Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.

2008 16:58 Page 55

Версии: демократия и власть

ДЕМОКРАТИЯ: УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ЦЕННОСТИ
И МНОГООБРАЗИЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА
Материалы круглого стола
О т р е д а к ц и и . Круглый стол под таким названием прошел 16 мая 2008 г. в Инсти-
туте философии Российской Академии наук. Его организаторами выступили Институт
философии РАН, а также журналы “Полис” и “Политический класс”. В дискуссии при-
няли участие директор ИФ РАН, академик А.А.Гусейнов, политический директор жур-
нала “Полис”, главный научный сотрудник ИФ РАН, профессор И.К.Пантин, профессор
Свободного Университета Западного Берлина Э.Альтфатер , главный редактор журнала
“Политический класс” В.Т.Третьяков, зам. директора Института глобализации и соци-
альных движений, старший научный сотрудник ИФ РАН А.Г.Глинчикова, зав. отделом
ИФ РАН, профессор А.А.Кара-Мурза, зав. сектором ИФ РАН, д.полит.н. М.М.Федорова,
зав. кафедрой политической теории МГИМО(У) МИД РФ, профессор Т.А.Алексеева, руко-
водитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей исто-
рии РАН А.В.Шубин, директор Института глобализации и социальных движений
Б.Ю.Кагарлицкий, научный сотрудник ИФ РАН С.Л.Чижков, доцент ГУ-ВШЭ
П.М.Кудюкин, главный научный сотрудник Института экономики РАН, профессор
И.М.Клямкин, старший научный сотрудник ИФ РАН, к.филол.н. В.Л.Цымбурский,
профессор МГУ А.Г.Сытин, профессор МГИМО(У) МИД РФ В.И.Пантин, профессор
МГИМО(У) МИД РФ Г.Г.Водолазов.
На обсуждение участников круглого стола были вынесены следующие вопросы:
1. Что мы понимаем под демократией и как соотносится “понятие” демократии, ее
“модель” и реальность? 55
2. В какой мере мы можем говорить о совпадении “западной модели демократии” с
понятием демократии, с демократией как таковой?
3. Соответствует ли наше представление о “западной модели демократии” реаль-
ным процессам, протекающим в современном западном обществе и как влияет глобали-
зация на кризис демократических институтов и ценностей?
4. В чем специфика России по сравнению с Западом в плане развития демократиче-
ских институтов?
5. Каковы перспективы демократического процесса в современной России?
Вниманию читателей журнала предлагается сокращенный вариант выступлений.

А.А.Гусейнов. Разрешите приветствовать всех гостей, которые откликнулись

и пришли на заседание нашего круглого стола, выразить благодарность журналам
“Политический класс” и “Полис”, главному редактору В.Т.Третьякову, глав-
ному редактору С.В.Чугрову и его коллегам, которые здесь присутствуют, за
сотрудничество и участие. Разрешите приветствовать нашего гостя из Берли-
на профессора Э.Альтфатера, всех присутствующих здесь коллег. Этот круглый
стол – часть большого научно-поискового проекта Института философии РАН,
название которого “Проблема суверенитета в условиях демократии”.
Идея проекта состоит в том, чтобы подключить нашу политическую тео-
рию, и, прежде всего, философию политики, к осмыслению реальных про-
цессов демократического развития в России и мире. Существуют разные, порой
полярные подходы к этой большой проблеме. В рамках одних –высокая тео-

1 Организаторы выражают благодарность Фонду Розы Люксембург, обеспечившему участие

в дискуссии профессора Эльмара Альтфатера.
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 56

рия в ее наиболее известных вариантах прилагается к реальности и послед-

Версии: демократия и власть

няя оценивается с точки зрения того, насколько она соответствует предла-

гаемым теорией образцам и моделям. В других случаях – сами реальные прак-
тические процессы переводятся на язык науки с целью поднять тем самым
их осмысление на теоретическую высоту. Мне кажется, и в одном, и в дру-
гом случае подходы к проблеме являются контрпродуктивными. Мы исходим
из другого – оставаясь в пределах теории, развивать ее, находить такие реше-
ния, которые были бы наиболее адекватны реальным процессам, происхо-
дящим в нашей стране и в современном мире. Именно такой подход, по наше-
му мнению, дает возможность увидеть действительность в ее глубинных тен-
денциях и перспективах, увидеть то, что ускользает при политтехнологиче-
ском, эмпирическом взгляде. Речь идет об исследовательском поиске, кото-
рый нацелен на понимание, теоретическое осмысление происходящих в стра-
не общественно-политических процессов. Под этим углом зрения и была зада-
на тема настоящей дискуссии. Название ее обобщенно, но речь идет о том,
чтобы, прежде всего, рассмотреть своеобразие, уроки, ценность именно рос-
сийского опыта, понять существо нашей российской демократии.
И.К.Пантин. Если в Западной Европе в свое время задачей нарождающей-
ся демократии было освобождение нового общества от пут устаревших юри-
дических и политических институтов “старого режима”, то в России с самого
начала процесса демократизации речь шла о большем – о создании с помощью
демократии общих условий (экономических, социальных, политических,
культурных), которые позволили бы народам нашей страны развиваться по типу
передовых государств мира. На этом пути российская демократия столкнулась
56 с проблемами, которые при “правильном” ходе дел должны были бы предше-
ствовать политическим переменам. В российском обществе 1990-х годов
практически не было ни экономических (развитый конкурентный рынок), ни
социальных (влиятельная группа, способная выступить в роли “среднего
класса”), ни историко-психологических (соответствующий тип личности) пред-
посылок перехода к демократии в западном ее понимании. И если в классиче-
ском образце буржуазного развития различие капитала как “экономического про-
изводственного отношения” и капитала как “всеобщего общественного произ-
водственного отношения” (К.Маркс) едва угадывалось, то в российском вари-
анте буржуазного развития это различие оказалось весьма глубоким.
Историческая потребность в демократическом переустройстве общества
в России возникала существенно иначе, чем в большинстве стран Западной
Европы. Появление демократических идей, а затем переход к демократии свя-
зан здесь с разрешением системного противоречия догоняющего развития –
между образованным слоем, необходимым для ликвидации военно-техни-
ческого отставания России от Запада, и самодержавной системой правления
(в т.ч. и коммунистического периода). Будучи приобщенным к европейско-
му образованию, этот новый слой стал развиваться по своей логике, чуждой
духу самодержавия. Именно это противоречие между развивающейся в
верхних слоях общества культурой западного типа и коммунистическим спо-
собом реализации власти (плюс системный кризис, охвативший в конце 80-х
годов XX в. экономику и советское общество) стало предпосылкой горба-
чевской перестройки и последующих радикальных перемен. Характерно, что
переворот августа 1991 г., ознаменовавший конец коммунистического режи-
ма и начало демократического строительства в России, прошел в отсутствие
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 57

массового движения за демократию. В стране не оказалось политической силы,

которая была бы в состоянии интегрировать устремления разнородных
социальных групп, выступавших под знаменем антикоммунизма, ввести их
порыв в рамки нормальной политической практики.
Со времен Петра I начинается специфический российский способ “евро-
пеизации” страны, получивший наименование догоняющего развития, когда под
воздействием сил европейского, шире, мирового масштаба государственная
власть ломает прежний уклад жизни населения, искусственно насаждая новые,
сообразующиеся с западными формы отношений в обществе и экономике. Инте-
ресы развития страны при этом изымаются из сферы компетенции общества
и навязываются ему в качестве продукта деятельности правящих кругов. Так
формируется крупная индустрия в предреволюционные десятилетия и в ста-
линский период, так осуществляются и либеральные экономические рефор-
мы 1990-х годов. Всякий раз государство выполняет роль главного двигателя
реформ, в т.ч. и перехода к демократии, обусловливая неизбежные ограниче-
ния и противоречия, присущие такому способу демократизации.
Историческое прошлое народов Западной Европы сформировало совре-
менный тип гражданина, человека из народа, который сам к себе относится с
уважением, и которого вследствие этого вынуждены были уважать власти пре-
держащие. В России же самодержавие, а затем и тоталитарный режим осуще-
ствили многовековую работу по искоренению всяких следов внутренней
демократии в народе, сформировали менталитет простолюдина, чьими харак-
терными чертами стали внутреннее ожесточение, слепая ненависть к богатым
и культурно развитым людям, к закону и представителям власти. Привычка к
произволу, неверие в силу права буквально проросли в душу россиянина. Вспом- 57
ним горькое признание Чернышевского: “Основное наше понятие, упорней-
шее наше предание – то, что мы во все вносим идею произвола. Юридическое
формы и личные усилия для нас кажутся бессильны и даже смешны, …мы хотим
все сделать силою прихоти, бесконтрольного решения…” (П.с.с., т. 7, стр. 616).
Поэтому демократизация (как сверху, так и снизу) всякий раз ведет к правово-
му беспределу в стране, причем главным нарушителем закона оказывается
чиновничество (что царистское, что коммунистическое, что либеральное, что
патриотическое). Практика подкупа судей, чинов из правоохранительных орга-
нов, избирательное правосудие, рейдерство, постоянное изменение подзаконных
актов и т.п. привели к тому, что средний россиянин сегодня не чувствует себя
защищенным законом и стремится действовать в обход его.
Падение коммунистического режима в 1991 г., освобождение от прину-
дительной унификации обусловили возврат масс людей к глубинам соб-
ственного самосознания, обнаживший пропасть между императивами сов-
ременной цивилизации и полутрадиционалистской ментальностью. В этих
условиях требуется не просто “учет” региональной или национальной спе-
цифики, а управление процессами развития, ведущими к демократии, но демо-
кратизацией в собственном смысле не являющимися. Такое управление явля-
ется самостоятельной политической проблемой со своей логикой и поэтап-
ной последовательностью. Страна стран (а именно такова Россия) состоит из
ряда образований, которые различаются не только культурой, традициями,
конфессиональным составом, но и климатом, ресурсами, отношением к тру-
ду, к собственности, к власти. Она не может нестесненно развиваться по еди-
ному, единственному образцу, устраивая все на один манер. Ей требуется
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 58

модель интегрального развития, которая была бы ориентирована на разли-

Версии: демократия и власть

чия, на разные подходы, на местные условия – без этого невозможно снизить

уровень социальной напряженности и избежать социальных потерь в ходе
строительства российской демократии. Необходимы основы для новой
общероссийской интеграции, подобной европейской интеграции, в ходе кото-
рой сегодня формируется цивилизация Большой Европы. В новом единстве
заключается ключевой ресурс прогресса нашей страны.
Э.Альтфатер. Когда мы говорим о демократии в 2008 г., мы не можем не гово-
рить о глобализации. Глобализация привела к кризису института националь-
ного государства, в рамках которого, собственно, и развивалась демократия и
кризис которого, в свою очередь, приводит к эрозии демократического процесса.
Хотя экономическая глобализация и способствовала глобализации формальных
политических стандартов в мире, но она же подрывает материальную, сущ-
ностную, социальную сторону демократии. Социальная демократия и социальное
государство, которые позволяют гражданам участвовать в перераспределении
общественного богатства, стоят больших денег и в условиях растущей конку-
ренции все более сокращаются. Остается формальная, процедурная демократия.
Это немало, потому что она создает рамки для индивидуальной свободы, но она
не дает социального равенства и социального перераспределения, поэтому сама
формальная демократия постоянно находится в опасности. Нарастает проти-
воречие между формальной и материальной сторонами демократии.
Процедурная демократия очень похожа на механизм рынка, поэтому мно-
гие представители неолиберальной школы полагают, что демократический про-
цесс следует организовать по форме рынка. Эту позицию в 1940-х годах
58 высказывал еще Й.Шумпетер в своей книге “Капитализм, социализм и демо-
кратия”: в демократии потребители “голосуют” на рынке долларами. “Поли-
тический рынок”, считал он, также можно организовать похожим образом, –
в форме голосования за партии, их программы и кандидатов. Но в демократии,
где голосуют долларами, право голоса есть только у тех, у кого есть доллары (или
евро). У тех же, у кого нет валюты, права ограничены. Если же исходить из того,
что в демократии у всех граждан должны быть равные права, право голосовать
не должно зависеть от богатства. Современные социальные государства были
учреждены благодаря именно этому убеждению о необходимости равенства в
правах. Только участие всех членов общества в перераспределении произве-
денного социального продукта позволяет им участвовать в принятии решений
о социальном обустройстве. Поэтому демократия не может существовать без
социального государства.
Однако глобализация рынков, давление конкуренции и потребность
повышения конкурентоспособности ведут к сокращению социальных рас-
ходов, к уменьшению финансирования и приватизации общественных благ
(здравоохранения,. образования, транспорта и т.д.), что можно наблюдать
почти во всех странах – т.е. к урезанию социального государства и социаль-
ного измерения современной демократии. Глобализация ставит демократию
перед дилеммой: с одной стороны, благодаря экономической глобализации,
в мире распространяется формальная демократия. А с другой – глобализация
все более ослабляет социальную демократию и сокращает реальное участие
людей в пользовании общественными благами.
Глобализация уменьшает роль национальных социальных моделей, суще-
ствующих в Западной Европе, разлагает их, пропагандируя вместо этого моде-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 59

ли более глобальные, но гораздо менее социальные. Сегодня, в 2008 г., можно

сказать, что цели, поставленные ЕС в 2000 г. в так наз. Лиссабонской стратегии
развития – стать до 2010 г. самым конкурентоспособным регионом мира и раз-
работать принципиально новую европейскую социальную модель, – не были достиг-
нуты. Высокая конкуренция со стороны других регионов мира, высокая без-
работица, нелегальная трудовая миграция и т.п. сводят на нет усилия ЕС.
Противоречия между стратегиями глобализации и демократии этим не
исчерпываются. К примеру, есть товары, которые тем более теряют свою
потребительскую ценность, чем больше ими пользуются. Уже в 1950-х годах эко-
номист Хэррод (Harrod) назвал такие товары “олигархическими благами”, а в
1970-х годах социолог Фред Хирш – “позиционными благами”, т.е. такими, кото-
рыми невозможно в равной степени пользоваться всем. Например, невозмож-
но, чтобы все население земли пользовалось автомобилями в той же мере, как
это делают жители США и Западной Европы. В такого рода вопросах пробле-
мы демократии вплотную соприкасаются с проблемами окружающей среды, эко-
логии и природных ресурсов. Западная модель демократии не в последнюю оче-
редь основывалась на неограниченном использовании природных ресурсов и
постоянном росте их потребления. Но потребительское отношение к природе
имеет свои границы: “американский стиль жизни”, суть которого – неогра-
ниченное потребление, – нельзя сделать глобальным. Богатые страны успели
очень сильно разрушить природу, не заботясь о последующих поколениях: при-
шла пора учиться демократически регулировать использование ресурсов Зем-
ли. Но как можно расширить рамки формальной и материальной демократии,
если возможности принятия альтернативных решений ограничиваются при-
родными возможностями обеспечивать запросы человечества? 59
Еще одна проблема – утрата современными государствами в процессе гло-
бализации существенной части своего национального суверенитета. Гло-
бальные финансовые рынки оказывают огромное влияние на политику, их
власть становится понятной, если взглянуть на последствия финансового кри-
зиса, который, исходя из США, распространился сегодня по всему миру. Это
– наиболее тяжелый финансовый кризис, начиная с 1930-х годов, и, судя по
тому, как на него реагирует политическая власть, становится очевидно, что
политического суверенитета власти от финансовых рынков не существует. Эко-
номическая политика ЕС сегодня осуществляется не правительствами и не
парламентами стран-членов ЕС, а ЕЦБ (Европейским центральным банком),
который ориентируется на потребности финансовых рынков, а не на потреб-
ности людей. Много десятилетий тому назад анализировавший послед-
ствия глобального экономического кризиса 1930-х годов Карл Поланьи
отмечал нечто подобное: рынки выходят из границ общества, становятся само-
стоятельными, независящими от общества и от государственно-политической
сферы. А когда глобальные финансовые рынки стоят над демократией, ког-
да они, как сказал однажды глава правления “Дойче Банк” Бройнер, берут
демократические учреждения “на буксир”, – это означает конец формаль-
ной демократии. Поэтому, вслед за Поланьи, – завершающий вывод моего
выступления – регулирование рынков есть необходимое условие для истин-
ной социальной демократии.
А.Г.Глинчикова. Чем опасен недемократический “неопатерналистский” тип
развития для России? С точки зрения его внутренних проблем следует рас-
смотреть целый спектр опасностей.
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 60

Опасность неуправляемого социального конфликта. Вступив (в той или иной

Версии: демократия и власть

форме) на неокапиталистический путь развития, мы столкнулись с высоким

уровнем социальной конфликтности. Сможем ли мы найти формы разрешения
этих конфликтов в рамках конструктивного диалога, конституционного
поля или будем по-прежнему загонять их в подполье. Вся история России сви-
детельствует о том, что если конфликт не институционализирован, он рано
или поздно приобретет неуправляемые формы. Меры, которые прини-
маются сегодня для обеспечения каналов участия общества в принятии
политических решений, явно недостаточны.
Опасность низкой легитимности власти. Демократический тип легитимации
власти, предполагающий законность и прозрачность процедуры выборов на кон-
курентной основе, в идеале является наилучшим гарантом согласия общества
на власть и готовности ее добровольно поддерживать и ей подчиняться. Все
попытки легитимизировать власть с опорой на так наз. традиционные ценности,
будь то православие, коммунизм или даже патриотизм, не имеют устойчивых
перспектив в обществе, пережившем целых два кризиса патерналистской леги-
тимации власти (и в религиозном, и в коммунистическом вариантах). В отли-
чие от латиноамериканского и китайского российское общество имеет слиш-
ком большой и кровавый опыт разочарований в патерналистской модели.
Опасность нового социального и цивилизационного раскола. В отсутствие
реальных демократических институтов и практик очень сложно преодолеть нара-
стающую тенденцию социальной исключенности большей части российского
общества из значимых политических, экономических и культурных процессов.
На предыдущем витке развития подобная “исключенность” приняла форму кре-
60 постного права, по сути расколовшего Россию на две цивилизации и вылившегося
в революционную катастрофу. Воспроизведение этой опасной тенденции,
только уже в новых формах, может привести к новому расколу российского социу-
ма, отягчаемому прессингом обостряющейся глобальной конкуренции.
Опасность экономического отставания. Все разговоры о переходе к инно-
вационному типу развития окажутся бессмысленными, если российское обще-
ство не научится отстаивать свои экономические права в рамках демокра-
тических процедур. Только экономическая “несговорчивость” общества
сможет подтолкнуть экономическую и политическую элиту к более произ-
водительному и социально-продуктивному типу накопления. Только демо-
кратия позволит обществу перекрыть все иные формы наращивания капи-
тала, не связанные с ростом общественного богатства и, тем самым, стиму-
лировать инновационный тип развития.
Существенные риски “неопатернализма” сопряжены и с рядом острых внешне-
политических проблем. Так, сегодня в оправдание “ненужности” демократии при-
нято ссылаться на авторитарный тип внешней политики, проводимой США. Мол,
раз так ведут себя “демократы из США”, то уж нам-то с нашими “традициями”
и подавно можно и нужно сворачивать эту демократическую демагогию и дей-
ствовать “с позиции силы”. Но проблема в том, что этой силы у нас больше нет.
И не потому, что распался СССР и его военно-промышленный комплекс, а пото-
му, что дискредитировал себя набор идеологем, на которых держалась всемир-
ная общественная поддержка нашего государства, и влияние которых опреде-
ляло нашу силу и международный авторитет. Все провалы нашей международ-
ной политики, от превращения бывших союзных республик в кольцо окружающих
Россию враждебных регионов до испытываемого всеми без исключения рос-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 61

сийскими гражданами в момент получения иностранных виз ощущения меж-

дународных изгоев, – связаны с невнятностью сегодняшнего политического имид-
жа России. Наши современные международные отношения явно неадекватны
тем новым вызовам, которые ставит перед нами глобализация, и единственный
способ возродить Россию как значимого игрока на международной арене
состоит в освоении ниши защитника демократических принципов ведения миро-
вой политики. Но для этого необходимо научиться работать с обществом, раз-
вивать и поддерживать народную дипломатию, выступать против принципа
“исключения”, уметь позиционировать себя с учетом не только интересов элит
(как это делается сейчас), но и иных активных сообществ. Разумеется, подобная
внешняя стратегия не может быть эффективной, если не гармонирует и не под-
тверждается внутренней ориентацией на защиту демократических ценностей.
Итак, демократия необходима России для легитимации власти, для устой-
чивого политического и успешного инновационного экономического раз-
вития, для обретения достойного места в глобальной мировой системе и для
избежания глубокого внутреннего социального и культурного раскола.
Что же препятствует развитию демократии в России и в чем причина нара-
стания неопатерналистских тенденций?
Сложности и противоречия демократического транзита незападных сообществ
связаны, во-первых, с общим кризисом традиционной демократии и нацио-
нального государства, формальных институтов представительства, а во-вторых,
с отсутствием в этих странах достаточного багажа демократических традиций.
Выделю три основных момента, характерных для этих незападных стран и пре-
пятствующих их демократизации. Это (1) – проблемы с обоснованием сувере-
нитета личности и ее индивидуализацией. Это (2) – проблема интериоризации 61
морали, осуществленной в Европе в ходе Реформации и так и не осуществленной
в России. Это (3) – незавершенность процесса реальной секуляризации, т.е. пре-
вращения власти из субъекта политического процесса в инструмент реализации
общественных интересов. К сожалению, в ходе революционных преобразова-
ний ХХ в. эти важные задачи так и не были решены до конца. Запаздывание граж-
данской трансформации личности, затем морали и затем – политической систе-
мы привела к тому, что эффективные каналы общественного воздействия на
политические процессы так и не были сформированы.
Очевидно, что мы обречены на оригинальный путь преодоления этого патер-
налистского наследия. Но важно проводить четкое типологическое различение
нашего особого пути к демократии и недемократического типа развития как тако-
вого. Предлагая детальное рассмотрение этой проблемы в качестве предмета после-
дующих дискуссий, выделю все же три первоочередных для России момента. Так
наз. демократия 1990-х годов показала, что прямое включение общества, отяго-
щенного авторитарно-коммунистическим наследием, в процесс демократиза-
ции чрезвычайно опасно. Для адаптации к переменам нужен переходный период,
когда бы создавались благоприятные условия для вызревания внутренних форм
общественной интеграции. В числе этих условий назову: (1) формирование меха-
низмов институционализации социального конфликта и форм его разрешения
в рамках демократических процедур; (2) поддержание социально-экономических
условий, препятствующих нарастанию неравенства; (3) защита прав и свобод граж-
дан, поддержка общественных инициатив, направленных на защиту правопорядка;
(4) обеспечение для российских граждан максимальных условий подключения
к глобальным информационным, экономическим и культурным процессам; нако-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 62

нец, (5) формирование и поддержка реальных институтов и практик гражданской

Версии: демократия и власть

дипломатии. Но может быть главным условием в данном случае является прео-

доление глубокого кризиса внутреннего доверия, который переживает наше обще-
ство. Пожалуй, именно с этого и следует начинать.
В.Т.Третьяков. Демократия – это всего лишь более или менее свободное сорев-
нование в той или иной степени авторитарных институциональных и неинсти-
туциональных форм, между которыми иногда (при совпадении их интересов) ока-
зывается возможным компромисс – скорее, по несущественным вопросам, а по
существенным – крайне редко. Такое понимание демократии есть, по моему мне-
нию, ее трезвое понимание. Надо стремиться строить то, что можно возвести реаль-
но, не увлекаясь эфемерными конструкциями, которые все равно не возведешь.
Я убежден, что будущая российская политическая система не будет демократи-
ческой в общеупотребительном у нас смысле, т.е. калькированной с западных
образцов. Это будет русская политическая система, всегда традиционная и
всегда модернизированная, всегда немного недоделанная, сильно не похожая на
книжный идеал, на западные, равно как и восточные аналоги. “Западник” оце-
нит в ней соотношение авторитаризма и демократии как 9/1, в реальности же будет,
видимо, 49/51 или 64/36 – какие-то чисто русские пропорции.
Авторитарные тенденции, вообще говоря, усиливаются не только в Рос-
сии, весь мир вступает в эпоху неоавторитаризма. И, конечно, нет никакой
демократии в международных отношениях, никогда не было, нет и сегодня.
Весь западный мир борется за “демократию во всем мире”, а США даже зани-
маются ее прямым “экспортом”, – но почему-то в основном либо с помощью
оккупации соответствующих стран, либо путем провоцирования “стихийных”
62 бунтов, называемых “цветными революциями”. Одно это создает сильней-
ший психологический дискомфорт как в международных отношениях, так и
в политической жизни отдельных стран (особенно подвергающихся “насиль-
ственной демократизации”) и может оттолкнуть от идеи демократии даже того,
кто хотел бы ее к себе применить.
Во внутренней политике России, конечно, будет всегда несколько боль-
ше авторитаризма, чем во Франции или в Германии. По крайней мере, при
взгляде извне. Тут и фактор российского пространства, и соответствующие
исторические традиции… Но на этой основе определенная часть нашего поли-
тического класса впадает, я бы сказал, в политологическое безумие…
Этатизм и патернализм суть неизбывные тенденции развития нашего обще-
ства. Россия не гомогенна, ею нельзя управлять по одной модели, и один из
дефектов нынешней конституции как раз в том и состоит, что она одинако-
ва для всех регионов страны. Чем разнообразнее объекты управления, тем боль-
ше авторитаризма требуется, если эти объекты не разобщены, а входят в еди-
ную систему. При этом Россия неизбежно – в силу своих истории и про-
странства – является союзообразующим государством и при трансформа-
ции биполярного мира в многополярную систему должна сохранить эту свою
роль, возглавив некую новую международную союзную иерархию. Иначе она
вынуждена будет либо распасться, либо примкнуть к какому-то другому полю-
су и ему подчиниться. За ее плечами – пять веков суверенности. И потому,
подобно авторитарной внешней политике США, в российской внешней поли-
тике неизбежно должны проявиться авторитарные черты.
Теперь – о внутренних проблемах нашей демократии. Нам никак не уда-
ется построить местное самоуправление, этот особый и, конечно, важнейший
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 63

институт демократии. Его отсутствие есть особая демократия, которая не сов-

сем демократия. Но если нечто невозможно построить, то стоит задуматься,
почему это происходит.
Наконец – о нашей партийной системе, которая, конечно, не сложилась,
и неизвестно, какой она будет в будущем. Объективно есть почва и социальные
ниши для четырех-пяти партий, в т.ч. и для националистической партии. Отме-
чу особо, что нынешняя политическая власть активнее всего давит не либе-
ралов и не коммунистов, а именно националистов, особенно русский нацио-
нализм. Это демократично? Однако те, кто сильнее всего выступает за демо-
кратию в России, приветствуют этот процесс и даже обвиняют Кремль в том,
что он мало давит национализм.
России необходимо отказаться от практики, а главное – идеологии дого-
няющего развития, что в том числе означает снятие цели построения демократии
в России. Конечно, нужно строить, развивать, совершенствовать демокра-
тические механизмы насколько это возможно. Но это не должно стать глав-
ной и повседневной целью. Напротив, я считаю, что для сохранения России
она должна осуществить революционную по сути эволюцию. Иначе случит-
ся бунт или серия бунтов, а страна распадется.
А.А.Кара-Мурза. Из множества возможных сюжетов для нашего обсужде-
ния я выбрал тот, который представляется мне наиболее актуальным здесь и
сейчас: демократия как политико-философская проблема.
Профессиональный разговор о “демократии” не может начинаться с того,
что сначала-де надо договориться о самих принципах разговора, поскольку в этом
случае мы рискуем оказаться в субъективистской ловушке, которую иронически
прокомментировал Томас Гоббс в знаменитой XIX-й главе “Левиафана”: “Те, 63
кому причинено было огорчение при демократии, называют ее анархией… Не
следует думать, что правление имеет одну форму, когда оно нам нравится, и дру-
гую, когда оно нам не нравится…”. Учтем также, что в истории общественной
мысли употребление самого понятия “демократия” имело место как в отно-
шении заведомо разных общественных состояний, так и по разным основаниям.
У Платона, например, демократия – явление сугубо отрицательное, ибо
“власть народа” неизбежно приводит к подмене политического разума –
инстинктом. В отличие от Платона, Аристотель полагает, что власть многих в
принципе может быть добродетельной (как может быть таковой “власть одно-
го” в монархии и “власть немногих” в аристократии). Но Аристотель, как извест-
но, называл эту добродетельную “власть многих” – политией, а демократии отво-
дил роль ее извращенного двойника, который (в отличие от оригинала) не спо-
собен удержать общегосударственные приоритеты и низводит себя лишь до
выражения суммы “частных выгод неимущих”. В свою очередь, Гоббс готов был
признать адекватность термина демократия и даже позитивность стоящего за
ним явления (тип государства, в котором верховный суверенитет нераздель-
но сосредоточен в “собрании всех, кто того желает”), однако бесспорно луч-
шую форму аккумуляции этого неразложимого суверенитета видел, конечно,
в монархии. Наконец, Руссо считал именно демократию единственно верным
способом реализовать коллективную волю, но саму эту волю отныне также при-
знавал гомогенной и неделимой.
Итак, говоря о демократии, Платон считает негативным как явление, так
и, соответственно, термин. Аристотель считает явление принципиально
позитивным, но называет его другим термином. Гоббс признает корректным
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 64

и термин, и стоящее за ним явление, но суть его понимает всего лишь как сосуд
Версии: демократия и власть

для аккумуляции суверенитета, к тому же не самый удобный. Руссо, напро-

тив, обожествляет этот сосуд, но обосновывает это так, что дает повод кри-
тикам обвинять его в стремлении к тоталитарным, антидемократическим
целям. Возникает естественный вопрос: означают ли столь принципиальные
расхождения в понимании демократии (их примеры, разумеется, можно мно-
жить и множить), что общий разговор о демократии невозможен, ибо он без-
надежно распадается на отдельные, плохо стыкующиеся фрагменты?
Полагаю, что общий разговор о демократии возможен, но при непремен-
ном условии – нахождении наиболее общей и, по возможности, ценностно ней-
тральной рамки. А это означает, как минимум, два серьезных ограничения:
Во-первых, надо отказаться от телеологии, т.е. выстраивания некоей иерар-
хии смыслов, увенчанной концепцией “истинной демократии”. Такой под-
ход максимально заряжен ценностными предпочтениями, в результате чего
на вершине пирамиды (или, говоря по-иному, “в конце истории”) оказываются
совершенно разные “демократии”: то либеральная, то советская, а то и в духе
ливийской “джамахирии”. И, поскольку наш разговор все равно засоряется
ценностными предпочтениями, я, в порядке личной инициативы, начну с кри-
тики либеральной телеологии. Использую известный пример, иллюстри-
рующий недостатки старой исследовательской оптики – а именно, критику
Платона Карлом Поппером в его “Открытом обществе”. На мой взгляд, мно-
гие инвективы Поппера в адрес Платона не попадают в цель. Поборник
“открытого общества” эгалитарист Поппер увидел в Платоне не только глав-
ного отрицателя человеческого равенства, но и главного “герметизатора социу-
64 ма” – т.е. своего парадигмального оппонента, чуть ли не провозвестника тота-
литарных моделей XX в. Поппер, очевидно, игнорирует факт того, что апо-
логия неравенства у Платона и его попытка “герметизации социума” – это
способ достижения важнейшей для Платона цели – выключения человече-
ской массы из политики. А что такое тоталитаризм ХХ века? – Это резуль-
тат именно “восстания масс”, т.е. цивилизационно неконтролируемого
“вскрытия истории”, на смену которому приходит ее новое “закрытие”. Поэ-
тому Поппер не только бьет мимо цели, но и несправедлив к Платону. Прав
А.Ф.Лосев: “Платон оказался какой-то вечной проблемой истории челове-
ческой культуры, и пока нельзя себе представить, как, когда, при каких обстоя-
тельствах и кем эта проблема будет окончательно решена”.
Ну и, во-вторых: в результате нашего разговора должно произойти отгра-
ничение понятия демократии от других, ибо не все, кто говорит о себе, как
о демократах, и о своей стране – как о демократии, заведомо объективны; такие
самоопределения всегда ценностно заряжены.
Иначе говоря, разговор о демократии должен сопровождаться общим пони-
манием того, что это не есть просто эмпирическое явление (или набор явлений),
а есть концептуальное оформление некоей базовой проблемы человеческого обще-
жития, которую можно общими усилиями сформулировать, независимо от пред-
лагаемых методов ее разрешения. Что же может стать такой базовой проблемой?
Со времен великих европейских революций (в первую очередь, французской)
принято считать, что разговор о демократии – это производная от проблема-
тизации темы о человеческом равенстве. Отталкиваясь от буквального перево-
да термина демократия (власть народа), речь чаще всего сосредотачивается на
таком аспекте темы равенства, как равный доступ граждан к осуществлению вла-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 65

сти. И если принять этот подход в качестве определяющего, то в результате у

нас может развернуться некий проблемный веер, ни один из лучей которого не
должен быть потерян и выключен из общего разговора. На одном конце этого
веера – авторитаризм (где власти народа нет); на другом – состояние, тяготеющее
к хаосу, где демократия оказывается не в силах контролировать сама себя.
Только в таком общепринятом контексте каждый может сформулировать и
свою ценностную, частную (буквально – партийную) позицию. Для меня, как
либерала и демократа свобода – онтологична и императивна, а демократия – прак-
тична и технологична (подобный подход близок к идеям Бориса Чичерина). Уве-
рен, в России наступило время, когда индивидуальная свобода и демократия (как
прогрессирующее равенство в доступе к власти) могут и должны идти вместе –
к этому выводу, в целом, еще в начале двадцатого столетия пришел и Чичерин.
В этих условиях мне представляется наиболее плодотворным развитие понятия
демократия в двух содержательных областях. Во-первых, это касается пробле-
матики демократического реформирования власти как объекта народного
(представительного) контроля – прежде всего, в духе развития на российском мате-
риале концепции разделения властей. И, во-вторых, в области разработок важ-
нейшей для России проблематики “демократического самоограничения”, – без
этого также невозможно говорить о зрелости гражданского общества в России.
Т.А.Алексеева. Демократия как априорная ценность присутствовала сегод-
ня в той или иной редакции практически во всех выступлениях. В этом смыс-
ле и для меня демократия – в соответствии с известной формулой и при всех
своих недостатках – наилучшая форма правления (все прочие – хуже). Хочу
вслед за В.Т.Третьяковым поговорить, прежде всего, о демократии в между-
народных отношениях, где она предстает в весьма специфической ипостаси. 65
Соглашусь с А.Г.Глинчиковой: да, верно, необходимо обращаться к граждан-
ским обществам на Украине, в Грузии и других бывших союзных республи-
ках, – это правильно. Так демократия может стать важным инструментом сох-
ранения и развития связей на постсоветском пространстве. Но не будем забы-
вать, что сегодня мы имеем дело с суверенными государствами, уже опреде-
лившими свою роль на международной сцене и с весьма различным уровнем
демократии. Поэтому обращение к гражданскому обществу может быть
дополнительным инструментом, но не основной линией нашей политики.
Нравится нам это или нет, но ключевой игрок сегодня – государство. А там,
где Россия выступает как государство, она сталкивается как с постсоветски-
ми государствами, переориентировавшимися на Запад, так и с их западны-
ми консультантами. При этом демократия выступает на международной сце-
не в качестве идеологемы, так сказать истины в последней инстанции, неос-
париваемой и догматизированной, т.е. в качестве некоего критерия адек-
ватности или неадекватности того или иного государства. Вряд ли метод оцен-
ки России (и не только России) на основании такого жестко зафиксирован-
ного критерия можно признать демократичным.
Между тем, хочу поделиться парадоксальным опытом общения на между-
народных конференциях. Мы, несмотря на все обвинения в недемократично-
сти и даже авторитаризме, обычно представляем плюрализм мнений, спорим друг
с другом и с другими участниками, короче, неосознанно демонстрируем все при-
знаки демократического диалога. Зарубежные участники, чаще всего западные,
напротив, выступают как некий монолит с единой позицией, доказывая нам, что
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 66

мы не понимаем сути демократического процесса и именно поэтому не отвеча-

Версии: демократия и власть

ем определенным критериям, которые кто-то где-то когда-то выработал. Не заме-

стила ли пресловутая политкорректность самую сущность научного диалога как
демократического обмена мнениями? И почему мы должны принимать на веру
некий набор постулатов, не пытаясь ни осмыслить их, ни приспособить к собст-
венным реалиям? Ломая принципы научного диалога, демократия начинает
использоваться как идеология. Причем такой подход оказывается особенно опас-
ным в международных отношениях, поскольку позволяет делить государства на
“правильные”, с которыми нужно сотрудничать, оказывать всяческое содействие,
принимать вне очереди в ВТО и другие международные организации, и “непра-
вильные”, недостаточно демократичные с точки зрения утвержденного канона.
С “неправильными” государствами, соответственно, возможны любые варианты
поведения. Наличие такого подхода есть не только проблема использования демо-
кратии в идеологических целях, но и проблема демократии как таковой. Если
посмотреть, что происходит в научной среде, то обнаруживается достаточно любо-
пытная вещь. Во-первых, уже, по крайней мере, с середины 1980-х годов при-
сутствует идея – она то всплывает, то затухает, но, тем не менее, как бы посто-
янно наличествует – о том, что демократия сегодня уже не просто идеология, не
просто некий ценностный критерий, по отношению к которому можно изме-
рять все формы политического устройства, – это новая религия.
Процитирую нескольких авторов, чтобы не быть голословной. Так, некто
Калеб полагает, что “демократия есть ни что иное, как кульминация ради-
кального протестантизма”. Как становится ясно из его дальнейшего текста,
акцент сделан не на предысторию демократии и либерализма, а именно на
66 религиозную составляющую. Еще более ярко высказывается профессор
Туринского университета Алессандро Пиццорно: “Это позволяет нам рас-
сматривать демократию в качестве религии государства, которое поначалу наме-
ревалось преодолеть религию. Как всякая другая религиозная форма демо-
кратия обладает собственными ритуалами: днями выборов, конфирмацией
доверия представителями народа, гимнами, церемониями, демонстрациями
единства. Она также имеет своих крестоносцев. Они призваны, – говорят нам,
– уничтожить присутствие политического зла в мире”. Как известно из исто-
рии, крестоносцы провозглашали достижение своей цели через обращение
людей в истинную религиозную веру, теперь их западные последователи име-
ют в виду обращение к истинному политическому режиму.
Еще один хорошо известный подход рассматривает демократию в качестве
классической американской гражданской религии, той самой скрепы, кото-
рая на протяжении последних столетий соединяет крайне разнородное и мно-
гоконфессиональное американское общество и в рамках которой демокра-
тические ценности выступают в качестве абсолютного приоритета. Именно
такая гражданская религия позволила найти компромисс между протестан-
тами, несмотря на рост их фундаментализма, католиками и представителя-
ми других религиозных групп, замкнув их на идею демократии, свободного
рынка и толерантности. Не стала ли при этом демократия, пусть не религи-
ей (это скорее все же метафора), но идеологией? Не вышла ли она в само-
стоятельное плавание в идеологическом море, обретя новые качества? Неод-
нократно приходилось слышать и читать, что в последнее время старая клас-
сификация идеологий заметно устаревает, и что говорить сегодня о либера-
лизме, социализме, консерватизме, анархизме и прочих “измах”, становит-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 67

ся все более затруднительно. На фоне постмодернистских коллажей проис-

ходит уже не просто фрагментация идеологий и их взаимоналожение, но высво-
бождение (как нового качества) концепций, которые еще совсем недавно были
лишь идеологемами. Не имея готового ответа на этот вопрос, фиксирую про-
блему для обсуждения.
Так или иначе, начиная говорить о подобных вещах, мы вступаем на зыб-
кую почву политической философии, где много неясностей. Но есть одна абсо-
лютно точная и понятная вещь, которая, как мне представляется, всеми поли-
тическими философами признана, – как может быть, единственный и
самый главный урок, который политическая философия извлекла из мно-
голетней критики позитивизма, – нельзя просто высказать мнение, его
надо обосновать, или иначе, узаконить. Но дело в том, что у идеологии нет
единого определения, соответственно нет и общепризнанных критериев.
В качестве претендентов на роль такого рода новых концепций выступают,
прежде всего, глобализм и демократия. Для обоснования такого предположе-
ния воспользуемся критериями, предложенными американским политическим
мыслителем Майклом Фридэном. Оговорюсь, что, хотя сам он и не верит в то,
что глобализм и демократия уже дозрели до уровня идеологии, однако признает
за ними потенцию, которая может раскрыться достаточно быстро. Первый кри-
терий: достаточно утонченное и развернутое обоснование самого понятия. Оче-
видно, что и в том, и в другом случае оно имеется. Второй критерий: возмож-
ность отвечать на самые главные политические вопросы, которые сегодня воз-
никают. И демократия, и глобализм этому критерию также соответствуют. Более
того, можно сказать, что именно по отношению к демократии и глобализму
происходит процесс самоопределения всех остальных политических вопросов 67
сегодняшнего дня. Наконец, третий критерий: способность любой идеологии
формировать так наз. “неоспариваемые цепочки”. Если либерализм в качестве
главной ценности рассматривает свободу, то это предполагает вполне конкретное
и никакое иное рассмотрение равенства, авторитета, той же самой демократии
и т.д. Для социализма в качестве такой ключевой ценности, предопределяю-
щей интерпретацию всех остальных, выступает равенство; для консерватиз-
ма – авторитет и традиция, и т.д. И так практически по каждой политической
теории или политической идеологии. Такого рода “цепочки”, т.е. формулы или
тезисы, воспринимаемые на веру, которые большинство не ставит под сомнение,
и составляют идеологию.
Манфред Стэкер из университета Иллинойса попытался выстроить “сущ-
ностно неоспариваемые цепочки” по отношению к глобализму. Во-первых,
до атаки террористов на Всемирный торговый центр в 2001 г. глобализм гово-
рил о модернизации как ключевой ценности. Сегодняшний глобализм,
который мы условно можем назвать имперским, явно указывает на необхо-
димость распространения западных ценностей и норм. Во-вторых, глобализм
утверждает, что глобализация выгодна всем, по крайней мере, в длительной
перспективе. В-третьих, – что глобализация способствует демократии в
мире (прямой выход на нашу тему). Наконец, в-четвертых, глобализация пред-
полагает глобальную войну против терроризма. Это тоже новая тема после 2001 г.
На этих четырех тезисах, имеющих внутреннюю связь, и строится, по мне-
нию Стэкера, идеология глобализма. Такого же рода тезисы можно выстроить
и по отношению к демократии. В результате соответственно меняется и вся
конфигурация остальных идеологий по отношению к этим явлениям. “Спра-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 68

ва” от глобализма оказываются национал-популизм, неолокализм, различ-

Версии: демократия и власть

ные теории религиозного фундаментализма с сильным политическим акцен-

том, “слева” мы обнаруживам глобальный феминизм, интернационал-попу-
лизм, различные идейные кластеры, связанные с движением за глобальную
социальную справедливость. Т.е. левое и правое сегодня снова меняются места-
ми, что может отметить любой непредвзятый наблюдатель.
Итак, новые грани демократизма и глобализма как проблема политической
философии неизбежно становятся предметом бесконечных споров. Так и
должно быть, поскольку политическая философия по определению диалогич-
на, она не терпит монолога. Но если мы говорим о демократии и глобализме как
идеологиях, а именно так они и представлены в сфере международных отно-
шений, то никакой спор невозможен, потому что идеологический спор невоз-
можен в принципе.
А.В.Шубин. Прежде чем ставить цели перед страной, нам надо бы разобраться
в некоторой путанице, которая существует в идеологических рассуждениях. Есть
мнение, что демократия – это синоним Запада, и другое, что демократия – это
народовластие. Но между этими двумя мнениями есть огромное количество вся-
кой “политологической паразитологии”, когда люди паразитируют на идее сое-
динения народовластия и западной либеральной политической системы. Но
это – очень разные вещи. Нельзя доказать, что не надо двигаться к демокра-
тии на основании того, что Америка плохо себя ведет в Ираке, поскольку, напри-
мер, не доказано, что в Америке существует народовластие, и тем более, что
внешняя политика клонирует внутреннее устройство государства. Кстати
говоря, и куда более демократичные по классическим критериям Афины часто
68 вели себя очень плохо. Очевидна логическая путаница.
Давайте распутывать.
Существует ли демократия на Западе? Думаю, существует, но – в элементах.
Демократия была и в СССР – также в элементах. Кстати говоря, в очень
существенных.
Но существует ли демократия как система на Западе? Любой конкретный
анализ показывает, что и текущие, и важнейшие решения там принимает эли-
та. Но в отличие от авторитаризма на Западе развивается плюрализм. При таких
отношениях, весьма отличных от демократии, элита и вся политическая струк-
тура разделена на куски, которые, плавают в “супе” конкуренции, и каждый
из этих кусков имеет внутреннюю самостоятельность и собственную связь с
населением. Природа этих “кусков” разнообразна – это могут быть и элементы
демократии, и авторитарные блоки, – но в целом западная система не ста-
новится авторитарной, поскольку сохраняется такая конкуренция.
Если демократия – это народовластие, то народ – это общественно
активное население, а не только элиты. Это люди, которые не являются про-
фессионалами в принятии общественно значимых решений. Но они могут при-
нимать коллективные решения по вопросам, которые их затрагивают, преж-
де всего посредством механизмов самоуправления. В современной России это
практически невозможно: как только самоуправление становится чем-то реаль-
ным, сверху приходят и давят его под разными предлогами. Но из мирового
опыта мы знаем много примеров эффективного самоуправления. Однако все
они локальны. Поэтому необходимо выработать процедурные механизмы сог-
ласования локальных решений в более широком масштабе.
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 69

Левые мыслители ХIХ в. обсуждали два варианта “надстройки” над

самоуправлением – парламентаризм и делегирование. Убийственная критика
парламентаризма с точки зрения демократии была в свое время дана Прудоном,
Бакуниным, некоторыми марксистами. Роза Люксембург, в частности,
сформулировала весьма важную оговорку: иногда и в рамках парламентаризма
оказывается возможна демократия. В обычной ситуации парламент – это соб-
рание выдвиженцев денежных мешков и партийных машин. Но в револю-
ционную эпоху, в момент крайнего возбуждения и раскола общества, когда
проблемы внятны всем, а идеологический спектр открыт и ясен, именно пар-
ламент может обеспечить легитимный компромисс действительно народных
мнений. Такова была идея Учредительного собрания в 1917-1918 гг., о чем Роза
Люксембург и писала. Как момент демократия может иметь место и в рам-
ках плюралистического режима, но как система демократия должна быть иной.
Но какова же эта демократическая система и нужна ли она вообще? Демо-
кратия – это обратная связь с населением. Современное общество без демократии
склеротично, хрупко и неустойчиво. Полезно, когда элементы демократии уси-
ливаются, завоевывают новые ниши и давят на остальную систему. Такие про-
цессы обычно отождествляются с гражданскими движениями, с гражданским
обществом в собственном смысле слова. Но этого недостаточно: гражданское
общество само типологически неоднородно и манипулируемо, проявляя себя
не только в движении снизу вверх, но и в управляемом движении сверху вниз.
В.Т.Третьяков полагает, что в большой стране с демократией плохо,
поскольку она большая и поэтому – трудно управляемая. Я сразу вспомнил
о Канаде и США, где отвергли путь жесткого управления из центра. Если же
пытаться рулить всеми делами на одной восьмой части суши непосредственно 69
из центра, то вскоре Россия станет “одной двадцатой”. Демократия актуальна
именно для большой территории, где особенно сильны угрозы имперского
авторитаризма и сопротивления ему в регионах, чреватого расколом едино-
го государства. Демократия, причем в более широких масштабах, чем просто
самоуправление, как раз и нужна для противостояния обеим этим угрозам.
Критики парламентаризма XIX в. предложили модель демократии на осно-
ве согласования, синтеза низовых интересов: делегирование, союз союзов,
низовым звеном которого является самоуправление. Не знавшие об этом
“охлократы” в 1905-1917 гг. начали выстраивать именно эту систему в виде
советов. Это восстание масс (а восстание масс – это революция, а не тота-
литаризм) не увенчалось успехом – авторитарная партократия победила. Но
и на сегодняшний момент при всех оговорках идея союза союзов (федерации
федераций), основанного на самоуправлении как базисе – это единственный
магистральный путь развития собственно демократии. Сегодня, в условиях
глобализации классическое национальное государство уже не может выпол-
нять свои социальные функции хотя бы на уровне второй половины ХХ в.
К тому же в глобализме нарастают черты нового тоталитаризма – манипу-
лятивного. Мы стоим в преддверии формационной смены, поскольку инду-
стриальное общество свой ресурс почти исчерпало. Новая формация может
проявиться в очень разных вариантах (так, напомню, что индустриально-это-
кратическое общество ХХ в. реализовалось и в версии Сталина, и в версии Руз-
вельта). Соотношение элементов тоталитаризма, авторитаризма и демокра-
тии в ней может быть разным. Сейчас очевиден перекос в сторону манипу-
ляции, следовательно – нужно направить все силы на укрепление противо-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 70

веса – элементов демократии: гражданской сети, самоуправления, коорди-

Версии: демократия и власть

нации этих элементов с помощью делегирования, соответствующего преоб-

разования социально-политических структур в тех странах, которые не
хотят быть просто провинцией глобальной империи. Не грезы о реинкарна-
ции Российской империи, а выработка демократической альтернативы гос-
подству новой сверхэлиты, – вот важнейшая на сегодня задача.
Б.Ю.Кагарлицкий. В Институте философии это может прозвучать почти
кощунственно, но мне абсолютно непонятно, как можно вести разговор о демо-
кратии вообще, о России вообще. Все-таки существует общество со своей струк-
турой, элитой и т.д. Да и размеры России скорее средние. Разговоры о рос-
сийской исключительности потрясают меня своей абсолютной бессодержа-
тельностью, тогда как есть гораздо более серьезные проблемы. В известном ста-
ром тезисе “государство усиливается, общество хиреет” есть некая принци-
пиальная подмена: в действительности общество и государство соответствуют
друг другу. Проблема России не в слабости гражданского общества, а в том, что
оно не адекватно российскому обществу как таковому, отражая лишь его неболь-
шой сегмент. Гражданское общество не просто существуют отдельно от обще-
ства в широком смысле, но в значительной мере враждебно ему, описывая его
как “быдло”, “охлос” и т.п. В этом смысле политическая цель “либералов” и
так наз. “демократов по-русски” состоит в том, чтобы, захватив государство,
использовать его против общества в широком смысле. Поэтому, до тех пор, пока
в России не будет фундаментального поражения гражданского общества в борь-
бе против общества в широком смысле, не будет в ней и демократии.
70 С.Л.Чижков. То, что мы называем современной демократией, это все-таки
либеральная демократия. Сочетание это странное, и вот почему. Все основные
оппозиции у либералов и демократов понимаются совершенно по-разному.
( …) Демократы с помощью правовых норм не прочь регулировать сферу нрав-
ственности; для либералов же моральная автономия субъекта не позволяет делать
это ни в коем случае. В либеральной демократии все это переплетено, причем
очевидно, что в западных странах позиции демократии укрепляются: все
больше вопросов ставится на публичное обсуждение и все уже оказывается сфе-
ра, закрытая для общественности, в т.ч. и сфера принятия решений. И если тра-
диционно считается, что демократия и бюрократия оппозиционны и вторая
душит первую, то по тем же базовым оппозициям, оказывается, что бюрокра-
тия и демократия на одной стороне. ( …) Демократия вполне может использовать
государство, в том числе и для реализации задач социального развития, что для
либерала невозможно и непонятно (зачем это нужно?). Отмечу вслед за
И.К.Пантиным, что большинство проблем демократии в России в том, что у
нас не получило развития либеральное начало, ценности личности, свободы,
закона; эти понятия воспринимаются нами как правило через призму частного
интереса, но не как некие онтологические сущности…
П.М.Кудюкин. Выскажу несколько замечаний по поводу потери содержа-
тельности, кризиса и выхолащивания смыслов той ограниченной, элита-
ристской по сути дела демократии, которая существует на Западе. Все в ней
сводится исключительно к рынку, маркетизации общества и политики.
Последняя становится товаром, который навязывают потребителю (электо-
рату) подобно тому, как навязывают стиральный порошок, по той же техно-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 71

логии и с теми же результатами. Из политики уходит альтернативность. Каж-

дая из крупных партий старается охватить все поле интересов так наз.
“медианного избирателя” (это ярко проявилось и в России). Информационные
технологии в политике проявляют себя в форме так наз. рационального неве-
дения избирателя, который, экономя свои усилия, не вникает в сущность пред-
лагаемых ему программ, доверяя бюрократу, который, по его мнению, луч-
ше знает детали. Происходящая смена элит ничего по сути не меняет, а новые
технологии сетевого общения порождают не только новые возможности раз-
вития демократии, но и новые вызовы, новые проблемы.
Г.Г.Водолазов. Скажу кратко о методологии определения понятия демокра-
тия и о перспективах развития этого явления. Методология в чем-то перекли-
кается с тем, что говорил А.А.Кара-Мурза. Во-первых, демократия – это раз-
вивающееся понятие и явление, далекое от завершенности и законченности. Во-
вторых, исходное определение демократии – народоправство, участие народа в
управлении общественными делами и т.п. Но по мере развития общества это уча-
стие реализуется в разной степени и разных масштабах. Поэтому, в-третьих, демо-
кратия есть всемирно-историческая тенденция развития, получающая реальное
воплощение в формах, зависящих от условий мирового и национального развития,
уровня политической культуры народа, его характера. Реальная демократия есть
максимально возможное для данных условий участие народа в управлении. Увы,
в России сегодня происходит значительное и нарастающее ограничение участия
народа в управлении, ограничение его участия в собственных делах.
И.К.Клямкин. Когда говорят “Россия не готова к демократии”, обычно име-
ют в виду население или, традиционно выражаясь, народ. Я думаю, за 71
последние сто с лишним лет произошли такие изменения, что если тогда мож-
но было говорить о том, что населению демократия не нужна, то сейчас для
такого суждения нет никаких оснований. Демократия никому никогда не
мешала устанавливать режим политической конкуренции, никаких возра-
жений по этому поводу не было, никакие социологические опросы этого не
фиксировали. Другое дело, что у народа нет потенциала сопротивления. А по
поводу того, что Россия пойдет каким-то особым путем к демократии, ответ
очевиден: все страны идут особым путем, если речь идет об особенностях
институционального устройства.
В.Л.Цымбурский. Коллега Кагарлицкий очень точно противопоставил
гражданское общество и общество в широком смысле в качестве двух потен-
циально враждебных в России сил. Смысл этого тезиса очень близок к тому,
что я еще в 1995 г. писал о существовании в России антинационального граж-
данского общества. Демократия – это строй, при котором люди не просто
повинуются распоряжению властей, но какое-то количество людей имеет
институциональные и неинституциональные возможности влиять на при-
нимаемые на высшем уровне решения. Эти люди называются народом, демо-
сом. Но вопрос в том, кто же в таком случае в России составляет народ? Это
очень важный вопрос, тот вопрос, по поводу которого в ближайшие годы, я
думаю, будет большой, серьезный и жестокий спор. Кто же здесь, действи-
тельно, народ? В истории понятие “народ” очень широко менялось. У
Б.Г.Капустина в статье “Либерализм и просвещение” хорошо написано, что
до 1830 г. в Британии с ее парламентской демократией народом были 2% насе-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 72

ления – богатые собственники, тогда как в большевистской России народом

Версии: демократия и власть

были пролетариат и беднейшее крестьянство…

А.Г.Сытин. В условиях глобализации основной вопрос политики стоит так:
сможет или не сможет выжить демократия. Ясно, что основные решения
сегодня принимаются на наднациональном уровне. Существуют ли на этом уров-
не механизмы общественного контроля? В XX в. было очень много попыток реду-
цировать проблему демократии к каким-то частным вопросам. Но вопрос о демо-
кратии – это, конечно же, вопрос о соотношении между реальной властью и
реальным народом, может ли последний влиять на первую? Есть ли у народа воз-
можности контролировать власть и гарантии того, что решения этой власти будут
учитывать интересы народа, его чаяния, дух, его идеи и устремления. На
эмпирическом уровне, мне кажется, демократии (как народовластия) вообще
нигде никогда не было. Ни в Афинах, ни сейчас, когда основные решения при-
нимаются на международном уровне без участия институтов народного пред-
ставительства. В этом – суть. Поэтому вопрос о демократии и современной Рос-
сии необходимо рассматривать в контексте проблемы квазидемократии, т.е. ког-
да при наличии всех необходимых институтов, конституции, гарантий и прав
реальная власть осуществляется иными путями. Опасность же для демократии
таится в том, что такая практика дискредитирует имитирующие формы демо-
кратии, а заодно и саму идею демократии. Инициатива во власти сегодня в Рос-
сии целиком исходит от государства, и, решая вопрос о наличии здесь демократии,
можно использовать простой критерий, выработанный в рамках западных тео-
рий: демократией можно считать ту систему, где хотя бы раз законным образом
власть перешла к оппозиции. Было ли так в России хотя бы раз? По-моему, это-
72 го не видится и в перспективе.
М.М.Федорова. Полагаю, понятие демократии в современном глобализи-
рующемся мире невозможно определить исключительно в терминах соотно-
шения сил. Рожденное Современностью оно несет в себе универсалистские тре-
бования именно в силу того, что основано на требованиях равенства и свобо-
ды граждан, суверенно задающих себе форму государства и форму жизни. Речь
идет о нормативном понятии (не дескриптивном и не эмпирическом), даже если
мы изучаем конкретные исторические формы демократии. Разумеется, ника-
кая реальная демократия не может быть описана исходя только из норматив-
ных основ – она нуждается в учете истории и соотношения экономических и
социальных сил. Тем не менее, именно такой подход к понятию демократии
позволяет выделить различные способы понимания демократической пара-
дигмы, среди которых сегодня наибольшим авторитетом пользуются комму-
никационная и онтологогизирующая парадигмы.
В.И.Пантин. В современном глобальном мире все взаимосвязано. И наши
российские трудности не понять без осознания причин кризиса современной
западной демократии. Обращусь к теории волн демократизации Хантингтона.
В соавторстве с В.В.Лапкиным еще в начале 1990-х годов я писал о том, что после
2000-го г. наступит “волна понижения” (в терминах Хантингтона), отлива демо-
кратии. Думаю, что этот прогноз подтверждается. Причина волн демократи-
зации в том, что жизнеспособность каждой модели демократии имеет свои вре-
менные границы. В качестве одной из таких моделей можно назвать рузвель-
товскую модель демократии, которая, собственно говоря, и вывела США из кри-
Krug_Stol_5_08:Krug_Stol_5_08 18.08.2008 16:58 Page 73

зиса, а затем обеспечила им глобальное доминирование – вплоть до наших дней.

Эта модель социально-либеральной демократии исправно работала, но сейчас
ее ресурс практически исчерпан. Необходима смена доминирующей модели
политического управления, что регулярно наблюдается в истории. Мы при-
сутствуем именно в такой период смены модели: либеральная демократия, вро-
де бы, повсеместно и почти безальтернативно торжествует, но качественно она
себя уже исчерпала. Вопрос стоит о создании новой модели демократии. И пока
эта задача не будет решена, не будет никакого нового подъема демократии.
Напротив, мы будем свидетелями кризиса демократии. Его признаки уже нали-
цо (проблема евроконституции, кризис системы международных отношений
и пр.). Вторая причина спада демократии – это гигантский прогресс финансовой
глобализации. Наконец, следует помнить и о цивилизационных ограничени-
ях либеральной демократии, возникшей и устойчиво работающей в основном
на Западе. Новая модель вынуждена будет искать возможности преодоления
этих цивилизационных ограничений, поскольку большая часть человечества
проживает все-таки не на Западе.
А.Г.Глинчикова (заключающий обзор дискуссии). При всем разнообразии высказанных
мнений, подходов и идей, прозвучавших в рамках этой дискуссии, можно выделить
несколько моментов, приближающих нас к ответам на поставленные вопросы.
Демократия есть развивающееся явление и, следовательно, развивающееся понятие.
Оно включает в себя как существенные моменты (народоправство, участие общества в реше-
нии социальных и политических проблем, в управлении общественными делами), так и
преходящие – связанные с формами и механизмами этого участия (прямая демократия,
парламентское представительство, самоуправление, советы и т.д.). И если первый аспект
является определяющим для демократии, то второй – может меняться в соответствии с
73
уровнем развития общества, его традициями, типом политической культуры, теми или ины-
ми конкретными геополитическими и историческими вызовами. Важнейшим аспектом
демократии является также свободный характер политического участия. Поэтому всякая
попытка демократической модернизации общества будет успешной и устойчивой лишь
в той мере, в какой именно общество станет ее основным субъектом.
Западная модель демократии – один из успешных вариантов развития политиче-
ской системы, но было бы неправомерно отождествлять ее с демократией как таковой.
Не только потому, что в любых конкретных политических моделях, даже самых демо-
кратичных, всегда присутствуют авторитарные и традиционные элементы, но и пото-
му, что сама форма народоправства всегда определяется спецификой социума.
Для России демократия является вызовом вдвойне, поскольку большую часть своей
современной истории она осуществляла процессы модернизации в рамках так наз. дого-
няющего развития, при котором общество выступало в большей степени как пассив-
ный объект модернизации, нежели его настоящий субъект. Позволяя решать те или иные
актуальные геополитические задачи, такое развитие, с другой стороны, тормозило и деста-
билизировало процесс политического созревания общества, провоцируя тяжелейшие
революционные потрясения.
Сегодня, в условиях переходного периода, особенно велика опасность резкого “вскры-
тия истории”. Общество, не привыкшее к ответственной гражданской свободе, не раз-
вившее традиций сознательного самоограничения, рискует превратить народоправство
в хаос и очень быстро утратить и свободу, и равенство. С другой стороны, ограниче-
ние общественного участия в политике под предлогом опасностей для демократии, исхо-
дящих от незрелого общества, может послужить удобной ширмой для политики воз-
вращения к авторитаризму. Очевидно, что России необходимо найти формулу опти-
мального противодействия обеим этим угрозам. При этом гражданская активизация
общества становится важнейшим фактором выживания социальной системы, обес-
печения ее гибкости и устойчивости.