Городская

культура
русской
провинции
Коней XVIII -
первая пояЬвина XIX века

зеШ йШ
 РОССИЙСКАЯ АКАДЕМ ИЯ НАУК
И Н С Т И Т У Т Р О С С И Й С К О Й И С Т О РИ И

АЛЕКСАНДР КУПРИЯНОВ

ГОРОДСКАЯ КУЛЬТУРА
РУССКОЙ ПРОВИНЦИИ
КОНЕЦ XVIII - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX ВЕКА

М ОСКВА

НОВЫЙ ХРОНОГРАФ
20 07
УДК 008(470-22)”17/18”
ББК 63.3(2)51-7+63.3(2)52-7+71.4(2)
К92

Федеральная целевая программа «Культура России»

(подпрограмма «Поддержка полиграфии и книгоиздания России»)

А.И. Куприянов. Городская культура русской провинции. Ко­

нец XVIII - первая половина XIX века. М.: Новый хронограф,
2007. - 480 с.: ил. - (Серия «Российское общество. Современные
исследования»).

ISBN 978-5-94881-018-8

13 книге исследую тся механизмы коммуникации меж ду столичной и

провинциальной культурой в процессе формирования русской нацио­
нальной культуры. Важную роль в трансляции форм и ценностей ф ор­
мирующейся национальной культуры играли различные институты
новой светской культуры (школы, ведомственные и публичные библио­
теки, театры и благородные собрания) в конце X V I11 - первой половине
XIX века. Именно эти институты в первую очередь и создавали социо­
культурный потенциал общества.
В центре книги - не история появления и развития учреждений
культуры и даж е не культура города, по культура горожан, их социокуль­
турные представления о «себе» и «других», о государственной власти и
самоуправлении, о городском социуме и сословном строе, о труде и б о ­
гатстве, о счастье и других жизненных ценностях. Важная роль отводит­
ся также изучению практик самоидентификации и формированию новой
городской идентичности, проявляющихся как в письменных текстах, ад­
ресованных власти или предназначавшихся для самого автора, так и ут­
верждавшихся в городском костюме и во всем внешнем облике горожан.
Эти представления и поиски собственной идентичности рассматривают­
ся в связи с практиками участия в управлении делами города.
Агентство CIP РГБ

ББК 63.3(2)51-7+63.3(2)52-7+71.4(2)

ISBN 978-5-94881-018-8 © Куприянов А.И., 2007

© Новый хронограф, 2007
 ВВЕДЕНИЕ

онец X V III - первая половина XIX в. - особое врем я д л я

К русской культуры. На рубеже X V III —XIX вв. сф орм иро­
вался современны й литературны й русский язы к, тот язы к, па
котором мы говорим и пишем сегодня. О течественная война
1812 г. стала мощным стимулом к росту национального сам о­
сознания и дала серьезный импульс к осмыслен ию обществом
насущ ных социальны х проблем России. П ервая половина
XIX в. вош ла в историю как время расцвета русской класси­
ческой культуры (литературы, театра, музыки, архитектуры,
живописи), создателем которой и ее основным потребителем
был узкий слой дворянства. Все это давно признано в науке
и хорошо известно каждому читателю, интересую щ емуся
русской культурой и российской историей. Ф ундам ентально
исследовано творчество выдаю щ ихся деятелей русской куль­
туры, а такж е культурная среда Петербурга и Москвы, в ко­
торой они, как правило, и действовали. Значительно меньше
мы знаем о роли провинции в ф орм ировании национальной
культуры. И уж совсем минимальны наш и знания о культу­
ре рядовы х горожан того времени - купцов, мещан, м елких
чиновников и разночинцев. Д л я того, чтобы новая светская
культура, зародивш аяся при дворе и укоренивш аяся в столи­
цах и отдельных богатых помещичьих усадьбах, стала нац и ­
ональной, необходимо было ее освоение в провинциальной
России. Успех или неудача трансляции культурных дости­
ж ений и культурны х стандартов, вы работанны х в столицах
и предлагаемы х элитой обществу, зависел от их рецепции в
провинции: в городе и дворянской усадьбе. Городской аспект
этой проблемы сложен вдвойне: соврем енная культура была
4 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ие только содержательно и направленно не традиционной,

новой (модернизированной) для больш инства горожан, но
и «чужой» - дворянской и европеизированной.
Эта книга посвящ ена исследованию социокультурны х
практик горожан провинции в процессе ф орм ирования рус­
ской национальной культуры. Полагаю, что прилагатель­
ное «национальная» больше отраж ает суть этого этапа, чем
«общ енациональная», поскольку в первой половине XIX в.
крестьянство, составлявш ее подавляю щ ее больш инство на­
селения Российской империи, в этом процессе почти не учас­
твовало. О дним из возможных подходов к данной проблеме
явл яется исследование каналов проникновения явлений
новой светской культуры из столиц Российской империи в
русский провинциальны й город и механизмов ее рецепции
и адаптации. Важную роль в трансляции форм и ценностей
формирую щ ейся национальной культуры в конце X V III -
первой половине XIX в. играли различны е институты но­
вой светской культуры (школы, ведомственные и публичны е
библиотеки, театры и благородные собрания). Именно эти
институты в первую очередь и создавали социокультурны й
потенциал общества.
Внедрение новой светской урбанистической культуры
в провинции происходило не на пустом месте. Здесь сущ ес­
твовали свои локальны е культурные среды, местные элиты
и рядовые горожане, обладавш ие собственным мировидени-
ем, отличаю щ им ся от столичного. Примут ли провинциалы
новые культурные формы и образцы, транслируемы е им­
перским центром, или окаж ут им стойкое сопротивление?
Т ран сляц и я и рецепции новой культуры протекали в слож­
ных условиях: культурная среда провинциальны х городов
не была единой и одномерной. В провинции одновременно
бытовали различны е синхронные и диахронны е пласты
традиционной и модернизированной культуры. Культура
чиновников и дворян существенно отличалась от культуры
купцов и мещан, которая, в свою очередь, не имела почти ни­
чего общего с крестьянской культурой. Духовенство, я в л я в ­
шееся во многом закры ты м сословием, обладало особым ми-
ровидением и специфическим бытовым укладом. В городах
Введение 5

ситуация ослож нялась наличием среди русского населения

двух конфессий: прихож ан оф ициальной церкви и старооб­
рядцев, расколотых, в свою очередь, на несколько толков и
согласий. Наконец, в некоторых регионах русские горожане
испы ты вали культурное влияние других народов России, а в
Сибири сказы валось такж е влияние иностранцев, ссы льны х
или приехавш их сюда на службу но доброй воле.
В центре книги - не история появления и разви ти я уч­
реж дений культуры в провинции и даже не культура русско­
го города, но культура горожан, их социокультурны е пред­
ставления: о «себе» и «других», о государственной власти и
самоуправлении, о городском социуме и сословном строе, о
труде и богатстве, о счастье и других ж изненны х ценностях.
В аж ная роль отводится такж е изучению практик самоиден­
тиф икации и ф ормированию новой городской идентичнос­
ти, проявлявш ихся как в письменных текстах, адресованны х
власти или предназначавш ихся близким людям, а иногда и
самому автору, так и посредством невербальны х средств: го­
родской костюм и весь внешний облик горожан. Эти социо­
культурны е представления горожан и поиски ими собствен­
ной идентичности рассматриваю тся в связи с практи кам и
участия в управлении делами города.
Последние 15 лет российской историограф ии характери­
зую тся новыми подходами и методами исследования. Не ос­
талось в стороне от этих веяний и изучение истории русской
культуры. В новой культурной истории центральное место
заним ает не изучение институтов и учреж дений культур
прошлого. Современный историк ориентирован на людей,
повседневно творящ их культуру и ж ивущ их в ней.
Вместе с тем, по-прежнему главным изъяном в изучении
истории русской культуры является то обстоятельство, что ана­
лиз историко-культурных процессов, за редким исключением,
проводится на материалах Москвы и Петербурга, а результаты
экстраполируются на всю Россию. Для иллюстрации же тен­
денций развития культуры используются отдельные факты из
жизни провинции. Тот факт, что именно в Москве и Петербурге
происходила кристаллизация всех явлений культурной жизни,
не является основанием для игнорирования социокультурных
6 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

процессов в провинции. Наряду с таким подходом, который

я назвал бы «иллюстративной генерализацией», с начала 1990-х
годов в отечественной историографии ощутимо возрос интерес к
истории российской провинции. Он затронул и исследования по
истории культуры. В частности, наметился поворот от изучения
«новых, прогрессивных, светских» тенденций к анализу всей со­
вокупности историко-культурных процессов. При этом обнару­
жилось смещение фокуса исследований с истории социальных
институтов культуры на социокультурные процессы, протекав­
шие в разных социальных средах и в отдельных регионах.1 Од­
нако изучение провинциальной культуры сталкивается с одной
серьезной проблемой: по своему характеру оно имеет локаль­
ный характер. Материалы, использованные в региональных ис­
следованиях, как правило, относятся к одной, в лучшем случае -
двум губерниям, а часто и к одному городу. Полученные в ре­
зультате таких исследований данные не служат надежной базой
для синтеза локальных исследований в национальном масшта­
бе, как это имело место в 1980-е гг. в Англии.2 Таким образом,
в историографии существуют две «ветви» историко-культур­
ных исследований: «столичная», когда изучаются социокуль­
турные процессы в Москве и Петербурге, а полученные данные
обобщаются как явления, характерные для России в целом,
и «провинциальная», описывающая «глубинку» и претендую­
щая на то, чтобы осмыслить «провинциальное измерение» рус­
ской культуры в противовес «столичному».
У читы вая колоссальны е размеры России, огромное р а з­
нообразие социальны х и культурны х особенностей ее регио­
нов, а такж е недостаточную изученность исторического про­
шлого больш инства из них, всю пестроту и неоднородность,
а следовательно, и несопоставимость накопленны х данны х
по отдельным городам, на современном этапе развития исто­
рической науки не представляется возможной плодотворная

Провинциальная культура: миф или реальность? / / Alma Mater. 1994. № 2.

С. 3 - 7; Российская провинция XVIII - XX вв: Реалии культурной жизни.
Пенза, 1995; и др.
Phythiam-Adams Ch. Re-thinking English Local History. Leicester. 1987; Ре­
пина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998.
С. 64 - 72.
Введение 7

генерализация имею щ ихся разрозненны х данных, касаю ­

щ ихся городской культуры.
Дум ается, что сегодня одним из возмож ны х и эф ф ек ти в­
ных путей преодоления имею щ ихся трудностей может стать
м еж региональны й подход. Суть этого подхода состоит в изу­
чении культурны х процессов в нескольких регионах России,
отличаю щ ихся но природно-клим атическим, социально-эко­
ном ическим и социокультурны м характеристикам .
В данной книге м еж региональны й подход при исследо­
вании культуры провинциального города реализуется на ма­
териалах двух регионов страны: Нечерноземного центра, да­
лее - Ц ентра (М осковская и Т верская губернии) и Западной
Сибири (Т обольская и Томская губернии). Чем интересно
рассмотрение социокультурны х процессов в указан н ы х р е­
гионах? К аж ды й из них имел свое природно-клим атическое
«лицо», свои особенности исторического освоения и хозяйс­
твенного уклада, национального, конф ессионального и соци­
ального состава населения. Если на территории Подмосковья
и Верхневолжья многие города ведут свою родословную с XII -
X III вв., то города Западной Сибири возникли на террито­
рии, осваиваемой русскими лиш ь с конца XVI в. Более того, в
Сибири становление городов («острогов» и крепостей) пред­
ш ествовало формированию сельских поселений русского
населения. В Западной Сибири вокруг первых городов про­
ж ивало аборигенное население, имевшее собственные куль­
туры. Н ачиная с X V II в. территория региона использовалась
как место ссылки, в том числе и военнопленных, а с конца
следую щего столетия сюда в массовом порядке вы сы лали
поляков, литовцев и отдельных представителей других этно­
сов, боровш ихся за национальные интересы. Таким образом,
в отдельных городах Западной Сибири в первой половине
XIX в. слож ились довольно заметные колонии иностранцев
и нерусских подданны х Российской империи. Это обстоя­
тельство привело и к определенной конф ессиональной не­
однородности городского населения. Впрочем, главная на­
пряж енность на конфессиональной почве была связана не
с наличием католиков, протестантов, иудеев и мусульман,
а с русскими старообрядцами. Последнее обстоятельство,
8 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

разумеется, не было характерно именно для Сибири. В отде­

льных городах Центра (Ржев, Торжок) такж е сущ ествовали
значительные общ ины старообрядцев разны х согласий.
Сущ ественной особенностью западносибирского регио­
на было отсутствие помещичьего зем левладения и незначи­
тельное число крепостны х крестьян. Эти обстоятельства не
могли не сказы ваться на ментальности населения Западной
Сибири. В Центре, напротив, сущ ествовали многочисленные
помещичьи «гнезда», в которых развивалась усадебная куль­
тура, составлявш ая определенную конкуренцию городской
культуре.
Отмеченные особенности исторического развития Цен­
тра и Западной Сибири делаю т названны е регионы интерес­
ными д ля сравнения, которое позволит, во-первых, сопос­
тавить внутрирегиональны е социокультурны е процессы в
границах соседних губерний; во-вторых, сравнить данные
обоих регионов.
Поэтому выборка вы ш еуказанны х регионов представ­
ляется достаточно представительной д ля характеристики
состояния городской провинциальной культуры. Разум еет­
ся, такой подход не претендует на то, чтобы достигнуты е в
ходе исследования результаты были экстраполированы на
всю Россию. Однако полученные данные (с некоторыми ого­
ворками) отраж аю т основные социокультурны е тенденции в
регионах, где русские составляли больш инство населения.
Сопоставление социокультурны х процессов в городах
двух соседних губерний - М осковской и Тверской - пред­
ставляет особый интерес для оценки вл и ян и я ф актора бли­
зости столицы на культуру разны х страт городского насе­
ления. Д ля поним ания синхронности или асинхронности
протекания социокультурны х процессов важно сравнение
городов этих губерний с западносибирским и городами, рас­
положенными, как считали современники, на одной из окра­
ин Российской империи. Не менее существенен для анализа и
тот факт, что генезис исследуемых городов оказался чрезвы ­
чайно различен хронологически. Н аряду с древнерусскими
городами и городами, возникш им и на рубеже XVI - XV II вв.,
в регионах были и населенные пункты, получивш ие городе-
Введение 9

кой статус лиш ь в конце X V III - начале XIX в. Д анное обсто­

ятельство позволяет проследить не только процесс ф орм и­
рования городского самосознания, но стадиальны е отличия
(если таковые имею тся) м ировосприятия ж ителей старых и
новых городов.
Несомненным достоинством м еж регионального подхода
следует считать то обстоятельство, что он позволяет сочетать
методы, характерные д л я макро- и м икроистории. М икро­
история в этом случае служ ит инструментом исследования
отдельных объектов на локальном городском уровне: общ е­
ственная библиотека, лю бительский театр, благородное соб­
рание и т.д. П олученные результаты изучения этих малы х
объектов служ ат своеобразны ми индикаторам и д л я провер­
ки эф ф ективности объяснений, предлож енны х историкам и,
изучавш им и проблемы культуры в общ ероссийском масш ­
табе. При таком подходе, как представляется, действительно
реализуется кредо микроистории: «изучение истории не в
мелочах, но в подробностях».
К ом паративная часть исследования позволит устано­
вить доминирую щ ие факторы, которые вл и ял и на темпы
социокультурны х процессов, вы явить соотношение л о кал ь­
ных, региональны х и общ ероссийских факторов, уточнить
роль власти и общества, а такж е разны х социальны х групп
в культурной ж изни. В этой связи м еж региональны й подход
к социокультурному изучению культуры русской провинции
представляется весьма действенным инструментом позна­
ни я прошлого.
Х ронологические рамки исследования: вторая половина
1780-х гг. - начало 1860-х. При всей условности хронологи­
ческого деления истории нельзя не отметить, что в послед­
ние годы исследователи обратили внимание, что традицион­
ное деление истории по векам далеко не всегда соответствует
даже относительном у единству протекавш его исторического
процесса. Как отмечал Юрген Хабермас, «круглые цифры,
появляю щ иеся по правилам календарной «пунктуации», не
совпадаю т с теми временными узлами, когда завязы ваю тся
сами исторические события. Такие круглые даты, как 1900
или 2000 год, не имеют никакого значения по сравнению
10 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

с действительны ми историческими датами - 1914 годом, 1945

годом или 1989 годом».1Действительно, британский историк
Эрик Хобсбаум успешно популяризировал концепцию «ко­
роткого XX в.» (1914 - 1991), сф орм улированную бывшим
президентом Венгерской Академии наук И. Б ерен д ом .2 Сре­
ди историков, как утверж дает Ю. Хабермас, сущ ествует кон­
сенсус, что «короткому» («краткому») XX в. предш ествовал
«долгий X V III в.» (1789 - 1914).3 П редставляется, однако, что
едва ли среди историков сущ ествует такой консенсус. В ероят­
но, что период 1789 - 1914 гг. более уместно именовать «дол­
гим XIX в.». Если среди историков и сущ ествует консенсус по
проблемам хронологии, то он связан с пониманием того, что
периодизация мировой истории и истории отдельных стран
могут значительно отличаться друг от друга.
В свете современных методологических подходов к хроно­
логии представляется уместным поставить вопрос о существо­
вании в истории России «долгого XV III в.», продолжавшегося
до начала 1860-х гг. Начатая Петром I модернизация и евро­
пеизация России, в основном, была завершена лишь в начале
1860-х гг. Вместе с тем, внутри этого периода в качестве само­
стоятельного этапа выделяется последняя четверть XVIII -
первая половина XIX в. (1775 - 1861 гг.). Д л я этого этапа моле­
но предлож ить название «затянувш егося конца X V III в.».
Такое определение этого времени лучш е, чем, например,
«больш ая первая половина XIX в.» отраж ает суть происхо­
дивш их событий. Рассм атривая ход исторических процессов
с позиций антропологически ориентированной истории, то
есть истории, в центре которой находится человек, нельзя не
отметить, что в России затянулось решение главного соци­
ального вопроса - об отмене крепостного права, как и в СШ А
решение проблемы рабства. О течественная война 1812 г.
была, несомненно, важнейш им событием того времени, пов­
лиявш им на весь ход европейской истории. Однако ни она, ни
Хабермас /О. Учиться на опыте катастроф? Диагностический взгляд на «крат­
кий» XX век / / Хабермас Ю. Политические работы. М.: Праксис, 2005. С. 209.
Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914 - 1991). М. :
Издательство Независимая газета, 2004.
з Хабермас IO. Указ. Соч. С. 215.
Введение 11

восстание декабристов 1825 г. не помогли решению а к ту а л ь­

ных социальны х вопросов России, главным из которых было
сущ ествование крепостничества. П редлагаем ая трактовка
хронологии отечественной истории не явл яется бесспорной,
однако она позволяет, на мой взгляд, более точно определить
место в истории России периода со второй половины 1770-х гг.
до начала 1860-х. Содержание этого исторического отрезка
прежде всего характеризуется стремлением власти предо­
твратить возмож ность револю ции и крестьянской войны в
России и сохранить сущ ествую щ ий социальны й строй путем
отказа от радикального реш ения социальны х проблем за счет
незначительны х реформ, направленны х на смягчение наибо­
лее острых вопросов. Одновременно это был весьма важ ны й
период и д л я культуры России, связанны й как с развитием
всех сфер проф ессиональной культуры, так и с распростра­
нением на провинцию институтов и достиж ений культуры
нового времени.
Таким образом, в книге исследуется городская культура
между двум я эпохами крупны х реформ на протяж ении при­
мерно 75 лет. Н и ж н яя грань изучения берет свой отсчет с мо­
мента реализации Городового полож ения 1785 г. и начала осу­
щ ествления ш кольной реформы, призванной создать единую
систему общ еобразовательной школы. В ерхняя грань - нача­
ло эпохи В еликих реформ, к числу которых, наряду с осво­
бождением крестьян, судебной реформой и военной реф ор­
мой, относится и городская реформ а 1870 г., которая в ряде
городов (в том числе в Тобольске и Томске) стала осущ ест­
вл яться раньше. В это же время происходило и реф орм иро­
вание системы школьного образования, сопровождавш ееся
расш ирением сети муж ских и женских учебных заведений.
М ожно ли говорить, что эти три четверти века были от­
носительно цельным периодом в истории России, или же их
отличает только то, что они расположены между периодами
двух крупны х реформ? Думается, что эти 75 лет были до­
статочно единым и важ ны м периодом в истории России. Им
предш ествовала ли кви д ац и я последствий крестьянской вой­
ны 1773 - 1775 гг., вы работка мер, направленны х на предо­
твращ ение возможности возникновения новой крестьянской
12 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

войны. В этом контексте осущ ествлялись и адм инистратив­

но-полицейские реформы, и меры по ж елательному дл я влас­
тей просвещ ению народа. П равительство Екатерины II не за­
бывало и об интересах торгово-промыш ленного населения, о
нуж дах городов и горожан, о развитии городской культуры.
Городская культура наш ла свое отраж ение в многочис­
ленных и разнообразны х исторических источниках. Р азум е­
ется, степень инф ормативности различны х источников не­
одинакова. Поэтому при изучении культуры особое значение
приобретает задача вы явления наиболее содержательного
типа источников. Вместе с тем, наряду с вы явлением наибо­
лее релевантны х и содержательных источников, я стрем ил­
ся привлечь нетрадиционны е для исследований по истории
культуры источники, которые позволили бы вы светить но­
вые грани проблем истории культуры.
В работе использована делопроизводственная докумен­
тация органов государственной власти (центральны х и мес­
тны х учреж дений) и городского сам оуправления, представ­
ленная перепиской выш естоящ их инстанций с низовыми
учреж дениям и управления, отчетами, ж урналам и заседаний
городских дум, магистратов, губернских правлений, а такж е
рапортами, указам и, запросам и, ответами на запросы, про­
ш ениями и другим и материалами.
Заметное место в книге занимают судебно-следственные
материалы, позволяющие исследовать многие стороны куль­
туры горожан, особенно их представления о чести, престиже,
власти, социальном статусе и сословном устройстве общества.
Наряду с этим отдельные судебно-следственные дела содержат
данные, благодаря которым история некоторых учреждений
культуры обрастает новыми, неизвестными ранее и весьма важ­
ными в социальном и культурном плане подробностями.
По своему происхождению к этим источникам близки
использованны е материалы из фондов III О тделения. Но ти ­
пологически это иные документы: донесения о настроениях
населения, об откликах горожан на важ ны е собы тия госу­
дарственной ж изни, а с 1840-х гг. характеристики чиновни­
ков высшего и среднего звена аппарата местного управления,
а такж е наиболее влиятельны х частных лиц.
Введение 13

Д ля изучения хМ иогихявленийгородскойкультурыисклю-
чительно важ ны нарративные источники, в первую очередь
этнограф ические материалы, а также различны е статисти­
ческие, историко-статистические, историко-географические
и военно-топографические описания. По степени насыщ ен­
ности информацией о городской культуре среди них вы деля­
ются этнограф ические описания. Значительны й массив их
относится к концу 1840-х - середине 1850-х гг. и явл яется отве­
том на программу Императорского русского географического
общ ества.1 Несомненное достоинство этнограф ических мате­
риалов, присланны х в Общество, в том, что они представля­
ют относительно однородный массив источников, созданны х
на основе непосредственных наблюдений над бытом горожан
и крестьян в различны х регионах России в одно и то же время.
Их авторы не были проф ессиональны ми исследователями
и имели разны й уровень образования, но всех их сближ ает
одно обстоятельство: все они за редчайш ими исклю чениями
хорошо знали предмет, о котором писали.
Вместе с тем, ориентация анкеты Географического общества
на выявление этнической специфики и первоочередное внима­
ние к сохранившимся остаткам старины привели к перекосу во
многих этнографических описаниях в сторону фиксации имен­
но этих элементов городской культуры в ущерб культурным но­
вациям. Весьма типичной в этом отношении является рукопись
1849 г. штатного смотрителя торопецких училищ Ивана Глу-
ховского «Некоторые черты из жизни Торопецких граждан».
Автор вначале детально описывает старинный женский го­
родской костюм, в результате описания создается впечатление
полной культурной архаики, а затем он делает примечательную
оговорку: «впрочем, в настоящее время обыкновение белиться
и румяниться исчезает, равно как оставляются и деревенские
костюмы: уже половина торопецких женщин ходит в немецком
платье».2 К сожалению, на подобные уточнения оказались спо­
собны далеко не все этнографы-любители. Поэтому сведения,

1 См. подробнее: Громыко М М . Трудовые традиции русских крестьян Сибири

(XVIII - первая половина XIX века). Новосибирск, 1975. С. 14 - 18.
2 Зеленин Д.К. Описание рукописей Ученого архива императорского русского
географического общества. Вып.З. Пг., 1916. С. 1140.
14 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

сообщенные в этнографических описаниях, касающиеся рас­

пространенности тех или других культурных явлений, бытовых
традиций, часто требуют проверки другими источниками. При
некоторых недостатках этнографических описаний середины
XIX в., ориентированных на анкету Географического общества,
они, несомненно, дают богатую информацию для исследовате­
лей. Более ранний массив нарративных источников - истори­
ко-статистические, топографические, камеральные описания
губерний последней четверти XVIII в. - несопоставим с этно­
графическими описаниями середины XIX в. В источниках пос­
ледней четверти XVIII в. не обращалось никакого внимания на
особенности быта городского населения. Пункты инструкции,
на которые надлежало ответить составителям описаний, адре­
совали такие вопросы лишь к крестьянскому быту.
А нализ ментальности, чувств, эмоций и представлений
горожан связан прежде всего с использованием источников
личного происхождения: дневников, писем, мемуаров, авто­
биографий.
Д л я середины XIX в. заметную роль играю т м атериалы
периодики, особенно после появления в губернских городах
местных газет. При этом инф ормативность «губернских ве­
домостей» в разны х городах была далеко не одинаковой. Н а­
иболее ценными д л я исследования явл яю тся «губернские
ведомости», издававш иеся в Томске и Тобольске. Содержа­
тельная бедность периодики в Тверской губернии отчасти
компенсируется корреспонденциями, посвящ енны м и город­
ской культуре, в петербургских или московских газетах. Еще
хуже в периодике того времени отраж ена культура уездных
городов М осковской губернии.
В работе использовались литературны е произведения:
очерки, рассказы , повести, романы, стихотворения и поэмы,
созданные писателями-современникам и. Особое вним ание
уделялось писателям «второго ряда» (Булгарин, Левитов,
П ом яловский и др.), произведения которых содержат часто
очень важны е подробности различны х сторон городской по­
вседневности. Писатели, выведенные литературны м и крити­
ками в классики, уделяли главное внимание душ евным пе­
реж иваниям своих персонажей и осмыслению ими проблем
Введение 15

бытия, поэтому в их произведениях важ ны е для историка де­

тали нередко отсутствую т. И напротив, таких подробностей
немало у писателей «второго эшелона», не случайно некото­
рые из них вош ли в литературу как «бытописатели». Эти бел­
летристы, происходивш ие из непривилегированны х слоев го­
родского населения, хорошо знали ж изнь и м ировосприятие
своих героев. В своих сочинениях они использовали, нередко
вы деляя курсивом, пословицы, поговорки и характерны е вы­
раж ения, употреблявш иеся в купеческо-мещ анской среде.
Д ля понимания многих сторон культуры горожан немало­
важное значение имеют также визуальные источники: материа­
лы изобразительного искусства (фотографии, картины, рисун­
ки, литографии и др.). До недавнего времени эти источники, как
и беллетристика, для исследования истории культуры нового
времени использовались крайне редко, поскольку среди про­
фессиональных историков господствовал взгляд, «что в любом
художественном произведении содержится некая доэстети-
ческая данность из области политики, экономики, социальной
жизни, но считалось, что иод воздействием художественных
приемов она настолько деформируется, что перестает быть ис­
точником для научно-исторических исследований».1 Однако в
связи с тенденциями последних лет в мировой историографии
(историко-антропологическим подходом, «лингвистическим
поворотом») происходит переоценка значения литературы и
искусства для исторического знания. Не осталась в стороне от
этих тенденций и российская историография.2
Всего в работе использованы неопубликованны е источ­
ники из 15 архивохранилищ М осквы, С.-Петербурга, Б арна­
ула, Омска, Твери, Тобольска и Томска.
Изучение такого сложного явления, как культура доиндус-
триалыюго города (ранняя урбанистическая культура), требу­
ет применения различных подходов и способов исследования.
1 Соколов Л.К. Социальная история, литература, искусство: взаимодействие в
познании реалий XX века / / История России XIX - XX веков: Новые источ­
ники понимания. М.: Московский общественный научный фонд, 2001, С. 65.
2 История России XIX - XX веков: Новые источники понимания. М.: Московс­
кий общественный научный фонд, 2001. В последнее время источниковедчес­
кие проблемы использования произведений искусства активно обсуждаются на
страницах журнала, редактируемого С.С. Секирипским «Историк и художник».
16 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Исследование культурных практик горожан без выяснения ис­

тории возникновения и развития институтов культуры риску­
ет превратиться в процесс конструирования и интерпретации
смыслов кодов социального поведения и норм их прочтения, что
является все же более специфическим предметом исследования
интерпретативной антропологии или семиотики, чем истории.
Равно как и традиционное институциональное изучение куль­
туры страдает серьезным пороком, оставляя вне поля исследо­
вательского внимания подавляющее большинство городского
населения. Л между тем, именно позиция этого «молчаливого
большинства», его восприятие традиционных и новых инсти­
туций, реализуемое в повседневной практике, и определяют
судьбу социокультурных процессов. Мой подход базируется на
сочетании методов и приемов, используемых в историко-куль­
турных и историко-антропологических исследованиях.
Считаю своим долгом вы разить искреннюю благодар­
ность коллегам из И нститута российской истории РАН, про­
явивш им интерес к моей работе. О собая признательность
участникам семинара но истории частной ж изни, работав­
шего в И нституте всеобщей истории РАН. Посещение этого
семинара, руководимого Ю.Л. Бессмертным, позволило мне
по-новому взглянуть на некоторые проблемы исторического
исследования. Я благодарен проф ессорам Д итриху Байрау,
Бьянке П иетров-Э ннкер и Ш теф ану П лаггенборгу за предо­
ставленную возможность обсудить некоторые вопросы моего
исследования на коллоквиум ах в университетах Тю бингена,
Констанца и М арбурга. Мои коллеги - И нгрид Ш ирле и Ян
П лампер из университета Тю бингена читали в рукописи от­
дельные главы этой книги и вы сказали несколько ценных за­
мечаний, которые я учел в своей работе.
Хочу выразить свою признательность Российскому гу­
манитарному научному фонду, Московскому общественному
научному фонду, фонду Института «Открытое общество», гер­
манской службе академических обменов (ДААД), оказавшим
финансовую поддержку на разных этапах моего исследования.
Особая благодарность фонду «Cerda Henkel Stiftung», благо­
даря финансированию которого и была завершена работа над
этой книгой.
 Глава I.
КУЛЬТУРНАЯ СРЕДА
РУССКОГО ГОРОДА

Горожане и образование

то представляли собой города рассматриваемы х регио­

Ч нов, сколько их было, какова была численность городс­
кого населения? Без ответов на эти вопросы трудно понять
город как культурную среду.
В 1811 г. в 28 городах М осковской (без Москвы) и Тверс­
кой губерний прож ивало 105 667 человек. В группе самых ма­
лонаселенных городов (до 1 тыс. чел.) было 4 города с населе­
нием 3,2 % от общего числа городских жителей двух губерний.
В 9 городах с населением от 1 до 2 тыс. человек прож ивало
12,5 % горожан. В 8 городах, имевших от 2 до 5 тыс. населения,
жил каждый четвертый (24,3 %) городской обитатель. Серпу­
хов, Вышний Волочок, Осташков, Коломна и Ржев - каж ды й
насчиты вал от 5 до 10 тыс. жителей - всего 33,5 %. Границу в
10 тыс. человек превы сили лиш ь два города - Торжок и Тверь,
где было сконцентрировано 26,4% всех горожан Центра.
В 1858 г. городское население Центра увеличилось почти
вдвое, достигнув 205 152 человек. «Карликовые» города пере­
шли в следующие группы: Богородск составил компанию Зве­
нигороду и Красному Холму (население от 1 до 2 тыс.); Корчева,
Подольск, Воскресепск, к которым добавилось и новое город­
ское поселение - Павловский Посад, поднялись на ступень
выше, попав в ранг городов с численностью от 2 до 5 тыс. чел.
Эта группа городов оказалась самой распространенной - 1 3 по­
селений, но не самой людной - 21,2 % всех горожан. Количество
18 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

городов, насчитывавших от 5 до 10 тыс. человек, изменилось

незначительно - с 5 до 6, но все города, входившие в эту группу
в 1811 г., за исключением Осташкова, переместились в следу­
ющую группу из 6 городов (население больше 10 тыс. чел.), в
которую вошел также Сергиев Посад. Вместе с Тверью, которая
попала в 1858 г. в разряд крупных поселений (больше 25 тыс.
чел.), в этих городах проживало 55,5% всего городского населе­
ния. Среднестатистический город вырос по сравнению с 1811 г.
в 1,9 раза и составил 7074 человек.
В 15 городах Западной Сибири (без учета ж ителей Б ар ­
наула, которых было более 5 тыс.) в 1811 г. прож ивало 61 910
человек. Средний размер западносибирского города оказал ­
ся выше, чем центрально-нечерноземного: 4127 против 3736.
В группе «карликов» (меньше 1 тыс. жителей) находились
3 города (Каинск, Березов и Курган) с населением 3,9% (от об­
щего числа жителей). М алонаселенных городов ( 1 - 2 тыс. чел.)
было также 3 - 7,1%. В 5 малых городах ( 2 - 5 тыс. чел.) про­
живало 36,3% жителей региона. Следующая группа ( 5 - 1 0 тыс.
чел.) включала 3 города (Петропавловск, Тюмень и губернский
Томск) - 37,6%. И лишь в губернском Тобольске насчитывалось
около 17 тыс. человек - 28,4% всех горожан Западной Сибири.
К 1858 г. в Западной Сибири самые мелкие городские по­
селения (Тю калинск и Березов) перебрались в следующую
категорию - малолюдных, в которую опустился и Кузнецк.
В этих 3 городах прож ивали 3,9 % всех горожан региона. Н а­
селение северного Нарыма, напротив, сократилось почти на
200 человек и составило 891 чел. (0,8 %). Группа малых горо­
дов ( 2 - 5 тыс. чел.) оказалась самой типичной для того вре­
мени и насчитывала 9 поселений - 25,4 % общей численности
городских жителей. 8,6 % горожан ж или в Петропавловске,
который оказался единственным из городов с численностью
от 5 до 10 тыс. чел. В то время как в 1811 г. доля таких горо­
дов составляла 36,3 %. Лишь в 5 городах (Омске, Тобольске,
Томске, Барнауле и Тюмени) насчитывалось более 10 тыс.
человек, но именно в них было сконцентрировано около
2/3 (61,3 %) всего городского населения Западной Сибири.
Средний размер западносибирского города за прошедшие
с 1811 г. 45 лет вырос до 6044 человек, или на 68,3 %.
Глава первая. Культурная среда русского города 19

чЗ
о
и$
—
S'
а
щ >:■ -
✓—ч О
4
Щ
\§
Ш
О ГС
X 3
sr %
а*о яАС5
Население городов Центра* и Западной Сибири** в 1811 и 1858 гг.

о
— С- 3 ос
а щ
л =о

* ё 5

И 23
и 5 Е-н Г
L
Р- s2 CC
N 2§
ос
U
Sз ^ 5 зг
зЗ- я О
^ 5

VЯ
ш
' X- U3
00
” о ос
X с
3— м
а ^со
= §
сГ ^ 2?
i g r f

b"
—*3
Ч < §£
~ S rt w я
=; л
1Xб 3
23 : S s S
- -3 s rt С*2
С.
23
J3,
Я = * гЗ
К
3 а 2
ОД
2 5
3* 3
® и —
с 3" v? оС2 S с 23
~
| ^ 3 2<=? «CJ ^ • О ос
Нгс* з ® С L, '3
о я о а ^3
w ,>• З4 00 iУ o
ГЗ 1—1 Ы 0
FT г; а Ч
5 g 22 cj т
^ 2
4о :s 3^ X Ч* £
5 :s § Ь чС
6 ^ О S -О
Ь LQ ^
^ v С £ Я 3 \J ZZ
ан»
S £ £
1gi ^ О
>, *О
Н £ 5 чх
~ о S-
с: 23 с J О
5V s
3 лл
й 5 0"
£■ I а* vo c-io
г- г>>ос
г— Н —
оь
S
20 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Д емографический рост среднего размера городского по­

селения в Центре опередил Западную Сибирь: 189 % против
168 %. Сегодня мы бы отнесли все эти города к категории ма­
лых городов. Однако у современников были свои критерии
оценки размеров численности городских поселений. Б ол ь­
шими считались города с населением более 25 тыс. человек,
средними - от 5 до 25 тыс., м алы ми - менее 5 тыс. человек.1
Впрочем, численность населения или оф ициальн ы й ста­
тус поселения (губернский, уездный, заш татны й город) не я в ­
ляю тся единственны м и факторами, влияю щ им и на культур­
ную среду города, которая создается горож анами и которая,
в свою очередь, ф ормирует горожан. И склю чительную роль в
освоении культуры играет система народного образования и
культурно-просветительских институтов. Именно она и со­
здает тот культурны й потенциал общества, благодаря кото­
рому культура усваивается в различны х социальны х слоях и
обладает способностью к дальнейш ем у развитию при благо­
приятны х социально-экономических и политических усло­
виях.2 Культура общ ества испы ты вает своеобразный тест на
прочность во времена острых социальны х кризисов. Один из
таких кризисов - К рестьянская война 1773 - 1775 гг. - и вы­
явил несоответствие культурного потенциала российского
общества, вклю чая господствую щ ий класс, задачам государс­
твенного уп равления и сохранения незыблемости соц и аль­
ного строя Российской империи. Еще раньше просвещ енному
меньш инству общ ества было заметно и другое несоответс­
твие - культурного потенциала общества запросам соц и аль­
но-экономического развития страны (внедрению новых тех­
нологий в пром ы ш ленности и в сельском хозяйстве). Стало
очевидно, что система проф ессионального обучения не в со­
стоянии ответить на вызов времени, поэтому необходимо ох­
ватить новой системой образования все сословия. Серьезны м
шагом д л я реш ения этих задач стала реформ а 1786 г., которая
впервые в истории России создала систему народного образо­

1 Статистические таблицы Российской империи за 1856 год. Вып.1. СПб., 1858.

С. 298.
2 Очерки русской культуры XIX в. Т.З. Культурный потенциал общества. М.:
Из-во Моек. Ун-та, 2001. С. 1 - 9.
Глава первая. Культурная среда русского города 21

вания.1 В губернских городах планировалось учредить глав­

ные народные училищ а, а в уездных - малые народные у ч и ­
лищ а. По зам ы слу Екатерины II создаваем ая ш кола долж на
была воспиты вать просвещ енных верноподданных. Поэтому
программы учебных заведений были проникнуты духом про­
свещения, гум анности и характеризую тся энциклопедичнос-
тью. О масш табах преобразований свидетельствую т данны е
0 числе учебных заведений. Так, в 1785 г. в стране было всего
12 общ еобразовательны х школ, а в 1786 г. уже 165. Н епре­
рывный рост народных училищ продолж ался до 1793 года
вклю чительно, затем наступила стабилизаци я сети учебных
заведений.2
Однако эти данные, отражающие количественную сторону
проведенной работы, еще не позволяют ответить на вопрос, как
отнеслись горожане к создаваемой правительством общеобразова­
тельной школе. Этот вопрос интересовал и Комиссию о народных
училищах, учрежденную в 1782 г. В 1788 г. Комиссия поручила
О.П.Козодавлеву провести ревизию школьного дела в 10 намес-
тничествах Европейской России. В своем отчете он писал, что во
всех главных народных училищах число учеников в 3 и 4 классах
очень мало - по причине того, что родители учащихся «не видят
цели учения, в высших классах преподаваемого. Они почитают, что
детям их нужны токмо предметы двух нижних классов, да и то по
причине чтения и чистописания, а прочие науки почитают они бес­
полезными... Всякий знает, что для снискания места в гражданской
службе нужно одно токмо чистописание...»3Такова была общая си­
туация с формированием системы общеобразовательной школы и
отношением родителей к школьному обучению в конце XVIII в. Во
всяком случае, так виделись проблемы школы чиновникам ведомс­
тва народного просвещения. Логическим выходом из создавшейся
в сфере народного образования ситуации в начале XIX в. стало
преобразование в 1804 г. главных училищ в гимназии, а малых -
в уездные училища. В ходе реформы была выстроена единая сис­
тема народного образования: элементарное (приходские учили­
1 Очерки русской культуры XVIII века. 4.2. М.,1987. С. 273.
2 Сборник материалов для истории просвещения в России. Т.1. СПб., 1893.
С. 339 - 340.
3 Сухомлинов М.И. История Российской Академии. СПб., 1876. Вып.б. С. 46.
22 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ща), начальное (уездные училища), среднее (гимназии) и высшее

(университеты).
Как протекало становление системы государственной шко­
лы в отдельных регионах и какой была реакция местных город­
ских обществ на эти процессы? Историк М.Т. Белявский писал,
что в 1780-е гг. в городах Московской губернии была создана
сеть народных училищ. До конца века в уездных городах было
открыто 9 двухклассных народных училищ, в которых обучалось
339 учеников. В Москве функционировали главное народное
училище и 17 малых народных училищ, где было 1497 учащих­
ся.1Для ответа на интересующие нас вопросы этих обобщенных
данных недостаточно. Обратимся к архивным документам, рас­
крывающим динамику процесса и позволяющим уточнить де­
тали становления школьной системы. В Московской губернии
первые малые народные училища в уездных городах были от­
крыты 8 марта 1787 г. в Серпухове, Подольске и Клину. В июне
того же года училище появилось в Дмитрове. А 1 ноября 1787 г.
«возобновлено открытием народное училище» в Можайске.
В следующем году открылись народные училища в Коломне,
Сергиевом Посаде, Верее, Воскресенске, Рузе, Звенигороде и
Бронницах. В 1790 г. начало работать училище в Волоколамске,
а в 1793 г. - в Никитске.2Таким образом, сеть народных училищ
в уездных городах Московской губернии была создана менее чем
за два года и охватывала не 9, а 12 городов. А в 1790 - 1793 гг. она
распространилась еще на два города Московской губернии.
В соседней, Тверской, губернии сеть общеобразовательных
училищ в городах была создана еще до реформы 1786 г. Здесь
важную роль сыграли учреждение Тверского наместничества и
активность его первого главы. Проводником просветительской
политики в деле создания сети общеобразовательных школ
стал приказ общественного призрения, ведавший народным об­
разованием. В 1776 г. в Твери было открыто училище для детей
горожан. В 1777 г. учреждены школы в окружных городах на­
местничества: Бежецке, Весьегопске, Вышнем Волочке, Зубцо­
ве, Калязине, Кашине, Осташкове, Ржеве, Старице и, вероятно,
1 Белявский М.Т. Школа и система образования в России в конце XVIII в. / /
Вестник Московского университета. 1969. № 2. С. 110.
2 РО РГБ. Ф.178. № 7638. ДА об., 7 ,8 об., 11, 11 об., 12 об., 17, 25.
Глава первая. Культурная среда русского города 23

в Торжке. В 1781 и 1782 гг. училища были организованы в двух

оставшихся городах: Красном Холме и Корчеве.1
Первые итоги реализации плана ф орм ирования системы
общего образования в рассм атриваем ы х регионах были д а­
леко не одинаковы. В М осковской и Тверской губерниях был
достигнут несомненный успех. В 1787 - 1793 гг. во всех горо­
дах М осковской губернии и в 1776 - 1782 гг. во всех городах
Тверской губернии были созданы народные училищ а. Впро­
чем, история народного просвещ ения в рассматриваемое вре­
мя не вы глядит как однолинейны й процесс распространения
просвещ ения «вширь» и «вглубь». С 1797 г. сеть общеобра­
зовательны х школ в Центре стала не столь плотной. Адми­
нистративная реформ а П авла I сократила число уездных
городов, что привело и к л и квидации училищ в Бронницах,
Подольске, Н икитске и Сергиевом Посаде. И все же в 9-ти из
12 уездных городов М осковской губернии и в 10 из 11 городов
Тверской губернии к началу XIX в. действовали больш ие и
малы е народные училищ а. В Западной Сибири достиж ения
оказались значительно скромнее: лиш ь в 7 городах появи­
лись школы, а в 9 других их не удалось учредить.2
Первые годы правления Александра I характеризуются
либеральными преобразованиями, к числу которых относится
и реформа народного просвещения 1804 г. Впервые в истории
страны Устав 1804 г. создавал стройную систему в сфере обра­
зования. Приходские, уездные училища, гимназии и универси­
теты имели преемственность обучения и должны были гото­
вить учеников к переходу в учебное заведение высшей ступени.
Вместе с тем, каждая из этих ступеней имела определенную за­
вершенность и давала уровень образования, необходимый, по
мнению ее инициаторов, для каждого сословия.
Однако реали зац и я Устава 1804 г. растянулась на мно­
гие годы. И сторики народного просвещ ения справедливо
назы ваю т в качестве причин медленной реализации реф ор­

Генералы-юе соображение по Тверской губернии, извлеченное из подробного

топографического и камерального но городам и уездам описания 1783 -1 7 8 4 гг.
Тверь, 1873. С. 34, 45,54, 64, 7 2 ,8 1 ,9 1 ,1 0 3 ,1 1 6 ,1 2 6 ,1 3 8 , 153.
Рождественский С.В. Очерки но истории систем народного просвещения в
России в XVIII - XIX вв. Т.1. СГ1б„ 1912. С. 606.
24 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

мы масш табность преобразований, отсутствие необходимого

числа педагогов, предубеж дения общ ества против общ еоб­
разовательной общесословной ш колы, неготовность город­
ских обществ поддерж ать своими средствами новые у ч и л и ­
ща, слабое ф инансирование ш колы со стороны государства.
И сследовательница Е.К. Сысоева даже пишет, что отчисле­
ния из бюджета на нужды народного образования «были ми­
зерными и имели тенденцию к сокращению: в 1804 г. - 2,3%,
в 1809 г. - 1,3%, в 1812 г. - 0,8%, в 1815 г. - 0,9% ».1 Если с пер­
вой частью этого утверж дения нельзя не согласиться, то вто­
рая нуж дается в уточнении. Сокращ ение затрат на народное
просвещение происходило относительно других статей госу­
дарственны х расходов, в абсолю тном вы раж ении они сохра­
нились на прежнем уровне.2 Несомненно, такое ф инансиро­
вание в условиях ин ф ляц и и не способствовало появлению
новых общ еобразовательны х учебны х заведений. В полной
мере это сказалось на уездных городах Западной Сибири.
П равительство действительно стрем илось перелож ить
бремя расходов на содержание приходских и уездных учи­
лищ на плечи подданных. Но это стрем ление было не единс­
твенной причиной сокращ ения доли бюджетных расходов
государства на школу. Вероятно, в больш ей степени в этом
была повинна ам бициозная внеш няя политика А лександра I.
В условиях иепрекращ аю щ егося военного п ротивостояния с
Ф ранцией и других вооруж енны х конф ликтов правительс­
тво вынуждено было пойти на увеличение военных расходов.
Другим негативным фактором, препятствовавш им расш ире­
нию сети общ еобразовательны х школ, стали адм инистратив­
ные преобразования.
На этом обстоятельстве следует остановиться подроб­
но. Сущ ествовала ли зависим ость меж ду статусом города и
наличием в нем учебного заведения? Н.А. Четы рина, подво­
дя итоги становления ш кольного дела в Сергиевом Посаде в
1785 - 1797 гг., приходит к заключению, что «развитие такого

1 Сысоева К.К. Народная школа / / Очерки русской культуры XIX пека. Т. 3.

С. 16.
2 БлиохИ.С. Финансы России н XIX столетии. История статистики. Т.1. СПб.,
1882. С.152.
Глава первая. Культурная среда русского города 25

специфического элемента городской ж изни, как школа, не

всегда зависело от статуса городского поселения, - то есть
от того, был ли это уездный город или посад».1 Такой вывод
исследовательница делает из того ф акта, что училищ е было
учреж дено не в уездном Богородске, а в Сергиевом Посаде, не
являвш ем ся адм инистративны м центром. Однако, выходя за
рамки одного уезда, хотя бы на губернский уровень, следует
констатировать, что подобная ситуация явл ял ась исклю че­
нием, действовавш им лиш ь в 1780-х - 1790-х гг. Потеря уез­
дного статуса вела к тому, что города, выведенные «за штат»,
как правило, лиш ались и народного училищ а. Более того,
возвращ ение в 1802 г. в ранг уездного центра Бронниц, Бого-
родска и Подольска не способствовало восстановлению в них
училищ М инистерства народного просвещ ения. Изменение
статуса городов, наряду со стремлением государства перенес­
ти центр тяж ести ф инансирования школьного образования
на плечи горожан, привело к тому, что в благополучной М ос­
ковской губернии из 14 народных училищ в 1793 г. в уездных
городах к 1808 г. они сохранились лиш ь в 9 городах.2
Реформа общеобразовательной школы 1804 г. в рассматри­
ваемых регионах наиболее оперативно осуществлялась в Мос­
ковской губернии. Там с 22 мая но 1 июня 1805 г. в Коломне,
Серпухове и Верее малые народные училища были преобразо­
ваны в уездные училища.3 В ноябре 1805 г. в Дмитрове, а в де­
кабре 1806 г. в Волоколамске, Звенигороде, Рузе и Можайске
открылись уездные училища. При проведении реформы перво­
очередное внимание обращалось на учреждение уездных, а не
приходских училищ. В Московской губернии открытие уезд­
ных училищ было обставлено весьма торжественно, с участи­
ем министра просвещения, попечителя Московского учебно­
го округа и директора училищ Московской губернии, а также
местных чиновников, военных, духовенства и горожан. Иногда
торжества сопровождались довольно крупными пожертвова­
ниями. Так, в Коломне командир кирасирского полка, генерал-
1 Четырипа НА. Сергиевский посад в конце XVIII - начале XIX вв. М., 2006.
С. 266.
2 ГО РГБ. Ф.178. № 7638. Л. 85 - 85 об.
з Там же. Л. 64 об.
26 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

майор Павел Васильевич Потулов внес 100 руб., городничий,

коллежский асессор А.Н. Рубецкой - 50 руб., именитый граж­
данин и коммерции советник Иван Ильич Ложешников пожер­
твовал 100 руб. на заведение библиотеки, члены магистрата «на
такое же употребление» 100 рублей и 2-ой гильдии купец Иван
Резцов «обще с купцом 3-ей гильдии Афонасьем Лахотиным
двадцать пять рублей».1
Следующим шагом реформы стала организация приход­
ских училищ . Одновременно оба типа учебных заведения
были созданы лиш ь в Коломне и Серпухове. Приходские
училищ а откры лись такж е в 1809 г. в Верее и в 1812 г. в Д м ит­
рове. В апреле 1812 г. городское общество М ожайска «поло­
жило производить ежегодно из городских доходов но 150 руб.
на содержание учреж даемого в городе М ожайске приходско­
го училищ а».2 Это время характеризуется гибкой позицией
властей, которые не настаивали на непременном строитель­
стве ш кольны х зданий, но, учи ты вая местные реалии, разре­
шали открывать ш колы в нанимаем ы х домах. В Верее при­
ходское училищ е разместилось в собственном доме дьякона
И вана Прохорова, определенного учителем. В К лину малое
народное училищ е 29 ноября 1810 г. возобновило деятель­
ность в доме свящ енника И вана Петрова, определенного учи­
телем с жалованьем 100 руб. в год «за содержание и учение».3
В Западной Сибири процесс реф орм ирования ш кольной
системы растянулся на многие годы. Если в Тобольске глав­
ное народное училищ е довольно быстро, в 1810 г.,4 преобра­
зовали в гимназию , то в другом губернском городе, Томске,
гим назия появилась лиш ь в 1838 г.5, хотя народное училищ е
сущ ествовало в городе с 1789 г. В Западной Сибири преоб­
разование малы х народных училищ в уездные сущ ественно

Там же. Л. 65 - 65 об.

Там же. Л. 66 - 67, 89 об., 116, 116 об.
Там же. Л. 104.
Замахаев С.II., Цветаев Г.Л. Тобольская губернская гимназия. Историчес­
кая записка о состоянии Тобольской гимназии за 100 лет ее существования.
1789 - 1889. Тобольск, 1889. С. 48.
Торжественный акт в Томской губернской гимназии / / Томские губернские
ведомости. 1859. № 5.
Глава первая. Культурная среда русского города 27

задерж алось по сравнению с ходом реформы в центре стра­

ны. М ассовое открытие уездных училищ произош ло лиш ь
осенью 1817 г., когда они появились в Таре, Ишиме, Кургане,
Ялуторовске, Тюмени и Туринске, а в следующем году - в
Нарыме. Значение этого собы тия д л я общественной и кул ь­
турной ж изни города не следует недооценивать. П роизош ла
не простая смена вывесок на ф асаде учебных заведений, но
именно учреж дение новых училищ . Об этом свидетельствует
и отношение горожан разны х сословий к этому событию. В
Тюмени при преобразовании училищ а 19 купцов, 10 чинов­
ников, 2 духовных лица пож ертвовали на нужды просвещ е­
ни я 361 руб. В Кургане чиновники, бургомистр, трое мещан
и саратовский купец Егор Курсиков передали училищ у 377
руб. и пособия на сумму 100 руб. В Иш име ж ители собрали
для училищ а 610 руб., а такж е подарили книг и вещей на сум ­
му 156 руб. В Я луторовске на приходское училищ е, учреж да­
емое при уездном, 9 чиновников и московский мещанин Егор
Белоусов пож ертвовали 105 руб. Кроме этого, купец 2-й ги л ь­
дии Яманаков «пожертвовал собственный дом на один год
под училищ е, угощ ал завтраком духовенство, чиновников и
почетных граждан». В Таре пошли еще дальше: купеческое и
мещанское общества передали безвозмездно 450 руб. и дом,
купленны й д ля «народного училищ а». Наиболее активную
роль играли городской голова В асилий Ф илимонов и бурго­
мистр Зубов, как доносил начальству смотритель тарского
уездного училищ а М атвей Неводчиков. Не остались в сторо­
не от этого начинания и чиновники: 14 человек вы делили от
2 р. 50 коп. до 15 руб. на поддержку школы, а купец Ф едор
Чудин пожертвовал 50 руб.1
Д л я Кургана, где до 1817 г. не сущ ествовало никаких об­
щ еобразовательных школ, открытие уездного училищ а им е­
ло особое значение!2 Инициатором его устройства вы ступил
в 1814 г. директор училищ Тобольской губернии А.И. Арн-
гольдт, который предлагал откры ть и приходское училищ е.

1 ГАОО. Ф.2. Ои.1. Д. 325. Я. 2 - 1 0 об.

2 История курганской школы подробно изложена в работе Мтагцеико Л.Л. Ста­
новление и развитие образования в российской провинции в 1719 - 1917 годах.
Курган: Из-во Курганского государственного университета, 2004. С. 67 - 94.
28 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

З ан яти я в училищ е начались И сентября 1817 г., а торж ест­

венное откры тие состоялось 7 ноября 1817 г. в присутствии
директора Тобольской гим назии И.А. Набережного. В пер­
вый класс было зачислено 26 мальчиков, во второй - 8, из
числа ранее обучавш ихся у частного учителя - ссыльного
дворянина И.О. Ольшевского. И сторик народного просвещ е­
ния А.Л. М ихащ енко в одном случае именует его м алорос­
сийским ш ляхтичем, а в другом - поляком. У читывая, что
при откры тии училищ а его сем илетняя дочь читала стихи
на польском язы ке, последнее, видимо, точнее. В Курган И г­
натий Ольш евский попал в 1814 г. транзитом через соседний
Ялуторовск, где он такж е обучал детей. В конце 1810-х -
начале 1820-х гг. Ольш евский был не единственным част­
ным учителем, составлявш им конкуренцию школе, поэтому
смотритель училищ а Е.М. Кочурин просил городничего за­
претить преподавание частным учителям , исклю чая тех, ко­
торые имеют узаконенные свидетельства. Такое свидетельс­
тво смог представить лиш ь Ольш евский, других учителей из
числа поселенцев городничий просто выслал из Кургана. С
1818 г. О льш евский стал работать в приготовительном классе
уездного уч и ли щ а.1
О ткрытие уездных училищ превращ алось в общегород­
ское событие, в котором участвовали чиновники, наиболее
уважаемые и влиятельны е лица, духовенство, родители, уча­
щиеся. В этот день служ или молебны, а иногда устраивали
и крестные ходы, освящ али заведения, говорили по случаю
речи о необходимости просвещ ения, организовы вали завтр а­
ки или обеды д л я гостей. Н аиболее масштабные торж ества в
связи с открытием училищ а имели место в Ялуторовске. 21
октября 1817 г. 26 учеников уездного училищ а в сопровож­
дении учителя и директора училищ Тобольской губернии
Набережного отправились в собор, где после литургии слу­
шали наставления свящ енника по случаю откры тия в городе
школы. Из собора в училищ е возвращ ались крестным ходом,
«при пении градскими певчими приличны х сему случаю
стихов, при сопровож дении всех чиновников города Я луто-

Там же. С. 85.

Глава первая. Культурная среда русского города 29

ровска и многочисленного стечения народа, ученики тем же

порядком шли за святы м и иконами в училищ ны й дом...» Там
торж ества с обязательны м молебном, пением м ноголетия
дарю и всей августейш ей ф ам илии продолж ились. Послед­
нее действо сопровож далось 11-ю пуш ечны ми выстрелами.
Затем читались соответствую щ ие речи, и «следовал кант в
честь купца Быкова, построившего иод уездное училищ е ка­
менный дом», а такж е исполнялись и некоторые концертные
произведения. По окончании торж ественной части Быков
угощ ал собравш ихся завтраком в собственном доме. А вече­
ром им же дом училищ а был иллю минован, «и пред окнами
на площ ади вы ставлены были прозрачны е щиты, сделанные
из разноцветны х ш лиф ованны х стекол с вензелям и их им­
ператорских величеств: А лександра Павловича, Елисаветы
Алексеевны и М арии Ф едоровны».1
Алексей Данилович Быков, подаривш ий училищ у дом,
оцененный в 3226 руб. 20 коп., был социально активным граж­
данином. Он выстроил в городе две церкви, «с употреблением
собственного капитала украсил и отделал оные церкви при­
личны м таковым зданиям образом». Не чурался Быков и об­
щественных служб: был городовым старостой, «депутатом по
разным городовым делам», заседателем тобольского приказа
общественного призрения. При этом сам Быков не принадле­
жал к числу сибирских толстосумов. В ходатайстве сибирско­
го генерал-губернатора Пестеля о награж дении его медалью
от 12 октября 1817 г. он назван ялуторовским мещанином,
а его состояние определено как «весьма посредственное».2
Из обычного хода откры тия уездных училищ неожи­
данно вы бился небольш ой уездный город Томской губернии
Каинск, значительную часть населения которого составля­
ли ссыльные евреи и цыгане. Но инициатива учреж дения в
городе уездного училищ а принадлеж ала не им, а учителю
Денису И вановичу Чудинову. На свои деньги (1580 руб.) он
купил дом для училищ а, а в августе 1818 г. начал обучение 12
мальчиков, не дож идаясь оф ициального откры тия училищ а,

1 Там же. Л. 7 - 7 об.

2 РГИА. Ф.733. Оп. 39. Д. 224. Л. 1 - 1 об., 5 - 6 об.
30 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

которое произош ло 12 марта 1822 г.1 Д ля учителя из чинов­

ников, разночинцев или духовных лиц такая щедрость была
невозможна, но Чудинов, принадлеж авш ий к купечеству, об­
ладал средствами, достаточными д л я соверш ения такого не­
ординарного поступка.
Одной из главных проблем при организации школ была
нехватка удобных зданий, принадлеж авш их городу, кото­
рые можно было бы использовать для размещ ения учебных
заведений. Государство стрем илось перелож ить ее решение
на плечи горожан. Поисками благотворителей заним ались
иа местах чиновники ведомства просвещ ения, городничие
и лица, служ ащ ие при губернаторах. При этом часто проще
было найти одного благотворителя, который пожертвовал
бы свой дом или деньги па строительство, чем договориться
с граж данам и о «добровольном» взносе средств для стро­
ительства школы. М отивы, которыми руководствовались
благотворители, были различны : одни стрем ились получить
за свои пож ертвования правительственны е награды, другие
действовали из искреннего сочувствия делу просвещ ения,
третьи хотели выторговать какие-либо местные льготы. На
этом поприще особенно усердствовал тюменский купец 2-й
гильдии М ихаил Прасолов. Осенью 1790 г. он передал один
из принадлеж ащ их ему домов в ведение училищ а с 1-го ян в а ­
ря 1791 г. Согласно описи: «Дом деревянной постройки дав-
нышней, под тесовой крышей, ветхой, в нем покоев теплых
четыре...» Дом, по оценке дарителя, стоил 250 рублей. П ра­
солов соглаш ался передать дом училищ у при условии, если
его освободят от несения постойной повинности, но вскоре
передумал и просил уволить его вообще «от всех личны х го­
родовых тягостей». Дума, естественно, ему в этом новом тр е­
бовании отказала. Купец был недоволен, но переменить свое
решение Прасолов уже не смог. Однако на этом предприим чи­
вый купец не успокоился. Через три года, 20 ф евраля 1794 г.,
он подал в думу прошение, в котором предлагал перевести
училищ е в другой принадлеж авш ий ему дом, а просителю
1 Ноздрин Г.А. Культурная жизнь города Каи иска в XIX - начале XX и. / /
Города Сибири XVII - начала XX в. Вып. 2. Барнаул: Изд-во Алтайского
университета. Барнаул, 2004. С.160.
Глава первая. Культурная среда русского города 31

вернуть старое здание, дарованное школе, так как на этом

месте он надумал вы строить для себя кам енны й дом.1
При проведении реформы 1804 г. потребности государс­
тва, общества и объективны е интересы горожан имели общий
вектор. Однако даже дворяне и чиновники не в полной мере
разделяли взгляды правительства по вопросам предметного
наполнения школьной программы. Не устраивало ш кольное
образование во многом и «городское гражданство». В пер­
вую очередь купцам и мещанам не нравился «отвлеченный
характер» преподавания, слабая связь общ еобразовательны х
предметов с жизнью.
Сравнение хода реализации ш кольной реформы в Цен­
тральной России и Западной Сибири обнаруж ивает опреде­
ленное временное отставание имперской окраины. Вместе с
тем, и в М осковской губернии реформ а была проведена не
везде одновременно. Так, в ведомостях об училищ ах за 1825 г.
во всех городах показаны уездные и /и л и приходские учи­
лищ а, а в К лину - «малое училищ е».2 Таким образом, в этом
городе преобразование малого народного училищ а в уездное
отстало даже от западносибирских городов на десятилетие!
Об отношении в различных социальных слоях общества к
идее бессословной общеобразовательной школы можно судить
и по пожертвованиям на нужды образования. В конце X V III в.
дворянство лидировало в этой сфере с большим преимущест­
вом. Особенно активно в деле поддержки школьного дела ока­
залось дворянство Тверской губернии. Не отставало в этом
вопросе и купечество Твери. Оно не только оказалось готово к
переходу школьного образования на светские рельсы, но даже
обратилось в 1767 г. в «Комиссию об уложении» с наказом, в
котором излагалась программа училища для купеческих детей.3
Образование Тверского наместничества ускорило создание в
Твери одной из первых в России провинциальных школ для
1 Памятники тюменской деловой письменности 1762 - 1796 гг. Из фондов
Государственного архива Тюменской области. Составитель О.В. Трофимова.
Кн.П. Тюмень: Издат. Тюменского государственного ун-та. 2002. С. 96 - 97,
234, 360 - 362, 393.
2 ЦИАМ. Ф. 156. Он. 1. Д. 530. Л. 2.
3 Вершинский А. Народное образование в Тверской губернии в XVIII в. / / Ма­
териалы Общества изучения Тверского края. Тверь, 1928. Вып. 6. С. 50 - 52.
32 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

купеческих и мещанских детей. Открытие училища состоялось

23 мая 1776 г. Ш кола находилась в ведении Приказа обществен­
ного призрения, предоставившего ей каменный дом. Наместник
М. Кречетников выделил необходимую мебель и учебные посо­
бия. Содержалась школа в основном за счет платы за обучение,
а недостающие средства дотировались из городского бюджета.
Г.М. Дмитриева пишет, что работой школы руководил город­
ской голова, в помощь которому были назначены два смот­
рителя: один от духовной семинарии, второй - от городового
магистрата.1 Вероятно, городской голова был все же не «руко­
водителем», а попечителем школы. Такая практика существо­
вала в некоторых городах Московской и Тверской губерний.
В других городах смотрителей училищ в то время назначали из
числа купцов и мещан.
По штату учебному заведению полагалось 6 учителей, но
заполнить удалось лишь 3 вакансии. Первыми учителями стали
протоиерей Владимирской церкви Василий Андреянов, семи­
нарист Иван Галахов и купец Лев Тюльпин. Для наблюдения за
порядком назначался офицер Тверского гарнизона. Учреждение
школы встретило несомненное одобрение со стороны родителей.
Так, из 234 купеческих и мещанских детей мужского пола в воз­
расте от 7 до 12 лет в школу было принято 80 мальчиков. Ина­
че говоря, каждый третий мальчик из купечества и мещанства
оказался в этой школе. Этому, несомненно, способствовало и за­
прещение церковнослужителям обучать детей горожан на дому.
Учебная программа регламентировалась предписаниями намест­
нического правления и была рассчитана на 2 года обучения. Про­
грамма включала чтение, письмо, начала русской грамматики и
арифметики, рисование и Закон Божий. Первоначально обуче­
ние тем или иным предметам определялось желанием родителей.
Плата за обучение была дифференцированной и зависела от со­
словного статуса родителей. Так, за обучение письму и чтению
с детей купцов брали по 2 рубля в год, за изучение арифметики
и рисования - 3 руб., а с детей мещан брали половинную пла­
ту. «Закону Божьему учили бесплатно. Сироты обеспечивались
в школе питанием, одеждой, обувью и не платили за учение», -
1 Дмитриева Г.М. Первая школа для горожан в Твери / / Города Европейской
России конца XVI - первой половины XIX века. Ч. 2. С. 365 - 366.
Глава первая. Культурная среда русского города 33

пишет Г.М. Дмитриева. Она же сообщает об оригинальной мере

борьбы с плохой посещаемостью школьников в виде взимания
штрафа с родителей за пропуски учениками занятий. Размер
штрафных денег был не особенно велик - всего 5 копеек.1
В Твери развитие просвещ ения пошло двум я «парал­
лельными» путями. Обучение детей граж дан и дворян было
раздельны м. В 1779 г., через три года после учреж дения учи­
лищ а д л я детей купцов и мещан, откры лось дворянское учи­
лищ е.2 С 1780-х гг. в Твери действовал дворянский пансион,
что позволяло учиться в городе и детям уездных дворян. Л
с 1806 г. (в отчете тверского губернатора за 1808 г. указан а
ин ая дата учреж дения заведения - 1807 г.) началось обучение
юных дворянок в И нституте благородны х девиц, рассчитан­
ном на 20 девочек.3 Но если общегородские учебные заведе­
ни я развивались и ф ункционировали непрерывно и устойчи­
во, то с дворянским училищ ем все было не так благополучно.
В 1822 г. оно было закрыто, а обучавш ихся в нем дворянских
недорослей направили в М осковский благородны й пансион.
Такое положение не радовало родителей. Поэтому с 1837 г.
дворянский пансион в Твери возобновил свою работу. Д л я
обучения пансионеров наним али помещение в уездном учи­
лищ е. К 1845 г. число учащ ихся в пансионе возросло с 24 до
50 человек, но к 1856 г. сократилось до 36, как пиш ет иссле­
довавш ая этот вопрос В.В. Чижова. Главную причину неудач
при строительстве собственного училищ ного дома исследо­
вательница видит «в бедности» тверского дворянства. Д ум а­
ется, такое объяснение страдает очевидной неполнотой - из-
за некритического отнош ения к источникам, отразивш им
взгляд местного дворянства на причины училищ ного долго­
строя. Тем более что с 1844 г. по 1856 г. на строительство зда­
ни я пансиона было израсходовано 195 072 руб. Эти огромные
по тому времени средства были собраны по подписке, а час­
тью одолжены в П риказе общественного призрения. С 1817 г.

1 Там же. С. 366 - 367.

2 Генеральное соображение по Тверской губернии, извлеченное из подробного
тошнрафического и камерального по городам и уездам описания 1783 - 1784 гг.
Тверь, 1873. С. 20.
з РГИЛ. Ф. 1281. Он. 11.Д. 145. Л. 114 об., 200 об.
34 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

помещики губернии платили с каж дой принадлеж авш ей им

ревизской душ и по 10 коп, затем этот сбор неоднократно по­
выш ался, достигнув 25 коп.1
Вообще-то тверское дворянство сочувственно относи­
лось к образовательным проектам и в 1800 - 1801 гг. пожерт­
вовало на школьное дело более 77 тыс. рублей, опередив даже
Петербург и Москву. Однако история тверского дворянского
пансиона лиш ь подтверж дает банальную истину, что денег
много не бывает. А недобросовестны х подрядчиков и неком­
петентных заказчиков хватает во все времена. Хотя средств
было собрано немало, но распорядиться ими рационально
в Твери так и не сумели.
В Тобольской губернии, где помещики отсутствовали как
класс, пожертвования купцов и чиновников на нужды просве­
щения в эти же годы были значительно скромнее - 4480 руб.2
Как следует расцепить эти данные? Отставание от Твери, разу­
меется, впечатляет, однако в это время Тверская губерния лиди­
ровала в деле материальной поддержки народных училищ. То­
больская губерния но этому показателю оказалась на 11 месте в
империи, всего лишь в 3,5 раза уступив Московской губернии,
многократно превосходившей ее по численности населения.
Учреждение главного народного училища в Тобольске в 1789 г.
вызвало волну энтузиазма у чиновников и граждан. Городская
дума, находя, что «учреждение главного народного училища в
Тобольске есть великое благо для города, дающее путь к про­
свещению», выразила согласие взять на себя его содержание.
Горожане единовременно пожертвовали 2727 руб. - по тем вре­
менам немалые деньги. Граждане также решили выделять на
содержание училища ежегодно 1609 руб., остальные недостаю­
щие средства (820 руб.) должен был вносить местный Приказ
общественного призрения. Однако уже с 1795 г. бремя расходов
на училище граждане переложили на плечи государства.3 Оче­

Чижова В.В. Тверская дворянская корпорация и проблемы развития образо­

вания в губернии в первой половине XIX в. / / Города Европейской России
конца XVI - XIX века. Ч. 2. С. 402 - 410.
Рождественский С.В. Указ. Соч. С. 603.
Замахаев С.//., Цветаев ГА. Историческая записка о Тобольской гимназии.
Тобольск, 1889. С. 4, 5,14.
Глава первая. Культурная среда русского города 35

видно, к этому времени первый всплеск энтузиазма, вызванного

указом императрицы и, возможно, в какой-то мере инспириро­
ванного местной бюрократией, иссяк. А вековые традиции отно­
шений между государством и гражданами приучили последних
настороженно относиться к любым «благодетельным мерам»
властей. Не менее важно и то, что субъективно граждане оказа­
лись не готовы к тому, чтобы нести финансовые затраты ради
получения их сыновьями школьного образования.
Подобные настроения в еще больш ей степени были харак­
терны дл я ж ителей уездных городов. Так, в 1790 г. в Кузнецке
было открыто малое народное училищ е, но в 1798 г. дум а от­
казалась его содержать, м отивируя свое решение тем, что д л я
ж ителей города достаточно обучения и в частных ш колах.1
И граж дан можно понять. Действительно, где в мещанском и
купеческом быту требовались знания, полученные в резуль­
тате полного курса ш кольного обучения? П рагматизм созна­
н ия вкупе с низким уровнем благосостояния больш инства
горожан, вклю чая и чиновничество ниж них рангов, застав­
л ял и родителей ограничивать обучение детей лиш ь элемен­
тарным образованием. Однако для того, чтобы научиться чи­
тать, писать, знать четыре действия арифметики, совсем не
обязательно было посещать учебное заведение. Этому издав­
на обучали частные учителя, которые составляли сильную
конкуренцию педагогам, трудивш имся на ниве казенного
просвещ ения. В 1824 г. учитель переведенного из Н ары ма в
Кузнецк уездного училищ а Ананьев доносил начальству, что
у него заним аю тся всего 14 учеников, в то время как несколь­
ко десятков м альчиков и девочек учатся у частных учителей,
среди которых были ком ендантский писарь, унтер-оф ицерс­
кая вдова и канцеляристы присутственны х мест.2
Требуя закры тия частных школ, педагоги не только от­
стаивали ведомственные интересы - они понимали ущ ерб­
ность домашнего образования в том виде, в каком оно мог­
ло осущ ествляться в провинциальном городе. В борьбе с
конкурентам и чиновники м инистерства пы тались добиться
1 Юрцовский Н.С. Очерки но истории просвещения в Сибири. Новомиколаевск,
1923. С. 49.
2 Там же. С. 114.
36 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

административного запрета деятельности частных учите­

лей. В 1809 г. Эйбен, назначенный директором Тобольской
гимназии, просил губернатора запретить лицам, не имею­
щим аттестата и дозволения от учебны х заведений, обучать
детей. Такую же просьбу в 1820 г. подал и другой директор
этой гим назии Протопопов.1 Эти ф акты подтверж даю т низ­
кую эф ф ективность действий адм инистративны х запретов и
одновременно привлекательность в глазах многих родителей
частного обучения детей.
В сибирских городах домашними учителями нередко были
ссыльные, некоторые из которых, как писал директор Тоболь­
ской гимназии начальству, являлись к нему за аттестатами, дабы
получить официальное разрешение на педагогическую практи­
ку. Правительство, стремясь установить жесткий идеологичес­
кий контроль над деятельностью учителей и умами учащихся,
в 1813 г. запретило выдавать им соответствующие разрешения,
ибо, по мнению министра народного просвещения, сосланным в
Сибирь за порочность «не должно вверять обучение детей».2
Однако центральной власти не удалось прекратить учи­
тельскую деятельность ссыльных. Причины, по которым си­
биряки охотно вверяли обучение своих детей образованным
ссыльным, нельзя свести лишь к нехватке учителей и учебных
заведений. Разумеется, этот фактор был весьма существенным.
Показательно, что когда в 1855 г. дворянская девица Миллер
под впечатлением от пребывания в Тобольской губернии за­
явила о «вредном влиянии» политических преступников на
обучаемых ими детей сибиряков, ее донесение вызвало рез­
кую отповедь даже со стороны начальника VIII округа корпуса
жандармов Казимирского. Он не только назвал донос «химе­
рическою» и «злобною» фантазией, но и подвел обоснование
иод желательность продолжения в сибирских условиях обуче­
ния детей политическими ссыльными: «При возникшем ныне
стремлении родителей к образованию и обучению детей своих
и совершенном отсутствии... почти во всех уездных городах Си­
бири, не исключая даже города Омска, других к тому средств,
1 Замахавв С.И., Цветаев ГА. Историческая записка... С. 70.
2 Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности М инистсрства народ­
ного просвещения. 1802 -1902. СПб., 1902. С. 77.
Глава первая. Культурная среда русского города 37

запрещение обучать детей политическими преступниками про­

извело бы два важных лишения: первое - для бедных чиновни-
ков-родителей... и второе - оно лишило бы куска хлеба неиму­
щего обучателя...»1
Такой подход отраж ал точку зрения на данную проблему
сибирских горожан всех сословий. Существенное значение
для ф орм ирования такого подхода сы грала и особенность ми­
ровосприятия сибиряков, причем не только коренных ж ите­
лей, но и людей, проживш их в Сибири несколько лет и усвоив­
ших тамошнюю ш калу ценностей, связанную с постоянны м
пополнением населения региона ссыльными. Современники
не раз отмечали у сибиряков не только отсутствие презрения
к ссыльным, но и сочувствие к ним. Не случайно их обычно
назы вали «несчастными». Разумеется, в основе отнош ения к
ссыльным леж али такие свойства характера, как милосердие,
добросердечие, умение прощать обиды, которые покоились на
христианской этике. В Сибири эти свойства национального
характера были усилены. Как писал декабрист Н.В. Басаргин,
от ссыльного «требовалось только, чтобы на новом месте он
вел себя хорошо, чтобы трудился прилежно... В таком случае
по прош ествии нескольких лет ожидало его... уважение лю ­
дей, с которыми ему приходилось жить и иметь дело».2
Попытки педагогов Министерства народного просвещения
ликвидировать конкуренцию со стороны частных учителей не
могли, разумеется, найти понимание и поддержку у граждан,
которые доверяли домашнему обучению больше, чем казенной
школе, по крайней мере в первые годы деятельности учебных
заведений в городах. Вероятно, наибольшее разочарование в
характере обучения в общеобразовательных учебных заведени­
ях испытало купечество. Там, где купечество было многочис­
ленным и более развитым в культурном отношении, оно пы­
талось преодолеть недостатки школьного образования за счет
введения в программу предметов, необходимых для занятий
коммерцией. В Москве пошли дальше, учредив в начале XIX в.
два профессиональных учебных заведения: в 1804 г. Москов-

ГАРФ. Ф. 109.1 экспсд. 1855 г. Д. 348. Л. 23 об. - 24

Басаргин Н.В. Воспоминания, рассказы, статьи. Иркутск, 1988. С. 118.
38 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

скос коммерческое училище и в 1806 г. Московскую практи­

ческую коммерческую академию. Это были не первые специа­
лизированные учебные заведения финансово-экономического
и торгово-экономического профиля. Впервые коммерческое
училище было основано еще в 1772 г. И.И. Бецким на средс­
тва П.А. Демидова. Однако тогда оно так и не смогло обрести
популярность и доверие среди московских купцов, в первую
очередь из-за изолированности учащихся от их семей и той сре­
ды, в которой им предстояло действовать в будущем.1 Это учи­
лище в конце XVIII в. даже перевели в Петербург. В новых же
московских специализированных профессиональных учебных
заведениях коммерческого профиля до Отечественной войны
1812 г. постоянно увеличивалось количество обучаемых детей
из купеческих семей. Эти заведения составили сильную кон­
куренцию общеобразовательной школе. Особенно впечатляет
рост их популярности накануне войны 1812 г., когда доля Мос­
ковского коммерческого училища и Московской практической
коммерческой академии в общей численности учащихся из ку­
печеских семей за 4 года выросла с 18,3 % в 1808 г. до 52,4 % в
1812 г.2 В провинциальных городах Центра и Сибири подобные
заведения, разумеется, не могли появиться в то время из-за ма­
лочисленности купечества.
На распространении школьного образования в среде
граж дан негативно сказы валось и социально-психологичес­
кое наследие прошлого. Ю.А. Лотман и Б.А. Успенский отме­
тили, что в X V III в. «всякий интеллигентны й труд престиж ­
но оценивался по самой низкой категории».3 В результате
отчуж дение педагогов от общества, унаследованное от пред­
шествующего периода, когда все носители новой, европеизи­
рованной культуры рассм атривались народом как «чужие»,

1 Козлова И.В. Организация коммерческого образования в России в XVIII в. / /

Исторические записки. 1989. С. 309.
2 См. подробнее: Нилова О.В. Отношение к образованию в среде московского
купечества конца X V I11 - первой четверти XIX в. / / Мировосприятие и само­
сознание русского общества (XI - XX вв.). М., 1994. С. 115 - 121.
3 Лотман Ю.М., Успенский Б.А. «Изгой» и «изгойничество» как социально-пси­
хологическая позиция в русской культуре преимущественно допетровского
периода («свое» и «чужое» в истории русской культуры) / / Уч. зан. Тартус-
ского гос. ун-та. Вып. 576. Тарту, 1982. С. 121.
Глава первая. Культурная среда русского города 39

так и ие было преодолено во многих провинциальны х горо­

дах до середины XIX в. Общим местом исторических записок
0 губернских гим назиях и уездных училищ ах была конста­
тац и я малоприятного факта: первоначально учебные заведе­
ни я не встретили должной поддерж ки у горожан, которые не
хотели отдавать в них детей и вы делять д л я них средства из
городского или семейного бюджета.1
Современники и историки народного просвещ ения на­
зы вали разные причины прохладного отнош ения горожан
к школьному образованию: трудность учебных программ,
оторванность обучения от ж изненны х реалий, недоверие к
казенной школе, бедность жителей. Не забы вали и о соци­
альном портрете и проф ессиональной подготовке самих пе­
дагогов, отмечая неудачный подбор педагогических кадров и
нехватку учителей. Действительно, в отдельных городах пе­
дагоги немало сделали, чтобы вы звать у горожан отторжение.
Например, в Кургане первый смотритель уездного училищ а
К.С. Сосунов в 1820 г. проиграл казенны е деньги и утопился в
колодце. У чителя Воронов, Рихтер и Андреев постоянно ссо­
рились, писали доносы, первые двое даже хотели разреш ить
свой конф ликт на дуэли. Андреев же был уволен из училищ а
за рукоприкладство.2 Подобное поведение учителей не могло
не оттолкнуть от ш колы многих родителей, которые стали
забирать детей из училищ а и нанимать частны х учителей. По
настоянию директора тобольской гим назии смотритель к у р ­
ганских училищ Кочурин 8 ф евраля 1824 г. обратился к город­
ничему с предложением о запрещ ении заним аться обучени­
ем детей Ольшевскому, который ушел из училищ а и успешно
возобновил частную практику. Но городничий ответил, что
распоряж ение с его стороны о запрещ ении Ольш евскому и
другим сделано, «но некоторые члены благородного сосло­
вия отказы ваю тся отдавать своих детей в училищ е».3
1 Мещерип О. Историческая записка о состоянии народных учебных заведений
Томской губернии / / Томские губ. вед. 1859. N. 7; Замахаев С.И., Цветаев ГА.
Историческая записка... С. 74.
2 Михащенко АЛ. Общеобразовательная школа Южного Заура.'!ья. Курган, 1993.
С. 67 - 69.
3 Немирова О.Г., Новикова Е.В., Уткина А.В. Курганская школа в XIX - начале
XX века. Курган, 1993. С. 27.
40 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

В региональных исследованиях по истории культуры в

Сибири в первой половине XIX в. иногда делается вывод, что
уровень обучения в сибирских учебных заведениях был ниже,
чем в центре страны.1 Если сравнивать с училищ ам и Москвы
и Петербурга, то с такой оценкой можно согласиться. Но был
ли уровень обучения в провинциальны х городах Ц ентраль­
ной России выше, чем в Сибири? Автор юбилейного издания
0 Тверской гимназии Д.Крылов констатировал, что до 60-х гг.
XIX в. «особого стремления к образованию не замечалось в
обществе, поскольку гимназии не давали знаний, пригодных
в практической жизни». Он отмечал и нехватку квалиф ици­
рованных учителей, особенно в первые годы сущ ествования
гим назии.2 Л ведь Тверь была не просто губернским городом,
но одним из старинных русских политических и культурных
центров! Ее отличало и выгодное географическое положение -
между двумя столицами Российской империи. Но здесь были
те же проблемы развития народного просвещ ения и такое же
отношение к нему со стороны горожан, как и в городах Запад­
ной Сибири. Аналогичная ситуация наблюдалась, например,
и в Нижнем Новгороде - другом центре региона традицион­
ного прож ивания русских.3
Если ценность гим назического образования в глазах
многих горожан была весьма сом нительна в течение всего
рассматриваемого периода, то необходимость получения
элементарного образования была усвоена достаточно быст­
ро. Хотя и этот процесс протекал не всегда и не везде гладко.
Например, в К алязине Тверской губернии первое учебное
заведение было открыто в 1777 г., закры то в 1794 г. и возоб­
новило свою работу два года спустя. Однако в начале XIX в.,
как писал свящ енник И.С. Беллю стин, «предубеждение про­
тив училищ еще было слиш ком сильно, как и против самой
грамотности. Те немногие родители, которые уже осознали
пользу ея, предпочитали вместо училищ а отдавать детей

1 Маркова И.Б. Досуг сибирских чиновников в первой половине XIX в. / / Куль­

турно-бытовые процессы у русских Сибири. XVIII - начало XX в. Новоси­
бирск, 1985. С. 42.
2 Крылов Д. Столетие Тверской мужской гимназии. Тверь, 1904. С. 34.
3 ОНИ ГИМ. Ф.170. Д. 42. Л. 12; РО РНБ. F.IV. № 861. Л. 108.
Глава первая. Культурная среда русского города 41

своих причетникам и дьяконам».1 П росвещ енный свящ ен­

ник честно признавался, что он испы ты вает затруднение д л я
объяснения этих предубеждений. Беллю стин предполож ил,
что это могло быть связано с требованием властей о строи­
тельстве зданий для училищ .2 Мне каж ется, что такое объ­
яснение справедливо лиш ь отчасти, так как правительство
ставило такую задачу не перед родителям и ш кольников, но
перед городскими обществами, следовательно, если горо­
жане не отдавали детей в школу, им все равно приходилось
нести тяготы по устройству и содержанию училищ . Главная
причина безразл и ч и я горожан к ш кольному образованию де­
тей коренилась в м ентальности купцов и мещан - носителей
традиционной культуры. Д ля них ш кола была проявлением
чуждой европеизированной дворянской культуры. Отсюда и
предпочтение, отдаваемое частному обучению. Даже в конце
1850-х гг. педагоги ж аловались на низки й престиж своей про­
ф ессии в глазах ж ителей уездных городов. В 1859 г. в «Ж ур­
нале д л я воспитания» были опубликованы две статьи на одну
и ту же тему: положение учителей в уездны х городах. Автор
одной из статей В. Ф лорикс с горечью отмечал, что от город­
ских сословий трудно ожидать любви к просвещению: «Каж­
дый мещ анин скорее согласится отдать сына своего в самую
трудную работу, нежели в школу, отговариваясь тем, что его
дед и отец не учились, так и внукам не к чему забивать голову
безтолковщ иною ».3 С его оценками солидарен и Р. Крылов,
отмечавш ий, что общество в провинции заранее предубеж де­
но против учителя и «ставит ему в насмеш ку и то, что он учо-
пый». Показательно, что Р. Крылов говорит о предвзятом от­
нош ении к учителю в уездных городах и в дворянской среде.
Он приводит характерную зарисовку с натуры - посещение
учителем дома одного из местных «сановников». Родители
его ученика просят обратить внимание на изучение их сыном
ф ранцузского язы ка, не обременяя другим и предметами.

1 Беллюстин И.С. Из материалов для истории народного образования / / Ж ур­

нал Министерства народного просвещения. 1862. Апрель. С. 2 - 3.
2 'Гам же. С. 3.
3 Флорикс В. Несколько слов о приходских училищах и учителях / / Журнал
для воспитания. 1859. Т. 5. С. 191.
42 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

У читель замечает, что наука еще никому не помешала. «Эх,

батинька, прерывает его папенька, добродуш но улыбаясь, да
что ж ваше образование-то? Много ли оно вам даст хлеба?
Вот мой брат полковником, а из второго класса».1
При таком взгляде больш инства современников на об­
разование власти вынуждены были побуждать горожан к
открытию новых учебных заведений. Граждане этим убеж де­
ниям внимали, училищ а учреж дали и, например, в К алязине
в 1805 г. было уже два приходских и одно уездное училищ е. С
точки зрения отчетности все вы глядело бы в лучш ем свете,
если бы эти учебные заведения не оставались полупустыми.
П ы таясь переломить ситуацию, директор училищ Тверской
губернии Гениг 28 января 1808 г. предписы вал калязинско-
му смотрителю училищ подать властям прошение «о стро­
жайш ем запрещ ении домашних, в К алязине находящ ихся
училищ , яко противны х воле государя императора и успеху
народного просвещ ения».2 Борьба чиновников увенчалась
успехом. После введения запретительны х мер против част­
ных школ родители вынуждены были переориентироваться
и стали отдавать сыновей в заведения ведомства народного
просвещ ения.
Борьба за учеников между государственными заведения­
ми и частны ми была характерна и д л я М осковской губернии.
Весной 1829 г. по просьбе директора училищ М осковской
губернии граж данский губернатор распорядился запретить
преподавание всем лицам, которые не имеют на то законного
права.3 Эти меры не достигли своей цели, и 27 ф евраля 1830 г.
директор училищ вновь поднял перед губернатором Н.П. Н е­
больсиным вопрос о запрещ ении частной преподавательской
деятельности: «Многие из смотрителей уездных училищ
М осковской губернии доносят мне, что в тех уездных городах
церковные служ ители обучают у себя в домах обы вательских
детей и делаю т чрез то вред училищ ам , д л я образования юно­
ш ества заведенным, как тем, что, не имея достаточных сведе­
1 Крылов Р. Об отношении учителей к уездному обществу / / Журнал для вос­
питания. 1859. Т. 5. С. 40 - 41.
2 Беллюстип И.С. Из материалов для истории народного образования. С. 3.
3 ЦИАМ. Ф.54. Он. 12. Д.1552. Л.1 - 1 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 43

ний д л я преподавания, обучают нс правильно, так и тем, что

удаляю т ж ителей от отдачи детей своих в казенные заведе­
ния».1 Губернатор поддерж ал просьбу училищ ного начальс­
тва и предлож ил городничим прекратить деятельность неза­
конны х ш кол и частных учителей. Н а практике городничим
не так просто было вы полнить предписания начальства. К ак
доносил дм итровский городничий 28 ап реля 1830 г. губер­
натору Н.Н. Небольсину, из местного духовного правления
его уведомили, что церковнослуж ители по синодскому указу
10 ию ля 1814 г. имеют право обучать детей прихож ан своих
«российской грамоте читать, писать и м олитвам господним»,
что обучение детей приходскому духовенству свойственно,
«ибо соответствует оно одной из главнейш их его обязаннос­
тей».2 А налогичные рапорты прислали верейский и рузский
городничие, а последний еще просил разъяснения, имеет ли
право преподавать один из вы пускников коммерческой ака­
демии, который обучал разным наукам и язы кам детей д во­
рян и чиновников. С вящ енник Гавриил Д м итриев и дьякон
Петр И ванов клинской церкви В оскресения Христова в сво­
ем объяснении написали, что на них данное запрещ ение не
распространяется, так как директор училищ писал лиш ь о
церковных служ ителях, «из чего явствует, что они находятся
способными к сему предмету».3
Власти, потерпев неудачу в попытках наложить запрет
на практику преподавания духовными лицами, сосредоточи­
ли свои усилия на борьбе против частных светских учителей.
Правда, попытки запретить функционирование частных за­
ведений в сфере образования не всегда были успешны. Так, в
марте 1845 г. штатный смотритель рузского уездного училищ а
Василий Брехов доносил о существовании школы у бывшего
учителя, титулярного советника Г1.В. Кондрашева и просил
запретить его деятельность как вредную д ля распространения
просвещения.4 Как сообщал попечитель Московского учебного
округа директору училищ Московской губернии, в этой шко­
1 Ц И А М .Ф .1 7 .0 н .2 .Д .9 7 1 .Л .1 .
2 Там же. Л. 6 - 6 об.
3 Там же. Л. 9 —9 об., 1 1 - 1 1 об., 1б.
< Ц ИАМ .Ф . 156. Оп. 1.Д. 1629. Л. 1 - 2 .
44 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ле ежегодно обучалось от 14 до 20 учеников, а ежегодная плата

составляла 15 руб. асе. Кондрашев и Брехов выстроили свою
полемику вокруг главного пункта: отношения между этой час­
тной школой и уездным училищем. Кондрашев утверждал, что
цель его заведения - подготовить учащ ихся к поступлению в
уездное училище, ибо в городе нет приходского училища. Бре­
хов, напротив, утверждал, что из выпускников заведения Кон-
драшева никто не продолжает обучение в уездном училище.
Однако министр просвещения 31 октября 1845 г. официально
разрешил Кондрашову открыть частную школу, но при усло­
вии, что преподавать в ней он будет лично.1 Возникает вопрос,
почему же министр не выступил в защ иту интересов своего
ведомства? Объяснение этому, видимо, лежит в сфере законов,
регулирующих частное преподавание: как человек, обладав­
ший большим опытом преподавания в школе и имевший аттес­
тат от университета, Кондрашев имел право заниматься част­
ной педагогической практикой. Более того, и с точки зрения
интересов государственной школы его позиция формально
была неуязвима: в городе отсутствовало приходское училище,
следовательно, подготовка к поступлению в уездное училище
возлагалась на самих родителей или частных учителей.
Частные школы всегда рассматривались штатными педа­
гогами как конкуренты казенным заведениям. На этих неза­
конных конкурентов можно было списать и собственную не­
компетентность, и неудовлетворенность родителей характером
преподавания. Так, учитель Василий Сонин в отчете о работе
приходского училищ а Павловского Посада за 1854/55 учебный
год причину сокращения на 9 человек (27 %) числа учащихся
видел в существовании в посаде частных учебных заведений,
«кои время от времени усиливаются, что служит поводом более
и более уклоняться жителям посада, но внедренной, закорене­
лой и слепой приверженности к старым и древним обычаям, от
исполнения во всей точности всех постановлений училищ а и
образовать свое юношество в помянутых, незаконно основан­
ных заведениях по желанию своему, и от того самого не может
училище достигнуть полного своего совершенства и принести

Там же. Л. 12,13 - 13 об.

Глава первая. Культурная среда русского города 45

надлежащей пользы, а также иметь надлежащего, по народона­

селению в посаде, числа учащихся».1
Ч иновники М инистерства просвещ ения, добиваясь за­
прета деятельности частных училищ , порой подводили иод
свои действия идеологический фундамент. В своих обращ е­
ниях к власти они посы лали ключевые сигналы , на которые,
по их мнению, правительство должно было оперативно от­
реагировать. С помощью таких сигналов в первую очередь
чиновники надеялись устранить с педагогического поля
идейно чуждые для империи элементы: в Сибири - ссы ль­
ных, в Ц ентральной России - старообрядцев. По одному из
таких обращ ений в 1828 г. последовало запрещ ение мещанам
и «крестьянским девкам, состоящ им в закоренелом старооб­
рядчестве», обучать детей в г. Верее М осковской губернии.2
Вопрос о женском образовании был оставлен на усмотре­
ние самих горожан, поэтому, например, в Калязине училище
для девиц в рассматриваемое время так и не появилось. Отсутс­
твие государственной школы еще не означало, что поголовно
все женское население города было неграмотно. Девочки обу­
чались у частных учителей. Плата за «выучку», то есть за уме­
ние бегло читать «церковную, и, иногда, гражданскую печать
и кое-как писать», поясняет И.С. Беллюстин, составляет 4 -
6 руб. и не зависит от срока обучения.3 Программа элементар­
ного женского образования выглядит архаичной для середины
XIX в. Однако, учитывая, что но свидетельству того же автора,
учителями были преимущественно причетники и их жены, это­
му удивляться не приходится. И, очевидно, в Калязине такое
содержание преподавания устраивало большинство родителей.
В пользу такого предположения свидетельствует тот факт, что
когда штатный смотритель училищ Беллюстин возбудил воп­
рос об организации женской школы в городе, то оказалось, что
общество, «по личному объявлению одного из членов градской
думы, не желает иметь училище для девиц и назначило такое
ничтожное средство с тою целию, чтобы было отказано в уст-
‘ ЦИАМ. Ф.156. Он. 1.Д. 1941. Л. 5.
2 ЦИАМ. Ф.156. Он. 1. Д. 774. Л. 1 - 1 об.
3 Беллюстин И.С. Из материалов для истории народного образования. / / Жур­
нал Министерства народного просвещения. 1862. Апрель. С. 15.
46 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ройстве его». Сам смотритель разделял эту точку зрения, моти­

вируя ее тем, что тамошние купцы и мещане согласились еже­
годно выделять на ее содержание по 250 руб. серебром с целью
сорвать учреждение школы.1 Возможно, что смотритель и один
из членов думы правильно поняли тактику местных купцов и
мещан по отношению к женской школе, но есть определенные
факты, которые их интерпретация не учитывает. Во-первых,
калязинцы решили выделять на училище такую же сумму, что
и на приходское училище. Очевидно, они в большинстве своем
полагали, что девочкам, как и мальчикам, достаточно объема
знаний из курса приходских училищ, а раз так, то почему сле­
дует выделять на эти цели больше денег из городского бюдже­
та? Сам смотритель, как показывает практика школьного дела
в провинциальных городах, использовал завышенную оценку
расходов на содержание женской школы, которые он определил
в 1320 руб. серебром. Более того, упомянутый общественный
приговор не исключал возможность введения платы за обуче­
ние школьниц. Наконец, если бы граждане действительно не
хотели учреждения женской школы, они прямо могли отказать­
ся, ссылаясь на свою бедность и ненужность школьного образо­
вания д ля девочек. Как порой и поступали в подобных случаях.
Конечно, после заявления государя императора о желательнос­
ти учреждения женских школ не только в каждом городе, но и
в больших селах, последний аргумент выглядел как-то нелоя­
льно, но бедность-то подданных, пусть даже мнимую, признать
незаконной никто не мог.
С вящ енник Иовлев в рукописи 1849 г., присланной в Гео­
графическое общество, ф иксирует три «института» обуче­
ния в городе Торжке: «гражданское училищ е», «мастериц», а
д л я раскольничьих детей - «безпоповых девиц».2 По форме
обучение у «мастериц» и у старообрядок, не приемлю щ их
свящ енников, было едино: образование было внеш кольным,
частным, учителям и были женщ ины. По содержанию обра­
зования оба эти «института» были сходны - они давали лиш ь
самое элементарное образование. Однако между ними были

1'АТвО. Ф. 20. Он. 1. Д. 7857. Л. 61 - 63.

2 АРГО. Р. 41. Он. 1. Д. 30. Л. А об.
Глава первая. Культурная среда русского города 47

и различия: мастерицы учили читать по книгам граж данской

и церковной печати, а у старообрядцев, как правило, по цер­
ковным книгам старой печати.
В той же губернии, в другом уездном городе - Осташко­
ве, школьное обучение девочек началось значительно раньше.
В 1816 г.в народных училищах города училось 26 девочек,
в 1837 г. -у ж е 75. Тогда и решено было учредить отдельную
женскую школу. Вообще-то сами горожане ничего вредного для
нравственности в совместном обучении обоих полов, как прави­
ло, не видели. Но министерские чиновники решили иначе. Стро­
го говоря, в их риторике прорывается и более приземленный
мотив, чем забота о нравственности школьников, - возросшее
число девочек, обучающихся в государственной школе, погло­
щало часть и без того скудных ресурсов училищ. Поэтому заботу
об обучении девочек, по их мнению, следовало переложить на
плечи самих родителей. Осуществляя эту линию министерства,
директор училищ Тверской губернии Коншин выступил с ини­
циативой учреждения в Осташкове отдельной женской школы.
Городская дума и граждане отнеслись сочувственна к этому
предложению, составив смету расходов и выделив необходимые
средства на его устройство. Городское училище для девочек по
объему преподаваемых предметов было равно уездному учили­
щу, но при преподавании учебных предметов главное внимание
было обращено на «практическую сторону науки, на приложение
ее к потребностям жизни». 10 августа 1839 г. при открытии учи­
лища в нем числилось 54 ученицы. Через 4 года в нем обучалось
вдвое больше - 101 девочка.1 В это время обучением было охва­
чено большинство девочек школьного возраста. Поэтому уже в
1849 г. современники с удивлением отмечали, что в городе почти
нет безграмотных женщин.2 Ш кольная подготовка, правда, была
непродолжительной: детей женского пола обучали только до
14 лет. И все же в 1850-е гг. происходит дальнейшее вовлечение
девочек в школьное образование. В 1861 г. в двух учебных женс­
ких заведениях Осташкова обучалось около 200 школьниц.3
1 Токмаков И.Ф. Город Осташков Тверской губернии и его уезд. М., 1906.
С. 1 3 8 - 140.
2 Записки о России / / Библиотека для чтения. 1849. № 4. С. 168.
3 Л.З-п. Ржев и Осташков / / Современная летопись. 1861. № 47. С. 27.
48 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

В Твери успехи женского образования были значительно

скромнее. Первые административны е лицаибогаты е тверские
помещики предпочитали частное образование и воспитание
дочерей в институтах и пансионатах Петербурга и М осквы.
В Твери «высшее» женское училищ е было откры то в 1858 г.
с необычайной для провинциального города торжественнос­
тью - в присутствии императора и императрицы. Средства
для откры тия училищ а были предоставлены местным ку­
печеством. Решающий вклад внес городской голова А.Ф. Го­
ловинский, пож ертвовавш ий на устройство М ариинского
женского училищ а, преобразованного в 1862 г. в гимназию ,
И тыс. руб.1 О тметим, что такая щедрость и вним ание к жен­
скому образованию были не в традициях тверского купечес­
тва. Потомственный почетный граж данин и купец 1-й ги л ь­
дии Головинский - человек в Твери приш лый, прож ивавш ий
в городе с 1841 г., более того, до 1840 г. но социальному ста­
тусу был он крепостны м крестьянином . Коренные же тверс­
кие купцы в подавляю щ ем больш инстве своем предпочитали
ж ертвовать деньги на церкви и монастыри. Характерно, что
вторым после Головинского благотворителем женского учи­
лищ а стал не купец, а титулярны й советник Панов, передав­
ший 3000 р. при откры тии гим назии. Хотя с ин д и ви д уаль­
ной благотворительностью на нуж ды женского образования
у тверского купечества дело обстояло неважно, но в начале
1860-х гг. на содержание женской гим назии городское обще­
ство (т.е. купцы и мещане) ежегодно вы деляло до 4000 руб.2
В 1858/59 - 1861/62 гг., т.е. до преобразования М ариинс­
кой женской школы в гимназию, в ней обучалось 347 девочек. В
социальном составе учащихся наблюдалось небольшое преоб­
ладание дочерей дворян и чиновников (50,4%) над ученицами
из «городского сословия» (44,1%). Такое соотношение нс было
стабильным. Динамика социального состава школьниц за эти
четыре года состояла в уменьшении доли лиц городского со-

Очерк деятельности городского головы г. Твери потомственного почетного

гражданина и 1-й гильдии купца Алексея Федоровича Головинского. СПб.,
1865. С. 21.
О состоянии Тверской Мариинской женской гимназии / / Памятная книжка
Тверской губернии на 1865 год. Тверь, С. 102.
Глава первая. Культурная среда русского города 49

словия с 55,3 % в 1858/59 учебном году до 31,9% в 1861/62 г.

Соответственно, доля девочек из семей дворян и чиновников
повысилась с 42,1 % до 61,7 %} Сократилась и абсолютная чис­
ленность школьниц из семей купцов и мещан - с 47 до 30. Ве­
роятно, купцы и мещане не вполне были удовлетворены харак­
тером обучения в училище, что привело к оттоку учащихся из
этой среды, но вскоре отношение к гимназии стало более благо­
приятным. К 1865 г. девочки из городского сословия догнали по
численности школьниц из дворянских и чиновнических семей.
В Ржеве инициатива организации учебного заведения для
девочек принадлежала двум представителям местной буржу­
азии - коммерции советнику Образцову и городскому голове
почетному гражданину Берсеневу. Однако попытка учрежде­
ния женской школы в 1847 г., несмотря на «высочайшее соиз­
воление», вызвала сопротивление значительной части горожан.
В указе (1858 г.) из Тверского губернского правления ржевской
городской думе об этом завуалировано говорилось: «но по осо­
бенно встретившемуся, ныне же не существующему препятс­
твию, открыть училище не удалось». Впрочем, это обстоятель­
ство ни для кого не было секретом: «важнейшим препятствием
служит старообрядчество, в руках коего наибольшие капита­
лы».12 В конце 50-х гг. XIX в. новая попытка устройства учили­
ща оказалась более успешной. По проекту 1847 г. источниками
финансирования школы были средства, ежегодно выделяемые
из городской казны - 300 руб. и 260 руб., которые намерен был
тратить на школу городской голова Е.В. Берсенев.3 В 1858 г.
сумму, необходимую для женского училища, увеличили по
смете до 840 руб. К ранее предполагавшимся источникам ф и­
нансирования, по приговору городского общества от 5 ноября
1858 г., добавили еще 260 руб., которые планировали получать
в течение пяти лет за счет ежегодных пожертвований при объ­
явлении капитала. С купцов 1-й гильдии - 10 руб., 2-ой - 6 руб.,
3-ей - 1 руб. серебром.4
1 Рассчитано по: О состоянии Тверской Мариинской женской гимназии.
С. 102.
2 ГАТвО.Ф. 1091.0ц . 1. Д. 3572. Л. 11, 12.
'Гам же. Л. 11 об.
А Там же. Л. 77 - 77 об.
50 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

Каковы же были грамотность и охват различны м и ф ор­

мами обучения юных горожан Тверской губернии в середине
XIX в.? Точных данны х по этому вопросу нет, но кв ал и ф и ц и ­
рованные эксперты - корреспонденты Географического об­
щества - в своих этнограф ических описаниях нередко дают в
общих чертах ответ на этот вопрос. Так, ш татный смотритель
выш неволоцких училищ А .М ирец-Имш енецкий полагал,
что в городе больше грамотных, чем неграмотных. Ж енщ и­
ны «низшего звания», напротив, неграмотны.1 «Со времени
откры тия приходских училищ все почти граждане охотно
отдают в училищ е детей своих, - писал о ж ителях г. Каш ина
свящ енник П .К олтыпин, - как мальчиков, так и девочек,
исклю чая беднейш их и малосемейных мещан...»2 Аноним­
ный автор «Сведений этнограф ических о городе Корчеве,
Тверской губернии» в 1849 г. писал об образовании горожан:
«М ужчины почти все грамотные, а из женского иола из пож и­
лы х очень немногие. Молодые же женщ ины и девицы почти
все обучены или обучаю тся. О бучаю тся большею частию в
училищ ах, а некоторые у церковнослуж ителей».3
Процесс изм енения представлений горожан о ценнос­
ти ш кольного образования шел неодинаковыми темпами
в регионах - даже в городах равного административного
уровня. Так, в Томске еще в 1852 г. обращ али вним ание на
«несочувствие к образованию и неподвижность городского
населения»,4 в то время как в Тобольске уже более четверти
века подобное не имело места. Ф акторы , которые обусловили
столь различное отношение горожан к учебным заведениям
и образованию , имели, прежде всего, исторический и инсти­
туциональны й характер. Тобольск значительно раньш е Том­
ска сф орм ировался как адм инистративны й, культурны й и
духовный центр. И, как результат этого, здесь намного ранее
появилась гим назия. Неудачный подбор учебного персона­
ла в первые годы сущ ествования гим назии в Томске, в свою
очередь, был в какой-то степени связан с этим же обстоя­
1 АРГО. Р .4 1 .0 п . 1 .Д .2 .Л .7 .
2 АРГО. Р. 41. Он. 1.Д. 15. Л. 5.
3 АРГО. Р. 4 1 .0 п . 1.Д. 19. Л. 4.
4 РГИА. Ф. 1265. Он. 1. Д. 15. Л. 65.
Глава первая. Культурная среда русского города 51

тельством. И вес же утверж дение о «несочувствии» томичей

просвещению в 1850-е гг., которое иногда распространяли
местные педагоги, н ельзя признать справедливым. Оно опро­
вергается суж дениям и других современников, в том числе
и Г.С.Батенькова. Детство декабриста прошло в Томске, поэто­
му ему было что сравнивать. Наконец, в городе действовали
два частных пансиона, первый открылся в 1844 г., второй -
в ноябре 1849 г. В них обучались, в основном, девочки.1
Ценность образования осознавалась в те годы даж е ж и­
телям и малы х уездных городов. И ш им ский городничий
К.Кувичинский, который в данном случае явл яется весьма
квалиф ицированны м экспертом (он учительствовал после
окончания гим назии), писал, что «постигая уже не потреб­
ность, а самую необходимость, так сказать, знать грамоте, -
каж ды й семьянин ищет и охотно пользуется случаем обу­
чить наукам сына и даже дочь. И ныне... редкость увидеть в
числе жителей города неграмотного человека».2 Т акая же си­
туация наблю далась и в северном Березове. «Стремление к
образованию, подраж анию новому замечается между всеми
сословиями и обоим полом. Оно обнаруж ивается в общена­
родной грамотности...», - писал свящ енник В.Тверетин в Гео­
графическое общество в 1854 г .3
В 1850-х гг. в городских сословиях не только крепла
убежденность в необходимости всеобщей грамотности, но и
постепенно м енялось представление о том, с каким и знани­
ям и должно вступать в ж изнь новое поколение. «О бразова­
ние жителей города в сравнении с прошедшим более совер­
шенствуется, что замечается не только в умножении числа
учащ ихся, но и в том, что многие из учащ ихся оканчиваю т
положенный курс учения, сознавая всю пользу оного», - гово­
рилось в «сведениях но всеподданнейш ему отчету» за 1854 г.
по г. Рузе М осковской гу б ер н и и /
Осознание ценности системного образования шло разными
путями. Правительство было вынуждено, заботясь о нодготов-
1 Там же.
^ ГАРФ. Ф. 815. Он. 1. Д. 36. Л. 1 об. - 2.
3 АРГО. Р. 61. Д. 28. Л. 9.
< ЦИАМ. Ф. 199. Он. 2. Д. 10. Л. 178 - 178 об.
52 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ке квалифицированных чиновников, 6 августа 1809 г. издать

указ, написанный на основе доклада Сперанского Александру I.
Этот указ давал преимущества при продвижении по служебной
лестнице лицам с университетским образованием. Как писал
историк народного просвещения И.Алешинцев, после данного
указа «пассивная забастовка общества по отношению к гим­
назиям кончилась, будущие чиновники стали учиться».1 Указ
был отменен в 1856 г., выполнив свою роль. За время его дейс­
твия образовательный уровень чиновников значительно вы­
рос.2 Как показал проведенный американским исследователем
В.М.Пинтнером анализ социальной мобильности российской
бюрократии, в первой половине XIX в. карьера чиновника на
31% зависела от образования, па 18% - от социального проис­
хождения, на 12% - от числа крепостных душ и на 39% - от всех
других факторов.3
Эти данны е опровергаю т встречаю щ иеся в литературе
суж дения о безуспеш ности попыток правительства «при­
охотить» дворянство и чиновничество к образованию , о не­
действенности у каза 6 августа 1809 г. Куда более взвеш енным
представляется вывод Б.Н.М иронова, что «образование не
гарантировало успешной карьеры, а лиш ь явл ял ось необхо-
димььм ее условием», которое в сочетании с другими ф актора­
ми (социальное происхождение, богатство, национальность,
родственные и личны е связи, способности и др.) становилось
более действенным ф актором социальны х перемещ ений.4
В западносибирском городе в силу особенностей социаль­
ного состава населения этот указ не мог сыграть большой роли.
Вместе с тем для детей мещан, разночинцев, чиновников низ­
ших рангов образование открывало возможность сменить свой
социальный статус, подняться вверх по сословной лестнице. Но
сами представления о карьере в этой среде, разумеется, отли­
1 Алешипцев И. История гимназического образования в России (XVIII и XIX
века). СПб., 1912. С. 55.
2 Зайончковский ПА. Правительственный аппарат самодержавной России в
XIX в. М., 1978. С. 3 0 - 3 8 .
3 Pintner W.M. Civil officialdom and the nobility in the 1850-s / / Russian official­
dom. Chapel Hill. 1980. P. 237.
4 Миронов Б.П. Русский город в 1740 - 1860-е годы: демографическое, социаль­
ное и экономическое развитие. Л., 1990. С. 141.
Глава первая. Культурная среда русского города 53

чались от представлений чиновнической верхушки и дворян-

землевладельцев. И все же эти представления были связаны с
необходимостью получения хотя бы элементарного образова­
ния. В «Отчете об управлении Западной Сибири за 1823 год»
отмечалось, что полный курс в Тобольской и Иркутской гимна­
зиях оканчивают не более 5 человек в год, ибо дети чиновников,
«обучившись чтению, письму и началам арифметики, немед­
ленно определяются бедными своими родителями в приказное
состояние для получения жалованья».1 Такое положение не
могло радовать сибирскую администрацию, заинтересованную
в подготовке квалифицированных кадров для аппарата управ­
ления в губернских гимназиях. Вместе с тем, такая же ситуа­
ция была и во многих гимназиях Центральной России. В том
же 1823 г. Тверскую и Владимирскую гимназию окончили по
1 - 2 выпускника.2
Заметное влияние на формирование у горожан мнения в
пользу бессословной общеобразовательной школы оказали
политические ссыльные, особенно декабристы.3 Их усилия,
как и меры, принимаемые местной бюрократией, вопреки
различны м исходным посылкам (одни действовали, руко­
водствуясь интересами абсолю тистской монархии, другие -
отстаивая ценности гражданского общества, немыслимого
без просвещ ения всего народа), имели общую результирую ­
щую - распространение народного образования. Наконец,
когда первые плоды достаточно широкого для того времени
распространения школьного обучения стали сказываться, на­
чали м еняться и представления о ценности образования. Хотя
по-прежнему на них леж ала отчетливая печать прагматизма.
«Стремление к обучению детей объяснялось материальны ­
ми мотивами. Овладение грамотой было связано для к а за к а
с получением вы годны х долж ностей... Только грам отн ы й
человек мог рассч и ты вать на повы ш ение в чине... Именно
поэтому тяга к знаниям была наиболее сильна в служ илы х

1 РГИА. Ф. 1264. Оп. 1. д. 21. Л. 16.

2 Алешинцев И.А. История гимназического образования в России (XVIII
и XIX вв.). СПб., 1912. С. 90.
3 Копылов А.Н., Малышева М Л . Декабристы и просвещение в Сибири в первой
половине XIX в. //Д екабристы и Сибирь. Новосибирск, 1977. С. 89 - 108.
54 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

кругах, именно поэтому, грамотность, но мнению северян, со­

вершенно не нуж на была женщинам», - пишет о ж ителях Б е­
резова и Сургута историк Н.А.М иненко.1Аналогично один из
современников в конце 1850-х гг. оценивал мотивы, которыми
руководствовались ж ители великоросских городов, отдавая в
школу сыновей: «...потому что неграмотному м альчику ника­
ких порядочных занятий в ж изни отыскать нельзя».2
Неотъемлемой составляющей ментальности купечества и
мещанства первой половины XIX в. был утилитаризм. Польза
была главным мотивом всех деяний и поступков. Если же прак­
тическая выгода не была очевидна, интерес к знаниям вызывал у
значительной части горожан по меньшей мере недоумение. Арза­
масский художник А.В. Ступин, отправляясь в 1800 г. для обуче­
ния живописи в Петербург, вынужден был скрывать цель своего
отъезда, «ибо по тогдашнему времени все почли бы меня ветре­
ным и предприятие пустой затейливостью, особливо потому, что
имел жену, подряды и учеников», - писал он в своих мемуарах.3
«Федор! ты все ребячишься! на что тебе это нужно знать и какая
тебе от этого польза?», - часто слышал от окружающих другой
любознательный молодой человек, родившийся в купеческой се­
мье, Федор Семенов.4 Спустя полвека этот же вопрос, заданный
хозяином - уважаемым тюменским купцом, - не раз услышит
и Н.М.Чукмалдин.5 Арзамас, Курск, Тюмень... География меня­
лась, шло время, но увлечение наукой, тяга к знанию, которое
не способно принести осязаемой пользы, вызывает удивление
не только в купеческой среде провинциальных русских городов.
Такое же отношение к наукам наблюдалось и среди московско­
го купечества. Так, И.II. Вишняков, рассказывая о негативном
отношении большинства московских купцов середины XIX в. к
науке и высшему образованию, приводит характерный эпизод.

1 Мипепко Н А. Северо-Западная Сибирь в XVIII - первой половине XIX в.

Новосибирск, 1975. С. 124.
2 Флорикс В. Несколько слов о приходских училищах и учителях. / / Журнал
для воспитания. 1859. Т. 5. С. 192.
3 Собственноручные записки о жизни академика А.В. Ступина / / Щукинский
сборник. Вып. 3. М., 1904. С. 382.
4 Семенов Ф А. Автобиография. 11г., 1920. С. 1.
5 Чукмалдип Н.М. Записки о моей жизни. М., 1902. С. 93
Глава первая. Культурная среда русского города 55

Один из старых купцов, «человек, бесспорно, умный и с большой

инициативой», узнав, что он слушает лекции по астрономии,
иронически спросил: «И на что это тебе нужно?» 1
Со временем в пользу школьного образования заработал
и фактор семейной традиции. Когда у горожан, обучавш их­
ся в учебных заведениях, дети достигали школьного возрас­
та, у них не было предубеждений против школ. Они охотно
отдавали сыновей в училищ а, а некоторые - и в гимназии.
Те из образованных горожан, которым позволяли средства,
ж ертвовали деньги на развитие просвещ ения. Так, в 1851 г.
в тобольской гим назии 3 пансионера обучались на средства
трех благотворителей,2 один из которых, уволенный от служ ­
бы действительны й статский советник Г.Л. Ж илин, 26 апреля
1846 г., объясняя мотивы своего пожертвования 3000 р. сереб­
ром для содержания пансионера при тобольской гимназии,
писал в прошении на высочайшее имя: «В это училищ е при
самом его откры тии в 1788 году помещен я был для обучения
наукам. Ныне почти чрез 60 лет, сохраняя неизменно в пам я­
ти благодарность мою к сему заведению и ж елая ее увекове­
чить...»34Д ля Ж илина, сибиряка, жившего в то время в П етер­
бурге, в собственном доме, человека семейного, это решение
было глубоко и в деталях продуманным. Он выдвинул четкие
требования, предъявляем ы е к кандидату на получении сти­
пендии его имени, очертил круг долж ностных лиц (директор
гимназии, губернский прокурор, губернский почтмейстер,
градской глава, уездный судья), которые должны были из­
бирать кандидата, оставил за собой право его утверждения,
а после смерти ж ертвователя этим правом наделялись члены
избирательного совета. Предусмотрел он и возможность вы­
бора стипендиата из нескольких кандидатов - путем ж ребия
с последующим утверждением департаментом народного про­
свещения, «без участия в том губернского н ачальства»/
Особое значение благотворительность горожан на нуж ­
ды просвещ ения им ела для учреж дения и ф уикционирова-
1 Вишняков Н.П. Сведения о купеческом роде Вишняковых. Ч. 2. М., 1913. С. 94.
^ РГИА. Ф. 1265. On. 1. Д. 15. Л. 60.
3 РГИА. Ф. 733. Он. 83. Д. 323. Л. 1.
4 Там же. Л. 1 - 1 об.
56 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

мия женских учебны х заведений, а такж е при организации

приходских училищ , которые не имели поддержки государс­
тва. Особенно сложной была ситуация в м алы х - безуездных
и заш татны х - городах. В рапорте воскресенской городс­
кой думы граж данском у губернатору М осковской губернии
(1856 г.) она была обрисована следую щ им образом: «до 1848
года в заш татном городе Воскресенске не сущ ествовало ни­
какого училищ а д л я обучения детей ж ителей оного, и ни­
каких средств к тому не предвиделось. Дети ж ителей были
лиш ены этого д л я них благодеяния, отцы скорбели душой».
Положение изменилось благодаря тому, что в 1848 г. 3-й ги л ь­
дии московский купец И.Д. Ч и ки н на свои средства устроил
приходское училищ е на 70 человек д л я детей обоего пола. Он
купил «приличны й дл я сего дом», содержал учителя, законо­
учителя, прислугу, снабж ал учеников одеждой и учебными
пособиями. Его расходы на училищ е с 1848 по 1858 г. соста­
вили И тыс. руб. серебром.1
Престиж школьного образования рос не только среди состо­
ятельной части жителей, но и в среде небогатых горожан. Напри­
мер, дневник осташковского мещанина И.А. Нечкина (1850 г.)
позволяет судить о спектре проблем, волновавших его в свя­
зи с обучением сына. Отметим, что отец относился к обучению
сына весьма ответственно и не забывал поздравить с именинами
школьных учителей и смотрителя городских училищ. Его позд­
равления сопровождались денежными подарками: учителям но 1
руб. серебром, а смотрителю - 3 руб. серебром2 Эти поздравления
были не только данью этикету. Они обязательно сопровождались
обстоятельными беседами об успеваемости Нечкина-младшего.
О том, какое значение придавал Нечкин школьному образова­
нию, свидетельствует в частности тот факт, что он договорился
со смотрителем училища, чтобы последний занимался с его ре­
бенком и в каникулярное время. При этом следует отметить, что
мальчик и без того хорошо усваивал школьную программу. Отец
действительно близко к сердцу принимал школьные проблемы
сына, а нехватку учебных пособий Иван Андреевич Нечкин од-

1 ЦИАМ .Ф . 17. Он. 97. Д. 205. Л. 2 - 2 об., 11 об., 13.

2 ГАТвО. Ф. ЮЗ. Ом. 1. Д. 2628. Л. 33, 49, 49 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 57

пажды ощутил на себе, переписывая ночыо для сына условия

математических задач. За «шалости» в школе отец иногда порол
11-летнего мальчика. Но в целом он был доволен его школьны­
ми успехами и гордился ими: но итогам учебного года сын Иван
был переведен в старший класс вторым по успеваемости. Успе­
ваемостью мальчика интересовался и хозяин фирмы, где Нечкин
трудился приказчиком.
Под влиянием выш еперечисленны х ф акторов (от поли­
тики правительства до семейных традиций) в сознании горо­
жан постепенно происходил перелом: ценность образования
становилась уже очевидной истиной. Но это вовсе не означа­
ет, что у горожан сформ ировалось такое же представление о
ценности образования, которое характерно д л я современно­
го общества. «Сын купца или мещ анина, отданный в уч и ли ­
ще, если успел изучить первые четыре действия арифметики,
то отец отнюдь более уже не оставляет его в училищ е, говоря
так: «С нас и этого довольно», - писал современник в 1849 г.
об отношении к образованию ж ителей Торжка.1
Горожанин первой половины XIX в. жил в доиндустри-
альном обществе, в котором еще только формировалась соци­
альная потребность во всеобщем начальном образовании. Это
необходимое условие успешного развития страны встречало
активное противодействие крепостников, стремившихся за­
консервировать сложившуюся сословную структуру обще­
ства. Ближе к концу царствования Александра I наметился от­
ход от принципов бесплатного и бессословного образования,
заложенных школьной реформой 1804 г. В 1819 г. была введена
плата за обучение в гимназиях. В сентябре 1824 г. новый ми­
нистр народного просвещения А.С. Ш ишков в программной
речи зарекомендовал себя как ярый противник Просвеще­
ния, да, пожалуй, и образования. Он, в частности, заявил, что
«науки полезны только тогда, когда как соль, употребляются
и преподаются в меру, смотря по состоянию людей... Обучать
грамоте весь народ, или несоразмерное числу оного количест­
во людей, принесло бы более вреда, нежели пользы».2
1 АРГО. Р. 41. Он. 1. I I 30. Л. 4 об.
2 Записки, издаваемые от Департамента народного просвещения. Кн. 1. СПб.,
1825. С. 49.
58 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

Тенденции последних лет правления А лександра I в об­

ласти народного образования были подхвачены в царствова­
ние Н иколая I. При этом наведение «порядка» в ведомстве
М инистерства народного просвещ ения началось с введения
новой формы в гим назиях. 6 сентября 1826 г. император ут­
вердил два образца формы: одну - для гимназистов из дворян,
а другую - для прочих.1 В дальнейш ем приним ались более
серьезные меры д л я организации народного образования по
сословному принципу. Н аиболее важ ную роль в этом сыгра­
ла реформа 1828 г., которая, разруш ив единство системы на­
родного просвещ ения, предназначила приходские училищ а
для детей «низш их сословий», уездные - д л я детей чиновни­
ков и купцов, гим назии - д л я детей «благородного сословия».
Однако на практике соблю сти в чистоте сословность ш колы
было невозможно. Поэтому в 1840 г. другой «просветитель»,
С.С. Уваров, вы разил свою обеспокоенность возрастаю щ им
повсюду стремлением к образованию , что могло «поколебать
некоторым образом порядок граж данских сословий». Спустя
пять лет, уже но инициативе самого императора, был затруд­
нен доступ в гим назии «разночинцам»: повышена плата за
обучение, и запрещ ено приним ать в гим назии детей купцов
и мещан без увольнительны х свидетельств. Однако д л я Си­
бири было сделано исклю чение.2 П равительство учло ма­
лочисленность дворянства в регионе и, дабы не создавать
препятствий в наполнении учебных заведений, оставило
свободным д л я детей граж дан доступ в гимназии. В против­
ном случае власти столкнулись бы с проблемой пополнения
присутственны х мест молодыми чиновниками, а проблема
эта была в регионе довольно острой.
Разумеется, не все люди, трудивш иеся на ниве народно­
го просвещ ения, разделяли взгляды Ш иш кова и Уварова.
Однако их возмож ности были весьма и весьма ограничены.
П оказательная в этом отнош ении история происходила вок­
руг создания уездного училищ а в Весьегонске Тверской гу­
бернии в начале 1840-х гг. 12 ап реля 1841 г. директор училищ

Ачвшиицев И. История гимназического образования... С. 145.

Алегиипцев И. Указ. Соч. С. 143 - 144.
Глава первая. Культурная среда русского города 59

Тверской губернии обратился к весьегонскому градскому

обществу с вопросом: может ли оно вы строить здание уезд­
ного училищ а по установленному плану? Общество опера­
тивно, 25 апреля, рассмотрело этот вопрос и сообщило, что
дом д л я училищ а вы строить не может, так как после пожара
1839 г. перед городом стоит задача восстановления гостино­
го и мытного дворов. Вместе с тем, оно вы разило готовность
пожертвовать из городских доходов ты сячу рублей серебром
на «первоначальное обзаведение» училищ а, «а как обществу
градскому весьма желательно, чтоб в городе Весьегонске
было открыто в скором времени уездное училищ е, то до вы-
стройки от казны дома общество ж елает н анять удобный дом
из сумм градского дохода».1 Этот приговор подписали 7 куп­
цов и 23 мещанина, а за 10 неграмотных мещан подписался
мещ анин Н икита Б алдин.
Законное желание родителей позаботиться о получении
их детьми приличного образования встретило сопротивле­
ние бюрократии. Так, губернатор иронично поинтересовался
у директора училищ , следует ли, по его мнению, тратить эти
деньги и на что именно? У язвленный таким тоном, директор
народных училищ ответил А.П. Бакунину, что инициатива
учреж дения в городе уездного училищ а принадлеж ит не ему,
а самим горожанам, которые обратились с такой просьбой не­
посредственно к попечителю М осковского уездного округа,
по поручению которого он и направил в думу соответствую ­
щ ий запрос. Тогда губернатор уведомил горожан, что может
поддержать их ходатайство об откры тии училищ а при усло­
вии, что они вы строят дом для училищ а или согласятся выде­
л ять сумму, достаточную для найма приличного помещения.
21 сентября 1841 г. граж дане Весьегонска, вы слуш ав условия
губернатора, п риняли новое постановление. В нем отмеча­
лось, что город их учреж ден в 1776 г. из села и ж ители города
до сих пор заним аю тся преимущ ественно хлебопаш еством и
черной работой на судах. По мнению граж дан, причина этого
в том, что нет уездного училищ а: «от сего сдешнее юношест­
во, не получая надлежащ его просвещ ения, не имеют и спосо-

1 ГАТвО. Ф. 466. Оп. 1.Д. 11307. Л. 3 - 4 .

60 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

бов приготовить себя к лучш им и выгоднейш им занятиям , к

прохождению как общ ественных, так и частных должностей
с большею пользою, а престарелы е начальники семейств не
имеют того утеш ения и той пользы, кои бы могли произойти
д л я них от достаточного обучения детей их...» Поэтому, «силь­
но желая, чтобы всеобщее государственное просвещение об­
ратилось и на наше юношество», они просили градскую думу
подать ходатайство начальнику губернии «об учреж дении
уездного училищ а в городе Весьегонске на счет казны »1.
Просвещенные современники нередко упрекали купцов и
мещан за непонимание значения образования и за нежелание
тратить свои средства на школьное дело. Едва ли подобные
упреки вполне справедливы. Граждане, вкладывая средства в
образование детей, имели реальный выбор между частным обу­
чением и казенной школой. Хотя они напрямую почти никогда
не заявляли о своих претензиях к государству, но, отказываясь
от строительства домов для уездных училищ и предлагая госу­
дарству самому нести бремя расходов на образование горожан,
они фактически протестовали против несправедливой социаль­
ной политики царской власти. Действительно, почему купцы и
мещане, платя налоги, должны тратить свои средства еще и на
строительство уездных училищ, в то время как дети дворян и
чиновников могут обучаться в гимназиях и кадетских корпусах,
построенных за редким исключением за счет казны? Понима­
ние значения просвещения у провинциальных купцов и мещан,
несомненно, было, но имело место и серьезное недовольство
политикой государства в сфере народного образования. Харак­
терный факт: даже неграмотные мещане г. Весьегонска дозрели
к концу 1830-х гг. до осознания того, что приходское училище с
его элементарной программой не дает достаточных знаний, не­
обходимых для профессиональной адаптации молодежи и ус­
пешного развития торгово-промышленной жизни города.
Городские власти Весьегонска подыскали для училища
подходящий дом, владелица которого готова была продать его
в рассрочку. Но губернатор вновь отказал думе. Горожане не
сдавались и получили поддержку от попечителя Московского

Там же. Л. 12 об. - 13.

Глава первая. Культурная среда русского города 61

учебного округа, который в апреле 1843 г. вновь обратился к

Бакунину с предложением разрешить открыть училище и вновь
получил отказ.
Главная проблема, которая меш ала учреж дению уч и ли ­
ща - это вопрос о том, из каких источников будет ф инанси­
роваться строительство училищ ного дома. Граждане не были
готовы собрать для этой цели деньги но подписке, а хотели ку­
пить дом за счет средств из доходов города. Городских доходов
было вполне достаточно, но чиновники из Тверского губерн­
ского правления ссы лались на статью из Устава о городском
и сельском хозяйстве, по которой можно было отпускать на
содержание училищ только те суммы, «какие производимы
бы ли на сей предмет при непосредственном содержании го­
родами училищ до 1804 г.».1М ало того, что дум а была крайне
стеснена в выборе целей, на которые она могла тратить го­
родские деньги, но ситуация прим енительно к конкретны м
обстоятельствам была еще и абсурдна, так как в Весьегонске
первое училищ е - приходское - появилось только в 1810 г.
В этом контексте бю рократическая ссы лка на данны й закон
вы глядит прямым издевательством и над здравым смыслом,
и над граж данами.
Свящ енник Беллю стин, характеризуя отношение к обра­
зованию в уездных городах, писал в начале 1860-х, что ж ители
уездны х городов в отличие от крестьян без внешних побуж­
дений не строят ш кол.2 К этому выводу он приходит, ан али ­
зируя историю развития народного просвещ ения в К алязине
Т верской губернии. Во многом это утверж дение справедливо
в целом д л я русского города первой четверти - первой трети
XIX в. Но уже в 1840-х гг. отношение к ш кольному обучению
купцов и мещан начинает меняться, о чем свидетельствует и
борьба ж ителей другого уездного города Тверской губернии -
Весьегонска - за открытие в нем уездного училищ а. Не оста­
валась неизменной и государственная политика в школьном
вопросе. Если раньше действительно власти вы ступали дви­
гателем школьного дела, то в царствование Н иколая I они,

1 Там же. Л. 23 - 23 об.

2 Беллюстин И.С. Из материалов для истории народного образования. С. 2.
62 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

напротив, становятся тормозом распространения просвещ е­

ния в провинции.
В Западной Сибири, всю генерал-губернаторскую и гу­
бернскую администрацию которой по традиции обычно ос­
новательно критикую т в исторической литературе, препон
в деле распространения просвещ ения, подобных тверским,
власти горожанам не чинили. Однако и здесь местные власти
не всегда поддерж ивали образовательны е учреж дения, иног­
да они реш али за их счет проблемы, не имеющие никакого от­
ношения к народному просвещению. Вопию щий случай имел
место в Иш име в 1839 г., когда дом уездного училищ а отдали
под арестантов. Вероятно, на такой произвол чиновники не
реш ились бы, если бы в 1838 г. купец Н. Ч ерняковский не ус­
троил на свой счет приходское училищ е, купив д ля него дом.1
Вот тогда-то местным бюрократам и приш ла в голову мысль
разместить оба училищ а в одном здании, а освободивш ееся
помещение уездного училищ а превратить в тюрьму. Органы
городского сам оуправления нередко по много месяцев не пе­
редавали средстванасодерж ание у чебиы хзаведеиий. О тдель­
ные местные чиновники п роявл ял и крайнее самодурство по
отношению к школе и учителям . Так, каннский городничий
Степанов, вошедший в историю благодаря радуш ному при­
ему, оказанному им следовавш им на каторгу декабристам,
оскорблял учителя Рудакова, обещ ал посадить его на гаупт­
вахту и даже разлом ал частокол при уездном училищ е.2
Количественные характеристики развития в Западной
Сибири сети общ еобразовательны х школ вы глядят таким
образом: в 1801 г. в 1 главном и 6 м алы х народных училищ ах
обучалось 186 ш кольников, а в 1851 г. в ведении М инистерс­
тва народного просвещ ения в городах региона было уже 23
учебных заведения (2 гимназии, И уездных и 10 приходских
училищ ), в которых насчиты валось 1926 человек.3
Заметно вы росла за эти годы и сеть учебных заведений
духовного ведомства: в 1801 г. в единственной в Западной Си­
1 АРГО. Р. 61. Он. 1. Д. 6. Л. 20 - 20 об.
^ ГЛТО. Ф. 3. Он. 10. Д. 288. Л. 2 - 3.
3 Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 2. С. 276; РГИЛ.Ф. 1265. Он. 13. Д. 16.
Л. 102.
Глава первая. Культурная среда русского города 63

бири семинарии обучалось 170 учеников, а в 1851 г. в Тоболь­

ской семинарии и в духовных училищ ах получали подготов­
ку уже 854 бурсака.1
Свой вклад в распространение образования среди си­
бирского населения вносили и ш колы горного ведомства. В
конце X V III в. в 6 горнозаводских ш колах А лтая обучалось
около 800 человек, в 1845 г. в 14 ш колах было уже 1804 уча­
щихся. Затем казна из ф инансовых соображ ений сократила
количество обучаемых до 1375 в 1849 г. Но в дальнейш ем чис­
ленность учащ ихся несколько выросла, и в 1859 г. в 16 алтай ­
ских горных учебных заведениях обучалось 1560 учеников.2
Н апротив, вклад военно-учебных заведений в народ­
ное образование но сравнению с X V III в.3 в первой половине
X V III в. заметно сократился. Хотя в первой четверти XIX в.
он был весьма ощутим. В 1798 г. все гарнизонные школы
были преобразованы в военно-сиротские отделения. В 1820 г.
в Западной Сибири образование и военную подготовку в
них получали 5969 человек. В 1827 г. все военно-сиротс­
кие отделения в Сибири были преобразованы в батальоны,
полубатальоны и роты военных кантонистов, а их ш татная
численность в регионе была сокращ ена до 2750 человек.4 Эта
тенденция действовала и в дальнейш ем, хотя в 1835 г. в раз­
личны х западносибирских учебных заведениях военного ми­
нистерства обучалось 3238 будущих воинов, но весь прирост
был достигнут за счет полковых и эскадронны х школ Сибир­
ского линейного казачьего войска,5 которые почти все дисло­
цировались вне городов. Таким образом, без учета казачьих

РГИА. Ф. 796. Оп. 82. 1801 г. Д. 912. Л. 29; Ф. 1265. Оп. 13. Д. 16. Л. 102 - 102 об.
Алтай: Историко-статистический сборник. Томск, 1890. С. 279 - 280; Кар­
пенко ЗТ . Горная и металлургическая промышленность в Западной Сибири в
1700 - 1860 гг. Новосибирск, 1963. С. 90.
О вкладе военного ведомства в распространение просвещения в XVIII в. см.:
Копылов А Л . Очерки культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1974. Столе­
тие военного министерства. 1802 - 1902. СПб., 1902. Т. 4. Ч. 1. Кн. 1. Отд. 2.
С. 70 - 72; Т. 4. Ч. 2. Кп. 1. Отд. 2. С. 246 - 247.
Столетие военного министерства. 1802 - 1902. СПб., 1902. Т. 4. Ч. 1. Кн. 1.
Отд. 2. С. 70 - 72; Т. 4. Ч. 2. Кн. 1. Отд. 2. С. 246 - 247.
Таблицы учебных заведений всех ведомств Российской империи. СПб., 1838.
С. 44 - 45.
64 Л. К уп риян ов. Городская культура русской провинции

школ, наблю далась иная ситуация: в 1851 г. в 3 кантонист­

ских заведениях и кадетском корпусе в Омске насчиты ва­
лось лиш ь 1734 воспитанника.1
В середине XIX в. число учеников по отношению к общей
численности мужского населения в городах Западной Сиби­
ри вы глядит следующим образом: Березов и Курган 1:9, Омск
1:10, Томск 1:13, Ялуторовск 1:14, Туринск 1:15, Тюмень 1:17,
Барнаул 1:20, Тобольск и Кузнецк 1:21, Иш им 1:23, Тара и Ка-
инск 1:26.2 Подобные данные, впрочем, говорят не только об
успехах школьного дела в конкретном городе, но и о значении
того или иного города в распространении грамотности среди
населения уезда, а иногда и целого края. Среди учащ ихся было
немало иногородних, крестьян, казаков. Омск, например,
оказался среди лидеров в сфере образования благодаря ка­
детскому корпусу, в котором больш инство воспитанников со­
ставляли дети представителей казацкой верхушки, офицеров
и чиновников со всей Западной Сибири. Вместе с тем, в Омске
был и огромный военный гарнизон. Таким образом, без учета
числа воспитанников кадетского корпуса, готовившего кадры
для армии, отношение количества учащ ихся к общему числу
горожан мужского пола было бы существенно искажено. При
расчете исключены из числа учащ ихся данные об обучаемых
в учебных заведениях духовного ведомства - из-за того, что
больш инство учащ ихся духовного училищ а и тобольской се­
минарии были иногородними. Окончив обучение, они разъ­
езж ались по всей Западной Сибири. Приведенные данные о
соотношении учащ ихся и всего мужского населения доволь­
но слабо отражаю т общую картину грамотности мужского
населения. Проиллюстрирую это утверждение путем сопос­
тавления двух однотипных приговоров «градских обществ»
одного из «лидеров» в школьном образовании - Кургана (уез­
дное училищ е открыто в 1817 г., приходское - в 1844 г.) и я в ­
ного «аутсайдера» в этой сфере - Бийска (до конца 1850-х гг.
учебных заведений нет вообще) об открытии школ. Если су-

1 РГИЛ. Ф.1265. Он. 13. Д.16. Л. 102.

2 Рассчитано по: Статистические таблицы о состоянии городов Российской им­
перии. СПб., 1840. С. 48 -5 1 . Данные по Березову на январь 1838 г. почерпну­
ты у Н.А.Абрамова (РО РГБ. Ф.1000. Он. 2. Д. 2. Л. 20).
Глава первая. Культурная среда русского города 65

дить по общественным приговорам 1859 г., грамотных оказа­

лось: в Кургане среди купцов 70,5% и мещан 60,7%, в Бийске,
соответственно, 54,5% и 51,6%/ Этот разры в между Курганом
и Бийском оказался меньше, чем можно было ожидать, исходя
из истории развития школьного дела в этих городах.
Разумеется, автограф под общ ественным приговором
дает мало сведений об уровне грамотности человека. Но все
же наличие собственноручных подписей под деловыми доку­
ментами позволяет говорить хотя бы о самой элементарной
грамотности. Поэтому можно констатировать, что домашнее
обучение во многих уездных городах в течение всего рассмат­
риваемого периода продолжало играть важную роль в получе­
нии горожанами элементарных навыков грамотности. Даже в
самом крупном и наиболее экономически развитом уездном
городе - Тюмени - на рубеже 40 - 50-х гг. XIX в. соотношение
«малолеток», обучавш ихся в школе и частным образом, было
примерно 3:4, то есть около 300 человек обучалось в учили­
щах и приблизительно 400 (по оценке тюменского мещанина
Ф .В.Бузолина) у частных учителей.2 Сложивш ую ся в Тюмени
ситуацию в школьном деле есть соблазн объяснить наличием
среди горожан многочисленных старообрядцев. Однако если
сравнить оф ициальны е данные о численности старообрядцев
(хотя бы и заниженные духовными и светскими властями) с
количеством обучаемых вне школ, то такую интерпретацию
можно принять только с учетом вл и ян и я старообрядцев на
прихожан оф ициальной церкви в культурной сфере.
Даже в губернских городах внешкольное обучение было
заметным явлением на протяжении всего дореформенного пе­
риода. Так, в 1858 г. в Томске смотритель училищ обнаружил
12 частных школ, в каждой из которых училось от 7 до 35 маль­
чиков - всего 172 человека. Учителя (1 отставной учитель,
4 чиновника, 2 унтер-офицера и 5 поселенцев) обучали чтению и
письму, а некоторые - арифметике и началам грамматики. Опла­
та труда учителей («мастеров») осуществлялась по соглашению
последних с родителями детей. Например, отставной учитель

1 ГАТО. Ф. 125. Он. 1. Д. 42. Л. 3 - 4; Д. 46. Л. 24 - 25.

2 АРГО. Р .61.Д . 33. Л. 5.
66 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

кантонистов Харламов, который проводил занятия в публичной

библиотеке, будучи ее сторожем, брал с учеников съестными
припасами и не менее одного рубля в месяц деньгами.1
Ш татный смотритель томских училищ объяснял ш и­
рокое распространение частных школ в городе двум я глав­
ными причинами: отдаленностью приходских училищ от
густонаселенных районов города и ... бесплатны м обучени­
ем в них. Данное обстоятельство вы зы вало настороженное
отношение к оф ициальной ш коле в силу убеж дения, что де­
шевое - значит негодное.2 М ожно назвать еще одну причину
популярности в Томске частных ш кол - поддерж ка местных
властей. Когда в 1834 г. директор училищ Томской губернии
попытался закры ть частные учебные заведения, ссы лаясь на
указ Сената от 28.X I.1833 г., то встретил реш ительны й отпор
со стороны губернатора, который, руководствуясь местными
обстоятельствам и, обязал его способствовать открытию част­
ных школ, особенно женских.3
Исследовательница истории женского образования Л.Б. Хо­
рошилова, вероятно, имея в виду упомянутый указ Сената,
пишет, что с 1833 г. частные пансионы более не открывались.4
Возможно, в столицах этого запрета какое-то время и придер­
живались, но в провинции даже губернаторы, как показывает
отзыв томского губернатора, не только могли игнорировать
этот указ, но и требовать от училищного начальства содействия
в открытии частных пансионов. Чиновники Министерства на­
родного просвещения не проявляли рвения, чтобы выполнить
это указание начальства, но они не смогли и административны­
ми методами уничтожить своих конкурентов, на стороне кото­
рых в городе была многолетняя традиция.
В Тобольске п рактика внеш кольного обучения не была
столь распространенной, как в Томске, из-за н аличия в го­
роде нескольких учебных заведений разны х ведомств еще в
последней четверти X V III в. Благодаря склады вавш ейся тра­
1 Памятная книжка Томской губернии на 1885 год. Томск, 1885. С. 84 - 85.
2 Там же. С. 84 - 85.
3 11амятная книжка Томской губернии на 1884 год. Томск, 1884. С. 135.
4 Хорошилова Л.Б. Женское образование и воспитание / / Очерки русской куль­
туры XIX века. Т. 3. С. 335.
Глава первая. Культурная среда русского города 67

диции образования в государственных заведениях, а такж е с

помощью административны х запретов казенны м педагогам
удалось реш ительно потеснить частных учителей. В Тоболь­
ске внешкольное обучение мальчиков не играло такой роли,
как в Томске, оно не столько конкурировало с государствен­
ной школой, сколько дополняло ее. В частности, заметное
распространение получило репетиторство, которое пресле­
довало цель «подтянуть» учащ ихся по трудным предметам
или подготовить их к поступлению в учебные заведения бо­
лее высокой ступени.
Неизмеримо большее значение, чем д л я мальчиков, им е­
ло домашнее обучение д л я девочек. Его роль в обучении
грамотности девиц в западносибирских городах в первой
половине XIX в. была такой же, как и в селах: оно было вне
конкуренции, ему не было почти никакой альтернативы. Так,
во второй четверти XIX в. (в первой четверти дело обстояло
еще хуже) в сибирских учебных заведениях насчиты валось
не более 150 учениц.1
А налогичная ситуация с женским образованием была и в
провинциальны х городах Европейской России.2 А как обсто­
яло дело с женским образованием непосредственно в М ос­
ковской и Тверской губерниях? До 1837 г. в М осковской гу­
бернии обучение девочек оставалось предметом заботы лиш ь
их отцов и матерей. В 1837 г. был поднят вопрос о заведении
в губернии училищ д л я девиц. Оперативно эту проблему р е­
ш или в Коломне. Ш татный смотритель Коломенских училищ
Олсуфьев 14 августа 1837 г. рапортовал директору училищ
М осковской губернии М.А. Окулову, что 7 августа открыто
училищ е для девиц, «которых на первый раз собралось 9, за
учение коих родители сих девиц... внесли впредь за три м еся­
ца но 10 рублей ассигнациям и и но 5 руб. ас. единовременно на
учебные пособия». Он же сообщал, что почетный смотритель
г. Титов, «для споспеш ествования к скорейш ему умножению
учениц в сем заведении и для возбуж дения соревнования к
сему в прочих родителях, изъявил ж елание 9-го сего августа
1 Копылов Л.Н., Малышева М.П. Декабристы и просвещение... С. 96.
2 Эшюнтова Р.Г. Просвещение в России первой половины XIX века / / Вопро­
сы истории. 1986. С. 90.
68 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

в ознаменование радостного дня прибы тия государы ни им­

ператрицы в город Коломну, вносить в уплату гг. учителям
за уроки по 40 руб. ассигнациям и в год во весь трехм есячны й
курс за каж дую из 8-ми учениц: 4-х имею щих поступить из
обер-оф ицерских и канцелярских служ ителей, не имеющих
возможности платить положенной суммы, и 4-х из мещ анско­
го сословия, перешедших в сие из купеческого по каким-либо
несчастным случаям ».1
1 ноября 1839 г. была торж ественно откры та ж енская
ш кола при серпуховском уездном училищ е. В нее поступи­
ло 16 девочек. С оциальны й состав ш кольниц был достаточно
элитарен д л я уездного города: купеческих девочек 9, обер-
оф ицерских 4, дворянских 2, духовны х 1. В пользу нового
учебного заведения 8 купцов и 4 чиновника пож ертвовали
460 руб. ассигнациям и.2 «П лата за обучение девиц взим ается
различна, смотря но состоянию родителей их и добровольно­
му, по убеждению моему, сих последних обязательству, собс­
твенно на тот предмет, чтоб и недостаточным родителям дать
способ на щет других обучать детей своих, ... а вместе и д л я
поддерж ания самого заведения, не имеющего на содержание
свое ни откуда постоянны х доходов», - доносил 31 декабря
1839 г. директору училищ М осковской губернии ш татный
смотритель Туровин.3 Из имеющейся в деле ведомости вид­
но, что, действительно, размер платы, вносимой родителями,
сущ ественно различался. Безденежно обучалась лиш ь одна
обер-оф ицерская дочь. Другие отцы обер-офицеры вносили
по 4 0 -6 0 руб., за дочь духовного лица Е. Лебедеву 40 р., за
купчих и дворянок платили по 60 или 120 рублей.
Подобным образом, когда девичья ш кола устраивалась в
помещении уездного училищ а, было организовано обучение
девочек в Верее. Там женское училищ е было открыто в ян ва­
ре 1841 г.4 Учреждение училищ а стало возможным благодаря
решению помещицы Екатерины Петровны Толстой, которая
соглашалась ежегодно жертвовать 300 р. серебром на женскую
1 ЦИАМ. Ф. 156. On. 1. Д. 1376. Л. 1 - 1 об.
2 ЦИАМ. Ф. 156. Он. 1. Д. 1470. Л. 8 - 8 об., 12,16.
3 Там же. Л. 15.
< ЦИАМ. Ф. 156. On. 1. Д. 1611. Л. 17.
Глава первая. Культурная среда русского города 69

школу. Ее пожертвование трудно переоценить, так как из 24

учениц 19 обучались на ее ср е д с тв а .1
28 ян варя 1841 г. открылось женское училищ е и в М ож ай­
ске. Решающую роль в учреж дении училищ а сы грал мест­
ный ш татный смотритель Евграф Ж арков. Не добивш ись
поддерж ки от думы и граждан, он обратился за содействием
к действительной статской советнице Анне Васильевне Ка­
мыниной, «которая на этот предмет приносит в дар училищ у
ежегодную квартиру д ля помещ ения его; такж е всю мебель
д л я класса и другие принадлеж ности, необходимые д л я ру­
кодельных занятий». П риняв на себя обязанности «главной
попечительницы», она пригласила и других помещиков при­
н ять участие в судьбе женского образования.2 По проекту ус­
тава училищ а, разработанному Ж арковым, плата за обучение
была невысокой - 2 руб. серебром в год, а бедные ученицы
долж ны были обучаться бесплатно. Хотя финансовые усло­
вия учебы были необременительны, но желаю щ их первона­
чально набралось всего 12 человек.3
Во всех учреж денны х в 1837 - 1841 гг. женских ш колах в
Коломне, Серпухове, Верее и М ожайске количество учениц
первоначально было крайне незначительно. В тех ж енских
училищ ах, социальны й состав которых удалось вы яснить,
преобладали дочери купцов, чиновников и дворян. М алое
число мещанок в эти годы объясняется не только высокой
платой за обучение, что было характерно д л я Серпухова, но
и тем, что идея женского ш кольного образования с трудом
пробивала себе дорогу в сознании граж дан. С казы вался, не­
сомненно, и м атериальны й фактор. О ткры тие женских школ
было сопряжено д л я горожан с сущ ественными затратам и
на их обустройство. Чтобы стим улировать процесс создания
женских училищ в тех городах, где был опыт обучения де­
вочек в заведениях М инистерства просвещ ения, чиновники
прибегали и к мерам принуж дения. Так, в 1841 г. последова­
ло запрещ ение обучать в Клинском уездном училищ е девиц

1 ЦИАМ. Ф. 156. Он. 1. Д. 1492. Л. 2,12.

2 ЦИАМ. Ф. 156. Он. 1. Д. 1494. Л. 3, 5 об., 9.
3 Там же. Л. 9.
70 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

вместе с м альчикам и.1Это была не только ведомственная бю­

рократическая мера, призванная способствовать разгрузке
м уж ских училищ , она преследовала и другую - гендерную
цель: создать систему раздельного обучения подрастающего
поколения. Поэтому организация ж енских ш кол при мужс­
ких училищ ах в глазах педагогов и родителей вы глядела не­
сомненным паллиативом , с которым приходилось м ириться.
В дальнейш ем родители будут реш ительно вы ступать против
подобного устройства женских училищ . В той же Коломне,
как писал в сентябре 1844 г. попечитель М осковского учебно­
го округа директору училищ М осковской губернии, общество
не ж елает дальнейш его пребы вания женской ш колы в одном
здании с уездным училищ ем. При личной встрече городской
голова заяви л ему о готовности горож ан к пож ертвованиям
на устройство отдельного помещ ения и ж елании нанять дом
д л я женского училищ а.2
В конце 1830-х гг. возникает традиция, ставш ая в дальней­
шем характерной для многих уездных городов. М естные педа­
гоги берутся преподавать в создаваемых женских школах на
первых порах безвозмездно. Обычно оплачивался лиш ь труд
надзирательницы, прислуги и законоучителя. Но в Коломне
свящ енник Порфирий Некрасов, законоучитель коломенско­
го уездного училищ а, отказался от части полагаю щегося ему
ж алования и 8 октября 1837 г. «изъявил согласие определить
на свой счет двух бедных девиц во вновь открытый... женский
класс, предоставя вычитать по 40 руб. асе. в год за каждую, в
продолжение 3-х летнего курса, и единовременно по 5 руб., из
получаемого им от училищ а жалованья...»3
Увы, подобное самопожертвование не способно было ре-
ш итьфинансовы епроблемы ж енскихш кол.У ж ев 1843- 1844гг.
эти заведения сталкиваю тся с серьезными проблемами. При­
чина - нехватка средств из-за отсутствия государственной или
городской поддержки. В феврале 1843 г. смотритель можайс­
ких училищ доносил начальству, что попечительница женской
школы от этого звания отказалась и перестала поддерживать
1 Ц ИАМ .Ф . 156. Он. 1.Д. 1531.
2 ЦИАМ. Ф. 156. On. 1. Д. 1611. Л. 1 - 3.
3 ЦИАМ. Ф. 156. On. 1. Д. 1376. Л. 3.
Глава первая. Культурная среда русского города 71

школу. Его попытки найти с помощью уездного предводителя

дворянства новую попечительницу остались безуспешны, и в
декабре 1844 г. он сообщал, что училищ е задолж ало за два года
деньги надзирательнице и из-за отсутствия средств должно
быть закрыто. К этому моменту в школе осталось всего 6 уче­
ниц.1 Аналогичные проблемы были и в Верее: из-за невзноса
средств в 1844 - 1845 гг. попечительницею, подполковницею
Е.П. Толстой, училищ е должно быть закрыто, - уведомлял на­
чальство тамош ний смотритель училищ .2
Ч иновники М инистерства просвещ ения пы тались пе­
релом ить ситуацию: подвигнуть через местную губернскую
власть городские общ ества к пож ертвованиям на нужды жен­
ского образования, а такж е ввести обязательную плату за
обучение. И оба эти направления в целом потерпели неудачу.
Ч астичны й успех был достигнут только в Коломне и Серпу­
хове, граж дане которых в 1845 г. согласились ежегодно отпус­
кать на женские учебные заведения соответственно 600 и 400
рублей серебром ежегодно.3 Однако граж данский губернатор
посчитал устройство отдельного женского училищ а в Сер­
пухове менее актуальной задачей, чем строительство новой
городской больницы, и запретил всякие расходы городской
думы на женское образование. А М инистерство внутренних
дел летом 1846 г. налож ило запрет на решение коломенской
думы о ежегодном выделении средств на содержание женс­
кого училищ а.4
При такой «поддержке» властей успехи женских ш кол
бы ли весьма скромны. Так, в М осковской губернии в 1854 г. в
уездны х городах девочек обучали лиш ь в Коломне (70 чело­
век), в К лину (12 человек), в Звенигороде (17 человек), в Рузе
и Воскресенском посаде.5 В последних в 1854/1855 учебном
году учились 27 и 21 ш кольниц соответственно.6 Еще меньше
IЦ4ЛМ. Ф. 156. On. 1. Д. 1611. Л. 7 - 7 об.
Там же. Л. 17.
Там же. Л. 25 - 26.
Там же. Л. 30 об. - 31,49 - 49 об.
ЦИАМ. Ф. 199. Он. 2. Д. 10. Л. 76 об., 148 об., 178, 235 об.; Ф. 17.0п. 97. Д. 205.
Л. 2.
6 ЦИАМ. Ф. 156. Оп. 1.Д. 1941. Л. 1,26.
72 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

учениц в том же году посещало женское училищ е г. С ерпу­

хова - 15 девочек в возрасте от 7 до 13 лет. Хотя численность
населения Серпухова значительно превы ш ала количество
горожан в Рузе или Воскресенском посаде, но из-за довольно
высокой платы многим родителям оно было не по карману.
Поэтому в социальном отношении все ученицы серпуховской
женской ш колы принадлеж али к местной, преимущ ественно
купеческой, элите: 9 девочек купеческого звания, 4 почетные
граж данки, 1 дворянка, 1 обер-оф ицерская дочь. Причем дво­
рянка обучалась «безденежно по бедности», а с остальны х в
зависимости от достатка родителей брали в год за учебу по 17 р.
14 коп. или по 34 р. 28 1/ 2 коп.1 В К лину в это врем я плата за
обучение девочек в частной школе дочери чиновника 14-го
класса Вассы Алексеевны П ряхиной была меньше: от 25 до 30
коп. серебром ежемесячно. Однако учащ ихся было немного -
14 человек, распределивш ихся почти поровну на 3 социаль­
ные группы (дочери купцов, мещан и ям щ иков).2 Расхож де­
ние в циф рах о числе учащ ихся в заведении П ряхиной, види­
мо, объясняется текучестью учениц.
Прирост числа учащ ихся девочек происходил крайне
медленными темпами, а в Серпухове его не было вообще. Там
в 1855 г. было на 1 ученицу меньше, чем в 1839 г. при откры тии
школы. В Звенигороде в первой половине пятидесяты х годов
XIX в. произош ло даже сокращ ение числа учащ ихся девочек.
Так, в 1850 учебном году было 25 ш кольниц,3 а через 4 года
всего 17. К 1859 г., когда власти предприним али новую попыт­
ку создать сеть женских учебных заведений в М осковской гу­
бернии, эти ш колы устойчиво ф ункционировали всего в двух
уездных городах - Коломне и Волоколамске, а остальные ис­
пы ты вали серьезные, порой почти неразреш имые проблемы.
Однако идея учреж дения ж енских школ, м ягко говоря, не
встретила особого энтузиазм а у горожан. Впрочем, это было
характерно не только для жителей уездных городов М осков­
ской губернии, но и столичного города. М осковские купцы
и мещане не изъяви л и ж елания учредить женские училищ а.
1 ЦИАМ. Ф. 156. Оп. 1.Д. 1919. Л. 4.
ЦИАМ. Ф. 156. Оп. 1. Д. 1904. Л. 5 об. - 6.
3 ЦИАМ. Ф. 17. Он. 97. Д. 148. Л. 8 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 73

К ак говорилось в указе М осковского губернского правления

серпуховской городской думе, «главным образом потому, что
московские купцы и мещане предпочитают домашнее обра­
зование школьному, а частию потому, что в М оскве есть доста­
точное количество частных пансионов, мещанское училищ е
и ш колы благотворительного общества» (курсив мой - А.К.).1
Разум еется, из-за высокой стоимости обучения в пансионах
и особенно в связи с тем, что родители из уездных городов
не хотели отдавать дочерей в московские пансионы, чтобы не
отры вать их от семей, частные пансионы в М оскве не играли
ф актически никакой роли в деле образования женщ ин уезд­
ных городов М осковской губернии.
О тзы ваясь на предлож ение начальства об учреж дении
ж енских школ, примеру столицы последовали граж дане
Д м итрова, Бронниц, Звенигорода, Вереи и Павловского По­
сада, сославш ись на «недостаточное состояние жителей».
М ожайское и Рузское общества в своих приговорах вы сказа­
лись против п ри н яти я на себя расходов по созданию ж енских
школ, ходатайствуя об отнесении расходов на счет городских
доходов. И только в Серпухове, Клину, Богородске и Серги­
евом Посаде купцы и мещане «изъявили ж елание на учреж ­
дение женских школ» на счет добровольных «складок».2 Р е­
ально механизм ф инансирования ж енских школ имел более
слож ны й характер. В частности, в Серпухове в 1860 г. купцы
и мещане вы разили готовность ежегодно отпускать па нужды
уч илищ а д ля девиц 1335 руб. серебром. П очетный граж данин
купец 2-ой гильдии И ван Коншин согласился быть попечи­
телем и жертвовать на ш колу ежегодно но 400 р. серебром. А
вскоре другой благотворитель - почетный граж данин, 2-ой
гильдии купец И ван А лександров Сериков, изъявил ж елание
ежегодно вносить в училищ ную кассу но 300 руб. серебром.3
Рассмотрев вопрос об источниках ф инансирования, со­
вещ ание уездного предводителя дворянства Беклемиш ева,
городского головы Чернова и уездного см отрителя училищ
Волынского 2 сентября 1860 г. приняло решение освободить
1 ЦИАМ. Ф. 1036. On. 1. Д. 1469. Л. 1.
2 Там же. 71. 1 об.
3 ЦИЛМ. Ф. 156. On. 1. Д. 1919. Л. 6 - 7 об.
74 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

девиц «сословия граж дан г. Серпухова» от платы за обуче­

ние обязательны м предметам. С остальны х горожан и ино­
городних граж дан плата за обязательны е предметы была
установлена в размере 3 руб. серебром, в год. «За преподава­
ние же учения предметам необязательны м определить плату
с каж дой девицы по пятнадцати руб. в год». Благодаря бо­
лее прочному, чем раньше, финансовому положению учи­
лищ а размер платы за обучение был сущ ественно снижен,
что потенциально делало его более доступны м для девочек
из мещ анских и разночинских семей. И, действительно, ж е­
лаю щ их обучаться набралось 130 человек, из них, как сооб­
щ алось в корреспонденции «М осковских ведомостей», более
90 учениц, «которые вовсе не знали грамоты и главнейш их
молитв, не только твердо, но даже как-нибудь».1
В Западной Сибири неблагоприятную ситуацию с женским
образованием нс смогло переломить появление первых частных
пансионов для девочек. Эти пансионы не внесли сколько-ни­
будь ощутимого вклада в распространение образования среди
женщин из-за высокой стоимости обучения. Так, в пансионе
Н.Яковлевой в Томске, куда принимали и мальчиков, в 1844/45
учебном году плата за обучение составляла 120 руб. асе. В заве­
дении, открытом в 1849 г. Позоровским, пребывание в пансионе
обходилось родителям девочки в 300 руб. асе., а полупансион
стоил 150 руб. Отдельно взималась плата за обучение музыке -
60 руб.2 Таким образом, обучение в пансионе было непозволи­
тельной роскошью для средних слоев городского населения.
Такие деньги за обучение девочек были в состоянии уплатить
лишь лица из губернской верхушки да малочисленные куп­
цы первых двух гильдий. В этой связи возникновение первых
пансионов для девиц в Томске представляется вполне законо­
мерным. Именно здесь возникли подходящие условия: с одной
стороны, в нем как губернском городе было довольно многочис­
ленное образованное общество, а с другой стороны - имелись
нувориши, нажившиеся на «золотой лихорадке» и стремивши­
еся дать своим дочерям приличное «светское» образование.

Русский вестник. 1861. Х« 2. С. 27 - 28.

Памятная книжка Томской губернии на 1885 год. С. 29 - 30.
Глава первая. Культурная среда русского города 75

Такие пансионы рассматривались некоторыми родителями

в качестве средства подготовки мальчиков для поступления в
гимназию. Так поступил отец Н.М. Ядринцева - томский от­
купщик. «Пансион этот, несмотря на претензии и дорогую пла­
ту, представлял заведение не столько педагогическое, сколько
маленькую инквизицию», - писал в своих воспоминаниях вид­
ный деятель сибирского областничества. Он же утверждал, что
содержатель пансиона «мучил детей и изобретал самые утон­
ченные пытки для них и наказания. Бил линейкой по рукам,
розгами сек, таскал за волосы, ... детей держал по 12 часов на
коленях».1 Вероятно, в последнем утверждении присутствует
преувеличение, но общая атмосфера этого заведения и направ­
ленность обучения - все внимание французскому языку - глу­
боко запали в память мемуариста.
О бщ едоступные ш колы для девочек со второй половины
1840-х гг. начинаю т играть все больш ую роль в распростра­
нении женского образования в Западной Сибири. 1 ию ля
1846 г. в Я луторовске стараниям и декабриста И .Д .Я куш кина
откры лась ж енская школа. За 10 лет ее окончили 192 учени­
цы .2 Возможно, еще раньше, в 1844 г., по инициативе жены го­
родничего Бучинской, появилась ж енская ш кола в Кургане.
Этой даты придерж ивается автор книги о ш кольном деле в
Зауралье А.Л. М ихащ енко.3 По другим сведениям, ш кола в
Кургане откры лась в 1847 г. и просущ ествовала до 1854 г. В
1858 г. она возобновила свою работу при содействии ди ректо­
ра училищ Тобольской губернии - поэта П.П. Ершова.4 При
этом в самом губернском центре - Тобольске - долгое время
отсутствовала ш кола д ля девочек. Ни родителей, ни губерн­
ские власти эта проблема особенно не волновала. Л иш ь после
пож елания председателя совета женских учебных заведений
принца П.Е. Ольденбургского тобольское городское общ е­

Ядриицев Н.М. Детство. / / Литературное наследство Сибири. Т. 4. Новоси­

бирск, 1979. С. 259.
Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. XVIII - пер­
вая половина XIX в. М., 1973. С. 331 - 332.
Михащенко А Л . Указ. Соч. С. 10.
АРГО. Р. 61. Д. 25. Л. 9 - 9 об.; Ярославцев А.К. Петр Павлович Ершов. СПб.,
1872. С. 161.
76 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ство в 1851 г. пожертвовало 7500 руб. серебром на устройство

женского училищ а. В 1852 г. в Тобольске открылось низшее
отделение училищ а (для мещ анских девиц), а в 1854 г. и вы­
сшее отделение, предназначенное д л я дочерей дворян, чи­
новников и купцов. О ткры тие второго отделения стало воз­
можным благодаря крупны м дарениям тю менских купцов.
Не остались в стороне от обустройства школы и отдельные
тобольские купцы. Так, член совета школы, потомственны й
почетный граж данин И.Н. Пиленков, пож ертвовал дом д ля
училищ а и вы звался купить соседний дом д л я помещ ения
иногородних учениц. Ж ена губернатора, Анна М ихайловна
Арцимович, при организации ш колы такж е играла активную
роль. В январе 1858 г. в школе обучалось более 100 учениц.1
Хуже с устройством общедоступной ш колы обстояло дело в
Томске. В какой-то мере в 1856 - 1858 гг. ее зам еняло уч и ли ­
ще д л я девиц, которое содержала дочь надворного советника
девица Рекс.2
В 1852 - 1861 гг. сеть женских учебных заведений охвати­
ла больш инство городов Западной Сибири: Тобольск, Омск,
Тару, Ишим, Березов, Тюмень, Каинск, Бийск и Барнаул. В
1860 г. в 8 женских ш колах западносибирских городов обуча­
лось до 600 девочек.3

Д о м о х о зя й к а , «украш ение общества»,

деловая ж енщ ина?
В историографии существует обоснованное мнение, что со­
здание сети женских учебных заведений стало важным соци­
окультурным явлением городской жизни. Действительно, оно
явилось зримым символом изменений в ментальности граждан,
разночинцев и мелких государственных служащих. Посколь-

1 Несколько слов о Тобольской Мариинской женской школе / / Томские губ.

вед. 1858. № 26. С. 207 - 208.
2 Мещврин О. Историческая записка о состоянии народных учебных заведений
'Томской губернии, читанная на торжественном акте в Томской губернской
гимназии 10 декабря 1858 года / / Томские губернские ведомости. 1859. № 8.
3 Несколько слов о Тобольской Мариинской женской школе. С. 206 -2 1 1 ; Баб­
ков И.Ф. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири. СПб., 1912. С. 57;
АРГО. Р. 62. Д. 1д. Л . 45; ГАТО. Ф. 125. On. 1. Д. 23. Л. 6 об. - 7; Д. 43. Л. 27,53;
Д. 78. Л. 41; Д. 85. Л. 4; Д. 91. Л. 1 об.; Ф. 99. Он. 1.Д. 257. Л .70;Д . 260. Л. 16.
Глава первая. Культурная среда русского города 77

ку жизненный путь женщины не был связан со службой или

общественной деятельностью и, вообще, протекал за редким
исключением на семейном поприще, которое непосредствен­
но не требовало от нее получения школьного образования, то
представление о необходимости обучения девочек означало во
многом отход от прагматического видения мира. Известные пе­
дагоги того времени, государственные мужи и рядовые «власти­
тели дум» - приходские священники и учителя - в своих речах
о необходимости женского образования исходили из прямой
гендерной роли женщины в патриархальном обществе: рожать
и воспитывать детей. Логика этих рассуждений была проста и
разумна: неграмотная мать не может дать хорошее воспитание,
стержнем которого является привитие ребенку основ правосла­
вия. Этими же соображениями руководствовался и Александр II,
заявляя о необходимости организации школ для девочек не
только в городах, но и в больших казенных селах.
Р азд елял и эту точку зрения и педагоги. Вот что говорил,
например, в своем обращ ении к посетителям , присутство­
вавш им при откры тии верейского женского училищ а 19 я н ­
варя 1841 г., учитель русского язы ка, коллеж ский секретарь
Гавриил Гурский: «Ж енщ ины предназначены природой д л я
семейной жизни... Круг их - семья; поприще действия - собс­
твенны й дом и сердца приближенных.., часто в роковых пло­
дах раздоров и несогласий народных чернеет зерно тайны х
наветов женских; короче сказать, благоденствие общ ества и
целы х государств много зависит от образа мыслей и чувств
женщ ин, от больш ей или меньшей чистоты их нравственнос­
ти».1 В полном соответствии с духом николаевской России
он призы вал к сословному содержанию образования: «дайте
приличное воспитание женскому полу, то есть воспитание,
сообразно званию каждой, и положению ее в свете, и вооб­
ще будущ им ее граж данским отнош ениям. Учить простолю ­
динку тому, чему учат знатных, было бы бесполезно д л я ней
и убийственно».2 Не забыл он сказать и об обязанностях ма­
терей. Оратор мимоходом упомянул, что и женщ ины могут

ЦИАМ. Ф. 156. Он. 1. Д. 1492. Л. 17 - 17 об.

Там же. Л. 17 об.
78 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

«сиять невечерними звездами» па поприще наук и изящ ного.

Но с особым одушевлением учитель Гурский написал пас­
саж о значении религиозного воспитани я женщ ины, которое
считал основой счастливого супружества: «...необразованная
ж енщ ина будет видеть в справедливы х требованиях своего
м уж а - одну грубость и тиранию , следовательно, и предлог к
сопротивлению ... Не поним ая святости уз супруж ества, она
будет считать их производны м граж данским установлением,
связью родов, капиталов и видов. Ч уж дая здравы х соображ е­
ний и отчетливости, она неуместными безрассудны ми дейс­
твиям и своими разруш ит весь порядок и стройность в домо­
правлении... С вящ енная храм ина супружества, оставленная
без призора, не согреваемая любовью, начнет мало помалу
разруш аться; наконец совершенно распадется и в развалинах
своих прию тит пресмы каю щ ейся соблазн и отвратительны й
разврат». Вся речь учителя русского язы к а о необходимости
образования женского пола была рассчитана на родителей, но
слуш ателям и ее были не только взрослые, но и юные учени­
цы. О последних он вспомнил только в конце вы ступления:
«А вы, милые дети, учитесь прилеж но и тщ ательно!»1
А что же дум али об этом сами купцы и мещане, в чьих
семьях росли девочки? П риняли ли они эти установки, рож­
денные в другой социальной среде, в головах людей, которые
им ели другой социальны й опыт и которые м ы слили во многом
иначе, чем больш инство купцов и мещан? И ли же у них были
свои, отличные мотивы? Возможно взгляды «образованного
общества» и п овлияли в какой-то мере на отношение отцов к
обучению дочерей, но была и другая причина, побуж давш ая
их заботиться о получении знаний девочками. И эта причина
была абсолю тно прагм атична и отвечала потребностям тор­
гово-предпринимательского быта. В купеческом и нередко
мещанском быту женщ ины не только воспиты вали детей, за­
ним ались хозяйством, но и активно участвовали в семейном
бизнесе. В провинции девочек с подросткового возраста, осо­
бенно если у них не было братьев или те были слиш ком малы,
приучали к торговле. В дальнейш ем они, вы йдя замуж , часто

Там же. Л. 21 - 24.

Г л а в а п е р в а я . К ультурная среда р усского города 79

помогали мужу в его производственных занятиях: отпуская

товар, н ап равл яя деятельность служ ащ их, проверяя счета, а
иногда и заним аясь бухгалтерией. Д еловая активность осо­
бенно была характерна д л я вдов с м алолетним и детьми и д л я
взрослы х незам уж них женщин, которым приходилось не
только торговать в лавке, но и самим заним аться покупкой,
принятием товаров на комиссию, получением кредитов и
прочими ф инансовы м и и торговыми операциями. Еще более
сложные задачи стояли перед женщ инами, которые, в силу
каких-либо обстоятельств, оказы вались во главе фабрик.
К ак это произош ло с матерью хим ика Д.И. М енделеева, руко­
водившей много лет стекольной ф абрикой брата. Ее согласие
руководить ф абрикой диктовалось тяж елы м материальны м
положением семьи. Муж, став инвалидом по зрению, л и ш и л ­
ся возможности заним аться педагогической практикой и
получал пенсию 1000 руб. в год, которой многодетной семье
было явно недостаточно. Совмещение обязанностей матери и
управляю щ ей фабрикой давалось ей непросто. Поэтому, ос­
тавив бизнес, в частном письме в августе 1839 г. она с облег­
чением писала: «Теперь я счастливее, чем была на фабрике. Я
в кругу моего семейства, я мать детей моих, а не работница. Я
исполняю мои свящ еннейш ие обязанности и жалею, что не
имела твердости ранее оставить фабрику».1
Торговля и предпринимательская деятельность требовали
все более разносторонних знаний от женщин, которые ими за­
нимались. Поэтому дальновидные родители, которых было не
особенно много, стремились подготовить дочерей к возможнос­
ти самостоятельного ведения дела в случае, если их жизнь пой­
дет не по благоприятному сценарию. Д ля успешного ведения
торгово-промышленной деятельности в середине XIX в. было
уже недостаточно одних практических навыков или традици­
онного домашнего образования с его упором на чтение книг
церковной печати. Поворот от домашнего воспитания девочек
к школьному обучению диктовался и экономическими сообра­
жениями: обучение в школе позволяло сэкономить по сравне­
нию с наймом частных учителей, но не менее важным был и жи-
Семейная хроника в письмах матери, отца, брата, сестер, дяди Д.И. Менделее­
ва. СПб., 1908. С. 39.
80 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

тейский опыт. Родители видели, что систематическое школьное

образование предпочтительнее домашнего, осуществляемого
педагогами-дилетантами. Со временем они приходили к мысли,
что не только мальчиков, но и девочек лучше обучать в школе,
нежели у каких-нибудь «мастеров» и «мастериц».
П рагматические цели женского школьного обучения,
ожидаемые родителям и, прежде всего отцами, проникаю т
и в педагогическую среду. Отметим, что в провинции такой
взгляд утверж дается чуть раньше, чем в Москве. Например, в
проекте Устава учреж даемого в г. Коломне отдельного женс­
кого училищ а (октябрь 1847 г.) говорилось: «О собенная цель
учреж даемого отдельного училищ а состоит в распростра­
нении способов к начальному образованию детей женского
пола всех состояний, и доставлении им возможности сниски­
вать себе впоследствии трудами своими пропит ание, соот­
ветствую щее состоянию их» (курсив мой - А.К.)}
И все же, идеи женской эмансипации еще не проникли в
сознание больш инства горожан. М ентальность горожан (осо­
бенно купцов, мещан, разночинцев) оставалась патриархаль­
ной. В этой связи и объем знаний, которые считали нужным
дать девочкам в процессе обучения, был меньше. Среди горо­
жан были и прямые противники женского образования. Логи­
ка таких представлений была предельно заземлена. «Родители
вообще думают, что девушку не для чего учить грамоте. Она не
относит никаких должностей. Ее дело - знать хозяйство», -
приводит распространенное среди жителей Березова, да, за­
мечу, и не только среди них, мнение свящ енник В.Тверетин.12
В среде верхних слоев чиновничества и богатого купе­
чества, той его части, которая интенсивно усваивала нормы
культурного обихода, приняты е в дворянской среде, в жен­
щине видели жену и мать семейства и одновременно «ук­
рашение общества». Отсюда и требования, предъявляем ы е
к обучению девочек: уметь танцевать, играть на рояле или
другом м узы кальном инструменте и, высший шик, говорить
по-ф ранцузски. Такое «светское» образование девиц вы зы­

1 ЦИАМ. Ф. 156. Он. 1. Д. 1611. Л. 56.

2 АРГО. Р. 61. Д. 28. Л. 9.
Глава первая. Культурная среда русского города 81

вало неприятие в мещ анско-разночинской среде, где воспи­

тание было, по необходимости, трудовым. В середине XIX в.
мы находим критику поверхностного образования женщ ин
(«францущ ины и ф иглярства») и в зам етках о ж енских ш ко­
лах, опубликованны х в местной печати, и в рукописи тю мен­
ского м ещ анина.1
Небольшой объем знаний, которым до становления
школьного образования ограничивалось обучение девочек,
вел к тому, что их обучение общ еобразовательны м предметам
прекращ алось удивительно рано. Гувернантка дочерей ал ­
тайского горного начальника Е.С. Пояркова в декабре 1839 г.
с горечью писала родным из Барнаула: «воспитание же здеш ­
них девиц продолж ается только до десяти лет... и так как де­
вицы начальника от старшей и до младшей, которой более И
лет, то щ итаю т себя уже взрослы м и и сты дятся чему-нибудь
учиться, потому и за н я ти я мои с ними уже кончились...».2
С видетельство Поярковой, тещи известного в будущем си­
бирского краеведа С.И. Гуляева, не следует недооценивать.
Во-первых, она педагог, дом аш няя учительница, во-вторых,
в Барнаул приехала из Петербурга, поэтому могла сравни­
вать отношение к обучению в столице и в «уголке П етербур­
га», как лю били именовать этот алтайский город русские и
иностранны е путеш ественники по Сибири, многие из кото­
рых восторгались образованностью тамош них дам и девиц. В
целом же, уровень образованности больш инства горожанок
из высших и средних страт был невысоким. И достигнуть его
при наличии определенного стимула было не так сложно, как
свидетельствует история, рассказанная лидером сибирских
областников Н.М. Ядринцевым. Его мать, жена томского
откупщ ика, вы купила из крепостных свою племянницу, ко ­
торую начали интенсивно учить читать, писать и танцевать.
«Через год она ф игурировала на наш их балах в изящ ном
бальном платье, и первые кавалеры в городе считали за осо­

АРГО. Р. 61. Д. 39. Л. 2 об.; И.В. О женской школе в Томске / / Томские губ.
вед. 1858. Л'Ь 45. С. 365; Козаченко В. Воспоминания о публичном акте в Мари­
инской женской школе, бывшем 22 июля 1858 г. / / Тобольские губ. вед. 1859.
№ 8. С. 74.
2 ГААК. Ф. 163. On. 1. Д. 18. Л. 102 - 102 об.
82 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

бое удовольствие танцевать с ней кадриль». Д евуш ка выш ла

замуж за учителя, ставшего впоследствии свящ енником .1
В организации женских ш кол наиболее активную роль
играли жены и взрослы е дочери чиновников, что объясня­
ется их более высоким общ екультурным уровнем. Однако
в ряде городов: Тюмени, Ишиме, Березове, Таре - не менее
деятельны были и женщ ины из купечества, мещ анства и
духовенства. Подтверждением этого служ ат и ф акты избра­
ния попечительницами школ в Иш име и Таре жен купцов, а
в Березове - супруги свящ енника.2 А ктивное участие части
женщ ин из купеческой, мещанской и церковно-православной
среды в создании и становлении женских школ свидетельс­
твует об осознании ими ценности образования, о росте куль­
турного уровня горожанок.
Следует отм етить и некоторые позитивны е моменты со­
вместного обучения детей разны х сословий, способство­
вавшие сближ ению культурны х предпочтений горожан. В
частности, дети из состоятельны х семей получали непос­
редственные впечатления об условиях быта своих ш кольны х
товарищ ей из мещ анско-разночинской среды. «Демократи­
ческая среда гим назии воспиты вала равенство. Дети тузов
и богачей не пользовались никаким и преимущ ествами...
Мы научились уваж ать в этой среде только собственные
достоинства и нравственны е качества», - вспоминал позже
Н.М. Я дринцев.3 Бы л и другой позитивны й аспект, на кото­
рый лю били указы вать тогдашние педагоги: дети из мещан­
ско-разночинской среды усваивали некоторые культурно-
бытовые нормы от своих «благородных» товарищей, могли
воспользоваться библиотекам и их родителей и т.д. Это вл и ­
яние, как писал Н.Г. Потанин, ощ ущ алось даже в Омском ка­
детском корпусе, начальство которого стремилось оградить
воспитанников из дворянско-чиновничьей среды от детей

Ядринцев Н. М. Детство //Л итературное наследство Сибири. Т. 4. С. 258 - 259.

ГАТО. Ф. 125. Он. 1. Д. 43. Л. 17; Д. 91. Л. 1; Губарев К. От Тобольска до Бере­
зова / / Современник. 1863. № 1 - 2. С. 381.
Ядринцев Н.М. Воспоминания о Томской гимназии //Л итературное наследс­
тво Сибири. Т. 4. Новосибирск, 1979. С. 270.
Г л а ва п е р в а я . К ультурная среда русск ого города 83

казаков.1 В известной мере в общ есословных учебных заведе­

ниях происходило взаим овлияние ценностных установок и
личностны х образцов поведения, носителям и которых были
учащ иеся разны х сословий и социальны х групп, или, говоря
словами польской исследовательницы М. Оссовской, «ин­
терф еренция» дворянского и буржуазного «этосов».2
Наконец, овладение знаниям и, хотя бы в пределах про­
граммы уездного училищ а (или путем сам ообразования тех,
кто получил лиш ь элементарные навы ки грамотности), не­
сомненно, расш иряло интеллектуальны й кругозор человека.
У грамотного горожанина, который врем я от времени читал
газеты и ж урналы , интересовался художественной, науч­
но-популярной или специальной справочной литературой,
менялись когнитивны е основы ментальности. Он получал
инф ормацию не только устным путем, но и через текст, что
потенциально откры вало богатые возможности д л я расш и­
рения «картины мира» горожанина, которая, таким образом,
претерпевала качественные перемены. Изучение правовы х
представлений и отнош ения горожан к местному сам оуправ­
лению убеж дает,3что позитивные перемены в их м ентальнос­
ти были тесно связаны с развитием просвещ ения в провин­
циальны х городах.

Ведомственные и публичные библиотеки

Ведом ст венны е библиот еки и и х ролг)

У чреждения системы народного образования были той ба­
зовой основой, на которой преимущ ественно и происходило
становление других институтов культуры. Часто такое ста­
новление осущ ествлялось непосредственно в стенах самих
учебны х заведений, где возникали театральны е круж ки и

Потанин II. Г. Воспоминания //Л итературное наследство Сибири. Т. 6. Ново­

сибирск, 1983. С. 42, 49 - 50.
Оссовская А/. Рыцарь и буржуа. М., 1987. С. 427 - 459.
См.: Куприянов А.И. Правовая культура горожан Сибири первой половины
XIX в. / / Общественно-политическая мысль и культура сибиряков в XVIII -
первой половине XIX в. Новосибирск, 1990. С. 81 -101.
84 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

библиотеки. Последние, как правило, независимо от ведомс­

твенного статуса (семинарские, гим назические, кадетские)
были недоступны до конца 1850-х годов д ля «сторонней пуб­
лики». Допуск учащ ихся к библиотечному фонду учебных
заведений был неодинаков даже в различны х заведениях
одного и того же ведомства в одной губернии. Так, согласно
«Ведомости о казенны х библиотеках при учебных заведени­
ях духовного ведомства», в Тверской губернии в 1854 г. число
читателей этих библиотек составляло от 70 до 427 человек в
Осташкове, Вышнем Волочке, Твери и в Ржеве, а в Старице,
Краснохолмске, Торжке, Каш ине колебалось от 5 до 8 чело­
век. Такой огромный перепад численности читателей объяс­
няется тем, что во второй группе библиотеками семинарий и
духовных училищ могли пользоваться лиш ь учителя, но не
учащ иеся. О чем недвусмысленно свидетельствует отм етка
о библиотеке в Бежецке: «Читателей посторонних и кроме
учителей не было».1
Ч исленность читателей казенны х библиотек М инистерс­
тва народного просвещ ения в Тверской губернии была на по­
рядок ниже, чем в библиотеках учебных заведений духовного
ведомства, и колебалась от 9 (Торжок, В. Волочок) до 26 чело­
век (Б еж ец к ).2 Схож ая ситуация наблю далась и в Западной
Сибири. По данным, собранны м в 1856 г. Тобольским губерн­
ским статистическим комитетом, в уездных и приходских
училищ ах М инистерства народного просвещ ения, «...кни­
гами пользую тся преимущ ественно училищ ны е чиновники.
0 числе учащ ихся не ведется записки». Число читателей в то­
больской семинарии и духовном уездном училищ е, соответс­
твенно 286 и 200,3 несомненно, свидетельствует о вклю чении
в это число и учеников.
Ф иксация в служебных отчетах среди посетителей биб­
лиотек при учебных заведениях учащихся еще не означала,
что последние могли удовлетворять там свои читательские
запросы. Как правило, в первой половине XIX в. библиотеки
учебных заведений делились на две части: фундаментальную
1 ГАТвО. Ф. 131. On. 1. Л. 930. Л. 5 об. - 12.
Там же. Л. 13 - 14.
3 ГАО О. Ф. 3 Оп. 3. Д. 3570. Л. 221 - 221 об.
 а
3
5Г
С оциальны й сост ав ч и т а т елей Томской публичной б иблиот еки в 1835 - 1846 гг.
Глава первая. Культурная среда русского города

* Так в документе.

Таблица составлена но: РГИЛ. Ф. 733. Оп. 7. Д. 56, Оп. 8. Д. 111, 290, Он. 9. Д. 288.
85
86 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

и учебную, которая состояла почти исключительно из учебной

литературы. К фондам фундаментальных библиотек ученики,
за редчайшим исключением, доступа не имели. Протоиерей
Сергей Сергеевич Модестов в своих воспоминаниях о Вифан-
ской семинарии (в которой он обучался в 1846 - 1852 гг.) пи­
сал, что ученическая библиотека начала создаваться лишь во
время его обучения в старшем классе. Модестов отметил, что
в фундахментальную библиотеку, «наполненную большею час­
тью латинскими фолиантами и другими весьма серьезными
книгами, никому из нас, учеников, доступа не было, да и охоты
к серьезным занятиям у нас не было никем возбуждаемо, про­
бавлялись большею частью проповедями Ф иларета, Иннокен­
тия. Были, как помнится, в употреблении сочинения Карамзи­
на, Муравьева, жизнеописания святых, описания монастырей
и т.п. Книг по общеобразовательным предметам совсем не было,
так же с сочинениями светских писателей мы были знакомы
только по хрестоматиям и, правда, усердно заучивали поме­
щенные в них отрывки Ломоносова, Державина, Жуковского,
Пушкина, Гоголя, Кольцова и др. Светские журналы и газеты
прямо не допускались и ни с какими романами и повестями мы
были совершенно не знакомы... » (курсив мой -А .К .)Х.
Почти в то же самое время, в 1854 г., ректор Тобольской
духовной семинарии Паисий предложил ученикам пожерт­
вовать деньги на выписку новых книг, которые и послужили
первой лептой на формирование ученической библиотеки. В
дальнейшем эта библиотека пополнялась за счет пожертвова­
ний книг купцами (Н.С. и А.С. Пиленковыми) и выпускником
семинарии, чиновником Н.С. Знаменским, пожертвовавшим
«Деяния Петра» в 22 томах. К началу марта 1858 г. библиотека
семинаристов насчитывала всего 322 тома. Разумеется, книг
было совсем немного, но в отличие, например, от Вифанской
семинарии ученики Тобольской семинарии могли при отсутс­
твии книг в ученической библиотеке воспользоваться издани­
ям и из фондов фундаментальной библиотеки.12 Однако такой
1 РГЬ ОР. Ф. 524. К. 3. № 14. Л. 54.
2 Сулоцкий А.И. Краткий очерк ученической библиотеки, состоящей при
Тобольской семинарии / / Тобольские губернские ведомости. 1858. № 28.
С. 476 - 477.
Глава первая. Культурная среда русского города 87

либерализм отличал далеко не все учебные заведения в Запад­

ной Сибири, и вряд ли его справедливо причислить к регио­
нальным особенностям. В светских учебных заведениях, как
правило, отношение к допуску учащ ихся к книгам из фунда­
ментальных библиотек было иным. Впрочем, строго говоря, в
Западной Сибири лиш ь книжное собрание при кадетском кор­
пусе в Омске могло претендовать на основательность, которая
необходима библиотеке, именуемой «фундаментальной».
Эта библиотека была основана еще в 1814 г. В то время
в ней преобладали книги «религиозно-нравственного и ис­
торического содерж ания».1 Краевед А.И. Сулоцкий, служ ив­
ш ий свящ енником и законоучителем в корпусе, считал, что в
конце 1850-х гг. библиотека при Сибирском кадетском корпу­
се была самой большой и лучш ей в Тобольской губернии. В
фундам ентальной библиотеке насчиты валось более 3450 тт.,
кроме этого, еще 450 томов имелись в ротной и эскадронной
библиотеках, «составленных из книг наиболее соответство­
вавш их возрасту воспитанников и их назначению...»2 Ана­
логичного мнения придерж ивалось и армейское начальство.
Так, инспектировавш ий корпус в августе 1856 г. генерал-лей­
тенант Ореус писал: «Библиотека, как корпусная, так и клас­
сическая удовлетворяю т требованиям программ и учебных
заведений».3 С ним был солидарен и проверявш ий корпус два
года спустя генерал от инф антерии М и ркови ч .4
В какой мере кадеты могли воспользоваться ф ондами
корпусной библиотеки? Как относилось училищ ное началь­
ство к увлечению воспитанников чтением? Н.Г. П отанин
вспоминал, что ком андир эскадрона Кучковский не лю бил
вы давать книги и всяческие отговорки употреблял для того,
чтобы отказать в просьбе.5 Разум еется, о книгах из фунда-
1 Путинцев Н.Г. Хронологический перечень важнейших событий из истории
Сибирского казачьего войска: Со времени водворения западно-сибирских ка­
заков на занимаемой ныне территории. Омск, 1891. С. 12.
2 Сулоцкий А.И. Библиотека Сибирского кадетского корпуса / / Тобольские гу­
бернски е ведомости. 1858. № 23. С. 418.
3 ГАОО. Ф. 19. Он. 1. Д. 73а. Л. 15 об.
4 ГАОО.Ф. 19 .0 п . 1 .Д .9 2 .Л . 13.
5 Потанин Н.Г. Биографические сведения о Чокане Валиханове / / Валиханов
Ч.Ч. Собр.Соч. Т. 4. Алма-Ата, 1968. С. 313.
88 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ментальной библиотеки при таком отношении начальства

кадетам и мечтать не приходилось. (Положение изм енится
в 1860-е гг., когда начальство введет «полуобязательное» по­
сещение кадетами старш их классов фундам ентальной биб­
лиотеки.)1 Правда, бы вали исклю чения и раньше, например,
«фундаментальные» книги иногда вы давались Ч окану Ва-
лихаиову, вероятно, благодаря его особому положению, как
наиболее выдаю щ емуся и знатном у кадету из «туземцев».
Подбор литературы , доступной кадетам, по мнению прове­
ряющих из П етербурга или законоучителя, был оптимален.
Но так ли дум али сами учащ иеся, во всяком случае наибо­
лее интеллектуально разви тая их часть? В своих воспоми­
наниях о В алихаиове П отанин разъяснил и ту абстрактную
характеристику, данную в печати Сулоцким этим книж ны м
собраниям: «Чтение мы имели бедное. У ченическая библи­
отека была составлена почти исклю чительно из биографий
русских генералов и описаний разны х войн».2 Н еудивитель­
но, что книголю бы из числа кадет не были удовлетворены
книж ны м репертуаром этих библиотек.
Разумеется, сегодня стремление военны х педагогов ог­
раничить круг чтения будущ их офицеров «правильной» л и ­
тературой вы зы вает сочувствие к кадетам. Однако директор
корпуса и педагоги, служ ивш ие в корпусе, стрем ились вос­
питать офицеров, хорошо проф ессионально подготовлен­
ных, дисциплинированны х, преданны х царю и Отечеству. С
этой точки зрения при подготовке преданны х защ итников
отечества и ж и ти я святы х не самый благонадеж ны й источ­
ник. Так, двое кадетов, вдохновленны х чтением религиоз­
но-нравственной литературы , предпочли блеску оф ицерс­
ких мундиров скромные рясы свящ енников, хотя для этого
им приш лось преодолеть серьезные препятствия. Отсюда
стремление корпусного начальства ограничить круг чтения
учащ ихся, что не помешало Н .П отанину и Ф.Усову стать вид­
ными ф игурам и сибирского областничества.
Тяга к чтению светской литературы в провинциальной Рос-

ГАОО. Ф. 366. Он. 1. Д. 358. Л. 29.

2 Потанин II.Г. Биографические сведения о Чокане Валихаиове. С. 312 - 313.
Глава первая. Культурная среда русского города 89

сии проникает в массы лишь в последней четверти XVIII в., а

ранее «изобретение Гутенберга коснулось лишь наиболее обра­
зованных читателей из богатой помещичьей среды».1 В начале
XIX в. и в крупных городах Западной Сибири усилился интерес
к светской книге, которая завоевывала все больше читателей во
всех социальных средах. Подтверждением возросшего интереса
демократического читателя к книге служит и политика адми­
нистрации по вопросу о доступе в ведомственные библиотеки
лиц, не служивших в данном ведомстве. Если в конце XVIII в.
доступ к книжным фондам ведомственных библиотек в запад­
носибирских городах был относительно свободен, то в первые
годы следующего столетия в связи с возросшим числом чита­
телей администрация стремится закрыть их двери перед горо­
жанами. Так, 6 марта 1802 г. было решено производить выда­
чу книг из библиотеки Тобольской семинарии посторонним
лицам лишь с разрешения ректора или префекта.2 Еще более
категоричное решение приняло начальство Колывано-Воскре-
сенских заводов по предложению П.К. Фролова в мае 1809 г.
Среди дополнений к правилам пользования библиотекой был
утвержден пункт, запрещавший выдачу книг тем, кто не прина­
длежал к заводскому штату.3 В результате таких мер роль биб­
лиотеки Колывано-Воскресенских заводов в культурной жизни
Барнаула изменилась: если в XVIII и в начале XIX в. она была
общедоступной, то с 1810-х гг. ей могли пользоваться лишь се­
мьи горных служащих.4
Непросто было воспользоваться и книж ны м и ф ондам и
учреж дений православной церкви. Поэтому ученый и вос­
токовед, действительны й статский советник Г1.Л. Ш иллинг,
отправляясь в Сибирь, предварительно заручился разреш е­
нием обер-прокурора Синода на право заним аться в епархи­
альны х библиотеках но сибирскому тракту.5 Такая ситуация
сохранилась и в начале 1860-х гг., когда Н.М. Ядринцев с го­
1 Блюм Л.В. Массовое чтение в русской провинции конца XVIII - первой четверти
XIX в. / / История русского читателя. Вып. 1. Л,. 1973. С. 38.
2 ГАТ. Ф.144. Оп.1. Д. 60. Л. 28.
3 Савельев II.Я. Петр Козьмич Фролов. Новосибирск, 1951. С. 44.
4 Савельев Н.Я. У каз. Соч. С. 123.
5 РГИА. Ф. 796. On. 111. Д. 224
90 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

речью писал, что богатые библиотеки при Тобольской семи­

нарии и военной гим назии в Омске (бывшем кадетском кор­
пусе) «недоступны д л я публики».1
И все же возможности горожан пользоваться книгам и
церковных библиотек зависели от позиции местного духо­
венства, которое порой было благосклонно к книголю бам 2.
Поэтому двери древних церковных книж ны х собраний не
были закры ты д л я горожан всех сословий, связанны х ду­
ховно и интеллектуально с приходским клиром. Б лагопри­
ятствовало читателям и то обстоятельство, что среди духо­
венства встречались подлинные книголю бы, заботивш иеся о
распространении книж ного знания.
Куда сложнее было стороннему читателю заполучить
литературу из других ведомственных библиотек. Сведения,
собранные в 1856 г. Тобольским губернским статистическим
комитетом,3 позволяю т утверждать, что библиотеки всех ви­
дов учебных заведений обслуж ивали лиш ь преподавателей и
отчасти учащ ихся. Особенно трудно было получить книгу из
ведомственных библиотек небогатым купцам, мещанам, раз­
ночинцам, то есть больш инству городских жителей. В пери­
одике того времени встречаю тся сведения о категорическом
отказе выдать книгу д л я чтения даже под залог4. Следует от­
метить, что А.И. С улоцкий в полемике утверж дал обратное,
но аргументировал свою позицию почему-то ссылкой на «Ка­
талог для военно-учебных заведений», а не на практику, до­
бавив, что учебное начальство не откаж ет известны м лицам .5
Однако эти аргументы, напротив, подтверждаю т правоту его
оппонентов: ведь д л я того, чтобы воспользоваться издани­
ям и из той же библиотеки кадетского корпуса, требовалось
быть хорошо знакомым с ее начальником - генералом! М но­

1 Ядрищев Н М . Сибирь как колония. СПб., 1882. С. 394 - 395.

2 Сулоцкий А.И. Церковные библиотеки Тобольской епархии / / Православное
обозрение. 1867. № И . С. 174;
Путипцев М. Протоиерей Александр Иванович Сулоцкий / / Душеполезное
чтение. 1885. Ч. 2. № 5. С. 7; РО РГБ. Ф. 319. П. 2. Д. 14. Л. 8.
3 ГДОО. Ф. 3. Оп. 3. Д. 3570. Л. 221 - 221 об.
4 Чукчалдии 11. Из Тюмени / / Тобольские губ. вед. 1863. № 32. С. 256.
5 Сулоцкий А.И. Библиотеки. № 23. С. 419.
Глава первая. Культурная среда русского города 91

гие ли горожане могли этим похвастать? Возможность чита­

телей пользоваться ведомственными библиотеками опреде­
лялась не только библиотечной политикой адм инистрации
учреж дений, но и социальным статусом горожан. Поэтому
демократический читатель мог твердо рассчиты вать только
на собственную библиотеку и книж ны е собрания знакомых.
Удовлетворить запросы основной массы читателей было воз­
можно в основном путем создания публичны х библиотек.

П ервы е публичны е библиот еки

Когда же появились в русской провинции первые публичны е
библиотеки? М.Г. Рабинович в книге «Очерки этнограф ии
русского феодального города» писал об откры тии городской
библиотеки в Кургане в 1824 г. Это же неопределенное соче­
тание «городская библиотека» он использовал и в другой ра­
боте, где речь ш ла о том же факте.1 В результате склады вается
впечатление, учиты вая контекст его излож ения, что типич­
ным явлением д ля общественного быта уездного русского го­
рода было появление публичной библиотеки вслед за обрете­
нием им оф ициального административного статуса. Однако
в источнике, на который ссы лается исследователь, речь идет
0 библиотеке при уездном училищ е, которую никак нельзя
признать ни общедоступной, ни городской (публичной).
Л иш ь в 1830 г. по предложению президента Вольного
экономического общества Н.С. М ордвинова в России созда­
ется сеть публичны х библиотек. П ланировалось учредить
библиотеки в губернских городах за счет добровольных по­
ж ертвований. Реали зац и я этого проекта была возложена
на М инистерство внутренних дел, которое циркуляром от
5 ию ля того же года за подписью м инистра генерал-адъю ­
танта А.А. Закревского предписало губернаторам принять
меры д л я организации библиотек. На местах власть повела
себя по-разному. Например, тобольский губернатор, едва
успев поручить циркуляр МВД, уже 25 сентября 1830 г. от­
клонил предлож ение об устройстве в Тобольске библиоте­
1 Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. М., 1978.
С. 110; Он же. Город и городской образ жизни / / Очерки русской культуры
XVIII века. Ч. 4. М.,1990. С. 264.
92 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ки «по неимению там дворянства и весьма ограниченному

числу купечества, для коего не настало еще время учредить
библиотеку».1 К акова была реакц и я ж ителей Тобольска на
эту инициативу правительства, мы не имеем возможности
узнать, ибо губернатор даже не счел нуж ны м обратиться с
оф ициальны м запросом в городскую думу. В Томске, где со­
словный состав горожан был аналогичны м , предлож ение со­
здать публичную библиотеку встретило поддерж ку думы и
нескольких книголю бов. В 1831 г. городская дума уступила
под библиотеку часть занимаемого ею дома. Купеческое и ме­
щанское общество приняло решение ежегодно вы делять на
ее содержание 200 руб. из городского бюджета и отпустило
на ремонт помещ ения 526 руб. Хотя денежные пож ертвова­
ния частных лиц были незначительны , но м атериальная под­
держка граж дан и книж ны е дарения отдельных книголю бов
позволили откры ть библиотеку в конце августа 1833 г.2
В Твери, которая по общей численности жителей и на­
личию среди населения заметной дворянско-чиновничьей
прослойки представляла вроде бы вполне благоприятную со­
циальную и культурную среду, публичную библиотеку орга­
низовать не удалось, хотя к 1836 г. на эти цели было пожертво­
вано 440 руб. и несколько книг. Удар по престиж у губернского
города был нанесен в Осташ кове - одном из уездных городов
Тверской губернии. Там в 1832 г. появилась городская библи­
отека. Она была создана усилиям и и пож ертвованиям и куп­
цов и мещан, именуемых в отчетах библиотеки «гражданами».
Какими целями они руководствовались? Вот что писали об
этом учредители в прошении от 30 июня 1832 г.: «Движимые
добрым намерением Общество лю бителей словесности и ли­
тературы положило составить собственную общую библио­
теку для чтения, в коей бы каж ды й член оной мог находить
верное и неотяготительное средство пользоваться лучш им и
произведениями авторов, снискавш их известность и в осо­
бенности русских, могущих познакомить нас с национальною

РГИА. Ф. 733. Он. 7. Д. 54. Л. 1.

См.: Куприянов Л.И. Русский город в первой половине XIX века. Обществен­
ный быт и культура горожан Западной Сибири. М., 1995. С. 81 - 82.
Глава первая. Культурная среда русского города 93

лит ерат урою нашею.-,»1 В этом прош ении обращает на себя

внимание, что оно подано не через учебное учреж дение или от
имени инициативной группы подписчиков, но от лица орга­
низованны х в добровольное общество лю бителей словеснос­
ти и литературы. Но еще важнее отчетливая идеологическая
ориентация круга чтения осташ ковских книголюбов, презен-
тирую щ их свою национальную идентичность через деклара­
цию своего интереса к отечественной литературе.
Библиотека в Осташ кове не им ела читального зала и в
1835 г. работала только в понедельник и четверг с 7 и 8 часов
вечера для выдачи и приема книг. С 1836 г. обслуж ивание чи­
тателей производилось по тем же дням с 6 до 9 часов вечера.
Несмотря на некоторые неудобства, горожане активно поль­
зовались книгам и и ж урналам и из библиотеки. Так, в 1835 г.
на одного читателя приш лось в среднем 18 прочитанны х то­
мов, в 1837 - 25, в 1838 - 30, в 1839 и 1840 - 27, в 1841 - 26 и в
1842 - 24 книги.2
Губернское начальство к осташ ковской библиотеке явно
благоволило. Ее сущ ествование можно было смело поставить
себе в заслугу. Поэтому посетивш ий в августе 1835 г. библи­
отеку начальник губернии похвалил учредителей и предло­
ж ил местному городскому обществу освободить от постойной
повинности дом библиотекаря, мещ анина Серебренникова, в
котором библиотека заним ала две комнаты. Что и было ис­
полнено приговором О сташ ковского градского общества от
17 октября 1835 г.3
К акова была судьба этой уездной библиотеки? Л.А. Абра­
мова пишет, что в 1833 г. ею пользовались 22 члена-основатс-
л я и 24 подписчика, больш инство которых были офицерами.
В 1843 г. число подписчиков выросло до 55, но в конце 40-х
гг. упало до 12: «Это следствие перевода войск из Осташкова,
а главное, как отмечали современники, из-за наступивш ей

Абрамова JI.A. «Движимые добрым намерением»: история создания обще­

ственной публичной библиотеки в городе Осташкове / / Из истории тверских
библиотек. Тверь, 1995. С. 27.
РГИА. Ф. 733. Он. 7. Д. 42. Л. 31, 85 - 85 об., 97 об., 106 об., ИЗ об; Он. 8.
Д. 107. Л. Зоб., 1 0 об.
з Там же. Л. 32.
94 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

реакции после 1848 г., когда стали внимательно следить, кто

и какие книги читает, много ли чиновников состоит подпис­
чиками».1 Попробуем разобраться в причинах падения роли
публичны х библиотек в удовлетворении читательских пот­
ребностей. Все причины можно разделить на две группы:
общ ероссийские (реакционная вн утрен н яя политика цариз­
ма) и местные (сокращение читателей из-за перевода войск
из города). Рассмотрим главную местную причину сокра­
щения числа читателей - перевод войск. Чтобы понять, как
этот ф актор мог повлиять на судьбу городской библиотеки,
необходимо уточнить, каким был социальны й состав читате­
лей осташ ковской библиотеки в первые годы ее деятельнос­
ти. Л.Л. Абрамова, к сожалению , точных цифр не приводит,
не указы вая ни время вывода войсковой части из города, ни
доли офицеров среди читателей библиотеки.
Я же располагаю лишь отчетами осташковской библиотеки
за 1835 - 1844 гг. По этим источникам, в Осташкове среди всех
читателей публичной библиотеки граждане, то есть купцы и ме­
щане, составили 66,2 %, в то время как чиновники и иеслужащие
дворяне 22 % (в том числе гражданские и военные чиновники -
13,9 %). Опираясь на эти данные, можно констатировать, что в
первые годы своего существования осташковская библиотека
привлекла к себе внимание именно граждан, но не малочислен­
ного чиновничества. Квартирование военных в городе оказало
определенное воздействие па бытовую и культурную жизнь го­
рода, но на проблемы публичной библиотеки оно практически
не оказало никакого влияния. Так, в 1841 г. среди 55 читателей
было всего 6 чиновников, один из них - военный. В следующем
году из 55 читателей было 12 чиновников, среди которых воен­
ные вообще не отмечены.2 Не слишком убедителен на поверку
оказывается и довод о возросшем контроле за чтением после
1848 г., что также якобы привело к сокращению читателей. На
деле ситуация была иной. После резкого сокращения читателей
в конце 1840-х гг. последовал новый подъем. Однако он был
значительно скромнее, и в первой половине 1850-х гг. число чи-

Абрам ова М Л . Укаа. Соч. С. 28.

РГИА. Ф. 733. Он. 8. Д. 107. Л. 3 об., 10 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 95

тателсй осташковской публичной библиотеки хотя и выросло

по сравнению с концом 1840-х гг. в два раза, но достигло лишь
25 человек.1
Н асколько преобладание «граждан» среди читателей О с­
таш кова можно признать типичны м ? В Томске в те же годы
слож ился иной социальны й состав читателей, в котором пре­
обладали государственные служащ ие: чиновники - 45,4% и
канцеляристы - 15,6% от общего числа читателей. Н а долю
почетных граждан, купцов и мещан приш лось 36,2%.2 З ер ­
кальность социального состава читателей публичны х библи­
отек в Томске и в Осташ кове объясняется не региональны м и
различиям и, но статусом городов (губернский - уездный), а
такж е некоторым опережением скорости протекания социо­
культурны х процессов (в том числе дем ократизация читате­
лей) в О сташ кове по сравнению с другими уездными и мно­
гим и губернскими городами, которые не входили в группу
многолю дных городов.
А бонентская плата за пользование книгам и была невы­
сока - 3 руб. серебром. Однако рост числа читателей библи­
отеки сдерж ивался как нехваткой средств на вы писку новых
ж урналов, так и отсутствием читального зала. Эти проблемы
затрудняли возможность оперативного получения книж ны х
и особенно ж урнальны х новинок. На слож ности с получе­
нием свежих ж урналов в О сташ кове указы валось в нача­
ле 1860-х гг. в двух корреспонденциях из города, в одной из
которых сообщалось: «Говорят, что в последнее время число
читателей уменьш ается, и приписываю т это тому, что в обще­
ственное дело вмеш ались разные протекции, по которым но­
венькие ж урналы выдаю тся неправильно и, следовательно, с
обидой д л я публики».3
Что же касается причин сокращ ения числа читателей, то
дляхответа на этот вопрос полезно ознаком иться с «рапор­
том» министруш ародного просвещ ения попечителя библио-

1 ГАТвО. Ф. 131. On. 1. Д. 930. Л. 2.

2 РГИА. Ф. 733. Он. 7. Д. 42, 56; Он. 8. Д. 111, 290; Он. 9. Д. 288.
3 А.З-п. Ржев и Осташков. Современная летопись. 1861. № 47. С. 27; Слепцов В.
Письма об Осташкове: образец городского устройства в России / / Современ­
ник. 1863. № 5. С. 76.
9 6 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

теки почетного граж данина С теф ана Савина, товарищ а по­

печителя купца И вана Бочкарева и библиотекаря мещ анина
А.Серебреникова. 31 ию ля 1839 г. они просили «о исходатайс-
твоваиии причисления долж ностей по ком итету О сташ ковс­
кой гражданской публичной библиотеки к прочим классным
долж ностям, с предоставлением лицам, избираемым в члены
оного, прав на преимущ ества и награды , на основании зако­
нов о службе граж данской другим долж ностям усвоенные».
Они предупреж дали, что если этого не произойдет, то «биб­
лиотека неминуемо долж на лиш иться участия таких лиц, ко­
торых познание и усердие к сему учреж дению необходимы...»
(курсив мой - А.К.). 1 Распорядители библиотеки подчерки­
вали ее уникальность: это не просто одна из редких уездных
библиотек, но библиотека исклю чительная - «граж данс­
кая», то есть созданная городским граж данством (купцами
и мещанами). Причем свою библиотечную деятельность они
оценивают как весьма важную д л я общества. Поэтому мест­
ные книголю бы и предлагали уравнять выборные должности
по публичной библиотеке с другими городскими служ бами
по выборам. Очевидно, добиваясь введения библиотечных
должностей в общегородскую выборную номенклатуру, отцы-
основатели библиотеки хотели избавиться от общ ественных
служб с куда более хлопотны ми обязанностям и. Разум еется,
это требование не было удовлетворено. Вполне возможно, что
огорченные члены комитета и привели свою завуалирован­
ную угрозу в жизнь. Однако число подписчиков сократилось
не сразу и даже продолжало некоторое врем я расти.
Здесь необходимо отойти от проблем, связанны х с сокра­
щением числа читателей публичны х библиотек, и остановить­
ся на понимании купцам и и мещ анами значения публичны х
библиотек в ж изни общества. Мое объяснение мотивов, кото­
рыми руководствовались осташ ковские граждане, настойчи­
во предлагая властям приравнять библиотечные должности
к службе но выборам, является все же односторонним. Оно,
хотя и не без существенных оснований, исходит из того, что
они писали одно, а дум али другое. Но возможна и иная ин­

РГИА. Ф. 733. Он. 7. Д. 42. Л. 101 - 102.

Глава первая. Культурная среда русского города 97

терпретация их ходатайства: Савин и его товарищи, действи­

тельно, отводили публичной библиотеке важную роль в ж из­
ни всего общества. В пользу такой трактовки их обращ ения к
власти есть весомые основания: они (граждане), а не чинов­
ники и дворяне были инициаторами учреж дения в их городе
публичной библиотеки. Д ля этой цели они собирали книги,
ж ертвовали деньги, искали возможности размещ ения библи­
отеки, систематизировали библиотеку. В этом контексте их
презентация социального значения осташ ковской публичной
библиотеки, учиты вая ее исклю чительность для уездного го­
рода, особенно при отсутствии публичной библиотеки в гу­
бернском городе, одобрение со стороны губернского началь­
ства и отдельных «просвещенных путеш ественников» уже не
представляется попыткой хитрых провинциалов заполучить
нехлопотную общественную должность. Заявление учреди­
телей библиотеки и их ходатайство о введении должностей по
библиотеке в номенклатуру выборных общественных служб
скорее свидетельствует о том, что они, вы раж аясь современ­
ным языком, видели в публичной библиотеке институт не
только городской культуры, но и гражданского общества.
В озвращ аясь к причинам сокращ ения числа читате­
лей, назовем еще одну, связанную с политическим реж имом
правительства Н и колая I. Общим местом работ по истории
библиотечного дела и истории культуры я в л яе тс я утверж де­
ние о том, что реакционная вн утрен н яя политика Н и к олая
I привела к упадку публичны х библиотек после 1848 г., когда
п равительство усилило надзор за литературой и стало при­
стально интересоваться, кто и что читает. О тметим д л я на­
ч ала некоторую нелогичность подобных утверж дений, кото­
рые бросаю тся в глаза даж е без ан али за истории конкретны х
публичны х библиотек: во-первых, именно правительство
Н и к о л ая I приним ает меры к созданию по всей Российской
им перии публичны х библиотек в губернских городах; во-вто­
рых, и до револю ции 1848 г. в Европе и обнаруж ения круж ка
П етраш евского Н иколай I не питал ни каки х иллю зий насчет
«пагубного вли ян и я» Запада на русские умы; в-третьих, все
публичны е библиотеки пополнялись книгам и, прош едш ими
цензуру, поэтому их содержание не могло вы зы вать особого
98 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

беспокойства у правительства; в-четверты х, интерес прави­

тельства к социальном у составу читателей публичны х биб­
лиотек далеко выходил за рам ки охранительного консерва­
тизма, а данны е о социальном составе читателей бы ли важ ны
д л я м ониторинга центральной властью социокультурны х
процессов, протекавш их в обществе; в пяты х, при явном
патернализм е п равительства его все же беспокоил круг чте­
ни я не столько взрослы х читателей публичны х библиотек,
сколько подрастающего поколения. В этом отнош ении пока­
зательна реакц и я м инистра просвещ ения С.С. Уварова, ко­
торый, узнав из донесения об откры тии томской публичной
библиотеки о н али чи и среди ее читателей учащ ихся уездно­
го училищ а, 21 ию ля 1834 г. писал томскому граж данском у
губернатору: «Я обязы ваю сь просить покорнейш е Ваше пре­
восходительство обращ ать при сем случае особенное вним а­
ние на выбор дозволенны х д л я чтения молодым лю дям книг,
равно как и на то, чтобы они, не увлекаясь зам анчивостью
чтения, изощ ряю щ его иногда одно бесплодие, если не вред­
ное по последствиям лю бопытство, не пренебрегали насто­
ящ им и своими зан яти ям и ».1 Вероятно, после этого письма
м инистра народного просвещ ения губернатор, вы п олн яв­
ш ий по долгу служ бы обязанности попечителя библиотеки,
отдал распоряж ение о запрещ ении учащ им ся посещ ать биб­
лиотеку. Во всяком случае, в отчетах библиотеки за последу­
ющие годы они уже не указаны среди читателей.
Чтобы понять, каковы же в д ей стви тел ьн ости бы ли п ри ­
чины уп ад ка первы х пуб л и чн ы х библиотек в России, какую
р о л ьвэтом сы грал и об щ еросси й ски е,акакую л окал ьи ы еф ак-
торы, обратим ся к истории Томской п убличной библиотеки.
В ы б о р это й б и б л и о тек и о п р ед ел яетсян ал и ч и ем р азн о о б р аз-
ны х источников, в которы х о тр ази л и сь история библиотеки
и разл и чн ы е аспекты ее ф у н к ц и о н и р о ван и я как у ч р еж д е­
н и я культуры . В л и тературе было н азвано несколько дат ее
появления. Н.Ф. Е м ел ь ян о всч и таегд ато й о тк р ы ти яб и б л и о -
теки 1830 г.2 И.Б. М аркова относит появление библиотеки

РГИА. Ф. 733. Он. 7. Д. 56. Л. 2.

Емельянов Н.Ф. Город Томск в феодальную эпоху. Томск, 1984. С. 37.
Глава первая. Культурная среда русского города 99

к 1831 г.1 И та и д р у гая точка зр ен и я им ею т под собой осно­

ван и я. О днако по своем у назначению библиотека я в л я е т с я
таки м и н сти тутом культуры , которы й предназначен д л я
о б сл у ж и в ан и я читателей. П оэтому ни ц и ркул ярн ое пред­
писание м инистра, ни появление первы х кн и ж н ы х пож ерт­
вован и й на устройство библиотеки, ни даж е вы деление д л я
ее разм ещ ения специального пом ещ ения еще не м огут быть
п ри зн ан ы достаточны м и осн ован и ям и д л я устан овлен и я
даты п о явл ен и я библиотеки. П ервая п у б л и ч н ая б и б ли о­
тека в С ибири бы ла откры та д л я чи тател ей л иш ь в 1833 г.
А ранее только п ред п ри н и м ал и сь меры по ее устройству,
но как учреж дение культуры , вы полняю щ ее свою главную
ф ун кц и ю - об служ и ван и е читателей, - она еще не сущ ест­
вовала.
В отчете о деятельности томской публичной библиотеки
за первую половину 1863 г., подготовленном Д. Кузнецовым,
указано, что первая в городе публичная библиотека была
откры та 26 августа 1834 г.2 Однако имею тся все основания
полагать, что это событие состоялось ровно на год раньше.
В пользу этой даты говорят многие ф акты . В частности, ми­
нистр внутренних дел, ознакомивш ись с результатам и под­
готовительной работы но созданию в Томске публичной биб­
лиотеки, 18 ию ля 1833 г. предписал откры ть ее, что и было
вскоре исполнено. 25 сентября 1833 г. губернатор доносил,
что библиотека откры та и посещ ается не только чиновни­
ками, но и учащ им ися уездного училищ а. А налогичная ин­
ф орм ация содержалась в письме, отправленном тремя д ням и
ранее в М осковское общество сельского хозяйства.3 Исходя
из вышеизложенного, можно утверж дать, что в отчете о де­
ятельности библиотеки за 1863 г. точно названы число и ме­
сяц, а год основания указан ошибочно из-за описки или ти­
пографской ошибки.
Маркова И.Б. Круг чтения сибирских чиновников в первой половине XIX в. / /
Русская книга в дореволюционной Сибири. Новосибирск, 1984. С. 64;
Она же. Досуг сибирских чиновников в первой половине XIX в. / / Культур­
но-бытовые процессы v русских Сибири. XVIII - начало XX в. Новосибирск,
1985. С. 48.
Томские губернские ведомости. 1863. № 39. С. 253.
з РГИА. Ф. 733. Он. 7. Д. 56. Л. 1 - 1 об.; ЦИАМ. Ф. 419. On. 1. Д. 152. Л. 29.
100 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

Как отнеслись ж ители Томска к идее организации биб­

лиотеки? Томичи, по призыву губернского начальства, до­
вольно энергично взялись за ее устройство. В 1831 г. городс­
кая дум а уступила иод библиотеку часть занимаемого дома.
Томские купцы и мещане постановили ежегодно вы делять ей
из городского бюджета 200 руб., а в первый год - 311 руб. Кро­
ме этих средств городское общество отпустило 526 руб. для
ремонта помещения, предоставленного библиотеке. К 27 м ая
1832 г. ж ители города пож ертвовали учреж даемому заведе­
нию культуры 103 руб. и 367 томов книг, большую часть ко­
торых (320 экзем пляров) подарил советник казенной палаты
титулярны й советник В. Б еляев.1
Кто же были читатели библиотеки по своей сословной
принадлеж ности? Их социальны й состав четко ф иксируется
за 1835 - 1840 гг. В более поздних отчетах социальны е груп­
пы читателей нередко объединены. Так, в отчете за 1841 г.
купцы, купеческие дети и мещане собраны вместе, а в отчете
за 1844 г. вместо чиновников (штаб и обер-офицеров) появ­
ляю тся «дворяне», которые ни до, ни после этого года в отче­
тах не ф игурировали. Среди читателей библиотеки в 1835 -
1840 гг. преобладали чиновники - 47 % общей численности, в
том числе чины XIV - IX классов - 31,3 %, V III - V классов -
14,4 %, IV класса - 1,3 %, а такж е канцелярские служ ащ ие -
20.6 %. На долю мещан приш лось 20 %, почетных граж дан и
лиц купеческого сословия - 11,8 %, крестьян - 0,6 %. Д ина­
м ика численности читателей показывает, что доля государс­
твенных служ ащ их неуклонно сниж алась, начиная с 1836 г.
(когда их было 78,4 %): 1837 г.- 6 9 ,3 %, 1838 г.- 6 3 ,6 %, 1839 г .-
65 %, 1840 г. - 44,4 %.2 Разум еется, эти циф ры не следует абсо­
лю тизировать, особенно с конца 1830-х гг., когда из-за малого
числа читателей они подвержены значительны м колебаниям .
Так, в 1841 г. чиновников среди 10 пользователей библиотеки
было всего 20 %, столько же и в 1842 г. (1 из 5 читателей), в
1843 г. - 33 % (4 из 12), в 1844 г. - 42,8 % (3 из 7), а в 1846 г. -
66.7 % (4 человека из 6).3
1 РГИЛ. Ф. 733. Он. 7. Д. 56. Л. 1; ГАОО. Ф. 3. On. 1. Д. 1018. Л. 7.
2 Рассчитано но: РГИА. Ф. 733. Он. 7. Д. 56.
3 РГИЛ. Ф. 733. Он. 8. Д. 111. Л. 3 об.; Д. 290. Л. 5 об., 26, 47 об., 55 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 101

Эти данные позволяю т констатировать очевидные ф ак­

ты. Во-первых, среди читателей преобладали лица, заняты е
на государственной службе - 61 %, а в период подъема и рас­
цвета библиотеки в 1835 - 1837 гг. даже 72,3 %. Во-вторых,
больш инство читателей принадлеж ало к демократическим
слоям населения. М елкие чиновники, канцелярские служ а­
щие, мещане, разночинцы и крестьяне составляли 67% всех
читателей. В-третьих, число читателей, достигнув пика в
1836 и 1837 гг. (51 и 49 человек, соответственно), резко падает
в 1838 г. - И человек; увеличивш ись в следующем году до 20,
сократилось вдвое в 1840 г. - 9 человек. Н а этом же уровне -
10 человек - оно замерло в 1841 г.,1то есть библиотека в конце
1830-х гг. потеряла почти всех своих читателей.
Причины падения роли публичной библиотеки в обще­
ственном быту города имеют сложный характер. Историк биб­
лиотечного дела К.И. Абрамов утверждал, что в России в конце
1840-х - начале 1850-х гг. в результате усилившегося надзора
за чтением и из-за недостатка средств на покупку новых книг
многие библиотеки приш ли в упадок и закрылись.2 А нализи­
руя историю осташковской библиотеки, я уже отметил недо­
статочность и в известном смысле идеологическую заданность
подобных утверждений. В какой мере эти факторы, о которых
писал Абрамов и его коллеги, справедливы для Томска? Об­
ращает на себя внимание то обстоятельство, что здесь десяти­
летием ранее, чем в Европейской России, горожане утратили
интерес к библиотеке. Серьезную роль в этом сыграл какой-
то внутренний конфликт среди библиотечного актива, кото­
рый произошел во второй половине 1837 г. или начале 1838 г.
Причины конфликта не вполне понятны, но в результате из
добровольного актива библиотеки уш ли люди, которые много
сделали для ее становления. Начиная с 1838 г. в библиотеч­
ном активе остались лишь учителя и чиновники, служившие
по М инистерству народного просвещения.3 В то время как в
прежние годы в библиотечном активе были служащие разных
ведомств и учреждений: общего губернского управления, гу-
1 Там же. Л. 25 - 94 об.; Оп. 8. Д. И 1. Л. 3 об.
2 Абрамов К.И. История библиотечного дела и СССР. М.} 1980. С. 82.
3 РГИА. Ф. 733. Оп. 7. Д. 56. Л. 78,85; Оп. 8. Д. 111. Л. 2.
102 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

бернского правления, казенной палаты, строительной комис­

сии, жандармского штаба, гимназии, уездного училища. Это
свидетельствует о том, что в 1833 - 1838 гг. библиотека была
интеллектуальным городским центром, в котором, вероятно,
происходило не только обсуждение прочитанных книг, но и
обмен новостями жизни города, региона, страны и мира.
Однако нельзя игнорировать и обстоятельства сугубо ма­
териального характера. Томская п убличная библиотека была
платной, а подавляющее больш инство ее читателей прина­
длеж али к демократической среде. Именно на мелких чинов­
никах, которые часто не имели в городе собственного ж илья,
наиболее ощ утимо сказались последствия роста цен на това­
ры народного потребления и цен за аренду квартир в резуль­
тате золотопромыш ленного бума. Золотая лихорадка захлес­
тнула Томск именно с конца 1830-х гг. Не случайно с 1837 г.
начинается необратимый процесс сокращ ения среди чита­
телей наименее обеспеченных горожан - канцеляристов -
мелких служащ их, не вы служ ивш их первый классны й чин.
В 1836 г. канцеляристы составляли среди всех читателей
весьма заметную часть - 29,4 %, в 1837 г. их доля сократилась
до 14,3 %, в 1838 г. до 9,1 %, а в 1840 и 1841 гг. - их уже нет сре­
ди читателей библиотеки.1
Н аряду с неблагоприятны м и социально-эконом ически­
ми последствиями развития золотодобычи в томской тайге
свою роль в сокращ ении читателей сы грали и некоторые не­
гативные ф акторы в деятельности самой библиотеки. Эн­
тузиасты -книголю бы, занявш иеся библиотечным делом,
не обладали навы ками работы с читателями, имели весьма
смутное представление о правилах обработки, учета и хране­
ния литературы . В результате их неопытности или халатнос­
ти книги терялись. Так, инвентаризация 1841 г. установила,
что «убыль» литературы составила 45 книг и 13 ж урналов
(И % общей стоимости или 9 % всего библиотечного ф онда).2
И нвентаризация книжного фонда библиотеки проводилась
редко. Об этом писал в своем прош ении в департамент народ-

1 Рассчитано по: РГИА. Ф. 733. Он. 7. Д. 56; Он. 8. Д. 111.

2 РГИЛ. Ф. 733. Оп. 8. Д. 111. Л . 3.
Глава первая. Культурная среда русского города 103

ного просвещ ения бывший помощник библиотекаря учитель

уездного училищ а Н. Ихорев, отметивш ий, что за врем я его
деятельности с 1838 г. первая инвентаризация литературы
была проведена в 1841 г.1
Н аряду с небрежным хранением литературы имело место
и прямое хищение книг и журналов. Н. Ихорев в своем п ро­
ш ении утверж дал, что сторож библиотеки Афанасьев был
замечен в самовольной раздаче книг читателям, а поселенец
Власов торговал на базаре библиотечны ми книгами, которые
ему передавал сторож библиотеки. Однако на очной ставке
Власов отказался от своих показаний.2
В связи с сокращ ением числа читателей, а следовательно,
и денеж ных поступлений, Томская публичная библиотека с
конца 1830-х годов прекратила приобретение книж ны х нови­
нок. Это обстоятельство не могло не способствовать сокра­
щению ее посетителей.
Таким образом, в результате неблагоприятного сплете­
н и я всех этих региональных, локальны х, и внутриучреж ден-
ческих причин публичная библиотека в Томске все более и
более теряла и свое общественное значение, и популярность
среди книголюбов. Причем, если в первой половине 1840-х гг.
вы веска библиотеки бросалась в глаза, приятно уд и вл яя пу­
теш ественников,3 то в конце 1850-х больш инство ж ителей
даже не знали о ее сущ ествовании, в том числе, как утверж ­
дал краевед Д. Кузнецов, и лица, служ ивш ие один - два года
по учебному ведомству.4 У нас нет оснований ставить под
сомнение свидетельство Д. Кузнецова, который сам был учи­
телем.
А нализируя причины сниж ения популярности первых
провинциальны х публичны х библиотек вскоре после их уч­
реж дения, следует отметить один общ ероссийский фактор,
которому обычно не уделяется должного вним ания. В 1834 г.

1 Там же. Л. 13 об.

2 Там же. Л. 13 об., 14 об.
3 Небольсин II. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул. 0116., 1850. С. 79.
4 Кузнецов Д. Отчет публичной библиотеки при Томской губернской гимназии
за первую половину 1863 года / / Томские губернские ведомости. 1863. Лг« 39.
С. 253.
104 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

публичны е библиотеки из-под контроля М инистерства

внутренних дел были переданы в ведение М инистерства на­
родного просвещ ения. В советской историограф ии внутрен­
ний цензор не позволял историкам культуры рассм атривать
этот ф акт как неблагоприятно повлиявш ий на судьбы пер­
вых публичны х библиотек. Н а деле же его значение нельзя
игнорировать, так как именно он привел к падению престиж ­
ности библиотечного дела в глазах провинциального чинов­
ничества. Ш кала жизненных ценностей и ментальность рос­
сийских чиновников заставляли губернаторов реагировать
на этот шаг правительства как на знак сниж ения или даже
потери интереса имперской власти к публичны м библиоте­
кам. Л огика лиц, возглавлявш их местное государственное
управление, прослеж ивается со всей очевидностью: м инистр
внутренних дел - это их прямой начальник , поэтому успехи
библиотечного дела, отраженны е в ежегодных отчетах о по­
лож ении дел в губернии, были одним из показателей заботы
губернаторов о процветании губернии. М инистр же просве­
щ ения д л я губернаторов - ф игура далеко не из первого ряда,
на карьеру губернаторов влиять практически не способная,
следовательно, и забота о вверенных ведомству просвещ ения
библиотеках становилась д ля каждого губернатора делом его
индивидуального выбора, а не служебного долга.
В этих условиях, когда губернатор утрачивал интерес к
библиотеке, ее вы ж ивание становилось уделом отдельных
энтузиастов. Оно во многом зависело от активности педа­
гогов и чиновников ведомства народного просвещ ения, их
авторитета в обществе и связей среди власть им ущ их и тор­
гово-промыш ленной верхуш ки. Как обстояло дело с полож е­
нием педагогов в Томске? 14 декабря 1858 г. на торж ествен­
ном акте в честь двадцатилетия Томской гим назии директор
училищ Томской губернии О. Мещерин прочел подготовлен­
ную им историческую записку о состоянии народных учи­
лищ в губернии с 1789-го по 1856 г. В своей записке он конс­
татировал, что до откры тия гим назии учителя приезж али «с
поверхностным образованием и с непохвальными чувствам и
и привы чкам и. Зато и сочувствие публики к учебным заведе­
ниям соответствовало достоинствам преподавателей». Он же
Глава первая. Культурная среда русского города 105

признавал, что ситуация не изм енилась и в первые 7 лет су­

щ ествования гим назии.1 Можно поставить под сомнение это
утверж дение статского советника М ещерина, который был
заинтересован в том, чтобы показать достигнуты е при нем
результаты в самом лучш ем виде. Поэтому сопоставим его
оценки с отзы вам и других лиц. В октябре 1840 г. генерал-гу­
бернатор Западной Сибири князь Г1.Д. Горчаков в отнош ении
к м инистру просвещ ения С.С. Уварову писал, что в 1839 г. он
наш ел томскую гимназию в неудовлетворительном состоя­
нии, а ныне оно еще хуже.2 Поэтому не приходится у д и вл ять­
ся, что ни гим назия, ни ее учителя не пользовались авторите­
том среди горожан. В отчете о состоянии учебных заведений
в Западной Сибири за 1852 г. отмечалось «... несочувствие к
образованию и неподвижность городского населения, боль­
шею частию временно пребывающего в Томске...»3 Об отсутс­
твии и у гимназистов, и у их родителей в 1850-е гг. уваж ения
к преподавателям гим назии свидетельствую т и мемуары ее
выпускников, среди которых был и видны й общ ественный
деятель Н.М. Я дринцев.4 В свете этих данны х конец первой
публичной библиотеки в Западной Сибири видится вполне
логичны м. Она превратилась из очага культуры, к которому
тянулись интеллигентны е люди из разны х городских слоев,
в затухаю щ ий костер, на пепелище которого пы тались удов­
летворить свои духовные и интеллектуальны е интересы ма­
лочисленные чиновники учебного ведомства.
Среди педагогов, вероятно, не наш лось подлинных кни­
голюбов, настоящ их пропагандистов книги, способных при­
влечь томичей к судьбам первой публичной библиотеки. Если
в первые годы своего сущ ествования она была заметным явл е­
нием общественной ж изни города, то с конца 1830-х гг. ее роль
падает. И ндикатором отношения ж ителей города к нуждам
библиотеки являю тся материальные пожертвования. Горо­

1 Торжественный акт в Томской губернской гимназии / / Томские губернские

ведомости. 1859. № 7.
2 РГИА. Ф. 733. Оп. 83. Д. 200. Л. 1 - 1 об.
3 РГИА. Ф. 1265. Оп. 1. Д. 15. Л. 65.
4 Ядринцев Н.М. Воспоминания о Томской гимназии / / Сибирский сборник.
1888. Выл. 1. С. 1 - 3 2 .
106 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

жане же в конце 1830-х гг. перестали поддерживать библиоте­

ку денежными и книж ны ми дарами. Это обстоятельство су­
щественно сократило ее скромный бюджет, не позволявш ий
приобретать новые книги. Отсутствие книж ны х новинок, без­
условно, отталкивало от нее немногочисленных книголюбов.
Все это привело к тому, что, когда 1 ф евраля 1859 г. в здании
общественного дома, где размещ алась библиотека, произош ел
пожар, городская дума поспешила избавиться от нее, передав
книги гим назии.1 Это и стало концом первой публичной биб­
лиотеки в Западной Сибири. В отчете губернатора за 1860 г.
0 ней было сказано: «Публичная библиотека города Томска в
плохом состоянии, и никто ею не пользуется».2
Печальный ф инал библиотеки послуж ил толчком к
осознанию местной общественностью необходимости начать
борьбу за создание новой, действительно публичной общего­
родской библиотеки. В Томске эта деятельность была одним
из проявлений подъема общественного движ ения в России
конца 1850-х - начала 1860-х гг. М естная и нтеллигенция в
лице преподавателей гим назии и духовной семинарии, объ­
единивш ись, вы писала 12 ж урналов. Не бездействовал и том­
ский губернатор. В оф ициальном отчете по Томской губернии
за 1860 г. о его усилиях было сказано буквально следующее:
«Н ачальник губернии в видах устройства в Томске по при­
меру других городов публичной библиотеки усугубил все
меры в изы скании приличны х средств д л я осущ ествления
столь полезной цели». Эти меры привели к тому, что одним
частным лицом было пожертвовано на устройство библиоте­
ки 1000 руб. и заемны й документ в 1000 руб. И з периодики
известны и имена представителей купечества, пож елавш их
поддержать своими средствами библиотеку, - Мехеева и Ши-
тикова. О рганизационны е усилия местной общ ественности
и губернских властей долгое время, главным образом из-за
отсутствия подходящего помещения д л я библиотеки, не при­
носили плодов. Библиотека откры лась для публики лиш ь с
1 января 1863 г.3 О на учреж далась в условиях подъема обще­
1 ГАТО. Ф. 99. Он. 1. Д. 262. Л. 140 - 140 об.
^ АРГО. Р .62.Д . 1д. Л. 44.
3 Там же. Л. 44; Томские губернские ведомости. 1863. № 39. С. 256.
Глава первая. Культурная среда русского города 107

ственного движ ения в стране и возросш ей роли периодики

в культурной ж изни русской провинции. Поэтому число ее
подписчиков резко вы росло по сравнению с лучш им и годами
первой публичной библиотеки и составило 189 человек.1
В те же годы вопрос о создании публичной библиотеки вы­
ходит на повестку дня и в Твери, где с 1856 г. функционировала
частная библиотека купца 3-й гильдии А.Ф. Черенина, закрыв­
шаяся в октябре 1859 г. Библиотека Черенина была платной,
плата за чтение ее книг и журналов составляла 15 руб. в год,
за месяц - 2 рубля.2 После ее закрытия и был поднят вопрос
об устройстве публичной библиотеки на базе книжного собра­
ния губернского статистического комитета. При подготовке к
открытию инициаторы изучили опыт работы некоторых про­
винциальных публичных библиотек, в частности рязанской и
Карамзинской публичной общественной библиотеки в Симбир­
ске.3 Опыт существовавшей в губернии публичной библиотеки
в Осташкове по каким-то причинам не привлек их внимания
или же не показался заслуживающим его внедрения. Возможно
здесь сказался снобизм жителей губернского города, которым
казалось унизительным использовать опыт культурного учреж­
дения уездного города. Но возможно и другое объяснение: орга­
низаторы тверской библиотеки, зная о неблестящем состоянии
осташковской, опасались повторить ее судьбу.
В Твери главным двигателем учреж дения общ ественной
библиотеки, как отмечалось в периодике, был губернатор, а
«ревностны ми исполнителям и» Н.И. Рубцов и Д.П. Тыртов.
Библиотека откры лась в мае 1860 г. При откры тии в ней на­
считы валось русских книг 751 (в 2035 тт.) и ф ранцузских -
788 (в 1158 тт.).4 Архивные документы подтверж даю т важную
роль губернатора П.Т. Баранова при учреж дении библиотеки.
По уставу библиотекой заведовал попечительный комитет,
состоящ ий из губернатора и 4-х лиц, назначаемы х по его ус­
мотрению. Н а устройство библиотеки пож ертвовали деньги -
4055 руб. - всего четверо, среди них губернский предводитель
1 Город Томск. Томск, 1912. С. 70 - 75.
2 РГИЛ. Ф. 733. Оп. 11. Д. 10. Л. 5 об.
3 ГАТвО. Ф. 131. Он. 1. Д. 1186. Л 1 об., 13,15.
4 Б. Общественные библиотеки / / Русский вестник, 1861, июнь, С. 1.
108 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

дворянства Клокочов и генерал-майор свиты е.и.в. Мусин-

Пушкин. Основные же средства внесли рж евский купец О б­
разцов (1000 руб.) и тверской купец Головинский (3000 руб.).
Последний стал почетным попечителем б и б л и о тек и .1
В 1859 г. публичная библиотека, содерж авш аяся част­
ным лицом, появилась и в Тобольске. Годовая плата за поль­
зование ею составляла 11 руб. и 2 руб. взим ались в качестве
залога за книги. По сравнению с аналогичны м и библиоте­
ками Петербурга, М осквы или И ркутска, пользование кото­
рыми обходилось читателю в 20 руб. в го д ,2 тобольская была
доступнее. И все же эта плата была выше, чем в публичны х
библиотеках других городов региона, где она колебалась от
3 руб. 60 коп. до 7 руб.3 Во многом из-за высокой цены поль­
зователей этой библиотеки оказалось мало. Т акая же судьба
постигла и другую частную публичную библиотеку, откры ­
тую в Барнауле в 1862 г. купцом А.С. Гуляевым.4
По инициативе городской общ ественности в 1860-м и
1861 гг. публичны е библиотеки учреж даю тся еще в 4-х го­
родах Западной Сибири (Омске, Ишиме, Каинске и Кузнец­
ке). В это время ни в М осковской, ни в Тверской губерниях
сколько-нибудь заметного расш ирения числа библиотек не
произош ло. А сеть публичны х библиотек еще не сф орм иро­
валась. Возможно, такое культурное отставание центральны х
губерний от западносибирских было предопределено тем,
что в больш инстве городов России культурная инициатива
по-преж нему находилась в руках дворянства. В европейской
части страны оно было занято куда более актуальны м д л я
себя обсуждением крестьянского вопроса, проходившего в
атмосфере балов и застолий. Наконец, в дворянской среде
все культурные начинания исходили от средних и крупны х
душ евладельцев, которые д ля удовлетворения своих чита­
1 ГАТвО. Ф. 131. On. 1. Д. 1186. Л. 26 об., 69; Очерк деятельности городского
головы г. Твери потомственного почетного гражданина и 1-й гильдии купца
Алексея Федоровича Головинского. СПб., 1865. С. 24.
2 В.И. Местные известия / / Тобольские губернские ведомости. 1858. № 51.
С. 734; Романов Н.С. Иркутская летопись. Иркутск, 1914. С. 37.
3 ГАО О. Ф. 45. Он. 1. Д. 7. Л. 10 об.; ГАТО. Ф. 99. Он. 1. Д. 304. Л. 26 об.
4 Местные известия / / Тобольские губернские ведомости. 1859. № 23. С. 308;
Алтай: Историко-статистический сборник. Томск, 1890. С. 289.
Глава первая. Культурная среда русского города 109

тельских запросов ые испы ты вали особой нужды в публич­

ных библиотеках.
И н ая си ту ац и я наблю далась в Зап ад н ой Сибири, где
иеслуж ащ ее дворянство отсутствовало как сколько-нибудь
зам етн ая соц и альн ая группа, поэтом у чиновничество и до­
м инировало в культурной ж изни. И н телл ектуал ьн ы е и об­
щ ественно-политические интересы чиновной и н тел л и ген ­
ции и п ри вел и к возникновению на рубеж е 50-х - 60-х гг.
XIX в. в зап адн оси б и рски х городах новы х пуб ли чн ы х биб­
лиотек. П оявление в 50-х - 60-х гг. XIX в. п уб ли чн ы х биб­
лиотек стало результатом пробуж дения социальной а к ти в ­
ности горож ан. В свою очередь, д еятельность пуб ли чн ы х
библиотек стала зам етны м явлением общ ественной ж изни.
Н а соб ран и ях читателей дем ократическим путем реш ались
все вопросы прави л пол ьзован и я л итературой, ее хранения,
подписки на периодические и зд ан и я и новые книги. В Ка-
инске, к ак и при орган и зац и и ш колы д л я девочек, проблем ы
устройства будущ ей библиотеки обсуж дались на откры ты х
педсоветах. В Кузнецке, на заседании педсовета уездного
уч и ли щ а 20 ноября 1860 г., такж е обсуж дались вопросы
подписки на газеты и ж урналы д л я публичной библиотеки
«в присутствии публики».1 По требованию читателей вно­
сились изм енения и в п рави ла пол ьзован и я библиотекам и.
Так, в О мске в п роект правил, предлож енны х смотрителем
у ч и ли щ Аристовым, бы ли внесены сущ ественны е изм ене­
ния: п ояви л ся п ун кт о выдаче л итературы на дом, что по­
вы ш ало удобство пол ьзован и я ею; был такж е пересм отрен
один из наиболее важ ны х пунктов - о внесении залога за
чтение. В первоначальном варианте он вы глядел так: «О бес­
печение берется только с лиц неслуж ащ их и не им ею щ их в
городе недвиж им ой собственности». В окончательном -
«О беспечение берется, не менее 5 руб., с л и ц неслуж ащ их и
библиотеке неизвестны х».2 Эта ф орм улировка показы вает,
что ее ч и тателям и бы ли главным образом чиновники, ко­
торы е сочли необходимым позаботиться об отставны х слу­

1 ГАТО. Ф. 99. Он. 1. Д. 304. Л. 24 - 24 об., 26 об., 33 об.

2 ГАТО. Ф. 125. On. 1. Д. 118. Л. 2; ГАОО. Ф. 45. Он. 1. Д. 7. Л. 10 об.
no Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

жащ их, которые не обладали недвиж имостью . О бъективно

изм енения в этом пункте бы ли и в пользу книголю бов из
учащ ейся молодежи, но затруд н ял и возм ож ность доступа в
библиотеку небогаты м мещ анам, отставны м к азакам и сол­
датам, другим разночинцам , то есть социальны м слоям, со­
ставл явш и м больш инство населения Омска.
Вместе с тем, лю бители чтения из городских низов с ф ев­
рал я 1861 г. могли пользоваться книж ны м и и ж урнальны м и
ф ондам и «даровой библиотеки», откры той при омской вос­
кресной школе. Ее состав не отличался богатством и разно­
образием: вместе с учебной литературой она насчиты вала
около 280 книг. Д анны е о подписке на 1861 г. подтверждают,
что ее устроители позаботились в первую очередь об интере­
сах читателей из городских низов, ниж них воинских чинов и
учащ ейся молодежи. Всего было выписано 7 журналов, в том
числе «Народное чтение» в 5-ти экзем плярах, «С олдатская
беседа» в 4-х экзем плярах, «Чтение д л я солдат» (2 экзем п ля­
ра), а такж е «Подснежник», «Вокруг света», «Рассвет», «Учи­
тель». Однако организаторы библиотеки не в полной мере
угадали запросы читателей, т.к. иначе представляли себе со­
циальны й портрет пользователей библиотеки. Н аибольш ей
популярностью пользовался «Подснежник», которым ин­
тересовались в первую очередь ученики уездного училищ а,
вторым по читательском у спросу было «Народное чтение».1
Пробуждение общественной инициативы в разны х сф е­
рах ж изни в конце 1850-х гг., в том числе в библиотечном деле,
затронуло не только общественность, но и некоторых просве­
щенных администраторов. К онкретная направленность де­
ятельности начальников была вариативна. Так, в Твери и в
Томске губернаторы обращ али внимание на создание город­
ских публичны х библиотек. В это же время, в 1859 г., армей­
ское корпусное командование в Западной Сибири пошло по
ведомственному пути, создав в гарнизонах библиотеки д л я
офицерского состава.2

1 Устав Омского общества бесплатного обучения / / Тобольские губернские ве­

домости. 1861. № 50. С. 407.
2 Бабков И.Ф. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири. СПб., 1912.
С. 567.
Глава первая. Культурная среда русского города 111

В како й м ере общ егородские п уб л и ч н ы е б и б л и о теки

с о о тв е т с тв о в а л и п о т р е б н о с т я м л ю б и т е л е й ч те н и я ,п р и н а д -
л еж авш и х к р а зл и ч н ы м суб ку л ьту р ам ? Все эти п у б л и ч ­
ные б и б ли отеки в рассм атри ваем ое вр ем я б ы л и ори ен ­
ти р о в а н ы на ч и т а т е л я из среды о б р азо ван н о го общ ества:
ч и н о вн и ко в и д во р ян , а так ж е на ту н ем н огоч и слен н ую
часть купцов, которы е о р и ен ти р о в ал и сь на д в о р ян ск и е и
соврем енны е зап ад н о ев р о п ей ски е б у р ж у азн ы е к у л ь т у р ­
ны е зап росы . О дин из соврем ен н и к ов в 1861 г. о тм е ти л и н ­
тересн ы е особ ен н ости к р у га ч те н и я ч и тател ей тв ер ск о й
п у б л и ч н о й б и б ли отеки . Ч и та л и , в основном , газеты - б л а ­
го их ч тен и е в пом ещ ении б и б л и о теки бы ло бесп л атн ы м .
В м есте с тем, « кн и ги серьезн ы е поч ти не треб овал и сь». И з
б е л л е тр и с т и к и н аи б о л ьш и м спросом п о л ьзо вал и сь п р о ­
и зв е д е н и я Д ю ма, П оль де К ока и З о т о в а (вероятн о, речь
и д ет о Р а ф аи л е Зотове, а не о его сы не - В л ад и м и ре). А в­
тор статьи о тверск ой б и б ли отеке с осуж д ен и ем п и ш ет о
подобном вы боре книг: «...романы этого р а зр я д а сам ое л ю ­
бим ое и едва л и не ед и н ствен н ое ч тен и е п рекрасн ой п о л о ­
в и н ы рода человеческого, восторгаю щ ей ся до пош л ости и
«М уш кетерам и» и всею этою сволочью ».1 П осл ед н и й п ас­
саж вы д ает в нем несом ненного сто р о н н и к а так н а зы в а е ­
мого револ ю ц и он н о-д ем ократи ческого л агер я, о тв ер га­
ющ его с кл ассо в ы х п о зи ц и й ром ан ти ч еск у ю л итературу.
О д н ако д л я нас валена не его оц ен ка кр у га ч и та те л ьс к и х
и н тер есо в тверяков, а то, в какой м ере ф он д ы б и б ли отеки
у ч и т ы в а л и с и ю м и н у тн ы е потреб н ости свои х под п и счи ков
и п о зв о л я л и л и они бы ть в ку р се всех п осл ед н и х соб ы ти й
о б щ ествен н о -п о л и ти ч еско й и л и те р а ту р н о й ж и зн и Р о с­
сии. О к азы в а е тс я , по д ан н ы м того ж е автора, б и б ли о тека
в ы п и с ы в а л а все газеты и все светски е ж у р н ал ы , а так ж е
«Т ворен и я с в ят ы х отцов» и «П равосл авн ое обозрение».
Б о л ее того, наи б олее п о п ул ярн ы е ж у р н а л ы б ы л и в ы п и са­
ны в н еск о л ьк и х эк зе м п л яр а х : « Р у сски й вестн и к» в 5-ти,
«О течествен н ы е зап и ски » и «С оврем енник» в 4-х.2

Б. Общественные библиотеки / / Русский вестник. 1861. № 22. С. 1 - 2.

Там же. С. 1.
 112 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Основатели тверской библиотеки правильно определили

ож идаемый спрос на периодику и безош ибочно н азвали три
самых популярны х ж урнала. Так, по итогам первых восьми
месяцев работы библиотеки на «Русский вестник» требова­
ния читателей подавались 633 раза, на «Современник» - 520,
на «Отечественные записки» - 423, на «Библиотеку д л я чте­
ния» - 262, на «Русское слово» - 275.1
Сам ф акт подписки на наиболее популярны е ж урналы
в нескольких экзем плярах свидетельствует, что библиотека
создавалась в расчете на первостепенное удовлетворение чи­
тательского интереса к периодическим изданиям . Н аличие в
библиотеке нескольких экзем пляров наиболее популярны х
ж урналов как будто откры вало возможность быстрого зна­
комства ж елаю щ их с их содержанием. Однако все было не
так просто и однозначно. Все подписчики делились на три
разряда, в зависим ости от размера внесенной платы за пра­
во чтения на дому. П ривилегию в первоочередном получении
книг им ели те, кто заплатил за год 10 рублей. Второй разряд
читателей платил за абонемент вдвое меньше, но и получал
доступ к новинкам лиш ь через три месяца после их поступ­
ления в библиотеку. Третья группа читателей вносила м ини­
мальную сумму - 30 копеек, по обладала теми же правами,
что и вторая. Круг лиц, которые могли пользоваться книга­
ми и ж урналам и по льготны м ценам, был достаточно широк:
«Для учеников духовной семинарии, а такж е бедных канце­
лярских чиновников и служ ителей и помощ ников столона­
чальников, в видах распространения любви к чтению, допус­
кается абонемент за умеренную плату - 30 к. сер. в месяц, без
залога, но с ручательством непосредственного начальства в
исправном возвращ ении книг».2Т акая небольш ая сумма ф ак­
тически превращ ала тверскую библиотеку в общедоступную
и откры вала потенциальную возможность удовлетворить
свои читательские запросы даже горожанам с низким и дохо­
дами. Правда, пользоваться этим льготны м тарифом читате­
ли могли лиш ь при благосклонности своего начальства.

'Гам же. С. 2.
2 ГАТвО. Ф. 131. On. 1. Д. 1186. Л. 25.
Глава первая. Культурная среда русского города ИЗ

Но вес ли лю бители чтения в Твери устремились в биб­

лиотеку? В 1860 - начале 1861 г. в библиотеке среди подпис­
чиков было много учащ ихся: 71 семинарист, 29 гимназистов
и 6 учеников уездного духовного училищ а. Все они могли не
только ознаком иться с периодикой, получить заним атель­
ный роман, но и воспользоваться учебной литературой, ко­
торой их не всегда своевременно снабж али библиотеки учеб­
ных заведений.
Не пользовалась библиотека лиш ь вниманием мещан.
Почему это происходило? Этот вопрос интересовал и совре­
менников. У помянуты й автор статьи привел объяснение это­
го феномена из уст своего попутчика - тверского мещ анина,
с которым ехал в одном вагоне в Петербург: «Много наш лось
бы охотников читать... А как зайдет и рассядется читать в
этом каф т ане? Не под стать светлым пуговицам, да модным
сюртукам. Так и пройдет мимо. Иное дело, кабы допускали
утром пораньше, пока господ нет , много бы наш лось охотни­
ков... А что дадут читать? Спросиш ь Четь-М инею, говорят -
нет; спросиш ь Ш естоднев - тоже; историю гам какую -ни­
будь, говорят семинаристам отдано; по хозяйству что-нибудь
попроще - все же нет; поучительное д л я ж изни что-нибудь,
и все и все нет. И пойдешь с пустыми руками. Что говорить,
ж урналов со всей охотой дают, сколько хочешь. Ну, да сами
рассудите, идут ли нам ж урналы ? Х итро и мудрено пиш ут
там, все не про пас. Да и толкую т о том, что не ирикладио для
нас. Русской Псалты ри, Иисуса Сирахова русского, говорят,
не добьеш ься; так уж что тут подписываться? Одно слово не
про пас библиот ека» (курсив мой - А .К )}
Я позволил себе привести столь пространную цитату по
той причине, что она как нельзя лучш е отраж ает представ­
ления мещан о том, какая им нуж на литература и почему
они не ходят в библиотеку. В рассуж дениях разговорчивого
пассаж ира вы деляю тся два аспекта проблемы: социальны й
и культурный. Он - несомненный представитель мещанской
культуры, приверженной традиционном у кругу чтения -
древнерусской книж ности, ориентированной на духовную

Б. Общественные библиотеки. / / Русский вестник, 1861, июнь. С. 3.

114 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

культуру. В то врем я как тверская библиотека ком плектова­

лась прежде всего в расчете на читателей, являю щ ихся носи­
телям и светской, рациональной культуры. Разум еется, время
брало свое: сф ера читательских интересов мещан вклю чала в
себя и литературу «по хозяйству», и по истории. Однако сов­
ременная публицистика, беллетристика, сам круг вопросов,
поднимаемых в ж урналах, стиль излож ения, терм инология -
все это было довольно далеко от запросов читателя, прина­
длеж ащ его к традиционной народной культуре. Н аряду с
этим и культурны м и ф акторами между читателем из городс­
ких низов и библиотекой был еще и социальны й барьер, в это
время из сословного он превратился в ментальный. Человек
среднего возраста из городских низов все еще продолж ает
смотреть на чиновников и дворян как на господ. Он ощ ущ а­
ет свою социальную приниж енность и по привы чке избегает
общ ения с «господами». С оциальны е и культурные ф акторы
тесно переплелись в его восприятии проблемы. М ещанин
чувствует всю несовместимость пребы вания носителей раз­
ных культур в одном социокультурном пространстве. Уже в
самой одежде, которую носят «господа» и мещане: модный
сюртук (даж е не фрак!) и каф тан, - д ля него видится вся не­
возможность их сосущ ествования в интеллектуальном и ду­
ховном пространстве читального зала библиотеки.
К ак отразилось на работе публичной библиотеки по­
добное отношение к ней со стороны городских низов? Сре­
ди подписчиков библиотеки за 1860 - 1861 гг. было всего 18
тверских мещан, еще несколько иногородних мещан указаны
в общей графе с иногородними купцами. Всего же купцы и
мещане составили около четверти всех читателей. Д воряне
вместе с военны ми чуть больше - 27,6 %, а наиболее высокой
была доля учащ ихся семинарии, уездного духовного уч и ли ­
ща и гим назии - 42,4 % всех читателей (в том числе семина­
ристы - 28,4 %)} Приведенные данные о социальном составе
читателей свидетельствую т, что чиновников и помещиков
было не слиш ком много, но они наряду с учащ им ися были
наиболее активны м и посетителям и библиотеки. П опуляр-

1 Там же. С. 2.
Глава первая. Культурная среда русского города 115

пости тверской библиотеке способствовал и удобный распо­

рядок ее работы. О на была откры та для читателей по будням
с 9 до 14 часов и с 18 до 21 часа, а по воскресным и табельны м
дням - с 12 до 18 часов.
Изучение истории создания, развития и краха первой
публичной библиотеки в Западной Сибири, как мне думается,
дает необходимые основания д л я критического осмы сления
достиж ений отечественных историков библиотечного дела в
изучении истории публичны х библиотек в первой половине
XIX в. В первую очередь это относится к недооценке исследо­
вателям и всего разнообразия отдельных частей Российской
империи и их социокультурной неоднородности. Особенно
серьезные возраж ения вы зываю т выводы о причинах упадка
первых публичны х библиотек в России. Строго говоря, эти
выводы были сделаны не в результате изучения эм пиричес­
кого материала, но привнесены в работы априори, под д ав­
лением идеологических штампов и распространенны х в мас­
совом историческом сознании упрощ енных представлений о
времени правления Н иколая I как эпохе сплошной реакции.
Они явились такж е следствием редуцированного взгляда на
исторический процесс, когда все изм енения в культуре вы­
водились из изменений в производительны х силах и про­
изводственных отнош ениях, а на первый план вы двигалась
политическая история в ущерб социальной истории, куль­
турной истории, истории быта и истории повседневности.
Однако не все здесь так просто. Н ельзя объяснить все,
что нас сегодня не устраивает в работах историков культуры
недавнего прошлого (в том числе историков библиотечного
дела) лиш ь давлением «единственно верной научной идео­
логии» или недооценкой социокультурны х факторов. По-ви­
димому, главная методологическая проблема заклю чается
в том, как соотнести индивидуальное и общее, единичное и
массовое в истории. Совершенно очевидно, что макроистори-
ческие методы исторического анализа дают возможность ис­
торику изобразить прош лое не в виде осколочных фрагм ен­
тов, но как нечто целое. Именно в этом и заклю чается главное
достоинство м акроанализа, но при этом неизбежно усколь­
заю т не мелочи, но подробности, без которых историческое
116 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

познание рискует превратиться в изучение абстрактны х по­

нятий: «общество», «государство», «классы» и т.д. А историк
вторгается на территорию социологии, оставляя свое собс­
твенное поле невозделанны м. В этой связи, как мне каж ется,
большие возмож ности лежат в сфере микроистории. Что же
поучительного дает исследование истории томской публич­
ной библиотеки? О становимся на одной ключевой проблеме
поним ания социокультурного развития России - причинах
малой успешности первых публичны х библиотек. Власти
предержащ ие в лице губернаторов все сводили к трем ф ак то­
рам: м алочисленности образованной публики (дворян), н и з­
кому культурному облику других горожан, вклю чая купцов,
и бедности населения. Советские историки культуры и биб­
лиотечного дела, по сути, согласились со второй причиной,
а в качестве первоочередной вы двинули реакционную внут­
реннюю политику Н и колая I, особенно после 1848 г. И зуче­
ние же истории томской библиотеки обнаруж ивает значи­
тельно больш ий спектр причин, повлиявш их на ее судьбу.
Среди них экономические, ведомственные, социокультурны е
и ментальные. Но, что важнее, эти причины разноуровневые:
общ ероссийские (передача из ведения МВД в М инистерство
народного просвещ ения), региональные (неблагоприятны е
последствия откры тия золота в енисейской тайге, в частнос­
ти инф ляция), локальны е (малочисленность образованной
публики, низкий авторитет в обществе конкретны х лиц,
связанны х с библиотекой), внутренние (конф ликт среди
активистов и читателей библиотеки, неопытность и халат­
ность библиотекарей на общ ественных началах). Бы ли и та­
кие факторы, которые с равны м основанием можно отнести
одновременно к общ ероссийским, региональным и локал ь­
ным. В первую очередь, это известны й социокультурны й
раскол русского общ ества и разл и чи я в м ентальности горо­
жан, принадлеж авш их к разным субкультурам. Эти ф ак то­
ры отталки вали от библиотеки потенциальны х читателей из
мещанской среды (мещан, цеховых, отставных солдат, крес­
тьян и прочих необразованны х разночинцев), то есть носи­
телей культуры городских низов. Важно отметить и то, что в
рассматриваемое время реконструированная мною картина
Глава первая. Культурная среда русского города 117

факторов, приведш их к упадку томской публичной библио­

теки, не была неподвижной, она находилась в определенной
динамике. В частности, изучение других институтов город­
ской культуры в Томске дает основание сделать вывод, что в
30-е - 40-е гг. XIX в. мещане и разночинцы были отстранены
от всяких начинаний чиновничества в сфере культуры. И ная
ситуация была в конце 1850-х, когда в этой среде сф орм иро­
валась небольш ая, но активная группа лиц, стремивш ихся
приобщ иться к культурны м новациям и ценностям светской
городской культуры.
О тсутствие публичны х библиотек в рассматриваемое
врем я в уездных городах М осковской губернии дает доста­
точно интересную информацию д л я осознания противо­
речивого в л и ян и я столицы на развитие социокультурны х
процессов в подмосковном регионе. Б лизость столицы с ее
многочисленными книж ны м и лавкам и, типограф иями, биб­
лиотекам и тормозила осознание необходимости учреж дения
публичны х библиотек в городах Подмосковья. Д л я относи­
тельно отдаленных городов М осковской губернии свою ком­
пенсирующую ф ункцию вы полняли усадебные библиотеки,
вносивш ие свой вклад в социокультурную урбанизацию
региона. Однако воспользоваться усадебными библиотека­
ми из горожан могли, как правило, лиш ь чиновники. Что же
касается читателей из других социальны х городских слоев,
то д л я них эти книж ны е собрания были недоступны. Кро­
ме того, низкий образовательны й уровень не способствовал
осознанию купцам и и мещ анами идеи о необходимости уч­
реж дения в родном городе публичной библиотеки как необ­
ходимого элемента городской социокультурной среды.
Итак, в первой половине XIX в. в провинции шел процесс
дем ократизации читателя. П отребность в чтении проникла,
особенно к середине XIX в., во все слои горожан. Темпы это­
го процесса были выше в крупны х городах. Осташ ков я в л я л
собой редкое исключение. Однако к концу 1850-х гг., когда
расш ирилась сеть учебных заведений, под влиянием соци­
ально-экономического и общ ественно-политического р а з­
ви ти я страны, потребность в чтении у населения некоторых
м алы х городов, очевидно, приблизилась к уровню ж ителей
118 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

крупны х городов, что подтверж дается созданием публичны х

библиотек в Ишиме, Каинске и Кузнецке. В целом, форми­
рование библиотечной сети в Западной Сибири происходило
быстрее, чем в центральном регионе. Однако все публичны е
библиотеки были платными, а потому и недоступными для
значительной части горожан.

Театр и зритель

Раздел об отнош ении провинциальны х горожан к театру я

начну с констатации одного в известной степени странного
ф акта. Театральные представления вош ли в культурны й быт
ряда городов Западной Сибири раньше, чем в городах Твер­
ской и М осковской губерний. Разум еется, за исключением
Москвы.
В последней четверти X V III в. светские театры сущ ест­
вовали в Барнауле, Тобольске и Омске. В Барнауле театраль­
ное помещение было сооружено еще в 1776 г. и вмещало до
110 зрителей. В Тобольске театр был построен в 1794 г. и рас­
считан на 560 зрителей.1 П ричиной появления этих театров
была деятельность просвещ енных администраторов: в То­
больске - наместника, в Барнауле - горного начальника, в
Омске - ком андира корпуса. Актеры этих театров были лица,
служивш ие, соответственно, в горном и военном ведомстве.
В Тобольске же в конце X V III в. возник один из первых про­
ф ессиональны х театров в русской провинции.
Именно в Тобольске располагались резиденции правите­
ля Тобольского наместничества и архиепископа Сибирского
и Тобольского, а такж е все положенные по штату органы уп­
равления обширным краем. В городе действовало несколько
учебных заведений: семинария, главное и малое народные
училищ а, военно-сиротское отделение, в котором получали
военную подготовку и элементарное образование преимущ ес­
твенно дети ниж них воинских чинов. В Тобольске начал выхо­
1 Копылов А.11. Очерки культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1974. С. 229,
238; Гришаев В.Ф. «Театральный дом» в Барнауле / / Алтайский сборник.
Вып. 15. Барнаул, 1992. С. 30.
Глава первая. Культурная среда русского города 119

дить и первый сибирский ж урнал «Иртыш, превращ ающ ийся

в Иппокрену». Одним словом, город был административным,
культурным и духовным центром всей Западной Сибири. В
городе прож ивало 15 тысяч человек. Более многолюдных
центров на востоке империи тогда не было. Казалось бы, вся
логика исторического освоения Сибири обусловила появле­
ние первого проф ессионального театра именно в Тобольске.
Однако никакой детерминированности вовсе не было. Умес­
тно напомнить, что театр в Барнауле появился почти на двад­
цать лет раньше, чем в Тобольске. Правда, он не был и не мог
стать проф ессиональны м - для этого Барнаул был слишком
малолюден. Творческой энергии немногочисленной горной
интеллигенции хватало на то, чтобы устраивать время от
времени лю бительские спектакли, но она не могла заменить
другое необходимое условие появления профессионального
театра - наличие достаточно многочисленной публики, гото­
вой отдавать свои средства ради наслаж дения театральным
искусством. Т акая публика сформировалась в Тобольске бла­
годаря наличию многочисленного чиновничества. Эта куль­
турная потребность тоболяков была осмыслена тобольским
наместником А.А. Алябьевым - отцом известного русского
композитора. Допускаю, что Алябьев, создавая театр, вполне
возможно, думал не столько о культурных запросах местной
публики, сколько проводил в жизнь культурную политику
правительства Екатерины II. И даже в этом случае он должен
был учиты вать такой фактор, как наличие в городе достаточ­
но многочисленной образованной публики, без которой уст­
ройство театра было бы невозможным.
Средства на устройство театра Алябьев изыскал в казне.
Осталось решить одну проблему - найти артистов. В то время
обладавшие властью провинциальные любители театрального
искусства решали вопросы подготовки актеров исходя из того
человеческого «материала», которым они располагали. Поме­
щики готовили исполнителей из крепостных крестьян, войс­
ковые командиры - из солдат. По более нестандартному пути
пошли сибирские власти. Однако эта оригинальность решения
была подсказана местной спецификой. Историк А.Н. Копылов
первым ввел в научный оборот обширные материалы из То-
120 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

больского архива, позволившие ему очертить состав труппы,

ее репертуар, устройство самого театра и взаимоотношения те­
атрального коллектива с местной властью. Театр находился в
ведении Приказа общественного призрения и непосредственно
управлялся дирекцией, назначаемой Приказом. Когда же театр
встал на ноги и начал успешно функционировать, произошел
переход к антрепризе. Вслед за источниками А.Н. Копылов име­
нует антрепренеров «местными жителями». Что же скрывается
на самом деле за этой странной для сословного общества фор­
мулировкой? Благодаря доносу коллежского асессора Иосифа
Ишимова (отца известной детской писательницы), который
подписывал с труппой договоры от имени Приказа обществен­
ного призрения, этот вопрос удалось прояснить.
22 августа 1802 г. Иш имов подал прошение тобольскому
кам енданту генерал-майору М аркловскому, в котором пи­
сал, что губернатор Б.А. Гермес «с злодеем Возницыным и
подобным ему Алексеем Ушаковым вопреки всей строгости
высочайш их узаконений зделал... постановление (дав им на­
звание тобольских ж ителей, где они ни к какому классу лю ­
дей не принадлеж ат и почему скитаю тся в городе неизвестно)
о содержании им с 1 сего августа заведенного от приказа те­
атра за 300 руб. в год откупной суммы...»1
Свой праведны й гнев на попустительство губернатора
«злодеям» Иш имову следовало бы поумерить, учиты вая все
обстоятельства собственной судьбы. В 1794 г. сам доносчик
был высочайш им указом «за ложные доносы, клеветы и по
службе порочное поведение, злой нрав и яко не заслуж ива­
ющий никакой к поправлению и к спокойствию надежды со­
слан в Сибирь вечно на поселение», но три года спустя чин
ему вернули и п риняли в службу.2 Однако Ишимов за врем я
своего руководства театром но линии П риказа общ ественно­
го призрения успел перессориться не только с содерж ателя­
ми театра, но и вступить в конф ликт с губернатором.
О бвиняя последнего, он откровенно подтасовывал ф ак­
ты: Гермес ни к созданию театра, ни к переходу на новые от­

ГА РФ. Ф.109. Он. 229. Д. 1. Л. 4.

Там же. Л. 8 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 121

нош ения П риказа общественного призрения и театральной

труппы никакого отнош ения не имел, он прибыл в Тобольск
лиш ь 2 марта 1802 г. В то время как сам Иш имов и внедрял
антрепризу.
С остав труппы и статус антрепренеров театра бы ли
ун и кал ьн ы д л я того времени. Среди актеров и служ ителей,
как записано в ж урн але тобольского П ри каза общ ественно­
го при зрен и я 14 ию ля 1799 г., «есть некоторые, состоящ ие в
здеш ней ш татной городовой ком анде военные, имею щие во­
инские ниж ние чины , а некоторые из состоящ их при тоб оль­
ском рабочем ломе р а б о ч и х людей...» 1К аким было соотнош е­
ние среди актеров военны х и ссы льны х? У становить точно
социальное полож ение каж дого артиста не представляется
возм ож ны м без и зуч ен и я м атериалов тобольского П рика­
за о ссы льны х. Но уже сейчас я располагаю источникам и,
которы е позволяю т утверж дать, что больш инство актеров
бы ли ссы льны м и. А нтрепренеры В озницы н (в прош лом
капитан) и Ушаков (в прош лом подпоручик), которы х в
оф и ц и ал ьн ы х докум ентах тум анно им еную т «тобольским и
ж ителям и», бы ли лиш ены д ворянства и сосланы в Сибирь
за уголовны е преступления. К ак писал губернатор Гермес
граф у В.Г1.Кочубею, они со времени при б ы ти я в город «про­
питы ваю тся от представлениев на здеш нем казенном пуб­
личном театре с прочим и таким и же несчаст ны м и» (курсив
мой - А.К.).2
О дну из четы рех актрис, Авдотью Руссо (Руссову),
упом инает в своих воспом инаниях известны й нем ецкий
литератор Август Коцебу. Эта ревельская м ещ анка попала
в Сибирь не за свое увлечение п росвети тельски м и идеям и
Ж ан -Ж ака Руссо, и ее им я не сценический псевдоним, вы­
бранны й сл уж ительницей М ельпомены, как иногда пред­
п олагали в литературе, но ф ам и л и я ее м уж а - итальянца,
такого же ссыльного.
По меньшей мере, один актер был военным. К такому умо­
заключению нас подводит текст его «обязательств», который

1 ГАРФ. Ф. 109. Он. 229. Д. 1. Л. 22.

2 Там же. Л. 7 об.
122 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

резко отличается от всех других договоров актеров с Приказом

общественного призрения. Василий Васильев прямо говорит,
что он будет выполнять принятые на себя обязательства при
условии, «ежели я в течение полугодичного времени никуда по
должности моей из Тобольска отлучен не буду». Наконец, имен­
но он отверг принятые труппой новые правила вознаграждения
актеров, согласно которым их жалование ставилось в прямую
зависимость от доходов театра. Васильев потребовал, чтобы
в начале каждого месяца ему выдавались деньги по фиксиро­
ванной ставке - 10 рублей. Особая позиция одного из ведущих
актеров позволяет интерпретировать его поведение, во-первых,
как поведение военнослужащего, которого армейское начальс­
тво может направить на новое место службы; а во-вторых, как
позицию личности, осознающей, что ее талант востребован. Он
не хочет, подобно другим актерам, ставить свое жалование в
зависимость от наполнения театральной кассы. Остальные же
в принципе готовы к возможному сокращению своих доходов.
Возникает вопрос, почему они так легко пошли на риск? Труд­
но предполагать, что тобольские артисты рассчитывали при
новых условиях оплаты труда зарабатывать больше. Вероятно,
у них не было выбора. Поэтому они приняли изменения прин­
ципа оплаты труда ради того, чтобы сохранить свой актерский
статус и остаться на прежнем жительстве в Тобольске. Все это
дает основание полагать, что другие артисты были, вероятно,
ссыльные. Разумеется, среди актеров, кроме Васильева, могли
быть и другие военнослужащие - один или два человека. В та­
ком случае их мотивация могла существенно отличаться от тех
мотивов, которыми руководствовался Васильев. Безусловно,
эти люди иного склада. Для них деньги, получаемые за выступ­
ления на сцене, - не главное, они удовлетворены уже самим
фактом своей причастности к искусству. Но складу личности
эти актеры - конформисты (а скорее, люди, одержимые искус­
ством), поэтому они и согласились принять новые условия,
предложенные Приказом общественного призрения.
В пользу предполож ения о безусловном преобладании в
труппе ссыльных свидетельствует и объяснение тобольско­
го гражданского губернатора Б.А.Гермеса по поводу доноса
Ишимова. Гермес писал в ноябре 1802 г. м инистру внутрен-
Глава первая. Культурная среда русского города 123

них дел: «Естли же мне запретить театральное представ­

ление, к которому уже здеш няя публика с давнего времени
привы кла, то неминуемо навлеку на себя от всей публики на­
рекание и роптание. Кроме же сих нещ аст ны х представлять
некому, да и оные лиш аться дневного пропитания, публика
удовольствия, а приказ дохода» (курсив мой - А.К.)}
В Сибири «несчастными» называли ссыльных. Этот статус
не мешал актерам получать в зависимости от уровня исполни­
тельского мастерства вознаграждение за свой труд. Ежегодное
жалование артистов тобольского театра колебалось от 30 до 120
рублей. Причем максимальную сумму получала местная прима -
Настасья Протопопова. Ведущие исполнители мужских ролей
довольствовались 108 рублями. В тобольской труппе актеров
было вдвое больше, чем актрис. С последними дело обстояло
не лучшим образом - половина из них не могли даже подпи­
саться под обязательствами «за неумением писать». Впрочем,
особого выбора у учредителей театра не было. В провинции и
полвека спустя социальный статус профессиональной артистки
был чрезвычайно низок, а выступление на сцене даже в благо­
творительных спектаклях требовало от любительниц смелости
и твердости характера, дабы преодолеть предубеждение обще­
ства на этот счет, поэтому набрать актрис в тобольский театр
можно было лишь из ссыльных.
Д л я актеров тобольского театра возможность выступать
на сцене была чрезвы чайна важна. Ремесло актера давало не
только заработок, но и возможность пользоваться плодами
ж изни в губернском городе, а не прозябать в глухих сибир­
ских деревнях, в которые надлеж ало отправлять прибы вав­
ш их ссыльных. Поэтому ссыльные, обладавш ие хотя бы не­
больш им сценическим опытом, охотно соглаш ались играть в
театре. Власти позаботились и о дисциплинарны х санкциях
против нерадивых служ ителей М ельпомены. П риказ обще­
ственного призрения в том же реш ении о театре от 14 ию ля
1799 г. постановил: объявить с подпискою командиру губерн­
ской роты и управляю щ ем у работным домом, «дабы они... за
подведомственными им людьми имели неослабное наблюде-

1 Там же. Л. 10 об.

124 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ние и за открывш ейся иногда от кого-либо из тех актеров про­

тивной обязанности их поступок взы скивали неослабно».1
Таков был статус артистов и особенности актерского состава
первой проф ессиональной труппы в Сибири.
Какова же была роль этого театра в культурной жизни го­
рода? Театровед А.Б. Костерина утверждает, что этот театр
«был еще весьма далек от выполнения функций действительно
городского театра, то есть театра, рассчитанного на обслужива­
ние широких кругов горожан. Попытка актеров самостоятель­
но организовать жизнь труппы явилась преждевременной для
Тобольска, который ни экономически, ни творчески не был го­
тов в то время к подобным экспериментам...»2 А.Б. Костерина,
видимо, справедливо относит его к типу театра, стоявшего на
грани «профессионализма и любительства», но именование его
артистов «актерами-любителями» и утверждение о «довольно
низком уровне исполнения актерами своих ролей»3 требуют
некоторой корректировки. Во-первых, хочется напомнить, что
даже в XX веке известны случаи превращения любительских
трупп в профессиональные коллективы. Во-вторых, театр в То­
больске просуществовал почти 20 лет, в том числе более десяти
лет в условиях самофинансирования, так что «эксперимент»
был скорее удачен, чем преждевременен. В-третьих, хотя никто
из артистов тобольского театра не получил театрального обра­
зования, то есть формально не имел сертификата, подтверждаю­
щего его актерское искусство, но все участники труппы многие
годы выходили на сцену, а ремесло актера было для них главным
(для большинства - единственным) средством существования.
Поэтому можно еще говорить о том, что этот профессиональ­
ный театр по уровню своего исполнительского мастерства оста­
вался на дилетантском уровне, но именовать его любительским
некорректно. В-четвертых, рассуждая об уровне игры актеров,
какими критериями мы руководствуемся? Неужели тут умес­
тны наши сегодняшние представления и оценки? Очевидно,
чтобы понять феномен театра того времени, мы должны учиты-
1 Там же. Л. 22.
2 Коаперипа Л.В. Особенности развития театральной культуры на Урале в
XVIII - XIX вв. Автореферат на соис. уч .ст. канд. искусств. М., 1991. С.17.
3 Там же. С.16 - 17.
Глава первая. Культурная среда русского города 125

вать оценки его зрителей, их впечатления и чувства. Без учета

отношения современников к театру мы, разумеется, не сможем
понять и оценить его роль в городской жизни.
Тобольский губернатор, именуя театр «казенным пуб­
личным», имел на это все основания. Здание театра было
выстроено на государственные средства, принадлеж ало оно
П риказу общественного призрения, театральная труппа по­
лучал а от зрителей вознаграж дение за свой труд и вносила
установленную сумму в этот Приказ, поэтому у нас нет н и ка­
ких оснований считать тобольский театр лю бительским, а не
проф ессиональны м .
Театр рубежа X V III - XIX вв. отличался от соврем енно­
го не только по репертуару или игре актеров, но и по поведе­
нию зрителей во врем я спектаклей. О приняты х нормах по­
ведения в театре можно судить по делу о неблагопристойном
поступке поручика Докудоевского (Докудовского) во врем я
оперы. По сообщению ком андира 24 дивизии генерал-лей­
тенанта Глазенапа, офицер во врем я представления, кроме
топ тан и я ногами иод м узыку и «громогласного разговора»,
не допустил более ничего предосудительного. Поведение
оф ицера все же выходило за рам ки допустимого, поэтому
полицейские пы тались его успокоить, а затем безуспешно
просили вы йти из театра. К ом андир полка утверж дал, что
его подчиненны й был трезв, но за неприличное поведение он
его посадил под арест на 10 суток. Б олее того, он утверж дал:
«и в поступке порутчика Докудовского никто из зрителей
не заклю чал ничего необыкновенного».1 К ак следует пони­
мать последнее утверждение? Если подобным образом вели
себя многие зрители, то непонятно, почему полиция стала
п ридираться к поручику? О чевидно другое: для оф ицеров
подобная «раскованная» манера сл уш ан и я оперы - явление
весьм а обыкновенное. Вероятно, не вполне трезвый поручик
был уж чрезмерно «громогласен», чем и вы нудил полицию
вмеш аться.
Что же касается источников, засвидетельствовавш их
мнение зрителей о спектаклях, сы гранны х на тобольской

ГАТ. Ф. 329. Оп. 541. Д. 284. Л. 8 - 8 об.

 126 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

сцене, то они чрезвычайно бедны. Обычно приводят отзывы

двух литераторов - Коцебу и Радищ ева. Радищ ев никаких
эмоций от посещ ения театра не вы разил. А Коцебу, прослу­
шавш ий оперу М.М. Хераскова «Добрые солдаты», и вовсе
остался всем недоволен: игрой актеров, оркестром, декора­
циями, интерьером театра.1 Однако здесь уместен вопрос: а
чем вообще ссыльный немецкий литератор был доволен во
время своего вынужденного пребы вания в Сибири? Даже
если признать, что его оценка была свободна от характерно­
го для Коцебу брю зжания, то и в этом случае она означает
не более чем его индивидуальное восприятие виденного на
сцене. Но понимание природы эстетического, драматургии,
места искусства в картинах м ира популярного в то время
драм атурга и тоболяков, больш ая часть которых проф ессио­
нальны х трупп никогда и не видела, едва ли могли совпадать.
Очевидно, на менее искушенного зрителя спектакли тоболь­
ского театра оказы вали иное эстетическое, эмоциональное
и социально-психологическое воздействие. Если этот театр
пользовался более двадцати лет вниманием сибирских зри­
телей, это, несомненно, означает, что он был не так уж плох,
по крайней мере, на вкус провинциалов.
Исследователь А.Н. Копылов, проанализировав реперту­
ар тобольской труппы, пришел к выводу, что для него «были
характерны жанровое многообразие и широта диапазона эсте­
тического и идейного содержания. Здесь были, но существу,
представлены все жанровые и идейные направления русского
театра того времени. При этом в репертуаре театра прослежи­
вается сильная демократическая струя, свидетельствующая о
тяге зрителей в идейном плане к произведениям, вскрывающим
пороки крепостного строя, а в художественно-эстетическом - к
народно-песенному богатству и бытовой теме».2
Важно отметить, что в Тобольске на рубеже XV III и XIX вв.
театр, возникнув по воле наместника, сущ ествовал не бла­
годаря меценатству губернаторов, но имел своего зрителя,
регулярно покупавшего билеты на его представления. Од-
Коцебу А. Достопамятный год моей жизни. Ч. 1. М., 1806. С. 156.
2 Копылов А.Н. Из истории Тобольского театра конца XVIII - начала XIX в. / /
Известия СО ДМ СССР. Сер. Общ. Наук. Вын. 3.1971. № 11. С. 100.
Глава первая. Культурная среда русского города 127

нако театр, уплачивая казне ежегодно 300 р., испытывал оп­

ределенные проблемы. По-видимому, доходы от реализации
билетов были все же недостаточны, чтобы театр мог сущес­
твовать без государственной поддержки. Власти, которым
принадлеж ало здание театра, не наш ли средств на его ремонт.
Если в отчетах тобольских губернаторов в 1811 - 1813 гг. ука­
зывалось, что «театр ветхой», то в отчетах за 1814 и 1815 гг.
о нем даже не упом инается.1Тобольский краевед Голодников
в своих воспом инаниях утверждал, что театр закры лся в кон­
це 1810-х гг.2 Возможно, ошибся Голодников, упом янувш ий
об этом в связи с участием в спектаклях тобольских гим на­
зистов конца 1830-х гг. бывшего декоратора «оперы» Ц им ­
мермана. Однако нельзя исклю чить и вероятность того, что
спектакли местной труппы в связи с аварийны м состоянием
театра продолж ались в других помещ ениях и во второй поло­
вине 1810-х гг.
В условиях отсутствия проф ессиональны х театров
в больш инстве провинциальны х городов заметную роль
в культурной ж изни играли театральны е круж ки, сущ ест­
вовавш ие при некоторых учебных заведениях. В первой по­
ловине XIX в. одновременно действовали и лю бительские
коллективы, ориентировавш иеся на современный нацио­
нальны й театр и модный столичный репертуар, и кружки,
сохранивш ие приверженность традициям народной драмы и
школьного театра. Х ранителям и традиционного репертуара
ш кольного театра как в Сибири, так и центре России были,
прежде всего, семинаристы. При этом в Тобольске, например,
представления семинаристов продолж ались почти до сере­
дины XIX в. Однако отношение духовного начальства к теат­
ральны м представлениям семинаристов изменилось. Во вре­
мена правления Екатерины II театру отводилась важ ная роль
в просвещ ении народа. Однако в последующие годы, особен­
но после 1812 г., в связи с консервативным переосмыслени­
ем роли театра в обществе духовное начальство запретило
представления семинаристов, которые давались уже втайне

РГИА. Ф. 1281. Ом. 11. Д. 150. Л. 48,115,164, 260, 316.

НАТМ . КП 13443. Л. 17 об.
128 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

от властей. Кроме семинаристов, традиции народного теат­

ра сохранялись кантонистам и и солдатами, устраивавш ими
в некоторые праздничны е дни свои представления прямо в
казармах или в домах городских ж ителей.
В светских учебных заведениях (гим назиях и кадетских
корпусах) отношение воспитанников к театральны м зан яти ­
ям было более благож елательным. О собенно заметную роль
сы грали театральны е круж ки при учебных заведениях в З а ­
падной Сибири, удаленной от театральны х центров.
О гастролях театральны х трупп из Европейской России в
городах Западной Сибири в первой четверти XIX в. никаких
сведений обнаружить не удалось. По-видимому, в это время
немногочисленные провинциальны е труппы еще не реш а­
лись пускаться в столь дальние гастроли, опасаясь не столь­
ко сибирских морозов, сколько холодного приема сибиряков.
Не могла не сказаться и удаленность сибирских городов, осо­
бенно в условиях плохой транспортной ком м уникации, от
центров театральной ж изни. В слож ивш ейся ситуации удов­
летворить потребность горожан в театре долж ны были мест­
ные артистические силы. Кроме народного театра, в отдель­
ных городах региона зрители могли увидеть лю бительские
спектакли. Одним из таких городов был Омск, в котором, как
полагает А.Н. Копылов, спектакли продолж ались до конца
первого десятилетия XIX в.1 И.И. З авал и ш и н писал, что ему
довелось видеть в Омске афиш у одного театрального спек­
так л я 1809 г., среди актеров которого был С.Б. Броневский
(будущ ий генерал-губернатор Восточной Сибири). Г.Н. По­
танин в 1858 г. сообщал, что он видел рукописную книж ку
пьесы «Козак-стихотворец», в которой в числе актеров указан
Б роневский.2 Последний служ ил в Омске с 1809 г. по 1825 г.
Вероятно, ком ическая опера-водевиль «Козак-стихотворец»
исполнялась в первые годы его пребы вания в городе, но не
ранее 1812 г., когда она была впервые сы грана в Петербурге.
Эти ф акты позволяю т уточнить время сущ ествования лю-
1 Копылов А.И. Очерки культурной жизни Сибири XVII - начала XIX ив. Ново­
сибирск, 1974. С. 229.
2 Говорун. Листок из Омска / / Тобольские губернские ведомости. 1858. № 8.
С. 87; Завалишин И.И. Описание Западной Сибири. Т. 1. М., 1864. С. 164.
Глава первая. Культурная среда русского города 129

битсльского круж ка в Омске, который действовал и в первой

половине 1810-х гг.
В общественном быту Барнаула 1820-х гг. любительские
спектакли занимали прочное место. В.И. Соколовский, слу­
живший в Сибири, повествуя о Барнауле того времени, писал:
«многие из молодежи очень и очень не напрасно посвящают
свой досуг музыке, пению и театру».1 Европейские ученые и
путешественники, побывавшие в этом городе, отмечали, что об­
щественные увеселения, музыка, театр - это результат влияния
горных инженеров, получивших образование в Петербурге.2
В некоторых городах Западной Сибири сущ ествовал и
традиционны й русский народный театр, а в Тобольске - се­
минарский. Сем инарский театр, вы росш ий из ш кольной дра­
мы, появился в городе еще в начале X V III в. и сохранился,
как писал А.И. Сулоцкий в 1869 г., почти до настоящ его вре­
мени. По данным Сулоцкого, наряду с пьесам и религиозного
содерж ания семинаристы играли и светские: «Царь М акси­
милиан», «Царь Ирод», «Фомка», «К алиф на час».3 Первые
две пьесы вместе с «Лодкой» были основой репертуара рус­
ского народного театра XIX в. Н аличие в репертуаре народ­
ных драм свидетельствует об ориентации тобольских семи­
наристов на демократического зрителя. В первой половине
XIX в. семинаристы нередко устраивали свои представления
в домах горожан. Это обстоятельство немало способствовало
тому, что в репертуаре семинаристов все большее место зан и ­
м али светские пьесы. Поэтому церковное начальство стало
запрещ ать их представления, которые втайне от начальства
все же устраивались в городе.4
В крупны х воинских гарнизонах Западной Сибири, ве­
роятно, уже в первой четверти XIX в. имелись солдатские
театры. Первое упом инание о солдатских спектаклях, кото­
рое мне удалось обнаружить, относится к святкам 1829/30 г.,

1 Соколовский В.И. Одна и две, или Любовь поэта. Ч. 2. М., 1834. С. 207.
2 Живописное путешествие по Азии. Т. 1. М., 1839. С. 160; Ледебур К.Ф. Путе­
шествие по Горному Алтаю и предгорьям Алтая / / Краеведческие записки.
Вып. 2. Барнаул, 1959. С. 302.
3 Сулоцкий А.И. Семинарский театр в старину в Тобольске. М., 1869. С. 5.
4 Там же.
130 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

когда «артиллерийские служ ители» устроили постановки в

доме купца М етелева.1 Но, несомненно, что бытование спек­
таклей в солдатской среде в городах Западной Сибири нача­
лось раньше, поскольку первые солдатские театры появились
в русской армии еще в X V III в. Вместе с тем, представления,
даваемые в Омском гарнизоне с конца 1760-х гг., нельзя счи­
тать солдатскими, т.к. они были рассчитаны не на солдат, а
на офицеров, и устраивались по воле армейского начальства.
Впрочем, возможно, этот вывод звучит слиш ком категорич­
но, ибо опирается ф актически на один источник - «Домовую
летопись» капитана Андреева. М ожно предполож ить, что та
же сам ая труппа давала спектакли не только для начальства,
но и д л я солдатской массы.
Репертуар солдатских театров в первой половине XIX в.
целиком находился в рамках русского народного театра и отли­
чался традиционностью. Выпускник кадетского корпуса, один
из деятелей сибирского областничества Ф. Усов писал об этом:
«Солдаты, казаки и артиллеристы, для собственного удоволь­
ствия и для увеселения простого народа, представляли, как и
всегда, три комедии: «Царя Максимилиана», «Царя Ирода» и
«Лодку». Он отметил, что у солдат первые две «сохраняются
преданием». Чиновник К. Губарев, который в Березове побы­
вал на представлении «Царя Максимилиана» в казарме казачь­
ей пешей роты, писал, что эта пьеса исполняется солдатами и на
Кавказе и в Омске.2 В солдатских театрах давались и некоторые
другие спектакли, например, «Кедрил-обжора». Ф.М. Досто­
евский сообщил, что для своего представления заключенные
омского острога достали текст этой пьесы у отставного унтер-
офицера.3 Хотя репертуар солдатских театров не отличался раз­
нообразием и состоял, как правило, из 3 - 4 пьес, он пользовал­
ся неизменным успехом у зрителей.
Основную массу зрителей на солдатских представлени­
ях составляли «нижние воинские чины», мещане, небогатые

1 ГАТ. Ф.1. Оп. 2. Д. 18. Л. 1.

2 Ф. Известия сообщенные из Омска / / Тобольские губернские ведомости.
1858. ЛЬ 8. С. 86; Губарев К. От Тобольска до Березова. С. 379.
3 Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома / / Ноли. Собр. Соч. в 30-ти тт.
Т .4.Л ., 1972. С 118.
Глава первая. Культурная среда русского города 131

купцы, разночинцы , а такж е гостивш ие в городе на празд н и ­

ках крестьяне. Но в малы х городах края, таких как Березов,
эти представления посещ ались всеми слоями горожан, 1 так
как никакой альтернативы в театральной сфере гам не было.
Не последнюю роль в сохранении популярности солдатских
спектаклей играла атмосфера непринужденности, царивш ая
в им провизированны х «театральны х залах».
Главной причиной устойчивого интереса городского про­
стонародья к солдатским театрам был демократический ха­
рактер их репертуара. В пьесе «Лодка» поэтизировалась воль­
ная разбойничья жизнь, поэтому ее содержание было близко
и понятно зрителям. В основе драмы «Царь М аксимилиан»
леж ит конф ликт царевича-христианипа Адольфа с отцом, ца-
рем-язычником. В народной драме наиболее популярным был
вариант преследования царем сына за его христианские убеж­
дения. «Существование и популярность этой версии, - пишет
театровед Н.И. Савушкина, - объясняется русской истори­
ческой действительностью, политическими конфликтами,
осложненными религиозной борьбой в эпоху Петра I, движ е­
нием раскола, затронувшим широкие слои народа».2 В конце
представления наступала расплата за преследование сына
- смерть косой сражала царя М аксимилиана. В конце 1850-
х гг. в Омске у солдат «Царь М аксимилиан» и «Царь Ирод»
были сюжетно объединены, а в финале неправедных монархов
настигало возмездие.3
В войсковом казачьем училищ е в О м ске (с 1845 г. кад ет­
ски й корпус), в военно-сиротских отделениях (п реобразо-
в а и н ы х вб атал ьо н ы и н о л у б атал ьо н ы в о ен н ы х к ап то и и сто в )
в Тобольске, О мске и, вероятно, в Томске на святках си л ам и
восп и тан н и ков у стр аи вал и театральны е п ред ставл ен и я.4 В
репертуаре воспитанн иков казачьего уч и л и щ а в 1820-х гг.

Ф. Известия сообщенные из Омска. С. 86; Губарев К. От Тобольска до Березо­

ва. С. 379; Знаменский М.С. Кое-что о театральном деле в Тобольске / / Восточ­
ное обозрение. 1889. № 4.
Савушкина Н.И. Русский народный театр. М., 1976. С. 83 - 84.
Говорун. Листок из Омска. С. 88.
Ф. Известия сообщенные из Омска.//Тобольские губернские ведомости,
1858. № 8. С. 86; ГАТ. Ф. 1. Он. 2. Д. 18. Л. 2.
132 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

«Л одка» и «П отеш ны й гаяр» «стоял и на нервом месте»,1реже

и сп о л н яли одну из первы х н ац и он альн ы х опер «М ельник -
колдун, обм анщ ик и сват» (текст А. А блесимова, м узы ка
М. С околовского), пользовавш ую ся больш им успехом у
зр и те л я в конце X V III - начале X IX в. Б л и ж е к народно­
м у театру бы ли п ред ставлен и я в воен н о-си ротски х отде­
лениях. И нтерес кантонистов к народной драм е опреде­
л я л с я социальны м происхож дением ю ны х исполнителей,
вы ш едш их в основном из семей «н иж них вои н ски х чинов».
Б л и зость кантонистского и солдатского театров под твер­
д и л подполковник Д анилов, которы й в ответ на требование
тобольской пол и ц и и от 3 я н в а р я 1830 г. о зап рещ ен и и сол­
датских представлений писал: «Не н аходя ни какого небла-
го п р и л и ч и я в театральном п редставлении, так к ак подоб­
ное сему д озвол яется делать и военны м кантонистам , - я
п озволи л ф ейерверкерам вверенного мне арти ллери й ского
гарнизона сделать на п р азд н и к в удовольствие свое одно
представление...»2
Примерно до конца 1820-х гг. зрителям и на спектаклях в
казачьем училищ е были его воспитанники и преподаватели.
В 1830-х гг. на спектакли стали приглаш ать публику, состо­
явш ую из семей военно-чиновной верхуш ки города.3 «Бла­
городная публика» посещ ала и представления кантонистов,
хотя последние не в полной мере отвечали ее запросам из-за
своей близости к народному театру. Так, II. Золотов харак­
теризует представления кантонистов как «незатейливые и
редкие».4 Вероятно, на спектаклях кантонистов уже в первой
четверти XIX в. бывала не только «благородная публика», но
и демократическая - солдаты, мещане, купцы, разночинцы ,
крестьяне, как это имело место в 1850-х гг.5

1 Исторический очерк образования и развития Сибирского кадетского корпуса.

Омск, 1884. С. 21.
2 ГАТ.Ф. 1 .0 п .2 .Д . 18.Л .2.
3 Краткий исторический очерк Первого сибирского императора Александра I
кадетского корпуса. М., 1915. С. 20.
4 Золотов II. Несколько слов об Омске / / Акмолинские областные ведомости.
1872. № 22. С. 5.
5 Ф. Известия сообщенные из Омска. С. 86.
Глава первая. Культурная среда русского города 133

Н аряду с народной драмой заметным явлением культур­

ной ж изни города был народный кукольны й театр - вертеп.
Вертеп представлял собой двухъярусны й ящ ик, в котором
при помощи кукол, как писала Е.А. Авдеева, ставили р азл и ч ­
ные сцены, относящ иеся к Рождеству Христову. При этом
дочь Ирода «плясала русскую К амаринскую с распудренны м
кавалером и явл ял ась одетою по последней моде».1 О попу­
лярности вертепа среди ж ителей городов Западной Сибири
можно судить уже по социальному составу лю бителей-ку-
колы ш ков, в числе которых встречались семинаристы, ме­
щане, разночинцы , солдаты (русские, поляки, украинцы ).
Вертепные представления устраивали даж е дети. Сулоцкий
свидетельствует, что в Тобольске, в первой четверти XIX в.,
«дети мещан, отставных солдат и бедных разночинцев бегали
в святки по подоконью людей заж иточны х с вертепом, рай­
ком, и за свои иапевания и ломанья получали п ятаки и грив­
ны, а инде и полтины ».2 Зрителям и кукольного театра были
все слои горожан.
Кукольные представления были особенно лю бимы де­
тьми, потому что производили на них очень сильное эстети­
ческое и эмоциональное воздействие. П исатель Н.А. Поле­
вой, посещ авш ий в детстве вертепные представления, позже
писал: «Ни Каталани, ни Зонтаг, ни Реквием, ни Дон-Ж уан
не производили на меня таких впечатлений, какое произво­
дило вертепное пение».3 Дочь декабриста М.М. Н ары ш кина,
как писал он из Кургана 7 сентября 1834 г., вернувш ись домой
после кукольной комедии, весь вечер «потеш ила нас своими
рассказам и».4 Таким образом, юные зрители вертепного те­
атра эмоционально сопереж ивали героям из народа, радо­
вались их успехам и огорчались вместе с ними. Кукольные
спектакли воспиты вали в детях уваж ение к народной куль­
туре, знаком или их с думами и чаян и ям и простого люда.

1 Авдеева ЕЛ. Записки и замечания о Сибири. М., 1837. С. 57 - 58.

2 Сулоцкий А. Семинарский театр в старину в Тобольске. М., 1869. С. 5; К-шов К.
Томский заговор / / Исторический вестник. 1912. № 8. С. 642.
3 Нолевой И.А. Мои воспоминания о русском театре и русской драматургии / /
Репертуар русского театра. 1840. Т. 1. Кп. 2. С. 3.
4 РО РГБ. Ф. 133. Он. 1. К. 5803. Д. 2. Л. 35 об.
134 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Двадцатые - тридцатые годы XIX в. в литературе, в том

числе в «Истории Сибири», принято рассматривать как «вре­
мя известного спада в театральной жизни Сибири, вызванного
наступлением реакции после разгрома декабристского восста­
ния. На сценах Иркутска, Омска, Красноярска ставятся лишь
отдельные любительские спектакли, по преимуществу воде­
вили. К числу нехмиогих попыток противостоять удушающей
атмосфере этих лет относятся постановки, осуществляемые в
тобольской гимназии П.П. Ершовым..., а также театральные
и музыкальные представления, организуемые на дому дека­
бристами».1 Аналогично оценивает этот период А.Н. Копылов:
«В театральной жизни Сибири наступил период длительного
застоя, нарушавшийся лишь эпизодическими спектаклями
гимназистов и заезжих гастролеров. Вновь стационарные теат­
ры появились здесь в середине XIX в.»2 В целом можно согла­
ситься с такой оценкой театральной жизни сибирских городов
в 20 - 30-х гг. XIX в. Однако было бы неверно объяснять это
состояние какой-то абстрактной реакционностью правитель­
ства Н иколая I. Ранее уже говорилось о негативном влиянии
внешней политики Александра I на развитие культуры рус­
ского провинциального города. Нельзя сбрасывать со счетов и
факторы, связанные с внутренней логикой жизнедеятельнос­
ти самих театральных коллективов, которые, как считают не­
которые современные театроведы, едва ли способны успешно
функционировать дольше, чем время жизни одного поколения.
Наконец, требует уточнения ряд вопросов, касающихся состоя­
ния театральной жизни городов Западной Сибири. Во-первых,
всегда ли наличие стационарного театра с постоянной труппой
было благом для зрителей? Во-вторых, какую роль в городской
жизни играли любительские спектакли? В-третьих, все ли те­
атральные центры региона в равной мере испытывали кризис?
Безусловно, наличие специального театрального здания,
оснащенного разнообразны ми механическим и устройства­
ми, хорошие декорации, удобный зрительны й зал - все это
создавало предпосы лки д л я успешного разви ти я театральной

История Сибири. 'Г. 2. Л-д: 1968. С. 496.

Копылов А.Н. Очерки культурной жизни... С. 246.
Глава первая. Культурная среда русского города 135

жизни. Однако в начале XIX в. этим и достоинствам и обладал

лиш ь тобольский театр, да и то с известны м и оговорками. В
других городах Западной Сибири специальны х театральны х
зданий не сущ ествовало. «Театральный дом» в Барнауле едва
ли представлял д л я зрителей больше удобств, чем чертеж ная
А лтайского горного правления, где ш ли лю бительские спек­
такли в 1830-х - 1840-х гг. В «театральном доме» зрительны й
зал вмещал не более 110 человек, вы нуж денны х сидеть на де­
ревянны х скамьях, а на спектаклях в чертежной помещалось
не менее 150 зрителей.1 Поэтому закры тие старого «театраль­
ного дома» не могло сократить число зрителей.
Весьма вероятно, что кризисные явл ен и я в театральной
ж изни страны почти не затронули Барнаул. Здесь и в 1820-х гг.
не прекратились лю бительские спектакли, что было обуслов­
лено особенностями социального состава чиновничества го­
рода, ядро которого составляли горные инженеры. Уровень
культурны х запросов горных инженеров и определил устой­
чивы й интерес в Барнауле к театру. Отметим, что сущ еству­
ет и другая точка зрения на культурные интересы алтайской
горной интеллигенции. Так, краевед Н.Я. Савельев, который
в сущ ествовании лю бительского театра в Барнауле видел
лиш ь заслугу П.К. Ф ролова, писал, что после его отъезда в
1830 г. в Петербург уровень культуры горных инженеров рез­
ко упал и театр «превратился в место кутеж ей и карточной
игры...»2 Это утверж дение автор не подкрепил абсолю тно ни­
каким ф актическим материалом.
Письма чиновника Ф.Н. Пояркова к дочери и зятю - из­
вестному ф ольклористу и краеведу С.И. Гуляеву - пролива­
ют свет на театральную ж изнь Барнаула конца 1830-х - на­
чала 1840-х гг. В эти годы театр был устойчивым явлением
культурной жизни барнаульских чиновников, как свидетель­
ствуют многочисленные факты, сообщенные Поярковым. В
частности, он был приятно удивлен уровнем игры актеров,
хорошими декорациями, отличным оркестром из 8 м узы кан­
тов, руководимым инженерным штабс-капитаном А.И. Л япи-

ГААК.Ф .163. О п .1 .Д .1 8 . Л. 33.

Савельев II.Я. Петр Козьмин Фролов. Новосибирск, 1951. С. 123 - 124.
136 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

11ым. В театральны е постановки был вовлечен значительный

д ля небольшого города круг лиц. В некоторых пьесах было
занято до 15 артистов. У этого театра была своя постоянная
и социально однородная публика (чиновники), в которой тон
задавали горные инженеры. Наконец, в городе сущ ествовал и
детский театральны й кружок, состоявш ий из детей «лучш их
чиновников». Этот кружок также вы ступал перед публикой.1
Возрастной диапазон барнаульских любителей был ши­
рок. На сцене выступали представители старшего и среднего
поколений: управляю щ ий Барнаульской горной конторой гор­
ный инженер подполковник Л.А. Соколовский, горный инж е­
нер майор В.В. Клейменов, жена заседателя окружного суда
Е.С. Пояркова, которая к этому времени уже стала бабушкой.
В среде артистической молодежи мы встречаем и дочь исследо­
вателя Алтая доктора Ф.В. Геблера - Юлию. Но особо Ф.Н. По­
ярков вы делял игру С.В. Самойлова (в то время служившего
приставом на золотых приисках) в водевиле «Стряпчий под
столом». По мнению этого приезжего из Петербурга чиновни­
ка, актер играл «весьма отлично, хотя бы и на императорском
театре».2 Можно было бы усомниться в восторженных оценках
Пояркова, как-никак его жена играла на взрослой, а дочь - на
детской сцене. Однако эти оценки подтверждаются и другими
современниками, не имевшими никаких родственных связей
с деятелям и барнаульского театра. Среди них и известный
путеш ественник II.И. Семенов-Тян-Ш анский, побывавший в
Барнауле спустя 18 лет после спектаклей, описанных П ояр­
ковым. «Многие из членов барнаульского общества, - писал
ученый, - выдавались своими замечательными сценическими
дарованиями. Совершенно первоклассным комиком был гор­
ный инженер Самойлов, старший брат знаменитого артиста,
даже превосходивший своим природным сценическим талан­
том своего младшего брата...» 3
Семенов-Тян-Ш анский смотрел спектакли уже в специ­
альном театральном здании, а не в «чертежной» или в горном
училищ е, где в 30-х - начале 40-х гг. XIX в. вы ступали люби­
1 ГААК. Ф. 163. On. 1. Д. 18. Л. 33, 47, 47 об., 49, 50.
2 Там же. Л. 33, 47 - 50,108.
3 Семеиов-Тяп-Шаиский П.П. Путешествие в Тянь-Шань. М., 1947. С. 190.
Глава первая. Культурная среда русского города 137

тели и заезж ие артисты .1После заверш ения строительства те­

атра спектакли стали доступны не только для горных инж ене­
ров и чиновников, но и для более широкого зрителя. Театр в
Барнауле в середине XIX в. был настолько неотъемлемой час­
тью городского быта, что его деятельность не прекращ алась
даже летом, когда обычно в провинции театральны й сезон
прекращ ался. Но свидетельству семипалатинского п рокуро­
ра А.Е. Врангеля, летом труппа вы езж ала в близкий к Б арна­
улу Змиев, где на дачах любило отдыхать горное начальство.2
Таким образом, барнаульские лю бители Мельпомены радова­
ли своим искусством и жителей этого небольшого городка.
В тридцаты х - сороковых годах XIX в. гастроли проф ес­
сиональных театральны х коллективов в Западной Сибири
были еще редким явлением. В то время горожане видели ар­
тистов цирка, особенно вольтижеров, чаще, чем драматичес­
кие труппы. И. Белов о первых писал, что они приезж али
«летом нередко», а о вторых - «иногда». Уровень исполни­
тельского мастерства актеров не всегда соответствовал эсте­
тическим запросам горожан, прежде всего образованной час­
ти публики. Белов упомянул об одном спектакле, в котором
артисты играли так плохо, что зрители покинули театр «на
половине почти представления».3 Редкость гастролей проф ес­
сиональны х театров, не всегда достаточно высокий уровень
исполнительского мастерства странствующ их актеров объ­
ективно вы двигали задачу создания лю бительских театраль­
ных кружков. Эта задача могла быть решена в тех городах, где
имелось достаточно многочисленное чиновничество, уровень
образования которого был выше, чем у других горожан.
Одним из таких городов стал Тобольск. Театральный кружок,
возникший при гимназии, стал центром притяжения для многих
творческих людей. Подлинным его организатором стал препо­
даватель гимназии поэт П.П. Ершов, который привлек к театру
гимназистов лучшие творческие силы Тобольска. Политический

1 ГААК. Ф. 163. On. 1. Д. 18. Л . 95.

2 Врангель А.Е. Воспоминания о Ф.М. Достоевском в Сибири: 1854 - 1856 гг.
С116., 1912. С. 89.
3 Белов И. Путевые заметки и впечатления по Западной Сибири. М., 1852.
С. 49 - 50.
138 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ссыльный, бывший офицер польской армии, обучавшийся музы­

ке в Парижской консерватории, К. Волицкий руководил оркест­
ром казачьих музыкантов, участвовавшим в спектаклях, а также
занимался гримом. Он же сочинил музыку к пьесе «Удачный
выстрел, или Гусар-учитель», текст которой был написан другим
польским ссыльным Чернявским и декабристом Н.А. Чижовым.1
Устройством декораций ведал бывший декоратор тобольско­
го театра Циммерман. А наибольшую деятельность развернул
сам П.П. Ершов, который занимался режиссурой и создал спе­
циально для гимназистского театра несколько пьес: «Сельский
праздник», комическую оперу «Якутские божки», а также куп­
леты к «Черепослову» Н.А. Чижова. Гимназисты неоднократно
играли и пьесу Ершова «Суворов и станционный смотритель».2
Благодаря объединению усилий группы талантливых молодых
литераторов и музыкантов, как ссыльных, так и чиновников,
значение этого театрального кружка трудно переоценить. Спек­
такли гимназистов были событием общественной жизни города.
Театральные представления для публики устраивали по празд­
никам: во время святок, масленицы, Пасхи. Они охотно посеща­
лись и пользовались неизменным успехом. На масленице 1838 г.
на одном из представлений присутствовало до 400 зрителей, «а
в другом столько, что едва вмещала зала». С аншлагом прошли
спектакли гимназистов и в рождественские дни 1840 г.3
В 1837 - 1841 гг. тобольские гимназисты исполняли, кро­
ме названных выше пьес, комедию М.Н. Загоскина «Добрый
малый», водевили «Актер и музыкант», «Искатель обедов».
Выпускник гимназии К.М. Голодников называет и другие
спектакли, игравш иеся в 1830-х гг. под руководством Ершова:
«Недоросль» Д.И. Ф онвизина, водевили «Прекрасный принц»,
«Ф илаткина свадьба», «Еще суматоха».4Таким образом, репер­
туар театра гимназистов состоял преимущественно из водеви­
лей. Возможно, что комедия Ф онвизина была единственным
остросатирическим произведением, поставленным в эти годы
1 Бухштаб Б. П.П. Ершов и Н.А. Чижов в воспоминаниях Констанция Волиц-
кого / / Омский альманах. Кн. 6. 1947. С. 163.
2 Ярославцев Л.К. Петр Павлович Ершов. СГ16., 1872. С. 48 - 49, 55, 74.
Зам же. С. 55, 74.
А НАТМ . КП. 13443. J\. 17 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 139

в Тобольске. Однако репертуар гимназистов нельзя назвать

типичным для любителей того времени, ибо значительное
место в нем заним али произведения, специально созданные
для этого театра. О сознательном выборе пьес свидетельс­
твует и тот факт, что в репертуаре отсутствовали, насколько
известно, переводные водевили. Это обстоятельство нельзя
недооценивать, ибо водевиль, как установили театроведы, был
«долгое время, в пору господства на сцене мелодрамы, чуть ли
не единственным жанром, так или иначе отражавш им совре­
менный уклад жизни русского общества».1 Поэтому внимание
горожан к театру гимназистов отражало интерес зрителей к
социальным проблемам российской действительности.
В Омске театральный кружок появился в первой половине
1840-х гг. Он был создан с благотворительной целью. Как писал
И.Белов, в нем были заняты «дамы, здешние аристократки»,
представления которых «еще довольно редки».2 В одной из кор­
респонденций в журнале «Репертуар и Пантеон» о спектаклях в
Омске сообщалось, что организатором спектаклей, состоявших­
ся 30 декабря 1845 г. и 27 января 1846 г., была жена директора
кадетского корпуса - А.Р. Шрам. В представлениях участво­
вали дамы омского бомонда: баронесса Е.А. Сильвергельм -
жена квартирмейстера Отдельного Сибирского корпуса, три
дочери директора кадетского корпуса (одна указана в коррес­
понденции под фамилией мужа) и М.Ф.Белокопытова. Все
актеры - 5 человек - скрыты под инициалами.3 Однако их со­
циальная принадлежность очевидна - это офицеры, вхожие в
салоны А.Р. Ш рам и Е.А. Сильвергельм. Эти же дамы и спустя
пять лет играли активную роль в культурной жизни Омска. Л и ­
тератор и исследователь П.К.Мартьянов, который, как доказала
М.М. Громыко, в своих работах «Гардемарины» и «Морячки»
использовал мемуары одного из высланных на службу в Омск
гардемаринов,4 называет баронессу Сильвергельм устроитель­

1 История русского драматического театра. В 7 т. М., 1979. Т. 4. С. 82.

2 Белов И. Путевые заметки и впечатления по Западной Сибири. М., 1852.
С. 49 - 5 0 . ’
3 Благородный спектакль в Омске / / Репертуар и Пантеон. 1846. Т. 13. С. 155.
4 Громыко М.М. Сибирские знакомые и друзья Ф.М. Достоевского. Новоси­
бирск, 1985. С. 29 - 39.
140 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ницей спектаклей и концертов, устраиваемых в казачьем ма­

неже.1 А.И. Сулоцкий, в письме к декабристу М.А. Фонвизину
3 января 1850 г., писал, что дочери Ф.А. Ш рама «претендуют
на славу музыкальных и театральных талантов».2 Сведения
М артьянова и Сулоцкого, заметка из «Репертуара и Пантеона»
дают основания для вывода о стабильности состава или хотя бы
ядра театрального (театрально-музыкального) кружка в Омске
в 1840-х гг., который был заметным явлением культурной ж из­
ни города. Однако в 1851 г. он распался, в результате отъезда
семей Ф.А. Ш рама и его дочерей.
С благотворительной целью был создан и театральный кру­
жок в Тобольске. Ж ена тобольского губернатора А.В. Энгельке
писала, что но ее убеждению и «но примеру других губернских
городов согласились некоторые лица тобольского благородно­
го общества давать иногда в доме собрания спектакли», чтобы
со временем завести «что-либо благотворительное для бедных
в Тобольске».3 Первый спектакль этого кружка состоялся 1 ок­
тября 1846 г. в зале благородного собрания. Хотя многие актеры
дебютировали на театральных подмостках и исполнены были
далеко не самые содержательные пьесы (комедия-водевиль
«Муж в дверь, а жена в Тверь» и водевиль «Квартира на Бугор­
ках»), «зрители были так довольны, что сцену... положено было
не трогать, а оставить для будущих спектаклей...» Интеллиген­
тный зритель, автор сообщения о спектакле, выразил надежду
на улучшение репертуара любителей. Вероятно, на спектаклях
в благородном собрании присутствовали не только его члены.
Цена за место «на хорах» была вполне доступна для большинс­
тва горожан - 30 коп. серебром.4
Н есколько позднее появился лю бительский театр и в
Томске. О тбы вавш ий в городе ссы лку Г.С. Батеньков, в пись­
ме от 2 декабря 1850 г. к А.Г1. Елагиной, упом янул о благо­
творительны х спектаклях в пользу бедны х.5 Эти спектакли
1 Мартьянов П К. Дела и люди века. Т. 3. СПб., 1896. С. 270.
2 РО РГБ. Ф. 319. II. 3. Д. 67. Л. 3.
3 ГАТО. Ф. 125. On. 1. Д. 6. Л. 23.
4 Спектакль в Тобольске в пользу бедных / / Русский инвалид. 1846. № 241.
С. 961.
5 Русские Пропилеи. М., 1916. Т. 2. С. 89.
Глава первая. Культурная среда русского города 141

проходили уже на сцене настоящ его театра, строительство

которого было заверш ено в 1849 г. Здание театра первона­
чально находилось в ведении городского общества, а затем
было передано благородному собранию .1
Д иректор благородного собрания А.Д. О зерский, в пись­
ме к И.И. П ущ ину от 30 декабря 1855 г., описал состояние, в
котором пребы вал том ский театр: «Здание театра, вы стро­
енное в цветущ ее врем я золотого р азл и ва г. Ф илимоновым,
весьма достаточное д л я томской публики. Зрителей поме­
щ ается в нем около 300 человек, но сцена весьма велика и
служ ит д ля 5-ти декораций. Впрочем, заезж ие антрепренеры
порядком ограбили том ский храм Мельпомены...»2 У здания
театра имелся один сущ ественный недостаток, который ощу­
тил на себе ф ранцузский путеш ественник Руссель-К иллуг,
побывавш ий в нем в декабре 1858 г.: «Театр здесь недурен, но
так холоден, что все сидят в шубах».3
На сцене театра выступали гастролировавшие артисты
и местные любители, дававшие представления с целью сбо­
ра средств для различных благотворительных учреждений. О
спектакле, устроенном в пользу раненых воинов и семей, поте­
рявших кормильцев в годы Крымской войны, Г.С. Батеньков
подготовил корреспонденцию для одной из московских газет.
На этом представлении вниманию зрителей, переполнивших
ложи, партер и галереи, были предложены две пьесы: водевиль
«Демокрит и Гераклит, или Философы на Песках» и коми­
ческая опера «Дочь второго полка». Среди актеров ссыльный
декабрист выделил талантливого комика А.Ф. Атопкова,4 слу­
жившего заседателем в земском суде, и генеральшу Н.И. Поно­
мареву, игра которой пользовалась огромным успехом у публи­
ки (в 1860 г. она стала одной из шести основательниц женского
отделения Попечительного о тюрьмах общества в Томске). Об
интересе томичей к любительскому театру свидетельствует и
тот факт, что не все желающие смогли купить билеты на вышеу­
1 О.П. Театр в городе Томске / / Томские губернские ведомости. 1858. № 22.
С. 1 6 9 - 170.
^ РО РГБ. Ф. 243. П. 2. Д. 51. Л. 1 об. - 2.
з Руссель-Киллуг. Чрез Сибирь в Австралию и Индию. СПб., 1871. С. 46.
РО РГБ. Ф. 20. К. 6. Д. 10. Л. 36, 39 - 39 об.
142 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

помянутое представление. Чистый же доход от спектакля соста­

вил немалую сумму - 500 руб. Отметим, что томские любители
исполняли не только премьерные спектакли: некоторые пьесы,
например, «Дочь второго полка», игрались неоднократно. Поэ­
тому можно говорить, что вкусы публики оказывали влияние
на выбор любительского репертуара.
П ринято считать, что в 1850-х гг. по всей стране усилился
интерес к театру, который связы ваю т с подъемом общ ествен­
но-политической ж изни страны, полагая, что характерные
черты духовной ж изни общ ества этой эпохи наиболее явс­
твенно, по сравнению с другим и видами искусства, отразил
драм атический театр.1 Все это не вы зывает особых возраж е­
ний, но такие объяснения причинно-следственны х связей
страдаю т некоторой односторонностью. При этом искусство
вы ступает в качестве зеркала, которое отраж ает те или иные
социально-политические и социально-экономические изм е­
нения. Не вдаваясь в тонкости этой проблемы, замечу лиш ь,
что театр, как и городская культура в целом, безусловно ис­
пы ты вая влияние социально-политических и социально-эко­
номических факторов, развивался по собственным законам.
При этом влияние местных факторов, как показы вает воз­
росш ая роль театра в общественном быту западносибирских
городов «большой четверки» в 1840-х гг., было не меньше, чем
общ ероссийских. В 1850-х гг. повышение роли театра в ж изни
общ ества в Западной Сибири проявилось в распространении
театральной культуры «вширь» - лю бительские драм атичес­
кие круж ки возникаю т и в уездных городах: в 1856 г. в И ш и­
ме, в 1858 г. в Тюмени и Березове, в 1859 г. в К аинске.2
П оявление этих театральны х кружков было знам енатель­
ным явлением культурной и общественной жизни Западной
Сибири. Впервые в регионе театральны е постановки смогли
увидеть ж ители уездных городов, в том числе таких м ало­
населенных, как Березов, Ишим, Каинск. В Иш име дебют
1 Петровская И. Театр и зритель в провинциальной России: Вторая половина
XIX в. Л., 1979. С. 6.
2 Праздники коронации в Ишиме //Т обол ь ск и е губернские ведомости. 1857.
N° 12. С. 94; Благородный спектакль в Тюмени / / Тобольские губернские ве­
домости. 1858. № 6. С. 86 - 87; Л.И. Березов. 10 июня / / Тобольские губерн­
ские ведомости. 1864. № 31. С. 60; ГАТО. Ф. 125. Он. 1. Д. 89. Л. 8 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 143

местных актеров-лю бителей состоялся 15 сентября 1856 г.,

когда в доме приходского училищ а был дан бесплатны й
«благородный спектакль».1 Другие кружки, возникш ие в
конце 1850-х гг. в уездны х городах, сближ ает не только время
появления, но и цель - устройство театральны х спектаклей
д л я сбора средств на женские школы. Н аряду с оф ициальной
целью были и иные причины их создания, связанны е с пот­
ребностью одних лицедействовать, а других - получать удо­
вольствие от их игры.
Л ю бительские спектакли в Тюмени интересны необыч­
ным д л я того времени социальны м составом участников. В
первой половине XIX в. театральны е круж ки в Барнауле, О м­
ске, Тобольске и Томске состояли из граж данских и военны х
чиновников и членов их семей. В Тюмени же из этой среды
участвовало лиш ь двое учителей уездного училищ а и жена
окружного начальника Ф .А.Стефановская, которая в ап ре­
ле 1859 г. избирается попечительницей женской школы. Все
другие актеры принадлеж али к купечеству: почетные граж ­
дане Реш етников и Ш ушуков, купец Прасолов, две дочери
купчихи Злобиной, «а танцевали русский танец две дочери
купчихи Ю диной».2 Таким образом, театральны й круж ок в
Тюмени имел принципиально иной социальны й состав учас­
тников, чем в других городах: в нем преобладали молодые
представители местной буржуазии. Это было обусловлено
разнородны м и ф акторами: малочисленностью чиновничьего
общества; доминирую щ ей ролью во всех сферах городской
ж изни богатого местного купечества; ростом его культурны х
и социальны х запросов в конце 1850-х гг.
Первые лю бительские спектакли в Тюмени стали глав­
ной сенсацией года д л я жителей города. В зале не хватило
мест для всех желаю щ их. А ж иотаж ны й спрос на билеты по­
догревался тем, что на подмостки должны были выходить ак­
теры из известнейш их в городе купеческих ф ам илий. Глав­
ная цель спектакля была успешно вы полнена - сборы с них
вместе с пож ертвованиям и в пользу женской ш колы «взамен

1 Праздники коронации в Ишиме. С. 94.

2 Благородный спектакль в Тюмени. С. 86.
144 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

праздничны х визитов» составили 1225 руб. Постановки тю ­

менских лю бителей осущ ествлялись и в последующие годы.
Л ю бительские спектакли вы полняли еще одну важ ную
ф ункцию - они способствовали ломке стереотипны х пред­
ставлений о личности, развивали прогрессивную мораль. На
это обстоятельство обратил вним ание автор корреспонден­
ции о первых театральны х представлениях в Тюмени: «Чело­
век бедный, богатый только дарованием, вы ступает на вид­
ное место в обществе; богатый с не менее богатым талантом
заслуж ивает себе новый почет...»1
Л ю бительские спектакли и концерты, как и балы, танце­
вальные вечера, маскарады, способствовали сплочению «бла­
городного общества», раздробленного в больш инстве городов
на небольш ие круж ки, состоявш ие часто из семейств служ а­
щих одного ведомства, или скрепленны е родственны ми уза­
ми, что было особенно характерно для купеческой среды. По
сравнению с чисто развлекательны м и м ероприятиям и бла­
готворительные спектакли и концерты успешнее объединя­
ли членов этих м елких корпоративных кружков, ибо все они
чувствовали общую цель. «Благородные спектакли, - писал,
ум иротворенны й общим эмоциональны м подъемом томичей
Г.С.Батеньков, - имеют особое свойство тесного единства и
симпатии между актерам и и зрителям и. Все родные и знако­
мые, как бы одно семейство».2
Участие в театральны х спектаклях или м узы кальны х
концертах было одним из немногих выходов социальной
активности женщин. Однако до середины XIX в. в западно­
сибирском городе, как и в городах других регионов России,
общ ественное мнение негативно относилось к игре женщ ин
«из общества» на театральны х подмостках.3 В 1850-х гг. ситу­
ация изменилась, и не только в городах «большой четверки»,
в которых (за исклю чением Томска) уже в начале XIX в. бы­
товали лю бительские спектакли, но и в некоторых уездных
городах. В м аленьких же уездных городах предубеж дения
против появления дам на театральны х подмостках были еще
1 Там же. С. 86 - 87.
2 РО РПЗ. Ф. 20. К. 6. Д. 10. Л. 39.
3 Спектакль в Тобольске в пользу бедных. С. 961.
Глава первая. Культурная среда русского города 145

сильны. Так, в Березове, в связи с отсутствием актрис-люби-

тельниц, женские роли в конце 1850-х - начале 1860-х гг. по­
рой исполняли м уж чины .1
Впрочем, и м уж чинам -актерам не всегда было легко при­
нять решение участвовать в спектакле. Приходилось преодо­
левать социальные стереотипы , связанны е с несоответствием
«легкомысленного увлечения» проф ессиональному статусу.
Это касалось некоторых категорий служащ их: офицеров,
преподавателей семинарии. Т акая ситуация наблю далась
даже в городах, имевш их давнюю театральную традицию , - в
Тобольске и Омске.2
П роф ессиональны е театральны е коллективы в середине
XIX в. все чаще гастролировали в городах Западной Сиби­
ри. Б лагодаря наличию в городе театрального здания том ичи
оказались в лучш ем положении, чем ж ители других горо­
дов Западной Сибири, в которых, за исключением Барнаула,
постоянны х театров не было. В 1850-х гг. в Томске ежегодно
гастролировали труппы М аркевича, Петрова, Я рославцева,
Глушкова, Л азарева.3 Н аибольш им мастерством отличалась
труппа Ярославцева, в репертуаре которой современники вы­
д елял и «Свадьбу Кречинского», «Бедность не порок», «П раз­
дничны й сон до обеда».4 Эти пьесы, в которых была сильна
обличительная струя, заставл ял и зрителей задум аться над
социальны м и пороками общества, порож дали у части зри­
телей протест против проявлений крепостничества во всех
сферах жизни.
С пектакли гастролировавш их трупп видели и ж ители
Омска, Тобольска, Барнаула. В 1850-х гг. театральны е кол­
лективы иногда на время ярм арок заезж али в Тюмень.5 Н е­
смотря на отсутствие постоянны х театров в регионе, горо­

Л.И. Березов. 10 июня / / Тобольские губернские ведомости. 1864. № 31.

С. 260.
РГАЛИ. Ф. 765. Он. 1. Д. 103. Л. 18 - 18 об.; Благородный спектакль в Омске.
С. 155.
О.П. Театр в городе Томске. С. 172.
История русского драматического театра. 'Г. 4. С. 245.
О.П. Указ. Соч. С. 171; Местные известия //Т обол ьск и е губернские ведомос­
ти. 1858. № 9. С. 111.
146 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

жане, благодаря гастролям вы ш еуказанны х трупп, не могли

считать себя оторванны м и от проф ессионального театра. О т­
сутствие стационарны х театров было характерным явлением
д л я всей провинции даже во второй половине XIX в. «Театр
российской провинции второй половины XIX в. - это, в сущ ­
ности, один организм, а не сумма театров населенных пун­
ктов».1 Зритель смотрел постановки разны х гастролировав­
ших коллективов каж ды й новый театральны й сезон, и таким
образом он знаком ился с ш ироким кругом исполнителей. Да
и уровень артистов провинциальны х трупп в середине XIX в.
заметно вырос.2
Благодаря гастролям проф ессиональны х трупп к теат­
ральному искусству приобщ ались новые слои горожан. Этот
процесс в разны х городах Западной Сибири протекал неоди­
наково. Так, в Омске даже в конце 50-х гг. XIX в. лиш ь отдель­
ные лица из городского простонародья посещ али спектакли
и м узы кальны е концерты. В Томске же состав зрителей был
более демократичен. Среди зрителей встречались не толь­
ко мещане и разночинцы , но и татары, бухарцы, некоторые
из которых даже брали в театр ж ен.3 П ричины более демок­
ратического социального состава зрителей были связаны с
социально-экономическим развитием Томска, который, как
отмечал Г.Н.Потанин, был самым «буржуазным» городом в
Западной Сибири.4
Значение гастролей драм атических коллективов состоя­
ло не только в эмоциональном и эстетическом воздействии
на зрителей. Они м еняли саму роль театра в досуге горожан.
Если лю бительские и народные представления устраива­
лись по праздничны м дням, исклю чая лиш ь Барнаул, в кото­
ром уже в 1830-х гг.,5 а возможно, и ранее, спектакли давали
и в будние дни, то вы ступления проф ессиональны х артис­
тов зан ял и важное место в повседневном досуге горожан. Но
1 Петровская И. Указ. Соч. С. 6.
2 История русского драматического театра. Т. 4. С. 245 - 246.
3 Говорун. Листок из Омска. С. 87; O.II. Театр в городе Томске. С. 173.
4 Потанин Г.П. Города Сибири / / Сибирь, ее современное состояние и ее нуж­
ды. СПб., 1908. С. 234 -2 5 9 .
3 ГААК. Ф. 163. Он. 1. Д. 18. Л. 33, 47, 49, 108.
Глава первая. Культурная среда русского города 147

ни проф ессиональны й, ни лю бительский театры не могли

по целому ряду причин, главной из которых была бедность
значительной части населения, вы теснить из досуга мещан,
цеховых, солдат и разночинцев народный театр. Это было ха­
рактерно как д ля городов Западной Сибири, так и д л я Цент­
ра России.
Влияние ф актора отдаленности западносибирского р е­
гиона от столичны х театров в 1840-х - начале 1860-х гг., как
ни парадоксально, способствовало появлению гастролиро­
вавш их трупп в наиболее многолю дных городах Западной
Сибири. И, напротив, близость городов М осковской и Т вер­
ской губернии к столичны м театрам была препятствием для
приезда на гастроли проф ессиональны х провинциальны х
трупп. Помещики, чиновники и купцы, особенно из Подмос­
ковья, часто посещ али М оскву или даже проводили в столи­
це несколько месяцев. Д лительное пребы вание в Москве, как
правило, приходилось на зим ние месяцы - время театрально­
го сезона. Поэтому все, кто интересовался театром и видел на
сцене лучш их актеров того времени, не были заинтересованы
в появлении в их родном городе посредственных проф есси­
ональны х трупп. Правда, известно, что в наиболее крупны х
городах М осковской губернии в середине XIX в. все-таки
происходили иногда кратковременные гастроли странствую ­
щих театральны х коллективов.
Сопоставление театральной ж изни Центра России и З а ­
падной Сибири обнаруж ивает общую закономерность: те­
атр к середине XIX в. вошел в быт лиш ь губернских городов.
Омск и Барнаул, оставаясь формально уездными городами,
резко отличались от других уездных городов по своим ф унк­
циям (например, Омск с 1839 г. стал ф актически адм инист­
ративным и военным центром западносибирского региона)
и по составу горожан (наличию достаточно многочисленной
образованной публики).
Только во второй половине 1850-х гг. лю бительский те­
атр охватывает и уездные города западносибирского региона
(Тюмень, Ишим, Березов, Каинск). Л ю бительские спектакли
в Тюмени вы делялись в регионе необычным составом учас­
тников: больш инство составляли молодые представители и
148 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

представительницы купеческих ф ам и ли й .1 Социальны й со­

став участников театральны х постановок в самом купечес­
ком городе Западной Сибири был близок к осташ ковскому
театру.
В Осташ кове (Т верская губерния) первые театральны е
представления были организованы в самом начале XIX в.
школьным учителем М ихаилом Савичем. Ученики играли
пьесы духовного содерж ания. Эти ученические представ­
ления дали им пульс д л я создания лю бительского театра в
1805 г. Его актеры принадлеж али к самым ш ироким город­
ским слоям (живописец, приказчики, сапож ники, маляры ,
каменщ ики, позолотчики, портной и др.). В О сташ кове те­
атр действовал до 1825 г., был восстановлен три года спустя,
закры лся в 1830 г. и возобновил свою деятельность в 1836 г.
Однако театральная ж изнь в городе не прекращ алась и в то
время, когда стационарны й лю бительский театр был закрыт.
В 1820-х гг. ставились детские спектакли, в которых играли
мальчики, певчие Воскресенского храма. Примечательно,
что зрители (тоже м альчики) платили за представление от 2
до 4 коп еек.2 Эти детские спектакли обнаруживаю т тот факт,
что произош ло осознание театра как эстетической ценности
или, по крайней мере, как развлечения, за которое следует
платить. Детские спектакли поддерж ивали определенную
городскую театральную преемственность - они готовили и
актеров, и публику.
Первая половина 1830-х гг., безусловно, может быть харак­
теризована как шаг назад в театральной ж изни Осташкова. В
те годы театральные представления давались лишь зимой, но
большим праздникам, в домашнем театре С.К.Савина (старше­
го). Заводские помещения позволяли вместить в им провизиро­
ванный театральный зал не только гостей Савиных, родствен­
ников и друзей артистов, но и фабрично-заводских служащ их
дома Савиных. Актерами были как приказчики Савина, так и
«молодые люди, любители, из первых домов города...», - писал
краевед И.Ф. Токмаков.3 В 1836 г. театр вновь возобновил ра­
1 Куприянов А.И. Указ. Соч. С. 97 - 98.
2 Токмаков И.Ф. Указ. Соч. С. 165 - 166.
3 Там же. С. 166.
Глава первая. Культурная среда русского города 149

боту. В 1842 г. в городе, по инициативе С.К. Савина и 1LC. Ут­

кина, была проведена подписка и устроены партер, ложи, гале­
реи. Театральный зал вместимостью до 450 человек (И лож, 34
кресла, 52 стула и галереи),1 - следует признать большим для
уездного города с населением менее 10 тыс. человек.
О сташ ковская публика, за небольш им исключением, от
нового театра была в восторге. «Возникш ий в короткое время
театр наш есть живое подобие столичного театра», - сказал
один из осташ ковских граждан, имеющий некоторое притя­
зание на образованность», - сообщал о впечатлениях от теат­
ра один из корреспондентов ж урнала «Репертуар и Пантеон».2
Автор другой заметки об осташковском театре в 1842 г. смот­
рел на вещи более трезво, он отметил, что зрителей на спектак­
л ях «бывает немного», в театре прохладно, поэтому публика
может не снимать верхнюю одежду: дамы - салопы, мужчины
- шубы и ш ляпы. Он же писал, что зал освещ ался сальными
свечами, костюмы и декорации, на его взгляд, «плохи».3
Чем же театр, в котором играли 16 дилетантов, при тяги ­
вал к себе публику? Кроме местного патриотизма и ж елания
подраж ать столицам, бы ли и другие причины, побуждавш ие
зрителей устрем ляться зим ним и вечерами в холодный и пло­
хо освещ енный зал. Т аким и причинам и бы ли ж аж да новых
п убличны х и культурны х форм проведения досуга, социаль­
н ая близость актеров и зрителей, соответствие репертуара
эстетическим вкусам и социальны м запросам публики. Так,
автор заметки об осташ ковском театре вы делил среди пос­
ледних спектаклей два, имевш их наибольш ий успех: «Рус­
ский человек добро помнит» и «Ссору». М итин, исполнявш ий
роль С утягина, «так неподражаемо разы гры вал подьячего,
что заслуж ил негодование всех подьячих, бывших в это вре­
м я в театре... М итин так верно изобразил подьячего, как буд­
то он вырос в кругу этого безкорыстного сословия. Частые
рукоплескан ия и вызов на сцену были ему наградою».4
1 Н. P-в. Очерк Осташкова / / Памятная книжка Тверской губернии на 1863 год.
Тверь, 1863. отд. III. С. 173.
2 И. Н-в. Осташковский театр //Репертуар и Пантеон. 1842. № 24. С. 21.
3 Театр в Осташкове / / Репертуар и Пантеон. 1842. ЛЬ 11.
4 И.Н-в. Осташковский театр. С. 22.
150 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

1840-с гг. стали д л я О сташ кова эпохой театральны х но­

ваций. К этому времени один из первых актеров - сапож ник
П.И. Запутряев, который вместе с братом сам играл на сцене,
передал свою любовь к театру детям. Именно он основал пер­
вую в городе театральную династию . В 1843 г. на местной сце­
не впервые появилась актриса - 18-летняя Ольга Запутряева.
Вслед за Ольгой в театр приш ли и три ее сестры.
Другая особенность театральной жизни Осташкова того
времени - расширение социального состава его участников.
Активное участие приняли в театре некоторые офицеры двух
квартировавших в городе гвардейских батарей, один из кото­
рых (А.Н.Обольянинов) некоторое время выполнял функции
режиссера. В конце 1840-х другой Савин - Федор Кондратье-
вич - позаботился об улучшении реквизита и театральных кос­
тюмов, на его средства и благодаря торговцам, пожертвовавшим
много «старомодных и залежавшихся товаров», эту проблему
удалось решить. Учитывая, что в театре ставились также оперы
и комические водевили, большое значение имела организация
театрального оркестра. До конца 1840-х гг. его функции испол­
няли церковные певчие или остатки помещичьих оркестров. В
1849 г. по инициативе Ф.К. Савина из молодых осташковских
граждан (т.е. мещан) был создан оркестр. Руководитель оркест­
ра А.Ф. Елецкий прошел стажировку в Петербурге.1
В других же городах Тверской и М осковской губерний
актерами на лю бительской сцене в это время вы ступали дво­
ряне и чиновники.
О сташ ковский театр долгое время оставался единствен­
ным провинциальны м театром в М осковской и Тверской
губерниях. Когда в 1842 г. МВД предписало тверскому гу­
бернатору доставить сведения о сущ ествую щ их в губернии
театрах, странствую щ их труппах и их репертуаре, то губер­
натор уведомил, что таковых нет, «кроме временно откры вае­
мого театра в г. Осташкове, на котором даю тся представления
тамош ними граж данам и только в осеннее и зимнее время.
Труппа этого театра состоит из тамош них граждан, которые
не имеют в виду никаких выгод и довольствую тся только об-

1 Токмаков И.Ф. Указ. Соч. С. 166 - 169.

Глава первая. Культурная среда русского города 151

щим желанием драматического представления. Она не име­

ет особого содерж ателя и учреж дается в известное время по
особой подписке лю бителей театра».1
В Твери стационарный театр появился только в 1848 г.,2
на год раньше, чем в Томске. Примечательно, что в этих го­
родах театры были построены на средства частных лиц из
бурж уазны х кругов (купца 1-ой гильдии Б оброва и золотоп­
ром ы ш ленника Ф илимонова), которые вскоре передали зда­
ни я в ведение города. В Томске, впрочем, деятели местного
сам оуправления быстро избавились от этой обузы, передав
театр благородному собранию.
В Твери первым содержателем театра стал местный ку­
пец 2-ой гильдии Л.И. Сутугип, затем его сменил костром с­
кой мещ анин Иванов. В 1857 г. дворянин И.О. Петраш евский
в зял ся за постановку театральны х представлений в тверском
и вы ш неволоцком театрах, «а равно и в других городах Твер­
ской губернии». Из переписки тверского губернатора с МВД
и III Отделением можно узнать, что из уездных городов гу­
бернии Петраш евскому удалось поставить спектакли только
в Твери и Вышнем Волочке. Эти постановки имели отчасти
и благотворительны й характер. Денежные средства, после
исклю чения из вы ручки расходов на постановку, содержание
театра и актеров, ш ли в пользу и нвалидов.3
Уездные города М осковской губернии долгое время были
лиш ены театров. Имеются глухие упом инания о сущ ествова­
нии театра во второй половине 1820-х гг., в котором играли
студенты М осковской духовной академии, располагавш ейся
в Троице-Сергиевой лавре.4 Л иш ь в 1850 г. начали ставиться
лю бительские спектакли в Серпухове.5
Эти данные позволяю т иначе, чем принято в литературе,
поставить вопрос о причинах усиления интереса к театру в
русской провинции. Не пытаясь оспорить положение о свя-
РГИА. Ф. 780. Оп. 2. Д. 33. Л. 1 - 1 об.
РГИА. Ф. 1286. On. 11. Д. 576. Л. 3.
РГИ А. Ф. 780. Оп. 2. Д. 33. Л. 45 - 45 об.
Миловский /7. Московская духовная академия по воспоминаниям двух родных
братьев / / Русский архив. 1893. № 9. С. 42.
5 ЦИАМ. Ф. 17. Оп. 23. Д. 120, оп. 24. Д. 114.
152 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

зи возрож дения интереса к искусству театра с подъемом об­

щественно-политической ж изни страны во второй половине
1850-х гг., мы не имеем права игнорировать тот факт, что в трех
из четырех исследуемых губерний, популярность приш ла к
театрам в иной общ ественно-политической атмосфере. Д ля
объяснения этого явления необходимо привлечь не только ар­
гументы из арсенала традиционны х историков культуры, но и
прибегнуть к культурно-антропологическому объяснению.
Социокультурные процессы, имевшие место в русской
провинции (рост грамотности, переосмысление европеизиро­
ванной культуры не как культуры дворянского сословия, но
как национальной, возросш ий интерес молодого поколения
формирую щ ейся русской бурж уазии к искусству, местный
городской патриотизм, усвоение относительно ш ироким и
городскими слоями норм культурной повседневности, при­
сущей раньше лиш ь дворянству и верхним и средним слоям
чиновничества), к середине XIX в. привели к качественным
переменам в картине м ира значительной части купцов, ме­
щан, м елких чиновников и разночинцев. Таким образом, и
в провинции вы росла социальная база потребителей нового
(классического) искусства. И скусства европейского по форме
и преимущ ественно национального по содержанию. В поль­
зу национального содерж ания свидетельствует особая попу­
лярность русских пьес, а такж е переводных водевилей, адап­
тированны х к реалиям городского быта российских столиц и
провинции. Выходцы и л ица из этой среды, считавш ейся еще
в 30-х - 40-х гг. необразованной, все смелее вы двигались и в
прямом, и в переносном смысле на сцену.

Клубы и благородные собран ия

В какой мере правомерно рассм атривать клубы, благород­

ные собрания и подобные им увеселительны е общ ествен­
ные заведения X V III - середины XX в. контексте городской
культуры? К акова была их роль в культурной ж изни города?
Наконец, какое значение имели эти клубные учреж дения в
истории духовного развития горожанина?
Глава первая. Культурная среда русского города 153

В провинции клубы стали возникать позже, чем в столи­

цах, на 20 - 25 лет. Руководствуясь «гендерным» подходом,
следует разделить все клубные заведения на мужские клубы
и благородные собрания, куда допускались и дамы.
В Тверской губернии первый клуб появился в губернском
городе в конце 1800-х гг. «Предмет сего собрания есть обще­
ственное увеселение, д л я которого назначается каждую неде­
лю один бал или концерт», - говорилось в правилах, утверж ­
денных принцем Георгием Голш тейнским-Ольденбургским.
Ч ленам и тогда могли быть только потомственные дворяне.
Членские взносы были установлены в размере 50 руб. ассиг­
нациям и. Последствия войны 1812 г. привели к сокращению
числа членов собрания. В этих условиях бы ли предприняты
усилия по привлечению новых участников. Ежегодные взно­
сы были снижены до 30 руб. Вероятно, и наполняем ость за­
лов во время концертов оставляла ж елать лучшего, поэтому 8
ян варя 1824 г. было принято первое дополнение, согласно ко­
торому посетителям и на балах могли быть «дворяне, купцы,
мещане и иностранцы», а на публичны й маскарад «всякий
пристойно одетый может иметь в оный вход с платою одного
рубля...»1 В этом же направлении происходили и изменения,
приняты е 31 января того же года. О ни откры ли перед чинов­
никам и, имеющими только личное дворянство, возможность
стать полноправны ми членами клуба.2
Дальнейшие шаги по либерализации допуска в собрание
произошли в 1848 г., когда по инициативе старшин Тверского
Благородного собрания гражданский губернатор вошел с пред­
ставлением в МВД «о допущении тверского купечества быть
постоянными посетителями Тверского Благородного собрания».
В приложенном «протоколе» этой организации, отмечалось, что
ее члены пошли навстречу «неоднократному» изъявлению же­
лания некоторых лиц тверского купечества быть постоянными
посетителями данного собрания. Однако принимались они на
особых условиях по сравнению с членами: постоянные посети­
тели были лишены права голоса «в совещаниях о могущих быть

РГИА. Ф. 1286. Он. 11. Л- 630. Л. 15, 21 об.

Там же. Л. 23.
154 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

постановлениях» во время баллотировки, а также не могли из­

бирать старшин и быть избранными на эту должность.1
Уставы А нглийских клубов М осквы и С анкт-П етербур­
га отличались больш им демократизмом и в вопросах приема
новых членов, и в реш ении всех важ ны х вопросов внутри-
клубной жизни. Этот дух демократии о казал ся чужд русской
провинции. В частности, новые «П равила д л я Тверского Б ла­
городного собрания», приняты е в 1849 г., предусматривали,
что его членами могут быть все служ ащ ие и неслуж ащ ие дво­
ряне - по рекомендации двух членов и с согласия старш ин.2 В
то время как в столичны х клубах кандидат подвергался бал­
лотировке при участии всех членов клуба.
И м елись некоторые р а зл и ч и я в уставах М осковского
А нглийского клуба и Тверского Благородного собрания и
в вопросе о требованиях, п р ед ъ явл яем ы х к социальном у
полож ению претендентов. В М оскве вообщ е н и каки х ф о р ­
м альны х сословны х ограничений не было, а в Твери они
зан и м ал и важ ное место. Так, «все чиновники, почетные
граж дане и купцы , а такж е артисты и иностранцы , если
они не приписаны к мещ анском у и ли цеховому обществу»,
могли быть л иш ь постоянны м и п осетителям и, но не полно­
правны м и членам и.3 С лож илась п арадоксал ьн ая ситуация:
например, актер М .Щ епкин был избран в члены М осковс­
кого А нглийского клуба, но в Твери он не мог бы стать пол­
ноправны м членом Благородного собрания в силу своего
социального статуса. Каковы же причины возни кновения
столь странны х колли зи й ?
Первые клубы М осквы и П етербурга вы росли из общ е­
ственной и н и ц и ати в ы п росвещ енны х сто л и ч н ы х дворян,
и н о стр ан н ы х купцов, чиновной и н те л л и ге н ц и и и н еб о л ь­
шой части об разован н ы х русских купцов, усвоивш их нор­
мы поведения, п р и н яты е в д ворян ской элите. О тсю да и то
неповторим ое сочетание, к ак тогда вы раж али сь, аристок­
ратического тона и вн у тр и кл у б н о го дем ократического ус­
тройства, которы м о тл и ч а л с я в первую очередь М осковс-
РГИА. Ф. 1286. On. 11. Д. 630. Л. 1 - 2 об.
'Гам же. Л. 7.
з Там же. Л. 7 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 155

ки й А н гл и й ски й клуб. В п рови н ц и и кл у б ы и благородны е

со б р ан и я в о зн и к ал и в иной со ц и альн ой среде. О бразно
говоря их м ож но н азвать зи м н и м и п остоян н о д ей ствую ­
щ им и д во р ян ск и м и соб ран и ям и . Н е сл у ч а й н о уставы по­
давл яю щ его б о л ьш и н ства клубов и соб ран и й содерж али
п у н к ты о том, что непрем енны м и стар ш и н ам и я в л я ю т с я
губернские и ли уездны е пред вод и тел и д ворян ства. Не был
исклю чением из этого п р ави л а и устав Т верского Б л а го ­
родного собрания.
Тверское Благородное собрание сочетало в себе оба типа
клубны х заведений. Оно ф ункционировало и как «мужское
собрание» и как собрание благородной публики во время
балов, маскарадов и музы кальны х вечеров, куда наравне с
муж чинам и допускались и женщины. При этом преоблада­
ла тенденция превращ ения этого заведения в мужской клуб.
Если в 1820-х гг. клубные дни назначались только но четвер­
гам, то в 1840-е гг. - не реже трех раз в неделю. Развлекались
в мужском собрании игрой в карты и на бильярде. Правда, в
уставе содержался и неопределенный пункт о том, что собра­
ние «приобретает по возможности газеты, ж урналы русские и
иностранные и другие литературны е новости». С социальной
точки зрения правила 1849 г. сделали небольшой шаг в сторо­
ну отхода от сословных ограничений на посещение клубных
мероприятий. Наиболее доступными для простых горожан
были маскарады, вход в которые за плату в 50 копеек серебром
был открыт для всех одетых «црилично». Впроче*м, все «при­
стойно одетые» могли попасть и на бал или м узы кальны й ве­
чер, но только в качестве зрителей (слуш ателей) на х о р ы .1
В уездных городах Тверской губернии потребность в
создании клубов и благородны х собраний была осознана в
дворянских кругах лиш ь с начала 1840-х гг. Ранее отдельные
попы тки откры тия заведений подобного типа имели место,
но они носили эпизодический характер. Так, в Осташ кове, в
1834-м и 1835 гг., по инициативе оф ицеров артиллерийской
батареи по ходатайству бригадного ком андира полковника
И.П. М иллера тамош нее дворянство устраивало «благород-

Там же. Л. 8 - 8 об., 12

156 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ные танцовальны е вечера». За разреш ением на откры тие

этих вечеров, начинавш ихся поздней осенью, предводитель
дворянства обращ ался к губернатору. Губернатор без прово­
лочек удовлетворял эти ходатайства. В 1835 г. всего неделя
отделяет просьбу уездного судьи К орбутова - о дозволении
устроить вечера - от вердикта губернатора.1
1840-е годы стали для Тверской губернии временем уч­
реж дения благородных собраний в уездных городах: Осташ ­
кове, Вышнем Волочке, Торжке, Корчеве, Кашине, Ржеве.
При этом в Ржеве непосредственным поводом к открытию
«танцевального и мужского благородного собрания» стало
пребывание в городе гусарского полка, офицерам которого
хотелось иметь такое место, где удобно было бы заводить ро­
маны с благородны ми дамами и пы таться поймать удачу за
зелены ми столами в игре с рж евским и помещ иками и куп­
цами. М естные помещики, в свою очередь, видели в гусарах
завидны х женихов д ля дочерей. Благодаря гусарам в уставе
с армейской четкостью были разведены танцевальное соб­
рание и клуб. О первом сказано, что, кроме танцев и карт,
«других зан яти й в оном собрании не полагается, почему ни
чтение газет, ни курение трубки и сигар не имеют места...»2
И в том же духе в проекте устава провозглаш алось: «Цель же
собрания есть, чтоб дать способ дамам, девицам и молодым
лю дям пристойно веселится».3
Сам процесс возникновения клубов в уездных городах
Тверской губернии, как и в других городах Российской им­
перии, протекал довольно сложно, наты каясь на препоны,
созданные бю рократическим режимом Н и колая I. Когда в
ноябре 1841 г. дворяне, проживаю щ ие в Каш инском уезде, об­
ратились за разреш ением откры ть благородное собрание, их
просьба была отклонена МВД по ф ормальны м причинам .4З а ­
тянулся и процесс откры тия благородного собрания в Ржеве.
Главной причиной тормож ения учреж дения любых «обществ
и заведений» было циркулярное предписание управляю щ его
1 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 116. Л. 1 - 2.
2 РГИА. Ф. 1286. Оп. 10. 1846 г., Д. 922. Л. 6.
3 'Гам же. Л. 6 об.
4 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 206. Л. 1 - 7.
Глава первая. Культурная среда русского города 157

МВД от 27 м ая 1841 г. (№ 2393). Об этом прямо писал рж евс­

кому городничему граж данский губернатор, который объяс­
нил, что по новому положению требуется разреш ение МВД,
д л я получения которого необходимо представить не только
прошение, но и устав собрания,1 в то время как раньш е д л я
откры ти я нового заведения достаточно было резолю ции гу­
бернатора. Однако не только бю рократические рогатки п ре­
п ятствовали появлению благородны х собраний, были и дру­
гие негативные факторы: отсутствие массовой поддерж ки
этого начинания со стороны дворян в силу бедности или
индиф ф ерентного отнош ения к тем формам досуга, которые
могли предлож ить в провинциальны х городах благородные
собрания и клубы. Именно к такому выводу можно прийти
на основании уведом ления от исполняющ его долж ность уез­
дного предводителя ржевского дворянства, направленного
губернатору 23 декабря 1843 г., то есть год спустя после пер­
вого прош ения. В нем говорилось, «что в нынешнюю зим у
собрание в городе Ржеве по неимению достаточных средств
откры то быть не может».2
Через несколько лет, в ноябре 1846 г., ржевское дворянство,
генерал и офицеры квартирующего в Ржеве гусарского полка
вновь ходатайствовали об открытии танцевального благород­
ного и мужского собраний. Целью танцевального собрания
провозглашалось: «дать способ дамам, девицам и молодым лю ­
дям пристойно веселиться». Танцы предполагалась устраивать
по воскресеньям раз в две недели, а по высокоторжественным
дням - балы. Членами собрания могли быть только дворяне,
но в маскарадах (на святках и масленице) могли участвовать
и купцы, а также и другие визитеры - с платою за вход 1 руб.
серебром. При посещении собраний военные должны быть в
мундирах, а статские - во фраках. «Па маскарадах допускают­
ся также и маски, но пристойные».3 «Мужское собрание» кон­
ституировало себя как «благородное»; в нем предполагались
«приличные разговоры, чтение газет и журналов и позволенные
игры в карты». Купцы допускались на собрания лишь в качест­
1 ГЛТвО. Ф. 56. Он. 1. Д. 211. Л. 2 - 3.
2 Там же. Л. 8.
3 РГИД. Ф. 1286. Оп. 10.1846 г. Д. 922. Л. 1,6 - 6 об.
158 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ве визитеров, с платою но 30 коп. серебром. Визитерами можно

было стать лишь по приглашению кого-либо из членов собра­
ния. В «мужском собрании» члены и посетители могли быть в
сюртуках и курить в специально отведенной комнате, что кате­
горически запрещалось в танцевальном собрании.1
В Вышнем Волочке собрание откры лось до упом янутого
циркуляра. 10 декабря 1840 г. местный городничий рапорто­
вал губернатору об откры тии собрания 6 декабря в вы сокотор­
ж ественны й день тезоим енитства е.и.в. Н и колая Павловича.
Собрание состоялось без дозволения властей. Такое своево­
лие становится понятны м из того же рапорта городничего,
писавшего, что собрание открыто штаб- и обер-оф ицерами
гусарского полка, а старш инами избраны генерал-майор Рих­
тер и полковник Головинский.2 У чредители выш неволоцкого
благородного собрания позаботились о сословной чистоте
своих рядов, разреш ив вступать в него лиш ь дворянам и чи­
новникам не ниж е первого офицерского чина. Правда, двери
собрания остались слегка приоткры ты ми и д л я лиц из купе­
ческой верхуш ки. Их прием был предоставлен на усмотрение
старшин: «Почетное купечество и иностранцы приглаш аю т­
ся в члены или только гостями по определению гг. старш ин
Благородного собрания».3
После появления циркуляра МВД от 27 мая 1841 г., в 1842 г.,
понадобилось получить разрешение начальства на деятельность
благородного собрания. Инициатива на этот раз принадлежала
не офицерам, а уездным дворянам и чиновникам, служившим
в городе. О социальном составе этого планируемого собрания
свидетельствует один оригинальный пункт из устава: «На балах,
в собрании все вообще гг. посетители: военные должны быть в
мундирах, а статские во фраках, кроме почетного купечества,
сохранившего национальный костюм, в танцах могут участво­
вать только те из купечества, которые одеваются во фраки, а
в сюртуках, венгерках и полукафтаньях, ни в коем случае тан­
цевать не дозволяется...» (курсив мой - А.К.).4 Данный пункт
1 Там же. Л. 8 - 9 .
^ ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 188. Л. 1 - 1 об.
3 'Гам же. Л. 4.
4 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 210. Л. 3.
Глава первая. Культурная среда русского города 159

недвусмысленно фиксирует тесные связи, сложившиеся в Вы­

шнем Волочке между дворянством и «почетным купечеством».
Купцы сразу рассматривались учредителями клуба в качестве
его членов. Примечательно, что в «гусарском» уставе ничего не
говорилось о «национальном» костюме купечества, ибо его со­
ставители исходили из общего правила, согласно которому на
балах военные должны быть в мундирах, статские во фраках,
а в прочие дни дозволяется быть в сюртуках. Новый устав ис­
ходит из местных условий, в должной мере учитывая и соци­
окультурный облик «почетного» вышневолоцкого купечества.
Дружеские контакты с дворянами и потребность в приобщении
к новым формам проведения досуга еще не привели местных
купцов к заимствованию современного европейского платья. И
составители устава продемонстрировали свое уважение к при­
верженности купцов традиционной русской одежде. Но эстети­
ческие представления дворян не позволяли им допустить воз­
можность участия в бальных танцах человека, одетого в сюртук
или полукафтанье, отсюда и ограничения для лиц, одетых не по
принятым нормам.
Из «дворянского» устава исчез и жесткий принцип сослов­
ности, характерный для «гусарского» устава и предусматривав­
ший, что из 7 старшин один избирается из купечества или инос­
транцев, однако при этом его распорядительные пункты были
урезаны по сравнению со старшинами-дворянами.1
Следует заметить, что чиновники МВД не утвердили ус­
тав, отправив его на доработку. Н аряду с конкретны м и па­
раграф ам и учредители собрания уточнили и его цель, под­
черкнув социализирую щ ую роль м ероприятий, проводимых
им. В первом варианте говорилось, что благородное собрание
учреж дается «по примеру прочих уездных городов, д л я до­
ставления семействам своим в зимнее время развлечения...»
Во второй редакции был усилен акцент на социальном значе­
нии учреж даемого заведения - «приучать детей к светской
ж изни в небольшом кругу, что будет иметь влияние... как на
обхождение, так и образованность их».2 И з-за бюрократичес-

1 ГЛТвО. Ф. 56. Он. 1. Д. 188. Л. 7 ,8 об.

2 ГЛТвО. Ф. 56. Он. 1. Д. 210. Л. 10.
160 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ких проволочек собрание смогло откры ться лиш ь 6 декабря

1843 г. К ак доносил губернатору городничий, на балу при­
сутствовало 32 кавалера и 23 дамы. Собравш иеся с эн тузи аз­
мом протанцевали до 6 часов утра.1
В Осташ кове первое благородное собрание по инициа­
тиве уездного дворянства открылось в самом начале 1839 г.
Разреш ение губернатора последовало 30 декабря 1838 г.2
Просущ ествовало оно, очевидно, недолго, возможно, все­
го один зим ний сезон. Спустя пять лет, 6 ноября 1843 года,
О сташ ковский предводитель дворянства Ф едор М уромцов
обратился к состоящ ему в долж ности Тверского губернатора
А.П. Б акунину с просьбой «о позволении нынешнею зимою
учредить в городе О сташ кове увеселительное собрание». Гу­
бернатор разъяснил предводителю, что своей властью он дать
разреш ение не может - это прерогатива МВД. Наконец, что
необходимо представить устав. Полагая, что осташ ковским
дворянам нелегко будет сочинить этот документ, он уведо­
мил предводителя об откры тии такого заведения в Вышнем
Волочке, с оф ициально утверж денны м уставом. П редводи­
тель попы тался реш ить проблему просто, по-домашнему.
Он направил устав сущ ествовавш его прежде в городе благо­
родного собрания с трогательной просьбой: «и покорнейше
прошу не благоугодно ли будет Вам, м илостивы й государь,
приполнить к оному из правил в Тверском собрании ныне су­
ществующих...»3
Подобная уездная непосредственность вы звала раздра­
жение тверской бюрократии. В архивном деле об откры тии
благородного собрания в О сташ кове текста устава нет, но
есть документ «Некоторые недостатки, замеченные в пра­
вилах О сташ ковского Благородного собрания». Этих «не­
достатков» набралось почти на две страницы. Ч иновники
внимательно прош тудировали устав и придрались едва ли
не к каж дому его пункту: от целей собрания и размеров пла­
ты за вход с дам-членов и дам-посетительниц до вопросов о
том, в каком доме будет помещаться собрание и «какое платье
1 Там же. Л. 24.
ГЛТвО. Ф. 56. Он. 1. Д. 166. Л. 4.
3 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 217. Л. 3.
Глава первая. Культурная среда русского города 161

должно быть на м уж чинах? Допускаю тся ли сертуки, венгер­

ки и полукаф таны , такж е русское платье»1.
Встретив Рож дество и Новый год, осташ ковский пред­
водитель представил 5 ян варя 1844 г. исправленны й вариант
устава, отметив, что до сих пор не смог получить «для прим е­
ра» устав Благородного собрания Вышнего Волочка. Пред­
водителю вся эта уставная канитель уже порядком надоела,
и он тонко намекнул губернатору, что пора бы уж закончить
с канцелярским и придиркам и. Ведь из-за отсутствия р аз­
реш ения на откры тие собрания дворяне не слиш ком скуча­
ют: «а потому съехавш иеся дворяне делаю т частные балы,
приглаш ая прочих, до разреш ения общих собраний».2 Этот
пассаж на губернатора Б акун и н а не произвел никакого впе­
чатления, и 13 ян варя 1844 г. он обнаружил в новой редакции
устава недостатки, которых было уже значительно меньше.
П редводитель оперативно их устранил и 18 ян варя направил
губернатору очередной исправленны й вариант. Д оработан­
ный устав в конце ян варя и был послан Б акунины м в МВД.
Однако разреш ения не последовало, в МВД обнаруж или но­
вые неточности ф орм улировок документа, а иногда и неумес­
тные подробности, среди которых был и пункт, вставленны й
по инициативе тверских чиновников, о том, в каком именно
доме будут устраиваться вечера. 10 марта 1844 г. тверской
губернатор уведомил осташ ковского предводителя о замеча­
ниях МВД. Бю рократические проволочки окончательно за­
губили зим ний сезон, поэтому расстроенны й предводитель
не стал уже ничего исправлять.
Вероятно, эта история обсуждалась в обществе губерн­
ского города, и в общ ественном мнении начальник губернии
предстал не в самом выгодном свете. В пользу этого предпо­
лож ения говорит то обстоятельство, что 29 сентября 1844 г.
уже сам Б акунин напомнил осташ ковскому предводителю о
необходимости своевременно представить исправленны й ус­
тав, д л я того чтобы он мог ходатайствовать перед министром
об откры тии в городе благородного собрания. Однако по-

1 Там же. Л. 5 - 5 об.

2 Там же. Л. 6 об.
162 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

лучил неож иданны й отказ от Ф едора М уромцова, который

писал: «имею честь уведомить, что по прошедшему сего года
мокрому лету и назначенному рекрутском у набору, я пола­
гаю, д л я дворян Осташ ковского уезда наступает сухая зима,
в которую не до увеселительны х собраний приятного пре­
провож дения свободного времени; навряд успеть исправить
необходимые надобности, а потому и ходатайство об утверж ­
дении сего проекта на этот год оставлено».1
Ходатайство было возобновлено год спустя - 27 сен­
тября 1845 г. В этот день уездный предводитель дворянства
вновь заяви л о намерении откры ть «дворянский клуб», хотя
в представленном положении учреж дение именуется «бла­
городным собранием». Следует отметить, что учредители
О сташ ковского Благородного собрания учли зам ечания бю­
рократических инстанций и тщ ательно подошли к составле­
нию устава, позаимствовав и некоторые оригинальны е пун­
кты Вышневолоцкого Благородного собрания, в том числе и
положение о национальном костюме купечества. Спустя два
м есяца было получено разреш ение м инистра внутренних
дел, сопроводившего его секретным предписанием губерна­
тору. М инистр напом инал губернатору о необходимости со
стороны полиции иметь секретное наблюдение, «чтобы в оз­
наченном собрании не были допускаемы непозволительны е
карточные игры или какие-либо неуместные суж дения на
счет религии и правительства».2
Через какое-то время дворянский клуб в городе закры л ­
ся, иначе неясно, почему в декабре 1849 г. уездный предво­
дитель дворянства обратился к губернатору за разреш ением
откры ть «дворянский клуб». Сами эти определения - «бла­
городный» и «дворянский» - он употребляет как синонимы,
в частности в «Положении» о клубе это учреж дение им ену­
ется «благородным». П олучив от тверского граж данского гу­
бернатора соответствую щ ие документы, в МВД приш ли в не­
доумение, так как правила осташ ковского дворянского клуба
были утверж дены министром еще в 1845 г.3
1 Там же. Л. 15 - 15 об.
2 ГЛТвО. Ф. 56. Он. 1. Д. 168. Л. 11
3 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 1946. Л. 8.
Глава первая. Культурная среда русского города 163

В то же самое время, что и в Осташкове, в ноябре 1845 г.

предводитель каш инского дворянства составил прош ение
об откры тии в уездном городе благородного собрания, «ка­
кие сущ ествую т д л я сего в городе Твери, исклю чая клуба».1
В октябре 1845 г. уездны й предводитель новоторжекого д во­
рянства Львов, дворяне, а такж е генералы и офицеры кв ар ­
тирую щего в городе полка ходатайствовали о разреш ении
откры ть «мужское собрание» при «танцевальном собрании»
в Торжке. Цели и круг его участников были очерчены одной
фразой: «Собрание сие должно быть благородное мужское,
в оном предполагается: приличны е разговоры, чтение газет
и ж урналов и позволенные игры в карты».2 Важно отметить,
что такая ф ормулировка исклю чала купцов из числа полно­
правны х членов собрания, они появляю тся лиш ь при упом и­
нании о «визитерах». Эти сословные ограничения в Торжке
бы ли сняты лиш ь зимой 1852/53 гг., хотя той свободы вы бо­
ра одежды, которая отличала Выш ний Волочок и Осташков,
купцы не получили. П равила для танцевального собрания с
категоричностью армейского устава предписы вали: «Воен­
ные долж ны быть в мундирах, штатские во фраках, а купе­
чество в сертуках».3
В маленьком городке Корчева устав благородного собра­
ния, утверж денны й в 1846 г., был составлен по сословному
принципу: «В собрание дозволяется входить всем дворянам
неукоризненного поведения...». А целью собрания провозгла­
ш алось «доставить развлечение и удовольствие и между тем
небогатым дворянам доставить средство познаком иться с
высш им кругом».4
, В Беж ецке идея устройства благородного собрания долго
не находила должной поддержки. Вероятно, впервые ее пы та­
лись воплотить в ж изнь квартировавш ие в городе офицеры
полка под командованием полковника П.Я. Голенищева-Ку­
тузова. Полковой командир 20 ноября 1845 г. писал губерна­
тору: «Общество гг. штаб и обер-офицеров вверенного мне
1 ГАТвО. ф . 56. Он. 1. Д. 1909. Л. 3.
2 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 1905. Л. 2.
3 Там же. Л. 18, 18 об.
4 РГИА. Ф. 1286. On. 10.1846 г. Д. 869. Л. 2 - 3.
164 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

полка отнеслось ко мне с ж еланием устроить в городе Беж ец­

ке одно благородное собрание без клоба. П риняв участие в
этом общем ж елании, я сделал д л я сего все нужные распоря­
жения; но до откры тия его долгом себе поставил сообщ ить
об этом Вашему превосходительству, равно и о том, что мною
сделано предлож ение чрез г-на уездного предводителя всему
почтеннейшему дворянству Беж ецкого уезда о ж елании быть
наш ими участникам и в этом общ ественном удовольствии».1
Однако времена были уже другие, подобная уведом ительная
практика учреж дения клубны х заведений уш ла в прошлое.
Губернатор отказал, указав, что необходимо формальное
представление с проектом правил.2
Н овая попытка организации клуба в Беж ецке имела мес­
то в октябре 1851 г. И вновь во многом под влиянием оф ице­
ров. С оциальны й состав потенциальны х предполагаемы х
участников: «дворяне, чиновники не из дворян, служ ащ ие в
городе, почетные граждане, купцы , пользую щ иеся уваж ением
и принимаемые в благородном обществе» (курсив мой - А.К.).
Все провинциальны е уставы в разделах, где речь ш ла о куп­
цах, имели такой контекст, однако здесь он вышел на свет
божий в неприкрытом виде и тем самым как бы подчерки­
вал пренебреж ительное отношение дворян к купечеству как
сословию, в среде которого немало людей, не пользую щ ихся
уваж ением благородного общества. Поэтому-то политкор­
ректные чиновники из МВД строго предписали использовать
в уставе стандартную фразу: «почетнейшее купечество».3
Первое Старицкое Благородное собрание появилось в
городе в январе 1849 г. Сведений о его деятельности найти
не удалось. И звестно лиш ь, что И ф евраля 1857 г. стариц-
кий предводитель дворянства ходатайствовал об откры тии
благородного собрания по просьбе дворян уезда и офицеров
гусарского его величества короля Виртембергского полка.
Предводитель указал, что собрание будет руководствоваться
«правилами», утверж денны ми в 1848 г. МВД. По справке вы­
яснилось, что точная дата разреш ения МВД - 4 января 1849 г.
1 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 1910. Л. 1 - 1 об.
2 Там же. Л. 2 - 3 .
3 ГАТвО. Ф. 56. Ом. 1. Д. 1965. Л. 4, 13 - 13 об.
Глава первая. Культурная среда русского города 165

Сохранность документов позволила губернатору, не обращ а­

ясь в министерство, уже 23 ф евраля разреш ить откры ть бла­
городное собрание.1
В конце 1850-х гг. власть смотрела уже более благосклон­
но, чем при Н иколае I, на инициативу учреж дения клубов и
благородны х собраний. Так, 13 декабря 1859 г. исполняю щ ий
долж ность предводителя дворянства Весьегонского уезда
направил прошение губернскому начальству, а уже 5 января
1860 г. м инистр внутренних дел Л анской утвердил устав Ве­
сьегонского Благородного собрания.2
В уездных городах М осковской губернии клубы и благо­
родные собрания возн и кал и значительно реже, чем в Т вер­
ской. Первым благородное собрание появилось в г. М ож ай­
ске, дворянство которого ходатайствовало о его откры тии
в 1820 г.3 И з других клубны х учреж дений заслуж и вает спе­
циального вним ания благородное собрание в Коломне, уч­
реж денное в городе в 1846 г. В правилах этой организации
говорилось: «Города К оломны дворяне и почетное купечес­
кое сословие по общему согласию располож ились устроить
благородны е бальны е собрания...» Роль купечества в его ор­
ган и зац и и была столь очевидна, что в «правилах» собрание
именовалось, не как обычно - «благородное», но «дворянс­
кое и купеческое».4
Однако делать какие-либо ш ирокие обобщ ения о некото­
рой сословной демократизации состава у частников благород­
ных собраний, о возрастании роли молодой провинциальной
бурж уазии в их деятельности было бы не вполне основатель­
но. Этот процесс в той же Коломне протекал прерывисто. Так,
в начале 1853 г. московский военный губернатор сообщал
министру внутренних дел, «что по случаю постоянного квар­
тирования в г. Коломне гвардейской и гренадерской сводной
резервной артиллерийской бригады, г. московский граж дан­
ский губернатор, по ходатайству... полковника В акара, со­
стоящ их под его началом офицеров и помещиков К оломенско­
1 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 13939. Л. 1 - 3.
2 ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 2070. Л. 1 - 3.
3 ЦИАМ. Ф. 17. Он. 1. Д. 6340. Л. 1-6.
4 РГИА. Ф. 1286. Он. 14,1853 г. Д. 499. Л. 2, 3 об.
166 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

го уезда, предоставил мне о разреш ении учредить в Коломне

постоянное дворянское собрание, на правилах примененных к
учреж дению подобных собраний в столицах» (курсив мой -
А.К.)} П оявление этого документа ставит два вопроса: было
ли это ходатайство вызвано закры тием прежнего собрания?
Если же оно ф ункционировало, имело ли место недовольство
слиш ком больш им влиянием купцов со стороны новых учре­
дителей в лице офицеров и помещиков? Я не знаю ответа на
первый вопрос, т.к. не располагаю д ля этого необходимыми
источниками, но попытаюсь ответить на второй.
Вероятно, даже если это «дворянское и купеческое соб­
рание» прекратило свою работу к 1853 г., очевидно, что новые
учредители были им недовольны. Об этом свидетельствует то
обстоятельство, что в числе его учредителей лица из «почет­
ного купеческого сословия» уже не ф игурирую т. В этом же
ряду и тот факт, что в самом названии клуба д л я них воздви­
гается сословный барьер. П роизош ла не просто смена назва­
ния клуба, из которого убрали одну из социальны х состав­
ляю щ их, но в новом именовании клуба акцент был сделан на
его сословном характере, чтобы отсечь купцов в качестве не­
ж елательны х членов. Иначе учреж даемое общество назвали
бы «благородное собрание», что было бы значительно более
нейтрально по своему сословному содержанию.
В городах Западной Сибири клубы и благородные собра­
ния не получили сколько-нибудь широкого распространения
в рассматриваемое время. Первые учреж дения развлекатель­
ного характера, о которых встречаю тся разрозненные сведе­
ния в газетных корреспонденциях, в записках и письмах част­
ных лиц, возникавш ие в городах с многочисленным военным
и граж данским чиновничеством (Омске, Тобольске, Барнауле)
в конце XV III - первой четверти XIX в., организационно были
слабо оформлены и функционировали, вероятно, не ежегод­
но, а время от времени. Об этом свидетельствует и отсутствие
в архивах «уставов» клубов и благородных собраний.
Наиболее отчетливо прослеж иваю тся основные вехи
истории клубных заведений в Омске. Один из мемуаристов,

РГИЛ. Ф. 1286. Оп. 14, 1853 г. Д. 499. Л. 1 - 1 об.

Глава первая. Культурная среда русского города 167

П.Золотов, рассказы вая об Омске второй половины 1820-х гг.,

отметил «простоту» домашнего и общественного быта. Клуб
в то время действовал только зимой, его деятельность своди­
лась к организации балов и танцевальны х вечеров, которые
за неимением собственного помещения устраивали в столо­
вой военно-сиротского отделения или «в каком-либо из сво­
бодных казенны х домов в крепости и в городе». В клубе в то
время, согласно П. Золотову, обедов и ужинов не давали, а дер­
ж али лиш ь «легкое питье и лакомство». В контексте патриар­
хальности нравов того времени он упомянул о присутствии
на балах в клубе и детей.1 С подобной интерпретацией можно
согласиться с известной оговоркой: участие детей в бальных
вечерах было связано не с простотой нравов и не с тем, что
детей не с кем оставить вечером (все семьи офицеров и чинов­
ников в то время имели прислугу), а с представлениями о со­
циализирую щ ем влиянии подобных м ероприятий д л я детей.
Следует отметить, что возрастной ценз участия детей в раз­
влечениях взрослых был в провинции низким. Так, в Барна­
уле девочек начинали вывозить в свет с 11 лет.2 Танцевальное
Благородное собрание г. Владимира, в соответствии с прави­
лами, утвержденны ми в 1833 г., допускало на вечера в качес­
тве полноправны х участников детей обоего пола с 12-летнего
возраста, с платою, как с дам и взрослы х девиц, по 5 руб. асе.3
В лияние ком андира армейского корпуса (по совмести­
тельству генерал-губернатора) на сущ ествование этого за­
ведения в Омске было столь велико, что после перемещ ения
его квартиры в Тобольск, город более д есятилетия оставался
без клуба. Благородное собрание откры лось в нем лиш ь 8 но­
ября 1839 г. Произошло это благодаря возвращ ению в Омск
военного и административного управления Западной Сиби­
рью при князе Горчакове.4 После отставки Горчакова с поста
генерал-губернатора в 1851 г. клуб в Омске вновь столкнулся
с проблем ами и, возможно, закры лся. Такое предположение
1 Золотов П. Несколько слов об Омске / / Акмолинские областные ведомости.
1872. № 22. С. 5.
2 ГАЛК. Ф. 163. On. 1. Д. 18. Л. 102 - 102 об.
з РГИ А. Ф. 1286. Он. 5. Д. 159. Л. 3.
Там же. С. 6.
168 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

можно сделать из служебной записки жандармского майора

Гедде от 12 ян варя 1857 г.: «Замечательно, что в Омске никог­
да не мог устроиться постоянны й клуб, где бы общество со­
единилось и проводило свободные часы от с л у ж б ы ,... может
быть главною причиною тому в настоящ ее время было вы ра­
жение г. генерал-губернатора, публично сказанное, что он не
любит ни балов, ни клубов, которые по его мнению вредны
тем, что отвлекаю т молодых чиновников от служебны х за н я ­
тий по вечерам и требую т лиш них расходов».1
В губернском Томске Б лагородное собрание было уч­
реждено только в 1837 г.2 Из пред ставлен и я Томского граж ­
данского губернатора генерал-губернатору Западной Си­
бири «Но откры тию в Томске собрания» от И м ая 1862 г.
следует, что оно объединяло «дворян, служ ащ их и тех куп ­
цов, которые по своем у роду ж изни достойны считаться
п ринадлеж ащ им и к образованном у обществу. С обрание это
почти вовсе не посещ алось в обы кновенное время, и сл уж и ­
ло главнейш е д л я соединения общ ества при н ео ф и ц и ал ь­
ных по разны м сл у ч аям обедах и на балах в вы сокоторж ес­
твенны е п разд ники».3 У тверж дение губернатора о том, что
собрание почти не посещ алось по обы чны м дням , п р о ти в о ­
речит м атериалам периодики и некоторы м м емуарам совре­
менников. Так, в 1839 г. П.Ш юц, автор «Писем о Сибири», в
«Северной пчеле» п исал о клубах в губернских городах как
о типичном явл ен и и повседневной ж изни. Он не только от­
метил, что в этих клуб ах собираю тся чиновники и почетное
купечество, но утверж дал, что клубы от п рисутствия л и ц из
Европейской России «получаю т колорит столичны й и мало
разн ятся своим блеском, наряд ам и и вкусом от собраний
Европейской России».4 По свидетельству английского п у те­
ш ественника К оттрел л а (С.Н. C ottrell), побывавш его в Том­
ске в 1841 г., в городе был «весьма хорош ий клуб, куда члены
собираю тся три раза в неделю поиграть в карты и на бил­

ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1844 г. Д. 247. ч. 48. Л. 7.

ГАОО. Ф. 3. Оп. 3. Д. 4972. Л. 17.
Там же. Л. 1.
Шюц II. Письма о Сибири / / Северная пчела. 1839. № 83. С. 330.
Глава первая. Культурная среда русского города 169

лиарде и где по воскресеньям бы ваю т балы ».1 Из «Томских

губернских ведомостей» известно, что зим ой 1857 - 1858 гг.
собрание ф ун кц и он и ровало в другом режиме: раз в неделю
устраи вал и «простые дам ские вечера с танцам и», а по п я т­
ницам - «карточные».2
Разреш ить противоречивую инф ормацию о деятельнос­
ти Томского Благородного собрания и его роли в будничном
досуге горожан помогает дело из Государственного архива
Омской области «О преобразовании в г. Томске благородно­
го собрания и о пересмотре его устава».
К началу 1860-х гг. принципы его организации, поря­
док работы и даже само местоположение не устраивали уже
многих его членов. Чем же они были недовольны? 26 декабря
1861 г. старш ины и члены собрания п р и н ял и постановление,
принципиально реформирую щ ее это заведение. П остановле­
ние начиналось с констатации, что по уставу в собрании мо­
гут иметь место «не только балы, маскерады и танцовальны е
вечера, но и другие ежедневные увеселения, д л я приятного
препровож дения времени, как-то: игру в карты, шахматы, до­
мино, биллиард, чтение газет, ж урналов и т.п. М ежду тем по­
добных увеселений в собрании почти вовсе никогда не быва­
ет».3 Таким образом, члены собрания были недовольны тем,
что д л я развлечений без дам оставался всего один день, они
же считали перечисленные в документе игры «ежедневным
увеселением». Клубные новаторы видели две главных при­
чины, мешающих успешному ф ункционированию собрания:
неудобное расположение (в м алонаселенной и отдаленной
части города) и препоны д л я вступления в члены собрания
купцов. И нициатором необходимости реф орм ирования это­
го учреж дения стал статский советник В. Оболенский, кото­
ры й и был избран его директором в ноябре 1861 г.
П о п у л яр н ая в то врем я идея сб л и ж ен и я сословий
б ы л а поначалу благоскл он н о встречена и губернатором :

1 Цит. по: Евтропов K.I1. История Троицкого кафедрального собора в Томске.

Томск, 1904. С. 45.
Заангарский сибиряк. Томская современность / / Томские губ. вед. 1858. № б.
С. 45.
з ГАОО. Ф. 3. Оп. 3. Д. 4972. Л. 7.
170 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

«Н овы й директор, ж е л а я сл и ть со сл о в и я купеческое с бла­

городны м и тем п ридать д ви ж ен и е общ ественной ж изни,
у стр аи вал в доме с о б р ан и я б алы и м аскерады , на которы е
бы ли м еж ду прочим п ри глаш аем ы куп еч ески е сем ейства
евреев и татар».1 Н а ч и н а н и я нового д и р ек то р а встр ети ­
ли поддерж ку в об р азо ван н ы х к ругах том ского общ ества.
В столи чн ой газете «С еверн ая пчела» (1862, № 41) бы ла
оп у б л и ко ван а од о б р и тел ьн ая зам етк а о н ач и н ан и ях О б о­
ленского. Р асш и рен и е соц и альн ого и этн и ч еского состава
у ч астн и ков балов в благородном соб ран и и , как следует из
п олем ической статьи м естного к у п ц а Н .А кулова, за п р е ­
щ енной к п у б л и к а ц и и в «Томских губ ерн ск и х ведом остях»
губернатором , встр ети л о возраж ен и е среди части стары х
членов соб ран и я, особенно дам, н едовольны х п оявлением
на вечерах купцов и евреев.
В дальнейш ем В. О боленский п р о яви л больш ую сам о­
стоятельность, которая не понравилась губернатору. Н овый
д иректор собрания реш ил коренны м образом реф орм и ро­
вать клубную ж изнь города. Он н ан ял дом в центре города,
м еб ли ровал его и откры л «Томский ком м ерческий клуб» во
врем я п ребы вания губернатора в Барнауле. Вернувш ись, гу­
бернатор И м ая 1862 г. в отнош ении к генерал-губернатору
Зап ад н ой С ибири ж ал овал ся на Оболенского, открывш его
клуб без разреш ения начальства. Губернатору не понрави­
лось в новом учреж дении абсолю тно все: «М ногие достой­
ные уваж ен и я лица, равно и и сп равл яю щ и й долж ность по­
лицм ейстера и частны й пристав... довели до моего сведения,
... что в доме этом допущ ены запрещ енны е азартны е игры,
м еж ду прочим в три н к у и орлянку, что в собрание это, ни­
кем не утверж денное и не имеющее н и к ак и х установлен­
ны х правил, допускаю тся без и зъ я т и я л и ц а всех сословий,
посредством одной зап и ски в кн и гу и взноса известного
количества денег и что такого рода общ ество, состоящ ее из
незначительного числа чиновников, из обозны х прикащ и-
ков, евреев, собираясь почти каж д ы й вечер, проводит целые
ночи до 7 и л и даж е до 11-ти часов следую щ его утра в непо-

1 Там же. Л. 1 об.

Глава первая. Культурная среда русского города 171

мерном употреблении горячих напитков; п ол и ц и я при этом

не им ела никакого участия, а по снисходительной слабости
п ри н явш и х под ближ айш ее свое руководство это новое уч­
реж дение, даж е было дозволено п риводить в него непотреб­
ны х ж енщ ин».1
Вероятно, кое-что в этом доносе было преувеличено,
но, несомненно, что подобная дем ократизация ж изни клуба
приш лась не по душе многим чиновникам и их женам. П оэ­
тому губернатор п ри н ял меры к восстановлению благород­
ного собрания в «первобытном» состоянии. Однако н и ка­
кие запреты не могли повернуть врем я вспять. Бурж уазны е
принципы организации досуга п робивали себе дорогу через
предубеж дения «общества», преодолевая бю рократические
барьеры. В январе 1866 г. м инистр внутренних дел уведомил
генерал-губернатора Западной Сибири, что с его стороны
н и каки х препятствий к откры тию клуба не будет.2
Благородное собрание в Томске, объединив в своих залах
чиновную и торгово-промыш ленную верхушку, в 1840-х -
1860-х гг. играло роль главного центра культурной ж изни
города. Именно оно приняло в свое ведение здание театра,
выстроенное золотопром ы ш ленником Ф илимоновы м и пе­
реданное им городу, устраивая в его стенах театральны е пос­
тановки и м узы кальны е концерты гастролирую щ их артистов
и местных любителей. Наконец, именно благородное собра­
ние организовы вало с конца 1850-х гг. «вольные маскарады»
и балы д ля ш ироких слоев горожан на святках и м асленице3.
В уездны х городах Западной Сибири из-за м алочислен­
ности чиновников и отсутствия дворян-зем левладельцев
благородны х собраний и клубов не было. В июле 1860 г. по­
пы тку организации увеселительного заведен ия предпринял
городничий П етропавловска Морев. Он смог договориться с
местной ратуш ей о займе у ратуш и под строительство зим не­
го «воксала» 3000 руб. Однако весной 1863 г. исполняю щ ий
долж ность тобольского граж данского губернатора запретил

1 Там же. Л. 4 - 4 об.

2 Там же. Л. 17 - 17 об.
3 O.I7. Театр в городе Томске / / Томские губ. вед. 1858. № 22. С. 173 - 174.
172 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ратуш е вы делять средства на это строительство. «Имея в

виду, что в г. П етропавловске нет ни учебны х заведений, ни
удовлетворительно устроенной больницы , ни вообще всех
тех общ ественных заведений, которые долж ны быть устро­
ены прежде всего, я не наш ел возм ож ны м разреш ить пост­
ройку на счет городских доходов воксала, служ ащ его единс­
твенно д л я развлечения богатого класса общ ества, о чем 16
м ая с.г. за №3705, и дал знать П етропавловской городовой
ратуше», - писал он генерал-губернатору Западной Сибири
5 августа 1863 г.1
Подводя итоги истории становления и развития исто­
рии клубов и благородны х собраний в провинциальны х го­
родах Центральной России и Западной Сибири, мы можем
констатировать, что правительство, разреш ая учреж дение
благородны х собраний и клубов, как и лю бых «обществ и
заведений», более всего было обеспокоено, чтобы эти учреж ­
дения не превратились в полноправны е общ ественные орга­
низации, выражаю щ ие интересы дворян или купцов. Отсюда
в николаевское время обязательное требование открывать
всякое общественное собрание лиш ь после утверж дения его
устава М инистерством внутренних дел. Первое такое высо­
чайше утвержденное требование появилось в 1831 г., второе -
спустя 10 лет. Разреш ая учредить клуб или благородное соб­
рание МВД посылало предписание губернатору, дабы тот по­
ручил местной полиции иметь секретное наблюдение, «чтобы
в означенном собрании не были допускаемы непозволитель­
ные карточные игры или какие-либо неуместные суж дения
на счет религии и правительства». О том, какой характер
стремилось придать правительство всем подобным органи­
зациям , недвусмысленно заяви л м инистр внутренних дел
30 ию ня 1849 в своем отнош ении к тверскому граж данскому
губернатору. М инистр потребовал удалить из правил Тверс­
кого Благородного С обрания ф разу «с изображ ением герба
Тверской губернии» как неуместную, «так как собрание сие
есть частное увеселительное общество».2

ГАО О. Ф. 3. Он. 3. Д. 4510. Л. 1 - 2 об., 14 - 14 об.

ГАТвО. Ф. 56. On. 1. Д. 1916. Л. 65.
Глава первая. Культурная среда русского города 173

В западносибирском регионе клубы и благородны е собра­

ни я возникаю т несколько позже и распространяю тся далеко
не во всех городах. Данное обстоятельство связано в первую
очередь с особенностями социального состава постоянного
и временного городского населения. Благородны е собрания
и клубы учреж дались дворянством и вы полняли функцию
организации будничного и праздничного общ ественного до­
суга. Ч резвы чайно важ ную роль в учреж дении благородных
собраний и клубов в уездных городах М осковской и особен­
но Тверской губернии сы грали офицеры расквартирован­
ных там армейских полков. Поэтому и в Западной Сибири
клубны е заведения стали составной частью культурной ин­
ф раструктуры именно в тех городах, где было много дворян,
состоявш их на государственной службе. Б ольш инство этих
заведений не обладало сколько-нибудь прочной м атериаль­
ной основой, и ф ункционировали они, как правило, в зимнее
время, предлагая своим членам значительно меньшее раз­
нообразие вариантов проведения досуга, чем столичные за­
ведения. Дух аристократической республики, характерны й
д л я М осковского Английского клуба, вы зы вал восхищ ение
провинциалов.1 Однако на практике он оказался не востре­
бован в деятельности клубны х заведений в провинциальны х
городах. Клубы и благородные собрания вы полняли для рус­
ского провинциального дворянства (потомственного и л и ч ­
ного) задачи социализации нового поколения, а также, как
ни один другой институт культуры, служ или делу консоли­
д ации дворянского сословия.
В клубах Центра России сословные барьеры затрудняли
доступ купечеству в свои ряды. Та же картина наблюдалась и
в некоторых городах Западной Сибири - Омске и Барнауле.
Хотя уставы благородных собраний и клубов, существовав­
ших в это время, мне и не удалось обнаружить, но современ­
ники даже в 1850-е - 1860-е гг. говорили о разобщенности
быта чиновников и купцов в этих городах. Так, майор корпуса
жандармов Гедде в 1857 г. писал, что в Омске небогатое купе­
1 См.: Куприянов А.И. Московский Английский клуб: Очерк истории досуга
московской элиты конца XVIII - начала XX вв. / / Чтения по истории отечес­
твенной культуры. М.: ИРИ РАН, 2000. С. 245 - 289.
174 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

чество не сливается с чиновничеством «по недостаточному об­

разованию своему и средствам», единственное исключение -
дом потомственного почетного граж данина Кузнецова, чело­
века образованного и состоятельного.1 В других крупных го­
родах этого региона, Тобольске и Томске, ситуация была иной
уже в конце 30-х гг. XIX в. Такое положение определялось
более высоким уровнем благосостояния и образованности
купечества двух последних городов. История клуба в военно­
чиновничьем Омске со всей отчетливостью вырисовывает ту
колоссальную роль, которую в дореформенное время играли
в общественном быту и культурной ж изни города первые лица
администрации. Без прочной социальной опоры в лице незави­
симых от главы местной власти лиц: богатых помещиков (как
в Твери) или золотопромыш ленников (как в Томске) - судьба
клубных заведений оказывалась игрушкой в руках губернато­
ров, генерал-губернаторов и их ближайшего окружения.
П ровинциальное купечество и в Ц ентральной России,
и в Западной Сибири не сразу почувствовало потребность в
совместном проведении досуга. Когда же такая потребность
была осознана, то они вынуждены были входить в клубы и
благородные собрания на усеченных по сравнению с дворя­
нами правах, в то врем я как в ряде более крупны х и развиты х
в торгово-промыш ленном отнош ении городов Российской
империи возникали собственные клубы молодой русской
бурж уазии или благородные собрания, в которых дворянс­
тво и чиновничество не им ели никаких привилегий по срав­
нению купечеством. Среди таких заведений были Домаш ний
Клуб для чиновников, купцов и художников в Кронш тадте
(1836 г.), Коммерческое казино в Одессе (1847 г.), купеческие
собрания в Харькове (1838 г.) и в К азани (1859 г.), коммерчес­
кие клубы в Дерите (1835 г.), Н иж нем Новгороде и Саратове
(1860 г.), благородные собрания в Я кутске (1852 г.), Енисейс­
ке (1858 г.) и в ряде других городов.2
При всей закры тости клубов и благородны х собраний,
ориентированны х на удовлетворение запросов своих членов
1 ГЛРФ. Ф. 109. 1 экси. 1844 г. Д. 247. Ч. 48. Л. 7 - 7 об.
2 РГИА. Ф. 1286. Оп. 7. 1840 г. Д. 177. Л. 16 об. - 17; Он. 13. 1852 г. Д. 389. Л. 1;
Он. 20. 1859 г. Д. 1550. Л. 1,5, 6, 11, 27, 28, 33; Оп. 21. Д. 1047. Л. 2 - 2 об., 39.
Глава первая. Культурная среда русского города 175

и гостей, они сы грали свою роль в усвоении норм и ценностей

европейской культуры д л я более ш ирокого круга горожан.
Благородны е собрания, врем я от времени, по праздникам ,
допускавш ие в свои залы и просты х горожан, способствова­
ли знакомству последних с современными бальны м и тан ц а­
ми и нормами повседневного бытового общ ения, приняты м и
в среде образованны х слоев общества.
Н а всем протяж ении своей истории в дореформ енную
эпоху клубны е учреж дения в центральном и зап адн оси б и р­
ском регионах им ели полиф ункциональны й характер, объ­
ед и н яя в себе сразу несколько разны х ф ункций: ресторана,
танцевального клуба, казино, библиотеки, квазиполитичес­
кого клуба. Эта трад и ц и я была залож ена издавна и д л я свое­
го времени была необходима, но в середине XIX в. в столи­
цах возникаю т первые спортивные, охотничьи, скаковы е и
другие клубны е заведения по интересам. В провинции такая
д и ф ф ерен ц и ац и я клубной ж изни еще бы ла невозм ож на -
в силу ограниченного числа лиц, готовых участвовать в их
деятельности.
Наконец, в сознании горожан клубы и благородны е соб­
ран и я стали рассм атриваться как непременная принадлеж ­
ность современной городской ж изни. Н апример, в проекте
устава Английского клуба в Симферополе (1845 г.) в статье 1
говорилось, что он учреж дается «с целию, чтобы иметь место,
где бы можно было доставить себе средства к благородному
препровож дению времени, к чтению издаваемы х в отечес­
тве журналов, к сближ ению более и более с членам и его, к
совещ анию с ними но разны м делам, и наконец с целию со­
единить членов в одно целое истинно-дружное общество, и
тем доставить им возможность пользоваться дарами ж изни
гражданской и выгодами, присвоенными одним только бла­
гоустроенным городам» (курсив мой - А.К.)}

РГИА. Ф. 1286. Оп. 10.1846 г. Д. 861. Л. 5.

176 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Заключени е

В губернских городах сеть институтов культуры бы ла более

разветвленной и плотной. Вместе с тем, в отдельны х сред­
них по численности уездны х городах (О сташ ков), где куп е­
чество преобладало в общ ественной ж изни, городская ку л ь­
тура бы ла представлена уже в 1830-х - 1840-х годах тем же
набором культурны х учреж дений, что и в благополучны х
губернских городах. О сташ ков даж е превосходил в сфере
культуры свой губернский город, а по некоторы м ее ком по­
нентам и губернские центры Зап ад н ой Сибири. Но О сташ ­
ков все же был исклю чением из правил. Ч ащ е наблю далось
зам етное отставание социокультурного р азви ти я уездны х
городов от губернского центра. Г ипертроф ирование отдель­
ны х ф ун кц и й даж е в достаточно крупны х д л я русской п р о ­
винции городах, как показы вает история О м ска - воен­
но-адм инистративного центра Зап ад н ой Сибири, - могло
сущ ественны м образом деф орм ировать общ ерусскую мо­
дель городской культуры , характерную д л я крупны х и сред­
них городов. Р а зл и ч и я в повседневной городской культуре
м еж ду древним и и молоды ми городам и оказал и сь менее
сущ ественны м и, чем можно было предполож ить. В б оль­
шей мере на плотность и разветвленность социокультурной
инф раструктуры в л и я л и статус города, численность насе­
ления, численность «образованной публики» (чиновников
и дворян), социокультурны е традиции, унаследованны е от
предш ествовавш его периода.
В первой половине XIX в. уездные города всех исследуе­
мых губерний - старые и новые (получивш ие городской ста­
тус в конце X V III - начале X IX ) - тяготели к ф орм ированию
однотипной культурной инф раструктуры . Государство было
заинтересовано в первую очередь в подготовке кадров для
аппарата управления. Поэтому первым шагом в культурной
сфере, сразу после обретения населенны м пунктом городс­
кого статуса, было создание в городе приходского и уездного
училищ (до ш кольной реф орм ы - малого народного у ч и ли ­
ща). Однако план ф орм ирования сети общ еобразовательны х
ш кол не был реализован в полном объеме из-за непрекра­
Глава первая. Культурная среда русского города 177

щ авш ихся войн, которые вело правительство А лександра I

и которые требовали больш их расходов,
И н сти туал и зац и я школьного дела тормозилась и от­
ношением горожан к учебным заведениям и образованию
вообще. В картине м ира граж дан все носители новой, евро­
пеизированной культуры рассм атривались как «чужие» - от­
чуж дение учителей от общ ества не было преодолено во мно­
гих городах до середины XIX в. Н еинституализированны е
(«домашние») формы образования смогли сохранить свое
влияние (хотя и в меньшем объеме). Этому способствовали
распространенны е среди горожан представления о достаточ­
ности элементарного образования и предубеж дения против
ш кольного обучения девочек.
Другие институты городской культуры не были столь
устойчивы. Социальны ми агентами культурных новаций в
русском провинциальном городе в X V III - первой трети XIX
в. были военные и гражданские администраторы, члены их
семей, богатые помещики, образованные ссыльные, а такж е
иностранцы (чиновники, купцы, военнопленные). Во второй
трети XIX в., особенно с конца 1840-х гг., культуртрегерские
ф ункции постепенно переходят в руки чиновников, получив­
ших образование в университетах и других высших учебных
заведениях, и другой, разночинной по происхождению интел­
лигенции, а также купцов и образованных мещан. А. Тыранов,
сообщ ая об учреж дении женской школы в Кашине Тверской
губернии, заявл ял о переходе инициативы в деле просвещ е­
ния от дворянства к купечеству: «Следя внимательно за хо­
дом откры тия у нас женских гимназий, нельзя не заметить,
что первыми, почти повсеместными начинателям и этого важ­
ного дела явились купцы. Прочие же сословия как-то равно­
душ но смотрят на это дело. Редко-редко где приняло участие
сословие, когда-то передовое у нас в России».1 Заметную роль
в культурной ж изни провинции начинаю т играть женщины.
Сравнительное изучение структур городской культуры
в избранны х регионах вы явило определенное отставание
уездны х городов М осковской губернии от ряда западноси-

ТыраповА. Кашин, января 17-го. / / Московские ведомости. 1860. № 24.

178 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

бирских городов и отдельных городов Тверской губернии.

Это отставание имело место в тех сферах (библиотеки, театр,
женское образование), которые были связаны с инициативой
самих горожан и которые отраж али уровень освоения наци­
ональной культуры. Реш ающ ими ф акторами, тормозивш ими
социокультурны е процессы в городах М осковской губернии,
стали близость столицы и последствия Отечественной вой­
ны 1812 г.
Культурная среда русского провинциального города не
исчерпы вается рассмотренными в этой главе ин сти туц и я­
ми. В отдельных городах сущ ествовали и некоторые неинс-
титуализированны е формы бы тования культурной жизни:
духовые оркестры и м узыканты -лю бители, церковные хоры
и военные хоры «песенников», литературны е круж ки и са­
лоны художников. Последние сущ ествовали, например, в
Арзамасе (ш кола Ступина) и в Осташ кове (худож ники Ко-
локольниковы-Воронины). Все они, наряду с гастролям и
проф ессиональны х исполнителей м узы ки и песни, а такж е
странствую щ ими цирками, вносили свой вклад в городскую
культуру, делали ж изнь горожан более содержательной, ж и­
вой и разнообразной.
 Глава II.
КУЛЬТУРА ПОЛИТИЧЕСКОГО:
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ВЛАСТИ
И ПРАКТИКИ САМОУПРАВЛЕНИЯ

олитическая история в российской историографии всег­

да была, пользуясь метафорой Ж ака Ле Гоффа, «стано­
вым хребтом истории». Что, впрочем, не мешало ей благо­
получно сущ ествовать преимущ ественно в «тривиальной
форме», когда все внимание уделялось событийной истории
и ж изнеописаниям великих людей.1 Ц итируемая статья вид­
ного ф ранцузского историка «Я вляется ли все же политичес­
кая история становым хребтом истории?» послуж ила серьез­
ным интеллектуальны м стимулом д ля развития во многих
странах, вклю чая и Россию, «новой политической истории»2,
в центре вним ания которой оказались феномен власти и со­
циокультурные представления о власти.
Что именно относится к этим представлениям? Ю Л . Б ес­
см ертны й, ан ал и зи р у я тенденции м ировой историограф ии,
вклю чи л в число важ нейш их социокультурны х п р ед ставл е­
н ий о власти: «своеобразие во сп р и яти я отдельны м и и н д и ­
ви д ам и и ли группам и тех или ины х вл астн ы х и нститутов,
оценка эти х и н сти тутов в сознании отдельны х субъектов
и групп (вклю чая «политические мифы», присущ ие м ас­
совом у сознанию ); прести ж власти, как вы раж ение меры
согласия современников на подчинение ей; признанны е

1 Ле Гофф Ж. Является ли все же политическая история становым хребтом ис­

тории? //T H E S IS . Т. II. Выи. 4. М., 1994. С. 177 - 192.
2 Кролш М.М. Новая политическая история: темы, подходы, проблемы / / Новая
политическая история: Сб. научных работ.СПб.: Издательство Европейского
университета в Санкт-Петербурге; Алстейя, 2004. С. 7 - 17.
180 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

теми или иными современниками и самой властью средства и

формы обеспечения ее престижа; приняты е (и не приняты е)
формы взаимоотнош ений между властью и разны м и группа­
ми подвластного населения. Все это так или иначе перекли­
кается с господствую щ ими в обществе топосами».1

Царь и царская семья глазами народа

Д л я реконструкции образа власти, сущ ествовавш его в кар­

тине м ира горожан (купцов, мещан, чиновников), важ ную
роль играю т источники из фондов III О тделения собствен­
ной его императорского величества канцелярии. Возникает
вопрос: а можно ли вообще такие тенденциозные источники,
как жандармские обзоры о настроениях умов и агентурны е
донесения, использовать для анализа представлений горо­
жан? Видный историк народной культуры Карло Гинзбург
отметил: «Соглаш аясь с неизбеж ностью искаж ений, привно­
симы х всяческими посредниками, не следует все же чрезм ер­
но отчаиваться. Если источник не полностью «объективен»
(даж е инвентарная опись таковой не является), это не значит,
что его вообще нельзя использовать».2
Степень «достоверности» передачи «народного мнения»
различны х документов III О тделения неодинакова. Н аибо­
лее цепными для вы явления массовых представлений го­
рож ан являю тся агентурные записки и донесения агентов
III О тделения. Эти источники по сравнению с разного рода
аналитическим и м атериалами, составленны м и ш татными
сотрудниками, обладаю т одним ценным преимущ еством:
они всегда создавались оперативно, по «горячим следам».
Как правило, инф ормация из агентурны х записок и донесе­
ний представлена максим ально близко к источнику - вы ска­
зы вания о монархе, других представителях власти, тех или

Бессмертный Ю Л. Некоторые соображения об изучении феномена власти и о

концепциях постмодернизма и микроистории / / Одиссей. Человек в истории.
1995. М.: Наука, 1995. С. 16.
Гинзбург К. Сыр и черви. Картина мира одного мельника, жившего в XVI в. М.:
РОССГ1ЭН, 2000. С. 3 6 - 3 7 .
Глава вторая. Культура политического... 181

иных мерах правительства часто приведены дословно. О дна­

ко в случае прям ы х оскорблений монарха такие вы сказы ва­
н и я приведены в самом общем виде. А вторами этих записок
и донесений, как правило, были лица, принадлеж авш ие к
городским сословиям или близкие к их быту: мещане, р аз­
ночинцы, отставные и служ ащ ие чиновники, имевшие родс­
твенные связи в бурж уазны х кругах. В тех же случаях, когда
документы создавались ж андармским и оф ицерам и или чи­
н овникам и III О тделения, мы имеем презентацию власти с
другой стороны, со стороны «образованных» слоев общ ества -
их рефлексию на представления и стереотипы отнош ения
«простонародья» к власти. Тем самым эти источники позво­
ляю т получить данны е о специфике восприятия государя в
к артинах мира носителей различны х городских культур.
Д л я традиционной картины мира, свойственной в доре­
форменную эпоху подавляю щ ему больш инству русских, ос­
тавал ся незыблемым политический постулат: «Несть власти,
аще не от Бога». Однако этот краеугольны й камень, леж ащ ий
в основе восприятия власти, всегда таил в себе и потенциаль­
ную угрозу для ее конкретны х носителей, ибо мудры х прави­
телей Бог дает народу милуя, а плохих - н аказы вая народ за
грехи. Однако монарх и народ - это единое целое. О наличии
глубоко эмоционально пережитого восп ри яти я этого единс­
тва свидетельствую т зафиксированны е в ж андармских отче­
тах слухи о событиях, связанны х с жизнью императорского
дома. Н ачальник московского округа корпуса жандармов,
донося А.Х. Бенкендорф у о верноподданнических чувствах
москвичей, в апреле 1839 г. писал, что они «с детскою горячею
лю бовию и благоговением привержены к наш ему Великому
государю императору и всему августейш ему дому его. М оск­
ву... можно уподобить величавой глубокой реке, чистой, весь­
ма чистой, ясно отражаю щ ей в себе образ Великого С вети­
ла».1 Об откликах горожан на оф ициальное сообщение о том,
что из-за нездоровья императрица не будет присутствовать
на маневрах, в секретном жандармском обзоре о настроениях
умов москвичей говорилось в таком же самом тоне. К азалось
1 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 109. Секретный
архив. Он. 3. Д. 1198. Л. 9.
182 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

бы, отсутствие императрицы на маневрах - не самое крупное

событие публичной жизни, но все оф ициальны е сообщ ения
о ж изни царствую щ ей ф ам илии - это предмет вним ания
«общества». Следовательно, на взгляд жандармов, подобные
отклики подданны х заслуж иваю т вним ания и анализа. И з­
вестие о болезни императрицы вы зы вает соболезнование и
сож аление москвичей, для которых она вы ступает не просто
как супруга монарха, но как мать всех своих подданных. По­
этому в сообщ ении использована все та же лексика, харак­
терная д л я восприятия подданны ми монарха в патриархаль­
ном обществе, передаю щ ая восторженное обож ание народа:
«неподдельное участие», «пламенные молитвы», «слезы на
глазах» и «детская любовь».1 Подобные описания могут по­
казаться дурным образчиком сентиментального восприятия
монарха и царского дома самими чиновникам и, призванны ­
ми стоять на страже порядка и стабильности империи. Более
того, можно подозревать их авторов в том, что они, используя
эти ш тампы, вы давали желаемое за действительное. П рипи­
сы вая свои клиш е и стереотипы восприятия образа монарха
«всем» сословиям, они тем самым вольно или невольно иска­
ж али место образа монарха в картине м ира горожан.
Однако, чтобы разобраться с этим вопросом, достаточно
отойти от обобщений, сделанных ж андармами, и обратить­
ся к сообщ ениям о конкретны х слухах, заф иксированны х
осведомителями. Например, известие о зам уж естве дочери
Н и колая I, вышедшей зам уж за герцога Лейхтенбергского,
вы звало в среде московского простонародья характерную р е­
акцию: «Слава Богу, мы выдали царевну замуж , но не отдали
ее на чужбину, а прист роили ее дома». Эта близость народа и
монарха переносится даже на нового родственника Ром ано­
вых: «Что што по-русски не говорит, да ведь уж сердце-то рус­
ское, ведь родной наш зят ь царский...» (курсив мой - А.К.).2
Сообщ ения об откликах просты х м осквичей на известие о за­
муж естве дочери монарха обнаруж иваю т их близость к ц ити­
рованном у аналитическом у обзору: та же лексика, то же обо-

Там же. Л. 9 об. - 10.

Там же. Л. 55 - 55 об.
Глава вторая. Культура политического... 183

ж ание царской семьи, то же ум иление по случаю всеобщей

«радости». О тнош ения внутри правящ его дома настолько
идеализировались, что уже самим ф актом вступления в мат­
рим ониальны е связи с семьей монарха чуж езем ны й принц не
только становился преданны м слугой царя, но и «родным»,
якобы обретая «русское сердце».
Н аряду с таким и идеализированны м и, наивны ми и вос­
торж енно-патриархальны м и представлениям и о доме Рома­
новых сущ ествовал и иной, реалистический взгляд на взаи ­
моотнош ения вы сочайш их особ. Д инастические перипетии
века X V III-ro, убийство императора П авла I, кол л и зи я пре­
столонаследия после смерти А лександра I, заверш ивш аяся
вопреки старш инству воцарением Н иколая (а в народном
сознании данное обстоятельство не могло считаться безуп­
речны м с точки зрения семейной этики), - все это создавало
основы д л я критического отнош ения к внутрисемейным от­
нош ениям правящ ей династии. С лухи о Константине многие
годы волновали умы простонародья. В мае 1827 г. подпол­
ковник корпуса жандармов Ш убинский доносил, что в К аля-
зинском уезде Тверской губернии между «простолю динами
разнеслась молва... будто бы его высочество цесаревич, него­
дуя на... государя императора, сжег г. Варшаву и, забрав все
войско, состоящ ее под начальством его, идет с оным в Рос­
сию, и прям о на Москву, где и будет короноваться».1 При этом
слух, заф иксированны й в уезде, имел не локальное, а более
обш ирное бытование, ибо, по мнению Ш убинского, он рас­
п ростран ялся преимущ ественно на постоялы х дворах через
проезж аю щ их.
< В народном сознании с Константином и после его смер­
ти долгие годы связы вались надеж ды на освобождение крес­
тьян. К огдаж е крепостные получили «волю», то недовольство
условиям и ее предоставления (выкуп земли, временно обя­
занны й статус бывших помещ ичьих крестьян и др.) вы звало
к ж изни надеж ду на обретение настоящ ей «воли» с помощью
К онстантина Павловича. Так, в мае 1861 г. в Петербурге, на
Сенной, в толпе «простого народа» «какой-то человек высо­

там же. Оп.З.Д. 1331. Л. 2.

184 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

кого роста, краснощ екий, с черными усами, одетый в оф и­

церскую шинель, без погон... распространял нелепый слух,
будто бы считавш ийся умершим великий князь К онстантин
П авлович появился в Царстве Польском с длинною белою
бородою и собирает там крестьян с целью, при их содействии,
быть возведенным на престол, и что он с этим же намерением
приедет и в Санкт-П етербург».1
С коропостиж ная смерть императора А лександра I, про­
возглаш ение императором Константина, последовавшее его
отречение, переход престола к Николаю , восстание декабрис­
тов - все это не могло не волновать умы подданны х в самых
отдаленных частях империи. Так, 17 ф евраля 1826 г. тарское
общее окружное управление уведомило генерал-губернатора
Западной Сибири, что 10 ф евраля 1826 г. чиновник Гаври­
ил Эрн донес о письме, которое он читал у выклю ченного из
службы коллеж ского регистратора Я кова Попова. В письме,
«будто бы» полученном из Санкт-П етербурга, сообщалось,
что «его высочество цесаревич К онстантин П авлович взошел
на всероссийский престол, а его императорское величество
император Н иколай П авлович лиш ен престола и арестован
на год, ея же императорское величество вдовствую щ ая им пе­
ратрица М ария Ф едоровна со страху умерла».2
Разум еется, окружной начальник приказал схватить По­
пова, который заявил, что письмо списал в питейном доме у
«сидельца Степана Романова с руки здешнего инвалидного»
писаря Семенова». Вскоре у тарского м ещ анина К алины Ан­
тонова было отобрано «подобное тому сомнительное и не­
приличное письмо». Писарь тарской инвалидной команды
Н иколай Семенов в конце концов признался в сочинитель­
стве этого письма.
Д ля историка, стрем ящ егося понять особенности соци­
окультурны х представлений просты х людей о царской влас­
ти, этот казус дает важ ную информацию. В первую очередь
эта инф орм ация связана с восприятием горож анами - а по
своему происхождению и месту службы Семенов входит в их

ГАРФ. Ф. 109. СА. Ом. 3. Д. 3236. Л. 1 9 - 1 9 об.

2 ГАО О. Ф. 3. Оп. 13. Д. 17813. Л. 1 - 1 об.
Глава вторая. Культура политического... 185

число - правящ ей династии, отношений между членами цар­

ской семьи, которые не могли не вл и ять и на сам образ царс­
кой власти. Поэтому приведем данны й документ полностью,
с сохранением орф ограф ии документа:
«Санктпетербург. Генваря 8 числа 1826 г.
К удивлению цесаревича, наследовавш его Российский
престол К онстантина Павловича, когда уже я отвержен, но
нет, вы нудила меня П ольская система быть П ольским и Рос­
сийским императором, тогда-то вынуждено Варшаве сказано
Ура! Ура! Ура! - Л ю безные дети, гряду в Петербург с вами и
занимаю престол Российский. В означенное число, приходя к
оному, узнав, что тут царствует Н иколай, брат мой. Сие зави­
сит от м атуш ки моей М арии. Петербург вострепетал прибы­
ти я Константина, ни один из войска солдат не мог противо­
речить, тогда то Константин, повелев дайте мне виновников
Сената, и по представлении неблагочестия сего, неизвестно
куда удалены, но я о их знаю, а ты, брат мой, потворщ ик С е­
ната, с матерью моею арестуеш ся на год. О срамленны й п ре­
стол лиш ает Н иколая, в 1()-е число приемлю престол Бож ий
и могу даровать всенеослабную льготу. М ария, страха сего
убояся, померла. Простив Бог согрешение мое и приемли ве­
ликодуш ного Константина. Ура! Ура! Ура!
Н а подлиннике подписал князь Лобанов».
Это вымыш ленное письмо от имени тогдашнего м инист­
ра ю стиции кн язя Лобанова-Ростовского представляет собой
смелую попытку предсказания справедливого реш ения воп­
роса о престолонаследии. Впрочем, оригинальность такой
трактовки весьма относительна, подобные слухи бродили в
Петербурге в начале декабря 1825 г. К середине ф евраля 1826 г.
эти слухи, возможно, докатились и до далекой сибирской
Тары. Писарь Семенов, во всяком случае, утверж дал, что
списал «бумагу» у неизвестного приезжего. Впрочем, следс­
твие приш ло к выводу, что тарский писарь самостоятельно
сочинил антиправительственны й пасквиль. На допросе,
проведенном тобольским губернатором Бантыш -Каменс-
ким, Семенов признался в составлении «пасквиля». В любом
случае этот документ представляет собой народное осмы сле­
ние правительственного освещ ения петербургских событий
186 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

декабря 1825 г. Таким образом, письмо есть не что иное, как

одно из вы раж ений народного истолкования оф ициальной
интерпретации событий, связанны х с восшествием на п ре­
стол Н иколая 1-го.
Согласно «пасквилю» Семенова, Константин Павлович не
отрекся от престола, а был «отвержен». Константин выступает
у него как лицо, которое не стремится овладеть троном, но вы­
нуждено это сделать под давлением не зависящих от него обсто­
ятельств («польской системы»), которые вынуждают его «быть
польским и российским императором». «Польская система» в
качестве побудительного мотива выступления Константина - не­
сомненное свидетельство начала осознания значимости польско­
го вопроса для городского простонародья. В отдаленной Сибири,
куда высылались участники борьбы за национальную независи­
мость Польши, а также военнопленные поляки, участвовавшие
в войнах на стороне Наполеона, уже в 1826 г. этому фактору от­
водилось заметное место в народном представлении о путях раз­
вития Российской империи. Впрочем, до 1831 г., когда восстав­
шим полякам временно удалось освободить от русской армии
территорию Царства Польского и даже вторгнуться в соседние
губернии, преждевременно было бы говорить о сколько-нибудь
существенных региональных различиях между Западной Сиби­
рью и Европейской Россией в представлениях о Польше и «поль­
ском вопросе». Нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство,
что Константин Павлович был наместником Царства Польского.
Смутное понимание особого положения в составе Российской
империи Польши, обладавшей конституцией и управляемой ве­
ликим князем КонстантинОхМ - законным наследником в глазах
простонародья (по праву семейного старшинства), и породило
ссылку на «польскую систему» в качестве главного социального
фактора, якобы побудившего его занять престол. В первой декаде
декабря 1825 г. в Петербурге, как свидетельствует письмо Нико­
лая I брату Михаилу от 10 декабря, среди солдат распространил­
ся сходный слух: «В солдатах был слух, что он [.Константин -
А.К.] идет суда с польской гвардией, и что ждут квартирьеров и
подобный вздор!»1
Междуцарствие 1825 года и восстание декабристов в переписке и мемуарах
членов царской семьи. М., Л., 1926. С. 161.
Глава вторая. Культура политического... 187

Итак, взамен реального восстания декабристов, чьи под­

линны е цели тарскому писарю, как и м иллионам подданны х
Российской империи, были неизвестны, движущ ей силой,
свергающей Н иколая, явл яется польская армия. В народ­
ной интерпретации слухов о восстановления попранной
справедливости - возвращ ении престола К онстантину как
законному наследнику - в качестве социальной опоры це­
саревича всегда вы ступает или преданны й народ («войско»),
или же внешние силы - иноземны е державы. Д ворянству же
такая роль никогда не отводится, поэтому декабристы и «не
участвую т» в вы мы ш ленны х собы тиях ян варя 1826 г. По­
казательно, что ни о каки х социальны х преобразованиях в
связи со вступлением на престол Константина у Семенова
нет и речи, если не считать заявл ен и я о возможности «даро­
вать всенеослабную льготу». Впрочем, туманное «обещание»
было истолковано народом в соответствии с собственными
ож иданиям и. «Крестьяне же некоторые, а особенно татары,
из происшедших по сему случаю толков вы водили заклю че­
ние, что сбор денег на земские повинности отменен и подати
сложены, от чего было и сбор приостановился», - доносил 22
ф евраля 1826 г. тарский земский исправник.1
Обращ ает на себя внимание, что в народной интерпрета­
ции акцент в трактовке происходящ их событий переносится
с социально-политических аспектов на семейные отнош ения
правящ ей династии. Рядовой Семенов, конечно же, не мог
знать всех перипетий обсуж дения вопроса о престолонасле­
дии между членами царской ф ам илии. Но он разделял кри­
тическое отношение к оф ициальной информации, в которой
внутрисемейные отнош ения членов царствующего дома не
только идеализированы , но и сентим ентализированы . Н и о
каком единомы слии в правящ ей династии в «пасквиле» Се­
менова нет и помину, напротив, есть жесткое противостоя­
ние двух лагерей. При этом Константин оказы вается в семье
ф актически в изоляции. Причиной неблагочестия в «паскви­
ле» явл яется не только и не столько сам Н иколай («потвор­
щик»), а Сенат и особенно им ператрица М ария Федоровна:

ГАОО. Ф. 3. Оп. 13. Д. 17813. Л. 39 об.

188 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

«Сие зависит от м атуш ки моей Марии». М ария Ф едоровна,

действительно, играла ключевую роль при реш ении вопро­
са о престолонаследии. Однако сорокалетний Семенов, вы­
страивая для себя схему вы мы ш ленны х событий, опирает­
ся не столько на современные реалии (о которых он не мог
что-либо знать достоверно), сколько держ ит в уме собы тия
не так уж далекого, но столь богатого на дворцовые перево­
роты X V III в., когда Россией правили женщины: Екатерина
I, Анна, Елизавета, Е катерина II, смерть которой случилась,
когда Семенову было 10 лет.
Возможно, представление о матери-императрице как о
главной виновнице неправедной передачи власти младш ему
брату было обусловлено не только глубиной исторической
пам яти тарского писаря, но и его личны м жизненным опы­
том. Больш ую часть своей солдатской службы он провел в
Тобольске и Омске - городах, где прож ивало значительное
число семей офицеров и чиновников. С бытом некоторых из
них он был знаком. В сибирских городах в силу особенностей
социального и культурного развития отнош ения между оф и­
церами и солдатам и не сводились лиш ь к военным учениям
и несению службы. Так, 1 м арта 1833 г. ком андир Отдельного
сибирского корпуса В ельям инов издал приказ, запрещ ав­
ш ий офицерам «входить в интересные разчеты с ниж ним и
чинами»: «Зам етив неоднократно из дел в Корпусном штабе
производящ ихся, что некоторые воинские чиновники, вве­
ренного мне корпуса, вступаю т в непозволительны е счеты с
ниж ним и чинами, одалж иваясь у них и взаим но ссуж ая их
вещами и деньгами...»1
Семейно-брачные отнош ения были другой сферой, ко­
торая откры вала некоторым солдатам возможность непос­
редственно, через родственные связи, столкнуться с укл а­
дом ж изни «благородной семьи». Сам Семенов был женат,
как явствует из его формулярного списка, на вдове поручика
Х арламова.2 Если заглянуть в метрические книги сибирских
церквей того времени, то окаж ется, что подобный м езальянс -

РГВИА. Ф.1449. Он. 2. Д. 10. Л. 5 об.

2 РГВИА. Ф. 801. Оп. 76. Д. 77. Л. 18.
Глава вторая. Культура политического ... 189

явление не такое уж редкое, как можно было бы предпола­

гать, исходя из существую щего в им перии сословного строя.
Вероятно, личны е впечатления писаря Семенова и натолкну­
ли его на вывод о большем вл и ян и и ж енщ ин в «благородных
семьях» по сравнению с сем ьям и городского простонародья.
Отсюда он мог экстраполировать свои ж изненные наблю де­
ния над бытом «благородных» и на царскую семью. Зам е­
тим, что едва ли это более почетное положение женщ ины в
дворянской (благородной) семье его могло радовать. Скорее
напротив, внуш ало сомнения и опасения. Тут срабаты вал и
негативный личны й ж итейский опыт: его жена п роявила и з­
вестную сам остоятельность и не последовала за ним, когда
его перевели служ ить из Омска в Тару. Поэтому в социальном
возвыш ении женщ ины он мог видеть только лиш ь отступле­
ние от Богом данного порядка.
К ак отнеслись другие ж ители сибирского городка к «пас­
квилю » Семенова или, точнее, к той информации, которая
содержалась в этом письме? Впрочем, его содержание нельзя
рассм атривать изолированно от сти л я и формы документа.
Ч иновник Эрн, ознакомивш ись с текстом, реш ил, «что сего не
может никогда случится, и, соображ ая, самый худой и непра­
вильны й слог письма сего»,1, отправился с доносом к окруж­
ному начальнику. Однако далеко не все сибиряки, которым
довелось ознаком иться с «пасквилем», были в состоянии за­
метить несуразности стиля. Среди читателей письма о казал ­
ся исклю ченный из службы коллеж ский регистратор Яков
Попов, который, как он утверж дал позже на допросе, сделал
список с письма «единственно из лю бопытства и узнания об
онрм истинности...»2 Попов, который тоже не мог не обратить
вним ания на шероховатости сти л я (не случайно он исправил
бросаю щ иеся в глаза неправильны е согласования слов), но
своим соображ ениям их проигнорировал. Если отставной чи­
новник был искренен на следствии, то грамматические ош иб­
ки он, действительно, списал на то, что Семенов торопился,
когда переписы вал письмо. У читы вая дальнейш ее поведение

ГЛОО.Ф. 3. Он. 13. Д. 17813. Л. 7 об.

Там же. Л. 5 об.
190 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Якова Попова, отправивш егося все же к городничему, чтобы

вы яснить достоверность «новостей из Петербурга», его объ­
яснение вы глядит вполне логично. В таком случае он допус­
кал возможность вооруженного способа реш ения вопроса о
престолонаследии. И нф орм ация д л я такой интерпретации
событий м еж дуцарствия у Попова имелась, с одной стороны,
из литературны х текстов, и слухов - с другой. Он, как и дру­
гие грамотные горожане, знал немало примеров династичес­
кой борьбы из исторической литературы как переводной, так
и русской. Впрочем, не только он, но и его неграмотные сов­
ременники были знакомы с рассказом, вошедшим в «Ж ития
Святых», о трагической гибели канонизированны х церковью
князей Бориса и Глеба. Богатейш ую пищ у д л я размы ш лений
о возможности подобного реш ения вопроса о престолонас­
ледии давали и собы тия из недавней российской истории
дворцовых переворотов. Благодаря слухам знал он и о том,
что в декабре 1825 г. в Петербурге войска вы ш ли на площ адь
с требованием «За К онстантина и Конституцию». В таком
историческом и литературном контексте, позиция чиновни­
ка Эрна, утверждавш его, что такого не может быть никогда,
вы глядит менее обоснованной. Вероятно, на его критическое
отношение к «пасквилю» повлияли другие факторы: стиль
документа, наличие нескольких грамм атических ошибок в
тексте, сомнительны й источник сведений - вы клю ченный
со службы чиновник Попов, получивш ий эту инф ормацию к
тому же не из первых рук.
Другие ф игуранты следственного дела: мещане К алина
Антонов, Степан Романов и многие безвестные посетители
питейны х домов Тары - были просто не в состоянии оценить
«слог» письма, но его содержание не вы звало у них отторж е­
ния. Сколько бы им перская идеология ни стрем илась н авя­
зать представления об идеальны х отнош ениях в семье госу­
даря, но подобная трактовка восприятия народом отнош ений
в царской семье вполне вписы валась в границы возможного.
Глава вторая. Культура политического... 191

«Государь Император... и з в о ли л и быть»:

с а к р а л и з а ц и я и м о ну м е нт а ли зац ия
царской власти

К ак не раз отмечалось в литературе, д л я русского народа

была характерна сакрал и зац и я монарха, хотя и не полная.1
В.М. Ж ивов и Б.А. Успенский, характеризуя политичес­
кие и семиотические предпосы лки сакрализации монарха в
России, отметили среди важ нейш их из них перенесение на
московского царя ф ункций византийского василевса - ис­
полнение монархами, начиная с Петра I, роли главы церкви,
а такж е особенности прочтения новых (барочных) текстов
носителям и традиционного культурного язы к а.2 И сследо­
ватель народной культуры раннего нового времени И.В. По-
береж ников считает, что на сакрализацию власти монарха
повлияла также «огромность дистанции между государем и
подданными».3 В какой мере сакрал и зац и я царя и царской
власти присутствует в источниках, отраж авш их представле­
н ия просты х горожан? И было ли такое восприятие личнос­
ти монарха, навязанное придворно-ученой культ урой, х а р а к ­
терно д л я горожан в первой половине XIX в.?
В «Обозрении располож ения умов» за 1837 г. им еется па­
тетическое описание пожара, уничтож ивш его в ночь с 17 на
18 декабря Зим ний дворец. Следуя этому красочному описа­
нию, составленному но горячим следам, мы можем отметить,
что пожар Зимнего дворца, как и любой значительны й пожар
в то время, собрал толпы зевак. Но пожар царского дворца в
самом центре столицы далеко вышел за рамки обыденного
городского зрелищ а. Само поведение зрителей, как отмечает
«Обозрение», имело принципиальны е отличия от поведения

1 Успенский БЛ . Царь и патриарх: харизма власти в России. (Византийская мо­

дель и ее русское переосмысление). М., 1998; Лукин П.В. Народные представ­
ления о государственной власти в России XVII века. М., 2000.
2 Живов В.М., Усштжий Б.Л. Царь и бог. Семиотические аспекты сакрализации
монарха в России / / Языки культуры и проблемы переводимости. М., 1987.
С. 4 7 - 153.
3 Побережпиков И.В. Монархизм в народной политической культуре России
XVIII - XIX вв. / / Ежегодник историко-антропологических исследований.
2001/2002. М.: ЭКОМ-ИНФОРМ, 2002. С. 186.
192 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

при подобных бедствиях: «Не было слыш но того шума, того

говора, тех различны х толков, которые обыкновенно при
пожарах в толпе существуют»; «Вид народа представлял в
эту бедственную ночь что-то неизъяснимо великое», «они с
ужасом, и вместе с тем с каким-т о благоговением смотрели
на это разруш ение царского дома», «им сначала не верилось,
чтоб мог сгореть Дворец» (курсив мой - А.К.); когда плам я
охватило весь дворец, собравш иеся «в т ихомолку и зъ я в л я ­
ли один другому свой ужас, свое соболезнование», - в таких
вы раж ениях описывал источник впечатления и настроения
народа при пожаре дворца. Наконец, величественная карти­
на общего потрясения и соболезнования, охвативш ая всех
присутствую щ их, дополняется образом какой-то рыдающей
женщины, «по-видимому, из простого звания»: «Ах, - отвеча­
ла она, - ведь он сам, наш Батюш ка, тут жил!».1
Таким образом, грандиозное зрелище пожара оказало на
зрителей поистине магическое воздействие. Царская власть
кажется столь могущественной и трансцендентной, что под­
данные не могут поверить в то, что пожар не удастся потушить
с минимальными потерями. Собравшихся охватывает «ужас» и
«благоговение», ибо горит не простое здание, но «царский дом».
Дворец, в котором живет царь и члены его семьи, приобретает
сакральный характер именно благодаря постоянному пребы­
ванию в нем монарха. Место или вещь, к которой прикасается
монарх, уже меняет свою сущность, переходя из разряда быто­
вого обихода в сферу сакрального. Однако не следует забывать,
что «Обозрение умов» - документ идеологически выдержан­
ный, предназначенный для одного читателя, а потому трак­
тующий события если не тенденциозно, то, во всяком случае,
несколько односторонне. Поэтому на мастерски изображенных
благостных картинах всеобщего благоговения и сострадания
к монарху прорисованы не все детали (например, хищения ве­
щей из дворца во время пожара, о которых говорилось в другой
части ежегодного отчета но III Отделению и корпусу ж андар­
мов),2 а лишь значимые, имеющие символический смысл.

Там же. Ф. 109. Он. 223. Д. 3. Л. 74 об. - 75.

Там же. Л. 48 об.
 I

П.П. Свинъин.
Вид города Торжка. 1820-е гг.

С. Порывкин.
К лин
II

Я. Колокольников-Воронин.
Встреча ж ителям и О сташ кова А лександра I
у дома Савиных. 1820-е гг.
 Ill

Ф рагм ент картины

IV

К.И. Росси.
Вид путевого дворца в Твери. 1800-е гг.

Неизвестный художник.
Тверь. М иллионная. 1830-е гг.
 V

М.Ф. Дамам-Демарт ре.

Вид города Твери. Нач. XIX в.

Вид части города Тобольска .

Гравюра С. Х им ли по рисунку Е. Корнеева. 1802
VI

Неизвестный художник.
Вид Березовского острова с р. Сосьвы

Е. Корнеев.
Л едяны е горы при Иртыш е близ Тобольска. 1812
 V II

Неизвестный художник.
Б ал в И ркутске. Нач.Х1Х в.

М.С. Знаменский.
М аскированны е
VIII

М.С. Знаменский.
П осиделки

Я. Колокольников-Воронин.
Семейный портрет Савиных. 1820-е - 1830-е гг.
 IX

Неизвестный художник.
П ортрет тюменского купца К.К. Ш еш укова. Нач. 1860-х гг.

Н.Т Дурнов.
Портрет ржевской купчихи С.В. Ивановой. 1834
X

Неизвестный художник.
П ортрет тверской м ещ анки в ж елтой епанечке.
1830-е - 1840-е гг.

Неизвестный художник.
Портрет сибирской купчихи. 1810-е гг.
 XI

Д евуш ка в праздничном костюме, г. Ржев. 1867

XII

А. Шохин.
Гулянье ж ителей города Торопца в сосновой роще.
1840-е гг.
Глава вторая. Культура политического... 193

О восприятии монарха горожанами лучше судить не но

официозным отчетам, а по личным свидетельствам самих
граждан. И такие свидетельства представлены не только днев­
никами, письмами или мемуарами, но и источниками, свиде­
тельствующими о массовом восприятии императора купцами
и мещанами. Так, в провинции дом, в котором хотя бы раз ноче­
вал государь, как правило, но приговору городского общества,
освобождался от воинского постоя и квартирной повинности,
дабы не нарушать величия памяти горожан о пребывании обо­
жаемого монарха. Вещи, которые дарил монарх хозяевам, бе­
режно передавались из поколения в поколение.
С акрализация монарха переносилась и на наследника
престола. В 1837 г. цесаревич А лександр Николаевич, на­
правляясь в Тобольск, остановился в Тюмени. Через 10 лет
горожане составили акт, «коим постановили: день сей счи­
тать навсегда для ж ителей торжественным». Д ля шлюпки,
на которой наследник престола переправлялся через реку,
по инициативе купечества был выстроен музей. Тогда же пе­
реименовали главную площ адь и улицу, а городской голова
И конников за организацию приема цесаревича получил раз­
нообразные льготы. Его дом, например, был освобожден на­
всегда от квартирной повинности, ибо, по мнению горожан,
квартирование в доме кого-либо оскверняло бы величие это­
го места, в котором цесаревич провел две ночи.1
В своем монархическом рвении не отставали от тюмен­
ских и московские купцы, придавая мемориальный харак­
тер тем предметам, которые случайно попадали в монарший
обиход. Однако в середине XIX века это восприним алось
многими уже как проф анация идеи сакральности царской
власти. Так, Н.П. Виш няков писал 23 ию ня 1862 г. брату М и­
хаилу о соседе по даче в Кунцеве, у которого побывала им пе­
раторская чета: «Солодовников никаких пристроек, заборов,
слава Богу, не делал. Только на двух беседочках прикрепил
огромнейш ими золоты ми гвоздями мраморные дощечки с
надписью: Государь император Александр II и государыня
1 ГАОО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 2522. Л. 1 - 1 об.; Расторгуев Е. Посещение Сибири
в 1837 г. его императорским высочеством государем наследником цесареви­
чем. СПб., 1841.
194 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

императрица М арья А лександровна изволили быть в сей бе­

седке такого-то, такого-то месяца 1861 года».1 Из этой запи­
си явствует, что иные московские купцы в вы ражении сво­
их монархических чувств заходили дальш е Солодовникова.
Не вполне ясно, в какой мере в это врем я московские купцы,
увековечивая таким образом пам ять о пребы вании монарха,
руководствовались соображ ениям и собственного престиж а
(императорская чета все-таки не часто удостаивала своими
посещ ениями купеческие дачи), а в какой мере пребывание
высочайш их особ придавало мемориальный характер тому
пространству, в котором какое-то время эти особы находи­
лись. Несомненно, что у молодых и образованны х предста­
вителей купеческих династий такие образчики мемориаль-
ности вы зы вали скепсис и неприятие, за которыми стояло
отрицание сакральности самого монарха.
Чрезмерная активность императора, его стремление
лично вникнуть в повседневную жизнь подданных также
способствовали десакрализации образа монарха в сознании
горожан. Так, в донесении московских жандармов от 5 июля
1827 г. говорилось о слухах, распространяемы х проезжающ им
из Петербурга в Краснослободск неким Федором Ивановым.
Последний, ссылаясь на хорошо информированный источник
в чиновничьих кругах, рассказы вал, «что у государя импера­
тора подобрана мош енническая ш айка из кадетов, которые в
партикулярны х платьях бывают в разных домах и вслуш и­
ваются в разговоры, что тосударъ входит в самые мелкие, не
свойственные императ ору дела, одеваясь просто, ходит по ко­
нюшням, разным казенным работам, расспраш ивает рабочих:
о жалованье, пище и тому подобном» (курсив мой - А.К.).2 В
этом рассказе Н иколай I ведет себя как справедливый ска­
зочный царь, который, не доверяя министрам и придворным,
переодевается, чтобы лично узнать, как ж ивет народ. Однако
такое следование канонам поведения фольклорного правите­
л я вызывает осуждение рассказчика. О его социальном про­
исхождении и статусе из данного источника известно мало,

ЦИЛМ. Ф. 1334. Он. 1. Д. 4. Л. 22 об.

2 ГАРФ. СА. Ф. 109. Оп. 3. Д. 1192. Д. 103 об. - 104.
Глава вторая. Культура политического... 195

достоверно лиш ь указание, что он ехал не самостоятельно, но

сопровождал «хозяина». Из этого можно заклю чить, что он
принадлеж ал к «городскому гражданству», но неясно, был ли
Ф едор Иванов мещанином или купцом, служ ивш им приказ­
чиком у более преуспевающего предпринимателя, а возмож­
но, отставным чиновником. В пользу последнего предположе­
ния может служ ить его утверждение, что эту информацию он
получил от сына, вы пускника М осковского университета, ти­
тулярного советника, служащ его в М инистерстве финансов.
Это утверждение, впрочем, остается на совести самого рас­
сказчика. Однако в любом варианте его социального положе­
ния несомненна фольклорная основа рассказа об императоре.
Другое дело, что в отличие от крестьянской среды, где такое
поведение монарха приним ается как должное, у горожан оно
вы зывает неодобрение, как неподобающее императору. Более
того, имплицитно оно осуждается и в связи с использовани­
ем недостойных методов, таких как подбор «мошеннической
шайки» из кадетов, тайно шныряю щ их повсюду.
П ринадлеж ность к царской семье накл ады вал а на каж ­
дого ее члена ж есткие ограничения в поведении и зан яти ях.
При этом представления о подобающем поведении членов
им ператорской ф ам и ли и не во всем совпадали с мнением
их подданных. Это справедливо даже д л я петербуржцев,
принадлеж ащ их к «обществу». Так, 7 сентября 1860 г. агент
111 О тделения писал, что лица, присутствовавш ие в воскре­
сенье на скачке великих князей в Ц арском Селе «и видев­
шие падение с лош ади государя наследника, замечали, что
напрасно государь позволяет его высочеству подвергаться
опасности, с которою всегда сопряж ена подобная скачка; д ля
наследника достаточно уметь хорошо держ аться на лош ади
и вы езж ать перед фронтом, а не у п раж н яться в жокейском
ремесле; при том говорили, что его высочество робкий ездок
и долго ли случиться несчастию! Один из зрителей вы разил­
ся следую щ ими словами: “Эка охота пром енять В сероссий­
ский престол на какую -нибудь запонку или цепочку!” нам е­
кая на призы».1

ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 3231. Л. 15 об. - 16.

196 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

Сущ ествовали ли отличия в восприятии образа монарха

в столице и в провинции и в чем они состояли? М атериалы
III О тделения дают основания д л я утвердительного ответа
на этот вопрос. Так, о специфике восприятия образа государя
подданными в «Обозрении умов» за 1835 г. говорилось, что в
провинции «народ и понятия не имеет ни о личности госуда­
ря, ни о действиях его, но в слове государь заклю чается д л я
него все великое, все прекрасное, все совершенное». Любовь
к царю в этой среде - «врожденное чувство». Иное отнош е­
ние к монарху было в средних и высших классах общества,
особенно в столицах: «здесь уже понятия о государе основы­
ваю тся более на действиях его; здесь их обсуждаю т и нередко
осуждают...»1
Впрочем, и в низшем классе петербуржцев о царе суди­
ли, не только руководствуясь традиционны м и представлени­
ям и об идеальном государе, но и исходя из его конкретны х
действий. Такое восприятие монарха во время обсуж дения
готовящ ейся крестьянской реформы было характерно для
значительной части городского простонародья. При этом у
недавних выходцев из деревни и у крестьян-отходников все
же преобладало старое патриархальное отношение к царской
власти. В начале сентября 1860 г. осведомитель III О тделе­
ния, донося о настроениях петербургских рабочих, приводит
характерны й диалог между ним и и неким отставных чинов­
ником или офицером: «На сих днях, на чугунны х заводах, в
трактире «Рим», собралось множество крестьян, рассуж дав­
ших о воле, говоря, что они слы ш али от верных людей, что
она не будет объявлена раньш е 1862 года, т.е. в ты сячелетие
России. Тут же находился отставной чиновник или офицер,
с красным околыш ком на ф ураж ке, уверявш ий означенных
крестьян, что их только дурачут, протянут год, другой, и дело
кончится ничем. На это крестьяне отвечали ему: «Тебя верно
вы гнали из службы, что ты ш атаеш ься оборванный по каба­
кам; по нашему же мнению, как сказал Государь Император,
что будем свободны, так наверно и будет».2

1 ГАРФ. Ф.109. Он. 223. Д. 2. Л. 58 об. - 59.

2 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 3231. Л. 13 об.
Глава вторая. Культура политического... 197

В массовом сознании монарх яв л я л с я не только сим во­

лом и олицетворением народа, но и частью тела народного.
Ч асть эта, в силу своей исклю чительной значимости, могла
навлечь многие бедствия на все тело народное. 30 декабря
1839 г. московские жандармы доносили в северную столицу
0 слухе, который давно гулял по Москве, а в последнее время
распространился «в домах средних сословий, как дворянс­
тва, так и купечества». М осквичи передавали из уст в уста,
что Сергий Радонеж ский встал из гроба, подошел к царским
вратам, которые распахнулись, и стоявш ая в них Богородица
рекла: «Еще продолж атся голодные годы за грехи правите­
лей народа».1
Военные маневры 1839 г. на Бородинском поле, сопро­
вождавш иеся отселением крестьян из окрестных деревень,
вы звали у крестьян и московской «черни» острое недовольс­
тво властью. Причину проведения этих грандиозных воинс­
ких маневров народ приписывал «затее» министров, которые
«непременно с кем-нибудь откроют войну..., чтобы им удобнее
было наж иваться и грабить народ...», - говорилось в секретной
записке «агента по наблюдениям за слухами в черном народе».2
«Сильно ропщут на государя, говоря, что выдумали какие-то
маневры, ... всех разорили вконец..., - доносил тот же агент. -
Это, по-видимому, будет второй двенадцатой год, потому, что
все это пожгут и разорят в п р а х ,... точно так, как было во вре­
мя неприятеля...». Характерно, что в этом донесении логика
народной молвы выстраивалась не по традиционной схеме:
добрый царь - злые бояре. Вся ответственность за попусти­
тельство министрам, за разорение крестьянских хозяйств
возлагалась на монарха: «... это государю от Бога грех, его Бог
невидимо накажет, он затеял делать нещастие России...»3.
Если же события восприним ались в народе не столь аио-
калиптично, то и мера ответственности царя за деятельность
министров, ухудшающую положение горожан, была сниж е­
на. Так, в марте 1858 г. среди вопросов, волновавш их боль­
ш инство петербуржцев, было повышение цен на мясо: «Во
1 Там же. Л. 94.
2 Там же. Л. 41 - 41 об.
3 Там же. Л. 42.
198 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

всех почти разговорах, как в кругу среднего и торгового со­

словия, так и в кругу простолюдинов, преобладает ропот на
правительство и даже на государя за допущ ение дороговизны
на мясо».1 «Ропот», разумеется, не предполагает сильного не­
довольства и не предвидит Божьего гнева, но в этом случае в
массовом сознании образ царя «снижается» и лиш ается сак-
ральности, превращ аясь в первое лицо государства, несущее
перед подданными моральную ответственность за действия
своих чиновников.
Верховная власть, поставленная Богом, долж на быть не­
изменна и стабильна, как постоянно происходит смена дня
и ночи или смена времен года. Поэтому всякое отклонение
от однажды принятого ритуала вы зывает смятение тради­
ционалистского сознания или, по крайней мере, становится
предметом оживленного обсуж дения и толкования. Так, л е­
том 1839 г. среди москвичей носились слухи, что наследник-
цесаревич «находится у кого-то в плену». Один из агентов,
наблю давш их за ум онастроениям и «черного народа», сооб­
щал, что эти слухи и ож идания предстоящ ей войны были
спровоцированы изм енивш имся порядком молебствия за
членов императорской ф ам илии: «теперь после всего упо­
м инания берет дьякон книгу и читает об наследнике особое
моление Господу Богу, говоря - избави его, Господи, от види­
мых врагов его, стало быть, что они уже близко к нему подош­
ли, что уж он их видит и знает, когда м олят об избавлении от
видимых врагов. Этого прежде никогда не б ы л о ,... а по всем
признакам видно, что... они скоро доберутся до настоящ их
маневр, и будет то, что было в двенадцатом году. И весьма
много сему подобных разговоров».2 Такое восприятие цер­
ковного ритуала обнаруж ивает неспособность значительной
части горожан к пониманию природы метафоры. Образ «ви­
димого врага» трактовался не просто как откры ты й против­
ник государя и государства, но д етализировался предельно
конкретно: враги находятся уже в пределах видимости. Даже
случайное событие, связанное с атрибутами государствен-

Там же. Д. 3217. Л. 62 об. - 63.

Там же. Л. 42 - 42 об.
Глава вторая. Культура политического... 199

ной власти, могло вызвать в народе смущ ение умов. Так, в ок­
тябре 1828 г. в Петербурге и М оскве ож ивленно обсуждалось,
казалось бы, совершенно незначительное происшествие: по
прибытии монарха в Санкт-П етербург на дворце был подмят
ф лаг вниз короною - «и сие там суеверный народ п ринял с не­
приятны м и чувствованиям и, делая из оного разные по своим
предубеж дениям превратные толки». А налогичной, но доне­
сениям жандармов, была реакция на это происш ествие и про­
стых москвичей: «В М оскве простодуш ны й народ скорбит, не
означает ли сие какое-либо неприятное предзнаменование».1
Однако наряду с восприятием монарха как части тела
народного в массовом сознании сущ ествовал и другой сте­
реотип, вполне светский и рационалистический: царь боится
дворян и вынужден вы полнять их волю. Поэтому он и не ре­
ш ается уничтож ить крепостничество. Вместе с тем на царя
влияю т и обстоятельства его семейной ж изни. О народных
слухах, причудливо переплетавш их ф акторы внешней поли­
тики и частной ж изни царской семьи, доносили московские
жандармы: «Что государь просватал свою дочку за наслед­
ника Наполеонова, вот жених и говорит: сделай вольницу
(то есть дай вольность народу). Царь не согласился, жених
осердился да и уехал, вот царь и пишет: приезж ай, я согласен,
вольница будет объявлена после свадьбы. Проведали дворя­
не и говорят: не доставайся ж никому и ж гут наш и деревни».2
В этих слухах царь предстает любящ им отцом, готовым ради
счастья дочери пересмотреть свое решение по самому ф ун­
даментальном у вопросу ж изни России. При этом царь при­
ним ает это нелегкое решение не только вопреки своим убеж­
дениям, но и осознавая, что оно встретит сопротивление
дворян. Прямо об этом в данном источнике речь не идет, но
в других слухах о предстоящей отмене крепостничества этот
мотив постоянно присутствует. Однако интересы семьи ока­
зы ваю тся ему ближе, чем возможные социальны е последс­
твия в виде недовольства дворянства. Такое преломление в
народном сознании обстоятельств семейной ж изни монарха

1 Там же. Д. 1194. Л. 47 - 47 об.

2 Там же. Д. 1198. Л. 68 об.
200 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

и его социальной политики очевидно обнаруж ивает неверие

народа в желание монарха дать «вольницу». Побудительным
мотивом явл яется оказываемое на него давление извне, со
стороны «Наполеонова наследника».
В политических настроениях народа в 1810-х - 1850-х гг.
сущ ественную роль играет надеж да на вмеш ательство инос­
транны х держав, а точнее - Ф ранции, в дело освобождения
крестьян. Характерно, что хотя император Наполеон в 1812 г.
не реш ился «уничтож ить рабство», но надеж ды народа на ос­
вобождение крепостны х крестьян долгое время увязы вались
с его именем и с политическим давлением Ф ранции на русс­
кого царя. Так, летом 1860 г. отставной поручик Э. М ейверс
сообщал агенту при постройке Варш авской железной доро­
ги о слухах, распространенны х в О стровском уезде Псковс­
кой губернии: «мужики в том убеждены, что дорога продана
ф ранцузам д л я того, что если государь скоро не освободит
крестьян, то император Н аполеон приш лет свое войско и им
принудит государя дать волю».1
В 1861 г. в связи с отменой крепостного права в сознании
народа актуализируется тема защ иты царя от возможного
цареубийства. При этом не только крестьяне, но и питерские
купцы говорят о возможности покуш ения на ж изнь им пера­
тора, так как «господа недовольны, что отпустил крестьян на
волю государь». Тот же м алограм отны й информатор III От­
деления рассказы вал, что в «заведении» на Сенной площади,
в связи с аварией поезда на железной дороге, которым ехал
царь, крестьяне говорили: «естли, Боже сохрани, нашего отца
и царя какое-нибудь постигнет [несчастье], то тогда господам
на свете более не ж ить - всех перебиют...»2
В дореформенную эпоху непросвещ енный народ посто­
янно испы ты вал чувство неуверенности в будущем. Так, уже
в сентябре 1835 г. ж андармы доносили из М осквы о неблаго­
приятны х «толках, опасениях и гаданиях о 1836 г.», которые
были распространены «не только в черном народе, но и в вой­
ске»: «В черном народе с уны нием заметили, что 1836 год по

Там же. Д. 3230. Л. 76.

Там же. Д. 3237. Л. 16 о б .- 1 7 .
Глава вторая. Культура политического ... 201

церковному летоисчислению уже начался с 1-го сентября».1

Особенно страш или людей такие реш ения верховной власти,
за которыми были неизбеж ны войны, приносивш ие неисчис­
лимы е бедствия и страдания. При этом крестьяне пы тались
предсказать войну, исходя не из изменений внеш неполити­
ческого курса России, о котором они чаще всего не имели
никакого понятия, но из явлений бытовой повседневности,
например, роста цен на продовольствие или сено. Другие
предсказания имели в основе не рационалистическое толко­
вание каких-либо социальны х перемен, но веру в природные
приметы. Так, в самом начале августа 1827 г. в М оскве «на­
родная молва» интерпретировала обилие грибов как знак,
что в этом году будет рекрутский набор и «много будет слез».
К рестьянские толки утверж дали также, что будет война с
туркам и, так как видели «кровавый месяц», который «всегда
показы вается пред больш ой войною».2
Последнее сообщение обнаруживает, однако, что наряду
с традиционны м и народными приметами, о которых сообща­
ют жандармы, в народном м иропонимании, в частности в про­
гнозировании войны, происходило соединение обрывочной
инф орм ации о внешней политике России с интерпретацией
необычных природных явлений, восприним аем ы х как пос­
л ан и я из мира трансцендентного. Так, солнечные затм ения
всегда восприним ались в народе как недоброе предзнам е­
нование. Не стало исключением и затмение С олнца в 1858 г.
«3-го марта, часа в 4, на Сенной, в Гостинном и на Толкучем
была в народе больш ая суматоха. Все наблю дали солнечное
затмение. Толкам между торговым классом и чернью не было
конца. Все говорили, что затмение это не к добру. Одни пред­
видят войну, другие голод, а больш ая часть понимает это за­
тмение дурным предвещ анием д ля дворян».3 Таким образом,
в интерпретации купечеством и городским простонародьем
природного явления присутствовали главные темы: война
и голод. Но в условиях подготовки крестьянской реформы,
инф орм ация о которой постоянно просачивалась в народ, на
Там же. Д. И 97. Л. 20 о б .- 2 1 .
2 Там же. Д. 1191.
3 Там же. Д. 3217. Л. 12.
202 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

первый план выш ла иная трактовка предзнам енования гря­

дущего неблагополучия - для дворян.
Купечество дореформенной России в прогнозировании
войны проявляло больше рационализм а, чем крестьяне,
городская «чернь» или захудалы е провинциальны е необ­
разованны е мелкопоместные помещики. О риентиром для
них явл ял и сь некоторые стратегические товары и сырье, не­
обходимые для ведения войны. Так, в августе 1861 г. агент
III О тделения доносил, что «кронш тадтские ж ители, особен­
но купцы, боятся, что будущей весною не случилась бы вой­
на, так как они не запом нят ни одного года, чтобы столько
было угля выгружено в военной гавани».1
Впрочем, суеверия, наивная вера в приметы, доверчивое
отношение к новоявленным «пророкам» и прорицателям -
явление, свойственное не только крестьянам и необразован­
ным горожанам, но и значительной части «благородной пуб­
лики» - как в провинции, так и в столице. «Слышно, будто,
та же сам ая зловещ ая старуш енка в Ямской, которая... верно
предсказала необыкновенно жестокую и продолж ительную
нынешнюю зиму, опять предсказы вает, что и лето ныне здесь
будет необыкновенно ненастное и холодное, - иронизировал
агент III Отделения над настроениям и петербуржцев в ап­
реле 1861 г. - Заметно, что верное ее предсказание о зиме, к
сожалению, заслуж ило в некоторых лицах полное к ней дове­
рие на счет лета, так что многие, особливо д а м ы ,... не реш ают­
ся ныне даже отсылать своих меховых одежд к скорнякам на
сбережение, а некоторые семейные люди из небогатого клас­
са чиновников на последние, может быть, грешные свои до­
ходиш ки нанявш ие уже дачи, совершенно повесили головы,
боясь, чтобы вместо того, чтобы согреваться там, на солнце,
не приш лось греться у топленых печей».2

1 Там же. Д. 3237. Л. 12.

2 Там же. Д. 3235. Л. 87 - 87 об.
Глава вторая. Культура политического... 203

«И мператорский доноситель»:
донос монарху как форма ко м м у н и к ац и и
с верховной властью

В сознании народных масс на рубеже X V III - XIX вв. важное

место заним ал архетип «хороший царь - плохие бояре». М но­
гим казалось, что достаточно указать царю на злоупотребле­
н и я плохих местных начальников, как царь тут же накаж ет
виновных, восстановит справедливость и на смену «плохим
боярам» придут верные «царские слуги». Особенно ж ивучи
были эти настроения в Сибири. Сохранение этих представ­
лений было связано с больш ими, по сравнению с Европейс­
кой Россией, возмож ностями для злоупотреблений со сторо­
ны губернской и уездной адм инистраций из-за отсутствия в
сибирском регионе класса дворян-землевладельцев, а такж е
с отдаленностью края от столичны х имперских учреж дений
и верховной власти. Разум еется, влияние независимого дво­
рянства на поддержание в Европейской России порядка не
следует преувеличивать, но и полностью игнорировать этот
ф актор было бы ошибочно. В условиях крайнего произвола
со стороны власть им ущ их в Сибири до реформы М.М. Спе­
ранского «ябеда» была главным оружием в борьбе за вос­
становление справедливости.1 С ф орм ировался даже тип
проф ессионального «ябедника». Один из томских краеведов
середины XIX в. писал: «Ябедничество перестало быть про­
мыслом томских мещан со времени приезда в Сибирь Сперан­
ского. <...> Ябедничество считалось тогда за ремесло умное,
прибыльное и похвальное»2. Среди такого рода проф ессио­
налов, вы полнявш их ф ункции тогдаш них правозащ итников
и адвокатов, были и люди, которые видели в своей деятель­
ности не источник сущ ествования, но служ ение интересам
общ ества и государя.
В их числе были горожане разных сословий. Одним из
таких борцов с несправедливостью был и отец известной дет­
1 Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа М.М.Сперанского
в Сибири, с 1819 по 1822 год. Т. 1. СПб., 1872. С. 34 - 35; Лпдриевич В.К.
Сибирь в XIX столетии. Ч. 2. СПб.,1889. С. 280.
2 Научная библиотека Томского государственного университета. В. 786. Л. 25 об.
204 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ской писательницы А лександры И ш имовой - Иосиф Ф и ­

липпович Ишимов. За свой беспокойный нрав он был сослан
в Сибирь, где вскоре был принят на служ бу и служ ил в чине
коллежского асессора в Тобольском приказе общественного
призрения. В Тобольске Иш имов продолж ал обличать перед
правительством лиц, возглавлявш их местную власть. Гу­
бернскому начальству не без труда удалось выслать из Сиби­
ри этого беспокойного правдолю бца.
В губернии не было недостатка и в коренных борцах за
справедливость. Особое недовольство властей как местных,
так и центральных, снискали тарский мещ анин И ван Чуди­
нов и отставной унтер-оф ицер Карайков - последний назы ­
вал себя «императорским доносителем». Об идейной стороне
поведения сибирских ябедников весьма красноречиво по­
вествует «представление» К арайкова Синоду: «Насыщ аясь
даром Бож иим и граж данских законов, кои я храню в душе
моей и лобызаю яко зеницу ока, признаю сь перед Богом С вя­
тейшему Синоду, что с м ладенчества так воспитан, чтобы
давать ближнему всякое пособие и за правду вступаюсь...»1
Т итул «императорский доноситель» был присвоен им после
того, как император отреагировал на его «извет» и «соизво­
лил отреш ить таковых зловредны х чиновников от долж нос­
тей», - писал он в С вящ енный Синод2 в 1802 г.
Донос на высочайшее им я со стороны подданного требо­
вал в конце X V III - начале XIX вв. определенного граж дан­
ского мужества. В пам яти горожан еще свежи были санкции
против смельчаков, осмеливавш ихся «недельно» утруж дать
м атуш ку-имиератрицу Екатерину II. Даже непосредственное
обращение в Сенат рассм атривалось как серьезное преступ­
ление, за таковое, например, тихвинский купец Говядин был
наказан плетьм и.3
Поэтому донос рядового горож анина Карайкова, услы­
ш анный царем, произвел в Томске колоссальны й эффект: он
актуализировал образ «милосердного царя», защищающего
1 ГЛРФ. Ф. 109. Он. 229. Д. 1. Л. 60 об.
2 'Гам же. Л. 60 об.
3 Грибовский В.М. Высший суд и надзор в первую половину царствования импе­
ратрицы Екатерины II. СПб.,1901. С. 298.
Глава вторая. Культура политического... 205

«слабых» от произвола сильны х м ира сего. Эта история про­

демонстрировала, что наиболее действенным и радикальны м
средством легитимной борьбы с насилием и произволом ос­
таю тся прош ения на высочайшее имя. Высочайшее одобре­
ние доносов в той или иной форме изм еняло отношение их
авторов к себе. Сам ф акт актуал и зац и и м еханизма связи
монарх - подданный способствовал резкому росту полож и­
тельной самооценки доносителем своей личности и своего
места в обществе. Он уже ощ ущ ал свою сопричастность об­
щему благу империи, чувствовал себя вовлеченным в дела
государственной важности, отсюда и придум анны й отстав­
ным унтер-офицером титул.
Здесь мы сталкиваем ся с лю бопытным эфф ектом, ког­
да высочайшее одобрение доноса оказалось способно, как в
случае с Карайковым, даже привести к смене самоиденти­
ф икации: из отставного нижнего чина, занимавш его одну
из ниж них ступеней в городском социуме, он превратился
в «императорского доносителя». Смене социальной самои­
дентиф икации способствовало и изменяю щ ееся поведение
окружаю щ их, которое уловил «императорский доноситель».
Ч иновники начали относиться к нему осторожно, с опаской.
Близкие, родственники, соседи и знакомые - с уважением.
О биженные и гонимые люди - с надеждой. Среди последних
был и монах Д м итрий Беляев. По его доносу на игумена томс­
кого монастыря было начато расследование, однако следова­
тель - кузнецкий протопоп А рам ильский - встал на сторону
игумена. Тогда, как писал Синоду Карайков, «сей доноситель,
будучи человек беспомощный, убог, не мог получить себе чрез
кого-либо защ ищ ения, знав обо мне, что я императ орский до­
носитель, явился, пал в ноги, стал на коленях, поднял руки
к небесам, слезно просил моего ходатайства» (курсив мой -
А.К.)} Разумеется, эта сцена не просто тронула самолюбие
отставного унтер-офицера, но укрепила его в новой идентич­
ности - «императорского доносителя». В этом качестве его
признаю т другие, к нему обращ аю тся за помощью! О тказать
было не только бесчеловечно по отношению к просителю, но

ГАРФ.Ф. 109. Оп. 229. Д. 1.Л .61.

206 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

и преступно но отношению к своему новому государеву слу­

жению. Поэтому он приним ает решение направить прош е­
ния духовного лица к архиепископу В арлааму и в Синод от
своего имени, подписываясь «императорский доноситель».
При этом Карайков оказался человеком, который хорошо ус­
воил нормы ком м уникации подданных и монарха, - он особо
подчеркивал, что у пего нет никакой личной заинтересован­
ности в доносе, и только радение о государственном интересе
заставило его обращ аться к монарху, а позже к прокурору и в
Синод. Очевидно, он понимал или интуитивно чувствовал,
что «размы вание грани между проф анной частной жизнью
и свящ енным государевым интересом» встречало реш итель­
ный отпор власти.1
А налогичной была логика поведения и тарского мещ ани­
на И вана Чудинова. После того, как один из его доносов во­
зымел действие, Чудинов просил генерал-прокурора Алексея
Борисовича Куракина разреш ить ему доносить: 1) о проис­
ш ествиях по Тобольской губернии; 2) надзираать над закон­
ным ведением дел; 3) «иметь блюдсние о всем, касающемся до
пользы государственной».2
Таким образом, из добровольного осведомителя верхов­
ной власти тарский мещанин превращ ался в губернского
прокурора на общ ественных началах. У Чудинова, как и у
Карайкова, происходит смена идентичности. И сследователь­
ница «поэтики» российского доноса Г. А. О рлова полагает, что
доносчик «вынужден» строить свою идентичность «на осно­
ве соотнесенности с властью, а не с ближ айш им окружением.
Он становится чуждым в своем кругу, а его донос, рациональ­
но и идеологически обоснованный, вклю ченны й в систему
бю рократических координат, разры вает традиционную ком­
м уникацию ».3 С последним утверждением исследовательни­
цы можно согласиться лиш ь в том случае, если доноситель
«стучал» на родных или «социально близких»: соседей или

1 О дискурсе доноса в XVIII - XX вв. см.: Орлова ГА. Российский донос и его
метаморфозы (Заметки о поэтике политической коммуникации) / / Полис.
2004. № 2 . С. 1 3 3 -1 4 5 .
ГАРФ. Ф. 109. Он. 229. Д. 1. Л. 62.
з Орлова Г.А. Указ. Соч. С. 138.
Глава вторая. Культура политического... 207

других рядовых горожан. Напротив, доносы, направленны е

против чиновников или выборных лиц городского самоуп­
равления, м еняя самоидентиф икацию их авторов и в какой-
то мере положение в городском сообществе, расш иряли и ук­
реп ляли их неформ альны е связи с другим и горожанами. Эти
контакты, наряду с верой в царское правосудие, и давали им
моральную опору в неравном противостоянии с бю рократи­
ческой машиной.
Куракин, разумеется, не хотел наделять тарского меща­
нина статусом неформального губернского прокурора, но
неосмотрительно, как вы яснилось позднее, разреш ил доно­
сить ему о происш ествиях. По второму п ункту сановник доб­
родуш но напомнил бестолковому мещанину, что д ля этого
есть чиновники, об упущ ениях которых можно писать ему
же. По третьему пункту он иронично зам етил, что содейство­
вать пользе государственной никому не запрещено. Сам тон
ответа прокурора Российской империи свидетельствует, что
он недооценил И вана Чудинова, приняв его за наивного п ре­
краснодуш ного провинциала. Но Куракин ошибся, он еще не
понял, с кем имеет дело. Ж аж да справедливости, готовность
пострадать за правду были, по-видимому, в крови у тарско­
го мещ анина, недаром он носит такую характерологическую
ф ам илию - Чудинов. Чудинов - человек иной культуры, не­
ж ели представитель известной аристократической ф ам илии,
он не увидел в ответе Куракина иронии и издевки, но нашел в
нем то, что искал. А искал он у такого приближ енного к им пе­
ратору сановника, как генерал-прокурор, одобрения и подде­
рж ки своих радений о пользе государственной. Поэтому Чу­
динов, ободренный ласковым по форме ответом, с утроенной
энергией принялся бороться со всеми злоупотреблениям и,
терроризируя местные власти и забрасы вая новыми доноса­
ми генерал-прокурора. Разозленны й тем, что его ответ был
п ринят сибиряком как знак одобрения самочинного проку­
рорства последнего, Куракин пришел в ярость. В его новом
послании Чудинову нет и тени былого благодуш ия: «Не от­
важ ивайся представлять себя в качестве человека, имеюще­
го какую -либо особую привилегию , тем более делать из себя
судью, меш аться непозволительны м образом в дела, установ­
208 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ленному начальству вверенные, и вести расчет в предметах

до законоисполнительной власти относящ ихся».1
П оявление Карайковых и Чудиновы х было не только
следствием сохранения традиции подачи челобитных царю
служ илы м и и посадскими людьми с надеж дой на заступни­
чество монарха, которое часто было единственным средс­
твом обуздания произвола местной власти. О бращ ения к
центральной власти, а не только к царю, м ы слятся уже не как
исклю чительная мера борьбы за свои жизненные интересы,
но как средство, предоставленное подданным законом д л я
отстаивания в установленном порядке своих интересов.
Огромную роль в переосмыслении права на защ иту л ич­
ности от произвола чиновников сы грало законодательство
Екатерины II. К аким и бы м отивами ни руководствовалась
императрица, но просветительская идеология, присутству­
ю щая в законодательстве того времени, оказалась востребо­
вана в русском провинциальном городе купцами, мещ ана­
ми, разночинцами, чиновникам и низш их рангов. Рецепция
риторики указов Екатерины Великой в среде непривилеги­
рованны х горожан способствовала росту правовой культу­
ры и дала, по сути, первый серьезный им пульс к осознанию
чувства достоинства человеческой личности, к постепенно­
му превращ ению городских обывателей в граж дан.2 Ритори­
ка м атуш ки-императрицы легко наш ла своих поклонников
в среде наиболее богатых сибирских торгово-предприним а­
тельских семей. Это продемонстрировала, например, мно­
голетняя борьба иркутских купцов в конце X V III - первых
д есятилетиях XIX в. против нескольких губернаторов, вклю ­
чая и всесильного сибирского генерал-губернатора П естеля,
которых удалось сместить. Уверенность в собственных силах
лицам из купеческой верхуш ки придавала их эконом ическая
мощь, возможность влиять на власть с помощью денеж ных
ресурсов и связей. Иное дело небогатые купцы, мещане и раз­
ночинцы, которые не обладали таким и возможностями, но,

1 ГАРФ. Ф. 109. Он. 229. Д. 1. Л. 62 об.

2 Куприянов А.И. Правовая культура горожан Сибири (первая половина XIX в.)
/ / Общественно-политическая мысль и культура сибиряков в XVI 1-первой
половине XIX в. Новосибирск, 1990. С. 81 - 101.
Глава вторая. Культура политического... 209

вдохновленные законодательством Екатерины II, начинали

тоже по-иному восприним ать свои граж данские права и свое
человеческое достоинство.
Разумеется, политический донос в рассматриваемое
врем я далеко не всегда был проявлением активной соц и аль­
ной позиции. В X V III в., как пишет историк Е.В. Анисимов,
«...жены доносили на мужей, которых не лю били и от кото­
рых терпели побои и издевательства. М ужья сообщ али о «не­
пристойны х словах» своих неверных жен... П ричины доносов
бы ли самые разные, но все этих доносы были одинаково д а­
леки от защ иты государственной безопасности: распри из-за
имущ ества, вражда, жадность, особенно - зависть».1 В про­
чем, в большей степени подобные методы избавления от не­
навистного супруга были характерны для эпохи петровской
модернизации, сопровождавш ейся разруш ением традицион­
ных родственных и семейных связей. В конце же X V III в. по­
литические доносы на близких - явление достаточно редкое.
Как бы ни были сильны упования провинциальных горожан
на царскую «хмилость», но в умах большинства твердо сидели
представления об удаленности (социальной и географической)
царя от его рядовых подданных. Эти представления, пожалуй,
лучше всего укладываются в парадигму двух популярных пос­
ловиц: «До Бога высоко, до царя далеко!», «Ж алует царь, да не
жалует псарь». Образы власти в картине мира горожан были
связаны не только с царем, но и с институтами местного управ­
ления. Поэтому, чтобы понять социокультурные представления
горожан о власти, следует прояснить особенности конфигура­
ции власти в русском провинциальном городе.

Кон фигу р ац ия власти

в провинциальном городе

Губернская реформа 1775 г. сконцентрировала в руках гу­

бернаторов административно-полицейское управление. Гу­
бернатор управлял вверенной ему территорией с помощью

1 Анисимов Е. Дыба и кнут. М., 1999. С. 194.

210 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

коллегиального учреж дения - губернского правления. В

городах охрана «тиш ины и спокойствия» возлагалась на го­
родничих. Часть функций, вы полняемых преж де м агистра­
тами и ратуш ами, переш ла в ведение местной бюрократии.
Н.П. Ерошкин, характеризуя состояние городского самоуп­
равления, сложивш егося после реформ 1775 - 1785 гг., писал:
«В целом органы городского «самоуправления» играли роль
административно-хозяйственного придатка к аппарату ад­
м инистрации и полиции»1.
Т акая оценка известны м историком социального строя
и государственного управления Российской империи опи­
ралась не только на собственные исследовательские выводы
Н.П. Ерош кина, но и имела самое ш ирокое распространение
в дореволю ционной и советской историографии. В 1983 г.
Б.Н. М иронов заявил, что необходима корректировка вы во­
дов отечественного городоведения о бесправии, полном под­
чинении бю рократии органов городского сам оуправления в
дореформенной России и их низком престиж е среди горожан.
«Ф актическое слияние органов местного общественного са­
м оуправления с органами местной власти затем няет ф акт
действительного участия горожан в управлении городом,
поскольку выборные с первого взгляда каж утся бесплатны ­
ми слугам и или чиновникам и правительства...»2
Проведенные архивные исследования фондов местных
государственных учреж дений и органов городского обще­
ственного управления привели меня к выводу: гипотеза
Б.Н. М иронова о том, что власть в городе была поделена меж­
ду чиновникам и и выборной верхуш кой городского самоуп­
равления значительно в большей степени отвечает реалиям
провинциальной жизни, чем господствующий взгляд на бес­
правность самоуправления.
В условиях расцвета абсолю тистской монархии в Рос­
сии подавляю щ ее больш инство подданных было лишено ка­

Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной Рос­

сии. М.: Высшая школа, 1983. С. 129.
Миронов Б.Н. Спорные и малоизученные вопросы истории русского поздне-
феодального города в современной советской историографии //П роблемы
отечественной и всеобщей истории. Вып. 7. Л-д: 1983. С. 169.
Глава вторая. Культура политического... 211

кой-либо возможности участвовать в политической ж изни

страны. Самодержавный строй не допускал никаких инсти­
тутов народного представительства на общ енациональном
уровне. Вместе с тем, представительны е органы власти, ор­
ганизованны е преимущ ественно по сословному принципу,
действовали на уровне локальны х сообществ. Ж ал ован н ая
грамота дворянству (1785 г.) заверш ила ф орм ирование д во ­
рянской корпорации. И нтересы дворян вы раж али уездные
и губернские собрания, избиравш ие сословные органы уп­
равления и делегировавш ие своих сограж дан в учреж дения
местного управления. С ам оуправление было предоставлено
такж е городской общине и городским сословиям (купцы,
мещане, цеховые), которые вы бирали своих представителей
и в отдельные губернские государственны е учреж дения,
главны м образом, органы суда: уголовную и граж данскую
палаты, в совестны й суд.
Важно отметить, что, начиная с введения У чреж дения
для управлений губерний (1775 г.) и Ж алованной грамоты
городам (1785 г.), происходило ф ормирование новой систе­
мы городского самоуправления. Если прежде органы, изби­
равш иеся горожанами, были ф актически частью аппарата
управления, то в ходе реализации екатерининских реформ
они стали в значительно большей мере вы раж ать интересы
городских сословий. Эта система просущ ествовала до город­
ской реформы 1870 г., которая в некоторых городах начала
реализовы ваться в 1863 - 1864 гг. Реф орма 1870 г. принци­
пиально изм енила всю систему городского самоуправления,
сменив сословный принцип представительства на им ущ ест­
венны й ценз.
Д л я поним ания специфики политической культуры го­
рож ан конца XV III - первой половины XIX в. важно исследо­
вать проблему доступа к реальному участию в деятельности
институтов сам оуправления д ля лиц разны х сословий и со­
циальны х слоев (при этом необходимо учиты вать особеннос­
ти политического строя Российской империи). Прежде всего
необходимо вы яснить представления горожан о городском
самоуправлении, иерархии выборных должностей, престиж е
представительны х органов власти в разны х слоях и сослови-
212 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ях горожан. Наконец, важно понять, каковы были стратегии

поведения и практики избрания или уклонения от обще­
ственны х служб.
Система городского сам оуправления, слож ивш аяся в
результате реформ 1775-го и 1785 гг., была весьма разветв­
ленной, но ф ункционально не вполне структурированной.
В городах создавались общ ая и ш естигласная дум а (т.е. из­
бираем ая от всех 6 разрядов городского населения из числа
членов общей думы), магистрат (в малы х городах - ратуша),
сиротский суд, словесный городской и частные (т.е. но час­
тям города) суды. Городовой староста, избираем ы й сроком на
один год, с помощью «товарищей» собирал казенны е подати,
следил за выполнением некоторых других повинностей куп­
цами и мещанами, вы полнял различны е поручения думы.
Сущ ествовали и другие менее важные институты городского
и сословного управления.
Важнейш ей государственной повинностью - сбором по­
датей с мещан и купцов (а такж е дворян и «разного звания»
людей, «временно записавш ихся» в гильдии д ля занятий
промыш ленностью и торговлей) - заним ались такж е органы
городского самоуправления. Сбором податей ведали городо­
вые старосты и их «товарищи» («расходчики», «ларечники» и
пр.). Однако выборы на эти долж ности проводились, как пра­
вило, в другое время. Сроки вы полнения обязанностей тоже
сущ ественно различались: на разнообразны е ф искальны е и
исполнительские долж ности избирали не на три года, а на
годичны й срок. Сама процедура избрания на эти должности
больше напоминает назначение, чем выборы. Все это свиде­
тельствует, что горожане ставили службу по сбору податей на
одно из ниж них мест в городском самоуправлении. Во мно-
гОхМ это было связано с обременительностью их исполнения
и ф инансовой ответственностью перед городом и государс­
твом. Самую низкую ступень в губернском городе заним али
лиш ь службы, которые были связаны не с распорядитель­
ными ф ункциям и, но лиш ь с исполнительными, например,
при полиции в качестве рассыльных. А в Твери действовала
экзотическая и весьма обременительная для граждан, назна­
чаемых к ней, служба городских трубочистов.
Глава вторая. Культура политического... 213

В м алы х городах структура сам оуправления имела уп ро­

щенный характер: все дела были сосредоточены в руках горо­
дового старосты и городового хозяйственного управления.
«Учреждениями для управления губерний» 1775 г. было
предусмотрено, что в каждом наместничестве или губернии
должны существовать губернские магистраты. Губернскому
магистрату были подчинены городовые магистраты, ратуши и
сиротские суды. Губернский магистрат делился на два департа­
мента: уголовных и гражданских дел.1 Ш тат губернских магис­
тратов состоял из двух председателей, назначаемых Сенатом, и
6 заседателей, избираемых купцами и мещанами губернского
города на три года. В проекте число заседателей было больше -
10 человек, и, что особенно важно, «выбор их предполагалось
поручить тем городам, на которые распространялась власть
губернского магистрата». Но Екатерина II сократила число
заседателей и ограничила их выбор лишь горожанами губерн­
ских городов.2 Ее решение соответствовало интересам граждан,
избавляя купцов уездных городов, которые могли бы быть из­
бранными в губернский магистрат, от необходимости аренды
жилья в губернском городе, а также сокращало общее число
выборных служащих. Действия городских дум, учрежденных в
1775 г., также подлежали обжалованию в губернские магистра­
ты. В 1798 г. губернские магистраты были упразднены, а указом
4 сентября 1800 г. во всех губернских городах вместо магистра­
тов вводились ратгаузы.3 Александр I вскоре после вступления
на престол отменил административные преобразования отца,
декларируя возврат к учреждениям своей бабки. Однако гу­
бернски е магистраты восстановлены не были.
Государство никогда не забывало о своем интересе, при­
н уж дая горожан поставлять бесплатны х служ ащ их для ап­
парата управления. Д иапазон таких «общественных служб»
был велик: от сторожа при земской избе и посыльного при
полиции, до заседателей уголовной и граж данской палат или

1 Государственные учреждения России в XVIII веке (Законодательные матери­

алы). Справочное пособие. М., 1960. С. 415 - 416.
2 Григорьев В. Реформа местного управления при Екатерине II. СПб., 1910.
С. 239.
з Г1СЗ-1. Т. 22. № 16188, Т. 25. № 18667, Т. 26. № 19543.
214 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

членов Судоходной расправы, ведавшей организацией дви­

жения, условиям и найма рабочей силы на судах и прочими
вопросами ф ункционирования речного флота.
Впрочем, так ли все было однозначно с обязанностью го­
рода п оставлять низш их чиновников д л я аппарата государс­
твенного управления, как об этом говорят историки? К ак
относились сами граж дане к делегированию своих предста­
вителей для работы в управленческих и судебных органах
местной государственной власти: видели они в этом «обре­
менение» или же пользу для городских сословий? По мень­
шей мере, в наличии постоянны х заседателей в судебных ин­
станциях среднего звена (уголовная и граж данская палаты)
граж дане были весьма заинтересованы , так как они хоть в
какой-то мере ограж дали их от произвола коронны х чинов­
ников судебных палат.
При проведении городской реформы 1775 - 1785 гг. в
жизнь произошли существенные отклонения от замысла. Пра­
вительство вынуждено было учесть многие реалии, в первую
очередь неоднородность социального развития отдельных ре­
гионов обширной империи. «Эти отклонения - убедительное
доказательство того, - пишет Б.Н. Миронов, - что не только
государство творило социальную историю страны, но и само
население и объективные социально-экономические процессы,
происходившие в стране».1Одним из таких регионов, в которых
при проведении реформы самоуправления были допущены за­
метные отступления от общего плана, была Западная Сибирь.
Но произошли и такие отклонения от замысла реформы, кото­
рые не были санкционированы центральной властью, но были
негласно признаны на уровне губернского звена государствен­
ного управления. Наиболее ярким примером корректировки
гражданами законодательства в сфере самоуправления стало
слияние общей и шестигласной думы. Это произошло почти
повсеместно и было реакцией горожан на чрезмерную услож­
ненность представительских органов и оторванность столич­
ных чиновников, готовивших реформу, от социальных реалий
российской провинции.

Миронов Б.Н. Социальная история России... Т. 1. С. 495.

Глава вторая. Культура политического... 215

Ф ормирование новой системы самоуправления в 70-х -

80-х гг. XV III в. привело к изменению существовавшей кон­
ф игурации власти в городе. С итуация с распределением
властны х полномочий была особенно сложной из-за того, что
новые структуры ф ункционировали одновременно со стары­
ми институтами. В Тверской губернии, как показала в своем
исследовании Н.В. Середа, системы органов выборного го­
родского самоуправления «в городах древних и новоучреж-
денных» существенно отличались «как по набору элементов,
составляю щ их систему, так и но роли, которую каж дая из них
играла в ж изни города...»1 Так, в Торжке еще в 1778 г. дейс­
твовала земская изба, которая была представлена городским
старостой и ларечным, подчинявш имися магистрату. В К ал я­
гине же, напротив, ни о какой земской избе в ж урналах ма­
гистрата нет никаких свидетельств.2 Впрочем, учиты вая, что
К алязин получил городской статус в 1775 г., ясно, что там и не
могла сущ ествовать земская изба - элемент старой системы
управления городом. В.В. Рабцевич, исследовавш ая уп равле­
ние сибирскими городами, приш ла к выводу, что разделение
ф ункций между городскими учреж дениям и в конце X V III -
начале XIX в. в каждом городе имело свои особенности. Ф ор­
мирование этих различий было ситуативно: в одних городах
на распределение ф ункций повлияла власть, в других - реш а­
ющую роль сыграла местная инициатива горожан.3
К акова же была иерархия выборных лиц и учреж де­
ний городского самоуправления? В управлении городом
особую роль играл городской голова («градский глава»).
Н.П. Ерош кин отмечал, что последний «лично имел неболь­
шие ф ункции».4 Действительно, ф ормально городской голо­
ва исполнял по современным меркам не самые значительны е
ф ункции и обладал относительно небольш им объемом пре­

1 Середа Н.В. Реформа управления Екатерины II: Источниковедческое иссле­

дование. М.: Памятники исторической мысли, 2004. С. 325 - 326.
2 Там же. С. 326.
3 Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Ново­
сибирск: Наука, 1984. С. 154 - 156.
4 Ерошкин Н.П. Местные государственные учреждения дореформенной России.
М., 1985. С. 70.
216 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

рогатив. Он председательствовал в сиротском суде, руково­

дил выборами на все должности городского самоуправления,
т.е. исполнял ф ункцию современного председателя избира­
тельной комиссии. Городской голова такж е руководил и де­
ятельностью ш естигласной думы. Вместе с тем, именно он
был наделен представительским и ф ункциям и как глава го­
рода: во время приезда почетных гостей подносил хлеб-соль
и приветствовал их от имени города. Главы губернских горо­
дов приглаш ались на церемонию коронации государей им пе­
раторов в качестве почетных гостей. Наконец, что более важ­
но, именно по его инициативе раз в три года (после выборов
на общ ественные службы) городское общество могло заяви ть
0 своих «нуждах» губернатору или генерал-губернатору. Все
эти ф ункции были прописаны в законах. Н а практике же го­
родской голова часто расш ирял границы своей компетенции,
сосредотачивая в свои руках порой огромную власть. Т акая
картина вы рисовывается, например, по материалам сибир­
ских городов.1 В некоторых городах Центра, напротив, роль
городских голов в управлении была достаточно скромной.
Так, в Сергиевом Посаде в 1780-х -1790-х гг. он «ф актически
оказы вался руководим ратушей», а в 1795 г. ратуш а объявила
ему выговор за «нерачение» в служ бе.2
Исследование социокультурных представлений о власти
в русском городе и иерархии выборных лиц городского управ­
ления едва ли возможно без обращения к истории проведе­
ния выборов в русском дореформенном городе. Исследование
избирательных кам паний выводит на целый круг вопросов,
связанны х с историей города и политической культуры, с вза­
имодействием городских сословий (купцов и мещан) с осталь­
ным населением города, с взаимоотнош ениями государства и
общества. Между тем, в исторической литературе проблемы
борьбы на выборах в местное самоуправление русских доре­
форменных городов еще не были предметом специального
внимания. Одни исследователи предпочитали исследовать

1 Куприянов Л.И. Русский город в первой половине XIX века: Общественный

быт и культура горожан Западной Сибири. М., 1995. С. 31 - 33.
2 Четырипа Н А. Сергиевский Посад в конце XVIII - начале XIX вв. М., 2006.
С. 130.
Г л а ва в т о р а я . Культура п о л и т и ч еск о г о ... 217

лиш ь правовые основания самоуправления. Другие полага­

ли, что ни о какой борьбе за избрание в органы городского са­
м оуправления говорить нельзя, ибо в России не было и наме­
ка на политические партии. Более того, историки, изучавш ие
историю управления в России на архивных документах, не­
однократно наталкивались на свидетельства современников
(деятелей выборных органов власти или высокопоставлен­
ных государственных чиновников) об уклонении горожан от
участия в избирательных собраниях и исполнения выборных
должностей. Оба этих суждения справедливы, но приводимые
в их пользу аргументы совсем не опровергают фактов борьбы
на выборах в русском дореформенном городе. Хотя полити­
ческих партий в рассматриваемое время еще не было, но были
«партии» различны х сословий и социальных групп, интересы
которых сталкивались между собой (купцы и мещане, корен­
ные горожане и мигранты, старожилы и приписанные к горо­
ду ж ители слобод, православные и старообрядцы). О строта
таких столкновений в различны х городах была, разумеется,
далеко не одинаковой. Иногда борьба за контроль над инс­
титутам и самоуправления в том или ином городе явно обна­
руж ивает себя, но чаще всего она протекала подспудно. В ус­
ловиях относительной социальной однородности населения
во многих малых провинциальны х городах не было и борьбы
вышеперечисленных «партий». Однако выборные лица об­
ладали определенными властными полномочиями, которые
и притягивали к себе интересы части социально активны х
граждан. Их стремление к овладению властным ресурсом и
вело к конкуренции на выборах в органы самоуправления.
Отдельные купцы, заинтересованные в контроле над местной
властью, вынуждены были организовывать своих сторонни­
ков для благоприятного исхода голосования.
Как же на практике обстояло дело с предоставлением
права голоса? Среди институтов городского сам оуправления
наибольш ий объем прав имели общегородские сходы. З а к о ­
нодательство предусматривало, что правом голоса на соб­
раниях «общества градского» могут пользоваться лица, до­
стигш ие 25 лет и обладавш ие капиталом, с которого платили
в казну взнос не менее 50 руб. Но при отсутствии в городе зна­
218 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

чительны х капиталов допускалось участие в этих собраниях

с правом голоса и менее состоятельны х горож ан.1
В городах Западной Сибири избирательному цензу соот­
ветствовали «буквально единицы горожан». Попытки в отдель­
ных городах на первых порах следовать букве закона вели
к тому, что круг избирателей был катастроф ически узок. Н а­
пример, в Таре в декабре 1797 г. на выборах «гражданского
старосты» и словесного судьи участвовало 7 человек.2 Поэто­
му в городах края д ля составления общ ества градского при­
шлось воспользоваться оговоркой к Городовому положению,
предоставлявш ей при отсутствии капиталов право голоса
гражданам, «доброй совести и не бывшим в пороках».3 В З а­
падной Сибири со временем право голоса было ф актически
предоставлено всем домовладельцам из числа купцов, ме­
щан и цеховых. При этом абсолю тные цифры полноправны х
граж дан могли сущ ественно отличаться при близком числе
жителей в городах региона. Так, в Тобольске в 1847 г. избира­
тельные права им ели 1231 горож анин (в том числе 49 купцов,
1162 мещан и 20 ремесленников).4 В Омске же в середине
1840-х гг. только 13 купцов и 210 мещан обладали правом го­
лоса на общ ественных сходах.5 Почти ш естикратное превос­
ходство Тобольска над Омском по числу лиц, обладавш их
правом голоса, было обусловлено малочисленностью купцов
и мещан в Омске, где преобладали военные и чиновники.
Граждане лиш ались права голоса по причине судимости,
банкротства, а иногда и без реш ения судебных органов - на
основании приговора общества. Так, 28 декабря 1827 г. купцы
и мещане г. Бийска, «находясь в общем при словесном суде
собрании», постановили купца А ндрея М альцева, замечен­
ного многократно «неспокойным членом общества», «в соб­
рание общ ества ни в какое время не приглашать...» и довес­

1 ГТСЗ-1. Т. 22. № 16188. Ст. 49, 50,172; № 16514.

2 ГА О О .Ф .381. Он. 1 .Д .7 .Л .4 .
3 Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Ново­
сибирск, 1984. С. 135.
< АРГО. F. 61. Он. 1 .Д .5 .Л .6 7 .
5 Кочиев С.И. Омск в сороковых годах прошлого столетия //В естн ик Омского
городского общественного управления. 1912. № 23 - 24. С. 11.
Глава вторая. Культура политического... 219

ти до сведения «вышнего начальства».1 Подобная сибирская

«демократия», когда граж дане лиш ь уведом ляли начальство
0 принятом ими решении, была, пож алуй, не характерна для
горожан Центра. Так, группа жителей Рж ева пошла по ино­
му пути, обративш ись в начале 1779 г. с ходатайством к на­
местнику Я.Е. Сиверсу с просьбой не допускать М аксима и
Кузьму П оярковых и Н икиф ора М ясникова на граж данские
выборы и советы из-за «излиш них со граж данства зборах».2
Доминирую щ ей тенденцией в реализации права голоса на
городских сходах и участия в городском самоуправлении ста­
ло превращ ение общесословного управления (как его видел
законодатель) в управление собственно городских сословий:
купцов, мещан и цеховых. Ч иновники и дворяне самоустра­
нились или были вытеснены граж данам и от всякого участия
в реш ении городских дел. Поэтому 6 ноября 1828 г. потребо­
валось высочайшее утверждение м нения Государственного
Совета «О дозволении граж данам и поселянам избирать в
градские и сельские долж ности чиновников и дворян».3 Оно,
разумеется, сильно запоздало и уже не могло переломить си­
туацию, но откры вало перед отдельными дворянам и и чинов­
никам и возможность активного участия в городском самоуп­
равлении. Ни в сибирских городах, ни в городах М осковской
(не считая М осквы) и Тверской губерний в дореформенном
городе этим положением никто из дворян так и не восполь­
зовался. Почему это произош ло? Исследовательница уп­
равления в дореформенной Сибири В.В. Рабцевич отмечала,
что чиновники, духовенство и неслуж ащ ие дворяне уже в
первые д есяти лети я XIX в. редко участвовали в общегород­
ских собраниях, поскольку «имели другие возможности воз­
действовать на городские дела».4 Эта причина справедлива и
прим енительно к городам Европейской России. Однако она
объясняет далеко не все. Например, непонятно: как мог горо­
ж анин, который не был родственником или близким другом
1 ГАТО. Ф. 3. Оп. 10. Д. 54. Л. 1 - 1 об.
2 Середа 11.В. Реформа управления Екатерины Второй. М.: Памятники истори­
ческой мысли, 2004. С. 143.
3 ПСЗ-П. Т. 3. № 2409.
4 Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. С. 143.
220 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

городничего, не только повлиять, но даже попытаться оказать

давление на приняти е реш ения городским сходом о сдаче в
аренду городского имущ ества, о благоустройстве города или
найме пастуха? Можно попытаться объяснить отказ дворян
и чиновников от участия в общ ественных собраниях тем, что
вопросы, решаемые ими, мало интересовали «благородную»
публику. Но и такая трактовка лиш ь частично объясняет от­
ношение лиц из привилегированны х сословий к городскому
самоуправлению в целом и к общегородским сходам в част­
ности. Многие вопросы городской повседневности касались
абсолютно всех горож ан без сословных различий.
Более важна, на мой взгляд, другая причина уклонения
«благородных» от участия в городском самоуправлении -
неприязненное отношение к ним со стороны купечества и ме­
щанства, которые считали, что управление делами города -
это сфера гражданства, а у дворян есть свое самоуправление.
Наконец, существенную роль в самоустранении дворян и чи­
новников от участия в городских делах сыграл социальный
и культурный снобизм: как их просвещенное, благородное
мнение будут оспаривать какие-то необразованные мужики!
Таким образом, причины, вызывавш ие отчуждение дворян и
чиновников от городского самоуправления были достаточно
многочисленны, и на них вли яли самые разные факторы: со­
циальная напряж енность и сословные интересы, противоре­
чивость законодательства и традиции городского самоуправ­
ления, ментальность горожан и сословные предрассудки.
Городские выборы рассм атривались законодателем как
один из важ нейш их актов коммуникации царской власти и
градского общества. Поэтому им перская власть позаботи­
лась о том, чтобы придать выборам характер дела государс­
твенной важности и оф ициального торжества. Перед б алло­
тировкой все участвовавш ие в ней горожане обязаны были
не только ознаком иться с избирательны м и процедурам и (со­
ответствующ ие статьи зачиты вались вслух на собрании), но
и побывать в церкви на молебне, присягнуть на беспристрас­
тность своего выбора. По закону день выборов назначался
губернатором, он же утверж дал представленные списки из­
бранных, обладая правом отклонить тех, которые признава­
Глава вторая. Культура политического ... 221

лись им в соответствии с законом недостойными к занятию

общ ественных должностей.
В Твери этот традиционны й порядок проведения вы бо­
ров счел нужным скорректировать муж великой княгини
Екатерины Павловны принц Георг Голштейн-Ольденбург-
ский, назначенный в 1809 г. генерал-губернатором Тверской,
Новгородской и Ярославской губерний.1В 1811 г. он утвердил
«Обряд выборов купечества и мещанства в губернском горо­
де Твери на трехлетие с 1812 года». Согласно «Обряду» в пер­
вый день выборов, 15 декабря 1811 г., по предварительному
извещению городского головы в установленном месте долж ­
ны были собраться депутаты от купеческого и мещанского
общества. Городской голова, объявив обществу «предмет»
настоящ его собрания, велел читать «Обряд», полученны й
от генерал-губернатора, а затем отправить к «его высочест­
ву двух почетнейших членов того сословия для испрош ения
дозволения предстать оному». П олучив дозволение, изби­
рателям следовало отправиться во дворец торж ественной
процессией: «Мещане но два в ряд предш ествуют градскому
главе; за ним следует все купечество по четыре в ряд». В зале
дворца купечество и мещанство располагались по разным
сторонам, «как предварительно назначено будет». По выходе
его императорского высочества градскому главе надлеж ало
поднести «имянной список всего собрания». Д алее принц
велел читать «свое предложение; потом дано будет дозволе­
ние к шествию в придворную соборную церковь». В церкви
обычный порядок (литургия, принятие присяги на беспри­
страстны й выбор) ничем дополнен не был. Из церкви надле­
ж ало вернуться в дворцовые комнаты и, получив разреш е­
ние генерал-губернатора, отправиться в место собрания, где
подписывается «присяж ный лист». В первый день избирался
лиш ь городской голова. Об итогах выборов следовало извес­
тить его императорское высочество Георга Ольденбургского

Анненкова ЭЛ. Георг Ольденбургский и великая княгиня Екатерина Павловна

/ / Анненкова ЭЛ., Голиков Ю.П. Русские Ольденбургские и их дворцы. СПб.,
1997. С. 9 - 23; Колосов В.И. Принц Георг Ольденбургский и его администра­
тивная деятельность в Твери / / Прошлое и настоящее г. Твери. Тверь, 1994.
С. 55 - 64.
222 Л. Куприянов. Городская культура русской п р овинции

посредством двух почетнейш их «сочленов общества» с пре­

доставлением баллотировочного списка. Генерал-губернатор
в тот же день утверж дал главу города.
На следую щ ий день было предписано провести избрание
на все другие должности. Выборы должны были начаться в
8 часов утра, прерваться на двухчасовой обед и заверш иться
к 7 часам вечера. Городской голова обязан был тут же пред­
ставить список избранны х принцу, от которого зависело ут­
верждение избранных. Заклю чительны й день вы страивался
по тому же сценарию, что и первый, с небольш ими измене­
ниями: во дворце происходит представление избранны х на
должности, которые во главе с новым головой возглавляю т
шествие в церковь, где они приносят присягу. Возвративш ись
из церкви, горожане вы слуш иваю т «приличное предлож ение
е.и.в.». Не забы ли составители «Обряда» и о праве общ ества
воспользоваться правом на обсуждение своих насущ ных
нужд и предоставление их генерал-губернатору - согласно
36-й статье Городового полож ения1.
К акова была причина появления этого нормативного
акта, соединивш его полож ения законодательства о выборах
и оригинальны е церемонии? По-видимому, своим появлени­
ем он обязан самым разным мотивам, которыми руководс­
твовался Георг Голштейн-Ольденбургский. Во-первых, тут
сказался его преж ний ж изненны й опыт, приобретенный на
родине, в Германии. Поэтому не случайно предлож енны й им
порядок выборов по церемониалу больше напоминал о ка­
ком-нибудь немецком княж естве, чем о русском губернском
городе. При этом, разумеется, «Обряд» предписы вал выпол­
нение всех избирательны х процедур, предусмотренных зако­
нами Российской империи. Во-вторых, он и его супруга - сес­
тра императора А лександра I Екатерина Павловна - создали
в городе своеобразный «малый двор», что предполагало на­
полнение его ж изнедеятельности различны м и церемониями
и ритуалам и, с участием различны х групп и слоев «поддан­
ных». Наконец, принц понимал, что существующие проце­
дуры городских выборов не обеспечиваю т личной коммуни-

ГАТвО. Ф. 21. On. 1. Д. 127. Л. 25 - 28.

Глава вторая. Культура политического... 223

кации между граж данам и и губернатором как наместником

государя. Поэтому он ф актически ломает сформ ировавш у­
юся практику, основы ваю щ ую ся на рутинном бю рократи­
ческом характере отнош ений и сводящ ую ся к ф ормальной
переписке губернской власти с учреж дениям и сам оуправ­
ления. Взамен он предлагает иную систему ком муникации,
вы страиваемую через личностное общение главы губернии
(точнее, региона) с доверенными представителям и городс­
кого сословия. Генерал-губернатор не просто отдает распо­
ряж ение о проведении выборов и утверж дает их итоги, но
непосредственно постоянно контактирует с граж данам и и их
представителями. Ф актор личного общ ения генерал-губер­
натора, к тому же обладавш его статусом «его императорского
высочества», с граж данам и, повыш ал значимость городских
выборов, а отчасти и престиж избранны х лиц. Своим прямым
участием в организации и проведении выборов принц прида­
вал этому рутинному мероприятию не только характер важ ­
ного государственного дела, но и способствовал укреплению
ком м уникации между подданны ми и императором.
К сожалению, ран н яя смерть принца Георга Голштейн-
Ольденбургского, последовавш ая в конце 1812 г., не дает воз­
можности проследить, каково могло бы быть влияние его де­
ятельности в Твери на отнош ения между губернской властью
и городским самоуправлением, а такж е на представления
граж дан о выборных учреж дениях.

Мундир как символ власти

П рестиж власти как готовность горожан добровольно по­

виноваться ей и ее представителям на местах налагал опре­
деленные требования к ее носителям. В первую очередь эти
требования были связаны с возможностью распознать в не­
знакомом человеке представителя государства. Поэтому го­
сударственные служащ ие обязаны были носить форменную
одежду и знаки отличия, содержащие определенные соци­
альные коды, которые легко читались бы современниками и
позволяли идентиф ицировать их обладателя. В этом были
224 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

заинтересованы все: государство, горожане и сами чиновни­

ки. Горожанам это помогало правильно вы страивать свои от­
ношения с чиновниками. Л егкость распознания принадлеж ­
ности к государственному аппарату долж на была ограждать
последних от посягательств на их честь и достоинство. Та­
кими атрибутами чиновного статуса были мундир, ордена и
шпага (купцы, одевающиеся по-русски, вместо шпаги могли
носить саблю). Оружие, правда, и статские чиновники, и вы­
борные деятели городского сам оуправления носили лиш ь
при торж ественных случаях, а затем и вовсе от него отказа­
лись. Отступление от правил нош ения униф ормы трактова­
лось как небрежение к службе и позволяло горожанам рас­
сматривать чиновника, одетого в партикулярное платье, как
частное лицо.
Еще чувствительнее к наруш ениям униформы со сто­
роны начальствую щ их лиц были чиновники, служащ ие и
отставные. В этом отнош ении интересна жалоба отставного
губернского секретаря И. Соколова, поданная в июле 1827
г. сенаторам-ревизорам В.К. Безродному и князю Б.А. Кура­
кину. В один не слиш ком удачный д л я него день И ван Со­
колов заш ел в гости к знакомой ж ительнице Томска, к кото­
рой заглянул и управляю щ ий губернией статский советник
И.И. Соколовский. О цели посещ ения дома, где прож ивала
несоверш еннолетняя солдатская дочь И. Д ресвянкина, поч­
тенный губернатор позже показал: «которое я имел не но лю ­
бострастному расположению собственно к распутной девке
Дресвянкиной, но по естественному побуждению натуры».1 В
ходе скоротечного общ ения двух немолодых донжуанов С о­
коловский ударил Соколова, «хотя точно знал, что я чинов­
ник», - ж аловался последний. О тставной чиновник призна­
вал, что, возможно, в волнении и нанес начальнику губернии
оскорбление: «тем паче, что я почитал себя защ ищ аться от
него, еще с больш им усилием, поелику не было на нем никаких
знаков от личия, которые он имеет, а именно ордена Св. Айны
2 степени, Св. В ладимира 4 класса; кои, хотя по статутам о
сих орденах, он обязан носить их во все время, но... сии знаки

РГИА. Ф.1376. Оп.1. Д. 89. Л. 63.

Г л а ва в т о р а я . Культура п о л и т и ч е с к о г о ... 225

отличия носит весьма редко» (курсив мой - А.К.у. Правда, ни

сенаторы, ни члены С овета Главного У правления Западной
Сибири на эту инф ормацию никак не прореагировали, хотя
Соколов подал ее в контексте пренебреж ения начальника гу­
бернии к узаконениям и «милостям монарха».
В представлениях горож ан о статусе чиновника сущ ест­
вовали и неформальные критерии, связанны е как непосредс­
твенно с индивидом (его внеш ний вид, поведение, манеры),
так и с занимаем ы м им в иерархии местом. На практике р я­
довые чиновники часто не соблю дали установленную ф ор­
му одежды - во многом по причине элементарной нехватки
средств на ее приобретение. После введения в 1834 г. р азр я­
дов м ундиров д ля граж данских чиновников правительство
стало бороться с вольностью в одежде ш татских чинов. Это
нововведение коснулось и лиц, служ ащ их в городском са­
моуправлении. Весьма оперативно прореагировал на новые
веян и я верховной власти коломенский мещ анин Сивяков,
который, оправды ваясь в оскорблении ратм ана Затулкина,
обвинил последнего в том, что он находился в присутствии
не в мундире, «а в муж ицком каф тане».2

Выборы и престиж общественных служб

Иерархия выборных городских служб, согласно Учреждению

для управления губерний 1775 г., выглядела следующим об­
разом: городской голова, заседатели губернского магистрата,
совестного суда «мещанские» заседатели, которые считались
в 10-м классе «за уряд, пока в должности пребывают». Губерн­
ского города городового магистрата первый и второй бурго­
мистры, уездный стряпчий, «буде чина выше того не имеют,
считаются в 11-м классе за уряд, пока в должности пребыва­
ют». Городового магистратов 1-й и 2-й бургомистры, а также
ратманы губернского городового магистрата были отнесены к
12 классу. Городовых магистратов ратманы и бургомистры в

Там же. Л. 2 об.

2 ЦИАМ. Ф. 16. On. 11. Д. 1017. Л. 128.
226 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

посадах были «за уряд» в 13-м классе. Наконец, городовые ста­

росты, судьи словесного суда и ратманы в посадах считались
в 14 классе на время службы.1 Однако уже к концу XV III в. эта
оф ициальная иерархия претерпела заметные изменения: одни
должности исчезли вместе с ликвидацией учреждений (в част­
ности, губернского магистрата), другие появились впервые.
Сам факт присвоения выборным лицам городского само­
управления на время службы разрядов согласно «Табели о ран­
гах» свидетельствует о новом видении правительством места
городского самоуправления в системе Российской империи.
Чиновничьи мундиры защищали деятелей городского самоуп­
равления от произвола местной власти, поднимали их престиж
в глазах горожан всех сословий. Органы городского самоуп­
равления обладали значительным потенциалом для изменения
баланса властных полномочий на местах. В отдельных реги­
онах Российской им перии (остзейские губернии, Ф и н л ян ­
дия), как и в ряде европейских государств, они сущ ествен­
но ограничивали возмож ности произвола бюрократии. Так,
министр внутренних дел О.П. Козодавлев в 1818 г. в связи с
многочисленными ж алобам и на произвол сибирского гене­
рал-губернатора и иркутских губернаторов предлагал огра­
ничить власть бю рократии и расш ирить компетенцию го­
родского самоуправления: «О пыты многих лет доказали, что
усиление власти магистратов или градских правительств в
образованной Европе, не только послуж ило к благоденствию
народов, но, без сомнения, и было основанием образованнос­
ти европейской. Мне каж ется, что, при ограничении власти
местного начальника, не бесполезно будет усилить и в Сиби­
ри власть магистратов и городских правлений. М агистраты
городов остзейских губерний доказали и доказы ваю т пользу,
каковую они принесли и приносят промыш ленности, торгов­
ле и вообще образованности жителей тех губерний».2 Увы,
мнение Козодавлева не получило поддержку у императора
А лександра I, который предпочел обойтись полумерами: не­
сколько ограничить власть губернаторов за счет повыш ения
1 ПСЗ-I. Т. 20. № 14392. Ст. 53 - 57.
2 Мнение министра внутренних дел Козодавлева по делам сибирским / /
ЧОИДР. 1859. № 3. С. 63.
Глава вторая. Культура политического... 227

роли бю рократических коллегиальны х органов, прежде все­

го губернских правлений.
Действия законодателей и повседневная п рактика ф унк­
ционирования институтов сам оуправления не могли не ска­
заться на изменении престиж а конкретны х выборных долж ­
ностей. Понять реальную иерархию общ ественных служб по
выборам в конкретном городе помогает обращение к источ­
никам , связанны м с выборами в городское самоуправление.
Н аиболее информативны в этом отнош ении баллотировоч­
ные списки. П олистны й просмотр этих документов по Твери
помог уточнить соответствие нормативны м актам процеду­
ры проведения выборов. Н а собрании граж дан, допущ енных
к выборам, городской голова, председательствую щ ий на соб­
рании, предлагал обществу свои кандидатуры или задавал
вопрос избирателям, кого они желаю т баллотировать.
С купая инф ормация, которая обычно содержится в
оф ициальны х документах, представленны х городскими об­
щ ествам и в бю рократические инстанции, не позволяет рас­
смотреть процесс вы движ ения кандидатур и ход выборов в
деталях. Поэтому больш ий интерес представляю т те вы бо­
ры, в ходе которых имели место острые конф ликты . Один из
таких конфликтов, в котором активно участвовал городской
голова, помог вы светить недостающие подробности изби­
рательного процесса. В Осташкове, как явствует из одного
конф ликтного дела, сущ ествовала практика, согласно кото­
рой городской голова совместно с членам и городской думы
обсуж дал кандидатов на вакантны е должности, а на избира­
тельном собрании предлагал их граж данам.
Все принимавш ие участие в баллотировке находились в
зале, где была установлена и збирательная урна. Поэтому вы­
борщ ики одновременно вы полняли и функцию «обществен­
ных наблюдателей» на выборах. Председателем заседания
был городской голова. З а соблюдением установленных зако­
ном избирательны х процедур наблю дали представители го­
сударственных структур: полицмейстер (в уездном городе -
городничий) и стряпчий. Эти чиновники не имели права
участвовать в вы движ ении и обсуж дении кандидатов, но
могли подать свое мнение по процедурным вопросам.
228 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Как относились купцы и мещане к участию «сторонних

лиц» в процессе п ри н яти я реш ений городским обществом?
Граждане были твердо убеждены в том, что самоуправление -
эго прерогатива, дарованная им монархами и вы раж аю щ ая
именно их сословные интересы, следовательно, именно они
отвечают за всю общ ественную ж изнь города. Эта уверен­
ность была характерна не только по отношению к выборам
в городское самоуправление, но и при избрании церковных
старост. Так, в августе 1817 г. тобольские купцы, мещане и це­
ховые, собравш иеся д л я избрания старосты кладбищ енской
церкви, не сомневались в своем праве реш ить этот вопрос без
участия благочинного, хотя по закону его присутствие было
обязательным. В постановлении горожан их позиция мотиви­
ровалась следующим образом: так как «в собрание общ ества
сего благочинны й градотобольских церквей, по оповещению
господина градского головы не прибыл, то общество, дабы
неоднократно по одному вопросу собраниям и не отвлекаться
от промыслов», постановило утвердить приговор. В декабре
1822 г. прихожане одной из церквей Тобольска, собравш иеся
д л я выборов старосты, узнав, что благочинны й перенес вы бо­
ры на следую щ ий день, «собраться в другой раз отказались».1
Н и у стряпчего, ни у городничего, ни у благочинного ника­
кого действенного м еханизма заставить граж дан соблюдать
букву закона не было. Все, что мог сделать в данном случае
представитель государственной власти или государственной
церкви, - долож ить губернскому начальству о допущенном
граж данам и нарушении.
В представлениях чиновников среднего (губернского)
уровня управления бытовало мнение, что гарантией соблю ­
дения законности на выборах явл яется контроль за порядком
со стороны органов надзора (уездны х стряпчих) и исполни­
тельной власти (городничих). Поэтому в Тверской губернии
во многих городах установилась практика, по которой и з­
бирательные списки свидетельствовали присутствовавш ие
на выборах чиновники. Когда же в материалах о выборах в
Осташ кове на трехлетие с 1848 г. они не обнаруж или подпи-

ГЛТ. Ф. 156. Он. 2. 1815 г. Д. 426. Л. 42, Ф. 8. On. 1. Д. 161. Л. 30.

Глава вторая. Культура политического... 229

сей стряпчего и городничего, то усмотрели в этом нарушение

закона. Однако новый градской голова Стефан Савин твердо
отверг эту претензию губернской власти, указав, что хотя го­
родничий и стряпчий и долж ны иметь надзор за выборами,
но подписями баллотировочны е списки не утверж даю т - со­
гласно закону.1
Городничие, долж ности которых часто заним али отстав­
ные военные, и даже стряпчие не всегда и сами хорошо знали
законы, и порой п одталкивали граж дан на их явное наруш е­
ние. Это касается и законодательства, связанного с выбора­
ми. П оказательна история, приведенная в мемуарах бывше­
го городского головы г. Ч ухломы (К остром ской губернии)
И.В. Июдина. Он как городской голова был председателем на
«заседании» 10 ян варя 1836 г., когда проводились выборы на
очередное трехлетие. «При начале оной городничий с прочи­
ми господами начал со мной спорить, чтобы все члены думы
по его мнению должны баллотироваться в один день. А по-
моему, - в один голова, а прочие вы бираю тся по утверж де­
нию нового головы в его заседание. Я, не глядя на их мнение,
кончил выбор головы», - писал мемуарист.2 Таким образом,
городской голова, действовавш ий в соответствии с законом,
отстоял свое мнение вопреки давлению чиновников. Хотя ме­
муарист и не был до конца уверен в собственной правоте, но
он обладал сознанием своих прав и прерогатив. Июдин точно
знал, что по закону выборами на общ ественные должности
руководит городской голова, поэтому-то и позволил себе иг­
норировать м нения коронных чиновников.
Это поведение чухломского городского головы представ­
ляет несомненный интерес д л я поним ания м ентальности
провинциальны х купцов и мещан. И збранны й на эту долж­
ность вопреки своей воле и тяготивш ийся вы павш ими на его
долю обязанностями, он не побоялся вступить по службе в
откры ты й конф ликт с городничим. И ван Васильевич Июдин
в своей частной ж изни был конформистом. Он давал взят­
1 ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 12524. Л. 28 об.
2 Памятная книга купца 2-й и 3-й гильдий, городского головы г. Чухломы Ива­
на Васильевича Июдина, от начала жизни его в 1799 и до кончины в 1880 году.
М., 2002. С. 32 - 33.
230 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ки чиновникам губернского правления или ж ертвовал «на

бедных» деньги городничему д л я получения разреш ения на
открытие лавки большего размера, чем у соседей в торговом
ряду. Д ля поддерж ания благосклонного отнош ения со сто­
роны городничего он ежегодно делал ему денежное подно­
шение. Однако облеченный доверием своих сограждан, этот
конформист и обыватель преобразился, п р о явл яя твердость
и неуступчивость в отнош ениях с городничим и другими чи­
новниками. В чем же была причина его принципиальности и
твердости, проявляем ая им на посту городского головы? По
своему сословному статусу он - мещанин, т.е. лицо, заним ав­
шее очень скромное место в обществе. Не обладал он и круп­
ным капиталом. Новатором в бизнесе он тоже не был, более
того, жена весьма критично оценивала его коммерческие
способности. Муж в конце концов признается и самому себе,
что, действительно, жена торгует успешнее, чем он. Таким об­
разом, ни социальное положение, ни бизнес, ни богатство не
могли быть основанием этой твердости и неуступчивости в
отнош ениях с чиновникам и или даже своими родственника­
ми из местной элиты. Но у И вана Ию дина была м оральная
опора в этой ж изни - вера в Бога. В его сознании присутство­
вала и гордость, что он сам честным трудом добился своего
благополучия. Вступление во власть актуализировало в нем
чувство социальной справедливости. Именно он как лицо,
которому сограждане делегировали властны е полномочия,
обязан был стоять на страж е их коренных интересов. К это­
му, несомненно, добавлялось сознание того, что законы Рос­
сийской империи наделяю т его как главу города властны ми
полномочиями и ограж даю т его личность. Результатом осоз­
нания мещанином, мелким торговцем, прав и обязаннос­
тей главы городского сам оуправления стало то, что в своей
практике он превратился в защ итника интересов сограждан,
а именно так и понималась роль его долж ности в средних
слоях городского граж данства. Современник И.В. Июдина,
ж ивш ий в далеком от Ч ухломы Иркутске, небогатый ку­
пец А.А. Л итвинцев в своих воспом инаниях писал о видном
деятеле иркутского сам оуправления купце 1-ой гильдии
К.М. Сибирякове: «Тоже дикий был человек, как начнет чубу­
Глава вторая. Культура политического... 231

ком махать - беда. Л все-таки голова, защ ит ник» (курсив мой -

А.К.)} Т акая возможность д л я человека, служ ивш его город­
ским головой или бургомистром, - стать «защ итником» со­
граж дан реализовы валась далеко не всегда, что зависело от
многих факторов, среди которых важное место заним али
личны е нравственные качества человека, твердость его ха­
рактера и сила духа.
О бязанны е надзирать за правильны м ходом выборов
глава полиции и стряпчий порой м анкировали своими обя­
занностям и. Например, проследив за порядком при бал­
лотировании градского главы, могли не прийти на выборы
бургомистров, ратманов и прочих долж ностны х лиц. Иногда,
вместо контроля за соблюдением законов, чиновники нару­
ш али их самым беззастенчивы м образом.
Выдвижением кандидатов занимались сменяемый состав
думы и городской голова. Впрочем, по закону, после проведе­
ния выборов городского головы следовало его утверждение гу­
бернской властью, и лишь затем проводились выборы на другие
должности. После приведения к присяге уже новый городской
голова обладал правом предлагать кандидатов на другие долж­
ности. Означает ли это, что городской голова и члены думы име­
ли исключительное влияние на выдвижение кандидатов? Если
избиратели вели себя пассивно, поддерживая все предложенные
кандидатуры, тогда ответ на этот вопрос будет утвердительным.
Но законодательство оставляло за гражданами возможность
быть активными участниками избирательного процесса, а не
простыми баллотировщиками предложенных кандидатов. На­
меченный градским головой и думой ход выборов мог быть
скорректирован избирателями. Показательная коллизия имела
место на выборах 1821 г. в Осташкове. 10 января 1821 г. в дом
градского общества после литургии собралось 193 выборщика,
а также городничий Гребен. В обязанности последнего входило
наблюдение за благочинием во время выборов. На должность
городского головы было баллотировано 4 кандидата, из кото­
рых по большинству баллов избран прежний голова.2 Однако
Вагин В. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Сперанского в
Сибири с 1819 но 1822 год. Т. 1. СПб., 1872. С. 575 - 576.
2 ГАТвО. Ф. 1048. он. 1. Д. 440. Л. 95.
232 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

губернское правление но предложению губернатора выборы не

утвердило и назначило расследование. Поводом для расследова­
ния стали рапорт городничего и сообщение группы граждан «о
незаконном распоряжении головою Савиным касательно балло­
тирования на будущее трехлетие к градским должностям».
П редставления лиц, возглавлявш их выборные органы
власти, о своих прерогативах наиболее отчетливо вы ясняю т­
ся в ходе конф ликтов между ним и и м естными чиновниками.
Один из таких конф ликтов имел место во время выборов в
О сташ кове Тверской губернии в январе 1821 г. Городничий
майор Гребен доносил губернатору, что он обратил внимание
городского головы С авина на отсутствие в зале известны х
граждан, на что тот ему ответил: «Не ваше дело в том знать,
ибо ему оное представлено распоряж аться».1
Иная картина этих событий нарисована в журнале Осташ­
ковской градской шестигласной думы от 14 февраля 1821 г. В
этом документе всплывают интересные подробности конфлик­
та, которые Гребен изобразил в выгодном для себя свете. Ока­
зывается, городничий интересовался причинами отсутствия
вполне конкретных и уважаемых граждан - купцов Ф.П. Мо-
сягина и Н.Д. Северова. На вопрос городничего градский глава
ответил, что «назначение граждан или так называемых канди­
датов зависит по закону и предписаниям начальства от градс­
кого главы и прочих членов Думы». Но городничий и дальше
«продолжал домогаться о причине неприглашения означенных
Мосягина и Северова», поэтому пришлось голове и членам
думы разъяснить причины отсутствия обоих на собрании (не
отчитались за прошлую службу).2 Получив эти разъяснения,
городничий не счел возможным вести полемику о правомер­
ности принятого решения. Но характерно, что члены думы и
градской глава считали подобные вопросы со стороны городни­
чего совершенно неуместными и рассматривали их как посяга­
тельство на их компетенцию по организации выборов. Таким
образом, получалось, что городничий и стряпчий могут подать
свое мнение исключительно по процедурным вопросам.

1 Там же. Л. 33 об.

2 Там же. Л. 38.
Глава вторая. Культура политического... 233

На практике замечания стряпчего или городничего и по

процедурным вопросам граждане порой игнорировали. Так,
22 декабря 1836 г. серпуховское купеческое и мещанское обще­
ство, избрав городским головой купца И.П. Щ енкова и канди­
дата (заместителя) городского головы, «слушало предложение
г. уездного стряпчего по силе Свода законов Ш-го тома Уста­
ва о службе по выборам статей 955 и 963-й, о том, дабы оно,
не приступая к избранию в прочие градские общественные
на трехлетие и годовые должности», предоставило бы через
думу начальнику губернии на утверждение градского голову,
а после его утверждения избирало бы и на другие должности.
Однако общество на основании 957-й статьи «Устава» едино­
гласно приговорило: приступить под председательством вновь
избранного градского главы купца Щ енкова к избранию в про­
чие должности «в сей день».1 Ф ормально стряпчий был прав.
Именно так и надлежало избирать в соответствии с законом,
но горожанам не хотелось собираться еще раз для выборов,
поэтому они проигнорировали мнение уездного стряпчего и
предлож или свою трактовку порядка проведения выборов. В
своем решении они руководствовались мнением, что это их
выборы и их прерогатива, дарованная императрицей Екатери­
ной Великой, поэтому главное здесь не следование букве за­
кона, но соблюдение интересов граждан. Такие представления
широко бытовали и в центре страны, и в Сибири.
С такой позицией граж дан вынужден был считаться ос­
таш ковский городничий. Знание законодательства и стрем­
ление к сохранению спокойствия в городе, поддержание
норм альны х отношений с первыми лицам и в городском са­
м оуправлении побуж дали его укл он яться от вступления в
прям ой конф ликт с головой и членам и думы - именно таким
осмотрительны м чиновником он предстает в своем рапорте
о выборах в Осташкове. Как писал Гребен, он счел за лучш ее
пром олчать после резкого ответа Савина, а обратился к гу­
бернатору лиш ь потому, что к нему 17 января приш ли граж ­
дане и принесли словесную жалобу на действия головы при
выборах.

ЦИАМ. Ф. 1036. On. 1. Д. 670. Л. 6 - 6 об.

234 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Не все городничие и полицмейстеры вели себя столь

осмотрительно, как пы тался вы глядеть перед начальством
майор Гребен. Крайнюю степень неуваж ения к городскому
голове проявил омский полицмейстер Ш епелев во время вы­
боров 16 сентября 1854 г. Он допустил многочисленные на­
руш ения закона: «заводил спор о лицах, назначаемы х к за­
нятию должностей», «предлагал избирать указанны х им лиц
и наблю дал за опусканием шаров в ящ ик» и даже не уступал
«председательствую щего стула» городскому голове «при об­
ряде баллотирования».1 В ходе расследования было установ­
лено, что Ш епелев (зять одного из омских купцов) был непос­
редственно заинтересован в результатах голосования.
Лица, служивш ие но выборам на одной из «классных
должностей», на время службы обладали личной неприкос­
новенностью, а их дома освобождались от воинского постоя.
На практике все было не так однозначно. В том же 1821 г.,
19 ф евраля, майор Гребен приказал связать и доставить в
городническое правление заседателя ш естигласной думы
мещ анина Ф едора Иванова сына Размыслова, буянившего в
гостях. Полицейским, явивш имся, чтобы доставить его в го­
родническое правление, Размыслов говорил, «что де я по вы­
бору градского общества служ у гласным и могу с ними итти к
господину городничему не связанным». Однако они связали
ему руки назад и повели к городничему. Гребен отказал ему
в просьбе развязать руки, «зная, что я гласным находился в
Осташ ковской думе, сказал, что де мало тебе того, что руки
связаны, а прикаж у де еще и ноги связать». В таком положе­
нии он находился 15 часов, пока не был развязан «по многим
настояниям» ратмана Д м итрия Савина. Он же обвинял главу
городской полиции в том, что во время разбирательства тот в
присутствии свидетелей назы вал его «плутом и озорником»2.
Н астойчивое педалирование в прош ении на им я монарха
темы связанны х рук потребовалось д л я обвинения городни­
чего не только в оскорблении (дл я этого хватало уже и ф акта
ареста и конвоирования в полицию 4 ниж ним и чинами, не

РГИА. Ф. 1287. Он. 37. Д. 1665. Л. 30 об., 66 об.

ГАТвО. Ф. 466. On. 1. Д. 1453. Л. 1 - 2.
Глава вторая. Культура политического... 235

говоря уже о публичном именовании гласного думы «плутом

и озорником»), но и в «истязании». Спустя тридцать лет после
этих событий, 16 ию ля 1850 г., мещ анин И.А. Нечкин сделает
запись в своем дневнике об одном эпизоде из полицейского
быта: «Сего в Осташ кове новость - от дома г. городничего и
до полиции по столичному шел, связанны й назад руки бечев­
кой, и при нем десяцкой...»1 У читывая, что 44-летний Нечкин
обладал хорошей памятью , подобная п ракти ка конвоиро­
ван и я горожан не им ела в городе сколько-нибудь заметного
применения. О сташ ковская дума реш ительно п риняла сто­
рону Размыслова, направив 30 апреля 1821 г. в губернское
правление рапорт за подписью головы К.А. Савина с харак­
терным заголовком: «О рассм отрении поступка господина
городничего, относительно и стязан и я гласного Разм ы слова
и о прочем».2
Другой арест выборного лица по приказу городничего
произош ел 8 сентября 1843 г. в городе Подольске М осковс­
кой губернии. Бургомистр И ван Ермолаев вместе с взрос­
лым сыном был задерж ан и находился под арестом 10 дней.
Городничий, подпоручик Белаго, рапортовал начальству,
что Ермолаев «оказал к требованию сему (об исправлении
мостовой и покраске дома - А .К .), а равно и к званию г. го­
родничего полное пренебрежение с произнош ением неблаго­
пристойны х слов, после сего, когда городничий предлож ил
отправиться ему в правление, то вош едш ий в гостиницу сын
означенного Ермолаева кричал, что он не позволит взять его
отца, сам же Ермолаев, пришед в азартность, начал ругать
скверны ми словами и плю нув на городничего, ушел».3Таким
образом, городничий обвинял купца Ермолаева в оскорбле­
нии должностного лица при вы полнении им служебного дол­
га и в «буйственных» поступках.
И ная версия незаконного ареста и содерж ания под стра­
жей содержится в прош ении жены задержанного. По ее сло­
вам, конф ликт возник из-за просьбы городничего «подарить»
ему козу, в чем ему было отказано. Но городничий «пошел в
1 ГАТвО. Ф. 103. On. 1. Д. 2628. Л. 37.
2 ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 1453. Л. 3 - 5.
3 ЦИАМ.Ф. 16. Оп. 12. Д. 1820.Л. 1 - 2.
236 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

нанимаемы й нами двор у м ещ анина К алины И ванова для

ночлега скота, без дозволения м уж а моего приказал пасту­
ху ту козу отвести к себе в дом...» Вечером следующего дня,
8 сентября, разы грался второй акт подольской драмы. В гос­
тинице, где Ермолаев пил чай с другим купцом, появился
городничий, от которого бургомистр и потребовал возврата
козы. Тогда подпоручик Белаго взял у буф етчика п ятируб­
левую ассигнацию и пы тался безуспешно рассчитаться ею с
купцом, который заявил, что коза ему самому нужна, а город­
ничий не имел права брать козу без его разреш ения. Далее,
как утверж дает жена арестованного бургомистра, «г. город­
ничий сказал, что он имеет право не токмо, что козу взять, но
даже и самого его, и вместе с сими словами стал у двери и не
вы пускал вон из гостиницы... Но муж мой говорил ему, поз­
вольте пройти, а он не пустил, тогда он, приподняв немного
руку прошел, а г. городничий в это врем я упал на пол и закри­
чал, что будто бы он ногу сломал»1.
Вот это действие Ермолаева и дало повод городничему
обвинить его в неповиновении власти и буйстве. Улита Ан-
типовна, разумеется, не присутствовала при этом инциденте,
но, несомненно, расспросила свидетелей, поэтому ее версия
была значительно точнее, чем версия городничего. Ее из­
ложение, разумеется, тоже тенденциозное, отмечает такие
ш трихи, на которые должно обратить вним ание начальство
и которые прямо или косвенно опровергаю т версию Белаго
о неповиновении ему купца при исполнении чиновником
служебного долга. Во-первых, ж енщ ина сразу апеллиру­
ет к тому факту, что ее муж не частное лицо, а бургомистр,
следовательно, не мог быть арестован по распоряж ению го­
родничего. Во-вторых, появивш ийся вечером в гостинице
городничий был одет в «черкесский казакин». Ее логика
очевидна: если он находился при исполнении служ ебны х
обязанностей, то и должен быть одетым по форме. Отсюда
н апраш ивается умозаклю чение, что подпоручик появился в
гостинице не как глава полиции, а как частное лицо, одетое к
тому же в народное платье. Следователи и судьи, правда, на

Там же. Л. 4 - 5.
Глава вторая. Культура политического... 237

последнюю деталь не обратили особого вним ания, но в целом

признали обоснованность заявл ен и я купеческой жены. В ре­
шении М осковского губернского правления говорилось, что
городничий Белаго, «вопреки 2306-й ст. X т. Св. Зак. Гражд.
(И зд. 1842 г.), ж елая взять Ермолаева под страж у удерж ивал
его сам в дверях, и в последствии Ермолаев, несмотря на то,
что находит ся на службе в магист рате бургомистром, был
взят с сыном своим под страж у из их дома, куда городничий
приш ел с командою и с ломом, в намерении отломать двери, и
Ермолаев содержался в тюрьме десять дней» (курсив мой -
АЖ .)1. Не забыта была и самовольно взя т а я городничим коза,
и более незначительны е упущ ения по должности: вместо вы­
зова купца Ермолаева в городническое правление д ля объяв­
ления ему распоряж ения о починке мостовой напротив его
дома, он говорил тому об этом в гостинице, «где при исполне­
нии своей обязанности дозволил себе посторонние разгово­
ры в отнош ении покупки у Ермолаева козы».2
Казус городничего Б елаго откры вает много лю бопы т­
ного д л я поним ания восприятия пределов своей власти по­
лицейским и чиновникам и и их отнош ения к граж данам . Во-
первых, подпоручик ухитрился из-за ж елания заполучить
козу допустить множество адм инистративны х наруш ений
и даже уголовны х преступлений, что свидетельствует о его
полной некомпетентности на своем посту. Во-вторых, чувс­
тво сословного превосходства, подкрепленное властны ми
полномочиям и первого чиновника города, позволяло ему
пренебреж ительно относиться к правам непривилегиро­
ванны х горожан, вклю чая и долж ностны х лиц городского
сам оуправления. В-третьих, как офицер он привы к решать
возникаю щ ие проблемы не законны м путем, а с помощью
физического насилия. Встретив сопротивление своим неза­
конны м требованиям , он попы тался непосредственно прим е­
нить насилие против непослуш ного купца.
Готовность к личному ф изическому насилию или угро­
за его прим енения по отношению к граж данам , видимо, была

Там же. Я. 12 об.

2 Там же. Л. 12.
238 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

свойственна многим чинам, перешедшим на службу из армии.

Да и законы Российской империи, стоявш ие на защ ите л ич­
ности граждан, трактовались в разное врем я неодинаково.
Так, за свои «неприличные и самовольные поступки» Белаго
был отдан под суд. Не так уж важно, почему он так себя вел: не
знал законы, хотя обязан был их знать, или считал себя впра­
ве их игнорировать. Главное, что он обнаруж ил совершенную
непригодность д л я вы полнения своих долж ностны х обязан­
ностей. Однако благодаря вмеш ательству московского воен­
ного губернатора ему удалось легко отделаться: месячным
арестом и переводом на службу в другой город1. Иначе стали
относиться к ф изическом у насилию со стороны чиновников
при А лександре II. В 1856 г. на докладе об оскорблении дейс­
твием (пощечинах), нанесенном ниж егородским военным ге­
нерал-губернатором Аннековым нетрезвы м купцам Лосеву и
Морозову, бранивш имся и шумевшим в театре, царь написал:
«После подобного поступка, я во всяком случае не оставил
бы его в моей свите».2
Служба на одной из престиж ны х общ ественных долж ­
ностей повы ш ала самооценку личности. К ак писал в 1848 г.
учитель медынского приходского училищ а (К ал уж ская гу­
берния) А.Е. Д анилевский, среди местных мещан многие от­
служ или три выбора - и они могут «ходить при шпаге», им е­
ют «право на почтение, - ему надо скинуть ш апку».3
Как реагировали губернские и имперские власти на от­
крытые конф ликты коронны х чиновников и выборных лиц?
Р еакция была весьма различной. Например, губернское прав­
ление М осковской губернии в конф ликте между подольским
городничим подпоручиком Б елаго и бургомистром Иваном
Ермолаевым встало на сторону пострадавш его купца. Но
благодаря позиции московского военного генерал-губерна­
тора, которого поддерж ал министр внутренних дел, Б елаго
отделался весьма м ягким наказанием .
По схожему сценарию развивалось дело полицмейстера
Ш епелева: тобольское губернское правление в декабре 1854 г.
1 Там же. Л. 22 - 25.
2 ГАРФ. Ф. 109. А экспедиция. 1856 г. Д. 26А. Л. 3.
3 АРГО. Р. 15. Д. 29. Л. 30 об. - 3 1 .
Глава вторая. Культура политического... 239

признало его виновным, но генерал-губернатор Западной Си­

бири Г.Х. Гасфорд в подлинных мотивах странного поведения
полицмейстера разбираться не стал, а попросту взял его под
свою защиту. По мнению Гасфорда, «для спокойствия омско­
го городского общества необходимо не дозволять, чтобы Б а­
ранов был назначаем городским головою впредь до тех пор,
пока главное здесь начальство не получит удостоверения и
полного убеждения в благонамеренности его видов».1 Итак,
воля граждан, вы раж енная в соответствии с законом, в глазах
первого лица Западной Сибири значит несравненно меньше,
чем мнение о человеке местного начальства. Однако Госсовет
вы ступил против предоставления губернскому начальству
права увольнять без суда служащ их по выборам, как ведущ е­
го к произволу губернских властей. М нение Госсовета было
утверждено царем 3 ноября 1858 г., а императорским указом
из Сената Ш епелев не остался без заслуж енного наказан и я.2
Приведенные выше ф акты пренебреж ительного и даже
оскорбительного поведения чиновников по отношению к
лицам, занимавш им «классные должности» в городском са­
моуправлении, были все же скорее исключением, чем прави­
лом. Когда же подобные эксцессы имели место, то выборные
представители города вставали на защ иту своей чести и до­
стоинства. В этих устрем лениях их нередко поддерж ивали
учреж дения сам оуправления и лица, возглавлявш ие город­
ские думы и магистраты.
К акова же была иерархия выборных долж ностей? И зуче­
ние протоколов выборов на все «классные» места (т.е. такие,
на которых прохождение службы считалось «за уряд» с госу­
дарственны м и чинами) в местном сам оуправлении позволя­
ет реш ить вопрос о престиж е каждой конкретной должности,
о месте, которое заним ает та или иная долж ность в городской
иерархии. Реконструкция иерархической лестницы город­
ского самоуправления исходит из двух очевидных допущ е­
ний: первое - самые престиж ны е долж ности замещ аю тся в
первую очередь; второе - на высшие долж ности избираю тся

1 РГИА. Ф. 1287. Он. 37. Д. 1665. Л. 56.

2 Там же. Л. 57 об., 64 - 65, 72 об. - 73, 75.
240 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

наиболее влиятельны е и авторитетны е лица. Оба этих допу­

щ ения основываю тся на действующем тогда законодатель­
стве о выборах (первым избирался городской голова, на на­
иболее важные долж ности надлеж ало избирать купцов, а не
мещан, купцы первых двух гильдий обладали правом отка­
заться от выборов на должности, которые не соответствовали
их статусу).
Обращение к избирательным протоколам по г. Твери за
1790-е - 1810-е гг. позволяет выстроить по рангу выборные
должности в следующем порядке: 1 - голова; 2 - заседатели
совестного суда; 3 - заседатели уголовной палаты; 4 - засе­
датели гражданской палаты; 5 - бургомистры магистрата;
6 - ратманы магистрата; 7 - члены думы, 8 - депутаты квар­
тирной комиссии. На вышеперечисленные должности избира­
ли сроком на три года. Следующая ступень - выборные долж­
ности, замещаемые ежегодно: городовой староста, кандидаты
(товарищи) к нему, члены городового словесного суда и част­
ные словесные судьи (избираемые д ля каждой части города).
Что нового д л я м акроистории дает иерархия городских
общ ественных служб, вы явленная в Твери? По меньшей
мере, она ставит под серьезное сомнение утвердивш ийся в
историографии вывод о никчемности и бесполезности со­
вестны х судов, введенных Екатериной I I , 1 и их низком пре­
стиже. Тверские горожане вы бирали своих представителей
в совестны й суд, в граж данскую и уголовную палаты сразу
же после и збрания городского головы, т.е. считали их одними
из важ нейш их и уваж аемы х выборных служб. Именно в этих
учреж дениях в случае конф ликта с представителям и других
сословий, с интересами государства реш алась судьба купцов
и мещан. Вердикт суда во многом зависел от активности за­
седателей из граждан. П ойдут ли они на поводу у судейского
чиновника, заседателей-дворян или же будут отстаивать ин­
тересы своих сограждан? Поэтому-то на эти долж ности стре­
м ились выбрать активны х, знаю щ их законы людей.

1 ВдовинаЛ.Н. Право и суд / / Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 2. М., 1987.

С. 173.
Н.Н. Ефимова. Судоустройство России в XVIII - первой половине XIX вв.
(Историко-правовое исследование). М., 1993.
Глава вторая. Культура политического ... 241

Выш еприведенная аргум ентация опирается на реконс­

трукцию «снизу», то есть исходит из интересов горожан.
О на имеет во многом односторонний характер и не учиты ­
вает влияние государства на ф ормирование этой иерархии.
Необходимо соотнести ее с взглядом «сверху», т.е. с позиции
законодателя. Так, в «Учреждении д л я управления губерний
Всероссийской империи» 1775 г. в статье, которая определяла
порядок торж ественного собрания, судебные органы губер­
нии (П алата уголовного суда, П алата граж данского суда, со­
вестны й суд) заним али одно из ведущ их мест, с 4 по 6, при об­
щем числе разрядов 22.1 Исходя из того значения публичны х
церемониалов, которые в эпоху абсолю тизма служ или зри­
мым воплощением социального устройства общества, в л и я ­
ние этого законодательного акта на формирование у граж дан
представлений о городской иерархии было несомненным, но
все же не единственным. Тем более что подобные оф и ц и ал ь­
ные губернские торж ества были исклю чительно редки. Не
менее важ ны были причины (о них речь ш ла выше), побуж­
давш ие горожан выбирать в судебные органы наиболее до­
стойны х своих представителей. Об этом же свидетельствует
и тот факт, что в Твери первыми и збирали в судебные органы
членов (заседателей) совестного суда, а не членов уголовной
и граж данской палат.
Д анны й момент следует пояснить особо. Во-первых,
председатель и все члены совестного суда (по два заседате­
л я от дворян, «граждан» и государственных крестьян) были
выборными лицами. Во-вторых, в совестном суде надлеж ало
судить не но закону, а «по совести». Уголовная и граж данс­
к ая палаты были более бю рократизированны м и органами,
руководствовавш имися в своей деятельности (по крайней
мере, формально) буквой закона. Тверские купцы и мещане -
в рам ках навязанной им абсолю тизмом оф ициальной иерар­
хии выборных служб - внесли определенные коррективы,
имеющие знаковы й социальны й характер. Они поставили на
первое место среди всех судебных органов наименее бюрок­
ратизированны й институт - совестны й суд. Впрочем, при­

ПСЗ-1. Т. 20. № 14392. Ст. 432.

242 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

давать этому ф акту серьезное идеологическое значение было

бы опрометчиво. Уже на выборах в Твери, в декабре 1817 г.,
заседателей совестного суда вы бирали после голосования в
уголовную и гражданскую палаты. Более того, бургомистров
избирали прежде, чем судебных заседателей палат и совес­
тного суда.1 А налогичный порядок выборов сохранился и в
декабре 1823 г.2 Следует отметить, что эти изменения про­
изош ли задолго до указа 6 декабря 1831 г., который усилил
позиции дворянства в губернских судебных органах. Соглас­
но данному указу дворянство губернии избирало председа­
телей палат уголовного и граж данского суда, а такж е совес­
тного судью.3 Таким образом, можно говорить о сниж ении
престиж а выборных должностей в губернских судебных уч­
реж дениях и о росте уваж ения горож ан к м агистратам. Эта
тенденция повыш ения престиж а м агистрата и ратуш, а такж е
служебного статуса бургомистров была поддерж ана позже и
государственной властью. В сентябре 1849 г. министр юсти­
ции входил в Комитет министров, а затем, в октябре того же
года, в Сенат с предложением о присвоении бургомистрам
городовых магистратов и ратуш: в столицах V II класса, в гу­
бернских и портовых городах V III класса по должности, а в
уездных и заш татны х - IX класса по долж ности и мундиру.
Предложение было одобрено и утверждено монархом.4

Самоуправление:
обуза, престиж, общ ественн ая польза?

В литературе, посвящ енной истории ментальности, особое

внимание уделяется коллективны м прош ениям и петициям
как источникам, в полной мере вы ражаю щ им коллективную
м ентальность больш их социальны х групп, а следовательно,
и отраж аю щ им картину мира, присущ ую людям, входивш им
в эти группы. Руководствуясь этим положением, обратимся
1 ГЛТвО. Ф. 21. On. 1. Д. 243. Л. 45 - 47, 51, 52.
2 ГЛТвО. Ф. 21. Он. 1. Д. 378. Л. 20 об. - 21.
3 С З Р И .Т .З .С т .729.
4 ПСЗ-П. Т. XXXIV. № 23586.
Глава вторая. Культура политического... 243

к ответам «градских обществ» в 1837 году на предлож ение

правительства о сли ян и и магистратов и ратуш (низш их су­
дебных инстанций д л я городских сословий) с уездными су­
дами (первыми судебными инстанциям и для других сосло­
вий). Обш ирны й комплекс этих документов имеет особое
значение, так как в первой половине XIX в. он предстает, по
сути, единственным общ ероссийским однородным массивом
источников, отраж аю щ их ч аян и я городского граж данства.
О тветы городов позволяю т говорить о господствующем вос­
п риятии горож анами социальной структуры , государствен­
ного строя, городского сам оуправления и своего места в со­
циальной стратиф икации общества.
Предложение правительства о сли ян и и магистратов и
ратуш с уездны м и судами, казалось бы, вело к ф орм ирова­
нию общ еграж данского судопроизводства, к уничтож ению
сословных барьеров в этой сфере. Однако свое согласие на
объединение магистратов и ратуш с уездны м и судами дали
лиш ь ж ители 86 городов и посадов Российской империи из
722, сущ ествовавш их в 1811 г. В их числе оказалось лиш ь 14
м алы х городов и посадов в нынеш них границах России.1
Каковы были причины такого единодуш ного откли ка на
предлож ение правительства, сделанное вроде бы в направле­
нии буржуазного судопроизводства? Почему же горожане не
поддерж али идею единого, общесословного суда? Попытаем­
ся разобраться в их системе аргументации. По мнению весь-
егонской городской думы (Т верская губерния), «магистрат
учреж ден единственно д л я пользы нашей, д л я скорейшего,
справедливого и беспристрастного рассм отрения и реш ения
наш их дел». О тмечалось и удобство прохож дения вы бор­
ными лицам и долж ности при магистрате, членам которого
«но высочайше дарованной милости» разреш ено по очереди
половине отлучаться, «по взаимному их согласию, не спра­
ш ивая даже на то дозволения и от губернского начальст ва»,
что в уездном суде невозможно. Весьегонцы считали службу
в м агистрате почетной, а право носить вицм ундир после 9-ти
лет беспорочной службы «вящим поощрением». О ни у казал и

1 РГИЛ. Ф. 1287. Оп. 37. Д. 7. Л. 741 - 743.

244 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

и на то, что в уездных судах дела будут проходить медленнее.

Но более всего они не верили в равны й суд «... по невозмож­
ности заседателям и обществ как членов в судах, против чи­
новников, самых ниж них собратий своей, граж данам , оказать
законную защ иту и удовлетворение» (курсив мой - А.К.)}
Сходная м отивация была и в отзы вах других городов
Тверской губернии. О сташ ковская городская дум а прямо за­
яви л а о своем недоверии такому судебному органу, в котором
от «граждан» будут два члена, а от дворян - три (два засе­
дателя и председатель)12. «Служба городская по магистрату
весьма полезна для общ ества тем, - писала в своем рапорте
новоторж ская городская дума, - что всякого граж данина со­
стояние и поведение градскому чиновнику известно, и вся­
кий градский чиновник как к своему сословию благоснисходи­
т елен..., и потому каж ды й находит в нем себе покровителя...
как к своему согражданину или собрату...» Ржевские купцы
и мещане отмечали, что «общество» привы кло подчиняться
«равным себе собратиям» (курсив мой - А .К .) . 3
Граждане уездных городов М осковской губернии, от­
вергнув предлож ение о сли ян и и м агистратов и ратуш с уез­
дны м и судами, не поднялись до патетики горож ан соседней,
Тверской, губернии. Они были значительно осторожнее в
вы раж ении социальны х последствий этого шага. В их аргу­
м ентации главное место заним ает оперативность реш ения
дел м агистратами.4 Очень близки к ним оказались и отзывы
градских обществ Тобольской губернии. В этих отзы вах нет
явного недоверия к возмож ности равенства всех перед зако­
ном, характерного для граж дан Тверской и некоторых других
губерний, где имелось многочисленное дворянство. Однако
известная осторожность в отзы вах тоболяков все же при­
сутствует. Аналогичной была аргум ентация и ж ителей го­
родов других сибирских губерний. Подводя итог отношению
городских «обывателей» вверенной ему губернии к судебным
учреж дениям , енисейский граж данский губернатор В. Ко-
1 Там же. Л. 143 об. - 144 об.
2 Там же. Л. 151 об.
3 Там же. Л. 1 4 7 - 147 об, 160.
4 ЦИАМ .Ф . 17. Оп. 5. Д. 598.
Глава вторая. Культура политического... 245

пы лов писал, что они «не столько пекутся об уменьш ении их

расходов, сколько дорож ат правом быть подведомственными
только такому судебному месту, которого бы члены были из
их же сословия и самим и ими избраны».1
Граждане не без оснований подозревали дворян в со­
словно-корпоративной морали. О наличии двойного стан­
дарта морали красноречиво свидетельствует публичное об­
винение рязанского губернского предводителя дворянства
Н.Н. Реткина, брошенное им известному общ ественному де­
ятелю А.И. Кошелеву, в забвении сословных интересов: «Не
таким... должен быть предводитель дворянства: если я уви­
жу, что мой брат - дворянин зарезал человека, то и тут пой­
ду под присягу, что ничего о том не знаю».2 Поэтому неверие
граж дан в объективность и бескорыстие судейских чиновни-
ков-проф ессионалов было вполне оправданным. Нет ничего
удивительного в том, что в цитированны х отзы вах градских
дум Тверской губернии недвусмысленно просм атривается
глубокое недоверие непривилегированны х горожан к идее
общесословного суда. Такое отношение определялось чувс­
твом глубокой неприязни к дворянству. С ословная солидар­
ность его членов оказы вается в представлениях купцов и
мещан много выше их веры в бескорыстие и объективность
судей-дворян. Примечательна и лексика этих документов, в
частности «гражданами» они именую т лиш ь лиц, п ринад ле­
ж авш их к собственно городским сословиям. П ротиворечий
внутри «граждан» - между купцами, мещ анами и цеховыми -
в этих источниках обнаружить нельзя. Н алицо консолида­
ц ия «граждан» против дворянства, отсюда и высокопарное
именование горожан и выборных лиц «согражданами» и
«собратьями». Само же понимание «братства» в массовом
сознании и граждан, и дворян было далеко и от его христиан­
ского наполнения - «все люди братья», и от его бурж уазной
трактовки, получивш ей ш ирокое распространение после Ве­
ликой ф ранцузской револю ции 1789 г. И дея «братства» была
пронизана сословным духом.

1 Там же. Л. 510 об.

2 Кош елев А .И . Записки. Берлин, 1884. С. 62.
246 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

В целом в ответах городских обществ 1837 г. на предло­

жение правительства о слиянии м агистратов и ратуш с уез­
дны м и судами обязательно присутствует позитивная оценка
сущ ествую щ их учреж дений городского самоуправления, в
первую очередь магистратов и ратуш, о судьбе которых пра­
вительство и запраш ивало граждан. Однако обильно цити­
рованны е мною отзывы - источники с достаточно сильной
(явной или латентной) идеологической направленностью .
Д л я проверки выводов, содержащ ихся в них, имеет смысл об­
ратиться к идеологически более нейтральны м документам -
избирательны м протоколам.
Протоколы выборов 1803 г. в Твери показывают, что и з­
бирателям раз за разом предлагали одних и тех же людей на
различны е должности. Так, четверо кандидатов были выбра­
ны к долж ности лиш ь с третьей попытки, а купец М.И. Н е­
чаев (он не прошел в заседатели совестного суда, уголовной
и граж данской палат) только с 4-й попы тки стал бургомист­
ром. Своеобразны й «рекорд» установил купец 2-ой гильдии
К.И. Нечаев, который 7 раз неудачно баллотировался: в бур­
гомистры, в ратманы, в уголовную и в граж данскую палаты,
в совестны й суд, в гласные думы от купцов 2-ой гильдии и
по «второй части» города - о т обывателей.1 Спустя полвека, в
декабре 1850 г., городская верхуш ка добилась избрания куп­
ца Светогорова с пятой попытки, когда его удалось провести
в члены строительной и дорожной ком иссии.2 Т акая такти ка
выборов до победного конца отдельных претендентов сраба­
ты вала не всегда. Например, в 1823 г. купец И.С. Клементьев
был четырежды забаллотирован (в совестны й суд, думу, ма­
гистрат, квартирную комиссию), да так никуда и не избран.3
В маленьком уездном городке Тверской губернии - К а­
шине на выборах 1803 г. И.С. О секина последовательно бал­
лотировали в первые и вторые бургомистры, в первые и вто­
рые ратманы, прежде чем с п яты й попытки избрали третьим
ратманом. Еще трех горожан на тех же выборах б аллотирова­
ли на четыре долж ности, четверых пы тались избрать триж-
ГАТвО. Ф. 466. On. 1. Д. 158. Л. 8 - 17.
ГАТвО. Ф. 21. Он. 1. Д. 2904. Л. 17 - 39.
з ГАТвО. Ф. 21. On. 1. Д. 378. Л. 21 - 27.
Глава вторая. Культура политического... 247

ды. Из этой неоднократно отвергнутой «восьмерки» в итоге

удалось выбрать лиш ь пятеры х.1
Эти факты, число которых не исчерпы вается приведен­
ны м и примерами, демонстрирую т стремление выборных лиц
во главе с головой заставить нести общ ественную службу упо­
м януты х купцов. Такую настойчивость городской верхуш ки
можно интерпретировать в пользу устоявш егося взгляда на
непопулярность среди городского граж данства выборных
служб, а следовательно, и всего городского самоуправления.
Но данное объяснение страдает очевидной неполнотой. О на
сосредоточивает все вним ание на деятельности городской
выборной верхуш ки, но игнорирует позицию выборщиков.
Последние не соглаш ались доверить некоторым навязы вае­
мым кандидатам ответственны е долж ности в городском са­
м оуправлении, вероятно, сомневаясь в их способности при­
нести реальную пользу городу и своим согражданам.
Ходатайства горож ан к коронным властям, в которых
вы раж алось недоверие к деятельности отдельных выборных
лиц, им ели место не только в Твери, Осташ кове или Серпу­
хове, но и в других городах М осковской и Тверской губер­
ний. К ак правило, поводом д л я них служ или притеснения
горож ан и финансовые злоупотребления со стороны лиц,
возглавлявш их самоуправление. Н ередки были ж алобы на
избрание в обременительную службу «не в очередь», на не­
ж елание местных властей учесть семейное и материальное
положение просителя. Иногда поводом д ля обращ ений к
власти становились и личны е качества деятелей местного
сам оуправления, их отношение к рядовым горожанам. Так,
в 1811 г. осташ ковское городское общество даже обратилось
с прошением в Тверское губернское правление об увольне­
нии от долж ности ратм ана М осягина, который «усмотрен в
нерасположении к граж данам, от коего защ иты и попечения
никакого нет».2 Это ходатайство было оставлено властям и
без удовлетворения, а магистрату губернским правлением
сделан выговор «за недолжное представление» о приговоре

1 ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 158. Л. 56 - 58.

2 ЛТвО. Ф. 1048. On. 1. Д. 440. Л. 20.
248 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

общества. Подобные прецеденты у креп л ял и у горожан убеж­

денность в том, что лучш е забаллотировать сомнительного,
асоциально настроенного кандидата на одну из классны х
должностей, чем потом страдать от его злоупотреблений сво­
им долж ностным положением.
Если выборное лицо служ ило не на классной долж нос­
ти, то о его досрочном смещении городские власти могли и не
запраш ивать губернскую администрацию . О том, как такие
вопросы реш ались в Твери, свидетельствует рапорт городо­
вого старосты тверской думе от 15 ию ля 1799 г. В этом доку­
менте сообщ ается о получении указа думы 15 ию ля 1799 г. об
избрании на долж ность квартального надзирателя - вместо
«неисправно» исполняющ его ее Степана Н енасьина - друго­
го человека, «способного из здешнего гражданства». В тот же
день «тверское гражданство» в присутствии городского го­
ловы М.Е. Блохина выбрали сына уволенного - П авла.1 По­
добная оперативность реш ения вопроса: получение указа и
проведение выборов в тот же день - была возможной благо­
даря тому, что о перевыборах не оповещ али горожан, а созы­
вали собрание из заседателей думы и еще каких-то граждан,
вероятно, служ ивш их по выборам, и, возможно, случайны х
посетителей, которые находились в тот момент в доме градс­
кого общ ества по своим надобностям. Л егитим ность такому
собранию в глазах горожан придавало участие в нем город­
ского головы, в обязанности которого, напомним, входило
председательствовать на выборах.
Утверждение губернским правлением итогов выборов
было важ ны м актом легитим ации долж ностны х лиц само­
управления и одновременно - ком м уникации городской об­
щ ины («городского граж данства») и имперской власти, пред­
ставленной наместником или губернатором. По закону право
губернаторов вмеш аться в ход выборов сводилось к утверж ­
дению в долж ности победивш их кандидатов. Однако в конце
X V III - начале XIX вв. отдельные губернаторы игнорировали
закон и активно вл и ял и на проведение выборов, прежде все­
го дворянских. Поэтому Александр I в августе 1802 г. катего­

ГАТвО. Ф. 21.On. 1. Д. 20. Л. 24.

Глава вторая. Культура политического... 249

рически запретил какое-либо вмеш ательство губернаторов в

ход дворянских и граж данских выборов, а такж е отклонение
по каким -нибудь причинам , кроме оговоренных в законе, и з­
бранны х лиц.1 Губернатор - «хозяин губернии» (именно так
он им еновался в законодательстве) - как правило, оператив­
но рассм атривал итоги состоявш ихся выборов. Н а п ракти ­
ке губернаторы редко отклоняли выборных лиц. Обычно не
более 1 - 2 человек по городу, но могли быть и исклю чения.
Так, тверской граж данский губернатор уведомил градского
голову 9 ян варя 1815 г., что не может утвердить в долж ности
заседателя уголовной палаты Вагина, гласного думы Н ечае­
ва, бургомистра Тетяева и ратмана Аваева, как находивш их­
ся ранее под судом за упущ ения по долж ности.2
Губернские чиновники при утверж дении итогов выборов
порой п р о явл ял и явны й произвол. Так, в Барнауле, избран­
ных в декабре 1810 г. С. М уш никова в бургомистры и А. Б ело­
голова в ратманы, горное начальство отказалось утвердить.
Первый был признан старым (56 лет), а второй неугодным,
ибо ранее он совершал «неблаговидные против начальства
поступки».3 Впрочем, подобные слабо м отивированные отка­
зы во многом определялись спецификой органов городского
сам оуправления на Алтае. П рож ивавш ие там купцы и меща­
не с августа 1800 г. по март 1824 г. были объединены в одну
посадскую общину, подчинявш ую ся горному начальству.
Законны м же поводом д л я отклонения выбранных лиц
была в первую очередь судимость. При этом презум пция
невиновности граж дан отнюдь не служ ила краеугольным
камнем д л я вы несения губернскими чиновниками своих
вердиктов. В частности, в 1855 г. не был утвержден головою
Сергиевского посада купец Ш апош ников, как бывший не­
однократно под судом и оставш ийся «по некоторым делам в
сильном подозрении...».4 Казус Ш апош никова позволяет го­
ворить о том, что в М осковской губернии, бытовала практика
непризнания губернскими властям и итогов выборов небла­
1 ПСЗ-1. Т. XXVII. № 20372.
2 ГАТвО. Ф. 21. On. 1. Д. 181. Л. 51.
3 ГААК. Ф. 1. Он. 2. Д. 441. Л. 116 - 116 об.
^ ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 45. Д. 164. Л. 2 об.
250 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

гонадеж ных лиц не только по приговору суда, но и на основе

вы двинуты х против человека недоказанны х обвинений.
Другой распространенны й мотив отказа в утверж дении
избранны х - отсутствие недвижимой собственности. Этими
наруш ениями греш или в уездных городах М осковской гу­
бернии после войны 1812 г. О бъяснить это можно не только
законодательны м и оговорками, допускавш ими к участию
в выборах лиц, которые не имели капиталов. Более сущ ест­
венная причина - последствия О течественной войны 1812 г.,
в ходе которой многие города М осковской губернии катастро­
ф ически пострадали от пожаров. Поэтому в протоколе о бал­
лотировании против ф ам илий кандидатов в граф е о наличии
собственности в городе нередко стоят отметки: «не имеет»
или «имеет место под застройку». В М ожайске, например,
в декабре 1815 г. каж ды й четвертый, баллотировавш ийся
в городские службы, не имел недвижимой собственности,
а владел лиш ь «усадебным местом».1
Еще одна проблема, с которой сталкивались городские
общ ества при утверж дении губернской властью вы бранны х
ими лиц, - нераздельность купеческих капиталов - такж е
отчасти связана с крайне неблагоприятны м и экономичес­
кими последствиями войны. Взрослые «купеческие сыно­
вья», «купеческие внуки» и «купеческие братья» - все эти
категории оф ициально рассм атривались как «безкапиталь-
ные» и, следовательно, неправоспособные в сфере самоуп­
равления. Например, московский граж данский губернатор
Е.А. Д урасов 2 ян варя 1822 г. отклонил сразу 4-х избранны х
по г. Серпухову, которых «как безкапитальны х за силою за­
кона я утвердить не могу, если общество не удостоит меня
особым представлением, что отцы их будут ответствовать за
них всем имением...», - писал он городскому голове.2 Эту про­
блему в Коломне пы тались обойти, используя в реестре и з­
бранных на городские службы на трехлетие с 1816 г. форму­
лировку: «отец его собственность имеет, а он при отце сын».3
Но подобная трактовка закона не разделялась московскими
1 ЦИАМ. Ф. 17. On. 1. Д. 1217. Л. 2 об. - 4.
^ ЦИАМ. Ф. 17. Он. 1. Д. 6743. Л. 6 - 6 об.
3 ЦИАМ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 126. Л. 12 и др.
Глава вторая. Культура политического... 251

чиновниками, допускавш им и к долж ностям выборных лиц

лиш ь в случае, если их отцы, деды или матери-вдовы давали
обязательство отвечать всем имущ еством за возможные упу­
щ ения по служ бе своих детей.
К ак относились главы купеческих ф ам и ли й к избранию
в городские службы невыделенных членов семьи? Рассмот­
рим ситуацию с серпуховским и купеческим и «детьми», и з­
бранными в декабре 1821 г. З а ратм ана магистрата, 39-летне­
го купеческого внука Ф едора Воронина, согласился отвечать
имением его дед, а за гласного думы 46-летнего Еф има Ули-
тина - отец. Отцы Григория Ф ирсанова (31 года) и В асилия
К остякова (40 лет), избранны х в городовые старосты и депу­
таты квартирной комиссии, напротив, «ответствовать не со­
гласились». В своем рапорте губернатору от 26 января 1822 г.
городской голова Остапов ж аловался на отца Костякова, так
как тот сыну «доверенность навсегда давал входить во все
подряды и торговые промыслы и по выбору общественному
прежде сего городовым старостою имел служение...» (курсив
мой - А .К )} Таким образом, даже отношение одного и того же
главы купеческой семьи к общественной службе сына могло
изм еняться в зависим ости от конкретны х ж изненны х и пред­
приним ательских обстоятельств.
Спустя три года, 3 ян варя 1825 г., серпуховские граж дане
вновь вош ли в конф ликт с избирательны м законом. Губерна­
тор и в этот раз не утвердил всех 4 купецких детей «как без-
капитальны х». Отец 51-летнего Н иколая П лотникова сразу
же после выборов подал прошение на им я губернатора, в ко­
тором писал, что сын баллотирован «без воли его, и что он
никакого доверия ему не делает». Этим заявлением вопрос
о службе П лотникова был закрыт. Трое других «детей» мог­
ли быть допущены к долж ностям при условии ручательства
за них родителям и. Однако их матери отказались отвечать
своим имением за сыновей, избранны х в служ бы.2 Было бы
ошибочно интерпретировать эти отказы родителей (в том
числе трех матерей) как свидетельство бесправного поло-

1 ЦИАМ. Ф. 17. Он. 1. Л. 6743. Л. 8 - 9 .

2 ЦИАМ. Ф. 1036. On. 1. Д. 326. Л. 40 - 41,42 - 42 об.
252 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ж ения взрослы х сыновей в купеческих семьях. Речь идет об

обычной практике уклонения от службы по выборам. К та­
кой тактике прибегали в Серпухове и раньше, в том числе,
как отмечалось выше, и на преды дущ их городских выборах.
Разум еется, такое поведение вы зы вало неприязнен­
ное отношение других горожан. Не всегда оно приводило и
к цели. Против практики укры вательства зрелы х мужей за
старческой спиной главы семьи серпуховские «отцы горо­
да» придум али простой, но достаточно эф ф ективны й метод
борьбы. Когда в 1825 г. серпуховские граж дане вы нуж дены
были проводить новые выборы на места из-за отклонения и з­
бранных кандидатов, 80-летний В.В. П лотников был почти
единодуш но избран в депутаты для см отрения за торговлей.
При этом, чтобы у губернских властей не возникало сомне­
ний в справедливости выбора столь пожилого человека к
должности, в баллотировочном списке указано, что у него
3 сына и 2 взрослы х внука. Этот метод борьбы с уклонистам и
от городской службы не работал лиш ь в том случае, если гла­
вой купеческой семьи была вдова.
Иной, редкий путь освобож дения от службы избрал ме­
щ анин Петр Серебреников. В своем прош ении он писал, что
был избран вопреки приговору мещанского общ ества 1821 г.
об освобождении его на восемь лет от службы за пож ертвова­
ние обществу 500 руб. Губернатор, освободив Серебреникова
от обязанностей гласного думы, поставил мещанскому обще­
ству на вид, напомнив, что по закону денег за увольнение ме­
щан от выборов «брать отнюдь не должно».1
В результате увольнения губернатором купцов и мещан,
избранных в декабре 1824 г. на должности в органы самоуправ­
ления, в Серпухове пришлось провести дополнительные вы­
боры в 5 различны х учреждений, в которые баллотировалось
14 человек. При этом горожане не вполне вняли замечаниям
губернской власти, выдвинув в гласные думы 3-й гильдии ку­
печеского сына И.С. Щ енкова, а в депутаты квартирной комис­
сии все того же 3-й гильдии купеческого сына В.С. Костякова.
Правда, ранее они оба уже служ или в органах самоуправле-

Там же. Л. 40 об. - 41.

Глава вторая. Культура политического... 253

ни я. Вероятно, наученные опытом «отцы города» не уповали

лиш ь на это обстоятельство, но предварительно заручились
согласием родителя последнего, чтобы не усугублять ситуа­
цию. Что же касается Щ енкова, то он ни в каком ручательстве,
по мнению граждан, не нуждался, ибо вместе с братьями был
совладельцем деревянного дома на каменном фундаменте.1
Впрочем, граж дане Серпухова и на выборах 1828 г. в чис­
ло 40 баллотированны х на различны е долж ности вклю чили
не только 6 купеческих «детей», но и двух горожан, у которых
не было недвиж им ости.2
П равительство продолж ало противиться расш ирению
социальной базы граж дан, обладавш их правом быть избран­
ны м и в органы сам оуправления, вплоть до 1860 г., когда им ­
ператор утвердил мнение Госсовета «О разреш ении вы бирать
в городские общ ественные долж ности членов купеческих се­
мейств».3 Этим актом было удовлетворено давнее чаяние ж и­
телей многих уездных городов о праве избирать в службы по
выборам купеческих братьев, детей, внуков и плем янников
вне зависимости от н ал и чи я у них капитала. О тветствен­
ность за эту многочисленную группу лиц, не имевш их собс­
твенны х объявленны х капиталов, возлагалась на «начальни­
ков семейств» или само общество.

Кон фессиона льн ый фактор

городских выборов

К онф ессиональная принадлеж ность горожан, которая не

играла особой роли в 1780-х - 1810-х гг., актуализировалась
после указа 27 м ая 1820 г. П равительство, стрем ясь сосредо­
точить все городское самоуправление в руках лиц, безуслов­
но лояльны х существую щему строю, этим указом резко огра­
ничило роль старообрядцев в общественной ж изни. Отныне
избрание старообрядцев на выборные службы допускалось
лиш ь при «весьма ограниченном» числе прихожан государ­
1 Там же. Л. 131 - 133.
2 ЦИАМ. Ф. 1036. On. 1. Д. 373. Л. 83об. - 84, 121 об. - 130 об.
3 ПСЗ-П. Т. XXXV. № 35955.
254 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ственной церкви.1 Н а местах с исполнением этого указа явно

не спеш или. Так, в Тобольской губернии указ начали осу­
щ ествлять лиш ь в феврале 1829 г. Характерно, что тоболь­
ское общее губернское управление было против удаления от
долж ности городского головы Тюмени купца И. Бурнашева.
А ргум ентировали чиновники свою позицию тем, что в случае
отстранения от долж ности головы и других вы бранны х лиц
можно «глубоко оскорбить заблуж даю щ ихся в вере, класс
народа в здешнем крае довольно значительны й, и пробудить
тем ненависть к правительству...»2 Генерал-губернатор З а ­
падной Сибири с этим мнением согласился, но повелел на
следую щ их выборах придерж иваться указа 27 м ая 1820 г.3
В некоторых уездных городах М осковской губернии так­
же игнорировали запрет избирать старообрядцев на престиж ­
ные («почетные») долж ности в местном самоуправлении.
Так, в крупнейш ем уездном городе М осковской губернии -
Коломне в декабре 1830 г. городским головой был избран
старообрядец, купец Коробов. Власти с подачи м итрополи­
та Ф иларета этот выбор не утвердили.4 Однако этот пример
не произвел на горожан М осковской губернии особого впе­
чатления. Во многом потому, что это кулуарное решение
просто не было им известно. Но случались и более сложные
коллизии, которые нельзя объяснить незнанием закона. Н а
следую щ их выборах, через три года, градским головой Вос­
кресенского посада был избран купец 1-й гильдии, старооб­
рядец, приемлю щ ий священство, Н иколай Ц арский. Губерн­
ские власти, руководствуясь законом, его не утвердили. Тогда
купец подал жалобу в Сенат. И Сенату неожиданно приш лось
решать непростую дилемму. В ходе сенатских слуш аний вы­
яснилось, что в городе всего три купеческих капитала: один
- женский, второй принадлеж ал бывшему вольноотпущ ен­
ному, не имевшему в Воскресенском посаде ни собственнос­
ти, ни постоянного прож ивания. В этих условиях назначать
новые выборы городского головы было бессмысленно - и з­
1 Собрание постановлений по части раскола. СПб., 1858. С. 66 - 67.
2 ГАОО. Ф. 3. Он. 13. Д. 17860. Л. 1 об. - 2.
3 Там же. Л. 4.
^ ЦИАМ. Ф. 54. Он. 12. Д. 1582. Л. 4.
Глава вторая. Культура политического... 255

бирать можно было только из мещан. Исходя из городских

реали й и отклонив по конф ессиональны м причинам Н. Ц ар­
ского, губернские власти повелели привести к долж ности
кандидата городского головы - мещ анина Звягина. По мне­
нию же Сената, такое решение противоречило положению
0 гильдиях, утверж денному 14. XI. 1824 г., ибо долж ности
городских голов предоставлены одному купечеству. О к азав­
шись перед выбором: что важ нее - сословный статус или кон­
ф ессиональная принадлеж ность, - Сенат предпочел богато­
го купца-старообрядца православном у мещанину.1
В дальнейш ем, в годы правления Н иколая I, п равительс­
тво не раз издавало указы и рассы лало циркуляры , в которых
напоминало о необходимости неукоснительно соблю дать
«правила» 1820 г. о выборах раскольников в общественные
долж ности или уточняло, на какие именно долж ности можно
избирать раскольников.2 К аким же был результат политики
вы теснения правительством «раскольников» из городского
сам оуправления? О том, что граж дане ряда городов Ц ентра
и Западной Сибири в своей практике ф актически игнориро­
вали указы , повеления и циркуляры , ограничивавш ие изби­
рательны е права старообрядцев, свидетельствую т и приве­
денные данные по Коломне и Воскресенску, и тексты самих
циркуляров, в которых прямо сообщалось о наруш ениях за­
конов, направленны х к снижению роли старообрядцев в де­
лах городского управления.
П озиция губернских властей по данному вопросу могла
весьма сущ ественно различаться. Так, губернское правление
М осковской губернии отклонило кандидатуру купца Ц арс­
кого, а в 1845 г. аналогичны й орган Тверской губернии при­
знал легитим ны м и итоги выборов в Ржеве. Там городским
головой был избран почти единодушно (177 «за», «против» -
2) коммерции советник, купец первой гильдии В.В. Образцов.
П реж ний городской голова и гласные думы хорошо поним а­
ли, что избрание старообрядца городским головою прямо
противоречит законам, поэтому заручились отзывом рж ев­
1 ЦИЛМ. Ф. 54. Он. 12. д. 1660. Л. 10 об. - 22.
2 Собрание постановлений по части раскола. С. 126, 178 - 179, 187 - 188,
364 - 366.
256 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ского городничего о вероисповедании Образцова, который

прилож или к рапорту думы в губернское правление об итогах
выбора градского головы. Из-под пера городничего Исупова
вышел трогательны й образ тяготящ егося своим положением
человека, вероятно, тайно исповедующего православие: «со
всею вероятностию можно заклю чить, что привержен к пра­
вославию и, можно думать, что исполняет таинство право­
славной церкви, но производит это в бытность его ежегодно
в С. Петербурге, а не во Ржеве, где ж ивут постоянно уваж ае­
мые им родственники».1 Губернские чиновники и сами осоз­
навали, что более авторитетную кандидатуру на должность
городского головы в Ржеве найти невозможно. Поэтому гу­
бернское правление, приведя в ж урнале ссы лки на законы
(которые д л я Рж ева были совершенно неуместны, так как в
городе было достаточно и православны х купцов) утвердило
«тайного православного» в долж ности.2
М ежду тем вскоре губернатор обеспокоился возможной
негативной реакцией в Петербурге на утверж дение город­
ским головой старообрядца. Д ля начала губернские власти
запросили объяснение у благочинного рж евских церквей
протоиерея И змайлова, который подтвердил, что в 1844 г.
он действительно присоединил к православию Образцова.
Рж евский купец, однако, присоединился на условии, что он,
«в избеж ание разры ва по коммерческим оборотам с рж евс­
кими старообрядцам и и из опасения наруш ить родственные
связи и семейное спокойствие, от чего совершенно зависит его
благосостояние, христианские обязанности будет исполнять
только собственнолично и притом вне г. Ржева».*3 П олученная
инф орм ация вносила успокоение насчет конф ессиональной
благонадеж ности городского головы, но внешне-то ситуация
вы глядела по-прежнему. Во главе города, вопреки законам,
стоит старовер! О сознание этого ф акта озадачило губернато­
ра, поэтому он и инициировал 21 марта 1845 г. в переписке с
министром внутренних дел вопрос о том, может ли Образцов
как тайны й православны й оставаться на посту городского
1 ЛТвО. Ф. 466. On. 1. Д. 11414. Л. 3.
Там же. Л. 4 об. - 5.
з Там же. Л. 34.
Глава вторая. Культура политического... 257

головы? Спустя месяц м инистр поручал губернатору объ­

яснить Образцову, что его присоединение к православной
церкви «не имеет той гласности, которая необходима, дабы
быть градским главою, и что он может продолжать настоя­
щую службу в таком только случае, если будет исполнять об­
ряды П равославия в г. Ржеве».1О казавш ись перед непростой
дилеммой, Образцов выбрал кресло и мундир городского го­
ловы. Впрочем, возможно, его переход в православие уже не
был тайной. Если раньше об этом никто из светских лиц, ве­
роятно, не знал, даже городничий мог только догады ваться,
то в результате «секретной переписки» в курсе дела оказался
довольно ш ирокий круг людей: все заседатели и секретарь
думы, чиновники губернского правления - от губернатора
до канцеляриста, переписывавш его бумаги.
Д авление на О бразцова было составной частью кам па­
нии тверской губернской адм инистрации против вли ян и я
раскола на городское самоуправление. Свой главный удар
чиновники направили против ржевских старообрядцев. При
этом православны е граждане были, мягко говоря, не в вос­
торге от политики вы теснения старообрядцев с выборных
должностей. Превосходно отношение торгово-предпринима­
тельских кругов города, да и более широкого круга граждан,
вы явилось вокруг утверж дения итогов выборов на трехлетие
с 1845 г. Граждане единодушно (177-ю голосами против 2-х)
оказали доверие Образцову и избрали на классные долж нос­
ти нескольких других старообрядцев. Возможно, они ниче­
го и не знали о новой политике правительства в отношении
старообрядцев. Об этом косвенно свидетельствует прошение
купца 2-й гильдии Василия Акимова Ваулина-Чупятова об
освобождении его сына от обязанностей ратмана, поданное
в феврале 1845 г. Если бы Ваулин-Чупятов знал о начавшем­
ся вытеснении старообрядцев из управления городом, ему
не было бы никакой необходимости подавать свое ходатайс­
тво с трогательной мотивацией: «Имея от роду 74 года и при
престарелы х летах моих слаб силам и и не могу лицом сво­
им продолжать коммерцию, веками мною и предками моими

1 Там же. Л. 57 - 57 об.

258 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

производимую, и потому, естли сын мой примет обязанность

ратмана, то коммерция моя долж на будет остановиться...»
В прош ении содержится довольно много ненужной в новых
условиях инф ормации, способной, по мнению просителя,
повлиять на решение губернатора, а ключевое идентиф ици­
рующее слово д л я сына и внука - «старообрядцы» дописано
в прош ении над строкой сверху другими чернилами, вероят­
но, по совету «заинтересованного» чиновника губернского
правления.1
П ринадлеж ность к старообрядцам помогла Ваулину-Чу-
пятову реш ить вопрос в свою пользу. Но еще на стадии по­
дачи прош ения о нем стало известно городскому голове и
другим лицам. 1 марта 1845 г. 15 представителей городской
верхуш ки письменно обратились к губернатору с критикой
аргументов В аулина-Чупятова и просили губернатора его
«отзыв отринуть»: «Избрание его последовало в первый раз,
и служба его не отяготительна; но уклонение его от оной об­
ществу весьма неприятно, потому более, чтоб не дать повода
и другим к подобному уклонению на будущее время в таком
случае».2 А налогичная м отивация была и в рапорте губерн­
скому правлению бывшего городского головы Н емилова от
28 ф евраля 1845 г., который заверш ил свои рассуж дения сен­
тенцией: «... все вообще купцы и мещане имеют свои торги и
зан яти я, но возлагаемы е на них по выбору градского обще­
ства долж ности принимаю т беспрепятственно!»3 Х арактер­
но, что ни в рапорте бывшего головы, ни в письме 15 граж дан
нет никаких упом инаний о старообрядцах вообще, хотя они
могли бы справедливо утверждать, что последние принадле­
жат к лучш им в городе граж данам и традиционно отп равля­
ют классны е службы. Отсутствие подобной аргументации -
несомненное свидетельство того, что граждане еще остава­
лись в неведении о новом наступлении власти на позиции
старообрядцев в обществе.
Власть не спеш ила разъяснить граж данам свою новую
политику, а просто освободила В.В. Ваулина-Чупятова от
* ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 11414. Л. 21 - 21 об.
2 'Гам же. Л. 25 - 26.
Там же. Л. 24.
Глава вторая. Культура политического... 259

должности, утвердив на его место купца И вана Комолова

(Камолова). Такое решение губернского начальства вы зва­
ло недовольство последнего, его поддерж али и многие дру­
гие купцы. В апреле 1845 г. министр внутренних дел полу­
чил ж алобу 76 рж евских купцов на неправильное решение
губернского правления по делу Ваулина-Чупятова. Однако
вердикт м инистра гласил: «П ринимая в соображение, что
сущ ествую щ ими касательно раскольников узаконениям и
постановлено, чтобы в присутственны х местах, составляе­
мых посредством городских выборов, число православны х
членов было в каждом больше нежели раскольников, если по
ограниченному числу православны х нельзя составить из них
целого присутствия, и чтобы в особенности старшие члены
магистратов были из православны х или единоверцев, я нахо­
жу, что Тверское губернское правление правильно утверди­
ло... К ом олова,... не допустив к этой долж ности двух старших
кандидатов - купцов В аулина-Чупятова и Чупятова-Браги-
на, состоящ их в расколе...»1
Тюменские граждане попытались добиться от государс­
тва если не отмены законов, дискриминирую щ их граж данс­
кие права старообрядцев, то и зъятия своего города из сферы
их действия. В своих требованиях купцы независимо от кон­
фессиональной принадлежности были едины. 18 мая 1832 г.
городское общество составило приговор, в котором проси­
ло вернуть старообрядцам право занимать «классные обще­
ственные службы». В приговоре отмечалось, что эти должнос­
ти в Тюмени почти всегда отправляю т старообрядцы, которые
«есть лучш ие в городе и обществе люди...»2 Правительство,
руководствуясь целью ограничить влияние раскола в жизни
общества, отклонило ходатайство тюменских граждан.
Следует отметить, что не во всех городах Центра, где
старообрядческие общины были многочисленны, городская
верхуш ка была едина и заним ала такую же позицию, как в
Тюмени. Б ы товали и прямо противоположные практики.
Конфессиональны е конфликты , столь редкие в русском до­

Там же. Л . 75 об.

ГАОО. Ф. 3. Он. 1. Д. 1084. Л. 3 об. - 4,6.
260 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

реформенном городе, в редких случаях отраж ались па пред­

ставлениях о том, кто из горожан имеет право участвовать
в общ ественных собраниях и избираться в органы власти.
Борьба за влияние в городском самоуправлении между пра­
вославны ми и старообрядцам и в наибольш ей мере разверну­
лась в Ржеве в 1857 г., где еще 12 лет назад граж дане единодуш ­
но избрали старообрядца городским головой. Поводом для
конф ликта прихожан оф ициальной церкви и старообрядцев
послуж или отнюдь не очередные выборы, а вопрос о строи­
тельстве моста. Однако это был лиш ь предлог для откры то­
го вы ступления («буйства»), истинные причины которого
коренились в передаче единоверцам старообрядческого мо­
лельного дома в феврале того же года. Об этом событии даже
довели до сведения императора «во всеподданнейш их ведо­
мостях о происш ествиях по империи с 6 по 13 ию ля 1857 г.».
5 ию ля собрание, на котором реш ался вопрос о строительстве
нового моста, несмотря на усилия городничего и городского
головы, старообрядцы сорвали. На следую щий день ржевс­
кая городская дум а донесла тверскому губернатору о проис­
шествии. Дума, отметив, что вместе с толпой из зала уш ли и
служ ащ ие по городским выборам раскольники, во избеж ание
в будущем беспорядков спраш ивала разреш ения у губерна­
тора о недопущении раскольников в собрания, предоставив
рассуждать о делах только православным, «коих в г. Ржеве
купцов и мещан более половины...»1
Разум еется, губернатор не мог пойти на такую дискрим и­
национную меру и лиш ить вопреки закону половину граж ­
дан права участвовать в общ ественных собраниях. Следует
отметить, что д л я Рж ева стремление устранить конкурентов
с помощью обвинений в расколе имело весьма давнюю - сто­
летнюю - традицию . В частности, историк А.А. К изеветтер
сообщ ал о донесении группы рж евских купцов, ж аловав­
ш ихся на практику исклю чения из числа участников сходов
«первостатейны х людей под предлогом принадлеж ности их
к расколу».2
1 ГЛРФ. Ф. 109. 4 экспедиция, 1857 г. Д. 195. Л. 5, 32.
2 Кизеветтер А Л . Посадская община в России XVIII столетия. М., 1903.
С. 782, прим.
Г л а ва в т о р а я . Культура п о л и т и ч еск о г о ... 261

Изби рательны е пр актики

в старом русском городе

Ж елаю щ ие зан ять долж ность городского головы прибегали

к разнообразны м способам вл и ян и я на избирателей. Среди
них были, например, такие меры, как подбор коллегии выбор­
щиков из наиболее надеж ных избирателей: родственников,
знакомых или бедных мещан, так или иначе зависимы х от
кандидата. Разум еется, не забы вали и о создании благопри­
ятного общественного мнения о претенденте на должность
городского головы. Д остигался благоприятны й имидж раз­
личны м и путями: пож ертвованиям и на общественные нуж­
ды или в пользу церкви, помощью бедным, уплатой недоимок
за несостоятельны х граждан, покровительством губернского
или духовного начальства.
Самым простым и надежным способом обеспечить ус­
пех кандидатам, угодным действующему городскому голове,
было формирование корпуса выборщиков. И з-за несовер­
шенства законодательства о городских выборах у городского
головы и членов думы откры вались большие возможности
для злоупотреблений своим должностным положением при
ф ормировании избирательного списка. «Правильный» под­
бор избирателей обеспечивал успех кам пании. Так, в ян ва­
ре 1822 г. служ ащ ие в коломенском магистрате бургомистры
И ван С еливаиовский, Захар Колесников и ратманы Петр
Тупицы н и Ш апош ников подали жалобу московскому во­
енному генерал-губернатору, князю Д.В. Голицыну, на дейс­
твия бывшего городского головы Наума Ш евлягипа. Они
обвиняли голову в серьезных наруш ениях закона о выборах.
Во-первых, Ш евлягин не запросил магистрат «о состоящ их в
нем но делам из купцов под судом и под следствием»; во-вто­
рых, начал готовиться к выборам «совсем не так, как в законе
о таковых выборах предначертано, разослал ярлы ки таким
людям, которые б поддерж ивали его намерение насей выбор,
им уже тайно положенное»; в-третьих, удалил из числа при­
сутствую щ их на собрании купца 2-ой гильдии А.М. Коротае-
ва как находящ егося иод судом; в-четвертых, добился избра­
ния бургомистром С. И. Попова, который обвинялся сразу по
262 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

нескольким уголовным делам, хотя бургомистр Колесников

и ратман Ш устов ему об этом говорили. Наконец, голова от­
казался составить общ ественный приговор об оскорблении,
нанесенном Поповым Колесникову и Ш устову.1
О твечая перед следователем н аэти обвинения, Ш евлягин
легко парировал вопрос: «Всем ли купцам и мещанам были
разосланы ярлы ки с приглаш ением в собрание?» Он заявил,
что все исполнено «по заведенному с давних лет порядку» и
приглаш ены были «из числа лучш их в обществе лиц, более
находящ ихся в городе на лицо. Повещать же и приглашать
к выбору всех купцов и мещан дума сочла зат руднит ельны м ,
ибо не имеет места, где их поместить, да и сверх того при
преж них выборах более сего числа присутствую щ их не быва­
ло» (курсив мой - А.К.).2
Некоторые кандидаты не брезговали и прямым подкупом
избирателей, организуя бесплатные застолья. Вот что писал
об этом в докладной записке от 7 мая 1851 г. на им я москов­
ского генерал-губернатора А.А. Закревского статский совет­
ник Трубецкой, посланны й для расследования злоупотребле­
ний дмитровского городского головы Е.А. Немкова: «Узнал я
также, что Немков, 15 лет постоянно избираемый в городские
головы, употребляет д л я достиж ения сей цели средства не­
позволительные: перед выборами он в собственном трактире
бесплатно кормит и поит многих людей, которые в нетрезвом
виде избираю т на свою погибель человека, коего они прокли­
нают, когда очнутся от винных паров».3
Аналогичные предвыборные «мероприятия» прим еня­
лись и в другом уездном городе М осковской губернии - По­
дольске. Старший чиновник особых поручений при московс­
ком гражданском губернаторе Н.П. Синельникове - Янкевич
обнаружил при ревизии подольской городской думы в 1856 г.
многочисленные недостатки в «делопроизводстве». Попутно
он вскрыл и механизмы предвыборной борьбы тамошнего го­
родского головы А ллилуева. Чиновник оценил избиратель­
ную тактику городского головы как весьма эфф ективную .
ЦИДМ. Ф. 54. Оп. 175. Д. 558. Л. 7 - 7 об., 66 - 66 об.
Там же. Л. 29 об.
з ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 41. Д. 112. Л. 14 об. - 15.
Глава вторая. Культура политического ... 263

«Впрочем, как в преж ние выборы, так и в будущие, вероятно,

будет избран Аллилуев, если не постигнет заслуж енная им
участь его предш ественника, преданного Уголовному суду, -
доносил ревизор губернатору. - П ричина же его избрания
собственно то, что честные и благом ы слящ ие граж дане даже
не являю тся на выборы, опасаясь быть избранны ми, а сле­
довательно, отвлеченными от торговых занятий, а А ллилу­
ев, имея личную выгоду быть головою, подбирает партию из
оборванной подольской челяди, которую накануне кормит и
особенно поит на свой счет во всех подольских харчевнях, а в
благодарность такие обы ватели и выбираю т его в головы».1
Поведение сторонников А ллилуева вы глядит в и злож е­
нии московского чиновника более рациональны м и моти­
вированным, чем у ж ителей Д митрова, опускавш их шары за
Немкова. Благодарность А ллилуева не ограничивалась бес­
платны м и предвыборными обедами с обильным угощ ени­
ем водкой. Она им ела и более долгосрочную материальную
выгоду д ля его м алоим ущ их избирателей. В ходе ревизии
обнаружилось, что реестр мещан, имевших податную задол­
женность, в значительной части совпадал со списком изби­
рателей, приглаш енных на выборы городского головы. При­
знательны й голова не взы скивал недоимки с преданны х ему
горож ан.2
Впрочем, в арсенале у городских голов были и репрес­
сивные методы воздействия на неблагонадеж ных мещан и
даже купцов. Способы эти были довольно разнообразны : от
закры ти я лавки под каким-нибудь благовидным предлогом
до вклю чения вне очереди неугодного мещанского семейства
в число подлежащ их поставке рекрута. Подобная практика
бытовала и в некоторых уездных городах Тверской губернии.
«Из особенностей общественного быта заметить нужно то, -
свидетельствовал о Торжке в 1849 г. свящ енник Иовлев, - что
выборы в градские долж ности по большей части бывают без-
правильны . В следствие сего у людей богатых бывают капри­
зы и враждебное духу христианства злопамятство».3
1 ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 177. Д. 995. Л. 4 об. - 5.
2 'Гам же. Л. 3 об. - 4.
3 АРГО. Р. 41. Д. 30. Л. 4.
264 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

В число же неблагонадеж ных могли попасть не только

сторонники противоборствую щ ей «партии», но и любые лица,
реш авш иеся при обсуждении каких-либо городских вопро­
сов вы сказывать мнение, отличное от предложений градско­
го главы. С вящ енник В.Знаменский в 1849 г. писал о нравах,
царивш их на городских собраниях г. Крапивны Тульской
губернии: «... если кто-либо из обывателей предлагает свое
мнение, не согласное с мнением головы, тому замечают, что
у него борода только велика, а ума мало. На будущее время
таковой уже готовься в какую -либо должность, наприм[ср], в
сборщ ики податей или еще затруднительнее...».1
В целом же несовершенство законодательства, дававшее
возможность городским головам неограниченно влиять на
формирование состава выборщиков, вызывало обеспокоен­
ность и у чиновников, и у отдельных деятелей городского само­
управления. С конца 1850-х гг. эта проблема стала предметом
публичного обсуждения и на страницах газет. В частности,
в 1859 г. в «Московских ведомостях» автор, скрывшийся под
инициалами, критиковал практику приглашения главами не­
которых городов на избирательные собрания городского плеб­
са, подкупленного ими. В качестве эффективной меры борьбы с
этим явлением предлагалось введение имущественного ценза,
необходимого для участия в выборах.2

И нст ит ут ц ер ко вн ы х ст арост и общ ест венная служ ба

Церковные старосты появилась еще в Средневековье. Их
место в ж изни прихода претерпело определенные изменения
в XVII - начале XVIII в. М.М. Богословский, исследовав­
ший «земское самоуправление» на русском севере, пришел
к выводу, что в конце XV II в. «церковный староста получает
значение уполномоченного епархиальной власти, а не при­
ходского мира».3 И зучая сибирские материалы, Н.Д. Золь-
никова приш ла к аналогичны м выводам и писала, что вме­

1 АРГО. 1М 2.Д.29. Л.7об.

2 Б.В-и. О необходимости ценза в городских вы борах// Московские ведомости.
1859. № ИЗ. С. 8 4 9 -8 5 0 .
3 Богословский М.М. Земское самоуправление на русском севере в XVII в. Т. 2.
М., 1912. С. 52.
Глава вторая. Культура политического ... 265

ш ательство церковных властей в дела прихода «постепенно

уничтож ило роль приходской церкви как одного из центров
мирской жизни».1 После реф орм ирования городского и со­
словного управления по Ж алованной грамоте городам 1785 г.
долж ность церковного старосты оказалась в зоне конф лик­
та интересов духовной власти и выборного общественного
управления. В некоторых городах пост церковного старосты
считался престиж ны м и время от времени за него развора­
чивалась неш уточная борьба. Д л я современного читателя,
незнакомого со многими реалиям и дореформенного русс­
кого города, включение избрания прихож анами церковного
старосты в общий контекст выборов в городское сам оуправ­
ление может вызвать недоумение. Однако в рассматриваемое
время именно так и обстояло дело. В 1808 г. с целью поднять
престиж института церковных старост по докладу Синода
царь уравнял его с другими службами по выборам, освобо­
див дома церковных старост от постоя.2 Указ 17 апреля 1808 г.
не реш ил, а лиш ь обострил проблемы, связанны е с введением
долж ности церковного старосты в номенклатуру городского
самоуправления. Оставим в стороне недовольство со сторо­
ны клира тем обстоятельством, что этот указ сделал затруд­
нительны м избрание на эту должность дворян, чиновников и
вообще лиц, не принадлеж ащ их к купцам и мещанам. Важнее
другое: по мнению граждан, этот указ откры вал «лазейки»
д л я недобросовестных купцов, которые предпочитали быть
церковными старостами, только бы не служ ить в сам оуправ­
лении. Уже в 1814 г. московское купеческое общество проси­
ло передать выбор церковных старост самому купечеству, ис­
ходя из того, что «многие из лучш их купцов уклоняю тся от
общ ественных должностей».3 С аналогичны м ходатайством
вы ступило и Санкт-П етербургское купеческое общество,
предлагая не утверж дать в старосты тех, у которых очередь

1 Золъникова Н.Д. Делопроизводственные материалы о церковном строительс­

тве как источник по истории приходской общины Сибири (начало XVIII -
конец 60-х гг. XVIII в.) / / Рукописная традиция XVI - XIX вв. на востоке
России. Новосибирск, 1983. С. 102.
2 IIC3-I.T. 30. № 22971.
з РГИД. Ф. 797. Он. 2. Д. 5112. Л. 1 - 1 об.
266 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

нести общ ественную службу.1 С купечеством двух столиц

были солидарны и многие деятели городского самоуправле­
ния в провинции. Один из них, воронежский городской глава
Петр Титов, 12 декабря 1816 г. в донесении обер-прокурору
Синода А.Д. Голицыну подверг указ 17 апреля 1808 г. и прак­
тику его прим енения резкой и аргументированной критике.
Он писал, что многие богатые купцы «выбираю тся к таким
церквам, где всего годового дохода от ста до двухсот рублей..,
но и тут не заним аясь сами почти никогда сею должностию,
а нанимаю т за самую малую плату быть при ящ иках [для
сбора пожертвований] из отставных солдат и другого звания
людей...».2 Эти же проблемы волновали и деятелей городско­
го самоуправления в уездных городах М осковской губернии.
Поэтому 2-го и 30 декабря 1826 г. м ож айский городской го­
лова просил московского граж данского губернатора Г.М. Б е­
зобразова запретить практику избрания церковных старост
до проведения выборов на трехлетние службы в городском
самоуправлении. Губернатор согласился с таким подходом и
в январе 1827 г. ходатайствовал перед министром внутренних
дел о приняти и предлож ения можайского головы.3
И все же институт церковных старост в городах Центра
так и не превратился во второстепенную службу городского
самоуправления. Д олж ность соборного старосты, а в м ало­
лю дных городах, где было обычно от одного до трех храмов, и
должность приходского старосты считались весьма престиж ­
ными. Поэтому среди ж елаю щ их стать церковным старостой
иногда завязы валась неш уточная борьба. О такой борьбе ку­
печеских «партий» красочно рассказы вает в своих воспоми­
наниях протоиерей С.С. Модестов, служ ивш ий в подмосков­
ном К лину с 1857 г.
Молодой свящ енник оказался помимо своей воли от­
части вовлечен в конф ликт вокруг выборов церковного ста­
росты. На эту должность накануне выборов, которые также
проводились раз в три года, оказалось два претендента - Ар­
сений Степанович Воронков (тогдашний староста) и Проко-
1 Там же. Л. 30.
2 'Гам же. Л. 16 - 17 об.
3 ЦИАМ. Ф. 17. On. 1. Д. 9338. Л. 1 - 5 об.
Глава вторая. Культура политического... 267

пий Осипович Истомин. Готовясь к выборам, оба кандидата

вербовали своих сторонников. У Истомина были серьезные
козыри: поддержка городского головы Н иколая А лександро­
вича Кудрявцева, ж елание причта, прежнее его «искреннее
участие в делах церковных». На выборах, «обыкновенно в то
время проводивш ихся в городской думе», Кудрявцев как го­
родской голова «старался помешать» избранию Воронкова
и агитировал за его оппонента. Но «административный ре­
сурс» не помог - в собрании «произошел беспорядок, брань
и укоры, так что выборы не состоялись». После этого в К лину
развернулась настоящ ая предвыборная борьба с обнародова­
нием компромата, апелляцией к общественному мнению и уг­
розами обратиться в вышестоящие инстанции. Тогда староста
А.С. Воронков, знакомый во время службы им городской го­
ловой с митрополитом Ф иларетом, отправил старшего сына
за защ итой от обвинений граждан к митрополиту. Сын вер­
нулся с томом проповедей Ф иларета, который украш ала дарс­
твенная надпись автора: «Арсению Степановичу мир и Божие
благословение за благоразумное попечение о храме». Разум е­
ется, этот автограф демонстрировался гражданам и не только
сыграл решающую роль в избрании Воронкова на новый срок,
но и поднял его реноме так высоко, что он занимал эту долж­
ность пожизненно, а после смерти старостой стал его сын.1
И ная ситуация с положением церковных старост в город­
ской иерархии наблю далась в отдельных городах Западной
Сибири. Так, в Тюмени и Томске в первой четверти XIX в. не­
редко граждане, избираемые церковными старостами, стре­
м ились от этой чести уклониться. Характерное отношение
Горожан к институту церковного старосты отражено в доне­
сении Тюменского духовного правления к епархиальному
начальству о мещанине Г.Е. М ахилеве, избранном в декабре
1814 г. старостой. М ахилев «от возложенной на него старо-
стинской обязанности отказы вается неочередностью и при­
нять оной ни иод каким предлогом не соглашается». Через
год «лучш ие прихожане» постановили, что М ахилев избран
«по очереди, поелику он при нашей церкви есть из лучш их

1 РО РГБ. Ф. 524. К. 3. № 14. Л. 107.

268 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

прихожан, а службы никакой никогда и самомалейш ей не ис­

правлял».1
В этих документах отчетливо прозвучало отношение
тюменских горожан к институту церковных старост как к
общественной повинности, исполняемой «лучш ими» граж ­
данами. «Лучшие прихожане» и в Томске не ж аж дали быть
церковными старостами. Томский купец М.И. Захарьев, и з­
бранный в 1807 г. старостой, дабы избеж ать этой службы,
даже объявил себя старообрядцем. По мнению приходского
свящ енника, купец поступил так, чтобы уклониться от ста-
ростинских обязанностей. И, думается, свящ енник был прав,
ибо Захарьев регулярно бывал на исповеди и у причастия и
после объявления себя старообрядцем.2
В других городах Западной Сибири престиж церковных
старост был более высоким. Что объясняется, прежде всего,
однородным конфессиональны м составом населения.3
Подбором кандидатов, выдвигаемых на выборные долж­
ности, и непосредственной организацией выборов в первой
половине XIX в. заним ался городской голова совместно с чле­
нами городской думы. Но так было не всегда. В последней чет­
верти XV III в. обязанности по организации выборов в городах
Тверской губернии возлагались на различны е органы город­
ского самоуправления. Как показала Н.В. Середа, в 1770-х гг.
выборы организовы вали непосредственно магистраты, а с
1780-х гг. - городские головы. В отдельных городах эти обя­
занности возлагались на городских старост. Так, в Вышнем
Волочке выборами городского старосты и словесных судей
занимались уже в начале 1780-х гг. городские головы. В Ста­
рице, напротив, даже в середине 1780-х гг. выборы всех долж­
ностных лиц, вклю чая городского голову и членов м агистра­
та, организовывал городской староста. Он же, как утверждает
Н.В. Середа, проводил выборы «поверенных выборщиков»,
которые и являлись «непосредственными избирателями».4
1 ГАТ. Ф. 156.1815 г. Д. 429. Л. 10,12.
2 ГАТ. Ф. 156. Он. 22. Д. 354. Л. 1 - 1 0 .
3 Куприянов Л.И. Русский город в первой половине XIX века. С. 42 - 43.
4 Середа И.В. Реформа управления Екатерины Второй: источниковедческое ис­
следование. М.: Памятники исторической мысли, 2004. С. 138 - 139.
Глава вторая. Культура политического... 269

В какой степени избиратели считались с мнением городс­

кого головы и выборной верхуш ки, вы двигавш их кандидатов
на замещение классны х должностей? Каковы были возмож­
ности вы явления волеизъявления рядовы х избирателей?
Исклю чительную инф ормацию д л я ответа на этот вопрос со­
держат избирательные протоколы, разумеется, при условии,
что они аккуратно заполнены . Тогда достаточно сопоставить
порядковый номер предлож енны х кандидатур с данными о
том, кто был избран. Так, в уездном городе Тверской губер­
нии - Кашине в 1803 г. в верхнем слое управленцев (голова и
два бургомистра) два человека были избраны из числа первых
кандидатов, среди ратманов магистрата и гласных думы трое
были избраны из первых кандидатов, а четверо были пред­
ложены для голосования вторыми и третьими. Н а проводив­
ш ихся тогда же выборах на одногодичные долж ности (горо­
дового старосты и двух судей словесного суда) были избраны
кандидаты, вынесенные на голосование первыми.1 В другом
городе Тверской губернии, Бежецке, в 1803 г. новые голова и
бургомистры были предлож ены первыми, а из 4-х ратманов
и 5-ти гласных победил лиш ь один кандидат, внесенный на
голосование первым. Н апротив, из пяти должностей одного­
дичны х служб все пять были замещены лицами, стоявш ими
в списке первыми.2
Н а выборах в январе 1803 г. в Твери - городе с самыми
развиты м и традициям и городской демократии в рассмат­
риваемое время - на 9 самых престиж ны х выборных долж­
ностей прош ли лиш ь трое первых кандидатов. Городским
головой был выбран третий кандидат, один из заседателей
граж данской палаты был предложен лиш ь пятым, а заседа­
тель уголовной палаты вообще внесен на голосование только
седьмым но счету. Во второй группе выборных должностей
(ратм аны м агистрата и гласные думы) 8 из 14 избранных бал­
лотировались первыми. Такой перевес обеспечили выборы
гласных думы, где на 10 мест прош ли 8 первых кандидатов.
Что же касается выборов ратманов в магистрат, то здесь вы-

1 ГЛТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 158. Я. 56 - 58.

2 Там же. Л. 6 2 - 7 1 , 9 6 - 102.
270 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

борщики совершенно проигнорировали мнение городского

головы и членов думы. Так, первым и вторым ратманами из­
браны 4-й и 7-й, а третьим и четвертым ратм анам и - 6-й и 9-й
кандидаты .1
П олвека спустя, в декабре 1850 г., в Твери на 9 наиболее
ответственны х долж ностей (голова, бургомистры, заседате­
ли совестного суда, граж данской и уголовной палат) были
избраны 4 человека, которые не были основными кандидата­
ми. Следую щ ая группа выборных должностей - ратманы ма­
гистрата, ратманы полиции и гласные городской думы. Здесь
наблю дается картина, бли зкая к первой группе должностной
престижности. Из 16 мест 6 досталось кандидатам не из ос­
новной «корзины».2
Приведенные данные о выборах 1803 г. в Твери и в уезд­
ных городах Тверской губернии, а также за 1850 г. в губернском
городе, несомненно, свидетельствуют о том, что городские из­
биратели были активными участниками избирательных про­
цедур и, пользуясь тем, что на должности баллотировалось не­
сколько претендентов, имели возможность реального выбора.
Особенно придирчиво они подходили к кандидатам, выбирае­
мым на должности городского головы, бургомистров и вообще
на классные должности в правовой сфере: судей, заседателей
судебных органов, ратманов в магистрате или при полиции.
И ная ситуация была при выборах на менее престиж ны е
долж ности (ценовщики, депутаты но торговле, члены строи­
тельной и дорожной комиссий) - тут были избраны именно
первые предлож енные кандидаты. Ф актически на эти долж­
ности в Твери назначали купцов посредством баллотировоч­
ной процедуры.
А налогичным было отношение среди избирателей-ре-
месленников к выборам гласных ремесленного общества.
Выборы проводились общие, избрано было по цехам 8 из
9 первых кандидатов.
В подмосковном К лину пошли еще дальше. Там не стали
обременять выборщиков излиш ним голосованием. Напри-

ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 158. Л. 7 - 27.

2 ГАТвО. Ф. 21. On. 1. Д. 2904. Л. 16 - 39.
Глава вторая. Культура политического... 271

мер, в январе 1819 г. баллотировались ш арами только в го­

родские головы, бургомистры, ратманы, старосты сиротского
суда, словесные судьи, ценовщики. «Да сверх сего избраны на
голосах (курсив мой - А.К.) в квартирную комиссию, в оспен­
ный комитет, в городовые маклеры, д л я продолж ения городо­
вой обывательской книги и другие должности», - сообщ али
из К лина губернскому начальству.1
В Западной Сибири самые значительны е отклонения
от избирательны х процедур наблю дались в тех городах, где
было малочисленно посадское население и сильно влияние
ведомственного начальства. Так, в Барнауле в 1807 г. даже
бургомистров магистрата «избрали» без голосования, а в
1822 г. и городского голову назначили «без баллотировки, с
общего согласия».2 В военно-адм инистративном центре реги­
она Омске при избрании первых лиц городского самоуправ­
ления баллотировку хотя и производили, но вы двигали на
долж ность всего по одному претенденту - в соответствии с
давней местной традицией, как утверж дал городской голова
Л ука Баранов в 1856 г.3
Д а и в старинны х сибирских городах, например в Таре,
выборы во многом проходили формально. Так, в 1797 г. в и з­
брании городского старосты и словесного судьи участвова­
ло всего 7 выборщиков, а на каж дую долж ность баллотиро­
валось по два кандидата. О самом характере выборов на эти
должности можно судить из отнош ения городского головы
Тары в тамош ний магистрат: «из состоящ их на очереди из­
брали в будущий 1798 год на перемену ныне находящ ихся в
служении».4 И все-гаки эти малочисленные избиратели не
были послуш ной машиной, утверждавш ей реш ения город­
ского головы. У них был выбор из двух кандидатов. Своим
правом они воспользовались, отдав больш инство голосов
вторым кандидатам.
В центре страны грубейшие наруш ения избирательно­
го законодательства, подобные омским и барнаульским, не
1 ЦИАМ. Ф. 17. On. 1. Д. 5204. Л. 3 об.
2 ГААК. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2759. Л. 19 - 19 об.; Д. 2963. Л. 7.
3 РГИА. Ф. 1287. Он. 37. Д. 1665. Л. 28 об.
* ГАОО. Ф. 381. On. 1. Д. 7. Л. 2, 4.
272 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

допускались. Более того, в 1840-е гг. произош ло ужесточе­

ние контроля губернской адм инистрации за буквой изби­
рательных законов. Н аиболее заметно это было в Тверской
губернии. Так, если в 1803 г. городским головой Беж ецка
был избран кандидат, набравш ий менее половины голосов,
то в 1847-м и 1848 гг. городской глава Вышнего Волочка по­
лучил от начальства три выговора и два строгих выговора,
из которых четыре за нарушение избирательны х процедур!
В том числе в вину купцу 3-й гильдии Тимофею Синькову
было поставлено то обстоятельство, что он как лицо, руково­
дившее выборами, допустил перебаллотировку на должность
кандидата (т.е. зам естителя) городского головы лиц, набрав­
ших на выборах головы менее половины голосов. Особенно
возм утила губернское правление попытка оправдать это на­
рушение тем, «что общество не находит на то более достой­
ных лиц, тогда как нельзя допустить, чтобы кроме купцов 1-й
и 2-й гильдий, в количестве 128 капиталов 3-й гильдии, не
находилось одного или двух достойных к избранию в канди­
даты на должность градского головы...»1
Кто же был «достойным к избранию», по мнению самих
граждан? И как эти представления соотносились с законом?

Демократические возможности
и олигархические традиции.
Общественная служба как повинность

Законодательство отводило первенствующую роль в город­

ском самоуправлении купцам. Мещане могли избираться
лиш ь на второстепенные должности. Только в крайнем слу­
чае, при отсутствии достойных кандидатов из купцов, они
могли допускаться к выборам на важные должности.
Означал ли равны й сословный статус равные возмож­
ности избираемых? Ф орм ально да. У купцов Бой гильдии
были преимущ ества перед купцам и 2-ой гильдии; эти, в
свою очередь, имели привилегии по сравнению с купцам и

1 ГЛТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 13303. Л. 14 об. - 16.

Глава вторая. Культура политического... 273

3-й гильдии. На практике все было не так однозначно. Так,

в Серпухове во время выборов на трехлетие с 1819 г. про­
изош ел примечательный конфликт. Купец 2-ой гильдии
И.С. Плотников, избранны й в депутаты квартирной комиссии,
подал жалобу губернатору и просил уволить от должности. В
частности, он писал, что был внесен в список для баллотиро­
вания не в головы или бургомистры, как следовало бы ему но
статусу, но в ратманы. Когда же в ходе голосования очередь
дошла до Плотникова, то общество «единогласно объявило,
чтобы Плотникова в ратманы не баллотировать, назначив его
к балтированию в депутаты, в квартирную комиссию». Оче­
видно, избирателям было ясно, что городской голова вел себя
некорректно по отношению к нему, предлагая его на долж­
ность ратмана, в то время как в бургомистры баллотирова­
лись купцы 3-ей гильдии. Казалось, что был найден удачный
выход из создавшегося положения, позволявш ий и купца
приобщ ить к общественной службе, и не уронить его рено­
ме. Однако квартирную комиссию возглавлял городничий, с
которым купец имел дело в суде об обременении его постоем
со стороны последнего. Это основание для освобождения от
должности Плотникова и граж данский губернатор, и воен­
ный генерал-губернатор сочли неосновательным. Впрочем,
купец проявил характер и упорство. Не получив поддержки у
губернского начальства, он надолго уехал из города, и власти
вынуждены были ввести в должность другого человека.1
Среди тверских купцов уже в начале XIX в. слож ились
представления о том, на какую должность следует выбирать
того или иного горожанина. Например, лица, баллотировав­
ш иеся в городские головы, затем могли быть кандидатам и в
заседатели совестного суда, уголовной и граж данской палат,
бургомистры, члены думы. Ратманами магистрата или поли­
ции, а такж е для службы на менее значительных долж ностях
они уже, как правило, не предлагались. Эти неписаные пра­
вила соблю дались в Твери в начале XIX в. строго, а иерархия
должностей была «прописана» д ля каждого человека весь­
ма определенно. Например, сущ ествовавш ая субординация

ЦИАМ. Ф. 17. On. 1. Д. 5211. Л. 6 - 8.

274 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

между ратманами м агистрата позволяла в 1803 г. баллотиро­

вать купца П.И. П ирогова (ранее потерпевшего неудачу при
избрании бургомистра) на первом этапе выборов на долж­
ности первого и второго ратмана. Однако занявш его третье
место П ирогова уже не баллотировали на втором этапе, когда
вы бирали третьего и четвертого ратманов. Показательно, что
на эти должности были избраны два купца, набравшие в пер­
вом туре вдвоем меньше баллов, чем один Пирогов.1 Очевид­
но, городская верхуш ка считала д л я реноме этого человека
недопустимым служ ить третьим или четвертым ратманом.
Д анная практика й такие представления могли быть
связаны с законом, запрещ авш им избирать на более низкие
должности, чем граж данин служ ил ранее. Это положение
вошло в силу еще в «Учреждении дл я управления губерний»
1775 г.2 Но такая интерпретация справедлива лиш ь отчасти,
она применима к лицам, занимавш им ранее выборные долж­
ности. Однако и никогда не служ ивш ие представители извес­
тны х в городе купеческих ф ам илий не баллотировались на
низшие должности городского самоуправления. В этом слу­
чае выборная верхуш ка руководствовалась другим законом,
разреш авш им купцам отказы ваться от должностей, которые
не соответствовали их социальному статусу. Но этот закон,
приняты й, кстати, позднее, не устанавливал никакой иерар­
хии между первым и четверты м ратманами. Поэтому в Тве­
ри можно говорить о своеобразном «местничестве»: нельзя
было, не оскорбив уваж аемую купеческую семью П ирого­
вых, избрать одного из ее членов третьим ратманом, в то вре­
мя как вторым ратманом будет служ ить человек из купечес­
кой ф ам илии, которая стоит ощ утимо ниже в неформальной
городской иерархии. Таким образом, возможность выбора на
ту или иную должность определялась не только оф и ц и аль­
ным статусом человека, его личны м и достоинствами, но и
местом, занимаемым его семьей в городской иерархии. Иначе
говоря, в Твери, самом демократическом из городов России с
точки зрения полноты избирательны х процедур и н аличия

1 ГЛТвО. Ф. Ш . Он. 1. Д. 158. Л. 8 - 9.

2 IIC3-I. Т. 20. № 14392. Ст. 281, 282.
Глава вторая. Культура политического... 275

нескольких кандидатов па одну выборную должность, тор­

ж ествовали олигархические принципы подбора и вы движ е­
ния кадров на «классные должности».
Несколько иначе в конце X V III - начале XIX в. относи­
лись к выбору в общественные долж ности в новых уездных
городах. Там число классны х долж ностей было меньше, а их
иерархия имела иные конф игурации. Так, в Осташ кове в де­
кабре 1799 г. лица, баллотировавш иеся в городские головы,
затем предлагались кандидатам и в бургомистры, ратманы и
даже частные приставы. В гласные же шестигласной думы,
в старосты, в словесные судьи никто из претендовавш их на
места городского головы или городских бургомистров не
предлагался, но двое безуспешно были баллотированы на
долж ность частного пристава. Заседатели или гласные думы
пользовалась у горожан меньшим престижем, чем члены ма­
гистрата. Па тех же выборах 1799 г. в нее баллотировалось
всего 8 кандидатов на шесть мест, да и те были не из семей
городской верхушки. В думу были избраны лиш ь лица, про­
валивш иеся на выборах в ратманы, а такж е те, кто ранее не
баллотировался в другие долж ности.1
Если говорить о тенденциях в городских выборах, отра­
жавш их отношение горожан к избирательным процедурам и
к институтам городского сам оуправления, то количествен­
ные аспекты проблемы городских выборов прослеж иваю тся
весьма очевидно. Например, в О сташ кове на выборах город­
ского головы в январе 1779 г. было вы двинуто 15 кандидатов,
при выборах двух бургомистров - 41 кандидат! Правда, боль­
ш инство подлежащ их баллотировке от этой чести предпочло
уклониться. В результате больш ая часть кандидатов была
уволена и в списке осталось 12 человек. В тот же день на места
четырех ратманов были вы двинуты 46 кандидатов, а д ля го­
лосования оставлены 15.2 Спустя 20 лет произош ло неболь­
шое снижение числа кандидатов, предлагаемы х для замещ е­
ния вакантны х должностей. И все же у горожан сохранилась
возможность достаточно ш ирокого выбора: 7 претендентов

ГАТвО. Ф. 1048. Он. 1. Д. 27. Л. 1 1 - 2 8 .

2 ГАТвО. Ф. 1048. On. 1. Д. 2. Л. 12 - 24 об.
276 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

на место городского головы, 11 человек - на 2 должности бур­

гомистров, 12 на 4 должности ратманов, 8 кандидатов на мес­
то частного пристава.1
Количественные характеристики далеко не всегда адек­
ватно отражаю т настоящ ее положение дел. Число кандидатов
говорит о лиш ь о некотором спектре возможного выбора до­
стойных претендентов, но ум алчивает, например, о влиянии
родственных кланов. Так, в О сташ кове 13 декабря 1847 г. на
очередных выборах городского головы баллотировали 7 кан­
дидатов, в том числе 4-х купцов 3-ей гильдии, среди которых
был и купеческий плем янник. Однако три первых кандида­
та принадлеж али к числу почетных граж дан и были родны­
ми братьями. Победил старш ий из них, И ван Кондратьевич
Савин. Два других брата разделили второе место, далеко
опередив остальных претендентов. В озникла редкая кол­
лизия, особенно учиты вая, что в голосовании участвовало
185 человек. Д анная ситуация была предусмотрена законом,
о чем хорошо знали подписавш ие протокол городской голова
Ш иш кин и гласные Бочкарев, Савин и Коновалов: «Хотя бы
и следовало по равенству избирательны х шаров Стефану и
Федору Савиным, согласно 204 ст. 3 том[а] дать жребий, но
как по обоюдному согласию их, Савиных, так и но убеж де­
нию градского общества, изъявил готовность быть старшим
кандидатом Стефан Савин, то общество, и зъ яв л яя на то пол­
ное согласие до ж ребия не допустило».2 Члены осташ ковской
думы проявили трогательную предусмотрительность по по­
воду незначительного наруш ения избирательной процеду­
ры, но совершенно обош ли куда более важ ны й пункт Устава
0 службе по выборам, запрещ авш ий выбирать «в должности
одного места, для служ ения в одно и то же время» отца с сы­
ном, тестя с зятем, дядей с родными плем янникам и по муж с­
кому колену и, разумеется, родных братьев.3
Д инам ика сокращ ения числа кандидатов на выборные
должности продолжалась и в последующие годы. В результате,
1 ГЛТвО. Ф. 10/18. On. 1. Д. 27. Л. 11 - 28 об.
2 ГАТвО. Ф. Ш . Он. 1. Д. 1252Л.
3 Свод законов Российской империи. Уставы о службе гражданской (Издание
1842 года). Кн. 2. СПб., 1843. С. 61 (П С З 11, № 3958. 29 сентября 1830 г.)
Глава вторая. Культура политического ... 277

в середине XIX в. выборы в О сташ кове приобрели во многом

ф ормальны й характер: число кандидатов лиш ь незначитель­
но превыш ало количество должностей. Так, в январе 1860 г.
на 2 места бургомистра было трое претендентов, на 4 места
ратманов - 6 кандидатов, в «директорские товарищи» обще­
ственного банка баллотировались 3 человека, на 2 места де­
путатов при следствии в уезде - 4 человека, в гласные думы -
7 кандидатов на 6 мест. Т акая же картина наблю далась и при
выборах на другие долж ности.1 П роигравш ие становились
кандидатам и на долж ности с обязательствам и - в случае
смерти или продолж ительной болезни одного из членов при­
сутственного места, к которому они объявлены кандидатами,
принять на себя соответствую щ ие обязанности.
Создавш ееся в Осташ кове положение с замещением
выборных должностей вы звало недовольство тверских чи­
новников. 9 марта 1860 г. губернское правление указало на
недопустимость подобной практики. При этом оно руководс­
твовалось не отклонениям и от законов и уж тем более не ин­
тересам и граждан, которые оказались в ситуации ф актичес­
кой безальтернативности выборов, - но прагматическими
задачами управления. Губернское правление потребовало
дополнительно избрать кандидатов к должностям, тем более
что к некоторым долж ностям таковых не было избрано вовсе.2
Тогда, 15 апреля городские власти организовали требуемые
от них довыборы. О сташ ковские граж дане отнеслись без ка­
кого-либо энтузиазм а к этому решению губернского правле­
ния. Если на основных выборах участвовало 134 выборщика,
то на дополнительны х всего 88.
В Серпухове с выдвижением кандидатов на выборы сло­
ж илась такая же традиция, как и в Осташкове. Здесь, в сред­
нем, вы двигалось по 2 (реж е - 2,5) кандидата на одно место
и 3 кандидата на место городского головы; лиш ь в 1834 г. по
невыясненной причине граждане долж ны были избирать из
5 претендентов на кресло городского головы, а на 2 должности
бургомистра баллотированы 6 человек. В Серпухове только

ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 17443. Л. 3 - 1 0 .

Там же. Л. 19.
278 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

в исклю чительных случаях забаллотированного кандидата

предлагали на новую должность. Такой случай имел место в
1813 г. с купцом И. П. Щ енковы м.1
В другом уездном городе М осковской губернии, Климу,
сущ ествовала и н ая п ракти ка. К андидатов на одно «клас­
сное» место в нем такж е было немного, но бы товали серьез­
ные отличия в технологии зам ещ ения вакантны х долж нос­
тей. Здесь во врем я выборов проваливш егося кандидата не
стеснялись предлож ить на другую долж ность. В частности,
в 1819 г. 3-ей гильдии купецкий сын А лексей И ванов Семей-
нин, 37 лет, ф орм ально безупречны й кан д и д ат («дом им е­
ет отец его собственны й и б алотирован по воле родителя
его»), был б аллоти рован в ратманы, в сиротский суд, а из­
бран судьей словесного суда. А куп ц а 3-ей гильдии М ихай-
лу Л еонова Перш ина, 63 лет, владельца собственного дома,
последовательно четы реж ды б алл оти ровал и в ратманы. Та­
кое было возможно в связи с тем, что вы бирали по очереди
первого, второго, третьего и четвертого ратманов. Возмож­
но, ранее его п редлагали и в бургомистры, но из-за плохой
сохранности архивного дела это вы яснить не удалось. При
этом ни городского голову, ни и збирателей не смутило то об­
стоятельство, что двум я первыми ратм анам и были избраны
мещане, третьим - купеческий сын. И купец Перш ин полу­
чил необходимое число голосов лиш ь в четверты е ратм аны
м агистрата, который возглави ли два бургом истра из мещан.
Все это позволяет утверж дать, что ни о каком намеке на
олигархическое сам оуправление в К лину говорить не при­
ходится. Здесь у мещан были больш ие возмож ности не то л ь­
ко приним ать участие в процессе вы работки повседневных
реш ений, но и заним ать важ нейш ие долж ности в городском
сам оуправлении. Вероятно, это было возможно благодаря
м алочисленности купечества и общему невы сокому уровню
социально-эконом ического разви ти я города.

ЦИАМ. Ф. 17. Он. 1. Д. 5211. Л. 2 - 3, 4.; Д. 6743. Л. 4 - 5 об.; Он. 2. Д. 124.

Л. 2 - 3; Ф. 1036. Он. 1. Д. 189, Л. 4 - 5; Д. 326. Л. 24 об. - 29; Д. 373.
Л. 83 об. - 84; 21 об. - 123, 125 об. - 130; Д. 492. Л. 24 об. - 32; Д. 1485.
Л. 28 об. - 29; Л. 72 об. - 79.
Глава вторая. Культура политического... 279

П ракт ики у к л о н е н и я от городских служ б

Раз в три года личные планы большинства купцов, а мещан и
низшего слоя купечества ежегодно, оказывались в состоянии
некоторой неопределенности. Надвигалась пора очередных
выборов на общественные должности. Ф ормально каждый
мужчина, принадлежавш ий к городскому гражданству, мог
быть избран на какую-либо должность в городском самоуправ­
лении или приписан на срок в 1 год или 3 года к определенному
кругу казенных заведений. Оплата за выполнение обществен­
ных служб не была предусмотрена. При этом одни должнос­
ти не требовали больших временных затрат, другие же, на­
против, отнимали массу времени и ф актически не оставляли
человеку, их исполнявшему, возможности заниматься своим
делом, зарабатывать деньги на жизнь. Даже те «синекуры»,
которые существовали в городском самоуправлении, стесня­
ли свободу хозяйственных занятий купцов и мещан. Поэтому
выполнение общественных служб наносило некоторый урон
материальным интересам купцов и мещан. Отсюда стремле­
ние уклониться от должностей городского самоуправления.
Вот что писал о своем отношении к перспективе служить го­
родским головой купец г. Чухломы (Костромской губернии)
И.В. Июдин: «Декабря 12-го [1832 г.] избран я на наступающее
трехлетие в городские головы к крайнему моему неудовольс­
твию. При многом старании и трате не мог избавиться от оной
на выборах меня в сию должность». Дабы избежать избрания,
Июдин накануне выборов «благодарил мещан угощениями».
Однако эти «угощения» не помогли: «По желанию бывшего
городского головы Алексея Июдина, меня ровно А раза пере­
баллотировали то в головы, то в кандидаты, и остался канди­
датом по городскому голове, которого выбрали заведомо, что
он здесь не будет жить, а выпишится в Санкт-Петербург. Так и
случилось. Я при многом старании избавиться как бы от долж­
ности, но поиздержась, остался неудовлетворенным».1
После избрания сущ ествовало всего два легальны х пути
уклонения от вы полнения общ ественных должностей. П ер­
вый путь был связан с освобождением от службы по выборам
1 Памятная книга купца 2-й и 3-й гильдий, городского головы г. Чухломы Ива­
на Васильевича Июдина... С. 21, 23.
280 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

путем подачи мотивированны х прош ений в вышестоящие

инстанции. Второй - найм вместо себя другого лица.
Прошения об освобождении от службы по выборам ре­
гулярно подавались горожанами в органы власти. В Твери
спектр служб, от которых просили освободить, располагался
от трубочиста до бургомистра. «Выбор» в трубочисты вызы­
вал особое недовольство мещан, которые пы тались от него из­
бавиться. Трубочисты «избирались» в количестве 14 человек.
В 1824 г. половина из них, б человек, подали прошение об ос­
вобождении от должности. Одному из просителей, мещ ани­
ну Е.Н. Аваеву, дума рекомендовала нанять по предложению
брандмейстера мещ анина Всеславского с оплатой за полгода
в размере 120 руб.1 В начале 1820-х годовой наем трубочиста
стоил - 220 руб., как утверж дал мещ анин А.И. Волы нский.2
Из указа губернского правления от 27 сентября 1824 г. думе
по поводу прош ения об освобождении от долж ности меща­
нина Зиновия Захарова следует, что действительно назначе­
ние (формально «выборы») в трубочисты было делом обреме­
нительным. В середине 1820-х гг. наем трубочиста мещанину,
назначенному на полгода д л я вы полнения этой повинности,
обходился в 120 руб., а отбывающему эту повинность в тече­
ние года - в 240 руб.
Расследовав эту и подобные жалобы, губернское прав­
ление обвинило думу в социальной несправедливости, от­
метив, что мещане с хорошими доходами определяю тся «к
самым легчайш им должностям», например, сбору камня, где
наем стоит от 30 до 70 рублей, а наем трубочиста по 1-ой час­
ти города обходится в 240 руб. в год. Тверские чиновники от­
метили, что данная повинность возлагается на одних «сред­
них и бедных мещан».3 Думе приш лось по указу губернского
правления освободить Захарова от обязанностей трубочиста,
но последний мог быть доволен лиш ь отчасти, ибо дума уже
3 октября 1824 г. постановила определить его сотенным сло-
бодчиком, куда он был избран ранее. Более успешной можно
признать борьбу мещ анина Е.Н. Аваева за освобождение от
1 ГАТвО. Ф. 21. On. 1. Д. 443. Л. 38.
2 Там же. Л. 2.
3 Там же. Л. 38 об.
Глава вторая. Культура политического... 281

обязанностей трубочиста. Эта борьба заверш илась 10 июня

1825 г., когда губернское правление удовлетворило жалобу
Аваева на основании того, что он явл яется несоверш еннолет­
ним и находится под опекой.1
«Дело о выборе трубочистов и о подаваемых по сему
предмету прош ениям о избавлении некоторых от сей повин­
ностей» 1824 г. позволяет констатировать, что в Твери ш иро­
кое распространение получила практика найма лиц, которые
вы полняли бы за других выборные службы (ф актически л ич­
ные повинности). О ее многолетней укорененности в городс­
ком быту свидетельствует и устоявш аяся такса на различны е
службы, и, что не менее важно, - признание ее губернскими
властям и. Н аряду с этим губернские власти справедливо
констатировали пристрастность городской верхуш ки при
назначении на обременительные городские службы. Кроме
приведенных фактов, об этом же свидетельствует и слиш ком
частое («не в очередь») назначение в такие службы одних и
тех же лиц.
П рактика найма купцам и и мещ анами других горожан
д л я исполнения выборных должностей получила широкое
распространение в сибирских городах. Например, в Таре в
1824 и 1827 гг. по найму замещ ались должности словесно­
го судьи, сборщ ика поземельных денег, сборщ ика податей,
смотрителя городовой больницы .2 Эта практика распростра­
нялась и на престижны е должности. Так, в 1821 г. тарский
мещ анин И.М. Немчинов, избранны й бургомистром, просил
освободить его от должности в связи с необходимостью от­
лучаться из города, но, «дабы обществу сделать уважение за
таковое почтительное назначение», вместо себя предлагал
допустить к должности нанятого им А.Л. М антабарова. Пос­
ледний более двадцати лет постоянно служ ил на различны х
долж ностях в городском самоуправлении по очереди и за
других лиц по найму.3 В Тобольске в середине 1840-х гг. наем
лиц для вы полнения выборных служб был в таком ходу, что
авторы «Статистического описания губернского Тобольска»
1 Там же. Л. 39, 4 1 ,5 7 - 5 8 об.
^ ГАО О. Ф. 384. Он. 2. Д. 12. Л. 18, 21; Д. 159. Л. 91, 94 об.
3 ГАОО. Ф. 381. Он. 4. Д. 41. Л. 3 - 3 об.
282 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

вклю чили в бюджет городской семьи специальную статью

расходов - «на должность». Размер этих расходов определял­
ся сложностью работы и статусом выборного места. Горожа­
не со средними доходами тратили на оплату нанятого лица
больше, чем бедные мещане и цеховые: «горожанин этого
разряда предполагается грамотны й и вы бирается в высшую
должность, следовательно, платит дороже наемщику»-1 От­
метим, что грамотность была одним из важ нейш их критери­
ев при вы движении кандидатур на ответственны е должности
городского самоуправления. Уже в 1801 г. тобольская дума,
предлагая купцам и мещанам избрать гласных думы из числа
жителей, «в грамоте умеющих и доброго поведения».2
Государство никак не могло окончательно определить­
ся с пониманием феномена выборной городской службы:
что это в первую очередь - право или повинность? Отсюда
и отношение к вопросу о возможности горожан, которые по
различны м причинам не могли или не хотели служ ить сами,
нанимать вместо себя других лиц. Чтобы придать легитим ­
ный характер практике замещ ения выборных должностей
ж елаю щ ими служ ить по найму, ялуторовские граждане в
1847 г. обратились к имперским властям с ходатайством. Од­
нако министерство внутренних дел отклонило его.3 В 1850 г.
мещанское общество Твери просило дозволения «нанимать
вместо себя других, под личною своею ответственностию за
все упущ ения и утраты, подобно тому, как это допускалось
д ля служ ащ их по выборам от купечества прежде, и именно
на основании имянного указа 1-го ию ня 1731 года...» В этом
ходатайстве речь шла лиш ь о долж ностях мещанских ста­
рост и их помощников. Городская дум а поддержала прош е­
ние, отметив, что ежегодно избираемые к этим должностям
мещане действую т неудачно, что ведет к росту недоимок.
М инистр внутренних дел Перовский просьбу отклонил, но
ф актически пошел навстречу тверским мещанам, разреш ив
назначать жалование по усмотрению общества для старост
и их помощников по сбору денег, чем мещанское общество и
ЛРГО. Р .61.Д . 5. Л. 49 об.
ГЛ'Г. Ф. 8. Он. 1. Д. 59. Л. 1 - 1 об.
3 РГИЛ. Ф. 1287. Он. 37. Д. 563. Л. 3 - 3 об.
Глава вторая. Культура политического... 283

воспользовалось.1 Таким образом, не уступая в этом вопросе

граж данам , правительство допускало по ж еланию местных
обществ проф ессионализацию отдельных видов деятельнос­
ти городского самоуправления. Но, в целом, проблема допус­
ка горожан, желавш их вы полнять общ ественные должности
за других лиц, оставалась актуальной весь дореформенный
период. Сами м униципальны е деятели рассм атривали ее
в качестве одной из преград, препятствовавш их развитию
самоуправления. Об этом прямо писал министру внутрен­
них дел 14 декабря 1861 г. осташ ковский городской голова
Ф.К. Савин, предлагая, чтобы лица, не желавш ие служ ить по
выборам, вносили деньги, а общество нанимало вместо них
служ ащ их.2

Культура конфликтов, возникающих

в связи с ходатайствами об отмене выборов

К аж дая просьба об освобождении от несения службы по вы­

борам была поводом д ля возникновения многостороннего
конф ликта. Подача ж алоб на результаты выборов создава­
ла в городском обществе определенную социальную напря­
женность. У частниками конф ликта становились различны е
стороны: проситель и органы самоуправления, проситель и
локальное сообщество (городское, купеческое, мещанское,
ремесленное), проситель и остальные граждане. В дальней­
шем в конф ликт вовлекалось губернское правление, иногда -
непосредственно гражданский губернатор или генерал-
губернатор, в отдельных случаях дело поступало в Сенат,
рассм атривалось м инистрами и членами Госсовета и ут­
верж далось царем. Далеко не всегда должностные лица и
учреж дения, разбиравш ие жалобы, были беспристрастными
арбитрами. Порой главными участникам и конф ликта ста­
новились городское общество или вы ражавш ие его интере­
сы учреж дения самоуправления и органы государственной

1 ГМ'ИЛ.Ф. 1287. Он. 37. Д. 862. Я. 1 - 2,3 - 3 об., 1 0 - 1 1 об., 18.

2 РГИЛ. Ф. 1287. Оп. 37. Д. 2379.
284 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

власти. Показательным в этом контексте явл яется конф ликт

1816 г. вокруг отказа тверского купца Петра Степанова Пи­
рогова (недавно переехавшего из М осквы) вы полнять обя­
занности словесного судьи. 7 января 1816 г. он просил думу
освободить его от службы, аргументируя свое прошение тем,
что после смерти тестя он уп равляет полотняной и паруси­
новой фабриками. При этом ссы лался на указ 1 июня 1731 г.
о льготах по службе д л я фабрикантов и заводчиков. Дума
отказала Пирогову, но его прошение поддерж ало губернское
правление. Аргумент об одиночестве П ирогова и необходи­
мости частых коммерческих отлучек не был принят думой,
так как его тесть исправлял общественные должности, был
головой. Аргумент чиновников о важ ности д л я государства
его производства дума такж е отвергла - под предлогом, что
он не фабрикант, а управляю щ ий на фабрике, принадлеж а­
щей жене. Правление не согласилось с аргументами думы и
предлож ило ее членам войти «в точное рассмотрение зако­
нов». О накале отношений между губернским правлением
и думой свидетельствует тот факт, что коронные чиновни­
ки вслед за Пироговым повторили, что последний выбран в
долж ность «недоброжелательствующ им градским головою
Щ укиным».1Дума, однако, не спеш ила капитулировать и ра­
портовала губернскому правлению о рассмотрении его указа.
В этом документе она отвергла аргументы об общей пользе,
восходящие к петровскому времени. «Впрочем такового рода
ф абрик в России есть не малое число, и самые содержатели
их есть ни что иное, как торгующие или приобретатели своей
пользы продажей со оных изделий; подобно занимаю щ имся
другим торгом купцам, и всякая выбором общества достав­
ляем ая служба для торгующего не без упущ ения, а следова­
тельно и не без убытков но торговым каждого обстоятельс­
твам. Почему и Пирогов от общественной службы, в которую
избран еще в первый раз освобожден быть не должен». О твер­
гли и аргумент об «одиночестве» просителя: «и сноснее иног­
да может быть одинокому нежели семейному, судя по состоя­
нию; и потому долг есть общества рассмат риват ь каждого и

1 ГЛТвО. Ф. 21. On. 1. Д. 181. Л. 244.

Глава вторая. Культура политического... 285

по возможности доставлять ему службу (курсив мой - А .К .),

от которой буде бы все отклонялись, как и Пирогов, и сила
закона не обуздала бы их самоволие и неблагонамеренность
к пользе общей, то наруш илось бы общ ественное повинове­
ние власти».1 О бращ ает внимание в этой аргументации то
обстоятельство, что выборные службы восприним аю тся как
обязанность горожан перед обществом, которую добропоря­
дочные граж дане вы полняю т с ответственностью, а неблаго­
намеренные игнорируют. Более того, идея «общей пользы»,
игравш ая важную роль в петровской идеологии, оказалась
переосмыслена тверскими купцами. Переосмыслена и в ис­
торическом контексте (привилегии, данные Петром В еликим
заводчикам, устарели), и в социальном (общая польза - это
то, что служ ит не только государству, но и обществу, а такж е
и интересам горожан).
Главным законом о выборах члены думы считали имен­
ной высочайш ий указ правительствую щ ему Сенату от 20
августа 1802 года, который правление игнорировало, - мес­
то бездействовало. Дума просила правление «дабы оно соб­
лаговолило в отвращ ение купца П ирогова от уклонения от
общественной службы, и чтобы другие к тому не имели на­
клонности постановить свое определение, ибо место сло­
весного судьи чрез то состоит не заняты м три месяца», что­
бы и впредь в должность вступали немедленно, а затем уже
приносили просьбы об освобождении. И еще: «А как купец
Пирогов градского голову назвал в прошении, поданном в
губернское правление, недоброжелательствующ им, какое
название есть поносительное и не токмо д л я него, но и для
целого присутствия Думы обидное», просили для законного
удовлетворения представить копию.2 Исчерпав все аргумен­
ты и ф актически потерпев поражение в полемике с тверской
думой, губернские власти прибегли к угрозам. В новом указе
правления от 12 июня 1816 г. думе пеняли на неуместность ее
возраж ений вышестоящему начальству и грозили привлечь
к ответственности за невыполнение его распоряжений. Пред-

1 Там же. Л. 245 об. - 246.

2 Там же. Л. 246 - 246 об.
286 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

писано было такж е выдать Пирогову паспорт (в чем магист­

рат ранее отказал), необходимый ему для разъездов по ком­
мерческим делам.1
Члены думы не стали подавать апелляцию в Сенат на ре­
шение губернского правления. К онф ликт заверш ился в поль­
зу купца Пирогова, победившего при активнейш ей помощи
чиновников губернского правления, действовавш их столь
настойчиво, вероятно, не бескорыстно. Однако отнош ения с
членами думы и в целом с городской верхуш кой у заезжего
москвича оказались серьезно испорчены.
В зятка чиновникам губернского правления за освобож­
дение от службы по выборам была, вероятно, не самым рас­
пространенным явлением. Косвенно об этом свидетельству­
ет и тот факт, что больш инство прош ений горожан, поданных
в губернские органы власти, отклонялись губернатором и
губернским правлением. К тому же размер такой взятки и
сопряженные с ней расходы, особенно если проситель ж ил в
уездном городе, были весьма значительны. Так, в 1839 г. из­
держки упомянутого купца И.В. И ю дина ради избавления от
долж ности составили 450 руб., в эту сумму вош ли не только
взятки чиновникам, но и средства, потраченные на дорогу,
прож ивание и угощ ения долж ностны х лиц.2 Поэтому часто
проще было найти желаю щ их служ ить за других по найму,
чем давать взятки чиновникам. Другое дело, что подобная
практика найма не имела законодательного признания, хотя
в законе имелись и оговорки, позволивш ие в некоторых горо­
дах ее широко применять.
Если органы городского сам оуправления в глазах граж­
дан, во всяком случае социально активной их части, были
необходимы и считались вы разителям и и защ итникам и их
интересов, то выборная служ ба на классны х долж ностях
рассм атривалась купцам и и мещ анами как общ ественная
повинность, вы полняем ая по очереди лучш им и граж данами.
Поэтому всякие попытки уклониться от службы в учреж де­
ниях самоуправления трактовались как стремление избе­
1 Там же. Л. 271 - 2 7 2 об.
2 Памятная книга купца 2-й и 3-й гильдий, городского головы г. Чухломы Ива­
на Васильевича Июдина... С. 45.
Глава вторая. Культура политического... 287

жать отбы тия повинности и перелож ить ее исполнение на

плечи других. Такие граж дане подлеж али моральному осуж­
дению. За исключением тех случаев, когда граж дане знали,
что человек по каким-либо причинам в результате назначе­
н и я на долж ность оказы вался ф актически крайне стеснен в
материальном обеспечении своей семьи. Если же жалобщ ика
губернские или имперские органы власти освобож дали но
каким-либо причинам без должных, по мнению граж дан, ос­
нований, то это вы зывало к нему неприязнь активной части
горожан. У важ ительны ми основаниям и д л я освобож дения
от службы совсем не обязательно считались полож ения за­
кона. Н ельзя сказать, чтобы граж дане руководствовались
чувством справедливости, а не законом, но вместе с тем не­
достойные способы уклонения от службы и освобождение от
нее по решению властей вы зывало у них чувство торж ества
несправедливости. Здесь присутствовало не только м ораль­
ное осуждение, но и понимание того, что за такого уклониста
придется служ ить кому-нибудь из них. Лица, которые чис­
лились кандидатами, должны были вступить в долж ность
взамен освобожденного граж данина. Одни спокойно и опера­
тивно приним али такое решение властей, другие сопротив­
лялись и, в свою очередь, подавали прош ения на увольнение
от службы или ж аловались на несправедливую отмену влас­
тям и состоявш ихся итогов выборов.
В 1827 г. в Твери в результате удовлетворения властям и
нескольких просьб горожан об освобождении от выборов, а
такж е вследствие упорного неж елания отдельных граж дан
вступить в должность, даже спустя полгода после выборов
оставались вакантны м и сразу несколько должностей. О со­
бенно запутанной ситуация вы глядела с ратм анам и м агист­
рата. Но разным причинам от службы ратм анам и были осво­
бождены или уклонились не только избранные в должность,
но и кандидаты к ним. С одним из них, купцом 2-ой гильдии
Павлом Жуковым, ситуация была весьма нестандартной. Он
подал прошение губернатору об освобождении его с братом
навсегда от службы по городским выборам в обмен на пож ер­
твование 5000 руб. на богоугодное заведение и 1000 руб. на
уплату бедными мещанами податей. Губернатор направил
288 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

это прошение «на уважение» в думу. Однако собравш ееся го­

родское общество согласилось уволить братьев Ж уковых от
общ ественных служб лиш ь на 6 лет. Это вы звало недовольс­
тво просителя, который сообщил губернатору, что может вы­
делить в таком случае только 3000 руб. О тзыв П авла Ж укова
был направлен губернатором городскому обществу, которое,
однако, оставило в силе преж ний приговор, то есть хотело,
чтобы Ж уков вы полнил свои обязательства в полном объеме.
Новый приговор общества был вновь направлен губернато­
ру. Пока шло «перетягивание каната» между городским об­
ществом и братьями Ж уковыми, соответственно тянулась и
переписка думы и общества с губернским начальством.1Дру­
гой кандидат на замещение должности ратмана, Ф адей Л е­
бедевский, занял круговую оборону: он не только заручился
медицинским свидетельством о болезни, но и подал прош е­
ние губернатору, в котором обосновывал, почему он не может
вступить в эту должность. Л ебедевский указал, что хотя он и
избран был вторым кандидатом в ратманы, но затем баллоти­
ровался в заседатели совестного суда и граж данской палаты
и к каж дой из этих должностей был избран первым канди­
датом, поэтому и ратманскую должность принять не согла­
шался. Тут-то городской голова Н икита Аваев и члены думы
окончательно запутались и 18 апреля 1827 г. обратились в гу­
бернское правление за разъяснением.2
Губернское правление не сразу смогло разреш ить эту
коллизию и приказало ввести в должность еще одного кан­
дидата - Н.П. Воротильницина. Последний, в свою очередь,
1 ию ня 1827 г. такж е подал прошение, в котором справедливо
указал, что и перед ним есть кандидаты, а кроме того, в качес­
тве старосты он составляет городскую обывательскую кни­
гу. Тогда губернское правление реш ило ввести в должность
ратмана купца Петра Аваева как набравшего больше баллов,
чем В оротильницин.3 В конце концов правление запуталось
во всех изменениях тверской номенклатуры и оказалось уже
не в состоянии утверж дать кого-либо на вакантны е долж нос­
■ ГАТвО. Ф. 466. On. 1. Д. 2063. Л. 68 - 69.
2 Там же. Л. 69 об.
2 Там же. Л. 74 - 74 об., 79 об.
Глава вторая. Культура политического... 289

ти, не наруш ая закон. Поэтому оно затребовало информацию

об избранных, их кандидатах и кто в какую долж ность всту­
пил. 16 июня 1827 г. это требование губернского начальства
дума удовлетворила. У чиновников появилась наконец кар­
тина общей ситуации в городском самоуправлении г. Твери.
Однако до окончательного разреш ения кризиса с замещ ени­
ем должностей было еще далеко. Заседатель совестного суда
Яков Ворошилов, уповавш ий на свой преклонный, 70-летний
возраст, дож дался благоприятного для себя реш ения Сена­
та. Поэтому на место, которое он отказы вался занять, только
10 августа 1827 г. ввели Лебедевского. В результате этих отка­
зов от службы некоторые городские учреж дения, в том числе
полиция, не могли нормально ф ункционировать несколько
месяцев. Когда ситуация, казалось, была наконец-то урегу­
лирована, возникла новая проблема: один из гласных думы,
купец 2-ой гильдии С.И. Нечаев, перешел из 2-ой гильдии в
3-ю, «почему он, по второй гильдии и голоса гильдейского со­
ставлять уже не может». Поэтому дума предлагала заменить
его следующим кандидатом, который, к всеобщему удоволь­
ствию чиновников губернского правления и членов думы, и
вступил в должность.1
К онф ликтная ситуация вокруг упом януты х ранее выбо­
ров городского головы в Осташкове, имевш ими место 10 я н ­
варя 1821 г., обнаруживает другие механизмы противодейс­
твия принятом у решению. Спустя неделю часть горожан,
недовольных выборами на новый срок прежнего головы, куп ­
ца Савина, обратилась со словесной жалобой к городничему
на действия головы во время выборов. Городничий направил
рапорт губернатору. Граждане, в свою очередь, такж е обрати­
лись с ж алобой к губернской власти.
Отсутствие поддержки в губернском правлении или кан­
целярии губернатора отнюдь не останавливало некоторых
граж дан. Так, в январе 1827 г. тверской купец 2-ой гильдии
Василий Гаврилов Кобелев ж аловался царю, что его неспра­
ведливо назначили ратманом в полицию, тогда как он хотел
остаться в магистрате. О ригинальна уже сама просьба Кобе­

Там же. Л. 1 0 9 - 109 об.

290 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

лева: он просил не вообще освобож дения от службы, а лиш ь

добивался права служ ить там, где он считал д ля себя более
почетным и менее обременительным. Аргументировал он
свою просьбу «старшинством баллов» (он был по счету вто­
рой), и более высоким социальны м статусом: гильдия у него
выше, чем у купца Томилова. Он справедливо указы вал, что
в магистрате его доводы проигнорировали по личны м моти­
вам: «бургомистры означенному ратману Томилову, первый
ближ айш ий родственник и второй брат двоюродный, почему
оные, не уваж ая моей иросимости назначили присутствовать
мне в градской полиции, а изъясненному своему родственни­
ку Томилову в городовом магистрате».1 Однако прямого ука­
зан и я в законах, кого из ратманов следует приком андиро­
вать к полиции, не было, поэтому бургомистр И ван Назаров
и ратман Яков Ворошилов легко отвергли вы двинуты е про­
тив них обвинения. В рапорте губернскому правлению они
писали, что ратманы посылаю тся магистратом в полицию по
делам купцов и мещан, а не по старш инству баллов. П равле­
ние поддержало магистрат, велев сделать строгое внушение
Кобелеву за недельную жалобу.2
Однако с таким решением Кобелев не согласился и подал
жалобу в Сенат, а до реш ения Сената в долж ность вступить
отказался. Тогда Кобелева за непослуш ание власти отдали
под суд в уголовную палату, как следует из донесения по­
лиции губернскому правлению об исполнении его указа от
16 ф евраля 1827 г. Вопрос о возбуждении судебного пресле­
дования был решен удивительно оперативно. О причинах та­
кого скорого рассм отрения дела Кобелева прямо говорилось
в постановлении губернского правления: «по примеру и в
страх другим».3 Но в Сенате дело застряло на целый год. Н а­
конец по императорскому указу 23 ф евраля 1828 г. из Сена­
та Кобелев был признан виновным. Однако санкции против
уклониста: сделать внушение и строго предупредить, чтобы
впредь не совершал подобных поступков, «в противном слу­
чае будет подвергнут строгому по законам взысканию», - не-
1 ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 2063. Л. 29 - 29 об.
Там же. Л. 31 - 31 об., 36 - 36 об.
з Там же. Л. 41,52.
Глава вторая. Культура политического ... 291

л ьзя назвать суровыми. Л иш ь после получения императорс­

кого у каза он был введен в долж ность.1 А нализируя тактику
Кобелева, нельзя не признать, что упорство тверского купца
увенчалось его частичным успехом. Хотя он и не добился ж е­
лаемого результата, но срок службы, благодаря хождению его
дела по судебным инстанциям , сократился д л я него более,
чем на треть.
Прош ения об освобождении от службы взрослы х детей
нередко подавались вдовами. При этом в м отивации осно­
ваний для пересмотра результатов выборов сколько-нибудь
сущ ественных гендерных различий не просматривается.
Вероятно, по причине того, что их реальны м и авторами
были мужчины. Однако в прош ении серпуховской мещ ан­
ки (в прош лом купчихи) А.И. М асленниковой (в 1845 г.) на
им я московского гражданского губернатора И.В. К апниста
об освобождении сына от службы по выборам прорвалось
женское, материнское видение проблемы. Она указала, что
в присяж ны х ценовщиках с 1843 г. уже служ ит ее старш ий
сын, а если не освободить второго сына, то семья, в которой
трое взрослы х дочерей, «должна придти в крайнее разорение
и убожество, а дочери мои, не получа от меня, так и от братьев
своих, но приближ ении время к отдаче в замуж ество н адле­
жащего пособия, неизбежно должны остаться навсегда не­
счастными...»2 И все же этот крик отчаян и я матери не тронул
сердца московских чиновников.
В практике деятельности органов городского самоуп­
равления сущ ествовали и примеры оперативного и позитив­
ного разреш ения конф ликтны х ситуаций вокруг выборов
горожан на общественные должности без участия коронных
чиновников. Так, в начале марта 1842 г. избранны й в слобод-
чики тверской мещанин Н.А. Зубчанинов обратился с про­
шением на высочайшее имя, поданном в соответствии с при­
нятой практикой в думу. Зубчанинов просил уволить его от
долж ности, т.к. в 1838 г. он служ ил мещанским старостой д л я
сбора податей, «а потому... должность слободчика противу

1 Там же. Л. 1 2 0 - 120 об., 141.

2 ЦИАМ. Ф. 1036. On. 1. Д. 884. Л. 138.
292 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

означенной отправляем ой долж ности мещанского старосты

есть для меня понизительна». Д ум а согласилась с м отиваци­
ей мещ анина и уже 14 марта объявила в присутствии об удов­
летворении ходатайства Зубчанинова.1
Заклю чение. Горожанин первой половины XIX в. ж ил в
небольшом (или даже совсем маленьком) городе, в провин­
циальной среде, структурированной не только сословными,
корпоративными и конф ессиональны ми связям и, но и про­
низанной м еж личностны ми отнош ениями и родственными
связям и. В результате ф ункционирования этих структур и
связей сложилась слож ная система социальны х сетей. Со­
циальная напряж енность в этих сетях возни кала не только
при столкновении сословных, групповых и конф ессиональ­
ных интересов, но и как следствие недружественных личны х
отношений, отдельных социальны х актеров. При этом родс­
твенные связи могли уходить на второй план, уступая место
конкурентной борьбе за влияние на городские дела. Иногда
такие родственные конф ликты находили отражение и в де­
лопроизводственных м атериалах органов власти. Например,
давая объяснение о столкновении на выборах 1822 г. в Ко­
ломне между Поповым и Колесниковым, городской голова
заявил, что не придал им особого значения, полагая, что По­
пов и Колесников «как ближ айш ие родственники прекратят
сие миром».2
Культура политической ж изни во многом имела патри­
архальный характер. Граждане, да и чиновники, полагали,
что в первую очередь влиянием на городские дела должны
пользоваться не только состоятельные, но и зрелые граждане
(«по летам и положению своему»). При этом представители
старшего поколения считали родственные отнош ения осно­
ванием для безусловной поддержки их позиции и интересов
со стороны более молодых родственников. П оказательны в
этом плане методы, которыми действовали купцы, недоволь­
ные итогами выборов в Осташ кове в 1821 г. Как установило
расследование, некоторые из подписавш их письмо ничего не

ГАТвО. Ф. 21. ои.1. Д .1199. Л. 34 - 34 об.

НИ ДМ. Ф. 54. Он.175. Д. 558. Л. 56 - 56 об.
Глава вторая. Культура политического... 293

знали о его содержании. Так, купец А.II. М осягин сообщил,

что был приглаш ен в дом к своему родственнику д ля подпи­
сания какой-то «бумаги». На его просьбу прочитать ее со­
держание, купец М.Д. М осягин сказал, «что де подписывай,
читать дело не твое». Молодой купец согласился: «как я уве­
рен, что он, М осягин, как родственник мне не зделает чрез
сие какой-либо неприятности, подписал оную, не знав вовсе
содержания во оной» (курсив мой - А.К.).1
Именно таким и патриархальны м и представлениями ру­
ководствовался городской голова Чухломы, настойчиво до­
биваясь избрания на этот пост своего племянника. Однако
значение родственных связей в рассматриваемое время пос­
тепенно ослабевает. Так, избранны й на эту должность вопре­
ки своему желанию, Июдин не потворствовал дяде и другим
родственникам, а выстроил линию поведения, исходящую из
своего поним ания справедливости и иной культуры поли­
тического, в которой важное место заним аю т чувство персо­
нальной ответственности и служение интересам сограждан.
В Твери и Осташкове уже в конце X V III в. в избиратель­
ных собраниях участвовал достаточно ш ирокий круг горо­
жан. Возможно, в эти же годы аналогичная ситуация сф орм и­
ровалась и в Серпухове, но по источникам она фиксируется
только с 1813 г. Такое положение, когда среди выборщиков
было примерно равное количество купцов и мещан, сохрани­
лось и в начале 1860-х гг. Выборочные материалы но другим
городам М осковской и Тверской губерний подтверждаю т эту
практику. Реально отстраненны ми от повседневного участия
в делах городского самоуправления оказались лиш ь городс­
кие неимущ ие низы. А налогичная картина наблю далась и в
городах Западной Сибири.2
Если законодательство стремилось создать самоуправ­
ление для верхних слоев городского населения, то граждане
предпочли, чтобы в его деятельности участвовала не только

ГЛТвО. Ф. 1048. Он. 1. Д. 440. Л. 179 - 179 об.

Рахщевич В.В. Социальный состав органов городского самоуправления Запад­
ной Сибири в 80-х гг. XVIII - первой четверти XIX в. / / История городов
Сибири досоветского периода (XVII - начало XX в.). Новосибирск, 1977.
С. 80 - 96; Куприянов Л.И. Русский город в первой половине XIX века. С. 25 - 36.
294 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

верхушка, но и состоятельны е мещане, обладавш ие недви­

жимостью. Снижение имущ ественного статуса для участия
в делах самоуправления определялось преж де всего м ало­
численностью богатого купечества, а такж е несовпадением
представлений о социальной природе городского самоуправ­
ления у государственных сановников и у горожан.
Приведенные данные о выборах в городах Тверской и
М осковской губерний дают основание для вывода о том, что
горожане, пришедшие на избирательное собрание, не были
марионетками, послуш но опускавш ими шары в ящ ик но
предложению городского головы. Особенно вдумчиво и се­
рьезно они рассм атривали кандидатов, вы двигаемы х на на­
иболее ответственные посты в городском самоуправлении
или на должности, представлявш ие интересы городского
граж данства в бю рократических органах власти. Вместе с
тем, у части беднейших избирателей в Подольске, Д митрове
(весьма вероятно и во многих других уездных городах) от­
сутствовало подлинно граж данское понимание важ ности и
значения городских выборов.
И збирательны е процедуры не всегда соблю дались во всей
полноте в уездных городах. Как граждане, так и чиновники,
обязанны е наблюдать за порядком на выборах, действовали
нередко исходя не из буквы, а из духа законов. Еще точнее,
эти действия проистекали отчасти из пренебрежительного
отнош ения к действующему избирательному законодательс­
тву, как не учитываю щ ему местные реалии. Но было и другое
убеждение, выраставшее из трактовки городского самоуп­
равления как сословного дела городского граж данства. Эта
«привилегия» была дарована монархами д л я «пользы» горо­
жан, следовательно, исходя из своих собственных интересов
купцы и мещане имеют право корректировать на практике
порядок проведения выборов. При этом местные традиции
выборов в учреж дения самоуправления оказы вались в гла­
зах граж дан почти равны ми действующим законам. Т акая
аргументация нередко встречается в переписке выборных
лиц городского самоуправления с губернскими властями. А
омский городской голова Л ука Баранов в 1856 г. даже писал
об этом в своей жалобе царю: «Потому что порядок городе-
Глава вторая. Культура политического... 295

ких общ ественных выборов в Омске, проистекал от давности,

обы чая граждан и правил думы, одобрявш ихся в продолж и­
тельное время... от того же губернского правления. Всего же
более потому, что эти обычаи думы и граж дан тесно связаны
между собою с пользами и выгодами тех граж дан».1
Выборы 1840-х - 1850-х гг. в городах М осковской и Т вер­
ской губерний обнаруж иваю т определенный кризис слож ив­
ш ейся избирательной системы. П роявились эти кризисные
черты в организации института доверенных лиц, которым
в отдельных городах делегировались права представлять
купеческое и мещанское общества при реш ении различны х
вопросов городской жизни, требовавш их согласия всего об­
щ ества. Еще в большей степени кризисные явления обнару­
ж иваю т себя в сверты вании демократических традиций, в
частности, происходило неуклонное сокращ ение числа кан­
дидатов на выборные должности. Однако и к концу 1850-х гг.
эта тенденция все же не достигла там уровня, характерного
д л я некоторых сибирских городов. Так, в Омске, на долж ность
баллотировалось по одному кандидату,2 а в Барнауле, в пер­
вой четверти XIX в., не всегда соблю дали даже ф ормальные
избирательны е процедуры, например, в 1807 г. бургомистры
были «избраны» без голосования, а в 1822 г. даж е городского
голову назначили «без баллотировки, с общего согласия».3
В городах М осковской и Тверской губерний мне удалось
установить лиш ь единичны е ф акты отказа от долж ности го­
родского головы за весь период с 1785-го по 1861 гг. В конце
1826 г. просил уволить его от должности городского головы
тверской 2-й гильдии купец Ф.Г. Тетяев, который ранее неод­
нократно нес различны е общественные службы, в том числе
и долж ность городского головы.4 Другим отказником стал в
1849 г. новоторжский купец Цвылев.5 А спустя три года ку­
пец И ван Маслов ходатайствовал об освобождении от долж­
ности кандидата городского головы Весьегонска Тверской
» РГИА. Ф. 1287. Оп. 87. Д. 1665. Л. 28 об.
2 РГИА. Ф. 1287. Он. 37. Д. 1665. Л. 28 об.
3 ГДАК. Ф. 1. Он. 2. Д. 2759. Л. 19 - 19 об.; Д. 2963. Л. 7.
1 ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 2063. Л. 3.
3 ГАТвО. Ф. 466. On. 1. Д. 13212,13348.
296 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

губернии.1 Полагаю, было бы серьезной ошибкой па осно­

вании этих двух отказов говорить об уменьш ении престиж а
кресла главы города среди купцов Тверской губернии в кон­
це 1840-х гг. Есть и совершенно противоположные прошения
горожан этой губернии. Так, купец Синьков в 1849 г. ж ало­
вался на неутверждение его в должности городского головы
Вышнего Волочка.2 К этому же времени относится и ж алоба
вышневолоцкого мещ анина И вана Трудова на губернское
правление за отказ утвердить его в качестве гласного дум ы .34
Данное обстоятельство свидетельствует об определенном
росте уваж ения граждан к институту городской думы и зва­
нию заседателя думы, не говоря уже о долж ности городского
головы. В городах Западной Сибири долж ность городского
головы считалась весьма престижной, и избранные на этот
пост, насколько удалось вы яснить, от своих обязанностей не
отказы вались.
Однако полученные данные об определенном росте авто­
ритета думы и ее членов было бы не вполне осмотрительно
распространять и на другие регионы. Например, в одном из
крупнейш их провинциальны х городов - Ниж нем Новгороде,
в эти же годы несколько купцов стрем ились избеж ать этой
хотя и почетной, но обременительной должности. Так пос­
тупали А.А. Брызгалов в 1785-м и 1792 гг., А.М. Костромин
в 1807 г., Заплатин и Колтев в 1855 г/1
В целом же, идеалом поведения добропорядочного горо­
ж анина было такое же отношение к службе, как и у армейс­
ких офицеров: «Ни на что не напраш иваться, ни от чего не
отказы ваться». Другое дело, что па практике это кредо раз­
деляли далеко не все: одни - руководствуясь соображ ениям и
престижа; другие - находясь под давлением хозяйственной
необходимости; третьи - движ имые собственной корыстью
и неготовностью безвозмездно служ ить интересам сограж­
дан; четвертые - по состоянию здоровья и возрасту; пяты е -
1 ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 14656.
2 ГАТвО. Ф. 466. On. 1. Д. 13303.
3 ГАТвО. Ф. 466. Он. 1. Д. 12588.
4 Савельев А.А. Столетие городского самоуправления в Нижнем Новгороде.
1785 - 1885. Н. Новгород. С. 13 - 14.
Глава вторая. Культура политического... 297

осознавая свою невысокую компетенцию для предлагаемой

должности.
С развитием буржуазного самосознания у деятелей го­
родского самоуправления им все теснее становилось в рам ­
ках абсолю тистского государства. В конце рассматриваемого
периода наблю дается не просто недовольство деятельностью
отдельных лиц, возглавлявш их адм инистративно-полицей­
скую власть на местах, но самой системой, когда бю рокра­
тические органы обладаю т функцией контроля за м уници­
пальны м и органами. В городском обществе крепнет мнение,
что в условиях преобразования крестьянского быта, в эпоху
начинаю щ ихся реформ необходимо ликвидировать мелоч­
ную опеку городского сам оуправления государственными
структурам и. Общ ественные деятели стрем ились к боль­
шей, подлинной самостоятельности городских учреж дений,
к расш ирению их компетенции. Рост правовой и политичес­
кой культуры купечества, общ ая атмосфера в стране толкали
верхуш ку торгово-промыш ленного населения не к преж ним
формам (жалобы в верховные органы власти) и старому со­
держ анию (борьба против наруш ений законов чиновниками,
протесты против наруш ений прерогатив выборных органов
власти, отстаивание корпоративных и городских приви­
легий) - все это имело место, но к реформ ированию самой
системы органов местной власти, к отмене всех отж ивш их
законов и инструкций, сковывающих инициативу выборных
лиц, к расш ирению полномочий институтов сам оуправле­
ни я за счет сокращ ения компетенции органов государства
на местах. Эти требования были отчасти учтены имперской
властью при подготовке новой городской реформы в начале
1860-х гг.
М ожно констатировать, что сущ ествовали по меньшей
мере три дискурса власти: оф ициальны й (чиновничий), про­
стонародный и гражданский, формулируемы й общ ественно
активной частью купечества. На принципиальное несовпаде­
ние дискурсов «городских сословий» и чиновников обратил
вним ание министра внутренних дел осташ ковский городской
голова Ф.К. Савин. 14 декабря 1861 г. среди оков, мешающих
развитию «гражданственности», он назвал и существующую
298 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

практику обращ ения городских дум и городских обществ к

центральной власти через губернские правления, которые,
пересказы вая эти обращения, нередко искаж али их смысл.
Савин просил, чтобы общественные приговоры поступали
м инистру внутренних дел, «хотя и чрез посредство губерн­
ских правлений, но в подлинниках, ради того, чтобы как сущ ­
ность содерж ания, так и самый дух оны х могли сохраняться
в настоящ ей своей силе...» (курсив мой - А.К.).1

РГИА. Ф. 1287. Он. 37. Д. 2379. Л. 13.

 Глава III.
МОДА И ВЛАСТЬ:
ПРОБЛЕМЫ ИДЕНТИЧНОСТИ
РУССКИХ ГОРОЖАН

«Немецкая» мода и городская идентичность

стория костю ма менее анекдотична, чем это каж ется,

- писал Ф. Бродель. - Она ставит много проблем: сы­
рья, процессов изготовления, себестоимости, устойчивости
культур, моды, социальной иерархии».1
Д ля понимания прошлого России обращение к истории
костюма особенно актуально в связи с расколом общества, ко­
торый произош ел при царе Алексее М ихайловиче и имел кон­
ф ессиональную основу. Этот раскол углубился и расш ирился
при Петре I, приобретя глобальный социокультурный харак­
тер, оформленный знаковой трансформацией всего внешнего
облика подданных. Платье, прически и бороды приобрели
ярко выраженную сословную и конфессиональную окраску.
Ареной этого уникального стилистического эксперимента
стал, как известно, город. Доминирующую сельскую округу
не пы тался изменить даже Петр. Власть, в целях облегчения
идентиф икации верноподданных, ввела для старообряд­
цев и других ревнителей старины - «бородачей» - «указное
платье», на которое должны были наш иваться особые знаки.
О граничения в одежде затронули и жен «бородачей», в чис­
ло последних зачислили всех горожан, не пожелавших рас­
статься с бородой.2 С этой дискриминацией старообрядцев
1 Бродель Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное. Т. 1. М.,
1986. С. 333.
2 Г1СЗ-1. Т. IV. № 1741, 1887, Т. VI. № 3944, Т. VII. № 4596.
300 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

и других «бородачей» покончила лиш ь Екатерина II указом

14 декабря 1762 г. и манифестом 3 марта 1764 гг.1
Какое значение имели данные законы Екатерины II для
судьбы русского городского костюма? Они не привели и не
могли привести к полному отказу власти от регулирования
костюма горожан разных сословий. Но русским купцам и ме­
щанам, а также проживавшим в городе крестьянам, была пре­
доставлена существенная свобода выбора своего гардероба и
всего внешнего облика. Перед «городским гражданством» был
сломай барьер, возведенный властью и препятствовавш ий не­
привилегированным горожанам - мужчинам и женщинам -
следовать собственному выбору одежды. Все они, вклю чая и
старообрядцев, таким образом стали потенциальными привер­
женцами моды своего времени. Потенциальные приверженцы
моды, впрочем, еще далеко не реальные ее поклонники.
Каков же был тренд русского городского костюма после
обретения граж данам и свободы его выбора? К ак известно,
«бородачи» отнюдь не бросились ш ить новомодные ф ран­
цузские каф таны и носить кюлоты с белыми чулками, а так­
же не пом еняли прочные русские сапоги до колена на изящ ­
ные баш маки из тонкой кожи. Видный советский этнограф
М.Г. Рабинович даже писал об усилении сословного характе­
ра одежды горожан с конца X V III до середины XIX в.2 Одна­
ко имею тся все основания полагать, что ситуация была более
слож ная и развитие городского костюма не было однонаправ­
ленным и линейным.

Кто ком у подраж ал?

Больш инство историков моды придерж иваю тся одной моде­
ли объяснения изменений в одежде в новое время. Низш ие
«классы» подражают высшим «классам» в выборе «силуэта»
ф игуры, фасона одежды, м атериала для платья. Мода рож­
дается в столичны х городах, из которых распространяется
в провинцию. Поэтому ж ители захолустных городов часто
сильно отстаю т от моды.
1 1IC3-I. Т. XVI. № 11725, 12067.
2 Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города.
М., 1988. С. 195 - 198, 209 - 212.
Глава третья. Мода и власть ... 301

Соответствует ли модель «подражания» низш их «клас­

сов» высшим, предлож енная историками костю ма для объяс­
нения изменений в одежде, реалиям русского города в первой
половине XIX в.?
И зучение этнограф ических материалов, записок путе­
ш ественников, дневников и мемуаров, художественной про­
зы и изобразительны х источников дает основание говорить
об одновременном сущ ествовании в провинциальны х горо­
дах России 4 - 5 моделей ф ункционирования моды.
Иерархическая модель: купцы подражают в одежде дво­
рянам и чиновникам; мещане ориентирую тся на вкусы купе­
чества; низш ие городские слои (мастеровые, прислуга) в свою
очередь подражаю т мещанам. В чистом виде данная модель
мне вообще неизвестна. Распространен паллиативны й вари­
ант этой модели - купечество подражает модам дворянства.
М ещане и часть купцов сохраняю т ориентацию па традици­
онную городскую одежду, которая постепенно адаптируется
к требованиям моды. Городские «низы» носят модернизиро­
ванную крестьянскую одежду.
Сегрегационная консервативная модель: все сословия,
живущ ие в городе, придерживаю тся собственных традиций
и не стрем ятся заимствовать что-либо в сфере одежды друг
у друга. В относительно «чистом» виде эта модель закончила
свое сущ ествование в 1840-х гг. Вариантом этой модели я в л я ­
лась «старообрядческая традиция», когда в уездном городе
малочисленное дворянство и чиновничество не оказывают
никакого вли ян и я на другие сословия. Доминирует старо­
обрядческая ориентация на допетровские традиции одежды.
Эта модель воспроизведена в романе «На горах» П.И. М ель­
никовым-Печерским, детство которого прошло в Семенове
Нижегородской губернии, окруженном старообрядческими
скитами. И в дальнейшем, будучи чиновником, он проф есси­
онально заним ался раскольниками. По запискам путешест­
венников, во многом таким городом был Торжок до 1840-х гг.
С тихийная модель сатирически описана Ф. Булгариным
в романе «Иван Выжигин»: в захолустном уездном городе,
находящ емся в этнокоитактной зоне, наблюдается эстети­
ческий плю рализм в одежде и эклектическое смешение раз­
302 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ных стилей и эпох моды, соединение западной и восточных

традиций. Похожая ситуация наблю далась почти до середи-
ны XIX в. в отдельных городах юга Западной Сибири, нахо­
дивш ихся в зоне интенсивных торгово-экономических кон­
тактов с народами Средней Азии, К азахстана и сибирскими
«инородцами».
«Бурж уазная» модель: богатое купечество одевается в
общеевропейское платье и ориентируется на новейшую за­
падную моду. Ему подражаю т небогатые дворяне, чиновни­
ки и разночинцы . Купцы 3-й гильдии и мещане подвержены
двойной ориентации: на сохранение традиционной одежды и
заим ствование элементов современной моды. Примером та­
кого города служ ит И ркутск 1830-х - 1840-х гг.1
Такое разнообразие моделей ф ункционирования моды,
и - ш ире - развития городского костюма, требует своего объ­
яснения. Действительно, почему же в разны х провин циаль­
ных городах возобладала та или иная модель? Если при н ятая
у историков моды традиция объяснения изменений в одежде
«заимствованиям и» и «подражаниями» низш их классов вы­
сшим, а провинциалов - столичным ж ителям верна, то куп­
цы, например, должны больше отставать от моды, чем дво­
ряне и чиновники, а ж ители сибирских городов от горожан
Центра, и чем больше город удален от Петербурга и Москвы,
тем больш им будет это отставание. Однако так ли это было
в реальности? И другой, не менее важ ны й вопрос: были ли
изм енения в одежде продиктованы лиш ь веяниям и европей­
ской моды или же имело место и обратное влияние народного
костюма на одежду высших и средних слоев города?
Попытки ответить на эти вопросы будут иметь абстрак­
тны й характер, если игнорировать особенности социального
состава населения разны х городов, их географическое поло­
жение, характер торгово-экономических связей, локальны е
культурные традиции и, разумеется, если не учиты вать про­
блемы регламентации властью городского костюма.
Тема «власть и мода» в дореформенной России важна сразу
в нескольких аспектах: 1) политика власти в деле формирова-

1 ЛРГО. Р. 59. Он. 1. Д. 15. Ч. 1. Л. 225 - 227 об.

Глава третья. Мода и власть ... 303

ния идеального облика подданных и ее рецепция горожанами;

2) одежда как средство этнической, сословной и конфессио­
нальной идентификации; 3) европейская мода и обретение но­
вой социокультурной идентичности горожанами.
Среди всех аспектов отношений власти и индивида, инди­
вида и общества в императорской России особую роль играет
проблема рецепции западной («немецкой») моды в русском
провинциальном городе. Трудно переоценить ее значение и
для исследования социальной и этнической идентичности
горожан.
Более 100 лет после Петра Великого европейская одеж­
да в восприятии простого народа оставалась «немецкой». По
В.И. Далю, «немецкое платье» - это платье «общеевропейс­
кое, мужское и женское, в противополож ность русскому».
Этот феномен обычно интерпретируется таким образом:
этнонимом «немецкий» в связи с низким уровнем представ­
лений о мире обозначали все западноевропейское. Однако
если до эпохи наполеоновских войн данная интерпретация
возраж ений не вызывает, то после 1812 г. она представляет­
ся односторонней. Русские простолю дины на личном опыте
научились быстро отличать французов от поляков, немцев и
представителей других этносов, приш едш их с армией Н апо­
леона. Такой личны й опыт общения с иностранцам и приоб­
рели не только ж ители территорий, где проходили военные
действия, но и тех отдаленных уголков России и Сибири, в
которые ссылали военнопленных разноплеменной наполео­
новской армии и всех подозрительных иностранцев. В этой
связи думается, что вклад германского компонента в «немец­
кое» остается недооцененным.
Роль Германии и немцев в трансф ерте европейской куль­
туры, в том числе моды и многих элементов культуры досу­
га (танцы, застолье, рож дественская ель и др.), требует спе­
циального изучения. М ногие стороны культурно-бытового
вл и ян и я «немецкой слободы» в М оскве на русских во вре­
мена Петра I привлекли к себе внимание исследователей. Но
исследование воздействия немецкой культуры, в том числе и
немецкой моды, на русский провинциальны й дореформенный
город еще только делает первые шаги. Изучение этой пробле­
304 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

мы не входит в задачу моей книги. Я хочу остановиться на

отдельных аспектах в л и ян и я Германии и немцев на процесс
распространения в русском городе европейского платья.
Как известно, влияние французской моды на дворянство,
чиновничество высших и средних рангов, европеизирован­
ную верхушку купечества и другие образованные слои русс­
кого общества было доминирующим. Что же касается основ­
ной массы купцов, мещан и низших разрядов чиновников, то
на протяж ении всего рассматриваемого периода они воспри­
ним али европейскую моду как дворянскую, следовательно,
чужую, и весьма избирательно заимствовали что-либо из нее.
Некоторые известны е русские предприниматели и куп­
цы сознательно ориентировались на немецкие буржуазные
традиции: обучали своих детей немецкому и английскому, а
не ф ранцузском у языку, давали им среднее, а иногда и про­
фессиональное образование в немецких учебных заведени­
ях, в том числе и функционирую щ их в Российской империи.
Так, П.И. Щ укин в своих воспом инаниях писал, что К.Т. Сол-
датенков держ ал для плем янника В асилия в качестве гувер­
нера немца Реймана. А самого мемуариста, как и его старшего
брата, в возрасте 10-ти лет отец отправил обучаться в Бемов-
скую ш колу в Выборге, где преподавание велось на немецком
языке. Среди ш кольных товарищей братьев Щ укины х было
немало русских из М осквы, Петербурга, Выборга.1 У читы вая
галломанию в высших слоях общества, такие герм аноф иль­
ские настроения в сфере культуры были свидетельством
сознательной ориентации молодой русской торгово-пред­
приним ательской элиты на буржуазные социокультурные
нормы. Эти нормы восприним ались в контексте сохранения
консервативных ценностей, неприятия радикализм а и рево-
лю ционаризма, которые ассоциировались с Ф ранцией.
К аналы проникновения германской моды в России были
достаточно разнообразны: а) ж урналы, б) непосредственные
впечатления путеш ественников но Германии и прибалтийс­
ким губерниям Российской империи, в) готовая одежда, им­
портированная из Германии, продававш аяся на ярм арках и в
Воспоминания П.И. Щукина / / Щукинский сборник. Вып. 10. М., 1912.
С. 149,151 - 152,160.
Глава третья. Мода и власть ... 305

магазинах, г) облик и бытовой уклад немцев, прож ивавш их в

русских городах.
У меня нет данных о распространении в России первого
немецкого журнала мод «Journal der Luxus und der Moden», вы­
ходящего c 1786 г. Издатели этого журнала избрали принципи­
альную ориентацию на вкусы и запросы класса буржуазии.1 В
России выходившие в те годы первые модные журналы были
адресованы читателям-дворянам. Издатели одного из таких
журналов - «Магазин английских, французских и немецких
новых мод» за 1791 г. - использовали на своих страницах ма­
териалы «Journal der Luxus und der Moden». Поэтому данное
русское издание стало для читателей в известной мере транс­
лятором немецкого буржуазного прочтения современной моды.
Это обстоятельство оказало определенное влияние на процесс
рецепции западной моды в верхних и средних слоях горожан.
Разумеется, главными читателями иностранных журналов в
это время были дворяне. Лишь в отдельных купеческих семьях
были знакомы с журналами мод. Для большинства читателей-
куицов они были недоступны из-за языкового барьера. Члены
немногих купеческих семей знакомились с новинками моды
благодаря чтению литературных журналов и газет, многие из
которых вели специальную рубрику о модах в столицах Запад­
ной Европы (Париж, Лондон, Берлин, Вена) и на модных ку­
рортах. Положение несколько меняется лишь во второй поло­
вине 1850-х гг. в связи с ростом образовательного уровня части
молодой русской буржуазии, с возросшим интересом к перио­
дике и ростом сети публичных библиотек, некоторые из кото­
рых выписывали и немецкие модные журналы.
Второй канал - путеш ествие по германским зем лям -
такж е был мало эф ф ективен из-за малочисленности русских,
пересекавш их границу. «Общее число лиц, выезжавш их за
границу в те годы, установить трудно: оф ициальная статис­
тика была случайной, отрывочной и страдала неполнотой»,2-

Bergelt С. Das “Journal des Luxus und der Moden” (1786 - 1827). Ein soziologi-
scher Beitrag zur Durchsetzung des buergerlichen Familienideals im Spiegel einer
deutschen Modenzeitschrift. Marburg, 1984.
Ерофеев HA. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских.
1825 - 1853 гг. М.: «Наука». 1982. С. 34.
306 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

пишет историк Н. А. Ерофеев. С ним следует согласиться лиш ь

отчасти. Его аргументация опирается на отрывочные оф ици­
альные данные за 1816 и 1833 гг. (за границу выехало 698 и
1178 человек, соответственно).1 Сведения о том, что в 1849 г.
после распоряж ения правительства на родину возвратилось
более 40 тыс. человек2, он интерпретирует в качестве доказа­
тельства неполноты учета лиц, побывавш их за границей. Од­
нако между 1833-м и 1849-м лежат 16 лет. Согласно данным
III О тделения в 1840-х гг. число ежегодных путеш ественни­
ков возросло, составив, например, в 1845 г. - 3891, а в 1846 г. -
4101 человек.3 С пециф ика заграничны х вояж ей русских в Ев­
ропу, не говоря уже о более дальних континентах, состояла в
том, что часто они длились многие годы. Несомненно, среди
«возвращенцев» 1849 г. оказалось много дворян, прож ивав­
ших в Европе несколько лет. Именно этим обстоятельством,
а не плохо поставленным учетом можно объяснить тот факт,
что вопреки м алочисленности ежегодно вы езжавш их за гра­
ницу в царствование Н и колая I количество «туристов», вер­
нувш ихся по воле царя, оказалось значительным.
Поэтому оф ициальные данные (при некотором недоучете
общей численности выезжавш их) довольно точно отражаю т
число представителей предпринимательских кругов, совер­
шивших заграничны е вояжи. Во второй половине 1840-х гг.
число «торговцев и промышленников», отправивш ихся за
границу, а такж е их доля в общем потоке выезжавш их заметно
возросли, по сравнению с 1830-м - началом 1840-х гг., составив
в 1846 г. 2769 человек (или 67,5%). Борьба Н иколая I с револю ­
циями 1848-1849 гг. стала причиной временного сокращ ения
числа торговцев и промышленников, которые отправились в
Европу в 1850 г., до 2392 человек. Однако их доля среди всех
выезжавш их увеличилась до 69,6 %.4 В связи с изменением
формы учета выезжавш их нельзя определить в их числе долю
купцов и предпринимателей, отправивш ихся за границу в ка­
нун отмены крепостного права. Отметим внуш ительный рост
1 Ерофеев ПА. Указ. Соч. С. 34.
2 Нифонтов Л.С. Россия в 1848 г. М., 1949. С. 73.
ГЛРФ.Ф. 109. Он. 223. Д. 10. Л. 150; Д. И . Л. 169.
4 ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 11. Л. 169, Д. 15. Л. 126.
Глава третья. Мода и власть ... 307

количества путеш ественников и демократизацию социально­

го состава лиц, пересекавш их границы империи. Так, в 1860 г.
выехало за границу 70 044 российских подданных разных со­
словий. Впрочем, из этого числа следует исклю чить обладате­
лей 27 000 паспортов, вы данны х татарским семействам, пере­
селивш имся в Турцию. Д оля дворян и служащ их, среди лиц
совершивших заграничны й вояж и сохранявш их российское
подданство, составила только 16,8 %}
К сожалению, оф ициальны е источники, в которых при­
ведены обобщенные данные о численности русских за грани­
цей, не дают сведений об «агентах» моды, ибо в них отсутс­
твуют сведения об этническом составе путеш ественников.
Не дают данные III О тделения и ответа на вопрос, сколько
подданны х Российской империи побывало в эти годы в Гер­
мании.
Возвращ аясь к проблеме «чемоданного импорта», отме­
тим, что его рост в известной мере сдерж ивался высокими та­
м оженными пош линами. Ч иновники таможенного ведомства,
судя но мемуарам современников, проявляли пристальны й
интерес к багажу путеш ественников, защ ищ ая не только ка­
зенные интересы, но и улучш ая собственное благосостояние.
Помимо взяток сущ ествовал еще один канал беспош линного
импорта - оформление багаж а на имя членов императорской
ф ам илии. Разумеется, им могли воспользоваться и пользо­
вались лиш ь единицы. Тот факт, что подобные м анипуляции
быстро становились известны всему Петербургу, подтверж­
дает ограниченны й масштаб этого явления. Так, в ноябре
1858 г. среди «слухов и толков», волновавш их петербуржцев,
один был связан с доставкой графиней Разумовской на им я
великой княгини М арии Н иколаевны до 20 «больших ящ и­
ков с разны м и уборами и другими, закупленны м и ею в Па­
риже вещами».*2 При этом купцы негодовали на таможенное
ведомство «за снисхождения, делаемые постоянно знатным
лицам» при ввозе ими предметов роскош и.3 Таким образом,
неспособность таможенников воспрепятствовать недобро-
• ГЛРФ. Ф. 109. Он. 223. Д. 25. Л. 199.
2 ГАРФ. ф . 109. СА. Он. 3. Д. 3221. Л. 110.
3 Там же. Л. 1 1 0 - 110 об.
308 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

совесгности и изворотливости графини Разумовской петер­

бургскими купцам и была не только обобщена, но и дала по­
вод к обвинению таможенного ведомства в попустительстве
аристократии.
Справедливое негодование купцов на практику исполь­
зования знатью личны х связей с целью беспошлинного ввоза
товаров все же не является основанием для того, чтобы считать
это явление широко распространенным. Особенно учитывая,
что в агентурном донесении это недовольство передано в кон­
тексте рассуждений купцов о том, что подобная незаконная
практика знати вынуждает их к поддержанию высоких цен на
импортные товары, дабы компенсировать упущенную выгоду.
История с графиней Разумовской произош ла весьма кстати:
она позволяла хоть в какой-то мере оправдать в глазах «сред­
него класса» петербуржцев повысившиеся цены на предметы
роскоши и другие импортные товары.
Так или иначе, но многие путеш ественники привози­
ли в своем багаже модную одежду, сделанную не только во
Ф ранции или в Англии, но и в Германии. Этот канал распро­
странения моды близок к импорту готового платья, однако
он отличался от него тем, что отбор осущ ествлялся самими
путеш ествую щ ими на основе собственного индивидуально­
го выбора.
Более интенсивными, чем с германскими государствами,
были в это время контакты русских купцов с немецким насе­
лением Ку рляндской, Л иф ляндской и Эстляндской губерний.
Особенно важ ны были эти контакты д л я горожан Тверской
губернии, которая не граничила непосредственно с прибал­
тийским и губерниями, но находилась неподалеку. Вопрос
вл и ян и я немецкого бюргерства на горожан региона нуж да­
ется в специальном изучении, но уже сейчас можно привести
отдельные факты, связанны е с самыми разны ми сторонами
повседневной культуры и подтверждаю щ ие важность таких
связей. Например, чиновник и краевед Н. Рубцов в начале
1860-х гг. отмечал общее культурное влияние Остзейского
края на жителей О сташ кова.1 И. Дмитриев, автор популяр-
1 II. P-в. Памятная книжка Тверской губернии на 1863 год. Тверь, 1863. отд. III.
С. 178.
Г л а ва т р е т ь я . М ода и власть ... 309

ного путеводителя, рассказы вая о Твери, писал о развлече­

ниях местных мещан: «Л ю бимая пляска есть бланж а (в роде
м анимаски), завезенная, говорят, из Ревеля».1 П исательница
А.И. Ишимова, наблю давш ая, как танцую т бланж у в Твери в
1844 г., такж е утверж дала, что танец происходит из Ревеля.2
На страницах дневника И вана Л апина - мелкого торгов­
ца, мещ анина г. Оиочки Псковской губернии, соседней с бал­
тийским регионом и Тверской губернией, содержится немало
разрозненны х упоминаний, свидетельствую щ их о влиянии
немецкой культуры на горожан. В частности, он сообщает о
взрослой девушке, которую учили немецкому языку, о тан­
цах, бытовавш их в мещанской среде (кадриль, экосез, вальс),
0 немецкой песенке, которую он с друзьям и исполнял в доме
городничего: «Гер Грудер, их виль мит дер вас шпрехен», -
нетипичны х явлениях в 1810-х - 1820-х гг. для культуры ма­
леньких уездных городов, не находивш ихся в этноконтак-
тных зонах с балтийским регионом. В самой Опочке также
прож ивало несколько немецких семей, с членами которых
автор дневника вступал в дружеские контакты: общался,
иногда бывал по праздникам в гостях. В дневнике имеются
свидетельства немецкого вл и ян и я и на внеш ний облик Л а­
пина и его друзей. Так, он сообщает, что танцевал в жилете и
сюртуке (а не в каф тане и камзоле или сибирке, как следовало
бы одеваться человеку его круга в подобном «глухом углу»!).
На святочной вечеринке 27 декабря 1821 г. в доме городни­
чего, куда они вош ли замаскированны ми, его товарищ был
во фраке. 29 ию ля 1824 г. в ж изни И вана Л апина произош ло
знаковое событие, о котором он писал: «Выстриг я голову по-
немецки».3 Таким образом, новая прическа доверш ила «не­
мецкое» оформление внешнего облика автора дневника.
О тмечая влияние немецких бюргеров балтийских губер­
ний на костюм русских купцов и мещан, уместнее все же го­
ворить не о моде, а о вли ян и и традиций немецкой бюргерской

1 Дмитриев И. Путеводитель от Москвы до С.Петербурга и обратно. М., 1839.

С. 115.
2 Ишимова Л. Каникулы 1844 года, или поездка в Москву. СПб., 1846. С. 76.
3 Дневник Ивана Игнатьевича Лапина / / Труды Псковского археологического
общества. Вып. 11. Псков, 1915. С. 40,47, 48, 51, 57,70, 74.
310 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

культуры. Это характерно и для тех русских провинциальны х

городов, в которых прож ивало немецкое население. Впрочем,
это замечание справедливо лиш ь отчасти, ибо состав немцев-
горожан пополнялся ремесленникам и и торговцами из Гер­
мании, специализировавш им ися на производстве и продаже
модной одежды и аксессуаров.

Власть и маркирующие
социальные ф у нк ции костюма

И сторики моды вслед за мемуаристами справедливо обрати­

ли внимание на влияние личны х вкусов и пристрастий им пе­
раторов и императриц на ф ормирование костю ма подданных,
их причесок и всего внешнего облика. Т радиция, залож енная
Петром Великим, была подхвачена и его преемниками. К аза­
лось бы, при Екатерине II возобладал, по крайней мере, госу­
дарственный подход в сфере реглам ентации облика поддан­
ных. Тут были, с одной стороны, меры, направленны е против
роскоши, с другой - был отменен налог на бороды, а такж е
были сняты с городских сословий ограничения на выбор кос­
тюма. Однако ее сын, император Павел I, был менее после­
дователен в этом вопросе. Обычно его запреты на ношение
круглых ш ляп, фраков и панталон интерпретирую т в связи
с борьбой императора против угрозы распространения яко­
бинства в России.
Т акая трактовка представляется слиш ком политизи­
рованной и справедливой только отчасти. Рассмотрим оче­
редность появления запретительны х мер в конкретном ис­
торическом контексте. Так, первая реглам ентация П авла I
касалась лиш ь муж ских головных уборов. Последовавш ий в
1796 г. запрет носить круглые ш ляпы распространялся толь­
ко на дворян, чиновников и верхуш ку купечества, усвоив­
шую европейский костюм. Д ля людей, «кои в русском платье
ходят», то есть для больш инства, было сделано исключение:
они имели право носить круглые ш ляпы. С остальны х в де­
кабре 1796 г., в Петербурге, стали отбирать подписки о нено-
шении круглых ш ляп. Одновременно бралась подписка с хо­
Глава третья. Мода и власть ... 311

зяев домов и домоправителей «о неимении лакеям и другим

разночинцам непристойных шапок, очаковскими назы вае­
мых».1 Таким образом, монарх не столько боролся с заразой
якобинства в сфере моды, сколько заботился о поддержании
пристойного внешнего вида горожан разны х сословий. Н ако­
нец, отмечу, что П авел не мог не знать, что своим происхож­
дением круглые ш ляпы, ф раки и ж илеты обязаны Англии, а
не революционной Ф ранции.
Бы ли ли эти и подобные приказы , регламентирую щ ие
облик подданных, свидетельством целенаправленной госу­
дарственной политики? Да и сами эти предписания, якобы
направленны е против «заразы» якобинства, появились раз­
новременно. Прошло более года после кам пании по борьбе
с круглы ми ш ляпами, прежде чем в январе 1798 г. в столице
начали объявлять с подпиской «о неношении фраков, ж иле­
тов, башмаков с лентами и прочего, равно перьев, плюмажей
и бантов на шляпах». Взамен запрещ енны х фраков следовало
иметь «немецкое платье, с одиночным стоячим воротником,
шириною не более как в три четверти вершка, а обш лага иметь
такого же цвету как и воротники...» Вместо ж илетов надле­
жало носить «обыкновенные немецкие камзолы», а взамен
баш маков с лентами - баш маки с пряж кам и. Тогда же запре­
щ алось «увертывать шею безмерно» платкам и, галстуками,
косынками, которые не отменялись вовсе, но их следовало
повязы вать «приличным образом без излиш ней толстоты».2
Реглам ентация высоты воротника, обязательное совпадение
цвета воротника и обш лагов и даже запрет на ношение д л и н ­
ных брюк (панталон), популярных среди париж ских санкю ­
лотов, - это запреты не «идеологического», а эстетического,
стилевого характера. Да, не нравились государю императору
тогдашние европейские (английские и французские) моды,
ему по вкусу были прусские мундиры и ш татское немецкое
мужское платье. Очевидно, П авла I раздраж ало тяготение
мужского костюма к пестроте и излиш ней пыш ности (бан­
ты, плюмажи, ленты, шелковые материи и т. д.). Поэтому как

РГИЛ. Ф. 789. Он. 1В. 1796 г. Д. 62. Л. 1 - 1 об.

РГИА. Ф. 789. Оп. 16.1798 г. Д. 12. Л. 1 - 1 об.
312 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

самодержец он стрем ился придать подданны м более при­

стойный вид, который рассм атривал в числе других мер, на­
правленны х на улучш ение нравов. Характерно, что вопросы
регламентации костюма горожан стоят далеко не на первом
месте в предписании петербургского военного губернатора,
объявивш его волю монарха. Первый пункт касался военных
чинов, которые отныне обязаны были носить ш инели и кры­
тые шубы только темно-зеленого цвета. Второй - воспре­
щал в праздничны е (двунадесяты е и императорской семьи)
дни любую торговлю, кроме продаж и съестны х припасов.1
С труктура этого документа вполне отчетливо обнаруж ива­
ет отсутствие д ля императора границ меж ду «публичной» и
«приватной» сферами жизни, он считает себя ответственны м
за жизнь подданных во всех ее проявлениях. Отсюда по свое­
му вкусу он и регламентирует костюм, обувь, прически под­
данны х или распорядок дня столичны х жителей.
Впрочем, если в столицах монаршие реглам ентации соб­
лю дались строго, то в провинции было больше вольностей
в одежде. Странными запретам и императора пренебрегали
порой даже лица, которые по долгу службы обязаны были
следить за их выполнением другими. Так, городничий Бр-
ж естска Л итовской губернии Пирха был но воле императо­
ра в 1798 г. «вы кинут из службы» за то, что «публично ходил
в круглой шляпе, фраке и сею неблагопристойною одеждою
явно изображ ал развратное свое поведение...»2
Современникам казалось, что царствование императора
П авла I было последним, когда верховная власть стремилась
регламентировать одежду подданных. При Александре 1 рег­
ламентации в этой сфере касались лиц, находивш ихся на го­
сударственной службе: военных, граж данских чиновников,
придворных. Вместе с тем, император рассм атривал одежду
как важ ны й маркер социальной идентичности. Н езадолго до
конца своего правления, в марте 1824 г., он запретил «посе­
лянам и другим низшего сословия лю дям носить военную
одежду». Это мера была вполне обоснованной и достаточно

1 'Гам же. Л. 1.
2 1IC3-I.T. 25. № 18606.
Глава третья. Мода и власть ... 313

мотивированной, в ее основе леж ала забота о чести армей­

ского мундира: запретить в связи с тем, что некоторые пре­
ступники, не принадлеж авш ие к военному ведомству, чтобы
скры ть свои следы, умыш ленно носят военную форму, под­
вергая солдат «напрасному нареканию».1
В целом же во время правления А лександра I (1801 - 1825)
одежда, приличная для каждой ситуации и конкретной соци­
альной среды (исклю чая придворных), определялась уже не
предписаниям и власти, но массовыми стереотипами, мест­
ными традициям и и локальны м (групповым) общественным
мнением. Ф актически все в этой сфере возвращ алось к до­
петровской ситуации, но уже в новых социокультурны х усло­
виях. В высших и отчасти средних городских стратах выбор
платья, его фасона, цвета - все это соотносилось с рекомен­
дациям и европейской моды. Однако до полной толерантнос­
ти среды и власти к индивидуальному выбору горожанами
предметов своего гардероба было еще далеко. Границы до­
пустимого в этой сфере даже для частных лиц, непричастных
к государственному аппарату, оставались вполне определен­
ными и ощ утимыми. З а пределы этих границ выходить было
небезопасно, особенно д ля низов. Имело место и админист­
ративное преследование граждан, позволивш их себе прояв­
ление «вольнодумства» в одежде. При Н иколае I (1825 - 1855)
это ф актически превратилось в государственную политику.
Он счел нужным подтянуть «дисциплину» в обществе, пре­
следуя либерализм во всех его проявлениях. Император лич­
но обращ ал внимание на то, как одеты его подданные, какие у
них прически, носят ли они усы и бороды.
Вы полняя волю царя, полиция наблю дала за внешним
обликом горожан. По этому поводу время от времени возни­
кали конф ликты между граж данам и и местной властью. Так,
7 декабря 1840 г. тобольский полицмейстер И.В. Нога (Н ага)
нанес «обиду» депутату квартирной комиссии Кошкарову.
П оследний подал жалобу. В объяснительной записке полиц­
мейстер писал, что, войдя в присутствие квартирной комис­
сии, застал «сидевшего за судейским столом... депутата меща-

ЦИЛМ. Ф. 17. Ои. 1. Д. 7998. Л. 1 - 1 об.

314 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

мина Кошкарова, одетого в т улуп и подпоясанного куш аком,

которому тотчас напомнил, что он яви л ся в присутствие
не в приличном платье одетый...» Депутат отвечал, что «он
одет прилично и как должно» (курсив мой - А .К ). Тогда по­
лицмейстер заявил, что его оппонент должен быть в сюртуке
или «другом, приличном званию его платье», и потребовал,
чтобы Кошкаров ушел и переоделся. Но мещанин вновь пов­
торил, «что переодеваться не хочет - и что он одет хорошо».
Разгневанны й полицмейстер вы вел его из помещ ения.1
В этом конфликте, разыгравш емся вокруг тулупа, подпо­
ясанного кушаком, со всей отчетливостью видны социальные
представления разных городских слоев об одежде. По мнению
полицмейстера, то, как одет депутат квартирной комиссии ме­
щанин Кошкаров, - это грубейшее нарушение всех норм при­
личия. Перед ним меркнет даже некорректное поведение ме­
щанина, который сидя разговаривал со стоящим чиновником.
Тобольский полицмейстер ф иксирует в своем объяснении эту
деталь, но не заостряет на ней внимание. Он концентрируется
именно на несоответствии нормам социального этикета одеж­
ды депутата-мещанина. Полицмейстер Нога, оправдываясь,
писал, что он говорил мещанину: члену комиссии не подо­
бает быть в тулупе, в котором «прилично только ходить од­
ним мужикам и какому-нибудь сапожнику, но вовсе не члену
квартирной комиссии» (курсив мой - А.К.),2 Кошкаров, как
утверждал полицмейстер, на эти слова обиделся.
За конф ликтом вокруг тулупа стояли представления о
маркирую щ ей социальной ф ункции одежды. Констатируем
принципиальное несовпадение взглядов но этому вопросу
у чиновника и горож анина. Впрочем, так оценивал тулуп
не только полицмейстер. И сторик А.Н. Зорин, ссы лаясь на
одного из корреспондентов Русского географического обще­
ства (РГО), пишет, что в середине XIX в. в городах К азанско­
го П оволж ья ношение тулупа явл ял ось приметой «недоста­
точности».3
1 ГЛТ.Ф. 1. Он. 2. Д. 2. Л. 6 - 6 об.
2 Там же. Л. боб. - 7.
3 Очерки городского быта дореволюционного Поволжья. Ульяновск: Издатель­
ство «Средпеволжского научного центра», 2000. С. 58.
Глава третья. Мода и власть... 315

Место, где произошел конфликт, заним ала городская ко­

миссия, избираемая домовладельцами. Это учреждение ве­
дало отводом квартир в домах горожан на государственные
нужды. Д ля членов квартирной комиссии не была предусмот­
рена униформа. Следовательно, они имели право приходить
на заседания комиссии в своем обычном платье. Именно так и
поступил Кошкаров. Однако в вопросе о допустимости («при­
личности») этой одежды мнения полицмейстера и мещанина
оказались противоположны. Более того, тобольского меща­
нина больно задело утверждение чиновника, что его одежда
пристойна лишь крестьянам («мужикам») и «какому-нибудь
сапожнику». Таким образом, он, признавая социальную ие­
рархию в одежде, считал, что его одежда отличается от наряда
крестьянина («мужика») или ремесленника, занятого «чер­
ным» (физическим) трудом. Здесь возникает вопрос, почему
полицмейстер этих различий не усмотрел? Вероятно, он не
обратил вним ания на качество выделки тулупа или детали
его отделки, но зафиксировал сам знаковый смысл вещи. Д ля
чиновника тулуп - одежда низших слоев общества, которые
по своему статусу не имеют права на выполнение властных
ф ункций. Поэтому Кошкаров своей одеждой проф анировал
сакральны й характер власти, которым обладает каждое офи­
циальное учреждение, санкционированное царской властью.
И стория конф ликта тобольского полицмейстера и ме­
щ анина Кошкарова вокруг тулупа, подпоясанного кушаком,
обнаруж ивает отсутствие единого поним ания горожанами,
принадлеж ащ им и к разным слоям, что есть «неприличная
одежда». И м перская власть, стрем ящ аяся к устранению по­
водов д л я любых социальных конфликтов, была, несомнен­
но, заинтересована в четком определении того, какую одежду
следует относить к простонародному платыо, которое умест­
но лиш ь на крестьянах, а какая пристала горожанам из непри­
вилегированны х слоев общества. Правда, с законодательным
определением одежды, «пристойной» для появления в обще­
ственном месте, все было совсем не просто. Главная причина
трудности идентиф икации «пристойного платья» заклю ча­
лась не в разности эстетических вкусов дворян, с одной сто­
роны, и купцов, мещан, разночинцев - с другой. А в том, что
316 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

и внутри «образованного общества» не было единого мнения

на этот счет. Этот вопрос неоднократно обсуж дался на пра­
вительственном уровне, где даже среди высших долж ност­
ных лиц такж е не обнаружилось единства. Причина принци­
пиальны х расхождений в правящ их кругах по этому вопросу
коренилась, прежде всего, в экономических интересах. Куль­
турные основания интерпретации простонародной одежды,
как показала дискуссия, начатая по инициативе отставного
полковника Приклонского - содержателя питейны х сборов в
Нижегородской губернии, были сугубо подчинены прагмати­
ческим соображениям. П риклонский горел отнюдь не акаде­
мическим интересом, возбуж дая перед правительством этот
вопрос в 1828 г. {Министр ф инансов Е.Ф. К анкрин в мае 1828 г.
в отношении к министру внутренних дел А.А. Закревском у
представил пространное рассуждение о том, в каком смысле
следует понимать выражение «вход в трактиры дозволяется
лю дям в приличной одежде и наружной благовидности».1 В
своем отношении он подробно цитировал действующее зако­
нодательство, связанное с определением круга лиц, которым
разреш алось посещать трактиры и другие заведения обще­
ственного питания, и их внешнего вида.
Этот вопрос в законодательных актах 1820-х гг. тракто­
вался неоднозначно и даже противоречиво. Так, в Положении
о трактирах в губернских и портовых городах, высочайше ут­
вержденном 14 марта 1821 г., вход в гостиницы, ресторации,
кофейни и трактиры дозволялся всем «в пристойной одежде и
наружной благовидности». Этим актом было запрещено впус­
кать в заведения солдат и людей в ливреях. Однако Положе­
нием от 19 сентября 1822 г. о трактирных заведениях в уезд­
ных городах содержателям трактиров запрещалось впускать
«простой народ в обыкновенной крестьянской одежде».2Таким
образом, оно резко сокращало число потенциальных посетите­
лей трактиров. Сокращало в интересах содержателей питей­
ных сборов. Один из них, полковник Приклонский, и просил
воспретить на М акарьевской ярмарке и в Нижнем Новгороде

РГИЛ. Ф. 1286. Он. 4. Д. 43.

Там же. Л. 1.
Глава третья. Мода и власть ... 317

вход в трактиры и другие заведения «простого народа в обык­

новенной одежде». В своих корыстных интересах откупщ ик
пошел дальше Положения от 19 сентября 1822 г. Ф актически
он добивался распространения запрета посещения трактир­
ных заведений не только крестьянами, но и большинством
горожан. Е.Ф. К анкрину позиция Приклонского была, вероят­
но, близка, но нижегородский генерал-губернатор Бахметьев
не поддержал предложение запретить впускать в трактиры «в
неприличной одежде людей низкого состояния». Он придер­
ж ивался буквы закона и был против распространения на гу­
бернские города Положения об уездных городах.1
Проблема с определением крестьянского платья реш а­
лась успешнее - оно содержалось в высочайше утверж ден­
ном 31 декабря 1826 г. П оложении о трактирны х заведениях
в Санкт-Петербурге. В нем говорилось, что под крестьянским
платьем «разуметь должно: армяки, азямы , смурые кафтаны,
нагольные тулупы и вообще крестьянское одеяние».2 Хуже
обстояло дело с костюмом простых горожан. От трактовки
«приличного» городского костюма зависел вопрос: разре­
ш ить ли городскому простонародью посещать трактиры и
подобные заведения? Поэтому министр ф инансов и обращ а­
ется к министру внутренних дел за разъяснением, что такое
«приличная одежда» и «наружная благовидность»?
В своем ответе министр внутренних дел А. А. Закревский
22 мая 1828 г. писал министру финансов Е.Ф. Канкрину, что в
1820 г., готовя положение о трактирны х заведениях в губерн­
ских и портовых городах, его ведомство включило слова о
«крестьянском платье», однако Госсовет их исключил, а царь
утвердил решение Госсовета. Поэтому А.А. Закревский по­
лагал, что в трактирные заведения по городам следует впус­
кать всех, «исключая одетых в армяки, смурые кафтаны и на­
гольные тулупы...»3 Иначе говоря, по его мнению, надлежало
пускать всех, кроме лиц в традиционном крестьянском пла­
тье. Близкую к нему позицию занял и Сенат, который откло­
нил претензии Приклонского, добивавшегося вход «черного
1 Там же. Л. 1 об. - 2.
2 Там же. Я Л об.
3 Там же. Л. 3 об.
318 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

народа в обыкновенной одежде воспретить», и постановил

придерживаться более раннего Положения. Таким образом,
городской мещанский костюм был признан пристойным для
посещения трактиров, исключая те его элементы, которые
бесспорно могли быть идентиф ицированы как крестьянские.
Н акануне отмены крепостного права вопрос о статус­
ной роли одежды вновь обрел актуальность. Впервые в ис­
тории России реглам ентация платья вводилась не на город­
ской территории, а в деревне. В отчете корпуса жандармов и
III отделения за 1859 г. обращ алось внимание на участивш и­
еся подозрительные случаи хождения в народ образованных
путеш ественников. В частности, в конце 1858 - начале 1859 г.
кандидат М осковского университета II.11. Рыбников ездил
по Черниговской губернии, собирая сведения о промыш лен­
ности. «Он носил бороду и крестьянское платье, сближ аясь с
раскольниками, и разговорами о их религиозны х обрядах и
о предстоящем в России преобразовании быта помещичьих
крестьян возбудив против себя подозрение, был арестован».
В Новороссийской губернии бывший студент М осковско­
го университета Свириденко «также носил русскую одеж­
ду, сближ ался с простым народом, ж енился на крестьянке и
приобрел на сельских жителей влияние».1 История с дворя­
нином П.И. Я куш кины м (сыном декабриста), задерж анны м
в Пскове, стала предметом газетной полемики. Я куш кин ут­
верждал, что был арестован за то, что носил бороду и кресть­
янское платье. Один из полицейских чинов (старик квар­
тальны й) заяви л Я куш кину о неприличности и социальной
недопустимости его одежды: «Да и как ты, губернский секре­
тарь, смел носить м уж ицкое платье! Я тебя в Сибирь упеку
(энергическое слово)!.. Я своему Государю подпоручик, хоть
худенькое платье, да все дворянское...»2 Правда, псковский
полицмейстер настаивал на иной причине задерж ания этно­
графа - «за неимение письменного вида».
Власти не оставили эти происш ествия без вним ания,
усмотрев в них опасны й поли ти ч ески й умысел: «П овторя-
ГЛРФ. Ф. 109. Он. 223. Д. 24. Л. 21 об.
2 II. Якушкин Проницательность и усердие губернской полиции. (Письмо к ре­
дактору Русской беседы) //«Р усская газета». 1859. Л« 40. С. 246.
Глава третья. Мода и власть ... 319

ю щ исся случаи путеш ествий таких людей, которые сбли­

ж ением своим с просты м народом, особенно при нынеш нем
ож и д ан и и пом ещ ичьим и кр естьян ам и свободы, м огут по­
дать повод к беспорядкам , застави л и обратить на этот пред­
мет вним ание».1Э тот вопрос об суж дал ся на самом высоком
уровне с участием ш еф а ж андарм ов, м инистров вн утренних
дел, ю стиции и народного просвещ ения. В записке, пред­
ставленной в начале декабря 1859 г. м инистром ю стиции
статс-секретарем графом В.Н. П анины м кн. В.А. Д олгоруко­
ву говорилось: «По тщ ательном разы скании оказалось, что
в закон ах наш их не содерж и тся постановления на предм ет
нош ения одежды». Текст этой зап и ски м инистра ю стиции
об н аруж ивает общ ность м ировидепия квартального н адзи­
рател я из П скова и одного из вы сш их сановников империи.
О ба бы ли уверены , что нош ение д ворян ам и народного п л а­
тья запрещ ено законом . П анин, констатировав отсутствие
законов об одежде, вош ел в полож ение чинов полиции и
отм етил, «что произвольное употребление одним и тем же
лицом попеременно различной и р а зли ч н ы х классам у сво ­
енной обычаем одежды м ож ет в некоторы х с л у ч аях возбу­
д и ть подозрение со стороны полиции» (курсив мой - А .К .).
О днако м инистерство ю стиции в 1859 г. не реш илось подго­
товить законопроект, запрещ аю щ ий дворянам носить тр а­
д и ц и о н н ы й народны й костю м. Ч иновн ики м инистерства
ю стиции, подчеркнув неж елательность появлен и я в мес­
тах скопления кр естьян «переодетых собирателей», наш ли
выход в адм инистративном ограничении передвиж ения
учены х мужей в сельской местности. Они реком ендовали
об язать издателей газет и ж урналов, «которые признаю т
нуж ны м собирать сведения о народе посредством переоде­
ты х лиц, чтобы сии л и ц а имели надлеж ащ ие виды, чтобы о
каж дом таком случае п оставлялось в известность м и н и с­
терство В нутренних дел...»2
В результате обсуждения постановили (с последующей
царской конфирмацией), «что одни ученые общества, ут-

1 ГЛРФ. Ф.109. Он. 223. д. 24. Л. 21 об.

2 ГЛРФ. Ф. 109.1 эксн. 1859 г. Л. 24 - 25.
320 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

вержденные правительством, могут посылать от себя путе­

шественников», снабдив их паспортами, и о каждом случае
доносить МВД, чтобы губернаторы были заранее извещены
«о собирательстве сведений». Ученым в «лучших» традици­
ях полицейского государства предписывалось, прибыв на
место, заявл ять о себе местной полиции. И здателям же газет
и журналов было отказано в праве посылать от себя «подоб­
ных путешествующих».1
Как воспринималось несоответствие одежды сословно­
му статусу индивида в среде непривилегированны х городс­
ких сословий? В 1805 г. дм итровский купец И.А. Толченов с
удивлением заносит в свой путевой журнал, что среди м елко­
поместных дворян некоторые не только «не имеют прилично­
го своему званию воспитания, но и от службы удаляю тся. В
числе таковых три брата по ф ам илии Розбитныя... и сами на
козлах ездят в русском сером каф тане и совершенно кресть­
янском одеянии и притом все трое молодых лет».2 Несоот­
ветствие одежды социальному статусу человека вызывает
у Толченова неодобрение, недоумение и находится в одном
ряду с другими неподобающими д ля дворянина поступками,
вклю чая уклонение от службы и необразованность.
После смерти Н иколая I административное вмешательс­
тво в частную ж изнь граж дан несколько ослабло. В меньшей
степени оно коснулось на первых порах одежды подданных.
П равительственная политика в этой сфере обращ ала внима­
ние преимущ ественно на облик мужской части дворянства.
Так, в августе 1855 г. московские власти констатировали,
что на улицах встречаю тся молодые люди, «которые носят
совершенно русский костюм, как-то: армяк, поддевку, крас­
ную рубаху, порты, сапоги с напуском и на голове поярковую
шляпу». Среди замеченных начальством молодых людей ока­
зались некий Петр Васильевич М инин, отпустивш ий к тому
же и «весьма длинны е волосы», а такж е учитель 1-й московс­
кой гим назии Григорьев, «на котором надет вместо верхнего
платья серый армяк». Любовь к народному костюму казалась
1 'Гам же. Л. 21 об. - 22.
2 Толченое ИЛ. Журнал, или Записка жизни и приключений И.А. Толченова.
М., 1974. С. 374 -375.
Глава третья. Мода и власть ... 321

столь подозрительной, что оба молодых человека были вы­

званы к обер-полицмейстеру. Ч иновник поинтересовался,
почему они одеты не долж ны м образом д л я благородного че­
ловека. М инин дал уклончивы й ответ, что он одет так из-за
болезни, ибо, по его мнению, русский костюм самый удобный.
Аполлон Григорьев заявил, что носит арм як «по любви к рус­
ской народности». Однако оба «народника» не стали настаи­
вать на своем праве одеваться по собственному усмотрению и
дали обязательство впредь не носить русское платье.1
Несистемное эпизодическое регулирование внешнего
облика горожан отчасти продолж алось и в эпоху реформ.
И звестны отдельные случаи, когда лица, принадлеж ащ ие к
императорскому дому, считали необходимым адм инистра­
тивны м и мерами привести облик отдельных «благородных»
лиц к «приличному виду». Так, 15 августа 1865 г. великий
к н язь Н иколай Н иколаевич п риказал «задержать в Гродне
ехавшего с этим же поездом студента 1-го курса м едицинс­
кого ф акультета С.-Петербургского университета И вана Не-
иш ильдта, обрить ему усы и остричь безобразно длинны е во­
лосы, что и исполнено».2

Влияние провинциалов
на столичный мужской костюм
Мода нарусский мужской костюм, точнее, ношение отдельных
предметов и элементов традиционного народного костюма,
была первой, которая родилась не в Петербурге, Париже или
Лондоне, а в русской провинции. Ж ители северной столицы
на рубеже 50 - 60-х гг. XIX в. такж е внесли свой вклад в про­
цесс «демократизации» одежды. В Петербурге в это врем я
соврем енникам и ф иксируется отказ молодежи от строгого
соответствия эталону мужского костюма, принятого в об­
ществе. Н осителям и новых веяний были, в первую очередь,
студенты. Учитывая, что больш инство студентов приехало в
Петербург из других городов, следует и здесь признать реш а­
ющую роль провинции. Этот момент следует отметить особо,
1 ЦИАМ. Ф. 16. Он. 45. Д. 119. Л. 1 - 2.

2 ГАРФ. Ф. 109.1 экспед. 1865 г. Д. 8. Л. 24.

32 2 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

ибо раньше студенты -провинциалы стрем ились подражать

столичным модам. С конца 50-х гг. XIX в. ситуация меняет­
ся. Молодые люди (во всяком случае, значительная их часть)
уже не стрем ятся угнаться за питерским и модниками, а на­
против, демонстративно дистанцирую тся от столичных мод.
П ричины смены студенческих ориентиров в сфере одежды
в первую очередь следует искать в изменении социального
состава студентов. Среди студенчества увеличивается раз­
ночинская прослойка. Все больше на студенческой скамье
оказы валось и вы пускников духовных семинарий. Послед­
ние были старше и обладали больш им ж итейским опытом,
чем их товарищи, которые окончили гим назии. Разночинное
студенчество не могло из-за низких доходов, да и не хотело но
идейным соображ ениям, подражать столичны м аристокра­
там. Вкусы разночинцев становились все более популярны ­
ми в студенческой среде.
Т акое в л и я н и е р а зн о ч и н с к и х вкусов на студенческую
одеж ду оп р ед ел ял ась во м ногом и д ей н ы м и м отивам и. В
конце 1850-х гг. в студенческой суб кул ьтуре вы д ел яется
«н и ги л и сти ч еское направление». Его п р ед стави тел и от­
вергали сущ ествую щ ее в России общ ество как ам оральное
и несвободное. Н о в ая «н и ги л и сти ч еск ая» кул ьтура бы ла
ал ьтерн ати вой о ф и ц и ал ьн о й культуре. П оэтом у п ри м е­
н и тел ьн о к р а д и к ал ь н о н астроенной м олодеж и и сторики
М. К онф ино и Б. П и етров-Э н н кер счи таю т ум естны м гово­
ри ть не о «субкультуре», а о «контркультуре», и л и «встреч­
ной» кул ьтуре.1 Х арактерно, что б ольш и н ство «н и ги л и с­
тов» происходили из среднего д ворян ства. О ни, п р о ж и в ая
с р о д и тел ям и , п р и н и м ал и норм ы поведения и образ ж изни,
опред еляем ы е старш им и. С тав студентам и, молоды е лю ди
в поведении, м анерах, ж и зн ен н ы х ц енностях п од раж али
разночинцам , особенно товарищ ам , происходивш им из се­
мей д уховен ства.2

Confino М. Revolte juvenile et contre-culture: Les nihilistes russes des «annees 60»
/ / Gahiers du monde russe et sovietique. 1990. № 4. P. 519; Пиетров-Эннкер В.
«Новые люди» России: Развитие женского движения от истоков до Октябрь­
ской революции. М.: РГГУ, 2005. С. 60.
2 Confino М. Op. cit. Р. 516 - 521.
Глава третья. Мода и власть... 323

С конца 1850-х гг. можно говорить об особой студенчес­

кой моде, отличаю щ ейся «демократической» направленнос­
тью, то есть ориентированной на традиционную городскую и
даже отчасти крестьянскую одежду. Первые проявления сту­
денческой вольности в одежде были связаны с многочислен­
ными отклонениям и, проявлявш им ися при ношении ф ор­
менного платья. Секретны й агент III О тделения в донесении
о летних гуляниях 1858 г. в окрестностях П етербурга писал,
«что ныне студенты реш ительно нигде, ни на гуляньях, ни в
публичны х собраниях, не обращ аю т никакого вним ания на
опрятность своей одежды или соблюдение прежней формы;
теперь все на них надето кое-как, экспромтом, как некоторые
сами этим хвалятся. М ногие беззаботно отпускаю т не только
усы и эспаньолки, но даже и бороду, а о пестрых, цветных гал­
стуках при форменных пальтах и сю ртуках, уже и перестали
говорить в публике, как о вещи совершенно обыкновенной и
вошедшей уже в общую студентскую форму».1
На рубеже 50-х - 60-х гг. XIX в. демократические тен­
денции в студенческом костюме нарастали, наряду с ними в
это врем я вош ли в обиход и этнически маркированны е вещи.
В 1861 г. на студенческие наряды все чаще с беспокойством
обращ али внимание агенты и сотрудники III Отделения.
В одном из донесений осведомитель с негодованием писал:
«24 апреля, с 7 часов до 10 вечера, на А дмиралтейском буль­
варе, между 5-ю студентами, гулял один молодой человек в
студенческой ш инели, под которой у него было надето: сит­
цевая полосатая рабочая блуза, больш ие сапоги, в которые
засунуты были брюки, и конфедератка. Костюм этот обратил
на него всеобщее внимание. М ногие прохожие, показы вая на
него пальцем, замечали: напрасно правительство допускает
показы ваться на публичны х гуляниях лицам, одетым в та­
ком революционном костюме».2
В прям ом значении этого слова «револю ционным» в
костю ме студента был лиш ь головной убор польских повс­
танцев «конфедератка», однако сам подчеркнуто вы зы ваю -

ГАРФ. Ф. 109. СА. Он. 3. Д. 3219. Л. 122 об. - 123.

2 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 3235. Л. 112.
324 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

щ ий характер наряда, соединяю щ его в себе детали народной

одежды и униф ормы , вы зы вал отторж ение у благонам е­
ренной публики. Л етние костю мы студентов д л я вечерних
прогулок в 1861 г. вы зы вали не меньш ей ш ок и трепет петер­
бургских обывателей, а такж е подозрительность со стороны
секретной полиции. Н аряд ы студентов восприним аю тся
им и не только как вы зы ваю щ ие, но даж е как «ф антасти­
ческие», «дурацкие», «м аскарадны е» костю мы. Студентов в
них опознаю т лиш ь по ф орм енны м ф ураж кам . Весь облик
студентов беспокоил «благородную публику». Особое недо­
вольство «благонам еренны х» вы зы вали «безобразно отпу­
щенные» усы и бороды, и в первую очередь «необыкновенно
длинны е отпущ енны е им и сзади волоса, висящ ие по п л е­
чам и почти до половины спины». «Я же... полагаю , - писал
один обеспокоенны й охранитель реж им а, - уж не суть ли
эти необы кновенно д линноотпускаем ы е им и волоса, какой-
нибудь особенны й обознательны й м еж ду ним и знак..., а, мо­
ж ет быть, не кроется ли ту т и какой-нибудь тайной ш туки
относительно того, что Вы и звол и л и мне говорить о слухах
К ром вельского клуба?»1
Аналогичные процессы происходили в это время и в про­
винциальной студенческой среде. «Университет Киевский,
можно сказать, обращен в маскарад, ибо студенты являю тся
на лекции в разных национальных костюмах. Поляки имеют
свои, малороссияне свои костюмы, последние даже приходят
в больших сапогах, намазанных дегтем, и хотя профессора
пеняют на это, говоря, что от вони трудно быть на лекции, но
голос их вопиющий в пустыне, - писала Аршеневская И льинс­
кому 14 ф евраля 1861 г.2 Некто Степанов из Астрахани 7 марта
1861 г. сообщал А. А. Акимову в Петербург: «Казанские студен­
ты вне университета ходят во всевозможных костюмах всех
цветов: кто в чуйке, кто в поддевке, кто в кафтане и прочее».3
«Вольности» в одежде ш татских или военных чинов рас­
сматриваю тся консервативной частью общ ества не просто
как вызов принятом у общ ественному вкусу, но как верный
1 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 3237. Л. 46 - 47.
2 ГАРФ. Ф. 109. СА. On. 1. Д. 1152. Л. 1.
3 ГАРФ. Ф. 109. СА. On. 1. Д. 1128. Л. 1.
Г л а в а т р е т ь я . М ода и власть ... 325

признак антиправительственны х настроений людей, допус­

каю щ их отклонения от требований нош ения униформы . Это
было характерно не только д л я рубежа 1850-х - 1860-х гг., но
и д л я пореформенной России. Так, в донесении ж андармско­
го капитана Белоцерковского шефу жандармов от 30 октября
1866 г. об одном из «неблагонамеренны х лиц», говорилось:
«вообще ш табс-капитан Т рунин враг правительственны х
распоряжений: ходит в какой-то меховой статской шапке,
расстегнутый, выставив воротнички из рубахи, и убеж дений
самых революционных...»1
С конца 1850-х гг. можно говорить о в л и ян и и студентов
на будничны й костю м других образованны х слоев населе­
ния. «Н а днях некто, им евш ий надобность справиться о чем-
то в Комиссии прош ений, рассказы вал, что к немалом у его
удивлению , он видел некоторы х из там ош них чиновников
одетых sans facons, - вместо ф орменной одежды, просто по-
домашнему, в каких-то колом янковы х серых и ж елты х лет­
них балахонах, - доносил агент III О тделения. - Эта liberte
et egalite не весьма ему понравилась, и он находил, что сво­
бода эта уже чрез чур вел и ка в таком важ ном и приближ ен­
ном к императору месте. В чем же после этого (зам етил он)
дозвол ят себе ходить летом чиновники в неваж ны х, дальних
присутственны х местах? - Уж не подраж атели ли это (при­
совокупил он) студентам...?»2 П оказательно, что этот «не­
кто» усматривал за приватной одеждой чиновников весьма
серьезны е вещи: «свободу» и «равенство» - лозунги В ели­
кой ф ранцузской револю ции.
Сам студенческий костюм на рубеже конца 50-х - 60-х гг.
XIX в. не оставался неизменным. Сравнение описаний сту­
денческого облика в цитированны х донесениях агентов
III О тделения за 1858-й и 1861 гг. обнаруж ивает отчетливую
тенденцию: «от экспромта», когда студенческая форма до­
полнялась аксессуарами из гардероба питерских модников, к
«демократизации» (ф ольклоризации) костюма. Д л я студен­
ческой моды 1861 г. характерна уже не только эклектичность

1 ГАРФ. Ф. 109.1 эксиед. 1866 г. Д. 5. Ч. 47. Л. 45 об. - 46.

2 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 3229. Л. 55 об. - 56.
326 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

нарядов, но и нарочитое заим ствование отдельных предметов

одежды, обуви и головных уборов из городского и крестьян­
ского народного костюма. А в ряде случаев, как с полякам и
и малороссами, ношение народной одежды демонстративно
подчеркивало национальность ее носителя и было вызовом
культурным стандартам империи.
В конце X V III - первой половине XIX в. по одежде горо­
ж ан можно было судить не только о сословной, но в ряде слу­
чаев и о конфессиональной принадлеж ности ее владельцев.
Последнее замечание особенно справедливо в отношении
мусульман и иудеев. И м ела некоторые отличия и одежда ста­
рообрядцев, в частности, они носили традиционное русское
платье, длинные волосы и бороды. Д ля больш инства старо­
обрядцев было характерно негативное восприятие современ­
ного городского костюма. Об отнош ении к феномену моды
говорит распространенная среди старообрядцев Космодемь-
яновского уезда К азанской губернии в 1850-х гг. пословица:
«слазит бес в воду, да вынесет моду и начнет людей рядить
на свой лад». Вместе с тем, тот же информатор сообщал, что
«некоторые горож анки носят платья и салопы, а мещане тор­
говцы длинны е сюртуки»,1 то есть и в среде старообрядцев
появлялись люди, носившие модную, по меркам этого уезд­
ного города, одежду.
Власть строго следила, чтобы православные не пере­
нимали такой одежды инородцев, которая имеет знаковы й
конфессиональный характер. Так, в 1833 г. тю менская поли­
цейская управа наказала розгами при земской полиции посе­
ленца Н ифантова. Вся вина последнего состояла в том, что
он явился в тюменскую полицию «в неприличной кам илав­
ке, похожей на еврейскую ермолку», а также в мантии, «по­
хожей на краган». З а это «преступление» ему дали 20 розог.
«Камилавку и мантию», чтобы через нош ения их «не могло
быть соблазна другим людям», истребили.2 Вероятно, поли­
ция ограничилась бы лиш ь уничтожением предосудитель­
ных предметов одежды ссыльного и отобранием от него под-
1 Зелипип Д. Описание рукописей Ученого архива императорского русской)
географического общества. Вын. 2. Пг., 1915. С. 496.
2 ГЛТ. Ф. 376. On. 1. Д. 37. Л. 19 об. - 20 об.
Глава третья. Мода и власть ... 327

писки о неношении в дальнейш ем «непристойного платья»,

как обычно поступали в случаях различны х незначительны х
проступков. Но, по-видимому, Н иф антов осмелился им воз­
ражать, чем и навлек на себя наказание розгами. Чиновники
тю менской полиции, расправляясь со ссыльным, не только
защ ищ али интересы государственной церкви, но и стояли на
охране социокультурных норм и предписаний традиционно­
го общества, в котором сословия, социальные группы («зва­
ния», «чины», «классы», «разряды» лю дей) и конфессии не
долж ны смешиваться.
У полицейских чинов был свой «проф ессиональны й»
интерес к сохранению сословного характера одежды, но они
были не в силах помешать каком у-нибудь мелком у торговцу
носить модный сюртук или даж е ф рак. Постепенной утра­
той костю мом горожан идентиф ицирую щ ей ф ункции были
недовольны не только полицейские, но отчасти и другие чи­
новники. В ноябре 1810 г. отставной ти тул ярн ы й советник
А лександр Гаврилов даже подал особый проект «о присво­
ении особой одежды д ля чиновников, купцов и мещан».
Гаврилов с досадой писал об отсутствии долж ной суборди­
нации м еж ду граж данским и чинам и, чему способствовала,
вы раж аясь современным язы ком, аноним ность человека в
больш ом городе и бурж уазны й характер городского костю ­
ма: «Словом сказать, обходятся все вообще не по достоинс­
тву чинов, а смотря но лучш ей, нынеш него ф асона ш ляпе,
фраку, часам, тросточке и л акированны м сапогам». Он кон­
статировал, «что партикулярное платье, носимое при самы х
даже долж ностях, подает частые случаи к ошибкам, через
которые старш им статским чинам от младш их, а равно от
купцов, мещан, ремесленников и прочих разнозванцев, ока­
зы ваю тся весьма несносные грубости и обиды. Щ еголеватый
самолю бец, видя высшего своего одноземца в п ар ти ку л яр ­
ном платье, и... в таком, которое хуж е его, почитает того без
сом нения человеком низш его звания». Выход из создавш е­
гося полож ения он видел в том, чтобы по примеру военны х
чинов налож ить на каждого горож анина соответствую щ ую
м аркировку путем прикрепления к платью «наш ивочной
ткани», чтобы отличить «каж ды й чин от чина явны м обра­
328 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

зом».1 При всем удобстве социальной идентиф икации горо­

ж ан в случае р еали зац и и проекта Гаврилова, он не встретил
поддерж ки у чиновников собственной его императорского
величества канцелярии.
П олитика власти в этом вопросе в конце X V III - середи­
не XIX в. была, как правило, последовательной, но ее направ­
ленность не всегда соответствовала картине м ира низш их
чиновников и их интересам. В этом отнош ении показательна
реглам ентация властью одежды евреев. Так, в декабре 1804 г.
и в марте 1828 г. правительство предписы вало, чтобы евреи,
желающ ие быть избранны м и в магистрат, носили немецкое
платье. Исключение было сделано лиш ь д л я евреев, «жив­
ш их в губерниях, от Польши возвращенных», которым было
предоставлено право выбирать между немецким, польским и
русским платьем.2Другим требованием к кандидатам -евреям
было обязательное умение читать и писать на одном из язы ­
ков: русском, немецком или польском. О тныне образованная
верхуш ка иудейской общины, претендовавш ая на руководс­
тво городскими делами, обязана была отказаться от тради­
ционного еврейского костюма. Л огика правительства была
достаточно очевидна: состоятельная и образованная часть
еврейского общества, стремясь получить доступ к руководс­
тву городским самоуправлением, перейдет на европейское
платье, за ней последую т и их соплеменники. Однако пра­
вительство не учло такие факторы, как крепость института
иудейской общины и приверж енность евреев традиционно­
му платью, которые не позволили реш ить данную проблему
путем реглам ентации костю ма евреев - членов магистратов.
Вместе с тем у власти было достаточно воли и стрем ле­
ния использовать методы принуж дения д л я достиж ения
культурной ассим иляции евреев. Поэтому правительство
идет дальше, распространяя регламентацию костю ма уже на
все еврейское население. Если при А лександре I и в начале
правления Н иколая I власть рассм атривает переход к евро­
пейскому платью как условие поощ рения верхуш ки евреев,

1 РГИЛ. Ф. 1409. Он. 1. Д. 496. Л. 3 об. 4.

2 СЗРИ. Т. 3. Ст. 948. С. 219 - 220.
Г л а в а т р е т ь я . М ода и в л а с т ь ... 329

то в дальнейш ем отказ от традиционного костю ма - это лиш ь

мера избеж ать государственных санкций. И м перская власть
категорично предписы вает евреям перейти на «обыкновен­
ное платье». Высочайшее предписание по данному вопросу
имело место в 1844 г. Однако евреи не спеш или его вы пол­
нять и неоднократно добивались отсрочки, особенно упорс­
твовали евреи в польских губерниях.
Борьба с еврейским народным костюмом продолжилась и
в эпоху реформ. В марте 1871 г. вступили в силу «правила» о не­
укоснительном соблюдении в Царстве Польском запрещ ения
евреям носить традиционную одежду. Эти правила придержи­
ваются довольно архаичного деления одежды на «русскую» и
«немецкую». При этом все верхнее платье было классиф ициро­
вано четко и с достаточной полнотой. Одеваться «по-немецки»
означало носить фрак, короткий сюртук или пальто. «Русскою
одеждою надлежит признавать: сюртук длинною за колена или
по щ еколадку, сшитый по такому покрою как у русских к уп ­
цов, панталоны в сапоги или сверху сапогов, шейный платок
или ш ляпу, или обыкновенную фуражку» (курсив мой - А.К ).
Принятые «правила» отказали армякам в признании за ними
статуса «общенародной русской одежды», а были определены
как принадлежность «одних только кучеров».1
При сопоставлении этого документа с указом от 9 дека­
бря 1804 г. обращ ает на себя вним ание то обстоятельство,
что в 1871 г. свобода выбора евреям и нового платья в Царстве
Польском сократилась: отсутствовала возможность нош ения
польского костюма. После револю ции 1863 г. в Польше куль­
турное сближ ение евреев с полякам и уже не вы глядело при­
влекательны м в глазах имперской власти.
Д анны й документ, несомненно, обнаруживает русско-
центричную картину мира его автора (авторов). Однако было
бы ошибочно интерпретировать содержание «правил» как
стремление имперской власти к русификации евреев. Класси­
ф икац ия всей одежды на «русское» и «немецкое» платье, ве­
роятно, по замы слу чиновника, сочинявш его этот документ,
была понятна всем: и евреям, и нижним чинам полиции, ко-

ГАРФ. Ф. 109.1 эксп., 1845 г. Д. 136. Л. 56 в - 56 в (об).

330 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

торые были обязаны наблюдать за реализацией чиновничес­

ких предписаний в сфере одежды евреев. Евреям же н авяза­
ли альтернативу: они обязаны были вы глядеть «по-немецки»
или «по-русски». Т акая борьба власти за чистоту стиля в на­
чале 1870-х гг. вы глядела архаичной и дискриминационной
по отношению к евреям, ибо после Екатерины II власть не
запрещ ала русским, немецким или татарским купцам носить
одновременно бороду и европейское платье. «Правила» сви­
детельствую т, что им перская власть и в пореформенной Рос­
сии, стрем ясь к униф икации одежды подданных, создающей
видимость социокультурной однородности последних хотя
бы в пределах европейской части Российской империи, не
готова была позволить индивидам (в данном случае евреям)
самим решать, как они должны одеваться. Одежда в картине
м ира русского чиновника по-преж нему долж на была выпол­
нять ф ункцию социальной м аркировки подданных, деля их,
по крайней мере, на две социокультурны е группы: «народ» и
«публику», состав которой постепенно расш ирялся.
У силия власти в сфере реглам ентации костю ма горожан
имели определенный результат. О дежда в первой половине
XIX в. продолж ала довольно исправно играть свою иденти­
фицирую щ ую роль в картине мира не только чиновников, но
и других сословий и социальны х групп. Поэтому поднима­
ю щ ийся класс предпринимателей стрем ился избавиться от
«родовых» простонародных признаков и приобрести «циви­
лизованны й» внеш ний облик. И звестны й экономист и пуб­
лицист пореформенной эпохи В.П. Безобразов писал, что лю ­
бой крестьянин-предприним атель с. И ванова (ж ители этого
села к началу 1860-х гг. уже давно вели городской образ ж из­
ни), разбогатев, «разрядится... непременно и разрядит в прах
свою жену, если бы не д ля собственного удовольствия, то хоть
лю дям на показ». Он такж е заф иксировал распространенную
среди жен мастеровых практику выходить на гул ян и я в доро­
гих сторублевых ш елковых платьях, взяты х напрокат.1 Эти
ф акты он привел для характеристики нравов ж ителей И ва­
нова, усм атривая в них проявление тщ еславия.
i Безобразов В. Село Иваново: Общественно-физиологический очерк. СГ16.,
1864. С. 293.
Г л а в а т р е т ь я . М ода и власть ... 331

И сторик К. Гества, изучавш ий протоиндустриализацию

в России, предлож ил иную интерпретацию этих данных. Он
справедливо считает, что ивановцы и павловцы (в первую
очередь женщ ины), ф ормально состоявш ие в крестьянском
сословии, стрем ились посредством городской одежды отго­
родиться от крестьянства окрестны х деревень. Более того,
К. Гества усматривает в показной роскош и нарядов женщ ин
и рационалистические моменты: публично демонстрируя бо­
гатство своего наряда, жены тем самым подчеркивали преус­
певание и ф инансовое благополучие своих мужей.1
П риверж енность купцов и мещан к традиционном у п ла­
тью как знаковому отличию от дворян и чиновников, обла­
ченных во фраки, баш маки и панталоны, едва ли уместно
интерпретировать как неприятие всей социальной системы
Российской империи. О риентация на народную одежду воп­
реки моде - это лиш ь признак неприятия культурной модер­
низации общества, но вовсе не отрицание социальной рос­
сийской действительности. Подтверждением такого видения
явл яется прошение ф абриканта Грачева - поставщ ика для
армии холста и «каламенки». В 1801 г. он просил уволить его
от служ бы и наградить. Д л я того времени его поведение было
вполне типично: человек, прослуж ив на благо государства
без нареканий несколько лет, требовал себе награды. Мос­
ковский генерал-губернатор поддержал его ходатайство и
просил «вместо награж дения чином, как подобные ему чле­
ны ратгауза удостаиваю тся, которого он по старинному об­
разу одежды своей не желает, пожаловать ему каковой либо
знак отличия для нош ения на шее».2
Мундир в глазах горожан пользовался определенным ува­
жением - он подчеркивал принадлежность его обладателя к
государственной службе. В 1834 г. правительство установило
разряды для ношения мундиров среди чиновников граждан­
ского ведомства, распространив его в том же году и на лиц,
служащих по выборам в городском самоуправлении. Эта мера
привела к росту популярности штатской униформы среди со-

1 GestwaK. Proto-Industrialisierung in Rupland. Gottingen, 1999. S. 470 - 473.

2 ЦИАМ. Ф. 16. On. 3. Д. 2979. Л. 145 об.
332 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

циально активной части купечества. Не попавшие в число тех,

на кого распространялось новое положение о мундирах, члены
Московской торговой депутации, купцы Арбузов, Коровин, Се­
дельников, Маслов, Поземщиков, Ш орин и Спиридонов хода­
тайствовали перед министром финансов о присвоении им раз­
ряда для ношения мундиров. Однако граф Канкрин был против
распространения положения о разрядах мундиров на членов
торговой депутации, «как не имеющих по должностям их ни­
каких классов»,1 то есть не приравненных на время службы по
выборам «зауряд» к одному из 14 классов «Табели о рангах».
О несомненной престиж ности в провинции м ундиров
свидетельствую т и участивш иеся в 1840-е - 1850-е гг. прош е­
н и я купцов о награж дении их правом носить м ундир за служ ­
бу по выборам после ее заверш ения. В Тверской губернии с
ходатайством по этому вопросу обращ ались: калязи н ски й
купец Ногин в 1845 г., старицкий купец Веревкин в 1851 г.,
новоторжские купцы Вавулин, Попов и Свеш ников в 1849-м,
1857-м, 1857 гг., бывшие бургомистр Н екрасов и ратман Воро­
нов зубцовского магистрата, а такж е зубцовский купец Носо-
хин в 1858-м и 1859 гг..2 И это не полный список пож елавш их
испросить себе в награду за беспорочную службу право но­
сить ф орменны й м ундир по последней должности.
Стремление к повышению своего статуса в местном общ е­
стве посредством нош ения форменной одежды, как правило,
обнаруж иваю т люди небогатые: купцы 3-ей гильдии, меща­
не, разночинцы . Вероятно, д л я них право носить в отставке
м ундир было едва ли не единственным средством вы делить­
ся в городском обществе. Купцы первых двух гильдий имели
«вес» в обществе благодаря своему капиталу, часто носили
зван и я «почетного граж данина», «коммерции советника»,
«м ануф актур советника», «степенного купца», «почетного
попечителя», «почетного смотрителя», «директора» акц и о­
нерного общ ества или какого-либо попечительства, поэто­
му они реже ходатайствовали о подобной награде. Не менее
престиж ны м д л я себя богатые купцы находили получение
1 ЦИАМ. Ф. 17. Он. 5. Д. 307. Л. 1 - 1 об.
2 ГАТвО. Ф. 466. Он. 1.Д. 11402,13466,13526,14377,16707,16914,16915,16914,
17157.
Глава третья. Мода и власть ... 333

правительственны х наград в виде медалей за пож ертвова­

н и я на нуж ды армии, церкви, просвещ ения и другие благо­
творительны е цели. Разум еется, среди них были и люди, по­
лагавш ие, что их медали на фоне ведомственных м ундиров
будут вы глядеть наиболее эфф ектно. Так, на портрете 1840 г.
худож ника В асильева вологодский купец Н.И. Скулябин, за­
ним авш ий пост городского головы, изображ ен в м ундире м и­
нистерства внутренних дел с четырьмя м едалям и на шее. Н а
портрете худож ника К.П. М азера (1842 г.) ры бинский купец
Ф.И. Тюменев, который у Л.Е. Ш епелева назван в одном слу­
чае купцом 1-ой, в другом - 2-ой гильдии, служ ивш ий главой
Ры бинской судоходной расправы, изображен в каф танном
м ундире ведомства путей сообщ ения с четы рьм я м едалям и
на шее и двум я наградам и на груди.1

Мода как средство обретения

новой идентичности

Д л я поним ания социокультурны х процессов в русской про­

винции важно вы яснить: усиливались ли в костюме горожан
сословные черты или же в первой половине XIX в. преобла­
дала тенденция к сближ ению костюма городских ж ителей из
разны х сословий? Б анальны й вопрос, что же носили в рас­
сматриваемое врем я горожане, требует непростого ответа,
так как городской социум состоял из разны х сословий, со­
циальны х групп, каж д ая из которых диф ф еренцировалась в
зависим ости от уровня доходов, что не могло не сказы ваться
на одежде горожан. Стремление имперской власти регламен­
тировать одежду подданны х также не могло не вл и ять на кос­
тюм городских жителей, особенно мужчин.
В наибольш ей степени предписания власти касались го­
сударственны х служ ащ их, основу гардероба которых состав­
л я л а ф орменная одежда. Поэтому сосредоточим внимание
на частны х лицах, у которых была больш ая свобода выбора.
Наконец, необходимо вы яснить и меж региональны й аспект
1 Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. XVIII - начало XX в. СПб., 2001.
Илл. 69,71.
334 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

проблемы: сущ ествовали ли региональны е отличия в одежде

горожан Ц ентральной России и Западной Сибири и каковы
были тенденции в этой сфере?
Академик И. Георги, изучавший быт народов России в на­
чале 1770-х гг., писал о городском костюме: «большая однакож
часть купцов или мещан хотя и употребляет платье (и то мало)
цвету той губернии, где живут, записаны и имеют свои про­
мыслы; но покрой оного есть поднесь старинный, как то каф ­
тан длинный, пониже икор, с частыми борами, подпоясанный
кушаком, полукафтанье, пониже колеи, но оное редко, а боль­
шею частию комзол длинны й почти до колен и портки или
широковатые на восточный образец штаны пестрядинные, ку­
мачовые, редко немецкие суконные или плисовые; сверху ко­
торых висит выпущ енная рубаха... зимою круглые шапки теп­
лые с околышем из бобра, соболя или куницы, а летом круглые
шляпы...» Но он же и отметил, что «каждая почти провинция
или губерния имеют свой собственный образ одеяния...».1
Как же выглядели горожане исследуемой Тверской про­
винции в это время? Краевед и этнограф середины XIX в.,
чиновник Н. Рубцов составил подробное описание мужского
костюма жителей города Каш ина Тверской губернии в конце
X V III в.: «летом праздничный кафтан с мелкими наборами
сзади от 30 до 40, суконный, красный, голубой или светло-
вишневый с продолговатыми пуговицами и шелковыми пет­
лями, которые делались только для вида, застегивался же он
крючками; в будни кафтаны надевались китайчатые, простые,
хотя такж е с наборами, но не частыми; на голову надевались
так называемые кораблики черные бархатовые и пуховые,
или пуховые ш ляпы вышиною вершков в шесть с большими
крыльями, или небольшие поярковые вышиною вершка в два
шляпы с большими иятивершковыми нолями, загнуты ми к
верху. Зимою носились меховые, крытые сукном шубы с двумя
ф алдами назади, со скошенным воротом, который, равно как
и рукава, был опушен котиком, или вовсе без опушки. Головы
накрывались круглыми высокими от 8 до 10 вершков ш апка­
ми, с бобровым или бараньим околышем и с бархатным, или
1 ГеоргиИ. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. Ч. IV.
СПб., 1799. С. 127.
Глава третья. Мода и власть... 335

плисовым верхом зеленого, красного и белого цвета. Носились

такж е ш апки с так называемыми кряковками с овальными
меховыми околышами и торчащими к верху ушами длиною в
четверть, подвязывавш имися внизу головы лентой; верх этой
ш апки был выпуклый, бархатный или плисовый».1
С равним этот гардероб с обобщ енным костюмом русско­
го провинциального горож анина (по И. Георги). С опоставле­
ние предметов одежды из описаний И. Георги и Н. Рубцова
позволяет сделать заклю чение, что костюм ж ителей К аш ина
имел лиш ь незначительны е отличия от общерусского купе­
ческого костюма. Что и неудивительно: по отдельным дета­
лям описания (меховые кры тые сукном шубы, а не овчинные
тулупы , ш апки с бобровым околышем) видно, что II. Рубцов
собрал материал о костюме заж иточного гражданина* веро­
ятно, купца. Небольш ие отличия гардероба каш инцев (нет
полукаф танов и камзолов) от общерусской городской одеж­
ды (купеческой и мещанской), вероятно, объясняю тся тем,
что информаторы Н. Рубцова просто забы ли о них, а большее
разнообразие мужских головных уборов связано с появлени­
ем в 1780-х - 1790-х гг. новых фасонов этой части костюма. Н о
возможно, что в Каш ине раньше, чем в целом по России, пере­
стали носить полукаф таны и камзолы, а некоторые головные
уборы им ели определенные местные особенности. К ак бы то
ни было, но данные о мужском гардеробе каш инцев не поз­
воляю т однозначно говорить о сущ ествовании традиционно­
го регионального городского мужского костю ма в Тверской
губернии в конце X V III в. Вероятно, в Каш ине и в других
городах Тверской губернии в последней четверти XV III в.
процесс разм ы вания локальны х особенностей городского
костю ма заш ел достаточно далеко. Об этом свидетельствую т
и одежда жителей О сташ кова на картинах худож ника Коло-
кольникова-В оронина о пребы вании императора Александ­
ра I в этом городе в 1820 г.
А как обстояло дело с женским городским костюмом? Ми­
хаил Погодин, побывавший летом 1837 г. в Твери, писал о своих
впечатлениях от праздника Св. Арсения Тверского: «Какие раз-
1 P-в II. Очерк Кашина / / Памятная книжка Тверской губернии на 1868 год.
Тверь, 1868. С. 391.
336 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

нообразные костюмы виднелись в народе, о которых мы в Мос­

кве не имеем понятия! Вот весьегонка, говорил мне спутник, и
вот новоторжанка. Русские национальные платья - прелесть!».1
В этой записи обращает на себя внимание два обстоятельства:
разнообразие костюмов, о которых литератор и историк, сын
крепостного, живущий в Москве, «не имеет понятия»; и то, как
легко его спутник, чиновник, определяет по наряду, из какого
города та или иная женщина. Важно и то, о чем Погодин не пи­
сал: мужские костюмы купцов и мещан разных городов Тверс­
кой губернии не имели столь очевидных отличий.
Суммируя разм ы ш ления о региональном верхневолж­
ском (тверском) городском костюме, можно утверж дать, что
он не имел ярко вы раж енны х признаков в конце X V III - пер­
вой половине XIX в. Ж енский костюм свидетельствует о су­
щ ествовании не региональных, но локальны х (городских)
отличий. М ужской же костюм горожан - как по описанию
Н. Рубцова, так и по более поздним запискам путеш ествен­
ников - никаких сущ ественных отличий от общерусского
костю ма не имел. В М осковской губернии образованны е сов­
ременники такж е не заф иксировали региональны х особен­
ностей нарядов горожан.
М ожно ли говорить о местном (областном) городском
костюме в других регионах России? В самом общем виде, ссы­
лаясь на И. Георги - да. Екатерина Авдеева, происходивш ая
из известной купеческой семьи (сестра литераторов Н.А. и
К. А. Полевых), как будто бы согласна с этим выводом. В 1853 г.
она писала, что «не везде одинаково русское платье; почти в
каж дой губернии одежда различна». Однако через одну стра­
ницу своей статьи она уже делает другое обобщение, свиде­
тельствую щ ее об униф икации городского женского костюма:
«От Ниж егородской губернии до границы китайской, даже
за ш естьдесят лет не носили полного русского наряда. В го­
родах носили кофты, ш уш уны разны х фасонов, и к ним юбки,
но более, особенно дома, душ егрейки; сараф аны были одеж­
дою пож илы х женщин».2 Таким образом, пож алуй, самы й ав­
1 Барсуков II. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. 5. СПб., 1892. С. 88.
2 Авдеева Е. Старинная русская одежда: изменения в ней и моды нового време­
ни / / Отечественные записки. 1853. № 6. С. 182,184.
Глава третья. Мода и власть ... 337

торитетны й этнограф русского городского быта того времени

и много путеш ествовавш ая Е.А. Авдеева1свидетельствует об
одновременном процессе сохранения локальны х отличий и
униф икации одежды горожанок. Во всяком случае на Урале
и в Сибири, по мнению Авдеевой, уже в конце X V III в. преоб­
л адала тенденция к ее униф икации. Добавим, что в Западной
Сибири ни дилетанты -этнограф ы , ни путеш ественники не за­
ф иксировали такого разнообразия городских костюмов, как,
например, в Тверской губернии. У читывая, что в Тверской
или в М осковской губернии в городах прож ивали преим у­
щ ественно потомки городских жителей, а в Сибири городс­
кое население не только сф ормировалось переселенцами из
разны х регионов России, но и постоянно пополнялось за счет
механической м играции, отсутствие ярко вы раж енных л о­
кальны х черт в костюме явление закономерное. Вместе с тем,
более суровые клим атические условия привели к тому, что
костюм русских горож ан адаптировался к местным услови­
ям, особенно на севере, заимствуя у аборигенов те вещи, кото­
рые помогали лучш е переносить холод.2 Основа же мужского
и женского городских костюмов оставалась общерусской и,
благодаря притоку мигрантов, тяготела к униф икации.
Н асколько значительно отличалась одежда горожан раз­
ных великорусских губерний? Путеш ествовавш ий в 1843 г. по
России барон А. Гакстагаузен писал: «... я обратил внимание
на народную одежду. Замечательно, как мало в этом отнош е­
нии разнообразия в России. М ужская одежда, с небольш ими
разл и чи ям и в ш апках, у всех великоруссов одинакова; но и
ж енская одежда, во всяком случае более разнообразная, со­
стоит из одинаковых частей и носит один и тот же характер во
всей Великороссии. <...> в Германии насчиты ваю т несколько
сот различны х народных костюмов. - Во всей Великороссии,

1 Русские писатели. 1800 - 1917: Биографический словарь. Т.1. М.: Советская

энциклопедия, 1989. Т.1. С. 15 - 16. Книгу Е. Авдеевой «Записки и замечания о
Сибири» (М., 1837) А.Н. Пыпин называл одной из первых «собственно этног­
рафических» ( Пыпии А.Н. История русской этнографии. ТА. СПб., 1892. С.
443).
2 Шелегина 0.11. Адаптация русского населения в условиях освоения террито­
рии Сибири (Историко-этнографические аспекты. XVII - XX вв.). М., 2001.
С. 60 - 67.
338 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

несмотря на то, что она в шесть раз больше Германии, парод

носит один и тот же костюм, может быть, с нескольким и дю ­
ж инам и незначительны х отличий» (курсив мой - А.К.)}
П ервая половина XIX в. была временем быстрой смены
моды в женской одежде. Е.А. Авдеева в 1837 г. писала, что лет
15 назад в И ркутске можно было найти все наряды, которые
носили наши прабабуш ки лет за 50 и более; теперь все истреб­
ляется; даже названия нарядов, я думаю скоро исчезнут...».12
Во что одевались ж енщ ины в Сибири? «Обыкновенную одеж­
ду женщ ин из простого народа составляю т: рубаш ки с ш иро­
ким и рукавам и и узеньким и запястьям и (у пож илы х женщ ин
бывает у рубашек высокий ворот и ш ирокий воротник), юбка
и душ егрейка или шушун, - свидетельствует Е.Л. Авдеева. -
Голову повязы ваю т платком. Прежде все купчихи носили
юбки и кофты, а на головах п л а т к и ;... бы вали платки по сту
пятидесяти рублей... Ныне все молодые ж енщ ины, купчи­
хи, одеваются точно такж е как и в столице».3 О бразованны е
путеш ественники тоже нередко ф иксировали, что в Сибири
светские дамы одеты в соответствии со вкусом европейской
моды. Так, К.Ф. Ледебур, побывавш ий в Барнауле в 1826 г.,
был весьма удивлен, обнаружив, что на балы дамы «являлись
одетыми в дорогие нарядные платья, сш итые по последней
столичной моде»4. Однако в этноконтактны х зонах, в сибирс­
ких городах, ж енщ ины из малообеспеченных слоев общ ества
широко заим ствовали элементы восточного платья («кошмы,
халаты, в коих сибирячки ходят запросто по улицам, окуты ­
ваясь с ног до головы») и в начале 1830-х гг.5
Сопоставим свидетельство Е.А. Авдеевой с относящ им ся
к 1829 г. замечанием о гардеробе ж ительниц города Беж ецка
Тверской губернии. В Беж ецке приверж енность традицион-

1 Гакстагаузеп Л. Исследования внутренних отношений народной жизни и в

особенности сельских учреждений России. Т. 1. М., 1870. С. 199 - 200.
2 Авдеева ЕЛ. Записки и замечания о Сибири. М., 1837. С. 91.
3 Там же. С. 10.
4 Ледебур К.Ф. Путешествие но Горному Алтаю и предгорьям Алтая / / Крае­
ведческие записки. Вын. 2. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1959.
С. 302.
5 Воссели В. Сатовка в Омске / / Заволжский муравей. 1832. Ч. 3. № 19. С. 1054.
Глава mpembsi. Мода и власть ... 339

пой одежде (кофта, юбка, фата) сохранились среди «стару­

шек», «молодушки же и девуш ки носят платья, подобно мос­
ковским щеголихам, за исключением того, что немногие из
богатых головным убором отличаю т себя от бедных, то есть,
носят на головах ш ляпки».1
Нетрудно по этим и другим описаниям ж енских костю ­
мов того времени заметить, что в первой четверти XIX в. в
гардеробе купчих были те же вещи, что и у прочих горож а­
нок. О тличались эти наряды прежде всего качеством отделки
и стоимостью материала. Однако принципиальная близость
одежды купчих и женщ ин из «простого народа» перестает ус­
траивать молодых представительниц купеческого сословия,
которые, получив образование в пансионе, стрем ятся подра­
ж ать столичным модам. В этом стрем лении было не только
ж елание провинциалок не отстать от моды. Н адевая тунику
(«шемиз»), а позже кринолин, эти женщ ины проводили рез­
кую черту между собой и «простолюдинками». Тем самым
модная одежда становилась средством вы раж ения социаль­
ной идентичности, она вы полняла эту роль более успешно,
чем пусть дорогая, богато украш енная, но все же народная в
своей основе одежда. Модные наряды были отличительны м
признаком благородства ее обладательницы . М олодая жен­
щ ина в модном европейском платье всем своим видом сразу
дистанцировалась и от простонародья, и от пож илы х жен­
щин, верных старозаветны м традициям .
К валиф ицированны е эксперты городского быта - кор­
респонденты Русского географического общ ества - заф ик­
сировали, что в середине XIX в. во многих уездных городах
мода проникает в средние, а отчасти и ниж ние слои горожан.
«Вышневолоцкие ж ители лю бят щ еголять одеждою. Здесь
достаточные женщ ины и девицы, даже мещанского звания,
одеваются в немецкие платья, ш ляпки с больш им вкусом и
стараю тся подражать современным модам». Ш татный смот­
ритель выш неволоцких училищ А. М ирец-И мш енецкий,
написавш ий эти строки, обратил внимание на связь уровня
ж изни горожан и их одежды: «Только самые бедные девицы

1 Б...в. Нечто о городе Бежецке / / Русский зритель. 1829. № 15 - 16. С. 182.

340 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

и пожилые женщ ины мещанского звания еще носят древнюю

русскую одежду: ф ерзи - сарафаны, ш угаи - теплые коф ­
ты на вате, в роде полушубков, покрытые черным бархатом
или плисом. Недостаточные мещане употребляю т: чуйки -
обыкновенные армяки, казакины - арм яки со зборами, и
зипуны - ш ирокие армяки».1 Н арядную одежду в Вышнем
Волочке молодежь носила не только в праздничны е дни, но
и в будни: «На вечерины собираю тся девицы в ш елковых и
кисейны х платьях, сш итых по моде, а мущ ины в модных
пальто из тонкого сукна», - писал все тот же наблю датель.2
Другой корреспондент Русского географического общества,
М.А. Добролюбов, отметил, что в г. Василе Ниж егородской
губернии в конце 1850-х гг. «национальный русский костюм...
вы тесняется платьям и немецкого или французского покроя.
Не много уже остается приверженцев сарафанов, длинно-
полых сюртуков, охабней, чаианов, ш убеек и холодииков»
(курсив мой - А.К .).3 В маленьком уездном городе Ишиме, на
юге Западной Сибири, в середине 1850-х гг., по свидетельству
местного городничего К. Кувичииского, «мещанки платье но­
сят большею частию на покрой дворянской; впрочем, лю бят
пестроту в одежде и в ш алевых платках предпочитаю т крас­
ные цвета. М ужчины же одеваются в длинны е сю ртуки или
халаты, подпоясы вая оные опоясками (куш аками), а такж е в
азямы , похожие покроем на халаты».4
Еще в 1849 г. ш татный смотритель народных училищ
г. П авловска Воронежской губернии В. К аш ин фиксирует ув­
лечение модами лиш ь в женской половине состоятельны х ку­
печеских и мещанских семей.5 По-иному о влиянии моды на
ж ителей этого же города писал в 1855 г. свящ енник И. С кря­
бин, утверж давш ий, что купцы «в столе и одеждах перенима­
ют все приемы благородного дворянства. Равно и мещанин ни
в чем бы не уступил бы купцу, если бы всегда позволяло ему
состояние его, или собственная совесть и стыд не запрещ а­
1 АРГО. Р .4 1 .0 п . 1 .Д .2 .Л .4 .
2 Там же. Л. 5 об.
3 АРГО. Р. 23. Д. 103. Л. 28 об.
^ ГАРФ. Ф. 815. Он. 1. Д. 36. Л. 1 об. - 2.
5 АРГО. Р. 9. Д. 19. Л. 4.
Г лава т рет ья. Мода и власть... 341

ли бы иногда надеть ему или ей ш ляпу ли, или что либо дру­
гое щегольное» (курсив мой - А.К.)} Таким образом, сдвиг в
одежде в пользу отказа от традиционны х нарядов бросался в
глаза уже не только при виде женщин, но и мужчин. Н аблю ­
дения павловского свящ енника фиксируют, казалось бы, об­
щее место: низш ие слои общ ества подражаю т высшим. И где,
как не в области одежды, это достигается так легко! Однако
он же подтверж дает сущ ествование в сознании мещ анина
установок («совесть и стыд») на допустимые пределы этого
подраж ания. Эти моральны е ограничения в своей основе
им ели прагм атический характер. Если горож анин не ж елал
прослы ть транж ирой и мотом, он не должен был иметь репу­
тацию щеголя, подражающ его дворянам. Иначе д л я реноме
молодого человека - небогатого купца или м ещ анина - это
могло иметь крайне неблагоприятны е последствия. Купцы и
мещане, одетые по моде, рисковали подвергнуться двойному
осмеянию: со стороны дворян и чиновной верхуш ки («мужик
вы рядился во фрак»), и со стороны лиц своего сословия («ле­
зет в благородные»).
М ужчины из непривилегированны х городских слоев в
отнош ении одежды бы ли значительно консервативнее жен­
щин. Ш отландский врач Р. Л айелл, ж ивш ий в России в 1815 -
1823 гг., отметив консерватизм купеческого костюма, обна­
руж ил и новые черты в культурно-бытовом облике русских
купцов, некоторые из которых избавлялись от патриархаль­
ных бород и делали «робкие попы тки носить европейское
платье».12 Эти попы тки действительно были довольно «роб­
кими». «Силуэт» ф игуры купца или мещ анина оставался в
своей массе в провинции преж ним и в середине XIX в. Так,
писательница А.И. Иш имова, суммируя свои впечатления об
облике жителей Твери середины 1840-х гг., приходит к ум о­
заключению: «М ущины же здесь, как и везде, имеют более
постоянства в этом отношении, и в купеческих семействах
по большей части придерж иваю тся старинного обычая не
брить бороды, и не переменять покроя старинных кафтанов,
1 АРГО. Р. 9. Д. 36. Л. 23 - 23 об.
2 Лайелл Р. Характер русских и подробная история Москвы / / Человек. 1992.
№ 3. С. 163.
342 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

не смотря на все щ егольство женской половины».1 Еще боль­

ше были стилевые р азл и ч и я в мужском и женском костюме
в городах К азанского П оволж ья в середине XIX в.: «Отец в
черном каф тане и лаптях, а дочка в платье, ш али и косынке,
в серьгах, перстнях, на ногах нитяны е чулки и башмаки...»;
«платье женщ ин и девиц вовсе не соответствует сельскому
образу ж изни мужчин...».2
И все же постепенно менялось платье и мужской поло­
вины купечества и мещанства. Отношение к модной одежде
во многом зависело от эстетических вкусов, возраста и ма­
териального достатка. В середине XIX в. лица одного и того
же социального статуса могли быть одеты по-разному. Так, в
праздничны й день в Осташ кове в церкви часть мещан была в
синих чуйках, а другие в пальто.3 «Старики держ атся своих
покроев, а молодые люди, с жадностию м еняя моды, далеко
уже отступили от свойственной месту ж ительства степен­
ности», - писал в 1849 г. свящ енник Иовлев о ж ителях Торж­
ка.4 М ужское платье в большей степени, чем женское, было
эклектичны м . Характерной чертой модернизированной на­
родной одежды было сочетание русского платья с деталям и
модного дворянского костюма. Авторы пятитомного «Русс­
кого костюма», работавш ие над материалом д л я сценических
постановок, справедливо писали, что даже «купцы-щеголи,
заказы вая модный сюртук, пускали его подлинней», потому
что, по народным понятиям , «куцая» одежда смешна».5
Д л я женщ ин короткое платье, открывавш ее ноги выше
лодыжек, было табуировано до начала XX в. О тставной титу­
лярны й советник В. Паршин в рукописном «Историческом,
географическом и этнограф ическом начертании И ркутской
губернии», составленном в 1849 г., сообщает о процедуре
публичного изгнания из общ ества «падших девушек». Про­
цедура эта бы товала в И ркутске еще в начале XIX в. Одной из
1 Ишимова А. Каникулы 1844 года... С. 77 - 78.
2 Очерки городского быта дореволюционного Поволжья. С. 62.
3 Слепцов В. Письма об Осташкове: образец городского устройства в России / /
Современник, 1862. № 5. С. 67.
^ АРГО. Р. 41 .0 Н .1 . Д. 30. Л. 2.
5 Русский костюм 1750 - 1917. В 5-ти вып. Вып. 1. М.: ВТО, 1960. С. 25.
Глава третья. Мода и власть... 343

главных частей этого обряда была м анипуляция с одеждой

изгоняемой. У девуш ки, уличенной «в наруш ении целомуд­
рия и легкомысленном поведении», обрезали по колени п л а­
тье и публично, розгою, вы гоняли за городской палисад.1
Если облегаю щ ая и короткая одежда считалась непри­
личной, неудобной и даже смешной, то кричащ ее на совре­
менный взгляд сочетание цветов не казалось странным и
вызываю щ им. Красочные описания соединения несочетае­
мого, смеш ения стилей одежды можно найти не только в бел­
летристике, но и в путевых описаниях. Так, публицист и эт­
нограф П.И. Н ебольсин, путеш ествовавш ий в 1845 - 1846 гг.
по Сибири, оставил подробное описание нарядов томского
м ещ анина Сизых и его гостей. В день, когда бывший п ри каз­
чик на золоты х приисках давал «бал» по случаю дня рож де­
ния жены, он вы глядел весьма колоритно: «На хозяине был
надет зелены й бархатный, подбитый белкою, халат; из-под
него виднелась пестрая русская рубаха; желтые сафьяновые
туф ли надеты на босу ногу». Под стать хозяину были одеты и
гости: «... иные в русском, иные в немецком, а иные в особого
рода смеси того и другого».2
Вчерашние выходцы из деревни, занимавш ие низш ие со­
циальны е ступени в городе и реш ивш ие одеться по городской
моде, нередко вы глядели откровенно карикатурно. «Трудно
вообразить себе что-нибудь жальче такого молодца, когда он
в какой-нибудь праздник идет в своем новокунленном наря­
де (<сюртуке - А .К .) с талией, большею частью болтающ ейся
по пяткам , в русских сапогах с длинны м и голенищ ами, за
которые заткнуты оборваннейш ие ш таниш ки. Суконный
зам асленны й ж илет с пуговицам и в два ряда, с бортами, л е­
ж ащ им и на груди в виде каких-то собачьих ушей, и красны й
ситцевы й галстук, обвороченный на шее раза три, оконча­
тельно довершают сходство новорожденного немца с коровою
в седле», - свидетельствует бытописатель середины XIX в.
А.И. Л евитов.3
1 АРГО. Р. 59. Д. 15. 4 .1 . С. 205 об.
2 Небольсин П. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул. СПб., 1850. С. 191.
3 Левитов А.И. Московские «комнаты снебилью» / / Собр. Соч. Т. 4. СПб., 1911.
С. 22.
344 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

В рассматриваемое время московское купечество было

одинаково провинциальны м в своих вкусах и отношении к
моде. «У нас никогда по моде не одеваются, - писал А.Н. Ос­
тровский в «Записках замоскворецкого ж ителя», - это даже
считается неблагопристойны м. Мода - постоянны й, неисто­
щ имый предмет насмешек, а солидные люди при виде чело­
века, одетого в современный костюм, покачиваю т головами
с улыбкой сожаления; это значит: человек потерянны й. Будь
лучш е пьяница, да не одевайся по моде» (курсив мой - А .К .)}
Эта ф раза известного комедиографа - не ш утка, а отраж е­
ние реального, распространенного в замосковорецкой сре­
де отнош ения к модно одетым купцам. Так, в ходе выборов
в московскую городскую думу в январе 1863 г. по 3-му тер­
риториальном у участку, вклю чаю щ ему Замоскворечье, был
забаллотирован один достойный кандидат лиш ь за то, что
«одевался чисто и носил ф ранцузскую бороду».12
Еще в 1815 г. ж урнал «Кабинет Аспазии» утверж дал: «Ку­
печество не знает мод, а только обычай».3 Но уже в 1828 г. л и ­
тератор П.Л. Яковлев, обличая столичные нравы, писал: «В
старину можно было отличить по платью чиновника от куп­
ца, купца от ремесленника... Теперь? - Все состояния имеют -
фрак! Идешь по улице - встречаеш ь вельможу, сидельца из
м агазина, титулярного советника, сапож ника - все одеты
одинаково».4 К артина единообразия м уж ских нарядов, разу­
меется, утрирована, но верно отраж ает сразу несколько соци­
окультурных процессов. Во-первых, писатель справедливо
указал на универсальность ф рака как престиж ной одежды;
во-вторых, заф иксировал проявивш ую ся тенденцию к сти­
левому единообразию мужской моды, к ее униф икации; в-
третьих, он обратил внимание на начавш ийся процесс «де-
1 Островский A.U. Записки замоскворецкого жителя / / Поли. собр. соч. Т. 1. М ,
1973. С. 59.
2 Ковшов С. Купеческие выборы в Москве. Из дневника наблюдателя / / Мос­
ковские ведомости. 1863. 27 января. № 22. С. 2. (Как установила Л.Ф. Писарь-
кова, под этим псевдонимом писал С.П. Карцев, участвовавший в этих выбо­
рах. См.: ПисарьковаЛ.Ф. Московская городская дума: 1863 - 1917 гг. М.: Изд.
объединения «Мосгорархив», 1998. С. 26).
3 Кабинет Аспазии. 1815. № 7. С. 60 - 61.
4 Яковлев П.Л. Записки москвича. Кн. 1. М., 1828. С. 68.
Глава третья. Мода и власть ... 345

мократизации» мужской моды, то есть распространение ее в

ш ироких слоях постоянного городского населения.
В 1818 г. надворны й советник Яков Вяземский во все­
подданнейш ей записке предлож ил запретить ношение ф ра­
ков представителям низш их сословий, вклю чая и неродови­
тых дворян, служ ащ их по граж данской части и не имеющих
ш таб-офицерского чина. Эту идею он вы сказал в контексте
мер по сокращ ению импорта в Россию предметов роскоши, в
том числе дорогого сукна, чая, кофе и сахара. От запрета но­
ш ения фраков его разгулявш аяся ф антазия рисовала огром­
ную государственную пользу: «Но когда оты мутся от при­
казны х заведенные из фраков гардеробы, тогда всякой из них
будет стараться заслуж ить от начальства вним ание трудами
и деятельностью , а не будет иметь надобности обирать на не­
следующие наряды. А притом одно лиш ение фраков обратит
премнож ество приказны х, сделавш их уже лихоимством со­
стояние, в военную службу, из числа коих оказаться могут
достойные в армии чиновники».1
При всей курьезности и архаичности предложенных Яковом
Вяземским мер, за ними стояли представления о социальном
статусе одежды индивида в иерархическом обществе. Широкое
распространение фраков среди горожан вызывало недовольство
части дворян. Отсюда и стремление оградить дворянство от под­
ражателей из непривилегированных слоев общества.
В свою очередь, больш инство носителей традиционной
купеческой культуры не готово было даже в середине XIX в.
следовать за новациям и в мире моды. М ожно ли это непри­
ятие европейской моды объяснить тем, что ф рак - наиболее
знаковая одежда мужского костюма - восприним алась как
«чужое», «немецкое» или «дворянское» платье? В 1826 г. пе­
тербуржцы, судя по донесениям агентов в III Отделение о
настроениях горожан в день годовщины восстания декабрис­
тов, полагали, что в глазах народа («мужиков» и солдат) все
«фрачные» - враги, поэтому в случае успеха «бунта» им гро­
зило бы истребление.2

1 РГИА. Ф. 1409. On. 1. Д. 2692. Л. 3 об. - 4.

2 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 3179. Л. 54 об.
346 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Так ли воспринимался фрак в необразованных слоях го­

рожан в провинции через двадцать лет? В поисках ответа на
этот вопрос обратимся к «Заметкам на пути из Петербурга в
Барнаул» II.И. Небольсина. В частности, Небольсин писал
0 барнаульском купце С.А. Федченко, у которого он снимал
квартиру, что последний, как и большая часть сибиряков,
«ходит по-немецки», но не решается носить фрак. И далее он
привел антифрачную мотивацию своего собеседника: «Право,
этот кургузый балахон носить совестно\ Да и вглядитесь хоро­
шенько, на что похож человек во фраке? То ли дело сюртук, али
нынче пальты попридумали? - Благодать да и только! И перед
бабьем не краснеешь, и дешево обходится; износил, выворо­
тил: он и заново» (курсив мой - А .К )} Таким образом, Ф ед­
ченко предпочитает старинным кафтанам, чуйкам и сибиркам
среднеевропейский костюм своего времени - сюртук, пальто.
Д ля него, как и для больш инства сибирских купцов, мода уже
вненациональна и внесословна. Он приветствует ту современ­
ную одежду, которая удобна, создает комфортное ощущение,
экономична и выглядит не слишком вызывающе. И напротив,
соображения нравственного и эстетического характера, унас­
ледованные от народной культуры, препятствовали принятию
короткой и облегающей одежды, которая, действительно, едва
ли была уместна на дородных русских купцах.
Весьма инф ормативна д л я ответа на вопрос о восприятии
ф рака в купеческой среде и картина худож ника Я. Колоколь-
никова-Воронина «Семейный портрет Савиных». И скусст­
воведы датирую т картину 1820-ми - 1830-ми годами.12 На ней
изображен осташ ковский купец К.А. Савин с трем я взрос­
лы м и сы новьями.3 Глава семьи в кафтане, с подстриженной
бородой, на голове народная прическа (« в скобку»), борода и
волосы средней длины. М ладш ий сын подражает отцу в кос­
тюме, стрижке; с усами, однако без бороды. Двое старш их сы­
новей, напротив, гладко выбриты, коротко стрижены, один во
фрачном мундире, другой - во фраке, его волосы аккуратно
1 Небольсин П. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул. С. 240.
2 Белова И.В. Династия Савиных в XVIII - XX веках / / Традиции династий
Верхневолжья. Тверь, 2004. С. 60 - 66.
3 Наше наследие. 1994. № 32. С. 10.
Глава третья. Мода и власть... 347

завиты по моде. Известно, что старш ий сын постоянно ж ил

в Петербурге, на втором такж е отчетливо во всем внешнем
облике видно столичное влияние, и лиш ь м ладш ий сын еще
находится во власти отцовских вкусов. Таким образом, тренд
в купеческом костюме на примере одной семьи предприни­
мателя, купца 1-ой гильдии очевиден: молодое поколение,
обретая самостоятельность, выбирает ф рак как костюм, при­
личны й солидному предпринимателю . И наоборот, молодой
купец, ж ивущ ий в родительской семье, ориентируется на
вкусы и традиции местной купеческой среды.
Отношение к ф раку м енялось в эти годы и у дворян. Так,
А.И. Герцен в работе «О развитии револю ционных идей в
России», отмечая сниж ение социального престиж а офицеров
в царствование Н иколая I, использовал противопоставление
м ундира и фрака: «Офицеры упали в глазах общества, по­
бедил фрак, - мундир преобладал лиш ь в провинциальны х
городиш ках да при дворе...»1 По сути, с ним был солидарен
и граф Бенкендорф: «дух европейской полож ительности (1е
positif) проникнул и в Россию. Наши юноши, которые еще не­
давно дум али только о блестящ ем мундире, обратились те­
перь к хозяйству и добыче денег».2
Приоритет ф рака перед мундиром в среде дворян и чи­
новников символизирует изменение отнош ения дворянства
к службе: теперь даже служ ащ ие отдавали предпочтение част­
ной ж изни, что находит свое выражение и в ношении ф рака -
этой подчеркнуто приватной одежды. Впрочем, ф ункции
ф рака не оставались неизменными. Он появился как костюм
д л я верховой езды и обрел популярность в качестве уии-
вёрсальной (праздничной и будничной) мужской верхней
одежды всех претендовавш их на «благородство». Со време­
нем ф рак превратился в своего рода ш татскую униформу и
делового, и светского человека. Поэтому уже в 1840-х гг. в ка­
честве более удобной одежды, чем фрак, выступаю т сюртук
и халат (дом аш няя одежда, пристойная для приема гостей в
будние дни).

1 Герцен А.И. Собр. Соч. в 30 тт. Т. 7. М., 1956. С. 210.

2 ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 8. Л. 214 - 214 об.
348 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Д а м с к и й кост ю м и ф еном ен моды

Принято считать, что в провинции о моде, как социокуль­
турном феномене, можно говорить с первой четверти XIX в.
Полагаю, что время появления феномена моды в провинции
следует сдвинуть к рубежу X V III - XIX вв. Раньш е влияние
моды на одежду было мало заметно, поэтому из поколения в
поколение передавались дорогие дамские наряды. Т акая пре­
емственность женского гардероба была возмож на благодаря
стабильности «силуэта» фигуры: «Для всего X V III века, за
исключением последних нескольких лет, - констатируют
историки костюма, - характерно женское платье с тесно об­
легающим ф игуру декольтированны м корсажем и более или
менее ш ирокой юбкой».1 Однако середина 1790-х гг. ознаме­
новалась радикальной сменой «силуэта» женской фигуры.
Н овая мода предписы вала свободное платье со струящ им ися
складкам и по образцу античны х хитонов и туник, с высокой
(«английской») талией. Корсеты, турню ры были забыты, в
моде оказалась естественность и простота. Об этих нарядах
Ф.Ф. Вигель с иронией писал в своих мемуарах: «И право
было недурно: на молодых ж енщ инах и девицах все было так
чисто, просто, свежо; собранные в виде диадемы волосы так
украш али их молодое чело. Не страш ась ужасов зимы, они
были в полупрозрачны х платьях, кои плотно охваты вали
стан и верно обрисовы вали прелестные формы... Но каково
же было пожилым и дородным женщ инам? Им не так выгод­
но было вы казы вать формы; ну что ж, и они такж е из русских
М атрен переш ли в римские матроны».2 В начале XIX в. пла­
тья надевали на батистовую рубаш ку или на розовое трико.
Вечерние платья часто ш или из просвечиваю щ их материй,
поэтому модницы носили ножные браслеты: один на щ ико­
лотке, другой выше колена. И сторики моды полагают, что та­
кой откровенны й эротизм дамских нарядов не мог быть при­
нят в провинции.3 Впрочем, исклю чения все же имели место.
Так, на литограф ии «Бал в Иркутске», датируемой обычно

Русский костюм 1750 - 1917. Вып. 1. С. 11.

Вигель Ф.Ф. Записки. Т. 1. М.: Захаров, 2000. С. 123 - 124.
Русский костюм 1750 - 1917 гг. Вып. 1. С. 94.
Глава третья. Мода и власть ... 349

1805 г. (по мнению Ю.М. Л отмана, не ранее 1807 г.),1 одна мо­
лодая женщ ина парит именно в таком прозрачном ампирном
платье. А рядом, в другой паре, танцует ж енщ ина в описан­
ном Е.А. Авдеевой традиционном иркутском наряде.
Эта литограф ия изум ительно обнаж ает столкновение
двух стилей ж изни - приверж енность традиции и стрем ле­
ние идти в ногу с модой. Разум еется, всякий раз, когда про­
исходили изменения в одежде, женщ ины оказы вались перед
выбором: менять привы чную одежду и следовать моде или
одеваться, как принято в той социальной среде, к которой
они принадлеж ат? Со времен Петра I никогда изменения в
женском костюме не были столь разительны , как на рубеже
X V III - XIX вв. Отсюда и заостренность «извечной» женской
проблемы, как одеваться, чтобы быть модной и не вызвать
резкое осуждение окружаю щ их. Этот выбор д л я женщ ин
в провинции был значительно более сложным и требовал
большей самостоятельности, чем, например, д л я столичных
дворянок. Последние вынуждены были следовать придвор­
ной моде, подражать ей. Строго говоря, дамы, и не только и з­
бранные, бывающие при дворе, но и все вращ аю щ иеся в свет­
ском обществе, были, по сути, лиш ены свободы выбора. Все
они долж ны были, безусловно, следовать моде. Исклю чения
могли быть лиш ь дл я пож илы х женщин.
Иное дело купчихи или заж иточны е мещанки. Вот для
них-то мода и была сферой реализации собственной инди­
видуальности. Эта индивидуальность п роявлялась много-
планово. Они, как и небогатые провинциальны е дворянки, в
первую очередь реш али вопрос, как найти средства на при­
обретение модного платья. Точнее, чаще всего деньги требо­
вались на покупку не готового изделия, а материала, ниток,
ш итья и т.д., а такж е на пошив изделия портными. О гра­
ниченность в средствах, как и отсутствие модисток - этих
«кутюрье XIX в.», - все это было побудительным стимулом
к реализации своих способностей и вкуса д ля провинциалок
самого разного социального положения: помещиц, чиновниц,
купчих и мещанок. Однако д ля женщ ин из двух последних
1 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянс­
тва (XVIII - начало XIX в.). СПб., 1994.
350 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

сословий сфера моды, как я уже отметил, особенно важна, и

именно через нее во многом вы страиваю тся стратегии ж из­
ненного поведения. Девуш ки из купеческо-мещ анской среды
могли повысить свой социальны й статус путем замуж ества.
Чтобы выйти зам уж за чиновника или офицера (предел меч­
таний многих провинциальны х барышень), необходимо было
иметь не только известную сумму в приданое, но и соответс­
твовать принятом у в «благородном» обществе стандарту
поведения: уметь танцевать бальные танцы, иметь бальные
платья и другие модные наряды.
К онф ликт носительниц европеизированной моды с ок­
ружением, в котором господствовала приверж енность тради­
ционной одежде, мог иметь не столь вы раж енны й характер,
как на рубеже X V III - XIX вв. Л итератор П. Небольсин, по­
бывавш ий в 1845 г. в Торжке, писал, что старинная одежда
«мало-помалу вы водится даже между дамами среднего клас­
са и нередко можно встретить богатую горожанку, как и вез­
де, в немецком платье, в чепчике и в ш ляпке с пером, со всеми
атрибутами парижского модного когда-то костюма». Но он
же отметил, что национальная одежда все же преобладает, и
та же сам ая горож анка отправляется гулять в «матерчатом
сарафане» и телогрее, рукава которой «весьма красиво от­
теняю т талию и весь стан щ еголихи».1 «Ж енское платье не­
сравненно более отступило от преж них своих костюмов и с
каждым годом новые моды, и всем стараются безусловно под­
ражать; но главного своего костюма не покидают... - писал в
1849 г. о ж ительницах Торжка свящ енник Иовлев. - К аж дая
купчиха и мещ анка за необходимость поставляю т д л я себя
иметь как можно более платья, ибо оно от них переходит в
приданое дочерям» (курсив мой - А.К.).2 Все ли точно в этом
насыщенном инф ормацией сообщении корреспондента РГО?
Первый внеш ний пласт сведений о том, что новая модная ев­
ропейская одежда не вы теснила традиционную , но сосущ ест­
вовала рядом с ней, сомнений не вызывает. Наблю датель ж ил
в городе много лет и ежедневно видел, как м енялся облик его

Неболъскип II. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул. СПб., С. 11.

АРГО. Р. 41. Д. 30. Л. 2 - 2 об.
Глава третья. Мода и власть... 351

прихож ан и прихожанок. Сосущ ествование нового модного

платья и старого традиционного костю ма в Торжке, где почти
половина горожан были старообрядцами, тоже особого удив­
ления не вызывает. Но верно ли объяснял свящ енник поведе­
ние купчих и мещанок, стрем ящ ихся обзаводиться все новы­
ми и новыми нарядами?
Мне представляется более убедительной другая интер­
претация поведения женщ ин - на основе тех же сообщенных
свящ енником Иовлевым данных. Во-первых, думается, что
он переоценил заботу новоторжских матрон о приданом сво­
их дочерей. Стремление женщ ин иметь новые наряды едва
ли уместно сводить к материнским хлопотам. Не случайно
П. Небольсин, светский человек, отм етил привлекательность
женщ ин в традиционном городском костюме. Тем более что,
вы давая дочь (дочерей) замуж, матери не уходили в монас­
тырь, следовательно, потребность в нарядах у них сохраня­
лась. Во-вторых, переход части одежды от матери к дочери
был целесообразен в силу того, что в Торжке традиционную
городскую женскую одежду носили наряду с современным
модным платьем. Последнее внедрилось посредством не от­
рицания традиционны х нарядов с полным отказом от их
нош ения (что, например, имело место в И ркутске), но путем
завоевания себе определенного места в гардеробе горожанок.
М ожно говорить о периоде сосущ ествования (то есть одно­
временного бытования, но не смешения) европейской моды
и традиционной русской городской одежды в обиходе одной
и той же женщины. Д войная стилистическая ориентация в
одежде («русское» и «немецкое» платье) свидетельствует о
переходном состоянии городского общества, об определен­
ной раздвоенности идентичности горожанок. Сарафан - это
удобная и привы чная одежда, а «немецкое» платье, дополнен­
ное ш ляпкой и зонтиком, - это модный и престиж ны й наряд.
В таком наряде уместно показаться в обществе - на празд­
ничном гулянье, на бале или званом ужине, где присутствует
смеш анная публика: дворяне, чиновники и граждане. Если
же состав собрания был однородный в социокультурном от­
ношении, то в таком случае мещанки и даже купчихи облача­
лись в традиционны й городской костюм.
352 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

Вопрос в том, насколько охотно они делали это? Кто опре­

делял выбор стиля одежды: сама ж енщ ина или ее муж, а ранее -
родители? Руководствуясь стереотипны ми представлениями
0 патриархальном обществе, следует дать уверенный ответ:
муж, родители. Вот только не будет ли он упрощенным? И
было ли так всегда в последней четверти X V III - первой по­
ловине XIX вв.? Е. Авдеева в статье, посвященной старинной
русской одежде, писала: «Кто носил юбки и кофты, тем труд­
нее было выпросить позволение носить длинное платье (так
назы вали обыкновенно фуро и другие наряды). Если случа­
лось, что небогатая дворянка выходила за купца, то она долж­
на была носить коф ту с юбкой и платок на голове, потому что
купцы считали неуместным подражать дворянам...» (курсив
мой - А.К .)} О писанная Авдеевой обычная д ля купеческой
среды ситуация имела место «в старину», судя по упомина­
нию о модном платье фуро, - еще до 1790-х гг. По своему обык­
новению, пож илая писательница не только делится своими
воспоминаниями об ушедших нарядах, но и дополняет свой
рассказ бытовыми подробностями, которые больш инству ее
читательниц были неизвестны. «Ныне» - в 1853 г. - «по горо­
дам редко можно встретить русский наряд».12
Провинциальная двойственность гардероба, когда у одной
и той же женщины были наряды в «русском» и «немецком» сти­
лях, была характерна в основном для купчих, мещанок и жен
низших государственных служащих. Впрочем, «русский стиль»
сохранился не только в провинции, но бытовал и при дворе. Еще
Екатерина II произвела реформу придворного дамского платья,
которое должно было обрести исконно русские черты. О том,
насколько удалось ей это начинание, свидетельствует И. Геор­
ги: «Женщины придворные одеваются в так называемое русское
платье, но оное весьма мало отвечает сему наименованию, и есть
паче отонченного европейского вкуса; ибо и самый вид оного
больше на вид польского похож».3 Новая «русификация» дам­

1 Авдеева Е. Старинная русская одежда: изменения в ней и моды нового време­

ни / / Отечественные записки. 1853. № 6. Отд. VII. С. 183.
2 Там же. С. 183.
3 Георги И. Описание всех обитающих в российском государстве народов... Ч. 4.
С. 129.
Глава третья. Мода и власть... 353

ского придворного костюма была предпринята при Николае I,

начиная с бала 6 декабря 1833 г. В «Обозрении расположения
умов» за 1834 г. этому событию было придано важное знаковое
значение: «Независимо от красоты сего одеяния, оно по чувс­
тву национальности, возбудило всеобщее одобрение. Многие
изъявляют желание видеть дальнейшее преобразование и в
мужских наших нарядах, и, судя по общему отголоску, можно,
наверное, сказать, что таковое преобразование сближением ны­
нешних мундиров к покрою одеяния наших бояр прежнего вре­
мени было бы принято с крайним удовольствием».1 Ожидания
«многих» совпали с принятым Николаем I решением модерни­
зировать в русском стиле женское придворное платье. 27 фев­
раля 1834 г. было утверждено «Описание дамских нарядов для
приезда в торжественные дни к высочайшему двору».2
Таким образом, консервативно настроенная часть вы­
сшего света Петербурга под впечатлением недавнего восста­
ни я в Польше и револю ции 1832 г. во Ф ранции оказалась го­
това отказаться от «пагубного вл и ян и я Запада» даже в моде
и вернуться к национальным корням, обративш ись д ля этого
к одежде допетровской Руси. Разум еется, этот возврат мыс­
л и л ся не столь радикально, как это произош ло позже у сла­
вянофилов.
Н иколай I не пытался, подобно Петру I, провести рево­
люцию костюма и обязать всех подданных перейти на рус­
ское платье. Хотя нечиновных подданных он вообще пред­
почел бы видеть в русском платье. Х арактерны й эпизод,
раскрываю щ ий отношение царя к современному костюму,
привел в своих воспом инаниях В.Д. Барков о встрече с царем
на М акарьевской ярмарке в августе 1836 г. Увидев сибиряка
в традиционной одежде, Н иколай I обратился к нему со сло­
вами: «Я желал бы, чтобы все вы русскую одежду не м еняли
на иностранную, а одевались бы по-русски, как деды ваши,
она очень красива, а костю мировать себя по иностранному не
делает чести русскому...».3 Вместе с тем, вы раж ая свое поже­
1 ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 2. Л. 3 об. - 4.
2 Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. XVI11 - начало XX в. СПб., 2001. С. 430.
3 История Василия Дмитриевича Баркова, потомственного почетного гражда­
нина. СПб., 1902. С. 113.
354 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

лание о сохранении за одеждой русских подданных ее наци­

онального характера, он как человек, с м алы х лет впитавш ий
эстетику воинского мундира, не мог ориентироваться на до­
петровский мужской костюм, утверж дая новую форму для
военных, ш татских и придворны х чинов.
Т радиционны й русский ж енский наряд ему (как и мно­
гим его подданным) весьма им понировал, несомненно, даже
больше, чем мужской. Вероятно, в первую очередь вкусовым
пристрастием императора и объясняется введение нового
придворного дамского платья. Если бы он руководствовал­
ся исклю чительно принципом конструирования националь­
ной идентичности через демонстративное ношение при дворе
традиционного русского платья, то сделать это следовало бы
в пику Ф ранции и либеральной Европе раньш е на 1 - 2 года.
Поэтому с политической точки зрения это мероприятие за­
поздало. Однако концептуально оно соответствовало курсу
правления Н иколая П авловича - на внедрение русского на­
чала в сознание подданных.
В конце августа 1851 г. московский военный генерал-гу­
бернатор А.А. Закревский сообщ ил московскому городско­
му голове И.А. Щ екину повеление монарха, чтобы купчихи
и купеческие дети, удостоенные приглаш ения во дворец,
«являлись всегда в русских национальны х костюмах, а не в
немецких платьях».1 К ак следует оценивать это повеление
императора? Что здесь превалировало: забота о неукосни­
тельном соблю дении приглаш енны ми лицам и предписания
27 ф евраля 1834 г. или же недовольство тем, что богатые мос­
ковские купчихи одеты, как париж анки?
Этот вопрос не так прост, как может показаться на первый
взгляд. Тем интереснее попытаться реконструировать мотивы
появления этого царского повеления. В сообщении Закревско-
го речь идет не о «дамах», приглашенных ко двору, а о «женах
и детях купеческого сословия». Их наряд регламентируется
не четкой отсылкой к указанному предписанию, где детально
описывается, каким должно быть «русское платье», но требо­
ванием являться «в русских национальных костюмах». Поэто­

ЦИАМ. Ф. 2. Он. 1. Д. 4539. Л. 1.

Глава третья. Мода и власть... 355

му можно утверждать, что император не стремился добиться

стилевой униф икации нарядов всех дам, приглашаемых во
дворец. Возможно, его повеление было инспирировано при­
дворными дамами, недовольными тем, что в своих модных и
дорогих платьях женщины и девушки из московской купечес­
кой элиты вы глядят более привлекательно и модно, чем они
в стилизованном русском платье. Действительно, если купчи­
хи появляю тся при дворе в современном женском нарядном
платье, то происходит знаковая инверсия: они вы глядят более
современно и по-европейски, чем дворянки, одетые хотя и в
стилизованные, но архаичные по сути наряды.
Если бы речь ш ла о простой униф икации наряда дам,
удостоенных чести быть приглаш енны ми ко двору, то им пе­
ратору стоило лиш ь указать на необходимость московским
купчихам придерж иваться принятого при дворе «русского
платья». Н иколай I пошел по иному - сословному пути. Что
такое «русский национальны й костюм»? - Это костюм, кото­
рый в начале 1850-х гг. не только в столичных, но и в губерн­
ских городах в богатых купеческих семьях вышел из упо­
требления как парадное платье. Ж енщ ина, даже в дорогом
«национальном костюме», сразу теряла европейский лоск и
превращ алась из благородной дамы в богатую простолю дин­
ку. П риним ая свое решение, царь символично подтверж дал
незыблемость сословного строя Российской империи. Он
указы вал даже самым богатым и достойным представите­
лям третьего сословия на их место в социальной иерархии:
есть первенствующее сословие, обладающ ие правам и и при­
вилегиям и, на которые купечество не должно покуш аться.
В озникает вопрос, почему же купцам - главам семей - был
предоставлен выбор костю ма по собственному усмотрению?
Во-первых, купец во ф раке или во фрачном мундире на фоне
придворны х мундиров, в изобилии украш енных золоты м
ш итьем, и сияю щ их бриллиантам и орденов, мог отличаться
лиш ь скромностью своего костюма. Во-вторых, уместно ли
было заставлять купцов яв л я т ь с я во дворец в русском наци­
ональном костюме? Заставить уважаемого купца вы рядить­
ся в современное русское платье, т.е. длиннополы й сюртук,
ш ирокие штаны, заправленны е в смазные сапоги, означало
356 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

бы оскорбить приглашенного. Д а и вид человека, одетого

подобным образом при дворе, ш окировал бы придворных и
иностранны х дипломатов. Предписание приглаш енным куп­
цам явл яться в старинных каф танах годилось лиш ь на слу­
чай карнавала, ибо они так вообще никогда и не одевались.
В-третьих, бурж уазный стиль XIX в. с его претензией на
утонченность и роскошь проявл ял ся более отчетливо именно
в дамских нарядах. Вот с этим-то данное монаршее повеление
успешно и справилось. Справилось, правда, только в рам ках
придворного быта. Вне двора на всех публичны х церемони­
ях и на балах модные наряды и драгоценности жен и дочерей
богатых купцов заставляли взды хать не только чиновниц и
небогатых помещиц, но и обедневших аристократок.
П ыталось ли в провинции дворянство оградить благо­
родных дам от подраж ательниц из низш их сословий? Ад­
м инистративны м порядком во второй трети XIX в., когда в
провинции происходил постепенный переход женщ ин из
средних городских слоев на европейское платье, сделать это
было невозможно, не наруш ая закон. Подобные попытки ад­
министративной реглам ентации нарядов горожанок в горо­
дах исследуемых регионов мне неизвестны. Единственное ис­
ключение, которое мне удалось обнаружить, - запись 1911 г.
омского краеведа И.Г. Кузнецова «по рассказам старожилов»
0 деятельности полицмейстера Ш епелева: «Доставалось так­
же бедным модиицам-мещаночкам. Вышли тогда какие-то не
то кринолины, не то какие-то другие «робы», и вздум али мо­
лодые мещанские модницы пофорсить, завели себе эти моды
и вздум али щеголять. Это не понравилось грозному Ш епеле­
ву. Он вы звал модниц к себе в полицию, как водится, накри­
чал на них и сверх того заставил в течение м есяца каждую
неделю мыть полы в помещении полиции. Бедные модницы...
с тех пор далеко зап рятали свои модные платья, и уже долго
даже не дум али следовать за каким и бы то ни было женскими
модами, по грозному внушению Ш епелева, составляю щ им и
принадлеж ность женщ ин только чиновничьего и дворянско­
го сословий».1
1 Кузнецов И.Г. Из омской старины. Полицмейстер Шепелев / / Русский архив.
1911. № 8. С. 542.
Глава третья. Мода и власть... 357

Приведенное И.Г. Кузнецовым «свидетельство» не каж ет­

ся мне достоверным. Действительно, подполковник Ш епелев,
как хорошо показы вает его поведение во врем я выборов в го­
родское самоуправление, имевших место в 1854 г., был чело­
веком, способным на грубейшее нарушение закона, поэтому
от него вполне могло исходить подобное адм инистративное
запрещ ение. Но против того, что он сделал это запрещ ение,
имею тся серьезные аргументы, первый из них - давность лет,
ибо запись рассказа отделена от собы тия более чем на 50 лет.
Второй: никто из литераторов, путеш ествовавш их по Сибири
в конце 1850-х - 1880-х гг. и собиравш их среди прочего и анек­
доты о Ш епелеве, о подобном оригинальном распоряж ении
полицмейстера не упоминает. Третий: Шепелеву, по образу
его жизни, подобный взгляд на сословность ж енских нарядов
едва ли был присущ. Он был женат на дочери купца и имел
внебрачные связи с омскими солдаткам и и м ещ анкам и1. Чет­
вертый: делая подобное распоряжение, полицмейстер риско­
вал наж ить себе серьезных врагов из числа офицеров, многие
из которых такж е имели любовные «романы» с городскими
простолю динками, а некоторые холостые офицеры держ али
их у себя дома в качестве экономок, а иногда и граж данских
жен. Пятый: при всей социальной приниж енности положе­
ни я мещан в Омске в 1850-х гг. они не были бесправны и без­
гласны, а порой отстаивали честь и достоинство, обращ аясь
к высшему начальству или в суд. Н азначение унизительного
н аказан и я мещ анкам в виде м ы тья полов без всякой ф ор­
м альной причины - достаточный повод д л я подачи ж алобы
или судебного иска.
Если же руководствоваться пословицей, что дыма без
огня не бывает, то можно предположить, что Ш епелев и в
самом деле угрож ал каким-то «мещаночкам» репрессиям и.
В таком случае обстоятельства этого запрета были иными,
чем излагает Кузнецов. Реконструкция такого возможного
запрета опирается на ключевое утверждение, что он заставил
мещанок мыть в полиции полы, а такж е на обыденную прак­
тику налож ения административны х н аказаний в провинции.
1 Мартьянов П.К. Дела и люди века. Отрывки из старой записной книжки, ста­
тьи и заметки. Т. 3. СПб., 1896. С. 274.
358 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Цепь событий вы страивается в этом случае по следующей

схеме: какие-то молодые мещанки, одетые в модное платье,
были задерж аны полицией или городовыми казакам и, ко­
торые несли полицейскую службу, за хождение по городу и
распевание песен в ночное время. С подобными наруш итель­
ницам и полицмейстер вполне мог обойтись именно так, как
рассказы ваю т старожилы.
П ризнавая влияние высших слоев городского населе­
ния на низш ие в сфере одежды, отметим и обратное, хотя и
не такое сильное, как первое, воздействие народного костю ма
на одежду дворян и чиновников в середине XIX в. Ц еленап­
равленное внедрение русского стиля в городскую культуру
(архитектуру, живопись, дизайн, одежду и даже военный
м ундир) произойдет позже, при А лександре III, не на пустом
месте. Первые ш аги в этом направлении сделал еще Н ико­
лай I, одобрив русский стиль в архитектуре. «Русиф икация»
русского города и горожан была успешной во многом благо­
даря тому, что в городской среде русский стиль продолж ал
сущ ествовать и во второй половине XIX в. «Народность»,
ориентированная на традиции допетровской Руси, была уде­
лом низш их слоев общ ества или приверж енцев изоляц и он и з­
ма в лице старообрядческого меньш инства. Русский стиль
в одежде был вытеснен из столиц (точнее из Петербурга) в
провинцию. В М оскве, по сравнению с Петербургом, толпа
на улицах вы глядела совершенно иначе. Об этом писали не
только литераторы, но порой и люди, которым по долгу служ ­
бы следовало бы обращ ать вним ание на другие вещи. Так,
прибывш ий из П етербурга в М оскву летом 1857 г. секретны й
агент, который должен был проверить истинность слухов
по поводу уменьш ения банковского процента, в своем доне­
сении уделил немало места внешнему облику ж ителей двух
столиц. «В Петербурге все чисто, опрятно, на барскую ногу,
и исклю чая разнощ иков, извощ иков и мастеровых, изредка
только встречаеш ь простолю дина и то в отдаленных только
улицах; вся остальная же масса жителей заклю чается в ба­
рах, щ егольски одетых военны х и граж данских чиновниках,
пыш ны х по последней парижской моде разряж енны х дамах
и вообще лю дях хотя и различного зван и я и состояния, но
Глава третья. Мода и власть ... 359

весьма и весьма прилично одетых, словом, П етербург в этом

отнош ении представляет общ ий вид нерусского, а иност ран­
ного города» (курсив мой - А.К.)}
И ную картину я в л я л а первопрестольная: «В М оскве же
напротив царствует еще настоящ ий тип русского народа, н а ­
чиная даже с самой ф изиономии черни...» (курсив мой - А.К.).
Русскость М осквы д л я осведомителя-петербурж ца состоит
такж е в «нечистоте, неопрятности, грязи» и в одежде толпы
на улицах города. Особенно удивило его то обстоятельство,
что в центре М осквы «чрезвычайно редко встречаеш ь воен­
ного или гражданского чиновника и вообще порядочно оде­
того человека, а о дамах и говорить нечего, их, каж ется, как
будто не сущ ествует в Москве; но за то на каж дом ш агу встре­
чаеш ь простого купца, грязно одетого м уж ика или бабу, раз-
нощика...» Еще больше его удивила обувь, точнее отсутствие
таковой на многих московских пешеходах, «чего никогда, р е­
ш ительно никогда, не видиш ь в Петербурге».12
Возвращ аясь к вопросу о ф ункционировании городс­
кой моды, следует заметить, что происходило не только ее
распространение из столичны х городов в провинциальны е,
но и обратное влияние провинции на столицы. Имело место
такж е заимствование горож анами некоторых предметов из
традиционного гардероба ж ителей других губернских и уез­
дны х городов. Так, литератор С.П. Ш евырев сообщ ал о наря­
де купеческих девушек в Белозерске, одетых в «платья ново­
го фасона», но имевших и «свой, незнаемый обычай: носить
блестящ ие короны на головах». Обычай носить эти уборы,
которые надевали только «по больш им праздникам » введен
«не более десяти лет», - писал он в 1847 г.3
И все же, в середине XIX в. доминировали другие тенден­
ции: европейская одежда уверенно распространяется в рус­
ских городах, а сама мода становится заметно демократичнее -
удобнее, дешевле и больше отраж ает бурж уазные представ-
1 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. д. 3214. Л. 37 об. - 38.
2 ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 3214. Л. 38, 40 об.
3 Шевырев С.П. Места благословенные. Вакационные дни 1847 года / / Памят­
ники Отечества. Иллюстрированный альманах Всероссийского общества ох­
раны памятников истории и культуры. М., 1993. № 30. С. 19.
360 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

леыия о том, какой долж на быть одежда. Огромную роль в

этом процессе сыграло удешевление производства ситцевых
тканей. К ак писал в 1864 г. В.П. Безобразов, с водворением
ситца «постепенно исчезает самый народный костюм; сара­
ф ан быстро превращ ается в платье, как он уже окончательно
превратился в наш их фабричны х местностях». Он же отме­
тил, униф ицирую щ ую социальную роль современного женс­
кого костюма, уничтоживш его разл и чи я в одежде и головном
уборе замуж ней ж енщ ины и девуш ки.1
Проникновение модной одежды в среду городского граж­
данства совсем не походит на триум ф альное шествие. Сме­
нить сибирку или длиннополы й сюртук на короткий сюртук,
а уж тем более фрак, для купца 3-й гильдии часто означало
бросить вызов своей социальной среде, но именно эти люди,
«агенты моды», своим поведением и разм ы вали сословные
границы одежды. В равной степени этому же способствовало
и отношение к одежде разночинной интеллигенции. Рост об­
разовательного уровня, весьма заметный в городах в середи­
не XIX в., участивш иеся контакты русских с иностранцами, в
том числе и с немецким населением городов империи, способс­
твовали изживанию представлений о европейской моде как о
«чужой» - дворянской или иноземной, «немецкой». Поэтому
уже в 1840-х - 1860-х гг. (в разных городах не одновременно)
купец или мещанин в европейском платье постепенно пере­
стает восприниматься как человек, утративш ий свою конфес­
сиональную, национальную и сословную идентичность.
Европеизация отдельных составляющих женского городс­
кого костюма (головных уборов, верхнего платья, нижнего бе­
лья и обуви) в провинции проходила далеко не всегда синхрон­
но. Так, головные уборы женщин дольше, чем платье или обувь,
сохраняли знаковый характер. В 1850 г. житель Осташкова
И.А. Нечкин записал в своем дневнике об одной горожанке:
«венчалась, а равно и впоследствии ходила по-дворянски - в са­
лопе и шляпке».2 Трудно понять, почему именно дамская шляп­
ка из всего гардероба внедрялась в туалет горожанок наиболее
1 Безобразов В. Село Иваново: Общественно-физиологический очерк. СПб.,
1864. С. 2 6 7 -2 6 8 .
2 ГАТвО. Ф. 103. On. 1. Д. 2628. Л. 7 об.
Глава третья. Мода и власть... 361

медленно. Было ли это вызвано причинами материального ха­

рактера: неразвитостью шляпного дела в провинции, высокой
стоимостью исходных материалов, используемых при их изго­
товлении, а также транспортными издержками? Да, безусловно.
Но не только высокая цена на шляпки делала их предметом не
первой необходимости. Традиционные головные уборы горо­
жанок выполняли ту функцию, которую шляпки выполнить
не могли. Ш ляпки универсальны, они говорят лишь о состоя­
тельности их обладательницы и отчасти о социальном статусе,
а позднее - о социокультурном уровне женщины (выражение
«модная» горожанка было синонимом «образованная»); но они
молчат о семейном положении своих хозяек. В то время как тра­
диционные женские головные уборы четко позволяли отличить
замужнюю женщину от девицы. Однако и этими гендерными
факторами не исчерпывается привязанность горожанок к плат­
кам, шалям, кокошникам, шапкам, меховым или отороченным
мехом, и прочим головным уборам. Не все из них позволяли
определить семейный статус горожанок. Были и прагматичес­
кие соображения, в частности, перечисленные традиционные и
более современные русские женские уборы лучше подходили к
местному климату и надежнее защищали женские головки от
ветра и снега, чем европейские дамские шляпки. Но на климат
и функциональность традиционных городских головных уборов
нельзя списать медленное проникновение женских шляп в де­
мократические слои горожан. Тут сказывались и эстетические
пристрастия русских женщин.

Борода и мода: соц иокультурная тр ан сф о р м ац ия

тр ад ици и в русском обществе XIX в.

В первой половине XIX в. современник, бросив взгляд на не­

знакомого человека, как правило, мог быстро определить его
сословную принадлеж ность и положение в обществе. Однако
все стереотипы рано или поздно дают сбой. П оказательны й
случай произош ел одним летним днем 1830 г. в М оскве, ког­
да полиция задерж ала мужчину 29 лет. Задерж ан он был «по
сомнению имеющейся на нем ветхой одежды и отпущ енной
362 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

небритой бороды». В это самое время по улицам Москвы ша­

тались сотни нищ их и бродяг и ты сячи плохо одетых бедных
людей. Однако из всей этой массы м уж чин вним ание поли­
ции привлек именно данны й человек. Каковы причины этого
интереса? Согласно документам бородатый и бедно одетый
человек был отставным капитан-лейтенантом С.И. Кадья-
ном, в чем полицейские чины усомнились. Однако следствие
подтвердило его личность. Что же именно в облике этого че­
ловека вы звало подозрения полицейских служ ителей?
Ответ на этот вопрос содержится в протоколе допроса Сте­
пана Кадьяна. Частный пристав Токарев и квартальный надзира­
тель Лютов в числе других задали Кадьяну вопрос о его внешнем
облике, который, собственно, и стал поводом для задержания
отставного моряка: «Почему Вы не имеете у себя приличного
званию Вашему одеянья, а особливо не бреете бороды тогда, как
вам но службе известно, что и нижним чинам поставлено в обя­
занность носить приличное платье и брить бороду, а вы сего не
исполняете?» Допрошенный дал весьма содержательный ответ,
заявив, что он, «отправляясь из Херсону, взял с собою одну гру­
бую и неценную одежду, дабы, нося ее, выучиться не стыдиться
того, что непостыдно есть, укоренить себя в терзании и сблизить
сердце с бедпостию и нищетою». По поводу бороды отставной
капитан-лейтенант заявил, что бороду бреет, «а только по слу­
чаю моих разъездов, сделал относительно ее многие упущения;
но и сего нигде не показано чрез сколько времени путешествен­
ник бороду брить долж ен».1 О самой цели своего путешествия
Кадьян сказал, что он «отправился поглядеть широкую землю
русскую и добрый народ русский».
Путешествующий без видимой надобности небритый че­
ловек в «грубой» одежде ничем не напоминал своим видом
бывшего флотского офицера, поэтому полиция принимает его
за беспаспортного бродягу, похитившего чужие документы.
Степан И ванович К адьян реш ился раньше, чем лидеры
славяноф илов Хомяков, Киреевские или Аксаковы,2 отка­

1 ГАРФ. Ф. 109.1 экси. 1830. Д. 325. Л. 5 - 7.

2 Об отношении славянофилов к бороде и о реакции власти см.: М азур Н.Н.
Дело о бороде. Из архива Хомякова: письмо о запрещении носить бороды и
русское платье / / Новое литературное обозрение. 1994. № 6. С. 127 - 138.
Глава третья. Мода и власть... 363

заться от иноземного платья и принять облик, который был

присущ основной массе русских мужиков. Есть ли основания
считать, что поступок отставного флотского оф ицера имел
сходные культурные основания, что и ш окировавш ие публи­
ку на первых порах ш аги славяноф илов в этом направлении?
Н а этот вопрос можно ответить утвердительно. К адьян не
был настолько беден, что он нс имел другой, более подоба­
ющей отставному офицеру одежды. Следовательно, он, как
явствует из его ответов в полиции, пошел на сознательны й
выбор. Попытаемся разобраться в причинах, побудивш их
К адьяна отказаться от облика, приличного человеку его зва­
ния. Очевидно, такой наряд и отпущ енная борода позволяли
ему легче войти в контакт с крестьянам и или городскими ни­
зами. У него была и другая причина смены платья, о чем он
заяви л на допросе: в целях нравственного соверш енствова­
ния реш ил он отказаться от излиш еств и п ринять бедность, и
тем самым, сблизивш ись с народом, обрести более ш ирокую
социальную идентичность. Отсюда и сознательны й отказ от
нош ения одежды, имеющей знаковы й характер принадлеж ­
ности к «благородному обществу».
П ринц ипиальная разница между К адьяном и сл авян о­
ф илам и состояла в том, что, в отличие от них, его действия
были обращены не на других, а на себя. Он не стрем ится ни­
кого ш окировать и не пытается ни на кого воздействовать
своим примером, он хочет обрести себя в этой новой для него
народной одежде и в своем ж елании познать «добрый рус­
ский народ».
Его «грубая» одежда, борода, иррациональная, с точки
зрения обыденного человека того времени, цель путеш ест­
ви я встретили насмеш ки полицейских чинов. И вот эти-то
насмеш ки вы зы вали у отставного м оряка чувство обиды и
недоумения. Он писал: «Я по моим нам ерениям и делам до­
стоин похвалы, а не униж ения, осм еяния и содерж ания меня
в частном полицейском доме иод стражею...»1 Н ам ерения и
дела отставного офицера не понравились и царю. 25 сентяб­
ря 1830 г. управляю щ ий III Отделением М. фон Ф ок писал

Там же. Л. 7.
364 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

исполняю щ ему долж ность московского обер-полицмейстера

С.Н. Муханову, что император по докладу об отставном капи­
тан-лейтенанте С. И. Кадьяне повелел «выбрить ему бороду и
взять с него подписку что он впредь не будет делать неблаго­
пристойностей, освободить его».1
Д анны й казус обнаруживает, что главны й акцент власть
(от квартального до императора) сделала не на платье отстав­
ного офицера, а на его бороде. И сам арестант по поводу своей
бороды, в отличие от «неприличного платья», зан ял оборо­
нительную , а не принципиальную позицию. П ричину такого
вним ания власти к растительности на дворянском лице мож­
но понять лиш ь в общем историко-культурном контексте ис­
тории бороды в России.
Власть в рассматриваемое время унаследовала традицию
отнош ения к бороде, залож енную Петром I, который указом
16 ян варя 1705 г. повелел брить бороды «всякого чина лю ­
дям, кроме попов и дьяконов», а такж е паш енных крестьян.2
Терпимость Екатерины II в отношении лю бителей бороды
распространялась на непривилегированны х горожан, но не
коснулась дворян и чиновников. М инуло недолгое царство­
вание императора П авла I, и подданные реш или, что власть
перестала бдительно надзирать за их внеш ним обликом.
Действительно, при Александре I государство отказалось от
тотального контроля над частной жизнью горожан, соответс­
твенно уменьш илось и преследование полицией людей, на­
руш авш их в повседневной ж изни слож ивш иеся требования
к платью и способам ухода за лицом и волосами городских
ж ителей. Но Н иколай I был иного м нения о «дисциплине»
в обществе, преследуя либерализм во всех его проявлени­
ях. И мператор лично обращ ал внимание на то, как одеты его
подданные, какие у них прически, усы и бороды.
Впрочем преследования дворян, носящ их бороды,
отчасти продолж ались и в первые годы правления А лексан­
дра И. Ранее я уже писал о реакции правительства в 1859 г.
на участивш иеся подозрительные случаи хож дения в народ

1 Там же. Л. 15.

2 П СЗ-I.T. IV. № 2015.
Глава третья. Мода и власть ... 365

образованны х путеш ественников, носивш их бороды и на­

родное платье.
Власть, следя за «цивилизованны м обликом» (в его пет­
ровском понимании) дворян и всех служ ащ их, стояла на ох­
ране социокультурны х норм и предписаний традиционного
общества, в котором сословия, социальные группы («звания»,
«чины», «классы», «разряды» людей) и конф ессии не должны
смеш иваться. Одной из мер поддерж ания сословных норм в
обществе был и запрет лицам, состоящ им на государствен­
ной службе или выш едш им в отставку, а такж е вообще всем
дворянам, носить бороды.
В более выгодном положении по сравнению с дворянами
оказались «простые» горожане. После указов Екатерины Ве­
ликой 14 декабря 1762 г. и 3 марта 1764 г. все лица из непри­
вилегированны х сословий получили возможность самим вы­
бирать платье, прическу. Иначе говоря, для купцов и мещан
было отменено принудительное стилистическое единство
всего внешнего облика. Однако в условиях дарованной сверху
свободы «бородачи» не кинулись носить «немецкое» платье».
В описаниях ученого И. Георги начала 1770-х - первой
половины 1790-х гг.,1 шотландского врача Р. Л ай елла,2 ж ив­
шего в России в 1815 - 1823 гг., писательницы А. Ишимовой
(1844 г.) и других образованны х наблю дателей можно обна­
руж ить корреляцию меж ду наличием бороды и отношением
к европейской моде в купеческой и мещанской среде. Н апри­
мер, И ш имова писала о внешнем облике тверских купцов:
«М ущины же здесь, как и везде, имеют более постоянства в
этом отношении, и в купеческих семействах по большей час­
ти придерж иваю тся старинного обычая не брить бороды, и не
переменят ь покроя ст аринны х кафтанов, не смотря на все
щ егольство женской половины» (курсив мой - А .К .).3
Несколько иная ситуация фиксируется современниками
в 1850-е гг. в Тюмени, крупном уездном городе Тобольской

1 Ггорги И. Описание всех в Российском государстве обитающих пародов. Ч. IV.

СПб., 1799. С. 1 2 7 - 128.
2 Лайелл Р. Характер русских и подробная история Москвы / / Человек. 1992.
№ З .С . 163.
3 Ишимова А. Каникулы 1844 года... С. 77 - 78.
366 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

губернии. Там также молодые купцы и мещане не брили бо­

роды, но носили не старинные кафтаны, а сюртуки. Молодые
же женщины из купечества щ еголяли богатыми нарядами,
ориентированными на столичную моду.1Характерно, что в си­
бирском городе, где прож ивала многочисленная влиятельная
община старообрядцев, мужской гардероб купцов и мещан ме­
нялся быстрее, чем в близкой к столицам Твери с явным доми­
нированием прихожан оф ициальной православной церкви. В
костюме другой конфессии - иудеев, проживавш их в запад­
носибирских городах, наблюдалась та же тенденция, отмечен­
ная в середине 1840-х гг. офицером И. Беловым. Он писал, что
одежда евреев соответствует не традиционному еврейскому
платью, принятому в западны х губерниях, но сибирскому
гардеробу: «женщины... наряжаю тся как здешние мещанки,
мужчины же, подобно прочим разночинцам, носят кафтаны».2
Причины опережающего, по сравнению со старыми русскими
городами Европейской России, проникновения европейского
платья в Сибирь, состояла в комбинации двух факторов. Во-
первых, отсутствие во многих городах носителей купеческого
самосознания и соответствующих традиций - в силу того, что
многие города обрели свой статус только в конце XV III в., а не­
которые даже в середине XIX в., - привело к тому, что одежда
не имела столь выраженного сословного характера. Во-вторых,
даже в крупных (по тогдашним меркам) городах сущ ествовала
более плотная сеть социальной бытовой коммуникации. Так,
упомянутый ранее И. Белов даже о самом социально страти­
фицированном (наряду с Барнаулом) городе Западной Сиби­
ри - Омске писал, что «круг здешнего общения гораздо тесней,
нежели где-нибудь в другом обширном городе».3
Эти данные позволяю т утверждать, что борода успешнее
вы полняет идентиф ицирую щ ую сословную, а точнее, этно­
сословную функцию, чем костюм. С охраняя традиционную
бороду, тюменские граж дане (как и купечество других горо­
дов) демонстративно за я в л я л и о своей этничности и своей
независимости от иноземной и дворянской моды.
1 Абрамов Н. Город Тюмень / / Вестник РГО. 1858. № 8. С. 144.
2 Белов И. Путевые заметки по Западной Сибири. М.1846. С. 21.
3 Там же. С. 19.
Глава третья. Мода и власть ... 367

В рассматриваемое врем я московское купечество было

едино с провинциальны м в своих вкусах и отнош ении к моде.
Вот что писал в 1844 г. В.Г. Б елинский в очерке «Петербург
и Москва»: «Девять десяты х этого многочисленного сосло­
вия носят православную , от предков завещ анную бороду,
длиннополы й сю ртук синего сукна и ботфорты с кисточкою,
... одна десятая позволяет себе брить бороду и, по одежде, по
образу ж изни, вообще по внешности, походит на разночинцев
и даже д ворян средней руки».1
Таким образом, больш инство носителей традиционной
купеческой культуры не готово было даже в середине XIX в.
отказаться от бороды. М ожно ли эту приверж енность к боро­
де и отказ от ее бритья объяснить тем, что бреющий бороду -
это «чужой»: иноземец или д ворянин (чиновник)?
Весьма инф орм ативна д л я ответа на этот вопрос картина
худож ника К олокольникова-В оронина «Семейный портрет
Савиных», к анализу которой я уже обращ ался при харак­
теристике изменений в городском костюме.2 Глава семьи но­
сит бороду, подстригает ее, на голове народная прическа (в
«скобку»). Борода и волосы этого уездного купца имеют сред­
нюю длину, одет он в каф тан. М ладш ий сын подражает отцу в
костюме, стрижке, с усами, однако без бороды. Двое старш их
сыновей, напротив, гладко выбриты, коротко стрижены, один
во фрачном мундире, другой - во фраке, волосы последнего
аккуратно завиты по моде. Весь внеш ний облик членов семьи
предприним ателя, купца 1-ой гильдии, позволяет утверж ­
дать, что молодое поколение уже не восприним ает бритье
бороды как свидетельство отказа от сословных и этнических
традиций. Однако на облик индивида, вероятно, решающее
вл и ян и е оказы вает не собственный вкус, но предъявляем ы е
в той среде, где он действует, требования к костю му и спосо­
бам ухода за прической и бородой.
Отношение «образованной» публики к господам, появ­
ляю щ им ся в обществе в модном платье и при бороде, было
неоднозначным всю первую половину XIX в. Екатерина II,
1 Белинский В.Г. Петербург и Москва / / Физиология Петербурга. М., 1984.
С. 58.
2 Иллюстрацию см.: Наше наследие. 1994. № 32. С. 10.
368 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

отменив для купцов и мещан, не состоящ их на государствен­

ной службе, соответствие между бородой и платьем, предо­
ставила бороде право граж данства. Действительно, никто не
воспрещ ал бородатому купцу одеваться в самый новомодный
фрак. В оспринималось ли в дворянской среде такое сочета­
ние как соответствую щ ее приличиям и допустимое? Н аибо­
лее исчерпывающий ответ на этот вопрос можно обнаружить,
пожалуй, в самых надеж ных источниках по вопросам вкуса и
этикета - в уставах клубов и благородных собраний. Уставы
провинциальны х благородных собраний и клубов середины
XIX в. наклады вали ограничения, в частности запрещ ение
танцевать, не на лиц, носивш их бороду, но на тех, кто оде­
вался в кафтаны, венгерки и т.н. костюмы, которые воспри­
ним ались как несоответствую щ ие современному дамскому
платью из-за своей старомодности и распространенности в
народной среде. Борода, таким образом, в глазах образован­
ной провинциальной публики перестала рассм атриваться
как нечто неприличное, как символ нецивилизованности и
варварства.
Но не все в истории отнош ения власти к бороде было
так просто и «эволюционно». В «правилах» 1871 г., разрабо­
танны х для Ц арства Польского, регламентирую щ их одеж­
ду и «другие отличительны е знаки евреев и евреек», вновь
была установлена корреляция между бородой и платьем:
«5. Д озволяется такж е евреям носить одежду русского покроя
и исклю чительно при оной могут они иметь бороды, но без
пейсов... 7. Не должно принуж дать евреев, чтобы при одежде
русского покроя стригли волосы непременно в «скобку», вы­
бор стриж ки этого рода представляется им самим».1 В приве­
денных пунктах обращ ает на себя внимание более п ридир­
чивое отношение их составителей к бороде, чем к мужским
прическам. Если по отношению к прическам был проявлен
либерализм , то борода по-прежнему подлеж ала строж айш ей
регламентации и дозволялась евреям лиш ь при платье «рус­
ского покроя». Традиции такого отнош ения к бороде были
залож ены в петровскую эпоху. 30 - 50-е гг. XIX в. в России

I ГЛРФ. Ф. 109.1 ЭКС11. 1845 г. Д. 136. Л. 56 в (об).

Глава третья. Мода и власть... 36 9

прош ли нод знаком борьбы власти с демонстративным про­

явлением либерализм а в образованном обществе, который
вы раж ался в ношении бороды. В этом контексте борода рас­
сматривалась как символ независимости и прав личности на
проявления индивидуализм а в вопросах частной ж изни.
1820-е гг. стали первой эпохой в рассматриваемое время,
когда имело место интенсивное проникновение новой моды -
моды на усы - в разные городские слои. В июне 1823 г. в М ос­
кве последовало полицейское распоряжение о запрете но­
шения усов служ ащ им статским и отставным чиновникам,
«в особенности же молодым вертопрахам из купеческого
и мещанского сословия». М осковский обер-полицмейстер
генерал-майор Ш ульгин грозил всем ослуш никам насиль­
ственны м сбриванием усов.1 Однако это административное
распоряж ение через некоторое время перестали соблюдать.
«В М оскве теперь усы необходимы для порядочного моло­
дого человека, а потому всякий регистратор, всякий кон­
торщик, сиделец - с усами! С усами непременно. Невесты
прямо отказы ваю т женихам без усов!», - насмешливо писал
в 1828 г. в «Записках москвича» литератор П.Л. Яковлев.2
В Петербурге, где полиция более строго наблюдала, чтобы
граж данские не имели на своем лице такого воинского атри­
бута, как усы, - они вы ступали в качестве несомненной при­
меты военны х при опознании трупов: «По нижнему одеянию,
полагают, что естли не сам офицер, то верно оф ицерский ден­
щик, ибо с усами».3 В провинции на эту вольность ш татских
власти обращ али меньше вним ания. В Осташкове, например,
на рубеже 50 - 60-х гг. XIX в., как отмечали современники,
усы были неотъемлемым атрибутом мужчины: «О сташ ков­
ские мещане или граждане, как они себя называют, все от­
части смахиваю т на отставных солдат: бороду бреют, носят
усы...»; «мужчины -граждане все бритые с усами...»4

1 Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее II.И. Щукина. Ч. 5. М., 1899.

С. 263.
2 Яковлев П.Л. Записки москвича. Кн. 1. М.: 1828. С. 3.
3 ГАРФ. Ф. 109. СА. Он. 3. Д. 3169. Л 67 об.
4 Слепцов В. Письма об Осташкове: образец городского устройства в Е^оссии / /
Современник. 1862. № 5. С. 52, 67.
370 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

В русской литературе до середины XIX в. борода в соот­

ветствии с традицией, залож енной М.В. Ломоносовым, долго
оставалась предметом постоянны х насмешек как символ кос­
ности. Но литераторы лю били острить и по поводу бритых
купцов. Так, П. Вистенгоф в «Очерках московской ж изни»
писал: «Высшая степень образования в купеческом обществе
подразумевается тогда, когда он бреет бороду; низш ая - ког­
да он ее носит, да еще заним ается ею и гордится, оказы вая я в ­
ное негодование обритым; подстригающ ие составляю т пере­
ход от последних к первым».1 Все в той же ироничной манере
он пишет, что «бреющие бороду и говорящ ие по-ф ранцузски,
имеют более других наклонность к мотовству, празднош ата­
нию и разным ш алостям. М ногие из них стрем ятся в дворяне
и д ля того вступаю т в военную службу, или, поступая в у н и ­
верситет, идут потом по граж данской части».2 В этом сатири­
ческом описании нравов купечества можно найти и ответ на
вопрос о социокультурном содерж ании отнош ения к бороде в
купечестве. Молодые представители русского купечества, ко­
торые стрем ились «облагородиться», достигали намеченной
цели в основном трем я путям и: через государственную служ ­
бу и обретение оф ициально более высокого статуса; через ос­
воение достиж ений мировой культуры - отсюда интерес к
иностранны м язы кам , поездкам за границу и т.д.; и, наконец,
путем установления друж еских и родственны х отнош ений
с представителям и образованны х классов - поэтому здесь
тот же ф ранцузский язы к, и мотовство, и следование моде в
одежде, бритье стрижке. Все эти пути преодоления зам кн у­
тости купеческого мира были связаны с приятием ценностей
и норм другой культуры, отсюда и знаковое отношение к бо­
роде в русском обществе того времени.
В то время когда русские литераторы продолж али ост­
рить по поводу купеческих бород, придирчивы й к русским
порядкам маркиз де Кюстин, отметив, что русские придаю т
большое значение «этому украш ению, гораздо больше под­
ходящ ему к их наряду, чем к воротничкам, ф ракам и ж иле-

1 Вистенгоф И. Очерки московской жизни. М., 1842. С. 36.

2 Там же. С. 39.
Глава третья. Мода и власть... 371

там наших нынеш них модников», констатировал: «Русская

борода вы глядит величественно, сколько бы лет ни было ее
владельцу...».1
Символическое значение борода сохраняет, прежде
всего, благодаря стрем лению правительства императора
Н иколая I реглам ентировать внеш ний облик голов поддан­
ных - их прически, но особенно усы и бороды. Как доносил
31 марта 1837 г. начальник 2-го округа корпуса жандармов
Бенкендорфу, высочайш ее повеление насчет усов и бороды,
сделалось среди москвичей «предметом суждения»: «Если
воспрещение сие относится только до служ ащ их граж данс­
ких ч и н овн и ков,... то на это не делаю т никаких возражений;
но буде оное должно простираться и на отставных - вовсе не
служ ащ их, в таком случае рассуждают: ... что подражать во
оной (моде - А.К.) иностранцам сделалось привычкой, еще
более потребностию, а посему и не находят довольно ува­
жительной причиной, подраж ание моде в отнош ении усов
и бороды, могло обратить особое вним ание правительства,
ибо и без оного, мода сия по общему порядку со временем
изм енилась бы сама собою...»2 Это высочайшее повеление
вы звало такую реакцию в московском обществе, что верно­
подданнически корректный тон жандармского донесения ус­
тупает место точному указанию на негативное отношение к
нему: «О сем рассуж даю т с некоторым негодованием даже и
безбородые...».3 П ричина эмоциональной критики заклю ча­
лась в том, что государство слиш ком бесцеремонно вторглось
в сферу приватного, где каж ды й имел право на выражение
своего личного отнош ения к моде. Н иколай Павлович и его
приближ енные не уловили возросшего чувства собственного
достоинства у дворян и новой потребности - стрем ления к
интим изации приватной сферы.
Однако и преувеличивать оппозиционность российского
дворянства вторжению государства в частную жизнь не сле­
дует. В этой связи показательна переписка А.Х. Бенкендорфа с
киевским военным губернатором Д.Г. Бибиковым в феврале -
1 КюстипЛ. де. Россия в 1839 г. В 2 Т. Т. 1. М., 1996. С. 128.
2 ГАРФ. Ф. 109. СЛ. Он. 3. Д. 1197. Л. 25 - 25 об.
3 Там же. Л. 26.
372 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

марте 1838 года. Ш еф жандармов сообщал, что, по имеющим­

ся у него сведениям, в Киевской, Подольской и особенно в Во­
лынской губерниях молодые люди, «упитанные духом враж ­
ды и недоброж елательства к правительству, и, приним ая все
мысли и даже моды Западной Европы, отпустили себе боро­
ды [jeune France] и испанские бородки. Хотя подобное себя
уродование не заклю чает в себе вреда положительного, не ме­
нее того небесполезно было бы отклонить молодых людей от
такого безобразия, не употребляя однако же д л я достиж ения
сей цели мер строгих и каких либо предписаний».1 В качест­
ве такой м ягкой меры против «уродования» лица шеф ж ан­
дармов предлагал использовать прием пародирования моды,
приказав «всем будочникам и другим ниж ним полицейским
служ ителям отпустить такие бороды и, для вернейшего успе­
ха, отпустить их в некотором карикатурном виде».
Д.Г. Бибиков уведомил А.Х. Бенкендорф а 22 ф евраля
1838 г., что «высочайшее воспрещение носить бороды [jeune
France] и испанские бородки, строго исполняется и в наруш е­
нии оного из ж ивущ их в Киеве никто не замечен». Он же ме­
сяц спустя, 28 марта, доносил: в Подольской губернии ж ители
бород не носят; а носивш ие прежде усы, после высочайшего
повеления, по «внуш ениям» от гражданского губернатора,
их сбрили в 1837 г. «В Волынской же губернии некоторые из
дворян носили подобные бороды, но, после первого намека,
сделанного ж итомирским военным и волы нским граж дан­
ским губернатором губернскому предводителю дворянства
о непристойности такой моды, дворяне в городе Ж итом ире
тотчас выбрили у себя усы и бороды, и сему примеру после­
дуют вероятно и ж ители уездов».2
Больш е твердости в отстаивании своего права на ин­
дивидуальны й выбор прически, платья, бороды п р о явл я­
ли некоторые интеллектуалы , в частности, славяноф илы .
Ф.В. Чижов, вернувш ийся в 1845 г. из И талии, перед встречей
с министром народного просвещ ения, на которую он возла­
гал больш ие надежды, не захотел вы глядеть как все в столи­

ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп., 1838 г., Д. 66. Л. 1.

Там же. Л. 2 об. - 3 об.
Глава третья. Мода и власть... 373

це. «Сегодня иду к м инистру Уварову, не хочу брить бороды.

Очень может быть, что наше свидание будет очень замеча­
тельны м по последствиям д л я меня», - записал он в своем
дневнике.1 Вслед за и н теллектуалам и мода на ношение бо­
роды постепенно распространяется среди чиновников и про­
винциальны х дворян. Однако власть не сдавалась. В 1849 г.
МВД разослало предписания о неприличии для дворян от­
пускать бороды.2 Время появления нового запрета на дво­
рянские бороды, как и сам текст циркулярного предписания,
не оставляю т сомнения в его антизападной направленности.
Борода на лице дворянина восприним ается властью уже не
как признак цивилизационной отсталости или простонарод­
ности, но как символ либерализм а и даже революционности.
О том, как столичное светское общество и спустя 15 лет
после дневниковой записи Ч иж ова восприним ало борода­
тых дворян, рассказы вает в своих мемуарах рж евский поме­
щ ик П.И. Закревский. М емуарист писал, что Пасху 1861 г. он
встретил в Москве, в домовой церкви дяди - граф а А.А. За-
кревского: «На меня смотрели как на «оригинала» только по­
тому, что я единственны й из всех присутствовавш их не имел
бритой ф изиономии (у меня была м аленькая бородка), поль­
зовавш ейся еще в то время всеми правам и и преимущ ествами
на исклю чительное уважение. Не имея такого «оригинально­
го» знака отличия, я и был встречен косыми взглядами...»3
Впрочем, дело не всегда ограничивалось косыми взглядами.
Тому же мемуаристу тетка, в недавнем прошлом первая дама
М осквы, воспетая в молодости лучш им и русскими поэтами и
соверш ивш ая немало экстравагантны х поступков, при пер­
вой же встрече заявила: «Что я вижу, le paysan russe (русско­
го мужика)! Что это у тебя за борода? Это страм! Видно что
ты из деревни!».4 Судя по упоминанию П латона Закревско-
го о «маленькой бородке», она соответствовала европейской
моде того времени, но А.Ф. Закревская воспринимает ее в
традиционном д л я русского дворянского общества контек­
1 ОР РГБ. Ф. 332. К. 2. № 2. Л. 174.
2 ГАТвО. Ф. 59. Оп. 1. Д. 2694.
3 ОР РГБ. Ф. 178. № 10806. Л. 51 - 51 об.
4 Там же. Л. 48 об.
374 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

сте, как символ отсталости, ассоциирую щ ийся у нее лиш ь с

крестьянам и. Молодой человек, возраж ая ей, ссы лается не на
современную моду, распространенную на Западе и завоевы ­
вавшую себе приверженцев в либеральны х кругах в России,
не признает он и своей деревенской провинциальности, но
переводит полемику в идеологическую плоскость, на «поч­
венническую основу»: «И звините меня, графиня, - ответил
я ей. - Вам не нравится моя русская борода, вероятно потому,
что Вы совершенно не знаком ы с русской историей».1 Таким
образом, д л я него борода - это не символ косности и просто­
народности, не атрибут скоротечной моды, но свидетельство
верности национальному духу и ж ивой связи с традициям и
и историей русского народа.
Этот эпизод, описанный небогатым провинциальны м по­
мещиком, показателен д л я начала 1860-х гг., когда дворяне,
потеряв право на крещеную собственность, стали обострен­
нее воспринимать всякое вторжение (со стороны ли подобных
А.Ф. Закревской хранителей неписаных норм и приличий, со
стороны ли власти) в их право на свободу самовыражения,
иначе говоря, на свободу индивидуального выбора. Такой
протест против вторж ения в сферу частной жизни, приват­
ного, был характерен, прежде всего, для молодого поколения
образованных дворян и чиновников, не успевших пройти дол­
гую вы учку в николаевской школе государственной службы.
Но инерции некоторые начальники еще продолжали требо­
вать от подчиненных бритых физиономий, но таких ретрогра­
дов становилось все меньше, ибо в условиях реформ 1860-х гг.
подобные требования воспринимались как анахронизм и не­
редко встречали отказ со стороны подчиненных. Да и чинов­
ники высоких рангов, уходя в отставку, порой следовали моде,
стремительно распространявш ейся по Российской империи.
В эти годы в образованных кругах борода одновременно ин­
терпретируется разны м и лицам и и как признак либерализм а
ее обладателя, и как возвращение к отечественной «почве».
Распространение новой моды среди дворян вы зывало на
первых порах кризис отож дествления ее носителей с их соци-

Там же. Л. 48 об.

Глава третья. Мода и власть ... 375

альным статусом. Особенно страдали от этого полицейские

чины, в картине м ира которых борода устойчиво связы валась
с купцам и или крестьянам и. Уже в 1861 г. в прессе появляю т­
ся публикации, рассказы ваю щ ие о курьезны х конф ликтах,
когда чиновники разны х рангов приним али некоего неизвес­
тного им бородатого человека за небогатого купца, оказавш е­
гося в действительности генералом в отставке, и пытались
себя с ним вести соответственно.
Если в преследовании усов и бород на лицах чиновников
и дворян при Н иколае I сказы вались традиции власти, кото­
рая одна имеет право решать, какой облик долж ны иметь под­
данные, то в купеческой среде, где осуж дали собратьев, бре­
ющих бороды или отпускаю щ их иноземные модные бородки,
сильна была власть традиции. На осуж дении купечеством
подобных модников, рискнувш их таким образом вы делить­
ся из своего круга, сказы валось во многих городах и влияние
старообрядцев, д л я которых расстаться с бородой означало
разорвать связь с предкам и и утратить свою конф ессиональ­
ную и национальную идентичность.
Бриты й м уж чина восприним ался в купеческой среде как
чуж ак - чиновник, дворянин, иноземец и ли человек, не ува­
жаю щ ий традиции предков и общ ественное мнение. А нали­
зируя восприятие бороды в купеческой и мещанской среде,
следует учиты вать свидетельства современников о довольно
ш ироком распространении в народе ксенофобии. В частнос­
ти, в ноябре 1812 г. И.П. О денталь в письме к А.Я. Булгакову,
рассуж дая о причинах неудачи планов Н аполеона в России,
находит их в неприязни к иностранцам и приверженности
народа «обычаям»: «В глазах его всякий иноземец, хотя бы
он с неба звезды хватал, казался бусурманом, человеком пре­
зренным».1 В 1857 г. другой петербуржец, секретны й агент
III Отделения, сравнивая «самый дух и обращение» черни в
М оскве и Петербурге, заметил, что простой народ последнего
«учтив, вежлив, предупредителен (далее к иностранцам)...»
(курсив мой - А.К.).2 При таком отнош ении к иностранцам
Сто лет назад. Письма И.П. Оденталя к А.Я. Булгакову о петербургских ново­
стях и слухах / / Русская старина. 1912. № 11. С. 330.
2
ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 3. Д. 3214. Л. 40.
376 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

становится понятным, что подражать последним в бритье

или одежде, по мнению народа, было делом постыдным.
Итак, к началу 1860-х гг. «городское гражданство» (купе­
чество и мещанство) в большинстве своем сохранило народную
традицию отношения к бороде. Славянофильски настроенная
часть образованных слоев в поисках национальных корней,
«почвы», еще раньше обратилась к бороде как символу рус­
скости. Либерально настроенная молодежь с ее помощью (как и
длинными волосами, «вольностями» в одежде) выражала свою
оппозиционность правящим кругам. Наконец, на молодых и
людей среднего поколения (отчасти и представителей старше­
го поколения, носивших бороды в 1830-х гг.) повлияли евро­
пейские моды на бороды. Таким образом, сочетание различных
причин: традиционных социокультурных, современных поли­
тических и сиюминутных явлений в моде - привело к тому, что
бородатых мужских лиц становилось все больше в городской
толпе и даже на балах в благородных собраниях.
В этих условиях власть оказалась перед дилеммой: про­
должать запретительную линию в духе л инии Петра I - Н и­
колая I или же предоставить подданным самим определить
свое отношение к бороде.
Вопреки своим вкусам, но в соответствии с духом време­
ни император А лександр II сдал предпоследний редут оборо­
ны государства против бород подданных, «святая святых» -
армию. В 1874 г. он разреш ил «носить бороды служ ащ им во
всех войсках, кроме гвардии и гренадер, во всех командах
морского ведомства, кроме гвардейского экипаж а, а такж е
лиц, состоящ их в свите его величества и чинов главных уп­
равлений военного м инистерства и служ ащ их в учреж де­
ниях морского министерства».1 Спустя 7 лет его наследник
издает «дополнение» к данному указу, исходящее из другой
ш калы представлений о м уж ественности и мужской красоте.
Д л я А лександра III, как и д л я Н иколая II, носивш их боро­
ды, они были уже не символом цивилизационной отсталости
и косности (как д л я Петра I) или выражением либерализм а
(как д л я Н иколая I), но свидетельством принадлеж ности к

I ПСЗ-2. Т. XLIX. № 53829,53830.

Глава третья. Мода и власть... 377

народу русскому, приверженности к традиционны м ценнос­

тям Государства Российского.
Таким образом, власть, насильственно навязав своим под­
данным принудительное бритье лица, вынуждена была мод
давлением сопротивления различны х социальны х групп и
сословий общества постепенно сдавать свои позиции. Власть
позволила сначала купцам и мещанам вслед за крестьянам и и
духовенством, а затем неслуж ащ им дворянам и гражданским
чиновникам, наконец, военным и придворны м самим опре­
делить, носить ли им бороду или усы или же брить то и дру­
гое. В поисках европейской идентичности в начале XV III в.
монарх заставил подданных обрить подбородки, а его пото­
мок, Александр III, в поисках национальной идентичности
сам отрастил бороду. О значал ли приказ Александра III по
военному ведомству от 26 апреля 1881 г. признание за под­
данными полной свободы выбора своего внешнего облика?
Не вполне, свобода ограничивалась граж данским и лицами, в
армии же она распространялась лиш ь на «господ». Дозволив
всем офицерам, генералам и чиновникам носить бороды «но
желанию», император запретил брить бороды ниж ним чинам
войск гвардии и гренадер.1
На облик горожан (особенно горожанок) не меньшее вли­
яние, чем попытки власти реглам ентировать костюм и весь
внеш ний вид подданных, вл и ял и факторы, связанны е с мен­
тальностью и традициям и горожан, а такж е пространством
России и средствами ком муникации, которыми располагало
общество. Е. Берман и Е. Курбатова, авторы ф ундам енталь­
ного пятитомного издания «Русский костюм», объясняю т
отставание мод в провинциальны х городах двум я ф актора­
ми: первый - «весьма несоверш енными средствами связи с
культурными центрами, благодаря чему сведения о модах
поступаю т с больш им опозданием»; и второй - характерной
д л я провинциалов того времени «неприязнью ко всему но­
вому, непроверенному». Впрочем, уточняю т они, такой кон­
серватизм в одежде характерен лиш ь д л я м уж чин и старух.2

Приказы но военному ведомству за 1881 г. № 106.

Русский костюм 1750 - 1917. Вып. 3. М., 1963. С. 6.
378 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Все выш есказанное относится авторами ко второй полови­

не XIX в. Однако уже д л я 1850-х - 1870-х гг. подобное объ­
яснение справедливо лиш ь частично. Так, в это время идет
интенсивное строительство ж елезны х дорог в Европейской
части России, развивается дилиж ансное сообщение между
отдельными городами, доставляю щ ее большее удобство пу­
теш ественникам, растет пассаж ирский речной транспорт,
вклю чая Сибирь и Север России. Таким образом, происходи­
ло улучш ение транспортного сообщ ения меж ду городами и
откры валась возможность д л я более быстрого передвиж ения
горожан и товаров. Д ругой канал распространения моды -
пресса, которая начинает играть более заметную роль в рус­
ском провинциальном городе. Конец 1850-х гг. характеризу­
ется быстрым ростом числа подписчиков газет и ж урналов, в
том числе ж урналов мод и иллю стрированны х изданий. Что
особенно важно на рубеже 50-х - 60-х гг. XIX в., во многих
городах впервые возникаю т публичны е библиотеки, которые
почти всегда вы писываю т модные ж урналы . Другое предло­
женное объяснение причин «отставания» провинциальной
моды представляется правильны м, однако требующ им более
аргументированной интерпретации.
Городской костюм и в городах Западной Сибири, и в горо­
дах Ц ентральной России претерпел в конце X V III - середине
XIX в. сущ ественные перемены. Главным направлением про­
исшедших перемен было постепенное внедрение в купеческо-
мещанскую среду современного среднеевропейского платья.
Темпы этих изменений были далеко не одинаковы в разны х
городах. Более того, в конце рассматриваемого периода име­
ла место и обратная тенденция: в гардеробе чиновников и
дворян появляю тся вещи, которые явл яю тся модернизиро­
ванной народной одеждой. Разум еется, такие вещи они но­
сили и прежде - в качестве повседневной домаш ней одежды.
Но тогда они свидетельствовали, как правило, о бедности их
обладателя или о его неблагородном происхождении. В сере­
дине же XIX в. их назначение меняется - они превращ аю т­
ся в одежду д ля улицы, цель которой - публично заявл ять о
своей этничпости и приверж енности «национальному духу»
или, по крайней мере, эпатировать благородную публику.
Глава третья. Мода и власть... 379

В одном и том же регионе, в различны х городах, сущест­

вовало одновременно несколько «моделей» распространения
моды. В зависимости от особенностей исторического разви­
тия, географического положения, этнического и социального
состава горожан, их благосостояния и уровня «просвещеннос­
ти» в разных городах преобладала одна из «моделей». Но ситу­
ация далеко не всегда оставалась неизменной. Так, к середине
XIX в. в ряде городов произошел переход от «старообрядчес­
кой» («иерархической») модели к «буржуазной». Одним из та­
ких городов, перешедших от «старообрядческой» к «буржуаз­
ной» модели был Торжок. В большей степени это проявилось
в женском костюме горожанок. У мужчин-новоторжцев во
многом сохранился модернизированный городской костюм.
Об этом свидетельствует, например, «Положение» о мужском
собрании при Новоторжском танцевальном собрании 1852 г.,
в котором четко зафиксированы принятые тогда в городе вы­
ходные мужские костюмы: «Военные должны быть в мунди­
рах, штатские во фраках, а купечество в сертуках».1
Само словосочетание «немецкая мода» в первой полови­
не XIX в. употреблялось купцам и и мещ анами неоднозначно:
1) «германская» мода, то есть мода и одежда из Германии;
2) общ еевропейская, противостоящ ая русской. Д ля боль­
ш инства русских купцов и мещан современная мода оста­
валась «чужой»: дворянской и л и /и «немецкой». Одежда
служ ила важнейш им фактором подтверж дения социальной
(городской) и национальной идентичности. Впрочем, мед­
ленные перемены в одежде провинциальны х купцов в усло­
виях, когда современная мода восприним алась еще как «чу­
ж ая» (дворянская), явление закономерное. А налогичные
процессы происходили и в других странах, вклю чая даже
Ф ранцию до револю ции 1789 г. Не случайно один из разде­
лов своего исследования «Культура одежды» Д аниэль Рош
н азвал «Скромный прогресс бурж уазии до 1789 г»2.
И все же процесс проникновения общеевропейской моды
в русский город заш ел в середине XIX в. достаточно далеко.
1 ГАТвО. Ф. 56. Он. 1. Д. 1905. Л. 18 об.
2 Roche D. The Culture of Clousing: Dress and fashion in the “ancient regime”. Cam­
bridge, f994. P. 113
380 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

Это стало возможным благодаря ряду факторов. Во-первых,

произош ла определенная «демократизация» моды, которая
стала больше вы раж ать интересы нарождаю щ ейся буржуа­
зии и вообще средних городских слоев. В «демократизации»
женской моды огромную роль сы грала одежда из ситца. Этот
материал способствовал проникновению модного платья
в ш ирокие слои городского, а затем и сельского населения.
Во-вторых, вырос образовательны й уровень русских горо­
жан, а с ним изменилось и отношение к моде. Мода начинает
восприним аться не как «дворянская», но как внесословная.
В-третьих, несомненно, определенную роль здесь играл и
пример немецкой бурж уазии.
П оявивш ийся феномен моды в провинциальном городе
должен был вызвать быструю смену туалетов, особенно дамс­
ких, и привести к возрастанию расходов на одежду. В литера­
туре встречается утверждение, что в середине XIX в. на одеж­
ду тратилась почти половина средств среднего горожанина,
как писал в 1850 г. корреспондент Географического общества
из М ценска.1 Это утверж дение вы зывает сильное сомнение.
Во-первых, такие расходы на одежду мог позволить себе лиш ь
какой-нибудь молодой щеголь или отъ явленная модница, но
никак не средний горожанин, у которого были и другие на­
сущные потребности. Во-вторых, это оценочное суждение не
подтверж дается мнением других экспертов. В частности, ав­
торы топографического описания города Тобольска того же
времени рисуют иную картину. Их данные представляю тся
более точными, т.к. они провели обследование бюджета ж и­
телей города. Мои подсчеты, выполненные на основе рассчи­
танны х ими бюджетов городских домохозяйств, показывают,
что горожане двух наиболее бедных разрядов тратили на
одежду 15,4 % и 17 % своего бюджета. А представители двух
наиболее состоятельны х групп - 19,1 % и 18,3 % (самые бо­
гатые).2 Таким образом, ни в одной из четырех страт населе­
ния на одежду и обувь из семейного бюджета не тратилось
более 20%. Вместе с тем, несомненно, вопрос о влиянии моды
Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города.
С. 197.
2 АРГО. Р. 61. Оп. 1.Д. 5. Л. 47 об. - 5 1 .
Глава третья. Мода и власть ... 381

на разные социальные слои горожан требует дальнейш его

изучения. Чтобы понять это влияние, необходимо вы яснить
долю расходов горожан на приобретение новой одежды в кон­
це X V III в. и сопоставить ее с расходами на эти цели в сере­
дине XIX в.
Д. Рош, определяя роль моды во Ф ранции при «старом
режиме», пришел к выводу, что «мода, возможно, бы ла эф ф ек­
тивны м инструментом стандартизации, подобно языку». По
его мнению, речь идет не столько об «адаптации парижской
экстравагантности в сельской глубинке», сколько о том, что
«телесные» и «портняжные» практики не могли не ориенти­
роваться на импульсы, исходящ ие из центра. Но положение о
распространении моды, как важном инструменте стандарти­
зации, справедливо и д л я городской культуры провин циаль­
ной России. Определенно можно утверждать, что в 1840-х -
1860-х гг. (в Петербурге еще раньше) происходит размы вание
сословного характера одежды. Горожане (особенно ж енщ и­
ны) из непривилегированны х слоев общ ества постепенно
перестаю т рассматривать модное платье как дворянское и
«немецкое» и охотно, если позволяю т средства, переходят на
европейский костюм. Это наблю дается как в городах Цент­
ральной России, так и в Сибири. Модное платье позволя­
ло его обладателю претендовать на иную - общегородскую
культурную идентичность. Скорость перемены в одежде
была выше в городах, где была значительная доля мигрантов,
где прож ивало больше иностранцев и, соответственно, мень­
ше старообрядцев, а также в тех молодых городах, население
которых не имело давних локальны х традиций.
 Глава IV.
ЧУВСТВА И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
РУССКИХ ГОРОЖАН

ель данной главы - вы явить не «тонкости» различий в

«картинах мира» горожан Центра и Сибири, а попытать­
ся найти более сущ ественные отличия м ировидения и ми­
ровосприятия столичны х ж ителей от провинциалов, пред­
ставителей образованного общества от просты х горожан.
Привлечение материалов по другим губерниям Центральной
России, М оскве и П етербургу в известной степени позволяет
такж е выйти за жесткую схему меж регионального подхода и
соотнести полученные результаты исследования с данны м и
по другим регионам прож ивани я русского населения.

«Граждаиин Минин»:
социальный статус
и проблемы сам о иденти ф и каци и

П аш и представления о российском обществе дореформен­

ной эпохи слож ились преимущ ественно благодаря трудам
историков, изучавш их сословный строй России, классовую
борьбу и общ ественно-политическую мысль. Историки, за­
ним авш иеся указанны м и проблемами, опирались прежде
всего на законодательные акты. В советское время они были
вынуждены придерж иваться оф ициальной точки зрения
на сущ ествование в России классов-сословий (дворянство,
духовенство, купечество, мещанство и крестьянство). П ре­
делом возможной дискуссии о социальной стратиф икации
дореформенного российского общ ества был вопрос о том, яв-
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 383

лились ли купечество и мещ анство единым сословием или же

они были разны м и сословиями.
О днако главн ая проблем а исторического п о зн ан и я
России состоял а не в идеологических препонах, связан н ы х
с д огм атическим м арксизм ом, а в самом видении истории.
В этом видении не было м еста д л я в о с п р и я т и я общ ества и
социальной иерархии человеком XIX века. П редставления
рядовы х соврем енников об общ естве и своем месте в нем
соверш енно не у ч и ты в ал и сь исследователям и. В р езул ь­
тате мы п о л учи л и весьм а односторонню ю картину. Н ы не
крайне актуал ьн о д ополнить взгл яд на общ ество «извне»
взглядом «изнутри», то есть п р ед ставл ен и ям и сам их сов­
рем енников об этом общ естве. К ак отм етил А.Я. Гуревич,
им енно «взаим ное соотнесение» эти х весьм а р азл и чн ы х, в
п ри н ц и п е не совпадаю щ их точек зр ен и я сделает карти н у
истории «убедительной и отвечаю щ ей специф ике предм ета
исторического познания».1
В феврале 1818 г. в М оскве, на Красной площ ади, был ус­
тановлен пам ятник в честь освобож дения Москвы от поля­
ков в 1612 г. Творению скульптора И вана М артоса суждено
было стать, наряду с пам ятником Петру I в Петербурге, са­
мым узнаваемы м памятником страны, своеобразным симво­
лом России, таким же как Кремль, К расная площ адь и собор
В асилия Блаженного. На постаменте монумента лаконичная
надпись: «Граж данину М инину и князю Пожарскому благо­
дарная Россия. Л ета 1818».
Н адпись эта вы зы вала недовольство многих современни­
ков. Один из недовольных - А.С. Пушкин - писал: «Надпись
Граж данину М инину, конечно, не удовлетворительна: он для
нас или мещ анин Косма М инин по прозванию Сухорукой,
или думны й дворянин Косма М инич Сухорукой, или, нако­
нец, Кузьма М инин, выборный человек от всего М осковско­
го государства, как назван он в грамоте о избрании М ихаила
Ф ёдоровича Романова. Все это не худо было бы знать, так же
как им я и отчество к н язя Пожарского».2

Гуревич Л Я . Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993. С. 291 - 292.

2 Пушкин А.С. Поли. собр. соч. в 10 тт. Т. 7. С. 296.
384 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

По мнению Пушкина, в этой надписи содержится от­

кровенны й анахронизм. В «Романе в письмах» он с пафосом
писал: «Да какой гордости воспом инаний ожидать от наро­
да, у которого пиш ут на памятнике: «Граж данину М инину
и князю Пожарскому». Какой князь Пож арский? Что такое
граж данин М инин? Был окольничий кн язь Д м итрий М и­
хайлович Пожарский и мещанин Козьма М инич Сухорукий,
выборный человек от всего государства. Но отечество забыло
даже настоящ ие имена своих избавителей. Прошедшее для
пас не существует. Ж алки й народ!».1
А что же дум али И ван М артос и император А лександр I
по поводу «гражданина» М инина? Попробуем реконструиро­
вать их представления, основываясь на данны х ф илологии.
А.А. Алексеев, исследовавш ий употребление слова «граж­
данин», писал, что в начале X V II века слово «гражданин»
употреблялось как дословная калька с греческого и означало
«горожанин». Ни в делопроизводственной документации, ни
в публицистике того времени оно не использовалось. Со вто­
рой половины XVIII в. «в связи с представлениями о долге
граж данина перед обществом в понятие о граж данине вкла­
ды вается некоторая этическая содержательность», и к концу
18 в. «за словом граж данин прочно закрепляется значение
«член гражданского общества». В законодательстве того вре­
мени это слово имело значение «житель города, горожанин».2
«Этическая содержательность» «гражданина», появивш аяся
в эпоху классицизм а и коннотирую щ аяся с собы тиям и Вели­
кой французской революции, вы звала недовольство импера­
тора Павла, запретивш его опасное слово. Однако после его
смерти слово «гражданин» обрело право на граж данство и
быстро вошло в повседневный лексикон в начале XIX в.
Был ли для скульптора М артоса и императора Александ­
ра I «гражданин» всего лиш ь «городской ж итель, обитатель»,
как трактует это слово «Словарь Академии Российской»
1806 г.?3 В таком случае в самом названии пам ятника содер­
1 Там же. Т. 5., С. 50.
2 Алексеев А.А. История слова гражданин в X V 111 в. //И звестия АН СССР. Се­
рия литературы и языка. Т. 31. В. 1. М., 1972. С. 69 - 71.
3 Словарь Академии Российской. Ч. 1. СПб., 1806. Ст. 1234.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 385

ж ался анахронизм, который они не могли не увидеть, будучи

вы сокообразованны ми людьми. Очевидно, что надпись на
пам ятнике, выполненном в лучш их трад и ц и ях классицизм а,
удачно объединила разные значения слова «гражданин».
Несомненно, князь П ож арский такж е был и горож ани­
ном, и образцом граж данских добродетелей. Но п ам ятник
М инину и Пожарскому был не просто даныо признательнос­
ти этим историческим личностям, но имел и символическое
значение: ф игуры М инина и Пожарского олицетворяли две
социальны е силы, объединение которых и привело к восста­
новлению российской государственности. Д л я скульптора
М артоса и императора А лександра I решающую роль в осво­
бождении России и в 1612 г., и в 1812 г. сы грал народ, отсюда и
ком позиция пам ятника, и, несомненно, само название пам ят­
ника. Т акая трактовка не устраивала многих дворян, вероят­
но, больш инство. Среди них оказался и Пушкин, который в
своей заметке, оставш ейся неопубликованной, глубоко сим­
волично переименовал памятник: «Примечание о пам ятнике
князю Пожарскому и граж данину М инину». Пуш кинская
инверсия надписи вполне соответствовала представлениям
русского дворянства о роли сословий в истории России.
Эти представления оказались весьма живучи. Народни­
ческая трактовка российской истории, как и советская исто­
риография, также отказы вали средним городским слоям в по­
зитивной роли, упрекая русскую буржуазию в «отсталости»,
«трусости» и «боязни» революции. Сама постановка вопроса
0 формировании гражданского общества в России на рубеже
X 1X - XX вв.1вызывает неприятие значится ыюй части истори­
ческого сообщества. Русским купцам и мещанам отказываю т
в «гражданственности», которую В.И. Даль понимал как «со­
стояние гражданской общины; понятия и степень образова­
ния, необходимые для составления гражданского общества».
Однако такое ли содержание, которое мы придаем ему се­
годня, вкладывали в это слово те современники Мартоса и Даля,
которые не принадлежали к образованной части общества?
1 Ilildermeier Manfred. Libcralcs Milieu in russischer Provinz. Kommunalcs Enga­
gement, biirgerlichc Vcreinc und Zivilgcselschaft 1900 - 1917 / / Jahrbiicher fur
Gcschichte Ostcuropas. 51(2003). H.4. P. 498 - 548.
386 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

П.Г. Р ы н д зю н ски й в п р ед и сл о в и и к своей кн и ге «Го­

родское гр аж д ан ство д ореф орм ен н ой Р оссии» об рати л
вн и м ан и е, что русские куп ц ы , м ещ ане и цеховы е п р ед п о ­
ч и т а л и н азы в ать себя не город ски м и о б ы в ат е л я м и (как
и м ен овало их и Городовое полож ение 1785 г.), а гр а ж д а н а ­
ми. По его м нению , сл овосочетан и е «городское гр а ж д а н с ­
тво» хорош о оттен яет «раскреп ощ аю щ ее зн ачен и е п ерехо­
д а в городское состоян и е».1 П р и м ен и тел ьн о к креп остн ы м
к р е с ть я н а м с такой тр ак то в к о й сл ед ует согл аси ться, но,
к а к известно, в Р осси и н и когд а не су щ ество в ал о п огол ов­
ной креп остн ой зави си м о сти к р естьян . Д л я к а зе н н ы х «по­
селян», если они не стан о ви л и сь к у п ц ам и , переход в го ­
родское состоян и е не п р и н о си л н и к а к о го р аскреп ощ ен и я.
З а в и с и м о с ть от госуд арства д л я вчераш него к р е с тья н и н а ,
п ол учи вш его статус п ол н оп равн ого го р о ж ан и н а, сохра­
н ял ась: он п л ати л п од уш н ы й оклад, в ы п о л н я л р а зл и ч н ы е
н а ту р а л ьн ы е повин ности, тя ж ел е й ш а я и з которы х - р ек­
р у тч и н а - ви сел а д ам окл овы м мечом п очти над к аж д ы м
сем ейством н е п р и в и л е ги р о в а н н ы х горож ан. Поэтому, как
об разн о п и сал Б.Н . М иронов, «...воздух р усски х городов -
увы! - не д е л а л ч еловека свободны м н и в средн и е века, ни
в новое врем я».2
И нтересное наблю дение П.Г. Ры ндзю нского о стр ем ле­
н ии купцов и м ещ ан им еновать себя «граж данам и» не дает
ответа на вопрос: а какое содерж ание вк л а д ы в а л и сам и к у п ­
цы и мещ ане в словосочетание «городское граж данство»?
И м еется интересны й опыт вы явления на локальном
материале содерж ания основных терминов («купечество»,
«мещанство», «гражданство», «посад»), которыми в законо­
дательстве были обозначены горожане, принадлеж авш ие к
непривилегированны м слоям населения. Н.В. Середа, ана­
лизируя употребление этих терминов в делопроизводствен­
ной документации магистратов городов Тверской губернии
в конце X V III века, приходит к выводу, что словосочетание

1 Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958.

С. 3.
2 Миронов Б.П. Русский город в 1740-е - 1860-е годы: демографическое, соци­
альное и экономическое развитие. Л-д: 1990. С.236.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 387

«городское гражданство» синонимично сочетанию «купечес­

кое и мещ анское общество».1
О тзывы городских дум и городских обществ на предло­
жение правительства об объединении магистратов и ратуш
с уездны м и судами, анализировавш иеся в главе «Культу­
ра политического», позволяю т утверждать, что в середине
1830-х гг. в восприятии непривилегированны х городских
слоев купцы , мещане и цеховые противостоят дворянам и
чиновникам . У исследователя, ознаком ивш егося с этим и ис­
точникам и, создается впечатление, что горожане из неприви­
легированны х слоев оценивали свое место в обществе, исхо­
дя из существую щей де-юре сословной структуры социума.
В этих документах прослеж ивается такж е внутригородская
консолидация, они ф иксирую т городскую идентичность в
форме «городского гражданства». Однако возникаю т вопро­
сы: в какой мере эта социальная идентичность ощ ущ алась в
разны х социальны х стратах в повседневной ж изни города?
Не были ли эти формулировки навязаны больш инству горо­
ж ан лицам и из торгово-промыш ленной верхуш ки, которые,
как правило, и возглавляли самоуправление, а возможно,
своей словесной оболочкой данные источники обязаны пре­
жде всего постоянны м чиновникам (секретарям), служ ив­
ш им в дум ах и магистратах?
В источниках можно найти многочисленные подтверж­
дения и подавляющ его вл и ян и я авторитарны х деятелей го­
родского самоуправления, и самоуправства секретарей и
других постоянны х канцелярских чиновников выборных
органов власти.2 Нередко купцы и мещане в дореформенную
эпоху в оф ициальны х бумагах ж аловались на свое незнание
законов и произвол канцелярских чиновников городских уч­
реж дений. Время от времени правительственны е чиновники
обвиняли последних в навязы вании своих реш ений необра­
1 Середа Н.В. К изучению терминов «гражданство», «мещанство», «купечество»
(но документам городовых магистратов Тверской губернии) / / Мир источни­
коведения. М.; Пенза, 1994. С. 100.
2 11а сибирских материалах мне доводилось писать об этом. См.: Куприянов Л.И.
Правовая культура горожан Сибири первой половины XIX в. / / Обществен­
но-политическая мысль и культура сибиряков в XVII - первой половине
XIX века. Новосибирск, 1990. С. 81 - 101.
388 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

зованны м гражданам, не знающим ни законов, ни порядка

делопроизводства.
М ежду тем, следует учиты вать контекст заявлений горо­
ж ан о своем правовом невежестве. Такие признания имели
место в оф ициальны х документах, когда нуж но было оправ­
даться перед властям и о нарушении закона или убрать не­
угодного «градского» чиновника, действительно пользовав­
ш егося больш им влиянием на принятие реш ений, чем можно
было бы ожидать от служащего, нанятого д л я делопроиз­
водства. Столичные же ревизоры зачастую попадали в одну
и ту же элементарную ловушку, расставленную смы ш лены­
ми провинциальны м и купцами. Хитрые «мужики» охотно
и не без успеха эксплуатировали стереотипы питерских бю­
рократов о необразованности и «серости» русских купцов.
Действительно, уровень образованности в среде граж дан
был таким, что большую часть купцов можно причислить к
«необразованным слоям» тогдашнего городского социума
(впрочем, как и немалую долю провинциальны х дворян). Но
главное различие между купеческим (простонародны м) и
дворянским видением содерж ания образования состояло в
представлении о самом характере образования. Д ля дворя­
нина образование в идеале носило универсальны й характер,
поэтому детям стрем ились дать разнообразны е знания, сре­
ди которых заметное место отводилось иностранны м язы кам
и изящ ны м искусствам. У горожан оно имело ярко вы раж ен­
ную прагматическую направленность. Д л я купца оно было
подчинено «делу»: необходимо было уметь читать, писать,
знать четыре действия арифметики, а такж е знать законода­
тельство, регулирую щ еесф еру их ж изнедеятельности. П оэто­
му граждане, д л я которых им я Ш иллера или Ш трауса могло
ассоциироваться лиш ь с портным, кондитером или часовщ и­
ком, ж ивущ ими по соседству, весьма неплохо разбирались в
законодательстве, регулирующ ем их непосредственные ж и з­
ненные интересы. «М ногие из них читать и писать не умеют,
вместо рукоприкладства печать прилагаю т, - писал в 1848 г.
о ж и телях г. М едыни К алуж ской губернии учитель приход­
ского училищ а А.Е. Д анилевский, - но ни одну бумагу не
скрепят не прослуш авш и, заставит себе прочесть и скажет:
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 389

не так; а как же, скаж ет ему секретарь; а вот садись, пиши,

я тебе проскажу, и начинает диктовать и действительно из-
под диктовки его вы йдет бумага тонкого юриста».1 Другое
дело, что купцы и мещане, за я в л я я о своей необразованнос­
ти, просто умело подстраивались под стереотип дворянского
восприятия «неблагородных» горожан.
И все же, чтобы понять, в какой мере риторика коллек­
тивных заявлений граж дан соответствовала ощущению
индивидом своей идентичности, имеет смысл обратиться
к источникам личного происхождения. В первую очередь к
тем источникам, которые ф иксировали бы идентичность не
задним числом (как в мемуарах), а сиюминутно, что имеет
место в дневниках и письмах. Увы, эти свидетельства очень
немногочисленны. И все же их можно отыскать в архивах. В
этой связи сопоставим дневники двух горожан: И вана А ндре­
евича Н ечкина и Петра Васильевича Медведева. Первый - ме­
щ анин города Осташкова, служ ивш ий приказчиком у самых
богатых в городе купцов - братьев Савиных. Второй - владе­
лец небольшой фабрики, перешедший из мещан в купцы 3-ей
гильдии. Они близки по социальному происхождению, поло­
жению и образованию. Хронологически их дневники такж е
близки между собой: сохранились «Вседневные записки на
1850 год» Н ечкина и «П ам ятная книга» Медведева, которая
охватывает период с 1854-го по 1863 год. Главное отличие
между ними в том, что один дневник создан провинциалом,
а другой - столичным жителем. Выбор этих двух дневников
для сопоставления определяется прежде всего уникальнос­
тью этих источников. Купеческие дневники дореформенной
поры сохранились буквально в единичном числе. Выбор же из
этого малого числа дневников Медведева и Н ечкина продик­
тован плотностью записей (Н ечкин заносил свои наблюдения
на страницы дневника едва ли не ежедневно, а Медведев делал
удивительно подробные, с множеством конкретных деталей
записи), что позволяет перейти к м икроанализу проблемы со­
циальной идентичности. Разумеется, сопоставление этих двух
дневников не дает оснований для экстраполяции полученных

АРГО. Р. 15. Д. 29. Л. 31.

390 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

результатов на всю совокупность городского гражданства, по

является весьма интересным для понимания индивидом свое­
го положения в обществе - в столице и в провинции.
Д невник Ивана А ндреевича П ечкина дает возможность
получить представление о сам оидентиф икации русских про­
винциальны х горожан. Д л я него статус горож анина имеет
несомненное преимущ ество перед статусом крестьянина, и
не только крепостного, но и казенного. Поэтому, сообщ ая о
том, что один из служ ащ их Савина (Глеб) вы дал свою сестру
зам уж за «мужика», он воспринимает этот брак как откро­
венны й мезальянс: «она была уже осташ ковская мещанка».1
0 восприятии Н ечкиным крестьян можно судить по цело­
му ряду его мелких замечаний, сопровож давш их описание
некоторых событий или лиц: о крестьянине, вывозившем
15 возов навоза со двора и не сказавш ем «спасиба» - «вот так
мужик», о крестьянине, отказавш емся от договоренности о
доставке груза в Петербург и не уведомившем об этом. В этом
же ряду и запись: «М ужик возом сеном сломал петли у две­
ри кры льца».2 Суммируя эти записи, можно утверждать, что
сельские ж ители ассоциирую тся у м ещ анина с невежеством,
неотесанностью, неловкостью, неучтивостью. По мнению
Печкина, крестьяне, особенно крепостные, вклю чая и воль­
ноотпущ енных, отличаю тся низким уровнем нравственного
развития. Вот, например, его отзыв о жене соборного сторожа,
приглаш енной для ухода за его супругой, родившей мертвого
ребенка: «... как уже прежде бывше холопкой, то и бессовест­
на». О другой несимпатичной ему особе он писал: «Приехала
обратно из гостей из Москвы дурацкая экономка дома Са­
вина М арфа Захаровна, М осковской губернии, Коломенско­
го уезда, села Деднова, вольноотпущ енная».*3 Упоминание о
социальном статусе и в том, и в другом случае имеет целью
усилить негативную характеристику человека. Такое вос­
приятие крестьян обнаруживает, что потомственны й ж итель
небольшого уездного города, получившего городской статус
лиш ь в 1772 году, ощ ущ ал свою особость, свое принципиаль-
1 ГАТвО. Ф. 103. On. 1. Д. 2628. Л. 5.
Зам же. Л. 10 об., 9 об., 59 об.
з Там же. Л. 10,14 об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 391

иое социальное, нравственное и культурное превосходство

над крестьянам и.
В дневнике м ещ анина почти нет примет той сословной
структуры, которая ю ридически сущ ествовала в России и не­
изменно присутствует в работах историков. О приниж еннос­
ти средних слоев горож ан в Осташкове в середине XIX в. в
«записках» П ечкина нет прям ы х свидетельств. Прямое про­
тивопоставление дворян «гражданам» (купцам и мещанам)
можно обнаруж ить в записях, отражаю щ их культурны е раз­
л и ч и я горожан, которые привлекли внимание автора своей
необычностью, например, свадьба, на которой невеста «вен­
чалась, равно и впоследствии ходила по-дворянски [в] сало­
не и ш ляпке».1 Однако латентная враждебность (по крайней
мере, недоброж елательность) граж дан к дворянам иногда
просм атривается на страницах дневника. Например, в опи­
сании эпизода, когда один из служ ащ их Савины х потребо­
вал, чтобы помещик Л обанов-Ростовский заплатил за проезд
на судне вдвое дороже, чем пассажиры-горож ане. При этом
служ ащ ий вел себя подчеркнуто некорректно по отношению
к помещику. Х арактер записи в дневнике был нейтральны м ,
скорее в нем можно усмотреть солидарность с дворянином,
чем с самоуправны м приказчиком. О днажды в поле зрения
Н ечкина попал конф ликт дворянина с семьей осташ ковского
граж данина, случивш ийся на бытовой почве: «В доме Петра
Егорова Суворова на время квартировал рж евский помещик
Давыдов и пьяны й бушевал, избил мать, ломал двери, рвал­
ся к жене Суворова и так далее. Суворов просил в городни-
ческое правление, и пош ла м ировая и Суворов получил с
помещ ика сто руб. серебр. и все решено».2 Эту запись он не
снабдил какими-либо комментариями, которыми он сопро­
вож дал, например, рассказ о столкновениях с работодателем,
о «сухом» приеме хозяевам и своих приказчиков по празд­
никам или о выборах городского головы в соседнем городе,
заверш ивш ихся избранием его знакомого. Видимо, в соци­
альном пространстве города осташ ковский мещ анин имел

Там же. Л. 7 об.

Там же. Л. 4.
392 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

значительно меньше конф ликтогенпы х зон с дворянам и, чем

с «гражданами». Наконец, и самих дворян в О сташ кове было
совсем немного (25 потомственных и 55 личны х дворян из
5408 ж ителей мужского пола - к 1 января 1863 г.)1, поэтому
они редко попадали в поле зрения автора дневника.
В дневнике осташковского мещанина отсутствует поня­
тие «сословие», которое в работах историков является основой
для построения моделей общественного устройства дорефор­
менной России. Иное наблюдается в «Памятной книге» мос­
квича Петра Васильевича Медведева. Для него сословность
является важнейшей категорией при описании социальной
иерархии и общественного быта. Сообщая о похоронах князя
С.М. Голицына, он фиксирует, что по желанию покойного они
проходили скромно, «без выражения почести, без шуму и гро­
му, без знаков отличия», за гробом шли «лишь представители
сословий и масса народа».2 Из этой записи, как и из некоторых
других отрывочных свидетельств, просматривается та роль,
которую отводил сословиям в обществе московский купец. Эта
роль состояла в том, чтобы служить организующим, структу­
рирующим фактором гражданского бытия общества. Д ля него
сословие - это не только юридическое понятие, но и общность
духовного и материального бытия. Так, 29 апреля 1856 г. он за­
писал свои размы ш ления на эту тему: «... слава Богу, живем.
Одеты, сыты, а высших потребностей, или, как говорят, эсте­
тических, право, не нашему сословию они принадлежат...»3
Поэтому уклонение от верности образу ж изни своей социаль­
ной среды чревато многими напастями для человека. «Будь он
вереи своему сословию, не случилось бы этого, - писал Мед­
ведев 20 ф евраля 1859 г. о знакомом студенте П.Н. Рыбникове,
взятом в крепость «за свои воззрения и либеральные идеи». -
Рожденный в сословии купцов, известных в свое время сукон­
ных фабрикантов, и, проходя бы свое природное занятие, быть
может, наверное, был бы теперь солидной купец».4
1 //. P-в. Очерк Осташкова / / Памятная книжка Тверской губернии на 1863 год.
Тверь, 1863. Отд. III. С. 130.
2 ЦИАМ. Ф. 2330. Он. 1. Д. 986. Л. 20
3 Там же. Д. 984. Л. 35.
* Там же. Д. 986. Л. 22 об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 393

Казалось бы, исходя из поним ания московским купцом

значения сословного строя в ж изни социума, мы вправе сде­
лать умозаклю чение о том, что Петр Васильевич М едведев
усвоил навязы ваемую правительством идею незыблемости
существую щего социального строя. Ее неотъемлемой состав­
ной частью был тезис о консервации сословий и сохранении
социальны х и культурных барьеров между ними. Однако
такое умозаклю чение справедливо лиш ь отчасти. Медведев,
постоянно ощ ущ ая в повседневной столичной ж изни грани,
разделяю щ ие сословия, скорее констатирует роль сословнос­
ти, чем оправды вает ее. При этом он неизбежно должен был
пользоваться язы ковы м и клиш е, с помощью которых он и мог
пы таться вы разить свое отношение к социальной иерархии
российского общества середины XIX в. Важно понять, в ка­
кой мере представления о сословиях у М едведева совпадали
с их оф ициальны м статусом в России? Считал ли он необхо­
димы м д л я настоящ его и будущего страны сохранение сег­
регации сословий? И если нет, какие явления современного
ему социального быта он одобрял?
Следует напомнить, что Медведев не принадлеж ал к
образованной публике и писал интим ны й дневник, а не на­
учный трактат. Поэтому его суждения об обществе, как пра­
вило, отрывочны. Но все же в отдельных случаях он оставил
относительно развернуты е вы сказы вания по этой теме. В
частности из записи об отставке военного генерал-губер­
натора М осквы графа А.А. Закревского видно, что автор
дневника насчитывает всего три «сословия»: низшее, сред­
нее и высшее.1 Себя он относит к среднему сословию. Свою
идентичность он определял в дневниках вариативно, отож­
д ествл яя себя с купечеством или мещанством. Последнее
наблю далось значительно реже (с полной уверенностью ме­
щ анская идентичность может быть установлена лиш ь в од­
ном случае). Вероятно, ощущение своей принадлеж ности
к мещанскому сословию связано было с тем, что Медведев
только в 1854 году обрел статус купца 3-ей гильдии. П риме­
чательно, что на обороте титульного листа своей «П амятной

1 Там же. Д. 986. Л. 44.

394 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

книги» среди важ нейш их событий общ ероссийской и своей

частной ж изни, озаглавленны х «Эпохи», нет упом инания об
этом событии. Возможно, это было связано с тем, что в 1864
году, когда была внесена запись о последней «эпохе» - смерти
жены, М едведев уже вновь числился мещанином. Неудачли­
вый предприниматель, скорее всего, никогда не вступил бы в
купеческую гильдию, если бы не Кры мская война и связан­
ный с ней рекрутский набор, страш ивш ий автора дневника.
Однако и в этом случае, несомненно, он отнес бы себя к сред­
нему «сословию». Д л я М едведева принадлеж ность к «сосло­
вию» определялась не формальны м статусом индивида, а,
вы раж аясь современным языком, его местом в общественном
производстве и принадлеж ностью к определенной культуре.
Поэтому в его среднем «сословии» нет места д л я чиновников.
Ч иновники д ля московского купца - «белая кость». Н аибо­
лее явственно противопоставление «белого» и «чорного»
люда вы рисовы вается при описании обнародования 5 марта
1861 г. высочайшего м аниф еста об отмене крепостного права.
В этом описании нет никакого упом инания о купцах, меща­
нах, крестьянах, дворянах и чиновниках. Все присутствовав­
шие в двух московских церквях, где в тот день побывал ме­
муарист, д елятся на два класса - «чорный» и «белой» народ.1
Разум еется, московский купец, «рожденный в крестьянском
быту», ощ ущ ает свою идентичность с «чорным народом».
М осковский купец значительно острее, чем осташ ковс­
кий мещанин, ощущал противоречия между дворянством и
непривилегированны ми сословиями и даже идентиф ициро­
вал себя с «чорным» людом. В то время как Нечкин постоянно
отгораж ивался от «нисшего» сословия. П ричина расхожде­
ний не в том, что осташ ковский мещанин - это потомственный
горожанин, а московский купец - выходец из крестьянства.
Медведев стал настоящ им москвичом, он не только полюбил
этот город, но и был столичным жителем по своим ощуще­
ниям. Так, прож ивая в Семеновском, на тогдашней окраине
М осквы, он отметил в один из праздничны х дней, что после
многолюдного центра ему в своем районе скучно, как в дерев-

Там же. Д. 986. Л. 1 об. - 2.

Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 395

не. Крестьянские корни, несомненно, влияли на восприятие

социальной иерархии, но главная причина отож дествления
себя с «черным народом» состояла в разности самоощ ущ ений
горожан одного и того же сословного статуса в столичном и
в уездном городе. В провинции в середине XIX в. «гражда­
нин» чувствовал себя граж данином несравненно в большей
степени, чем в Москве, Петербурге или некоторых крупны х
губернских городах, в которых прож ивали многочисленные
слои неслужащ его дворянства, чиновничества и офицерства.
В нашем же случае даже сословное превосходство москви­
ча по сравнению с провинциалом не дает ему возможности
избавиться от чувства социальной приниженности. Таким
образом, формально-ю ридический статус в локальны х соци­
альных условиях конкретного города мог и не совпадать с вос­
приятием индивидом своего места в социальной иерархии.
Медведев не чувствовал и внутрисословного единства
московского купечества. Временами в его дневнике п о явл я­
лись строки, пронизанны е глубоким недовольством иерар­
хическим устройством публичного бы тия московского куп е­
чества и своим низким местом на внутрисословной лестнице.
В связи с посещением вечеринки в доме известного московс­
кого ф абриканта А.З. М орозова в дневнике М едведева появ­
ляется запись: «не нужно бы ехать, но ведь зовет Богач, как не
быть...». Р азм ы ш ляя над причинам и своей неудачной пред­
приним ательской деятельности, он с горечью писал: «но что
же делать нам, мелочам, когда наш голос теряется, как в пус­
тыне...».1 Образ «маленького человека», откры ты й миру рус­
ской классической литературой, в восприятии московского
Купца 3-ей гильдии трансф орм ируется в образ «мелкого» че­
ловека («мелочи»).
Что же вызывало у М едведева чувство недовольства сво­
им положением в купеческой среде? Если учесть, что имеются
свидетельства других современников, которые заф иксирова­
ли на провинциальны х материалах неудовлетворенность куп­
цов внутрисословными отношениями, то представляется, что
недовольство Медведева было созвучно массовым настроени-

Там же. Д. 984. Л. 28 об., Д. 986. Л. 22.

396 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ям торгово-предпринимательской части населения русского

города. Такие настроения препятствовали сословной кон­
солидации русского купечества. Какие же факторы мешали
внутреннему сплочению купеческого сословия? Помимо эко­
номических (конкуренция) и ю ридических (привилегии для
купцов первых двух гильдий) факторов важнейш ую роль иг­
рал ф актор культурный, отражаю щ ий особенности картины
мира русского купечества. В иерархии жизненных ценностей
этого сословия исклю чительное место занимало богатство.
Лиш ь II.Л. Бурышкии, много лет проживший в эмиграции,
писал в своих мемуарах, рассчитанны х на западного читате­
ля, что «даже в купеческих группировках и на бирже богатс­
тво не играло решающей роли».1 На деле же в старой России и
особенно в дореформенную эпоху сущ ествовал культ богатс­
тва, с одной стороны, и зависть, переходящ ая в ненависть к
обладателям материального богатства, - с другой.2
С оциальную идентичность можно «считывать» не толь­
ко по источникам личного происхож дения или коллектив­
ным петициям . В неменыней степени проявляется она и в
поступках людей.
Приведу лиш ь один эпизод из городской повседневнос­
ти. В 1831 году тверской граж данский губернатор всепод­
даннейш е доклады вал о беспорядках в городе Осташкове.
К арантины и другие противохолерные меры 1830 - 1831 гг.
вы звали в Осташ кове (как и в ряде других городов) острое
недовольство купцов и мещан. В 1831 г. граж дане объявили о
роспуске противохолерного комитета, состоящ его из дворян
и возглавляемого уездным предводителем дворянства. Не­
довольство горожан было столь сильным, что предводитель
дворянства был вы нужден бежать из города, опасаясь распра­
вы. Последний в своем отношении к тверскому губернатору
от 23 ию ля 1831 г. писал, что в городе распространился слух,
будто бы «яды и отравы сы плю тся в колодцы и мешаю тся во
все, в пищу употребляемое, даж е и в самый нюхательный та­

1 Бурышкии II.Л. Москва купеческая: Мемуары. М., 1991. С. И З - 114.

2 Куприянов Л.И. Представления о труде и богатстве русского купечества доре­
форменной эпохи //М енталитети культура предпринимателей России XVII -
XIX вв. М., 1996. С. 8 3 - 107.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 397

бак. Градский глава... получа... письмо из С.Петербурга, что

работники его, один понюхав табаку, другой, напивш ись ква­
су, мгновенно умерли, говорил об оном... С сего времени уже
все из сострадания просящ ие считались ж ителям и города за
людей отравляю щ их...». Эти представления разделял и го­
родской голова - купец М осягин, который рассказы вал, что
в Новгороде неизвестны е муж чины в «дворянском платье»
подмешиваю т яд в воду и пищу.
П редводитель дворянства сообщал, что его крепостному
горожане прямо заявл ял и , что «от барина вашего посланы
люди д л я отравления». Сам же городской голова, ссылаясь
на волю императора, повелевшего в Санкт-П етербурге сосре­
доточить всю борьбу с холерой в руках городского головы,
требовал замены дворян-попечителей граж данам и. Необхо­
димость такой замены, по его мнению, аргументировалась
гем, что в прошлом году один из членов попечительного ко­
митета «заставлял бывших у него д л я рассы лки мещан чис­
тить сапоги, из коих каж ды й мещ анин лучш е попечителя».
Достоверность обвинения, выдвигаемого против одного из
членов комитета, учи ты вая присущ ее осташ ковцам чувство
собственного достоинства, представляется довольно сомни­
тельной. Однако дворянский предводитель спорить нс стал,
а тут же предлож ил заменить неугодного попечителя. Но
городской голова на компромисс не пошел, ибо преследовал
иную цель - добиться передачи полномочий холерного коми­
тета в руки городского самоуправления.
Будучи повторно приглаш ен д л я обсуж дения этого воп­
роса, он вновь отказался признать сущ ествование дворянско­
го комитета, созданного в соответствии с циркуляром МВД.
«О твет [градского] главы был в самых дерзких вы раж ениях
на счет сословия дворян, кои и изобразить трудно д ля бла­
городно себя чувствующего, и, наконец, что граж дане лучш е
многих дворян», - почему-то с обидой писал уездный предво­
дитель дворянства.1
К ак интерпретировались подобные источники в советс­
кой историографии? «Движение в городах в 1830 - 1831 гг.

ГАРФ. Ф. 109, 4 экспсд., 1831 г., Д. 115. Л 7 - 7 об.

398 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

свидетельствовало о полном отсутствии доверия к правящ им

властям у рядовой массы горожан. Н аправленность городс­
ких восстаний преимущ ественно против дворян и чиновни­
ков свидетельствует, что /движение в городах органически
входило в общий ф ронт антикрепостнической борьбы», - пи­
сал автор классического в советской историографии труда о
русском городе П.П Ры ндзю нский.1
Сегодня такая интерпретация представляется не впол­
не корректной. При такой очевидной классовой детермина­
ции исторических событий историк неизбежно игнорировал
информацию, которая не уклады валась в прокрустово ложе
оф ициального марксизма-ленинизма. Поэтому поведение
людей модернизировалось и за бортом оказы вались все дру­
гие ф акторы, влиявш ие на события, - прежде всего социо­
культурны й контекст поведения людей, их м ентальность и
присущ ая им картина мира. В результате подобного ум олча­
ния непонятно, почему ж ертвами народного гнева оказы ва­
лись в первую очередь врачи, фельдшеры, санитары? Почему
в нищ их видели отравителей? Почему не только рядовые го­
рожане, но и купцы, возглавлявш ие самоуправление, распро­
страняли эти нелепые (с точки зрения образованного челове­
ка того врем ени)слухи?
Социальны е интересы граж дан тесно переплеталась в
картине м ира купцов и мещан с присущ ими им фобиям и.
И ррациональные страхи, связанны е с «чужими», всегда
были присущ и горож анам (равно как и крестьянам ) в трад и ­
ционном обществе. Поэтому эпидем ия холеры, уносивш ая в
одночасье сотни жизней, лиш ь актуализировала эту фобию.
«Чужими» в провинциальном русском городе, как и в столи­
цах д л я простонародья, почти весь XIX век были люди, при­
надлеж авш ие к дворянской культуре: дворяне, чиновники,
студенты. Всякий человек в форменном м ундире рассм атри­
вался в народе как принадлеж ащ ий к чужому миру, к иной
культуре. Соответственно, и встречали его «но одежке».
В городах подозрительны м и лицам и были такж е иност­
ранцы и иноверцы (преимущ ественно «злокозненные поля­

Рыпдзюиский П.Г. Указ. Соч. С. 410.

Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 399

ки»), а такж е нищие. Их отличительны м и признакам и была,

прежде всего, одежда. По мнению видны х этнографов, изу­
чавш их русский город той поры, сословный характер одежды
усиливался вплоть до середины XIX века.1Дум ается, точнее
было бы говорить не об «усилении», а о сохранении в одеж­
де провинциалов идентиф ицирую щ их сословных призна­
ков. Об этом подробнее говорилось в главе «Мода, власть и
идентичность», а сейчас констатируем, что осташ ковский го­
родской голова, не обвиняя прямо дворян, говорит об «отра­
вителях», одетых в дворянское платье. Таким образом, даже
городской голова - богатый купец - разделял представления
необразованны х слоев общества, будто бы холера была вы­
дум ана «чужими» (чиновниками, врачами, иностранцами),
чтобы травить русский народ.
Возвращ аясь к дневнику Нечкина, отмечу, что в нем при
упом инании горожан крайне редки указан и я па их социаль­
ный статус. О сташ ков в публицистике и в источниках кан­
целярского происхож дения слыл городом, в котором всегда
было много горожан, записавш ихся в купечество с целью ук­
лониться от рекрутской повинности. М ожет быть, именно по­
этому Нечкин, как правило, не говорит о сословном статусе
лиц, принадлеж ащ их к городскому гражданству. Впрочем, не
все современники объясняли слиш ком высокую долю куп­
цов среди горожан лиш ь стремлением избеж ать рекрутчины.
Так, тверской чиновник и краевед Н. Рубцов писал, что столь
значительное число купцов (21,3 % всего мужского населения
города в 1862 г.) «вернее объяснить» «самолюбием, которое
заметно проглядывает в осташ ковских горожанах».2 Упоми­
н ания о сословной принадлеж ности появляю тся у Н ечкина,
когда он пишет о м алознаком ы х лю дях или же когда проф ес-
1 Анохина Л.Н., Шмелева M.II. 15ыт городского населения средней полосы
РСФСР в прошлом и настоящем. На примере городов Калуга, Елец, Ефремов.
М., 1977. С. 168 - 171; Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русс­
кого феодального города. М., 1988. С. 195 - 198; Лебедев C./С., Миронов Б.Н.
Новая концепция русского доиндустриальиого города. Манфред Хиль-
дермайер о русском дореформенном городе / / Государственные институты и
общественные отношения в России XVIII - XX вв. в зарубежной историогра­
фии. СПб., 1994. С. 45.
2 II. P-в. Очерк Осташкова / / Памятная книжка Твсрской губернии на 1863 год.
Тверь, 1863. С. 1 3 0 - 132.
400 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

сиоиальпыс зан яти я нс вполне, но его представлениям, соот­

ветствовали сословному статусу человека. Например, днев­
никовая запись за И мая: «Н алож ил извощ (ика) в Питер на
8 пед(ель) селиж ского Степана Иванова, что ныне но ревизии
записавш ись купцом».1
О писы вая приход делегации осташ ковских граж дан к
Ф едору Кондратьевичу С авину с просьбой принять долж­
ность городского головы, он говорит не о купцах и меща­
нах, но о «бедных» и «богатых» граж данах. Имущ ественное
положение человека д ля П ечкина и определяет его место в
обществе. Отсюда деление всех на «бедных» и «богатых». В
его дневнике «богатым» противопоставляю тся все осталь­
ные горожане. С нескрываемой радостью мемуарист писал
об избрании в Торжке городским головой знакомого ему
И.М. Веш някова вопреки противодействию тамош них «мил­
лионеров»: «Вот так, славно, всем надели очки богачам».2
Нечкин, судя по дневнику, в рамках городского граж ­
данства вы делял и собственный социальны й круг. Этот круг
был весьма узок - кожевенные приказчики Савина. Соци­
альны м и м аркерами малой социальной группы, к которой
принадлеж ал мемуарист, являю тся упом инания о группо­
вом проведении праздничного досуга, во время которого
социальны е связи, существую щие в обществе, проявляю тся
наиболее отчетливо и ярко. Важнейш ие календарны е празд­
ники (Н овы й год, Пасха, Рождество) в качестве неотъемле­
мого компонента вклю чали совместное участие в торж ествах
всех приказчиков Савиных. Они собирались после обедни в
церкви и все вместе шли поздравлять хозяев. Как правило,
это поздравление сопровож далось угощением служ ащ их. З а ­
тем непременно следовала совместная трапеза приказчиков.
На устойчивы й характер такого праздничного врем япрепро­
вож дения указы ваю т некоторые описания: «и по заведению»,
«и по заведению прежнему», «как и всегда», «и все, как и пре­
жде».3 П риказчики вместе поздравляли хозяев с важными
семейными или общ ественными собы тиям и в ж изни братьев
1 ГАТвО. Ф. 103. On. 1. д . 2628. Л. 23.
- Там же. Л. 57.
3 Там же. Л. 2,18 об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 401

Савиных. Вместе они проводили часть праздничного досуга,

устраивая трапезы в помещении того самого буфета, в кото­
ром обедали и в будни. Но при этом автор дневника посто­
янно стрем ится обособить себя от «фабричных» - п риказ­
чиков, служ ащ их на фабрике Савина. Н аиболее отчетливо
противопоставление «кожевых» и «фабричных» приказчи­
ков проявилось при поздравлении ими хозяев по случаю на­
граж дения медалью И вана К ондратьевича за юфтевые изде­
лия. «А когда п оздравляли Стефана Кондр(атьевича)... и нам
кожевым прикащ (икам ) сделал приветствие, а ф абричным
фигу», - писал об этом событии Н ечкин.1
Он такж е записал, что, поддавшись на уговоры товари­
щей, впервые (уже показательный факт!) побывал на ф аб­
ричном «собрании». О впечатлении, которое он вынес от по­
сещ ения этой вечеринки, говорит ироничная запись: «Видел
собрание вавилонское». Вавилон для каждого русского про­
столю дина ассоциировался с многолюдством, беспорядком,
гамом и шумом. У читывая, что Нечкин был человеком м ало­
пьющим, вероятно, атмосфера, царивш ая на вечеринке, пока­
залась ему непристойной.
Что стояло за настойчивым стремлением кожевенного
приказчика отмежеваться от «фабричных»? Формально и те и
другие - люди одного социального статуса. Можно ли свести
упорное нежелание Нечкина ощутить свою социальную тож­
дественность с фабричными приказчиками к проблеме про­
фессиональной идентичности? Действительно, этот осташков­
ский мещанин испытывал если не чувство гордости за свою
профессию, то, по крайней мере, сознание значимости и полез­
ности своего труда. Но едва ли можно приписать настойчивое
стремление избегать общения с «фабричными» в повседневной
жизни и постоянное противопоставление собственной рефе­
рентной группы и «фабричных» лишь восприятию Нечкиным
своего труда как более престижного, чем труд приказчиков с
фабрики. Вероятно, причины такого отношения коренились в
маргинальное™ рабочих, а отчасти и служащих частных заво­
дов и фабрик в русской провинции в первой половине XIX в.

1 Там же. Л. 50 об.

402 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

В провинциальных городах рабочими на фабриках были пре­

имущественно крестьяне. Нет основания считать, что Осташ­
ков был исключением в отношении сословного положения фаб­
ричных рабочих. В частности, в прошении Ф.К. Савина на имя
управляющего Министерством финансов П.Ф. Брока сообща­
лось, что на 4 июля 1851 г. из 744 вольнонаемных рабочих лишь
122 были осташковскими мещанами, а остальные - иногород­
ними мещанами, отставными солдатами и крестьянами.1 Впол­
не вероятно, что среди приказчиков фабрики Савиных было
немало выходцев из крестьянской среды. В этом контексте,
учитывая чувство культурного превосходства осташковского
мещанина над крестьянами, становится понятной сегрегация
фабричных приказчиков Савиных.
С опоставляя дневники москвича и провинциала, мы мо­
жем констатировать, что внутрисословные противоречия д л я
их авторов оказы ваю тся столь же важны, как и меж сослов­
ные. Особенно это характерно д ля восприятия Н ечкиным
своей повседневной социальной среды. Ж итель столичного
города Медведев, недовольный отнош ениями в купеческой
среде, все же острее ощ ущ ал социальные барьеры в меж­
сословных отнош ениях.
Какие же новые возможности для поним ания историчес­
ких явлений открывает изучение проблем социальной иден­
тичности средних слоев русских горожан? Как мне кажется,
такое изучение не только возвращ ает обычного человека в
историю, но и позволяет высветить новые грани некоторых
старых проблем. В их числе и вопрос: почему в России не про­
изош ла консолидация средних слоев горожан на буржуазной
основе? Традиционно историки, отвечая на него, подчеркива­
ли экономическую и политическую слабость русской буржу­
азии, ее малочисленность, бедность городов, в которых лиш ь
к середине XIX века в основном заверш ился процесс изж и­
вания аграрных черт. В последние годы под влиянием школы
«Анналов» к этим причинам также добавляю т и тот факт, что
образ жизни и ментальность населения малых и средних горо­
дов еще в значительной мере сохраняли деревенские черты.

РГИА. Ф. 1286. On. 13. Д. 250. Л. 8.

Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 403

И зучение городской идентичности в первой половине

XIX века вы двигает и некоторые другие (культурны е) ф ак то ­
ры, оказы вавш ие серьезное вл и ян и е на процессы консолида­
ции бурж уазии. П реобладание у граж дан трад и ц и он али ст­
ских картин мира меш ало сближ ению с интеллигенцией,
которая и могла при н ять на себя ф ункцию идеологическо­
го обоснования необходимости консолидации городского
граж данства на бурж уазной основе. Рост образовательного
уровня купечества и процесс оскудения дворянства привели
к интерф еренции (по вы раж ению М. О ссовской)1 бурж уаз­
ного и дворянского этосов. И сторик Н.С. К озлова на м ате­
ри ал ах X V III в. приш ла к выводу, что образ «совершенного
купца» в России «причудливо сочетал в себе черты бурж уаз­
ного, мещ анского личностного образца, д л я которого богатс­
тво и польза явл ял и сь главны м и показателям и достоинства
человека с чертами, восприняты м и у дворянского, аристок­
ратического образца. Н осителем последнего мог быть толь­
ко человек благородного происхождения». «М ожно говорить
лиш ь о частичном отделении присущего личностном у образ­
цу пон яти я благородства от благородного происхож дения».2
Эти представления слиш ком медленно и зж ивались русским
купечеством и в первой половине XIX в., чтобы оно смогло
успешно сыграть роль консолидирую щ ей силы д л я городс­
кого граж данства.
Усвоение верхуш кой купечества личностны х норм по­
ведения, свойственных «благородным», отторгало от нее ос­
новную массу горожан. Наконец, в первой половине - сере­
дине XIX в. больш инство мещан и даже купцов в провинции
ежедневно субъективно ощ ущ али, что противостоят они не
столько дворянам и чиновникам , сколько «богатым». Таким
образом, в картине мира дореформенного граж данства соци­
альны й водораздел представал в форме дуальной оппозиции
«бедные - богатые». Все эти противоречивые и разнородные
социокультурны е факторы оказали свое тормозящ ее влия-
1 Оссовасая М. Рыцарь и буржуа. М., 1987. С. 427 - 459.
2 Козлова II.В. Некоторые черты личностного образца купца XVIII века (К воп­
росу о менталитете российского купечества) / / Менталитет и культура пред­
принимателей России XVII - XIX вв. М., 1996. С. 54.
404 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

пие на процесс консолидации городского граж данства.

Само понимание граж данства купцам и и мещанами не
оставалось неизменным. Есть основания считать, что на­
чиная с 1840-х «граждане» - это уже не только обозначение
совокупности купцов и мещан, но и принадлеж ности к бо­
лее широкой городской общности. В частности, у сибирских
купцов и мещан со словом «гражданин» возникаю т коннота­
ции с гарантированны ми законом граж данскими правами и
активной жизненной позицией. Примечательный конф ликт
произошел в июле 1846 г. па тобольском рынке, когда в ходе
спора о качестве мяса полицмейстер Тецкий заявил городово­
му судье П. Ш ирокову и его кандидату Л. Некрасову, что это
не их дело. И мещанин Петр Ш ироков, «выходя из себя и уда­
ряя в грудь, сказал: «я - гражданин!»1 В результате по жалобе
полицмейстера велось судебное дело «По делу о дерзких вы­
раж ениях мещан Ш ирокова и Некрасова против тобольского
полицмейстера Тецкого». В вину тобольским деятелям само­
управления, в частности, вменялась эта дискуссия на рынке, а
в качестве «дерзких выражений» ф игурировало лиш ь одно -
заявление Ш ирокова, «что он гражданин».2 Эти слова были
подчеркнуты в журнале Совета Главного управления Зап ад ­
ной Сибири от 26 января 1852 г. Таким образом, и полицмей­
стеру, и чиновникам, готовившим документы для заседания
Совета, было ясно, что Ш ироков, произнося эту фразу, заявил
совсем не о том, что он мещанин, и поэтому ему есть дело до
распоряж ений полицмейстера. Ч иновникам заявление Ш и­
рокова не нравилось по той же причине, что императору П ав­
лу I, запрещ авш ему слово «гражданин». Однако Совет не
усмотрел в этом заявлении повода для привлечения мещан к
ответственности, напомнив лиш ь о том, чтобы они впредь не
вмеш ивались в распоряжения полицейской власти.3
Социальная идентичность этого «нового гражданства» вы­
страивалась первоначально на обособлении горожан от дворян
и чиновников. В дальнейшем - на представлениях о необходи­
мости отмены сословных привилегий и уничтожении чиновни­
1 ГАО О. Ф. 3. Оп. 2. д. 2921.Л. 2 об.
2 Там же. Л. 14 об.
3 Там же. Л. 17.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 405

чества как касты. Так, служащий в красноярском самоуправле­

нии И.Ф. Парфентьев в 1862 г. на предложение перейти в штат
губернатора Восточной Сибири Муравьева заявил: «Я родился
служилым и умру таковым же... Да и пресса убеждает, что мы
все скоро будем гражданами, чиновничества не будет».1 Для
Парфентьева, отец которого, мещанин, постоянно занимал вы­
борные должности в самоуправлении, в том числе городового
судьи, «служилый» - это не человек, состоящий на коронной
службе, а человек, служащий обществу.

«Труд» и «богатство»
в картине мира русских купцов

Категории «труд» и «богатство» непосредственно отраж аю т

представления о мотивах трудовой деятельности, распро­
страненные в обществе в целом и в отдельных сословиях и
социальны х группах. Первоочередное внимание к представ­
лениям купечества о мотивах своего труда и человеческой
деятельности в целом вполне оправданно, так как именно
купечество было тем социальны м слоем, в котором в первую
очередь проходило усвоение бурж уазны х ценностей и ф ор­
м ирование буржуазного уклада жизни.
В оззрения русских горожан, в том числе купечества, на
цели и смысл своей трудовой деятельности, значение труда
в ж изни общ ества - все эти вопросы применительно к доре­
форменному городу до последнего времени не привлекали
должного вним ания исследователей. Можно назвать лиш ь
статью Б.Ф. Егорова, в которой предпринята попытка куль­
турологического осмы сления темы «труд и отдых» в русском
быту и литературе XIX в.2 Отдельные стороны отнош ения к
труду рассм атривались в работе Н.А. Вердеревской.3 М оти­

Город у Красного яра: Документы и материалы но истории Красноярска пер­

вой половины ХГХ в. Красноярск, 1986. С. 132.
Егоров Б.Ф. Труд и отдых в русском быту и литературе XIX в. / / Культурное
наследие Древней Руси. М., 1976. С. 322 - 326.
Вердеревский НА. Становление типа разночинца в русской реалистической
литературе 40 - 60-х годов XIX в. Казань, 1975.
406 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

вация трудовой деятельности старообрядцев была обстоя­

тельно исследована в монографии В.В. Керова.1
Отмечу, что в российской литературе обычно (едва ли не
единственное исключение Л.Я. Гуревич)2 категории «труд» -
«отдых» («праздность»), «богатство» - «бедность» рассмат­
риваю тся изолированно. Например, при изучении отраж ения
социальны х процессов в общественной мысли или литерату­
ре такой подход обоснован и закономерен.3 Но при обращ е­
нии к массовому сознанию купечества важ но рассмотреть
категории «труд» и «богатство», так как именно обогащение
вы ступает главной целью трудовой деятельности данного
социального класса. Впрочем, как свидетельствую т исследо­
вания историков, посвящ енные особенностям ментальности
людей, принадлеж ащ их к разны м слоям общества, отношение
к труду и богатству явл яется неотъемлемой частью картины
мира не только купцов и мещан, но и лиц из других сословий
и социальны х групп общ ества.4
Каковы же были господствующие представления купе­
чества о труде: умственном (интеллектуальном и управлен­
ческом) и физическом, о своей собственной проф ессиональ­
ной деятельности, ее мотивах, о купеческой этике?
При изучении представлений и м ентальности купечест­
ва конца XV III - первой половины XIX в. следует учиты вать
особенности социальной структуры населения и сословного
строя Российской империи. В частности, купечество, буду­
чи податным сословием, было освобождено от несения тяж е­
лейш ей рекрутской повинности. «Рекрутская повинность в
настоящем ее виде - бедствие для мещ анина и поэтому не­
удивительно, что он старается ускользнуть от нее».5 Отсюда
массовая запись посадского населения, не занятого ни ком­
мерцией, ни предпринимательством, в купеческое сословие.

1 Керов В.В. «Сс человек и дело его...»: Конфессионально-этические факторы

старообрядческого предпринимательства в России. М., 2004.
2 Гуревич Л Я . Категории средневековой культуры. М., 1972. С. 192 - 261.
3 Робинсон Л.JI. Борьба идей в русской литературе XVII в. А
М., 1974.
А Гуревич Л. Европейское средневековье и современность / / Европейский аль­
манах. История. Традиция. Культура. М.р1990. С. 136 - 137.
г> Серебряников И. 16 июня 1861 г. Углич. / / Русский вестник. 1861. № 32. С. 31.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 407

О широком распространении этого явления свидетельствую т

и оф ициальны е документы как государственных учреж де­
ний, так и выборных органов власти, материалы периодики,
записки и дневники путеш ественников и самих горожан. По­
этому, исходя из задачи исследования, следует ф ильтровать
инф ормацию на относящ ую ся к купечеству как проф ессио­
нальной группе, занимаю щ ейся торговлей и предприним а­
тельством, или же к купечеству как части городского насе­
ления, объединенной общим сословным статусом. Наконец,
объектом вним ания явл яется лиш ь русское купечество, на­
ходивш ееся в лоне оф ициальной церкви.
В образованны х кругах современников, как правило, по­
лагали, что д л я купечества в целом характерно у важ и тель­
ное отношение к труду, в том числе и тяж елом у ф изическому
труду. Не случайно, купцы, выводимые в художественной
литературе того времени, лю бят повторять, что наж или свое
богатство «трудом и потом».1 Тонкий знаток психологии, го­
голевский Ч ичиков, зная об отнош ении купечества к труду,
просит о заступничестве откупщ ика-м иллионера: «Разве я
сделал кого несчастным? Трудом и потом, кровавым потом
добывал копейку». Ч ичиков даже в экстрем альной ситуации
не забы вает о различном отнош ении к труду купца и дворя­
нина. Д л я д ворянина труд - это служ ба отечеству и государю,
преж де всего военная стезя. Поэтому, ум оляя генерал-губер­
натора о пощаде, он выдвигает, иные, кстати мнимые, аспек­
ты своей деятельности: «Кровью, ваше сиятельство, кровью
нуж но было добывать насущ ное сущ ествование».2 Таким об­
разом, вы думанны й «кровавый пот» превращ ается в «кровь»,
якобы пролитую просителем. Расчет на то, чтобы вызвать у
генерала ассоциации со служ бой престолу и отечеству.
Сами купцы нередко утверж дали, что их благосостояние
достигнуто путем упорного, кропотливого, нелегкого труда -
«трудом и потом». И дело здесь не столько в «книжности» ме­
муаристов или героев литературны х произведений, которые
переф разирую т известное библейское изречение. Д л я многих

Кшитпиков И. Дочь купца Жолобова. СПб., 1831. Ч. 2. С. 157; Ч. 3. С. 60.

Гоголь II.В. Избранные произведения. М., 1959. С. 419 - 420.
408 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

из них это точное указание на то, что, сколачивая капитал,

они не гнуш ались даже тяж елого ф изического труда. В це­
лом д л я купцов было характерно уваж ительное отношение к
труду земледельца. Да иначе и быть не могло: купечество пос­
тоянно пополнялось за счет выходцев из деревни,1которые не
могли не помнить о своих прям ы х корнях. Вместе с тем, н и з­
кий социальны й статус крестьянина, особенно крепостного,
не мог не сказы ваться на отнош ении купцов к крестьянском у
труду: так социальная действительность и влияние дворянс­
тва деформ ировали представления о значимости в глазах
горожан труда земледельца. Впрочем, уместнее говорить не
0 социальном, а о социокультурном воздействии, ибо купец
предстает не только как обладатель более высокого социаль­
ного статуса, чем крестьянин, но и как носитель более вы со­
кой городской культуры. Поэтому назвать купца «мужиком»
означало оскорбить его, так как «мужик» восприним ался в
городском обществе как человек необразованный, невежда.
В торговой среде получило ш ирокое распространение
пренебреж ительное отношение к зан яти ям ручным, м ало­
квалиф ицированны м («черным») трудом. Так, Н.П. В иш ня­
ков писал, что не помнит со стороны своих родственников
«никакого следа о каких-нибудь выходках или замечаниях»
по адресу мещан или государственных крестьян. Иное от­
ношение было к «мастеровым»: «Что же касается до ремес­
ленников, то у нас их недолю бливали, считая их народом
наиболее беспорядочным и преданны м пьянству».2 М алоква­
лиф ицированны й ремесленник, который заним ает нижнюю
ступеньку в иерархии городского граж данства, за которым
располагаю тся лиш ь социальны е маргиналы, чаще всего в
сознании общества ассоциируется с образом сапож ника. Ас­
социация оказалась на редкость живучей: еще в 1980-х гг. в
провинциальны х кинотеатрах в адрес киномеханика, в слу­
чае каких-либо помех при демонстрации киноленты, часть
публики кричала: «Сапожник!» М елкий торговец П.С. Л об­
1 Миронов Б.II. Русский город в 1740 - 1860-с годы. Л., 1990. С. 169 - 173; Рып-
дзюнский II.Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958.
2 Вишняков II.II. Сведения о купеческом роде Вишняковых. М., 1913. Ч. 3.
С. 96 - 97.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 409

ков, передавая накал споров на одном из собраний «градско­

го общества» г. Опочки Псковской губернии, в 1840 г. писал:
«Самый бедный сапож ник говорил против Порозова (купца
2-ой гильдии, почетного граж данина - А.К.), и Порозов ос­
тался в стыде».1 В том же году, тобольский полицмейстер
Нога укорял в присутствии квартирной комиссии мещанина,
одетого в тулуп, подпоясанны й кушаком, что так «прилично
ходить одним м уж икам и какому-нибудь сапожнику...»2
А мбивалентное отношение к ф изическому труду, харак­
терное д л я торгово-промыш ленной части купечества, пере­
растает в отрицательное восприятие его в мещ анской среде.
«Труд земледельца, ремесленника, действительно тяж елы й,
но не неодолимый же, стал казаться чем-то неприличны м для
горожанина, даже беднейшего мещанина, полунищего. Всеми
одолела страсть к приобретениям легким, не разбирая ника­
ких средств», - писал, обобщ ая отношение к труду ж ителей
уездных городов, в 1858 г. свящ енник И.С. Б еллю стин.3
В стремлении горожан избеж ать земледельческих зан я­
тий несправедливо видеть одни ментальные и культурные
причины. Здесь им ели место и социально-экономические
ф акторы: сокращение ресурсов городов, необходимых для
ведения сельского хозяйства, и развитие товарно-денежных
отнош ений.4 «Естественный ход вещей» заставл ял мещан,
заняты х прежде сельским хозяйством, переносить свои ин­
тересы из аграрной сферы в промыш ленность, на транспорт,
в торговлю, в сферу услуг. По подсчетам Б.Н. М иронова,
доля городского населения Европейской России, занятого в
сельском хозяйстве, уменьш илась с 45 % в 1790-х гг. до 12 %
в 1850-х гг., а доля населения, занятого в промыш ленности и
ремесле, вы росла с 14 % до 44 %, а в торговле и на транспорте -
с 19 % до 21 %.5
1 Из рукописи И.С. Лобкова / / 'Груды I 1сковского археологического общества.
Псков, 1915. Иыи. 11. С. 84.
2 ГАТ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2. Л. 6 - 7 об.
3 От чего беднеют уездные города? / / Московские ведомости. 1868. № 116.
С. 469.
А Миронов Б.Н. Русский город... С. 221.
5 Там же. С. 206.
410 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Однако для горож анина, чьи торговые дела потерпели

крах, путь в ряды ремесленников или ф абричны х рабочих
был сопряжен с огромным стрессом. На его пути в ремеслен­
ники или в рабочие стоял мощный социально-психологичес­
кий барьер. Стать ремесленником или рабочим означало не
только зан яться непривы чны м и непрестиж ны м трудом, но и
потерять свой социальны й статус, уваж ение в обществе. По­
этому многие разоривш иеся купцы и мещане предпочитали
выбрать нерациональны й способ поведения, перебиваясь ме­
лочной торговлей, нередко стоявш ей на грани мош енничест­
ва, или всякого рода посреднической деятельностью , которая
не приносила почти никакого дохода.
Каким было отношение купечества к интеллектуальной и
управленческой деятельности? Отношение купцов к заняти­
ям или к людям, посвятивш им себя им, в целом было доста­
точно негативно. Разумеется, здесь речь не идет об отдельных
представителях верхних слоев купечества, которые стреми­
лись, используя государственную службу, подняться вверх
по социальной лестнице - в ряды дворянства. Чиновник для
купца - человек внутренне презираемый, если и не «крапив­
ное семя» или «чернильная душа», как для дворянина, то уж
точно - «крючок», взяточник, пройдоха, плут. Негативная
оценка труда чиновников, заняты х в государственных орга­
нах управления, определялась социально-политическими
особенностями ф ункционирования бюрократии в России. На
отрицательное отношение к интеллектуальному труду повли­
яли другие причины. Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский отмеча­
ли, что в XVIII в. «всякий интеллектуальны й труд престижно
оценивался по самой низкой категории».1 Невысокая оценка
интеллигентного, в том числе и интеллектуального труда, со­
хранилась во многом до реформ 1860-х гг. Дворянство оцени­
вало его невысоко - как труд наемный, труд ради заработка.
«Занятия даже «знатнейшими художествами» ради денег счи­
талось унизительным, писание стихов и поэм - благородным

Лотман Ю М ., Успенский Б А . «Изгой» и «изгойничество» как социально-пси­

хологическая позиция в русской культуре преимущественно допетровского
периода («свое» и «чужое» в истории русской культуры) / / Ученые записки
Таргусского государственного университета. Тарту, 1982. Выи. 576. С. 121.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 411

досугом, изящ ным безделием просвещенных людей», - спра­

ведливо писал о представлениях родовитого дворянства исто­
рик В.В. Познанский.1 Аналогичным было и отношение в дво­
рянской среде к учителям и врачам.2 Другое обстоятельство,
связанное с наемным характером всякого профессионального
интеллигентного и управленческого труда, которое определя­
ло отношение к нему дворян-землевладельцев, это его несамо­
стоятельность. Сибаритствующий герой романа И.А. Гонча­
рова «Обломов» говорит бывшему товарищу по службе: «... у
меня имение на руках. Я соображаю новый план; разные улуч­
шения ввожу. Мучаюсь, мучаюсь... А ты ведь чужое делаешь,
не свое». И преуспевающий чиновник соглашается с ним: «Что
же делать! Надо работать, коли деньги берешь».3
Купечество тоже невысоко оценивало эти виды труда
из-за их несамостоятельности. Д л я купца было важ но иметь
свое «дело», быть «хозяином». Так, Н.П. Виш няков, сообщ ая
0 зам уж естве второй дочери отца от первого брака, писал о
ее муже, служивш ем главным приказчиком у богатого куп­
ца: «Он, по-видимому, не мог считаться особенно выгодною
партией: в противополож ность Протопопову (мужу другой
дочери - А.К.), самостоятельному купцу, он был человек под­
начальны й».4 О моральном состоянии даже не купца, а разо­
ривш егося торговца-мещанина, вынужденного искать место
п ри казч и ка у более удачливы х коллег, изум ительно писал в
поэме «Кулак» воронежский мещ анин И.С. Н икитин:
Спустил, как воду, капитал
И запил: горе одолело!
Искать местечка - стыд большой.5

Не меньшую роль, чем несамостоятельность интеллекту­

ального труда, имела отчужденность, «изгойничество» ряда

1 Познанский В.В. Очерк формирования русской национальной культуры. I Гср-

вая половина XIX века. М., 1975. С. 25.
2 Греч Н.И. Записки о моей жизни. М., 1990. С. 143, 165; Жукова М.С. Вечера на
Карповке. СПб., 1838. С. 308.
3 Гончаров И.А. Обломов. М., 1975. С. 14.
4 Вишняков Н.П. Указ. Соч. Ч. 2. С. 132.
5 Никитин И.С. Сочинения. М , 1984. С. 263.
412 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

профессий. Показательно, что общим местом многих истори­

ческих записок о губернских гим назиях и других учебных за­
ведениях является упоминание о том, что первоначально они
не встретили поддержки со стороны горожан, которые, осо­
бенно купцы и мещане, даже чуж дались учителей. Оценка ин­
теллектуального труда в основном зависела не от профессио­
нальных достоинств и добросовестности конкретных лиц, не
от критического отнош ения к общественной полезности тех
или иных интеллектуальны х занятий, а от априорных пред­
ставлений, связанны х с проф ессиям и педагога, врача или ин­
женера как принадлеж ащ им и к чужой, дворянской культуре.
Престиж ность интеллектуального труда всякий раз оп­
ределялась ситуационно и зависела, прежде всего, от оф и­
циального статуса лиц, зан яты х им. Часто достаточно было
оказаться в числе особ, приближ енны х или отмеченных госу­
дарем императором, чтобы престиж и н теллектуала поднялся
на недосягаемую высоту. С.С. Уваров писал в записке «О со­
стоянии чинов в России» (1848 г.): «Известно, что у нас неза­
висимо от рода, богатства и даже от дарований, гражданское
значение всех и каждого зависит от степени, которая опреде­
ляется по усмотрению высшей власти, и что без этой степени
никто не пользуется вполне выгодами, предоставляемы м и
им знатностью рода, или огромным состоянием, или даже да­
рами ума и талантам и».1
Богатейший материал для понимания взглядов купечес­
тва и провинциального дворянства на интеллектуальны й
труд дает «Автобиография» курского астронома-любителя
Ф.А. Семенова. Он родился в 1794 г. в купеческой семье и, не­
смотря на отсутствие систематического образования, всерьез
увлекся естественными науками. Его репутация сразу же сло­
жилась крайне неблагоприятно из-за пристрастия к книгам и
отсутствия интереса к коммерции: «П риказчики и работни­
ки, видя мою невнимательность к этому предмету, везде раз­
глашали, что я совершенный дурак». Плохое реноме едва не
превратило молодого человека в изгоя. Когда родители реш и­
ли его женить, «открылся общий говор в народе курском, что

ОР РГБ. Ф. 17. Он. 1. Д. 39. Л. 256 об.

Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 413

я со всеми своими достоинствами дурак, люди коммерческие

говорили, что я у отца моего никаким и торговыми делами не
занимаюсь, а только одни читаю книги...» В результате дур­
ной славы в двух домах «посредственного состояния», куда он
сватался, ему отказали, а невесту приш лось искать в ямской
слободе. После публичной демонстрации химических опытов
его реноме не улучшилось, но акценты сместились: «переиме­
новали в волш ебника и чародея... Из числа благородной черни
некоторые дали мне название звездочет в насмешку». Отноше­
ние зем ляков к любителю науки резко изменилось после того,
как во время новогодних поздравлений генерал-губернатора
М.Н. М уравьева последний рекомендовал его «многим дворя­
нам и курским купцам». Знакомство с генерал-губернатором
«открыло мне новый свет и уважение вообще от курских жи­
телей», - писал в своих мемуарах Ф.А. Семенов.1
П редставления о труде для «среднего» купца, жившего в
дореформенном городе, исходили из незыблемости сущ ест­
вующего социального строя и сословной структуры русского
общества. Всякое вторжение человека в сферу деятельности,
несвойственной традиционны м занятиям , характерным д л я
того сословия и даже того круга, к которому он принадлеж ал
по рождению, вы зывали если не осуждение, то недоумение.
Причины такого отнош ения были связаны с особенностями
«картины мира» русского купечества. К азалось бы, какое
дело дмитровском у купцу И. А. Толчеиову до того, что какие-
то обедневшие дворяне заним аю тся перевозкой почты, они-
то в сферу его сословно-проф ессиональны х интересов нико­
им образом не вторгаются? Но нет, образ ж изни этих дворян
вы зы вает у него ощущение наруш ения социального порядка,
и он с явны м осуждением пиш ет в своем дневнике, что неко­
торые мелкопоместные дворяне «не точию не имеют прилич­
ного своего звания воспитания, но и от службы удаляю тся.
В числе таковых три брата по ф ам илии Розбитня, имеющие
за собою 7 душ, содержат почту и сами на козлах ездят в рус­
ском сером каф тане и совершенно крестьянском одеянии...»2
1 Семенов Ф.Л. Автобиография. Иг., 1920. С. 11 - 12, 37 - 39.
2 Толченое И Л. Журнал или записка жизни и приключений. М., 1974.
С. 374 - 375.
414 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Однако если принцип иерархичности, уходящ ий кор­

ням и в недра средневековья и влиявш ий на оценку личны х
достоинств человека, разд елялся во многом всем русским об­
ществом первой половины XIX в., то д ля м енталитета купе­
чества был характерен утилитаризм . П ольза - вот главный
критерий всех деяний и поступков.
В купеческом торгово-промыш ленном быту больш инс­
тво достиж ений науки, особенно ф ундам ентальной, не могло
найти себе применения. Поэтому зан яти я наукой продол­
ж али считаться купцам и делом странным, непрестижным и
крайне далеким от потребностей ж изни. Разум еется, по мере
роста образовательного уровня купечества отношение к лю ­
дям науки менялось.
В рассматриваемое врем я в ж изни русского купечества
важную роль играла религия. Какую же цель труда санкци­
онировала православная церковь в России в конце X V III -
первой половине XIX в.? Д л я средневекового отнош ения к
целям труда было характерно осуждение обогащ ения и на­
копления богатств, допустимыми признавались другие цели:
«одна практическая: поддерж ание земного сущ ествования
человека, другая нравственная: труд как средство воспита­
ния и самообуздания».1 Однако в Новое время протестантс­
тво, а затем отчасти и католичество пересмотрели традици­
онное отношение церкви к целям труда и создали концепции
трудовой этики. В православии же такой переоценки не
произошло. Л иш ь в конце XIX - начале XX в., как отмечают
В.А. Писемский и Ю.Н. Калаш нов, были предприняты пер­
вые попытки вы явить отношение православия к собствен­
ности, труду и другим социально-экономическим явлениям ,
«однако сколько-нибудь целостную концепцию религиозно­
го вли ян и я на экономику выработать так и не удалось».2
Из православны х м ы слителей первой половины XIX в.
проблем ы труда и трудовой эти ки раскры ваю тся, по-види­

Гурввич Л.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства.

М., 1990. С. 39.
Писемский В Л., Калашное Ю.Н. Православие и духовный тип российского
предпринимателя / / Из истории экономической мысли и народного хозяйс­
тва России. М., 1993. Вып. 1. Ч. 2. С. 343.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 415

мому, наиболее полно в проповедях и поучениях м итропо­

л и та Киевского и Галицкого Е вгения (Б олховитинова). В
«Слове на рож дение ее и.в. государы ни им ператрицы Алек­
сандры Ф едоровны» он говорил: «Человек сотворен быть
не в покое и праздности, но трудиться. <...> труд, по предо­
пределению Божию, назначен быть долгом наш им не только
д л я сохранения нашего бы тия, но и д л я услаж дений, полу­
чаем ы х нам и благ». О п и раясь на Е вангелие и святоотечес­
кую литературу, Евгений утверж дал: достоинство человека
оп ределяется его трудом. Это гум анистическое отнош ение
соседствовало в его рассуж д ениях с полож ением о незы б­
лем ости общ ественного устройства. Поэтому он призы вает
всякого верноподданного «к трудолю бивому исправлению
каж ды м своей долж ности».1 Д л я Е вгения богатство не есть
результат труда, оно п осы лается Богом и «дается нам не д л я
скопления и хранения, но д л я богоугодного и ближ ним по­
лезного употребления». Видимо, уступкой процессам бур­
ж уазного разви ти я следует считать тот факт, что Евгений
обходит в своих проповедях проблему стяж ан и я богатств,
которая так волновала пасты рей и паству в средневековье.
О н огран и чи вается на эту тем у лиш ь рем аркам и типа: «цену
и употребление богатств знаю т только те, которые умею т
праведно приобретать и употреблять». И м енно на правед­
ном употреблении богатства он и концентрирует вним ание
своей паствы, утверж дая, что в соответствии с тем, как бога­
тые относятся к своему состоянию , «одни подлеж ат осуж де­
нию, другие заслуж и ваю т благоволение Бож ие».2
В какой мерс эти и подобные им традиционалистские
установки православной церкви вли яли на отношение ку­
печества к целям своего труда? Д ля купечества труд был
средством накопления и обогащ ения. Поэтому умудренны й
жизнью купец, провож ая в дорогу своего крестника и его
брата, неоднократно наставляет молодых людей: «трудитесь
и будете богаты».3 О гляды вая пережитое, купец В.Д. Барков
1 Евгений (Болховитинов). Собрание поучительных слов в разные времена...
Киев, 1834. Ч.4.С. 6 3 - 6 4 ,6 8 .
2 Там же. Ч .2 .С .1 1 ,1 5 ,2 1 ,2 2 .
3 Крестовников II.К. Семейная хроника Крестовниковых. М., 1903. Кн. 1. С. 80.
416 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

с удовлетворением писал: «Счастье на торговом горизонте

вело нас к стяж анию богатства, приобретаемого честностию
и трудами».1 Однако у предприним ателей были и иные моти­
вы труда. «Отец лю бил труд, как все истинно деловые люди,
не только ради необходимости и м атериальной выгоды, но и
ради привы чки к делу», - писал Н.П. Виш няков.2 М отивация
трудовой деятельности многих русских купцов середины
XIX в. уже была проникнута тем самым «духом кап и тал и з­
ма», о котором писал М акс Вебер. Само дело стало для пред­
приним ателей «необходимым условием сущ ествования».3
С уж дения современников о профессиональной этике
русского купечества крайне противоречивы: одни отмечали
его исклю чительную честность, верность слову, добросовес­
тность, стремление сохранить доброе им я и честь предпри­
ятия; другие, напротив, подчеркивали его склонность к об­
ману, стремление к наж иве лю бой ценой, нарушение взяты х
на себя обязательств и т.д. Кто же был прав, какой же была
купеческая этика? Умный и наблю дательный А.Т. Болотов,
отметив, что за 30 лет (1760 - 1790-е гг.) нравы купцов не пере­
менились, пришел к корректному умозаклю чению : есть мно­
гочисленные факты, которые характеризую т торговцев «как
с хорошей, так и с худой стороны».4 Не изм енилась принци­
пиально ситуация и в середине XIX в. - вновь наблю дается
полярность оценок деловой этики купечества. Попытаемся
разобраться в хаосе оценок, мнений и суж дений современни­
ков, исходя из реалий российской действительности конца
X V III - первой половины XIX в. и особенностей м ентальнос­
ти русских купцов того времени.
К ак уже отмечалось, на ментальность русского купе­
чества и его повседневный быт сильное влияние оказы вало
православие. Некоторые исследователи говорят об исклю чи­
тельно благотворном вл и ян и и православия на этику русских

1 Варкое ВД. История Василия Дмитриевича Баркова, потомственного почет-

н о т гражданина. СПб., 1902. С. 90.
2 Вишняков П Л. Укав. Соч. Ч. 2. С. 71.
3 Вебер М. Протестантская этика. М., 1972. Ч. 1. С. 85.
А Болотов А.Т. Современник или записки для потомства / / Литературное на­
следство. Т. 9 - 10. М., 1933. С. 176.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 417

предпринимателей. По мнению В.А. Писемского и Ю.Н. Ка-

лаш нова, больш инство русских купцов свято следовали запо­
веди «Домостроя»: «Краше быть в праведном убожестве, чем
в неправедном богатстве», а во внутриф ирм енны х отнош ени­
ях «со всей силой п роявился православны й дух соборности».
Они же утверждаю т, что «склады ваю щ ийся под влиянием
П равославия тип экономического развития можно назвать
щ адящ им, гуманистическим типом, при котором интересы
конкретны х людей не приносятся в жертву абстрактной идее
экономической эффективности... Россия ш ла к своему «соци­
альному рыночному хозяйству», причем значительно раньше
Западной Европы».1
О стается лиш ь порадоваться этой благостной картине,
вышедшей из-под «пера» пионеров исследования проблемы
«православие и предпринимательство». При подобном ум и­
лении славным прош лым российского предприним ательс­
тва исследователи «закономерно» не зам етили ни крайне вы­
сокую продолж ительность рабочего дня, ни высокую степень
эксплуатации работников, ни даже все три русские револю ­
ции. В лияние православия на деловую этику купечества
было, несомненно, в целом благотворным, но все же не столь
односторонним. Кроме того, не вполне ясно, насколько глубо­
ко нормы христианской религии были усвоены купечеством
дореформенной эпохи. Так, мемуарист Н.В. Давыдов писал о
М оскве 50-х - 60-х гг. XIX в.: «Религиозность достигала вы­
сокого развития, но преобладала внеш няя сторона, безотчет­
ное, по доверию, исполнение обрядов и правил».2 И подобных
оценок современников сохранилось немало.
Дум ается, что воздействие православной церкви имело,
прежде всего, общий позитивны й м орально-этический ха­
рактер. Конкретные проявления этого в л и ян и я были разно-
плановы. Православию, как известно, обязаны мы и ш ирокой
благотворительностью русского купечества, и замедленным
развитием банковского дела из-за последовательного осуж­
дения церковью всякого ростовщ ичества, что тормозило про­
1 Писемский В.А., Калашное Ю.Н. Указ. Соч. С. 347, 348, 350.
2 Давыдов Н.В. Москва. Пятидесятые и шестидесятые годы XIX столетия / /
Московская старина. М., 1989. С. 27.
418 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

цессы социально-экономического развития страны. Купцы,

специализировавш иеся на кредитно-ссудны х операциях,
вынуждены были пускаться на всевозможные уловки, чтобы
обойти церковные и бю рократические запреты в своей про­
фессиональной сфере, что определенным образом сказы ва­
лось не только на восприятии своего труда, но и влияло на
ментальность.
Способно ли было общее позитивное морально-этичес­
кое влияние церкви сказаться на проф ессиональной этике
купечества, которое было вынуждено действовать в услови­
ях переходной эпохи, когда государство охраняло сословно­
классовое деление общества? В России в конце X V III - пер­
вой половине XIX в. купечество постоянно ощ ущ ало свою
социальную ущ емленность и неполноправность по сравне­
нию с дворянством. Эти социальны е реалии, преломленные
в сознании людей, вели к тому, что у купечества (по крайней
мере, его значительной части) сф орм ировался двойной стан­
дарт деловой этики, своеобразная «корпоративная мораль».
На это обстоятельство обратил внимание, например, учитель
медынского приходского училищ а А.Е. Д анилевский, кото­
рый в 1848 г. писал, что тамош ние купцы и мещане в сдел­
ках между собой «без актов верны и честны. Но благородные
люди, к которым они питаю т враждебную ненависть, и во­
обще пришлецы, без актов не долж ны полагаться на их чес­
тность и верность, - их непременно обманут; они даже хва­
л ятся между собою, что ум ели проморгать простачка».1 Эту
же «враждебную ненависть» наблю датели иногда ф иксиро­
вали и десятилетие спустя,2 когда уже можно было говорить о
процессах трансф орм ации сословного быта в сословно-клас­
совый в русском провинциальном городе. В других городах
(по-видимому, в середине XIX в. их было больш инство) на­
блю датели отмечали более м ягкие формы вы раж ения недоб­
рожелательного отнош ения купцов и мещан к дворянам, в

АРГО. Р. 15. Д. 25. Л. 1. См. также: Глаголева О.К Предпринимательство и

культура в провинции в конце XVIII - первой половине XIX века. (По ма­
териалам Тульской губернии) / / Российское купечество от средних веков к
Новому времени. М., 1993. С. 146.
2 АРГО. Р.29.Д.103. Л.27 об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 419

частности, осуждение тех сограж дан, которые поддерж ивали

друж еские контакты с «благородными».1
Стремление не общ аться с «благородными» было отнюдь
не повсеместным явлением. Как отмечали современники, на
окраинах России, например в Сибири, где отсутствовало по­
мещичье землевладение, «общество» состояло из чиновников
и купцов. Поэтому чиновник и краевед В. Паршин в 1849 г. с
удивлением писал о Верхнеудинске: «Ж ители г. Верхнеудин-
ска ведут ж изнь уединенную и не лю бят сближ аться с чинов­
никами, и этою особснностию один только Верхнеудипск от­
личается от всех прочих городов И ркутской губернии».2
Двойной стандарт морали был характерен не только для
купцов, но и д ля других сословий русского общества, напри­
мер, дворян и крестьян.3 В этом отношении весьма примеча­
тельно проговорился наблю дательный сановник П. Сума­
роков, который, побывав на М акарьевской ярмарке, писал:
«Честность в купеческом сословии сохраняется свято, по
необходимости; неустойка, опоздание, изменение в обещ ан­
ном посрамляю т имя, прекращ аю т доверие и расстраиваю т
обороты дела. Ж елательно, чтоб и между нам и, дворянам и,
воцарилась такая же невольная обязанность» (курсив мой -
А.К.).4 Итак, но П. Сумарокову, честность не как следствие
религиозной установки, но как результат рационального от­
нош ения к делу. Одновременно он призы вает не к верности
взяты м на себя дворянином обязательствам вообще, а «меж­
ду нами, дворянами». Сама мораль, в поним ании немалой
части дворян, имела ярко вы раж енны й сословный, а порой
даже антисоциальны й характер. Как писал известны й об­
1 Вишняков Н.П. Указ. Соч. Ч. 3. С. 91 - 92; ЛРГО. Р. 9. Д. 19. Л. 3 об.
2 АРГО. Р. 59. Д. 15. Ч. 1. Л. 323. Еще два сибирских города имели ярко выра­
женный сословный характер общественного быта - Омск и Барнаул. О при­
чинах этого явления в Омске верно писал местный жандармский начальник:
небогатое купечество «не сливается» с чиновничеством «по недостаточному
образованию своему и средствам...» (ГАРФ. Ф. 109. 1 экспедиция, 1844 г.
Д. 247. Ч. 48. Л. 7 - 7 об.). Такая же ситуация была и в Барнауле, где «тон»
задавали горные инженеры.
3 Миненко НА. Живая старина. Будни и праздники сибирской деревни. Новоси­
бирск, 1989. С. 95 - 90; Найти: Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 206.
4 Сумароков Г1. Прогулки по 12-ти губерниям с историческими и статистичес­
кими описаниями. СПб., 1839. С. 239.
420 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

щественный деятель А.И. Кошелев, рязанский губернский

предводитель дворянства Н.Н. Реткин публично порицал его
за стремление ограничить произвол помещиков по отноше­
нию к крепостным: «Пе таким, - говорил он, - должен быть
предводитель дворянства: если я увижу, что мой брат-дворя­
нин зарезал человека, то и тут пойду под присягу, что ничего
0 том не знаю».1
Деление всех деловых партнеров на «своих» и «чужих»
шло не только по линии сословной принадлеж ности, но и по
линии культуры. Все носители новой светской культуры вне
зависимости от их социального полож ения и происхождения
рассм атривались купцам и как «чужие». Такой подход был
унаследован еще от предшествующего периода, когда носи­
тели этой культуры почти все принадлеж али к дворянству.
По мере распространения просвещ ения, обычаев и норм
городской жизни, связанны х с новой светской культурой, а
такж е благодаря процессам трансф орм ации сословной струк­
туры общества в классовую, под влиянием разви ти я буржу­
азных отношений и распространения бурж уазны х ценностей
такая двойственность предприним ательской этики исчеза­
ла. В середине XIX в. темпы этого процесса были высокими.
Показателен в этом отнош ении сдвиг в м ировосприятии ку­
печества П авловска (В оронеж ская губ.). Так, в 1849 г. штат­
ный смотритель П авловского уездного училищ а В. Каш ин
отметил зам кнуты й стиль ж изни граждан и отрицательное
отношение к дворянской культуре в этой среде: «учи сына
или брата по-французски, а прийдет в возраст не будет уметь
зан ять денег по-русски». Общественным мнением граждан
даже осуждалось дружеское общение с «благородными».2
Иную ситуацию ф иксирует в том же городе в 1855 г. свящ ен­
ник И. Скрябин: «Купечество, ведущее свой торг в городе, за
честь считает быть знакомым с образованным дворянством;
от чего дома их бывают откры ты д л я каждого благородного
служащ его и военного офицера».3
Временной промежуток, который разделяет эти две руко-
1 Кошелев Л.И. Записки. Берлин, 1884. С. 62.
2 АРГО. Р .9 .Д . 19. Л. 3 - Зоб.
3 Там же. Д. 36. Л. А - 4 об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 421

писи, присланны е в Русское географическое общество, столь

ничтожно мал, что неясно, как за эти годы могли произойти
такие разительны е перемены. В направлении происш едш их
изменений сомневаться не приходится, так как аналогичны е
процессы протекали и в других уездных городах. Сама же не­
обы чайная скорость перехода в П авловске от неж елания об­
щ аться с «благородными» до стрем ления к частым контактам
с ними во многом каж ущ аяся, ибо С крябин писал о купцах,
ведущ их торг, а Каш ин говорил о «гражданах», то есть о куп­
цах и мещанах. Более того, в некоторых городах, например
в Осташ кове, термин «граждане» употреблялся в это время,
как правило, в отнош ении одних мещан. Это обстоятельс­
тво объясняет несовпадение социальны х групп, описанных
С крябины м и Каш иным. Как известно, дворянские образцы
поведения, стиль, манеры, моды - все это быстрее усваива­
лось в купеческой среде, чем в мещанской. Впрочем, в середи­
не XIX в. уместнее говорить об интерф еренции дворянского
и буржуазного личностны х образцов поведения,1 неж ели о
простом заим ствовании купцам и дворянского повседневно­
го обихода.
Декабрист Г.С. Батеньков в своих воспом инаниях писал:
«Старая жизнь! Я помню ее еще во всей ее целости. П росто­
та, безденежье, дешевизна, труд... Ты сяча рублей составляла
тогда (конец X V III - начало XIX в. - А.К.) капитал и стави­
ла обладателя на высокий пьедестал».2 Очевидно, названной
суммы даже в сибирском городе в то время было недостаточ­
но, чтобы ее обладатель поднялся на «высокий пьедестал»,
но в этих словах Батенькова справедливо другое - высокая
оценка богатства горожанами. «В нашем купецком быту
то и человек, у ково капитал есть; тому мы и кланяемся», -
вы раж ает жизненное кредо купечества персонаж комедии
П.А. П лавильщ икова «Сиделец», популярной в то время, о
котором писал Батеньков. А другой персонаж этой комедии
идет еще дальш е, за я в л я я невесте: «Как с деньгами не гово­
рить? Кому же и говорить, как не нам, богачам... М олчать есть
1 Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М., 1987. С. 427 - 459.
2 Батеньков Г.С. Данные. Повесть о собственной жизни / / Воспоминания и рас­
сказы деятелей тайных обществ 1820-х годов. М., 1933. С. 91.
422 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

дело бедняков: всякая речь красна, как деньги с ней побряки­

вают вместе: оно с деньгами гораздо ко всему досуж будешь;
деньги рождаю т и разум и любовь».1 Хотя это отношение
купечества к богатству и оценка личного достоинства чело­
века в зависимости от его благосостояния вы раж ена устами
комедийных персонажей, они представляю т не плод ф анта­
зии драматурга, а являю тся зарисовкам и с натуры, в которых
автор, происходивш ий из купечества, отразил дом инировав­
шие в купеческой среде представления. Бытование в купе­
ческой среде стереотипов восприятия богатства, осмеянных
П лавилы циковы м, подтверждаю т многие другие источники.
Такую же констатацию вл и ян и я богатства на оценку об­
щ ественным мнением купечества личны х достоинств челове­
ка мы находим и в «Автобиографии» Н.А. Полевого: «Нигде
так, как в купеческих отнош ениях, не чувствуется неравенс­
тва состояний. Там все уравнивается капиталом, а без него
ум и знание дел оставляю т в лю дских отнош ениях бездну
неизмеримую».2 «Это такое общество, что разве издали смот­
реть на него пригодно, а близко подходить рискованно, как
раз спросят, много ли у Вас денег, а у кого их мало, тому такое
общество чума», - писал о московском купечестве в частном
письме в 1859 г. Константин К рестовников.3
Все эти вы сказы вания об отношении купечества к бо­
гатству принадлеж ат людям, которые хорошо знали эту сре­
ду, были с ней связаны происхождением или сами явл ял и сь
купцам и. Разумеется, число подобных свидетельств можно
легко умнож ить, но целесообразнее привести противостоя­
щую им оценку из мемуаров П.А. Бурыш кина, который пи­
сал: «Про богатство говорили, что Бог его дал в пользова­
ние и потребует по нему отчета». Он такж е утверж дал, что в
России «не было того «культа» богатых людей, которые на­
блюдаются в западны х странах», а в среде интеллигенции к
богатым было малодоброжелательное отношение, и «даже в
купеческих группировках и на бирже богатство не играло ре­
1 Плавильщиков ПА. Соч. Ч. 2. СПб., 1816. С. 275, 312.
2 Автобиография П.А. Нолевого / / Полевой Н А. Мечты и жизнь. М., 1988.
С. 296.
3 Крестовников И.К. Указ. Соч. Кн. 1. С. 80 - 81.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 423

шающей роли», кроме того, интересовались происхождением

богатства и «не любили» ростовщ иков и откупщ иков.1
П.А. Буры ш кин писал о конце XIX - начале XX в. В
связи с тем, что его мемуары без какой-либо кри ти к и л ю ­
бят использовать д л я д оказательства особого российского
(русского) отнош ения к к ап и тал у и собственности, необхо­
димо на них хотя бы кратко остановиться. Б уры ш кин п исал
свою кн и гу спустя много лет после того, как ему приш лось
п окинуть родину. Поэтому н ел ьзя не учи ты вать его пси­
хологическое состояние, как и то обстоятельство, что его
труд был предназначен д л я западного читателя. П редстав­
л ен и я русского купечества рубеж а XIX - XX вв. о м отивах
своего труда, о собственности и богатстве в ин терп ретац и и
П.А. Б уры ш кина вы гл яд ят архаично даж е д л я середины
XIX в. Возможно, что у какой-то небольш ой части м осковс­
кой бурж уазии эти представления сохранились и до 1917 г.,
но в таком случае его обобщ ения не оправданы . С ам а систе­
ма аргум ентации у Б уры ш кина неубедительна. Так, говоря
о негативном отнош ении в среде и н тел л и ген ц и и к богатым
лю дям, он приводит прим ер из своего студенческого быта,
которы й скорее опровергает его тезис, чем подтверж дает. Из
рассказанного им эпизода, когда часть студентов вы ступила
п ротив его и збрания в органы студенческого сам оуп равле­
ния, логически следую т всего два ум озаклю чения. Первое:
среди части студентов было недоброж елательное отнош е­
ние к богатым. Это ум озаклю чение вы зы вает у меня, как у
исследователя, разны е вопросы , например: студенты - это
и есть ин тел л и ген ц и я? а в какой стране студенчество по­
головно благоговеет перед богачами? Второе: больш инство
участников того спора предпочло оценивать своего товари­
ща, исходя не из его социального происхож дения и и м ущ ес­
твенного полож ения, а на основе его л ичны х достоинств.
О днако вопреки логике Б уры ш кин привел этот эпизод для
подтверж дения своего тезиса о враж дебности и н тел л и ген ­
ции по отнош ению к бурж уазии. Более неубедительны й ар­
гумент, каж ется, и придум ать трудно.

Бурышкин ПЛ. Москва купеческая: Мемуары. М., 1991. С. 113 - 114.

424 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Вместе с тем, нельзя не согласиться с мнением Бурыш-

кина, что русскому купечеству не повезло с его отображ ени­
ем в литературе. Но заявление мемуариста, что ему известно
всего одно место в русской литературе, где предприниматель
рисуется в выгодном свете, крайне несправедливо и свиде­
тельствует о тенденциозности или плохом знании литера­
туры. Зам ечание Бурыш кина, что даже в «купеческих груп­
пировках и на бирже богатство не играло решающей роли»,
едва ли следует считать аргументом в пользу особого облика
русской буржуазии. Совершенно непонятно, почему, по его
логике, во главе разного рода капиталистических объедине­
ний долж ны были находиться не самые способные, проф ес­
сионально подготовленные, энергичные предприниматели, а
самые богатые? Вероятно, у русской буржуазии, вклю чая ее
верхушку, со здравым смыслом все было в порядке, поэтому
и менеджерские ф ункции возлагались не на самых богатых, а
на наиболее компетентны х и подготовленных к этой д еятель­
ности людей.
Что же касается утверж дений о нелюбви к откупщ икам
и ростовщ икам, то приходится напомнить, что любовь -
чувство тонкое, нежное, эмоционально окрашенное, часто
трудноуловимое, поэтому, на мой взгляд, плохо подходящее
д л я анализа ментальности. Уместнее прибегнуть, например,
к более простому понятию «репутация» д ля уяснения пред­
ставлений купечества о богатстве и его влиянии на оценку
личного достоинства человека.
Д ля середины XIX в. имеется достаточно надеж ный ис­
точник, позволяю щ ий установить репутации верхуш ки гу­
бернской администрации и всех наиболее богатых предпри­
нимателей - «О лицах, обращающих на себя почему-либо
внимание правительства». Эти записки ежегодно составля­
лись ж андармами в губерниях и поступали в III Отделение.
К сожалению, купцы Тверской губернии и уездных городов
Московской губернии такого вним ания правительства, по
мнению жандармов, за редчайш им исключением не заслуж и­
вали. На сибирских же материалах мне удалось сопоставить
характеристики многих представителей формирующейся
буржуазии, упомянутых в жандармских записках за 1845 -
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 425

1861 гг., с их репутациям и, отраж енны ми в других источниках

(письмах, мемуарах, дневниках, путевых заметках, материа­
лах периодики). Проведенное сопоставление вы явило боль­
шое совпадение характеристик предпринимателей у ж андар­
мов и у частных лиц. Разумеется, приведенные в записках
характеристики горожан отражаю т лиш ь мнение «общества»,
то есть чиновников и купцов, а не городского простонародья.
С опоставление репутаций крупны х сибирских купцов
и предприним ателей середины XIX в., вышедших из разны х
сословий, позволяет утверждать, что общественное мнение
в целом полож ительно оценивало любого обладателя круп­
ного капитала. Например, благоприятная репутация была и
у эгоистичного и жившего совершенно уединенно томского
золотопром ы ш ленника из чиновников И.Д. Асташева, кото­
рый «по богатству пользуется некоторым авторитетом и даже
наруж ны м и знакам и уваж ения».1 С годами он не изменил
свой стиль ж изни, но его авторитет резко вырос после краха
ряда золотопром ы ш ленны х компаний, разоривш его рядовых
пайщ иков, но не затронувш его его фирму. И это понятно, ибо
горожане больше ценили все же не открытость стиля жизни,
а верность взяты м на себя деловым обязательствам .
В купеческой среде был особенно высок престиж тех ка­
питалистов, которые смогли своим трудом, благодаря энер­
гии и предприим чивости наж ить богатство. Так, о потомс­
твенном почетном гражданине, красноярском купце 1-ой
гильдии С.Г. Щ еголеве ж андармский подполковник Борин
в 1857 г. писал: «Владелец весьма значительного капитала
наж итого им самим из ничего, что дает ему большой вес и
значение меж ду сословием купцов».2 Т акая вы сокая оценка
человека, обязанного своему преуспеванию не наследству
или высоким связям , а только собственной хватке и делови­
тости, определялась как социально-экономическими ф ак­
торами сущ ествования купечества и всех самостоятельны х
предприним ателей (для которых стремление к получению
прибылей, к достижению богатства было непременным усло­

1 ГАРФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1844 г. Д. 247. Ч. 48. Л. 18 - 18 об.

2 Там же. Ч. 14. Л. 7.
426 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

вием сохранения экономической самостоятельности), так и

морально-этическими - престижностью у купцов трудолю ­
бия, предприим чивости и расчетливости.
С конца XVIII в. отношение купечества к богатству испы­
тывало давление дворянских представлений. В наибольшей
степени это влияние затронуло Петербург. Вместе с тем, для
наблюдательного современника было очевидно, что и здесь су­
ществовало различие в отношении к богатству дворян и куп­
цов. «Роскошь в купеческом сословии, несомненно, показыва­
ет, что оно богатеет. Купцы начинают заботиться о воспитании
детей, приглашают иностранных гувернанток для дочерей,
- одним словом, ведут себя, как дворяне, и часто сохраняют
наклонность к порядку и бережливости - качества, которых
не достает дворянам. Все это показывает, что образуется тре­
тье сословие, которое со временем поставит Россию на одну и
ту же ногу с Ф ранцией и Англией»,1- писал швейцарец Э. Дю­
мон, сравнивая свои впечатления середины 1780-х гг. и 1803 г.
Распространение в купеческой среде дворянских взгля­
дов на богатство, подразумевающее, что его обладатели долж­
ны вести роскош ный образ жизни, затрагивало в основном
столицы, и в большей степени Петербург, неж ели Москву,
но не было характерно для больш инства русских провинци­
альны х городов в первой трети XIX в., а во многих уездных
городах и позже. Доминирование в городском социуме дво­
рянских взглядов на связь богатства со стилем ж изни отрази­
лось и в художественной литературе. Весьма характерно, что
в «М ертвых душах» Гоголя всеобщее удивление вы зывает
поведение м иллионера-откупщ ика, следовавшего традици­
онному образу ж изни купцов. Помещик Вишнепокромов, как
и многие государственные мужи Российской империи, даже
считал противозаконной и безнравственной концентрацию
капиталов в руках немногих предпринимателей. «Имеешь
деньги, - ну, сообщ ай другим: угощай, давай балы, произво­
ди благодетельную роскошь, которая дает хлеб мастеровым,
ремесленникам», - говорит он с осуждением об откупщ ике.
«Десять м иллионов - живет как простой мужик», - недоуме­
Дневник Этьена Дюмона о пребывании его в России в 1803 г. / / Голос минув­
шего. 1913. № 3. С. 96.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 427

вает и Ч ичиков. С ним солидарен и обслуж иваю щ ий его тор­

говец: «Если купец почтенный, так уж он не купец, он неко­
торым образом есть уже негоциант. Я уж тогда должен себе и
ложу взять в театре, и дочь уж я зам уж за простого полковни­
ка - нет-с, не выдам: я за генерала, иначе я ее не выдам... Обед
мне уж должен кондитер поставлять, а не то, что кухарка...».1
Итак, все участники этого эпизода (помещик, отставной чи­
новник-аферист, м елкий торговец) единодушно полагают,
что богатый купец должен так же относиться к богатству, как
и дворянин: не быть бережливым, не стрем иться к дальней­
шему накоплению, а быть расточительным, ж ить в роскоши.
Такое отношение литературны х персонажей возникло не на
пустом месте, оно отразило реальные процессы, происходив­
шие в м ентальности купечества, испытывавш его влияние
дворянского м ировосприятия, вклю чая и «благородное» от­
ношение к богатству, но все же сохранявш его при этом извес­
тную осмотрительность в расходах. Вместе с тем, часть мо­
лодой русской бурж уазии реш ительно отвергала дворянские
ценности и дворянский стиль жизни.
Процесс проникновения в купечество дворянских цен­
ностей и образцов поведения не был однонаправленны м, а
порой имел и возвратный характер. Так, о Костроме II. Су­
мароков писал: «Прежде купцы были богаты, некоторые
имели миллионы , и подраж али в образе ж изни дворянам...
Но от подрыва англичанами их полотняны х ф абрик многие
приш ли в убожество и переписались в мещане».2 Это замеча­
ние показывает, что распространение в купечестве образцов
поведения определялось не только рецепцией дворянских
ценностей, но в большей мере возможностью ж ить по-барски,
«на ш ирокую ногу».
Постепенно взгляды дворянства на богатство распростра­
нялись не только в купеческой верхушке, но и среди небога­
того купечества и даже мещанства, что нашло отражение и в
литературе того времени. Так, мещанин Чериомазов из ныне
забытой повести «Богатая невеста и московские сваты, или

Гоголь И.В. Указ. Сом. С. 414.

Сумароков П. Указ. Соч. С. 270.
428 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Ах, денежки, денежки», предлагая своему знакомому найти

жениха, замечает, «что невеста богатая, важ ная, с ее придан­
ным можно будет жить рукава спустя».1 В рамках традицион­
ных буржуазных представлений получение за женой богатого
приданого означало вложение денег в дело, увеличение капи­
тала. Примечательно, что в учебном пособии для гимназистов
«Наука торговли», изданном в 1811 г., один из параграфов так
и назывался: «До какой степени кредит купца основывается
на богатой женитьбе». В нем говорилось, что женатому на бо­
гатой легко получить кредит на «знатные суммы, ибо почти
все предполагают, что взятые в приданое деньги положил в
торг и производит ими знатные и выгодные дела».2
Вместе с тем, влияние на купечество дворянского отно­
ш ения к богатству было и благотворным. Под влиянием дво­
рянского отнош ения, новых веяний, исходивших от европей­
ской бурж уазии, в иерархии ценностей русского купечества
богатство становится не самоценностью, а средством ж ить
независимо и вести свое дело, позволяю щ ее реализовать свои
амбиции и воплотить в ж изнь собственные идеи.3
Необходимо отметить, что представления о труде у раз­
ных сословий и социальных слоев различались сильнее, чем
представления о богатстве. Высокая оценка богатства была
характерна д л я всех сословий русского общества. Д аже в
крестьянском м ировосприятии счастье часто ассоциирова­
лось с богатством.4 Высокий престиж богатства был харак­
терен, разумеется, не только д л я России, но д л я всех стран,
где развивались буржуазные отнош ения, ибо в буржуазном
обществе мерилом ценности человека являю тся деньги. «Я
плохой, нечестный, бессовестный, скудоумный человек, но
деньги в почете, а значит, в почете и их владелец», - писал
об этом феномене Карл М аркс.5 Не явл ял ась исключением из

Богатая невеста и московские сваты, или Ах, денежки, денежки. М., 1852. Ч. 1.
С 17.
Наука о торговле. СПб., 1811. С. 256.
Крестовников И.К. Указ. Соч. С. 78.
Каргаполов Н А. О народной этике / / Сибирский фольклор. Томск, 1965.
Вып. 1. С. 57.
5 М аркс К . , Э н ге л ь с Ф. Соч. Т. 42. С. 131.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 429

этого правила и Россия. Л иш ь по мере заверш ения в основ­

ном процесса первоначального накопления капитала, роста
просвещ енности купечества стала возможной ш ирокая бла­
готворительность лучш ей его части. Рассмотренны е пред­
ставления купечества о труде и богатстве дают основание
полагать, что наряду с экономическими, социальны м и и по­
литическим и факторами, ментальность значительной части
русского купечества не способствовала в должной мере про­
цессам буржуазного развития страны.

Репрезен тац ии «счастья»

П редставления о счастье я рассматриваю на м атериалах че­

тырех дневников русских горожан, живш их в первой поло­
вине XIX в. Эти дневники были созданы лицами, принадле­
ж авш ими к основным и наиболее многочисленным слоям
городского населения: чиновничеству и «городскому граж­
данству». Первых представляю т А.И. Д руж инин (около 1797 —
умер меж ду 1845 - 1849 гг.) и Ф.В. Чижов (1811 - 1877), вто­
рых - И.И. Л апин (1799 - 1859) и П.В. Медведев (около 1820 -
после 1864). Эти люди - современники, принадлежавшие к
двум «соседним» поколениям. А.И. Дружинин и И.И. Лапин -
провинциалы, П.В. Медведев и Ф.В. Чижов - столичные ж ите­
ли. Таким образом, избранные для исследования авторы днев­
ников интересны с различных точек зрения, а их представления
сопоставимы в социальном, ролевом и возрастном аспектах.
И все же у читателя может возникнуть вопрос: почему я
остановился именно на исследовании представлений о счас­
тье на материалах четырех дневников, а не избрал для анализа
более многочисленную группу источников «личного» проис­
хождения? Во втором случае, используя, например, методы
контент-анализа, можно было бы выявить некие более общие,
массовые, типичные представления о счастье. Однако при
таком подходе индивидуальное осмысление и переживание
человеком счастья останется вне поля зрения исследования.
Казус же (понимаемый в данном случае как явление несоот­
ветствия жизненной практики индивида его ценностной ори­
430 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

ентации) позволяет сконцентрировать внимание именно на

внутреннем мире человека, на его интимных переживаниях.
Основное внимание в этих парах фокусируется на Ф.В. Чиж о­
ве и П.В. Медведеве именно потому, что в их жизненной судьбе
«казусность» проявилась вполне отчетливо. Два других пер­
сонажа - люди более благополучные в своей личной жизни.
Выбор дневника Федора Васильевича Ч иж ова среди со­
хранивш ихся и относительно многочисленных дневников
чиновников связан с целым рядом причин. В его биографии
много интересны х социальны х сплетений: принадлеж а по
происхождению и социальному статусу к средним чиновным
слоям горожан, он стал крупны м предпринимателем; родив­
шись в провинции, окончил П етербургский университет и
много путеш ествовал за границей; математик по образова­
нию, он стал автором искусствоведческих трудов. Уже эти
особенности его жизненного пути указы ваю т на него как на
человека, чье м ировосприятие и мироощ ущ ение заслуж ивает
вним ания исследователей, изучаю щ их историю неочевидно­
го. Мой интерес к Чиж ову определяется тем, что на материа­
лах его дневника можно проследить, как господствовавш ие в
средних городских слоях социокультурные идеалы и стерео­
типны е представления традиционного общества о счастье
были осмыслены и интерпретированы незаурядной личнос­
тью. Знаком ство с содержанием дневников Ф едора Василье­
вича такж е подтвердило обоснованность сделанного выбора.
Дневник другого героя данного исследования - Петра
Васильевича М едведева - неоднократно привлекался мной
д л я исследования представлений средних необразованны х
городских слоев, а такж е проблем городской идентичности и
сам оидентиф икации низш их бурж уазных страт русского об­
щ ества середины XIX в.1 В 2000 г. часть дневников П.В. Мед-

Куприянов А.И. «Пагубная страсть» московского купца / / Казус: Индивиду­

альное и уникальное в истории. 1996. М.,1997. С. 87 - 106; Куприянов Л.И.
Русский горожанин в поисках социальной идентичности (первая половина
XIX в.) / / Одиссей. Человек в истории. 1998. М., 1999. С. 56 - 72; КуприяновЛМ.
Русский горожанин конца XVIII -- первой половины XIX века (по материа­
лам дневников) / / Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни
в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени / 11од редакци­
ей Ю Л. Бессмертного. М., 2000. С. 120 - Н6.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 431

ведева с купю рами была опубликована.1 Однако, подходя к

данной теме, я вынужден был вновь прибегнуть к этому ис­
точнику. П ричина в том, что другого столь плотного по опи­
санию, насыщенного рефлексией дневника русского купца
того времени я не знаю. «П ам ятная книга» московского куп­
ца - это голос того самого больш инства, которое, как прави­
ло, не оставляло после себя непосредственных развернуты х
свидетельств своих чувств и настроений.
Сопоставление представлений о счастье Ч иж ова и Мед­
ведева может быть плодотворным и в связи с их семейным
статусом: первый остался холостяком, второй - был несчаст­
ливо женат.

И н т еллек т уа л и счаст ье
Д л я молодого Ф едора Васильевича Чиж ова счастье - катего­
рия, прим еним ая лиш ь к сфере частной жизни, к интим ны м
переж иваниям , связанны м исклю чительно с восприятием
семейных отношений, любви и секса. Само понимание счас­
тья в его дневнике предстает как бы на двух уровнях: эм пи­
рическом и абстрактном (философском). В первом случае
он рассм атривает знакомых девушек и дам на предмет того,
могла ли оказаться счастливой его семейная ж изнь с кем-ни­
будь из них. При этом он анализирует не только какие-то по­
тенциально возможные варианты , но примеряет свои требо­
ван и я ко всем приглянувш им ся женщ инам подряд. Следует
отметить, что Чиж ов пы тался посмотреть на гипотетическое
супруж ество и исходя из интересов своих «избранниц». Так,
он писал, что одна знаком ая зам уж н яя дама была бы счастли­
вее, если бы стала его женой.
О собенно лю бопытны д л я поним ания условий семейного
счастья его рассуждения, относящ иеся к жене близкого при­
ятел я Гебгардта. «К акая м иленькая у него Ю линька, какая
прекрасная у нее грудь. Гебгардт щастлив: он имеет Елену,
а я бедны й - М арья И вановна давно меня любит, а я не могу

Из дневника купца I I.В. Медведева за 1854 - 1861 гг. / Публикация О.II. Кос­
тюковой, М.К. Кустовой, В.А. Мемеловой / / Московский архив. Историко­
краеведческий альманах. Вып. 2. М., 2000. С. 12 - 46.
432 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

се видеть».1 Однако если его друг счастлив с женой, и моло­

дая ж енщ ина каж ется ему привлекательной и в общении, и
живостью характера, и эротически, то это еще не означает,
что молодой Чижов был бы так же счастлив с нею, как и его
друг: «Что, если я бы ж енился на Ю линьке Гебгардт - темное
рождение - с моими аристократическими понятиям и, стыд­
но признаться даже самому себе. Нет, и без того она никогда
не могла бы быть моею женою, одно уже то, что у них в семейс­
тве никакой семейной привязанности, а как м ила эта Ю линь-
ка. В ней недостает образования, она не глупа, но очень мало
читает; нет, я не мог бы быть с нею щастлив».2
Итак, попробуем разобраться в этой аргументации: де­
вушка не подошла молодому человеку из-за «темного рож­
дения». К аким же оно было? Едва ли мы ошибемся, предпо­
лагая, что она - законнорож денный ребенок, так как далее
упом инается ее семейство. Точных данных о ее родителях
нет. М ожно предполагать, что Ю лия из разночинной среды,
скорее всего дочь мелкого чиновника, вероятно, вы служ ив­
шегося лиш ь до личного дворянства. О том, что она не из
мещанства, свидетельствует прилагательное «темное», а не
«подлое» происхождение. Впрочем, высокий уровень реф ­
лексии способствовал тому, что автор тут же раскритиковал
себя за «глупости аристократизма». Правда, неясно, о каком
аристократизме может идти речь, если его отец (учитель гим­
назии) вы служ ил потомственное дворянство, когда Федор
уже учился в гимназии? Ш естью годами ранее, в 1828 г., Ч и­
жов записал в своем дневнике: «Я был тогда уже в 3-м клас­
се, когда мой папинька сделай был коллежским асессором с
старш инством от 1810 г., и тогда мысль, что я уже дворянин,
поселила во мне гордость, которую, впрочем, я никогда не
вы казывал, и никогда не позволял ей выходить за границу».*3
Вот уж, поистине, «стыдно признаться даже самому себе».
Поэтому неприятие «темного рождения» уместнее интерпре­
тировать не как «глупости аристократизма», а как комплек­
сы, связанны е с происхождением из «крапивного семени», а
1 РО РГБ. Ф. 322. К. 1. № 3. Л. 11А об.
Там же. Л. 118 об.
з Там же. Л. А об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 433

отсюда и стремление составить брачную партию с девуш кой

хороших дворянских кровей.
Второе препятствие, которое не позволяет автору по­
лагать, что с этой девушкой он мог бы быть счастлив, - это
отсутствие в ее семействе «семейной привязанности». В
24-летнем возрасте, задум ы ваясь об одном из своих сердеч­
ных у влечений, Чижов писал: «Constance сама мне не столько
нравится, но ее семейство, я буду братом Казимиры, братом
Маргариты..., если я когда-нибудь женюсь, это самое главное,
чего бы я ж елал, найти прекрасное семейство» (курсив мой -
А .К )} Тут, по-видимому, ощ ущ ается не только тяга провин­
циала к патриархальности домашнего уклада и стремление
обрести комфортную социальную среду посредством родс­
твенных связей, но и более общие стереотипные представ­
ления того времени о семейно-родственных отнош ениях. В
данном случае приняты е в обществе стереотипы совпали с
личной потребностью автора. Что же касается третьего «ус­
ловия» семейного счастья, по Чижову, - интеллектуальной
близости супругов, то оно, несомненно, свидетельство его
собственной - как человека науки - интерпретации распро­
страненны х в обществе представлений о том, что только рав­
ный брак может быть удачным.
У А.И. Д руж инина (вы пускника Павловского кадетского
корпуса) близкое к Чижову понимание равного брака. Рас­
суж дая о новом «круге родства», он писал: «...со стороны ма­
тери довольно знатен, со стороны отца довольно низок, нет
середины, нет круга по моему характеру, по моему образова­
нию и понятиям . Любя и уваж ая II., раскаиваю сь даже, что
реш ался составить партию, хотя уверен, что она мне ровная
лично, но побочные обстоятельства много меня тревожат...»2
Д руж инин много и м учительно размы ш лял о семье сво­
ей избранницы . Общий его вывод из сделанных наблю дений
был благоприятен: «Вообще все семейство доброе, но с чудны-
ми, разнообразны ми слабостями и более для себя вредными,

Там же. Л. 116.

Дневник и записки Л.И. Дружинина / / Вологда. Краеведческий альманах.
Вын. 3. Вологда, 2000. С. 625.
434 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

нежели д л я других».1 Однако его постоянно терзали разного

рода сомнения по поводу отца и особенно сестер избранни­
цы: «кокетство, гордость, самонадеянность», «ветреность»,
пренебрежение «мнением людей». Эти сомнения в правиль­
ности выбора семейства невесты постоянно присутствую т
в дневнике: «отец упрямого характера, родственные связи в
Устюге самые неприятные, самое приданое может навлечь
и уже отчасти навлекло неприятность, сестры испорченной
нравственности и доброй души, брат, по слухам, такж е и к
тому мот, родственники с матерней стороны по худой жизни
с М.М. не могут быть расположены, как бы следовало».2
М алейш ее отступление от правил «благопристойности»
одной из сестер вы зывает у Д руж инина бурю переживаний:
«Воображал, что ежели Н., столь мною много лю бим ая, по­
добна К. хотя в малой степени и ежели соверш ится предна­
меренный брак, то в будущ ности одни неприятности, одно
несчастье предстоят мне, может, и погибель моя неизбежно.
Зн ая свой характер, могу ли равнодуш но перенести пренеб­
режение к святой, скромной благопристойности целомудрия.
По некоторым темным догадкам замечаю оттенку ветреннос-
ти, но многие другие поступки показываю т невинность ха­
рактеров и затмеваю т первые невыгодные мысли».3
Д л я Ч иж ова целомудрие невесты - такж е непременное
условие счастливого брака. К азалось бы, это весьма традици­
онное и банальное представление, по рассуж дения Чижова
на эту тему достаточно инф ормативны для поним ания про­
блем секса и семьи русским интеллектуалом середины XIX в.
В наиболее развернутом виде они предстают в итальянском
дневнике за 1845 г. Федор Васильевич, начав с описания свое­
го знаком ства у худож ника И ванова с «девочкой» Розаль-
бой, за которой он тут же начал бесцеремонно ухаж ивать, в
м орализаторском духе («это сильно мерзко») осудил себя
за намерение «в случае возмож ности попробовать ее, когда
она выйдет замуж ».4 И далее он рассуждает о внутренней
1 Там же. С. 619.
2 Там же. С. 622.
3 Там же. С. 621.
< РО РГБ. Ф. 322. К. 2. № 2. Л. 25 об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 435

коллизии между сексуальны м желанием и нравственны м и

переж иваниям и по поводу своего ж елания «воспользовать­
ся случаем» по отношению к невинной девушке. «К тому же,
говоря совершенно чистосердечно сам с собою, я никак не
вижу безнравственного поступка иметь ее, если это не повле­
чет последствий. Вся тут безнравственность в том, что мож­
но уничтож ить щастие бедного ее мужа. Как все это мерзко
и подло...», - продолж ает рассуж дать русский путеш ествен­
ник, переходя уже на абстрактны й уровень. Чижов, пы таясь
разобраться в своих чувствах, замечает, «что общественные
понятия, а не нравственность против этого».1
Следует зам етить, что разреш ить возникш ую коллизию ,
но его собственному мнению, он не в состоянии: «либо мы
развратились донельзя, либо эти формы до того устарели,
что их пора со двора». Однако, испы ты вая определенное
влияние либеральны х идей, довольно распространенны х в
богемных кругах Европы, он, сравнивая консервативны е и
модернистские представления о браке и сексе, все же оста­
ется на традиционны х позициях, утверж дая, что «без суп­
руж ества всяк ая ж изнь безнравственна, кроме той, когда
сама природа отказы вается от обязанностей супружеских».
Чижов отдает браку явное предпочтение перед постоянны м
сож ительством лю бовников, преж де всего из-за проблем,
которые связаны с осуждением в обществе не сан кц и он и ро­
ванного церковью союза м уж чины и женщ ины. Совсем не­
приемлемы д л я него подобные отнош ения в связи с тем, что
ребенок, рож денны й вне брака, общ ественным мнением ста­
вится «ступенью ниже законнорожденного». Полагая, что со
временем нравы изм енятся, он и в этом случае не может при­
нять идею свободы расторж ения брачных отнош ений, ибо
тогда «страдает ребенок».2
По дневникам Чиж ова можно реконструировать еще
одно условие семейного счастья: полное равенство между
супругами, уваж ение личности другого. В 1845 г. он писал,
«что главное нещастие в супружестве происходит от того что

'Гам же. Л. 25 об. - 26.

Там же. Л. 26 об.
436 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

всегда муж сильно деснотствует, никак не хочет допустить

полного нравственного равенства между собою и женою;
жена в свою очередь, не будучи вполне уважаема, старается
другими путями наполнить те промеж утки, какие остаются
в ее неудовлетворенном и неполном сущ ествовании».1
Сама счастливая ж изнь ему видится в том, чтобы «сде­
лать щ астливым мое семейство - эта идея обладает мною, по­
том - ж ить вдали от политического шума, ж ить с Ньютоном,
Лагранжем, Эйлером, Декартом, Платоном, Сократом, Хрис­
том, Байроном, Ш експиром и другими». Он завидует Руссо
за его способность к ж изни вдали от света.2
Зем ский исправник Д руж инин понимает пути достиж е­
ния счастья несколько иначе: «Не великолепные чертоги, не
богатство, не гром кая слава делаю т человека счастливым, но
добрая наш а совесть, ж елание быть полезным ближ нему и
Отечеству. О граниченность в суетных ж еланиях ведет к сему
благу. <...> Всевышний, сотворивш ий все, доводит смертного
разны м и путям и к оному». Эта проблема постоянно волнует
Д руж инина, он даже облекает свои взгляды на счастье в сти­
хотворную форму:
Не знатность нас счастливыми творит,
Не пышность, слава и богатство -
Так истина всечасно говорит -
Союз любви и дружбы братство.3

Впрочем, эта стихотворная ф орма скорее затем няет про­

блему, чем проясняет. По дневнику видно, что тема дружбы
заним ает его несравненно меньше, чем любовь, семья, слу­
жебные зан яти я. Можно констатировать, что у него вообще
не было друзей в современном поним ании этого слова. Если
они и были, то лиш ь в годы военной службы, во время кото­
рой он дневник не писал. Но, вероятно, и тогда у него не было
близких друзей, так как н и каких ностальгических воспоми­
наний о том времени в его дневнике нет, равно как и упоми­
наний о переписке с товарищ ам и по полку. Нет в дневнике и
Там же. Л. 39 об.
Там же. К. 1 .№ З .Л . 170.
3 Дневник и записки Л.И. Дружинина. С. 641,649.
Глава четвертая. Чувства и представления русеких горожан 437

слов «друг», «дружба». «Братство» в этом четверостиш ии не

более чем рифма к «богатству» и одновременно - дань поэти­
ческой традиции русской литературы .
В этих и н д и ви д уал ьн ы х и н тер п р етац и ях путей д ости ­
ж ен и я счастья и самого смы слового содерж ания счастья у
Ч иж ова нет места ни п ром ы слу Божьему, ни общ ествен­
ной ком поненте счастливой ж изни. Как можно об ъяснить
эти р а зл и ч и я ? Ж и зн ен н ы й п уть Ч иж ова и Д руж инина,
пройденны й им и к м ом енту ф и к сац и и на бумаге своих р а з­
м ы ш лений о счастье, был д алеко не одинаков. Первый -
учены й, отсю да и п ред ставл ен и я о счастливой ж и зн и как
ж изни, наполненной радостью и н тел л ектуал ьн ого труда и
заботой о жене и детях. Второй - бы вш ий оф ицер, уч аст­
ник О течественной войны 1812 г., чиновник. Не отсю да ли
разм ы ш л ен и я о ж ел ан и и быть полезны м О течеству? Весь­
ма вероятно, что им енно п рош лая и отчасти н астоящ ая
госуд арствен н ая служ ба вологодского д ворян и н а продик­
товали эти строки. К ак же п о в л и ял и эти возвы ш енны е и
благородны е п редставления о счастье и счастливой ж изни
на его же ж изненную п р ак ти к у чиновника? О казы вается,
зем ский исправник, вопреки своим благим нам ерениям ,
брал взятки , п ользовался и небезгреш ны м и доходам и от
казны . С овестливого Д руж и н и н а эта сторона его с л у ж е­
ния, безусловно, тяготи ла, чем у в дневнике им ею тся не­
сом ненны е свидетельства. По свою порочную п ракти к у
он из-за отсутстви я д руги х источников доходов, удовлет­
воряю щ их его потребности, не прекращ ал. И н тел л ек ту ал
Ч иж ов, которы й о вы соких м атериях служ бы О течеству не
рассуж дал, о к а за л ся человеком, действенно послуж ивш им
делу п ро ц ветан и я родины . Он всегда ж ил трудам и рук сво­
их, точнее - своего интеллекта. Успешно реали зовав свой
первы й новаторский п р ед п ри н и м ател ьски й проект, Ф едор
В асильевич соверш енно бескоры стно стрем и лся помочь
окрестны м крестьян ам пойти по его стонам .1

1 О предпринимательской деятельности и общественно-политических взглядах

Ф.В. Чижова см.: Симонова И. В.С. Иечерии и Ф.В. Чижов / / Общественное
движение в России XIX века. М., 1986. С. 56 - 82; Симонова И. «Муж сильного
духа и деятельного сердца» / / Предпринимательство. 1992. № 1. С. 102 - 119.
438 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

На абстрактном уровне счастье для молодого Чиж ова -

это ф изическая любовь. «Н еужели в раю будет выше этого
счастья! Н еуж ели лицезрение Бога заменит эти мгновения,
нет, рай магометан - вот истинное блаженство. Гурии - веч­
но юные гурии - вот чем можно наградить добродетель. Но
мне не надобно целомудренных гурий..., мне дайте женщину,
... женщ ину роскош ную - пыш ущ ую негою, дыш ащ ую сла­
дострастием».1 Повзрослев, Ч иж ов стал отдавать приоритет
не сексу и чувственны м наслаж дениям , но тихим радостям
семейной ж изни. Сем ейная гармония и д л я Д руж инина вы­
сшая ценность земной жизни. Став отцом семейства, он пи­
сал: «Покорствуя безмолвно Всевышнему во всех перево­
ротах бренной ж изни нашей, человек наконец-то достигнет
счастья, которым только предоставлено наслаж даться в юдо­
ли горестей. <...> Он достигнет истинно счастливой умерен­
ности во всем и тогда останется покоен духом, доволен собою,
уваж аем и лю бим близким и и, еж ели судьбою наградится не­
жным другом, верною и кроткою супругой, тогда верх счастья
его увенчается истинны м благополучием. Вот единственная
награда в ж изни сей добродетели и терпению».2
Д невник А лексея И вановича Д руж инина в целом и в
аспекте поним ания им счастья более обработан, более «ли-
тературен», наполнен ш тампами, расхожими клиш е и, сле­
довательно, менее инф ормативен для проникновения во
внутренний мир человека, чем дневник Ф едора Васильевича
Чижова. Однако и у Д руж инина самые эмоциональные стра­
ницы дневника посвящ ены переж иваниям за близких людей
(родителей, жену и ребенка), мучительны м раздум ьям на­
кануне свадьбы, которая рассм атривается как поворотный
пункт всей его жизни. Действительно, отказаться от семьи,

ГО РГБ. Ф. 322. К. 1. № 3. Л. 126 - 126 об. В 1836 г. Чижов занес в дневник

близкие по смыслу мысли о наслаждении: «Люди, люди! ... Пейте наслажде­
ние, живите наслаждением. Вы любите вино - пейте его, пейте полною чашей,
по я вам нс товарищ, - мне дайте женщину, еще женщину, 100 женщин, дай­
те 1000 и этого мне мало, дайте всех красавиц в мире, чтоб в одно мгновение
я мог обнять всех их, мог впиться во всех в одну минуту, Боже-Боже - еще
10 лет наслаждения!... На что паука! На что политическая жизнь - мне ничего
не нужно, мне нужны женщины». - Там же. № А. Л. 29.
Дневник и записки А.И. Дружинина. С. 633 - 634.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 439

как Чижов, переш агнуть через социокультурны й стереотип

счастья, имевш ий всеобщее распространение (разделявш ий­
ся и самим Чижовым), могли в XIX в. лиш ь избранные, не­
ординарные личности. Не случайно он вошел в историю как
«муж сильного духа и деятельного сердца».

М ещ анское счаст ье
Как поним али и переж ивали счастье русские купцы и меща­
не? В какой мере счастье и чувство моральной удовлетворен­
ности были у них связаны с публичной и приватной сферами
жизни общества?
Петр Васильевич Медведев в своем дневнике неоднократ­
но обращ ался к проблеме счастья. 14 мая 1854 г. он, отметив
прекрасную погоду и красоту расцветающей весенней при­
роды, с горечью констатировал, что нет счастья - «недостает
мира семейного и любви сердечной; чудное дело, мое, кажется,
сердце готово изливаться во всех оттенках любви родствен­
ной, и мое семейство... не умеет или не хочет жить согласно:
капризы, требования излишнего, ни расположения, ни любви
согласия, все иногда доводит до сильной раздражительности,
от чего жизнь делается адом». «Немного бы мне надобно для
земного моего счастия. Не было бы крайней нужды, простой
стол, комната, книги, приятель или друг. Но о женщине люби­
мой и женщине любящей я и мечтать не смею» (курсив мой -
Л.К), - писал Медведев спустя семь лет.1 Итак, счастье для
него связано с благополучием его большой семьи, с миром и
согласием в доме, с возможностью общения с другом и книгой.
Но есть и другая сторона счастья, связанная с внутренним ми­
ром человека, с чувствами и переживаниями, которые не огра­
ничиваю тся лиш ь материальным достатком и семейным бла­
гополучием: «Тридцать с лишком лет прожил на белом свете, а
еще полной, спокойной, продолжительной радости не ощущал.
Что же меня далее ожидает? В мои лета [33 или 34 - А.К .] не те
стали чувства, мысли, желания, грубеет сердце, грубеет мыс­
ли выражение, пошлее жизнь, черствее лицо и способности».2

1 ЦИАМ. Ф. 2330. On. 1. Д. 984. Л. 10.

2 Там же. Л. 24.
440 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

В дневнике старшего современника Медведева - купе­

ческого сына Л апина из г. Опочки Псковской губернии - нет
отвлеченных рассуждений на тему «Что такое счастье?».
Ф ормула «имел счастье» употребляется им как для описания
христианских чувств («Имел счастие приобщ иться Св. Тайн в
день Ангела»), так и для передачи переживаний, связанны х с
мирскими событиями, например радости от встречи с поэтом
(«Имел счастие видеть Александра Сергеевича г. Пушкина»).1
Однако внимательное чтение дневника молодого и холостого
Л апина позволяет утверждать, что его эмоции концентриру­
ются вокруг интим ны х чувств, связанны х с объектом (объ­
ектами) его любви. Поэтому д л я него счастье переж ивается
как часы, проведенные наедине с любимой девушкой: «День
прекрасны й и пресчастливый»; «мы... столь были счастливы,
столь довольны и восхищены, что больше уж не надо»; «новое
счастье, приятнейш ее благополучие».2 Полноте его ощ ущ е­
ния счастья препятствовали лиш ь некоторые нравственные
нормы, переступить через которые он не мог, отсюда его сти­
хийный руссоизм, навеянны й беззаботны м поведением птиц
во время его свидания с подругой: «И мы здесь предполож и­
ли, что оные стократно нас счастливее..., законом никаким не
ограничиваю тся и, не стыдясь... (многоточие в тексте - оче­
видная работа редактора - А .К .), словом пресчастливы ».3
Какое место в системе жизненных ценностей русских горо­
жан занимала семья? О том, что среди всех благ земных семья
занимала исключительное место в системе жизненных ценнос­
тей русских горожан в первой половине XIX в., свидетельствует,
например, сама организация записей в семейном синодике твер­
ских купцов Блиновых. В нем содержатся лишь сведения о дате
смерти и продолжительности пребывания в браке. Причем время
семейной жизни указано с точностью до одного д н я!4
Автор «Вседневных записок» не оставил развернуты х
суждений о значении семьи или ценности семейной жизни.
1 Дневник Ивана Игнатьевича Лапина / / Труды Псковского археологического
общества. Вып. 11. Псков, 1915. С. 23, 35.
2 Там же. С. 38, 40, 53.
3 Зам же. С. 39.
4 ГАТвО.Ф. 1409. Он. 1.Д. 1137.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 441

Однако, упом иная о появлении новых лиц в городе, Печкин

непременно ф иксировал их семейное положение. «Прибыл
г. городничий в Осташ ков из К ал яги н а молодой и холостой
Александр Васильев Аничков», - вот показательная характе­
ристика человека из его дневника. О предш ественнике Анич­
кова писано в том же духе: «Помре г. городничий Александр
Васильев Колокольцов, быв болей, преклонных лет, седой,
имев семейство и сына дурака».1 Характерно, что Нечкин не
упоминает даже чина городничих, так как д л я него - челове­
ка никогда не служивш его - чин не имеет никакого значения,
поскольку тот никоим образом не влияет на место градона­
чальника в городской иерархии. Куда более сущ ностными
характеристикам и человека для И вана Андреевича явл яю т­
ся возраст, фиксируемый весьма приблизительно, и семейное
положение. Холостая ж изнь видится Н ечкину социальной
аномалией, которая до добра не доведет: «Осташ (ковский)
меща(нин) Попков сошел с ума, холостой, и в последствии
отправлен в Тверь в дом ума лиш енных».2
Разлука мужа и жены воспринимается им как тяжелое
испытание: «Приехал в Осташков Д митрий Ефимов Свинкин,
ибо здесь ж ила его жена, 1,5 года, не видав один другого».3Д ля
этого скуповатого на выражение своих чувств человека, такая
констатация факта из чужой жизни может быть распростране­
на и на его собственное отношение к разлуке с женой. Тем бо­
лее что в прошлом Нечкину но хозяйским делам, как явствует
из обрывочных фраз, приходилось довольно надолго уезжать
из Осташкова, в частности, он ездил в Петербург, Москву и,
вероятно, в Киев. Такие путешествия для мужчины, неравно­
душного к собственной супруге, представлялись сопряжен­
ными с серьезными лишениями. А купец И.А. Толчеиов в пе­
риод, когда он активно занимался хлеботорговлей, подводил
итоги года в своем журнале стереотипной фразой: «В разлуке
с хозяйкой находился [указывается число - А.К.] дней».
В какой мере эти представления П ечкина и Толченова
были характерны для средних слоев «городского граж данс­
1 ГАТвО. Ф. 103. Он. 1. Д. 2628. Л. 4,13.
2 Там же. Л. 29.
3 Там же. Л. 8 об.
442 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

тва»? Учитывая, что они оба довольно «типичные» предста­

вители своих социальны х страт и носители морали, прису­
щей средним слоям горожан, их представления о семье можно
считать характерными и типичны м и д ля русского провинци­
ального города. Разум еется, здесь приходится приним ать во
внимание множество причин, связанны х как с закрепленны ­
ми в сознании с помощью церкви установками на святость
брачных уз, так и приняты м и стандартами поведения в той
или иной малой социальной группе, как с особенностями
психологического типа личности, способной либо быть как
все, либо следовать собственным индивидуальны м побужде­
ниям, так и с конкретны м и обстоятельствам и семейной ж из­
ни супругов.
Д ля поним ания переж ивания супружеской разл уки му­
жем уместно рассмотреть случай крайний, когда в большой
семье (между мужем и женой, между свекровью и невесткой,
между братом и сестрой, дядей и племенниками) происхо­
дят постоянные, ожесточенные конф ликты , заверш аю щ ие­
ся порой ф изическим насилием. Все эти «радости семейной
жизни» били через край в семье московского купца Петра
Васильевича Медведева. Однако, вернувш ись после непро­
долж ительного вояж а из Петербурга, он был раздосадован
отсутствием жены, которая из-за умираю щего брата не но­
чевала в доме, «хотя плохонькая, но все своя, не купленная,
а покупать не в характере и не в привычке. Что же, терпеть?
Силы воли нет».1Разумеется, всю гамму переж иваний супру­
жеской разлуки нельзя свести лиш ь к сексуальной стороне,
были и другие мотивы. При этом ни у Медведева, ни у Печки­
на, ни у Толченова мы не можем отметить каких-либо особых
страданий, связанны х с невозможностью духовного или эмо­
ционального общ ения с женой. Скорее для них характерно
стремление вернуться под родной кров, насладиться теплом
семейного очага в привычном кругу родных.
Более того, не вполне ясно, какие ож идания от брачной
ж изни были присущ и Н ечкину и Толченову. Их умолчание,
впрочем, может быть истолковано как совпадение добрачных

ЦИАМ. Ф. 2330. Он. 1. Д. 986. Л. 43 об.

Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 443

ож иданий и семейной ж изни, как удовлетворенность своими

отнош ениями с женами. Ж енился Толченов в 18 лет «по соиз­
волению и убеждению родителя», родственники и подобрали
ему в М оскве невесту, «кою судьбами божьими и определе­
но иметь мне супругою». Н евесту Толченов до смотрин ни­
когда не видел, но между «рукобитьем» и «таинством брака»
прошло всего десять дней.1 Ни о каких чувствах, которые он
испы ты вал к будущей жене, Толченов даже не упоминает, ве­
роятно, их просто не было. Таким образом, его ж енитьба - ти­
пичный образец заурядного, «среднего» купеческого брака
X V III в., брака, который больше походил на торговую сделку
и для вступления в который от молодых никаких сердечных
чувств и не требовалось.
По мнению М едведева, чтобы супруж еская ж изнь была
счастливой, необходимо взаим ное влечение м уж а и жены.
Другим непременным условием счастливого брака являю тся
здоровье и ф изическая привлекательность супругов. Мед­
ведев осуждаю ще писал о своем тесте, который устраивал
браки своих детей, руководствуясь лиш ь собственными ин­
тересами: «Так погиб и Сергей, так гибла и дочь его Марья,
за первым своим мужем, дело его эгоизма и ращета, которую
он выдал зам уж за больного физически мужа. Она, полная
красоты и жизни, не видала супруж еских полных наслаж ­
дений, вы нуж дена была искать, в чем легко успела, обожате­
лей, и поклонников было без конца. Словом, отец семейства,
какового я видел на сцене в пиэсе «Отец семейства»... почти
точь в точь это мой лю безный тестю ш ка».2 Он эмоционально
реагирует не только на м атримониальную политику тестя, с
которым у него были напряж енны е отнош ения, но и на дру­
гие подобные факты. Так, 20 мая 1854 г. по случаю помолвки
свояченицы Медведев писал: «Молодой свежий цветок, шест­
надцати лет, за сорокалетнего, какое неравенство брака, ж и­
вая, резвая, и с надеж дами на радости и удовольствие, должна
соединить свою судьбу с положительным и отж ивш им чело­
веком...» Две недели спустя, 6 июня, в связи с их венчанием

1 Толченое И.Л. Журнал... С. 40.

2 ЦИАМ. Ф. 2330. On. 1. Д. 986. Л. 40.
444 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

та же тема вновь становится предметом обсуж дения вначале

на самой свадьбе с одним из знакомых, а затем и рефлексии
в дневнике: «он тоже вы разился моим мнением о неравенстве
брака, следовательно, я не один чувствую подобную неумест­
ность».1
Подобные браки в то время были нередки. В купеческой
среде на них смотрели, судя по последней фразе, иначе, чем
Медведев. И здесь заметен очевидный парадокс: в России к
середине XIX в. больш ая часть девушек вступала в брак до
21 года, а м уж чин - до 23 - 24 лет (при этом вступавш ие в пер­
вый брак ж енихи были лиш ь на 3 года старше невест).2 В то же
время Медведев знает о сущ ествовании в своей среде стерео­
типа, который индиф ф ерентен к большой возрастной разнице
в пользу мужа. Какова же была демографическая ситуация в
центре России и что представлял собой связанны й с нею вы­
ш еупомянутый стереотип? Н а 1850 г. в городах Я рославской
губернии среди всех типов семей одинокие люди составили
39,6 % - так ж или 12 % всех горожан. Это принципиально
отличалось от демографического поведения крестьянства -
в той же губернии в деревне одинокие составляли лиш ь 5 %
всех семей.3 Поэтому можно говорить если не о сущ ествова­
нии в середине XIX в. особой городской демографической
ментальности, заметно отличаю щ ейся от крестьянской, то,
по крайней мере, о распространении среди мужчин-горожан
«среднего класса» стереотипа, в котором дом инировали не
возрастные, психологические и эмоциональные факторы,
но материальны е (способность обеспечить семью), власт­
ные и сексуальные. Во главе угла ставилось не достижение
гармонии между супругами, но создание устойчивой патри­
архальной семьи, где слово м уж чины - закон. Подобные со­
циокультурные стереотипы были распространены не только
среди купцов и мещан, но и в чиновничьей среде. С предель­
ным откровением, на грани цинизма, их вы разил автор книги
«Н аука ж изни, или Как молодому человеку ж ить на свете»
1 Там ж с.Д. 984. Л. 11,12.
2 См.: Маронов Б.И. Социальная история России периода империи (X V I11 - на­
чало XX в.). Т. 1. СПб., 1999. С. 167 - 169.
3 Там же. С. 234.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 445

Е. Дымман, который наставлял: «Ж енись никак не моложе

тридцати пяти лет; это н аилучш ий д л я женитьбы возраст»,
иначе жена, нарожав до полутора десятков детей, может со­
стариться, утратить привлекательность, а муж останется еще
«крепок», что приведет к кризису в семейных отношениях.
Н аряду с тем, что поздняя ж енитьба выгоднее в сексуаль­
ном плане, Дымман отмечал, что «невозможно ранее этих лет
честным образом приобрести достаточно обеспечивающего
д л я целого семейства состояния».1
Медведев же, вполне р азд ел яя представления о главенс­
тве мужа в семье (в первые годы своей супружеской ж изни
он даже практиковал рукоприкладство), не мог принять бра­
ка, в котором муж намного старше жены. В отличие от совре­
менных историков, м алообразованны й московский купец не
мог оценить вероятности того, что женщина, вступая в брак с
мужчиной, который старше ее на 10 лет, имеет вдвое больше
шансов овдоветь к 40 - 50 годам - по сравнению со сверстни­
цей, вышедшей замуж за своего ровесника. Ему эти демог­
рафические тонкости были недоступны. Л ичны й же опыт
подсказывал другое: человеческая ж изнь в руках Бога. И кто
овдовеет раньше - юная жена или ее немолодой муж - пред­
видеть невозможно. Но Медведев, будучи наблю дательным
человеком, не мог не зам етить особенностей м ировоспри­
яти я и психологии юной девуш ки и зрелого мужчины. При
этом он, осознавая «несходство» взглядов, пристрастий, тем­
перамента супругов в подобных браках, преодолел мужской
ш овинизм и пы тался смотреть на проблемы меж личностны х
отнош ений в браке и с позиций женщины.
Д л я Л апина равенство вступаю щ их в брак супругов как
условие семейного счастья такж е связано не столько с соци­
альным, сколько с возрастным аспектом. Весьма возможно,
что в своем окружении Л апин просто не сталкивался с при­
мерами явны х социальны х мезальянсов, поэтому никаких
суждений на эту тему и нет в его дневнике. Но проблема вл и ­
ян и я семьи на выбор жениха и невесты была д л я маленького
уездного города весьма актуальной. Так, в 1818 г. девятнад-
Дымман Е. Паука жизни, или Как молодому человеку жить на свете. СПб.,
1859. С 306.
446 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

цатилетний И ван Л апин неодобрительно писал о ж енитьбах

без взаимной склонности, осуж дая родителей, принуж даю ­
щих детей вступать в такой брак. М езальянсом для него я в ­
ляется каж ды й брак, в котором между супругами больш ая
разница в возрасте: невесте - 17, а ж ениху - 40; ж ениху - 18, а
невесте - 30. В последнем случае не только Лапин, но и «все»
сожалели, «что брал не по себе, т.е. разноглазую и 30-ти, ска­
зывают, лет, а он 18-ти».1Таким образом, ф изическая привле­
кательность невесты в глазах провинциалов такж е предстает
несомненным условием благополучия брака.
Родственные связи, которые в купеческом мире играли
немаловажную роль, рассм атривались М едведевым в кон­
тексте представлений о счастливой семейной жизни. Мос­
ковский купец начал вести свой дневник спустя три года
после женитьбы. Поэтому в дневнике мы обнаруживаем не
терзания по тому поводу, хороши ли окаж утся новые родс­
твенники, но недовольство уже слож ивш им ися с ними отно­
шениями: «ее отец каж ется такой злодей до меня, хуже всяко­
го злого татарина»; «одно только в нем дурно и семействе, что
нет у них любви и располож ительности».2
Записи, касающиеся домашнего быта, в дневнике И. А. Неч-
кина занимают значительное место. Но они редко содержат
описания каких-либо интимных переживаний. Несомненно, се­
мья находилась в центре жизненных интересов И.А. Нечкина.
Сделать такой вывод позволяет все содержание его «записок».
Даже кратковременная разлука с семьей для мемуариста весьма
тягостна. Поэтому он с чувством радости и облегчения пишет о
возвращении в 10 часов вечера с богомолья жены и детей, кото­
рые отбыли в эту поездку накануне в полдень.3
Но особенно проникновенные лирические ноты в рас­
сказе главы семейства появляю тся... при описании событий,
связанны х с покупкой коровы и ее осеменением: «Купил себе
коровушку, черную, белоголовую, у Гаврилы Петрова Гуля­
ева или Ры ж икова за 45 р. ассигн. <...> Сию ночь коровуш ка

1 Дневник Ивана Игнатьевича Лапина. С. 46 - 48, 63.

ЦИАМ. Ф. 2330. Он. 1. Д. 984. Л. 22, 23.
ГАТвО. Ф. 103. Он. 1. Д. 2628. Л. 35 - 35 об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 447

была у быка в гостях...».1 Эта лексика, связан н ая с коровой,

для прозаического м ировосприятия осташ ковского мещ ани­
на может показаться неожиданной, но она не только умест­
на, но и знакова. Вследствие этого «гостевания» уже не надо
будет покупать молоко для сына и горячо любимой дочери
у соседей. И все же здесь в Н ечкине говорит не столько ра­
чительны й хозяин, у которого будет свое молоко, сколько
горожанин, еще сохранивш ий особое, интимное отношение
к скотине. «Коровушка» в восприятии этого осташ ковского
мещ анина не просто «кормилица», но своеобразный член се­
мьи. В XIX в. в русских уездных и даже губернских городах
было принято держать коров. В городском быту еще в середи­
не XIX в. нередки были крестны е ходы в пам ять о прекращ е­
нии заступничеством христианских святы х эпизоотий в дан­
ной метности в незапам ятны е времена. В Осташ кове такого
крестного хода не было, но ежегодно в день первого выгона
скота в поле, как и в деревнях, служ или молебен. 2 м ая 1850 г.
Н ечкин пиш ет об этом местном обычае: «Сего к молебну
вы гоняли коров и пастуха».2 Подобные молебны имели место
и в других городах. Более того, этнографы, изучавш ие рус­
ский город, отмечают, что в середине XIX в. в нем бытовало
«множество обрядов и поверий», связанны х со скотом и «до­
машней живностью».3 В этом контексте сохранение у Неч-
кина традиционного крестьянского отнош ения к скотине, в
частности к корове, явление закономерное.
Что же касается взаимоотнош ений осташ ковского меща­
нина с женой, то они были, судя по дневнику, лиш ены осо­
бой доверительности и интимности. Так, после пропаж и де­
нег муж подозревает в домашней краже не только 11-летнего
сына, но и жену: «Сего [9 апреля - А.К.] я узнал о похищ ении
из карм ана из штанов моих денег до 4 р. сер. И долго мучил
мою вспы льчивость, думал на жену и сына».4 Не приходится
говорить, во всяком случае, после 12 лет супружеской жизни,
1 Там же. Л. 9 об., 16 об.
2 Там же. Л. 20 об.
Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города: горожане,
их общественный и домашний быт. М., 1978. С. 152.
4 ГАТвО. Ф. 103. Он. 1. Д. 2628. Л. 16 об.
448 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

и об особой страсти супругов друг к другу, равно как и о сто­

ронних увлечениях. Можно говорить о ровных, спокойных
отнош ениях между супругами, построенных на уваж ении
человеческого достоинства друг друга, на общности семей­
ных интересов. Все это не означает, что 1850 г. прошел у четы
Нечкиных без каких-либо ссор и недоразумений.
Серьезный супружеский конф ликт возник 9 июня, когда
Нечкин «побранился» с братом. О причинах ссоры с братом
он ничего не пишет, но инициатором инцидента считает свою
жену, которая «зачала... из-за пустова, да и много ходов. Как
есть баба так баба. А он хайло так хайло, скот. И после сего мы
разладили с женой».1
Семейные несогласия приобрели затяжной характер.
29 июля, после крестного хода, во время семейного чаепи­
тия, последовала открытая ссора с женой: «я, рассердясь,
не вынес, ударил чайную чашку об стол, разбил, и чтобы не
произошло чего мудренова, я ушел в сад и не пошел обедать,
и так до вечеру».2
Неделю спустя последовала новая ссора с женой, в резуль­
тате которой муж даже провел ночь в сарае. Семейные нелады,
хотя и не столь явно, продолжались и в дальнейшем. Поэтому
17 сентября Печкин, вопреки несомненной скрытности своего
характера, решился вынести «сор из избы» - пожаловался на
жену Прасковье Яковлевне Казачкиной «за невоздержание,
ибо она поссорилась с рабочим Ллсксах(ою)».3 Но и ей он не по­
веряет всех деталей своих взаимоотношений с женой. Примеча­
тельно, что он жалуется свояченице на жену в связи с ее ссорой
с работником, а не на собственные супружеские дрязги.
Вероятно, Прасковья Яковлевна способствовала установ­
лению мира и согласия в семье сестры. Следующий семейный
конфликт четы Печкиных произошел спустя почти два месяца.
Да и по своему накалу он не относился к числу острых конф­
ликтов, грозящих разрушить семейное благополучие. О нем
сохранилась лишь лаконичная запись: «Поссорился с женой».4
1 Там же. Л. 29 об.
2 Там же. Л. 38 об.
3 З ам же. Л. 40 об., 46.
А Там же. Л. 54 об.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 449

Каким образом горожане п ро явл ял и гнев но отношению

к своим близким ? П ринято считать, что насилие в семье было
характерно д л я русских семей (во всяком случае для семей
непривилегированного больш инства населения России) на
всем протяж ении XIX в., не говоря уже о более раннем вре­
мени. С праведливо ли это утверж дение по отношению к
русской городской семье в рассматриваемое время? Дать од­
нозначный ответ на этот вопрос не представляется возмож­
ным. Толченов в своем дневнике не только не упом инает о
каких-либо семейных конф ликтах, но и вообще о ситуациях,
которые бы вы звали у него гнев. Что же касается дневника
Нечкина, то можно с уверенностью отметить, что его автор
не считал возможным оказы вать ф изическое воздействие на
жену. По отношению к 11-летнему сыну, напротив, считал та­
кие меры справедливы м и и оправданны ми.
В к аки х сл у ч а ях о сташ ковски й м ещ анин прибегал к те ­
лесном у н ак азан и ю ребенка? П ричин д л я н а к а за н и я было
всего две: «ш алости» в ш коле и незаконны е у х и щ р ен и я
сына, нап равл ен н ы е на добы вание карм анны х денег. К пос­
ледним о тн о сятся два ти п а проступ ков м альчика: кр аж а у
отца денег и приобретение безделуш ек и сладостей в кред и т
на им я отца. В п ред ставл ен и ях о м ерах во сп и тан и я в народ­
ной педагогике того врем ени за подобные «ш алости» м а л ь ­
ч и ка следовало сечь, что И ван А ндреевич и делал. Вслед за
неизбеж ны м обнаруж ением эти х проступков неотвратим о
следовало отеческое наказание: «Ване бы ла разделка»; «и
пош ла у нас потеха». О тец не и сп ы ты вал после н икакого
р а с к аян и я в содеянном, ибо такова бы ла тр а д и ц и я заботы
о нравственном здоровье ребенка. С ам а краж а в картине
м ира рели ги озн ого человека бы ла не просто ам оральны м ,
но и греховны м поступком . В частности, он д елает одну
прим ечательную запись об об наруж ении у сы на крадены х
денег: «И я говорю Ване, что ты уж е успел поддеть, и он бо­
ж ился и встал, и серебренник fie т ерпит осмой заповеди,
у п ал у него на пол, за что и п ол у ч и л н аграж дение рем ня»
(курсив мой - А Ж )}

1 Там же. Л. 22 об.

450 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Безответственное поведение м альчика вы зы вало у отца

приступы ярости, которые останавливали не столько про­
сьбы жены, сколько слезы нежно любимой четырехлетней
дочери.
Петр Васильевич М едведев как человек бездетны й мог и
не оставить нам никаких свидетельств своего отнош ения к
проблеме насилия в семье над детьми. Однако после смерти
м ужа сестры на его попечении оказалось двое племянников.
Медведев нередко бранился с матерью, сестрой, женой.
С ловесная перебранка с женой могла даже привести его к
применению ф изического насилия. Он мог толкнуть или
ударить жену, а если она пы талась ответить ему тем же, то и
избить ее. Однако неумение сдерж ивать свои эмоции доро­
го обходилось самому Медведеву, который, избив жену, сам
мог больше часа «рыдать навзрыд», а затем впадал в состо­
яние глубокой тоски и апатии, дливш ейся еще многие дни.
Подводя итоги десятилетней супруж еской ж изни, Медведев
коснулся и своего восприятия насилия по отношению к жене:
«Иногда, в часы раздраж ительности, и подерешься бывало в
виде науки; теперь прош ли годы и я уже не пальцем не трогаю
этого болвана в человеческом виде. Нету исправления, нету
согласия, самосознания д л я общей и лично своей пользы».1
И ны ми словами, муж жену не бьет, а поучает как глава семьи,
ответственны й за своих близких. Поэтому, когда его 17-лет-
него п лем янника вы гнали с фабрики, Медведев согласился
принять юношу в дом при условии ф изического наказания.
И ван был вы нужден согласиться принять 25 ударов розгами,
а затем получать но 15 ударов ежедневно в течение 10 дней.
Т акая мера н аказан и я была вы брана не случайно. П лем ян­
ник лиш ился своего места за то, что в ходе ссоры с директо­
ром ф абрики (англичанином), защ ищ ая свое достоинство,
ответил ударом на удар. Д яд я оказался недоволен такой не­
сдержанностью плем янника и реш ил смирить его гордыню,
заставив ежедневно переносить унижение, связанное с муче­
нием плоти. Однако экзекуц и я продолж алась всего два дня, а
потом по случаю поста наказание было оставлено.

1 ЦИАМ. Ф. 2330. On. 1. Д. 986. Л. 5 об.

Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 451

Эти экзекуции были выражением не эмоционального, но

рационального начала. Д яд я вразум ляет юношу, который,
потеряв работу, оказы вается на его шее. И н ая ситуация про­
изош ла некоторое время спустя. Другой плем янник - Алек­
сандр - уш ел из монастыря, где ж ил послуш ником, и долгое
время тайком от дяди ж ил на чердаке. Когда д яд я узнал об
этом, он палкой жестоко избил любимого плем янника. Од­
нако здесь он уже действовал в состоянии аф ф екта. «Гадка,
ом ерзительна до отвращ ения была эта сцена», «отврати­
тельная сцена», «варварское наказание»,1 - так оценивает
вспы ш ку своего гнева сам мемуарист, испы ты ваю щ ий чувс­
тво стыда. М едведев переж ивал стыд не от того что свидете­
лям и его гнева стали рабочие, при которых он огласил самые
интим ны е подробности своей семейной ж изни, но он испы­
ты вал стыд перед самим собой. А нализируя свои отнош ения
с плем янникам и, Медведев разм ы ш ляет об истоках своего
наси ли я по отношению к ним. Эти истоки он видит в своем
детстве, в примерах, которые повседневно видел в семье ро­
дителей, воспитанны х в деревне «при образцах невежества и
грубости нравов», а такж е во время служ ения в работниках.
«Давно ли то доброе золотое время потасовок, подзаты льни­
ков и грубой брани, нечеловеческого обращ ения? Давно ли?
А я так изм енился во взгляде, понятиях, чувствах, что даже
стыдно, совестно припомнить себе подобные свои и других
поступки».2
К ак переж ивалось горе, каковы были проявления этого
чувства?
О переж ивании горя яснее всего говорит восприятие
смерти вообще и смерти близкого человека в частности.
Все персонаж и исследуемых дневников - люди искренне
верующие, усердные прихожане храма Божьего. Как извест­
но, в христианской трактовке зем ная ж изнь явл яется лиш ь
подготовкой к ж изни вечной. Однако такой была позиция
христианской церкви. А как восприним али переход из мира
земного в мир иной рядовые горожане?

1 Там же. Л. 36 об. - 37.

2
Там же. Л. 35 об.
452 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Д л я И. А. Толченова смерть бы ла столь серьезной пробле­

мой, что в своем журнале, начиная с 1778 года, он начинает
вы делять специальную рубрику «Сим годом скончались из
родственников и знакомых». Первое глубокое эм оциональ­
ное переж ивание, заф иксированное Толченовым, связано
со смертью отца. О смерти отца, умершего в дороге 17 авгус­
та 1779 г., он пишет: «Вечер сей чувствовал я превеликую
тоску. 18-го горестной день из всех, бы вш их в ж изни м оей;...
д я д я Д м итрей Ильич... объявил о кончине любезного моего
р одит еля, сведавш и чрез приехавш его нарочно из лавры с
сим несносным и неож иданны м известием. О, час горестной!
О, м инут а скорбная! Драж айш ей мой родит ель...» (курсив
мой - А.К .у.
Вслед за подробным описанием похорон и пом инальны х
торж еств Толченов помещает в своем дневнике «список род­
ных мне братьев и сестер, списанны й с сочиненного покой­
ным родителем».
Д. Рэнсел, посвятивш ий дневнику И. Толченова две со­
держательные статьи, предположил, что он - единственный
выживш ий ребенок знатной семьи. В этом контексте иссле­
дователь рассматривает и появление в «журнале» дмитров­
ского купца списка умерших братьев и сестер. Присутствие
этого списка в «журнале» Толченова имело и прагматический
смысл: отныне он должен заботиться о поминовении умерших
родственников. Из этого источника выясняется, что все его 8
братьев и сестер умерли, не дожив даже до года. Ни одна из
этих смертей не вызвала у Толченова эмоциональной реакции,
исключая смерть последней сестры: «скончалась к великому
прискорбию родителей того ж числа не крещеною и с сего дня
родительница моя начала чувствовать болезнь, коя обратилась
в чахотку и прекратила дни ее».12 Думается, родители скорбе­
ли не только о том, что не успели окрестить дочь. Бы ли на то
и сугубо земные причины. Д ля матери мемуариста за 15 лет
это были уже восьмые роды, которые не только подорвали ее
физическое здоровье, но, возможно, и пагубным образом ска­

1 Толченов И.А. Журнал... С. 145 - 146.

2 Там же. С. 148.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 453

зались на ее психологическом состоянии. Н ачиная с третьих

родов, ни один из рожденных ею детей не прожил и месяца.
К ак же сам И.А. Толченов восприним ал смерть собс­
твенны х детей? 1 августа 1776 г. его семью впервые постига­
ет утрата ребенка. «Сей день дочь Евдокия, ж ивш и 15 дней,
преставилась», - пишет молодой отец.1 Прошел год, в августе
1777 г. умер сын Сергей. И вновь следует сухая констатация
факта: «17-го в 2 часа утра сын Сергий преставился в вечное
блаженство, ж ив на свете 12 дней и 18 часов».213 ян варя 1782 г.
0 смерти сына Василия, родивш егося 1 января, Толченов, как
по трафарету, пишет: «В начале 7-го часа пополудни сын Ва­
силий преставился в вечное блаж енство».3
И з приведенны х описаний видно, что дм итровский ку­
пец стереотипно пишет о смерти своих м алолетних детей, не
п р о яв л яя особой скорби по случаю их смерти. Более того,
отец п роявл яет удивительную с точки зрения нашего вре­
мени черствость. В частности, узнав, что дети серьезно за­
болевают, он продолжает вести привы чны й образ жизни: не
только посещ ает магистрат, заним ается торговлей, но и не
отказы вается от посещений знакомых, устраивает пируш ­
ки у себя в доме в то самое время, когда, по его собственным
словам, ребенок «в жизни оказался безнадежен».4 Не наблю ­
дается какой-либо скорби и после смерти м алолетних детей.
Вслед за похоронными обрядам и тут же следую т светские
развлечения. Отсюда как будто напраш ивается вывод о том,
что к смерти детей в купеческой среде относились как к чему-
то обыденному, будничному и заурядному. Иначе говоря, по­
ведение Толченова как будто вписы вается в предлож енную
Ф. Арьесом парадигм у отнош ения к смерти человека тради­
ционной цивилизации: «Здесь нет отверж ения смерти, но
есть невозможность слишком много о ней думать, ибо смерть
очень близка и в слиш ком большой мере составляет часть
повседневной жизни».5
1 Там же. С. 79.
2 Там же. С. 99.
3 Там же. С. 168.
^ Там же. С. 99.
5 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992. С. 53.
454 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Однако в «журнале» Толченова есть и совершенно иное от­

ношение к болезни и смерти ребенка. В 1787 г. он внес в свой
журнал обширный, с мельчайшими подробностями рассказ о
тяжелой болезни сына (Ленюшки) и дочери (Катиньки), завер­
шившейся смертью девочки. Во время этой болезни родители
проводят ночи у постели больной девочки, предаются «всей пе­
чали, о которой судить может одно родительское сердце, лиша­
ясь столь милого дитяти». В смерти любимой дочери отец видел
наказание за собственные грехи: «И так властию Бога и в нака­
зание грехов своих лишился я чрезвычайно милого дитяти».1
В чем же здесь дело? Н еуж ели за пять - семь лет у челове­
ка так изменилось отношение к болезни и смерти детей? Д у­
мается, дело здесь не в том, что у Толченова произош ел какой-
то значительны й сдвиг в картине мира, в которой отношение
к смерти претерпело сущ ественные перемены и он обострен­
нее начал переж ивать проблему смерти, или в том, что с воз­
растом он стал больше вним ания уделять семье и детям. Есть
все основания считать подлинными причинам и тяж елы х пе­
реж иваний но поводу смерти дочери то обстоятельство, что
первые трое умерших детей прож или на свете слиш ком мало -
отец, обрадовавш ись благополучны м родам, за неотлож ны­
ми делами и продолж ительны м и пируш ками, связанны м и с
крестинам и, не успевал даже привы кнуть к ребенку. Скорбь
от их утраты и не могла быть острой. О круж енны й многочис­
ленной родней в Д митрове и в Москве, он постоянно бывал
на крестинах и похоронах детей своих родственников, при­
казчиков или дворовых. Эта непреры вная череда рождений
и смертей при туп л ял а чувство утраты, которое отец должен
был испы ты вать по поводу смерти собственных детей. И ная
ситуация в случае смерти К атиньки. Девочка ум ерла в очень
раннем возрасте, но за свою недолгую ж изнь успела стать
лю бимой дочерью: «Лицом совершенно на меня похожа была
и очень неж на и зубов имела два... Ходить сама не начала, а
точию круг стульев без поддерж ивания ходила и ко мне чрез­
вы чайно ласкова была».2 Со свойственным родительскому

Толченое И А . Журнал... С. 215.

Там же. С. 217.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 455

восприятию м алолетних детей идеализмом он усматривал в

дочери и необычные умственные способности, и богатый эмо­
циональны й мир. Иначе говоря, в этой умершей дочери отец
уже видел не новорожденного младенца, который «волею Б о ­
жиего умер», но близкого и родного человека, к которому он
был при вязан всем сердцем.
В какой мере эти представления И.А. Толченова были
характерны д л я русских горожан последней трети X V III в.?
Сопоставим их с записям и его современника, воронежского
купца Я.Г. Елисеева о смерти четырех внуков в 1794-м, 1798-м
и 1800 гг. С ами эти записи по сравнению с аналогичны м и,
сделанны м и Толченовым (кроме смерти Катиньки), более
экспрессивны и несут сильный эмоциональны й заряд. В них
видна огром ная любовь к м алолетним внукам , умерш им
в возрасте от И месяцев до 4 лет. З а некоторой корявостью
стиля прогляды вает искреннее уваж ение к их человеческому
достоинству. Воронежский купец назы вает внуков по имени
и отчеству. Умерших детей он именует «любезным внуком»
или «прелю безным внуком», «утехою по старости», а четы­
рехлетнего ребенка называет «другом любезным». Н есколь­
ко неож иданная характеристика ребенка, которого пожилой
человек считает другом. Горе несчастного деда безмерно и
безутешно: «... и мне их так жаль, что и пом януть не могу».1
Следует отметить, что это уже иное отношение к смер­
ти, чем в середине XVII в., когда царь Алексей М ихайлович,
утеш ая боярина М.И. Одоевского по случаю смерти его сына,
наставляет: «через меру не скорбеть, а нельзя не скорбеть или
не ирослезитца, и прослезитца надобно, да в меру, чтобы Бога
наипаче не прогневить...» Алексей М ихайлович как опытный
книж ник призы вает своего приближенного увидеть и п рояв­
ление Промысла в смерти сына, которого «Бог изволил взять
милую чи, не дал ему больших грехов дожить, видя его доброе
житие, того ради и житие ему прекратил...» 2 У воронежского
же купца нет прим ирительны х слов, вы ражаю щ их надеж ду
на встречу с внукам и в мире вечности, как и уверенности в
1 Летописный синодик г.Елисеевых. 1737 - 1800 г. Воронеж, 1886. С. 72 - 73, 79,84.
2 Записки Отделения русской и славянской археологии Императорского рос­
сийского археологического общества. Т. 2. С. 704 - 705.
456 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

том, что безгреш ны х детей ждет рай. Любимого внука воро­

нежского купца не Бог «взял», но «оспа пожрала».
Что изменилось в переживании смерти детей в средних
слоях русского городского населения за те 50 - 70 лет, которые
отделяют записи Толченова и Елисеева от дневников Нечки-
на и Медведева? В 1850 г., когда Нечкину исполнилось уж 44
года, его жене 30 лет, а в семье росли двое детей, родился ре­
бенок, который умер через несколько минут. Из дневника сле­
дует, что накануне родов глава семьи отправился на именины
к приятелю, откуда около 9 часов вечера, «окончив чай, ушел
домой, ибо было нужно». Далее он пишет буквально следую­
щее: «Итак в И часов ночи родила Анна Яков[левна] сына. По
словам акушерки, был жив, но не мог уже дать голосу и чрез
несколько минут я вполне, видя мертвого с поврежденною
главою, полагал, рожден мертв. Все было хорошо, роды - как и
должно быть» (курсив мой - А.К.)} Таким образом, по мнению
Ивана Андреевича, роды, заверш ивш иеся смертью ребенка,
прошли вполне благополучно, ибо роженица осталась жива.
И в описании последующих событий автор не отметил у себя
каких-либо переживаний в связи со смертью ребенка. Единс­
твенная проблема, которая причинила беспокойство, заклю ­
чалась в том, что отец объявил свящ еннику младенца мертво­
рожденным, но, как выяснилось, тот прожил какое-то время и
акуш ерка «ево крестила по своему и дала имя Петр». «И так,
по согласию всех, пошел я к свящ еннику Павлу сказать оное.
Пришел к священнику, говорили много и я просил отпеть мла­
денца, буде можно. И согласились так, что отпеть в доме».2
Обращ ает на себя внимание, что ошибка отца активно
обсуж далась и женщины, присутствовавш ие при родах (р о ­
женица, акуш ерка и некая «опы тная бабка»), убедили его в
необходимости просить свящ енника изменить обряд отпева­
ния. При этом сама ситуация была пограничной, свящ енник,
вероятно, мог и отказать, поэтому-то и «говорили много».
Если сравнить дневниковые описания смерти м ладен­
цев у Толченова и у Н ечкина, то можно отметить как несом-

1 ГАТвО. Ф. 103. Он. 1. Д. 2628. Л. 14.

2 Там же. Л. 14.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 45 7

ненное сходство восприятия смерти новорож денных (некая

отстраненность, отсутствие глубоких чувств), так и опреде­
ленные отличия. Эти отличия обнаруж иваю тся уже в самой
лексике. Еще больше отличалась лексика при упом инании о
рож дении детей. Так, у Толченова д л я сыновей прим еняется
клише: «Х озяйка (Анна Алексеевна) от бремени м илостию
Всевысшего разреш илась благополучно сыном, которому
им я нарекли тезоименно преподобному (святому)». Л иш ь за­
пись о рож дении первенца отличается большей простотой и
лаконичностью : «Родился мне первый сын, которому им я на­
речено тезоименно...» Д ля дочерей в этом клиш е могло быть
небольш ое отступление: «Обрадован был благополучны м
разреш ением от бремени Анны Алексеевны и родилась дочь,
которой им я нарекли...»1
В целом д л я толченовских описаний было характерно
наличие церковнославянских выражений, придаю щ их текс­
ту пыш ность и подчеркиваю щ их значимость момента. И ная
лексика у Н ечкина, у которого в сообщении о рож дении и
смерти м ладенца использую тся лиш ь разговорные слова.
М ожно предполагать, что за три четверти века, разделявш ие
эти описания, произош ла секуляризация той части лексики,
которую использовали при описании рож дения и смерти де­
тей. Эти перемены в дискурсе детской смерти не ограничива­
лись лиш ь изм енениям и в лексике, но отраж али перемены в
картине мира. Д ля П ечкина рождение и смерть ребенка - ес­
тественны й процесс, в котором не участвую т потусторонние
силы. Во всяком случае, этот добросовестный прихож анин
не упом инает о Боге, когда речь идет о рождении, болезни
или смерти детей.

Мечты и жизнь
С опоставление представлений о счастье в дневниках горо­
ж ан позволяет констатировать, что у всех авторов дневников
счастье располож илось почти исклю чительно в сфере част­
ной жизни. Л иш ь у А.И. Д руж инина в поним ании счастья
присутствовала и общ ественная составляю щ ая, которая, ду­

1 Т олченое И Л . Журнал... С. 53, 78, 96,150,166.

458 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

мается, была больше данью литературной традиции, нежели

твердым убеждением. Семейное благополучие - общее место
д л я всех персонаж ей исследования. Любовь, доверительны е
отнош ения между супругами, дети - вот несомненные цен­
ности, разделяемы е ими. П редставления о счастье у разны х
горожан оказались значительно ближе друг к другу, чем мож­
но было ожидать, исходя из их сословного происхождения,
социального статуса, образования и ж изненного опыта.
П редставления людей и их ж изненная практика - каким
образом они связаны друг с другом? И звестны й ученый, до­
бившийся позже больших успехов и на стезе предприниматель­
ства, Ф.В. Ч иж ов вопреки своим установкам, что счастливым
человек может быть только в семье, так и остался холост.
В чем же здесь дело? Совсем не просто ответить на этот воп­
рос. О пределенно можно констатировать, что Ч иж ов был
человеком традиционной сексуальной ориентации (контакт
с молодым красивы м испанским юношей вы звал у него от­
вращ ение и остался, вероятно, его единственным гомосек­
суальным экспериментом). Он пережил сильные любовные
увлечения, которые, однако же, не увенчались, да и не могли
увенчаться браком. Причина состояла в том, что его лю би­
мые были зам уж ним и дамами. Один из его биографов даже
утверждает, что женщина, к которой он испы тал наиболее
глубокое чувство, - Екатерина Васильевна Галаган - была
старше его на 26 лет.1 Однако было бы ошибочно вслед за В.
Ш панченко, который явно преувеличил разницу в возрас­
те меж ду Ч иж овым и его возлю бленной, зачислять Ч иж ова
на этом основании в разряд, пользуясь его терминологией,
«старушечников». Из дневника видно, что он испы ты вал са­
мые нежные чувства и к очень юным девуш кам. Речь идет не
только о предпочтении, которое он отдавал своим молодень­
ким итальянским подружкам перед лю бовницам и бальза­
ковского возраста, но и о девуш ках из общества. У влечения
последними, разумеется, такж е отразились в дневнике. Од­
нако все эти влю бленности заверш ились ничем. Очевидно,
в молодости м атериальная неустроенность Ч иж ова не поз­
1 Ш панченко В. Дедушка русской Норвегии / / Костромская народная газета.
2000. 8 ноября.
Глава nemeepmasL Чувства и представления русских горожан 459

волила ему обзавестись семьей. Ж ениться на овдовевшей

Е.В. Галаган он не мог, вероятно, из-за большой разницы в воз­
расте. Возможно, это Екатерина Васильевна не реш илась на
союз, который в глазах общ ества вы глядел бы откровенны м
мезальянсом: богатая, родовитая (плем янница ф ельдм арш а­
ла И.В. Гудовича) вдова, мать семейства - и бедный молодой
гувернер ее детей. Внешне этот союз вы глядел бы довольно
пошлой сделкой и со стороны молодого человека: «ж енился
на богатой старухе». У читывая, что Федор В асильевич по м о­
лодости придавал большое значение тому, что о нем подума­
ют другие, едва ли он мог реш иться на такой шаг.
Когда же Чижов разбогател, укоренивш иеся привы чки
старого холостяка не способствовали устройству его семей­
ной жизни. К этому времени и лю бовная страсть уже уступи­
ла свое место в сердце Ф едора Васильевича другим страстям,
главной из которых стало предпринимательство.
Т аким образом, социальны е условия ж изни русского
и н тел л ек ту ал а в дореф орм енной России, традиционны е
п редставления чиновного м ира о счастливом браке, кото­
рый нем ы слим без создания прочной м атериальной базы
д л я обеспечения независим ости семьи, особенности психи­
ческого об л и ка молодого Ч иж ова и роковая лю бовь к Е.В.
Галаган п ри вели к тому, что он даж е не п опы тался обрес­
ти свое счастье в семье. В нуш ив себе, что он не рож ден д л я
этого мира, зрелы й Ф едор Васильевич, не обсуж дая в своем
дневнике специально сущ ность счастья, смог обрести его че­
рез р еали зац и ю своих ам бициозны х пред п ри н и м ательски х
проектов, хотя на этом пути его ж дали не только розы, но и
ш ипы. И наче говоря, Ч иж ов эволю ционировал от идеалов
д ом и н и рован и я семейных и приватны х ценностей к идеа­
лам сл уж ен и я обществу.
У Петра Васильевича Медведева, как и у Федора Василь­
евича Чижова, представления о счастье и линия ж изни не сов­
пали. Как же он пережил то, что его мечты, связанные с обре­
тением семейного счастья, не были реализованы? «Ежели не
суждено мне наслаждаться семейным счастием, благососто­
янием, оседлою гражданскою жизнию, как мои товарищи, то,
может быть, с посохом странника я найду покой сердечный
460 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

и утеш ительную страну для моей горькой жизни»,1 - писал в

июне 1855 г. Медведев, раздумы вая над путями выхода из ж из­
ненного кризиса. Неудовлетворенность семейной жизнью, от­
сутствием детей, отношениями с родственниками, неудачным
предпринимательством вела московского купца к сублимации
в виде пьянства и сексуальных девиаций. Но наряду с девиант­
ными способами преодоления кризиса Медведев сохранил
и способность радоваться простым вещам: прогулкам по ок­
рестностям Москвы или чтению книг. Главным же способом
преодоления душевного кризиса, вызванного крахом надежд
на счастье, стал уход во внутренний мир, интериоризация со­
знания. И на этом пути огромную роль сыграл его дневник,
который и стал тем пристанищем, где разочарованная душа
сентиментального русского купца находила себе утешение.

Ж енское переж ивание счаст ья2

В чем оно совпадало с муж ским видением, и какие имело от­
личия?
Среди многочисленных прош ений горожан об осво­
бож дении от службы по выборам, с которыми я ознаком ил­
ся, работая над книгой, самое большое впечатление на меня
произвело ходатайство серпуховской мещ анки А.И. М аслен­
никовой. В 1845 г. эта вдова (до 1842 г. купчиха) обратилась
к московскому граж данском у губернатору И.В. К апнисту с
просьбой об освобождении от службы ее второго сына. Мо­
ти вац и я прош ения начинается с констатации, что обще­
ственные службы одновременно несут двое ее сыновей, но
вот описание неизбеж ных последствий такой несправед­
ливости оказалось более чем оргинальным. С ерпуховская
мещ анка писала, что если не освободят от служ бы ее сына,
то семья «неминуемо долж на придти в крайнее разорение
и убожество, а дочери м ои, не получа, как от меня, так и от
братьев своих, по приближ ении время к отдаче в замуж ество
1 ЦИАМ. Ф. 2330. On. 1. Д. 984. Л. 19.
2 О мире чувств и повседневной жизни женщины см.: П уш к а р ева Н.Л. Частная
жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X - ХТХ в.). М.: Ладо-
мир, 1997.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 461

надлеж ащ его пособия неизбеж но долж ны остаться навсегда

несчаст ными...» (курсив мой - А.К.)1
По своему содержанию это суждение весьма и весьма
тривиально, оно отраж ает расхожие, стереотипны е пред­
ставления о браке и безбрачии. Необычно другое: документ,
в котором это суждение присутствует. М ещ анка М асленни­
кова как заботливая мать не только стрем ится обеспечить
счастливое будущее своих дочерей, но и считает их право на
счастье столь важны м, что делает его краеугольным камнем
построения своего прош ения. Своей аргументацией она ф ак­
тически утверж дает примат частной ж изни граж дан над ин­
тересами городского сообщ ества и государства.
В какой мере социальны й статус горожанок вл и ял на их
представления о счастье? Сопоставим взгляды двух совре­
менниц: дворянки - богатой помещицы Анны С трелковой
(урож денной Наумовой) и чиновницы - жены директора
тобольской гим назии и матери известного русского хим ика
М енделеева - М арьи Дмитриевны, происходившей из семьи
сибирских купцов Корнильевых. У читы вая ее происхож де­
ние и тот факт, что она 15 лет руководила стекольной ф абри­
кой, М енделееву следует считать носительницей купеческих
ценностей и установок.
С трелкова оставила лю бопы тны е мемуары «И стория
моей ж изни», в которых она пы талась осмы слить все пери­
петии своей судьбы и судьбы своих близких. М енделеева,
которой в этой ж изни довелось перенести лиш ений с ли х­
вой (м ногодетная мать 14-ти детей, жена, муж которой стал
инвалидом , потеряв зрение, энергичная п редприним атель­
ница, которой все же приш лось испить горькую чаш у банк­
ротства), не им ела досуга д л я п исания дневников и м емуа­
ров, но д л я обстоятельны х писем детям и близким она всегда
находила врем я.
О том, какое место в мемуарах Стрелковой заним ает
тема счастья, можно судить по ее собственному предисло­
вию: «Не богатство щастием служ ит в ж изни, и через золото
слезы лью т горести. Дары провидения не одинаковы дл я всех

ЦИАМ. Ф. 1036. On. 1. Д. 884. Л. 138.

462 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

людей. Одному дало оно богатство, почести, знатность, но ли ­

шило душ евного спокойствия; другому отказано иметь сию
фортуну, за то сторицею вознаградило истинны ми наслаж ­
дениям и жизни. Одна уверенность в Провидение...; и добро­
детель лиш ь одна может составить блаж енство человека... Да
будет эта справедливая повесть служ ить юному поколению
залогом будущего щастья... »*
Ее мать, поддавшись на уговоры дяди (кн язя М ещер­
ского), который, «желав составить ее щастие, полагал, что
богатство столь много всеми превозносимое, есть истинное
благо дл я девуш ки бедного состояния...» (курсив мой - А.К.),
вы ш ла зам уж за богатого помещика. М емуаристка принци­
пиально вы ступает против этого распространенного мнения,
д л я нее счастье - это благополучие и любовь в семье. В этой
связи мотивы, которыми руководствовался ее отец, вы бирая
себе супругу, каж утся ей ром антическим и и лиш енны м и ка­
кого-либо расчета: «Любовь и чистейш ие наслаж дения се­
мейным щастием было целию его желаний...»12 Вместе с тем,
с высоты собственного ж изненного опыта выбор детьми суп­
ругов по своему произволу, без благословения родителей ею
отвергается. Воля родителей д л я нее священна.
Рассказанная ею история семейной ж изни родителей
вы зывает у современного читателя чувство протеста против
семейного произвола муж а и деспотизма старш их членов се­
мьи, стрем ивш ихся подавить любое проявление самостоя­
тельности у м ладш их домочадцев. Однако подобных мыслей
в дневнике нет, и Анна С трелкова обнаруживает конф ормизм
и готовность следовать патриархальным заветам. Более того,
она даже не позволяет себе ни единого слова осуж дения баб­
ки и отца за деспотическое попрание человеческого досто­
инства ее матери. О первой она пишет: «... и я не иначе могу об
ней говорить как с достодолж ным уважением». О правды вает
дочь и отца, исполнявш его «лиш ь приказания своей матери,
которую он, как покорнейш ий сын, боялся прогневить ее и
лиш иться всех ее милостей».3 В мотивации поведения отца
1 ОРОГБ.Ф .218. п. 67. № 1. Л. I I - I I об.
2 Там же. С. 4.
3 Там же. С. 8 - 9.
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 463

у мемуаристки сплелись в единый узел две причины: покор­

ность воле родителей и боязнь лиш иться их (в данном случае,
ее) «милостей». П роговаривается здесь госпожа С трелкова
по полной программе: вопреки своему пониманию счастья,
заявленном у в «Предисловии», на практике же она одобря­
ет поведение отца, боявш егося ради наследства в две ты сячи
душ «прогневить» бабку. На этом фоне меркнут все ее рас­
суж дения о добродетели как «истинном блаж енстве челове­
ка», а на первый план выходит прагм атическая л и н и я кон­
ф ормистского поведения в семье и в обществе.
С трелкова ж ивет в мире, где старики властвую т над мо­
лодыми, родители над детьми, м уж ья над женами. О на при­
нимает все правила игры в этом мире традиции, где женщ ина,
особенно молодая, сущ ество второго сорта. У нее не вы зы ва­
ет ни малейш его осуж дения тот факт, что у ее отца была доб­
рачная дочь: «Надобно сказать, не в обвинение отца моего, но
и кто в молодости своей не имел подобного проступка». Б о ­
лее того, акти вн ая сексуальная ж изнь отца привела к тому,
что он отправил жену с детьми в дальнюю деревню, однако
эта ситуация описы вается мемуаристкой как «несогласие»,
«расстройство» меж ду супругами, которое вы зывает ее огор­
чение, но не содержит никакого осуж дения поведения отца.
И м плицитно, впрочем, такое осуждение в ее рассказе при­
сутствует, но никакого явного неодобрения или даже м алей­
шего недовольства дочь не выказывает. О на последователь­
но демонстрирует свое приятие воли отца и приним ает как
должное подчиненное положение ж енщ ины в дворянской
семье. Внебрачные связи ее отца с крепостны ми девками -
явление д л я того времени обыденное, однако не все дворян­
ки м ирились с таким положением. Синод и позже III О тделе­
ние собственной его императорского величества канцелярии
были завалены сотням и прош ений о расторжении брака. Од­
нако ни мемуаристке, ни ее матери такое решение не могло
прийти и в голову. Могла ли ее мать реш иться ходатайство­
вать о расторж ении брака? Едва ли на такой реш ительны й
шаг она бы ла способна. Судя по описанию дочери, ее мать,
будучи человеком глубоко верующим, рассм атривала все
свои семейные проблемы как испы тания, ниспосланны е
464 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

Богом. Наконец, для поним ания причин долготерпения мате­

ри чрезвы чайно важно ее поведение при известии о покуш е­
нии на ж изнь мужа. Узнав о ранении, сосланная в дальнюю
деревню ж ена немедленно возвращ ается домой: «долг обязы ­
вал ее, не смотря на расстройство с супругом своим, которого
она не переставала любить, поспеш ить к нему д л я облегче­
ния страдания».1 Итак, в интерпретации дочери поступкам и
матери руководили два чувства: любовь и чувство долга.
В этом с ней была солидарна М арья Дмитриевна Мен­
делеева, писавш ая замуж ней дочери Екатерине: «Счастье с
нами всюду, где бы мы ни были. Семейное благо выше всех ра­
достей». Основа достиж ения счастья - нравственное воспи­
тание, которое «при вступлении в свет, поведет нас к счастию
и радостям семейной жизни». Другое необходимое условие
супружеского счастья - взаим ная любовь.2 Ценность семьи
признавалась абсолютной и в купеческой, и в дворянской
женской среде. Однако в осмыслении того, что такое счастье
и каковы пути его достижения, такого единства не наблюда­
лось. Видимо, далеко не случайно, говоря об основе счастья,
М арья Дмитриевна сослалась на мнение «княгини» - жены
генерал-губернатора Западной Сибири Горчакова. Очевид­
но, сущ ествовал и другой стереотип представления о путях
достиж ения счастья: брак по расчету, протекция по службе,
искательство перед начальством. Как сущ ествовал и другой
стереотип представления о счастье, связанны й с богатством,
высоким статусом в обществе, унаследованным или достиг­
нутым собственными усилиями. Однако М.Д. М енделеева
ни такого понимания счастья, ни безнравственны х путей его
достиж ения признать не могла. Нравственное начало в чело­
веке - вот единственное непреходящее свойство личности. В
своих письмах к родным она не раз рассуждает на эту тему по
вполне конкретным поводам. Особенно ярко ее представле­
ния об иерархии ж изненных ценностей раскрываю тся в связи
с исключением старшего сына Ивана из благородного панси­
она при М осковском университете за плохое поведение. Ког-
1 Там же. С. 38.
2 Семейная хроника в письмах матери, отца, брата, сестер, дяди Д.И.Менделеева.
СПб., 1908. С. 2 0 -2 1 ,1 4 .
Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 465

да встал вопрос, как быть с образованием сына дальше, мать

решительно отвергла предложенные родственниками вари­
анты скорого получения офицерского чина в другом учебном
заведении. «Пусть здесь останется наш сын простым писарем
в каком-нибудь с у д е,... пусть разделит с нами всю горесть на­
шего положения, но я как мать обращу все мое вним ание на
его нравственность, как мать исторгну из сердца его с корнем
порочные наклонности, и, посеяв, возрощу семена доброде­
тели и чести». И далее она переходит от частного сюжета к
обобщению: «До сего времени я почитала богатство и почести
случайны м достоинством человека... Истинное достоинство
человека - честь, добродетель и любовь к ближнему. Вера и
страх Бож ий лучш ие путеводители в жизни».1
М.Д. М енделеева видела всего два варианта ж изненного
пути женщ ины - семья или монастырь. П аллиативны е вари­
анты благочестия, когда ж енщ ина ж ивет в миру, но не стре­
мится создать семью, в ее представлениях - гордыня.
П оскольку д л я М арьи Дмитриевны семья - это единс­
твенно возможный центр жизненного мира женщ ины, то все
радости и печали связаны именно с семьей, а величайш ее не­
счастье матери - видеть нравственное неблагополучие детей.
Из такого поним ания ж изненны х ценностей логически вы те­
кает и представление М.Д. М енделеевой о переживаемом ею
несчастий: «Бедность никогда не униж ала и не унизит меня,
но краснеть за детей м оих есть такое иесчастие, которое мо­
жет убить меня и преждевременно приблизить меня к дверям
гроба!» (курсив мой - А .К .).2
Эти вполне традиционны е представления русской жен­
щ ины о счастье и несчастье в осмыслении М.Д. М енделеевой
представляю т для историков, изучаю щ их внутренний мир
человека, особый интерес. Этот интерес определяется от­
нюдь не ее происхождением (из купеческой среды, предста­
вительницы которой оставили, увы, мало сентенций о счас­
тье и несчастье) и уж тем более не тем обстоятельством, что
она - мать выдаю щегося хим ика, хотя обе эти причины такж е

1 Там же. С. 18.

2
Там же. С. 15.
466 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

заслуж иваю т вним ания. Но подлинны й интерес д л я истории

частной ж изни русской женщ ины они имеют в связи с тем, что
М арья Дмитриевна, обремененная многочисленной семьей,
пять лет своей ж изни непосредственно у п равл ял а фабрикой
брата в Аремзянке, а затем еще многие годы осущ ествляла
руководство ею из Тобольска. Д л я 30-х - 40-х годов XIX в.
ее «директорство» - явление уникальное не только д л я Рос­
сии, но и д л я наиболее развиты х стран Европы и Северной
Америки. И в этом контексте представляет большой интерес
ее переж ивание наиболее серьезных проблем в семейной и
производственной ж изни, которые могут быть отнесены к
категории несчастий: болезнь и смерть близких, исключение
сына из благородного пансиона, пожар на фабрике, грозящ ее
банкротство, надвигаю щ аяся бедность.
Все серьезны е предприним ательские проблем ы хотя
и переж ивались М енделеевой достаточно м учительно и
остро, но степень эмоционального переж ивания этих со­
бы тий все же была на порядок ниже, чем при известии о
«порочном поведении» сына и ли заявлен и и одной из до­
черей о ж елании п ринять монаш ество. Р ассуж дая о серь­
езных производственны х и ли м атериальны х проблемах,
сибирская предприним ательница не употребляет по от­
ношению к ним слово «несчастье». Ее радость от сл учав­
ш ихся деловы х успехов была скромнее, чем от приятны х
известий о м аленьких успехах ее детей. О на отдает явны й
приоритет интересам семьи, преж де всего воспитанию
детей, над своими интересам и управляю щ ей фабрики:
«...пока я не лиш ена любви детей моих, пока имею силы пе-
щись о их благополучии, я не могу назвать себя несчастною
и умею довольствоваться малым». «Теперь я счастливее, чем
была на фабрике», - писала она дочери Екатерине в августе
1839 г.1
Проведенное исследование вы явило отсутствие значи­
тельны х меж региональны х отличий в м ировосприятии и
мироощ ущ ении ж ителей городов. Учитывая, что все город­
ские ж ители прож ивали в едином правовом пространстве

Там же. С. 39.

Глава четвертая. Чувства и представления русских горожан 467

империи, обладали единым социальны м статусом, по-види-

мому, такая близость «картин мира» - явление законом ер­
ное. Система ценностей средних городских слоев в принципе
была едина в столицах и в провинции. В центре всех ж изнен­
ных интересов горожан находилась собственная семья: муж
(жена), дети, родители, м атериальное благополучие и б лаго­
приятны й семейный климат. В предприним ательских кругах
в системе ценностей важнейш ее место заним ал личны й успех.
Определенное влияние на осуждение достиж ения богатства
аморальны ми средствами оказы вало религиозное сознание.
Однако не меньшую роль в осуж дении аморальны х средств
наж ивы сы грало распространение просвещ ения среди русс­
кого купечества, молодые представители которого стрем и­
лись к успеху уже «чистыми», благородны ми средствами.
Если ж изненны й успех во всех слоях городского социума
преимущ ественно связы вался с богатством, то представле­
ния о труде (его предназначении) и различны х видах трудо­
вой деятельности, их престиж е отличались куда более зна­
чительно, что стало одним из факторов, препятствовавш их
консолидации городского граж данства.
Судя по дневникам горожан, заметные р азл и чи я в вос­
п риятии общ ества и сословного строя сущ ествовали у ж и те­
лей столиц и провинциалов. Последние значительно меньше
вним ания обращ али на сословное деление общества, редко в
повседневной ж изни ощ ущ ая ущ ербность своего статуса по
сравнению с дворянством.
В исследуемых дневниках 1840-х - 1850-х гг. по срав­
нению с дневникам и конца X V III - первой четверти XIX в.
нам етился сдвиг в сторону больш ей эмоциональной вы ра­
зительности. При этом акцент в сфере чувств смещ ается с
вы раж ения своих эмоций в соответствии с приняты м и стан­
дартами в сторону индивидуального, интимного их переж и­
вания. Д искурс чувственного обретает все более светские
черты, секуляризируется, однако наиболее тонко, обострен­
но переж ивали события своей ж изни люди, находивш иеся в
состоянии нравственного и духовного кризиса, сохранивш ие
при этом религиозную ментальность, свойственную тради­
ционному обществу.
468 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

Во внутреннем мире горожан, живш их в последней трети

X V III - первой половине XIX в., стремление к наслаждению
полнотой ж изни вступало в конф ликт с религиозны м м иро­
созерцанием. Одновременно такж е имело место столкнове­
ние новых тенденций эмоционального развития (интериори-
зация сознания, осознание ценности собственной личности
и своего внутреннего мира, стремление контролировать про­
явление своих чувств не под влиянием прям ы х предписаний
общества, но руководствуясь уваж ением к правам и чувствам
других людей) и традиционны х социальны х установок в сф е­
ре эмоционального вы раж ения чувств.
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

пыт проведенного м еж регионального исследования

О культуры горожан русской провинции конца X V III -
начала XIX в. позволяет утверж дать, что социокультурны й
раскол русского общества, хотя и не был преодолен в рас­
сматриваемое время, однако не превратился еще в непреодо­
лимую пропасть. Благодаря культурны м преобразованиям ,
начавш имся при Екатерине II, появились условия д л я изм е­
нения неблагоприятной социокультурной ситуации. После
О течественной войны 1812 года в общ ественной мысли стал
заметны м рост национального самосознания, пробудивш ий
в части дворянства интерес к народной культуре. Рост обра­
зовательного уровня средних городских слоев (купцов и ме­
щан) способствовал изменению их культурны х запросов, на
ф ормирование которых такж е оказы вала серьезное влияние
государственная школа.
Н овая светская культура развивалась двупланово: в со­
циальном аспекте - усваиваясь новыми слоями и группами,
трансф ормируясь из дворянской в национальную ; и в тер­
риториальном аспекте - превращ аясь из столичной в обще­
русскую. Этот процесс довольно успешно, хотя и не слиш ком
быстро, но достаточно синхронно протекал как в центре, так
и в Западной Сибири.
М еханизм ком м уникации между культурам и столиц и
провинции в Российской империи действовал преимущ ест­
венно однонаправленно. В ф орм ировании государственной
культурной политики столичная элита (сановники, аристо­
краты, интеллектуалы ) играла несравненно более значимую
роль, чем провинциальное дворянство и верхи торгово-про­
мыш ленного населения. Реально монархи и правительства
интересовались общественным («общим») мнением лиш ь
470 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

жителей двух столиц. Особенно хорошо это видно после об­

разования в 1826 г. III Отделения. Новые институты , новые
культурные запросы и стандарты - все это внедрялось из сто­
лиц в провинцию. О братная связь волновала правящ ую эли­
ту в очень незначительной степени. Тем не менее представ­
ления, вкусы и культурные пристрастия провинциалов через
родственные и деловые связи вл и ял и и на культуру столич­
ных жителей, число которых постоянно пополнялось за счет
мигрантов из провинции.
П ровинция не была однородной и одномерной, а провин­
циальны е города имели свою иерархию: губернские, уездные
(окружные), заш татны е. О пыт межрегионального исследова­
ния провинциальной культуры позволяет утверждать, что в
губернских городах сеть социокультурной инф раструктуры
была более разветвленной и плотной, чем в уездных. Но в
отдельных уездных городах, таких, как, например, О сташ ­
ков, граж дане которых не испы ты вали давления со стороны
могущ ественных ведомств и многочисленного чиновничес­
тва, городская культура была представлена уже в 1830 -
1840-х годах тем же набором элементов социокультурной
инфраструктуры , что и в самых благополучны х губернских
городах. Осташ ков даже заметно превосходил по ряду по­
казателей разви ти я городской культуры (ж енская школа,
публичная библиотека, лю бительский театр) Тверь и от­
части губернские центры Западной Сибири. И все же такое
положение нельзя назвать типичны м . Чаще наблю далось за­
метное отставание социокультурного развития уездны х го­
родов от губернского центра. В целом больш инство уездных
городов - старых и новых (получивш их городской статус в
конце X V III - начале XIX в.) - тяготели к формированию од­
нотипной и неслож ной культурной инф раструктуры . Данное
обстоятельство было продиктовано культурной политикой
государства, заинтересованного не в комплексном динам ич­
ном развитии городской культуры, а в подготовке кадров д л я
аппарата управления. Поэтому первым шагом в культурной
сфере сразу после обретения населенны м пунктом городс­
кого статуса было создание в городе приходского и уездного
училищ (до ш кольной реформы - малого народного уч и ли ­
Заключение 471

ща). В то же время правительственны й план ф орм ирования

сети общ еобразовательны х ш кол д л я м альчиков из-за амби­
циозной внешней политики п равительства А лександра I не
был реализован в полном объеме.
В условиях, когда отдельные ф ункции, вы полняемые го­
родом, приобретали гипертроф ированны й характер, обще­
русская модель социокультурной структуры, характерная
для крупны х и средних городов, могла быть сущ ественно
деформирована. Я ркий пример - история Омска, крупней­
шего военно-адм инистративного центра Западной Сибири.
В Омске, где велика была роль казачьего училищ а (кадетско­
го корпуса), даже уездное училищ е появилось лиш ь в середи­
не 1850-х гг., общ ественная библиотека еще позже, а публич­
ная ж изнь имела строго сословный характер.
С равнительное изучение структур городской культуры
в избранны х регионах вы явило определенное отставание
уездных городов М осковской губернии от ряда западноси­
бирских городов и отдельных городов Тверской губернии.
Это отставание имело место в тех сф ерах (библиотеки, театр,
женское образование), которые были связаны с инициативой
самих горожан и которые отраж али уровень освоения наци­
ональной культуры. Реш аю щ ими ф акторами, тормозивш ими
социокультурны е процессы в городах М осковской губернии,
стали близость столицы, последствия О течественной войны
1812 г. и, вероятно, в какой-то степени наличие разветвлен­
ной системы помещ ичьих усадеб, представлявш их еще один
вариант продвиж ения в провинцию урбанистической куль­
туры.
Р азл и ч и я в повседневной городской культуре между
древним и и молодыми городами оказались менее сущ ест­
венными, чем можно было предполож ить. В большей мере на
плотности и разветвленности социокультурной инф раструк­
туры сказы вались статус города, численность населения,
особенно «образованной публики» (чиновников и дворян),
социокультурны е традиции, унаследованны е от предш ество­
вавшего периода. Но культура горожан старых городов и но­
вых, преобразованны х из сел и слобод, имела серьезные отли­
чия, что особенно отчетливо просм атривается на отношении
472 А . К уп риян ов. Городская культура русской провинции

купцов и мещан к городскому самоуправлению . Т акая ситу­

ация сохранялась примерно на протяж ении ж изни двух по­
колений после преобразования городского сам оуправления
Екатериной II. Постепенно ж ители молодых уездных горо­
дов меняли свое отношение к учреж дениям самоуправления,
осознав значимость и полезность этих институтов. М енялся
и характер общ екультурных запросов горожан м алы х горо­
дов. При благоприятной ситуации, сложивш ейся, например,
в Кургане и Я луторовске благодаря активности ссыльных
декабристов, горожане учредили школы д л я девочек в 1846 -
1847 гг., то есть раньше, чем в таких старых сибирских горо­
дах, как Тобольск и Томск, обладавш их и губернским стату­
сом, и многочисленным чиновничеством.
В X V III - первой четверти XIX в. М осква и Петербург до­
м инировали в подготовке квалиф ицированны х кадров для
административного управления, казенных предприятий,
здравоохранения и народного образования. С развитием сис­
темы высшего образования в провинции ситуация постепен­
но изменялась. Выпускники провинциальны х университе­
тов и институтов стали играть заметную роль во всех сферах
ж изни. Однако этот процесс шел медленнее и не поспевал за
потребностями страны. Во многом усилия власти по подго­
товке квалиф ицированны х специалистов натолкнулись на
нежелание провинциалов отдавать своих детей в главные
народные училищ а и сменивш ие их гимназии. По замы слу
Екатерины II, эти учебные заведения должны были готовить
чиновников д л я аппарата местного управления. Но и в Цен­
тре, и в Сибири полный курс гим назии до середины XIX в.
заканчивали лиш ь единицы. Н и зки й образовательны й уро­
вень больш инства провинциалов не позволял им подняться
до поним ания важ ности получения детьми среднего образо­
вания. Часто родители объясняли свое нежелание дать детям
хорошее образование бедностью. Однако подобное объясне­
ние свидетельствовало об их неготовности тратить деньги на
«пустую затею». Когда в середине XIX в. произош ел перелом
во взглядах горож ан на просвещ ение, которое было осмыс­
лено как необходимое и д л я девочек, это стало не результа­
том роста благосостояния граж дан и чиновников, а следе-
Заключение 473

твием перемен в картине мира. Ш ироком у вовлечению детей

в школьное обучение препятствовал прагматизм купцов и
мещан, а такж е значительной части дворян. В картине м ира
граж дан все носители новой, европеизированной культуры
были «чужими»: не случайно учитель во многих городах был
фигурой, отчужденной от городского общ ества и в середине
XIX в. Небогатые дворяне и чиновники считали, что д л я ка­
рьеры необходим красивы й почерк, хорош ая брачная партия
и родственные связи. Граждане полагали, что д л я успешной
торговли элементарной грамотности достаточно. И те, и дру­
гие ж аловались на услож ненность программ обучения и их
оторванность от жизни. П равительство мало прислуш ива­
лось к мнению родителей, предпочитая действовать с пози­
ции силы, введя образовательны й ценз д л я чиновников. В
правление Н и колая I уже сама власть тормозила распростра­
нение грамотности и образованности среди непривилегиро­
ванны х сословий, видя в этом и в совместном обучении детей
разны х сословий угрозу социальной стабильности общества.
Поэтому в 1840-х гг. в результате бю рократического произво­
ла М инистерства внутренних дел и М инистерства финансов
все попы тки городских обществ и органов сам оуправления
уездных городов М осковской губернии организовать женс­
кие ш колы потерпели крах. Перемены в отношении власти
к образованию произош ли уже при новом монархе. В ряде
провинциальны х городов в конце 1850-х - начале 1860-х гг.
м естная общ ественность объединилась д л я создания школ
для девочек. В уездных городах с малочисленны м дворянс­
твом и чиновничеством женские училищ а, как правило, со­
здавались д л я детей всех сословий. В губернских городах,
если не было возмож ности устроить отдельное заведение для
дворянок, девочек из «благородных» семей стрем ились отде­
лить от мещанок и купчих. Это наблю далось и в Центре, и в
Западной Сибири.
С оциальны м и агентами культурны х новаций в русском
провинциальном городе в X V III - первой трети XIX в. были
ком андиры полков и бригад, губернаторы и генерал-губерна­
торы, члены их семей, богатые помещики, в Сибири - образо­
ванны е ссыльные, а такж е иностранцы (чиновники, купцы,
474 А. Куприянов. Городская культура русской провинции

военнопленные). Во второй трети XIX в., особенно с конца

1840-х гг., культуртрегерские ф ункции постепенно переходят
в руки чиновников, получивш их образование в университе­
тах и других высших учебных заведениях, и другой, разно­
чинной по происхождению интеллигенции, а такж е купцов
и образованны х мещан. Зам етную роль в культурной жизни
провинции начинаю т играть женщ ины.
Рост грамотности, переосмысление европеизированной
культуры не как культуры дворянского сословия, но как на­
циональной, возросш ий интерес молодого поколения купе­
чества к искусству, местный городской патриотизм, усвоение
относительно ш ироким и городскими слоями норм бытовой
культуры, присущ их раньше лиш ь дворянству, - все эти со­
циокультурные процессы, протекавш ие в русской провин­
ции, к середине XIX в. привели к качественным переменам в
картине м ира значительной части купцов, мещан, м елких чи­
новников и разночинцев. Таким образом, в провинции вы рос­
ла социальная база потребителей современной литературы и
нового (классического) искусства. Искусства, европейского
по форме и преимущ ественно светского и национального
по содержанию. В пользу национального содерж ания сви­
детельствует особая популярность русских пьес, а такж е пе­
реводных водевилей, адаптированны х к реалиям городского
быта российских столиц и провинции. Об этом же говорится
и в декларации осташ ковских купцов-книголю бов о ж елании
создать публичную библиотеку - с целью ознаком ить со­
граж дан с произведениям и отечественной словесности. Рост
культурны х запросов, осознание своей роли в обществе - все
это привело к тому, что начиная с 1830-х гг. купцы вы ступа­
ли с инициативам и в сфере городской культуры: учреж дали
библиотеки, активно участвовали в драматических кружках,
создавали м узы кальны е коллективы , строили театральны е
здания. Купцы и мещане все смелее вы ходили на сцену - и в
прямом, и в переносном смысле слова.
Важным средством распространения в провинции совре­
менной национальной культуры наряду со школой, литера­
турой, прессой, театром была мода. Мода, как и язык, стала
важным инструментом стандартизации провинциальной куль­
Заключение 475

туры, способствуя превращению разрозненных локальных со­

обществ в единую общность. Другая ф ункция модной одежды
состояла в сближении горожан разных сословий и социальных
групп. Если традиционный городской костюм, который носили
купцы и мещане, противопоставлял их дворянству и чиновни­
честву, то модное платье, напротив, способствовало сближению
высших и средних слоев горожан. Распространение современ­
ной европейской одежды служило и важным индикатором
проникновения в провинциальный город новой национальной
культуры. К переменам в одежде было более восприимчиво на­
селение городов, где проживало много мигрантов, иностранцев
(и, соответственно, мало старообрядцев), а также молодых го­
родов без устойчивых локальных традиций.
Русский город, получивш ий при Екатерине II права юри­
дического лица, был стеснен в развитии культуры опекой
чиновников. И все же абсолю тистское государство эволю ­
ционировало в сторону правовой (правомерной) монархии.
Россия сделала заметный шаг в этом направлении в послед­
ней четверти X V III в., в том числе благодаря введению евро­
пеизированны х форм сословного и городского самоуправ­
ления. В дореформенной России города были одновременно
центрами административно-полицейского управления и
м аленьким и островами, на которых всходили первые побеги
граж данского общества. Н а этом противоречивом и конф ­
ликтном архипелаге слож илась система самоуправления, и
его ж ители пользовались многими институтам и демократии.
Это не была всесторонняя демократия, когда все горожане,
муж чины и женщины, обладали равны ми правами. И муж­
ское население делилось на «регулярное» и «нерегулярное»,
с разны м объемом прав и прерогатив. Наконец, законодатель
отвел купечеству главную роль в самоуправлении, остав­
л я я за м ещ анами возможность избрания на второстепенные
должности. Впрочем, в античны х полисах далеко не все насе­
ление обладало политическими правами, что не мешает нам
считать их родиной демократии.
П опы тка законодателя создать самоуправление, субъек­
том которого были бы верхние слои городского населения,
провалилась, так как сами граж дане предпочли, чтобы в его
476 Л. Куприянов. Городская культура русской провинции

деятельности участвовала не только верхушка, но и состоя­

тельные мещане, обладавш ие недвижимостью . Купцы и ме­
щане объединялись против вовлечения дворян и чиновников
в городские дела. Снижение имущ ественного статуса для
участия в делах самоуправления определялось малочислен­
ностью богатого купечества, а такж е несовпадением пред­
ставлений о социальной природе общ ественного управления
у государственных сановников и у горожан. Вместе с тем, в
старых городах, где было достаточно многочисленное купе­
чество, мещане не могли получить доступа к должностям, на­
деленным реальны м и властны м и полномочиями. Более того,
в отдельных городах, в частности в Твери, слож илась систе­
ма своеобразного местничества, когда выдвижение канди­
датов на долж ности находилось в зависим ости не только от
сословного статуса, гильдейской принадлеж ности и личны х
достоинств человека, но и от места, занимаемого его семьей в
неформальной городской иерархии.
Субъективное восприятие индивидом своего места в со­
циальной иерархии общества не всегда совпадало с его ф ор­
мально-ю ридическим статусом. В дневниках провинциаль­
ных горожан межсословные противоречия д л я их авторов
оказы ваю тся не столь важ ны ми, как внутрисословные. Ж и ­
тели столиц, напротив, острее ощ ущ али социальные барьеры
в м еж личностны х отнош ениях. В провинции купцы и мещане
чувствовали себя граж данам и в большей степени, чем в Мос­
кве, Петербурге или в таких городах, как, например, Омск и
Барнаул, в которых прож ивало многочисленное неслуж ащ ее
дворянство, военное и граж данское чиновничество. Точнее,
они не только субъективно ощ ущ али себя полноправны ми
граж данами, но и были таковыми, повседневно участвуя в
делах городского самоуправления.
 ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение ................................................................................................ 3

Глава 1. К ультурная среда русского город а............................... 17

Горожане и образование............................................................ 17
Ведомственные и публичные б и б ли отеки ...........................83
Театр и зр и т е л ь ......................................................................... 118
Клубы и благородные собрания...................................... .. 153
Заклю чение.................................................................................176

Глава 2. Культура политического: представления

о власти и практики сам о у п р авл ен и я....................... 179
Царь и царская семья глазами н а р о д а .................................180
«Государь император изволили быть ... »:
сакрализация и монументализация царской власти____191
«Императорский доноситель»: донос монарху
как форма коммуникации с верховной властью............... 203
Конфигурация власти в провинциальном го р о д е........... 209
Мундир как символ в л а с т и ................................................... 223
Выборы и престиж общественных служ б .......................... 225
Самоуправление: обуза, престиж,
общественная п ольза?............................................................. 242
Конфессиональный фактор городских выборов............... 253
Избирательные практики в старом русском го р о д е ___ 261
Демократические возможности и олигархические
традиции. Общественная служба как повинность........... 272
Культура конфликтов, возникающих
в связи с ходатайствами об отмене в ы б о р о в ....................283
Глава 3. М ода и власть: проблемы идентичности
русских горож ан............................................................... 299
«Немецкая» мода и городская идентичность.....................299
Власть и маркирующие социальные
функции костю ма.....................................................................310
Мода как средство обретения новой идентичности___333
Борода и мода: социокультурная трансформация
традиции в русском обществе XIX в.................................... 361

Глава 4. Чувства и представления русских горож ан............382

«Гражданин Минин»: социальный статус
и проблемы сам оидентиф икации........................................ 382
«Труд» и «богатство» в картине мира
русских к у п ц о в .........................................................................405
Репрезентации «счастья»....................................................... 429

Заклю чение........................................................................................ 469

 Научное издание

Александр Иванович
Куприянов

Городская культура русской провинции.

Конец X V III - первая половина XIX века

Издатель Л.С. Янович

Редактор С И . Алексеева
Корректор Н.Г. Болотина
Художник А.В. Байдина
Верстка В.В. Брызгалова

Подписано к печати 06.11.07

Формат 60x90/16, уел. печ. л. 30,0
Бумага офсетная Х° 1. Печать офсетная
Тираж 1000 экз. Тип. зак. Х? 1547

Издательство «Новый хронограф»

109052, Москва, ул. Верхи. Хохловка, д. 39/45-132

E-mail: nkhronograf@mail:ru

Отпечатано с готовых диапозитивов

в ООО «Чебоксарская типография Х° 1»
428019, г. Чебоксары, пр. И. Яковлева, 15
 Издательство
НОВЫЙ ХРОНОГРАФ
в 2007 г г вышли:
С ерия
«Российское общество.
С овременные исследования»

И.С. Розенталь
«И вот общ ественное мненье!»
К лубы в истории российской общ ественности.
Конец X V III - начало XX вв.

В монографии, освещающей историю клубов в России, впервые

прослеживается связь между развитием клубной культуры и про­
цессами формирования и распространения общественного мне­
ния на основе повседневного взаимопроникновения обыденного
сознания элитных групп общества и общественно-политической
мысли. Рассматриваются состав, типология и функции клубов,
место клубов в диалоге культур России и Запада, взаимоотноше­
ния клубов с государством и с другими общественными объеди­
нениями, роль клубов в трансформации российского общества.
Особое внимание уделено политическим клубам, появившимся
в России в начале XX в. одновременно с возникновением много­
партийности и Государственной думы.

А.С. Т уманова
О бщ ественные орган и зац и и
и русская публи ка в начале XX века
Исследуя историю общественных организаций в дореволюци­
онной России, автор по сути дела исследует историю становле­
ния гражданского общества в нашей стране. Ранее закрытая для
отечественных историков не только в силу идейных соображе­
ний, но и по причине крестьянской специфики страны, эта тема
сегодня, в условиях острой конфронтации взглядов на прошлое
России и, соответственно, ее будущее, приобретает особый
смысл и значение...
 издательство
НОВЫЙ ХРОНОГРАФ

ISBN 978-5-94881-018-8

9 785948 810188