ал-Хусайн ибн Мансур

ал-Халладж
‫كتاب الطواسين‬
‫ﺒسﺗاﻥ اﻠﻤﻌﺮﻔﺔ‬

Китаб ат-Тавасин
Сад Знания
ББК 87.3
Х 65

Перевод с арабского по изданию

Al-Hallaj. Complete works

By Kasem Mouhammad Abbas.
Riad El-Rayyes Books S.A.R.I: Beirut, 2002.

ал-Халладж ал-Хусайн ибн Мансур

Х 65 Китаб ат-Тавасин. Сад Знания / ал-Хусайн ибн Ман-
сур ал-Халладж; Пер. с араб. Виктора Нечипуренко,
Ирины Полонской; предисл. В. Нечипуренко, И. По-
лонской. Издание 3-е, исправленное.

Величайшее произведение исламского мистицизма, яв-

ляющееся одним из наиболее ранних трактатов по суфизму. В
нем ал-Халладж изложил учение об изначальной реальности
пророка Мухаммада, ее предвечном явлении в виде светиль-
ника, озарившего мрак небытия. Рассматривается также тема
таухид, самоуничтожающей любви к Аллаху в контексте ис-
толкования коранического сюжета об отказе Иблиса покло-
ниться Адаму.
Китаб ат-Тавасин – это исповедь несовместимой с конеч-
ным существованием бесконечной любви.

ББК 87.3
ISBN
© Нечипуренко В.Н.,
Полонская И.Н.,
перевод, 2013
© Нечипуренко В.Н., Полонская И.Н.,
предисловие, 2013

2
3
 Мансур ал-Халладж: жизнь и учение

Абу-л-Мугис ал-Хусайн ибн Мансур ал-Халладж ( ‫الحسين‬

‫)بن منصور الحالج‬, родившийся на юге Персии, в селении ал-
Байда’, провинции Фарс, в 858 г., был, согласно преданию,
внуком зороастрийца и потомком Абу Айюба, одного из со-
ратников пророка Мухаммада. В детстве ал-Халладж жил в
городе прядильщиков Васит, который был в то время цен-
тром торговли и арабской культуры. Отец ал-Халладжа пе-
решел в ислам и добывал средства к существованию чесани-
ем шерсти или хлопка (халладж).
Уже с ранних лет ал-Халладж стал тянуться к аскетизму,
стремясь проникнуть в сокровенный смысл Корана. Уже к
двенадцати годам он выучил на память все суры. Избегая
всего мирского, ал-Халладж искал себе наставника среди су-
фийских учителей. Среди тех, у кого он учился, были такие
авторитетнейшие суфии как Сахл ат-Тустари (ум. в 896 г.),
‘Амр ибн ‘Усман ал-Макки (ум. в 908 г.), от которого ал-
Халладж получил суфийское рубище (хирка), и Абу ал-Касим
ал-Джунайд (ум. в 910 г.). Первым из учителей был Сахл ат-
Тустари, вслед за ним наставником ал-Халладжа стал ал-
Макки из Басры. Повзрослев, ал-Халладж женился на дочери
суфия Абу Якуба ал-Акта, которую звали Умм ал-Хусайн;
жена родила ему троих сыновей и дочь. Большинством све-
дений о жизни и учении ал-Халладжа мы обязаны его сыну
Хамду. В этот же период своей жизни ал-Халладж испытал
влияние учения исмаилитов – карматов.
«Как писал ал-Малати, карматы верили в то, что “Бог – это
Всевышний Свет ('ulwi), совершенно непохожий на [другие ма-
териальные] виды света и не смешанный с какой бы то ни было
тьмой. Свет Всевышний породил Свет Рассеянный (sha'sha'ani), от
которого пошли пророки и имамы... От Света Рассеянного был ро-
жден Свет Темный (zalami) – это свет, который человек видит в
солнце, луне, звездах, огне и веществах, перемешанных с тьмой”».

4
 Абу-л-Мансур ал-Халладж толковал кораническое понятие
«Свет» (ап-пur) в смысле «просветитель (munawwir) сердец»; он
также говорил в этой связи о Боге как о «Свете света, который
направляет тех, кого пожелает, Своим светом к Своей власти»
и, постепенно, в конечном итоге, к Своей единственности.
(wahdaniyah). Ал-Халладж далее заявлял, что «в голове нахо-
дится свет откровения; во лбу (между глазами) свет беседы с
божественным, (munajah); в ухе свет уверенности (yaqin); и
языке – свет ясности; в груди – свет веры, и т. д.», и все эти ви-
ды света могут влиять друг на друга.1

Поссорившись с ал-Макки (878 г.), ал-Халладж отпра-

вился в Багдад. Там он познакомился с влиятельным и уче-
нейшим суфием ал-Джунайдом, который стал его последним
духовным учителем.
Али ибн Усман ал-Худжвири пишет:
«Я читал в Историях, что, когда Хусейн ибн Мансур (аль-
Халладж) в порыве экстаза порвал отношения с Амром ибн Ус-
маном (аль-Макки) и пришел к Джунайду, Джунайд спросил
его, зачем тот пришел. Хусейн сказал:
– Чтобы общаться с шейхом.
Джунайд ответил:
– Я не общаюсь с теми, кто не в себе. Общение возможно
лишь с теми, кто в порядке, а то, как ты обошелся с Сахлем ибн
Абдаллахом и Амром, говорит о том, что ты не в себе.
Хусейн сказал:
– О шейх, трезвость и опьяненность – два атрибута чело-
века, а человек скрыт «завесой» от своего Господа до тех пор,
пока его свойства не будут упразднены.
– О сын Мансура, – сказал Джунайд, – ты заблуждаешься
на предмет трезвости и упоенности. Первая предполагает нор-
мальное состояние духа человека в его отношении к Богу, а
вторая – предельное жаждание и пылкую любовь, но ни то, ни
другое не может быть вызвано сознательным усилием. О сын

1
Цит. по: Роузентал Ф. Торжество знания. Концепция знания в
средневековом исламе. Пер. с англ. С.А. Хомутова. М.: Главная
ред. восточной литературы изд-ва «Наука», 1978. С. 160, 162.
5
 Мансура, в твоих словах немало глупого и нелепого».2
Так или иначе, но ал-Халладж рассорился и с Джунай-
дом. Вскоре после разрыва он отправляется в паломничество
в Мекку, и там целый год ведет аскетическую жизнь во внут-
реннем дворе святилища.
«Передают, что Хусейн ибн Мансур (аль-Халладж) обычно
возлагал на себя обязательство во время молитв совершать че-
тыреста поклонов в сутки. На вопрос, отчего он, находясь на
высокой ступени духовного продвижения, так утруждает себя,
он ответил:
– Боль и удовольствие служат признаком ваших чувств, те
же, чьи атрибуты упразднены, не ощущают воздействия ни бо-
ли, ни удовольствия. Берегитесь называть нерадивость за-
вершенностью, а мирские желания – исканием Бога».3
Эти слова свидетельствуют о том, что ал-Халладж под-
нялся в ходе своих аскетических практик до состояния, когда
он ощутил утрату своих индивидуальных качеств и полно-
стью слился с Божеством. Однако, в отличие от других суфи-
ев, державших в глубокой тайне пережитый ими мистиче-
ский опыт, он не мог не разделить содержания своего опыта с
другими людьми. Он выразил его в формуле: ‫ أنا الحق‬, анā ал-
хакк («Я – Истина»). Эти слова отражали всего лишь чувство
полного слияния с Богом, но мусульмане решили, что он
объявил Богом самого себя, поскольку Aл-Хакк – одно из 99
имен Аллаха. Его бывшие учителя поспешили отречься от
него, так как считали, что суфий не должен делиться с непо-
священными теми тайнами, которые Бог открывает лишь из-
бранным.
Тогда ал-Халладж покинул Мекку и возвратился в Ирак.
Теперь он отказался носить облачение суфия, надел халат
обычного воина (каба), желая показать этим, что больше он
не хочет следовать нормам суфиев, к которым, в частности,

2
Али ибн Усман аль-Худжвири. Раскрытие скрытого за завесой.
Старейший персидский трактат по суфизму. М.: «Единство», 2004.
С. 188-189.
3
Там же. С. 303.
6
относился и запрет на обсуждение тайны единения человека
и Бога. Обращаясь к народу с публичными проповедями, он
предлагал своим слушателям искать Бога в собственном
сердце, и за это получил прозвище Халладж ал-acpāp («Вы-
чесыватель сердечных тайн». В результате отношение к нему
светских и религиозных властей стало еще более негатив-
ным, а багдадские суфии окончательно отдалились от него.
Уйдя из Багдада, ал-Халладж отправляется в Тустар, а в
899 г в возрасте 40 лет отправляется в одинокое скитание по
Персии, дляшееся 5 лет. После него он совершает свой вто-
рой хадж, в котором его сопровождали 400 учеников, а потом
– в 905 г. – отплывает в Индию. Злые языки утверждали, что
в Индию ал-Халладж направился с единственной целью –
обучиться магии у тамошних факиров. По версии Массиньо-
на он путешествовал с караванами, везшими на Восток дра-
гоценные ткани, а оттуда – бумагу из Китая. А некоторые ис-
точники сообщают, что изречения ал-Халладжа были записа-
ны на бумаге из Центральной Азии и стиль их оформления
напоминал манихейские манускрипты. Поднявшись по Инду,
ал-Халладж проехал через Кашмир, некоторое время провел
в Туркестане, где выступал с публичными проповедями, да-
лее проехал в Китай, откуда и вернулся в Багдад.
В Багдаде он становится знаменитым духовным учите-
лем, у него множество последователей. Его интересы и дос-
тижения разносторонни: медицина, алхимия, магия. О нем
рассказывают легенды: так, в Мекке он якобы сотворил из ни-
чего йеменские сладости, а в пустыне накормил своих спутни-
ков манной небесной.
«Хусейн ибн Мансур (аль-Халладж) говорит:
“Первый шаг в единении – упразднение отделенности
(тафрид)”, поскольку отделенность – это утверждение своей
отдаленности от несовершенств (афат), тогда как воссоединен-
ность – это утверждение единства вещей, и потому в одиноче-
стве (фарданият) возможно исповедание иного-чем-Бог, и
свойство (отделенности от несовершенств) может быть припи-
сано чему-то еще, помимо Бога. А в единстве (вахданийят) не-

7
 возможно исповедовать иное-чем-Бог, и единство не может
быть приписано ничему, кроме Него. Тогда первый шаг в еди-
нении – отринуть сотоварищей (шарик) Бога и отвратиться от
примешивания иного (мизадж), ибо примешивание иного на
Пути к Богу подобно поиску большой дороги днем со светиль-
ником”».4
Духовный опыт ал-Халладжа он выразил в своем по-
этическом творчестве.
«Поэзия Халладжа с большой интенсивностью чувства выра-
жает мистическое томление. Ее язык целомудрен; ее любимые
символы – винная чаша, полумесяц, кубок пьянящей мистической
радости, дева, душа-птица и подобные образы. Иногда Халладж
прибегает к каббалистической игре слов и исходит из скрытого
смысла букв алфавита; иногда у него можно встретить и выраже-
ния, взятые из алхимии. Все его стихи обретают весомость вслед-
ствие заложенного в них теологического и мистического смысла и
полны загадок, но столь прекрасны, что ими могут наслаждаться
даже те, кого не интересует их религиозная интерпретация, а прос-
то радует арабская поэзия, в лучших своих образцах – это чрезвы-
чайно утонченное искусство со множеством обертонов, вызываю-
щих у читателя неожиданные и чарующие ассоциации».5
Ал-Халладж обращается к Богу с такими словами:

О, Ты, опьянивший меня равнинами, окружающими Тебя!

Ты один в одиночестве Вечности,
Ты – один, кто свидетельствует о Тебе
с трона истинности;
Твое свидетельство – правосудие, но Ты не судишь Себя;
Твоя отдаленность – наказание, но Ты не отдаляешься
от Себя;
Твое присутствие – Твое знание, но Ты не двигаешься;
Твое отсутствие – парус, но Ты не уходишь.
Над Тобой нет ничего, тенью чего Ты мог бы быть.

4
Али ибн Усман аль-Худжвири. Раскрытие скрытого за завесой.
Старейший персидский трактат по суфизму. С. 280-281.
5
Шиммель А. Мир исламского мистицизма / Пер. с англ. Н.И.
Пригариной, А.С. Раппопорт. М.: Алетейа, Энигма, 1999. С. 63.
8
 Ал-Халладж с юности предвидел собственную смерть и
сам призывал ее, так как считал, что жизнь во плоти отделяет
его от Бога, а смерть позволит преодолеть эту преграду.
Предвосхищение собственной смерти пронизывало всю его
внутреннюю жизнь, что настораживало его друзей.

Убейте меня, мои верные друзья,

Ибо в убиении себя – моя жизнь.
Любить – значит предстать перед Возлюбленным,
Устранив все свои атрибуты;
Тогда Его атрибуты становятся твоими.
Между мной и Тобой – только я.
Сотри меня, и останешься только Ты.

Уктулуни йа сикати-инна фи катли хайати («Убейте ме-

ня, мои верные друзья, ибо в убиении себя – моя жизнь»).
Эта строка веками служила предметом мистических медита-
ций.
Аскетизм ал-Халладжа был предельным. Как рассказыва-
ет Аттар, «во время своего напряженного духовного состоя-
ния Мансур двадцать лет носил один и тот же шерстяной
плащ. Как-то раз люди силой сняли с него этот плащ. К сво-
ему изумлению они обнаружили, что в складках плаща свил
гнездо скорпион, и хотели убить его, но Мансур попросил
вернуть скорпиона на место, так как за эти двадцать лет они
стали друзьями.
Однажды четыре тысячи паломников сопровождали
Мансура к Каабе. Придя туда, он целый год простоял на од-
ном месте босой и с непокрытой головой. Обычно к нему
приходил человек и приносил хлеб и кувшин воды, но он
редко соглашался проглотить хотя бы кусочек. Поэтому
Мансур был очень истощен физически. Он весь высох, его
кожа сморщилась и местами потрескалась. В его одежде свил
гнездо скорпион. Мансур молился: «Я знаю только Тебя и не
поклоняюсь никому, кроме Тебя, и я благодарен за те дары,

9
что Ты послал мне. Я Твой раб, и так многочисленны Твои
дары мне, что, имея только один язык, я не могу выразить
мою благодарность за них. Поэтому поблагодари Себя Сам
от моего имени».6
Совершив третий хадж, ал-Халладж остается в Мекке два
года. В долине Арафат он выступает перед паломниками с
проповедью, которую завершает чисто исламской по духу
молитвой, свидетельствовавшей трансцендентность Бога.
После очередного возвращения в Багдад (около 908 г.)
ал-Халладж ведет себя как обезумевший от любви к Богу су-
фий. Ноч проводя в молитвах на кладбищах, днем он пропо-
ведует на площадах и базарах, говоря о безмерной любви к
Богу и стремлении к мученической смерти во славу Его. Не-
сколько раз он даже просил своих слушателей спасти его,
подвергнув жестокой казни. Более того, во дворе своего дома
он будто бы выстроил миниатюрную Каабу и в сезон палом-
ничества совершал вокруг нее обходы.7
Позже, на суде ал-Халладжа обвиняли в том, что в своих
проповедях он высказывался против хаджа, ссылаясь на его
призыв «семь раз совершить обход вокруг Каабы своего
сердца». На самом деле ал-Халладж говорил о духовном
хадже, «о духовной действенности и легитимности символи-
ческого паломничества в собственном доме». 8
Как сообщает ал-Газали, когда ал-Халладж «увидел, что
ал-Хаввас роется в книгах, он сказал ему: “Чем ты занима-
ешься?” – “Я роюсь в книгах, чтобы улучшить свое положе-
ние в таваккуле”. Ал-Хаввас был из тех, кто полагался на
Аллаха, из мутаваккилей. И ал-Хусайн сказал ему: “Ты по-
святил жизнь свою совершенствованию своего внутреннего.

6
Фарид ад-дин Аттар. Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о свя-
тых. М.: САМПО, 2005. С. 166-174.
7
Кныш А.Д. Мусульманский мистицизм: краткая история / А.Д.
Кныш; пер. с англ. М.Г. Романов. СПб., 2004. С. 84.
8
Mason H. Memoir of a Friend: Louis Massignon. Notre Dame: Uni-
versity of Notre Dame Press, 1983. Р. 25.
10
Но где же исчезновение в вере в Единого?” Похоже, что ал-
Хаввас собирался совершенствоваться, будучи на третьей
стадии единобожия и намереваясь достигнуть четвертой ста-
дии, а это и есть все стадии единобожия».9

Ты взял мою сущность,

Чтобы она служила Тебе символом (среди людей),
Когда в моем последнем состоянии Ты пришел,
Чтобы заявить о моей Сущности (Твоей, мой Создатель).
Кто говорит, творец или его творение?

***

Я приветствовал Тебя здесь, в моем сознании!

Мой язык восхищенный говорил с Тобой!
В каком-то смысле мы соединились,
А в каком-то – отделились друг от друга.
Ибо хотя Ты скрывался от моих взоров,
Мое сознание воспринимало Тебя
В глубине моего сердца.

Критика ал-Халладжем ритуализма была прежде всего

связана с его мистическими практиками. Однако он «без ко-
лебаний использовал терминологию своих противников, ко-
торую исправлял и совершенствовал», «и готов был стать за-
ложником конфессиональной логики других». 10 И все-таки в
конечном счете религиозный опыт ал-Халладжа не умещался
в пределах ортодоксального ислама, был общечеловеческим

9
Абу Хамид ал-Газали. Воскрешение наук о вере. Избранные
главы. /Пер. с араб., исслед. и коммент. В.В. Наумкина. М.: Глав-
ная ред. восточной литературы изд-ва «Наука», 1980. С. 207. Ср.:
Али ибн Усман аль-Худжвири. Раскрытие скрытого за завесой. С.
204-205.
10
Massignon L. "Perspective Transhistorique sur la vie de Hallaj", in:
Parole donnée. Paris 1983: Seuil, p. 76.
11
по своему масштабу, настолько велико было «странное,
упорное и дерзновенное алкание Бога, ему свойственное». 11
В частности, речь идет и о его особом понимании испо-
ведания единства Бога (таухид): для ал-Халладжа Таухид
был возможен только в устах самого Бога, так как его содер-
жание исключало присутствие еще одного, отличного от Бо-
га, субъекта исповедания: «Любовь в том, чтобы стоять ря-
дом с Возлюбленным, полностью отрекшись от себя и преоб-
разив себя по Его подобию».12 Называя Бога «Возлюблен-
ным», «Другом», «Ты», он чувствовал, что «его единственное
«я» – это Бог», с силой, заставлявшей его забывать собствен-
ное имя.13

Да будет Твоя воля, о мой Господь и Повелитель!

Да будет Твоя воля, о цель моя и смысл!
О сущность моего бытья, предел моих желаний!
Все, чем владею, слух и зрение мое!
О целостность моя, моя основа, атомы мои!14

Предвидя свою мученическую кончину, во многом доб-

ровольную, ал-Халладж и здесь выходил за рамки исламской
традиции, сближаясь с опытом Иисуса Христа, которого по-
читал и рассматривал его смерть на кресте как единение с
Богом. Самого себя он уподоблял Христу, так как верил в ис-
купительное значение не только Его, но и своего мучениче-
ства. Поэтому в мусульманском мире его часто называли

11
Ibid, p. 77.
12
Massignon L. “Perspective Transhistorique sur la vie de Hallaj”, in:
Parole donnée. Paris 1983: Seuil, p. 74.
13
Mason H. Memoir of a Friend: Louis Massignon. Notre Dame: Uni-
versity of Notre Dame Press, 1983. Р. 26.
14
Али ибн Усман аль-Худжвири. Раскрытие скрытого за завесой.
С. 257.
12
«тайным христианином», поскольку он, по мнению многих,
исказил монотеистическое откровение на христианский лад.15
Связь учения ал-Халладжа с христианством просматри-
вается легко. Как и Иисус, он был замучен, а его знаменитое
высказывание: “Я – Истина (‫ أنا الحق‬, анā ал-хакк)”, по суще-
ству, не отличается от слов Иисуса: ἐγώ εἰμι ἡ ὁδὸς καὶ ἡ
ἀλήθεια καὶ ἡ ζωή (“Я есмь путь и истина и жизнь”) (Ио-
ан.14:6). Фраза ἐγώ εἰμι ἡ ἀλήθεια (“я – истина”), также при-
сутствует в греческих магических папирусах (1 в. н.э.), в гно-
стических текстах из Наг-Хаммади, в апокрифе «Страсти
апостолов Петра и Павла» (большие) (39, 40). Так, например,
в Евангелии Истины говорится о детях Отца, которые – «са-
ми Истина», «являющиеся в Истине», в Одах Соломона – о
«Сыне Истины», а в Евангелии от Филиппа полное имя Хри-
ста объясняется так: «Назара – истина, поэтому Назареянин –
истина» (47).
Еще Адам Мец писал о возможной связи между учением
ал-Халладжа и гностическим христианством.
«С поразительной виртуозностью, отнюдь не рожденной
лишь вчера, а несущей на себе явные признаки связи с древним
гностицизмом, язык ал-Халладжа следует как тончайшим нюан-
сам его мыслей, так и могучим порывам его пантеизма. Зачас-
тую он напоминает прекраснейшие места из гимнов гностиков.
Метод ал-Халладжа также целиком соответствует методу
му'тазилитов, от них перенимает он очищенную от всего чело-
веческого и случайного идею Аллаха, от них же у него также и
термин хакк («существо») для обозначения этой субстанции,
этого конечного результата критического мышления. И если
позднее в этом Боге различают два существа – человеческое и
божественное, насут и лахут, два иностранных слова, заимст-
вованных из сирийских споров о природе Христа; и если Бог в
своем человеческом облике (насут) будет судить в день Страш-
ного суда, если он прежде всякого творения предстал в образе
человеческом – первозданным человеком (proon anthropos гно-

15
Mason H. Memoir of a Friend: Louis Massignon. Notre Dame: Uni-
versity of Notre Dame Press, 1983. Р. 25.
13
стиков), если он затем явственно предстал бы перед тварями
своими в облике вкушающего и пьющего, «пока создания его не
смогли рассмотреть его бровь в бровь», то тут мы оказываемся
посреди причудливого мира христианской гностики, которая в
свою очередь являлась лишь бледной копией древних мифов.
Притом это родство может быть легко доказано вплоть до мель-
чайших подробностей: по «Василиду» Иринея, от Отца исходит
слово (logos), затем мудрость (phronesis), затем сила (dynamis),
затем познание (sophia). В Китаб ат-тавасин ал-Халладж про-
водит вокруг Аллаха четыре круга, которые никто не может по-
стичь: 1) его воля (маши'а), 2) его мудрость (хикма), 3) его сила
(кудра), 4) его познаваемое (ма'лума), т. е. его откровение. Гра-
фическое изображение этого учения, которое еще Кельсий на-
шел у гностиков, мы видим также в единственной до сего вре-
мени известной нам книге ал-Халладжа, находим мы его еще,
как известно, в книгах друзов. Разум там изображается в виде
ромбоида, а в Китаб ат-тавасин – в виде прямоугольника.
Сочинения ал-Халладжа были обнаружены во время до-
машнего обыска. Одни были написаны на китайской бумаге,
другие написаны золотой краской; подбиты парчой и шелком,
переплетены в дорогую кожу. И это также обычай гностиков.
Священные книги манихеев тоже были роскошно оформлены.
Мы даже находим там, как у гностиков, ступени очищения со-
обща с особо подчеркнутой ссылкой на Иисуса как на высший
идеал. «Он посвятил себя благочестивой жизни, взбирался в ней
со ступени на ступень. И в конце концов уверовал он: кто в по-
слушании очищает тело свое, занимает сердце свое добрыми
делами и отстраняется от страстей, тот продвинется дальше по
ступеням чистоты, пока естество его не очистится от всего
плотского. А когда в нем не останется даже и частицы плот-
ского, тогда дух Божий, из которого был Иисус, вселится в него,
тогда все деяния его будут от Бога и повеление его будет пове-
лением Божьим. И сам он возложил на себя эту степень». Так
приблизительно описывал учение ал-Халладжа один более
поздний современник.

Твой дух (рух) смешался с моим духом, как вино смешивается

с прозрачной водой, –

14
 говорит сам ал-Халладж, и еще:

Я тот, кого я алчу, а тот, кого я алчу, – я сам,

мы два духа, живущие в одном теле,
кто видит меня – видит и его, видит его – видит меня.

Пышными и причудливыми образами описывает он

обожение:

Бабочка летит в огонь и чрез гибель свою сама становится огнем.

Ты у меня между сердечной сорочкой и сердцем,
ты струишься, как слезы струятся с век».16

Но мистика ал-Халладжа имеет не только христианские

параллели. Альфред фон Кремер пытался найти источник
знаменитого изречения ал-Халладжа анā ал-хакк в индийских
текстах, а Макс Хортен провел сравнение между этим изре-
чением и фразой ахам брахмасми из Упанишад. С его выво-
дами согласились некоторые другие ученые.17 Ведь по сути
дела фраза ‫ أنا الحق‬, анā ал-хакк («Я – Истина») означает то же
самое, что Ахам Брахмасми («Я есть Брахман»). В индийской
философии Бог воспринимается как абсолютная истина. Со-
гласно Упанишадам, все в мире есть проявление Брахмана,
высшего существа. Когда ал-Халладж говорит, что в его
тюрбане нет ничего, кроме Аллаха, он говорит то же самое.
Согласно Упанишадам, конечная цель человека – уничтожить
ограниченное восприятие эго. Таким образом, человек дол-
жен осознавать свое существование как проявление Бога, и
тогда сущность, называемая «я», становится частью Бога. В
качестве примера можно взять выражение Тат Сат («Это –
Истина»). Санскритское слово cam («истина; реальность»)
аналогично арабским словам ‫( الحق‬ал-хакк) и ‫( الحقيقﺔ‬ал-
хаккика). В кашмирском шиваизме считается, что Истина на-

16
Мец А. Мусульманский Ренессанс. М.: ВиМ, 1996. С. 285-287.
17
Шиммель А. Мир исламского мистицизма / Пер. с англ. Н.И.
Пригариной, А.С. Раппопорт. М.: Алетейа, Энигма, 1999. С. 57.
15
ходится в самом человеке, и когда адепт развивает глубокое
осознание истинной природы своего «я», он ощущает себя
абсолютной истиной, свободной от понятий времени, про-
странства и причинности, и становится совершенно уве-
ренным в том, что он – сам Всемогущий Бог. В трактате Аб-
хинавагупты «Парамартхасара» говорится: «Этот Брахман –
высшая, чистая, неизменная, недвойственная, совершенная
истина» (43); «Всепроникающая истина есть суть всего, она
лишена всяческой множественности и является несравнимым
бесконечным блаженством. Тот, кто осознает ее, становится
единым с ней». (82).
Но при всех совпадениях и параллелях ал-Халладж –
представитель авраамической традиции. Он пользуется
именно ее символическим рядом, но глубоко по-своему тол-
куя эти символы, заставляя их работать на свое мистическое
видение.
Так, в «Ta-Син Чистоты» ал-Халладж говорит:

Из Куста на склоне горы, – что слышал из Куста, то слышал от

Явившегося (‫ ﺒﺮﺯﻩ‬, бараза).
И мое подобие – как этот Куст, вот Его слово.
И Реальность, и реалия сотворенная! Отбрось сотворенное – ты
станешь Им, или Он – тобой, с точки зрения Реальности.

Бесспорно, здесь речь идет о знаменитом горящем кусте,

виденном Моисеем на горе Синай. Голос, раздавшийся из
этого куста, был голосом Бога. Но в этом фрагменте символ
куста раскрывает новые грани значения. Для ал-Халладжа
дело не в том, что из куста к Моисею обратился сам Бог, а в
том, что неодушевленный, немыслящий куст, будучи таким
же элементом сотворенной реальности, как и любой челове-
ческий индивид, мог стать не просто орудием Бога, но Его
голосом, Его речью, то есть на какое-то время утратить свою
сущность и вместить в себя Бога. Так и любой человек, и сам
ал-Халладж, мог отдать свои уста Богу, чтобы Он говорил
через него. «Мое подобие – как этот куст, вот Его слово»…

16
 Эти слова ведут дальше. Для ал-Халладжа Аллах един, а
все творение – иллюзорная данность, «завеса» в терминоло-
гии исламской мистики. Она (завеса) разделяет человека и
Бога, но – и в этом ее смысл – в то же время позволяет чело-
веку ощущать свою иллюзорную индивидуальность, отдель-
ность, чтобы жить в сотворенном мире. Убрать завесу – зна-
чит потерять себя, лишиться индивидуальности и поддаться
безмерному притяжению Истины, слиться с Ней, растворить-
ся. Для ал-Халладжа именно в этом растворении, отречении
от собственной сотворенной индивидуальности, цель и под-
линный экстаз мистика.
Он обращается к собеседнику:

«И Реальность, и реалия сотворенная! Отбрось сотворенное:

ты станешь Им, или Он – тобой, с точки зрения Реальности».

Конечно, Горящий Куст для ал-Халладжа не был свиде-

тельством пантеистического Присутствия Бога в любом
предмете: скорее, это символ внезапного прорыва завесы и
обнаружения под ней Единого. В этот момент прорыва мис-
тик действительно подобен этому Кусту: его «Я» растворяет-
ся в «Я» Аллаха: он – это в самом деле Аллах, а Аллах – это
он, без малейшего различия.
Об этом опыте говорится и в «Та-Син Понимания», в ал-
легорическом повествовании о мотыльке, прикованном мис-
тической страстью к огню лампы, вокруг которой он летает
каждую ночь. Чем дальше длится эта влюбленность мотыль-
ка в горящую лампу, тем большего слияния с ее огнем ему
хочется. Сначала он стремится только увидеть огонь, потом –
видеть и ощущать его жар, наконец, слиться с ним нераз-
дельно, то есть броситься в него и погибнуть в качестве мо-
тылька: самому стать пламенем, раствориться в нем без сле-
да. Мотылек – аллегорическое изображение мистика, а ста-
дии его приближения к огню – это аллегория мистического
сближения с Богом. Вначале мотылек только видит огонь на

17
расстоянии, как свет, и это – аллегория теоретического зна-
ния: «Свет огня – знание (‘илм) Реальности»; потом он чувст-
вует его жар, то есть ощущает доподлинность огня: «Жар ог-
ня – реальность Реальности»; в конце концов он приходит к
третьей и последней стадии: «Соединение – истина (хакк) Ре-
альности».
Здесь, естественно, речь идет не об отождествлении сво-
ей конечной индивидуальности с Богом, а об утрате индивду-
альности, о полном и необратимом растворении. Маленькое
человеческое «я» не может превратиться в «Я» Единого. Об
этом ал-Халладж говорит в следующих словах:

«О ты, сомневающийся, не думай, что мое сегодняшнее «я» –

это «Я». Не считай, что я – это «Я», был «Я» или буду.
– О Господь, не сомневайся, я – это «Я», или буду [«Я»], или
был. Кроме [моего] «я» есть стойкий знающий (‘āриф), Он –
мое другое, честное состояние. Хотя [мое я] принадлежало
Ему, я – не Он».
(Та-Син Понимания, 6)

В этом фрагменте ясно видно, что ал-Халладж не ото-

ждествляет себя с Аллахом. Его слова «Я – Истина» отража-
ют момент единения, растворения его личности в Боге.
Мученическая смерть ал-Халладжа виделась ему как сча-
стливое растворение мотылька в мистической любви к пла-
мени.
«…В тот же миг он был целиком поглощен [огнем], ссохся, ис-
чез и остался без формы, и тела, и имени, и метки».

Растворение без остатка в Боге означает устранение «он-

тологического соперничества» с Ним сотворенной личности,
утверждающей свою иллюзорную отдельность и самостоя-
тельность. В момент казни ал-Халладж произнес: «Любить
Единого – значит сделать Его Единственным». Но эта пози-
ция в известном смысле противостоит ортодоксальному ис-
ламу, пределом праведности для которого выступает покор-

18
ность человека Богу, а не исчезновение человека в Боге. Для
исламской традиции нужны двое – Бог и человек, с опреде-
ленными установленными отношениями.
Как говорит ал-Халладж, Пророк
«поведал лишь то, что соответствовало его вúдению, и повелел
в предписаниях Закона лишь то, что соответствовало истине его
пути. Он явился – и стал явным. Он увидел – и поведал. Он схва-
тился [за путеводную нить] – и положил пределы».
Мистическое видение ал-Халладжа, в отличие от орто-
доксальной традиции, не ограничивалось пределами, снима-
ло их и преодолевало. Хотя ал-Халладж в тексте выражает
свое преклонение перед Пророком, соответствующее требо-
ваниям традиции, в состоянии единения с Богом он ощущает
свое единение и с архетипической личностью Пророка в мо-
мент его опыта слияния. И трудно сказать, собственно, к ко-
му именно из них относится это описание:
– «И приблизился», восходя, и спустился. Приблизившись,
взыскал высший предел. И спустился, восхитившись. От
сердца своего отдалился, и к Господу своему приблизился. В
сердце своем отрезал, к Господу своему приблизился. И ис-
чез, когда видел Меня. Не исчез. Как явил то, что явил? Как
видел то, что видел?
– Изумлялся и смотрел. Смотрел и изумлялся. Был свиде-
тельствуем – и был свидетелем (шахид). Соединился – и от-
делился от самого себя. Соединился, возжелав, – и отделился
от своего сердца, а «сердце не солгало о том, что видело»
[53:11].
– Скрыл его и приблизил его. Довел его и очистил его. Напо-
ил его и насытил его. Очистил его и избрал его. Позвал его и
провозгласил его. Изнурил его и исцелил его. Вооружил его
и посадил в седло.
– И был на «расстоянии» [53:9], когда отказался и достиг. И
позвал Я, и отозвался. И увидел, и исчез (‫)ﻏاﺐ‬. И испил, и
насладился. И приблизился, и благоговел. И оставил (‫)ﺮق‬
страны и сподвижников, и тайны, и взоры, и следы (асар).
19
 Однако в «Та-Син Безначальности и Запутанности» ал-
Халладж называет Иблиса своим товарищем, а фараона –
своим наставником, что вступает в противоречие с религиоз-
ными воззрениями мусульман. Большинство исследователей
творчества ал-Халладжа видят в Иблисе и Фараоне космиче-
ские и исторические прообразы, и оценивают их негативно в
рамках общепринятой системы религиозных оценок. Ал-
Халладж и в самом деле трактует эти архетипические фигуры
как негативные силы, но при этом не только выражает сочув-
ствие Иблису, расплачивающемуся за слишком страстное
единобожие, но и в нескольких местах отчетливо проводит
параллель между ним и собой. Иблис для ал-Халладжа – ре-
презентация не только интеллектуального отчуждения, но и
последовательности – «доблести» – в отстаивании своих
убеждений, даже несмотря на осознание их ограниченности:

«Сказал Абу ‘Умар ал-Халладж, он алим удивитель-

ный: «Размышлял я с Иблисом и Фараоном о доблести
(‫)اﻠﻔتوﺓ‬. И сказал Иблис: “Если бы я поклонился, то нанес
бы урон своей доблести”. И сказал Фараон: “Если бы я
уверовал в посланника Его, я бы уронил свой сан и
свою доблесть”.
А я сказал: “Если бы я отрекся от своего притязания
(‫ )ﺪﻋواﻱ‬и своих слов, я низвергся бы из чертога добле-
сти”. (21-23)

Возможно, даже восклицание: «О мой брат! Имя мне Аза-

зил» (31-32) отражает определенную степень отождествления
собственного опыта с космической драмой Иблиса, отвергну-
того и наказанного за притязание на исключительность своей
любви ко Всевышнему:

О мой брат! Имя мне Азазил,

ибо удален (азал), и удален из-за близости своей.
Не возвратился из своего начала к своему концу,
ибо не вышел из своего конца.

20
 Выйдя, повернул назад –
в неподвижность закрытости своей.
Воспламенение огнем остановило его.
Свет обездвижил его.

И далее – явно сочувственная характеристика (35):

И самые верные, выйдя из врат его, хранили молчание,

и знающим было не по силам то, что они узнали.
Он был осведомленнее их в поклонении
и ближе них к Реальному (‫)اﻠﻤوﺠوﺪ‬,
и превосходил их в усилии, и в верности в завете,
и в близости к Божеству (‫)اﻠﻤﻌﺒوﺪ‬.

Азазил как архетип выступает олицетворением негати-

визма, отрицания и отказничества, «недвижности» (‫)تﺮويسﻪ‬.
Хотя ал-Халладж в целом признает тупиковость этой пози-
ции, он, как видно из текста, высоко оценивает Азазила.
Все это в совокупности не могло не отталкивать от ал-
Халладжа единоверцев. Его обвиняли в симпатиях к христи-
анству, зороастризму, движению карматов, в отрицании тра-
диции, ритуалов и правил религиозной жизни. В конце кон-
цов он был арестован и помещен в тюрьму, где провел 8 лет.
По истечении этого срока, на протяжении которого власть и
религиозные авторитеты не знали, как с ним поступить, он
был приговорен к смерти и казнен.
Смертный приговор ал-Халладжу имел и политическую
подоплеку. Согласно Л. Массиньону, публичные выступле-
ния ал-Халладжа пробудили народное движение, направлен-
ное на духовное возрождение всей мусульманской общины.
Обличение им социальной несправедливости раздражало
власти, хотя в то же время некоторые его последователи при-

21
знали его «скрытым духовным полюсом эпохи» (кутб аз-
заман), что было чревато мессианским восстанием.18
По описанию свидетеля его казни, «когда наступило ут-
ро, его вывели из темницы; и я видел, как он (в экстазе лико-
вания) пританцовывал, гремя кандалами, и пел».

«Пригласивший меня, скрывая жалость ко мне,

дал мне испить из чаши, из которой пил Сам.
Он относится ко мне, как гостеприимный хозяин к гостю.
И когда чаши перешли из рук в руки,
Он велел принести орудия пытки и меч.
Так бывает с тем, кто пьет Вино со Львом в разгар Лета».

Аттар передает следующие слова ал-Халладжа, произне-

сенные во время казни: «Они вознесут меня на вершину висе-
лицы созерцающим Твое могущество».
Последние слова ал-Халладжа были: хасб ал-ваджид иф-
рад ал-вахид лаху – «любить Единого – значит сделать Его
Единственным». Иначе говоря, существование любящего
должно быть стерто с пути любви. Таков истинный таухид,
полностью интериоризированный и оплаченный кровью лю-
бящего.19 Быть может, последний предельный мистический
опыт можно передать людям только на беззвучном языке му-
ченичества, или в мученике (шахид) Бог обретает своего ис-
тинного свидетеля (ша'хид)?20
Ал-Халладж обещал свом последователям перед смер-
тью, что он вернется. Сирийский поэт ал-Ма'арри писал, что
в его время (около 1000 г.) люди все еще стояли на берегах
Тигра в ожидании возвращения ал-Халладжа.
В среде суфиев и их последователей имело место тайное
почитание ал-Халладжа. Вскоре оно распространилось по
18
Кныш А.Д. Мусульманский мистицизм: краткая история / А.Д.
Кныш; пер. с англ. М.Г. Романов. СПб., 2004. С. 84-85.
19
Шиммель А. Мир исламского мистицизма. С. 61-62. Ср.: Али
ибн Усман аль-Худжвири. Раскрытие скрытого за завесой. С. 311.
20
Шиммель А. Мир исламского мистицизма. С. 67.
22
всему Востоку, включая Индию. Ал-Халладжа как великого
святого и праведника, мистика, опьяненного Богом, воспева-
ли поэты Турции и Ирана, его чтили индийские мистики, и
даже в далеком Узбекистане невежественные местные жите-
ли сложили о нем песню.

Единение с Богом было главной и практически единст-

венной темой поэтического творчества ал-Халладжа, о чем
свидетельствуют приводимые ниже отрывки из принадлежа-
щих ему текстов (переводы взяты из Дивана, опубли-
кованного Массиньоном, кроме тех, которые переведены Са-
ми-Али).21

Я тут, я тут! О моя тайна и моя откровенность! Я тут, я

тут! О, моя цель и мое направление! (2) Я зову Тебя, ... нет, это
Ты зовешь меня к Себе! Как мог бы я произнести «Тебе од-
ному» (Кор. 1:4), если бы Ты не прошептал «Мне одному»? (3)
О сущность сущности моего существования, о завершение мое-
го замысла, о Ты, моя речь, мои восклицания и бормотания! (4)
О Ты, на ком держится мой дух, уже умирающий от восторга,
Ты стал его свидетельством в моем отчаянии! (5) Я оплакиваю
свою горькую участь, оторванный от родины в покорности, и
враги мои стенают вместе со мной. (6) Я приближаюсь, чтобы
страх отдалился от меня, и дрожу от желания, стискивающего
мое нутро. (7) Что делать мне с этим Любовником, которым я
очарован, моим Повелителем! Моя болезнь утомила врачей. (8)
Мне говорят: Исцелись от Него с Его помощью! Но я говорю,
разве исцеляются от болезни той же болезнью? (9) Моя любовь
к моему Повелителю истощила и поглотила меня, как же я могу
жаловаться моему Повелителю на моего Повелителя? (10) Ко-
нечно, я смутно вижу Его, и мое сердце Его узнает, но ничто не
смогло бы выразить Его, кроме мановений моего ока. (11) Ах,
горе моему духу из-за моего духа, увы мне из-за меня, я сам
причина своего несчастья! (12) Подобно утопающему, одни

21
Ал-Хусайн ибн Мансур ал-Халладж. Диван. Перевод Луи Мас-
синьона в кн.: «Documents spirituels», Cahiers du Sud, 1955.
23
пальцы которого остаются над водой, взываю к помощи в от-
крытом море. (13) Никто не знает, что со мной произошло, кро-
ме Того, кто проник в мое сердце. (14) Он знает, какое горе ме-
ня постигло, и от Его воли зависит моя смерть и мое возрожде-
ние! (15) О высшая просьба и надежда, о моя Обитель, о жизнь
моего духа, о моя вера и мой удел здесь, на земле! (16) Скажи
мне: «я искупил тебя», о мой слух, мое зрение! До каких пор
мне ждать в разлуке, в такой дали? (17) Хотя Ты скрываешься
от моих глаз в невидимом, сердце мое видит, как Ты восходишь
вдали.
Касыда 1

Ты обитаешь в моем сердце, и в нем – Твои тайны,

Так пусть же возрадуются обитель и Обитающий в ней!
В сердце нет никакой другой тайны, кроме Тебя.
Взгляни Своим оком: есть ли кто-нибудь еще в обители?
Продлится ли ночь разлуки или сократится,
Надежда и память о Нем сопровождают меня.
Я согласен с утратой, потому что согласен с ней Ты, о мой
Убийца,
И я выбираю то, что выбираешь Ты.
(мукаттa’a, 23, перевод Сами-Aли)

Я объял всем своим существом всю Твою любовь,

о, моя Святость!
Ты обнажаешь меня так, что я чувствую, что Ты во мне.
(мукаттa’a, 30)

Его дух – мой дух, и мой дух – Его дух.

Чего хочет Он, хочу и я;
Чего хочу я, хочет и Он.
(мукаттa’a, 32)

Твой дух смешался с моим

Подобно тому, как вино мешается с чистой водой

24
 Касается ли что-либо Тебя, оно касается и меня!
Поэтому Ты – это я во всем!
(мукаттa’a, 47)

И, наконец, самый знаменитый стих:

Соедини меня, о мой Единственный (с Собой),

Дай мне воистину признать, что Бог Един,
Действием, к которому не ведет никакой путь!
Я – истина в потенции, а как Истина в действии (ал-Хакк)
Существует Его собственная потенция.
Да минует нас впредь разлука!
(мукаттa’a, 39)

***

В сердце моем о Тебе все мысли,

Ни о чем другом не говорит мой язык,
Кроме как о любви к Тебе.
Поворачиваюсь ли на восток –
Сияешь Ты на востоке;
Обращаю ли свой взор на запад –
Ты стоишь перед глазами.
Смотрю ли я вверх,
Ты еще выше;
Смотрю ли я вниз,
Ты и там, – везде.
Ты тот, кто всему дает место,
Но Ты не есть его место;
Ты – Целое во всем,
Но не преходящ, как мы.
Ты – мое сердце, мое сознание,
Моя мысль, мой дух,
Ты – ритм дыхания;
Ты для меня – узел сердца.
***

25
Ради Тебя я спешу по земле и воде:
Ради Тебя я пересекаю пустыню и раскалываю гору надвое,
И отвращаю лицо свое от всех вещей,
Пока не достигну места,
Где я один с Тобой.

***
Я – Тот, кого я люблю; Тот, кого я люблю, – я сам.
Мы – две души, воплощенные в одном теле;
если ты видишь меня, ты видишь Его,
если ты видишь Его, ты видишь нас.

***

Я видел своего Господа оком сердца.

Я спросил: “Кто Ты?” Он сказал: “Ты!”

***
Твой Дух смешивался с моим Духом понемногу,
кругами, через воссоединения и расставания.
Теперь я – Ты, Твое существование – мое,
и оно также – моя воля.

***
Мне кажется странным, что божественное целое
может нести моя маленькая человеческая частица,
И даже из-за столь малого бремени меня не носит земля.

***

Твой образ – в оке моем,

Твой зов – в устах моих,
Твоя обитель – в сердце моем,
Так где же нет Тебя?

***

26
Я пытался ждать.
Но мое сердце – может ли Он заставить ждать мое сердце?
Дух Твой слился с моим
И в близости, и в разлуке. Ведь я – Ты, я как Ты.
Ты – это я и то, что я люблю.

***

Страсти Истинного, о которых Ты говоришь,

все рождены Истинным,
Но они бесплодны для понимания величайшего.
Ибо что есть страсть, если не постоянное
притяжение взгляда,
Расширяющее пламя между сознаниями?
Если Истинное поселяется в сознании,
Три состояния становятся постоянной
заботой проницательных:
Состояние, уничтожающее сознание в средоточии
его страсти,
Растерянность сознания из-за страсти,
И состояние, в котором все силы сознания объединяются,
Возвращаясь к видению, уничтожающему все воображаемое.

***

Когда влюбленный достигает совершенства в любви

И воздерживается призывать ее, находясь во власти зова,
Он видит истину того, свидетелем чего сделала его любовь:
Богохульства, мольбы влюбленных.

***

У светов света Света есть светы в творении,

И у Тайны есть тайны в сознании тех, кто умеет их хранить,
И Бытие среди существ – это бытие-творец,
В котором находит покой и которому приносит себя в дар
мое сердце.

27
 Оком разума рассматривает Он то, что я описываю,
Ибо разум – это большее, чем сознающий слух и взгляд.

Отрицая Тебя, я Тебя прославляю,

И мой разум, погруженный в Тебя, – безумие.
Кто Адам, если не Ты?
И кто – в отдалении – Дьявол?

***

Мой Единственный сделал меня единым единством

Истинного,
Истинного, не ведущего к множеству путей.
Я – Истинный, и Истинный истинен благодаря Истинному.
Он облачается в Самого Себя, и различие исчезает.
Появляются чистые звезды,
Сверкая ослепительными молниями.

***

О, горе мне! Ты или я? Здесь два Бога!

Я далек, я далек от утверждения двух.
Ах, никогда мое не-бытие не становится для Тебя бытием
И все мое во всем, расплываясь, двоится.
Где же Ты – там ли, куда я гляжу?
Ведь мое бытие – уже там, или у него нет «где».
И где Твое лицо, которое я ищу взглядом?
В видении сердца? В видении глаза?
Из нас двоих – Тебя и меня – «я» лишнее,
Пусть прекратится разделение, и пусть «Тебе»
подчинится «я»!

Как пишет А. Кныш: «Из общего контекста взглядов ал-

Халладжа можно заключить, что он имел в виду не субстан-
циональное соединение божественной и человеческой при-
роды (иттихад ал-лахут би-н-насут), а, согласно Л. Мас-

28
синьону, «любовное», или «интенциональное». Соединение
Бога и человека у ал-Халладжа осуществляется в любви: Бог
или его дух (рух) «нисходит» в вожделеющую душу мистика
и тогда его слова и поступки определяются божественным
изволением, как бы обожествляясь. Бог «созерцает», или
«свидетельствует», самого себя в сердце (сирр, калб) мис-
тика».22
Аналогичного мнения придерживается и Массиньон в
своей работе Essai sur les origines du lexique technique de la
mystique musulmane. Согласно Массиньону, «мистик пытает-
ся объяснить первое потрясение, испытанное его сердцем»,
когда произошло «вмешательство трансцендентного сущест-
ва (...), приводящее к «перестановке» сознаний (к состоянию
шатх, которое можно описать как «переполненность» созна-
ния). Такая «перестановка» освобождает на время сознание
от всего сотворенного. Намеренное затемнение смысла фра-
зы (то есть обычных слов) в этом случае постепенно ис-
тончает личность временного субъекта. На высшем пределе
(...) трансцендентный и единый объект, единственно Реаль-
ное, Бог, внезапно предстает перед читателем как непосред-
ственно воспринимаемый, как интеллигибельный по опреде-
лению; в это же время человеческое «я» обычного субъекта
предложения ускользает от нас в присутствии другого, боже-
ственного «Я», которое раскрывается»23.
Для творчества ал-Халладжа характерно широкое ис-
пользование аллюзии. Причина этого в том, что ал-Халладж
пишет о Боге и, следовательно, затрагивает Его Тайны, кото-
рые он вынужден указывать, не раскрывая, на которые мож-
но лишь говорить намеками и метафорами. И мы уже знаем,
что формула «ана-л-Хакк» была истолкована как выдача тай-
ны, доверенной лично ал-Халладжу.

Ислам: Энциклопедический словарь. М., 1991. С.270.

22
23
Massignon L. Opera Minora, textes recueillis, classes et presentes
avec une bibliographie par Y. Moubarac. Dar Al-Maaref, Beirut, 1963.
Vol. II. P. 364-365.
29
 Однако аллюзия здесь – не просто литературный прием,
это мощный способ воздействия на сознание читателя: с по-
мощью аллюзии разбивается зацикленность сознания на ко-
нечном, дискретном, пространственно-временном, сотворен-
ном мире.
По словам самого Массиньона, именно работая над ис-
следованием об ал-Халладже, он осознал, насколько мисти-
ческие тексты могут «способствовать достижению Реально-
го», поскольку сам язык изложения «таит в себе мистический
смысл, этот язык – стрела, направляющая душу к Богу». Эк-
зальтированность стиля мистиков, в том числе и ал-
Халладжа, по мнению Массиньона, «была, очевидно, вызвана
первоначальным сверхчувственным потрясением»; при этом
«в некоторых предложениях, усыпанных гиперболами
(шaтaхâт), авторы стремились отобразить, не без ретро-
спекции, само потрясение от Божественного прикосновения,
(...), запечатлеть взаимопроникновение человеческого и бо-
жественного “Я”»24.
В Passion Массиньон25 отвергает обвинение в прямом
отождествлении (хулул), предъявляемое ал-Халладжу (когда
тот говорил о преобразующем единении), и показывает на
базе текстуального анализа, что у него речь идет скорее о
«перемежающемся отождествлении. В l’Essai Массиньон
подчеркивает: «Перемежающееся отождествление субъекта с
объектом (...) возобновляется только благодаря бесконечному
любовному обмену ролями между субъектом и объектом че-
рез осциллирующее чередование, подобное перемежающе-
муся ритму пульса, ощущения, сознания; эти роли налагают-
ся друг на друга непостижимым для человека и трансцен-
дентным образом, не стабилизируясь и не обретая постоянст-
ва в сердце конкретного человеческого субъекта в его земной

24
Ibid. P. 371-372.
Massignon L. La passion de Husayn ibn Mansûr Hallâj, 4 vol,
25

Gallimard, Paris, 1975. Vol. 4. P. 49-60.

30
жизни»26. У ал-Халладжа такое преобразующее единение
осуществлялось посредством «спонтанного обмена ролями –
между Богом и человеком, между языком и сердцем мистика;
то Бог вдохновляет сердце, а человек свидетельствует это
своей речью, то человек стремится сердцем (к Богу), а Бог
свидетельствует об этом своим языком, так что сохраняется
совершенная и постоянная гармония между «Я и Ты»27. И
далее: «Результатом постоянного согласия (мистика) с пове-
лением Бога является вселение в душу мистика Божественно-
го Духа, который «от повеления Господа моего», и с этого
момента каждое действие этого человека превращается в ис-
тинно божественное действие; Божественный Дух придает
словам сердца внятность, выразительность и применимость,
желанные Богу»28. Здесь происходят диалектические взаимо-
переходы скрытого и явного, отрицания и утверждения, бли-
зости и удаленности: «И нет для меня отдаленности, отда-
ляющей отдаленности от Тебя, отдаления нет. Убедился я,
что близость и отдаленность – одно» (Та-Син Безначально-
сти и запутанности, 12).
По поводу знаменитой формулы анā ал-хакк («Я – Исти-
на») Массиньон полагает, что ею ал-Халладж «констатирует
существование высшей степени Божественного присутствия
в творениях», когда оно «может реализовываться и за-
вершаться в человеке без разделения и смешения... Способ
осуществления такого мистического единения трансценден-
тен по отношению к сотворенному, это бескорыстный дар
вечно существующего, ихсâн, и он выше любого сотворенно-
го (земного) вознаграждения»29.

26
Massignon L. Essai sur les Origines du Lexique technique de la mys-
tique musulmane, éditions J. Vrin, Paris, 1954. P. 314.
27
Massignon L. La passion de Husayn ibn Mansûr Hallâj. Vol. 3. P. 47-
48.
28
Ibid. P. 52.
29
Ibid. P. 58.
31
 Этот дар описывается его реципиентами следующим об-
разом: «Состояния Божественного экстаза вызываются самим
Богом, но мудрости наставников недостает для понимания
этих состояний. Экстаз – это возбуждение, взгляд (Бога), ко-
торый ширится и пылает в сознании; когда Бог поселяется в
сознании, оно, обостряясь, позволяет видящему наблюдать
три фазы: фазу, когда сознание находится еще вне сущности
экстатического состояния; фазу, когда оно становится удив-
ленным зрителем; фазу, во время которой происходит фикса-
ция вершины сознания, и оно обращается к Лицу, взглядом
которого сознание восхищается больше любого другого зре-
лища» (Muqatta’a, 19)30.
И в удивительной Касыде 7 говорится об «оке знания»:

«Оком знания мой взгляд указал... И я преодолел бу-

шующее море своей мысли / Пронзив его, как стрела/ И мое
сердце взмыло... к Тому, Кого, когда меня о Нем спраши-
вают/ Я обозначаю знаком, но не называю до тех пор, пока,
выйдя за все пределы, / Блуждая в пустынях близости (к Не-
му), я не увижу родника / И я не увидел ничего, что пре-
восходило бы то, что я себе представлял. / Тогда я послушно
подошел к Нему, / И вблизи (Него) способность видеть само-
го себя покинула меня, / Так что я забыл свое имя».
(По переводу Сами-Али).

Таким образом, в центре поэтической мысли ал-

Халладжа – взаимоотношения между Любящим и Возлюб-
ленным, взаимопереходы и динамизм их единения. В
мукаттa’a, 11 (перевод Сами-Али) сказано: «У меня есть
Любимый, которого я посещаю в одиночестве, / Видимый и
невидимый для взглядов. / Слухом не постичь того, что Он
говорит... Его невозможно передать фигурами речи. / Он
ближе, чем сознание для воображения, / И более скрыт, чем

30
Husayn Mansur Al-Hallaj, Diwan. Trad. Louis Massignon, Éditions
du Seuil, Paris, 1981. P. 77.
32
явные мысли». А в мукаттa’a 54 тоже звучат сходные моти-
вы: «Свет Твоего лица остается тайной, когда оно видно...
Выслушай же мой рассказ, Любимый, ибо ни Скрижаль, ни
Перо не смогут его понять».
Китаб ат-Тавасин – это исповедь несовместимой с ко-
нечным существованием бесконечной любви.

33
Китаб ат-Тавасин
Сад Знания

34
 Ta-Син Светильника

Сказал [ал-Хусайн ибн Мансур ал-Халладж], да бу-

дет доволен им Аллах:
1. Та-Син,
Светильник (сирадж) от Света Незримого был из-
начально, и возвратился, и превзошел [другие] све-
тильники, и стал господствующим. Луна явилась
среди лун – зодиакальный дом ее на небосводе тай-
ْ 31 назвал его «Неграмотным»
ны. Ал-Хакк (‫)ال َحق‬
(«Умми»), ибо его горение (химма) цельно, «Свя-
щенным» («Харами»), ибо благословение его ве-
лико, «Maкки», ибо его место вблизи Него.
2. Раскрыл его грудь, и вознес его могущество, и
предписал ему повелевать – явил его Бадр.32 Светит
светильник его от Источника щедрости.
3. Он поведал лишь то, что соответствовало его
вúдению, и повелел в предписаниях Закона лишь
то, что соответствовало истине его пути. Он явился
– и стал явным. Он увидел – и поведал. Он схва-
тился [за путеводную нить] – и положил пределы.

31
Истина.
32
В переводах Л. Массиньона (Louis Massignon) и А. Тарджумана
(A. At-Tarjumana) за этим следует строка: «Луна, его луна, вышла
из облаков в стране Ямãма и превратилась в солнце, восходящее в
стороне Tихãма (Maккa)», но этого текста нет в арабском оригина-
ле, с которого сделан наш перевод.
35
4. Никто не видел его подлинно, кроме Правдивей-
шего (Сиддика), ибо одобрил его, потом сопутство-
вал ему так, что не оставалось между ними разде-
ления.
5. Не знал его знающий – без неведения качества его.
«Те, которым Мы даровали писание, знают его так,
как знают своих сынов, но ведь часть из них скры-
вают Истину, хотя и знают» [2:146].
6. Светы пророчества изошли из его света, и свет их
воссиял от его света. И нет среди светов более
светлого, более явного и более древнего из древ-
них, чем свет Сахиба Щедрости.
7. Горение его предшествовало горениям, и бытие его
предшествовало небытию, и имя его предшествова-
ло Перу, ибо он был прежде мира.
Не было на горизонтах, за горизонтами и ближе го-
ризонтов более тонкого, более благородного, более
сведущего, более справедливого, более сострада-
тельного, более строгого и более благосклонного,
чем Сахиб этой миссии. Он – Сайид сотворенного;
имя его Ахмад ( ), качество его единственно, по-
веление его уверенно, сущность его созидающая,
атрибут его славен, горение его [только] одно.
8. О чудо – кто явственнее его, и зримее его, и более
велик, и более славен, и светлее его, и могущест-
веннее его, и проницательнее его?
Разве не был он,
не был известен до преходящего –
и не был, и не есть?
Разве не поминают его до «до» и после «после», –
и до субстанций и многого?
36
 Субстанция его чистая, слово его пророческое, зна-
ние его высочайшее.
Речь его арабская, племя его – «ни Востока, ни За-
пада» [24:35], род его от патриархов, участь его –
счастливейшая, величают его Умми.

9. Глаза его открылись, ибо знал он тайны и помыслы.

Ал-Хакк заставил его говорить и доказал правди-
вость его, Ал-Хакк развязал его.
Он – доказательство, и он – доказанный.
Это он счищает ржавчину с мучимого жаждой.
Это он несет предвечное слово,
Несотворенное, неизреченное и несделанное,
Соединенное с Истиной безраздельно,
Выходящее за пределы мыслимого.
Это он возвестил о конце, и концах,
и концах конца.
10. Поднял облако, указал на Священный Дом. Он –
совершенный, он доблестный. Это он повелел раз-
бить идолов, это он послан людям и обличил их.
11. Над ним – облако молний;
Под ним сверкает и блещет молния,
Дождь и плодоношение.
Все знание – лишь капля из его моря,
Вся мудрость –
лишь пригоршня из его реки,
Все время –
лишь час его века.

12. Ал-Хакк в нем, и в нем Реальность (ал-хаккика)33.

33
В мусульманской традиции имена Аллах и Ал-Хакк (Истина)
рассматриваются как взаимозаменяемые синонимы. Ал-Хакк как
37
 Он – первый соединившийся
И последний из пророков.
Он скрыт как Реальность
И явлен в Знании (ма’рифа).

13. Никто из знающих не достиг его знания (‘илм),

не обрел его понимания Мудрости.
14. Ал-Хакк не предавал его (асламаху) в Своем творе-
нии, ибо он – Он, и где – Он, и Он – Он.
15. Не вышел из Мим [имени] MуХаMмаД (‫)محﻤﺪ‬,
И не вошел в его первое Ха,
его Ха – его второе Мим,
его Даль – его первое Мим.
его Даль – его вечность,
его Мим – его отличие,
его Ха – его состояние,
его состояние – его второе Мим.
16. Явно слово его, зрима метка его, сверкает доказа-
тельство его. Ниспослан Фуркан его, развязано
красноречие его, озарено сердце его. Неподражаем
Коран его, незыблем в строении своем. Превозне-
сено достоинство его.

синоним Бытия (вуджуд) является противоположностью ал-халк

(«творения»), ал-бāтил («ложного») или «нереального». Ал-Хакк –
имя для проявленного и непроявленного, а ал-хаккика – это прояв-
ленный атрибут Ал-Хакк, Божественная Сущность в совокупности
ее отношений с отдельными творениями. Реальность включает в
себя непроявленное измерение того, что проявлено. Реальность
существующей вещи – это не то, что мы видим, но это утвержден-
ная воплощенность (‘айн), видимая Богом и Его близкими.
38
17. Если бежишь из города его – где путь твой и про-
водник, о бессильный? Перед его мудростью мысли
философов похожи на оползающий песок.

39
 Ta-Син Понимания

1. У сотворенных понятия не связаны с Реальностью,

и Реальность не связана с сотворенными существа-
ми. Приходящие мысли – связки, и у сотворенных
связки не соединяют с Реальным. И воспринять в
знании (‘илм) Реальность трудно, каково же – ре-
альность Реальности? Истина – по ту сторону Ре-
альности, а Реальность ниже Истины.

2. Мотылек летает вокруг огня до утра. Вернувшись к

собратьям, он восторженно рассказывает им о [сво-
ем] состоянии (ал-хāл), а потом [снова], ликуя, за-
игрывает [с огнем] в страстном желании полноты
единения.

3. Свет огня – знание (‘илм) Реальности,

Жар огня – реальность Реальности,
Соединение – истина (хакк) Реальности.
4. Не удовольствовался ни светом, ни жаром, и бро-
сился в него. А собратья ждали его возвращения,
чтобы он поведал им об увиденном, коль скоро его
не удовлетворила весть (‫)ﺧبﺮ‬. Но в тот же миг он
был целиком поглощен [огнем], ссохся, исчез и ос-
тался без формы, и тела, и имени, и метки. Тогда в
каком смысле может он вернуться к своим со-
братьям? И в каком состоянии (хāл) после соедине-

40
 ния? – Достигший видения становится способным
обойтись без рассказов. Соединившийся с тем, что
он видит, может обойтись без видения.
5. Не будут истинными эти смыслы для нерадивого,
суетного, одержимого, влекомого похотью. Он –
как я, как я, как я, или: он – [это] я, не желающий
страдать, хотя и был «Я».
6. О ты, сомневающийся, не думай, что мое сегодняш-
нее «я» – это «Я». Не считай, что я – это «Я», был
«Я» или буду.
– О Господь, не сомневайся, я – это «Я», и буду, и
был. Кроме «я» есть стойкий знающий (‘āриф), Он
– мое другое, честное состояние. Хотя [мое я] при-
надлежало Ему, я – не Он.
7. Если ты понял, то пойми, что эти смыслы истинны
только для верного Ахмада, а «Мухаммад не был
отцом кого-либо из ваших мужчин», но посланник
Аллаха и печать пророков. Он удалился от людей и
джиннов и закрыл свои глаза на «где» до тех пор,
когда больше уже не оставалось завесы и обмана.
«И был на расстоянии двух луков или ближе», ко-
гда достиг отдаленного знания Реальности, поведал
он от сердца (фу’ад), и поведал. Достигнув истины
(хакк) Реальности, оставил желание и предался
Щедрому. Достигнув Истины (Ал-Хакк), повернул
обратно и сказал: «Преклоняюсь пред Тобой и ве-
рую в Тебя сердцем моим». Дойдя до Крайнего
Предела, сказал: «Не исчислить хвалы Тебе». Дос-
тигнув реальности Реальности, сказал: «Только Ты
[сам] можешь как должно восхвалять Себя». От-
бросил свое и принял испытание, «сердце не солга-
ло в том, что оно видело» «у лотоса Крайнего Пре-
41
дела». Не обратился ни вправо – к Реальности, ни
влево – к реальности Реальности. «Не уклонился
взгляд его и не перешел предела» [53:17].

42
 Ta-Син Чистоты

1. Реальность тонка, пути к ней узки, на них – взды-

мающиеся языки пламени, за ними бескрайняя пус-
тыня. Путник следует этими путями и сообщает о
[стадиях] разрыва [с мирским по мере продвижения
через] сорок стоянок (макамат).

Это стоянка воспитания (‫اﺪﺐ‬, адаб) и страха (‫رهﺒﻪ‬,

рахаб). И повода (‫سبب‬, сабаб), и искания (‫ﻂﻠﺐ‬, та-
лаб), и удивления ( ‫الﻌﺠﺐ‬, аджаб), и разбитости
(‫ﻋﻁﺐ‬, атаб), и восторга (‫ﻂﺮﺐ‬, тараб), и алкания
(‫شﺮﻩ‬, шарах), и честности (‫نﺯﻩ‬, назах), и чистоты
(‫صﻔاء‬, сафа’), и искренности (‫صﺪق‬, сидк), и товари-
щества (‫رﻔق‬, рифк), и освобождения (‫ﻋتق‬, итк), и
ухода в пустыню (‫ڌسﻭيح‬, тасвих), и возвращения
(‫ﺗﺮﻭيح‬, тарвих), и различения (‫ﺗﻤاني‬, таманйи), и сви-
детельствования (‫شهود‬, шухуд), и открытости (‫ﻭجود‬,
вуджуд), и окончательного расчета (‫ﻋﺪ‬, ‘ад), и тру-
да (‫كﺪ‬, када), и ответа (‫ﺮد‬, рада), и расширения (‫أمتﺪاﺪ‬,
имтидад), и подготовки (‫إعتداد‬, и’тидад), и уедине-
ния (‫انﻔﺮاد‬, инфирад), и покорности (‫اﻠنقياد‬, инкийад), и
повиновения (‫مﺮاد‬, мурад), и Присутствия (‫حضور‬,
худур), и упражнения [духа] (‫رياضﺔ‬, рийада), и жа-
лобы (‫حياﻁﺔ‬, хийата), и сожаления об утраченном
(‫اﻓﺗق۔اﺪ‬, ифтикад), и сопротивления (‫االصطالد‬, исти-
лад), и обдумывания (‫تﺪﺒر‬, тадаббур), и нереши-
тельности (‫ﺗحيﺮ‬, тахаййюр), и размышления (‫ﺗﻔكﺮ‬,
тафаккур), и терпения (‫ﺗصبر‬, тасаббур), и измене-

43
 ния (‫ َتغَ يَّر‬, тагайяр), и неприятия (‫ﺮﻔﺾ‬, рафд), и
строгой критики (‫نقﺾ‬, накд), и выбора пути (‫رﻋايﺔ‬,
ри’йа), и вступления на правильный путь (‫هﺪايﺔ‬, хи-
дайа), и начала (‫بﺪايﻪ‬, бидайа).
И достоин этой стоянки умиротворенный и очи-
стившийся.

2. На каждой Стоянке – определенное понимание, а

на другой – [другое] понимание.

3. Потом вошел в пустыню, и объял ее, потом пересек

ее. И без семьи, медлившей на горе и равнине.

4. «И когда завершился Мусе назначенный срок»

[28:29], оставил семью, подтвердив Реальность
близким. И все же довольствовался вестью, [кото-
рая] ниже вúдения, и [здесь] различие между ним и
лучшим из людей. И сказал: «[приду] к вам оттуда
с вестью» [27:7].

5. И если ведший удовлетворился вестью, как не

удовлетвориться идущему следом?

6. Из Куста на склоне горы, – что слышал из Куста, то

слышал от Явившегося (‫ ﺒﺮﺯﻩ‬, бараза).

7. И мое подобие – как этот Куст, вот Его слово.

8. И Реальность, и реалия сотворенная! Отбрось со-

творенное: ты станешь Им, или Он – тобой, с точки
зрения Реальности.

44
9. [Ибо если] я [даю] описание [Объекту], и описанный
[Объект] – описание, [данное субъектом], [то когда
субъект] описания [окажется] в Реальности, тогда
каков [будет его] описанный [Объект]?

10. И сказал ему Ал-Хакк: «Веди к Доказательству, не

к Доказываемому. Ибо Я Доказательство доказа-
тельств», ниспровергающее наивного.

11. Повел меня Ал-Хакк в Реальность,

там тайна моя и путь мой.
Свидетельство тайны моей
Без тайного умысла моего.
Там тайна моя и путь мой.

12. Сказал Ал-Хакк, и рассказ мой – от сердца моего и

от науки красноречия моего; и приблизил меня к
Себе из удаления моего, и сделал меня из плетель-
щика пальмовых листьев, и избрал меня.

45
 Ta-Син Круга

1. Внешний не соединяется с Ним. Второй соеди-

нился, но отделен. Третий блуждает в пустыне «ре-
альности Реальности». [Буква] Ба ‫ – باﺀ‬вторая дверь
в круг, и представлена . Вот дверь, рядом с ко-
торой и соединившийся, и тот, блуждающий третий
– пустыня Реальности, а вот реальность той двери,
похожей на [букву] ‫ باﺀ‬, у которой встречаются обе
двери под вторым кругом.
2. Но как далек от входящего круг, и путь закрыт, и
ищущий возвращается. Точка вверху – его горение,
точка внизу – возвращение его к началу своему, и
точка в середине – его нерешительность.
3. Близок круг, (но) точка внизу – возвращение к на-
чалу ищущего точку справа. Точка в середине – его
нерешительность. И в центре та, что слева от круга.

46
4. Нет у круга двери, и точка в центре круга – это Ре-
альность.
5. А смысл Реальности – нечто [такое], где не отсутст-
вуют (‫ )تﻐيﺐ‬ни «вне», ни «внутри», и что не прини-
мает форм.
6. Если хочешь понять, что я здесь имею в виду,
«возьми четырех птиц, привяжи их к себе» ( ً‫ﻓَ ُخ ْذ أَرْ بَ َﻌﺔ‬
َ‫[ ) ِّمنَ الطَّي ِْﺮ ﻓَصُﺮْ ه َُّن إِلَ ْيك‬2:260], ибо Ал-Хакк не летает.
7. Его ревность делает ее [Реальность] явной и после
того как Он скрыл ее. Страх делает ее недоступной,
нерешительность лишает нас ее. Таковы смыслы
Реальности.
8. Но еще тоньше то, что представляет понимание, –
[ибо] не скрыто воображением.
9. Это – о круге: не видят по ту сторону (‫ )وﺮاﺀ‬круга.
10. А что до знания (‘илм) Реальности, – оно запретно
(харами), и круг – запретен (‫ حﺮم‬, харам) для него.
11. Потому и Пророка (да благословит его Аллах) ста-
ли называть «Харами», что не выходил из круга
Харам, а Он – за ним. И сказал: «Ах!».

47
 Ta-Син Точки

1. Еще тоньше Точка, – и это Он, Источник. Не увели-

чивается, не уменьшается и не исчезает. Во внеш-
нем круге отрицают Его и отрицают состояние
Мое, ибо не видят Меня. И еретиком называют ме-
ня, во зле растленным.
2. Зовет Меня в круг Харам видящий Мое достоинст-
во, неповинен Я в его зове.
3. И сахиб второго круга полагает Меня знающим
Господа Моего.
4. Достигший третьего круга считает, что Я пал в же-
лании Своем.
5. А достигший круга Реальности забывает Меня и ус-
кользает от глаза Моего.
6. «Так нет! Нет убежища! К Господу твоему в тот
день прибежище! Возвещены будут человеку в тот
день его прежние дела и его последние» [75:13].
7. Но он устремляется за вестью, ищет убежища, пуга-
ется искр, сбивается с пути и прельщается.
8. Видел Я одну из птиц суфизма, летевшую на
крыльях. Она не признала достоинства Моего, ибо
продолжала полет.
9. Спросила Меня о чистоте, и я сказал ей: «Обрежь
свои крылья острой гранью уничтожения (фанā’),
если не следуешь за Мной».
10. И сказала мне: «Крыльями лечу». Я сказал ей: «Го-
ре тебе!». «Нет подобного Ему. Он – Слышащий,
48
 Видящий» [42:9]. И упала в тот день в море по-
нимания, и утонула.
11. А образ понимания таков:

Видел я Господа Моего оком сердца.

Я спросил: “Кто Ты?” – Сказал: “Ты!”
И нет «где» у Твоего «где»,
А там, где есть Ты, нет «где».
Ты – надрезы всех «где»
в сторону «ни-где» –
где Ты?
Не представить Тебя воображением,
и не узнать «где»,
где Ты.

12. Точки в круге – мысли понимания. Одна – истина

(хакк), а остальные – ложные.
13. – «И приблизился», восходя, и спустился. Прибли-
зившись, взыскал высший предел. И спустился,
восхитившись. От сердца своего отдалился, и к
Господу своему приблизился. В сердце своем отре-
зал, к Господу своему приблизился. И исчез, когда

49
 видел Меня. Не исчез. Как явил то, что явил? Как
видел то, что видел?
14. Изумлялся и смотрел. Смотрел и изумлялся. Был
свидетельствуем – и был свидетелем (шахид). Со-
единился – и отделился от самого себя. Соеди-
нился, возжелав, – и отделился от своего сердца, а
«сердце не солгало о том, что видело» [53:11].
15. Скрыл его и приблизил его. Довел его и очистил
его. Напоил его и насытил его. Очистил его и из-
брал его. Позвал его и провозгласил его. Изнурил
его и исцелил его. Вооружил его и посадил в седло.
16. И был на «расстоянии» [53:9], когда отказался и
достиг. И позвал Я, и отозвался. И увидел, и исчез
(‫)ﻏاﺐ‬. И испил, и насладился. И приблизился, и бла-
гоговел. И оставил (‫ )ﺮق‬страны и сподвижников, и
тайны, и взоры, и следы (асар).
17. «Не заблудился ваш товарищ» [53:2], не ущербен и
не утомился, не ущербен глазом (‫ )ﻋين‬в «где», не
утомился, «когда» был.
18. «Не заблудился ваш товарищ» в выходе за Наши
пределы и в совершенном Нами. «Не заблудился
ваш товарищ» в саду зикра, свидетельствуя Нас, «и
не сошел с пути» [53:2], блуждая мыслью.
19. Но был постигающим в душе и очами поминания, и
был за испытания Мои и дары Мои благодарен.
20. «Он – только откровение открываемое» ( ‫إِ ْﻥ ه َُو إِ ََّّل َﻭحْ ٌي‬
‫ُوحى‬
َ ‫[ )ي‬53:4] от Света к Свету.
21. Измени речь и исчезни для иллюзий, поднимай
стопы высоко над людьми и растущими! Отрезай
от него в правильном порядке. Будь горящим в бе-
50
 зумной любви. Знай, что полетишь над горами и
равнинами, горами понимания и холмами мира (са-
лям), увидишь Того, Кого увидишь; воздержание
завершится к Священной (Харам) Мечети.
22. Потом приблизился – как подступается намере-
вающийся. Потом – преграда, как бы бессилие, но
не как бессилие34. Потом [перешел] от Стоянки Ис-
правления (‫ )تهﺫيﺐ‬к Стоянке Наставления (‫)تﺄﺪيﺐ‬, а от
Стоянки Наставления к Стоянке Близости (‫)ﺗﻗﺮيﺐ‬.
Приблизился взыскуя и спустился бегом. Прибли-
зился взывая и спустился глашатаем. Приблизился
отзываясь и спустился близким. Приблизился как
свидетель (ً‫ )ﺸهيﺪا‬и спустился как созерцающий
(ً‫)ﻤﺸاهﺪا‬.
23. «И был на расстоянии двух луков» [53:9]. Поражает
«где» стрелой «между». Подтверждает, [что было]
два лука, чтобы удостоверить «где» или отсутствие
его, сущность (‫ )الﻌين‬ближайшую к сущности Сущ-
ности (‫)ﺒﻌين الﻌين‬35.
24. Сказал алим, удивительный ал-Хусайн ибн Мансур
ал-Халладж, да смилуется над ним Аллах:

34
Имеется в виду препятствие на пути приближения не внешнего,
а внутреннего характера. Бессилие, о котором идет речь, связано
со смирением, а не реальным бессилием.
35
Арабское слово (‫‘ )ﻋين‬айн часто трудно переводимо. Оно может
означать «глаз», «сущность», «вещь», «существо», «источник»,
«сам», «самый», «личность» или даже «конкретное проявление»
чего-то. (На английский это понятие переводят более подходящим
словом «entity»). Смысловое многообразие этого слова следует
учитывать при чтении ат-Тавасина.
51
25. Думаю, что поймет [это] верно лишь тот, кто достиг
высшего предела (‫ )ﺒﻠﻎ‬второго лука, а второй лук –
под (‫ )ﺪﻭن‬Скрижалью.
26. На ней другие, не арабские, буквы. Кроме одной –
буквы Мим, и вот это Мим, то есть «Последнее»
Имя. А вот – тетива «Первого» Имени.
27. О Царство (мульк) Второго лука – Владычество
(малакут)! Вот Первый лук и Царство (мульк) дей-
ственного Могущества (джабарут), а Второй лук –
Царство Владычества (мульк малакут) и Царство
Атрибутов: два лука. А Царство особого Явления в
полном блеске (‫ڌجل ﺧاص‬, таджалли хасс) – там
стрела, направленная в несуществование (‫)اﻠﻌﺪﻢ‬,
стрела обоих луков от Него,
28. из огнива [высекающего] пламя открытое.
29. Сказал, да будет доволен им Аллах: точность речи –
в приближении к смыслу. А важнейший смысл Ре-
альности – Истина (Ал-Хакк), не способ (тарика)
творения. А приближение – в круге точности.
30. Реальность Хакк (Истины) реальностей (ал-
хакка’ик) [открывается] в тонкости (дакика) тон-
костей (дака’ик), из предыдущих свидетельств,
описавших противоядие для страстно желающих
(‫ – )التاﺌق‬обрезать связи с бесстыдством отступни-
ков; ценой постоянных бедствий и через уяснение
тонкостей; по слову спасающему; на пути избран-
ного среди людей, – это приближение к смыслу,
уклоняющемуся, широкому для понимания значе-
ния, это тропа пастыря, утоляющего жажду проро-
чеством.

52
31. Возгласил Сахиб Йасриба, мир ему, славу тому, ко-
го Он очистил, – она незыблемо хранима в «Книге
сокрытой», как начертал Он в «Книге видимой»,
касаясь смысла языка птиц, – и «сделали Мы» [его
близким] к [Нему], «и был на расстоянии двух лу-
ков» от Сущности (‫)يﺮﻤي اﻠﻌين‬.
32. И пойми, если поймешь, о влюбленный, что Гос-
подин не вступает в разговор ни с кем, кроме как с
близкими (ً‫)أهال‬, или кто близким близок и близок
близким близких,
33. для кого нет учителя, нет ученика, нет различий и
нет предпочтений, нет фальши и нет учености, и
нет «в себе», и нет «от себя», – в нем то, что в нем
(фихи ма фихи), это в нем, но нет в нем «в нем», –
пустыня в пустыне, Знак в знаке.
34. Призвание – его смысл, а смысл его – обетования, а
обетования его ведут далеко. Путь его тверд, имя
его славно, образу его нет подобия, Знание (‫)مﻌﺮﻓتﻪ‬
его – незнание, незнание его – реальность, ценность
его – крепость, имя его – путь, метка его – горение,
(‫)وسمﻪ‬, атрибут его – желание.
35. Закон (‫ – )ناﻤوﺲ‬его свойство, солнечные – его город,
души – его галерея, ближний – его животное, со-
крушение – его дело, стирание – его вúдение, не-
веста – его сад, и изглаживание – его дворец.
36. Господа его – Мое прибежище, принципы его – Моя
забота, воля его – Моя просьба, помощь ему – Мой
кров, печали его – Моя тревога.

53
37. Грех его леденит, раскаяние его сожигает. Сказано
им – и «есть», это достоинство, а то, что ниже это-
го, вызывает гнев, а успех – с Аллахом.

54
 Ta-Син Безначальности
и Запутанности

О верности призванию вопреки смыслу.

1. Сказал алим сайид удивительный Абу’-л-Мугис, да

освятит Аллах его милостью:

Нет доверия ни к одному призванию, кроме как к

[призванию] Иблиса и Ахмада, да благословит его
Аллах, только Иблис отверг Сущность (‫)الﻌين‬, тогда
как Ахмад, да благословит его Аллах, открыл ему
сущность Сущности (‫)ﻋن ﻋين الﻌين‬.
2. Было сказано Иблису: «Поклонись!», а Ахмаду –
«Смотри!» Тот не поклонился, а Ахмад не смотрел,
не обратился ни направо, ни налево, «не уклонился
взор [его] и не перешел пределов» [53:17].
3. Что до Иблиса, заявившего свое, – он, изменив-
шись, не возвратился.
4. А Ахмад, да благословит его Аллах, объявил и, из-
менившись, возвратился.
5. Сказав: «В Тебе изменяюсь, и в Тебя бросаюсь», и
сказав: «О переворачивающий (‫)ﻤقـلﺐ‬36 сердца!». И
сказал: «Похвал Тебе не исчислить».
6. Не было среди обитателей небес единобожием по-
добного Иблису.
7. Ибо Иблиса ослепила Высшая Сущность (‫)الﻌين‬, и он
забросил [все], не смотрел [ни на что], удалился и

36
Переворачивающий.
55
 стал поклоняться Почитаемому в уединенной аске-
зе (‫)اﻠﺗﺠﺮيﺪ‬.
8. И [был] проклят, когда достиг исключительности
(‫)اﻠﺗﻔﺮيﺪ‬,37 и спрошен, когда потребовал большего.
9. И сказал ему: «Поклонись!» Сказал: «Нет другого».
Сказал ему: «И если тебя прокляну Я?» Сказал:
«Нет другого.
10. Отказ мой – почитание Твоей святости,
И разум мой Тобою одержим.
И что Адам Тебе, и кто среди [вас] Иблис?
Нет мне пути к другому, а лишь к Тебе:
Я – смиренный любящий».
11. Сказал ему: «Ты возгордился». – Сказал: «Если бы
был у меня [хоть] один осиливающий взор, мне по-
добало бы [зваться] гордым и непокорным. Я – тот,
кто знал Тебя в безначальности, «я лучше него»
[7:12], потому что издавна в служении, и нет в тво-
рении [лучше] знающего Тебя, чем я! И во мне
Твоя воля: Твоя воля в моей. Твоя воля в моей
предшествовала. Поклонился ли бы я другому, а не
Тебе, или не поклонился, мне пришлось бы возвра-
титься к [своему] началу, ибо Ты создал меня из
огня, а огонь возвращается в огонь: предопреде-
ление и выбор – Твои.
12. И нет для меня отдаления,
Отдаляющей отдаленности от Тебя,
отдаления нет.
Убедился я, что близость и отдаленность – одно.

37
То есть притязал на свою исключительность как муваххида
(единобожника).
56
 И если я,
и если я оставлен Тобой,
то оставленность – товарищ мой.
Воистину оставленность и любовь – одно.
Хвала Тебе в содействии в чистейшей чистоте
Рабу чистому, не поклоняющемуся никому другому
кроме Тебя».
13. Благочестивый Муса, да благословит его Аллах, и
Иблис – на горной тропинке. И сказал ему: «О Иб-
лис, что помешало тебе поклониться?» - И сказал:
«Смысл моего призвания – в Божестве Едином. И
если бы я поклонился ему, то уподобился бы тебе,
ибо тебя только один раз позвали «взглянуть на го-
ру» [7:143], – и ты взглянул. Что же до меня, я по-
зван тысячу раз, чтобы поклониться, и не покло-
нился: призвание мое – в смысле моем».
14. И сказал ему: «Ты пренебрег Повелением?» – Ска-
зал: «Это было испытание. Не повеление». – И ска-
зал ему: «Подлинно изменился твой облик». – Ска-
зал ему: «О Муса, это так, и это запутывает, но со-
стояние не зиждется на нем [внешнем образе] и не
изменяется. Ведь Знание (ма’рифа) остается истин-
ным, как и твое «я»: ты не изменяешься, если изме-
няется тело».
15. И сказал Муса: «Ты вспоминаешь Его теперь?» – И
сказал: «О Муса, мысль не вспоминает: я поминае-
мый, и Он поминаемый.
Его зикр – мой зикр, и мой зикр – Его зикр.
Разве могут быть одновременно
двое поминающих?

57
 Мое служение теперь стало чистым, и время мое
стало свободным, и мой зикр стал величественным,
ибо я служил Ему ради вечности моего наслажде-
ния, а теперь служу Ему ради Его наслаждения.
16. И очистил я желание от удерживающего и отдаляю-
щего, вредного и полезного. Единственным в своем
роде создал меня, смутил меня, изгнал меня, чтобы
я не общался с искренне преданными (мухласин)38.
Лишил меня других за ревность мою. Изменил ме-
ня, потому что смутил меня, смутил меня, потому
что сокрыл меня. Наложил запрет на меня за мое
товарищество. Обезобразил меня за хвалу мою. На-
дел на меня ихрам из-за хиджры моей. Покинул
меня, потому что открыл меня, открыл меня, пото-
му что соединил меня [с Собой], и соединил меня
[с Собой], потому что отрезал меня. Отрезал меня,
потому что отказался от меня.
17. Благодаря истине Его я не заплутал в размышле-
нии, и не отклонил решения, и не изменил облика.
18. Если согласно этому предопределению решение,
если наказание мое в огне бесконечную вечность,
не поклонюсь никому и не унижусь ни перед кем и
ни перед чем, не признаю себя противником, и нет
вражды. Признание мое – признание Искреннего; я
– из искренних в любви».
19. Сказал [ал-Хусайн ибн Мансур ал-Халладж], да бу-
дет милостив к нему Аллах: «Говорят о состояниях
Азазила: назначено ему было быть в небесах гла-
шатаем и на земле глашатаем. В небесах увещевал

38
Искренне признающие единство Божие.
58
 ангелов, показывая им прекрасное, а на земле уве-
щевал людей, показывая им мерзость.
20. Потому что вещи познаются через противополож-
ности: и у вора, и у тонкой пряжи черная изнанка.
И ангелам показывал прекрасное, говоря: “Если де-
лаете доброе, деяния ваши вознаградятся”. Горько-
кисло-сладкое. И кто не знает мерзости, не знает и
прекрасного».
21. Сказал Абу ‘Умар ал-Халладж, он алим удивитель-
ный: «Размышлял я с Иблисом и Фараоном о доб-
лести (‫)اﻠﻔتوﺓ‬. И сказал Иблис: “Если бы я покло-
нился, то нанес бы урон своей доблести”. И сказал
Фараон: “Если бы я уверовал в посланника Его, я
бы уронил свой сан и свою доблесть”.
22. А я сказал: “Если бы я отрекся от своего притяза-
ния (‫ )ﺪﻋواﻱ‬и своих слов, я низвергся бы из чертога
доблести”.
23. И сказал Иблис: “Я лучше него” [7:12], не видя ни-
кого, кроме себя. И сказал Фараон: “Не знаю я для
вас другого бога кроме меня” [28:38], не признавая
в народе своем способного отличить Истину от
лжи.
24. А я сказал: “Не знаешь Его – знай Его следы; я –
тот след (‫)اﻷﺛﺮ‬, я – ал-хакк (‫ أنا الحق‬, анā ал-хакк)!
Ибо я никогда не ошибался в Ал-Хакк!”.
25. Товарищ мой и учитель мой. Иблис и Фараон. Иб-
лису грозили огнем, и не отрекся от своего притя-
зания. Фараон утонул в море и не отрекся от своего
притязания, наотрез не признал посредника. Но
сказал: “Я уверовал, что нет бога кроме Того, в ко-

59
 торого верят сыны Исраила” [10:90], а разве ты не
видишь, что Аллах уже показал Джибрила в деле
его? И сказал: “Почему ты наполнил свой рот пес-
ком?”.
26. И если убьют меня, и распнут меня, или отрежут
руки мои и ноги мои, – даже тогда не отрекусь я от
своего притязания.
27. Имя Иблиса ( ) происходит от его [первого]
имени, Азазил (‫)ﻋﺰاﺰيل‬, где заменены: ‫‘( ﻋ‬айн),
представляющая его горение, ‫( ﺰ‬зай), представляю-
щая все большее прибавление в росте его, ‫( ا‬алиф) –
прибавка в единении его, [вторая] ‫( ﺰ‬зай) – тропа
его подвижничества в его чине, ‫( ﻯ‬йа) – его бедст-
вия на пути к мученичеству, и ‫( ل‬лам) – стойкость в
испытании.
28. Сказал ему: «Не поклонишься, о презренный!». –
Сказал: «Влюбленный, а влюбленный презираем.
Вот Ты и зовешь [меня] презренным. А я читал в
Книге Явной, что определено мне. Надлежит мне
это, о Могущественный, Крепкий. Как унижусь я
перед ним? – “Ты создал меня из огня, а его создал
из глины” [7:12]. И этим противоположностям не
примириться. Воистину я в служении вечность, и в
совершенстве больший, и в знании (‘илм) пресве-
дущий, и в полноте жизни пребываю».
29. Ал-Хакк, слава Ему, сказал: «Выбор – Мой, не
твой». – Сказал: «Всякий выбор, и мой выбор, –
Твои: уже Ты выбрал за меня, о Творец. И если
удержал меня от поклонения, то Ты и предопреде-
лил. И если я ошибаюсь в словах, не покидай меня,
ибо Ты – Всеслышащий. Если бы Ты пожелал, что-

60
 бы я поклонился ему, я бы покорился. Не знаю сре-
ди мудрых, кто знает Тебя лучше, чем я».
30. Не испытывай меня, ибо желание судить
умерло во мне.
И вознагради меня, Господин мой, ибо я одинок.
Если в обещании, –
а обещание Твое – воистину Истина, –
Если в начале положение мое бедственное.
Тот, кто потребует книгу,
[где записана] эта речь моя,
читай и знай, что я – мученик!
31. О мой брат! Имя мне Азазил, ибо удален (азал), и
удален из-за близости своей. Не возвратился из
своего начала к своему концу, ибо не вышел из сво-
его конца.
32. Выйдя, повернул назад – в неподвижность закрыто-
сти своей. Воспламенение огнем остановило его.
Свет обездвижил его.
33. Болезнь его – кара чистейшему. Блистание (света)
терзает его болью. Источник его обмелел. Голоден
среди изобилия. Превосходство ослепило его.
34. О мой брат! Если бы ты понял, чтобы соединиться
соединением плотным, и представил себе вообра-
жение в самой его нереальности, то вернулся бы
огорченным и снедаемым тревогой.
35. И самые верные, выйдя из врат его, хранили молча-
ние, и знающим было не по силам то, что они уз-
нали. Он был осведомленнее их в поклонении и
ближе них к Реальному (‫)اﻠﻤوﺠوﺪ‬, и превосходил их в

61
 усилии, и в верности в завете, и в близости к Боже-
ству (‫)اﻠﻤﻌﺒوﺪ‬.
36. [Другие ангелы] поклонились Адаму для под-
держки, а Иблис отказался, ибо уже долгое время
был в созерцании.
37. И запутанным стало положение его, и мысль его
зашла в заблуждение, и сказал: «Я лучше него». И
остался под завесой (хиджаб), и простерся во пра-
хе, и наказан на веки вечные.

62
 Та-Син Воли

1. Та-Син Воли, и вот ее изображение.

Первый круг – Его Воля (маший’a), второй – Его

Мудрость, третий – Его Могущество, четвертый –
Его Знание и Его Безначальность.
2. Сказал Иблис: «Если бы я вошел в первый круг, под-
вергся бы испытанию второго, а преуспев во втором,
подвергся бы испытанию в третьем. А удовлетворив
в третьем, подвергся бы испытанию в четвертом.
3. Так нет, и нет, и нет, и нет! И остановился я на пер-
вом, и проклят во втором, и отброшен в третьем, и
куда мне до четвертого?

63
4. Если бы знал я, что поклон спасет меня, – покло-
нился бы. Но знал я, что за этим кругом [другие]
круги. И сказал: «Предположим, так или иначе я
спасусь из этого круга, – как спасусь из второго,
третьего и четвертого?»
5. Но алиф пятого39 – Он Живой.

39
Т.е. пятого круга и пятого «нет» (по-арабски «Ля», которое со-
держит алиф).

64
 Ta-Син утверждения Единства

1. Ал-Хакк - Один (вахид), Единый (ахад), Единствен-

ный (вахūд), Тот, Чье единство утверждается (мува-
хад).
2. Один, и таухид40 «в» [Нем] и «от» [Него].
3. Вот изображение41 – отображение этого смысла.

4. Знание (‘илм) таухида – отдельное абстрактное зна-

ние.
5. Таухид изображается так:

40
Утверждение Божественного Единства.
41
Т.е. образ отношения Одного и таухида.
65
6. Таухид – атрибут муваххида, не атрибут Мувах-
хида. И если ты говоришь: «я», говорит «я» твое, не
Его.
7. А если ты говоришь: «Обращен таухид к Мува-
хаду»42,
8. И если говоришь: «Таухид – [от Него]», как тогда
обращен таухид к Тому, Чье единство утверждает-
ся?43
9. А если говоришь: «От муваххида к Муваххиду»,
теряется отношение его к Единому.
10. А если говоришь: «Таухид сотворен из Него», то он
(Таухид) становится самосущностью (‫)الﺫاﺖ‬, суще-
ствующей сама по себе.
11. А если существует его (Таухида) самосущность, то
нет Его Самосущности. И не существует Его Само-
сущности. Исчезает, когда появляется. Куда исче-
зает та, для которой нет «куда»? Если нет места ни
для «что» (‫)ﻤا‬, ни для «это» (‫?)ﺫا‬

42
К тому, чье единство утверждается.
43
Как будут существовать его атрибуты?
66
 Ta-Син Тайн

1. Изображение Ta-Сина Тайн в таухиде таково44:

2. Тайны – стремление «от Него» и «в Него», побуж-

дение «в Нем». И «Другой» (‫ – )ﻏيﺮ‬необходимое в
Нем. Страшны тайны «от Него», а «в Него» стрем-
ление – Его собственного «Я» побуждение.
3. Местоимение таухида скрывает Его. «Я» скрыто, и
скрыто местоименным суффиксом третьего лица –
мужского рода и женского (‫)هاﺅﻩ‬, мужского и жен-
ского (‫)هاﺅﻩ‬.
4. Если ты скажешь: «вах!» (‫)واﻩ‬, скажут: «ах» (‫)ﺁﻩ‬.
5. Оттенки, и разновидности, и отличия в несовер-
шенном непроглядны, «словно они – прочное
строение» [61:4]. Это определенность (‫)حﺪ‬, и Еди-
ный не исключает определенности. И «Единый» –
определенность, и атрибуты Единого ограничива-
44
Алиф – Единство, Таухид. Хамза – самосознающие «я», неко-
торые на одной стороне, некоторые на другой. ‘Айн в начале и в
конце – Сущность.

67
 ют. Но Тот, Чье единство утверждается, не подпа-
дает под определенность.
6. Ал-хакк45 – вместилище (‫ )مﺄﻭﻯ‬Ал-Хакк, [но] не Ал-
Хакк.
7. Не провозглашающим провозглашается таухид, Ре-
альность расщепляется не ради творения. – Так не-
ужели расщепляется ради ал-хакк?
8. То, что поддерживает акцидентальное, – не без
субстанции. Что не отделено от тела, – не без тела,
[что] не отделено от доли духа – не без духа.
9. Мы – перевариваемая духовность: возвращаемся в
Того, кто вбирает ее, кто охватывает ее, и перева-
ривает ее, и определяет ее, и расщепляет ее, и пре-
дикатирует ее.
10. Первый [круг] – действия, а второй – следы: круги
сотворенного.
11. А точка – смысл таухида, но не таухид. А если бы
[было так], то ведь круги отделены [от нее].

45
Истина, воплощенная в человеческом индивидууме.
68
 Ta-Син Очищения

1. Вот круг подобий, и вот изображение его:

2. Это все то, что в сумме складывается из известного

понаслышке, от приверженцев верований, и сроков,
и глаз, и путей.
3. Вот внешний – первый, а вот внутренний – второй,
а вот знак – третий: «эти круги».
4. Это совокупность сотворенного и облеченного
формой, дискурсивного, уже не нового, и ночных
собеседников, и смутного, и искушающего, и
фальшивого.
5. Среди местоимений, местоимений – кружение и
движение, и диалог, и недостаток, и ненависть, и
форма.
69
6. Это совокупность сотворенного, а Аллах свободен
от этих сказок.
7. И если я говорю: «Он», [это] не утверждение тау-
хида.
8. Если я говорю: «Таухид Ал-Хакк действенен», –
говорят: «действенен».
9. А если я говорю: «Без земли», говорят: «Ведь
смысл таухида – сравнение (ташбūх)»46. Но срав-
нение [как способ] описания не подходит для Ал-
Хакк. И таухид не соотносим с Ал-Хакк, чтобы
стало возможным [утверждение] единства. А если
добавлю к таухиду [дополнительный смысл], то это
случайное, а случайное – не атрибут Ал-Хакк. Са-
мосущность (‫ )الﺫاﺖ‬одна – Ал-Хакк [Истина], а ложь
(‫ – )الﺒاﻁل‬от воплощенности (‘айн) Самосущности.
10. Если же я говорю: «Таухид – [лишь] слово», [гово-
рят]: [но] слово – атрибут Самосущности.
11. А если я говорю: «Он желает быть Единым», – [то
говорят]: воление – атрибут Самосущности, а (то,
чего Он желает) – вещь сотворенная.
12. А если я говорю: «Существование Аллаха – таухид
Самосущности», – [говорят]: «Существование тау-
хида [и есть] Самосущность»,
13. И если говорю: «Не Самосущность», [ведь] суще-
ствующее имя ее сотворено.
14. [А] если говорю: «Имя и именуемое – одно», то
какой тогда смысл в таухиде?

46
Любое сравнение Аллаха с чем-либо.
70
15. Если я говорю: «Аллах, Аллах, Аллах», то это
Сущность Сущности (‘айн ‘айн), но «Он – [это]
Он».
16. Вот макан «Ta» и «Син»: причины отрицаются, а
эти круги с этими «нет» – изображение [сказанно-
го] словами.

17. Первый – предвечность, второй – интелли-

гибельность, третий – (внешнее) измерение (‫)ﺠهﺔ‬,
четвертый – то, что мы знаем.
18. Самосущность не без атрибутов.
19. Первый приходит и вроде бы [обладает] «знанием»
(‘илм), – а не видит [Его]. Второй приходит и вроде
бы [обладает] «чистотой», – а не видит [Его]. И нет
в этом «Самосущности». И нет в Шин «ничего». И
нет в Каф «слова». И нет в Мим чтойности.

71
20. Слава Аллаху, – Он Свят в Вечности Своей, недося-
гаем ни для людей знания, ни для людей Открове-
ния.
21. Вот макан «Ta» и «Син», отрицания и утверждения,
и вот изображение его:

22. Первый рисунок – мысль обычных людей, второй

– мысль избранника, круг – срединная ось – знание
Ал-Хакк. [Три слова] «Нет» [‫]َّلَّلَّل‬, собранные и по-
вернутые, которые в круге, отделены от совокупно-
сти сторон (‫)الﺠهاﺖ‬. Две [буквы] «ха» [‫ ]حح‬располо-
жены по обе стороны [таухида]. Устремление тау-
хида – по ту сторону [мирских] событий.
23. Мысли обычных людей погружены в море вообра-
жения, а мысли избранных – в море понимания. Но
оба моря высыхают, и путь священный [иссякает],
и та и другая мысли обрываются и в конце концов
исчезают, оба мира уничтожаются, и дока-
зательства шатаются, и знания (‘ириф’ан) гибнут.

72
24. Аллах Милостив (ар-Рахман), – Он […] свободен
от случайного, Он, слава Ему, свободен от сово-
купности причин и недостатков. Силен доказатель-
ством, Могущественен властью. Величественный, и
Славный, и Гордый. Один не как количество, Один
не как единица. Нет для него определенности (‫ )حﺪ‬и
нет подсчета, и нет начала, и нет конца. Творец су-
щего свободен от сущего – лишь Он Один знает
Себя, Величественный и Щедрый, – и от духов и
тел.

73
 Сад Знания47

1. Сказал алим сайид удивительный Абу ‘Умар ал-

Хусайн ибн Maнсур ал-Халладж, да очистит Аллах
его душу:

В Знании – пугающая неопределенность. А в неоп-

ределенности – пугающее Знание. Неопреде-
ленность – атрибут знающего и его украшение, не-
ведение – его [внешний] облик.

Облик Знания скрыт от понимания знаком. Как уз-

нать Его – ведь нет «как»? Где узнать Его – ведь
нет «где»? Как соединиться – и не соединиться?
Как отделиться – и не отделиться? [Но] истинное
знание не [ведает] ограничений, и усилий, и изну-
рения.
2. Знание – за «за», за пределом, за горением (ал-
химма), за тайнами, за вестью, за сознанием. Это
все – вещи. [Их] не было – и они есть. И те, кото-
рых не было, потом есть. Достижимые лишь в не-
коем месте. А Тот, Кто не перестает быть, был еще
до измерений (‫)الﺠهاﺖ‬, и причин, и следствий. Как
эти измерения могут вместить Его? Как огра-
ниченные [существа] могут достигнуть Его?

47
Бустан ал-Ма’рифа.
74
3. Тому, кто говорит: «Знаю Его, потому что я в нем
нуждаюсь», – как может испытывающий нужду
знать Того, кто всегда есть?
4. Тому, кто говорит: «Знаю Его, потому что я суще-
ствую» – нет двух вечностей.
5. Тому, кто говорит: «Знаю Его, и не зная Его»: не-
знание – завеса, а знание из-под завесы не реально.
6. Тому, кто говорит: «Знаю Его через Имя Его» –
Имя неотделимо от Именуемого, хотя Он и несо-
творен.
7. Тому, кто говорит: «Знаю Его через Него [Само-
го]», – этот показывает на двоих познаваемых.
8. Тому, кто говорит: «Знаю Его через творение Его»,
– этот довольствуется творением, не [стремясь к]
Тому, кто сотворил его.
9. Тому, кто говорит: «Знаю Его через [свою] неспо-
собность знать Его», – этот неспособный – отде-
лившийся, так как отделившийся может восприни-
мать и познавать Его?
10. Тому, кто говорит: «Знаю Его, ибо Он знает меня»,
– этот имеет в виду знание (‘илм) и апеллирует к
знанию [Творцом сотворенного], а сотворенное от-
делено от Самосущности (‫)اﻠﺫاﺖ‬. А тот, кто отделен
от Самосущности, – как может он воспринимать
Самосущность?
11. Тому, кто говорит: «Знаю Его [таким], как Он
[Сам] описал Себя». – Этот удовлетворяется ве-
стью, а не [ищет] след.

75
12. Тому, кто говорит: «Знаю Его через два [противо-
положных] предела»: Познаваемый – един, не
[поддается] разграничению и не делится на части.
13. Тому, кто говорит: «Познаваемый познает Себя
Сам», – этот утверждает, что познающий на рас-
стоянии притязает неосновательно. Ибо Позна-
ваемый не перестает быть знающим в Себе Самом.
14. Поразительно! Тот, кто не знает, каким вырастет
волосок на теле его – станет белым или черным, кто
не знает, как возникли вещи, не знает ни целого, ни
части, ни первого, ни последнего, ни превратности
судьбы, ни причин, ни истин, ни ухищрений, – не
может знать Того, Кто не перестает быть.
15. Слава Покрывшему их [творения] завесой имени и
метки, [Отделившему] их завесой слова и поло-
жения, совершенства и красоты от Того, Кто не пе-
рестает быть. Сердце – кусок плоти нутра, и знание
не может всегда пребывать в нем, ибо оно – Боже-
ственное.
16. Понимание – протяженность и широта. Благочестие
– обычаи и закон. Творения – все в небесах и на
земле.
17. Но у Знания нет ни протяженности, ни широты,
нет места ни в небесах, ни на земле, оно не прояв-
ляется ни во внешнем, ни во внутреннем, ни в
притче сунны, ни в законе.
18. Тому, кто говорит: «Знаю Его в Реальности»: этот
ставит свое существование выше существования
Познаваемого. Ибо тот, кто что-то знает о Реально-

76
 сти, становится могущественнее, чем объект его
познания, явленный ему.
19. О! В творении нет ничего меньше атома, и ты
не воспринимаешь его. И тот, кто не знает атома, –
как может знать Его, Чья Реальность тоньше атома
для восприятия?
20. Знающий – «тот, кто видит», а Знание – «в Том,
Кто пребывает»; Знание – возвращение из измере-
ния (‫ )ﺠﻬﺔ‬лишенности, и есть в нем обособляющее –
как бы круг, ограждающий глаз (‘айн) и разде-
ляющий
21. сторону обреченного гибели и знание (‘илм) Само-
сущности. Суть его сокрыта в его Мим, в самой его
сердцевине; оно разъединено, и мысль отвлекается
от него и забывает о нем.
22. Желающий его боится его, боится его – отстраняет-
ся от него, Запад его – Восток его, Запад – Запад
его – Восток, нет у него верха вверху и нет низа
внизу.
23. Знание предстает из элементов очевидности и веч-
ной длительности (‫)ﺪﺍﺌﻤﺔ‬. Путь его закрыт, нет к не-
му дороги. Смыслы его ясны, нет для него доказа-
тельств, его не воспринимают чувства, к нему не
относятся человеческие характеристики.
24. Тот, кем оно владеет, одинок, для истощенного им
легче путь, соперничающий с ним – еретик, оно за-
ставляет глаза болеть от слез, в его объятиях – го-
речь отсутствия, молния его бьет неустанно, удар
его щедр, стрела его пронзает, стремительность его
напрягает, оно бросает наземь – [и] утешает. Боя-

77
 щийся его – отрекшийся от мира, принимающий
его в расчет – наблюдатель. Веревки его полога –
канаты, поддерживающие его парус, те, кто под по-
логом его, – колышки, держащие его.
25. Подобно лишь самому себе, и Он подобен лишь
Самому Себе. Подобно лишь самому себе, и Он по-
добен лишь Самому Себе. Подобен лишь Самому
Себе, и оно подобно лишь самому себе. Подобен
лишь Самому Себе, и оно подобно лишь самому
себе.
26. Его очевидность – его основания, а его основания –
его очевидность. Владеющие им – лишь владеющие
им, очевидность его – в нем самом, для него, через
него.
27. Оно – не Он, а Он – не оно. Но только оно – от Не-
го, и оно – только о Нем. Нет его без Него. И нет
Его, кроме Него!
28. Знающий – «тот, кто видит», а Знание – «в том, кто
пребывает». Знающий сам есть его знание, потому
что знание его – его [собственное] познание, но
Знание – по ту сторону этого, а Познаваемый –
[еще более] по ту сторону.
29. Остаток повествования – с повествователем, а Зна-
ние – с избранным, а любезность – с [видными]
личностями, а красноречие – с людьми заблуж-
дения, а сожаление – с людьми вольничающими, а
небрежение с людьми темными.
30. Ал-Хакк есть Хакк (Истина)48,

48
Ал-Хакк с определенным артиклем – Аллах как Истина в Себе,
находящийся по ту сторону всех проявлений, спецификаций и
78
 Творение есть творение.
И не беда49.

имен; тогда как Хакк без артикля относится к любому проявлению

Ал-Хакк.
49
«И не беда (‫»)و َّل ﺒﺄﺲ‬. Другая арабская редакция – ‫«( و َّل ﻤاﺲ‬И
[они] не соприкасаются»).
79
 Оглавление

Мансур ал-Халладж: жизнь и учение……...…4

Ta-Син Светильника…………………………..35

Ta-Син Понимания…………………………….40

Ta-Син Чистоты……………..…………………43

Ta-Син Круга………………………………...…46

Ta-Син Точки…………………………………...48
Ta-Син Безначальности и
Запутанности.....................................................55
Та-Син Воли…………………………………….63

Ta-Син утверждения Единства……………….65

Ta-Син Тайн…………………………………….67

Ta-Син Очищения……………………………...69

Сад Знания………………………………………74

80
81
 Научно-популярное издание

ал-Хусайн ибн Мансур ал-Халладж

Китаб ат-Тавасин
Сад Знания

Сдано в набор 15.03.2013. Подписано в печать 15.03.2013.

Формат 60х84/16. Бумага офсетная № 1. Гарнитура Times.
Печать офсетная. Усл. п. л. Уч.-изд. л.
Заказ №

Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии

82