Ѵіѵе 1а Бгапсе! ^иаш1 тёте...
1.
Парижъ, 28-го декабря 1831 г.
Наслѣдственные пэры произнесли теперь свои Іазі зреесЬев и были настолько умны, что сами объявили себя мертвыми, не дожидаясь, чтобы народъ умертвилъ ихъ. Этотъ шагъ внушенъ имъ съ особенною настойчивостью Казимиромъ Перье. Такимъ образомъ, съ этой стороны нѣтъ больше повода къ возмущеніямъ. Между тѣмъ, положеніе низшихъ классовъ въ Парижѣ, какъ говорятъ, настолько безотрадно, что при малѣйшемъ поводѣ извнѣ можетъ вспыхнуть болѣе грозное, чѣмъ когда-либо, возстаніе. Однако, я все-таки не думаю, чтобы мы были такъ близки къ иодобнымъ взры-вамъ, какъ увѣряютъ въ настоящую минуту. Не потому, .чтобы я считалъ правительство особенно сильнымъ, или онпозиціонныя партіи черезчуръ слабыми — напротивъ; правительство обнаруживаем свое безсиліе при всякомъ случаѣ, такъ было именно во время ліонскихъ смутъ; что же касается оппозиціонныхъ партій, то онѣ въ достаточной мѣрѣ раздражены и, Сверхъ того, могутъ разсчитывать на самую отчаянную смѣлую поддержку со стороны многихъ тысячъ несчастныхъ, умираюіцихъ отъ нищеты... Но теперь на дворѣ стоить холодная, туманная зима...
«Сегодня вечеромъ они не придутъ, потому что идетъ дождь»,—сказалъ Петіонъ, отворивъ окно и затѣмъ спокойно затворивъ его, въ то время, какъ его друзья жирондисты ожидали нападенія со стороны народа, натравлявшагося монтаньярами. Этотъ анекдотъ приводится въ исторіяхъ революціи для характеристики флегматичности Петіона. Но съ тѣхъ поръ, какъ я собственными глазами изучилъ
характеръ иарижскихъ народиыхъ возстаній, для меня ясно,