Секу́нда (от лат.secunda, буквально «вторая»; русское обозначение: с или сек.; международное: s; графическое: ″) — наименьшая из субъективно ощущаемых в бытовом смысле слова единиц измерения времени, меньше может быть только совсем неконкретное мгновение. По международным физическим эталонам секунда представляет собой интервал времени, равный 9192631770 периодам излучения, соответствующего переходу между двумя уровнями энергии атомацезия-133, находящегося в покое при 0°К.
Слово секунда происходит от латинского словосочетания secunda divisio, под каковым имеется в виду второй порядок делениячаса (в общепринятой шестидесятиричной системе счисления).
...в карьере почти каждого пилота бывают тридцать или сорок секунд, когда от него будет зависеть всё. Нам платят за то, чтобы мы не растерялись, когда эти секунды однажды наступят.
И не надоест ли господу Богу создавать одну за другой эти секунды со всем тем, что они содержат. Ведь никто, абсолютно никто не может дать гарантии, что следующая секунда наступит.[5]
Настоящее искусство тем-то и отличается от подделок, что умеет найти путь к самому загрубевшему сердцу и способно на секунду поднять в небеса, в мир полной и ничем не стеснённой свободы безнадёжнейшую из жертв всемирного инфернального транса.
...вся жизнь проходит перед глазами в последнюю секунду перед смертью. Ну, во-первых, эта последняя секунда никакая не секунда: она растягивается на целую вечность.
...мы играем по правилу, обойти которое невозможно: банк может закрыть счет в любой момент без предупреждения; жизнь может остановиться в любую секунду.
Появление атомных часов означало конец «астрономическому» определению секунды, и с 1967 года было официально принято ее «атомное» определение; секунда стала определяться как 9 192 631 770 периодов колебаний электромагнитного поля излучения...[9]
— Борис Булюбаш, «История часов: от маятника до атомов», 2011
… счастье — это и есть та секунда, когда ты веришь в возможность и осуществимость своего счастья, такая вот причудливая рекурсивная петля в нашем мозговом органчике. И ничего другого в зеркалах, среди которых мы блуждаем, наверно, нет.
Слова «дейтерий» и «тритий» напоминают нам о том, что сегодня человек располагает мощнейшим источником энергии, высвобождающейся при реакции. Эта реакция начинается при десяти миллионах градусов и протекает за ничтожные доли секунды при взрыве термоядерной бомбы, причем выделяется гигантское, по масштабам Земли, количество энергии. «Водородную» бомбу иногда сравнивают с Солнцем.[10]
В кремниевом квадратике со стороной 1,2 миллиметра и толщиной 0,375 миллиметра просверливается сквозной колодец со стороной 600 микрон, в который «помещается» цезиевое облако. Сверху и снизу он закрывается тоненькими стеклышками. А далее, как в стандартном лазерном проигрывателе или бытовом DVD-плейере, цезий освещается лазером и начинает выдавать полезный тактовый сигнал с оптимальной частотой чуть более 9 гигагерц, точное значение которой приведено выше. Так получили атомные часы, энергопотребление которых составляет милливатты, что позволяет использовать для их питания стандартную батарейку. Авторы, создавшие сей уникальный шедевр, сравнимый с подкованной Левшой блохой, поясняют, что конечно, точность их новых часов на порядки уступает часам-шкафу, которые дают секундную ошибку в 30 миллионов лет.[11]
— Игорь Лалаянц, «Атомные наручники», 2005
Существенно более высокая, по сравнению с точностью кварцевых, точность атомных часов составляла одну секунду за 300 лет. Появление атомных часов означало конец «астрономическому» определению секунды, и с 1967 года было официально принято ее «атомное» определение; секунда стала определяться как 9 192 631 770 периодов колебаний электромагнитного поля излучения, возникающего при переходе электрона между двумя энергетическими подуровнями с противоположными направлениями спина в основном состоянии изотопа цезия-133.[9]
— Борис Булюбаш, «История часов: от маятника до атомов», 2011
Для полного понимания изумительного проворства гоголя довольно сказать, что когда употреблялись ружья с кремнями, то его нельзя было убить иначе, как врасплох. Вместе со стуком кремня об огниво, брызнувшими от стали искрами, воспламенением пороха на полке, что, конечно, совершается в одну секунду ― исчезает шея и голова гоголя, и дробь ударяет в пустое место, в кружок воды, завертевшийся от мгновенного его погружения.[13]
— Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852
Если ты следовал за ним по этой опасной стезе, ты вскоре трепеща должен был отринуть все — семью, родину, право собственности, самые священные ценности. На какую-то долю секунды приходилось даже подвергнуть сомнению право буржуазной элиты стоять у власти.
Мне потребовалось десять лет, чтобы научиться медлительно говорить по радиотелефону. Да, я нынче выше ценю медлительность. Даже когда дело идет на секунды. Осторожность! Она всё-таки должна быть врожденной и для лётчика и для моряка. А мне пришлось её вырабатывать… Русское «авось» ― сколько оно погубило голов! И сколько раз я был на волосок от гибели из-за него! Прошло минуты три ― я молчал из последних сил, ибо ещё и сигарета кончилась...[14]
Вот как всё переплелось, как в той самой кроне драконова дерева: древние времена, лапы дракона, а рядом почтовый ящик, откуда в Киев полетели две почтовые открытки... картина будто уменьшается, как в кино, сжимается до размеров той самой открытки, и из Киева перелетает на волжский берег — ко мне в руки. И что такое 20 лет для драконова дерева — так, секунда![8]
...оказаться там, где ты есть, и, как выразился Набоков, «узнать свой сегодняшний миг» — это и есть счастье, которое практически всегда доступно. Это «тайная свобода» Пушкина — у него именно об этом стихи, а не «о природе». Такое счастье ни от кого не зависит и его никто не может отнять. Но за него надо идти на бой не то что каждый день, а каждую секунду.[15]
— Виктор Пелевин, «Недавно я прочел, что я — женщина!» (интервью), 2005
Главного очень много. Это то, что каждая секунда никогда больше не повторится. Реальность... Она как шквальный ветер, который бьёт тебе в лицо и ты каждую секунду ощущаешь это... Не внутри себя гоняешь свои недостатки, и то, что ты не доделал, и то, что тебе надо сделать, а просто... Всё уходит...
Я не могу себя представить вне России ни секунды. Я чувствую с ней связь, и жить вне России не смог бы никогда. Но, конечно, Россия обойдётся без таких, как я.[16]
Он вынул пистолет и прицелился… Я считал секунды… я думал о ней… Ужасная прошла минута! Сильвио опустил руку. «Жалею, — сказал он, — что пистолет заряжен не черешневыми косточками… пуля тяжела. Мне всё кажется, что у нас не дуэль, а убийство: я не привык целить в безоружного. Начнем сызнова; кинем жребий, кому стрелять первому».
— Через три недели вы будете на ногах, милорд. Видите ли, эта маузеровская пуля — прелестный снарядец и притом же чистенький, как голландская кухарка. Благодаря своей огромной скорости — шестьсот сорок метров в секунду! — он, как иголка, проходит через живую ткань, не разрывая ее.
За левым бортом в бесконечно далекой черноте ночи, точно на краю света, загорелась вдруг яркая, белая, светящаяся точка маяка; продержавшись с секунду, она мгновенно гасла, а через несколько секунд опять вспыхивала, и опять гасла, и опять вспыхивала через точные промежутки.[17]
Старый Восток, Восток традиции, не любит одробления жизни, хроматизма копеек, размельчения дня на секунды. Не только узбекская песнь, при встрече с ней моего уха, оказалась строго диатоничной. И шаги здесь диатонично широки, потому что хотят скорее дошагать до бесшажия. Запад и Восток по-разному видят время. Мы видим его с наших круглых светлых циферблатов, напоминающих диск солнца; это солнце мы каждое утро заводим и прячем в жилетный карман ― оно у нас в услужении. У него только три луча: часовой, минутный и секундный. И странно: минутный длиннее часового, хотя мы из этого не решаемся сделать вывод, что минута в наших раздёрганных жизнях оказывается иной раз больше и важнее часа.[1]
Просто безобразие, до чего человека заедает конкуренция. Нет такого гнусного дела, на которое не набросился бы кто-нибудь другой, как только ты от него откажешься. Нужно уметь заглатывать всё на свете. Стоит тебе на секунду поддаться человеческим чувствам — и тебе каюк!
Но что такое «ночь»? Я никогда ее не видел. Я всегда спал крепко, и ночь для меня проносилась, как секунда. Закрыл глаза и открыл глаза. Вот тебе и ночь прошла![3]
Видимо, огненное дыхание синей звезды согнало прочь покров легких газов, длинным, слабо сиявшим хвостом тянувшийся за планетой по ее теневой стороне. Разрушительные испарения фтора, яд окиси углерода, мертвая плотность инертных газов ― в этой атмосфере ничто земное не просуществовало бы и секунды.[4]
Директор Некрасов всего секунду глядел на охотника Фрола Ноздрачёва, но и за эту секунду взглядом успел многое сказать. Оправивши шапку, директор повернулся к охотнику спиной и направился обратно на звероферму.[18]
Мы говорили о пустяках, о книгах, об экзистенциализме. Разговор шёл на сплошном подтексте. Он смотрел на меня. Я чувствовала ― ребёнок становится мужчиной. Ещё секунда, и я услышу бурные признания. О, Зигмунд Фрейд, увидев это, подпрыгнул бы от счастья… И тут я шепнула себе: «Никогда!..»[19]
— Сергей Довлатов, «Дорога в новую квартиру» (Из голубого дневника Звягиной Вари), 1987
Жизнь огромна, как космос. В эту секунду где-то в мире кто-то теряет ребенка, катается на лыжах с гор, занимается любовью, причесывается, корчится от боли, поет на сцене, женится, умирает от голода.
«...Каждая прошлая секунда со всем тем, что в ней было, исчезает, и ни один человек не знает, каким он будет в следующую. И будет ли вообще. И не надоест ли господу Богу создавать одну за другой эти секунды со всем тем, что они содержат. Ведь никто, абсолютно никто не может дать гарантии, что следующая секунда наступит. А тот миг, в котором мы действительно живем, так короток, что мы даже не в состоянии успеть ухватить его и способны только вспоминать прошлый. Но что тогда существует на самом деле и кто такие мы сами?»[5]
Иногда в приоткрытых люках и щелях мелькали грязные, в черных потеках лица, можно было успеть увидеть безразличное их выражение, многие казались азиатами или темнокожими… Потом появился еще один танк, это была легкая машина десанта. Поравнявшись с нашим домом, он притормозил. И снова секунда растянулась.[6]
Полицейские были в противопульных нагрудниках и шлемах, с короткоствольными «барышевыми» в руках. На стволы были насажены мощные глушители, и с ними автоматы, и без того имеющие непривычный «неоружейный» вид, вообще походили то ли на пылесосы, то ли на распылители для побелки. На самом же деле это была крутая игрушка, лучшая среди того, что имелось в наличии. Из нижнего тридцатимиллиметрового ствола можно было выстрелить картечью, гранатой или, скажем, мягкой медной пулей и вынести к чертовой матери любой замок, а верхний выпускал девятимиллиметровые пули или одиночными выстрелами, или отсекая по три, или ненормированной очередью с замедленным темпом стрельбы, или в режиме «мясорубки» ― все шестьдесят шесть патронов в одну секунду.[20]
В сегодняшнем вечере всё-таки было что-то такое, чего не хотелось предавать, и Сердюк даже знал что — ту секунду, когда они, привязав лошадей к веткам дерева, читали друг другу стихи. И хоть, если вдуматься, ни лошадей, ни стихов на самом деле не было, всё же эта секунда была настоящей, и ветер, прилетавший с юга и обещавший скорое лето, и звёзды на небе — всё это тоже было, без всяких сомнений, настоящим, то есть таким, каким и должно быть. А вот тот мир, который ждал за отпираемой в восемь утра дверью…
Я почувствовал, что и на меня подействовал гипноз близкой опасности. <…> я подошёл к ближайшему коню, привязанному к вбитому в стену кольцу, и запустил пальцы в его гриву. Отлично помню эту секунду — густые волосы под моими пальцами, кисловатый запах новенького кожаного седла, пятно солнечного света на стене перед моим лицом и удивительное, ни с чем не сравнимое ощущение полноты, окончательной реальности этого мига. Наверно, это было то чувство, которое пытаются передать словами «вдохнуть полной грудью», «жить полной жизнью». И хоть оно длилось всего одну короткую секунду, я в очередной раз успел понять, что эта полная и настоящая жизнь никогда не длится дольше в силу самой своей природы.
Каждое утро, просыпаясь, мы получаем кредит в размере 86 400 секунд жизни в день, и, когда мы засыпаем вечером, запас исчезает, а что не было прожито за день - пропало. Каждое утро волшебство начинается по новой, нам опять дают кредит в 86 400 секунд. И мы играем по правилу, обойти которое невозможно: банк может закрыть счет в любой момент без предупреждения; жизнь может остановиться в любую секунду. Что мы делаем с нашими ежедневными 86 400 секундами?
Особенно мало, как правило, времени. Оно исчезает буквально с каждой секундой: тик-так, тик-так… Раз! — и уже ничего не осталось. Чей-то шанс навсегда потерян. Но если есть деньги, время можно купить. Равно как и свободу. Свобода и время — важнейшие для человека вещи, какие только возможно купить за деньги…
Прислушивалась до тех пор, пока я не подошел к ней, а он в эту же секунду появился из-за поворота лестницы. Она коротко вскрикнула, сбежала вниз по ступеням, бросилась ему на шею и заплакала: он уронил сумки, которые с грохотом покатились вниз по лестнице, и подхватил ее на руки. Я на мгновение застыл. Потом я взял плащ и пошёл вниз по лестнице, минуя их обоих. Он стоял с закрытыми глазами. Она смотрела на меня, глаза ее были полны слёз, она прошептала «нет», и я задержался на секунду, но она больше ничего не сказала, и тогда я пошёл прочь. Я задержался ещё на секунду, прежде чем захлопнуть за собой входную дверь.
Все происходящее я видела как в замедленном кино. Розы по параболической кривой падали прямо на голову заученно улыбавшемуся Хрыкину. Его охрана продолжала контролировать только пространство вокруг и в плоскости, не обращала внимания на то, что происходит над ними. Еще несколько секунд – и букет упадет, в лучшем случае, под ноги певца, в худшем – прямо ему на голову. То, что в нем таится какая-то опасность, я не сомневалась ни секунды.[21]
— Марина Серова, «Принцип неверности», 2014
В конце концов, чем кончается любой успешный духовный поиск? Да тем, что человек говорит: «Ага!» — и дальше живет обычной человеческой жизнью из секунды в секунду, ни на чём особо не залипая. Видит он точно так же, как прежде, слышит тоже, холодно и жарко ему по-прежнему, <…> и даже думает он так же — только, может, реже и яснее. И умирает потом так же. Просто великих вопросов у него больше не остаётся.
— Не продолжай, Сасаки. Я это понимаю не хуже тебя. Но как тогда надо жить?
— Расчищая настоящее от волнений и забот, — ответил Сасаки. — Проживая жизнь как то, что возникает секунда за секундой — а не как… — он замялся на миг, подбирая слова, — а не как подготовку к походу в воображаемый магазин.
«Скажи мне, кто вздумал часы изобресть:
В минуты, в секунды всё время расчесть?» —
«Холодный и мрачный то был нелюдим:
Он в зимние ночи, хандрою томим,
Всё слушал, как мышка скребётся в подпечек
Да в щёлке куёт запоздалый кузнечик».
— Генрих Гейне, «Скажи мне, кто вздумал часы изобресть…», 1844
И по рельсам без стона шпал
И экспрессы и автомобили
От разбега в бензинном мыле
Мчат, секундой считая доллар...
— Подумайте, братья, мы жертвуем вечным спасением ради плотских утех, которые иной раз длятся от 30 до 40 секунд…
— Нам было смешно. Пусть несколько секунд, но секунд, вырванных у отчаяния. Благодаря ним возникает некая гармония. Благодаря этим секундам я наконец-то обрёл жизнь.
Я всегда слышал, что вся жизнь проходит перед глазами в последнюю секунду перед смертью. Ну, во-первых, эта последняя секунда никакая не секунда: она растягивается на целую вечность. На целый океан времени.
— Я проснулся и на секунду забыл, что произошло. Потом вспомнил, и мне захотелось, чтобы кто—то другой был президентом.
— Правда? Действительно захотелось?
— Я сказал «на секунду».
Это нечестно. Она изменилась в тот самый миг, когда началась мне нравиться. Как Биг Бен. В первую секунду он кажется маленьким, а через сотую секунду мгновения бесконечно огромным.
Ты не понимаешь о чем говоришь. Колибри это не просто еще одна какая-то птица. Ритм сердца 1,200 ударов в минуту. Их крылья делают 80 движений в секунду. Если ты заставишь их прекратить махать крыльями они умрут меньше чем за 10 секунд. Это не обычная птица, это офигенное чудо! Они замедлили движения их крыльев на пленке, и знаешь что они увидели? Кончики крыльев выписывают… Ты знаешь что значит знак «8» в математике? Бесконечность!
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
