Вестник Томского государственного университета. Филология. 2024. № 89. С.

152–170
Tomsk State University Journal of Philology. 2024. 89. рр. 152–170

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Научная статья
УДК 82.091
doi: 10.17223/19986645/89/7

Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

периода ихэтуаньского восстания: к вопросу
о сибирском ориентализме
Павел Викторович Алексеев1, Асель Адилбековна Алексеева2
1, 2
Горно-Алтайский государственный университет, Горно-Алтайск, Россия
1
[email protected]
2
[email protected]

Аннотация. Исследуются дискурсы о Китае, сформированные в публикациях

газеты «Восточное обозрение», выходивших в течение 1900 и 1901 гг., когда вой-
ска Российской империи участвовали в международной коалиции по подавлению
восстания ихэтуаней («боксеров») – антизападного выступления в Китае. Нарра-
тивы «Восточного обозрения» о Китае впервые рассматриваются в контексте
проблемы сибирского ориентализма – специфического дискурса о России, Западе
и Востоке, в котором Сибирь определяла себя как субъект, а не объект ориента-
лизации, а также в контексте российской и западноевропейской прессы. Авторы
статьи полагают, что дискурсы о Китае в «Восточном обозрении» периода ихэту-
аньского восстания имеют много общих черт с дискурсами Европы и российской
метрополии о «китайском вопросе» 1900–1901 гг., но при этом обладают специ-
фикой, обусловленной особой ролью газеты в развитии идеологических кон-
струкций Сибири.
Ключевые слова: «Восточное обозрение», Китай, ихэтуаньское восстание,
китайский вопрос, сибирский ориентализм

Благодарности: исследование выполнено за счет гранта Российского научного

фонда № 22-28-01272, https://rscf.ru/project/22-28-01272/

Для цитирования: Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете

«Восточное обозрение» периода ихэтуаньского восстания: к вопросу о сибирском
ориентализме // Вестник Томского государственного университета. Филология.
2024. № 89. С. 152–170. doi: 10.17223/19986645/89/7

© Алексеев П.В., Алексеева А.А., 2024

 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

Original article
doi: 10.17223/19986645/89/7

Discourses on China in Vostochnoe Obozrenie during

the Yihetuan uprising: On the issue of Siberian Orientalism
Pavel V. Alekseev1, Asel A. Alekseeva2
1, 2
Gorno-Altaisk State University, Gorno-Altaisk, Russian Federation
1
[email protected]
2
[email protected]

Abstract. The article examines the problem of forming discourses about China dur-
ing the Yihetuan (“Boxer”) uprising of 1900–1901 in the Irkutsk newspaper Vostochnoe
Obozrenie [The Eastern Review]. The spontaneously erupted anti-Western, anti-Chris-
tian and anti-colonial movement of the Chinese population became the most important
international event of the early 20th century, as the rebels, supported by Empress Dow-
ager Cixi, posed a mortal threat to a large number of foreign trade, diplomatic, military
and religious missions that competed with each other for influence in China. That is
why, at the very peak of the military intervention of the Alliance of Eight Powers (Rus-
sia, Austria-Hungary, the UK, Germany, Italy, the USA, France and Japan), most large
and small newspapers in different countries published daily materials of varying de-
grees of reliability about the Yihetuan uprising. Each newspaper formed its own com-
plex narrative, which depended both on the policy of the publication and on the gov-
ernment of the country that forms the national discourse, so the authors studied publi-
cations about China by one of the leading Siberian publications of the late 19th and
early 20th centuries, Vostochnoe Obozrenie, in the context of the general mass of the
international press. The novelty of the presented study lies in the fact that for the first
time the publications of Vostochnoe Obozrenie about China during the Boxer Rebellion
are considered in the context of the concept of Siberian Orientalism, which is a set of
Siberian intelligentsia’s ideas about the imperial and colonial practices of the world,
divided into West and East, in which Siberia gradually discovers its own specific nar-
rative. The authors believe that this concept is able to explain the specifics of Vos-
tochnoe Obozrenie’s Chinese theme: (1) all the materials are semiotically presented as
mostly science discourse in which the constituent parts are perceived not separately, but
in relation to an integral image of China, which did not go beyond Russian and Western
ideas of Orientalism; (2) the authors of Vostochnoe Obozrenie initially chose a balanced
analytical tone, critical of the official government (imperial) discourse; (3) an important
feature of the Chinese theme of Vostochnoe Obozrenie is the frequent use of the tech-
nique of “self-orientalization” when describing the policy of the Russian government
and the actions of the Russian population in Siberia and the East as “eastern” for the
purpose of self-criticism; (4) all publications about China were made in two main per-
spectives: civilizational and socio-economic, allowing readers to imagine the similari-
ties and differences between Russia and China, as well as analyzing the role of the
Chinese factor in the economy of Siberia, which was acquiring its unique (within Rus-
sia) cultural voice. The authors of the article conclude that, in general, under the lead-
ership of I.I. Popov, during the period of the Yihetuan uprising, the dynamic balance
between the self-orientalization of Russia and the orientalization of China formed the
basis of the information policy of Vostochnoe Obozrenie.
Keywords: Vostochnoe Obozrenie, China, Yihetuan uprising, Boxer Rebellion, Si-
berian Orientalism

153
 Литературоведение / Literature Studies

Acknowledgеments: The article is part of the research under the Russian Science
Foundation Grant No. 22-28-01272: Discourses of Orientalism in Pre-Revolutionary
Periodicals of Siberia (1890-1917): Ideological and Artistic Aspects.

For citation: Alekseev, P.V. & Alekseeva, A.A. (2024) Discourses on China in Vos-
tochnoe Obozrenie during the Yihetuan uprising: On the issue of Siberian Orientalism.
Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya – Tomsk State University
Journal of Philology. 89. рр. 152–170. (In Russian). doi: 10.17223/19986645/89/7

В течение 1900 и 1901 гг. антиколониальное восстание в Китае, практи-

чески сразу получившее название «восстание боксеров», «ихэтуаней» или
«Большого кулака» (в англоязычной прессе начала XX в. – «Boxer Rebel-
lion» или «Boxer Uprising»), стало, возможно, самым заметным событием
международной жизни европейских и дальневосточных держав, а также
России и США. Истоки и характер ихэтуаньского движения к настоящему
моменту довольно хорошо изучены и представлены в фундаментальных ра-
ботах Н.М. Калюжной [1, 2], В.Г. Дацышена [3], Пола Коэна [4], Джозефа
Эшерика [5] и др. Неординарность и значимость этих событий определя-
ются политическим и идеологическим контекстом меняющейся эпохи: в те-
чение двух десятилетий после вторжения в Китай «Альянса восьми держав»
произойдет распад Российской, Османской, Цинской и Австро-Венгерской
империй, и двухвековые представления о Западе и Востоке, особенно его
китайской части, будут подвергнуты корректировке в постколониальном
миропорядке. Большая заслуга в формировании этих общественных сдвигов
принадлежит периодической печати, переживавшей взлет своего могуще-
ства в эпоху стремительного расширения телеграфных сетей.
Пристальное внимание международной общественности к «китайскому
вопросу»1 поддерживалось практически ежедневными публикациями самой
разнородной прессы (официальной, либеральной, религиозной и т.д.). Ис-
точником информации служили телеграфные сообщения из Китая о боях за
Тяньцзин, об осаде Посольского квартала в Пекине, об убийстве посла Гер-
мании Клеменса фон Кеттелера, об обстрелах Благовещенска и т.д., которые
потом многократно перепечатывались и анализировались в самых разных
контекстах. Для России в целом и для Сибири в частности эти события в
течение 1900–1901 гг. также были в центре внимания, о чем выпуске от
25 июля 1900 г. сообщала иркутская газета «Восточное обозрение»:
На близком от нас Востоке льется кровь, мирно жившие соседи убивают друг
друга, общественное внимание напряженно следит за перипетиями кровавой
драмы, жадно ждем мы известий о своих близких, призванных под боевые зна-
мена… [7. С. 3].

1
Британский ученый Томас Отте справедливо полагает, что «китайский вопрос» как
проблема раздела Китая между конкурирующими империями возник в международной
политике после поражения Китая в войне с Японией в 1895 г. и является прямым разви-
тием «восточного вопроса», сформированного вокруг наследства Турции – «больного
человека Европы». В период с 1895 по 1905 г., cчитает Отте, «китайский вопрос затмевал
все другие вопросы» [6. С. 158].

154
 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

Практически сразу многие военные, корреспонденты, востоковеды и

просто очевидцы событий в Пекине, Мукдене, Тяньцзине, Бэйцане, Янцуне
и других местах боевых столкновений принялись за написание хорошо ил-
люстрированных брошюр и книг. Одна из самых известных книг на русском
языке «У стен недвижного Китая. Дневник корреспондента “Нового края”
на театре военных действий в Китае в 1900 г.» Д.Г. Янчевецкого, обозрева-
теля порт-артурской газеты, была издана в Петербурге в 1903 г. В ней автор
с удовольствием замечал:
<…> из всех книг, посвященных иностранными авторами китайской войне
1900 года, выдающимся явилось сочинение английского корреспондента Генри
Сэвэдж-Лэндора «China and the Allies», роскошно изданное в Лондоне 1 <…>
В русской литературе появились обстоятельные сочинения капитана А.В. Полто-
рацкого, капитана К.К. Кушакова, ротмистра Ю.Л. Ельца, доктора В.Н. Корса-
кова и – замечательный труд молодого профессора Владивостокского Института
Восточных языков Я.В. Рудакова «Общество Ихэтуань», представляющий не
только в России, но за границей первое научное исследование вопроса о боксерах
в Китае2 [8. С. XI–XII].

С самого начала многоязычные дискурсы об ихэтуаньском восстании

были текстуально насыщены и имели большое значение для самых разных
кругов международного сообщества3. В России же обилие документальных
свидетельств о китайцах, вознамерившихся истребить европейцев, не ока-
завших должного почтения коренному населению, естественным образом
усиливали экзистенциальные страхи о «желтой опасности», и без того подо-
греваемые В.С. Соловьевым, С.Н. Трубецким, Н.Г. Гариным-Михайловским
и др. [10].
Исследователи, занимавшиеся изучением нарративов об ихэтуаньском
восстании газет (Д. Схиммельпеннинк ван дер Ойе, Дж. Эллиотт, А. Эск-
ридж-Космач, Юси Лу и др.), выходивших в Европе, США, Китае и других
странах, обращают внимание на несколько важных обстоятельств, также

1
На самом деле книга Генри Лэндора (Henry Savage A. Landor) была издана в нью-
йоркском издательстве «Charles Scribner's Sons» в 1901 г.
2
Вероятно, Д.Г. Янчевецкий имеет в виду следующие издания (в большинстве слу-
чаев неверно указывая инициалы авторов): книгу К.П. Кушакова «Южно-маньчжурские
беспорядки в 1900 г.» (1902), мемуары В.В. Корсакова «Пекинские события. Личные вос-
поминания участника об осаде в Пекине. Май – август 1900 года» (1901), исследование
А.В. Рудакова «Общество И-хэ-туань и его значение в последних событиях на Дальнем
Востоке» (1901), а также очерки Ю.Л. Ельца «Амурская героиня. При осаде Благовещен-
ска китайцами» (1901), «В осаде. События последней китайской войны» (1901), «Наша
сила. Подвиги русских воинов, граждан и женщин в последнюю китайскую войну»
(1901), «С трупами. Эпизод из пекинского сидения» (1901).
3
Так, согласно исследованию Т. Вонга, новости о боксерском восстании в Китае,
ежедневно публиковавшиеся в «Financial Times» с июня по август 1900 г., оказывали
значительное влияние на колебания курсов китайских, японских и российских облигаций
на Лондонской фондовой бирже [9. С. 43, 57].

155
 Литературоведение / Literature Studies

имеющих значение для формирования стартовых исследовательских пози-

ций в отношении российской дореволюционной прессы.
Во-первых, большинство газет сфокусировали свое внимание на китай-
ских событиях далеко не с самого начала (т.е. не с 1898 г., когда на севере
страны начали действовать стихийно сформированные отряды «Большого
кулака»), недооценивая опасность, исходящую от «сонной» восточной
страны. Дж. Эллиотт условно разделил эти события на четыре фазы, нерав-
номерно освещаемые в западной прессе: первая фаза до вмешательства ино-
странных войск в июне 1900 г., вторая фаза продолжительностью шесть
недель в июне и июле 1900 г., когда китайские войска явно одерживали верх
над альянсом, третья фаза продолжительностью четыре недели, в течение
которых альянс пытался собрать достаточное количество войск для похода
на Пекин, и четвертая фаза, когда Пекин был взят и «были предприняты по-
пытки начать переговоры о штрафной компенсации на фоне безрассудных
изнасилований, грабежей и неизбирательного расстрела китайских граждан
союзными войсками» [11. С. 257]. Проблема формирования четких нарра-
тивов о китайских событиях была обозначена уже во второй фазе, когда ав-
торы новостных и аналитических материалов должны были сформировать
непривычный для читателей образ Китая: длительное время формировалось
убеждение, что эта восточная страна является безмолвным объектом хищ-
ного дележа европейскими нациями, но масштабы, формы и первоначаль-
ный успех антиколониального движения сформировали предпосылки для
корректировки ориенталистских представлений.
Впрочем, масштабы этой корректировки не стоит преувеличивать. Циви-
лизиационная дистанция, постулируемая любым национальным вариантом
ориентализма в Европе, оставалась обязательным условием любых сужде-
ний о Востоке. Поэтому как во время боксерского движения, так и значи-
тельно позднее такие взвешенные издания, как парижский журнал «Revue
des deux Mondes», который, как полагает В.П. Трыков, давал «богатую и
разнообразную информацию о “Другом” <…> и сбалансированную пози-
цию по самым острым вопросам международной жизни» [12. С. 21], могли
публиковать материалы, крайне примитивизирующие и Китай, и социально-
политические истоки китайской смуты, а русские авторы с удовольствием
это перепечатывали. Так, в сборнике документальных и публицистических
материалов, собранных неким П. А. Х., «Взятие китайской столицы Пекина
русскими и международными войсками» (1900), переложение статьи из
«Revue des deux Mondes» под названием «Боксеры и косы» формировало
представление том, что китайская революция возникла вследствие массовой
паники невежественных китайцев, которым боксеры тайком отрезали косы
[13. С. 32]. Позднее, в 1910 г., «Вестник Европы» некритично приводил вы-
держки из «обстоятельной статьи» генерала Третьей республики Франсуа
Негриё из «Revue des deux Mondes»: «Китайская империя – не исполин, ко-
торый пробуждается, а курильщик опиума, пытающийся стряхнуть с себя
дремоту. Ему предстоят судороги. Школьные умы отравили его организм.

156
 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

Если он когда-либо выздоровеет, он останется безсильным. Желтой опасно-

сти не существует» [14. С. 382]. Томская газета «Сибирская жизнь», ссыла-
ясь на письма купца Марша, печатающиеся в берлинских газетах, приводила
такую причину восстания: на фоне засухи «китайские священники» убедили
народ, что бедствия обрушились на Китай из-за «белых чертей», которых
поэтому надо безжалостно умертвить [15. С. 3].
Во-вторых, нарративы о китайских событиях 1900–1901 гг. довольно ча-
сто были основаны на сознательном искажении (или умолчании) фактов, по-
скольку каждая из стран, вовлеченных в конфликт, имела собственные ин-
тересы в Китае, выстраивала собственную политику в меняющихся обстоя-
тельствах, а разнородное население этих стран продолжало формировать
разные типы идентичности (национальную, территориальную, религиозную
и т.п.). Так, по утверждению австралийской исследовательницы Юси Лу,
немецкая публика, благодаря прессе «эмоционально вовлеченная в кон-
фликт на далеком континенте», остро переживала чувство собственной зна-
чимости как новая колониальная держава, при этом место, которое зани-
мали публицистические материалы о восстании, было «несоизмеримо с не-
значительной ролью Германии в реальных боевых действиях» [16. С. 45]: по
предложению Николая II союзные войска были переданы под командование
прусского генерала Альфреда фон Вальдерзее, который прибыл в Китай
только в сентябре 1900 г., когда войска под общим командованием русского
генерала Н.П. Линевича уже захватили Пекин. Таким образом, «драматиче-
ский и часто вымышленный немецкий нарратив на самом деле сводился к
тайному воспроизведению в печати мифа об основании Рейха» [11. С. 45],
т.е. развивал немецкие идеи колониализма и реваншизма – о национальной
гордости, ущемленной в результате столкновений с более сильными коло-
ниальными империями (например, с Францией).
Исследуя российские нарративы об ихэтуаньском восстании, Д. Схим-
мельпеннинк ван дер Ойе обращает внимание на тот факт, что консерватив-
ная пресса (В. Мещерский, В. Доросевич и др.) сочувственно относилась к
восставшим боксерам, называя их «патриотами» и высмеивая затруднения
колонизаторов-европейцев. По его мнению, это отражало представления
многих высших чиновников, включая самого Николая II [17. С. 69–70], ко-
торые несмотря на явные устремления к имперскому захвату и удержанию
китайских территорий, предпочитали конструировать нарратив «особых от-
ношений» с восточной автократией, подобно России «загрязненной запад-
ными идеями и товарами» [17. С. 78]. Таким образом, консервативное крыло
российской прессы использовало восстание ихэтуаней для продвижения ан-
тизападного нарратива, соответствующего концепции официальной народ-
ности. В это же время такие газеты, как «Восточное обозрение» и «Сибир-
ская жизнь», часто настроенные критически по отношению к правитель-
ственным решениям и инициативам, также могли подвергать искажению и
замалчиванию факты, которые им стали известны, поскольку тоже являлись
в определенном отношении идеологически ангажированными. Антиимпер-
ские темы мировой прессы также должны быть проанализированы с учетом

157
 Литературоведение / Literature Studies

времени и особенностей дискурсов, в которых эти темы развивались: в об-

ластническом дискурсе могли быть одни акценты, в монархическом (по от-
ношению к европейским империям) – другие, в религиозном дискурсе 1 –
третьи.
В настоящее время, конечно же, весь массив мировой прессы о боксер-
ском восстании не изучен досконально по причинам его значительного объ-
ема, поэтому каждый исследователь выбирает наиболее репрезентативные
издания2, исходя из того, какие именно дискурсы требуется реконструиро-
вать. Отечественная пресса отчасти рассмотрена на материале таких изда-
ний, как «Северный курьер», «Новости», «Неделя», «Санкт-Петербургские
ведомости», «Русские ведомости», «Новое время», «Вестник Европы», «Но-
вое время», «Русская мысль» [22–24]. Из сибирских и дальневосточных га-
зет в фокус исследователей попали «Восточное обозрение», «Сибирская
жизнь», «Сибирский вестник», «Амурская газета», «Амурский край»,
«Дальний Восток», «Владивосток», а также ряд губернских ведомостей, од-
нако рассмотрены они главным образом историками [25–27], которые не
ставили себе задачу реконструировать дискурсивные практики ориента-
лизма. Между тем важно понимать, что отношения между публицистиче-
скими текстами, полем идеологии и полем политики гораздо сложнее и раз-
нообразнее, чем то, что обычно описывается терминами подчинения или
противопоставления, и в этом необходимо предметно разбираться, учиты-
вая специфику истории журналистики и идейных конструктов в Сибири.
Кроме того, следует учитывать, что в семиотическую систему текстовой и
визуальной репрезентации публицистических дискурсов о Китае в этот пе-
риод входили также фотографии, рисунки, карикатуры (создавая эффект
креолизованных текстов), художественные произведения, травелоги, эгодо-
кументы и др. К сожалению, столь широкий охват материала невозможно
осуществить в рамках одной статьи, однако это важно отметить для выра-
жения исследовательской позиции и указания путей дальнейших исследо-

1
Так, Дж. Росарио на примере американского издания «The Sentinel» продемонстри-
ровал формирование в августе 1900 г. антиимперской картины, в которой боксерское
восстание представлялось не как «движение против христианства как такового, а только
в той мере, в какой христианство отождествляется в сознании китайцев с жадностью и
несправедливостью, которые довели Китай до отчаяния» [18. С. 349].
2
Так, среди англоязычных изданий в настоящее время эта тема отчасти изучена на
материалах таких разных источников, как «The Times», «New York World», «Nation»,
«North-China Herald», «China Mail», «Shanghai Mercury», «Hong Kong Daily Press» и др.
[11, 18], среди немецкоязычной прессы проанализирован материал таких изданий, как
«Vorwärts», «Berliner Morgenpost», «Frankfurter Zeitung», «Kölnische Zeitung» и др. [16,
19], проанализированы также газеты «Slovenec», «Slovenska ljudska stranka», «Slovenski
narod», «Edinost» и др. [20], выходившие в Австро-Венгерской империи на словенском
языке (что, безусловно, подчеркивает широту охвата этой темы в мировой прессе начала
XX в.). На французском языке тема боксерского восстания была рассмотрена на матери-
алах таки газет, как «L’Edair», «Le Petit Parisien», «La Libre», «Parole», «Le Matin», «La
Croix» и др. [21].

158
 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

ваний в этой области. Таким образом, исходная позиция нашего исследова-

ния состоит, в том, что дискурсы русского ориентализма, формирующиеся
вокруг каждого конкретного кейса, связанного с воображаемым восточным
«Другим», изначально амбивалентны и гетерогенны – это их основное свой-
ство, поскольку они неизбежно отражают весь спектр амбивалентных и ге-
терогенных [28. С. 189] представлений о России, Западе и Востоке.
На наш взгляд, сибирская пресса может быть важным материалом для
изучения специфических сибирских нарративов о Западе и Востоке, кото-
рые в совокупности могут быть условно названы сибирским ориентализ-
мом. Этот тип ориентализма целесообразно выделить из более широкого
дискурсивного поля русского ориентализма, сформированного в столицах
Российской империи, поскольку наиболее значимые частные газеты Сибири
(«Восточное обозрение», «Сибирская жизнь» и др.) были связаны с концеп-
тосферой областнического движения (подробнее об этом см.: [29]). По-
скольку областнический дискурс существовал «в рамках имперской пара-
дигмы» [30. С. 52], описывая Сибирь как колонию, для него были харак-
терны те же системообразующие оппозиции, что и для русского ориента-
лизма (связи центра и периферии, России, Европы и Азии, русского и ино-
родческого населения, колонии и метрополии, цивилизации и дикости и
др.), только в центр своего дискурса агенты и акторы областничества ста-
вили Сибирь, субъектность которой формировалась через оспаривание у
метрополии права иметь собственный нарратив, т.е. быть семиотическим
Западом по отношению к внутренним и внешним «Другим». В этой связи
вполне объясним тот факт, что аналитический обзор информации об ихэту-
аньском восстании «Восточное обозрение» часто публиковало на первой
странице под рубрикой «Сибирские очерки».
При построении концепции сибирского ориентализма на материале си-
бирской периодики необходимо учитывать сложный и противоречивый ха-
рактер самого областнического движения, а также его роль в эволюции си-
бирских газет, в частности «Восточного обозрения». Хорошей иллюстра-
цией этих противоречий служит неудачное сотрудничество лидера област-
ничества Г.Н. Потанина с редакцией «Восточного обозрения» (споры с
И.И. Поповым, несостоявшееся редакторство в «Байкале» и т.д.), а также в
целом непопулярность областнических идей у прогрессивной общественно-
сти Иркутска в интересующий нас период 1900–1901 гг. В 1900 г., находясь
в Санкт-Петербурге, Потанин не обратил никакого внимания на боксерское
восстание1, несмотря на то, что после двух экспедиций хорошо знал Китай,

1
В 1900 г. Потанин упоминает о событиях ихэтуаньского восстания только в письме
к Е.Н. Вагнер (от 5 июля из Уральска): «В Сибирь меня все более и более тянет. Война
не удерживает меня от этого стремления и еще более побуждает к переселению. Теперь
более, чем когда-либо в другое время, край нуждается в преданных работниках, так что
преступление бросить родину при таком ее положении. Граница – в неспокойном состо-
янии, полевой рабочий весь угнан на войну, а в стране засуха и предстоящий голод» [31.
Т. 5. С. 21].

159
 Литературоведение / Literature Studies

в частности Пекин (где в 1884 г. жил в Посольском квартале), и в целом был

увлечен проблематикой Востока1, однако это может быть объяснено большой
загруженностью в связи с монгольской темой [31. Т. 5. С. 20]. Когда в июне
1901 г. Потанин переехал в Иркутск, боксерское восстание было уже не так
актуально, и мы не знаем ни одного его сколько-нибудь серьезного материала
на эту тему. Однако в 1904 г., когда Потанин будет редактировать воскресное
иллюстрированное приложение к «Сибирской жизни», проблематика русско-
японской войны будет подана им в том же исследовательском ключе, как это
делало «Восточное обозрение» в 1900 г.: инородцы Сибири и восточные
«Другие», имеющие прямое или опосредованное отношение к сибирскому
пространству, – это часть одного и того же проблемно-тематического ком-
плекса областничества (или дискурсов, испытавших его влияние), а следова-
тельно, и сибирского ориентализма. При этом мы полагаем, что дискурс си-
бирского ориентализма – явление более широкое, чем областничество: фор-
мирование идей сибирского регионализма происходило у его идеологов на
базе уже существовавших идей о Западе и Востоке, а не наоборот.
В конце XIX – начале XX в. газета «Восточное обозрение» была одним
из основных печатных органов областничества и именно в качестве тако-
вого системно формировала дискурсы о Востоке, наиболее значимой частью
которого с первого программного номера в 1882 г. был определен Китай –
«средоточие политической и гражданской жизни всего Востока» [32. С. 4].
Естественно, гетерогенные дискурсы ориентализма в Сибири формирова-
лись от Томска до Владивостока не только в областнической прессе, по-
этому позиции авторов «Восточного обозрения» относительно инородче-
ского вопроса и внешней политики России на Востоке и Западе всегда вос-
принимались в интертекстуальном ключе: общей практикой сибирского об-
разованного населения было читать не одну, а разные газеты, ожидая там
как можно более широкого охвата источников. Поэтому житель Иркутска
мог вполне черпать сведения об ихэтуаньском восстании одновременно из
«Восточного обозрения» и «Иркутских губернских ведомостей», которые
кроме собственных материалов приводили цитаты из центральной и зару-
бежной прессы. Контекстуально значимый нарратив о Востоке формиро-
вался также на восточных территориях, формально не входивших в Россий-
скую империю, но находившихся под ее контролем, например в Порт-Ар-
туре, на Ляодунском полуострове, где с 1899 г. выходила газета «Новый
край» – в «Восточном обозрении» довольно часто можно было встретить
отсылки к этому изданию2.

1
В 1899 г., в начале боксерского восстания, Потанин публикует два важных для него
труда: «Очерк путешествия в Сычуань и на восточную окраину Тибета в 1892–1893 гг.»
в 35-м томе «Известий Русского географического общества» в Санкт-Петербурге и «Во-
сточные мотивы в средневековом европейском эпосе» в Москве.
2
Так, например, в № 4 от 8 января 1900 г. «Восточное обозрение», рекламируя «Но-
вый край», сообщало о большом количестве научного, публицистического материала,
который готовится опубликовать порт-артурская газета под редакцией П.А. Артемьева в

160
 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

Несмотря на то, что исследователи темы Китая в «Восточном обозрении»

так или иначе осуществили фронтальный просмотр номеров за 1900 и
1901 гг., все еще есть необходимость не только пересмотреть номера заново,
но и переосмыслить их современную аналитику, исходя из того, что этот
материал в ракурсе сибирского ориентализма исследуется впервые: «Во-
сточное обозрение», как и остальная сибирская пресса, откликнулось на ки-
тайские события, формируя во многом отличный от центральной прессы
дискурс, в котором общественно-политические и экономические аспекты
этих событий напрямую связывались с интересами населения Сибири, напу-
ганного военной мобилизацией и слухами о возможном вторжении боксе-
ров и хунхузов. Уровень опасности был, разумеется, преувеличен, но собы-
тия в Благовещенске (в том числе «Благовещенский погром», случившийся
4 июля 1900 г.) вполне продемонстрировали серьезность ситуации, с кото-
рой имели дело участники публицистического дискурса:
Лишь только вынимается меч из ножен, тотчас же обнаруживаются люди пер-
вобытного уровня нравственного развития. Так поступили китайцы, избивавшие
министров и своих соотечественников христиан; но так же, к стыду и огорчению,
поступили русские и христиане в Благовещенске и его окрестностях с мирным и
беззащитным китайским населением. Местная газета «Амурский край» не позво-
ляет в этом сомневаться. Газета сообщает о сожжении зазейских деревень Бу-
дунды, Алины и др., о множестве китайских и манджурских трупов, проплывших
сверху по Амуру [33. С. 1].

Поэтому вполне понятно, почему газета «Восточное обозрение», выхо-

дившая в Иркутске под редакцией И.И. Попова, естественным образом за-
няла позицию не только информационного, но и аналитического органа пе-
чати. В мемуарах «Записки редактора» И.И. Попов отмечал, что «в 1900 г.
тираж газеты стал быстро возрастать, отчасти благодаря боксерскому вос-
станию, вспыхнувшему в Китае» [34. С. 121]. По мнению Попова, престиж
газеты поднялся в связи с тем, что корреспонденты «Восточного обозрения»
(в частности И.Я. Коростовец) публиковали качественную аналитику, кото-
рая предсказала последующие драматические события. По мере нагнетания
ситуации (убийство немецкого посла фон Кеттелера, осада Пекина) газета
открывала постоянные рубрики: «Из Манджурии», «Вести с Дальнего Во-
стока», «Письма из Китая», «К событиям в Китае» и др. Последняя рубрика,

течение 1900 г.: «…Очерки дальнего востока М.Н. Васильева; Квантунскиее очерки
П.А. Россова; <…> Китай. Государственное управление его, Русские и немцы в Китае,
Из истории и литературы Китая, «Китайская поэзия» Д.Г. Янчевецкого; Очерки Японии
П.А.; Государственные финансы Японии Абе-Кей-Киши; Воспитание женщин в Японии
Коноэ Атсумари; О тюрьмах в Японии П.А.; Театр в Японии; <…> Морские сношения
между портами одного и того же государства Шанхайца; Трактат о торговле и морепла-
вании между Японией и великими державами П.А.; <…> В отделе «Восточный фелье-
тон» будут напечатаны: «Портартурские идиллии» (с стихах); От Петербурга до Артура
путевые очерки; Портартурский фельетон Чайнамена и Сянь-Шэна <…>».

161
 Литературоведение / Literature Studies

«К событиям в Китае», информационно-аналитическая по своему харак-

теру, впервые появляется в № 135 от 20 июня 1900 г. «Что такое “Боксеры”
или “Большой кулак”, какие цели преследует эта секта и к какому времени
отнести ея возникновение? – задается вопросом анонимный автор статьи,
открывающей эту рубрику. – <…> Несомненно одно, “боксеры” являются
выразителем китайской замкнутости и недовольства европейским влиянием
и как таковые пользуются полным сочувствием императрицы-матери, из-
вестной своим строго-отрицательным, враждебным всяким реформам,
направлением» [35. С. 3]. На фоне редкой информации, публикуемой в «Ир-
кутских губернских ведомостях»1, подобные публикации «Восточного обо-
зрения», безусловно, пользовались большим вниманием.
Вся публикуемая в «Восточном обозрении» информация в семиотиче-
ском отношении, на наш взгляд, должна быть представлена как единый
научно-популярный дискурс, в котором составные части воспринимаются
не отдельно, а в отношении к целому образу Китая, который сибирские чи-
татели дополняли, не конструируя в ориенталистском смысле ничего прин-
ципиально нового. Так, например, на страницах «Восточного обозрения»
Китай часто сохранял признаки «сонной» восточной страны, управляемой
деспотией и населенной трудолюбивым, но хитрым и весьма многочислен-
ным народом. Концепты «желтой опасности» и «ползучего экспансио-
низма» все время были актуальны, вне зависимости от того, были они явно
артикулированы или нет, однако существенный нюанс заключается в том,
что «Восточное обозрение» использовало концепцию «желтой опасности»,
чтобы говорить не только о Китае, но и о русском человеке, который еще
более дик в своем невежестве и экспансионизме, представляя опасность и
для китайцев, и для себя самого. В № 129 от 13 июня 1900 г. материал в
рубрике «Сибирские очерки» ссылается на известные корейские травелоги
Гарина-Михайловского, где описывается казак, который дерзко въехал на
засеянное корейское поле и начал его «травить»:

<…> на замечание автора, «а чтоб тебе за это сделали в России», последовал от-
вет: «а хиба-ж2 мы в России…». Характерно это не только для казака: наша куль-
турность так плотно срослась с деталями обстановки, что попадая в иноверную,
иноплеменную, иноязычную среду, культурный человек сплошь и рядом начи-
нает действовать далеко не культурно. Легкое драпри из бесчисленных условно-
стей исчезает. Классическим примером могут служить жестокости германских
культуртреггеров в Африке или участников экспедиции Стенли, устраивающих
каннибальское пиршество, чтобы иметь удовольствие набросать «с натуры» кар-
тину людоедства… Вот это-то возможное одичание русского человека и есть

1
Первый крупный материал об ихэтуаньском восстании в «Иркутских губернских
ведомостях» – перепечатка из «Правительственного вестника» – появился в неофициаль-
ной части только в № 30 от 5 июля 1900 г. К этому номеру было издано специальное
Приложение, состоящее из телеграмм Российского телеграфного агентства о событиях в
иностранных городах (из 16 телеграмм 10 связаны с боксерским восстанием).
2
Разве ж (укр.).

162
 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

наибольшая опасность, которой грозит наплыв «желтых». Опасность тем боль-

шая, что навыки, приобретенные в общении с китайцем, впоследствии будут
практиковаться и в собственной среде и как далеко на запад может разлиться этот
реванш востока, предсказать трудно [36. С. 1].

Тема мнимой и настоящей «желтой опасности» сквозной линией прохо-

дит через все выпуски «Восточного обозрения», начиная с уже процитиро-
ванной выше статьи В. Васильева «Восток и Запад» 1882 г., и в период
обострения «китайского вопроса» насыщается не только научным и публи-
цистическим, но также художественным материалом в парадигме самоори-
ентализации («self-orientalization»1). Так, чтобы подчеркнуть мысль о том,
что еще неизвестно, кто больше приносит вреда отечеству – русские спеку-
лянты или китайский «Большой кулак», передовица «Сибирские очерки»
приводит стихотворение «Два Кулака» из петербургского сатирического
журнала «Стрекоза» [37. С. 1], а чтобы утвердить читателя в мысли о вреде
от одиозных изданий, бездумно распространяющих миф о «желтой опасно-
сти», приводит стихотворение «”Китайка” бунтует», опубликованное в
«Пермских ведомостях» под псевдонимом «Little man»:
Хотя бесстрашие китайца
Напоминает храбрость зайца,
Но обожаю я Китай
За чесунчу, за рис и чай.
Хотя ни рису и ни чаю
Я никогда не потребляю,
Хотя до моего плеча
И не касалась чесунча
И даже в летнюю истому
Я приобыкнул с давних пор
На голове носить – солому,
А одеваться – в коленкор, –
Но, все ж, с державою Небесной
Симпатией я связан тесной,
И будет очень больно мне,
Когда безжалостные россы
В бескровной и смешной войне
Отрежут у китайца косы;
Когда солдат бунтовщика
Из грозных полчищ «Кулака»
Поймавши на бегу за юбку,
Задаст ему по-свойски лупку!..
Еще больнее – признаюсь –

1
Под ориентализацией следует понимать комплекс семиотических средств обозначе-
ния территории и ее населения как «восточной» в дискурсе ориентализма. Если этот ком-
плекс средств направлен на описание общественных и государственных институтов своей
страны, которые с позиции агента или актора ориентализма не являются восточными, а
только имеют признаки «восточности» (как правило, в негативном ключе), такой способ
изобретения Востока называется самоориентализацией. Подробнее об этом см.: [38].

163
 Литературоведение / Literature Studies

Мне будет за родную Русь

Тогда, когда она штыками
Заговорит с бунтовщиками.
Дабы заставить присмиреть
Разгул бунтующей «китайки»,
Вполне достаточно и плеть, –
Красноречивый взмах нагайки! [39. С. 1–2].

Как видим, «Пермские ведомости», будучи провинциальной газетой, тем

не менее формируют образ Китая в традиционном для метрополии дискурсе
ориентализма: «пленительный» Восток хаотичен, цивилизационно устарел
и признает только язык силы, а «белый человек» имеет полное право не
только применять силу по своему усмотрению, но и присваивать себе мате-
риальные и нематериальные ресурсы народа, находящегося на более низкой
ступени развития. «Восточное обозрение», напротив, постулирует взвешен-
ный подход, отрицающий высокомерный тон «белого эксплуататора». Од-
нако при этом «Восточное обозрение» не отказывается от дихотомии «За-
пад–Восток», поскольку значимой частью дискурса сибирского ориента-
лизма остается идея цивилизационной миссии России (в особенности – Си-
бири) по отношению к внутренним и внешним восточным «Другим», уна-
следованная из Европы в результате сложных путей культурного трансфера:
китайцы «трусливы и наивны как дети» [40. С. 2], «хвастливы» [41. С. 3], а
значит, нуждаются в опеке «взрослых». Вопрос только в том, чтобы сделать
Сибирь «взрослой» в цивилизационном отношении как можно скорее, по-
скольку в Азиатской России русский человек, находящийся в ситуации пер-
манентной опасности, исходящей от восточных людей, стремительно при-
обретает черты восточного. «Скоро и крепко привилось к нам всё маньчжур-
ское: мы все оманьчжурились…» [42. С. 1].
Прием самоориентализации используется авторами «Восточного обозре-
ния» исключительно по причине того, что ни Российская империя целиком,
ни Сибирь в частности, по их мнению, не достигли необходимого уровня
развития в общественном и государственном смысле, чтобы успешно при-
водить к цивилизации восточные народы. Эта сквозная мысль является важ-
ным организующим началом всех публикаций об ихэтуаньском восстании в
Китае, представляющих картину бессмысленных убийств и притеснений ки-
тайского мирного населения, в которой заметное место занимают нарративы
о «восточном» характере поведения русских, о плохой организации моби-
лизации в сибирских регионах и т.д. В целом динамический баланс между
самоориентализацией Российской империи и ориентализацией цинского
Китая и составлял информационную политику «Восточного обозрения» в
период ихэтуаньского восстания.
Интересным примером того, как выстраивалась информационная политика
издания, служит пример фильтрации агентских телеграмм из Китая о событиях,
связанных с генерал-майором П.К. фон Ренненкампфом, командующим забай-
кальским отрядом: «В Маньчжурию двинули Ренненкампфа, “лихого кавале-
рийского генерала”, – вспоминал И.И. Попов. – О “подвигах” и «победах» этого

164
 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

“героя” мы не могли печатать правды. Но зато я выбрасывал из агентских теле-

грамм и не печатал восхваление его подвигов. Я даже телеграфировал
агентству, что сообщения его о Ренненкампфе “не соответствуют действитель-
ности”. Некоторые офицеры из его отряда были возмущены враньем и хвастов-
ством генерала, писали нам и обличали его “подвиги”. От офицеров же мы по-
лучили сообщение, как был взят, насколько я помню, город Бодун. Генерал под-
готовил приступ, расстреливая артиллерийским огнем мирное население.
Войск и боксеров в городе не было. Мирное население не сопротивлялось, и
тем не менее город был взят приступом, причем была уложена не одна сотня, а
может быть, тысяча мирных китайцев» [34. С. 121–122].
Учитывая такую позицию главного редактора, «Восточное обозрение»
системно формировало у читателей мысль о том, что в целом российский
военный контингент наносит ощутимый вред мирному китайскому населе-
нию и, опосредованно, мирному русскому населению, разрушая сибирскую
экономику, завязанную на торговле с приграничными территориями Китая:
<…> Русские войска, главным образом «удалые забайкальцы», подобно урагану
пронеслись по всей Манджурии, смели китайские силы и очистили страну от мя-
тежников. Зато страна, откуда, как мы надеялись, будет приходить крупная жир-
ная «лоха», дешевый рис, яблоки, орехи и проч., после сказанного урагана пре-
вратилась в мерзость запустения. Теперь вместо разных жизненных продуктов,
вместо быков, баранов, откормленных на тучных пастбищах Монголии и Ман-
джурии, нам мерещатся там одни лишь шайки полуголодных хунгузов <…> та-
ким образом, вместо мирного обмена продуктами, вместо деятельной торговли,
общего довольства и счастья, между соседями возникает взаимный страх, нена-
висть. Когда же наступит конец столь тягостному, ненормальному положению
вещей? Вероятно, не скоро» [44. С. 3].

Таким образом, Китай, по версии «Восточного обозрения», вполне заслу-

живает внимательного отношения, поскольку его населяют люди, а не вооб-
ражаемые дикари, и это отношение целиком определяло и подбор, и груп-
пировку материала, связанного с Поднебесной империей в двух ракурсах
сибирского ориентализма, которые можно определить как «исследователь-
ские»: цивилизационный и социально-экономический. Оба эти аспекта-
тесно связаны, поскольку каждый зависит от решения одного и того же ком-
плекса проблем формирующейся сибирской идентичности.
Цивилизационный ракурс в газете вполне вписывался в общее направле-
ние «культурничества», которое объединяло областников, анархистов,
народников и социал-демократов и было направлено против любой формы
угнетения [32. С. 343], в том числе по цивилизационному признаку. Это
предполагало как можно более широкое (насколько позволял публицисти-
ческий формат) знакомство читателей с антропологическими и историко-
культурными особенностями китайской цивилизации. Несмотря на то, что в
газете часто проходили публикации, противопоставляющие «желтую» и
«белую» расы, в целом редакторская политика заключалась в том, чтобы, с
одной стороны, продемонстрировать разницу между Китаем и Российской
империей, а с другой стороны, представить Китай страной с богатой (но

165
 Литературоведение / Literature Studies

устаревшей) культурой, трудолюбивым и миролюбивым населением, кото-

рое подвергается варварскому истреблению. Поэтому авторы недоумевают,
почему в сложный для Китая период Россия отказывается от своих цивили-
заторских функций, предпочитая решать имперские задачи: «Года два назад
во Владивостоке устроена русско-китайская школа. Китайцы по подписке
пожертвовали на ее содержание тысяч десять. Теперь, как сообщает “Вост.
Вест.”, двери школы закрываются перед китайцами; сначала некоторым от-
казывали в приеме по одиночке, а теперь прямо прием китайцев ограничили
10 % всех учащихся. Чем вызвано такое ограничение? И как согласовать это
с культурной миссией русских на Востоке?» [45. С. 2].
Социально-экономический ракурс материалов о Китае в «Восточном
обозрении» в течение 1900–1901 гг. связан с попыткой максимально кон-
кретно определить роль китайского фактора в экономике, культуре, образо-
вании и повседневной жизни Сибири. Авторы постоянно подчеркивали
мысль о том, что китайцы в Сибири – это прежде всего рабочие руки, в ко-
торых огромное неосвоенное пространство остро нуждается: «…в настоя-
щее время в деревнях и в особенности в заимочных хозяйствах уборка хле-
бов и сенокошение совершаются только трудом наемных рабочих, како-
выми и здесь являются, главным образом, китайцы <…> конкурировать с
русским рабочим и вредить ему в настоящее время китаец не может, по той
простой причине, что еще нет этого русского рабочего. Если и будет кому
худо – то только самим китайцам, которые при их нетребовательности пред-
ставляют широкий простор для удовлетворений эксплоататорских аппети-
тов» [36. С. 1]. В то же время традиционная проблема нехватки рабочих рук
в Сибири многократно обострилась по причине непродуманной мобилиза-
ции: «Война отозвалась на Красном Яре и всей округе, между прочим отъ-
ездом призванного на военную службу жившего в селе окружного врача.
Население осталось совершенно беспомощным в медицинском отношении.
Что-то будет осенью, с наступлением холодов и слякоти. Компетенция име-
ющегося на заводе частного фельдшера, разумеется, ограничена» [46. С. 2].
Авторы подчеркивают, что война с китайскими повстанцами ударила
прежде всего по экономике и населению Сибири, а значит, именно Сибирь
имеет полное право выстраивать об этих событиях собственный нарратив.

Список источников

1. Калюжная Н.М. О характере тайного союза «Ихэтуань» // Тайные общества в ста-

ром Китае. М., 1970. С. 85–107.
2. Восстание ихэтуаней. 1898–1901: Документы и материалы / сост., авт. предисл. и
примеч. Н.М. Калюжная. М. : Наука, 1968. 276 с.
3. Дацышен В.Г. История российско-китайских отношений в конце XIX – начале
ХХ вв. М. : Директ-Медиа, 2014. 592 с.
4. Cohen P.A. History in three keys: The Boxers as event, experience, and myth. New
York : Columbia University Press, 1997. 428 p.
5. Esherick J.W. The origins of the Boxer uprising. Berkeley : University of California
Press, 1987. 451 p.

166
 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

6. Otte T.G. The Boxer Uprising and British Foreign Policy: The End of Isolation // The
Boxers, China and the World / eds. by R. Bickers, R.G. Tiedemann. Rowman & Littlefield
Publishers, 2007. P. 157–178.
7. Из русской жизни // Восточное обозрение. 1900. № 164. 25 июля.
8. Янчевецкий Д.Г. У стен недвижного Китая: Дневник корреспондента «Нового
края» на театре военных действий в Китае в 1900 году. СПб., 1903. 618 с.
9. Wong T.H. Unintended Consequences: The Effects of the Boxer Uprising on Global
Bond Prices in the London Stock Exchange // Webster Review of International History. 2022.
№ 2 (1). P. 42–61.
10. Eskridge-Kosmach A. Russian Press and the Ideas of Russia’s ‘Special Mission in the
East’ and ‘Yellow Peril’ // The Journal of Slavic Military Studies. 2014. № 27 (4). P. 661–675.
11. Elliott J. Who Seeks the Truth Should be of No Country: British and American Jour-
nalists Report the Boxer Rebellion, June 1900 // American Journalism. 1996. № 13 (3). P. 255–
285.
12. Трыков В.П. Публикации о России в журнале «Revue des deux Mondes» в первой
половине XIX века // Наука и школа. 2021. № 2. С. 11–22.
13. Взятие китайской столицы Пекина русскими и международными войсками / сост.
П.А.Х. СПб., 1900. 32 с.
14. Иностранное обозрение // Вестник Европы. 1910. Кн. 9. С. 373–383.
15. Еще о причинах возстания // Сибирская жизнь. 1900. № 158. 18 июля.
16. Lu Y. The war that scarcely was: The Berliner Morgenpost and the Boxer Uprising //
German colonialism and national identity / eds. by Michael Perraudin, Jurgen Zimmerer. New
York : Routledge imprint of Taylor & Francis, 2010. P. 45–56.
17. Schimmelpenninch van der Oye D. Russia’s Ambivalent Response to the Boxers // Ca-
hier du monde russe. 2000. № 41 (1). P. 68–70.
18. Rosario J. Protestant Anti-Imperialism and the Vindication of the Boxer Rebellion,
1899–1901 // Diplomatic History. 2022. № 46 (2). P. 349–374.
19. Fitzpatrick M.P. Kowtowing before the Kaiser? Sino-German Relations in the After-
math of the Boxer Uprising // The International History Review. 2018. № 41 (3). P. 513–538.
20. Lipušček U. Interpretations of the Chinese Boxer Rebellion in the Slovenian Press at
the Beginning of the 20thCentury // Asian Studies. 2013. № 1 (2). P. 35–49.
21. Corniot C. La guerre des Boxeurs d'après la presse française // Études chinoises. 1987.
№ 6 (2). P. 73–99.
22. Eskridge-Kosmach A. China and Policy of Russia in Respect to China Before 1894 in
the Russian Press // The Journal of Slavic Military Studies. 2011. № 24 (3). P. 481–528.
23. Eskridge-Kosmach A. The Boxer Rebellion and the Standpoint of the Russian Press //
The Journal of Slavic Military Studies. 2013. № 26 (3). P. 414–438.
24. Старовойтова Е.О. «Мой большой кулак еще при мне!»: боксерское восстание в
Китае в российских сатирических изданиях начала XX века // Новейшая история России.
2017. № 2 (19). С. 81–97.
25. Курас Л.В., Кальмина Л.В. Горячий рубеж веков: причины боксерского восстания
в Китае 1898–1901 гг. в газете «Восточное обозрение» // Власть. 2021. № 4. С. 246–251.
26. Курас Л.В., Кальмина Л.В. «Боксерское» восстание в сибирской дореволюцион-
ной прессе: (на примере «Восточного обозрения») // Вопросы теории и практики журна-
листики. 2021. Т. 10, № 3. С. 528–542.
27. Гузей Я.С. Боксерское восстание и синдром «Желтой опасности»: антикитайские
настроения на российском Дальнем Востоке (1898–1902 гг.) // Известия Алтайского
государственного университета. 2011. Т. 69, № 1-1. С. 82–86.
28. Алексеев П.В. Notes On Russian Orientalism as a Phenomenon of Cultural Transfers //
Вестник Томского государственного университета. Филология. 2020. № 67. С. 189–203.
29. Жилякова Н.В. Журналистика дореволюционной Томской губернии: идея област-
ничества. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2014. 288 с.

167
 Литературоведение / Literature Studies

30. Панченко А.Б. «Сибирь» или «Азиатская Россия» – областничество между импер-
ским и национальным дискурсами // Studia Culturae. 2016. № 1 (27). С. 49–59.
31. Письма Г.Н. Потанина : в 5 т. Иркутск, 1987–1992.
32. Васильев В. Восток и Запад // Восточное обозрение. 1882. № 1. С. 2–5.
33. Сибирские очерки // Восточное обозрение. 1901. № 23. 1 апр.
34. Попов И.И. Забытые иркутские страницы: Записки редактора. Иркутск : Вост.-
Сиб. кн. изд-во, 1989. 384 с.
35. Сибирские очерки // Восточное обозрение. 1900. № 135. 20 июня.
36. Сибирские очерки // Восточное обозрение. 1900. № 129. 13 июня.
37. Сибирские очерки // Восточное обозрение. 1900. № 193. 29 авг.
38. Алексеев П.В., Ван Ю. Россия и Китай в постколониальном дискурсе: проблема
«self-orientalization» // История и культура народов Юго-Западной Сибири и сопредель-
ных регионов (Казахстан, Монголия, Китай): Материалы международной научно-прак-
тической конференции, Горно-Алтайск, 20–23 апреля 2014 г. / отв. ред. Ф.И. Куликов.
Горно-Алтайск, 2014. С. 249–258.
39. Сибирские очерки // Восточное обозрение. 1900. № 146. 4 июля.
40. Из манджурии // Восточное обозрение. 1900. № 88. 21 апр.
41. Владивостокские письма // Восточное обозрение. 1900. № 198. 5 сент.
42. Сибирские вести //Восточное обозрение. 1900. № 124. 7 июня.
43. С XV участка Онон-Китайской ветви Ж. Д. 2-е письмо ex-учителя товарищу) //
Восточное обозрение. 1900. № 64. 21 марта.
44. Корреспонденция. Нерчинский завод // Восточное обозрение. 1901. № 53. 9 марта.
45. Вести с Дальнего Востока // Восточное обозрение. 1900. № 4. 8 янв.
46. По Забайкалью (продолжение) // Восточное обозрение. 1900. № 209. 20 сент.

References

1. Otte, T.G. (2007) The Boxer Uprising and British Foreign Policy: The End of Isolation.
In: Bickers, R. & Tiedemann, R.G. (eds) The Boxers, China and the World. Rowman &
Littlefield Publishers. pp. 157–178.
2. Kalyuzhnaya, N.M (ed.) (1968) Vosstaniye ikhetuaney. 1898–1901: Dokumenty i
materialy [Yihetuan Uprising. 1898–1901: Documents and materials]. Moscow: Nauka.
3. Datsyshen, V.G. (2014) Istoriya rossiysko-kitayskikh otnosheniy v kontse XIX – nachale
XX vv. [History of Russian-Chinese relations in the late 19th – early 20th centuries]. Moscow:
Direct-Media.
4. Cohen, P.A. (1997) History in three keys: The Boxers as event, experience, and myth.
New York: Columbia University Press.
5. Esherick, J.W. (1987) The origins of the Boxer uprising. Berkeley: University of
California Press.
6. Otte, T.G. (2007) The Boxer Uprising and British Foreign Policy: The End of Isolation.
In: The Boxers, China and the World. Bickers, R. & Tiedemann, R. G. (eds.). Rowman &
Littlefield Publishers. pp. 157–178.
7. Vostochnoe obozrenie. (1900) Iz russkoy zhizni [From Russian life]. 164. 25 July.
8. Yanchevetsky, D.G. (1903) At the walls of immovable China. Diary of a New Territory
Correspondent at the Theater of Operations in China in 1900. Saint Petersburg: P.A. Artem’ev.
9. Wong Tsz Ho. (2022) Unintended Consequences: The Effects of the Boxer Uprising on
Global Bond Prices in the London Stock Exchange. Webster Review of International History.
2 (1). pp. 42–61.
10. Eskridge-Kosmach, A. (2014) Russian Press and the Ideas of Russia’s ‘Special Mission
in the East’ and ‘Yellow Peril’. The Journal of Slavic Military Studies. 27 (4). pp. 661–675.
11. Elliott, J. (1996) Who Seeks the Truth Should be of No Country: British and American
Journalists Report the Boxer Rebellion, June 1900. American Journalism. 13 (3). pp. 255–285.

168
 Алексеев П.В., Алексеева А.А. Дискурсы о Китае в газете «Восточное обозрение»

12. Trykov, V.P. (2021) Publikacii o Rossii v zhurnale “Revue des deux Mondes” v pervoy
polovine XIX veka [Publications about Russia in the “Revue des deux Mondes” in the first half
of the 19th century]. Nauka i shkola. 2. pp. 11–22.
13. P.A.H. (ed.) (1900) Vzyatie kitayskoy stolicy Pekina russkimi i mezhdunarodnymi
vojskami [The capture of Beijing, the Chinese capital, by Russian and international troops].
Saint Petersburg: A.A. Kholmushin.
14. Vestnik Evropy. (1900) Inostrannoe obozrenie [Foreign Review]. 9. pp. 373–383.
15. Sibirskaya zhizn’. (1900) Eshche o prichinakh vozstaniya [More on the causes of the
uprising]. 158. 18 July.
16. Lu, Y. (2010) The war that scarcely was: The Berliner Morgenpost and the Boxer
Uprising. In: Perraudin, M. & Zimmerer, J (eds) German colonialism and national identity.
New York: Routledge imprint of Taylor & Francis. pp. 45–56.
17. Schimmelpenninck van der Oye, D. (2000) Russia’s Ambivalent Response to the
Boxers. Cahier du monde russe. 41 (1). pp. 68–70.
18. Rosario, J. (2022) Protestant Anti-Imperialism and the Vindication of the Boxer
Rebellion, 1899–1901. Diplomatic History. 46 (2). pp. 349–374.
19. Fitzpatrick, M.P. (2018) Kowtowing before the Kaiser? Sino-German Relations in the
Aftermath of the Boxer Uprising. The International History Review. 41 (3). pp. 513–538.
20. Lipušček, U. (2013) Interpretations of the Chinese Boxer Rebellion in the Slovenian
Press at the Beginning of the 20th Century. Asian Studies. 1 (2). pp. 35–49.
21. Corniot, C. (1987) La guerre des Boxeurs d’après la presse française. Études chinoises.
6 (2). pp. 73–99.
22. Eskridge-Kosmach, A. (2011) China and Policy of Russia in Respect to China Before
1894 in the Russian Press. The Journal of Slavic Military Studies. 24 (3). pp. 481–528.
23. Eskridge-Kosmach, A. (2013) The Boxer Rebellion and the Standpoint of the Russian
Press. The Journal of Slavic Military Studies. 26 (3). pp. 414–438.
24. Starovoytova, E.O. (2017) “Moy bol’shoy kulak yeshche pri mne!”: bokserskoye
vosstaniye v Kitaye v rossiyskikh satiricheskikh izdaniyakh nachala xx veka [“My big fist is
still with me!”: The boxing uprising in China in Russian satirical publications of the early
20th century]. Noveyshaya istoriya Rossii. 2 (19). pp. 81–97.
25. Kuras, L.V. & Kal’mina, L.V. (2021) Goryachiy rubezh vekov: prichiny bokserskogo
vosstaniya v Kitaye 1898–1901 gg. v gazete “Vostochnoe obozrenie” [Hot Turn of the Century:
Causes of the Boxer Rebellion in China 1898–1901 in the newspaper “Vostochnoe obozrenie”].
Vlast’. 4. pp. 246–251.
26. Kuras, L.V. & Kal’mina, L.V. (2021) “Bokserskoye” vosstaniye v sibirskoy
dorevolyutsionnoy presse: (na primere “Vostochnogo obozreniya) [“Boxer” uprising in the
Siberian pre-revolutionary press: (on the example of “Vostochnoe obozrenie”). Voprosy teorii
i praktiki zhurnalistiki. 10 (3). pp. 528–542.
27. Guzey, Ya.S. (2011) Bokserskoye vosstaniye i sindrom “Zheltoy opasnosti”:
antikitayskiye nastroyeniya na rossiyskom Dal’nem Vostoke (1898–1902 gg.) [The Boxer
Rebellion and the Yellow Peril Syndrome: Anti-Chinese Moods in the Russian Far East (1898-
1902)]. Izvestiya Altayskogo gosudarstvennogo universiteta. 69 (1-1). pp. 82–86.
28. Alekseev, P.V. (2020) Notes On Russian Orientalism as a Phenomenon of Cultural
Transfers. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya – Tomsk State
University Journal of Philology. 67. pp. 189–203. doi: 10.17223/19986645/67/10
29. Zhilyakova, N.V. (2014) Zhurnalistika dorevolyutsionnoy Tomskoy gubernii: ideya
oblastnichestva [Journalism of the pre-revolutionary Tomsk province: the idea of regionalism].
Tomsk: Tomsk State University.
30. Panchenko, A.B. (2016) “Sibir’” ili “Aziatskaya Rossiya” – oblastnichestvo mezhdu
imperskim i natsional’nym diskursami [“Siberia” or “Asian Russia” – regionalism between
imperial and national discourses]. Studia Culturae. 1 (27). pp. 49–59.

169
 Литературоведение / Literature Studies

31. Kozlov, Yu.P. (ed.) (1987–1992) Pis’ma G.N. Potanina [Letters of G.N. Potanin].
Irkutsk: Irkutsk State University.
32. Vasil’yev, V. (1882) Vostok i Zapad [East and West]. Vostochnoe obozrenie. 1. pp. 2–5.
33. Vostochnoe obozrenie. (1901) Sibirskiye ocherki [Siberian essays]. 23. 1 April.
34. Popov, I.I. (1989) Zabytyye irkutskiye stranitsy: Zapiski redaktora [Forgotten Irkutsk
Pages: Editor’s Notes]. Irkutsk: Vostochno-Sibirskoe knizhnoe izdatel’stvo.
35. Vostochnoe obozrenie. (1900) Sibirskiye ocherki [Siberian essays]. 135. 20 June.
36. Vostochnoe obozrenie. (1900) Sibirskiye ocherki [Siberian essays]. 129. 13 June.
37. Vostochnoe obozrenie. (1900) Sibirskiye ocherki [Siberian essays]. 193. 29 August.
38. Alekseev, P.V. & Wang, Y. (2014) Rossiya i Kitay v postkolonial’nom diskurse:
problema “self-orientalization” [Russia and China in postcolonial discourse: the problem of
“self-orientalization”]. Istoriya i kul’tura narodov Yugo-Zapadnoy Sibiri i sopredel’nykh
regionov (Kazakhstan, Mongoliya, Kitay) [History and culture of the peoples of Southwestern
Siberia and adjacent regions (Kazakhstan, Mongolia, China)]. Proceedings of the International
Conference]. Gorno-Altaisk: Gorno-Altaisk State University.
39. Vostochnoe obozrenie. (1900) Sibirskiye ocherki [Siberian essays]. 146. 4 June.
40. Vostochnoe obozrenie. (1900) Iz mandzhurii [From Manchuria]. 88. 21 April.
41. Vostochnoe obozrenie. (1900) Vladivostokskie pis’ma [Letters From Vladivoskok].
198. 5 September.
42. Vostochnoe obozrenie. (1900) Sibirskiye vesti [Siberian news]. 124. 7 June.
43. Vostochnoe obozrenie. (1900) S XV uchastka Onon-Kitayskoy vetvi Zh. D. 2-e pis’mo
ex-uchitelya tovarishhu) [From the XV section of the Onon-Chinese branch of Railway. 2nd
letter from an ex-teacher to a friend]. 64. 21 March.
44. Vostochnoe obozrenie. (1901) Korrespondentsiya. Nerchinskiy zavod
[Correspondence. Nerchinsk factory]. 53. 9 March.
45. Vostochnoe obozrenie. (1900) Vesti s Dal’nego vostoka [News from the Far East]. 4. 8
January.
46. Vostochnoe obozrenie. (1900) Po Zabaykal’yu (prodolzheniye) [Through Transbaikal
(continued)]. 209. 20 September.
Информация об авторах:
Алексеев П.В. – д-р филол. наук, заведующий кафедрой русского языка и литературы
Горно-Алтайского государственного университета (Горно-Алтайск, Россия). E-mail:
[email protected]
Алексеева А.А. – специалист Центра развития науки и инноваций Горно-Алтайского
государственного университета (Горно-Алтайск, Россия). E-mail: [email protected]

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Information about the authors:

P.V. Alekseev, Dr. Sci. (Philology), head of the Russian Language and Literature Department,
Gorno-Altaisk State University (Gorno-Altaisk, Russian Federation). E-mail: pavel.ale-
[email protected]
A.A. Alekseeva, specialist, Center for the Development of Science and Inovetions, Gorno-Al-
taisk State University (Gorno-Altaisk, Russian Federation). E-mail: [email protected]

The authors declare no conflicts of interests.

Статья поступила в редакцию 14.12.2022;

одобрена после рецензирования 27.05.2023; принята к публикации 27.05.2024.

The article was submitted 14.12.2022;

approved after reviewing 27.05.2023; accepted for publication 27.05.2024.

170