Ferro - Izbeganie Emociy Prozhivanie Emociy.713124

Антонино Ферро
Избегание эмоций,
проживание эмоций
Antonino Ferro
Evitare le emozioni,
vivere le emozioni
Milano
Raffaello Cortina Editore
2007
Перевод с итальянского
Юлии Пыльциной
Москва
Издательство Beta 2 Alpha
2023
УДК615.851
ББК53.57
Ф68
Ф68 Ферро А.
Избегание эмоций, проживание эмоций / Перев. с итальянского
Ю. Пыльциной. — М.: Издательство Beta 2 Alpha, 2023. — 320 с.
ISBN 978-5-6049000-3-1
В этой книге Антонино Ферро, знаменитый итальянский психоаналитик

и многолетний президент Итальянского психоаналитического общества, ис-
следует психоаналитическую встречу, уделяя основное внимание способам
формирования эмоций и тому, как они переживаются — и пациентом, и ана-
литиком. На примере многочисленных случаев из практики он показывает,
какие инструменты могут быть использованы для расширения способности
человека усваивать эмоции и управлять ими.
Книга предлагает новые взгляды на работу психики, включая:
• теорию мышления У. Биона и ее развитие в клинической практике;
• вариации на тему переноса и контрпереноса;
• создание образов и формирование нарратива.
Последняя глава содержит множество клинических упражнений: чи-
татель, основываясь на содержании книги, может попробовать свои силы
в предложенных вопросах, расширяя свой взгляд на взаимодействие с паци-
ентом в психоаналитическом подходе.
Книга будет полезна психоаналитикам, психотерапевтам других направ-
лений и психиатрам, а также всем, кто интересуется мышлением и прожи-
ванием эмоций.
УДК615.851
ББК53.57
ISBN 978-5-6049000-3-1 (рус.) © Antonino Ferro, 2007

ISBN 978-88-6030-120-8 (итал.) © Ю. Пыльцина, перевод на русский
язык, 2023
© Издательство Beta 2 Alpha, 2023
© М. Гусева, дизайн обложки, 2023
Содержание
Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций 8
Избегание 8
Рубец 15
Передача эмоций 18
Проживание эмоций 24
Необходимая эвакуация 31
Глава 2. Изображение и повествование:

бесконечная игра 33
Парадокс анализа: нарративные производные 33
Rêverie и сновидение: диалог 37
Трансформации 41
Модель психики 48
Быстротечность 51
Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы 55

Искаженное восприятие или гипервосприятие? 55
Вопросы, которые необходимо уточнить 61
Трансформации во время анализа 64
Глава 4. Бион: теоретические и клинические

комментарии 73
Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации:

клинические аспекты 86
Онейрическое мышление наяву 86
Понятие «поля» 94
Онейрическое мышление наяву и нарративные производные 99
Способы понимания персонажей 105
Глава 6. Психоаналитические шкалы

и световое загрязнение 112
Психоаналитические упражнения 112
Эдипов комплекс: пример светового загрязнения? 118
Читая психоанализ: приятное и захватывающее исследование 125 5
Глава 7. Мыслить о немыслимом 134
Аналитическая кухня и дедушкины рецепты 134
Нарративные комки шерсти и фабула 140
О переносе 149
О защитах 152
Увеличение разного порядка 155
Вернемся в кабинет 158
Каковы черты аналитика? 166
Rêverie / проективная идентификация 170
Rêverie и après-coup 170
Эвакуация и контейнируемость 175
Мы это делаем, но не всегда говорим: анализ в нужное время
и в нужном месте 183
Подавление 191
Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор

шокировать 195
Различные ракурсы, представленные случаями
из клинической практики 197
Зависть и «бездомные» контейнируемые 210
Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса 213

Общие размышления 213
Контрперенос и перенос 219
Перенос и передача от одной психики другой 237
Подведение итогов 256
Глава 10. Психоаналитические упражнения 265
Библиография 305
6
Посвящается Анне, Роберто, Джиму и Тому
С другой стороны, лучше ковать железо,

пока оно горячо.
Сэмюэл Беккет
Глава 1
1
В оригинале Одна из самых больших трудностей, с которой сталкивается
употребляется
итальянское сло- человеческий вид, связана с нашей способностью испытывать
во sensorialità,
в данном перево- эмоции, и трудность эта вызвана нарушениями в развитии
де мы использу- психики. Переживание эмоций зависит от того, насколько че-
ем аналогичное
русское с целью ловек в состоянии проделывать большую непрерывную работу,
выражения по-
нятия, которое которая, в свою очередь, предполагает целостность аппарата,
шире по значе-
нию, чем поня- позволяющего эти эмоции усваивать, управлять ими и перера-
тие «сенсорные батывать их внутри. (Ferro, 1999а, 2002а, 2006a).
стимулы». Сен-
сориальность
охватывает
все источники Избегание
стимуляции —
как пропри- Мы можем сравнить протоэмоции с «наборами иголок» (где
оцептивные
(голод, жажда сенсориальность1 является исходным материалом для их из-
и т. д.), так и эк-
стероцептивные готовления), которые подверглись разной степени обработке.
(свет, жар, цвет),
а также про- Даже в идеальных ситуациях (когда у нас есть хорошо функ-
цессы в другом ционирующая психика) существует их избыток — подтверж-
человеке. Под-
робнее об этом дение этого мы с удивлением обнаруживаем в феномене груп-
см. в главе 3. —
Прим. ред. пового процесса.
Пока я не приступил к описанию того, как по-разному мож-
8 но «готовить», то есть смешивать и удерживать протоэмоцио-
Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций
нальные состояния, я бы хотел немного поразмышлять о том,

как ИЗБЕГАНИЕ эмоций становится одним из главных видов
активности нашей психики. От лат.
2
agglutinatio —
Когда один из способов функционирования явно берет приклеивание.
«Агглютина-
верх над другими, он развивается в симптом. тивное/агглю-
тинирующее
Как правило, мы можем сказать, что у нас есть механизмы ядро» — тер-
по эвакуации эмоций: проекции тех самых «наборов иголок» мин, пред-
ложенный
направляются вовне — например, в случаях паранойи, шизоф- аргентинским
психоаналити-
рении, галлюцинаций, бредовых расстройств, а также в неко- ком Хосе Блеге-
ром (1967) для
тором смысле при различных формах аутизма. обозначения
У нас есть возможность эвакуации эмоций как в тело от- самой ран-
ней позиции,
дельного человека в форме психосоматического заболевания, организующей
психический
так и в тело общества в таких формах, как асоциальное поведе- опыт, которая
ние, преступность или коллективная тупость. предшествует
параноидно-
Протоэмоциональные состояния могут удерживаться в про- шизоидной
позиции, опи-
странствах психики. При этом сгустки протоэмоций форми- санной Мелани
Кляйн. Для
руют фобии, если развернута стратегия избегания; обсессии, именования
если стратегия — контроль; ипохондрию, если стратегия состо- этой позиции
Блегер взял два
ит в том, чтобы удержать протоэмоции в органе тела, и т. д. слова из гре-
ческого языка:
Следует еще раз повторить, что избегание — это установка, glischro — «вяз-
кий», «липкий»
которую в любом случае можно обнаружить в каждой психи- и karion —
ке. Конечно, в дополнение к этому нам нужно поразмышлять «ядро»: glischro-
caric position
о концепции Блегера, посвященной агглютинативному2 ядру, («вяжуще-ядер-
ная» позиция).
и концепции аутистического ядра Огдена. В этой позиции
преобладающей
Чтобы еще лучше проиллюстрировать мою точку зрения, является трево-
предлагаю посмотреть на рабочие стратегии, используемые га спутанности,
замешатель-
для избегания эмоций (или их неметаболизированных пред- ства, а вместо
объектных
шественников) в различных клинических ситуациях. отношений —
Один из основных механизмов избегания — это нарцис- первичная
идентифика-
сизм. ция, основные
защиты — дис-
социация и про-
екция. — Прим.
Пациент с крайне нарциссической структурой, который ра- ред.
ботает менеджером в финансовой группе, делится двумя снами.
В первом сне он преодолевает весь путь от своего дома
до моего кабинета по прямой линии длиной около мили, сле-
дуя по канату, натянутому вдоль дороги. Он смотрит и наблю- 9
Избегание эмоций, проживание эмоций
дает за всеми сверху (его интеллект всегда был его сильной сто-
роной).
Однако настоящая причина, по которой он так поступает,
как он мне объяснил, заключается в том, чтобы избежать ав-
томобилей, несущихся по дороге, которые могли бы его сбить.
Другими словами, эмоции обладают такой кинетической си-
лой, что они могли бы его просто снести. Сохранение безопас-
ной дистанции с каждой протоэмоцией спасает его от удара
и потери способности удерживать нить мыслей.
Второй сон еще более красноречивый. Пациент — капитан
вооруженного парусного корабля, на котором все должно рабо-
тать идеально. Команда, состоящая из членов экипажа, беспре-
рывно делает обходы, чтобы удостовериться в том, что паруса
находятся в безукоризненном состоянии, на судне совершенно
нет протечек и т. д.
При таких условиях корабль плывет благополучно.
Если даже какая-то мелочь окажется не на своем месте, то
последует катастрофа. Паруса порвутся, небольшая протечка
приведет к затоплению корабля. Капитан отправится под три-
бунал, затем будет уволен с позором, лишен прав и привилегий
и, возможно, даже приговорен к смертной казни.
В жизни Джиджи все должно быть идеально: работа, оцен-
ки детей в школе, приглашения на вечеринку для друзей. Ма-
лейший изъян предвещает катастрофу. Но почему?
Потому что — этот ответ мы сконструировали вместе — не-
совершенство активирует эмоции и с ними сложно справиться;
другими словами, нет той команды на борту корабля, которая
могла бы справляться с непредвиденными ситуациями, эмоци-
ональными ветрами или сильными волнами. Усилия, которые
прилагает Джиджи для того, чтобы обеспечить совершенство
во всем, колоссальны, но они не сравнимы по своему масштабу
с тем, что ему пришлось бы предпринять в случае, если будут
активированы новые и непредсказуемые эмоции.
Я думаю, что аутистическое поведение зачастую имеет те

10 же корни: постоянство любой детали, повторение каждого же-
ста одним и тем же образом, миниатюризация эмоций («эмо-

ции бонсай», как выразился один пациент) — все это служит
для того, чтобы избежать эмоциональных воздействий, с кото-
рыми в противном случае было бы невозможно справиться.
Да и вообще, для чего мы так часто, вместо того чтобы про-
живать пламенные страсти, гасим их в обыденности, усталости,
повторе, скуке и интеллектуализации эмоциональной лавы?
Всего лишь для того, чтобы не выдергивать чеку из нашей эмо-
циональной гранаты. Кармело предпочитает утомительную
обыденную жизнь со своей женой, которую он уже не любит
на протяжении долгого времени, вместо того чтобы рискнуть
пройти сквозь Геркулесовы столбы, которые появляются в его
сне, когда он встречает коллегу, способную пробудить в нем ин-
терес. В сущности, он выбирает знакомый и понятный опыт при-
рученных аспектов его личности вместо того, чтобы пуститься
на поиски возможных новых эмоциональных измерений.
При этом стратегии, изобретаемые людьми, весьма разно
образны. Возьмем к примеру, анорексию, при которой отще-
пленные и невыносимые части (или протоэмоции) проециру-
ются в обратном направлении и «заметны» при помощи своего
рода сканера, который позволяет страдающей от анорексии
«видеть» то, что находится за ее спиной, — «массу» отщеплен-
ных протоэмоциональных состояний, которые представляются
как грузные и огромные (страдающая анорексией видит себя
саму такой же толстой, считая, что отщепленные функции, ко-
торые она улавливает, — это и есть она сама!).
Я всегда утверждал, что аналитики или психоаналитиче-
Алессандро
ское мышление могут функционировать только при наличии
3
Мандзони
пациента и сеттинга. Однако позвольте мне возразить самому (1785–1873) —
итальянский
себе, обратившись к Мандзони3 (который красочно говорит об писатель-
романтик. —
«этом хаосе человеческого сердца»): я уверен в том, что макро- Прим. ред.
социальные явления обладают той же функцией «блокировки»
непереносимых эмоциональных состояний. 4
Лат. «игра при-
роды». — Прим.
Достаточно только вспомнить о фанатизме, о всех гаран- ред.
тах истины и определенности, о функции любой религии:
дать нам возможность думать о себе как о «ludus naturae»4, без 11
«почему», без «прежде» и без «где» — ведь все эти пугающие

вопросы рождают слишком много эмоций. Поистине рели-
гия — это опиум для народа, но в медицинском смысле этот
опиум — антидот от нестерпимой боли, от понимания того,
что смысл жизни заключается только в ее проживании и боль-
ше ни в чем, что в жизни нет ничего, что имеет большее зна-
чение, чем она сама.
Я мог бы продолжить свои рассуждения о коллективных
защитах против эмоций, которые провоцируются чем-то, что
нарушает работу «редуцированного эмоционального режима»,
в этом контексте на ум приходят расизм, догматизм, заблужде-
ния при формировании идей, основанных на вере, войны и глу-
пость вообще, но предпочту вернуться к своей области и своей
конкретной ситуации: к психоаналитическому кабинету.
Пациент не выходит из своего дома в течение десяти лет,

проводя время в одиночестве за компьютером. У него фобия —
страх показать другим собственное лицо, покрытое безобраз-
ными прыщами, поэтому он избегает любых контактов или
встреч с кем бы то ни было, кроме своих родителей.
Несколько попыток осуществить терапию оказались без-
успешными из-за его мгновенного отрицания или, что веро-
ятнее, из-за неспособности некоторых психиатров и психоана-
литиков, у которых он консультировался, понять масштаб его
проблемы.
И вот Фаусто посчастливилось встретить другого аналити-
ка, который докладывал о его случае мне на супервизии. Тот
видит проблему с верного ракурса, так же как и Фаусто, и я: он
не придает никакого значения «факту». А ближе к концу нашей
встречи он раскрывает мне красноречивую информацию.
Лицо Фаусто не покрыто прыщами, в действительности
кожа у него достаточно гладкая. Я сразу вспоминаю постер
к фильму «Оружейный барон» (рис. 1.1), на котором часть лица
главного героя покрыта пулями, патронами и гильзами. Я
представляю, как их кончики «давят» на кожу Фаусто изнутри,
12 создавая впечатление, что это прыщи.
Рис. 1.1. Постер

к фильму
«Оружейный
барон»
Проще всего было бы думать об этих «пулях» в аспекте

агрессивности, но для меня они — взрывоопасные протоэмо-
циональные состояния в стремлении быть эвакуированными,
но все еще ждущие психической готовности другого создать
место, где они будут приняты и трансформированы.
Некоторое время спустя на второй супервизии этого слу-
чая Фаусто с облегчением «сообщает» мне о том, что он начал
выходить из дома после того, как отец взял его с собой в лес по-
стрелять из винтовки. Психический аппарат аналитика — это
винтовка, которая позволяет осуществить контролируемый
взрыв эмоций таким образом, что он полностью оказывается
сконтейнированным в надежной «камере сгорания».
Позвольте мне сделать здесь некоторое отступление: мы

можем рассматривать перенос как открытие канала коммуни-
кации для прохода «пуль» в психику другого, где могут быть
запущены как процесс трансформации, альфабетизации этих
«пуль», так и, если мы захотим, их сконтейнированный взрыв.
Излишне говорить, что в этом случае психика аналитика
попытается бойкотировать такое заражение, поскольку оно
означает взаимодействие с более интенсивным протоэмоцио-
нальным уровнем. 13
Такой бойкот главным образом инсценируется через ис-

пользование неподходящих теорий, которые отфильтровыва-
ют воспринимаемость и актуальность того, что пациент хочет
сообщить: это, как мне кажется, и есть главная из причин,
стоящих за инертностью в психоаналитических теориях, кото-
рую Уилфред Бион на последних семинарах в Тавистоке (Bion,
2005) без колебаний охарактеризовал как парафрению. Весь
смысл таких теорий в том, чтобы дать нам возможность заце-
питься хотя бы за что-то в боязни, что наше знание неадекват-
но: они — тот спасательный плот, который не дает нам пото-
нуть в тревоге.
Существуют попытки сделать все попроще: одна из них —
это точка зрения, существующая во многих школах и базиру-
ющаяся на идее, что психоанализ — это терапия, подходящая
только для случаев невроза (и, как следствие, неэффективная
при более тяжелых патологиях); другая — страх того, что «чудо-
вище, скрывающееся под покровом» психосоматических заболе-
ваний, может выпрыгнуть наружу, и поэтому требуется подход
«лицом к лицу», исповедуемый школой французских специали-
стов по психосоматике (во всех остальных отношениях бесцен-
ной), которые, кажется, не понимают, что «фотографировать»
озеро Лох-Несс (лицом к лицу) — это лучший способ избежать
(или уберечь себя от?) встречи с Несси, появляющейся из глубин
озера, — то есть, по сути, гарантировать защиту от этого страха.
Сюда входит также частое использование теории на сес-
сиях: анализ как своего рода пакетный тур (как часто бывает,
когда аналитик становится членом ассоциации), где все заранее
известно (первичная сцена, кастрационные тревоги, фантазии
об отвержении, сепарационная тревога (перед выходными),
5
Лат. дослов- которая интерпретируется ad nauseum5, заполняющие рекон-
но — «до тош-
ноты», по су-
струкции, создаваемые для того, чтобы логически свести концы
ществу — «до с концами, и т. д.), или постоянный возврат понимания пациен-
отвращения». —
Прим. ред. та в рамках модели, явно присутствующей в голове аналитика
(неважно, что это за модель), — все это лишь различные спосо-
бы оставаться по ту сторону Геркулесовых столбов, упомянутых
14 ранее.
Рубец
Другое предположение, которое кажется мне центральным,
заключается в том, что если верно, что одна из активностей
нашей психики («вниз по склону») направлена на то, чтобы за-
щитить нас от эмоций, также верно, что другая функция пси-
хики («вверх по склону») заключается в том, чтобы повторно
устанавливать контакт с тем, что было вытеснено или отделе-
но, или по меньшей мере размещено на дистанции.
Зачастую выбор профессии, выборы в любви, иногда все ли-
нии жизни несут в себе эту функцию, подобную рубцеванию;
иначе говоря, их цель — восстановить контакт с протоэмоци-
ями, с «наборами иголок», которые были эвакуированы, отще-
плены, превращены в летаргические, изолированы и так далее.
Пациентка, которая страдала тяжелыми запорами, попро-

силась в анализ. Ее состояние подразумевало постоянные го-
спитализации из-за «непроходимости кишечника».
Помимо этого она описывает свою семейную ситуацию, как
состоящую из «эмоциональных цунами», грубых обвинений
и ссор. У нее есть депрессивная сестра, которая почти не разго-
варивает, кроме периодов маниакальной разговорчивости.
Ее отец, по всей видимости, вел двойную жизнь: безупреч-
ный семьянин, он был обнаружен в роли постоянного участни-
ка оргий, где фигурировали элитные проститутки и наркотики.
Очевидно, что мир Лауры разделен между двумя режима-
ми: с одной стороны, сверхудержание, которое парализует все
эмоции, с другой — полное эвакуаторное недержание всех ви-
дов эмоций.
Когда Лаура начала планировать свой анализ, она отказа-
лась от идеи идти по стопам дедушки и становиться нотариусом,
выбрав вместо этого профессию адвоката по уголовным делам.
Такой карьерный поворот становится «рубцом», решением,
которое позволяет ей подойти ближе к дискретным квантам
протоэмоций через ее профессию: работа втягивает ее в по-
стоянный контакт с малолетними правонарушителями, нар- 15
команами, иммигрантами, ворами, шантажистами, все они

разделяют базовое чувство отчаяния, которое отыгрывается
различными способами. Работа, проделанная в анализе: удер-
жание, оценка, осуждение, понимание и защита этих «персо-
нажей», раскрывается в рассказе благодаря ее выбору профес-
сии, который становится способом возвращения через окно
того, что было выставлено за дверь.
Несмотря на то, что Марта могла бы иметь удовлетворяю-

щие ее отношения с мужем, сексуальная фригидность была ее
способом заморозить примитивные состояния диких протоэмо-
ций. Она заморозила их таким же способом, каким она заморо-
зила свои «сексуальные» отношения с этой областью своей пси-
хики. Альтернативой было бы стать жертвой злоупотребления
и быть «изнасилованной» этими неуправляемыми эмоциями.
В определенный момент во время анализа Марта принима-
ет решение, спустя годы ухода от этой темы, применить свою
степень по психологии должным образом и начать работать
с детьми, подвергшимися жестокому обращению, которые были
жертвами всех видов насилия. Хочу повторить, что «професси-
ональный» выбор Марты становится «рубцом», который позво-
ляет ей переприсвоить свои замороженные сенсорные наборы.
Точка зрения, которую я не устану отстаивать, состоит
в том, что мы никогда не должны путать жестокость, взрыва-
емость, неспособность удержать эмоции с агрессией. Агрес-
сия — нормальная способность человеческого вида, которая,
по моему мнению, как таковая никогда не может быть в из-
бытке. Что есть в избытке, так это давление, идущее от про-
тоэмоциональных состояний, которые должны быть собраны,
удержаны и трансформированы.
Однажды пациент рассказал мне историю, которая, я ду-

маю, должна очень хорошо проиллюстрировать эту идею. Он
даже показал мне рисунок места, чтобы было легче его понять.
Он проводил отпуск в Испании с парой друзей и своей де-
16 вушкой. Единственное место, которое они нашли для ночлега,
было рядом с пляжем, на некотором расстоянии от ближайше-

го города. Это был небольшой фермерский дом, перестроенный
в гостиничный комплекс. Их отвели в маленькую квартиру, на-
ходящуюся в одном из крыльев комплекса. Там была дверь A,
ведущая в длинный коридор, в который выходили двери в кух-
ню B и в ванную комнату C. Также там была дверь D, о которой
им никто не рассказал, дверь E, открывающая доступ к комнате
с двумя кроватями, и еще дверь F в другую комнату с двумя
кроватями (рис. 1.2).
В С
Дверь А D
Дверь Е
Рис. 1.2. План маленькой квартиры
Уставшие после долгого дня и вечера, проведенного в бли-

жайшей сельской таверне, друзья вернулись в квартиру, чтобы
переночевать. Они закрыли дверь A, заперев ее с помощью ме-
таллического засова, так как понимали, что находятся в очень
отдаленном месте.
Посреди ночи постояльцы просыпаются от воплей, криков
и стука в дверь A. Сильно напуганные, они подходят к двери,
которая, очевидно, вот-вот сдастся под натиском, как им кажет-
ся, буйной толпы людей. В страхе они пытаются что-то сказать,
но их слова встречают еще более громкими криками, частью со-
всем нечленораздельными, на странных языках. В панике друзья
запираются в спальне и баррикадируют дверь E за несколько се-
кунд до того, как дверь A выламывается истошно вопящей мас-
сой. «Масса» яростно врывается, как река, во время наводнения 17
смывающая все на своем пути. С воплями и криками эти люди

пытаются взломать вторую дверь, но, в конце концов, сдаются.
И только на следующее утро наши герои узнают о том, что
дверь D была входом в дом последних фермеров, все еще про-
живающих на ферме, которые оставили своих детей спящими
дома, а сами пошли на праздник в ближайшую деревню. Ког-
да они обнаружили, что дверь А заперта, их охватили паника
и страх, что кто-то хочет причинить вред их детям. До смерти
перепуганные, фермеры сносили все преграды, стоявшие меж-
ду ними и их детьми.
Независимо от того, как история была проработана в сес-
сии, она наглядно показывает, какая эмоциональная потреб-
ность стоит за поведением, которое на первый взгляд может
показаться агрессивным.
Протоэмоциональные или эмоциональные силы зачастую

подобны цунами; они приводят к разрушениям, но не являют-
ся ни агрессивными, ни даже, я бы сказал, разрушительными.
Все эти последствия возникают из-за неудержимости задей-
ствованных сил, а иногда из-за не отвечающих требованиям
береговых насыпей, непригодных ливневок или эрозии корал-
ловых рифов (защит?).
Передача эмоций
Один из возможных подходов к работе в анализе — после того,
как пациент начал говорить, задаться вопросом: к какому вну-
треннему объекту, спроецированному на аналитика, он об-
ращается? Очень яркий пример проиллюстрировала Флоренс
Гиньяр (2006), рассказывая об одной русской супервизантке,
которую ее пациентка из другой этнической группы назвала
«русской коровой». Гиньяр поинтересовалась у супервизируе-
мой, с каким объектом, как она думает, пациентка говорила.
И ее ответ был: с матерью.
Тогда стало понятно, что, разговаривая с объектной мате-
18 рью, спроецированной на аналитика (поскольку корова дает
молоко), пациентка выражает зависть и ненависть по отноше-

нию к кормящей матери. Далее Гиньяр продолжила свои объ-
яснения о сходствах и различиях между объектами и людьми.
Я бы размышлял над этим материалом в другом ключе: я
бы попросил обратиться к предыдущей сессии, чтобы узнать,
почему пациентка злится на своего аналитика, что случилось,
что такого произошло там, что объяснило бы ее гнев, без го-
товых ответов, основанных на том, что мы знаем о коровах,
молоке, матерях и объектах.
Я бы поступил, как Изабелла в сказке Карлы Мускио (2005),
я бы не просто спустился в погреб, я бы искал в погребе дверь,
которая откроет новые и неожиданные миры. Я говорю об ана-
лизе, который смотрит в будущее, фокусируясь не на прошлом 6
Аппарат по ду-
манию мыслей
или на раскрытии конкретного содержания, а на трансформа- (an apparatus
for thinking the
ции аппарата пациента по думанию мыслей6 (меня мало забо- thoughts) — од-
тит, о чем именно эти мысли). но из основных
понятий теории
мышления
Биона. По
На первой сессии после двух дней, пропущенных из-за на- Биону мыслям
циональных праздников, Марина подробно рассказывает сон, требуется аппа-
рат, способный
в котором была одна дверь или, скорее, две двери: они откры- их вмещать
и обрабатывать.
вались, и за ними стоял господин Ланти, который легко мог Первоначаль-
но функцию
проникнуть в ее дом. Она была в ужасе. Но ее муж тоже был такого аппарата
там, и, к ее большому облегчению, он закрыл две другие двери. для незрелых,
сырых прото
Потом Марина рассказывает мне о том, сколько усилий ей психических
содержаний
требуется для того, чтобы поехать в Павию, так как там живет младенца
выполняет
ее старшая сестра. Ее сестра говорит ей вещи, которые Мари- материнская
на находит невыносимыми; каждый раз это неудачный опыт: психика. Как
отмечает Бион,
сестра в деталях рассказывает о воспоминаниях из их детства, проективная
идентификация
о вещах, которые должны остаться невысказанными. является прото-
Я придерживаюсь манифестного текста и замечаю, что она типом мышле-
ния. В процессе
будто бы боится своей несдержанной сестры, которая, вместо происходит
развитие как
того чтобы принимать Марину и ее проблемы, затапливает ее самого аппара-
та, так и мыс-
своими. лей. — Прим.
Пациентка говорит, что таким был опыт общения с ее стар- ред.
шей сестрой, когда она была ребенком (сестра выполняла роль

матери после того, как их настоящая мать неожиданно влюби- 19
лась в богатого судовладельца и бросила мужа и детей), и стар-

шая сестра часто говорила ей о том, что… Более того, такие
же чувства Марина испытывала по отношению к своему мужу,
с которым жестоко обращался его дедушка, или, по крайней
мере, муж опасается, что это, возможно, происходило. (Конеч-
но, я думаю о всех этих коммуникациях как об имеющих от-
ношение к моим вмешательствам, которые воспринимаются
различными персонажами в поле как несдержанность.)
Я говорю ей о том, что я полностью понимаю страдание,
которое несдержанность взрослых вызывает в ней и ее муже.
Это как положить грязное белье в стиральную машинку, ко-
торая, вместо того чтобы отстирать, пачкает его еще сильнее.
Именно так и происходит, соглашается она.
В этот момент я думаю, что могу рискнуть сделать интер-
претацию. Мне кажется, что сейчас не как в предыдущие дни
анализа, когда пропущенные сессии были источником страда-
ния, а совсем наоборот: сессии, которые случаются, являются
источником страдания, и я «анти»-герой, который говорит вещи
наперекор ей, вещи, лишающие ее душевного благополучия.
Чувство душевного благополучия — это то, что я передал
ей, когда закрыл дверь своего кабинета на время официаль-
ных праздников. Марина полностью согласна с моей интервен-
цией, добавляя, однако, что она все еще думает, что на сессии
стоит приходить.
Тут я хочу сказать ей, что, на мой взгляд, положение вещей
хуже не становится. Наоборот, сейчас я чувствую, что могу за-
тронуть некоторые узловые точки. Но я даю маху и говорю: «Ко-
нечно, положение вещей ничуть не лучше… Нет, нет, я имею в
виду, не хуже!» «Ну вот, приехали, своей оговоркой вы разруши-
ли мой день, мою неделю! Я буду терзаться мыслью, что ситуа-
ция становится хуже, чем раньше, что я не добиваюсь никакого
прогресса, что я двигаюсь в обратном направлении». Я реаги-
рую: «Вот он я, “анти”-герой, который наполнил вас болью, я —
та данность , которая заставляет вас чувствовать себя плохо».
«Просто всегда есть другая сторона, которая выходит нару-
20 жу, — отвечает Марина, — так же, как с “анти”-героем и моим
мужем». Я, в свою очередь, замечаю: «Тем более справедливы

мои переживания, если вы говорите, что чувствуете себя на-
много счастливее, когда мы не встречаемся, но, оставляя мое
сожаление в стороне, хочу сказать, что сейчас ситуация намного
лучше, потому что вы можете выразить свой дискомфорт по по-
воду встреч, встреч со мной, другим человеческим существом».
«Разве вы не понимаете, что мы находимся сейчас здесь? —
продолжает Марина. — Это как если бы сейчас у вас было до-
статочно храбрости вести себя как кардиохирург, который взял
мое сердце в руку, или как пульмонолог, которому наконец уда-
ется откачать через трубку медиастинальный или поддиафраг-
мальный абсцесс, послуживший причиной невероятно сильной
лихорадки, которая, казалось, не имеет причины».
Сессия продолжается, затрагиваются разные сцены, вклю-
чая родителей и детей из настоящего и из «прошлого».
Я завершаю нашу сессию словами о том, что сейчас про-
блема «влияния» кажется более понятной. Это проблема, кото-
рая преследовала ее на протяжении всей жизни, проблема не-
знания того, насколько ее решения на самом деле ее и в какой
мере они были вызваны чужим влиянием.
7
Для различе-
ния английских
Аналитические сессии представляются мне сновидени- понятий и слов
ем психики, где разнообразные истории из разных времен “to dream”,
“dreaming”
и мест поля преломляются и наслаиваются друг на друга. Это и “a dream” мы
используем рус-
совместный опыт, в котором циркулярным эмоциональным ские понятия
и слова «снови-
состояниям, чувствам и мыслям разрешается циркулировать деть», «сно-ви-
вместе с аналитиком (а также в пространстве в поле) в двой- деть» и «сон»/
«сновидение»
ной полярности, описанной Риоло (1983), а точнее, в полярно- в зависимости
от контекста
сти, которая обеспечивает и сохраняет сеттинг и взаимообмен, (ночная/днев-
способствуя онейрической активности пары. Сессия становит- ная продукция
психики).
ся общим, совместно рассказанным, совместно разыгранным Сно-видение
(dreaming)
сновидением, где истории, трансформации, озарения претво- передает идею
Биона о сновид-
ряются в жизнь, но также, прежде всего, развиваются сами ческой активно-
способности к сно-видению7, к трансформации в rêverie8, в эмо- сти как базовой
психической
ции, в образы того, что ранее принимало острую форму абсцес- функции, >
са сенсориальной составляющей, к которому не было доступа. 21

непрерывно Каждая сессия — это жемчужина, бусина в ожерелье/чет-

действующей
как ночью (сно- ках, которая прокладывает путь сквозь всевозможные мисте-
видения), так
и днем (мысли, рии — не к содержанию, а к способности отправиться в путе-
эмоции). Бион шествие туда и обратно, в «Стартрек» наших жизней. Другими
обнаружил, что
неспособность словами, анализ приводит к развитию психики, способности
сновидеть днев-
ной текущий сно-видеть, чувствовать, думать. И тогда содержание может
опыт лежит
в основе тяже- выбираться свободно и быть любым.
лых расстройств Я не вижу большой разницы в том, как пациент выбирает
мышления
у психотиков. прохождение своего анализа — прибегая к разворачиванию
Набросок
теории непре- инфантильного сценария, или вестернам, или научной фан-
рывной сно-
видческой
тастике, или «рабочей обстановке». Движущая сила истории
активности — заключается в необходимости найти то пространство-время,
dreaming, или
dream-work-α, в котором можно развить потенциал к мышлению и разговору
был изложен
Бионом в «Раз- о том, что до сих пор было непроизносимо.
мышлениях»
(1992). В «Нау-
В этом смысле перенос — это в том числе и перенос этих
чении на опыте» возможностей от аналитика в поле и из поля к пациенту, кото-
(1962) Бион
часто прибегает рый, в свою очередь, приносит в кабинет топливо и все необхо-
к формулировке
waked dream димое оснащение для этого процесса.
thought, которая
в переводах
на русский Cессию, которая прошла после встречи, описанной выше,
звучит как
«онейрическое Марина начинает с рассказа о ее пациенте, у которого случают-
мышление
наяву». — Прим. ся сильные эмоциональные вспышки, напоминающие колеба-
ред. ния и часто неотличимые от несдержанного выплеска эмоций.
Она продолжает говорить о своем пациенте, о том, что для
8
Концепция него «смерть родителей» была травматическим событием и по-
rêverie (фр.)
в книге имеет добным же образом для его жены «смерть ее сестры» была та-
два значения:
1) это некото-
кой, как если бы ее сбил и переехал поезд.
рое мечтатель- Потом она продолжила рассказывать о своем личном опы-
ное состояние
рассеянного те: о том, как ее не понимают, и об ощущении, что этого доста-
внимания,
которое спо- точно для того, чтобы лишить ее радости, а иногда даже и же-
собствует лания жить. Сейчас я чувствую, что могу сказать: возможно,
проникновению
эмоциональных когда она ощущает себя непонятой, это именно та ситуация,
состояний.
Важнейший в которой она перегружена эмоциями, которые она не может
аспект биониан-
ской теории; > удержать, именно там она — безнадежная сирота.
Она полностью соглашается с этим соображением и затем
22 говорит о том, что рядом с моим кабинетом она увидела постер
к фильму «Оливер Твист», который решила посмотреть, пото- 2) озарение,

образ, который
му что именно так она себя чувствует, когда муж ее не пони- снисходит на
аналитика, по
мает. Как она может это исправить? Как она может справиться сути, прямой
с этими фрустрациями, не чувствуя себя перегруженной? доступ к альфа-
элементу поля
Я отвечаю, что со временем у нас появятся кастрюли по- (это может быть
картинка, звук,
больше, которые позволят нам вместить эмоциональные ин- запах и т. д.);
гредиенты, переполняющие ее. Она говорит: «Вот опять вы за этот образ
имеет тен-
свое. Снова разрушили мой день! Вы не должны приводить ку- денцию быть
настойчивым и
линарные примеры, я ненавижу кулинарные примеры, только не исчезать до
его осмысления
моя мать знала, как готовить. Я не умею готовить, я ненавижу аналитиком. —
готовить». Но, может быть, добавляю я, столь частое упомина- Прим. ред.
ние «мамы, которая сбежала» говорит не только о трагической

потере матери, когда Марина была ребенком, но и обо всех жен-
ских аспектах ее личности, от которых ей пришлось отказаться,
так как они были связаны с ее матерью. Ей приходилось избе-
гать любого соперничества с матерью, потому что в противном
случае она бы испытала чувство вины за ее бегство (таким об-
разом я имплицитно интерпретирую ее трудности с выполне-
нием рабочих планов, которые, как она опасается, вызывает со-
перничество со мной, посредством откладывания их на потом
и размещения в сеттинге, отличном от текущего).
Она тронута этой интервенцией и говорит, что, может, она
и не знает, как готовить, но зато умеет вязать, она мастерски
обращается с вязальными спицами. С другой стороны, возмож-
но, уметь готовить было бы тоже неплохо.
В этот момент она рассказывает мне о том, что дом, примы-
кающий к их дому одной стеной, выставлен на продажу и что
они с мужем решили купить его. Это дорого, но стоит того: это
позволит им расширить их дом со ста до ста шестидесяти ква-
дратных метров, и там найдется место для всех.
Совместная работа над эмоциями, существующими в поле,

их связывание и пересвязывание способствует развитию кон-
тейнера/контейнируемого через rêverie, через унисон. Иначе
говоря, все трансформационные переходы, сделанные из сес-
сии в сессию, приводят к расширению «площади дома» и к спо- 23
собности связывать и переплетать протоэмоции, превращая

их в картинки, истории, — именно это приводит к развитию
спектра способностей, прежде всего к способности контейни-
ровать и сновидеть. В рамках переноса непрерывно приносят-
ся протоэмоции, протосодержания, которые и будут исходным
материалом для таких трансформаций.
Одна из деталей, на которую я хотел бы обратить вни-
9
Параноидно- мание, — это то, что нелегко находиться в PS-позиции9 без
шизоидная
позиция — ком- затопления чувством преследования, другими словами, в до-
плекс тревог,
защит, внутрен- статочной мере задействовать собственную негативную спо-
них и внешних собность, прежде чем давать интерпретацию (Ferro, 2005g,
объектных
отношений, 2005h). Эту необходимость спокойно ожидать можно облег-
свойственный,
по мнению чить, если проводить связи с манифестным содержанием,
Мелани Кляйн,
младенцу внутренне формулировать невысказанные пробные интер-
в первые меся- претации переноса, опираясь на контрперенос и доверив-
цы его жизни
и продолжаю- шись своему методу.
щий в той или
иной степени
действовать
в детстве и зре- Проживание эмоций
лости. — Прим.
ред. Проживание эмоций — это точка кульминации серии опе-
раций. Иногда первый шаг начинается с появления истории
в сознании аналитика, который принимается создавать более
обширные сюжеты, где отщепленные до этого функции могут
снова зажить в какой-то точке поля. Как оказывается, поле
всегда крайне контагиозно: начавшись в одном месте, вирус
изменений обязательно распространится на все остальные об-
ласти.
Нет газели без тигра: застенчивость и преследование

Луиза (Ferro et al., 2007) — очаровательная девушка, окру-
женная ореолом кротости и легкой усталости.
Она изучает литературу, и ей очень нравятся детективные
романы, особенно в стиле Агаты Кристи, где виновника пре-
ступления обнаруживают в процессе расследования.
Уже несколько лет она страдает от агорафобии и социофо-
24 бии; она не может показываться на людях в купальнике, всегда
надевает две пары трусов, сильно потеет, и у нее выдвинутая

вперед челюсть. Еще она страдает от панических атак. Она
демонстрирует несколько обсессивных симптомов, таких как
повторяющиеся проверки, закрыты ли двери и окна, из страха
вторжения незнакомцев.
У нее есть ритуалы, связанные с мытьем, которые включа-
ют ежедневные и неоднократные приемы ванны и душа. Она
моет волосы каждый день и всегда пользуется дезодорантом.
Она предпочитает вегетарианскую еду и никогда не ест
«мясо на кости или внутренности».
Ночью она всегда должна спать одна, «потому что она бо-
ится, что откроет рот странным образом».
В этом случае для меня достаточно указаний на то, что-
бы предположить наличие отщепленной части, о которой я
размышляю как о пантере, тигре, волке. Мне это напоминает
фильм «Женщина-тигр» и еще короткий рассказ Верги10 «Вол- 10
Джован-
ни Верга
чица». (1840–1922) —
Я считаю, что на данном этапе уже могу предложить гипо- писатель-реа-
тезу: Луизу преследует ее отщепленная часть или, скорее, эмо- лист, известный
романами,
ции, идущие в комплекте с этой отщепленной частью, отражен- описывающими
жизнь на Сици-
ной в образе дикого зверя, внутри которого эмоции полностью лии. — Прим.
неуправляемы. Луиза опасается, что ее «секрет» узнают; отсю- ред.
да приемы душа и гигиенические привычки, которые очищают

ее от постоянно вновь формирующихся эмоций. Ритуалы не пу-
скают эти эмоции внутрь ее жилища, которые при этом, будучи
рассеянными снаружи, загрязняют внешнюю реальность, при-
давая ей «тигриные» черты, опасные и пугающие.
Газель должна все время бежать, чтобы спастись от ти-
гра. И делает она это с помощью попыток казаться идеальной,
но это заставляет ее попотеть!
Луиза говорит мне, что она встретила мужчину, который
ей нравится, но он доставляет ей слишком много проблем. Я
не могу поверить своим ушам, когда узнаю, что его зовут «Лео».
Пуаро мог бы считать себя счастливчиком в этот момент:
дело, по крайней мере в теоретическом плане, раскрыто. В на-
шем же случае здесь должна начаться дальнейшая работа, 25
включающая распутывание нитей, из которых соткан Лео,

и сплетание их заново с нитями, составляющими ткань Луизы.
В истории Луизы у Лео есть маленькая собака с острыми
зубами, которой она учится доверять вместо того, чтобы бо-
яться ее.
Я остановлюсь здесь, но работа с Луизой продолжилась

и заключалась в том, чтобы достичь гармоничного сочета-
ния генетического наследия газели и генетического наследия
львицы, которое стало возможным, когда функция «Дарикса
11
Дарикс Тоньи Тоньи»11 оживилась в поле благодаря интроекции функции ана-
(1922–1976) —
итальянский литика, способной метаболизировать дикие эмоции, террори-
цирковой ар-
тист, дрессиров- зирующие пациентку. Это позволило ей совместить нежность
щик животных и страсть под пристальным взглядом «укротителя львов» —
и актер. —
Прим. ред. функции психики по плетению/созданию историй.
Я не верю в обобщения, но, с моей точки зрения, многие
случаи застенчивости, патологической стеснительности, пара-
нойи робких людей, социофобии и фобии отношений (страх от-
ветить на телефонный звонок, например) имеют общие корни.
Существует одна часть или, скорее, несколько отщепленных
функций, порождающих страх, которые должны находиться
под постоянным контролем, быть скрыты или смыты. И, буду-
чи распыленными вокруг, они становятся корневой причиной
чувства преследования.
В зависимости от степени альфабетизации, эти прото
эмоции, по всей видимости, являются результатом работы
дефектной альфа-функции или недостаточного контейнирова-
ния (Ferro, 2002a).
Порой менее серьезные случаи сформировались в резуль-
тате того, что с детьми обращались слишком хорошо, не остав-
ляя им никакой возможности ощутить такие примитивные
эмоции, как гнев, ревность и соперничество. Поэтому они
становятся газелями, застенчивыми и повернутыми внутрь
себя, а эмоции, которые им не представилось возможности ис-
пытать, остаются отщепленными на долгое время, формируя
26 страх, чувство незащищенности и преследования.
Как правило, за этим стоят родители, которые слишком уж

усмиряли свои эмоции и не смогли позволить себе доставить
ребенку такое количество неизбежной фрустрации, которое бы
продвинуло развитие аппарата по метаболизации и контейни-
рованию эмоций. Нередко это люди с неадекватной альфа-функ-
цией или недостаточно прочным контейнером. Они выстраива-
ют «умиротворенные» отношения со своими детьми, которые
я бы назвал женским гомосексуальным типом , тем самым
заставляют гиперсодержания быть отщепленными вовне.
Конечно, в зависимости от интенсивности этих процессов
мы можем столкнуться с еще более серьезными расстройства-
ми, включающими еще более примитивные защитные меха-
низмы, вплоть до большого количества различных способов
эвакуации.
Синдромы детей, с которыми обращались слишком хоро-
шо, соответственно, не менее серьезные, чем синдромы детей,
с которыми обращались излишне жестоко (Borgogno, 1994).
Иной раз после долгого периода аналитической работы,
развившей психические качества по сплетению и контейниро-
ванию, эмоции могут начать жить яркой жизнью в кабинете
и быть разделенными с аналитиком.
Нижнее белье или Красный Крест?

После нескольких лет анализа в один прекрасный день
Нандо рассказывает мне о чем-то, а я чувствую, что начинаю
проваливаться в состояние дремоты, от которой пробуждаюсь
позже, вдруг понимая, что я пропустил часть того, что он мне
говорил.
Я пытаюсь вступить в диалог, используя что-то, что я
слышал до этого, но Нандо, кажется, не находит это убеди-
тельным. Вдруг он говорит: «Я почувствовал, что ваше ды-
хание стало размеренным, даже слишком размеренным»12. Я 12
Работа идет
на кушетке,
не знаю, как поступить: дело в том, что я просто заснул. В этот и пациент
не видит анали-
момент я говорю Нандо, что, возможно, ему было страшно из- тика. — Прим.
за моего отсутствия и моей неспособности вспомнить важные ред.
события, над которыми мы работали, и ухватить нити всех 27

главных тем последнего периода работы. Нандо кажется мне

отсутствующим.
После сессии я чувствую себя несчастным. Мне кажется,
я был нечестен. В то же время я понимаю, что заснул так, как
будто мне сделали инъекцию тиопентала пентотала чтобы
справиться с чем-то болезненным, — это было спасательным
средством перед угрозой чрезмерного напряжения.
И затем я проделал то же самое, дав избыточную интер-
претацию, которая заставила Нандо отстраниться.
Я говорю себе: «Возможно, реальная проблема не в нега-
тивном качестве эмоций (ревность, гнев, зависть), а в их ин-
тенсивности».
На следующий день Нандо разговаривает неохотно. Он го-
ворит, что на вчерашней сессии ему в голову пришел образ,
который измучил его. Ему привиделся мужчина с выставлен-
ными напоказ гениталиями, эксгибиционист, от которого он
пытался уйти. Это понятно, говорю я ему, так как вчера имен-
но это и произошло. Я вел себя чрезмерно во второй половине
сессии: произнося все те слова, что я ему сказал, я был эксгиби-
ционистом. И добавляю, что, действительно, в начале сессии я
был немного сонливым и на короткое время отключился, как
будто мне сделали инъекцию тиопентала. Возможно, то же са-
мое произошло и с ним, когда я зашел слишком далеко в своих
словах: он отстранился. Несомненно, это был избыток эмоций,
который послужил причиной того, что мы оба отдалились друг
от друга.
Нандо чувствует облегчение. Он говорит, что в момент, ког-
да он ощутил меня как отсутствующего на прошлой сессии, он
рассказывал мне об интенсивной эмоции, которую он испытал,
когда снова встретился со своей бывшей девушкой (анализ пре-
рывался на неделю). Он почти убежал, он покраснел… Это та
часть, которую я не услышал. Сцена разворачивалась на катке.
Я интересуюсь: «Почему вы не спросили меня, не заснул
ли я, когда мое дыхание стало размеренным?» Нандо отвечает,
что переживал, что он был скучным и именно поэтому я стал
28 таким отстраненным.
Я замечаю, что это звучит так, как будто его жена засну-
ла рядом с ним и, вместо того чтобы разозлиться, он сказал:
«Должно быть, я совсем неинтересный».
На протяжении оставшегося времени сессии мы говорим
открыто и прямо о том, что произошло с ним и со мной перед
лицом сильных эмоций, когда лед, казалось, растаял.
На следующий день Нандо рассказывает два сна. В первом
он испытал полную изоляцию, во втором он был с очень при-
влекательной женщиной-врачом, говорившей с ним в откро-
венной и искренней манере. Он мельком увидел ее красные
трусики, она уложила его на кушетку и провела соответствую-
щий осмотр.
Красное нижнее белье в том числе напомнило ему о Крас-
ном Кресте.
Потом врач подошла к нему и сделала ему очень хороший
массаж.
Лучана и логопед13 13
В оригинале
la logopedista —
С самой первой встречи Лучана дала мне понять, что бли- «логопед»,
созвучно с la
зость и контакт вызывают у нее волнение и тревогу. Она встре- terapista —
чается с женатым мужчиной, правда, их отношения не очень «психотера-
певт». — Прим.
близкие. пер.
Тема, на которой она сосредоточивает свое внимание боль-

ше всего, это ее «племянница», у которой проблемы с речью,
и Лучана переживает о том, что у девочки может быть аутизм.
Когда Лучана была подростком, у нее были некоторые «фо-
бические проблемы»: она чувствовала себя обязанной делать
уборку везде, так как она везде видела риски и возможности
заражения; она часами дезинфицировала ванную комнату,
кухню, дверные ручки и так далее. Иногда она даже носила
защитную маску, которую носит больничный персонал.
Потом у нее начались отношения с Марио, женатым муж-
чиной, которого она часто донимала расспросами о состоянии
его здоровья.
Она медсестра и работала долгое время в ожоговом отделе-
нии. Еще она постоянно проверяет газ, дверные замки и окна, 29
часто сопровождая это магическими мыслями и затяжными

ритуалами.
Она говорит, что когда она была ребенком, ее самая боль-
шая проблема была в «цвете», а не в форме.
К этому моменту мне кажется, что в Лучане активирует-
ся больше протоэмоций, чем она может выдержать: контакт
и близость — это ситуации, в которых наиболее воспламенен-
ные протоэмоциональные состояния «обжигают» ее, если ими
не занимались и не переработали их.
Долгая история о ее маленькой племяннице кажется спо-
собом рассказать о ее неспособности превратить в слова то,
что она чувствует в сенсориальном/протоэмоциональном
плане.
Естественно, ее проблемы фобического избегания и про-
блемы обсессивного контроля — это способ защитить свою
альфа-функцию, которая в противном случае будет затоплена.
Постоянная уборка, кажется, является способом, с помо-
щью которого она очищает себя от всех протоэмоций, подни-
мающихся в ней, которые она должна гиперконтролировать,
так как боится, что они опасные, загрязняющие и разрываю-
щие. Если уж на то пошло, необработанная нефть загрязняет;
то же самое делают протоэмоции, которые не трансформиро-
ваны и не обработаны.
После определенного периода, проведенного в терапии,
в ее «доме» появляется кошка, которая становится главным ге-
роем, фигурирующим на многих сессиях. Потом Лучана при-
нимается рассказывать длинные истории из книг и просмо-
тренных фильмов.
Тем временем ее «племянница» начинает ходить к друго-
му, очень хорошему логопеду. Лучана, в свою очередь, перехо-
дит к описанию своих снов: в первом она подбирает ящерицу,
в другом видит питона, а в третьем у нее на руках появляется
младенец.
Ощущается, что наша работа успешно развивается: появ-
ляется что-то более живое (начиная с кошки), и теперь Лучана
30 может активировать функцию рассказчика/сновидца, более
свободную и менее контролирующую, которая выражается

в рассказывании о книгах и фильмах, и затем, наконец, в снах.
Эмоции, по всей видимости, становятся более доступными,
вплоть до их превращения в детей, за которыми можно при-
сматривать (переход от ящериц и питонов).
Затем она удочеряет — хоть и на дистанции — девочку
из Индии, с которой они начинают плодотворную переписку.
В качестве заключительного шага Лучана идет на работу
в отделение стерилизации ожоговых ран, где задача состоит
в том, чтобы обеспечить стерильность и безопасность всей
больницы в целом.
Каким бы ни было стерильным пространство, в нем начи-
нают оживать истории некоторых ее коллег, как мужчин, так
и женщин. У каждого из них есть свои характерные черты,
они практически превращаются в героев фильмов Федерико
Феллини. У нас есть: «Сумасшедшая Медсестра», «Обидчивый
Карлик», «Пьянчуга», «Секс-бомба», «Гей», «Астролог», «Кале-
ка». Итак, аналитический фильм на самом деле превращается
в совместную историю этих персонажей, каждый из которых
воплощает прежде немые аспекты Лучаны, сейчас благодаря
посещению логопеда нашедшие выражение в словах.
Ключевым моментом, как оказывается, является вопрос
не столько о том, какие защиты пациент применяет14 (фобиче- 14
использован
ские, обсессивные), сколько о его способности развить альфа- глагол adottare,
который имеет
функцию, которая сплетает и сновидит то, что когда-то было два значения —
немым и невыразимым. «принимать»
и «усынов-
лять». — Прим.
Необходимая эвакуация
пер.
Надеюсь, я не создал впечатления, будто я думаю, что все

сенсорные отклики могут быть трансформированы в аль-
фа-элементы или, выражаясь одним словом, в креативность.
Существует психологическая и необходимая доля не только
бета-элементов, но, я бы также сказал, катаболитов альфа-
элементов которые в противном случае становятся токсичны-
ми и мешают трансформационному циклу. 31
Существует довольно много эвакуаторных и околоэвакуа-

торных видов активности психики, которые жизненно необ-
ходимы. Это моторные, протоэмоциональные эвакуации или
разрядки различного вида. Они могут быть заметны в кабине-
те и даже в тех снах, которые некоторые называют эвакуатор-
ными и которые приходят ко всем нам в нашу психическую
жизнь, как, например, в те беспокойные ночи, когда первые
сны не справляются со своей задачей, и только те сны, кото-
рые следуют за ними, могут в этот момент метаболизировать
и создать фреску нашей психической жизни. Я думаю, что су-
ществуют целые серии маленьких «маний», ритуалов и пер-
версий, которые функционируют точно таким способом.
Я всегда поражался одному эпизоду из биографии Жоржа
Сименона, автора, который мог плести выдающиеся сюже-
ты не только в своих книгах о Мегрэ, но даже в еще большей
степени в своих других романах. После того, как он заканчи-
вал книгу, он позволял себе часами спускать напряжение: он
просил своего верного водителя привезти ему проституток,
чтобы он мог высвободить эмоции / отметить завершенный
15
Фр.: «На одну творческий акт. Я помню, как один коллега на конгрессе по су-
ночь любви
больше, на один
блимации, не знаю, насколько корректно, процитировал Баль-
роман мень- зака: “Une nuit d’amour en plus c’est un roman en moins”15, — тем
ше». — Прим.
пер. не менее, я скажу: мы должны проживать свою жизнь!
Глава 2
Изображение
и повествование:
бесконечная игра
Парадокс анализа: нарративные

производные
Благодаря адекватно функционирующему аналитику, физиче-
ски присутствующему пациенту и достаточно хорошо функ-
ционирующему сеттингу все, что может быть сказано, расска-
зано, нарисовано и разыграно в кабинете аналитика, — все
может рассматриваться в качестве «нарративных производных
от онейрического мышления наяву» или того, что от них оста-
лось (Ferro, 2005c).
Мы не можем сказать, что есть внешние коммуникации,
а есть другие, внутренние, а еще есть некоторые третьи, кото-
рые относятся к переносу: в анализе нет ничего, что не относи-
лось бы к происходящему в «кабинете».
Я согласен, что это отнюдь не легко: фригидная жена, злой
муж, ребенок с проблемами, отсутствующая мать и другие 33
пригодятся для того, чтобы освободить нас от ответственно-

сти, трудностей и обвинений. Однако, как пояснила Мела-
ни Кляйн, внутренний мир настолько же реален, насколько
и внешний мир, и только с первым из них мы как аналитики
призваны (и компетентны) взаимодействовать.
Позиция, которую я излагаю, разумеется, не валидна, если
хотя бы один из трех компонентов анализа, упомянутых выше,
отсутствует.
Вскоре после рождественских каникул Эрминия приходит

на сессию в отчаянии и говорит мне о том, что ее свекор со-
вершил самоубийство, выстрелив себе в висок. Несколькими
днями ранее он сказал, что для него невыносимо приближе-
ние праздников, периода, когда все счастливы и который для
него означает только боль и ностальгию. Накануне он ходил
на кладбище навестить могилу жены, что было явным призна-
ком глубины его отчаяния и злости. Эта смерть имеет иную
подоплеку для Эрминии: она раздумывала над тем, чтобы ра-
зойтись со своим мужем, но сейчас она понимает, что тот ну-
ждается в ней. Вдобавок к этому, ее муж получит значительное
16
В ориги- наследство16, что, возможно, повысит его уверенность в себе.
нале — non
indifferente, что
имеет несколь- Нет сомнения, что такая коммуникация может быть вос-
ко значений,
среди которых принята только на манифестном уровне боли, страдания, вины
«значительное»
и «неравнодуш- и гнева.
ное». — Прим.
пер.
Но если мы находимся в аналитической ситуации, здесь
кроется нечто большее. На самом деле, тут надо окончательно
поставить точку для полной ясности: остается только это боль-
шее, которое относится именно к нам как к аналитикам.
Хирург не может оперировать пациента, страдающего от
перитонита, за пределами операционного зала; то же самое
относится и к нам: мы можем работать только в настоящем
и «внутри» нашего кабинета.
Если, как в приведенном случае, мы не можем интерпрети-
ровать эти эмоции эксплицитно в рамках переноса (поскольку
34 было бы неуместно и безрассудно так делать), мы можем рас-
Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра
ширить границы нашего кабинета до точки понимания каждо-

го нарратива, каждого персонажа, каждой истории и каждой
эмоции.
Мы будем думать, что пациентка нашла чрезвычайно за-
хватывающую «нарративную производную», чтобы показать
нам свое психическое состояние: она говорит, не понимая сво-
его отчаяния, своей боли, своей потери, своего ощущения себя
как «маленькой девочки со спичками», когда сталкивается
с нашим отсутствием. Она открывает мир потребностей «дру-
гого человека» (и нет ничего дурного в том, чтобы назвать его
своим мужем). Также она понимает, что эта боль в том числе
может содержать приобретение и развитие.
Поэтому, безусловно, мы не сможем напрямую интерпре-
тировать это так, но мы можем быть в унисоне с пациенткой,
разделяя ее эмоции, которые, несмотря на официальную «про-
писку» в других сценариях, в реальности могут иметь отноше-
ние только к анализу.
Если бы не было этого конкретного трагического события,
она бы нашла другие нарративные производные, которые вы-
ступили бы в качестве переносчиков эмоций в поле. Это могло
бы быть историей из фильма, статьей из газеты, воспомина-
нием из детства или даже сновидением, — все это могло стать
основой для постановки драматической пьесы, безмолвно изо-
браженной ее онейрической мыслью и стремящейся быть раз-
деленной.
Rêverie и формирование смысла. И… где же хвост?

Лучано — семилетний мальчик, долгие годы страдаю-
щий от аллергического заболевания, которое причиняет
ему огромные муки и ограничивает его активность. На на-
шей первой встрече он, кажется, чувствует себя довольно не-
принужденно, поэтому я прошу его начать говорить. «Тогда
я расскажу о Счастливчике». Он берет листок бумаги и на-
чинает рассказывать мне о том, что у него уже давно есть
этот зверек. Лучано поясняет мне, пока рисует, что держит
его в «кабинете» отца, поскольку, стоит ему приблизиться 35
Рис. 2.1 Счастливчик — маленький зверек Лучано (“Ti voglio bene”:

«Я тебя люблю»)
к этому зверьку и взять его на руки, как он в то же мгнове-

ние краснеет: сначала это происходит в том месте, где Счаст-
ливчик касается его, потом краснота распространяется, а по-
том… Лучано описывает конкретный вид расстройства, от
которого он страдает. В то время как он продолжает рисо-
вать, я с удивлением замечаю, что есть нечто поразительное
в именах (рис. 2.1).
Он говорит мне о том, что это существо живет под землей,
копая глубокие туннели, где оно находит себе убежище. Луча-
но легко вступает в контакт, он очень приятный мальчик. Он
продолжает рисовать, а я тем временем задаю ему некоторые
общие вопросы. Всякий раз он тут же переспрашивает: «Что
вы сказали?» Это происходит снова и снова. Я нахожусь под
большим впечатлением от Счастливчика: Лучано утверждает,
что Счастливчик принадлежит к породе, у которой нет хво-
ста, вместе с тем есть другая, похожая порода, у которой есть
хвост, и эта порода неуправляемая и агрессивная. В этот мо-
36 мент вижу полную картину: Счастливчик Лучано, его «не-слы-
шание» (скрытое в логове) и в особенности два длинных хво-

ста — все это трансформирует картинку в моей голове. Я
вижу, что мальчик состоит из Счастливчика в верхней части
и из Лучано в нижней, из двух огромных животных, которых я
не замечал до моего rêverie. Итак, поле меняется коренным об-
разом в соответствии с моей гипотезой; она, конечно, остается
невысказанной ребенку, но становится для меня организато-
ром мыслей и дальнейших «гипотез»: я могу представить, что
у Лучано аллергия на неизвестные части его личности, и эти
17
Грумман
части должны быть метаболизированы и трансформированы Ф-14 «Томкэт»
(англ. Grumman
таким образом, чтобы перестать привлекать избыток антител, F-14 Tomcat,
которые продолжают производиться частями, относящимися рус. «кот») —
двухместный
к «не-селф». реактивный
палубный
истребитель-
Rêverie и сновидение: диалог перехватчик/
многоцелевой
истребитель
Кудрявая девушка четвертого
поколения с из-
Я открываю дверь, чтобы впустить Франческо, молодо- меняемой гео-
метрией крыла,
го многообещающего хирурга, которому около тридцати лет. производства
Grumman
На секунду я смущаюсь при виде высокой, с ангельской внеш- Aircraft
ностью, кудрявой девушки. Engineering
Corporation. —
Я фокусируюсь на этом образе и через несколько мгнове- Прим. пер.
ний получаю обратно моего привычного Франческо.
Я поражен, я бы даже сказал, ошеломлен ошибкой своего 18
Флавио Бриа-
торе (ит. Flavio
сенсорного восприятия. Я пытаюсь убедить себя, что это, долж- Briatore) —
но быть, своего рода rêverie, но не могу это ни с чем связать. итальянский
бизнесмен.
Во время сессии, которая была у нас накануне, я предло- Известен как
успешный ме-
жил несколько сильных интерпретаций, касающихся аспектов неджер «Форму-
лы-1», трижды
сексуальной жизни Франческо, или, скорее, фантазий, охваты- приводивший
вающих его сексуальность. Во сне Франческо обнаруживает возглавляе-
мую коман-
себя за штурвалом Ф-1417, а в другом он был Флавио Бриаторе18, ду к Кубку
конструкторов
управляющим гоночным катером в открытом море. и четырежды —
к чемпионскому
Несмотря на то, что эти образы были немного маниакаль- титулу. —
ными, они пробуждали во Франческо чувство, что он может Прим. пер.
совершить новые открытия. Франческо всегда считал себя

вежливым и даже услужливым человеком. Он действительно 37
хороший парень, но, как и в каждом из нас, в нем есть и другие

качества. Сессия продолжается, и Франческо вспоминает сон,
который начинается с видеоигры. Затем, в рамках этого же
сна, он приходит в мою студию, в комнату под номером 360. Я
делюсь с ним своим впечатлением о том, что он воспринимает
анализ как игру, где нет потаенных углов, нет углов, которые
нельзя было бы исследовать, — это игра с обзором на 360 гра-
дусов.
Он улыбается и говорит, что, к его изумлению, он начина-
ет понимать, что в его внутреннем пространстве есть множе-
ство вещей, о существовании которых он не подозревал. В этот
момент Франческо также сообщает, что ему приснился другой
сон, в котором медбрат приблизился к молодой хрупкой девуш-
ке, и похоже, что у него были плохие намерения, возможно, он
хотел применить насилие.
И только в этот момент я возвращаюсь к своему первона-
чальному rêverie о милой кудрявой девушке. Я говорю, что,
возможно, то, что я сказал Франческо о его сексуальных фан-
тазиях накануне, в каком-то смысле открыло доступ ко все еще
недосягаемым углам в нем самом и в то же время повергло его
в небольшой шок. Он полностью соглашается, говоря, что не-
легко обнаружить, что ты скорее Жерар Депардье, чем один
из семи гномов, как он всегда думал.
Я отвечаю, что гипотетически даже у некоторых из семи
гномов были сексуальные фантазии о Белоснежке. Франческо
разражается громким, освободительным смехом.
Однако если «трансформационное» пространство, исполь-
зующее разговорный стиль, является движущей силой анали-
за, так же верно и то, что иногда прямая интерпретация — это
именно то, что открывает новые горизонты.
Непосредственно перед этой чередой сессий была встреча,
на которой Франческо говорил о чувстве удовлетворения, ко-
торое он испытывал от своего успеха на работе в отделении
эндокринологической хирургии.
Он обсудил это со своим хорошим другом Джузеппе, ко-
38 торый погасил или, по крайней мере, попытался погасить его
радость, сделав ряд беспокоящих интерпретаций, ставящих

под сомнение его успех на работе, вплоть до прогноза неко-
торых откровенно катастрофических сценариев. После этого
Франческо меняет сцену и начинает рассказывать о работе,
которую он и его отец выполняли в их загородном доме. Перед
домом росла пиния, которая занимала много места, отбрасы-
вала слишком большую тень и которую они решили спилить.
Несмотря на то, что пинии не пускают глубокие корни, задача
была непростой. Его отец должен был вырубить клин в стволе
пинии, а Франческо на безопасном расстоянии тянул верев-
ку, прикрепленную к верхушке дерева, которое потом упало
с невероятной легкостью. Освободилось новое место, солнце
теперь могло проникнуть в дом, и участки, до этого находя-
щиеся в глубокой тени, снова наполнились светом, обнажая
множество деталей в живых изгородях и цветы, которых они
прежде не видели.
Вместе они решили посадить платан, только один, — креп-
кое дерево с корнями, идущими прямо в глубину; предположи-
тельно, это было любимое дерево Наполеона.
И только тогда я спросил у него: «Какая уменьшительная
форма есть у имени Джузеппе?» «Пино, — ответил он, — поче-
му вы спрашиваете?»
«Потому что, — сказал я, — мне кажется, что вы очень
хорошо рассказали историю о своих реакциях на успех на ра-
боте, затем вы поделились со мной тем, как вам удалось вы-
корчевать дерево паранойи Джузеппе-Пино, что открыло воз-
можности для новых мыслей».
Таким образом, «веревка» и «пиния» вошли в наш личный
«семейный» лексикон и помогли найти выход из порой возни-
кающих легких ситуаций преследования.
В особенности я помню, как однажды Франческо обнару-
жил себя переживающим персекуторную тревогу, возникшую
из-за того, что сказал ему профессор. Профессора звали Боски,
и все, что мне было нужно сделать, так это спросить у Франче- 19
Ит. bosco —
«лес». — Прим.
ско, состоял ли лес19 из пиний, чтобы помочь ему увидеть вещи пер.
в правильном свете. 39
Изъятие чего-то с целью освободить пространство — это,

как я думаю, одна из активностей, развитию которой должна
содействовать аналитическая работа. И все-таки, как мне ка-
жется, это применимо не только к нашим пациентам, но также
и к нашим теориям. Устаревшая теория (и я думаю, что лю-
бая теория, созданная днем раньше, утрачивает свою актуаль-
ность) отнимает пространство, необходимое для новых точек
зрения.
Я совсем забыл про вторую часть своей интерпретации —
а именно, когда я сказал, что на месте, где была пиния преследо-
вания, сейчас могло бы быть платановое дерево самосознания
и самоуважения. В конце концов, Наполеон по совместитель-
ству был и старинной монетой, и не было никаких причин,
по которым он должен был бояться своих законных чаяний.
Организующая функция аналитика

Есть пациенты, которые сами приносят все ингредиенты,
так что наша функция заключается единственно лишь в том,
чтобы найти связь между ними и подобрать иной свет, с помо-
щью которого можно все это подсветить.
Очень опытный иностранный коллега, который довольно

часто приходит повидаться со мной, рассказывает мне на сес-
сии, что он встречается со своей бывшей девушкой Джованной,
от которой он отбился, как от опасного клеща. Затем он сооб-
щает, что с некоторых пор ему кажется, будто, скорее всего,
у него есть тайный брат, о котором его отец ничего не говорил.
Он продолжает рассказывать мне во всех подробностях о мно-
гочисленных женщинах разного возраста, с которыми его свя-
зывает романтическая дружба, а иногда и нечто большее.
Будучи ярым фрейдистом, он задается вопросом, что мог-
ло бы означать для него то долгое время, которое он провел
в родительской спальне. Он до сих пор помнит отвращение,
которое он испытывал к кровати с ее запахом спермы, и то,
как смущал его отец, стоявший поблизости в одном верхе от
40 пижамы.
Поскольку наши сессии не были регулярными, невозмож-

но было делать интерпретации переноса, поэтому я решил
структурировать те элементы, которые он мне предоставлял.
Есть один элемент, о котором я забыл: он пришел на сес-
сию в огромной ковбойской шляпе.
Я говорю ему, что, на мой взгляд, его бывшая девушка все
еще воспринимается им такой же опасной, как и один из тех
клещей, укус которых приводит к лихорадке, и что, возмож-
но, это и есть его неизвестный брат; что он в определенном
смысле очень уязвим, когда речь идет о Джованне, ему все
еще больно и, по всей видимости, он заменил Джованну оче-
редью «нянь». Именно это и происходит с теми, кто проводит
слишком много времени в родительской спальне: им сложно
найти доступ к собственному пространству; в частности, это
судьба главного героя фильма «Танги». Но, возможно, добав-
ляю я, он к тому же ощущает «мужской» запах, и это запах
мужских гениталий, потенции. Это то, что всегда создавало
трудности для него, но, несмотря на все это, ковбойская шля-
па открывает новые перспективы. Он будто бы поражен или,
скорее, тронут этой перспективой.
Он рассказывает мне о том, как позвонил Джованне и го-
ворил с ней в агрессивном и саркастическом тоне, который
он никогда не подумал бы использовать в других случаях.
Я говорю ему о том, как важно, однако, что ковбой не на-
ходится под властью «поврежденного младшего брата». Он
признает, что он сделал именно это и что настоящий ковбой
никогда бы так не поступил.
В конце сессии я прошу его о повышении оплаты. «Вы ста-
новитесь мне дороже с каждым разом!» — комментирует он.
«Не так уж плохо быть дорогим», — отвечаю я.
Трансформации
Очевидно, что этот раздел может быть понят, только если чи-
татель имеет достаточно полное представление о том, что пи-
сал Бион по данной тематике (Bion, 1965), а также о моем соб- 41
ственном последующем развитии данной темы (Ferro, 1994a,

1994b, 1996b).
Привязанность: основа для нарративных трансфор-

маций
По мере появления на сцене различных персонажей (муж,
который подшучивает над ней, мать, которая ее не понимает,
друг, который ее критикует) пациентка указывает мне на ка-
чество моих интерпретаций: какими подходящими и мягкими
бы они ни были в моих глазах, такими они не были в ее.
Я решительно принимаю ее точку зрения, делая ее клю-
чом к поиску стиля интерпретаций, а также их своевремен-
ности, чтобы вместе эти факторы могли лучше отвечать ее
потребностям.
Ближе к концу сессии я наконец нахожу слова, чтобы дать
ей знать о том, что сказанное мной и скорее даже то, как я это
сказал, могло причинить ей боль и вызвать раздражение.
На следующий день она рассказывает мне, что она увиде-
20
Ferro по-ита- ла очень красивый «железный горшок»20 дома у матери, кото-
льянски «же-
лезо». — Прим. рый она захотела забрать. Мать согласилась, а отец спросил,
пер. знает ли она историю этого горшка. Она не знала, поэтому он
рассказал о том, что изначально это был «железный снаряд»,
который дядя, воевавший на русском фронте, позже переделал
в горшок. Он привез его домой с войны, и таким образом эта
емкость перешла к семье. Родители сказали, что они счастли-
вы, что теперь горшок может принадлежать ей.
Пациентка делится этой историей с мужем, он говорит об
этом как о «превращении» чего-то плохого во что-то красивое;
пациентка уточняет, что это было похоже на трансформацию.
Эта трансформация была лишь последним этапом из се-
рии этапов: начиная с моего доброжелательного выслуши-
вания точки зрения пациентки, переходя к трансформации,
которая произошла в моем уме относительно стиля интер-
претации, вплоть до изменения мной последнего, и, наконец,
переходя к способности пациентки воспринимать эту транс-
42 формацию.
Трансформация началась с меня и завершилась присвоени-

ем пациенткой в виде появления более комфортного способа
слушать меня и создавать пространство для моих слов в горш-
ке, который теперь также принадлежит ей. Я никак не интер-
претирую это пациентке. Я всего лишь упоминаю популяр-
ную песню “Mettete dei fiori nei vostri cannoni” («Вложите цветы
в свои пушки»).
«Да, — отвечает пациентка. — Это была песня Equipe 84,
одна из моих любимых групп».
Я размышляю о том, что 84 — это номер улицы, на которой
находился мой предыдущий офис. На сессии я упоминаю об
этом мимоходом в ответ на некоторые высказывания пациент-
ки. Она рассказывает о том, что даже ее мать, кажется, измени-
ла свой способ взаимодействия с ней, и только к концу сессии
я все-таки говорю, что, как мне кажется, пациентка хотела по-
казать мне, что поняла мой другой способ быть с ней рядом. (Я
не берусь объяснять ей, что снаряд/горшок «из железа» могут
быть двумя способами, с помощью которых она воспринимает
меня, в то же время оставаясь самой собой, — чтобы не спро-
воцировать новую волну раздражения в ней).
Я должен подчеркнуть, что это может быть отнесено

к тому, что Коррао (1991) называл «нарративными трансфор-
мациями» и что я (Ferro, 1996b) определил как «трансфор-
мативные нарративы». Думаю, важно выделить то, что без-
условно лежит в основе нарративной трансформации, — это
«аффективные трансформации».
Один из видов трансформации: работа сно-видения

Стефано видит сон, в котором он находится в музее. Он
смотрит вниз с лестницы и замечает, что мумии поднимаются
и начинают перемещаться. Он думает, что должен найти спо-
соб «вывести их наружу».
На этой же сессии он замечает вещи в моем кабинете, о су-
ществовании которых он не догадывался (но на самом деле они
всегда там были), и в то же время он говорит, что не знает, хо- 43
чет ли он жить жизнью, как у Депардье, или жизнью «с мини-

мально возможной турбулентностью».
Ясно, что сон, вложенный в форму де-мумификации, про-
буждение новых чувств и эмоций в нем самом приводят к тому,
что он ставит перед собой задачу вывести на свет, сделать яв-
ными эмоции, которые ранее были заперты в саркофагах Еги-
петского музея.
Здесь возникает несколько вопросов: о чем говорят паци-
енты, о каком времени/пространстве они рассказывают? как
интерпретировать сон?
Само собой разумеется, существуют и другие варианты
интерпретаций таких коммуникаций, но я думаю, что они
с наибольшей вероятностью будут противоречить критерию
«экономичности», который относится без исключений ко всем
возможным интерпретациям, как отмечал Эко (1996). Более
того, мы не должны забывать, что, согласно вертексу, приня-
тому Бионом, сновидение — это феномен, наиболее богатый
на альфа-элементы, и по тем или иным причинам он менее
всего нуждается в интерпретации, за исключением другого
типа сно-видения, который был предложен Мельтцером, когда
он говорил о том, что одно сновидение может лишь вызвать
другое сновидение у аналитика. Это своеобразный обмен «по-
этическими коммуникациями между умами», хотя иногда пе-
рефразирование стихотворения может быть полезным.
Анализ и механизм анализа намного сильнее теорий, кото-
рые мы используем, и я считаю, что психоаналитический ме-
тод, который является величайшим наследием, оставленным
нам Фрейдом (как отмечал Тальякоццо), — это что-то вроде
Кота в сапогах (Ferro, 2006h), который способен пожирать
даже орков. Парадокс в том, что поле может функциониро-
вать трансформационным образом даже без ведома аналитика
и пациента.
Бюро погоды и чувство вины

Работа, представленная на крупном международном кон-
44 грессе, рассказывала о клиническом случае, в котором жен-
щина, подавленная чувством вины из-за потери первенца по

собственной оплошности (она оставила его на террасе в холод-
ный мартовский день), в какой-то момент анализа набирается
смелости (и это, по мнению автора, результат анализа), чтобы
углубиться в то, как все произошло на самом деле. Она обнару-
живает, что всегда думала, будто этот эпизод произошел в мар-
те, но, связавшись с метеорологическим бюро своего города, па-
циентка узнает, что в тот роковой июньский день температура
весь день была выше 20 градусов, осознав, таким образом, что
она не несет никакой ответственности за потерю ребенка. Ана-
литическая работа происходила, на мой взгляд, через «увели-
чение» температуры поля: мартовский климат, замороженный
чувством вины, становится теплым июнем с температурой 20–
22 градуса, позволяя наконец приготовить вину, переварить ее,
выйти из замерзшей депрессии, и, несмотря на то, что отсут-
ствовало само понимание такого способа работы поля, через
повышение температуры... это, тем не менее, сработало.
Предвестники трансформаций: терпимость и созда-

ние историй
После того как пациентка в течение долгого времени ме-
няла свое положение относительно меня в кабинете (сначала
она сидела напротив меня, потом ближе к кушетке, затем она
позволила мне сидеть спиной к ней и, наконец, остановилась
на положении сидя в моем кресле, в то время как я сидел поза-
ди нее за своим рабочим столом), она рассказывает мне о нес-
носной секретарше, которая работает на ее компанию, ведет
себя неподобающим образом и хочет вести себя так, как ей
заблагорассудится, всегда согласно своим правилам, и которая
не может находиться в зависимом положении.
Потом она восклицает, что сыта по горло своим бизнес-
партнером, который тратит слишком много времени впустую.
Мы некоторое время обсуждаем эти темы до того момента, как
пациентка решает уволить секретаршу, которую она называет
“stronzona” (буквально «большая какашка», что-то вроде «по-
следняя свинья»). 45
Я подтверждаю, что работать с таким человеком невозмож-

но, и соглашаюсь с тем, что, действительно, это выглядит так,
как будто секретарша хочет занять ее место, возможно, даже
и ее «кресло» в компании.
Пациентка схватывает этот намек и громко фыркает. В этот
момент я предлагаю ей полную интерпретацию того, что она
воспринимает свое поведение как неадекватное и как она бо-
ится потратить зря время. Я добавляю, что вопрос не столько
в физических местах в комнате, сколько в том, какое значение
приобретают эти положения: ей невыносима идея позволить
мне приблизиться к ней и занять ее место из страха (это под-
хватывает тему, которая затрагивалась на предыдущих сесси-
ях), что я могу заметить, насколько она неумелая или склоч-
ная.
Я добавляю, что я не думаю, что она хоть сколько-то отли-
чается от других человеческих существ, и что, в любом случае,
я здесь не для того, чтобы бороться с любым возможным склоч-
ничеством или неудачей.
Пациентка какое-то время хранит молчание, затем расска-
зывает, что на самолете обратно из Парижа, куда она летала
по работе, она сидела рядом с симпатичным молодым чело-
веком, который показался ей привлекательным и приятным,
но ее бизнес-партнер начал рассуждать о том, как важно, что-
бы она вышла замуж в церкви и сделала все по правилам, —
это так сильно ее смутило, что она так и не заговорила с сим-
патичным молодым человеком, несмотря на то, что он делал
несколько попыток начать диалог.
Я замечаю, что, возможно, ее начинает привлекать идея
новой (психической) позиции в отношении меня, идея оста-
вить меня, а именно — поставить меня на мое место (кресло),
а ее — на ее (кушетка), но она воспринимает мои слова как
поучающие и категоричные, и это мешает ей начать разговор
с самой собой о том, что нужно довериться ощущениям и от-
правиться на кушетку.
«Вот теперь мы достигли своей цели, — отвечает она лако-
46 нично, — и я обещаю, что подумаю над этим».
Несколькими днями позже, рассказывая о цене нового,

но трудоемкого рабочего проекта, она возвращается к теме
«положения». «Между нами не всегда должен находиться рабо-
чий стол», — говорит она.
Я отвечаю, что стол кажется Берлинской стеной, отделя-
ющей ее от аспектов ее личности, которых она страшится. Я
добавляю, что это мне напоминает фильм «Гуд бай, Ленин!».
Она говорит, что не знает этой истории, поэтому я кратко рас-
сказываю ей содержание: женщина находится в коме на про-
тяжении долгого времени, и к моменту, когда к ней возвраща-
ется сознание, стена уже пала и открылся новый мир. Ее семья
беспокоится о том, как она отреагирует на новую ситуацию,
и использует тысячи уловок, чтобы сконструировать фальши-
вую реальность, в которой они притворяются, что все так же,
как и было раньше. В один прекрасный день этой женщине
приходится выйти на улицу в одиночестве, и теперь, находясь
без надзора, она понимает: то, что ее семья принимает за шо-
кирующий опыт, на самом деле является чем-то радостным;
перемена возможна, и в то же время это прекрасно. Я добав-
ляю, что, по-моему, наступил подходящий момент и для той
женщины, что находится в этой комнате.
Дальнейшая трансформация: регуляция супер-эго ана-

литика
После нескольких месяцев анализа Даниеле описывает
сон: находясь в ожидании получения подробных электронных
писем от меня, в действительности все, что он получает, — это
несколько коротких писем с вложениями, содержащими кар-
тинки и небольшие истории.
Я предлагаю следующее прочтение этого сна (которое, как я
позднее подумал, было продиктовано моим супер-эго): я не обе-
спечил его тем, что он ожидал от меня получить. «Наоборот, —
возражает он, — в этой комнате я чувствую себя как воздушный
шарик, а образы и короткие истории, которые вы мне рассказы-
ваете, — как короткие толчки, передаваемые шарику, пока он
летает по комнате, постоянно открывая новые ракурсы». 47
Игра с пациентом, игра со значениями, игра с самим со-

бой — все это приводит нас к некоему творчеству, благодаря
которому прежде немыслимые значения формируются одним
из участников аналитической пары.
Модель психики
Существует ли континуум и дисконтинуум
между людьми и животными?
На этом поле разыгрывается большая игра. Лично я склоня-
юсь к мысли, что в млекопитающих происходит больше пси-
хической жизни, чем мы можем вынести. Так же я считаю, что
в человеческих существах присутствует больше психического,
чем мы привыкли думать; что это количественно другое пси-
хическое, которое в конечном итоге подразумевает качествен-
ный скачок. Обычно мы все думаем о человеке как о результате
эволюции более ранних этапов; о том, что благодаря развитию
психики человек теперь может лучше справляться с инстин-
ктами и влечениями, которые мы разделяем с другими прима-
тами. Я бы настаивал на сосуществовании этой точки зрения
с той, которая является ее зеркальным отражением: ментали-
зация, присущая нашему биологическому виду, также является
фактором мощного возмущения работы влечений/инстинктов,
которые как таковые функционируют достаточно хорошо.
Только в случае когда психика была в состоянии разви-
ваться наилучшим образом, она может стать зрелой и бога-
той возможностями, но по многим разнообразным причинам
каждый раз, когда психика дисфункциональна, она становится
причиной дерегуляции, в том числе нарушая работу базовых
инстинктивных влечений, которые до этого функционировали
нормально.
Психика — лучший и одновременно худший аспект наше-
го вида, дар эволюции, но одновременно и тяжкое ее наследие,
способное стать препятствием на пути дальнейшего развития.
О том, как мы можем обрести хорошо функционирующую
48 психику, я рассказал в своих других работах (Ferro, 2002a). Де-
лая некоторые поправки к теориям Биона, я уже говорил о де-

фектах, которыми может обладать психика, и о том, как они
могут влиять на ее работу (на хорошее функционирование),
на нормальное функционирование организма (психосомати-
ческие заболевания) и на надлежащее функционирование «об-
щественного организма» (правонарушения, асоциальное пове-
дение, коллективная тупость21). 21
Речь идет
о форме коллек-
Если верно, что «функционирование психики» является тивной защи-
ты — групповой
характерной чертой нашего вида, то это предполагает много процесс, когда
уровневые последствия, которых мы пока явно не осознаем. его участники
отгораживают-
Используя другую терминологию, мы можем говорить ся от болезнен-
ной реальности,
о том, что если есть континуум (непрерывность) между нами не желая пони-
мать очевид-
и биологическими видами, предшествующими нам на эволю- ное. — Прим.
ционной лестнице, то нет ни больших проблем, ни больших ред.
цезур. Если, с другой стороны, существует скачок, который яв-

ляется «запуском» психики, то мы обладаем чем-то специфи-
ческим и особенным — чем-то, что католицизм называет «ду-
шой» и что я более упрощенно называю «психе».
В таком случае психика не только регулирует или де-регу-
лирует остальную часть человеческого аппарата, но и главен-
ствует над ним.
Рис. 2.2. Два мозга, заснятые во время попытки спариться, чтобы создать
идею 49
Возьмем, к примеру, сексуальность: мы всегда размышля-

ли о сексуальности в терминах тела, и в этом контексте легко
дать определение гетеросексуалу, гомосексуальному мужчине
или гомосексуальной женщине. Но ситуация меняется, если
мы смотрим на сексуальность как на вид связи между психи-
ками.
С этой точки зрения гомосексуальный мужчина должен
придерживаться содержания , стремящегося к объединению
с содержанием , чтобы подчинить его или помочь ему, в то
время как гомосексуальная женщина будет , и это будут
отношения мирной гомогенности с протоэмоциями, которые
остаются отщепленными.
Настоящие гетеросексуальные отношения должны быть
только , другими словами, это отношения, где содержание
объединяется плодотворным образом с контейнером, который
позволяет развитие содержания и развивается сам в свою оче-
редь. Это значит, что гомосексуальное и гетеросексуальное
имеют отношение к функционированию психики. Пара, состо-
ящая из двух мужчин, может выполнять гетеросексуальную
функцию, если их психики объединяются творчески, либо
может выполнять или мужское, или женское гомосексуальное
функционирование ( ). Это же справедливо для фенотипиче-
ской гетеросексуальной пары, у которой может быть гомосек-
суальное функционирование ( ) психик, когда происходит
столкновение или беспрерывное фузионное функциониро-
вание, и так далее.
Чем больше мы придаем значения психике, тем больше
то, что мы сейчас сказали, будет «когнитивно» эффективным.
Существование души (психе) подразумевает законность фено-
типически гетеросексуальных (но по факту гомосексуальных)
отношений. И мы можем даже задать вопрос о том, какой вид
глубинной сексуальности (между психиками) имеет феноти-
пически гетеросексуальная пара. Разумеется, это относится
и ко всем другим возможным уровням: рождение детей — для
любой пары вполне этично заводить детей, и, если уж на то по-
50 шло, это то, что должно осуществиться, если пара фертильна.
Думаю, что применение этого подхода к любому типу поведе-

ния было бы полезным упражнением.
Пьеро и Линда
Пьеро и Линда — супружеская пара, которая с момента
нашей первой встречи продемонстрировала мне два альтерна-
тивных регистра функционирования.
Или они ожесточенно конфликтуют друг с другом, причем
каждый из них пытается запугать другого, или же один из них,
а чаще всего оба демонстрируют ложное спокойствие, которое
образует «мертвую тишину». Даже в их сексуальной жизни есть
два регистра: в первом один из партнеров не испытывает жела-
ния, что приводит к взрывной фрустрации другого; во втором
они оба симулируют вовлеченность, которой на самом деле
не чувствуют. Это то, что я называю мужской ( ) или женской
( ) гомосексуальностью: в сущности, с психической точки зре-
ния, они являются гомосексуальной парой. И каждый из них
в свою очередь имеет гомосексуальный способ функциониро-
вания по отношению к себе самому. Либо они находятся в бес-
прерывном конфликте между несочетающимися функциями
селф, либо они испытывают состояние аутистического отстра-
нения от селф. Таким образом, они или в конфликте с селф, или
не имеют контакта с селф.
Быстротечность
Другое последствие наличия «психики», как уже отмечалось
много раз, заключается в том, что осознание нашей конечности
и часто наша неспособность выдержать это, наше незнание от-
ветов и невозможность их получить на этапе эволюции, кото-
рая позволяет нам только задавать вопросы, а также то, что мы
неспособны справиться с отсутствием ответов, приводит нас
к форме анестезии или, если необходимо, к обману, который
мы называем религией, фанатизмом, верой и тому подобное.
Когда Бион (1970) говорит о лжецах, он помогает нам сопри-
коснуться с этой правдой неожиданным способом. Лишь давая 51
нашей способности мыслить развиваться в течение длитель-

ного периода времени, мы в силах встретиться, не прибегая
к экзорцизму, с мимолетностью нашего существования без не-
обходимости цепляться за ложь, пусть даже и коллективную.
Преступность и ответственность
Эта теория мышления одновременно открывает целый спектр
вопросов, касающихся патологий, задействующих эвакуации в
физическое тело или в социальный организм. Преступления,
асоциальное поведение, насилие лишь в некоторой степени
рассматриваются как следствие психической дисфункции.
В то время как более архаичный уровень психической дис-
функции, а именно эвакуационный, приводит к галлюцина-
циям / бредовым идеям или заболеваниям в теле или наруше-
ниям, эвакуированным в социальный организм.
Случай Мары был вынесен на обсуждение в супервизион-
ной группе. Человек, представляющий его, извиняется, делая
оговорку, что это не психиатрический, а лишь «социальный»
случай.
Мара мучается от панических атак, у нее есть желудочно-

кишечные симптомы, которые усложняют ее жизнь. У нее
проблемы с пищеварением, и она часто страдает от диареи.
Она знакома и ведет деловые отношения с людьми, принад-
лежащими к маргинальным слоям общества: Рауль, мелкий
мошенник, Ансельмо, наркоторговец, Луи, вор и разбойник.
К тому же у нее было несколько абортов. Кажется очевидным,
что график психического функционирования Мары может
выглядеть следующим образом:
Другими словами, то, что мы имеем, — это ситуация ( )

протоэмоциональных состояний в избытке, которым не был
52 оказан трансформирующий прием и которые были отщепле-
ны и эвакуированы в разных персонажей: в Рауля, Ансельмо

и Луи. Характерной чертой каждого из них является то, что их
«поступки» окрашены (крайне) низким уровнем осмысления.
Эвакуация данных аспектов может осуществляться с по-
мощью более очевидных психических способов (галлюцина-
ции, бредовые идеи), в более медицинских формах (в таких,
как болезнь Крона, язвенный колит и т. д.) или через социаль-
ные средства (полицейские и судебные органы).
Может ли рассмотренная с этой точки зрения преступ-
ность быть эквивалентом психосоматического заболевания
в социальном организме?
Соответственно, любая форма правонарушения находится
в пределах поля психиатрии/психоанализа. Кроме того, тера-
пия не должна сводиться только к вопросам контейнирования
и связывания, она в том числе должна обращать свое внима-
ние на активацию прекращенного процесса ментализации
или, скорее, процесса трансформации безмолвной де-ментали-
зации, без работы которого совершаются злодеяния.
В случае Мары, когда она решила начать терапию, Рауль,
Ансельмо и Луиджи превратились в персонажей ее терапии,
персонажей, которые могут пониматься как отщепленные
и эвакуированные аспекты ее личности и которые обратились,
чтобы быть «услышанными» за счет возвращения подавлен-
ного, отщепленного или неосмысленного — того, что я ранее
определил как рубец.
У Рауля случился роман с соседкой, и он начал испыты-
вать эмоции, которые прежде были ему незнакомы: очевидно,
в терапии соседка была доброжелательной и мыслящей частью
аналитика.
Это подразумевает переформулировку многих правовых

концепций, начиная с уголовной ответственности. Представь- 22
Фр. coup de
те мать, которая убивает своего ребенка в порыве ярости. Это main — путч,
переворот. —
происходит из-за стремительного coup de main22, при котором Прим. пер.
«отщепленные и неизвестные» части матери завладевают ры-

чагами управления. Мать действует, будучи поглощенной этим 53
чуждым функционированием, которое приводит ее без ее ве-

дома к совершению кровавого деяния.
Строго говоря, она не находится в состоянии «полного вла-
дения собой», но вопрос ее общественной опасности остается
открытым. Если она опять возьмет «бразды правления» в свои
руки, так сказать, она станет совершенно нормальной, но кто
может быть уверенным, что это не повторится снова? Нет ни-
какой гарантии.
Давайте возьмем случай, когда отец убивает своего
трехлетнего сына, потому что не в силах выносить его плач по
ночам. О чем мы думаем? О том, что этот человек не может вы-
держать депрессивную часть своей личности, которая плачет
и которую он хочет уничтожить. Он действует в соответствии
с этим; он не мог бы повести себя по-другому. Я говорю о том,
что преступное действие не является выбором, это вынужден-
ное поведение: в данном конкретном случае субъект не мог по-
ступить как-то иначе.
Мужа раздражает жена, которая не переносит того, что
у членов ее семьи есть отношения с другими людьми. Будучи
захваченным непрекращающимся чувством преследования,
он убивает свою жену и хочет избавиться от ее тела. Но он
не знает, что делать, и его разоблачают при неуклюжей по-
пытке похоронить ее в саду. Этот мужчина пытается заставить
замолчать ту часть своей личности, от которой не понимает,
как избавиться каким-то другим способом. Он хочет обрести
внутренний покой. Он действует поневоле и в самотерапевти-
23
«Черный ческих целях.
Перикл» — это
роман Джузеп- Часто встречающаяся глупость, соответственно, также яв-
пе Феррандино,
опубликован- ляется одной из характерных черт преступления, поскольку
ный в 1993 году
под псевдони-
зачастую это действие, основанное на мысли, и мы уже не уз-
мом Никола Ка- наем, какой была эта мысль. Есть прекрасная книга, написан-
лата. — Прим.
ред. ная Феррандино, под названием «Черный Перикл»23, которая
иллюстрирует эту точку зрения.
Глава 3
Примеры и уточняющие
вопросы
Искаженное восприятие или

гипервосприятие?
Есть много ситуаций психических страданий, при которых нет
консенсуса относительно восприятия себя, других или мира.
Зачастую этот тип патологии рассматривается как форма иска-
жения восприятия, хотя и в разной степени: от парафизиологи-
ческой дисморфофобии24 подростков до анорексии на проме- 24
Дисморфофо-
бия — синдром
жуточном этапе и до явлений галлюцинаторного феномена (от непринятия
визуальных вспышек до истинных галлюцинаций) или бреда. своего тела.
Обычно начина-
Модель психики, которую я предлагаю, рассматривает ет проявляться
в подростковом
все эти явления как феномены гипервосприятия, при кото- возрасте. —
Прим. науч. ред.
рых человек «видит» (или слышит, или чувствует запах и т. д.)
скрытые, спроецированные, отщепленные части себя, усколь-
зающие от объективного взгляда другого, в то время как «уль-
тразвук» или «томографический» взгляд того же человека по-
зволяет нам видеть так же, как инфракрасный свет позволяет
видеть в темноте.
Так называемое телесное дисморфическое расстройство
регистрирует неинтегрированные аспекты подростка или не-
метаболизированные аспекты нас самих. 55
Юный пациент воспринимал себя как человека с большим

носом. Это причиняло ему огромные страдания, его кожа была
такой тонкой, что казалось, будто бы она вот-вот порвется:
фактически, он видел части или, скорее, слоноподобные функ-
ции своей личности, которые угрожали вот-вот разорвать все
изнутри, что вызывало в нем настоящий ужас.
Проблема анорексии ничем другим не отличается, как я
упомянул ранее. Здесь нитевидный образ (A), воспринимаемый
другими, является не таким реальным для пациентки с ано-
рексией, которая видит за этим образом огромную и тяжелую
часть (функцию) ее личности (B), которую она должна непре-
рывно отщеплять, в рамках стратегии выживания. Она видит
(B), тогда как другими (B) не воспринимается (рис. 3.1).
Ничем не отличаются и параноидальные расстройства, при
которых невыносимые части себя распространяются на дру-
гих, становящихся преследующими хранителями этих аспек-
тов. Иногда такие хранители выбираются вслепую и случайно;
в других случаях их находят подобно тому, как режиссер поды-
скивает актера для особенной роли с помощью кропотливого
процесса кастинга.
То же самое происходит при галлюцинаторных феноменах,
когда пациент видит отщепленные и спроецированные аспек-
ты себя во внешнем мире, который раскрашивается в разные
56 Рис. 3.1. Как человек с анорексией видит свое тело

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы
цвета этими функциями или фрагментами этих функций. Во

всех пациентах присутствует, пусть и минимальная, режиссер-
ская роль, которая позволяет «увидеть» то, что другие упуска-
ют из вида.
Обвинения Луки
Лука постоянно говорит о судах из-за малозначительного су-
дебного дела, участником которого он является. Сценарии рас-
сказов Луки становятся все более достойными романов Кафки25 25
Намек на ро-
ман «Процесс»
и катастрофическими. И тем не менее, появляется возможность Кафки про
судебное разби-
найти выход из создавшейся ситуации, которой аналитик пре- рательство. —
жде не придавал значения. Это происходит в тот момент, когда Прим. ред.
он начинает понимать, как Лука воспринимает анализ, и ему уда-

ется увидеть этот процесс глазами пациента: для Луки это место,
где его беспрестанно экзаменуют, критикуют и неодобрительно
относятся к нему. Аналитик ничего не скажет об этом, но но-
вое «восприятие» позволит пациенту улучшить свое отношение
к себе и неуклонно способствовать постепенному роспуску суда.
Отщепленные части стоит рассматривать как состоящие

из клубков (подобно клубкам из шерсти) разнообразных цве-
тов, которые сбились вместе и которые должны быть распу-
таны и разделены на тонкие цветные нити (разные эмоции),
а затем медленно сплетены и гармонично увязаны с эмоцио-
нальной структурой пациента тем способом и с той скоростью,
которые переносимы для него.
Мы должны помнить о том, что симптомы или защиты яв-
ляются результатом многолетней тяжелой работы, нацеленной
на то, чтобы избежать еще большей беды, поэтому процессы де-
конструирования и конструирования с учетом пределов паци-
ента по выносимости боли требуют особой заботы и внимания.
Ярмарка лошадей
Дениз состоит в отношениях с мужчиной, который
на 20 лет старше ее. У Дениз всегда были симбиотические от-
ношения с матерью, и однажды, направляясь в больницу, что- 57
бы навестить мать, она попала в серьезную аварию, которая

привела к необходимости ампутации трех пальцев.
Спустя несколько лет, во время ссоры с ее предыдущим
молодым человеком, произошел другой несчастный случай,
повлекший за собой ампутацию ступни. Затем она перенесла
восстановительную хирургическую операцию, в ходе которой
ей успешно имплантировали протезы.
Массимо, мужчина, с которым у нее выстроились крепкие
отношения, по прошествии некоторого времени превратился
в ее протез. Несмотря на то, что у нее все еще есть сложности
с гневом, отчаянием и ревностью, каждый раз, когда он ухо-
дит, он придает ее жизни смысл.
Периодически она теряет контроль и взрывается в жутком
приступе гнева на Массимо, который говорит, что он больше
не желает мириться с подобными эмоциональными землетря-
сениями.
Терапевт, который взял случай Дениз, сразу понял, что во
внутреннем пространстве пациентки нет места для интерпре-
таций содержания, и все, что он делает, это собирает, называет
и подсвечивает разнообразные эмоции: разочарование, гнев,
отчаяние и т. д., с которыми она сталкивается благодаря отно-
шениям с Массимо (которого мы понимаем, конечно, как «ма-
ску» аналитика). Согласно описанию Дениз этот тщательный
метод работы по контейнированию превращается в новую
привычку, которую они с Массимо разделяют друг с другом, —
в «походы на лошадиные ярмарки».
Они описаны с помощью всех их характерных черт: нер
возность, необузданность и раздражительность, причем ка-
ждая ярмарка и каждая лошадь соответствует какой-то одной
эмоции или группе эмоций Дениз.
Геометрия, которая позволяет переключиться с проектив-
ного примера пациентки на осуществление переписывания
в поле, не так уж проста, но это то, что позволяет аналитику
найти способ для решения проблемы.
Спустя несколько месяцев такой работы Дениз решает пой-
58 ти на курсы верховой езды для того, чтобы научиться сидеть
в седле. Становится ясно, что на данном этапе Дениз чувствует

себя готовой двигаться от уровня, на котором эмоции по боль-
шей части описываются, к уровню, где она может стать непо-
средственно их наездницей, входить в контакт с ними и начать
их обуздывать. Более того, во время периодов ожидания Мас-
симо (интервалы между сессиями) Дениз начинает заниматься
тем, чего никогда прежде не пробовала: она рисует углем кар-
тины, на которых преобладает повторяющийся мотив: пляжи
с бушующими волнами (оседлание волн?).
Негативный перенос может интерпретироваться «напря-

мую» или косвенным образом (с пониманием того, что интер-
претация происходит «в» переносе, а не «относительно» пере-
носа, с сознательным использованием персонажей, которых
предлагает пациент (главный врач, его мать… его банк… его
зубной врач… и т. д.)).
Перенос вначале принимается (каким бы он ни был), затем
осознается, перерабатывается и, наконец, «проговаривается».
Если пациент начинает сессию с фразы о том, что у него «болит
живот и он не может переваривать тяжелую пищу», я бы никак
не интерпретировал это высказывание, я бы приготовил лег-
кое интерпретативное угощение в этот день: легкоусвояемую
пищу. Если пациент жалуется на свой банк и говорит о том,
что они, как правило, действуют не в его интересах, а только
изо всех сил пытаются продать ему свои банковские услуги, я
бы не стал делать прямую интерпретацию, а отметил бы чув-
ства «недоверия» и «предательства», которые он испытывает
по отношению к своему банку.
С точки зрения поля, когда аналитик понимает, насколько
обширно его поле деятельности, не существует таких вещей,
как интерпретации «вне поля», при условии, что персонажи,
присутствующие в поле, используются. Это позволяет нам да-
вать интерпретации самого поля, которые проявляют опреде-
ленное функционирование, охватившее все поле целиком, или
интерпретации в поле, если они отражают аффективное дви-
жение в точке внутри поля. 59
26
В оригина- Вызов для инспектора Клюта26
ле название
Una squillo Мартино — офицер итальянской полиции, который не мо-
per l’ispettore
Klute содержит
жет сказать нет. С тех пор как он начал роман с инспектором
слово «девуш- полиции, «он чувствует, что задыхается», но не может сказать
ка по вызову»
(Una squillo). этой женщине, что хочет с ней расстаться.
«Клют» (англ.
Klute) — фильм Его подростковый период был очень печальным и одино-
американско-
го режиссера
ким временем, но поступление на службу в полицию, где он
Алана Пакулы. сделал быструю карьеру благодаря своим знаниям в компью-
По сюжету
Джон Клют терной области, помогло ему найти свою роль и свой стиль
расследует
исчезнове- жизни.
ние своего
знакомого.
Есть одна часть Мартино, которая очевидно противоречит
Единственный его здравому рассудку, которая овладевает им и с помощью
ключ — пись-
мо п
окойного которой он овладевает всем вокруг: он испытывает глубокий
в адрес
нью-йоркской интерес к примитивным народам Африки. Одновременно с не
«девушки удовлетворяющими его взаимоотношениями с Кристиной,
по вызову»
Бри Дэни- женщиной, работающей в полиции, которая имеет дело с ми-
елс. — Прим.
ред. грантами, он имеет тайные отношения с кубинской «девушкой
по вызову», которую находит чрезвычайно удовлетворяющей
в сексуальном плане. Молодая кубинка в действительности
оказывается дочерью дипломата, работающего в европейском
городе, и на самом деле находится в Италии для того, чтобы
продолжить свое обучение в аспирантуре. Время от времени,
несмотря на то, что она училась в школе-интернате во Фран-
ции под надзором монахинь, она работает «девушкой по вы-
зову», для чистого удовольствия и возбуждения, которые она
испытывает при встрече с «незнакомыми» мужчинами.
Предельно ясно с самого начала, что в поле действуют со-

вершенно разные силы: некоторые из них — это рациональные
защиты, тогда как другие указывают на протоэмоциональные
аспекты.
Смесь может оказаться взрывоопасной или даже чрезвы-
чайно «вкусной», поскольку все будет зависеть от того, каким
образом эти аспекты будут смешаны благодаря вкладу анали-
тику. Мы еще не знаем, какие ингредиенты будут добавлены
60 (или исключены) и как они будут «взбалтываться». Безуслов-
но, эта история выглядит многообещающей с самого начала,

так как она открывает широкий спектр возможных событий.
Вопросы, которые необходимо уточнить

Существует ли психика без влечений?
Это крайне важный вопрос. С одной стороны, у нас есть
Фрейд, развитие «французского психоанализа» и идея «бес-
сознательной фантазии» в качестве «психической репрезен-
тации влечения». Все, что мы знаем о влечениях различных
уровней, их судьба, их генеалогия, их сплетение и расплете-
ние — часть нашего общего психоаналитического наследия.
В то же время, с другой стороны, у нас есть отношения с объ-
ектом и с качествами, которыми он обладает. Сексуальность
понимается как primum movens (или основная движущая
сила), в значительной степени стоящая за влечениями.
В модели, которая резонирует со мной и которую я в то
же время пытаюсь развивать, категория психики (мышле-
ние — чувствование — сно-видение) понимается по-другому
и сложнее.
Психика берет свое начало из трансформации сенсориаль-
ности в альфа-элементы, в младенце — посредством прохож-
дения этих сенсорных откликов через альфа-функцию матери,
затем путем прохождения сенсориальности через собственную
альфа-функцию, когда та окажется интроецированной и нач-
нет достаточно хорошо функционировать. Категория сенсори-
альности не тождественна инстинктивной области, она намно-
го шире. Эта сенсориальная область охватывает все источники
стимуляции, а именно: проприоцептивные стимулы (голод,
жажда и т. д.), а также экстероцептивные стимулы (свет, жар,
цвет) — другими словами, все, что принадлежит психике
в виде ощущений как изнутри, так и снаружи, включая возни-
кающие состояния протоэмоционального переполнения и те
состояния, которые происходят в другом.
Психе, таким образом, это не то, что формируется благо-
даря трансформации влечений, а скорее то, что формируется 61
благодаря трансформации всего, что было воспринято как бес-

покоящее и что по этой причине стало «эвакуированным вос-
принятым».
Как только это эвакуированное воспринятое принимает-
ся и трансформируется психикой с функционирующей аль-
фа-функцией, приводится в движение процесс, создающий
альфа-элемент и инициирующий постепенную интроекцию
альфа-функции.
Итак, функционирующая психика имеет следующую
структуру:
сенсориальность VS
α-функция VS
α-элементы
Концепт сенсориальности намного шире, чем концепт вле-

чения.
Концепт бета-элемента намного шире, чем концепт того
же влечения.
Однако, когда мы определяем понятие психики, обязатель-
ным является прохождение через психику другого и интроек-
ция функции мышления благодаря разворачиванию этого спо-
соба мышления (мышление — чувствование — сно-видение).
Мне кажется, что Бион ясно указывает нам этот путь и сиг-
нализирует о том, что большая проблема нашего вида — это
именно «психика» и все ее дисфункциональности.
Психика каждого человека в том числе зависит от качества
альфа-функций, которые были интроецированы, и от того, как
они соединены между собой. Другими словами, здесь я гово-
рю о понятии трансгенерационной передачи по Файмбергу
(Faimberg, 1988, 1993).
А как обстоит дело с индивидуальностью

аналитика и пациента в теории поля?
Аналитик и пациент — два локуса, которые существуют в поле
62 только в те два момента, когда субъектность только появляет-
ся (наподобие точек формирования двух гор: своего рода места

горообразования субъектности) и когда происходит разжиже-
ние, постепенное рассеивание этой субъектности. Это движе-
ние является непрерывной и бесконечной осцилляцией.
Существует ли что-нибудь вне поля?

Конечно существует, но это не относится к нам как аналити-
кам. По моему мнению, мы являемся аналитиками, когда мы
находимся в присутствии пациента и внутри сеттинга. Если
что-то врывается в сеттинг, то это разрушает поле.
Сильное землетрясение — достаточная причина для того,
чтобы покинуть виртуальный кабинет аналитика и войти в ре-
альность «каждый сам за себя» или реальность «бежим отсюда».
Что меняется в технике согласно теории

поля?
Давайте рассмотрим пример пациента, который отрицает все
эмоции, любое эмоциональное вовлечение, любую эмоцио-
нальную зависимость от другого. Перед летними каникулами
он говорит мне, что Пина, кузина его девушки, очень расстрое-
на, потому что ее молодой человек вынужден уехать по работе
на долгое время в США. Он не знает эту кузину лично, но его
девушка попросила его дать ей контакты аналитика. Для меня
эта «персона» (которая не имеет отношения ко мне, если она
существует за пределами кабинета) — это пространство в ком-
нате, которое становится проницаемым для чувств и эмоций.
Истории и перипетии этой персоны, Пины, во взаимоотно-
шениях с ее аналитиком — все это относится к аналитическо-
му полю так же, как и кузен-аналитик моего пациента, который
в ужасе оттого, что я назвал «кузине» имя аналитика, для меня
все это — представления и движения в поле. Они представля-
ют собой не коллатеральный перенос, а компоненты нашего
мира, аналитической экосистемы, где аналитики, пациенты,
кузины, девушки сосуществуют, — и все эти представления
находятся в состоянии перехода и постоянной трансформации. 63
Не грозит ли понятию поля опасность стать

отсылкой на само себя?
На мой взгляд, абсолютно точно нет.
Дело в том, что поле постоянно расширяется и в нем су-
ществует бесконечное количество сценариев, рассказов и пер-
сонажей. Функционирующее поле становится живым полем,
которое невозможно воспринять. Так же бывает и с хорошим
фильмом: мы забываем о нашем восприятии самих себя и за-
нимаем свое место рядом с Бен-Гуром, командой корабля
из «Стартрека», Красоткой и так далее.
Это происходит без какого-либо осознавания того, что
человек задействован в анализе. За исключением, возможно,
тех моментов, когда аналитик по той или иной причине вы-
ходит за пределы истории, чтобы дать интерпретации того,
что происходит. Иногда это может быть необходимым. Это
соответствует тому моменту в кинотеатре, когда зажигается
свет и другой уровень осознанности вступает в игру — пауза
и ожидание возобновления путешествия.
Поле — пространство-время всевозможных потенциально-
стей, всевозможных миров, и они будут разными для каждой
аналитической пары, находящейся в процессе работы (Ferro,
1991a, 1994c, 1994d). Поле способствует постоянной актива-
ции функции сно-видения в психике, допуская непрерывное
расширение способности для ментализации.
Такое поле допускает не только интерпретации переноса
вместе с интерпретациями «в» переносе, но и интерпретации
поля и «в» поле. Последние никогда не находятся вне переноса
и не являются внеотношенческими (я думаю о поле как о про-
явлении расширенного отношенческого аспекта).
Трансформации во время анализа

Конечно, трансформации необходимо различать не только в со-
ответствии с типом (в ригидное движение, проективные, в гал-
люциноз, нарративные), но в том числе и в соответствии с их
64 степенью стабильности и обратимости/необратимости во вре-
мени. Давайте обратим внимание для начала на краткосрочные

и обратимые трансформации, затем на среднесрочные и, нако-
нец, на те, которые являются долгосрочными и необратимыми.
Натали и отрицаемое время

Натали — девушка с анорексией, она долго лечилась в боль-
нице с переменным успехом.
После того как Натали начала интенсивную психотера-
пию, она быстро перешла от более явных проблем с анорек-
сией («здесь нет места для меня, здесь нет пространства для
меня») к решению, уже предложенному Гринбергом (1981),
которое заключается в том, что, только сделав себя саму
очень маленькой, ей, возможно, удастся найти место в психи-
ке невероятно занятой и поэтому эмоционально недоступной
матери, — к другому сценарию, в котором трансгенерацион-
ная сепарационная тревога выдвигается на передний план.
Натали терзает ностальгия по тому времени, когда она была
маленькой и хорошей, очень хорошей. Она была застенчивой
и послушной девочкой. Потом их семья переехала. Фактически
они переехали на небольшое расстояние по той же улице, и имен-
но тогда появился «странный озноб», который продлился несколь-
ко месяцев. Одновременно с этим у ее отца развились грыжи.
На сессии она часто говорит о том, какой ее комната была
прежде, и еще о «других анорексичках», которые находились
в больнице вместе с ней и проявляли неприступные аспекты
самих себя.
Но неприступные в отношении чего?
Перемена и горе, кажется, находятся за пределами ее эмо-
циональных возможностей. У нее не хватает аппарата, который
бы контейнировал ее горе и метаболизировал его или все те
эмоции, которые предполагает каждое изменение.
Она приходит в отчаяние от мысли о том, что невозможно
вернуться к тому состоянию, в котором она была раньше.
Они переехали в дом, чтобы было больше пространства,
однако все считали новый дом проклятым: отец перенес не-
сколько разных заболеваний, а у матери развилась опухоль. 65
Схема поведения Натали — плакать над тарелкой рави-

оли, пребывая в отчаянии от того, что она не может есть, —
похоже, сформирована для того, чтобы остановить время.
Поскольку нужное оборудование так и не было установлено
в доме, ей невыносимо течение времени и горе, которое не-
отступно сопровождает его. Для нее это безнадежная борьба,
но сейчас, как кажется, от нее невозможно отказаться.
Она пытается заключить договор с дьяволом, чтобы он
остановил время.
Эта короткая отсылка к кейсу Натали — способ сказать,

что не существует единой интерпретации и что даже такой
точно определенный симптом, как анорексия, может иметь
совершенно разные грани: в случае Натали анорексия, по-ви-
димому, — это ложная форма решения в ответ на страх перед
депрессивным коллапсом при столкновении с невозможно-
стью изменения.
Другие формы анорексии, с другой стороны, как мы уже
могли заметить из написанного выше, указывают на пробле-
му изобилия отщепленных и отрицаемых протоэмоций, по-
вторяющихся бесконечно в мысли сновидения наяву, которая
показывает им, в чем, по всей видимости, заключается лож-
ное восприятие.
Марчелла и газовый баллончик

Марчелла — подросток, она учится в школе, специализи-
рующейся на классических дисциплинах.
С тех пор как ей сообщили о неминуемом разводе ее ро-
27
Характе- дителей, у нее начались пантокластические27 кризы, череду-
ризующиеся ющиеся с периодами, проведенными в кровати в кататониче-
импульсом
к разрушению ском состоянии, в темноте, во время которых ей не хотелось
объектов, кото-
рые находятся ни одеваться, ни есть.
поблизости. —
Прим. ред. Она производит впечатление поверхностной и легкомыс-
ленной; Марчелла хочет стать моделью или танцовщицей и,
по всей видимости, переключается между глупостью и де-
66 прессией. Бывают моменты, когда она показывает глубины
своего отчаянного одиночества, но бывают и другие — когда

она скрывает это за абсолютным легкомыслием.
Отношения между ее родителями пришли в состояние
кризиса после того, как анализ крови, необходимый для про-
ведения операции, показал, что группа крови Марчеллы несо-
вместима с отцовской. Выяснилось, что Марчелла была зачата
в отношениях, в которых ее мать состояла — и которые про-
должает поддерживать — с коллегой.
Марчеллу ужасают иммигранты, в частности, она боит-
ся, что подвергнется нападению и изнасилованию со сторо-
ны албанцев, марокканцев и сенегальцев. Она всегда носит
с собой газовый баллончик, вызывающий паралич, который
купила в интернете. Пару раз она использовала его, чтобы за-
щитить себя от агрессии, и однажды, чтобы остановить неа-
декватного водителя, который едва не напал на ее мать после
рискованного обгоняющего маневра.
Другая отличительная черта Марчеллы заключается
в том, что она использует ложь как образ жизни. Она врет
учителям, врет родителям о своих оценках в школе, она врет
о своем молодом человеке и о том, чем она занимается.
На этом этапе становится ясно, что баллончик, который
она всегда носит с собой, — это ложь, с помощью которой
она парализует чрезмерно мощные эмоции, с которыми не-
возможно совладать иначе.
Единственная альтернатива заключается в том, что «га-
зовый баллончик» может взорваться, как при пантокластиче-
ских кризах.
Страдание, в свою очередь, можно только усыпить.
Такое поведение, по-видимому, является основным спо-
собом функционирования в семье. Более пятнадцати лет ее
мать скрывала свои отношения с коллегой от мужа, скрывала
настоящего отца своей дочери до того момента, как все взор-
валось благодаря анализу (крови).
Сама Марчелла чрезвычайно боится анализа, поскольку
она опасается, что это заставит ее соприкоснуться с невыно-
симым отчаянием. Поверхностность и легкомыслие, в свою 67
очередь, являются внутрипсихическими распылителями, с по-

мощью которых она избегает контакта с чрезмерно интенсив-
ными, сложновыносимыми эмоциями, которыми она чувству-
ет себя изнасилованной — так же, как она боится того, что
может быть изнасилована нелегальными иммигрантами.
Нелегальные иммигранты, по всей видимости, являются
всем тем, что не может быть разделено с другими или с самой
собой, и поэтому это может быть только парализовано, под-
вергнуто отрицанию, отщеплению, до тех пор пока защитный
механизм не откажет и не произойдет взрыв, и так далее.
Так же и терапии становится присуще это характерное ко-

лебание между летаргией, ложью и взрывоопасностью, но это
(или, скорее, заразность поля) первый шаг для запуска возмож-
ного изменения в регистре психического функционирования
Марчеллы.
Эта ситуация приводит к некоторым размышлениям
о «лжи», которая должна быть выдержана и «обыграна» ана-
литиком. Во многих случаях аналитик не может быть побор-
ником правды или «психической правды»: кто-то постепенно
может приблизиться к психической правде, а кому-то нужно
все еще выдерживать определенное количество лжи, необхо-
димой в разных дозах для выживания. Здесь я снова отсылаю
читателя к замечаниям Биона о лжецах (1970), уже упомяну-
тым выше:
Лжецы проявили мужество и решимость в своем про-
тивостоянии ученым, которые своими пагубными док-
тринами, по-видимому, пытались лишить простых людей
даже крупиц самообмана, оставляя их без естественной
защиты, необходимой для сохранения их психического
здоровья от воздействия правды. Некоторые из них, пре-
красно зная, какому риску подвергаются, положили свои
жизни во имя утверждения лжи, чтобы слабые и сомне-
вающиеся были убеждены, благодаря пылу их убежденно-
сти, в истинности даже самых нелепых утверждений. Не
68 будет преувеличением сказать, что человечество обязано
своим спасением небольшой группе одаренных лжецов, ко-

торые были готовы даже перед лицом несомненных фактов
утверждать истинность своих ложных измышлений. Отри-
цалась даже смерть, и приводились самые хитроумные ар-
гументы для поддержки явно нелепых утверждений о том,
что мертвые продолжают жить в вечном блаженстве. Эти
мученики неправды часто были скромного происхожде-
ния, и их имена исчезли. Но, по их мнению, и свидетель-
ством тому их очевидная искренность, здравомыслие всего
человечества могло исчезнуть под навалившимся на него
грузом. Положив свои жизни, они несли на своих плечах
мораль мира. Их жизнь и жизни их последователей были
посвящены разработке систем великой сложности и красо-
ты, в которых логическая структура была сохранена путем
упражнения мощного интеллекта и безошибочного рас-
суждения. Напротив, слабые методы, с помощью которых
ученые вновь и вновь пытались подтверждать свои гипоте-
зы, с легкостью позволяли лжецам показывать тщетность
притязаний этих выскочек и тем самым задерживать, если
не предотвращать, распространение их доктрин, един-
ственное воздействие которых могло быть направлено на
то, чтобы вызвать чувство беспомощности и никчемности
у лжецов и их последователей.
Нет другого объяснения изобретениям, которые мы ис-

пользуем для смягчения удара от осознания нашей конечности
и — особенно — разделяемой иллюзии о существовании места
и пространства для «жизни после смерти».
Джулио и морские свинки

У Джулио диагностировали синдром Аспергера.
Психотерапевт Джулио описывает его мать как «не высо-
кую и не низкую, не блондинку и не брюнетку, не худую и не
толстую…» и так далее — портрет человека, образ которого не-
возможно воссоздать, это кто-то, кто, кажется, не существует
или не обладает отличительными чертами. Его отец — владе- 69
лец хорошо зарекомендовавшей себя компании в северо-запад-

ной части Италии, и он всегда находится в отъезде по делам.
Речь Джулио весьма развита, но ему не хватает эмоцио-
нального разнообразия, он «говорит книжными фразами».
Периодически с ним случаются кризы, во время которых он
царапает себя так, что срывает кожу со своего тела и лица,
крича, что он неудачник и бездарность. Как только криз за-
канчивается, он возвращается в состояние «механического
мальчика, робота».
Похоже, синдром Аспергера расположился на своего рода
«ничейной земле», где аутизм находится на одном краю, а
гиперобсессивность — на другом. В то время как аутистиче-
ский мир представляет собой двухмерное пространство, а об-
сессивный мир — это пространство трехмерное, но в стенах
жесткого контейнера (жесткость обеспечивается ритуалами,
которые трансформируют хрупкость контейнера в неэластич-
ность, свойственную клауструму), при синдроме Аспергера
как будто есть компромисс, нечто вроде неглубокого шкафа,
в котором можно разместить только достаточно тонкие вещи,
это как аквариум для плоских рыб, выражаясь словами, кото-
рые Гринберг использовал для описания анорексии.
Здесь есть пространство для языка, который является не-
аффективным; тем не менее периодически, когда аквариум
переполняется огромным количеством камбал (эмоции, сжа-
тые до двухмерных, как в мультфильме), он взрывается, де-
монстрируя все отщепленное отчаяние.
При аутизме мы имеем практически полную эвакуа-
цию альфа-функции, тогда как при обсессии у нас есть аль-
фа-функция, функционирующая с дефектом в контейнере,
который собирает и сжимает альфа-элементы. При синдроме
Аспергера, с другой стороны, формируются альфа-элементы,
которые являются «растянутыми» и, таким образом, теряют
все эмоциональные характеристики; они представляют собой
чистую репрезентацию, не имеющую отношения к эквива-
ленту трансформации протоэмоций, а скорее сенсориально-
70 сти, в эмоциональную пиктограмму.
Небольшое количество функционирующих сгустков

альфа-функции «преследуются» вторжением раздражителей.
Результатом этого является огромная психическая боль, воз-
действию которой подвергаются эти люди, когда они сталки-
ваются с большей стимуляцией, чем они могут альфабетизи-
ровать.
После определенного периода терапии Джулио начинает
упоминать и рисовать своих морских свинок. В особенности
он проявляет интерес к их сексуальной жизни, описывая их
спаривания, преобразующиеся всегда в откровенное наси-
лие. По всей видимости, это простое описание того, чем яв-
ляются для него встречи, или «спаривания» психик, — это
сенсорное воздействие, похожее на насилие. Его отношения
с собственными эмоциями имеют те же черты.
Как-то раз он изобразил пенис одной морской свинки как
огромный и огненно-красный, и вот что происходит: огнен-
ные эмоции разрывают и распарывают не справляющийся
контейнер .
Он продолжает неуклонно рисовать, как спаривают-
ся морские свинки, изображая жестокие сцены, в которых
их пронзают и раздавливают. Все более явное проявление
подобного жестокого функционирования совпадает с по-
явлением эмоций, которые Джулио яростно эвакуирует
в кабинете: все чаще психика терапевта становится про-
странством, которое «подвергается насилию» этими эваку-
ациями; таким образом, не только Джулио, но и терапевт
начинает играть роль морской свинки, подвергшейся наси-
лию, или, скорее, он неизбежно становится объектом для
эвакуаций Джулио.
Великодушное принятие терапевтом таких эвакуаций,
очевидно, является первым шагом к созданию дополнитель-
ного пространства, «помещения», которое станет вместили-
щем для эмоций Джулио по мере того, как они постепенно
будут становиться все более альфабетизированными при
столкновении его проективных идентификаций с возможно-
стью терапевта задействовать rêverie (см. рис. 3.2–3.5). 71
Рис. 3.2 Психическое пространство Рис. 3.3 Клауструм

при синдроме Аспергера с гиперсодержанием, которое
сжато и частично отщеплено
Рис. 3.4 Контейнер, имеющий дело Рис. 3.5 Контейнер и содержание

с содержанием, с которым нелегко в творческой осцилляции
справиться
Глава 4
Бион: теоретические
и клинические
комментарии
Примечательно то, что Бион, которым я восхищаюсь боль-

ше всего, — это Бион в период с 1960-х годов вплоть до его
более поздних работ и, в особенности, автор «Семинаров»
(1983, 1987) и «Дискуссий» (1975, 1978a, 1980). Для меня
Бион, которого Эдна О’Шонесси описывает (2005) как “less
disciplined”28, — самый увлекательный именно из-за ненасы- 28
Англ. «менее
дисциплини-
щенной природы текстов, которые он создавал, и постоянно- рованного». —
го потока новых мыслей, к которым эти тексты побуждают. Прим. пер.
На протяжении нескольких лет я вел группу по чтению Био-

на, и каждая сессия обогащала меня новыми открытиями и
идеями. Я уверен, что систематическое чтение Биона стоит
начинать с его многочисленных «Семинаров», и только ког-
да удастся постигнуть дух, способ мышления, храбрость, ис-
ходящие из каждого семинара, лишь тогда можно перейти
к чтению его более теоретических работ, которое я предла-
гаю проводить в группах, поскольку они как сублимирован- 73
ная еда, требующая непрерывного насыщения водой, чтобы

преобразовать их во что-то неожиданно и необычайно живое.
То, что производит глубокое впечатление от последних
семинаров, — это постоянный поиск того, что мы не знаем;
недавно сформулированные теории (и поэтому в моменте бо-
лее фертильные для инноваций) становятся окаменелыми,
безжизненными, неспособными вывести нас на новые гори-
зонты, гипотезы, вопросы. Разумеется, такое видение вещей
находится в диаметрально противоположной позиции по от-
ношению к видению, которого придерживаются сторонники
«измов», чему бы они ни были привержены; а именно, оно
находится в оппозиции ко всем тем насыщенным теориям,
которые уже имеют ответ на все проблемы пациента. В дей-
ствительности, если мы знаем, как слушать пациента, то ста-
новимся «лучшим коллегой», который открывает новые гори-
зонты знания и осмеливается дать жизнь «диким мыслям»,
покуда аналитик, аналитический истеблишмент, Сообщество
не преграждают этот путь ради поддержания мира и тиши-
ны, к которым стремится каждая институция.
Цель анализа — развить поэта, художника или музы-
канта, о котором зачастую не подозревает сам пациент и ко-
торый тихо прячется внутри него. Или можно сказать, что
психоанализ по Биону тождественен развитию творческого
потенциала человека, все несчастье которого заключается
в том, что он выстраивает свое психическое функционирова-
ние, основываясь на том опыте принятия или отвержения,
который был сформирован при его ранних попытках устано-
вить отношения с другими.
Что касается вопроса о непрерывности/прерывности мо-
дели Биона, по-моему, нет никаких сомнений, что Бион начал
со строго кляйнианской матрицы, но думаю, что с определен-
ного момента он породил новую модель, которая уже не была
линейным расширением того, что было прежде, а совершила
квантовый скачок, разрыв (что так же, безусловно, сделала
кляйнианская модель по отношению к фрейдистской). На мой
74 взгляд, между этими тремя моделями произошло то, что Бион
Глава 4. Бион: теоретические и клинические комментарии
называет катастрофическим изменением (Bion, 1966), кото-

рое, хоть и подразумевает сохранение определенных инвари-
антов, в сущности, создает новый гештальт.
Однако Бион, будучи не заинтересованным в создании но-
вого понятийного аппарата, часто упоминая о том, что их уже
слишком много существует в психоанализе, обеспечивает нас
набором инструментов для мышления, которыми мы до этого
не обладали, позволяющих нам думать о вещах, о которых мы
раньше не могли думать. Эти инструменты не столько явля-
ются формальным обогащением, сколько позволяют нам вы-
полнять новые операции или приобретать такое понимание
операций, выполняемых в кабинете, которое прежде было нам
недоступно. (Лично я думаю, что это способ проводить иссле-
дования в психоанализе — используя бесценную лабораторию,
кабинет, для того чтобы назвать, признать и разделить «психи-
ческие события», которые всегда происходили, но о существо-
вании которых мы не имели представления. Как например, это
было сделано Мелани Кляйн (1946) с помощью понятия про-
ективной идентификации). Также я бы хотел сказать кое-что
об эфемерной природе моделей: логично то, что в психоанализе
мы моделируем «вещи», которые не имеют реальной структу-
ры, но являются условным способом понимания определенных
функций, а точнее, модель — это то, что дает нам составить
предварительное мнение о явлении, за которым мы наблю-
даем. Чтобы быть плодотворной, каждая модель должна быть
эфемерной. Модель, которая не предполагает свою абсолютную
быстротечность, является анти-знанием в наивысшей степени.
Самая значительная концепция Биона и та, что несет наи-
большие последствия для нашего понимания психики, — это
«онейрическое мышление наяву». Наш разум постоянно ви-
дит сны, даже когда находится в состоянии бодрствования.
Функция, которая создает это онейрическое мышление, —
это альфа-функция, и продуктом этой функции являются
альфа-элементы.
Фундаментальная характеристика альфа-элементов за-
ключается в том, что они сконструированы способом, уни- 75
кальным для каждой психики. Протоэмоциональные входя-

щие сенсорные сигналы (бета-элементы) «пиктографируются»
(Rocha Barros, 2000) каждой индивидуальной психикой раз-
ными способами (в отличие от первичных фантазмов, свой-
ственных человеческому виду, и бессознательных фантазий).
Даже альфа-элемент (результат работы конкретной пси-
хики по созданию пиктограммы сенсорных сигналов) явля-
ется явлением исключительно субъективным: как если бы
альфа-функция постоянно работала через малоопытного ху-
дожника, который вкладывает в образ то, что воспринимает;
а что является еще более субъективным, так это непрерывно
образующаяся цепь, или последовательность, альфа-элемен-
тов, которая формирует «онейрическое мышление наяву».
В силу вышесказанного на сессии мы имеем «онейриче-
ское мышление наяву» пациента и «онейрическое мышление
наяву» аналитика, которые находятся в постоянном развитии
(это, согласно механизму взаимодействия онейрических мыс-
лей, лежит в основе различных теорий поля (Ferro, 1992a),
имеющих свои истоки у Баранже (Baranger, Baranger, 1961–
1962) и лежащих в основе таких концепций, как аналитиче-
ский третий (Ogden, 1994)).
Более того, психика аналитика (Bion, 1962) может под-
вергаться испытанию определенного количества бета-эле-
ментов, эвакуированных пациентом, которые трансформиру-
ются благодаря альфа-функции аналитика в альфа-элементы
(Grotstein, 2006). Это непрерывная игра между психикой па-
циента и психикой аналитика приводит не только к транс-
формации в «базовые строительные блоки» мышления, но и к
прогрессивной интроекции метода (альфа-функции), кото-
рый продолжит развиваться там, где его не хватает (как про-
исходит при серьезных патологиях). Эти последовательности
альфа-элементов закрыты для прямого доступа и порождают
создание бессознательного. На данном этапе вступают в дей-
ствие другие инструменты, чтобы сплести последовательно-
сти альфа-элементов в более полные образы: это осцилляция
76 PS-D (подразумевается, что она постоянно происходит) и от-
ношения , где контейнер, состоящий из «эмоциональных

нитей» (в том числе между двумя психиками?), позволяет
эмоциональному содержанию выйти на сцену, как воздуш-
ным акробатам, участвующим в представлении, только если
они знают, что есть сетка, которая их поймает. Я бы также
добавил осцилляцию между негативной способностью (не-
отразимое выражение, позаимствованное из письма Китса
своим братьям29, которое относится к способности оставать- 29
Д. Китс — Дж.
и Т. Китсам,
ся в сомнении без чувства преследования) и избранным фак- 21 декабря
1817 г., Хэмп-
том (выбор одного факта, который приводит к отказу от всех стед:
других возможных фактов и к созданию определенного геш- «С Дилком
мы не то чтоб
тальта). поспорили,
но скорее об-
Моменты, когда аналитик находится в глубоком контакте судили разные
темы; кое-что
со своим (неустанно формирующимся) онейрическим мыш- у меня в голове
лением наяву, приводят к его rêverie. прояснилось —
и вдруг меня
Проективную идентификацию также следует рассматри- осенило, какая
черта прежде
вать в качестве нормального коммуникативного феномена всего отличает
подлинного
у нашего вида, а не только как эвакуаторного по своей сути мастера, осо-
(можем также считать, что яростная эвакуация «бета-экра- бенно в области
литературы
нов» служит для формирования контрпереноса и имеет яв- (ею в высшей
мере обладал
ное коммуникативное намерение (Bion, 1962)). За этим кро- Шекспир). Я
ются первоначальное стремление психики (или, пожалуй, имею в виду
Негативную
преконцепции психики) новорожденного младенца массово Способность —
а именно то
эвакуировать сенсорные отклики, которые он не знает как состояние,
когда человек
или не в состоянии метаболизировать («безмолвный ужас»), предается
в психику его матери. Если мать восприимчивая и доступная, сомнениям,
неуверенности,
она не только трансформирует бета в альфа, но и постепенно догадкам, не го-
няясь нудным
передает сам способ, как это делается. Базовой моделью, та- образом за
фактами и не
ким образом, является проективная идентификация, которая придержива-
также может быть представлена в виде непрерывной игры ясь трезвой
рассудительно-
(Gaburri, Ferro, 1988). сти». — Прим.
ред.
Этого достаточно, чтобы сформировать серии каскадных
эффектов в кабинете (и в аналитической технике).
Пациент считается «лучшим коллегой» (Bion, 1978a, 1983),
поскольку он единственный человек, который через то, что
он говорит (или не говорит, делает, рисует и т. д.), после ин- 77
терпретации дает нам шанс понять, как интерпретация была

воспринята и как в целом наша интерпретативная деятель-
ность должна быть модулирована, чтобы она cтала фактором,
ведущим к росту, а не преследованию. Бион утверждает, что
это не просто вопрос о том, что вы понимаете как аналитик,
а о том, может ли пациент понять интерпретацию, которую
вы ему даете: «Вы не можете с жаром пуститься в подробные
объяснения биологии пищеварительного тракта ребенку»
(Bion, 1987).
Психическое состояние аналитика и качество его психи-
ческого функционирования («без памяти и желания») стано-
вится одной из ключевых переменных в поле (Bion, 1970).
Не только способ функционирования/дисфункционирова-
ния пациента является важным, поскольку все должно рассма-
триваться совместно с функционированием/дисфункциониро-
ванием психики аналитика. Единственный человек, который
может сказать нам о качестве функционирования/дисфункци-
онирования, — это пациент: «Мы можем стать психически от-
сутствующими, когда нам не нравится то, что нам говорит па-
циент», и пограничный пациент «всегда знает, когда аналитик
становится психически отсутствующим» (Bion, 1983). Это так-
же поднимает вопрос о мере правды о пациенте и самом анали-
тике, которую аналитик в состоянии психически вынести.
Пациент выступает в качестве зеркала, показывающего
воспринимаемую дистанцию с аналитиком, что позволяет
тому не только исправлять отношения, но и наблюдать за
тем, какие эмоции пациент не смог вынести (из-за его забло-
кированных темных зон или болезненных остаточных руб-
цов); в этом отношении происходящее мало чем отличается
от контрпереносного сновидения аналитика. Он также может
быть зеркальным отражением чрезмерной близости анали-
тика к правде, когда пациент еще не в состоянии вынести ее
(Barale, Ferro, 1987).
С этой точки зрения пациент становится кем-то, кто спо-
собен постоянно сообщать нам о том, как и где мы находимся
78 относительно него, глядя с вершины, недоступной для нас са-
мих (даже если это нам неприятно, это может удовлетворять

нашу нужду в поиске истины), и при этом непрерывно вос-
принимать наше психическое функционирование.
Таким образом, всегда существует вертекс, с которо-
го история, рассказанная пациентом, — это история об эф-
фективном психическом функционировании пары: стоит ли
определять и объяснять это через интерпретацию или через
интерпретативную и психическую реорганизацию — это
техническое решение, которое нужно принять в этот момент.
Это отбрасывает иллюзию о том, что всегда в моменте мож-
но найти и проявить конкретный источник возникновения
страдания, постулируя необходимость наличия длительных
периодов постепенных психических изменений (Bezoari,
Ferro, 1991b; Ferro, 1999с). Здесь интерпретация является тем,
что идет вслед за игрой проективных идентификаций, и она
должна быть соразмерной не с правдой аналитика, а с воз-
можностью пациента принять ее («на практике мы должны
обладать предчувствием того, что пациент может вынести»:
интерпретация может быть дана «спустя шесть сессий, спустя
шесть месяцев, спустя шесть лет», Bion, 1987).
Таким образом, интерпретация может принять характер
ненасыщенности и многозначности, которая допускает диа-
логическое построение смысла и не подразумевает навязыва-
ния одного носителя правды другому («Возможно, потребует-
ся давать еще более туманные интерпретации, по сравнению
с утверждениями, которые делает пациент», Bion, 1987). Интер-
претация с ее потребностью «закрывания» часто попадает во
вторую колонку Сетки30 (ложь, сказанная для того, чтобы успо- 30
The Grid (ан-
гл. «Cетка») —
коить аналитика и избежать путешествия в неизвестность). одно из основ-
ных понятий у
Перед нами еще одна особенность мышления Биона, ко- Биона. — Прим.
торая становится все более ясной и заключается в способно- ред.
сти находиться в состоянии незнания, в состоянии ожидания

проявления смысла.
Анализ — это зонд, расширяющий поле, которое он иссле-
дует (Bion, 1970). Эта мысль защищает нас от убеждения, что
аналитик обладает предполагаемым и ранее приобретенным 79
знанием; он всегда должен «иметь смелость» идти навстречу

неизвестному, как Дерсу Узала (в фильме Куросавы), а не быть
«географом», нуждающимся в наличии карт неоспоримой ре-
альности.
Само бессознательное не является раз и навсегда сфор-
мировавшейся данностью; поскольку альфа-элементы, из ко-
торых состоит бессознательное, происходят из отношения
с другим, бессознательное становится чем-то намного более
динамичным и подверженным постоянной трансформации.
Смелость Биона воспринимать новое находит отражение
в последних строках его последней работы (1987), где он вы-
ражает надежду, что революционный метод психоанализа
не будет использоваться против революционных целей и то,
что было революционным, не станет ветхим и почитаемым.
Стремление навстречу неизвестному, на котором Эдна
31
Эдна О'Шо- О’Шонесси31 заостряла свое внимание, встречается в преди-
несси — бри-
танский словии Биона (1972) к итальянскому изданию «Научения че-
кляйнианский
психоаналитик рез опыт переживания», где он говорит о том, что величайший
южноафрикан- подарок, который читатель может преподнести ему, — это
ского проис-
хождения. — сделать устаревшими теории, описанные в книге. Бион (1970)
Прим. ред.
никогда не был ортодоксальным, он скорее мистик, который
знает, что истина недосягаема, и в то же время дорога, веду-
щая к ней, является необходимой, хоть и болезненной и вре-
менами невозможной.
В отрывке из «Клинических семинаров» (1987) Бион так-
же говорит, что если однажды он устанет и не будет знать, что
сказать, то тогда и только тогда он прибегнет к фрейдистской
или кляйнианской интерпретации. Его точка зрения заклю-
чалась в том, что интерпретация должна быть приготовлена
32
Лат. «специ- ad hoc32 для этого пациента впервые, за исключением того,
ально для
этого». — Прим. что иногда он замечал, что было обнаружено что-то, что уже
ред. было известно. Внутри себя я всегда проводил различие меж-
ду разными периодами творчества Биона. Первый период был
откровенно кляйнианский (он едва ли мог бы быть другим).
Затем наступил период, во время которого с (иногда сильны-
80 ми) колебаниями он развил свой собственный способ мышле-
ния о психоанализе. Сейчас я намеренно не использую слово

«модель», поскольку Бион утверждала, что невозможно быть
бионианцем (Bion Talamo33, 1987). (В связи с этим сам Бион 33
Парфенопа
Бион Таламо —
(1980) рассказывает о том, что даже Мелани Кляйн утвер- дочь У. Биона,
ждала, что не знает, каково это — быть кляйнианкой, на что психоанали-
тик. — Прим.
Бетти Джозеф остроумно ей ответила: «Уже слишком позд- ред.
но, ты — кляйнианка, хочешь ты этого или нет!»). Каждый

аналитик, как утверждает Бион, должен быть самим собой 34
Ряд С — сно-
видные мысли,
на протяжении всего времени, не боясь своей оригинальности сны, мифы. —
Прим. ред.
и уникальности. «Аналитик, которым вы становитесь, — это
вы и только вы, и вы должны уважать уникальность собствен-
ной личности — это то, что вы используете» (Bion, 1987). В те- 35
В англий-
ском варианте
чение этого периода Бион предоставляет нам инструменты, (в частности,
в книге Биона
упомянутые мною выше, а именно концептуальные инстру- «Внимание
и интерпрета-
менты, которые позволяют нам думать новые и неизвестные ция») bizzare
мысли. Затем наступил период «Семинаров», во время кото- object — в пато-
логической фор-
рого он испытывал свой психоаналитический инструмента- ме захваченный
внешний объ-
рий весьма оригинальным и изобретательным способом, да- ект, который
вая бесценные и бесконечные технические указания. Потом наполняется
ненавистью
появились работы, в которых он изложил заново свою тео- и становится
причудливым,
рию, на этот раз не в абстрактном стиле вдоль верхних рядов или странным
объектом (при-
Сетки, а вдоль ряда C34. Это приняло форму поразительного лагательное
пророческого повествования, описанного в «Воспоминаниях bizarre можно
перевести и с
о будущем», где он в весьма образной манере представил свое оттенком пато-
логии —«ано-
мышление, облеченное в форму фильма и трагедии, в кото- мальный», или
«неправиль-
ром, словно в контражуре, угадывается его диалог с разумом ный»). — Прим.
Фрейда, длящийся всю жизнь (Baruzzi, 1998). ред.
Возвращаясь к вопросу влияния концепций Биона на тех-

нику в психоанализе, я бы, с вашего позволения, предложил
метафору: увеличилась кухня, но не ресторан. С определен-
ной точки зрения, клиент всегда прав: другими словами,
в первую очередь мы должны стремиться понять и разделить
его точку зрения, перед тем как приступить к работе по ее
трансформации (Bion, 1987).
Такие понятия, как трансформация в галлюциноз, стран-
ные объекты35, инверсия альфа-функции, гипербола, rêverie 81
и бета-экран, открывают новые горизонты и позволяют нам

придать форму ранее немыслимым категориям.
В сущности, аналитик и пациент вместе создают поле,
которое, чтобы трансформироваться, должно вначале «забо-
леть» болезнью пациента. Кроме того, инструментарий Биона
36
Обманка, позволяет в линейной эволюции (путем простого добавления)
или тромплёй
(фр. trompe- открыть двери для возможности непрерывного мониторин-
l'œil — «обман-
чивый глаз»,
га поля (Ferro, 1992a, 1996a, 2001a, 2002b), к самым ранним
«обманчивая психическим функциям, к тем матерям (или даже отцам),
видимость») —
разновидность которые не были способны на rêverie, которые вместо того,
изобразитель-
ного искус- чтобы открыть двери психики навстречу проективной иден-
ства, способ тификации ребенка, рисуют эти двери на поверхности в фор-
изображения
и совокупность ме trompe-l'oeil36. Такие концепты, как изменение направле-
технических
приемов, созда- ния потока проективных идентификаций и инвертированное
ющих иллюзию
невозможного, rêverie, являются логическим следствием и феноменом, кото-
или, напро- рый можно также наблюдать на самих сессиях (Ferro, 1987;
тив, чего-то
доступного, Ferro, Meregnani, 1998).
осязаемого,
но на самом В том числе у нас есть возможность описать патологии
деле несуще-
ствующего. —
в соответствии с очень простым критерием: недостаток рабо-
Прим. ред. ты альфа-функции; недостаток работы аппаратов для нарра-
тивного переплетения альфа-элементов — , PS-D, NC-SF37;
37
Отношение избыток непереваренных бета-элементов, притом что сами
«контей-
нер — контей- структуры психики находятся в сохранности.
нируемое», Тем не менее я вижу три фактора риска в мышлении Био-
осцилляция
параноидно- на. Первый — это сдвиг в сторону мистицизма, имеющий два
шизоидного
и депрессивно- последствия: используемый язык предназначен для избран-
го метаболизма,
колебания меж- ных, а не для создания ясных концепций, которые, как бы то
ду негативной ни было, являются простыми и полезными (во время своего
способностью
и избранным доклада на конференции во Франции, посвященного концеп-
фактом. —
Прим. ред. ции контейнера и целесообразности расширения этого поня-
тия для вмещения большего содержания, я говорил о размере
38
Фр.
«горшка»38; и только позже я обнаружил, что в разговорном
casserole. — языке это слово также означает женские гениталии, что не так
Прим. пер.
плохо, учитывая, что символом является ); схожим образом,
язык, используемый для разговора с пациентом, превращает-
82 ся в своего рода жаргон, который не передает ничего транс-
формирующего, а вместо этого всего лишь совершает ритуал

празднования своей принадлежности (как, например, «это
не является мыслью»).
Вторая опасность заключается в отклонении в сторону
гиперсубъективности, в результате которого творческая изо-
бретательность аналитика (как результат искренней встречи
между психикой пациента и психикой аналитика во время
сессии) замещается эзотерически странным состоянием,
в котором все разрешено.
Третья опасность — в смещении к формализму, в резуль-
тате которого бионианский язык и бионианский жаргон заме-
няют настоящую коммуникацию.
В заключение я еще раз хочу подчеркнуть: после откры-
тий Биона аналитик выходит на сцену в совершенно новом
образе, со всей плотностью и тяжестью своей собственной
психической жизни и с осознанием того, насколько ограни-
ченным является его мыслительный аппарат (Bion, 1978b,
1980). Аналитик знает, что на сессии он имеет дело с «двумя
испуганными и опасными зверями» (1980), и важно не пы-
таться тут же их укрощать. Аналитик остается в PS-позиции
в поиске неожиданных мыслей, так же как офицер остается
с солдатами на поле боя (Bion, 1978a, 1980, 1983). Для ана-
литика важна не целенаправленная фиксация на возможном
излечении в качестве пункта назначения, а его понимание,
что он сам является «плохой работой», потому что он «не был
полностью проанализирован» и когда анализ закончится, ему
придется совершить «лучшее, что в его силах, исходя из того,
кто он есть» (Bion, 1980).
Альфабетизация бета-элементов является результатом
не только озвученных интерпретаций, но и результатом се-
рии эмоциональных и отношенческих движений между дву-
мя членами пары — оба вовлечены в развитие своей соб-
ственной психики, развитие, неизмеримое с точки зрения
количества новых приобретенных идей, а измеримое с точ-
ки зрения большей готовности принимать подобные идеи
(Gaburri, Ferro, 1988). 83
Вместе с тем Бион (1980) демонстрирует полное и сдер-

жанное понимание того, что именно аналитик, являющий-
ся высокочувствительным инструментом, дает возможность
состояться анализу, когда говорит: «Я делаю все, что в моих
силах, исходя из того, что я есть».
Как я сказал вначале, понимание сновидения как посто-
янно функционирующего уровня на сессии дает нам возмож-
ность работать внутри виртуального пространства, в поле,
которое было создано благодаря встрече пациента и анали-
тика и сеттингу, без необходимости затрагивать так называе-
мую «внешнюю реальность» (Ferro, 1996c), которая не имеет
отношения к нам, аналитикам в кабинете с пациентом. Эта
реальность непрерывно сообщает нам о других вещах; другие
вещи, которые представляют для нас интерес, — это разви-
тие инструментов для управления, переплетения, метаболи-
зации, переваривания и придания как смысла, так и глубины
этим «другим вещам».
Другая немаловажная особенность мышления Биона за-
ключается в том, что он видит человека не как наполненно-
го до краев инстинктами или как поле боя, на котором идет
сражение между инстинктом смерти и средствами по его пре-
одолению, а совсем наоборот: проблема homo sapiens заклю-
чается в том, что у него есть психика, психика, которая ну-
ждается в заботе для гармоничного развития, и есть ошибки,
возникшие в процессе развития психики, которые приводят
к различным способам эвакуации не трансформированных
бета-элементов. Это только маленький шаг, как мне кажется,
к пониманию того, что наш вид имеет довольно устаревший
аппарат по думанью мыслей, который представляет собой все-
го лишь грубый набросок того, чем он может, надеюсь, однаж-
ды стать. Этот аппарат является одновременно примитивным
и хрупким и в любом случае недостаточным для текущего об-
щего уровня нашего вида. Итак, то, что мы обычно понимаем
как инстинкт смерти или влечение, может на самом деле быть
всего лишь результатом современной неспособности вида
84 трансформировать сенсорный входящий сигнал: что не может
быть альфабетизировано, будет эвакуировано в галлюцина-

цию, психосоматическое заболевание и неосознанное отыгры-
вание. Это является источником «безумия» представителей
вида, которое мы так часто наблюдаем вокруг.
В кабинете аналитик и пациент — два испуганных, опас-
ных зверя; надежда заключается в том, что хотя бы один
в меньшей степени является таковым. Однако проблема за-
ключается не в агрессивности наших инстинктов, а в несо-
вершенстве того, что мы называем «психикой» (Bion, 1980).
Способность аналитика находиться в унисоне с пациен-
том состоит из фактора эволюции и трансформации. Каждый
раз, когда аналитик психически объединяется со своей тео-
рией, он фактически участвует в первичной сцене и таким
образом исключает живой контакт с психикой пациента, яв-
ляющийся единственно возможным фактором роста.
Лично я нахожу восхитительными сочинения Биона «Вос-
поминания о будущем» (1975, 1977b, 1979), в которых ему
удается разыграть свои теории с помощью театрализованно-
го использования психического функционирования. В этих
отрывках большой творческий потенциал аналитика сочета-
ется с предельной свободой выражения; я бы сказал, он ин-
сценирует свои мысли таким образом, что читателю ничего
не остается, кроме как поддаться их очарованию (хотя многие
и были шокированы). Бион проявил неслыханное мужество
в своем решении покинуть Англию в преклонном возрасте,
чтобы прожить отведенные ему годы в Лос-Анджелесе (откуда
он ездил в Бразилию для проведения своих семинаров) из опа-
сения, что если он останется в среде, в которой он получил
важные институциональные награды, то это подавит живость
его все еще развивающейся мысли. На протяжении долгого
времени Бион сталкивался с непониманием в США, несмотря
на то, что на сегодняшний день это одна из тех стран, где его
«поистине новаторское» мышление встретилось с аналити-
ками, творчески развивающими многие аспекты его работы,
прежде остававшиеся невыявленными, — стоит только вспом-
нить о Гротстейне (2007) или Огдене (2003, 2004).
Глава 5
Мышление Биона
и его фертилизации:
клинические аспекты
Онейрическое мышление наяву

Сам Бион говорил, что его концепция «онейрического мыш-
ления наяву» едва ли когда-нибудь принималась во внима-
ние, несмотря на ее теоретическое и клиническое значение.
На мой взгляд, эта концепция внесла революционные изме-
нения не только в теорию, но и в технику и в теорию тех-
ники. Как я уже неоднократно говорил, в моем понимании
это самая значительная и мощная концептуализация Биона.
Наша психика с помощью альфа-функции постоянно не толь-
ко производит ночные сны, но и выполняет альфабетизацию
всех протоэмоциональных стимулов, воспринимаемых нами.
Кульминацией процесса является формирование альфа-эле-
ментов, которые, если выстроить их в последовательность,
производят онейрическое мышление:
(через)
онейрическое
стимулы α-функция
α-элементы мышление
86 (β-элементы) наяву
Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты
Неслучайно он ввел использование двунаправленной

стрелки, поскольку все эти операции обратимые и в раз-
личных ситуациях могут происходить также в обратном на-
правлении. Есть ситуации, в которых мы можем переживать
визуальные вспышки, трансформации в галлюциноз, галлю-
цинации и формирование странных объектов, — это ситу-
ации, в которых альфа-функция реверсирована и работает
в режиме эвакуации.
Из всех этих феноменов феномен трансформации в гал-
люциноз, кажется, представляет наибольшую ценность, пото-
му что мы постоянно сталкиваемся с ним, в том числе отно-
сительно работы наших теорий, каждый раз мы точно видим,
что мы спроецировали.
Существует несколько важных последствий, которые вы-
текают из онейрического мышления наяву, из его нормаль-
ного функционирования или из нарушений в его функциони-
ровании.
• Его наличие позволяет непрерывно контролировать
аналитическое поле. При таком подходе аналитик может по-
лучить информацию о том, насколько его (и его интерпре-
тативную активность) принимают и/или отталкивают, бла-
годаря чему появляется возможность совершать постоянную
модуляцию. За интерпретацией может следовать расширение
поля, или его схлопывание, или даже появление феноменов,
эвакуированных со стороны пациента, в форме визуальной
вспышки, зачастую в ответ на визуальную трансформацию
в галлюциноз, которая была выполнена аналитиком. Во вре-
мя международной встречи с коллегами, заинтересованными
в пояснении различных моделей в психоанализе, я предло-
жил следующее начало сессии, которую я придумал на месте:
Пациент: Вчера мне не понравилось, что для меня приго-

товила поесть мать. Она всегда готовит одно и то же.
Аналитик 1: Зависть, которую вы испытываете по отно-
шению к тому, что я говорю, не мешает вам наслаждаться
моими интерпретациями и принимать их. 87
Пациент: Вчера я видел, как трамвай едва не наехал

на ребенка. К счастью, ему удалось убраться с дороги в самый
последний момент.
Аналитик 1: Гнев, который вы чувствовали по поводу
того, что я сказал, едва не раздавил вас, но память о проде-
ланной вместе работе защитила от переполняющего вас гнева.
Однако я также предложил и другой вариант той же сес-

сии, со вторым гипотетическим аналитиком:
Пациент: Вчера мне не понравилось, что для меня приго-

товила поесть мать. Она всегда готовит одно и то же.
Аналитик 2: Я понимаю, что вы были расстроены оттого,
что вы не получили то, что хотели.
Пациент: Это верно, но моя мать пытается понять мои
вкусовые предпочтения, если мне хватает смелости выразить
их.
Аналитик 2: Это дает вам возможность чувствовать и мо-
менты гармонии, и моменты разочарования.
В этот момент обсуждение сосредоточилось на следую-

щих вопросах. Может ли каждая сессия действительно со-
определяться благодаря взаимодействию между аналитиком
и пациентом? Может ли то, что говорит пациент после полу-
чения интерпретации, являться его сновидением об интер-
претации? Могут ли ненасыщенные интерпретации считать-
ся равными интерпретациям переноса или, по крайней мере,
«в переносе» без прямого объяснения пациенту, при условии
что это явное объяснение существует в психике аналитика?
Старается ли второй аналитик быть добрым, или его интер-
претация является единственно приемлемой для этого паци-
ента в конкретный момент анализа? Чего пытается аналитик
достигнуть с помощью своих интервенций? Пытается ли он
сделать сознательным то, что не осознано? Выявить бессозна-
тельные фантазии пациента? Дать возможность расшириться
88 контейнеру через переживание унисона?
• Оно отменяет проблему внешней реальности, посколь-

ку для нас как для аналитиков важным является то, что про-
исходит в кабинете, — другими словами, как функциониру-
ют аналитик и пациент или насколько они не справляются
с этим функционированием. И все потому, что как самые аб-
страктные, так и самые конкретные коммуникации можно
рассматривать как нарративные «производные» онейрическо-
го мышления наяву, формирующиеся в данный конкретный
момент времени. Другие вертексы слушания коммуникаций
пациента тоже, разумеется, существуют, но они не являются
специфичными для анализа и его метода.
• На мой взгляд, это сводит проблему правды/лжи в ка-
бинете фактически к нулю. Обычно книга и процесс чтения
этой книги отсылают нас к «энциклопедическому словарю»,
который мы разделяем с читателем. Есть своего рода соглаше-
ние, и у читателя есть определенные ожидания от каждой кон-
кретной книги или, скорее, от каждого литературного жанра.
В историческом романе или биографии нет места для сверхъ-
естественного (возможно, только если это не жизнеописание
святых). Существует общее мнение о том, что в научно-фан-
тастической книге может произойти все что угодно, но и тут
не может быть никаких сюрпризов, не вписывающихся в сам
этот жанр. На днях я обнаружил себя за чтением книги («Дело
Джен, или Эйра немилосердия» Джаспера Ффорде), которая
с самого начала меня откровенно раздражала. Все мои ожи-
дания как читателя были мгновенно разрушены. На первый
взгляд, это роман, в котором описываются реалистичный сет-
тинг и реалистичные персонажи. Однако, несмотря на то, что
роман, как ни странно, так и не превращается в научную фан-
тастику, в нем все-таки представлены временные и логические
разрывы (наряду с обычными фактами, событиями и персо-
нажами), которые рушат любые ожидания и прогнозы. Един-
ственный способ, с помощью которого можно прочесть этот
роман, — это подыграть автору и разделить с ним этот неверо-
ятный/нормальный мир, который он представляет читателю,
мир, в котором время имеет обыкновение внезапно искажаться 89
так, что границы между реальностью и фантазией становятся

размытыми. Персонаж дядя в этой истории находит способ, как
физически входить в литературные произведения и выходить
из них. Но его изобретение попадает в руки дьявольского пре-
ступника, который крадет оригинальную рукопись Шарлотты
Бронте и похищает Джен Эйр, чтобы попросить огромный вы-
куп… Сюжет развивается по двойному пути: абсурдный, с од-
ной стороны, с другой — совершенно реалистичный. (Вуди Ал-
лен сделал обратное в «Случае с Кугельмасом»; он был первым,
кто задумался о машине, способной перемещать героя в роман,
но все его произведение написано в соответствии с правила-
ми гротеска). Так как каждую сессию я воспринимаю как сно-
видение, проблема лжи перестает для меня существовать. Для
существования правды или лжи также должен существовать
носитель, или Святой инквизитор правды, и с некоторых пор
для меня это последний из способов поведения на сессии. Это
удивительно, насколько уменьшается количество лжи, когда
никто не пытается ее обнаружить. С чем я только ни сталки-
вался на сессиях: с мертвыми братьями, которые находились
исключительно в реанимации, со зверями, похожими на «додо»
39
Четверг из цикла произведений «Четверг Нонетот» (главная героиня39
Нонетот (англ.
Thursday в «Дело Джен»), с призраками, бродящими по дому и вступа-
Next) — ге-
роиня серии
ющими в контакт с живыми и с живыми мертвецами. Анализ
романов Джас- бывает похожим на фантастическую видеоигру!
пера Ффорде. —
Прим. ред. • Это смещает аналитическое внимание с содержания
сновидения на то, что сновидение порождает. Задача ана-
лиза состоит не в попытке снять завесу c вытесненного или
отменить расщепление. Суть в том, что психоанализ стре-
мится развивать инструменты, необходимые для содействия
развитию и производству самой мысли, иначе говоря, он
стремится к развитию аппарата для сно-видения и думанья
мыслей (Ferro, 2006d, 2006e). Здесь мы имеем психоанализ,
который ставит перед собой задачу развития альфа-функции,
расширения контейнера и, как следствие, увеличения объ-
ема контейнируемого, которое может быть принято, разви-
90 тия осцилляции между PS и D, с одной стороны, и между NC
и SF, с другой; такой анализ пытается выяснить, как психика

функционирует/выходит из строя или как аналитик входит
в резонанс/диссонанс с этим всем, каким образом он стано-
вится проницаемым для этого или защищает себя от этого.
• Это позволяет нам обратить внимание на феномен «ка-
стинга» новых персонажей, которые становятся индикаторами
развития способности мыслить. Кастинг является не менее зна-
чимым, чем сюжетные линии, которые приведут к жизни этих
персонажей, и постоянные факторы, нужные для того, чтобы
все это произошло (постоянство и доступность театра, доста-
точное финансирование, необходимые субсидии и т. д.) — все
это метафоры психических операций, которые аналитик и па-
циент должны неуклонно выполнять, чтобы сделать анализ
«постоянно расширяющимся» и таким, чтобы пациент захотел
вернуться на следующий день, как напоминает нам Бион.
Постоянная игра (обозначаемая с помощью двусторонней
стрелки ↔) между проективными идентификациями и rêverie
становится одной из важнейших операций в анализе. По-
мимо всех слов и интерпретаций, что важно, так это то, что
«сделано!» в кабинете, — под этим я имею в виду, естествен-
но, непрерывное соединение психики аналитика и пациента.
Проективная идентификация признается одной из основных
активностей человеческой психики в коммуникации. Бóльшая
часть проективных идентификаций идет от пациента в сторо-
ну аналитика, но это не всегда так: иногда поток может по-
вернуться вспять, и тогда уставший, закрытый, недоступный
или страдающий аналитик эвакуирует тревоги в психику па-
циента, и в таких случаях эта психика выполняет временную
функцию центра по принятию сновидений.
Эта непрерывное взаимодействие приводит к формирова-
нию контейнера и развитию контейнируемого, а также к посто-
янным физиологическим осцилляциям между PS и D — другими
словами, между разобщенными и грубыми эмоциональными
состояниями (палитра художника с полным спектром цветов)
и отчетливыми и завершенными состояниями (картина, кото-
рую создает художник с помощью своих красок). 91
Другая, не менее ценная осцилляция происходит между

«негативной способностью», а точнее способностью оставать-
ся в режиме функционирования психики, открытом для со-
мнений и неопределенности, и «избранным фактом», то есть
тем, что аналитик определяет как доминирующий эмоцио-
нальный факт в данный момент или на данной сессии.
Но давайте не будем забывать о том, что этот процесс,
как я уже упоминал, является реверсируемым и что пациент
может стать свидетелем, получателем и хранителем проек-
тивных идентификаций, исходящих от аналитика. Суще-
ственным моментом является частота и интенсивность, с ко-
торыми происходит это явление. Еще раз хочу сказать, что
очень важно слышать поле с его составом новых и неожидан-
ных персонажей (доктор с туберкулезом, заражающий сво-
их пациентов, река Тичино, загрязненная незаконными про-
мышленными отходами, бешеная корова, которая заразит вас
сумасшествием, если вы ее съедите, одноклассник с кашлем,
передающий свою лихорадку, и так далее).
Модуляция интерпретирующей активности является од-
ним из важных следствий: Бион внимательно фокусируется
на том, как заканчивается интерпретация: становится ли она
фактором роста или преследования. Его знаменитое высказы-
вание, что интерпретация должна расширять поле ощущений,
мифа и страсти (Bion, 1963), является способом сказать о том,
что то, что формирует ощущения аналитика и пациента, мож-
но каким-то образом интерпретировать (чтобы достать кроли-
ка из шляпы, нужно по крайней мере видеть его уши). Также он
говорит нам, что интерпретация не должна быть дешифровкой,
а должна расширяться до мифического повествования, точнее,
вписываться в сцену, историю, «фильм», которые придают глу-
бину и наглядность тому, что было сказано, и которые, в конеч-
ном счете, выражают «страсть». Другими словами, интерпре-
тация не может не подразумевать пылкую и актуальную связь
между умом аналитика и тем, что интерпретируется.
Таким образом, я бы сказал, что классическая концепция
92 интерпретации уступает место активности со стороны аналити-
ка, запускающей трансформации в поле, трансформации, кото-

рые являются результатом изменения режима мышления ана-
литика благодаря минимальным воздействиям, аналогичным
действию ферментов. Насыщенные интерпретации переноса,
разумеется, остаются среди возможных интервенций, которые
может развернуть аналитик, если он находит их полезными.
Психика аналитика, будучи во многих смыслах фокусом
Внимания и интерпретации (Bion, 1970), становится ключе-
вой переменной аналитического поля. Психика аналитика
становится бесценной и деликатнейшей лабораторией, тре-
бующей постоянного технического обслуживания.
В «Размышлениях» (1992) Бион утверждает, что даже ко-
личество часов сна аналитика имеет последствия для различ-
ных функций его психики при работе. В частности, психи-
ка аналитика обладает базовыми навыками, которые я уже
обозначил как «негативная способность», то есть способность
оставаться в сомнении, в неопределенном состоянии, не стре-
мясь немедленно найти полные и исчерпывающие ответы.
Поддержание психики становится частью аналитической
работы. Это включает понимание того, какое количество па-
циентов каждый аналитик в состоянии взять в данный мо-
мент времени, осознание своих потребностей с точки зрения
перерывов между пациентами, ведение заметок после сессии
(пример конструктивной эвакуаторной активности!), выделе-
ние достаточного количества времени другим ролям за пре-
делами кабинета, времени для жизни и т. д.
И еще одно последствие, о котором я упомяну только
вскользь. Если мы сместим внимание на психическое функ-
ционирование, онейрическое мышление и на то, что форми-
рует онейрическое мышление, то заметим, что каждый ана-
лиз имеет аналогичные характерные черты: языки и способы
выражения могут меняться, но основные особенности всегда
будут оставаться одними и теми же.
Давайте представим поле, насыщенное бета-элементами,
которые затем выбрасываются с яростью, — это может вопло-
титься в историю ребенка, страдающего от недержания мочи, 93
кала и рвоты, или в рассказ о взрослом, который эвакуирует

с помощью агрессивного отыгрывания вовне и асоциального
поведения.
Мы получим существенную похожесть сюжетов при раз-
нообразии нарративных модулей.
Игра, в которую я часто играю со студентами, заключа-
ется в том, что я прошу их провести сеанс детского анализа
и затем переписать его с указанием тех же основных проблем,
которые могут быть выражены на сеансе с молодым челове-
ком или с пожилой женщиной, но с использованием разных
языков (Ferro, 1996d, 1999b, 1999d, 2002e; Ferro, Basile, 2006).
Десятая глава содержит подобные упражнения.
Понятие «поля»
Здесь мы должны сделать очевидное отступление. Моя насто-
ящая цель, однако, в том, чтобы создать карту, что позволит
читателю четко ориентироваться в моей опорной модели, ко-
торая, я считаю, является результатом совместной фертилиза-
ции концепции поля, нескольких концептуализаций из работ
Биона и определенного вклада, почерпнутого из нарратологии.
С момента первоначальной формулировки Вилли и Мад-
лен Баранже (1961–1962) концепция поля постепенно стала
более сложной (Baranger, 1992; Corrao, 1981; Ferro, 2005d,
2006a, 2006f).
Изначально рассматриваемое как пространство, создан-
ное благодаря встрече аналитика и пациента с точки зрения
перекрестного сопротивления, затем благодаря формирова-
нию бастионов и их последующему разрушению через интер-
претацию как результата способности аналитика «повторно
взглянуть» на ситуацию, поле все больше становится локусом
применения различных возможных навыков аналитика и па-
циента и местом для всех возможных миров, которые могут
открыться в результате их встречи. На мой взгляд, это не толь-
ко пространственный, но и временной локус, населенный как
94 настоящим, так и прошлым и бесконечно открытый будущему.
Такое непрерывно трансформирующееся поле подразуме-

вает — после большого взрыва, который проявляет всевозмож-
ные миры, сформированные встречей пациента и аналитика
в сеттинге, — невозможность того, чтобы что-то оставалось
за его пределами.
Места в поле включают текущие отношения между ана-
литиком и пациентом, их истории, переносы, защиты, эмо-
циональный хаос, их альфабетизацию и де-альфабетизацию.
Поле имеет свой собственный паттерн дыхания: фаза вдоха
сигнализирует о появлении (или размораживании) внутри
поля сгустков неосмысленного, фаза выдоха говорит о кол-
лапсе, который следует за любой насыщенной интерпретаци-
ей и уменьшает его до точки подготовки к будущему расшире-
нию. Излишне будет говорить, что это движение происходит
постоянно.
Другая характерная черта поля (описанная выше) заклю-
чается в том, что рано или поздно оно как минимум зарази
тся болезнью пациента или, возможно, даже по-настоящему
сильно заболеет его болезнью, превратившись в место лече-
ния и, следовательно, трансформации.
Итак, поле находится в непрерывной осцилляции между
постоянной открытостью к смыслу (негативная способность,
Bion, 1970), с одной стороны, и неизбежной закрытостью
к смыслу, с другой. Это означает отказ от целого спектра воз-
можных историй в пользу одной истории, требующей стать
рассказанной (избранный факт, Bion, 1963).
Аналитик находится в осцилляции между «Садом расхо-
дящихся тропок» Борхеса (1941) с его бесконечным и непред-
сказуемым созданием и открытием новых возможных миров,
с одной стороны, и «Жаком-фаталистом» Дидро (1796), с дру-
гой. В этом последнем произведении автор сообщает чита-
телю, что если у читателя и писателя есть намерение разви-
ваться вместе и завершить совместное путешествие, писатель
должен отбросить всевозможные истории, которые он мог бы
поведать, чтобы сосредоточиться на одной наиболее важной
истории, на той, что должна быть рассказана. Порой история 95
пациента не является подавленной, отщепленной или невоз-

можной для реконструкции, а рассказывает нам о некоторой
части, которая отсутствует в аппарате по думанью мыслей.
В связи с этим аналитическая работа состоит в настройке
станка, который сломался и перестал ткать. Получается, что
в таких случаях существует функция, которую необходимо
починить, а иногда и создать с нуля. Поэтому вместо анализа,
который можно сравнить со школой вождения, предоставля-
ющей ученику свой исправный автомобиль, мы имеем ана-
лиз, который (задолго до того, как автошкола и инструктор
по вождению вступят в действие) нуждается в механике, ко-
торый починит автомобиль, а иногда и в мастерской, чтобы
предоставить или изготовить (даже самые основные) отсут-
ствующие детали.
Путь, которым следует анализ, становится функцией ре-
жима работы конкретной аналитической пары, и сама идея
естественного процесса теряется. У каждой пары есть свой соб-
ственный способ выполнения аналитической работы, и даже
события, разворачивающиеся в анализе, — негативная тера-
певтическая реакция, психотические или негативные перено-
сы (и контрпереносы) — будут принадлежать этой паре.
Конечно, существуют ограничения, связанные с уходом
в сторону субъективизма, которые основываются на этике
аналитика, его личном анализе и подготовке как аналити-
ка и его чувстве ответственности перед фактом, что расска-
занные события — это те самые события, которые в срочном
порядке ждут альфабетизации через работу аналитической
пары, а не с помощью других подходов (как, например, под-
тверждение со стороны аналитических теорий или избега-
ние возможной психической боли). В этой связи концепции,
взятые из нарратологии, такие как «пределы интерпретации»
или пределы открытия всевозможных миров, приносят нема-
лую пользу (Ferro, 1996a; Eco, 1962, 1990; Petofi, 1975; Van Dijk,
1976; Pavell, 1976; Platinga, 1974; Ryan, 2001).
Поле, определенное таким образом, принимает следую-
96 щие характерные черты:
• поле становится пространством-временем, где начина-

ется эмоциональная турбулентность, активированная
аналитической встречей;
• поле — это функция по отношению к двум членам пары,
которая обладает высокой степенью ненасыщенности;
• поле становится временем-пространством для продви-
жения историй и нарративов, которые являются альфа-
бетизацией протоэмоций в паре;
• поле — это матрица, способствующая развитию альфа-
функции и контейнера благодаря имеющейся в ней спо-
собности к rêverie и способности быть в унисоне (Ferro,
2006c).
Трансформации поля происходят благодаря непрерыв-
ному процессу совместного повествования аналитика и па-
циента, превращающихся в «двух авторов в поиске персона-
жей» (Ferro, 1992b), которые альфабетизируют протоэмоции
и дают им возможность бесконечно разворачиваться.
В поле семантический ореол вокруг концепции интерпре-
тации расширяется, чтобы вместить, казалось бы, разговор-
ные ненасыщенные интервенции аналитика.
Центральным по значению в поле является rêverie анали-
тика, понимаемое как способность устанавливать связь с его
онейрическим мышлением наяву (и с элементами, которые
формируют его) и рассказывать об этом, подбирая слова, ко-
торые активируют трансформацию поля. Не менее важными,
однако, являются нарративные деривативы онейрического
мышления наяву пациента и альфа-элементы, которые их
формируют.
С определенной точки зрения, нарратив пациента можно
с легкостью рассматривать как постоянный пересказ о том,
как он «кадрирует» компоненты, события, силовые линии
внутри поля.
Прежний подход, ориентированный на наблюдение за ком-
муникацией пациента с фокусом внимания на контрпереносе,
смещается на фигуры, оживающие в поле и действующие как
постоянные индикаторы жизни поля. Это дает возможность 97
непрерывно подсознательно расплетать запутанный «клу-

бок» переноса до уровня нарративных единиц, которые могут
быть трансформированы одна за другой и после пересобраны.
Критично важно обогащать сложность конкретного поля,
которое является горизонтальным и существует здесь и сейчас,
аналогичной сложностью вертикального поля, включающего
все множество поколений: теперь время входит в кабинет.
Итак, мы вступаем в геометрию, которая не только отража-
ет «внутренний мир» и «отношения», но и является геометрией
историй и их передачи: аналитик и пациент больше не явля-
ются активно работающими и присутствующими с двухмер-
ными «фотографиями» родителей, дядь, бабушек и дедушек,
которых нужно интерпретировать и раскрыть в переносной
интерпретации; они представляют собой явления, трехмер-
ные персонажи, которые принадлежат к разным временным
рамкам и просятся выйти (или нуждаются в том, чтоб выйти)
на сцену на своих собственных условиях. В этот момент любая
интерпретация «в поле» является интерпретацией переноса.
В этом измерении аналитик, на мой взгляд, должен по-
зволить этим «сублимированным» трансгенерационным эле-
ментам (Faimberg, 1988) пройти сквозь него; они находятся
в ожидании живительной влаги гостеприимства, исходящего
от поля, чтобы обрести «плотность» и историю.
Мы, таким образом, сталкиваемся со сложностью, для ко-
торой мы недостаточно оснащены, чтобы с легкостью с ней
справиться.
Двигаясь в этом направлении, мы должны принимать во
внимание множество других соображений: например, как
функция повествования поля может «сопрягать» карманы
не-мыслимости:
• трансгенерационный компонент аналитика, который
входит в кабинет, как часть, относящаяся к человеку,
и как часть, относящаяся к передаче аналитической
функции, включая любые слепые пятна, которые могут
у него быть (о которых, к счастью, поле может сигнали-
98 зировать — если к нему прислушиваться!);
• внимательное изучение Истории заново, в том числе 40

По сюжету
фильма глава
истории нас как аналитиков, — не ради ритуала, а ради компании
обнаружения трансгенерационного наследия; InGen, про-
фессор Джон
• возникают широкие возможности обсуждения концеп- Хэммонд,
находит способ
ции проективной идентификации и эмоциональной тур- воссоздания
динозавров по-
булентности: используя аналогию с фильмом, мы можем средством ген-
подумать о начале «Парка юрского периода», где фраг- ной инженерии.
Генетическую
менты ДНК по-прежнему доступны40, и о том, что разви- основу он нахо-
дит в москитах,
тие психики неотделимо от определенной «инсцениров- которые милли-
оны лет назад
ки» тех вещей, которые оказались отщепленными. кусали дино-
завров, а потом,
Сначала «двойная мультиперсональность» открыла нам сев на дерево,
доступ к мириадам возможных вселенных вдоль простран- увязали в дре-
весной смоле.
ственной оси (Baranger, 1963) между аналитиком и пациен- Недостающие
фрагменты
том, сейчас она неизбежно открывает разветвления во време- кода в ДНК он
заменяет фраг-
ни, которые Борхес описал как «паутину времени, чьи нити ментами кода
приближаются одна к другой, раздваиваются, пересекаются лягушек. Он
создает огром-
или игнорируют друг друга» — мир АХРОНИИ, утопии исто- ный зоопарк,
обитатели кото-
рии. Для истории цивилизации подобные возможности явля- рого — вымер-
шие миллионы
ются всего лишь упражнениями («Что бы было, если бы Ка- лет назад дино-
стер одержал победу в битве при Литтл-Бигхорне?»41), тогда завры. — Прим.
ред.
как в личной истории они могут, après-coup42, стать мыслями
о новой реальности, которая может являться как частью бу- 41
Битва при
дущего, так и даже частью прошлого; возможность перепи- Литтл-Бигхорне
(25 июня 1876
сывать историю, которая никогда не происходила, представ- года) — од-
но из самых
ляется мне наиболее выдающейся перспективой и самым известных сра-
жений между
дорогим подарком, который может сделать анализ. индейцами пре-
рий и армией
США, итогом
Онейрическое мышление наяву которого стало
поражение
и нарративные производные армии США
и гибель героя
Гражданской
Возвращаясь к Биону, я бы хотел продолжить развитие диа- войны Джор-
лектики между онейрическим мышлением наяву и нарратив- джа Кастера,
командовавше-
ными производными. Пиктограммы (несмотря на то, что я го элитным 7-м
кавалерийским
продолжаю ссылаться на визуальный мир, очевидно, что это полком. —
Прим. ред.
же применимо к аудиограммам, ольфактограммам и так да-
лее) остаются непознаваемыми, что верно, то верно, — тем 99
42
Последей-
ствие, или СЕНСОРИАЛЬНОСТЬ ПРОТОЭМОЦИИ β-ЭЛЕМЕНТЫ
après-coup.
Фрейд исполь-
зовал термин α-функция
Nachträglichkeit
(нем.) (во
французском
après-coup, Последовательность α-функции
в итальянском
risignificazione)
для обозначе-
ния процесса,
при котором
эмоциональ-
ные события
прошлого могут α α α
обрести новый
смысл в свете
текущего опы-
Нарративные
та. Это касается
как травм, так производные
и самого психо-
анализа. Имен- НП1
но благодаря
последействию НП2
исцеляются
травматические
переживания НП3
прошлого. —
Прим. ред.
Рис. 5.1. Схема происходящего
в функционирующей психике или в анализе НПn
не менее к ним можно приблизиться с помощью их нарратив-

ных производных.
Рис. 5.1 (Ferro, 2005b; Ferro et al., 2007) суммирует то, что
происходит в нормально функционирующей психике или в ана-
лизе, который работает. До сих пор эта схема является импли-
цитной и на данный момент, разумеется, соответствует мышле-
нию Биона и моей собственной доработке его концепции.
Первая активность, запускающая Большой взрыв, кото-
рый включает психику (у нашего вида), — массивная эваку-
ация протосенсориальных, протоэмоциональных состояний
ребенком. Если эти эвакуации (бета-элементы) собираются,
обрабатываются и трансформируются психикой, которая
впитывает и метаболизирует их (альфа-функция), они посте-
пенно конвертируются в наполненные смыслом пиктограм-
100 мы (альфа-элементы).
Психика человека, выполняющего эту трансформацию,

не только трансформирует протосенсориальный и прото
эмоциональный хаос в осмысленную эмоциональную форму,
но и, благодаря непрекращающемуся повтору этой операции,
передает «метод», с помощью которого это проделывается (аль-
фа-функция) (Bion, 1962, 1963, 1965, 1987). Постоянное повто-
рение этого цикла трансформаций (настоящий цикл Кребса43 43
Цикл Кребса,
или цикл
психики) создает и другие эффекты: игра «проекция — интро- трикарбоновых
кислот, — цикл
екция — повторная проекция — повторная интроекция» де- биохимиче-
лает возможным устанавливать различия между полым про- ских реакций
превращения
странством и выпуклым пространством, между рецептивным органических
кислот в клет-
пространством и плотным пространством — коротко говоря, ке, ключевой
этап дыхания
различать контейнер и контейнируемое . Первая взаимо всех клеток,
связь между «проективной идентификацией» и «rêverie» — это, использующих
кислород, центр
фактически, первые сексуальные отношения психики с другой пересечения
множества
психикой, и это станет будущим фундаментом для творческих метаболических
путей в орга-
способностей каждого индивидуума (Rocha Barros, 2000). низме. — Прим.
В качестве примера: если у пациента протоэмоциональ- ред.
ная последовательность состоит из компонентов тревога —

сомнение — облегчение, то последовательность пиктограмм
будет следующей:
Пожарные Озадаченное Рождение

машины лицо ребенка
В поле эта последовательность (сама по себе напрямую

недоступная) может ожить при помощи бесконечного числа
различных нарративных производных:
• воспоминание из детства: когда я был маленьким,
однажды я испугался оттого, что никто не пришел за
мной, но потом я увидел на расстоянии человека с па-
лочкой, который выглядел как мой дедушка, и я правда
обрадовался, когда узнал его;
• нарратив о сексуальности: мне показалось, что Личия
не хочет заниматься со мной любовью, когда я, нако- 101
нец, добрался до ее дома. Я думал, что она будет в не-

доумении от моего позднего появления, но то, как она
обняла меня, заставило понять, что она совсем не злит-
ся на меня;
• запись в дневнике: я был свидетелем одной сцены в уни-
верситете, которая произвела на меня глубокое впечат-
ление. Девушка дрожала от страха перед экзаменом,
но как только она зашла в аудиторию, она показалась
не такой испуганной. Она улыбнулась, услышав первый
вопрос, потому что знала ответ.
Эти упражнения могут продолжаться бесконечно. Можно
анализировать игровые, графические, двигательные производ
ные (часто встречающиеся в детском анализе) и даже онейри-
ческие производные, а точнее, когда сно-видение оказывается
более значимым в качестве онейрической производной оней-
рического мышления наяву, активного в данный момент, чем
ночное сновидение, — однако сейчас меня беспокоит мысль
о том, чтобы показать, насколько (если мы немного усложним
ситуацию) пациент является тем местом в поле, которое посто-
янно описывает эволюцию и трансформацию поля.
В этих примерах мы видим поле, в котором есть движе-
ние от страха к сомнению, а затем к ощущению спокойствия.
Иногда это полезно интерпретировать пациенту, а порой над
подобной коммуникацией стоит работать лишь на психиче-
ской кухне, не давая интерпретацию коммуникации, разве
только в преимущественно ненасыщенном виде.
То, что я описал, обычно происходит после интерпрета-
ции, сделанной (или намеренно не сделанной) аналитиком,
но пример активной интерпретации больше подходит для мо-
его повествования.
Аналитик делает интервенцию. То, что говорит пациент
после этого, может также рассматриваться как описание того,
чтó интерпретация вызвала в пациенте. После интерпретации
Х пациент может дать неограниченное количество ответов:
от «вчера по телевизору я смотрел бомбардировку Багдада»
102 и до «вчера я видел, как несколько Санта-Клаусов раздавали
подарки детям»; от «вчера меня попыталась укусить собака»

и до «котенок подошел ко мне и начал ластиться».
Проективные идентификации (надеюсь, по большей ча-
сти идущие от пациента в сторону аналитика, а не наобо-
рот), активация альфа-функции(ий) и водоворот протосен-
сориальности — все это разворачивается в рамках сессии.
Альфа-функция поля начинает генерировать «онейрическое
мышление наяву» в поле, которое остается неизвестным.
Нарративные производные возникают благодаря этому.
Перенос пациента, который передает бета-элементы
(бальфа-элементы, или лишь частично альфабетизирован-
ные бета-элементы) и альфа-элементы, сталкивается с пси-
хическим функционированием аналитика, таким образом
немедленно создавая ситуацию группы-из-двух: ситуацию,
в которой само поле постоянно сновидится и переснови-
дится. Перенос проходит своего рода дифракцию на множе-
ство историй и персонажей, которые являются «химерами»
не только «тогда» и «в», но и «химерами» «сейчас» и «здесь»
и «химерами» взаимодействия двух психик.
Если мы непосредственно рассмотрим онейрическое
функционирование поля, то заметим, что не существует ком-
муникации, которую нельзя было бы рассматривать как ак-
тивирующую или имеющую отношение к полю.
Так и факты, наиболее близкие к реальности, имеют наи-
большую ценность в качестве «нарративных зацепок», кото-
рые останавливают и допускают придание смысла онейри-
ческому. Более того, субъективные элементы, такие как сны
пациента, являются частью поля, и их работа заключается
в том, чтобы обозначать и показывать движения онейри-
ческой мысли в тот момент, в котором идет повествование
о конкретном сне.
Если пациентка говорит о своей дочери, которая не вы-
носит прикосновений, или о своем младшем сыне, которо-
му нравятся проявления любви, об отце, который всегда был
эмоционально недоступным, а потом рассказывает об очень
депрессивной подруге, у которой есть друг и он пребывает 103
в ярости, потому что жена ушла от него, а затем она расска-

зывает о фильме, который она посмотрела по телевизору, где
муж, которому изменили, попытался убить свою жену, и так
далее, — таким образом она описывает, какие эмоции при-
сутствуют в действующем поле. Они все могли бы быть собра-
ны в интерпретации переноса, но это было бы похоже на то,
как если бы все покупки, сделанные за неделю, включая замо-
роженную еду, были бы поданы на стол в сыром виде.
Поле дает вам возможность описывать, собирать, груп-
пировать эти эмоции, проясняя их, фокусируясь на них, ис-
пользуя персонажей как «прихватки», которые позволяют
прикоснуться к горячему содержанию, так как аналитик уве-
рен в том, что коммуникация пациента — это дифрактограм-
ма текущей ситуации в поле, чьи ингредиенты (ожидающие
того, чтобы на них сосредоточились, их переработали и пе-
реварили) имеют отношение, скажем, к неспособности пере-
носить контакт (возможно, недостаток по отношению к ги-
персодержанию), к сгусткам зарождающихся нежных чувств,
закупоренным контейнерам, ярости и гневу, ревности, убий-
ствам и так далее.
Эти эмоции можно «приготовить» благодаря использова-
нию нарративной трансформации, ненасыщенных интервен-
ций и постоянно «дегустируя» ответ пациента, чтобы понять,
какие нужны ингредиенты для того, чтобы обогатить или об-
легчить блюдо. Непременно это история о ревности, брошен-
ности, ярости, гневе, преданности, отвержении, некоторые
из этих эмоциональных и нарративных элементов уже «при-
готовлены», уже могут быть рассказаны: «Лино, должно быть,
больно, оттого что его бросила жена, неудивительно, что его
переполняет гнев», а не «Гнев Лино понятен, даже Медея, ког-
да…», то есть можно использовать косвенные интервенции,
которые продолжают процесс приготовления, приводят вещи
в порядок и создают связи между разными вещами, которые
пациент выражает. Но иногда есть часть, которая все еще за-
морожена и пока что не стала мыслимой; например, действие
104 пациента, ритмично бьющего своим кулаком так, будто бы он
держит в руках кинжал, можно превратить в: «Когда кому-то

причиняют боль, месть кажется единственным способом об-
рести покой». Итак, что можно сделать с протоэмоциями, ко-
торые еще не названы?
Трансформация протоэмоциональных состояний в изобра-
жения подразумевает называние того, что прежде было без-
ымянным: «месть», например, представляется в виде «пирата
с мечом». Однако другие «нарремы» являются уже нарративны-
ми производными, представленными самим пациентом.
Способы понимания персонажей

Мое следующее отступление касается способа понимания
персонажей в нарратологии, но прежде всего в кабинете ана-
литика (Ferro, 1992a, 1992b, 1999a, 1999d; Arrigoni, Barbieri,
1998). Возьмем пример из романа «Обрученные» Мандзони:
Ренцо и Лючия хотят обвенчаться, в то время как Дон Ро-
дриго стремится остановить заключение брака любой ценой.
В реалистическом психологическом подходе исследовали бы
психологические черты этих персонажей, их психическую
и эмоциональную жизнь. С точки зрения структурализма,
скажем, начиная с Проппа, важной является функция, кото-
рую выполняют персонажи в истории: Дон Родриго — дви-
гатель истории, именно потому что он тот человек, который
оттягивает счастливый конец и препятствует венчанию Рен-
цо и Лючии.
Другая модель тесного взаимодействия между читате-
лем и текстом видит каждого читателя конструирующим
и осмысляющим разных персонажей по-разному (Eco, 1979;
Marrone, 1986).
Во время аналитической сессии (Paniagua, 2002) пациент,
который собирается завершить свой анализ по возвращении
с летних каникул, пребывает в отчаянии из-за своей дочери:
он говорит, что она страдает от преждевременного полового
созревания и ей нужно сделать операцию. Очевидно, что есть
разные способы понимания этих персонажей («дочь с преж- 105
девременным половым созреванием» и «операция») в зависи-

мости от используемой аналитиком модели:
(а) реальная проблема заключается в дочери и наборе
эмоций, которые активизировались в пациенте, страдающем
от ипохондрии;
(b) тема «раннего полового созревания» тормозит план
по окончанию анализа, и проблема кроется в завершении
анализа.
Беспокойство пациента по поводу преждевременного по-
лового созревания дочери и целесообразности ее операции —
это вопросы, на которые поле должно дать ответы: относи-
тельно проблемы окончания анализа и тревог, которые из-за
этого поднимаются. Только аналитическая пара во время ра-
боты может дать ответ, который еще неизвестен и который
будет найден в записях следующих сессий.
Если говорить радикально, это соответствует — в широ-
ком смысле — трем основным психоаналитическим моделям,
которые, однако, никогда в чистом виде не существовали.
Первая модель — историко-реконструктивная, вторая — от-
ношенческая, а третья представляет собой попытку объеди-
нить два крайних взгляда, признавая существование «здесь
и сейчас», находящееся в постоянной трансформирующей
осцилляции с «там и тогда», и открывая двери навстречу «не-
известному», которое призывает, прежде всего, к развитию
инструментов познания.
Давайте представим пациентку, которая находится на на-
чальной стадии своего анализа (это возвращает нас к теме
сексуальности). После некоторых интерпретативных интер-
венций, сделанных аналитиком, она говорит: «Когда я была
маленькой, однажды я пошла, в состоянии полного дове-
рия, повидаться со своей подругой, совсем не ожидая, что ее
дедушка будет трогать меня под юбкой, что повергло меня
в шок. Я помню, как я тут же ушла и решила больше никогда
не возвращаться».
В рамках первой модели анализ в рамках данного нар-
106 ратива начал бы плавное разжижение вытеснения реальных
детских переживаний, которые в действительности прои-

зошли; постепенно они будут «вспоминаться» и повторяться
в переносе и, таким образом, будут переработаны и детокси-
цированы. То, что раньше было неосознанным из-за запре-
та и чувства вины, становится осознанным и тает, как снег
на солнце. Аналитик будет кем-то вроде Пуаро или Гомера,
воспевающего и исследующего одиссею пациентки до тех
пор, пока она не достигнет понимания себя на Итаке.
В рамках второй модели та же история понимается
и интерпретируется как опыт, связанный с актуальной от-
ношенческой ситуацией: пациентка говорит о том, что она
почувствовала, как интерпретации аналитика неожиданно
затронули ее на глубоком уровне слишком близким и демон-
стрирующим неуважение к ее эмоциям образом, и что она
не собирается продолжать этот тревожащий аналитический
опыт.
В рамках третьей модели (которую я назвал бы моделью
«постоянно расширяющегося ненасыщенного поля») анали-
тик слушает манифестную коммуникацию пациентки о ее
детстве и испытывает фундаментальное уважение по отно-
шению к этому уровню коммуникации. Тем не менее, одно-
временно с этим он слышит второй отношенческий уровень,
текущий уровень, не испытывая нужды интерпретировать
его, относясь к нему скорее как к сигналу, исходящему от
поля, который говорит об излишней близости или глубине
интерпретации. Соответственно, интерпретации будут моду-
лироваться и дверь также будет открыта для опыта, в част-
ности для ситуации (созданной аналитическим сеттингом)
пациентки, которая чувствует, что в ее эмоциональный мир
вторгаются самые волнующие и горячие аспекты. Принимая
во внимание все три сценария, аналитик благодаря своим
ненасыщенным интервенциям остается открытым к даль-
нейшим нарративным операциям, принадлежащим ин-
фантильному пациентки, к здесь и сейчас, к ее внутренней
жизни, пребывая в непрерывной осцилляции между этими
вертексами слушания. Новый и непредсказуемый «роман» 107
оживет из-за объединения двух со-рассказчиков на сессии,

которым придется неотступно разбираться с немыслимыми,
вытесненными, отщепленными элементами, вступающими
в текущие аналитические отношения, и с тем, что прошло
«трансформацию» при взаимодействии психик, — это вер-
нется к жизни во внутреннем мире пациента и в истории;
тем не менее, последнее слово в этом нарративном и транс-
формирующем переплетении никогда не будет сказано. На-
много важнее освоить чтение на новых языках и использо-
вание новых письменностей, чем получить знание о каждой
конкретной истории.
Персонаж «дедушки», о котором идет речь выше, можно
рассматривать с точки зрения всех трех модальностей внутри
одной аналитической сессии.
Применительно к первому способу мышления (как по от-
ношению к персонажу, так и по отношению к коммуникации
пациента) дедушка в целом является исторической фигурой,
со своей психологией и своими несдержанными импульсами
получить удовлетворение и прочее.
В соответствии со второй моделью, дедушка способствует
развитию диалектики между стремлением к покою и стрем-
лением к знанию, между надежностью анализа и его беспо-
коящим аспектом. Его можно интерпретировать как часть
анализа, которая тревожит и страшит и которая при этом
поддерживает продолжение анализа.
В контексте третьей модели дедушка представляет со-
бой все вышеперечисленное и даже больше: он сигнализиру-
ет о степени допустимого напряжения в поле (чтобы книга
не была закрыта), а также о многих других аспектах — в зави-
симости от того, похож ли текст на «Лолиту», «Мадам Бовари»
или «Обрученных», в зависимости от того, что должно быть
рассказано незамедлительно, и от того, как этот материал
был собран и трансформирован. Но главным образом это от-
крывает доступ к получению удовольствия от чтения.
Теории о персонажах также могут быть применены к ана-
108 литику и пациенту в рамках сессии.
В «психологической» теории есть два человека: анали-

тик и пациент, каждый имеет свои личные характеристики
и свою субъективность (Renik, 1998).
В структуралистской теории важны роль, которую игра-
ет один по отношению к другому, и сложная взаимосвязь их
действий (пациент проецирует свои проективные иденти-
фикации, у аналитика свои rêverie). Именно эти роли имеют
значение и позволяют развиваться анализу, который имеет
своего рода процесс-структуру, прекрасно описанную Мель-
тцером (1967).
Согласно теории полного взаимодействия, пациент и ана-
литик — это локусы и функции поля: аналитическая функция,
рецептивная функция, смыслообразующая функция, интер-
претативная функция, функция ожидания. Все они принад-
лежат полю, которое оживает благодаря им, они занимают
разные места в поле, которое становится само-интерпрети-
руемой, саморасширяющейся средой. Асимметрия в поле —
лишь предпосылка к большей ответственности аналитика.
Исходя из этого, мы можем увидеть различия между тре-
мя типами переноса: в первой позиции — перенос как по-
вторение; перенос во второй позиции относится к модели
проективной идентификации / rêverie, где у отношений есть
два сильных полюса: аналитик и пациент. Перенос в третьей
позиции всеобъемлющий, совместно определяемый, не отли-
чимый от совместного сосуществования и совместного фор-
мирования.
Само собой разумеется, что не существует абсолютно
идеальных ситуаций. Дело в том, что принятие третьей мо-
дели ставит передо мной невозможную задачу — описать бо-
лее часто проецирующий полюс (пациента) и рецептивный
полюс (аналитика), что является хорошим способом увидеть,
какие функции выполняют тот и другой. Мы все еще будто
бы находимся внутри евклидовой стереометрии, и мы еще
не совершили скачка, чтобы понимать пациента и аналити-
ка, перенос и контрперенос как локусы/функции аналитиче-
ского поля. 109
Одна и та же сессия может рассматриваться (по крайней

мере, преимущественно) с высоты каждой из этих вершин.
Гвидо и иммигранты
В начале своего анализа Гвидо описывает тюрьму, где
он начал консультировать как доктор. Большая часть заклю-
ченных — арабские иммигранты, и существует трудность
в понимании того, что они говорят. Я не решаюсь интерпре-
тировать эту коммуникацию с точки зрения сложности всту-
пления в контакт с неизвестными аспектами селф или с точки
зрения сложности понимания того, что я говорю. Тем не ме-
нее, это помогает развить тему «арабов», каждый из которых
становится постепенно узнаваемым и приобретает свои соб-
ственные характерные черты. По мере продвижения работы
повествование все больше усложняется, что помогает Гвидо
сосредоточиться на различных эмоциях, «носителем» кото-
рых становится каждый отдельный араб.
Переживание клаустрофобии в начале сессии смещается
к регистру агорафобии к концу сессии: страх того, что ара-
бы могут совершить нападение на участке метро, которым он
регулярно пользуется (интервал/маршрут между четвергом
и понедельником?), или страх того, что он «больше не уви-
дит своих дорогих друзей». Здесь также я воздерживаюсь от
расшифровывающей интерпретации, вместо этого я пытаюсь
помочь Гвидо сфокусироваться, модулировать и метаболи-
зировать его сепарационную тревогу, оставаясь «очевидно»
внутри его манифестного текста.
В этот момент я бы сказал, что воспринимаю его ма-
44
Троллейбус нифестный текст как напоминающий салон троллейбуса
по-итальянски (рис. 5.2), в котором сидят и взаимодействуют разнообразные
filobus, filo —
это «нить», персонажи, и я думаю о том, что троллейбус44 черпает свою
или «провод»,
отсюда поток движущую силу из нити дискурса, происходящего в моей
интерпретаций
переноса. —
психике (нити интерпретаций переноса), что позволяет мне
Прим. пер. вносить в троллейбус «персонажей», комментарии и интер-
венции, которые помогают осуществлять нарративные, ди-
110 алогические трансформации и одновременно оставаться
Рис. 5.2
на уровне манифестного значения, понимая, что многие па-

циенты нуждаются в этом на протяжении продолжительного
времени. Кроме того, нарративные трансформации, которые
происходят с помощью плетения аналитического диалога,
не приводят к меньшей степени трансформации по сравне-
нию с более декодирующими интервенциями, которые хоть
и подсвечивают смысл более ярко, зачастую провоцируют
в пациенте нежелание принимать вклад аналитика.
Глава 6
Психоаналитические шкалы
и световое загрязнение
Психоаналитические упражнения
Это глава состоит только из психоаналитических упражне-
ний и некоторых свободных размышлений.
Так же, как концертирующий пианист упражняется в бе-
глости пальцев, даже когда не выступает, аналитик, как ре-
комендует Бион, должен упражняться в манере, которая
наиболее подходит ему самому. Например, он предлагает ис-
пользовать Сетку для оценки и анализа клинического мате-
риала после сессии; я же предпочитаю исполнять вариации
на тему с использованием небольших отрезков сессии, а так-
же переосмысливаю старый материал или даже создаю воз-
можные клинические ситуации.
«Мой отец работает слишком много, и у него никогда нет
времени, чтобы побыть со мной».
Это короткая коммуникация пациента, находящегося
в анализе.
Как мы должны слушать ее? Где, как нам кажется, эта сце-
112 на была разыграна? Какие персонажи в ней задействованы?
Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение
Разумеется, эта сцена может быть размещена «за предела-

ми» и «до» сессии, и, безусловно, один из возможных вертек-
сов слушания — это сложная история о депрессивном отце,
который заполняет любое чувство пустоты работой, таким
образом отказывая пациентке в эмоциональной доступности,
в которой она нуждается.
Но это также может быть коммуникацией внутреннего
сценария. Отец может быть внутренним объектом, который
пронизывает все и не оставляет пространства для того, чтобы
просто быть вместе, в том числе это объект, который стано-
вится модальностью бытия самой пациентки. Тогда сценарий
будет «внутри», «внутренним миром» пациентки, и время бу-
дет настоящим.
Другой вертекс предусматривает реляционное слушание
коммуникации: вы как аналитик захвачены своей интерпре-
тативной деятельностью, а также вы оставляете мало про-
странства для пациента, вы не показываете желания быть
«вместе», ведь, чтобы показать заинтересованность и бли-
зость, недостаточно только интерпретаций.
Разумеется, разные аналитики (или один и тот же ана-
литик в разное время) могут отдавать предпочтение одному
конкретному вертексу слушания. В случае реляционного слу-
шания возникает вопрос, будет ли полезнее для развития ана-
лиза «интерпретировать» эту коммуникацию или будет луч-
ше использовать ее для изменения собственной внутренней
структуры и, соответственно, интерпретативной структуры.
Похоже, можно даже задать себе вопрос о том, где и как отец
появился на сцене, или же является ли он чем-то, что отно-
сится к способу бытия, — слепым местом (Guignard, 1997a),
которое таковым и останется, если пациент не подсветит его,
или же оно возникает в результате восприятия проективных
идентификаций, идущих от пациента, которому, таким обра-
зом, удается заставить проблему жить в текущем поле.
Через какое-то время та же пациентка рассказывает сон:
«Мой отец потрогал меня за грудь». Очевидно, что этот сон,
в силу своей ненасыщенной природы и отсутствия ассоциа- 113
ций со стороны пациентки, поддается практически бесконеч-

ному числу вариаций на тему, и вопрос о том, с какого вертек-
са слушания этот сон воспринимают, является действительно
важным. И снова мы должны задать классические вопросы,
характерные для британской журналистики: когда, кто и где?
Представляется широкий спектр возможных теорий: те-
ория вытеснения, реализующая сокрытие и утаивание и об-
наруживающая травмирующее детское воспоминание; тео-
рия соблазняющего и вторгающегося внутреннего объекта,
аналитика, который пугает и воспринимается как человек,
который провоцирует эротический контакт, или аналитика,
контакт с которым пациентка эротизирует в защитных целях.
Как нам лучше с этим работать? Возможно, применяя ин-
терпретацию, которую мы в Италии называем «ненасыщен-
ной и нарративной» (Bezoari, Ferro, 1989; Ferro, 1996b, 2000b;
Gaburri, 1987; Corrao, 1991) и которая широко используется
французскими коллегами под маркой «интерпретация в пере-
носе». Это может быть сформулировано так: «Я думаю, что это
сновидение говорит о чрезмерной, непозволительной и соблаз-
няющей близости». Таким образом, мы распознаем эмоции,
передаваемые сновидением, и ждем, пока пациент не выберет
нарративный сценарий, в котором он их разместит.
С этой точки зрения тревога говорит о появлении из-
быточных бета-элементов (мешки с рисом), в то время как
эмоции — это ризотто (альфа-элементы), которое мы можем
из них приготовить.
Разумеется, нам понадобится время, терпение и адекват-
ное оборудование.
Тревога как сигнал о прибытии бета-элементов, которые
мы еще не метаболизировали, может быть прелюдией к ме-
таболизации, и такая трансформация постепенно облегчает
«ношу» тревоги. Если сигналы о тревоге моментально не под-
хватываются и не метаболизируются, это может активировать
проекцию бета-экрана (Bion, 1962), что является последней
надеждой вызвать контрперенос и увидеть, что протоэмоцио-
114 нальные состояния принимаются.
Это похоже на взрыв динамита, который должен быть

оценен по заслугам за его способность донести меру комму-
никативного отчаяния, остающегося незамеченным в про-
тивном случае. Однако при этом чрезмерное количество бе-
та-элементов может, в свою очередь, отбрасываться обратно,
вызывая негативные терапевтические реакции или примеры
психотического переноса.
Искусство психоаналитика состоит в том числе в том,
чтобы «жениться» — хотя бы на одно мгновение — на точке
зрения другого.
Отдельный сложный вид тревоги, о котором я упоминал
в другой работе (Ferro, 2002a), образуется в результате распа-
да агглютинативного ядра (Bleger, 1966).
Обычно это выражается в расслоении в рамках сеттинга.
Мы можем представить, что он состоит из множества кошек
(или пантер?), и если их положить одну к другой, то можно
получить мягкий шерстяной ковер. Любое нарушение сет-
тинга приводит к разрыву ковра, и все кошки (пантеры?) вы-
скакивают, кусаясь и царапаясь, как протоэмоции, которым
только предстоит трансформация.
Однако предлагаю продолжить наше упражнение.
На первой встрече, во время которой мы обсуждаем воз-
можный анализ, пациент говорит: «Меня преследуют судьи, они
не дают мне покоя. Они хотят меня погубить, особенно доктор
Дентони45 и доктор Уччелло46. Я пытаюсь отыскать любые воз- 45
В переводе
с итальянско-
можные стратегии, чтобы сбежать от них, чего бы это ни стоило». го — «большой
зуб». — Прим.
К какой конкретной проблеме этот пациент нас отсы- пер.
лает? Безусловно, с одной стороны, он говорит о настоящей
юридической проблеме из внешнего мира, но нас как анали- 46
В переводе
тиков это касается лишь в незначительной степени. Другой с итальянско-
го — «птица»,
вертекс — интрапсихический: пациент живет в состоянии вульг. «пе-
нис». — Прим.
сильного внутреннего преследования, которое, как можно пер.
представить, вызвано архаическими объектами, порождаю-
щими садистическое супер-эго, от которого пациент не может
убежать. Он не может склониться перед его осуждением или
из-за чрезвычайно архаической природы супер-эго, или пото- 115
му что ему приходится отрицать свои собственные ошибки,

и только ложь и бегство могут спасти его. И снова стоит лишь
вспомнить об оправдании лжецов у Биона.
Рано или поздно, как только анализ начнет принимать
определенную форму, аналитик, скорее всего, примет облик
доктора Дентони и доктора Уччелло. Тогда выяснится, что па-
циент чувствует себя «покусанным» виной и вторгающимся
доктором Уччелло — возможно, из-за уровня интерпретатив-
ной активности, который он не в силах вынести.
Тогда важно будет предоставить пациенту не адвокатов
защиты, которые еще больше запутают ситуацию, а адво-
катов, которые помогут ему примириться с вердиктом или
признать его противоправные действия, являющиеся как
его фантазматическими злодеяниями, так и теми, которые,
возможно, стали «реальными», чтобы показать переживания
ребенка, который никогда не чувствовал себя под защитой
хороших и доброжелательных объектов.
Кабинет аналитика должен превратиться в зал судебного
заседания, в котором рассмотрение дела проводится для того,
чтобы прекратить бегство от постоянной путаницы, пусть
даже и в виде маниакальной защиты от глубинных депрес-
сивных переживаний, по отношению к которым воодушевле-
ние от стратегии «бей-беги» какое-то время служило подхо-
дящим противоядием.
Отказ от мегаломании, уменьшение масштаба нарцис-
сического, оплакивание прошлого — болезненные меропри-
ятия, но, по крайней мере, они не такие разрушительные
по сравнению с эмоциональной «фальсификацией счетов»,
постоянно необходимой для того, чтобы сводить концы с кон-
цами в собственном внутреннем мире.
Кроме того, супер-эго следует рассматривать как трансге-
нерационный осадок преследующих внутренних объектов
(Ferro, 2001a, 2002). Словно это змеиный яд, распространя-
ющийся внутрипсихически. Недостаточно «его анализи-
ровать», его так же нужно высосать и слить с помощью ре-
116 цептивного rêverie.
В соответствии со второй коммуникацией пациента, он

«находит облегчение только со шлюхами, которых может
оплачивать без каких-либо проблем». Очевидно, что прости-
туция находится посередине между «стимуляторами» (азарт-
ными игроками) и «антидепрессантами» (разумеется, про-
ститутки заботятся о депрессивных и отчаявшихся аспектах
себя и своих «пациентов»).
Страх заключается в том, что будет невозможно получить
любовь, которую никогда не имел (и чье место заняло пре-
следование). Все, что можно получить, — это суррогат, за ко-
торый приходится платить: более того, очевидно, что анализ
с самого начала воспринимается в этом свете.
Старый мотив, не знаю, насколько он

актуален сегодня: как интерпретировать
анальную мастурбацию?
Это тема, любимая Мельцером, относительно которой суще-
ствовало две основные модальности интерпретации. Одна
сосредоточена больше на описании лежащей в основе бессоз-
нательной фантазии и ее последствий, другая ориентирована
скорее на возникающие эмоции и чувства (обман, заблужде-
ние, псевдозрелость, отрицание потребностей).
Супервизант перечисляет серию сновидений пациентки:
в первом пациентка не может найти машину, которая дает
ей чувство безопасности; во втором она едва не выбирает
неверную дорогу, ту, которая ведет ее к скалистому выступу,
но все же она находит другой путь; в третьем обнаружива-
ет себя на улице, заполненной зловонными экскрементами.
Затем пациентка продолжает говорить о маленькой девочке,
которая боится грязных вещей.
Я сразу отказываюсь от возможной интерпретации, каса-
ющейся анальной мастурбации (в любом случае пациентка
уже рассказывала об этой практике), и предлагаю следующий
путь: для пациентки состояние одиночества, время, прохо-
дящее между одной сессией и другой, является источником 117
отчаяния. Она может очутиться на выступе (суицид?). Но по-

том она выбирает другой путь, грязный и полный ужасных
вещей, — иначе говоря, пациентка цепляется за гнев и нена-
висть, которые она испытывает, чтобы выжить. Ребенку они
кажутся отвратительными и грязными, но главное, что это
помогает ей уберечься от отчаяния.
Даже мастурбация может быть спасительным средством,
несмотря на то, что это значит спуститься на уровень безна-
дежной исключенности и брошенности, чувства которые ис-
пытывала «девочка со спичками».
Супервизант принимает эту точку зрения и творчески
передает ее пациентке. Ненависть и гнев начнут появляться
как чувства, выраженные таким образом, во второй колонке
Cетки, где мы обнаружим ложь, пусть даже и белую, которая
защищает от столкновения (которое все еще является слож-
ным) с отчаянием, болью, страданием и страхом обнаружить
себя в одиночестве и с ощущением брошенности. Она помнит,
что ребенком, каждый раз, когда ее мать собиралась уйти, она
47
Итальянская пела ей известную песню под названием “Balocchi e profumi” 47
песня 1928 го-
да, написанная
(«Игрушки и духи») и как умоляла маму не уходить (просьба,
Э. А. Марио. которая оставалась неуслышанной). Сегодня она просит о том
Стала класси-
кой в репертуа- же аналитика, который уходит подобным образом, но с кото-
ре итальянских
артистов кафе- рым есть возможность придать смысл «не-вещи» (Bion, 1963).
шантан. Сюжет
повествует
о девочке,
которая просит
Эдипов комплекс: пример светового
маму купить ей загрязнения?
игрушки, вме-
сто того чтобы
покупать себе Я уверен в том, что современный психоанализ страдает от
духи, но мать
холодна, зани-
явления, которое схоже со световым загрязнением в городах:
мается своей избыток искусственного освещения не дает нам видеть звез-
жизнью, и ре-
бенок умирает, ды. Я думаю о явлении избыточного воздействия и чрезмер-
когда уже позд-
но покупать ему ного свечения Эдипова комплекса в психоанализе.
игрушки. —
Прим. ред.
Это справедливо с различных точек зрения. Несомнен-
но, Эдипов комплекс — это структура и концептуализация
(но также и преконцепция), которая является базовой для
118 человеческой психики, вроде колеса в истории цивилизации.
Во многих случаях богатство этого концепта не дает нам

взглянуть на что-то еще по двум дополнительным причи-
нам. Во-первых, мы как биологический вид полагаемся на то,
что нам известно и что нам дает чувство уверенности (до-
статочно вспомнить о религии, не говоря уже о фанатизме),
мы не полагаемся на различные грани неизведанного — то,
о чем неоднократно упоминал Бион. Во-вторых, успеху Эди-
пова комплекса мы обязаны в первую очередь Софоклу, соз-
давшему шедевр, выступивший в качестве носителя, который
на сегодняшний день выиграл «логотип» для психоанализа.
В то же время другим психоаналитическим истинам,
сравнимым с изобретением плуга, открытием огня, метал-
лов, сплавов, парового двигателя, радара, космического зонда
и прочего, не повезло с «талантливым писателем», которому
удалось бы придумать другой, не менее успешный «логотип».
Рис. 6.1. Эдип. (Взято из: К. Мозер, Зигмунд Фрейд. Die ganze Wahrheit,
Carlsen Verlag, Гамбург, 2006) 119
Я думаю об идее Кляйн о центральном значении внутрен-

него мира, такого же реального, как внешний мир, и о цен-
тральном значении (в функционировании психики и ее разви-
тии) постоянной игры проективной идентификации / rêverie,
а также альфа-функции. Называйте это как угодно, но это «ос-
новное оборудование», которое позволяет нам «приготовить»
сенсорные стимулы при их первом появлении. Это «основное
оборудование», преконцепция которого является наследием
человеческого вида, начинает работать только в том случае,
если оно «активировано» благодаря встрече с более рецептив-
ной психикой другого, — это своего рода трансгенерационная
сублимированная еда, требующая добавления воды, предо-
ставленной другим, чтобы стать «активной».
Все дисфункции, происходящие на этих уровнях, являют-
ся зачатками, очагами, трещинами и изъянами, лежащими
в основе большинства будущих патологий.
Нередко подобные базовые дисфункции игнорируются в те-
чение долгого времени, пока не высвобождаются различными
путями в психическую жизнь, порой в крайне серьезной форме.
Не стоит забывать, что психика является «меняющейся»,
или «мутабельной» частью мозга, и психика всегда будет из-
бегать другой категории знания, которая не является самой
психикой (нам также нужна иллюзия, которую поддерживал
Фрейд, но которая не принадлежит ни Грину, ни мне, о том,
что однажды новые инструменты позволят нам получить до-
ступ к биологии психики!).
Таким образом, я вижу два источника кризиса в психо
анализе: световое загрязнение Эдипова комплекса и потеря
его специфики из-за процессов замешивания, которые явля-
ются обогащающими, если приходят через неявные и мета-
форические отсылки, но чей эффект становится токсичным,
когда психоанализ переходит на более низкий уровень эмпи-
рического исследования, наблюдения за развитием (включая
практику наблюдения за младенцами, которая может быть
ценной, если выполняется как метафорически-интуитивное
120 изучение психического развития).
Психоанализ имеет отношение к другим территориям,

а точнее, к психике, ее различным граням, дисфункциям,
и сегодня я бы добавил: ко всему, что принадлежит психи-
ке и вызывает видимую психику к жизни. Это происходит
не только на вербальном уровне, но и через те психические
операции, которые должны быть выполнены, а не просто
проговорены. Здесь я ссылаюсь на способность аналитика
не только принимать то, что приходит от пациента вербаль-
ным образом (сенсориальность, эвакуации, отыгрывания за
пределами кабинета, инсценирования, проективные иденти-
фикации и т. д.), но и трансформировать все это в мыслимые
очертания, в образы, которые тогда могут быть по-разному
вплетены в нарративно-конструктивно-интерпретативную
ткань вместе с пациентом.
Таким образом, психоанализ переходит из состояния пси-
хоанализа содержания, конфликтов, дефицитов в состояние
психоанализа инструментов, которые способствуют разви-
тию возможности/способности мыслить.
Молодой человек просит о консультации, потому что он

хочет стать женщиной. Его детство было трагичным: под-
ростком он избивал своих родителей несколько раз и позднее
в двух разных ситуациях был на грани изнасилования двух
девушек48. Сейчас он женат, у него есть две милые дочки, и он 48
используется
всего лишь хочет быть «хорошей матерью» своим детям, ма- слово ragazza,
терью, которая является источником исключительно нежно- имеющее зна-
чения «девоч-
сти. Причина, по которой он решил стать женщиной, в том, ка», «молодая
девушка»,
что мужчина не может быть таким, каким он хочет быть. Он «дочь». — Прим.
начал сбривать волосы на своем теле и отращивать длинные пер.
ногти, как женщина, которая по вечерам красит ногти крас-
ным лаком. На этом этапе мы могли бы сделать следующую
серию рисунков.
121
Гиперсодержание, которое не находит преобразующих

возможностей, должно быть расщеплено, разрезано: из него
возникает женский контейнер, но все же остается отщеплен-
ная часть. Операция «декингконгизации» терпит неудачу и не
приводит к какой-либо желаемой трансформации, поскольку
«волосы» гориллы становятся кровоточащими ногтями «ти-
гра» или оборотня. На данный момент проблема заключается
не в том, чтобы интерпретировать сегмент с чрезмерным ко-
личеством бета-элементов ( → ), а в том, чтобы дать пациенту
что-то конкретное, что поможет ему интроецировать пище-
варительно-метаболически-образно-пиктограмматическую
функцию психики, которая позволит растворить немысли-
мое, разделяя его на различные нарративы.
Анализ, который фокусируется на содержании или активи-

рует его прежде, чем задумывается о создании аппарата по его
осмыслению, может стать психоанализом, инициирующим
ятрогенные патологии, как ускоритель ядерных частиц, запу-
скающий процессы, которые он больше не в состоянии удер-
жать.
Как мне кажется, клинический анализ несет еще боль-
шую ответственность за подобные случаи, чем можно по-
думать, — это случаи, которые часто называют негативной
терапевтической реакцией или психотическим переносом
и которые нередко принимают форму психосоматического
заболевания во время курса анализа.
Другими словами, перед тем, как приводить в действие
«ядерное деление», мы должны иметь в нашем распоряжении
оборудование, чтобы справиться с ним, в противном случае,
мы рискуем получить психический Чернобыль, когда то, что
активирует аналитик, уничтожает способность управлять
этим и/или трансформировать это. В частности, это справед-
ливо для пациентов с существенным присутствием «агглюти-
нативного ядра» (если использовать термин Блегера), которое
является источником возможных изменений или возможных
122 и травматических эвакуаций в психику и тело (Ferro, 2007).
Тем не менее есть такие авторы, как Де Симоне (2002),

которая дает, я считаю, современное прочтение Эдипова ком-
плекса, рассматривая его и как комплекс, и как триангуляр-
ную ситуацию. Она предлагает «думать о двух ситуациях,
связанных с Эдиповым комплексом, как о переходе от ситу-
ации линейности к ситуации триангулярности (сложности).
Переход от более биологического линейного драйва (инцест
как прямая производная полового влечения и отцеубийство
как прямое отклонение от агрессии и конкуренции) к триан-
гулярности находится во взаимосвязи со способностью пере-
носить пространство ожидания, которое приводит к способ-
ности мыслить и символизации».
Но это находится в таком отдалении от первоначальных
значений, что было бы полезнее совершить языковой скачок
и сосредоточить наше мышление на определении того, «что»
дает нам возможность думать. Я считаю, что на сегодня это
«что» (модель этого «что») было подарено нам Бионом и теми,
кто занимается развитием модели аппарата мышления.
Опять же Де Симоне (2002) в своем прочтении Эдипова
комплекса указывает на то, что эдипальная преконцепция
психики «настроена как естественное дарование человече-
ского разума, ожидающего встречи с другим для развития».
Она также цитирует важный отрывок из Биона (1963):
Я предполагаю, что существует предтеча эдипальной

ситуации, но не в том значении, в котором этот термин
можно встретить в исследовании Мелани Кляйн «Ранние
стадии Эдипова конфликта», а как что-то, что принад-
лежит эго как часть его аппарата для контакта с реаль-
ностью. Одним словом, я предполагаю, что существует
версия альфа-элемента частного эдипального мифа, явля-
ющаяся средством (преконцепцией), благодаря которому
младенец может устанавливать связь с родителями, су-
ществующими в реальности. Соединение альфа-элемента
эдипальной преконцепции с осознанием реальных роди-
телей дает начало представлению о родителях. 123
Сложно с этим не согласиться. Тем не менее я бы предпо-

ложил, что в основе этого лежит проблема развития (форми-
49
Лиофилиза- рование — установка — де-лиофилизация49) альфа-функции,
ция — способ
мягкой сушки которая дала бы возможность формироваться альфа-элементу.
веществ, при
котором
В общем, я считаю, что если психика в состоянии продуциро-
высушивае- вать альфа-элементы, мы уже находимся в состоянии «изоби-
мый препарат
заморажива- лия» (или жирных коров; см. Бытие 41:20). Сегодняшний «го-
ется, а потом
помещается лод» (тощие коровы) соответствует ситуации, в которой есть
в вакуумную
камеру, где
гипофункция или не-альфа-функционирование альфа-функ-
и происхо- ции (поврежденная или отсутствующая альфа-функция).
дит возгонка
(сублимация) Пациентка в настоящее время приближается к заверше-
растворите-
ля. — Прим. ред. нию своего анализа. Изначально преобладающим режимом
ее функционирования был аутистический режим с протоэмо-
циями, которые прорывались в панических атаках или пси-
хосоматических манифестациях, но она перешла к новому
состоянию, в котором могла свободно творить и справлять-
ся с эмоциями. После особенно интенсивной сессии, на ко-
торой мы работали над проблемами, связанными с оконча-
нием анализа, и «новыми», которые предстояло решить, она
рассказывает о своей одиннадцатилетней дочери (чей возраст
соответствует длительности анализа) и о том, как они вместе
с ней покупают новую одежду. От каждой вещи ее дочь издает
радостный визг и практически начинает танцевать. Но потом
она говорит своей матери: «Я не очень хорошо себя чувствую,
здесь слишком ярко и шумно». Мать предлагает ей остано-
виться на некоторое время, перевести дыхание и продолжить
покупки.
Если прежде недостаточная альфа-функция подвергает-
ся воздействию избытка протоэмоциональной сенсорной ин-
формации, происходит возвращение к «боли», к усталости,
объявление о слабости, как будто это старая боевая рана. Все,
что нужно сделать, — это перевести дыхание, и сессия может
продолжаться — вместе с различными эмоциональными сти-
мулами, которые она включает в себя.
Боллас (1999) говорит о том, что «Царь Эдип» Софокла —
124 это не сказка об Эдиповом комплексе, а «история о семье,
которая не случилась», и что «эдипальная стадия во многих

отношениях является открытием того, что судьба человека —
быть внутри комплекса, состоящего из семьи и внутреннего
мира собственного творения».
Еще раз хочу заметить, что киноискусство находит-
ся на довольно продвинутой стадии, братья Люмьер были
и ушли, теперь у нас есть проекция, объективы и кинопленка.
Самое время взглянуть с энтузиазмом на предысторию
всего этого — задолго до братьев Люмьер, объектива и ки-
нопленки — и подумать над тем, как эти вещи постепенно
создаются (конструируются).
Я хочу сказать, что нам нужны новые мифы, потому что
если миф — это концентрат группового сновидения, который
сводится к узловой точке в нашей эмоциональной жизни,
существует в равной степени риск того, что он может стать
тормозом, болотом, который ограничивает доступ к другим
непредвиденным путям, не фигурирующим в этом мифе. По-
этому мы должны принимать постоянные усилия для того,
чтобы создавать новые мифы внутри кабинета аналитика,
частные мифы, которые будут относиться к каждой отдель-
ной паре, но также и новые коллективные мифы, которые мо-
гут выступать в роли нарративного концентрата различного
опыта и смогут открыть новые перспективы.
Читая психоанализ: приятное

и захватывающее исследование
«И книга стала нашим Галеотом» — одна из самых запоми-
нающихся строк «Божественной комедии». Читателями этой
книги, как мы знаем, были Паоло и Франческа, чья всепогло-
щающая и необузданная страсть разгоралась от совместного
чтения.
Одна из особенностей настоящей книги и настоящей кни-
ги по психоанализу — способность разжечь любопытство
и увлеченность, которые заставляют нас не единожды сказать,
лежа ночью в кровати: «Еще чуть-чуть, и я выключу свет». 125
Всякая истинная книга — это, разумеется, психоанали-

тическая книга, Фрейд показал нам, как писатели и поэты
часто предвосхищают психоанализ. Писательство и чтение
были и остаются избранными инструментами для исследова-
ния глубин человеческой души: Толстой, Достоевский, Пруст,
Манн, Флобер (я остановлюсь на этом, поскольку иначе я за-
полню все пространство перечислением имен и работ).
Итак, каждая книга может быть книгой по психоанали-
зу. В этом заключается мое первое предположение, которое
я разовью лишь частично. Если бы я мог развить эту идею
всесторонне, я бы обратил свое внимание на Джойса, в осо-
бенности на «Поминки по Финнегану», потом на Бальзака,
а также на разные пьесы от Шекспира до Мольера, от Ибсена
до Пиранделло.
Если позволите мне небольшое преувеличение, я бы ска-
зал, что три лучшие психоаналитические книги из тех, кото-
рые я прочитал за последние несколько лет, — «Красный дра-
кон», «Молчание ягнят» и «Ганнибал», все три принадлежат
авторству Томаса Харриса.
Почему я утверждаю, что они относятся к психоанализу?
Потому что они изучают и описывают с психоаналитической
точки зрения очень глубокие состояния психики, которые,
впрочем, за пределами литературы может постичь только
психоанализ.
В «Красном драконе» следующий сюжет.

• На психоаналитическом языке: инверсия потока проек-
50
Отсылка
к схожести тивных идентификаций матерью, которая не способна
фамилии персо-
нажа Dolarhyde
к rêverie, препятствует должному развитию альфа-функ-
с фамилией ции и является причиной эвакуации неконтейнируемой/
в «Странной
истории док- несдерживаемой тревоги через акты насилия. Встреча
тора Джекила
и мистера Хай- с с человеком, который способен быть восприимчивым,
да» Р. Л. Стивен- на мгновение пробуждает надежду на перемену, но в оче-
сона. — Прим.
ред. редной раз деструктивность одерживает верх.
• На обыденном языке: серийный убийца Фрэнсис Долар-
126 хайд50 (!) убивает целые семьи каждую третью луну с по-
мощью ритуала, который заключается в умерщвлении

жертв, разбивании зеркал вдребезги и размещении тру-
пов так, чтобы они смотрели на него. У главного героя
было трагическое детство: он был брошен своей матерью,
королевой красоты, которая, увидев его в первый раз, на-
чала кричать из-за того, что у младенца обнаружилось се-
рьезное расщепление губы и неба. Он никогда не сможет
взглянуть на себя в зеркало. Попытка вернуться к своей
матери и ее новой семье терпит неудачу, и после смерти
его бабушки, единственного человека, который заботил-
ся о нем, он начинает массово убивать. Это продолжается
до тех пор, пока он не встречает слепую девушку (кото-
рая не ужасается от вида его лица), у них завязываются
отношения, которые отличаются нежной любовью и пол-
ным принятием. Это приводит к некоторому разделению/
расщеплению между его двумя частями: одной, которая
не остановится ни перед чем, чтобы получить отмщение
(Красный дракон), и другой, которая хочет спасти девуш-
ку и нежные отношения, которые у них сложились. (Итак,
мы находимся в кабинете с пограничным или психотиче-
ским пациентом.)
«Молчание ягнят» рассказывает следующую историю.

• На психоаналитическом языке: поиск стабильного кон-
тейнера при отсутствующей интроекции психической
кожи побуждает главного героя, не способного к симво-
лизации, использовать фетиши, которые вводят его в за-
блуждение, заставляя думать, что самоконтейнирование
возможно.
• На обыденном языке: Джейм Гамб, другой серийный
убийца, убивает крупных женщин. Его история — об
оставленности в раннем возрасте и отсутствии мате-
ринской заботы. Он убивает, потому что хочет создать
костюм из человеческой кожи, который будет функцио-
нировать как его новая кожа и его новая идентичность.
Он убивает молодых женщин, чтобы сшить своего рода 127
футляр, как будто он портной. Важная фигура в обоих

романах — доктор Лектер, психиатр, который сам явля-
ется серийным убийцей, заключенный в клетку в тюрь-
ме строгого режима. Начиная со второго романа агент
Старлинг — героиня, которая твердо намерена найти
убийцу и которая испытывает тысячу приключений
по пути.
Третий роман, «Ганнибал», имеет следующий сюжет.

•
На психоаналитическом языке: психотическая часть лич-
ности способна соблазнить здоровую часть, и герой, бу-
дучи поглощенным чувством вины за то, что оказывает-
ся не в силах спасти свою нежную инфантильную часть,
обращается к каннибализму в отсутствие пищи для пси-
хики (материнского rêverie); его нежные части уничтожа-
ются его жестокими частями, что приводит к каннибали-
зированию самой психики.
• На обыденном языке: Ганнибал сбегает из тюрьмы, и его
снова преследует полиция. Тем временем раскрываются
его каннибалистические перверсии и их инфантильное
происхождение: в детстве он потерял свою любимую ма-
ленькую сестру после того, как она стала жертвой кан-
нибализма. Испытывая отчаянный голод, преступники
проникли на ферму, где жили дети, и съели не только ху-
денького оленя, с которым играл Ганнибал, но и малень-
кую девочку. Ганнибал стремится к нелинейной темпо-
ральности, которая позволила бы ему повернуть время
вспять и вернуть к жизни свою сестру с помощью агента
Старлинг, подпавшей под его очарование...
Какое чтение пробуждает страсти?

«Пою дам и рыцарей, пою брани и любовь, и придворное ве-
жество, и отважные подвиги» — первые строки, с которыми
обращается Ариосто к читателям в своей поэме «Неистовый
128 Роланд». Соперничество, любовь, ненависть, приключение.
Рецепт должен быть «пикантным».

Другая особенность, придающая рецепту привлекатель-
ность, в том, на мой взгляд, что он делает очевидным визуаль-
ное качество нарратива.
Читатель, который, как мы знаем, совместно с автором
создает текст, должен быть разбужен действием сцены, пер-
сонажами, в высшей степени пикантной и непредсказуемой
атмосферой, а порой и таинственностью, и ужасом; даже луч-
ше, когда «энциклопедический словарь» читателя временами
подвергается серьезным испытаниям.
Подобные качества мы можем обнаружить во всех успеш-
ных романах, они являются причиной растущей популярно-
сти «детективной истории» или «криминальной истории» за
последние несколько лет.
Тодоров (1971) в своей работе 1992 года описывает три
вида «детективной истории». В детективе у нас есть история
преступления, которая отсутствует, но является реальной,
и история расследования, которая присутствует, но в незна-
чительной степени. В триллере сливаются две истории или,
скорее, первая история подавляется в пользу второй. Нет
предшествующего преступления: действие и повествование
совпадают, поиск заменяет ретроспекцию.
Промежуточное положение между двумя романами зани-
мает роман-саспенс, который поддерживает таинственный
элемент детектива и повествует о двух историях (прошлой
и будущей), хотя и отказываясь сокращать историю настоя-
щего до обычного сбора информации. Например, в триллере
вторая история играет ведущую роль. Читатель задается во-
просом как о будущем, так и о прошлом. Ему любопытно, что
произошло, тревога ожидания играет свою роль. Мне всегда
казалось любопытным, что эти три описания соответству-
ют трем моделям мышления относительно аналитической
работы: первый — археологический и реконструирующий,
второй сосредоточен на «здесь и сейчас», и третий придает
значение как тому, чтобы раскрыть историю прошлого, так
и тому, что является новым, что оживает в настоящей исто- 129
рии, разворачивающейся между аналитиком и пациентом

(Ferro, 1999a).
Я, читатель психоанализа
Книги, которые сформировали во мне ядро книголюбия,
51
Эмилио были, увы, сочинениями Эмилио Сальгари51. Меня утеша-
Сальгари
(1862–1911) — ет точка зрения Клаудио Магриса52 (1982) о том, что «при-
итальянский ключенческий роман — это прогулка на открытом воздухе
писатель, автор
исторических и в то же время возвращение домой… Малайзийский цикл
и приключенче-
ских романов, представляет собой крайне наивную и детскую версию
в том числе
о пиратах. — того приключения, о котором “Одиссея” и “Феноменология
Прим. ред. духа” поведали самыми возвышенными и вызревшими сло-
вами поэзии и мысли». Далее он говорит о том, что «полю-
52
Клаудио Ма- бить Сальгари в том возрасте, когда впервые встречаешься
грис (р. 1939) —
итальянский с книгой, означает обрести направление своей фантастиче-
писатель, жур-
налист, эссеист, ской страсти в ту или иную сторону». Приключения, борьба,
исследователь
австрийской
несправедливость, путешествие, штормы, потери, победы,
и немецкой страсти, тайны, Тремал-Найк, Тигры Малайзии, Момпраче-
культуры. —
Прим. ред. на… Радость приключения, ожидание того, «что будет даль-
ше», всегда были постоянным лейтмотивом моей тяги к чте-
53
Вторая после нию.
«Толкований Я избавлю читателя от дальнейшего экскурса в историю
сновидений»
крупная работа моих литературных пристрастий и вместо этого обращусь
З. Фрейда
(1901). — Прим. к тому, как я начал «наслаждаться» психоанализом.
ред.
Я начал (был посвящен в) чтение психоанализа с «Психо-
патологии обыденной жизни»53 (мне было пятнадцать). Затем
54
Работа я перешел к «Некоторым элементарным урокам психоанали-
З. Фрейда
(1938). — Прим. за»54 (книга старинного издательства Astrolabio).
ред.
Что в них так завладело моим вниманием? Ясность тек-
ста, наглядность примеров, структура, напоминающая ка-
ким-то образом «детективную историю», которая постоянно
тренировала «маленькие серые клеточки» читателя. Прошли
годы, а я продолжаю читать Фрейда, но что вдохновляет меня
до такой степени, что я читаю его даже на пляже во время
130 летних каникул? Ответ — случаи из практики, в частности
образные воплощения, содержащиеся в его повествовании,

его стимулирование ассоциаций, его построение сцен.
Я также изучил более теоретические работы и получил
не меньшее удовольствие от открытия его «воплощений» и ис-
пользования образов и метафор. С тех пор я всегда наслаждал-
ся захватывающим чтением случаев из практики (и мирами,
созданными каждым психоаналитическим теоретиком), так
же было с Кляйн с ее кругами ада самых примитивных фан-
тазий, и с Бионом с его «Семинарами» и «Воспоминаниями
о будущем».
Какой психоанализ стоит читать

неспециалисту?
Для начала эти работы должны быть «понятными», они долж-
ны «пробуждать образы», обладать неповторимым «арома-
том», который приводит читателя в кабинет, они должны
открывать пути к неизведанным мирам, подземным мирам,
подвалам, к параллельным и возможным мирам.
Для меня определение хорошей книги по психоанали-
зу заключается в том, что она должна производить такое же
влияние на читателя, какое оказывали рыцарские романы
на Дон Кихота: она должна переносить нас в другое измере-
ние. Это то, что происходит со мной и, я думаю, произошло со
многими классиками психоанализа от Фрейда до Кляйн, от
Винникотта до Биона.
На помощь мне приходит часто цитируемая метафора, свя-
занная с едой. По словам Альберто Мангеля55 (1986), эта мета- 55
Альбер-
то Мангель
фора, по всей видимости, датируется 593 годом до н. э., когда (р. 1948) —
канадский
у Иезекииля было видение, в котором ангел велел ему съесть писатель,
книгу. Позднее у Святого Иоанна было такое же видение. журналист,
переводчик,
Впоследствии эта метафора стала обычной фигурой речи. редактор и быв-
ший директор
Кажется, Сэмюэл Джонсон был таким ненасытным чита- Национальной
библиотеки
телем: он клал книгу на колени во время ужина, чтоб тотчас Аргентины. —
же вернуться к чтению, как только он проглатывал послед- Прим. ред.
ний кусок еды. 131

«Мир [...] — это книга, с жадностью поглощаемая читате-

лем, который является буквой в тексте мира», — пишет Ман-
гель (1986).
Я часто говорю о визуальных явлениях, потому что я
уверен в том, что они занимают существенное место в чте-
нии. Как мне кажется, прекрасным примером этого явля-
56
Франко ется опубликованная Франко Марией Риччи56 книга Луид-
Мария Риччи
(1937–2020) — жи Серафини57, который создал своего рода средневековую
итальянский энциклопедию воображаемого мира. Каждая страница ил-
дизайнер,
библиофил, люстрировала что-то особенное (и несуществующее), а за-
коллекционер,
издатель. — метки и комментарии были написаны на фантастическом
Прим. ред.
и таком же несуществующем алфавите. Книга полностью
состояла из придуманных образов и слов и включала пре-
57
Луиджи дисловие Итало Кальвино: Codex Seraphinianus. Здесь мы
Серафини
(р. 1949) — также можем говорить о детских книжках с картинками,
художник,
комиксах, фильмах, о потребности в чуде и волшебстве,
архитектор, которые нашли свое отражение в успехе историй о Гарри
промышленный
дизайнер. — Поттере.
Прим. ред.
В довершение ко всему, чтобы быть прочитанной, кни-
га по психоанализу должна воспламенять «воображение»
и удовлетворять «вкусовые потребности» читателя, иначе го-
воря, она должна вызывать восторг и удовольствие.
Писатель психоанализа
Я всегда считал, что написание книг по психоанализу (вклю-
чая опыт пребывания внутри аналитической сессии) очень
схоже с работой художника, чье намерение заключается
в том, чтобы создавать вербальные картины, которые под-
вергаются постоянным изменениям, конструированию
и де-конструированию по цвету и форме. Подобное воздей-
ствие на образное восприятие было одной из виртуозных
черт Фрейда как рассказчика (Petrella, 1988). В своих раз-
мышлениях о живописи/литературе я всегда считал фунда-
ментальным подход «сегодня вечером мы импровизируем»
132 или «вкус незнания, куда мы идем» (Ferro, 2006d).
Два испуганных и опасных животных в комнате, един-

ственная надежда которых заключается лишь в том, что один
не так напуган и опасен, как другой, — пиктографическое
описание, принадлежащее Биону (1980), которое он исполь-
зовал для выражения ситуации аналитика, находящегося на-
едине с пациентом в кабинете. Также именно Бион называл
психоанализ зондом, постоянно расширяющим область, кото-
рую он исследует, и именно эти сильные ароматы мы должны
быть в силах передать. Психоанализ дает нам в пользование
прекрасный космический корабль, архаичный, я надеюсь,
по сравнению с моделью будущего дня, которая доставит нас
в психические измерения, доселе нам неизвестные.
В этом контексте выдающимся является то, как у Толсто-
го (1884) (в книге, недавно отредактированной и переведен-
ной на итальянский Карлой Мускио) его персонажи (сельский
учитель, учитель приходской школы, педантичный учитель,
он сам и, наконец, мудрый крестьянин) должны были опи-
сать, как работает пароход. Используя разные подходы к од-
ной и той же теме, Толстой решает проблему конструирования
эффектного нарратива, которому удается привлечь внимание
читателя до такой степени, что тот постоянно твердит: «Еще,
пожалуйста!».
Глава 7
Мыслить о немыслимом
Аналитическая кухня и дедушкины

рецепты
Змеи Алессии
Спустя несколько лет аналитической работы Алессия
вспоминает сон: она оказывается на рынке, где много разных
прилавков, и один из них кишит змеями. Ее мать протягивает
ей сумку и говорит: «Я купила один клубок, чтобы пригото-
вить тебе сегодня». Во сне пациентка злится. Потом аналитик
утешает ее в связи с ее тревогой из-за того, что собиралась
сделать ее мать.
Очевидно, что аналитик во сне представлен в соответ-
ствии с двумя функциями, которые он выполняет: одна за-
ключается в том, чтобы сопереживать ей, и другая, тревожа-
щая, но не менее важная, — в том, чтобы готовить для нее
змей.
Эмоции, змеи-эмоции, ядовитые и удушающие, всегда
были большой проблемой для Алессии. На ранних стадиях
аналитической работы ей часто приходилось бороться с ядо-
витыми змеями или удавами, которые, как ей казалось, могли
134 обрушиться на нее. Поэтому она выработала стратегию по из-
Глава 7. Мыслить о немыслимом
беганию и контролю эмоций, которые она переживала как пу-

гающие и преследующие, так как была уверена в том, что они
отравят ее существование или перекроют ей дыхание.
Соответственно, отношения у нее были только с жена-
тыми мужчинами. Конечно же, это подразумевало ревность,
злость и исключенность, но каким-то образом все это при-
нималось во внимание с самого начала. Если мужчина сво-
боден, то это значит, что нужно довериться и иметь близкие
отношения, а потом однажды вдруг обнаружить, что имеешь
дело с коброй или удавом.
Та же стратегия у нее была и в кабинете… Она всегда
показывала пределы любых эмоциональных отношений, ко-
торые возможны в анализе: в конце концов, это же просто
работа!
Таким образом, у нее всегда наготове было противоядие
против ревности, гнева или чувства исключенности.
Думаю, что восприятие аналитика как кого-то, кто го-
товит змей, является прекрасным способом описать одну
из функций в анализе, которая заключается в том, чтобы
готовить и делать съедобными, усвояемыми и переваривае-
мыми эмоции, которые прежде можно было только отщепить
и держать на расстоянии.
Другой защитный механизм, который использовала Алес-
сия, на этот раз направленный на тираническое и неприми-
римое супер-эго, заключался в ее постоянном использова-
нии лжи, чтобы спастись от предполагаемых обвинений или
осуждения. В ее анализе приготовление эмоций шло рука об
руку с «приготовлением» супер-эго, которое шаг за шагом
становилось более мягким и податливым, и благодаря этому
эмоции, даже самые самые необработанные, делались более
доступными.
Полипы Леолуки
Леолука — молодой инженер, который не может иметь
стабильные отношения. Если отношения становятся более
близкими, он моментально чувствует себя задушенным, сбе- 135
гает и меняет партнеров, — всегда продолжается один и тот

же цикл.
Однажды, тем не менее, сон открывает новую перспек-
тиву: гастроскопия и колоноскопия показали, что он полон
полипами. Он рассказывает о фильме, снятом по мотивам ро-
мана «Секретный сад», в котором главного героя, маленько-
го мальчика, держат в одиночестве в комнате, опасаясь, что
у него может быть аллергия на все. Кажется очевидным, что
Леолука боится полипов, их присоединения, их голода, их
потребности устанавливать всепоглощающие связи. Он при-
ходит в ужас при мысли, что если эти связи установятся, то
он будет подвержен таким эмоциям, как ревность и ужас бро-
шенности, а также страху превратиться в аллергика и ока-
заться неспособным вынести такие токсичные эмоции.
В течение нескольких недель он продолжает рассказывать
о фильме и о книге (за это время он купил ее себе), и однаж-
ды ему снится сон, в котором он находится перед дверью,
страшась того, что это может быть дверь Синей Бороды, хотя
на самом деле это калитка, открывающая доступ в «секрет-
ный сад» из фильма/книги.
Он понимает, что его пугает, — интенсивность потреб-
ности в связи, подвергающей его возможным сильным эмо-
циям, для изгнания которых он разрывает любые значимые
отношения.
Арабы Марции
Вот уже долгое время Марция не может выносить фру-
страцию. Каждый раз, когда кто-то уходил от нее или расста-
вался с ней, с ней случались панические атаки. Это продолжа-
лось до тех пор, пока она не пережила ситуацию отсутствия
отклика в анализе, спровоцировавшую в ней две реакции:
одну, которую она называет «католической», когда она хо-
рошо осознает причины отвержения, и другую, которую мы
назовем «арабский фундаменталист», который появляется во
сне в роли отвергнутых арабов, обреченных на нищету и го-
136 товящих террористические атаки (панические атаки). Появ-
ление арабов, которые не прислушиваются к голосу разума,

является, тем не менее, основной репрезентацией того, что
оживает в Марции, когда она сталкивается с фрустрацией при
подтверждении ее дуальности с другим.
Некоторые функции аналитика кажутся мне очевидными:

• приготовление змей,
• приготовление полипов58, 58
В итальян-
ском языке
• описание арабов и поиск способов по их «приготовле- polipo обозна-
чает как полип,
нию». так и осьмино-
га. — Прим. пер.
При наличии протоэмоциональных сгустков (или прото
эмоций), с которыми сложно справиться, человеческая пси-
хика задействует серию защит.
Иногда проблема находится выше по течению, так как
даже нет никакой возможности описать элемент, который
жжет, который выжигает, — иначе говоря, существуют ситуа-
ции, когда еще нет конфигурации змей, полипов или арабов.
Это самые «безмолвные» ситуации, в которых страдание
выражается через эвакуацию или выбрасывание, которые мо-
гут осуществляться разными путями, от психосоматического
заболевания до галлюцинаций, от асоциального поведения
до преступности. В подобных ситуациях сложнее активиро-
вать эффективную и работающую метаболическую функцию,
такую, которая может привести изменение эвакуаторного по-
тока к мыслимости или, по крайней мере, к ее предтечам, фи-
гуративности, пиктографии того, что раньше было абсолют-
но немым. Это может произойти в любом месте в поле. Этим
местом может быть психика аналитика с rêverie, конфигура-
циями и контрпереносом. Как только «эвакуированное не-
мыслимое» находит место где-нибудь в поле, мы оказываемся
в переломной точке по отношению к серьезности проблемы.
Теперь это «только» вопрос поиска более экономичных и по-
степенных способов по управлению им в поле и приближе-
нию к возможному пищеварительно-метаболическому ре-
шению. Как только немыслимое появляется в любом месте
в поле вроде «депрессивного друга на грани самоубийства», 137
прежде безмолвное отчаяние находит героя, который может

озвучить его со сцены.
Это именно тот момент, когда различные защитные меха-
низмы вступают в действие. Они не такие архаичные по срав-
нению с эвакуацией и служат для того, чтобы сделать пере-
носимой в поле, в любом месте в поле, протоэмоциональную
лаву, которая пока что не может быть «сдержана» напрямую.
Существует также возможность расщепления (опять же
внутри поля). Здесь эта примитивная функция, эта часть, этот
сгусток бета-элементов, или эта «беталома» (как я это назвал
в других работах (Barale, Ferro, 1992)), обозначается словами
«друг», «приятель», «коллега» или другими разнообразными
способами, от питбуля до динозавра. Другая возможность за-
ключается в обращении к отрицанию, вытеснению, фобическо-
му избеганию, навязчивому контролю, ипохондрии и так далее.
Каждый из этих механизмов предполагает разные нарра-
тивные стратегии: непереваренный элемент или скрывается,
или раскрывается в рассказанном тексте разными способами.
Пациентка, которой крайне сложно держать под контро-
лем яростные эмоции, вызванные летним перерывом в ана-
лизе, начинает первую после отпуска сессию с рассказа о том,
каким прекрасным был ее отпуск и как хорошо она себя чув-
ствовала летом, добавляя в конце сессии, что она прочитала
книгу, которая заставила ее много плакать. «История» — ро-
59
Эльза ман, написанный Эльзой Моранте59 о женщине, которая ов-
Моранте
(1912–1985) — довела, была изнасилована и которой затем пришлось иметь
итальянская
писательни- дело с ребенком, родившимся в результате этого изнасилова-
ца. — Прим. ред. ния.
Итак, в маленьком уголке нарративной ткани сессии по-
является чувство брошенности во время лета, отпуск, пере-
живаемый как насилие, и осознание того, что придется иметь
дело с зарождающимися эмоциями и чувствами.
Пожалуй, отрицание (или скорее негативизм) неожидан-
но оставляет открытой трещину, в которой эмоциональная
история приобретает форму и оживает. Безусловно, защит-
138 ный механизм против насилия и гнева может принять вид
боязни ножей, обсессивного ритуала, когда человек все время

хочет удостовериться, что газ выключен, или ипохондрии —
все это может стать местом для размещения и контроля пуга-
ющей опасности. Не так важно, разумеется, какая защитная
стратегия выбрана, важно найти нарративные/интерпрета-
тивные стратегии, которые остаются вблизи проблемы, акти-
вирующей страх.
Дело заключается не в том, чтобы усилить или кримина-
лизировать защитный механизм, а в том, чтобы сделать его
все менее и менее необходимым через постепенное взаимо-
действие с «комком лавы».
Несомненно, это может занять длительное время, за-
щитные констелляции аналитика также идут в ход, и рабо-
та по эмоциональному пере-плетению может осуществлять-
ся либо в серой и технической манере, либо с динамизмом
и творчеством. Это отражает качества аналитической пары
и в равной степени, я бы сказал (в некотором смысле, по край-
ней мере), качества аналитической группы, к которой чело-
век принадлежит.
Рассказанный на сессии текст постоянно указывает на пе-
ремены, которые происходят во внутреннем мире пациента
и в поле. Если пациент, испытывающий страх перед собствен-
60
Carioca —
ными эмоциями, с которыми он справляется, держа их под бренд произво-
строгим контролем и поддерживая автоматизированную дис- дителей пасте-
ли в Италии,
танцию с ними, рассказывает о том, что он побывал на кон- а также (порт.
carioca) — на-
церте «живой музыки» и как сильно теперь ему нравится бра- звание жителей
бразильского
зильская музыка, или что он подарил своему сыну пастель города Рио-де-
Сarioca60, то это будет сигнализировать о его способности Жанейро. Этим
словом в Брази-
другим способом приближаться к своему внутреннему миру. лии обозначают
все, что произ-
Итак, если пациент говорит, что ему понравилось ходить ведено в Рио-
на танцы со своей девушкой, это свидетельствует о том, что де-Жанейро
(прилагатель-
в тот день сессия прошла в правильном эмоциональном рит- ное), а так-
же жителей
ме, в атмосфере тепла и близости. Рио-де-Жанейро
(существитель-
Таким образом, поле является хранителем правды о функ- ное). — Прим.
ционировании самого поля, неважно, какое место в поле ста- ред.
новится выражением этого функционирования. 139

Возможные места в поле включают: драматический ком-

понент поля (постоянное формирование персонажей и их
трансформация), психику аналитика, его контрперенос,
место, где образы формируются (онейрическое мышление
наяву), их производные, контрпереносные сны аналитика,
его rêverie, внутренние миры аналитика и пациента, их от-
ношения, разыгрывания, проективные идентификации и их
пертурбации и трансгенерационные места, принадлежащие
обоим (Bezoari, Ferro, 1999a; Ferro, 2006f).
Нарративные комки шерсти и фабула

«Персонаж», который становится носителем «комка лавы», яв-
ляется своего рода нарративным «клубком» (как клубок шер-
сти), который ждет, когда им займутся аналитик и пациент.
Если этот клубок называется «Марио» и относится к жесто-
кости или неконтейнируемости, то это нужно деконструиро-
вать и рассказать так, чтобы пациент мог это «носить».
Неподходящие интервенции (которые обычно отверга-
ются пациентом) включают следующие: «Марио — часть вас,
которая…» или «Марио появляется на сцене, когда…» и даже
«Думаю, что Марио является функцией…».
Затем идут промежуточные формы, такие как: «Возмож-
но, Марио приобретает те же качества, что и у вас, когда…»
или «Марио напоминает вам чем-то себя…». И, наконец, есть
более говорящие нарративные формулировки, в которых Ма-
рио, клубок шерсти, расплетается на нити, из которых он сде-
лан, которые затем пере-плетаются заново.
«Складывается впечатление, что Марио ревнует Катери-
ну, когда…» — таким образом вводится желтая нить ревно-
сти; или «что злит Марио…» — вводится красная нить гне-
ва, и так далее. Нет необходимости прибегать к избыточным
интерпретациям, достаточно распутать «Марио-клубок»
и пере-плести его в узор и рисунок, который пациент поймет
и примет. Ничто не мешает при случае сделать избыточную
140 интерпретацию, и, действительно, порой ее нужно сделать.
Что применяется к Марио, одинаково применимо и к лю-

бому нарративному «клубку шерсти», который занимает свое
место в поле любым способом или в любой форме. Как пра-
вило, наиболее запутанные клубки могут появляться через
проективную идентификацию.
Некомпетентный главный врач

Лука находится на начальном этапе анализа. Он расска-
зывает мне о своем пациенте, которого считают очень пло-
хим, злым и которого некоторые находят пугающим.
Будет справедливо отметить, что он начал работать, но на
своем рабочем месте он боится руководителя. Он восприни-
мает его как человека, который дышит ему в затылок, как ко-
го-то, кто может даже укусить его за шею.
Не думая, я говорю: «Я бы залаял первым».
Повисает непродолжительная тишина. Затем Лука про-
должает рассказывать о своем пациенте, о ярости, которую
он порой испытывает, и об ужасе, сопровождающем эту
ярость.
Потом глубоким голосом он говорит, что задается во-
просом, есть ли у него точки соприкосновения с этим че-
ловеком, и что он пришел бы в ужас от любого возможного
сходства.
Возникает ощущение, что атмосфера переполнена трево-
гой и мой подход чрезмерен; я спрашиваю: «С кем, вы сказа-
ли, у вас есть точки соприкосновения?»
Вскоре после этого Лука сообщает (или, скорее, гово-
рит в ответ), что его главный врач не знает, как пользовать-
ся компьютером: как-то раз у него был файл со статьей и
файл с библиографией, и он был поражен тем, что их мож-
но было совместить. Лука добавляет: «Он настоящий тро-
глодит, когда речь заходит о компьютерах. Мне приходится
учить его, как работать с ними» (это сказано с облегчением
в голосе).
На следующий день ему приснился динозавр, Tyranno-
saurus rex, но он был Спайдерменом и сумел спастись. 141
Я скажу, что для меня это был, во всяком случае, равный

бой, потому что у Спайдермена были свои стратегии по спа-
сению себя. Он проходит через следующую трансформацию,
рассказывая о гладиаторах, сражающихся со львами при по-
мощи сетей.
Следующий рисунок
следует интерпретировать как сырой материал истории,

которая может быть рассказана при помощи тысячи различ-
ных способов, — другими словами, существует относительно
небольшое количество фабул и бесконечное число сюжетов
(если использовать терминологию из нарратологии).
Это то, что в действительности делает Сандра, когда она
на первой сессии говорит о том, что «страдает от язвенного
колита». За этим следует первое rêverie, которое приходит к ее
аналитику при встрече с ней: он обнаруживает себя, несмотря
на чрезвычайную красоту Сандры, в присутствии транссексу-
ала — так, как будто он распознал избыток ее протоэмоций.
Потом Сандра рассказывает о нескольких любовных от-
ношениях, в которых ее бросали, в которых были драки и сце-
ны, с помощью которых она, очевидно, эвакуировала все на-
пряжение. Это время было периодом турбулентности, тем
не менее без заболеваний.
После этого она делится историей из детства, в частности
о том, как в возрасте двух с половиной лет у нее начались
приступы астмы.
Она продолжает свой рассказ о том, как ее обидела ба-
бушка, которая, не видев ее долгое время, сказала: «Кто этот
мальчик?»
Затем следует история о сексуальном насилии, которое
она пережила от рук «дедушки» в семь лет, об «опоясывающем
лишае» в десять лет и, напоследок, о дяде, которому ей прихо-
дилось мастурбировать, чтобы унять его пугающие приступы
142 ярости. Очевидно, что через эти многочисленные сценарии
Сандра рассказывает снова и снова одну и ту же историю об

избытке протоэмоций, с которыми она не способна справить-
ся с помощью трансформации и которые она эвакуирует или
задабривает, используя разнообразные стратегии.
Обычно психоанализ относится с осуждением к аналити-

ку, инфицирующему пациента тем загрязнением, которое воз-
никает, если порог аналитической нейтральности был снижен:
аналитику нельзя было привносить какие-либо фантазии или
использовать метафоры или rêverie. Этот принцип был при-
менен без учета того, что «нейтральность» относится к ткани
поля так же, как и любая другая эмоциональная окраска.
Я думаю, что репаративная активность является неотъ-
емлемой, даже если она влечет за собой трансплантацию до-
полнительных кусков ткани, при условии что они проявятся
в поле и онейрическом мышлении аналитика.
Пациенту снится, как он бежит, свободный и голый, с ощу-

щением возобновленного контакта с природой, затем на сцене
появляются собаки, он пугается, прикрывает себя и уходит.
Аналитик принимает участие в конструировании и трансфор-
мации сна, говоря: «Мне кажется, что не хватает одного персо-
нажа, Евы или Джейн, которая появляется из ниоткуда и кото-
рой приходится прикрыться из-за появления собак».
Пациентка рассказывает о повторяющейся мастурбаци-

онной фантазии, которая всегда сопровождается другой фан-
тазией о том, чтобы ее отшлепала экономка. Аналитик остав-
ляет теоретические гипотезы невысказанными, но добавляет
недостающий кусок: «Кто знает, что она до этого делала, в не-
достающей сцене». Пациентка удивляется и описывает, как
однажды мать поймала ее за тем, что она позволила своему
двоюродному брату трогать себя.
Разные симптомы указывают на разные способы справ-

ляться с одной и той же проблемой. Например, существует об- 143
щий корень у нарциссизма, аутистических аспектов и психо-

соматических манифестаций и близкое родство между ними.
Здесь мы сталкиваемся с протоэмоциями (или зачастую
с протосенсориальностью), которые не могут быть трансфор-
мированы и, таким образом, не могут стать доступными для
осмысления и эмоционально прожитыми, и от которых каж-
дый защищается и дистанцируется, занимая позицию на не-
котором удалении (при нарциссизме), изолируя себя от них
(подобно изоляции вокруг электрического провода) при ау-
тистических защитах, которые включают «изоляцию», или
с помощью их эвакуации более или менее «бесшумно» в тело.
Я говорю «более или менее бесшумно», потому что есть
телесные симптомы, которые что-то говорят о своем проис-
хождении, но существуют и другие, которые на данный мо-
мент невозможно ни с чем связать.
Лиза и пилот
В начале своего анализа Лиза страдала от болезни Крона,
которая приводила к частому опорожнению кишечника с кро-
вью. Спустя несколько лет аналитическая работа расширила ее
способность сно-видения (я имею в виду альфа-сно-видение)
и проживания эмоции (я имею в виду развитие ), и Лиза на-
чала испытывать все более и более интенсивные эмоции.
Способ структурирования связи (которая является фун-
даментом для развертывания эмоциональных пертурбаций)
описывается в рассказе посредством «ультразвукового скани-
рования», которое обнаруживает наличие полипов. Логично,
что аналитический статус коммуникации должен отражать
наличие влечения, направленного на очень сильную связь,
а также то, что ревность, разочарование и гнев — это щупаль-
ца, которые, в свою очередь, активируются данной полип
(овой) связью.
В сценарии, предложенном Лизой, фигурирует пилот само-
лета, который периодически подходит к ней, а потом уходит
(аналитик, который уходит, аналитик, который приходит), и он
144 все еще поддерживает отношения со стюардессой, которую он
ревнует. Таким образом, ревность появляется и в поле. Пилот

эмоционально привлекает пациентку, но также и расстраивает
ее. Что касается анализа, она говорит, что занималась самопо-
вреждением, чтобы «не прийти» (она пропускает сессию), та-
ким образом, она не отказывает себе в удовольствии (менталь-
ном и сексуальном) в отношениях с пилотом. Пилот (на этот
раз ее часть) решил проследить за стюардессой, чтобы узнать,
есть ли у нее отношения с другим мужчиной. В это же время
Лиза провела день, наблюдая за домом аналитика, чтобы уз-
нать, как много у него было других пациентов.
Потом Лиза идет в кинотеатр, чтобы посмотреть фильм
о тиграх, при этом ее подруга переезжает в другой дом
на бульвар Эритрея. Африка, и самые горячие эмоциональ-
ные зоны оживают и рассказывают историю.
Другие, истинно африканские эмоции начинают постепен-
но оживать: ее соперничество с коллегами по работе, злость
на пилота, разочарование из-за того, что подруга оставляет
ее… Эта непрерывная альфабетизация эмоций в действитель-
ности совпадает с уменьшением количества кровавых эвакуа-
ций, так как если бы протоэмоции смогли превратиться в пик-
тограммы и переплестись в более живой сценарий.
Алессио
То же самое происходит с Алессио. С самого начала ана-
лиза он носит с собой компьютер (Алессио использует обсес-
сивно-компульсивные защиты). Его компьютер ломается пол-
ностью после первой интерпретации, когда он говорит о том,
что хочет починить своего Орленка (имея в виду свой старый
скутер), а я замечаю: «Кто знает, как будет выглядеть выход
орленка на сцену?»
Последующие сессии посвящены воображению: сновиде-
ниям о варварах, гуннах, вестготах и торнадо. Опять же, в слу-
чае Алессио именно наличие мгновенно возникшей сильной
связи с аналитиком (и с «девушкой») приводит к депрессивной
тревоге в конце сессии, вызывая в нем тайфуны ревности, ког-
да он представляет, что его девушка с кем-то другим. 145
Кристина
В корне эмоций всегда лежит оживление связи и пре-
вратности, связанные с этим (мы не так далеки от наивных
формулировок, свойственных Проппу): на сессии Кристина
рассказывает мне об ощущении, что за ней следят. По мере
приближения к концу анализа, с одной стороны, это начина-
ет меня беспокоить, с другой — я думаю о том, что это вновь
пробуждающиеся «шпионские» аспекты Кристины, которые
присутствовали в начале анализа, когда она следила за каж-
дым моим жестом, позой, тоном голоса, чтобы обнаружить
в них повод для тревоги или страдания. Затем я думаю о том,
что состояние «за мной наблюдают» — это то, что произошло
с ней в кабинете и потом превратилось в обезболивающее
средство против чувства одиночества.
Кристина меняет вертекс кардинальным образом: нахо-
диться под наблюдением — значит быть в одиночестве, ведь
если кто-то не является частью группы, значит он исключен.
Я упоминаю «Шоу Трумана». В фильме, хотя правда со-
стоит в том, что за главным героем «шпионят» и наблюда-
ют по телевизору, также верно и то, что он самый одинокий
человек из всех, потому что он не относится к «группе», он
исключен. В этот момент я думаю о реальности окончания
анализа как о прототипе исключенности, о последней сессии
на неделе (где мы и находимся), о возрождении исторических
корней проблемы «исключенности», а точнее, о том, что Кри-
стина всегда страдала от того, что ее родители были сильно
привязаны друг к другу, но также я понимаю, что на послед-
ней сессии я «объединился в пару» со своими собственными
тревожными мыслями, что заставило Кристину почувство-
вать горький вкус исключенности, которую испытывают, ког-
да человек находится с другим, отсутствующим психически
и занятым в этот момент другими мыслями.
Связь, о которой я упоминал выше, может быть источни-

ком штормов, боли, разочарования и даже радости, источни-
146 ком новых открытий. Однако некоторым пациентам требуется
время для того, чтобы отказаться от нарциссически-аутисти-

ческих защит, которые защищают их от участия в эмоцио-
нальной связи. Разумеется, не столь важно, в какой области
поля это происходит: это может быть очевидной связью с ана-
литиком, но это также может быть рассказано и войти в поле
как связь с девушкой, домашней кошкой или собакой.
Если связь структурирована, то об испытаниях и тяготах,
связанных с ней, становится легче рассказывать. Яркий тому
пример: Ева, избегающая сближения с чрезмерно интенсив-
ными эмоциями, рассказывает мне о том, как ее маленькая
дочка ласково произносит: «Мамочка, чтобы я делала без
тебя?»
И когда я говорю ей (спустя несколько лет психоанализа),
что, возможно, и она испытывает это чувство нежной привя-
занности ко мне, несмотря на то, что она этого боится, она
снова высказывает мнение, которое часто озвучивала рань-
ше, что я произношу обычные, глупые, очевидные вещи, ко-
торые говорят аналитики, тут же добавляя, что она встретила
иглотерапевта, который неожиданно подарил ей несколько
фигурок для рождественского вертепа. Зарождается нечто
важное — доверие, и ее внутренний мир облагораживается
присутствием там, где раньше была явно выраженная эмоци-
ональная пустыня нарциссизма и самодостаточности.
Пудель Берто
Ребенок начинает сессию в маниакальной манере, расска-
зывая о том, что он был в театре с матерью и чувствовал себя
особенно хорошо. Затем он говорит о своем желании пойти
по стопам Берлускони в будущем и связывает вместе несколь-
ко извращенных игровых высказываний, которые относятся
к анальной мастурбации (описанной Мельцером).
Наступает момент радостного обмена с аналитиком, ко-
торый позволяет получить доступ к живым и сильным эмоци-
ям: «нелегальные иммигранты, которые спалили дом дотла»,
«замученные и брошенные животные», «щенок», которого
спасли активисты по защите прав животных. К концу сессии 147
Берто говорит о «пуделе» и спрашивает, действительно ли

змеи могут есть мелких животных.
Структурирование связи на сессии позволяет этому ма-
ленькому Берлускони почувствовать себя «маленьким бро-
дягой» (буквальное значение итальянского слова «пудель»)
в момент расставания и испытать страх оказаться пожирае-
мым сепарационной тревогой. Мы действуем в парадоксаль-
ной ситуации, где связь должна формироваться и постепенно
признаваться, но одновременно та же связь подвергает нас
серии крайне интенсивных эмоциональных пертурбаций.
Связь подвергает нас страданию, но также она является
матрицей нашей способности чувствовать и проживать эмо-
ции во всей их полноте и выразительности. Ничто не может
остановить защиты от связей, которые нацелены на то, чтобы
избавить нас в определенные моменты от эмоций, которые,
как мы опасаемся, слишком интенсивны, чтобы мы могли
ими управлять.
До тех пор, пока пациент не приобрел способность управ-

лять эмоциями и страданиями, которые подразумевает эта
связь, этот выбор необходимо уважать. Когда связь начнет да-
вать побеги, думаю, что не стоит спешить их прояснять и при-
носить их в перенос. Нужно быть довольно бережным и уве-
ренным садовником, который приводит к их развитию. Когда
связи становятся явными и очевидными, это значит не только
то, что они могут быть объяснены, но и то, что пациент име-
ет все необходимые инструменты, чтобы справляться с труд-
ностями, которые подразумевают превратности любой связи.
Цель анализа заключается в том, чтобы постепенно расширять
набор инструментов пациента, который позволит ему узнавать,
называть, метаболизировать эмоции и управлять ими. Именно
психоанализ в большей степени связан с инструментами мыш-
ления и чувствования, чем с содержанием мыслей и чувств.
Нельзя сказать, что содержание не важно, однако если пианино
в хорошем рабочем состоянии, оно может производить любую
148 музыку, в зависимости от индивидуальности пианиста.
Верно также и то, что вначале анализ подвергает нас трав-

мирующей ситуации, вызванной возмущением, создаваемым
психикой в непрерывном, хотя и ограниченном соединении.
Это предполагает полное изменение политики взаимо-

действия с кувшинами Пандоры («ящик Пандоры», к слову
сказать, неправильный перевод), если таковые имеются. За-
частую нам самим приходится лепить кувшины или даже
сначала изготовлять вместе с пациентом необходимые для
этого гончарные инструменты.
О переносе
Перенос также оказывает влияние на выбор объекта: в слу-
чае все еще инкапсулированных, непроработанных психиче-
ских ситуаций трансформация возможна, только если вновь
оживить их в ситуации, в которой шансов на положительный
результат намного больше, чем в первоначальной травмати-
ческой ситуации. Трансформация, которая в счастливых слу-
чаях активируется «естественным образом», позволяет вы-
бирать все новые и новые объекты вместо первоначальных
травматогенных.
Повторное представление забытой, отщепленной, вытес-
ненной истории является одной из движущих сил в анализе.
Положительным является то, что это позволяет произой-
ти трансформации и изменению; риск состоит в том, что ана-
литик может попасть в ловушку, взяв на себя определенную
роль, и поле заразится болезнью пациента (как это обыкно-
венно случается), но впоследствии так и не вылечится.
Непрерывное заболевание (в терминологии Баранже:
формирование «бастионов») и непрерывное исцеление (рас-
творение бастионов) соответствуют паттерну дыхания поля,
тому, как оно неизменно расширяется и схлопывается.
Если у пациента была эмоционально недоступная мать,
то рано или поздно это будет пережито в кабинете и в поле,
это может произойти в форме любого персонажа. Это может 149
быть переварено и метаболизировано через перистальтиче-

ское движение поля или интерпретацию при условии, что мы
помним: чтобы интерпретация оказалась эффективной, она
должна быть финальным актом совершенного ранее пищева-
рительного процесса.
Однако вопрос переноса этим не исчерпывается; вне вся-
ких сомнений, существует перенос аналитика по отношению
к пациенту, который требует постоянной (как правило, без-
молвной и автоматической) обработки.
Но чему стоит уделить еще больше внимания, так это (по-
скольку это обычно исследуется в меньшей степени) непре-
рывным «переносам» (наподобие рейсовых автобусов до аэро-
порта), которые не только уходят своими корнями в прошлое
поля и во внутренний мир поля (в котором аналитик явля-
ется одним из локусов), но и постоянно переходят из поля во
внутренний мир пациента и из поля в его историю. Неизмен-
ное прибытие и убытие запутанных фрагментов сенсориаль-
ности и протоэмоций делает возможным трансформативное
плетение и нео-формирование жителей внутреннего мира
и истории. Внутренний мир и история пациента постоян-
но поступают в поле (и питают его) благодаря повторению
и проективной идентификации и непрерывно трансформи-
руются через мини- и макро-après-coup, гарантирующие мно-
го-направленность движения.
«Грозовой перевал» Эмили Бронте помогает нам увидеть
работу переноса на объект. Брошенный сирота Хитклифф
был практически усыновлен стариком Эрншо. Связь, сое-
диняющая его с Кэтрин, дочерью Эрншо, симбиотическая
и страстная. Это вызывает лишь боль, ревность, отчаяние
и ненависть. Однако все это разыгрывается при участии Кэ-
трин, которая сама является сиротой. То, что было немысли-
мым и невыразимым в первоначальных отношениях, сейчас
становится мыслимым и выносимым: до этого атрофиро-
ванные части психики наполняются жизнью. Лишь долгая
и тяжелая работа по трансформации позволит детям Кэтрин
150 и Хиндли (новые аспекты селф), появившимся на свет благо-
даря трансформационному перевариванию, получить шанс

иметь отношения, которые приносят радость, а не только не-
счастье.
В психосоматических случаях выдающееся достижение
анализа состоит в превращении обратно в трагедию того, что
было эвакуировано в симптом, и это, как бы то ни было, явля-
ется напоминанием о надежде на мыслимость.
Даже повседневные микротрагедии постоянно разыгры-
вают то, что требует импровизации. Иногда сцена замора-
живается и репертуар не меняется; в таких случаях анали-
тик призван играть роль антрепренера/директора театра,
который знает, когда нужно внести изменения в программу
на этот сезон.
Сегодня мы импровизируем Пиранделло

В аналитическом театре молчание аналитика часто пугает
из-за впечатления, что ему не удается выполнить сонастрой-
ку с pH сессии, которая должна быть отражена в его словах.
Молчание аналитика — как темная комната для детей: мрак,
полный призраков и сцен ужаса. Разумеется, чтобы слышать
шумовые эффекты и смотреть фильм, нужно приглушить
как звуки, так и свет, но небольшие светильники, которые
ВСЕГДА напоминают о том, что вы находитесь в кинотеатре
или консерватории, должны оставаться включенными. Ис-
ключение — когда у вас есть пациенты, которые достаточно
хорошо структурированы с самого начала, чтобы осмелиться
броситься в тишину с любопытством и страстью. Такие паци-
енты, как бы то ни было, встречаются не часто. Чаще встре-
чаются пациенты, которым нужны маленькие светильники,
антракт, приглушенный свет, присутствие билетера; возмож-
но, однажды они получат удовольствие от большого скачка во
мрак тишины.
Аналитик, который «говорит», смягчает жестокость не-
которых сценариев; он превращается в Вергилия, способного
провести Данте через круги ада. Когда наступит время, Беа- 151
триче появится на сцене и пациент сможет насладиться ана-

лизом, которого он больше не боится.
Молчаливый аналитик предоставляет себя бесчисленно-
му количеству лиц. Аналитик, который вмешивается, осве-
щает реальностью своего не-фантазматического присутствия
и тенором эмоциональной жизни, настоящим саундтреком
к фильму/анализу. Можно было бы утверждать, что молчали-
вый аналитик загрязняет поле меньше. Это верно в отноше-
нии пациентов, которые не боятся появления «Несси» (во всех
сценах), обитающих внутри них, но также верно и то, что ха-
рактер тишины иногда становится чем-то, что не может быть
принято или переварено пациентом.
О защитах
Существуют различные защиты против агглютинативных
способов связи. Одна из возможных защит — это изоляция
и герметизация от связи, другая — клаустрофобическое из-
бегание.
Для пациентов, нашедших защитное решение против
агглютинативного/агглютинирующего ядра (которое имеет
тенденцию к формированию дифференцированных и сим-
биотических связей), анализ представляет большую про-
блему. С одной точки зрения, это единственный способ,
с помощью которого можно метаболизировать эти области,
не превратив их в тяжелый багаж, усложняющий жизнь или
даже вызывающий ряд симптомов. Однако с другой точки
зрения, «поддаться» аналитической связи означает обратно
окунуться в отчасти агглютинативную ситуацию, где един-
ственным источником надежды является аналитик, который
знает, как вывести пациента из симбиотической связи, что
может случиться только благодаря повторному предложению
и альфабетизации гнева, зависти, боли и многого другого.
Луиза начинает рассказывать о «полипах», лечение ко-

152 торых заставило ее пропустить длинную череду сессий. Ее
упрекает партнер, который говорит: «Ты не застилаешь по-

стель дома», «Ты не работаешь», «Почему бы тебе не принести
свои вещи, чтобы стирать их здесь», — все это способы, с по-
мощью которых в поле выражается ее дистанция с анализом.
Луиза опасается того, что полипы вернут ее к недифференци-
руемой связи, из которой она вырвалась, используя аутисти-
чески-контрфобические механизмы. Она говорит, что «дума-
ет о нем (о своем партнере и аналитике) все время». Потом
она упоминает о своей матери, рассказывающей о ребенке,
которому придется отделиться и который будет страдать. Для
многих пациентов повторное предложение связи, которая,
как они боятся, поглотит их, является чем-то вроде тантало-
вых мук61, заставляющих их снова и снова переживать стра- 61
Мучения,
вызываемые
дания, от которых они нашли псевдорешение. созерцанием
желанной цели
и сознанием
Идея вернуться назад и начать заново предполагает опре- невозможности
ее достичь. —
деленную степень храбрости и безрассудности. Критерий Прим. ред.
анализабельности уже давно защищает аналитиков от риска
быть дерзновенными.
Пациенту нелегко вернуться обратно в агглютинативную
туманность недифференцированных протоэмоций и нелегко
альфабетизировать эту туманность в эмоции, которые могут
быть названы и трансформированы. Это значит отважиться
вернуться в протоэмоциональные джунгли, из которых уда-
лось сбежать, одновременно с этим держа в багаже гориллу,
которая послужит причиной симптоматического кризиса.
Вернуться назад значит еще раз столкнуться с недиффе-
ренцированными протоэмоциями, которым придется дать
названия (гнев, ревность, исключение), и потом метаболизи-
ровать эти протоэмоции, чтобы они превратились в постоян-
ных обитателей внутреннего мира.
Граф Монте-Кристо
Непредвиденное расставание из-за моего пропуска сес-
сии заставило Джулио, который сейчас находится на продви-
нутой ступени анализа, сказать, что он чувствует себя «оби- 153
женным, обиженным, обиженным». Он добавляет, что, когда

он расслабляется и становится ближе, я «бросаю» его, а когда
он отказывается от себя в порыве надежды, я покидаю его.
Случайная последовательность событий — он приближает-
ся, и я отдаляюсь — переживается Джулио как «вынужден-
ная случайность», и лишь осознание этого показывает ему,
как он, в свою очередь, каждый раз, когда формируется связь,
отдаляется: и чтобы предупредить боль, которую он уверен,
что почувствует (себя брошенным/оставленным), и чтобы
отомстить — как граф Монте-Кристо, покинутый и предан-
ный, может исцелить по-другому неизлечимую боль, только
прибегнув к мести. Но правда и то, что в конце граф Мон-
те-Кристо находит силы простить женщину, которая предала
и оставила его. Также ему удается обнаружить искреннюю
любовь, которую он никогда не переставал испытывать по от-
ношению к ней, даже несмотря на то, что не осознавал этого
на протяжении долгого времени.
62
Антонино Сильвия и южане62
Ферро родился
и жил на Си- Каждый раз, когда Сильвия переживает разлуку по при-
цилии, для чине моего отъезда, она задается вопросом о том, что, возмож-
итальянцев
он южанин. — но, цена «нового дома», в который она собирается переехать,
Прим. ред.
слишком высока; в особенности она боится южан и нелегаль-
ных иммигрантов, живущих по соседству. Расставание разры-
вает связь, и это вызывает страдания, за которые приходится
платить высокую цену, поскольку оно активизирует пугаю-
щие эмоции, связанные с ее боязнью южан и нелегальных
иммигрантов. Один из ее детей рассказал о женщине, кото-
рая доверилась арабу, а потом тот ее пырнул ножом.
Рино и Франкенштейн
Вначале анализа Рино — пациент, который также столк
нулся с перерывом из-за моего пропуска сессии, — описывает
случай, который произошел с его приятелем. Этот приятель
ночью отправился в горы, чтобы остановиться в горном оте-
154 ле. Когда он обнаружил, что отель закрыт, он так расстроился,
что даже не подумал поехать в другой отель (Рино не захотел

наверстать пропущенную сессию) и двинулся обратно, несмо-
тря на туман. На обратном пути он врезался в грузовик и по-
лучил многократные переломы. Вы бы видели этого приятеля
без одежды, сказал Рино, выглядел он как Христос после каз-
ни или как Франкенштейн. Я замечаю, что несчастье монстра
Франкенштейна заключалось в том, что он чувствовал себя
ненужным человеку, который подарил ему жизнь. Именно
чувство боли из-за отвергнутой любви привело это существо
к жутким актам возмездия.
Увеличение разного порядка

То, что мы видим в кабинете при помощи электронного ми-
кроскопа, можно заметить, используя обычный оптический
микроскоп, в таком месте, как детская психиатрическая
больница.
Ренато и маленький черный человечек

Двенадцатилетний Ренато приезжает в сопровождении
своих родителей. Его проблема заключается в том, что его
мучает «маленький черный человечек», который следует всю-
ду за ним по пятам и пугает его. Маленький черный челове-
чек впервые появился, когда родители Ренато заставили его
идти в школу против его воли.
«Маленький черный человечек» является эвакуацией
ужаса, который не поддается описанию или трансформации
и поэтому эвакуируется. Это не «истинная галлюцинация»,
а так называемая «сновидческая вспышка»; это то, что было
альфабетизировано, трансформировано в образ, а затем эва-
куировано, одновременно с этим оно продолжает иметь от-
ношение к возможному смыслу и значению. «Маленький чер-
ный человечек» — это своего рода скопление психотических
сгустков, от которых нужно избавиться посредством эвакуа-
ции: это позволяет сохранять относительный порядок «в го-
роде» (в его психике). 155
Спустя несколько сессий, проведенных с психоневроло-

гом, который взялся вести его случай, Ренато начинает со-
бирать фигурки. Это отнимает много времени и энергии,
и большую часть дня он посвящает их упорядочиванию.
Таким образом, обсессивный защитный механизм зани-
мает место персекуторной тревоги, которая эвакуировалась
прежде.
Под присмотром психометрика Ренато начинает посещать
студию живописи и скульптуры, где он делает бумажных мон-
стров, которых он потом использует для того, чтобы создавать
и со-конструировать истории. Эта деятельность подразуме-
вает не только удержание (как это делал обсессивный меха-
низм), но и трансформирование и переработку «монстров» че-
рез нарратив. Тем временем «увиденный» маленький черный
человечек постепенно уходит со сцены и присутствует только
в ситуациях высокого эмоционального напряжения (когда Ре-
нато пытается вернуться к занятиям в школе). Позднее Рена-
то удается достигнуть в некотором смысле компромисса. Он
не посещает классные занятия, а проводит время в школьной
библиотеке с учителем поддержки и по сокращенному распи-
санию, которое потом будет постепенно уплотняться.
Здесь «маленький черный человечек» покидает сцену
до лучших времен, и на смену ему приходят «приступы пани-
ки», от которых страдает Ренато во время своего пребывания
в библиотеке, особенно когда туда заходят незнакомые люди.
Постепенно в терапии (два раза в неделю), которую он на-
чал со мной, «маленький черный человечек» пропадает и по-
является нарратив об эмоциях гнева и депрессивной боли.
В этот момент «маленький черный человечек» появляется
снова, но на сей раз в роли главного героя ночного сновиде-
ния. Эвакуаторная трещина закрылась, и черный человечек
обретает некую среду обитания, где он может жить (предста-
вимый мир сновидения), больше не вызывая приступов па-
ники.
Понемногу настроение Ренато улучшается, и он начинает
156 встречаться со своими одноклассниками вне школы. За этим
небольшим повествованием кроется семейная история, в кото-

рой симбиотическая связь была своеобразным общим кодом.
Его мать также страдала от школьной фобии, а его отец
был не в силах уезжать далеко по долгу военной службы. Па-
нические атаки, к которым это приводило, избавили его от
продолжения военной службы.
Идея связи была следующей: «если ты уйдешь, ты ум-
решь», «если ты уйдешь, я умру», «если я уйду, я умру», «если
я уйду, ты умрешь».
Симптоматический взрыв произошел после смерти его
дедушки, с которым у него была очень сильная связь. Смерть
дедушки совпала с необходимостью сменить школу, когда се-
мья переехала в новый дом и новый район.
Этот разрыв связей запустил эмоции в ситуации, где
у него не было аппарата для того, чтобы управлять ими (аль-
фа-функция и ), или, скорее, он вызвал сверхинтенсивные
протоэмоциональные состояния, которые были лишь частич-
но переварены и могли быть только эвакуированы.
По тем или иным причинам «маленький черный челове-
чек» также был неким трансгенерационным наследием, кото-
рое нашло свое выражение в истории Ренато.
В истории семьи наблюдался избыток накопившихся
«проективных идентификаций», которые не были приняты
и приготовлены (трансформированы в образы, в альфа-эле-
менты). Результатом этого стало чрезмерное изобилие «про-
тоэмоций» (гипербета), но также и отсутствие инструментов,
чтобы справляться с ними (гипофункция альфа и гипоразви-
тие ).
Амбулаторное обслуживание, которое я предложил в этот
период, работало как психика — психика, способная предо-
ставить услуги прачечной (для очистки тревоги) и в то же
время способная обеспечить ведрами и мылом.
Пользуясь терминологией Биона, можно сказать, что
«маленький черный человечек» был агрегатом частично пе-
реваренных элементов (бальфа-элементы), который нашел
групповую альфа-функцию, способную формировать альфа- 157
элементы и, таким образом, мысли и эмоции вместо сенсори-

альности и протоэмоций, которые не были полностью пред-
ставимы.
«Цесарка» Розины
История Розины имеет много общего с историей «маленько-
го черного человечка». Розина — девочка из Украины, которую
в раннем возрасте удочерила очень эмоционально доступная
пара. С начала терапии она рассказывает, что у нее есть друг,
с которым она видится и разговаривает, — «цесарка». Розина
начала терапию, потому что ее родители беспокоятся по по-
воду ее рискованного поведения теперь, когда она уже подро-
сток: она стала проводить время с готическими рок-группами
и в сатанинских сектах. С самого начала сно-видения — это
пространство для переработки довольно примитивных при-
зраков. На последней сессии ей снится вампир, который взле-
тает в воздух, но у него нет сил, чтобы удерживаться в поле-
те. Потом ей снится женщина с длинными рыжими волосами,
а потом женщина с кроваво-красными ногтями…
Розина называет терапевта «творцом лампы», потому что
он несет мягкий свет, сопровождая ее в мире, наполненном
кровью, ведьмами и монстрами, — это мир, который похож
на другую, прежде недоступную сторону мира «цесарки».
Понемногу «акулы», «змеи», «тигры» и «тигровые акулы»
заменяют вампиров и ведьм, сближая ее с мучительными
эмоциями, эмоциями, которые кусают и душат… постепенно
вспышка в виде «цесарки» исчезает… в сновидении появляет-
ся обычная утка, которую готовят для бедных детей на Рож-
дество.
Вернемся в кабинет
Луиджи и чтение
Луиджи — ребенок, которому диагностировали «тяжелую
дислексию», он неусидчив и не поддается контролю в школе,
158 гиперактивный. Интервью с родителями принимает неожи-
данный оборот с самого начала: мать говорит о том, что в дет-

стве у нее самой была дислексия. Она немедленно переходит
с большим волнением к описанию «ужасного опыта, который
она пережила с завучем» школы, где она училась. Он ее пре-
следовал, выбрал в качестве своей цели, сделал ее жизнь нес-
носной, не выражая ни капли сочувствия к ее ситуации, и,
в конце концов, она раньше времени ушла из школы. Отец все
преуменьшает и говорит, что беспокоится только о вещах, ко-
торые заслуживают беспокойства, о таких как ипотека, кото-
рую они взяли и которую, как он опасается, они будут не в со-
стоянии оплатить.
Очевидно, что психика обоих родителей была и является
едва доступной для Луиджи и его тревог. Они похожи на ком-
наты, в которых нет ощущения спокойствия, нет простран-
ства или тишины, комнаты, в которых нескончаемые вихри
торнадо несут повсюду разрушения.
Это как если бы бумаги, которые были разложены на сто-
ле, теперь оказались разбросаны по комнате и поэтому их не-
возможно прочесть. Единственные эмоции, которые читаются
и принимаются, — это чувство преследования у матери и ката-
строфическая тревога отца. У них есть своеобразный алфавит,
состоящий из двух букв, который лишает возможности зани-
маться любым эмоциональным чтением их реальности.
То, что Луиджи может эвакуировать свои психические со-
стояния, которые он не может читать, только с помощью гипе-
рактивности, неусидчивости, — это всего лишь естественное
последствие. Если вы не умеете читать свое собственное пси-
хическое состояние, то появляется нечто вроде тумана, кото-
рый делает каждый сигнал, каждую букву, каждый алфавит
размытым. В первую очередь нужно выучить алфавит эмоци-
ональный и только позднее когнитивный, по крайней мере,
исходя из той точки зрения, что последний основан на первом.
Для сессий с Луиджи характерно следующее: он появля-
ется в состоянии сильной дезориентации и гиперактивности,
успокаивается и «организует себя» в середине сессии (когда
аналитик начинает читать ему эмоциональные состояния 159
персонажей в его игре и конструирует своего рода эмоцио-

нальный синтаксис, постепенно берясь за все более сложные
связи между эмоциями), и в итоге он снова становится совер-
шенно дезорганизованным к концу сессии.
Если мы возьмем обычную сессию, то вначале Луиджи
вымарывает невероятное количество листов бумаги, покры-
вая их перемешанными цветами.
Затем постепенно начинают появляться фигуры, по мере
того как аналитик вмешивается, чтобы контейнировать тре-
вогу Луиджи. «Лицо» принимает очертания, о котором ана-
литик говорит: «Он выглядит рассерженным, но также испу-
ганным и отчаявшимся». Луиджи продолжает рисовать лодку,
маленького человека, море. Аналитик предлагает читать ри-
сунки как последовательность событий: «Возможно, это лицо
человека в море, возможно, человек упал в море и он напуган,
потому что боится утонуть».
Очевидно, что аналитик придерживается манифестного
текста, все время создавая связи, соединения, интерпретации.
Он решает не предлагать поспешное прочтение контрперенос-
ного аспекта (которое было бы равносильно объяснению лога-
рифмов в первом классе): «Когда мы не вместе, я чувствую, что
ты тонешь в море злости, и я вижу, что ты в отчаянии».
Луиджи продолжает рисовать. Он описывает морскую
прогулку на корабле с родителями. Он говорит об опасности,
исходящей от больших волн, и думает о том, что если корабль
перевернется, им понадобятся спасательные жилеты и шлюп-
ки. Ответ Луиджи связный, логичный и эмоционально после-
довательный.
Сессия продолжается с нарративной со-конструкцией,
опять же с применением текста, который содержит кораб-
ли, паромы, опасные переправы, волны, риск кораблекруше-
ния, — все это точно описывает эмоции, которые оживают
в терапевтическом кабинете.
К концу сессии Луиджи рисует водяные смерчи, игра
ускоряется, он говорит о пиратах, «которые вне закона», с это-
160 го момента становится невозможным читать эмоции, присут-
ствующие в его нарративе, и игра становится лишь эвакуиро-

ванной турбулентностью.
Повторяются сессии, наподобие этой, где такие детали де-
лают все более и более очевидной связь для выживания, кото-
рая образовалась между Луиджи и аналитиком, пока не при-
ходит время увеличить количество «спасательных шлюпок»,
по крайней мере до трех в неделю.
Лука и азбука
Во многих случаях дислексия — неспособность читать
базовые глубинные эмоциональные состояния. Сложно рас-
познавать и различать злость, зависть и разочарование; это
похоже на то, как будто человеку не хватает некой базовой
эмоциональной азбуки, которая помогла бы ему продвинуть-
ся к более сложному чтению и письму.
В какой-то момент терапии Лука — ребенок с дислекси-
ей — говорит, что он хотел бы покончить с понедельником,
потому что это день, когда ему приходится опять идти в шко-
лу. Он заполняет терапевтический кабинет жесткими рези-
новыми мячами, которые он яростно бросает, заставляя их
прыгать по всей комнате. Таким способом он начинает изо-
бражать неуправляемые эмоции, которые скачут по комнате
и внутри него после недельной разлуки.
Это своего рода разыгрывание сновидения на сессии, во
время которой он показывает, по-видимому, что ему нужно
совладать с роем пчел, которые, как он чувствует, преследуют
его. Потом он привносит картонные ракетки, чтобы отбивать
мячи, как если бы появился пасечник, способный справиться
с роем бета-элементов, которым предстоит трансформация
в альфа-элементы.
Взрослый и более здоровый пациент мог бы рассказать
о таком же по сути переживании, как у Луки, скажем, описав
после выходных сновидение, где он находится на борту кора-
бля, который яростно швыряют огромные волны (эмоциональ-
ные волны, вызванные расставанием), и добавив, что он не мог
ни читать, ни писать на борту из-за сильной качки. Именно 161
чрезмерная жесткость мячей не дает Луке читать или писать,

потому что он сбит с толку неуправляемыми эмоциями, кото-
рые неотступно приводят его в замешательство.
Когда (сколько) достаточно?

Ключевой проблемой является решение об окончании
аналитической работы, когда аналитик и пациент не нахо-
дятся «в унисоне» по этому вопросу.
Завершение анализа может предвосхищать один из чле-
нов пары, в особенности когда последующие коммуникации
одного или другого не считываются как сигналы, исходящие
из поля.
Аналитик считает, что анализ его пациента подходит

к концу, его уверенность подкрепляется одним из снови-
дений пациента, в котором тот ясно видит дно моря, море
с полупрозрачной голубой водой, в которой легко разли-
чимы рыбы. Аналитик предлагает завершить анализ через
разумный промежуток времени, и пациент, который соби-
рается начать тренинг-анализ, соглашается на это с удо-
вольствием.
Потом он рассказывает историю на сессии: в магазине, ко-
торый находится под кабинетом аналитика, он купил «четы-
ре красивые золотые круглые рукоятки, подлинное ар-нуво,
за значительную сумму денег». «Я хочу сделать из них вешал-
ку в моем коридоре. Рукоятки красивые, крепкие и способны
выдержать вес чего угодно, что бы вы ни захотели повесить
на них».
Кажется, он говорит о том, что собирается приобрести
надежную аналитическую функцию, которая также являет-
ся результатом интроекции четырех наших сессий и работы,
проделанной вместе.
Через несколько дней ему позвонила продавец-консуль-
тант магазина, которой удалось проследить его через банк
(он выписал чек, чтобы расплатиться за рукоятки), с вопро-
162 сом, не хочет ли он их вернуть. Оказалось, что они были сде-
ланы известным художником ар-нуво и в действительности

стоили в десять раз дороже той суммы, которую он заплатил.
Разумеется, он мог отказаться, но если бы он так сделал, она
бы потеряла много денег. Пациент расстроен, но понимает ее
положение и не хочет причинить ей материальный ущерб,
поэтому возвращает их. В свою очередь продавец дарит ему
бутылку виски.
Аналитик никак все это не интерпретирует, вероятно,
ослепленный собственной необходимостью завершить ана-
лиз, возможно, из-за обязательств, которые он взял (список
ожидания). Рукоятки возвращены до того, как была сделана
вешалка, и до того, как аналитическая функция была полно-
стью интроецирована.
Пациент приспосабливается под потребности аналитика,
возвращает рукоятки и взамен чувствует интоксикацию от
полученного доступа к тренинг-анализу.
Излишне говорить, что потом пациенту пришлось вер-
нуться к своему экс-аналитику, чтобы проработать оконча-
ние их анализа аутентичным и не маниакальным образом.
Бьянка и ее кузен-обезьяна
Может также случиться и обратное: пациент готов, а ана-
литик нет (принимая во внимание изложенное выше, это пред-
почтительная ситуация). Бьянка начала свой анализ в связи
с сильной депрессией, которая «удерживается на расстоянии»
благодаря бесконечному отыгрыванию в форме эротизации,
а точнее благодаря изменам мужу, которые заставляли ее по-
стоянно находиться на (возбуждающем) лезвии бритвы из-за
риска быть застуканной.
Также у нее наблюдался широкий спектр возможных
психосоматических манифестаций: атопический дерматит,
разные аллергии, приступы астмы. Очень скоро «кузен-шизо
френик, очень похожий на обезьяну» становится централь-
ной фигурой нашей терапевтической работы. Ее мужа зовут 63
Furia — ит.
ярость, гнев. —
Фурио63, она описывает его как помешанного на контроле. Во Прим. пер.
время анализа она начинает понимать возбуждающую и ан- 163
тидепрессивную природу ее неверности, и постепенно связь

с ее мужем становится более стабильной.
Понемногу переживаются разнообразные эмоции, они
называются и, по крайней мере частично, перерабатываются:
ревность, соперничество с сестрой, ее частые переживания
брошенности. Затем она начинает заниматься волонтерской
работой, в особенности она заботится о «Миммо, мальчике
с когнитивным расстройством», частично вызванным «трав-
мами» при рождении. «С тех пор, как кто-то начал присма-
тривать за ним», он все больше восстанавливает обоняние,
становится более заинтересованным в ритме и музыке и про-
бует рисовать.
Потом Бьянка рассказывает о своей подруге в депрессии,
которая бьет баклуши дома «в тапочках и халате». Дальше она
говорит, что начала заботиться о себе и полна благодарности
к своему «парикмахеру», который действительно подарил ей
новую голову (шевелюру).
В это время, пока аналитику все еще кажется, что они
далеки от окончания анализа, Бьянка начинает говорить
о своем желании завершить его. Дело в том, что она пере-
стала получать доход от аренды, который давал ей возмож-
ность оплачивать анализ, потому что китайские арендаторы
открыли ресторан и собираются купить себе собственный
дом.
Аналитик не замечает всех этих сигналов произошедшей
трансформации до тех пор, пока работа в супервизионной
группе не дает ему возможность, в свою очередь, «отказать-
ся от аренды» и довольствоваться «изменением мышления»,
в достижении которого он ей помог. Сейчас он также отме-
чает трансформации в пациенте, которые находят свое отра-
жение, например, в переходе от кузена-обезьяны к мальчику,
приобретающему новые навыки.
О нарциссизме
Марина идет в ресторан, где, как она ожидает, официант
164 принесет ей то, что она хочет: маринованный лосось, фет-
тучини с грибами и сибас в соли. Ее хорошо знают в этом

ресторане, и она вполне обоснованно рассчитывает на то, что
ее будут ждать с прежним энтузиазмом, который в первую
очередь и приводил ее к маленькой улочке, где находится
этот ресторан.
Однако официант, исполненный вежливости, приносит
ей меню.
Марина в шоке. Разве вы не знаете, что я люблю? Разве
вы не знает, что мне нужно? Неужели вы не понимаете, как
я хотела сюда прийти? Она раздражена, не ест и, ссылаясь
на срочные дела, уходит. Сцена повторяется несколько дней
подряд. Однажды она молча садится на свое место, даже
не поздоровавшись с официантом.
Марина обижена, обижена, обижена и еще раз обижена,
что официант не знает о ее желаниях, не понимает ее потреб-
ности, не помнит, что она любит. Она уходит в себя и хранит
молчание. Она преисполнена злости, ненависти и печали.
Луиджи говорит, что фотографии, которых он ждал с та-
ким нетерпением, пришли, и он расстроился оттого, что они
не были созданы и напечатаны вручную, как он ожидал,
а были сделаны на компьютере. Они не соответствовали его
ожиданиям. Он чувствовал себя расстроенным и обиженным.
Нандо видит сон, в котором он идет в огромный четы-
рехзвездочный отель. Ему говорят, что отель полностью за-
бронирован. Единственный свободный номер находится
в пристройке. Он оскорблен, ему больно.
Все это примеры нарциссических ран, при которых чув-

ствуется, что объект не в унисоне, он не в лучшей форме и не
полностью доступен.
Infans64, как сказала бы Флоренс Гиньяр, нуждается в по- 64
Лат. infans —
ребенок,
нимании, должен вызывать любовь и быть встречен с чув- дитя. — Прим.
ством ожидания и самоотдачи. пер.
Когда этого не происходит и не происходит в течение

продолжительного времени, какие страдания активируются?
Как мы можем назвать эти страдания? 165
Каковы черты аналитика?

Молодой коллега, находящийся в тренинг-анализе, однажды
поразил меня, спросив о том, какими базовыми навыками
должен обладать аналитик. Я не стал давать теоретический
ответ (хотя мог бы сослаться на большое количество литера-
туры на эту тему), а сказал не задумываясь: доброжелатель-
ность, доверие методу, способность слепо игнорировать лю-
бую реальность, кроме реальности внутри кабинета.
Быть доброжелательным означает соприкоснуться с са-
мым «ужасным» чувством пациента, которое похоже на ана-
логичный сгусток нашего собственного так часто не ин-
тегрированного чувства. Не существует такого пациента,
который не поведал бы нам о наших утраченных и часто
безмолвных землях. Доброжелательность означает способ-
ность «желать добра» и возможность иметь взгляд фра Кри-
65
Лат. Omnia стофоро omnia munda mundis65 или, еще лучше, — мировоз-
munda mundis
буквально зрение священника из «Отверженных», который защищает
означает «для Жана Вальжана: тот украл столовое серебро после того, как
чистых [людей]
все [чисто]». — его приняли с добродушием и оказали ему гостеприимство;
Прим. ред.
священник же просит жандармов, задержавших Жана Валь-
жана, отпустить его, утверждая, что сам собственноручно
отдал ему серебро.
Доверие означает уверенность в том, что метод работает;
это может занять месяцы или годы, но в конце концов мы смо-
жем делать что-то полезное с самыми сложными пациентами,
пока мы держимся за понимание того, что «анализ работает».
И третье — игнорирование любой внешней реальности:
способность видеть сцены, разворачивающиеся в кабинете,
и не быть ослепленным внешней реальностью.
На одной сессии мы «русская танцовщица», которая спа-
сает пациента от депрессии, на другой — «мой муж — монстр,
который обижает меня до глубины души, когда просит зани-
маться любовью с ним, хотя у меня нет сил» (это после ин-
терпретации переноса), но мы также и «чаша с обжигающе
166 горячей водой», «двоюродная сестра, которая по-прежнему
игнорирует меня даже несмотря на то, что я не могу пере-

стать думать о ней ни днем, ни ночью», «собака, которая меня
укусила» и так далее. Внешних сцен не существует, если мы
создаем темноту вокруг, драма на аналитической сцене обре-
тает глубину, живость и плотность, и в ней мы можем выпол-
нять трансформативную функцию. Мы можем сонастроиться
с «ревнивой женой», «болью отвержения»; коротко говоря, ка-
бинет становится сценой, где весь Шекспир, Пиранделло, Мо-
льер, Ибсен и т. д. представлены в бесконечной череде эмоци-
ональных сюжетов, которые теряют глубину и жизненность,
если мы впускаем свет извне. Как я говорил, в кинотеатре
маленькие светильники оставляют горящими, но мы долж-
ны создавать темноту. В кабинете мы допускаем жизнь и свет,
если мы создаем кромешную темноту снаружи.
Разумеется, это не значит, что мы не придаем значения
исторической или экзистенциальной реальности, однако мы
должны позволить ей воплотиться в кабинете — единствен-
ном месте, где она может быть трансформирована, — и если
бойфренд не отвечает на звонок, то мы должны вместе с па-
циентом прожить боль отсутствия ответа, понимая, что это
мы — тот человек, который не ответил на звонок, и было бы
слишком просто интерпретировать это событие, сначала мы
должны взять трубку.
Размышления о внутреннем объекте, который не отвеча-
ет, или о матери, которая не реагировала в прошлом, не дают
драме полностью ожить в кабинете; ведь мы понимаем, о чем
идет речь, а пациент, который продолжает называть нас «сво-
им бойфрендом», остается в неведении.
И если пациентка спрашивает нас, что мы думаем о го-
мосексуальных отношениях, и рассказывает о непрерывных
ссорах со своим мужем, это является разыгрыванием аспек-
та наших гомосексуальных отношений с пациентом: ни один
из нас не слышит точку зрения другого, и в своем желании
быть услышанным мы навязываем нашу волю другому. Толь-
ко то, что мы понимаем, что проживается, может стать заме-
ченным и трансформированным с нашей помощью. 167
Безэмоциональная метафора: Джино

и нижнее белье
Есть такие пациенты, в особенности очень нарциссические
и обсессивные пациенты или те, у которых есть аутистиче-
ские черты, — которые иссушают эмоциональную ценность
коммуникации, и таким образом коммуникация становится
(очевидно) бессмысленной.
Хороший детский психотерапевт однажды рассказал мне,

что у него в терапии находится мальчик с синдромом Аспер-
гера. Как он сказал, он пытается «изобрести все что угодно,
лишь бы ребенок мог поддерживать хоть какую-то коммуни-
кацию». Также он поделился ощущением, будто на сессии он
слушает заевшую пластинку.
Однажды на сессии мальчик достает куклу Барби и спра-
шивает: «Как балерина?» Терапевт понимает, что этот вопрос
адресован ему, и спрашивает: «Хорошо, а ты как?» «Я ходил
на кладбище» (по-видимому, это реальное событие, то, что было
в действительности: это единственный способ, с помощью кото-
рого Джино может совладать с отчаяньем, которые он испыты-
вает в перерыве между сессиями). Он добавляет, что его лучший
школьный друг не был в школе в тот день, а учительница его
не слушала. Джино мгновенно чувствует, что терапевт не заме-
тил его депрессивного состояния, и говорит, что ему нравится
прикасаться к длинным густым волосам одноклассницы.
Озадаченный терапевт (чьи волосы очень короткие, почти
под ежик) не осознает выраженного в конкретной коммуни-
кации стремления мальчика к нежным чувствам и прикосно-
вениям и спрашивает: «Это эротическое ощущение?» Джино
теперь дезориентирован и в ответ рассказывает о знакомой
девочке, которая оттолкнула его руку, когда он пытался дотро-
нуться до ее волос. Он вспоминает, как видел мальчика, кото-
рый сдувал волос с девочки. Чувство отчуждения заставляет
Джино фыркнуть, но горячая эмоциональная составляющая
168 фырканья теряется в дыхании.
Потом он говорит: «Учитель пришел в школу в майке, зна-

чит, дети могут надевать футболки поверх свитеров?» «Они
разговаривают на непонятном языке», — добавляет он. Это
закодированное сообщение, которое возвращает иссушенную
сублимированную эмоцию. Коммуникация превращается
в следующую: вы рассказали мне что-то о себе (эротизация),
можно ли мне теперь откровенно сказать о каких-то вещах,
вместо того чтобы скрывать их?
Происходит так, как будто Джино непрерывно вытягива-
ет эмоциональную жизненную силу из метафоры и терапевт
должен придать эмоциональную и аффективную жизнеспо-
собность и глубину тому, что должно быть (очевидно) совер-
шенно нейтральным для того, чтобы циркулировать.
Следующую сессию Джино начинает со слов: «Ты носишь
футболку? Сними свитер». Так, по-видимому, он пытается
сказать: раскрой себя, покажи свои потаенные эмоции. По-
том он добавляет: «Мои волосы чистые?» Он опасается, что
терапевт может подумать, будто есть что-то грязное в его
коммуникации (эротизация терапевта), тогда как коммуни-
кация Джино на самом деле совершенно невинна. Затем он
добавляет: «Я хочу отрастить хвост, а еще мне нравятся люди
с ирокезом».
Это также можно рассматривать как то, что терапевт ин-
терпретирует коммуникацию Джино в чувственном и эро-
тическом регистре. Я так не думаю. До тех пор, пока Джино
на сессии не наклоняется через стол, приблизившись пря-
мо к лицу терапевта. Это было похоже на тропизм растения
по отношению к источнику света, это было поведение расте-
ния. (После того, как он несколько лет пребывал в состоянии
оцепенения, запертый в своей амимичной немоте).
Он не может сказать: «Меня тянет к тебе», но он движется
в этом направлении, как вьющееся растение. Теперь он чув-
ствует, что его следующий шаг в эволюции — это совершить
скачок от растительного мира физических метафор к жи-
вотному миру протоэмоций, миру хвостов и гребешков, как
представителю ареала, больше не относящегося к растениям. 169
Ничто не мешает нам размышлять на сексуальном уров-

не, наблюдая за смещением от опыления к более сексуаль-
ному функционированию психик: в этот момент появляется
эмоциональная связь, которая скрепляет две психики, несмо-
тря на то, что она все еще обернута толстыми слоями свите-
ров, изолентой и тарабарским языком.
Rêverie / проективная идентификация

На мой взгляд, существует непрерывная базовая активность
rêverie, с помощью которой психика аналитика беспрестанно
получает, метаболизирует и трансформирует то, «что» при-
ходит от пациента в виде вербальной, паравербальной или
невербальной стимуляции. Такая же активность rêverie раз-
ворачивается и в пациенте в ответ на интерпретативную сти-
муляцию по мере того, как она приходит (или не приходит)
от аналитика. Первая и главная цель анализа — развивать
способность ткать образы (которые не являются непосред-
ственно опознаваемыми). Доступ к этим образам может быть
непрямым: через «нарративные производные» онейрического
мышления наяву.
Эта базовая активность rêverie — основа нашей психиче-
ской жизни и здоровья; заболевание и психическое страдание
зависит от ее функционирования/дисфункции.
То же самое относится к существованию активности ба-
зовой проективной идентификации, которая является основ-
ным триггером активности rêverie.
Существуют ситуации, в которых есть эксплицитная и су-
щественная манифестация rêverie, обычно в визуальном ре-
гистре, но, разумеется, не только в нем.
Rêverie и après-coup
Способ, при помощи которого я слушаю презентации клини-
ческих случаев, предполагает рассмотрение истории случая,
как будто ему предшествует выражение: «Я видел сновидение
170 об этом пациенте». Этот способ слушания мало чем отлича-
ется от того, который я использую на аналитических сессиях

с пациентами: начало сессии всегда содержит имплицитное
выражение, произнесенное пациентом: «У меня был сон», —
каким бы ни было фактическое содержание нарратива. Это,
несомненно, относится к моей работе на «аналитической кух-
не», в «аналитическом ресторане», то есть в той части, кото-
рая находится в контакте с пациентом. «Блюдо» интерпрета-
ции может быть представлено различными способами, в том
числе, если это необходимо, под соусом, передающим мани-
фестное содержание.
Работа, которую я выполняю, заключается в деконструк-
ции нарратива пациента и реконструкции сцены, через ко-
торую происходит трансформация. Деконструкция также
происходит через все больше «де-реалистический процесс»
слушания и «пере-сно-видение» того, что сказано, организа-
цию смысла этого в соответствии с «организаторами сно-ви-
дения», спонтанными и в некоторой степени произвольными,
создающими сцену, которая должна постоянно находить по-
следующее подтверждение.
Серджио и перьевая метелка

Серджио впервые приходит в терапию после суицидаль-
ной попытки, он кажется суровым и эмоционально заморо-
женным. Он говорит, что «испытывает отвращение к людям,
которые его любят, и что он хочет убежать от них», даже если
это означает переезд в другой город или другую страну. В те-
чение нескольких лет он находится в бегах, переезжая с од-
ного континента на другой. После первой попытки полового
акта, во время которого его «поцарапала до крови девушка»,
у него больше никогда не было секса.
Его часто рвет, также он страдает от внезапных присту-
пов диареи. Иногда он чувствует, что задыхается, и cбегает.
Серджио описывает свое детство, полное насилия, как фи-
зического (его бил отец, который также бил свою жену), так
и эмоционального (его мать часто сбегала из дома, пропадая
на несколько дней подряд). 171
Несмотря на эту трагическую историю и несмотря на его

внушительный размер, вокруг него создается мягкая и те-
плая атмосфера. Он признанный и вызывающий восхищение
художник по стеклу, который создает изысканные изделия
с использованием старинных ремесленных технологий.
Он боится женщин, заигрывающих с ним, боится тех, кто
может захотеть сексуальных отношений. Он всегда боится
«страдания и причинения боли».
Меня посещает фантазия в самом начале его рассказа,
в которой я представляю ощущение хрупкого хрустального
объекта в момент, когда к нему приближается горничная
с легкой перьевой метелкой.
Чтобы я сделал, если бы был стеклянным объектом?
Я бы убежал, я бы переместился в другой книжный шкаф,
если бы я был в библиотеке, на другую полку, если бы я был
в книжном шкафу. Я бы боялся, что меня разобьют вдребезги,
я бы испытывал ненависть по отношению к мягкой метелке,
и неважно, насколько она мягкая.
Вот, как мне кажется, и ключ к коммуникации Серджио —
хрупкость: он боится быть разбитым на мелкие кусочки, если
у него будут отношения, отношения с кем бы то ни было.
Серджио переполняют эмоции, которые его душат, по
этому ему приходится вызывать рвоту или диарею. Он обяза-
тельно должен ненавидеть каждого, кто его любит и кто яв-
ляется одновременно тем человеком, который может разбить
его, пока «смахивает пыль».
Осколки разбитого стекла могут, безусловно, ранить дру-
гого. Если ядро чрезмерной хрупкости разобьется вдребезги,
то оно будет насильно эвакуировано в другого.
Единственное, что он может делать с женщиной, это
выпить с ней кофе и ничего больше; все служит для избе-
гания жестокого разочарования и покинутости. Ребенок,
подвергшийся насилию, задушенный чувствами, вынужден
уклоняться от любых отношений, потому что они вызыва-
ют неуправляемые эмоции и причиняют боль. «Нарциссиче-
172 ская ранимость» Серджио приводит к ненависти к любому,
кто приблизится к нему, потому что тот может разбить его

на мелкие кусочки.
Другая черта Серджио заключается в том, что он полно-
стью приспосабливается к тому, чего хочет от него женщи-
на; кажется, это результат проекции на женщину «хрусталь-
ного ребенка», мечты, которую лелеет молодая мать в своей
утробе.
Хрустальный ребенок не может быть подвержен никакой
травме, в противном случае его разнесут вдребезги. Многие
параноидальные аспекты Серджио, по-видимому, относятся
к нарциссической хрупкости, как если бы тысяча глаз следила
за возникновением тысячи возможных угроз, как будто тыся-
ча радаров всегда настороже для избегания и предотвраще-
ния любой травмы.
Когда анализ идет полным ходом, на протяжении долго-
го времени Серджио начинает сессии с таких коммуникаций,
как «время уже подходит к концу», «меня отправят на другое
место работы», которые в самом начале сессии сигнализиру-
ют о том, насколько важна тема травмы расставания.
Упоминание о друге, который вот-вот получит «вид на жи-
тельство», — способ сказать о раннем формировании связи.
Тема тирании, которую осуществляет стеклянный ре-
бенок (тирания, если смотреть с точки зрения другого; не-
обходимость, если смотреть сквозь призму хрупкости этого
инфантильного аспекта), выражается как «я должен удовлет-
ворять женщин, словно они отдают мне приказы, которые
должны мгновенно выполняться». Создается впечатление,
будто нет никаких шансов уклониться от властных воплей
плачущего ребенка, который может развалиться на части,
если его фрустрируют. Тем не менее в один прекрасный день
Серджио смог сказать: «Мне нужен секс», — событие, совпав-
шее с появлением на горизонте возможной девушки.
Дино и страх
Первое, что мне сказали, — это то, что настоящее имя па-
циента — Бернардино, а «Бернар» не произносится. Мне сра- 173
зу пришла мысль о том, что также отсутствует вторая часть:

Завр. Потом мне сообщили, что у него есть ипохондрические
симптомы, что он фобически-обсессивен и гомосексуален.
Этот рисунок отображает мое психическое представление
о нем:
_________ Дино _________
[Бернар] _________ Дино _________ Завр
У меня возникает ассоциация о том, что в ситуации, ког-

да контейнер недостаточно стабилен, «завровыми (или яще-
роподобными)» содержаниями можно управлять, направляя
в часть тела (ипохондрия), используя избегание/гиперкон-
троль (фобии и навязчивость) или поддаваясь им (гомосексу-
альность воспринимается как стокгольмский синдром с точ-
ки зрения ее примитивных частей).
Также мне сказали о том, что каждый раз, когда он ис-
пытывает малейшую боль (на итальянском языке dolorino, я
деконструирую и восстанавливаю до dolo-Rino-ceronte, т. е.,
«боле-носорог») он идет за консультацией к доктору. В послед-
ний раз рентген показал «темное пятно»... в том числе он «бо-
ится грозы», несмотря на то, что служил в войсках тяжелой
66
Ит. artigli — артиллерии66 в армии.
когти. — Прим.
пер. Существует темное, черное пятно, о котором невозмож-
но думать и которое, возможно, становится альфабетизи-
рованным через мое rêverie: носороги, грозовые эмоции,
когти.
Мне поведали, что он часто становится жертвой очевидно
немотивированных приступов гнева и ревности. Итак, эмоци-
ональные джунгли, которые прежде были «темным пятном»,
начинают приобретать форму в рассказе на супервизии.
По сути, «эти черные пятна» подобны сгусткам бета-элемен-
тов, находящихся в ожидании, когда нарративно-сновидче-
ская функции аналитика превратит их в истории, которые
174 могут стать разделенными.
Эвакуация и контейнируемость
Математика и «Тагада»
Двенадцатилетняя Анна больше не может ходить в шко-
лу. В течение двух месяцев она совсем перестала посещать
уроки в седьмом классе. На нашей первой консультационной
сессии она говорит, что не сильна в математике, даже в эле-
ментарных вычислениях. Неожиданно она также описывает
страх, который испытала в луна-парке на аттракционе «Та-
гада» — своего рода качающейся платформе, на которой ей
никак было не удержать равновесие.
Уже этот короткий нарратив предлагает ассоциацию меж-
ду незнанием, как совершать (психические) операции (вычис-
ления), и потрясением от эмоций, с которыми она не может
справиться и которые постоянно застают ее врасплох и выво-
дят из (эмоционального) равновесия.
Первая гипотеза подтверждается, когда Анна говорит,
что ей не нравятся мальчики ( ). Она любит маленьких детей
и маленьких животных и добавляет, что они перестают ей
нравиться, когда вырастают. Сразу после этого она начинает
рассказывать о двух котятах, которых она обожает, о Марга-
рите и… Тигре!
Грустный садомазохист
Никола двадцать лет, и он просится на консультацию, по-
скольку находится в замешательстве по поводу своего сексу-
ального поведения. Ему нравится, когда его партнер «одева-
ется в черную кожу» и «осуществляет анальную пенетрацию,
надев туфли на высоком каблуке».
Также он принимает наркотики, в частности экстази и ко-
каин.
Возбуждающая значимость (De Masi, 1999) этих практик
кажется очевидной с самого начала: словно существует необхо-
димость запускать турбовинтовой двигатель, чтобы не утонуть.
Продолжение его истории добавляет следующие факто-
ры: в возрасте двенадцати лет он потерял свою мать, и с тех 175
пор его отец был эмоционально отстранен и все в большей

мере захвачен своими многочисленными приключениями
с разными женщинами.
Полисемия практик, в которых он принимает участие, ка-
жется ясной: помимо того, что есть возбуждающий фактор,
есть и идея о возможности заниматься содомией (в том числе
получить умиротворение) с «черными» депрессивными частя-
ми, которые он не знает, как принять или трансформировать.
Что поражает в Никола, так это его манера горбиться, кото-
рая мгновенно напоминает ребенка, страдающего от сильно-
го одиночества и печали. Он не может проработать свое горе
и вместо этого предлагает себя ему в жертву, но в то же время
постоянно старается держаться на расстоянии от него.
Джулиана
Джулиана активно пытается забеременеть, однако каж-
дый раз после этого она вынуждена делать аборт.
С самого начала анализа становится понятно, что пер-
вопричина проблемы Джулианы лежит далеко в прошлом:
контакт с другими мгновенно пробуждает в ней эмоции и на-
пряженные состояния, с которыми она не может справиться,
и поэтому она незамедлительно должна эвакуировать про-
дукт зачатия, любую отношенческую концепцию. Это похоже
на форму энуреза или энкопреза.
После трех абортов и двух лет аналитической работы мир
вокруг Джулианы начинает меняться, что находит отражение
в ее сновидениях.
В одном из них беременна ее мать, так же как и девушка
ее брата. В другом сновидении появляется большая квартира,
лофт, и муж двоюродной сестры, который находится в психи-
атрической больнице, много комнат, а рядом с лофтом нахо-
дится ветхий дом.
В третьем сновидении разворачивается комедия, в кото-
рой пара придумывает ребенка и играет с этой идеей.
Мама-аналитик в действительности беременна, она сдер-
176 живает в себе эмоции, которые пациентка не может вынести.
Создаются новые пространства. Наиболее страдающие аспек-

ты сконтейнированы, идея может начать искать пространство
«смеха ради»: сильные эмоции больше не нужно мгновенно
изгонять.
Когда пациентка снова беременеет и не может решить,
делать ли ей аборт, аналитик чувствует, как его начинает пе-
реполнять сильная ярость. Именно акт предложения психи-
ческой матки для злости обеспечивает аутентичное развитие
контейнера в пациентке и, таким образом, дает ей простран-
ство для вынашивания эмоций и, возможно, детей.
Лючио
Ситуация двенадцатилетнего Лючио ничем не отличает-
ся: у него диагностировали синдром Аспергера.
Все эмоции Лючио миниатюризированы до крайности:
обсессивные механизмы защищают его от всего нового, что
может повлечь чрезмерную стимуляцию.
В один прекрасный момент мать Лючио недоумевает: она рас-
сказывает, как девочка дала ему крошечную машинку, при виде
которой он воскликнул: «Как мило», — и тут же выбросил ее.
Избыток эмоций, даже позитивных эмоций, должен быть
мгновенно уничтожен.
Этот эпизод хорошо отражает психическое функциониро-
вание: в случае перевозбуждения нужно устранить возбуди-
тель, вызывающий стимуляцию.
Как выяснилось, потом девочка положила машинку в его
рюкзак без его ведома, и когда он пришел домой, он был счаст-
лив ее обнаружить.
То же самое относится и к интерпретативной активности
аналитика: она может быть моментально эвакуирована, если
она вызывает избыток стимулов, и должна быть депонирована
«холодной» и в малых дозах, чтобы остаться в сохранности.
Мануэль
Мануэлю пять лет. Он страдает от первичного энкопреза
и все, что он делает, это играет в динамичные игры в совер- 177
шенно несдержанной манере. Уже с самой первой сессии он

чувствует себя комфортно со своим аналитиком; рассказыва-
ет о рыбке, которая прекрасно себя чувствует в аквариуме,
и потом добавляет: «Дома я хотел нарисовать рисунок, но уже
не помню, какой».
Затем он строит загон для свиней, говорит о вкусной еде
и сразу же рассказывает историю о «сокровище».
Если Мануэль находит пространство для контейнирова-
ния, то это мгновенно активирует внутри него эмоциональ-
ные связи, стабилизирующие его.
Розанна и заикание
Совершенно аналогичным образом то, как аналитик пред-
ставляет Розанну, уже проливает свет на ключевые аспекты
ее страдания: гиперудержание и недержание чередуются, как
при заикании, от которого она страдала в детстве.
Розанна мучается от неконтролируемой тревоги и боль-
шого количества фобий. У нее есть депрессивные расстрой-
ства, и в подростковом возрасте также была анорексия. Ее
фобии — это непроходимые места, возможно, те же места,
в которые она подростком помещала самые примитивные
аспекты своей психики, которые были отщеплены и «голода-
ли» в надежде, что ими будет легче управлять, если они будут
слабыми.
Также мне сказали, что у нее есть отец — «злой чело-
век» — и очень своенравная старшая сестра. Очевидно, что
это ее «неконтейнируемые» аспекты. Само собой, я выпол-
няю нарративную деконструкцию, при помощи которой я
рассматриваю всех людей и все события, о которых говорю
как о «главных героях» и интерпретаторах текущей эмоцио-
нально-аффективной сцены. Для меня нарремы, нарративные
субъединицы — все это «грузовики», которые транспортиру-
ют способы существования из одного места поля в другое.
Примеры неудержания также включают историю кошмаров,
которые будят Розанну ночью, оставляя ее в состоянии ужаса
178 (в случае если сновидение было не способно контейнировать
примитивные аспекты ее психики), энурез, от которого она

страдала в детстве, и, наконец, приступы, благодаря которым
она эвакуирует все, что избежало гиперудержания или отще-
пления.
С точки зрения поля нет необходимости, а зачастую и не

имеет смысла связывать то, что говорит пациент, со «здесь и
сейчас» сессии. То, что с точки зрения реляционного психо
анализа является «коллатеральным переносом» и должно
быть соединено с интерпретацией внутри самих этих отноше-
ний, в соответствии с концепцией поля может быть «разыгра-
но» здесь, в поле, без обязательного возвращения к текущей
ситуации отношений. Один из доступных полю путей — это
«путь отношений», но есть и много других. Более того, поле
охватывает как пространство (включая отщепленные элемен-
ты), так и время (включая все периоды и возрасты жизни),
при этом находясь в постоянном пространственно-времен-
ном расширении.
Если, предположим, с реляционной точки зрения нега-
тивный перенос должен немедленно интерпретироваться,
словно необходимо подавить любое восстание в зародыше,
то в поле было бы не лишним понять, где и когда возник не-
гативный перенос, а также оценить, какие психические опе-
рации может выполнить аналитик, чтобы трансформировать
его. После переполненной содержанием интерпретации, ко-
торую пациент не готов услышать, потому что сначала он хо-
чет быть принятым и услышанным (как accolto и ascoltato67) 67
В оригина-
ле — «ascoltato
аналитиком, который в данный момент не восприимчив, па- (accolto)», что
означает «вы-
циент рассказывает о попытке гомосексуального соблазнения слушал (при-
и о знакомом гее, который хотел, чтобы он познал на своем ветствовал)». —
Прим. ред.
опыте такую форму сексуального контакта. С точки зрения
поля не сложно заметить тот факт, что на сессии была со-
здана гомосексуальная пара пациента и аналитика ( )
в виде пиктограммы двух нерецептивных психических со-
стояний, что подразумевает возможное насилие или подчи-
нение. В рамках других моделей можно было бы размышлять 179
о чем-то другом. В полевой модели мы всегда осознаем непре-

рывную способность поля формировать персонажей с учетом
задержанного по времени (практически вживую) функцио-
нирования психики пациента и аналитика в кабинете. Без-
условно, возможность наблюдать за тем, как поле неустанно
пополняется историей пациента и обитателями внутреннего
мира, которые бесконечно обогащают само поле, является
как как захватывающей, так и необходимой. Поле становится
большим приемником того, что невозможно хранить в памя-
ти, и того, что проецируется из внутреннего мира и что так-
же позволяет беспрестанно контролировать трансформации,
происходящие в поле. Этот контроль дает возможность ана-
литику в своей асимметричной позиции «шефа» пробовать
еду на вкус и постоянно вносить изменения во время при-
готовления, добавляя то соль, то сахар, а также вводя новые
ингредиенты.
Давайте рассмотрим два коротких отрывка из сессий (без

какого-либо контекста), чтобы продемонстрировать способ-
ность пациента сообщать о том, где мы находимся.
Пациент: [опаздывает на 10 минут] Вчера я ходил на за-

нятие по йоге, и мне не понравилось.
Аналитик: [думает, что пациент говорит о предыдущей
сессии, и делает ненасыщенную интервенцию] Вы расстрои-
лись, потому что не получили того, что ожидали.
Пациент: Да, я ждал более плодотворной сессии с моим
инструктором по йоге, и мне стало плохо.
Аналитик: [думает, что будет уместно использовать пе-
ренос, но потом решает смягчить эффект, используя слово
«мы» во второй части интерпретации] Возможно, здесь вы
тоже были разочарованы тем, что нам не удалось поработать
с пользой.
Пациент: Я смотрю на мужчину, и он мне нравится, я
смотрю на женщину, и она мне нравится, и также мне нра-
180 вится, когда мне плохо.
Аналитик: [не понимает, что пациент воспринял первую

часть интерпретации как более инвазивную, а вторую часть
как более теплую, и теперь пытается сдерживать свои соб-
ственные дурные чувства] Тогда у вас есть часть, которая зло
и садистически относится к себе.
Пациент: Праздники повергают меня в ужас. Я боюсь,
что сестра бросит меня. Я решил пойти с друзьями на интен-
сивный летний курс по верховой езде.
Аналитик: [понимает, что его интервенция была не
адекватной и пациент чувствует себя покинутым, хоть
и пытается подготовить себя к тому, чтобы «обуздать эмо-
ции» во время праздников (будь то реальные праздники
или моменты, когда психическое присутствие аналитика
ослабевает). Сейчас он чувствует, что может вмешаться
контейнирующим способом и использовать посетившее
его rêverie] Думаю, что это было хорошим решением. Я по-
нимаю, что вы встревожены перспективой оказаться в оди-
ночестве и быть брошенным. Мне приходит в голову сце-
на из «Инопланетянина»68, когда он остался в одиночестве 68
Фильм «Ино-
планетянин»
и плохо понимал, что происходит. Стивена Спил-
берга (1982). —
Прим. ред.
Следующая сессия начинается так:
Пациент: Мне плохо. Мне нужна помощь.

Аналитик: [чувствует тревогу и перекладывает просьбу
о помощи на других] Возможно, вам стоило бы обратиться
к психиатру за помощью.
Пациент: Я ужасно себя чувствую, я не думаю, что ког-
да-нибудь смогу выйти из дома, мне кажется, что меня не су-
ществует. Одна из подруг матери пошла в другую сторону,
когда увидела меня на улице.
Аналитик: [осознав, насколько отсутствие его реакции
на призыв пациента о помощи и его упоминание психиатра
выбило пациента из равновесия] Должно быть, это ужасный
опыт — быть проигнорированным человеком, который прак-
тически был членом твоей семьи. 181
Пациент: [после молчания] Потом я пошел на занятие

по йоге, и инструктор помог мне восстановить чувство спо-
койствия.
Я считаю, что эта последовательность с участием моло-

дого аналитика, работающего с тяжелым пациентом, ясно
показывает, как непрерывное отслеживание поля позволяет
постоянно корректировать интерпретативный подход и на-
бор микротрансформаций.
Джованни и… Елена
Джованни — блестящий инженер, который получает ма-
гистерскую степень в области управления бизнесом. В тече-
ние нескольких лет он помолвлен с Личией, однако пока они
не решаются сделать большой шаг к совместной жизни или
браку. Несмотря на то, что он очень любит Личию, периодиче-
ски он совершает эротические вылазки, которые влекут за со-
бой случайный секс, иногда приводящий его к рискованным
ситуациям.
На первой сессии он рассказывает историю о том, как
его бросила мать, когда ему было шесть месяцев. Она уехала
жить к очень богатому мужчине на красивую виллу в Гре-
ции. Его воспитывали отец и бабушка по отцовской линии,
которые никогда не отзывались дурно о матери Джованни
и, по правде говоря, всегда восхищались качествами, кото-
рыми она обладала. После этого отец снова женился, у него
появились другие дети, которых Джованни воспринима-
ет как своих братьев во всех отношениях и чувствует, что
они отвечают взаимностью. Мне кажется, что рана Джован-
ни — это что-то невидимое, но порождающее последствия:
невозможность связи, на которую он может положиться.
69
Ит. troia — Потом я думаю, что мать Джованни была, попросту говоря,
«шлюха»,
но также «троей»69. Я должен добавить, что это слово не входит в мой
и «Троя». — обычный лексикон, но оно продолжает приходить мне в го-
Прим. пер.
лову, когда Джованни рассказывает мне историю без тени
182 гнева, враждебности или боли, связанных с перенесенным
опытом покинутости. Только в момент расставания он слу-

чайно обмолвился, что купил таксу, хоть он и говорит, что
у него также есть планы (так как рядом с домом, где он жи-
вет, есть большой сад) купить более крупных собак, возмож-
но, добермана или ротвейлера. По какой-то причине он на-
звал таксу, incredibile dictu70, Менелаем! 70
Лат. — не-
вероятно. —
Илиада, думаю я про себя, вот-вот начнется, и я могу Прим. ред.
только надеяться, что Троянская война продлится несколько
меньше, чем положенные десять лет.
Мы это делаем, но не всегда говорим:

анализ в нужное время и в нужном месте
Когда я учился в школе, у меня была хорошая учительница
по итальянской литературе. Однажды она указала одному
из моих одноклассников, который был способным, но до-
вольно самонадеянным учеником, что тот использовал линг-
вистическую форму, представляющую собой поэтическую
вольность. Он возразил, что Монтале71 использовал ту же кон- 71
Эудженио
Монтале
струкцию, на что учительница ответила: «Но ты не Монта- (1896–1981) —
ле!» Собственно говоря, учительница обычно говорила на си- поэт, прозаик,
цилийском, фактически она сказала следующее: “Ma tu un si литературный
критик. —
poeta”72 (дословно: «Ну и поэт же ты!»). Прим. ред.
Я хочу подчеркнуть, что нужно многое изучить в грамма-
тике, синтаксисе и риторике, прежде чем использовать креа- Ит. “Ma tu non
72
sei Montale!”
тивный и личный подход к аналитической работе. по-сицилий-
ски звучит
“Ma tu nun
si’ poeta!”. —
Раны Марго Прим. пер.
Первый сон, который рассказывает Марго после начала
анализа, — о вампире (который запросил изменение гонора-
ра в сторону увеличения, что не так мало), но этот вампир
слушает ее и держит в руке фонарь.
Второй — о разбойнике, однако она не сопротивляется
ограблению. Она не выражает и, возможно, даже не чувству-
ет никаких эмоций, не просит о помощи. Здесь появляется
идея об «окаменевшем лесе», она «всегда занята пониманием
183
других». Она мечтает о том, чтобы ей подарили «небольшую

вешалку для одежды».
Реальная вешалка находится в прихожей на входе,
но в данный момент она становится персонажем на анали-
тической сцене, необходимым для того, чтобы кто-то вешал
на нее чей-то груз. И действительно, я часто задаюсь вопро-
сом выживет ли моя бедная вешалка, так как она ежедневно
нагружена большими сумками, на ней много вещей, которые
становятся все тяжелее и тяжелее. Однако нам обоим удается
держаться.
В сновидении Марго живая снаружи и мертвая внутри.
Неожиданно я заболеваю на неделю в середине октября,
и после моего возвращения она говорит, что хочет оплатить
анализ до июня следующего года.
Но что-то начинает расшатываться. В конце сессии ча-
сто «идут дожди», в том смысле, что она поднимается с ку-
шетки в слезах. Она мечтает о том, чтобы «заняться ба-
летом», которым увлекалась в детстве, эмоции постепенно
начинают снова оживать в ней, исполняя танец между от-
ношениями со мной (и страхом преждевременной потери)
и ее историей (потерей матери и невозможностью прорабо-
тать горе).
В сновидении девочка боится собаки и медведя, женщи-
на мастурбирует медведю и собаке: эмоции, которые ее пуга-
ют, которые могут разорвать ее в клочья, приручены.
Истории, связанные с другими пациентами, вызывают
ревность, гнев и фрустрацию.
Я ввожу тему кровотечения и альтернативную тему «ока-
менения» или замораживания внутреннего мира.
Каждая предложенная интерпретация принимается, раз-
вивается, разрабатывается и становится источником новых
непредвиденных открытий.
На последней сессии каждой недели всегда возникает от-
сылка к ее дому из детства, который спустя годы молчания
возвращается в ее сны. Она живет и чувствует боль прошло-
184 го и боль расставания в настоящем. В ноябре она начинает
говорить о «конце» анализа, «потому что если мы не будем

думать о нем прямо сейчас, то будет аборт, а не рождение».
Само собой, я не могу подробно описать весь анализ Мар-
го. Я всего лишь хочу следовать за нитью, связанной с дру-
гим способом проживания эмоций, по мере того как они раз-
виваются благодаря нашей работе. Она вспоминает, что нет
фотографий первого года ее жизни.
В сновидении она видит много мертвецов, которых сле-
дует захоронить (оплакивание, которое должно быть вы-
полнено), и много людей, о которых нужно позаботиться
(бинты).
Во сне она говорит подруге, что «рассказать и выразить
то, что она чувствует, значит отказаться от идеи матери,
что она должна взаимодействовать, не выражая при этом
себя».
Позже она едет в Аквариум в Генуе (в котором вы «види-
те» эмоции-рыбы, но защищены от них), потом в сновидении
вместе с Эдисоном (да, тот самый, изобретатель электриче-
ской лампы) она изображает звуки животных: собак, кошек,
лошадей. Марго разрешает себе съездить в аквапарк.
Потом ей снится, что она в парикмахерской, чтобы сде-
лать болезненную операцию, и во сне она говорит: «Я не хочу
общую анестезию, я хочу чувствовать».
Для Марго чувство боли сливается с чувством радости:
в парикмахерской она просит сделать мелирование, чтобы
осветлить волосы и придать прическе живость.
На последних сессиях она говорит, что благодаря анали-
зу она заполнила альбом фотографиями из первого года ее
жизни (год, который возрождается в Марго). Ей приходится
использовать светофор из сновидения и полицейского, отве-
чающего за кого-то другого, кто не даст ей влюбиться в фо-
тографа, который показал ей много новых пейзажей. Она вы-
нуждена вернуться к своей истории, в которой в Монтевидео
ее ждет муж.
Марго отправляется на выходные на Сицилию, где идет
дождь и светит солнце, а затем уезжает, полная ностальгии, 185
но довольная, обнаружив, что у нее есть право на итальян-

ский паспорт, или, скорее, обнаружив, благодаря проведен-
ному расследованию, что у нее был сицилийский дедушка!
Плавание до кушетки
Идея о критерии анализабельности была сильной концепци-
ей в психоанализе на протяжении долгого времени. Факти-
чески это показатель способности аналитика, его готовности
подвергнуть себя испытаниям в трудных и сложных ситуа-
циях вместо предсказуемых путешествий, предназначенных
только для отдыха. Также стоит упомянуть, что каждый па-
циент, даже самый страдающий или больной (в зависимо-
сти от того, приближаемся мы к нему или защищаемся от
него), несомненно олицетворяет аспект нашего собственно-
го страдания. Мы достаточно хорошо подготовлены к тому,
чтобы взаимодействовать с невротическими частями, и зна-
чительно меньше — к тому, чтобы встретиться лицом к лицу
с пограничными, психотическими или аутистическими ча-
стями. Все это не имеет отношения к психическому (и его
функционированию) и не принадлежит нам! Даже самый
здоровый человек — компиляция удачных и гармонизиро-
ванных защит против чужеродных и отщепленных частей,
включающих психотические и в особенности симбиотиче-
ские аспекты (в понимании термина Блегером) и аутизм.
То, что чуждо нам, принадлежит нам, и, конечно, не у всех
нас есть соблазн посетить все эти возможные миры, кото-
рые вращаются на разном расстоянии от мира нашей пре-
обладающей идентичности. Я имею в виду, что нет такого
человека, который не находился бы в центре вращения соб-
ственных неизведанных миров, в которых он может быть
серийным убийцей, кататоническим шизофреником, пиро-
маном, педофилом или нацистом и так далее. Но много ли
мы хотим знать об этих других возможностях нашей психи-
ки? Должны ли мы избегать их из-за страха или обладаем
186 достаточным любопытством, чтобы пуститься в раскопки за
пределами подвала, как в книге Карлы Мускио, которую я

упомянул ранее (La cantina di Isabella)? В книге Изабелла
находит спрятанную в подвале дверь, открывающую до-
ступ к бесконечным и постоянно расширяющимся возмож-
ным мирам. Но давайте вернемся к основной теме, иначе
мы отвлечемся, и это будет тем дискурсивным уклоном от
нашего пути, о котором предостерегает нас Дидро в своем
«Жаке-фаталисте».
Сегодня многие думают о том, что часто это вопрос спо-
собности доплыть до анализа (я ссылаюсь на прекрасную
книгу о детях с дисграфией, которая вышла несколько лет
назад под названием Ho nuotato sino alla riga — «Я доплыл
до линии»). Очевидно, при обязательном условии, что па-
циент и аналитик достаточно мотивированы, чтобы отпра-
виться в путешествие. Часто трудности рождают новые от-
крытия. Таким образом становится возможным постепенно
достичь согласованного аналитического сеттинга. К мето-
ду постепенного продвижения пациента по направлению
к анализу, сперва начиная с одной сессии, затем переходя
к двум, потом, возможно, переходя на кушетку, а позднее
и к трем или четырем регулярным сессиям, часто приходит-
ся прибегать из-за трудности, с которой сталкивались кан-
дидаты в психоаналитики многих стран, связанной с тем,
чтобы найти пациента, готового посещать три или четыре
сессии и отправиться на кушетку с самого начала. Позд-
нее стало практикой начинать исходя из тех возможностей,
которые есть, и сопровождать пациента к возможности
анализа, к возможности структурирования сеттинга, что
с эмоциональной точки зрения было более «компромисс-
ным» по сравнению с классическим психоа налитическим
сеттингом. С удивлением приходится замечать, как часто
вы ведете пациента с терпением и открытостью к тому, что
прежде он посчитал бы слишком затратным и навязчивым.
Другая причина необходимости начинать с «того, что есть»
была прямо противоположной, то есть это ситуация, ког-
да пациент остро нуждался, а у аналитика на тот момент 187
не было «места». Начинать с того, что было возможно, а за-

тем двигаться дальше, оказалось человечным и конструк-
тивным выбором. Излишне говорить, что по большей части
эта гибкость возникает из нашего опыта с детьми и под-
ростками, в котором мы вынуждены превращать нужду
в добродетель.
Момент перехода на кушетку очень трогательный. Невзи-
рая на бесчисленные тревоги, это переживается пациентом
как «продвижение» в поле, которое может быть источником
73
Название Во- как страха, так и гордости: от опыта Вест-Пойнта73 лицом
енной академии
США. — Прим.
к лицу происходит переход к прериям, населенными индей-
ред. цами, или болотам Вьетнама. Я использую метафору войны,
потому что мы часто отходим от травоядных эмоций к эмо-
циям плотоядным, которые влекут за собой боль и страда-
ние. Тем не менее в большинстве случаев аналитик может
модулировать появление на сцене отщепленных или прежде
не вообразимых аспектов, отражающих развитие способно-
сти пациента контейнировать. Я считаю, что все, что про-
исходит во время переходных фаз, должно рассматриваться
не как подготовительный этап к анализу, а как анализ, кото-
рый может происходить в настоящий момент, в ожидании пе-
рехода к классическому сеттингу. Думаю, что высказывание
фра Кристофоро из «Обрученных» — omnia munda mundis —
лучший рецепт в отношении будь то личной или институци-
ональной ригидности супер-эго, от которой могут страдать
некоторые аналитики.
Прогрессивный характер подхода, уважение к дистанции
и передача метода — все это инструменты, которые способ-
ствуют развитию и самой альфа-функции. Терпимость, тер-
пение, доверие к методу — негативные способности, которые
помогают облегчить преследование и даже способствуют ор-
битальному переходу, происходящему с увеличением числа
сессий или при перемещении на кушетку, и которые, с другой
точки зрения, являются двигателями самолета, необходимы-
ми для взлета навстречу мирам неизведанным, способными
188 разморозить переживания, готовые к осмыслению.
Интенсивные курсы анализа

Теперь мы вступаем в поле «Мы это делаем, но не всегда го-
ворим». Как правило, об этом мало говорится в Италии, так
как это не затрагивает нас напрямую, поскольку у нас нет ге-
ографической проблемы больших расстояний между местом
жительства пациента и ближайшим доступным аналитиком.
В некоторых странах, тем не менее, эти двое могут быть раз-
делены тысячами миль. Существуют различные пути для лю-
дей в этой ситуации, которые хотят попасть на интенсивные
сессии: две плюс две сессии за два дня и потом перерыв в не-
делю в течение двухнедельного периода или месяца, во вре-
мя которых сосредоточено большое количество сессий таким
образом, что пациент находится в течение коротких перио-
дов в городе, где живет аналитик. Я обнаружил, что провожу
этот вид анализа, хотя и не так интенсивно, с двумя отдель-
ными сессиями в понедельник и двумя совмещенными во
вторник утром так, чтобы пациент успел на самолет домой
и находился там, где он живет, со вторника по воскресенье.
Никаких особых трудностей не было, кроме исходной про-
блемы найти подходящий ритм, который позволил бы нам
чувствовать себя «дома».
Шаттловый анализ
Ситуация обстоит гораздо сложнее в случае так называемого
шаттлового анализа. Я имел непосредственный опыт такой
практики: вот аналитик, который путешествует по труднодо-
ступным местам или в особо отдаленные регионы, где нет
шансов найти квалифицированного аналитика на месте (это
проблема, возникающая с каждым новым рубежом, откры-
вающимся для психоанализа, связанная с тем, что принято
называть «Дальним Западом», где есть спрос на профессио-
нальную подготовку и где проводится насыщенная череда
высокоинтенсивных сессий несколько раз в год). Методика
утверждается и регулируется Международной психоаналити-
ческой ассоциацией (IPA). 189
Это свидетельствует о том, что в определенных ситуаци-

ях можно реализовывать подход, который в других случаях
обычно не рекомендуется.
Телефонный анализ
Этот вид анализа встречается намного чаще, чем можно по-
думать. Разумеется, он применяется с пациентами, которые
не могут физически добраться или до которых не может до-
браться аналитик. Есть пациенты, чьи часы анализа прово-
дятся по радиосвязи, так происходит в Центральной Африке,
лесах Канады и Амазонии, в австралийских бушах. Мы мо-
жем возмутиться, если захотим, но это работает. Я пытаюсь
сказать, что концепция не зависит от применения «мисси-
онерской позы». Я не рекомендую возводить эти практики
в норму, равно как ненормально оперировать пациента с
перфоративным аппендицитом, используя крышку от кон-
сервной банки с тунцом, но жизни людей удавалось спасти
таким образом. Иными словами, давайте прибегать к этому,
когда мы не можем поступить по-другому. Я повторяю и под-
черкиваю еще раз, что полностью оборудованный действую-
щий театр — это то, что должно применяться в норме.
Эти реальные жизненные ситуации также говорят нам
(аналитики детей и тяжелых пациентов хорошо это знают)
о том, что все средства хороши не только на войне и в люб-
ви, но и в анализе, когда нет другой альтернативы, и что
настоящий сеттинг — это психический и моральный сет-
тинг аналитика. Можно нарушить практически все правила
(вспомним, однако, что безосновательные и патологические
нарушения сеттинга — это отражение патологии аналитика,
как это прекрасно описали Габбард и Лестер (Gabbard, Lester,
1995)). Очевидно, что я имею в виду кое-что еще: как сделать
возможным анализ, который кажется невозможным. Я также
хочу задуматься о ряде защит, которые возводит аналитик,
чтобы не подвергнуться заражению риском, всегда связан-
190 ным с тем, что распространяется за пределами известного.
Полагаю, что фрейдисты непременно должны осмелиться за-

йти на неизведанные территории.
Перешивка анализа после его завершения

По мере того как аналитик становится старше, он все чаще
получает запросы на повторный анализ, как правило, при-
ходящие от коллег и нередко из других стран. Тем не менее
не всегда возможно проводить анализ четыре раза в неделю
по причинам, связанным со временем, расстоянием и про-
странством. Я полностью согласен с Мельцером и Ди Кьярой,
которые, помимо всего прочего, сказали, что зачастую в этих
случаях, если первый анализ был хорошим, достаточно, как
с вакцинами, сделать, фигурально выражаясь, «бустер-инъ-
екцию». Точнее сказать, достаточно проводить одну сессию
в неделю в течение некоторого времени, даже на кушетке,
чтобы подобрать нити предшествующего анализа и пере-
шить вновь то, что истрепалось. Как правило, эти запросы
совпадают с периодами наибольшей уязвимости, которые я
где-то называл «стержневым возрастным кризисом» (40, 50,
60) с широким спектром горя разнообразного типа, которое
должно быть проработано и которое иногда вызывает опас-
ные маниакальные состояния. Другими словами, в подобных
случаях основные проблемы часто связаны с печалью и де-
прессией.
Подавление
Теперь я хотел бы рассмотреть пример выражения боли или
патологии, которые особенно сложно лечить: подавление, ка-
ким оно представляется в разных сценариях в зависимости
от возраста. Заторможенный пациент подавляет что-то, что
его пугает. Его психическое «цунами» нашло способ сдержи-
вания. Что мы можем сделать? По существу подавление — это
один из возможных миров, в который провалился пациент
и тем самым нашел решение. Но мы должны спросить себя,
какие другие возможные миры вращаются где-то там в поис- 191
ке географа, астронома, астрофизика, художника, поэта или

рассказчика, которые могут нанести их на карту, проследить
их, идентифицировать их, дают возможность представить их
проходимыми, фантазировать о них таким образом, что па-
циент может войти в эти миры и освободить себя от «низ-
кой энергии» мира, в который он попал. Семинарист молится
и мастурбирует компульсивно, искупая это изнурительными
постами. У него могло бы быть много двойников: серийный
убийца, который перерезает горло женщинам в поезде, в дру-
гой исторической эпохе — доминиканский монах, мучающий
и сжигающий ведьм на костре, ревнивый молодой человек,
который убивает и замораживает свою девушку, а потом при-
готавливает и ест ее маленькими, со вкусом приготовлен-
ными порциями, монахиня-затворница, истязающая себя,
сексуальный маньяк, который занимается экстремальным
и садомазохистическим сексом, подросток, который убивает
своих родителей в кровати разделочным ножом. Обсессивный
архивариус, краснеющий в присутствии секретарши в офисе
и читающий псалмы каждый вечер. В параллельном мире он
был бы пироманом, который перерезает горло детям, бегу-
щим из школы, которую он поджег.
Удивительно то, что писатели без замешательства про-
ходят через все эти возможные миры, более того, эти миры
могут быть даже причиной, благодаря которой они обре-
ли благосостояние и славу. Но кто мы, как не перевозчики,
перемещающие людей из задыхающихся возможных ми-
ров в возможные миры с большей степенью управляемой
энергии? Фантазировать не значит действовать, но как мы
можем убедиться в этом, как мы можем получить доступ
к фильмам ужасов, которые крайне обсессивный пациент
посоветовал мне купить, даже ни разу не посмотрев их? Он
моется целый день, постоянно проверяя, насколько он чи-
стый, после того как он «вляпался в дерьмо» вскоре после
того, как обнаружил, что его девушка была ему неверна.
В другом мире он выбивает дерьмо из девушки без особых
192 проблем, а потом чувствует вину. Но миры не всегда на-
столько близки, чтобы мы могли слышать звуки, что они

создают, они далеко, в других галактиках, именно поэто-
му я уверен, что аналитик должен получать удовольствие
от детективных историй, триллеров и научной фантастики,
как и, безусловно, от великих создателей рассказов. Анали-
тик волей-неволей становится Шекспиром несдерживаемой
психики, который может побудить пациента насладиться
красотой его цунами.
После семи лет анализа, который пациентка начала из-за
серьезных угнетающих поведенческих симптомов, ей снит-
ся, как она входит комнату с аквариумом, полным воды, без
стекла спереди. Аквариум занимает стену целиком, до потол-
ка, вода подступает к ней, делая ее мокрой, но не заливая ее
полностью. «Цунами, которое врывается потоком в комнату,
но остается в ней», — говорю я. Нам потребовались годы, что-
бы построить комнату для цунами. Через несколько дней она
пережила первый сексуальный опыт с оргазмом, который,
как она всегда боялась, может смести ее. Мы начали с ситуа-
ции, подобной синдрому Аспергера: допустимым было только
минимальное напряжение. Решающее значение имела моя
контейнирующая способность, которая запустилась, когда
после хорошей работы по приему ее тихих и ненасыщенных
коммуникаций она сказала мне, что они с сестрой называ-
ли слова, очевидно не связанные между собой ассоциативно,
а их тете приходилось придумывать истории, используя эти
слова, такие как мороженое, медведь, волк, пуговица, горо-
шина, иголка. Было чудесно.
У меня возникло большое искушение сказать, что это
была игра анализа, и сильный соблазн собрать материал этой
сессии в целостную историю, которая включала бы голубей,
главврачей, террористов, электрические стулья и капучино.
В этой связи я сдержал себя, усмирил интерпретативное цу-
нами, давящее изнутри, ограничившись только комментари-
ем о том, что я чувствовал, что в тот день я слушал ее истории
с удовольствием, которое испытываешь при просмотре филь-
мов от Пьераччони до Дарио Ардженто (режиссер фильмов 193
ужасов) и Копполы (также название типичной сицилийской

кепки).
74
Клаудио Не-
ри — итальян- Обратная сторона подавления — это, разумеется, несдер-
ский психо
аналитик, член
жанность, которая у детей принимает форму энуреза, энко-
SPI, автор книг преза, ночных кошмаров, гиперактивного поведения, заика-
и статей. —
Прим. ред. ния и так далее. Проблема заключается в том, как сбежать
из миров как гиперконтроля, так и отсутствия контроля и до-
75
Выражение стичь мира, в котором стенки достаточно широкого и гибко-
«колыбель для
кошки» (англ. го контейнера модулируются, мира, в котором есть своего
Cat's Cradle)
означает игру рода рубец-мешок, в котором можно хранить все, что нужно
в плетение отрыгивать в течение долгого времени и пережевывать сно-
с помощью
нитки или ва. Не приходится и говорить о том, что это имеет мало об-
бечевки, на-
детой на паль- щего с классическими интерпретациями, а осуществляется
цы, которая
складывается
благодаря психическим операциям и активности модуляции
в различные и реорганизации поля, что великолепно описывает Клаудио
узоры. — Прим.
ред. Нери74 на примере игры «колыбель для кошки»75.
Глава 8
Может ли сексуальность
до сих пор шокировать?
Теперь я буду более подробно говорить о том, чего уже касал-

ся в главе 2, и приведу ряд примеров из клинической прак-
тики: в аналитическом кабинете сексуальность может быть
или нарративной производной (то есть одним из способов,
с помощью которых пациент рассказывает нам о своем пси-
хическом функционировании/дисфункционировании), или
описанием того, что происходит между психиками пациента
и аналитика (Ferro, 2006b). Таким образом, мы можем иметь
дело с рассказом или с «событием» (происшествием, фактом)
различными способами психического сопряжения с другим
(в поле) и в основном с собою самим. Это сопряжение может
быть по типу , то есть психическая гетеросексуальность —
тот, кто проникает, и тот, кто позволяет проникать; тот, кто
принимает, и тот, кто просит принять и принимается, в посто-
янном взаимном чередовании ролей. Также это может быть
функционирование по типу , где никто не рецептивен и не 76
fusionale, «фу-
доступен другому (или эти части себя несовместимы друг зионный». —
с другом), или функционирование по типу — слияние76 без Прим. пер.
проникновения или рецептивности, своего рода «не-разделен- 195

ное» взаимодействие без какой бы то ни было специфично-

сти. В этом случае, как правило, гиперсодержание остает-
ся отделенным, но и готовым в какой-то момент прорваться
в поле, что порождает ситуации типа . С другой стороны,
в предыдущем варианте у нас может появиться конфигурация
из гиперсодержаний и гипоконтейнера. Так что я на-
звал бы первый тип функционирования гомосексуальностью
между психиками по мужскому типу, а второй — гомосексу-
альностью между психиками по женскому типу. Эти конфигу-
рации могут по-разному проявляться в психоаналитическом
кабинете, но они не имеют ничего общего с биологическим
полом клиента и аналитика. Биологически гетеросексуальные
пары могут функционировать в мужском гомосексуальном ре-
гистре (с постоянными конфликтами) или в женском (в свое-
го рода симбиотическом взаиморастворении). Из этого следу-
ет — повторяю уже сказанное в главе 2, но важно подтвердить
это еще раз, — что даже биологически гомосексуальные пары
(мужские и женские) могут иметь все три типа функциониро-
вания: встречаются биологически гомосексуальные пары, ко-
торые функционируют по типу гетеросексуального соития ,
и так далее. В этом-то и кроется неприятность или, наоборот,
преимущество (хоть и сбивающее с толку) того, что наш вид
из-за постоянного преобладания психического (над биологи-
ческим) в каком-то смысле достиг «неоформации» в нашем ви-
дообразовании. В психоаналитическом кабинете все эти типы
взаимодействия могут быть изложены способами, которые
не имеют с сексуальностью ничего общего. А с другой точки
зрения, можно сказать, что типы биологической гомосексу-
альности не имеют ни малейшего отношения к психоанализу
(на данном этапе нашего видообразования можно было бы со-
гласиться, что они не являются проблемой). Проблему пред-
ставляют работающие или не работающие способы, с помо-
щью которых происходит психическое соединение, так как от
них и только от них происходят любые виды симптоматики,
каким бы образом и в каком бы нарративном жанре мы их ни
196 излагали.
Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?
Ребенок, проецирующий бета-элементы, которые не при-

нимает закрытая и не готовая к приятию психика, реализует
следующую ситуацию — эмоциональное «наполненное»,
встречающее другое эмоциональное «наполненное», и, следова-
тельно, не происходит психического соединения и трансформа-
ции. При отношениях по типу «слияние», где нет циркуляции
сильных эмоций, реализуется ситуация , когда интенсивные
эмоции остаются отделенными до тех пор, пока в один прекрас-
ный день они не прорвутся в виде какой-то симптоматики или
в форме эмоционального цунами. В этом смысле биологический
пол не имеет ничего или почти ничего общего с такими ситуа-
циями. Такие ситуации могут возникать в отношениях между
мужчинами, между женщинами, между мужчинами и женщи-
нами или взрослыми и детьми, а также могут быть проявлены
через различные категории насилия. И раз мужчины и женщи-
ны могут иметь гомосексуальные отношения или , так по-
чему нам не следует думать, что и гомосексуальные пары могут
иметь отношения , плодотворные и креативные? Хочу пред-
ложить здесь несколько примеров для иллюстрации некоторых
ракурсов этой темы.
Различные ракурсы, представленные

случаями из клинической практики
Лука и культурный/гражданский кодекс
Луке сорок лет, он адвокат, преподает в университете граж-
данское право. В детстве родители души в нем не чаяли, но ког-
да ему было два года, у матери обнаружилось заболевание
крови, которое вынуждало ее проводить долгое время в стаци-
онаре и привело к ярко выраженной депрессии, в том числе
из-за курсов химиотерапии, которые ей приходилось выносить.
Отец, очень занятый работой, выражал свою любовь как мог,
но был не в силах заменить Луке мать — заполнить физиче-
ское, а часто и психическое ее отсутствие. Сразу после вступле-
ния в брак Лука начал жить двойной жизнью: жизнью с женой
и детьми и второй, тайной жизнью с ночными вылазками и го- 197
мосексуальными связями, которые, как ему казалось, помогали

успокоить подчас накрывающее его чувство отчаянной пусто-
ты. Однако эта двойная жизнь со временем поляризировалась,
77
В оригинале как будто существовал один Лука — «культурный»77, а другой
используется
слово civile, что совершенно «бескультурный», и они самым драматичным обра-
имеет значение зом чередовались. Семейная и университетская жизнь первого
«культурный»,
«цивилизован- оказалась в весьма шатком положении из-за Луки «бескуль-
ный», а также
«граждан- турного», у которого образовалась бурная связь с гомосексуа-
ский». — Прим.
пер. лом-садистом по имени Маноло, ради которого Лука принимал
участие в садомазохистских оргиях, получая раны и ушибы,
не говоря уже о всевозможных унижениях.
Тогда-то Лука и обратился за помощью к психоаналитику.
С самого начала казалось очевидным, что Маноло представ-
ляет ту отсеченную от детско-родительских отношений часть,
которая не обрела способствующего трансформации приня-
тия у «заботящегося взрослого» и так и осталась пропитан-
ной насилием. Лука подчиняется этому насилию ради того,
чтобы усмирить его (даже если он не может его контейни-
ровать) и чтобы вновь обрести собственные утраченные про-
тоэмоциональные состояния. Даже кабинет анализа с самого
начала оживает в рассказах Луки, как будто речь идет о двух
разделенных местах: кабинете адвоката, серьезного человека,
и darkroom, как в порно-клубе, где выступает Маноло.
Аналитик в состоянии не только уловить Маноло как от-
деленную часть Луки (а также как способ Луки видеть образ
своего аналитика), но и разобрать Маноло на мельчайшие эмо-
циональные компоненты, из которых тот состоит. Этот разбор
на части проходит через схватывание и описание в различных
сценариях ярости, ревности, жажды мщения, насилия… Мано-
ло. Это позволит Луке в какой-то момент поговорить с «женой»
(принимающей частью себя и аналитика ) об этой двойной
жизни. А перед этим ему приснился сон, в котором он увидел
себя в кинотеатре в родном городе, с двумя кинозалами рядом,
где, бывало, в одном зале шел фильм про любовь, а в другом —
про индейцев или про войну. И иногда в зале, где шел фильм про
198 любовь, были даже слышны выстрелы и крики из другого зала.
История продолжается: у Луки обнаруживают тяжелое

заболевание — не поддающуюся воздействию разновидность
диабета, которую, однако, включают в экспериментальный
протокол лечения Каролинского института в Стокгольме
по пересадке клеток поджелудочной железы. Маноло каким-то
образом представляет собой неконтейнируемое скопление
«кетоновых тел», которые ведут Луку к аннулированию его
культурной, гражданской жизни, но анализ становится той
самой пересадкой клеток, пересадкой альфа-функции, кото-
рая позволяет Луке метаболизировать собственные прото
эмоциональные состояния ярости, гнева, ревности, отчаяния,
до тех пор пока Маноло, у которого больше нет никакого резо-
на существовать, не уйдет со сцены.
Лука сможет отнестись с принятием к собственным про-
тоэмоциям и реализует с самим собой отношения , выйдя
из садомазохистских отношений и гомосексуальности; но это
все никак не связано с полами, и герои этой истории могли бы
оказаться любого биологического пола.
Одна часть психики Луки обрела способность к принятию
и трансформации и наладила отношения . Другая ее часть
оставалась неизмененной и нуждалась в том, чтобы ее при-
няли и трансформировали в облике Маноло. Терапия способ-
ствовала дальнейшему развитию альфа-функции и до такой
степени, что «Маноло» смог распасться на мелкие составляю-
щие, быть «переваренным» и трансформированным в эмоции
и мысли.
Лаура и обман
Лаура попросила об анализе (Ramshorn Privitera, 2006) из-за от-
чаяния, в которое она погрузилась, сама не зная почему. Кроме
того, у нее защемление позвонков. В ее жизни были гомосексу-
альные связи, сначала с Личией, потом с Мартиной. У нее аб-
солютно теплые и расслабленные отношения с партнершами,
но это достигается не без помощи обмана: все, что может стать
причиной конфликта, столкновения, ссоры, просто не прогова- 199
ривается или «подправляется», чтобы не вызвать конфликта. Вот

как мы можем представить эмоциональную ситуацию Лауры:
где слева гомосексуальные отношения слияния, а справа

протоэмоции, которые перманентно отрицаются и отделяют-
ся, отправляясь жить в параллельную вселенную, с которой
нет сообщения.
В начале работы аналитик пошла на некоторый сговор
с Лаурой, согласившись выписывать ей справки, по которым
можно получать возмещение от страховой компании, притом
что ее страховка предусматривала только возмещение расхо-
дов на невролога, — то есть указывать в справке не психоа-
нализ, а неврологическую и физиатрическую терапию про-
тив боли, вызванной защемлением позвонков. Благодаря
таким «частичным фальсификациям» Лаура получала «день-
ги на психоанализ». Психоаналитик пошла на это, памятуя
о словах фра Кристофоро из романа Мандзони, что у «чистого
все чисто», но как только профессиональная ситуация Лауры
позволила той оплачивать анализ самостоятельно, аналитик
приняла решение не выдавать ей больше таких справок. Это
стало моментом истины для уже проделанной аналитической
работы: в стене отрицаний и обманов образуется брешь, эмо-
ции прорываются в поле и разрушают всякую возможность их
кконтейнировать. Поможет ли совместная работа аналитика
и пациента (благодаря в том числе и изначальной кажущей-
ся сговорчивости аналитика — я говорю «кажущейся», потому
что аналитик чувствовала, что, выдавая справку о боли или
о физиотерапии, на самом деле она иносказательно говорила
о том, как Лаура раздавлена отчаянием и болью, и что анализ
и есть «физиотерапия») справиться с эмоциями, запущенными
отказом аналитика от продолжения сговора? Анализ пошат-
нулся, произошел ужасный взрыв ярости, ревности, жажды
мщения (Лаура даже стала угрожать аналитику, что сообщит
200 о «фальшивых» справках). В конце концов, анализ удержался
на плаву, а Лаура с помощью аналитика сумела взять на себя

ответственность за все те протоэмоциональные состояния, ко-
торые раньше всегда сдерживала при помощи лжи. Аналитик
уже постфактум осознала, что поле было вынуждено заболеть
болезнью Лауры (обманом и попустительством), чтобы уви-
деть, насколько проделанная аналитическая работа позволя-
ет оставить ложь позади и иметь дело со все более высокими
уровнями эмоциональной правды. Именно так и произошло.
Здесь также биологический пол не имеет никакого значе-
ния и представляет собой только один из способов рассказать
о переходе от первого типа функционирования к функцио-
нированию между и . По сути, в этом случае анализ дал
возможность выстроить аппарат для переваривания, который
позволил усвоить разделенные протоэмоциональные состоя-
ния. Вместо аппарата для переваривания мы можем исполь-
зовать представление об альфа-функциях/контейнере.
Ремо и Лучо: гомосексуальность «лайт»

Ремо — инженер-айтишник (Ramshorn Privitera, 2006), у него
гомосексуальная связь с Лучо; они вместе со времен старшей
школы, когда оба поняли, что их тянет друг к другу, но их
отношения еще и совершенно братские. Матери Ремо и Лучо
познакомились и подружились в приемной психиатра, кото-
рый лечил обеих от «депрессии».
Психики как одной, так и другой матери находились,

вероятно, в состоянии «нарушения пищеварения», а пото-
му протоэмоциональные аспекты сына могли быть приняты
и трансформированы только отчасти, при этом для того, что-
бы справляться с утерянными частями, возникает «двойник».
В этом есть своего рода психическая близнецовость, и так
значительная часть протоэмоций собирается и метаболизи-
руется. Депрессия у обеих матерей началась, когда от них 201
почти одновременно ушли мужья, мальчики в тот момент

учились в начальной школе. Отцы, блестящие профессиона-
лы, едва им исполнилось сорок лет, сошлись с женщинами
гораздо моложе себя. Мы можем вообразить, что это были
страсти очень высокого напряжения, опасность которых Ремо
минимизировал с помощью микроразрядов в своем компью-
тере, а Лучо, который защитил диплом в области естествен-
ных наук, открыл питомник бонсаев. То есть все-таки живые
эмоции, но тоже в миниатюре.
Дифференциация между ними началась, когда Ремо решил
начать психоанализ из-за все более длительных периодов, ко-
торые Лучо по работе проводил в Японии. Психоаналитик сра-
зу понял, что Ремо и Лучо на самом деле как братья-близнецы,
а точнее как две личины одного и того же человека, и нашел
способ сделать так, чтобы они сосуществовали в кабинете ана-
лиза в качестве «персонажей» без какой бы то ни было спешки
с расшифровкой и истолкованием. Ремо подолгу говорит о себе
и подолгу о Лучо, рассказывает о хобби то одного, то другого.
Выяснив, что психоаналитик родом из Аргентины (а он прово-
дил с отцом летние каникулы в Буэнос-Айресе, куда отец пере-
брался жить со своей новой спутницей), он в конце концов пе-
реходит с аналитиком с итальянского на аргентинский вариант
испанского языка, так что «двойственность» все более ощутимо
входит в кабинет анализа. Он оспаривает политические идеи
своего аналитика (о которых узнал благодаря подписи анали-
тика в международном сборе средств по некоему поводу), жест-
ко критикует его и обвиняет, даже обижает: то есть возвраща-
ется на тот путь, который не сумел пройти до конца с матерью,
загруженной и депрессивной. Ремо переходит от ситуации:
к ситуации:
202
в которой имеет дело с гетеросексуальными отношения-

ми между психиками. Поэтому поле выстраивается следую-
щим образом:
Это было изложено в рассказе о возрастающем волнении,

которое Ремо испытывает по отношению к своей соседке
по дому Сабине. В течение длительного времени анализ идет
следующим образом: Ремо является на сеанс, полный ярости,
злости и ревности к Лучо, который находится далеко. Анали-
тик принимает эти переживания, и то, что было в целом бес-
порядочным, обретает восприимчивость и отражение в но-
вых образах и нарративных сюжетах, и Ремо завершает сеанс,
рассказывая о растущем влечении к Сабине. Затем его друг,
«Ромул»78, страстно влюбляется в девушку из Аргентины. Он 78
Ромул
и Рем — ле-
очень переживает, когда оказывается рядом с Ромулом, Лучо гендарные
и Ливией в Буэнос-Айресе в сауне смешанного типа, но этот братья-близне-
цы, основатели
опыт, прежде внушавший ему ужас, в конце концов начинает Рима. — Прим.
ред.
его привлекать. Графически это можно изобразить так, как
сделано на рис. 8.1. Работа еще не завершена, но соседка Са-
бина привлекает его все больше и больше, хотя он по-преж-
нему испытывает чувство к Лучо. Все более сильные эмоции
рождаются из этой ситуации, которая изначально исходила
Рис. 8.1. Турбулентность в поле находит психику, готовую ее принять 203

из инерции близнецовости по отношению к самым напряжен-

ным ситуациям, в которых персонажи и исполнители стран-
ным образом похожи на героев истории основания Рима: мо-
жет быть, братоубийственной борьбы не будет, но откроется
пространство и время для страстей, более полных и менее
миниатюрных (или даже взрывоопасных!).
Антонелло между Хайди и бизонами

Антонелло попросил об анализе из-за проблем по поводу
эрекции; он рассказывает, что он гомосексуал, но может быть
и гетеросексуалом. Он говорит, что у него нет особых воспо-
минаний о травмах, разве только что он «ребенком порезал
себе крантик». В настоящее время у него также серьезная ги-
пертония, и ему нужно сделать ряд обследований, он давно
принимает бета-блокаторы. У него очень теплые и нежные
отношения с партнером, связь с которым вполне стабиль-
ная и сбалансированная. С самого начала мне кажется воз-
можным вообразить следующий ход событий: его сущность
настолько находится под давлением, что пришлось прибег-
нуть к радикальному лечению, то есть «порезать крантик»,
чтобы таким образом смягчить напор гиперсодержания ,
с которым он не справлялся и использовал «бета-блокаторы»,
то есть кастрацию всякого протоэмоционального аспекта,
вплоть до полной утраты силы и превращения в «импотента».
По большому счету бета-элементы — это движущая сила на-
шей психической жизни, и если многие или слишком многие
из них будут заблокированы, мы в самом деле утратим силу.
То, что происходит у Антонелло с Винченцо, кажется именно
гомосексуальной связью, которую я определяю, глядя на тип
психического функционирования, как гомосексуальную жен-
скую .
Любопытно наблюдать, как его аналитик с первого же
сеанса предлагает ряд крайне активных и, я бы сказал, со-
крушительных толкований, на которые Антонелло реагирует
204 двумя снами. В первом имеется «набирающий скорость по-
езд, который сходит с рельсов и тащит за собой все что по-

пало»; во втором «был овал, из которого вылетали мощные
молнии и электрические разряды». Аналитик взял на себя
реализацию гипертензии (гиперкрантик, гиперсодержание)
Антонелло и сразу же ошеломил его своими интерпретация-
ми переноса, которые кажутся пациенту молниями высокого
напряжения. Далее аналитик дает еще ряд интерпретаций
переноса, на которые Антонелло реагирует двумя другими
снами. В первом «кто-то входит в него всем телом», во втором
«кто-то в него целился и стрелял несколькими патронами, он
спасался бегством, прячась за стену». Аналитик теперь дей-
ствует как недостающая часть, гипертония Антонелло, кото-
рая становится интерпретативной гипертонией и результаты
которой отражены в снах. Поле теперь — это поле с наличием
вектора глубокого проникновения и с отсутствием места, где
можно разместить эти интерпретации, — оно стало гомосек-
суальным мужским полем , где сталкиваются интерпре-
тативная пенетрация аналитика и неспособность (не-место
принятия) пациента.
Следующая сессия крутится вокруг повторяющихся во-
просов, таких как скучная жизнь с Винченцо, с которым толь-
ко и можно, что прогуляться в горы и пофотографировать
виды. Так что это сессия, где функционирование вернулось к
. Можно подумать, что поле в состоянии функционировать
или «по типу Хайди» (имеется в виду одноименный мульт-
фильм про девочку, живущую в Альпах), или подобно нападе-
нию бизонов (протоэмоций). Проблема оказалась двойствен-
ной: заставить бизонов бегать так, чтобы они превратились
в стадо коров и быков, а затем вызвать к жизни функцию
ковбоя, который умеет контейнировать и держать в узде про-
тоэмоциональные состояния. Это неизбежно должно прой-
ти через снижение «гипертонии» и развитие , что приведет
к развитию отношений (гетеросексуальных!) как меж-
ду аналитиком и пациентом, так и пациента с самим собой
в смысле его способности психически соединяться с самим
собой при проживании контейнируемых эмоций. 205
79
Гипотензив- Избыток гипотензивных79 средств (порезать себе кран-
ное действие —
снижение тик) — причина пониженного давления, описываемая как
артериального
давления под отсутствие эрекции. Гипотензивные отношения я назвал бы
влиянием отношениями ≡ . В них поле возникает/активируется через
определенного
препарата. — выброс в него отщепленной энергии (то есть бизонов). Этих
Прим. ред.
«животных» станет возможно постепенно контейнировать
по мере развития контейнера , а также при наличии
не такого уж «гипер»-содержания, в результате процесса аль-
фабетизации гипер-бета-элементов поля. С этой точки зре-
ния психическое функционирование по типу двухмерного
будет максимальным уровнем функционирования – , но на-
столько сжатым, что будет находиться почти на одной линии,
и «характеропатическое» поведение — это то, что эвакуирует
гипер-бета-элементы, если их количество превосходит воз-
можности по альфабетизации.
Мария и мир глухих

Мария, придя на первую встречу, чтобы договориться об ана-
лизе, рассказала о своей гомосексуальной связи с Еленой:
Когда аналитик увидел Марию, то, несмотря на то что

она выглядела очень женственно, подумал с удивлением:
«Она кажется мальчиком». То есть у него возникло rêverie,
которое перераспределило поле следующим образом:
≡ >
Так ему «сновидятся» протоэмоциональные отщеплен-

ные аспекты Марии. Далее Мария рассказывает, что ее мать
страдает бронхоэктазами, переопределяя поле как такое, ко-
торому свойственны контейнеры, не удерживающие слиш-
ком сильные эмоции:
избыток в контейнере
206
Отца она описала как человека вспыльчивого, страдаю-

щего разрушительными приступами ярости. Поле вновь пе-
реопределяет себя, теперь в нем есть взрывные психические
протосодержания:
Мария рассказывает также, что работает воспитательницей

в общине психотиков (она не может метаболизировать прото-
эмоции, может только попытаться «воспитать их»). Потом она
рассказывает о фильме «Техасская резня бензопилой»80. 80
По-итальян-
ски фильм на-
Возвращаясь к первоначальному рисунку, можно сказать: зывается “Non
aprite quella
porta” — «Не
открывая эту
дверь». — Прим.
пер.
Не открывай дверь, ведущую в смежную комнату отщеп

ленных протоэмоций.
Потом она рассказывает о фильме «Я и Катерина» с Альбер-
то Сорди, в котором главная героиня — робот в виде женщины.
Альберто Сорди привозит робота к себе домой, но не понима-
ет, что у Катерины к нему появляются чувства, человеческие
и очень сильные эмоции, которые, будучи не приняты и не по-
няты, доводят Катерину до приступа, и она с яростью громит
весь дом. Когда отношения начинаются, они становятся источ-
ником эмоций, страстей, и, если второй человек к ним «глух»,
они приводят или к взрыву, или к необходимости гиперкон-
тейнирования, или к их отщеплению. Есть надежда на то, что
психоаналитик сможет быть менее «глухим»81 в мире «глухих», 81
«Глухой»
по-итальянски
как показано в фильме. Аналитик так часто работает в каче- sordo. — Прим.
стве ускорителя частиц, что ему нужно иметь систему охлаж- пер.
дения, чтобы ядерный распад эмоций, которые рождаются от

связей и превратностей их взаимодействия, мог привести к об-
разованию энергии, а не к психическому Чернобылю.
Между затишьем и бурей

После определенного периода анализа Андреина, состоящая
в отношениях c Карло, которые я обозначил бы как женские 207
гомосексуальные ( ), то есть основанные на нежности, при-

вязанности и полном отсутствии контакта с сильными про-
тоэмоциональными состояниями ( ), начинает испытывать
интерес к Роберто, «парню, который убирает подъезд». Оче-
видно, что Андреина описывает два места аналитического
поля — одно безветренное, вплоть до полного штиля, и дру-
гое, в котором появляется возможность плыть среди эмоцио-
нальных турбулентностей.
С Карло Андреина проживает ситуацию сильного ваги-
низма:
Теплые отношения, огороженные от местонахождения

гипертурбулентности эмоционального протосодержания. Ан-
дреина долгое время «ненавидела черных», потому что они
опасные и жестокие. Но с Мухаммедом именно она взяла ини-
циативу в руки и предложила: «Может, нам как-нибудь встре-
титься?» Мухаммед не черный, но и не белый, кажется, она
может подойти близко к эмоциональной Африке, но не сразу,
а постепенно, пока только разглядывая фотографии. Потом
она начинает рассказывать, что с Мухаммедом ей даже мо-
жет захотеться, чтобы он в нее вошел, потому что, в отличие
от Карло, который просто очень ласковый и нежный (то есть
полностью отделенный от «черных»), Мухаммед дает понять,
что помимо ласки и нежности он обладает мужественностью,
которую умеет сдерживать. Кажется, открывается проем
в глухой стене к гиперсодержанию.
Как-то Мухаммед пригласил ее в кафе-мороженое на про-

спекте Сан-Готтардо (эмоции нужно морозить?), и она «почув-
ствовала, что ее желудок величиной с лесной орешек» (ваги-
208 низм желудка и психики). Однако она тут же добавила, что
впервые пережила незнакомые эмоции, которые поначалу вну-

шали ей страх, а затем доставили искреннее удовольствие. По-
том дома она пробовала засунуть в себя морковки, маленькие
кабачки, и ей понравилось. Аналитик тем временем пытается
предстать в виде овоща, который произносит что-то смутно-
пенетративного характера и очень нейтральное. И после того,
как она в течение длительного времени пробует эти овощные
сношения, после того, как с помощью принятия аналитика она
постепенно интроецирует полости (психика — желудок — ва-
гина), наконец, в 35 лет она впервые вступает в сексуальные
отношения с Мухаммедом — «защищенные», разумеется!
Келоидные рубцы Марины

Марина страдает вагинизмом в тяжелой форме, из-за которо-
го невозможны «никакие отношения». Она живет с мужчиной,
с которым у нее очень теплые отношения, но никакой поло-
вой жизни. Но Марина рассказывает еще об одном симпто-
ме: это гипервыработка келоидов; она была у пластического
хирурга, он ее оперировал, и в результате этих операций все
ее тело покрыто шрамами. Кажется несложным установить
связь между сном Марины об окончании анализа и началом
ее истории. Марина, должно быть, была закрыта к любым но-
вым отношениям, потому что отношения с другим человеком
были причиной постоянных нарциссических ран, отсутствие
ответа первичного объекта сказалось на ней до такой степени,
что у нее осталось желание/потребность, чтобы ее чувствова-
ли без необходимости себя выразить с ее стороны. Она долгое
время лечилась психоаналитической психотерапией, результа-
том которой было появление новых спаек: «При каждом вме-
шательстве вырастало число келоидов, потому что возрастало
количество ран». Социальная фобия, вагинизм по отношению
к другим защищали ее от слишком живых эмоций, которые
разрывали ее на части при малейшем отсутствии гармонии
с Другим: никогда, за редким исключением, не случалось, что-
бы другие люди понимали, в чем дело, без ее пояснений. Нар- 209
циссическая ранимость нашла выход — или, по крайней мере,

удачную защиту — в «вагинизме», в самозакрытии от глубоких
отношений с другим человеком. И это обеспечивало возмож-
ность для части психики функционировать в поверхностном,
бесконфликтном обмене тепла и привязанности.
Ровно таким же образом у Марины могла развиться ка-

кая-то иная симптоматика, например, фобия собак, кошек
или птиц. В смысле «фобии» по отношению к любым живым
эмоциям, которые царапают, кусают или клюют. У нее также
могла развиться обсессивная патология, и она бы непрерывно
мылась, чтобы избавиться от невыносимых эмоций, которые
могли ее сокрушить, и так далее. Механизм защиты, насколько
бы он ни ограничивал жизненные функции, все-таки позволя-
ет функционировать хотя бы некоторым частям личности.
Луиджи тоже ранен отсутствием ответа от другого, он
переживает разочарование и ярость. У него частичный нар-
циссический уход в себя, он мог бы пойти в священники или
развить в себе фобию к микробам. То же касается и Нандо,
которому хотелось бы всегда быть «чудесным Младенцем
Иисусом, как из вертепа, когда он был маленьким». Съем-
ная комната в апартаментах, где он живет, когда там нет ко-
ровы, ослика и кометы, превращается в кухню с кушеткой,
на которой он спал по очереди с двоюродным братом, тоже
малышом, в своем очень неуютном детстве: аналитический
кабинет предстает то как ясли, то как скотный двор, в зависи-
мости от эмоциональной специфики сессии.
Зависть и «бездомные» контейнируемые

Кристиана начала анализ десять лет назад из-за гомосексу-
альности , которая подразумевала состояние отщепления
чрезвычайно примитивных и жестоких аспектов (в смысле
протоэмоциональных состояний, не поддающихся управле-
210 нию и осмыслению). Долгая аналитическая работа позволила
не только альфабетизировать «Барбару» — партнера Кристиа-

ны, которая «появилась» в какой-то момент, чтобы разрушить
аффективный баланс, в котором Кристиана устало жила с под-
ругой со времен старшей школы, — но и приобрести способ-
ность называть по имени, узнавать, признавать протоэмоции,
контейнировать их и управлять ими, а впоследствии эмоциями,
которые обусловили появление Барбары: варварская ярость,
варварская ревность, варварское разочарование. «Зверь», о ко-
тором долго говорила Кристиана, подразумевая своего отца, за-
тем стал «хищником», а потом она начала им даже гордиться82 82
Тут идет игра
слов, когда “la
и гордиться тем, что она его дочь. То же самое можно сказать fiera” — «хищ-
ник»/«дикий
о ее пути к женственности, имея в виду рецептивность. зверь» — транс-
И это до тех пор, пока на одном из сеансов пациентка не за- формируется
в “la fierezza” —
явила, что чувствует, будто внутри нее сильная женствен- «гордость». —
Прим. пер.
ность, которую она должна отвергать или скрывать из страха
перед завистью, которую она может вызвать. Так вот, здесь я
уже не продолжаю разговор о разных видах функционирова-
ния психики (о том, как развитие позволило прийти к ново-
му эмоциональному содержанию ), а перевожу его несвой-
ственным для меня образом к размышлению о зависти. Она
не кажется мне одной из базовых эмоций, с которой стоит
иметь дело (как в течение многих лет немало кто делал). Я
полагаю, что зависть указывает (это типично для нее) на тот
момент психического развития, когда уже развилась некото-
рая способность к контейнированию, но она еще не соответ-
ствует всему тому, что требует контейнирования. С помощью
метафоры можно сказать так: зависть — это когда нелегаль-
ные иммигранты подплывают к берегу и высаживаются,
на берегу есть дома, но всех вместить они не могут. И если
часть из них находит жилище, то часть не находит и испыты-
вает зависть к тем, кто жилище нашел. То есть это ситуация,
которая рождается из наличия развивающихся контейнеров,
которые пока недостаточны для приема значительной части
контейнируемых (протоэмоций, бета-элементов). Наступле-
ние зависти указывает на то, что «бездомные» эмоции выса-
дились там, где есть дома, но домов этих недостаточно. Таким 211
образом, это указывает на значительное преодоление расще-

пления и движение по пути будущих интеграций.
Тут я сам хочу задать себе щекотливый вопрос, на кото-
рый собираюсь дать парадоксальный ответ. Не слишком ли
универсальны эти «механизмы», которые я отношу к гомосек-
суальности, как мужской, так и женской? Не могут ли эти
психические конфигурации привести к иным симптомати-
кам, которые не имеют ни малейшего отношения к «сексу-
альному настоящему»? Но как раз это я и хочу сказать: имен-
но так, одни и те же психические конфигурации могли бы
породить совершенно разные истории (на первый взгляд), и в
этом заключается суть концепции нарративных производных
как полностью эквивалентных любым другим нарративным
производным, притом что структурные инварианты речи
остаются неизменными.
Глава 9
Вариации на тему переноса

и контрпереноса
Общие размышления
На мой взгляд, перенос активируется в тот самый момент,
когда анализ (вернее, я бы даже сказал, фантазия об анализе)
начинается, и это довольно распространенное понимание.
С самого начала нет ничего из того, что приносит пациент
на сессию, что не относится полностью к аналитической ситуа-
ции (это верно с определенной точки зрения, но это именно то,
что я подразумеваю под использованием психоаналитического
вертекса на сессии). Если живые оба, и аналитик, и пациент,
если сеттинг работает и ничего драматического не происходит
на их пути, единственным пространственно-временным зна-
нием и трансформацией, доступными для аналитика, является
предельная реальность аналитической сцены.
Перенос проникает на сессию различными путями: через
повторение, через проекцию фантазмов вовне, через проек-
тивные идентификации (неслучайно значительное число
психоаналитиков становятся все менее обеспокоенными са-
мим содержанием и все более — ремонтом или изобретением
инструментов для развития этого содержания), а также через 213
всевозможные истории и разнообразные способы выражения,

передающие сенсориальность, горе, отсутствие функциони-
рования или присутствие дисфункции.
Перенос приобретает видимость на сессии благодаря деф-
ракции на бесчисленные истории и бесчисленные персонажи,
затрагивающие самые разнообразные выражения, которые
мы можем рассматривать как или позитивные, или негатив-
ные (Green, 1993; Smith, 2000, 2003).
Как ни странно, и это вызов, который должен принять
аналитик: все эти персонажи, истории и процедуры относятся
к настоящей аналитической ситуации или, скорее, к настоя-
щему аналитическому полю, рассматриваемому как многомер-
ное онейрическое пространство, как на пространственном, так
и на временном уровне (Ambrosiano, Gaburri, 2004).
Если мы принимаем эту точку зрения, то никогда не долж-
ны задавать себе вопрос о том, реальна ли история пациента:
она реальна, так как она существует.
История или молчание. История или отыгрывание. Исто-
рия или череда проективных идентификаций. История или
дисфункция. Даже возможная ложь верна/реальна по той же
причине (Ferro, 2002a, 2002d, 2002f, 2004b, 2005a). Коррао
(1991) говорит о природе правды, присущей рассказанной
конструкции, а не чему-то, что относится к событиям. Если
анализ вообще возможен, то по определению нет ничего, что
может быть вне аналитических отношений или, другими сло-
вами, вне поля. В противном случае возникает риск создания
не-трансформируемого слепого пятна или слепой области,
которые станут местом бесчисленных тупиковых ситуаций
(Ferro, 1993b; Grotstein, 2003).
Это, конечно, не означает, что нарративы пациента следу-
ет интерпретировать или, еще хуже, расшифровывать так, как
будто выполняется синхронный перевод: наше дело (мы яв-
ляемся одним из авторов в поиске персонажей) наблюдать за
тем, как история и истории (Di Chiara, 1992) могут постепенно
трансформироваться, как они могут стать более выразитель-
214 ными и превратиться в инструмент для развития способности
Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса
мыслить (развитие места для хранения эмоций, развитие функ-

ции, которая дает возможность представить трансформацию
того, что не мыслится и что было невообразимо, развитие эмо-
циональной мельницы, называемой альфа-функцией, — дру-
гими словами, способности сновидеть в бодрствующем состоя-
нии, которая связана с трансформацией протосенсориальности
и протоэмоций в пиктограммы и тем самым в онейрическое
мышление) (Bion, 1962, 1963, 1965, 1992; Badoni, 1997; Artoni,
Schlesinger, 1997; Rocha Barros, 2000; Ferro, 1998, 2001b, 2005c).
Источник онейрического мышления, кроме часто встреча-
ющейся безмолвной истории (которая является порой только
историей психического функционирования пациента), настаи-
вающей на том, чтобы быть рассказанной, и кроме внутренне-
го мира, настаивающего на том, чтобы быть принятым, так-
же заключается в качестве нашего слушания, нашего способа
функционирования и бытия на сессии, которые пациент непре-
рывно схватывает, докладывает и наблюдает (Bion, 1983; Ferro,
1991b, 1996a, 1996c, 2003a, 2003b, 2005b, 2005e).
В качестве упрощения тогда мы можем сказать, что мы,
наш контрперенос, — это противоположный полюс дискурса.
С радикальной точки зрения на поле, важна проницаемость
83
Я считаю, что
нашего кабинета и нашей психики по отношению к неотлож- в некотором
смысле перенос
ным нуждам пациента (или точнее — степень проницаемости, можно сравнить
которую мы совместно создаем с пациентом по отношению с приданым,
принесенным
к тому, что хочет быть трансформированным в нарратив, при невестой. Не-
смотря на его
условии, что основным источником является пациент)83. важность,
Наша степень проницаемости, рецептивности, проница- в конце концов
все зависит от
тельности и непримиримости формирует другую половину того, как функ-
ционирует су-
поля: поле рождается из взаимоотношения этих двух опера- пружеская пара
и что она ко-ге-
ций (что в некотором смысле напоминает об аналитическом нерирует. Более
третьем Огдена (1994), однако это сложнее и радикальнее). того, приданое
не является
Мы присутствуем не только как отклик или в той или иной статичным, тем
не менее оно
степени как пористый фильтр, мы заполняем и ко-генерируем приносит свои
непрерывные
поле нашим реальным присутствием, нашей реальной психи- плоды. — Прим.
кой, нашими реальными функциями и дисфункциями (Ferro, авт.
Basile, 2004). 215

Часто на сессии мы, защищаясь, создаем разрывы или

смещения в истории пациента и осознаем лишь манифестное
значение: это варежки-прихватки, которые нужны нам, что-
бы справиться с раскаленной эмоциональной лавой. Совер-
шенно необоснованно говорить, что «это принадлежит мне»,
«это относится к архаической матери», «это коллатеральная
переносная реакция». Все происходит в текущем многомер-
ном поле, все происходит в этом потенциальном, переходном
онейрическом прострастве (Ogden, 2003, 2004), которое явля-
ется трагикомической сценой игры анализа.
Поле ко-определяется проекциями пациента, его насущ-
ным потребностями, его защитами, нашими проекциями
и защитами и его и нашей необходимостью лгать. В среднем
я бы сказал, что аналитик, как правило, является бóльшим
лжецом, чем пациент (потому что последний находится под
меньшим давлением), и часто пытается заключить то, что он
не в силах вынести, в знакомые схемы, тогда как пациент не-
редко становится свидетелем стороны обвинения в процессе
подобного взаимодействия (Ferro, 2001c, 2001d). Это подра-
зумевает непрерывные осцилляции переноса даже внутри
одной сессии, — другими словами, сегменты переноса также
зависят от психического отношения аналитика или, скорее,
от осцилляции его психических отношений.
Я часто ловлю себя на мысли, что «в конце концов эта
история мне не принадлежит», «я не имею никакого отноше-
ния к этой истории (или этому поведению), ни я, ни анализ».
Это безусловно верно на уровне здравого смысла. Аналити-
ческий смысл, тем не менее, всегда другой, и пока я не обна-
ружил чего-то, что не вписалось бы в нужное время в мозаи-
ку поля, однако это отнюдь не отрицает и реальность других
вертексов (Busch, 2003; Ferro, 2003a).
Соски и салями
Лаура начала как пациентка, страдающая от сильных па-
нических атак, агорафобии и галлюцинаторных явлений. Дол-
216 гие годы анализа позволили Лауре добиться значительных
успехов в эмоциональной и профессиональной сфере. Однаж-

ды, немного смущаясь, она говорит мне о некоторой неудовлет-
воренности, которую чувствует в сексуальной жизни со своим
мужем. Ему нравится, когда Лаура подолгу сосет и ласкает гу-
бами его соски, при этом она готова делать это, чтобы доста-
вить ему удовольствие. Однако Лауре хочется, чтобы ее трогали
так же глубоко изнутри, как это делают доктора во время осмо-
тра пациенток, а потом чтобы проникли в нее. Поначалу я был
немного ошеломлен, а потом я поймал себя на том, что думаю
о том, что мне сказали, как о внешнем сценарии, о чем-то, что
совершенно ко мне не относится. Также на ум мне приходят
всякие скверные мысли об этом «муже»!
Потом, вопреки самому себе, у меня происходит вспышка
озарения. Лаура сигнализирует о необходимости изменения
интерпретативного режима: она уже не маленькая девочка,
которой нужно сосать соски, быть контейнируемой, теперь
она молодая женщина, которая хочет чувствовать мое присут-
ствие как более активное и более проникающее на интерпре-
тативном уровне. Я понимаю это, но только после окончания
сессии, и у меня нет никакой возможности вступить с ней
в коммуникацию. Лаура приходит на следующую сессию с по-
дарком: большой длинной салями.
Эта коммуникация сразу поразила меня, будучи необык-
новенно полисемичной. Она дарит мне салями, потому что я
не осознал ее запрос на изменение интерпретативного регистра,
в то же время она подчеркивает свое желание большей интер-
претативной вирильности с моей стороны, и затем она оконча-
тельно отказывается от фаллической выпуклости, которая ха-
рактеризовала ее в течение долгого времени, принимая теперь
и даже желая состояния полной женской рецептивности, таким
образом, становясь восприимчивой даже к тем эмоциям, кото-
рые прежде были эвакуированы из-за чрезмерного давления.
Разумеется, всегда есть по крайней мере три возможных

сценария в нарративе (или попытке нарратива): реальный
внешний сценарий (которым порой сложно не увлечься), фан- 217
тазматический сценарий внутреннего мира и сценарий теку-

щего поля, которое, на мой взгляд, является единственным
местом, где возможно настоящее изменение. (Мы должны
иметь в виду, что нам важна трансформация содержания, од-
нако еще больше нам важна трансформация инструментов,
которые создают содержания и управляют ими, не поддава-
ясь защитным или эвакуаторным нуждам).
То, что «проработано» в текущем поле, продолжает бес-
конечно пере-заселять внутренний мир после пройденной
трансформации, чтобы жить внутри истории, которая пребы-
вает в постоянном состоянии трансформации (рис. 9.1).
ВНУТРЕННИЙ
ИСТОРИЯ
МИР
ПОЛЕ
Рис. 9.1. Отношения между внешним миром (история), внутренним

миром и полем
Поэтому центральным, по моему мнению, является кон-

цепт après-coup (Birksted-Breen, 2003), который понимается
как сосредоточенность во время сессии на микро-après-coups
(Guignard, 2004), вызванных постоянным вниманием (Nissim
Momigliano, 1984; Faimberg, 1996; Ferro, 1996a, 2002a) к отве-
там пациента на каждую нашу интервенцию (ответы, кото-
рые становятся отправной точкой для изменений, которые
мы совершаем в нашем психическом отношении, во времени,
в количестве и качестве наших последующих интерпретаций),
так и как постоянное движение по направлению к пере-засе-
лению внутреннего мира и непрерывное переписывание исто-
218 рии пациента.
Я также считаю относящимися к анализу все коммуника-

ции, сделанные потенциальным пациентом во время первой
встречи. По существу, это широко распространенное предпо-
ложение, которое заключается в том, что эти коммуникации
содержат все «кубики для приготовления», или концентрат
для предстоящего анализа.
Контрперенос и перенос
Здесь возникает неизбежный вопрос. Какое место концепт
контрпереноса занимает в этой модели? Этот концепт очень
изменяем и деконструируется на множество возможных ли-
ний контрпереноса, которые могут быть описаны в возраста-
ющей прогрессии следующим образом.
Уровень 0 контрпереноса: когда само поле становится рас-
сказчиком и метаболизатором того, что происходит внутри
него. Поле переваривает, трансформирует, метаболизирует,
альфабетизирует оживающие сырые эмоции, и, подхватывая
сигналы его функционирования, аналитик создает возмож-
ность для его постоянной модуляции. Это исключительно
знаменательная идея, поскольку всегда будут существовать
различные виды цезуры, активирующие события в поле. Пер-
сонажи самой сессии (не обязательно являющиеся антропо-
морфными) берут на себя описание того, что происходит, по-
зволяя интерпретативной модуляции формировать движения
в поле. Аналитик возглавляет процесс ко-формирования.
Уровень 1 контрпереноса: поле больше не может абсорби-
ровать и придавать форму напряжению самого поля, но эта
ситуация воздействует на локус в поле, психику аналитика,
таким образом запуская активное и сознательное rêverie, ко-
торое воспринимается и используется аналитиком.
Уровень 2 контрпереноса: напряжение поля настолько ин-
тенсивное, что оно выходит за пределы центральной части
поля, подавляя любую способность к rêverie и активируя осо-
бенные переживания у аналитика, которые он должен прора-
ботать в себе самом, чтобы переварить и метаболизировать их 219
в рамках понимания пациента и в отношении возможных ин-

терпретаций.
Уровень 3 контрпереноса: выход за пределы настолько
сильный, что аналитик берет, так сказать, работу на дом.
Что-то остается инкапсулированным и требует развития, на-
пример, при помощи такого драгоценного инструмента, как
контрпереносные сновидения.
Уровень 4 контрпереноса: выход за пределы такой, что ана-
литика затапливает в его аналитической функции, что приво-
дит к разрыву сеттинга, начиная от физического заболевания
аналитика и заканчивая непризнаваемыми отыгрываниями;
к этому также относятся срывы, которые настолько драма-
тичны, что приводят к невозможности продолжать анализ.
Здесь мы находимся в области нарушения сеттинга, которые
прекрасно описаны Габбардом и Лестером (1995), где контрпе-
ренос не был разложен или обдуман и превратился в «вещь»,
«факт». Здесь один из элементов анализа, а именно сеттинг, от-
сутствует, а значит анализ попросту более не осуществляется.
Из этого следует, что если так же создать своего рода шка-
84
Шкала, лу переноса «Меркалли»84, тогда мы получим:
определяющая
силу землетря-
сения. — Прим.
ред.
уровень 0 переноса: Это не отсутствие переноса, что, как
мне кажется, в анализе является невозможным. Нахождение
на прочном основании, перенос происходит довольно есте-
ственно, сопровождается, самое большее, некоторым броже-
нием, но, разумеется, не теллурическими движениями: поле
работает над переносом. Перенос активирует силовые линии,
движения в поле, сродни тому, как водяные потоки или ветер
85
Данная мета- воздействуют на мельницы85.
фора реали-
зована в изда- Первая аналитическая сессия с Валентиной, семилетней
тельской марке
Beta2Alpha, cм.
девочкой, кажется мне хорошим примером.
титульный лист
данного изда-
ния. — Прим. Оазис Валентины
глав. ред.
На этой сессии мало вербализации, все, из чего она состо-
ит, — это шесть рисунков, которые заняли целый час. Я внес
220 в них свой вклад, написав то, что меня попросила Валентина.
На первом рисунке Валентины (рис. 9.2) изображена «си-

няя река», которая берет свое начало в «штормовых лесах», впа-
дает в «южное море», которое на другом конце омывает Афри-
ку, где находится голубой оазис. В реке можно увидеть что-то
вроде плота, который называется «надежда». Название этого
рисунка — «Путешествие надежды». Я думаю, что нет особой
необходимости комментировать это начало, не нужно задавать
вопросы об ожиданиях Валентины или о пути, по которому
пойдет анализ. Второй рисунок (рис. 9.3) называется «Верблюд
в синем оазисе» (излишне говорить, что в моем кабинете есть
синий ковер). Синий рисунок с оазисом также может представ-
лять нечто вроде бутона или капсулы, по крайней мере, именно
такая фантазия спонтанно приходит мне в голову.
Третий рисунок (рис. 9.4) называется «Верблюд пьет,
а два хозяина верблюда отдыхают в голубом оазисе». Появля-
ются человеческие фигуры, обычный верблюд наводит меня
на мысль об эмоциональной пустыне, которую предстоит
пройти. Человеческие фигуры нарисованы с некоторым ма-
Рис. 9.2. Первый рисунок Валентины 221

Рис. 9.3. Второй рисунок Валентины
222 Рис. 9.4. Третий рисунок Валентины

Рис. 9.5. Четвертый рисунок Валентины
Рис. 9.6. Пятый рисунок Валентины 223

Рис. 9.7. Шестой рисунок Валентины
стерством, в то время как верблюд — что-то вроде «каракули»:

лишь бесцветное очертание. У фигур голубые глаза. Рисунок
верблюда также отсылает к чему-то более примитивному.
На четвертом рисунке (рис. 9.5) показано «прибытие
сеньоров Тартори в синий оазис». Помню, как я подумал о та-
тарах! И я представил себе водоем, очень похожий на бутон,
в фильме «Вторжение похитителей тел» — фильм о развитии
86
Нем. преследующих доппельгангеров86, которые наводили на меня
Doppelgänger
«двойник». — ужас в детстве.
Прим. пер. На пятом рисунке (рис. 9.6) «Тартори подходят к хозяевам
верблюдов в синем оазисе». Появляются другие люди, там,
кажется, есть подарок, появляется семья, верблюд (чувство
одиночества) сжимается, аффективное присутствие циркули-
рует.
Подпись к шестому рисунку (рис. 9.7) более замыслова-
тая:
«Прампати (приматы) встречаются с Тартори и африкан-
224 цами в синем оазисе… В следующих эпизодах:
Может быть, они построят деревню?

Они, возможно, будут сюрпризом для тех людей, у кото-
рых есть проблемы с ногами?
Удастся ли им построить деревню?
Будут новые разработки для проблем с ногами. Ты узна-
ешь об этом из новых эпизодов. Не пропусти их!»
На рисунке изображены наброски фигур, а также «таин-

ственная коробка», которая уже появлялась на предыдущих
рисунках. Еще есть бутон, который принял яйцевидную форму.
Я помню, тогда я подумал об этом как о хорошем начале,
потому что оно демонстрировало как ожидания, так и фор-
мирование нарративного потенциала в виде своеобразного
крещендо: присутствие, занявшее место верблюда, сухость
заменяется большим количеством протоперсонажей — интер-
претаторов будущих историй, как это было традиционно при-
нято в старинных триллерах. Что также казалось позитивным,
так это тот факт, что мне удалось вдохнуть жизнь в сценарий
с двойной реальностью, который изобилует персекуторными
переживаниями в виде татар и бутонов из «Похитителей тел».
Валентина пришла в анализ, потому что она была подвер-
жена школьной фобии, а точнее тревоге от расставания с ма-
терью (проблемы с ногами?). «Синяя» проблема оставалась
для меня загадкой, и только намного позже она была сконфи-
гурирована в синие ушибы, полученные от ее отца, который,
будучи пьяным, c яростью избивал ее. Такого рода отщеплен-
ный семейный секрет сначала принял форму необычного ин-
терпретативного насилия с моей стороны, что меня волновало
в течение долгого времени, но это было поле, которое заболе-
ло, столкнувшись с тем, что непроизносимо и едва известно.
Это начало напомнило мне о другом начале анализа,

на этот раз со взрослым, которое также затрагивало пробле-
му «коробки», или, точнее говоря, таинственной коробки. Я
упоминаю об этом, потому что она представляет собой осо-
бенную ситуацию, которая каким-то образом не была загряз- 225
нена (лишь чуть-чуть была) из-за почти полного отсутствия

первичных контактов.
Мое участие было другим: в первом случае я был в пере-
носе уровня 0 (подсознательная активность с моей стороны),
в случае Марго мы уже были на гипотетическом уровне 1 пе-
реноса (который, безусловно, является симметричным по от-
ношению к контрпереносу 1): это активирует значительное
rêverie в психике аналитика.
Раны Марго
Я получил электронное письмо от женщины из Канады,
которая сообщает мне, что собирается переехать в Павию на
год при условии, что я соглашусь провести для нее год анали-
за. Также она добавила, что работает доктором и уже прошла
один анализ.
Чувство любопытства пробудилось во мне, я ощущаю
щекотку самолюбия, но также и замешательство: я задаюсь
вопросом, какой смысл брать пациента в анализ «на время»
и «не глядя». Все же, несмотря на некоторые сомнения, я со-
глашаюсь взять ее.
Наступает сентябрь, и, как договаривались, Марго (о ко-
торой я упоминал в седьмой главе) преподносит себя: это
молодая женщина, недавно приехавшая из французской Ка-
нады с тремя детьми, которые посещали итальянскую школу
в Квебеке и которые будут ходить в школу в Италии в течение
года. Марго немного рассказывает мне о том, как она плани-
рует организовать свою жизнь, и мы подтверждаем, что ана-
лиз начнется, как мы договаривались по почте, в следующий
понедельник в согласованное время, с периодичностью три
сессии в неделю. Уходя, Марго протягивает мне большую ко-
робку, которую она оставила на входе в коридоре, со словами:
«Я привезла это для вас из Канады».
И снова я обнаруживаю себя в замешательстве («Возмож-
но, — думаю я про себя, — я совершенно забыл подумать о во-
просе критерия анализабельности, однако подарок до того,
226 как мы начали, — это что-то еще!»).
В любом случае взгляда Марго было достаточно, чтобы

я принял эту большую коробку, стоящую, как и мы сейчас,
у двери в мой кабинет. И еще мне пришло в голову, что я взял
Марго «не глядя»87. 87
С итальянско-
го выражение
Оставшись наедине с собой, я открыл коробку и обна- “a scatola chiusa”
переводится
ружил внутри небольшие настольные часы и окаменелость, как «в закрытой
коробке». —
«часть» ствола дерева окаменелого леса. Я нахожусь под впе- Прим. пер.
чатлением от объекта, потому что он, кажется, изображает
лицо, превратившееся в камень, с замороженной улыбкой, на-
поминающей «смеющегося клоуна» или, может быть, клоуна
со страдальческим и отчаянным взглядом.
Я иду домой, размышляя над тем, что часы видятся мне
как «напоминание» по отношению к продолжительности ана-
лиза, которая носит временный характер: год работы.
Лицо непосредственно говорит об окаменевших эмоциях,
возможно, о причине анализа, о чем-то ископаемом, что наде-
ется вернуться к жизни.
Пока я иду домой, у меня, само собой, появляется вопрос:
«Почему такая большая коробка для двух довольно малень-
ких объектов?».
В этот момент меня осенило: с очевидной целью защи-
тить часы и окаменелость вся коробка была заполнена довер-
ху марлей, которую используют для заживления ран. И вот
меня озаряет третья и фундаментальная мысль: мысль о кро-
вотечении и необходимости остановить кровотечение (и, воз-
можно, залечить раны).
Внутри себя я осознаю важность rêverie или фантазий,
или «сновидений», которые у меня возникают относительно
этих объектов. Также мне понятно, что я могу использовать
их как гипотезы внутри себя и было бы бессмысленно исполь-
зовать их сразу в качестве субъектов для интерпретации: я
чувствую, что мне нужно метаболизировать и переварить их.
На первых сессиях поднимается трагическая история:
мать Марго покончила с собой, выбросившись из окна, когда
Марго было 16 лет. Ее отец — выдающийся хирург, который
решил закрыть дом и уехать вместе с четырьмя детьми, ни- 227
кому из них не позволяя забрать что-нибудь из дома, ни даже

нижнее белье, ни игрушки. Барьер из отрицания превратил
эмоции в камень.
Все это должно было превратиться в коллекцию историй
в нашем поле до возвращения к ранее неизвестной истории.
Самое главное, что она смогла овладеть новыми инструмен-
тами (напольная вешалка, на которую можно «вешать» все
более тяжелые веса, которые она приносит на сессию) и даже
совершила «открытие», что она имеет право на итальянский
паспорт, обнаружив (?) во время анализа, что у нее был си-
цилийский прадедушка, который не оставил никаких следов.
Я мог бы привести крещендо из примеров уровня 2 и уров-

ня 3 переноса, в которых существенным также является скры-
тый смысл способа бытия и функционирования аналитика
или, точнее, того, что относится к конкретному аналитику
и конкретному пациенту в этот конкретный день его жизни
(всегда принимая во внимание, что они зеркальны и симме-
тричны по отношению к описаниям уровней контрпереноса).
Теперь мне хотелось бы рассмотреть эти наиболее ин-
тенсивные ситуации, используя два литературных примера,
один из которых касается сильного негативного переноса,
а другой — эротического переноса.
В обоих случаях можно увидеть отчаянную потребность
сообщить что-то и неготовность аналитика стать проницае-
мым, вследствие чего эти экстремальные переносы являются
по сути бета-экранами, которые служат для активации нере-
цептивного аналитика (само собой разумеется, что я персо-
нифицирую силы, совместно присутствующие в поле, само-
вольным образом).
Сильный негативный перенос

Первый пример взят из романа «Аналитик» Джона Катценба-
ха. Эту книгу можно трактовать как триллер, как язвитель-
228 ную критику мира психоанализа или тысячью других спо-
собов. Моим первым впечатлением было то, что она давала

представление о трудоемком процессе, через который прохо-
дит аналитик внутри себя, чтобы приступить к «исцелению»
через проработку негативного переноса серьезно больного
пациента и сил в поле, которые затрудняют любую рецептив-
ную доступность аналитика.
Коротко говоря, эта история о докторе Рики Старксе, ана-
литике средних лет, уставшем и потерявшем интерес к своей
жизни и профессии. Однажды в середине последней на тот
день сессии он слышит стук в дверь и шум, говорящий о том,
что кто-то вошел в комнату ожидания. («Кто бы это мог
быть? — удивляется он. — Родственник пациента? Пациент
в кризисном состоянии? Или кто-то еще?») После завершения
сессии он идет в комнату ожидания и, никого там не увидев,
уже было решает бросить поиски ответа, когда видит аноним-
ную записку на кресле. Записка содержит требование, что он
должен покончить с собой в течение месяца, если не выяснит,
«кто» написал это. Если он не совершит самоубийство, то все
его близкие (чьи адреса указаны в записке) будут убиты.
История разворачивается с нарастающим пафосом
на фоне недоверия и преследования, в то время как стабиль-
ность аналитика подрывается и совершенно уничтожает-
ся в конечном итоге (его кредитная карта блокируется, его
банковские счета опустошаются, его дома разрушаются, его
выдворяют из психоаналитического сообщества… и это про-
должается, и все становится только хуже и хуже). Наконец,
аналитик приходит в себя и начинает действовать. Он меня-
ет свой психологический настрой и начинает «поиски» пре-
следователя, подбираясь к нему все ближе и ближе, и почти
настигает его. Однако в конце доктор Старкс, теперь сильно
изменившийся, перестает делать то, что «аналитик делает
традиционно», и решает в первую очередь быть самим собой
и, самое главное, лечить людей по-настоящему, после того
как он обнаружил, что человек, стоящий за этим всем, вино-
вный в его преследовании, — пациент, который был у него
на сессии, когда постучали в дверь комнаты ожидания. Это 229
части, которым не посчастливилось встретиться с психикой,

способной к сно-видению. Если они обнаружат эту подлин-
ную способность в аналитике, то они на самом деле смогут
трансформироваться и найти рецептивную и трансформиру-
ющую способность доктора Старка, который теперь действи-
тельно стал способным к принятию безумства и страдания.
Всю книгу можно рассматривать как «проработку» ночи,
полной беспокойных снов, при помощи аналитика, который
должен выяснить, кто его пациент, и который, чтобы сделать
это, должен, в сущности, найти место внутри себя.
Эротический перенос
Второй пример является еще более самовольным (разумеет-
ся, я не использую психоаналитический подход для придания
смысла тексту, а скорее наоборот: я использую текст в качестве
удачной нарративной формы для того, чтобы с его помощью
выразить психоаналитическую концепцию). Рассматриваемая
книга — «Учитель Гнус, или Конец одного тирана» Генриха
Манна (роман, на основе которого снят фильм «Голубой ан-
гел»). Профессор Рат занимает место предполагаемого анали-
тика, а Роза Фрёлих — место гипотетического пациента.
Это знаменитая история, но я думаю, что все-таки стоит
дать краткое описание сюжета.
В начале повествования профессору Рату (которого сту-
денты с издевкой называют Унрат, или мусор) пятьдесят семь
лет. Он преподает в пятом классе одну и ту же школьную про-
грамму в течение многих лет, без энтузиазма, в одной и той
же однообразной и вялой манере. Книга для обязательного
чтения — «Орлеанская дева» Шиллера. «Мелодия стала нераз-
личима в звуках разбитой шарманки, изо дня в день скри-
певшей одно и то же. Ни до кого уже не доносился чистый
девичий голос, в котором вдруг начинает звучать суровый
звон мечей, слышится биение сердца, больше не прикрыто-
го панцирем, и шелест ангельских крыльев, распростертых
230 светло и грозно… душевным величием бедняжки, оставлен-
ной небесами и превратившейся в робкую, беспомощно влю-

бленную девочку…»88 Чтение текста было единственным спо- 88
Генрих Манн.
Учитель Гнус.
собом заваливать учеников, которых он ненавидел и которые Верноподдан-
ный. Новеллы
«ненавидели его». / Пер. с немец-
Должно быть, у аналитика кризис средних лет: он поте- кого Наталии
Ман. — М.,
рял всякую связь с эмоциональными корнями своей работы, 1971. — Прим.
ред.
с поэзией встречи с другим и с заботливыми аспектами себя
самого. Его работа превратилась в сугубо интерпретативную
рутину и, более того, нарциссически ориентированную.
Профессор Унрат хочет отомстить некоторым из своих
студентов, и вот он идет вслед за ними, попадая в сферу при-
тяжения актрисы, чье имя Роза (в фильме «Голубой ангел»
фон Штернберга она — незабываемая Лола Лола). К ней его
ведут голоса двух моряков: «“Ну, куда махнем, Клаас?” Другой
мрачным басом отвечал: “Прощелыга!”... Он последовал за
обоими рабочими и неосвоенными богатствами их лексики
по грязным извилистым закоулкам. В одном из этих закоул-
ков грузчики, описав дугу, пришвартовались у большого дома
с громадными въездными воротами, на которых покачивался
фонарь, освещая изображение голубого ангела… Потом со-
рвался с места и бросился в дом… Но Гнусу казалось, что эта
особа женского пола — сплошной истошный визг».
Аналитик не может выдержать свою собственную боль,
свою собственную депрессию. Он ищет кого-то, кто будет пе-
реносить за него страдания, чье вторжение он не осознает.
Потом он сразу же узнает в пациентке аспект, симметричный
его собственному, — крик отчаяния.
«...Можно было даже разобрать слова, которые эта пестрая
особа пропела, смущенно и лукаво прижимая к лицу высоко
поднятые юбки: “Ведь я невинная малютка…” …Он негодо-
вал все больше и больше. Он вдруг очутился в мире, который
являлся как бы отрицанием его».
Таким образом, Унрат обнаруживает заново утраченную
и хрупкую часть себя: Орлеанскую деву в Розе (в розовом).
В свою очередь, Роза утратила всякий контакт со своей аф-
фективной стороной и трансформировала ее в пародию. 231
Приглашенный в гримерку Розы, Унрат торопится не толь-

ко пить вино, он также спешит пить молодость Розы своими
глазами, он встревожен ее соблазняющими уловками: «Едва
успев бросить первый испуганный взгляд в зеркало, он уже
установил, что ее длинные, очень длинные черные чулки вы-
шиты лиловым. Некоторое время он не смел поднять глаза.
Затем в страхе обнаружил, что голубое шелковое платье, пе-
реливающееся под черной сеткой, не закрывает ее плеч и что
всякий раз, как она взмахивает иглой, под мышкой мелька-
ет что-то белокурое. Гнус взглянул на нее и сразу ошалел от
ее пестроты… Прическа выглядела измятой… Голубой бант
вяло свешивался с шеи, а цветы на юбке кивали мертвыми
головками».
Наш аналитик втянут в паутину невидимого горевания.
Он берет в анализ молодую пациентку и обнаруживает в ней
некоторые более нуждающиеся и детские, хоть и подавленные
аспекты себя самого. Но пациентка очевидно депрессивна:
она иронизирует боль, крик и превращает их в нечто маниа-
кальное. Именно в этот момент начинается соблазнение Розы:
«Она неожиданно наклонилась, так что ее грудь коснулась его
плеча, легонько провела пальцем у него под подбородком, до-
тронулась до плешивого местечка в бороде и вытянула губы,
как сосунок… “Ей-богу, я бы отдала всех этих вертопрахов за
почтенного человека, в зрелых годах, с добрым сердцем…”»
Роза заманивает нашего профессора в сети своей эроти-
зированной депрессии через прикосновение к его беззащит-
ным частям.
С этого момента Унрат/аналитик попадает в водоворот
опьянения, возбуждения и анестезии: на смену боли и стра-
данию теперь приходит непреодолимое возбуждение, кото-
рое при этом, кажется, несет в себе вкус к жизни.
«А ну-ка, подержите. Гнус взял, не зная, что именно. Это
было нечто черное, легко сжимавшееся в маленький комо-
чек и странно теплое, точно живой зверек. Вдруг он выронил
из рук этот предмет, ибо понял, отчего он так тепел. То были
232 черные панталоны!»
В определенный момент происходит попытка установить

связь с болью.
«Рыдаю скорбно я в своем челне — И смехом вторят звез-
ды в вышине». Но публика отвергала ее, ей кричали: «Хватит!
Убирайся! Сматывай удочки!» У Розы не остается иного выбо-
ра, как спеть другую песню. «Вдруг она вызывающе тряхнула
головой, подобрала зеленое платье, задрала выше колен оран-
жевую нижнюю юбку и решительно запела: “Ведь я невинная
малютка…”».
Попытка анализа проваливается, поскольку она не выдер-
живается силами в поле. Единственный путь, который остает-
ся открытым, — отрицание боли. Профессор Унрат дает Розе
обещание: «Я помогу тебе».
Наш аналитик оказался в зыбучих песках. Он хочет спа-
сти пациентку и себя, но лишь глубже вязнет вместе с ней.
Кажется, все устремляется по направлению к трагедии.
Разные этапы на пути будут подразумевать женитьбу Унра-
та на Розе, с последующей постепенной трансформацией их
дома в игорный, где оргастические удовольствия изгоняют
невыразимую боль, которая тщетно просится быть прожи-
той.
Выводы
Безусловно, в верхнюю часть нашей гипотетической шкалы
мы могли бы поместить «цунами», или перенос «Катрина»89 89
Ураган
«Катрина» — са-
(перенос номер пять), в таком случае конфигурация бере- мый разруши-
тельный ураган
говой линии Нового Орлеана была бы лишь относительной в истории США,
(хотя, с одной стороны, коралловый риф, не изношенный который обру-
шился на Но-
чрезмерной работой, или более надежные защиты, или, с дру- вый Орлеан
в конце августа
гой стороны, отсутствие личного анализа аналитика, или от- 2005 года. —
Прим. ред.
сутствие поддержания функционирования, которое Фрейд
предлагал нам совершать каждые пять лет, возможно, могли
бы все же сочинить разнообразные судьбы).
В действительности очевидно, что у нас есть основания
сказать, что нет смысла различать две разные шкалы: шка- 233
лу для КП и шкалу для П. Несомненно, было бы более полез-

но иметь шкалу, относящуюся к полю, к его турбулентности
и бурям. Другими словами, мы должны строить гипотезу
о шкале, переходя от силы поля 0 к силе поля 1, 2, 3, по ана-
логии со шкалами, измеряющими волновое движение.
Эта преднамеренно радикальная точка зрения может быть
смягчена концептуализациями, которые ссылаются на кон-
цепцию аналитического пространства (Viderman, Winicott)
и которые дают больше места для различия между субъектом
и объектом (Ferruta, 2006). Я считаю целесообразной ради-
кализацию, для того чтобы внести полную ясность, несмотря
на то, что для удобства изложения позднее я буду использовать
концепции, более близкие к аналитическому пространству,
чтобы лучше описать тему связи / разрыва связи в виртуаль-
ном канале между проективной идентификацией и rêverie.
Есть ситуации, описанные в других работах, в которых
поле не только затапливается, но и переполняется различ-
ными способами (Ferro, 1991b). Иногда это подхватывается
контрпереносными сновидениями или приводит к отыгры-
ваниям, а порой принимает разные эвакуаторные формы,
которые могут доходить до психосоматических заболеваний
в теле аналитика, пациента, в теле сеттинга (переносы, про-
пуск сессий, прерывания), а также в социальном теле (агрес-
90
Хоть и в дру- сивное поведение)90.
гом контексте,
Фауста Пе- Теперь мне хотелось бы сосредоточить внимание на сред-
трелла (2005) ней части нашей гипотетической шкалы Меркалли, или шка-
сказала мне,
что один из пер- лы волнового движения, которая, по сути, представляет сред-
вых пациентов,
подвергшийся нюю осцилляцию в нашей повседневной работе.
лоботомии,
убил хирурга,
Цель этих клинических примеров заключается в том, что-
который провел бы прояснить более точно, что я подразумеваю под реально-
эту опера-
цию. — Прим. стью сессии и сно-видением сессии, и показать в очередной
авт.
раз, что существует уровень сно-видения, который остается
имплицитным, уровень ночного сновидения и трансформи-
рующая работа, которая зачастую включает «трансформиру-
ющие нарративы», оперирующие на (очевидно) манифестном
234 уровне. Я считаю, что для пациента крайне важно, что мы
разделяем то, что он нам рассказывает на своем диалекте, ка-

ким бы он ни был.
Для меня использование клинического материала явля-
ется способом воплотить теорию в образы, заложить фунда-
мент для дискуссии, которая может быть сразу разделена,
этот материал никогда не предназначался для демонстрации
теоретического замысла.
Джакомо и его животные

На первые сеансы анализа Джакомо всегда приходит
с компьютером. Потом в какой-то момент он начинает прино-
сить истории о разных животных на его ферме.
На следующий день после этого я поднимаю интерпре-
тативный регистр: появляется сосед, который расхаживает
с пулеметом и грозит обернуться тревожащим присутствием.
Я решаю не давать насыщенную интерпретацию и работать
с ним над эмоциями и страхами, которые этот сосед вызывает
в нем: события разворачиваются с диалогической циклично-
стью, но потом вдруг Джакомо говорит: «Я думаю, что на кон-
чике пулемета есть красный колпачок, значит, должно быть,
это игрушечный пистолет, который он использует для игры
с детьми. Странно, что раньше я этого не замечал». Все, что
было нужно, — моя игровая интерпретация, чтобы реструк-
турировать поле. В течение этого же периода происходит дру-
гая трансформация, которая начинается со звука, который я,
очевидно, издаю бессознательно во время сессии чаще, чем
я думал. Джакомо говорит мне, что его отец — «лось», и то,
что он всегда боялся мычащих звуков, поскольку он не зна-
ет, как интерпретировать их, он опасается, что они означают
неодобрение и критику. Я стараюсь мычать («хмм») меньше
на сессии, но между тем персекуторные тревоги модулируют-
ся благодаря тому, что я становлюсь более абсорбирующим
и дискурсивным: затем однажды, к моему удивлению, Джако-
мо рассказывает мне о том, что в детстве он очень любил кон-
феты, которые назывались «Му!», и его мать всегда старалась,
чтобы они были дома. 235
В один день мы пришли, не помню, как так вышло, к раз-

говору о звездолете «Энтерпрайз». Джакомо говорит мне,
что в самых последних эпизодах старый главный герой док-
тор Спок, остроухий вулканец, который пугал его в детстве,
сменяется красивой вулканской женщиной, у которой были
фирменные заостренные уши, и что он нашел ее довольно
привлекательной. «Как странно, — потом говорит он, — что
91
Сицилия таким именем, как “Вулкан”91, которое подразумевает вулкан
знаменита
вулканом Этна, и лаву, наделена совершенно рациональная личность. Похо-
самым высоким же, что за очевидной рациональностью кроется пламя! Я пом-
действующим
вулканом в Ев- ню, что у них был своего рода ритуал, при помощи которого
ропе. — Прим.
ред. вулканцы разрывают всякий контакт с эмоциями. Ребенком
у меня тоже был ритуал, чтобы стать безэмоциональным Вул-
каном, но он никогда не срабатывал. По-видимому, теперь
моя жена — Вулкан: за ее рациональным видом, должно быть,
есть что-то кипящее».
Такой сценарий, как звездолет «Энтерпрайз», настолько
отличающийся от первоначального сценария тюрьмы, позво-
ляет осуществить дальнейшие диалогические нарративные
трансформации.
Все эти персонажи обращаются к недавно обретенной спо-

собности превращать прежде недоступные состояния в обра-
зы, чтобы репрезентировать и контейнировать их. Проигры-
вание на сессии можно понимать как своеобразный процесс
плетения, расширяющего контейнирующую способность,
который включает появление новых объектов, находящихся
в осцилляции со старыми, и движение трансформации, ко-
торое также работает над явно манифестными значениями.
Содержание является совершенно случайным и чем-то
временным: оно может появиться на сцене в другом литера-
турном жанре.
Виньетки отчетливо показывают, что процесс совмест-
ного повествования с пациентами, часто работающий над
их манифестными текстами (который всегда рассматривает-
236 ся как связанный с аналитическим полем и не относящий-
ся к «внешнему», которое остается для меня непостижимым

изнутри), не является важным сам по себе, но предполагает
значительные изменения в способе управления эмоциями
и мыслями через обратимые и нестабильные микротрансфор-
мации в здесь и сейчас. Повторюсь, эти микротрансформации
приводят к стабильным и необратимым макротрансформа-
циям, которые реструктурируют внутренний мир и способ-
ствуют более стабильному обретению идентичности, которая
après-coup найдет стабилизирующие крючки в воспоминани-
ях либо о закупоренных событиях (Barale, 1999), либо, воз-
можно, о событиях, которые никогда не происходили (Ferro,
1996a).
Изобилие клинического материала также избавляет меня
от написания главы, посвященной интерпретациям, как бы
это ни было полезно. Я думаю, что косвенным образом ста-
новится понятно, что я существенным образом различаю,
с одной стороны, интерпретации переноса и интерпретации
в переносе (Gibeault, 1991) и, с другой, интерпретации поля
и интерпретации в поле. Как практикующий аналитик я счи-
таю, что интерпретации вне поля не имеют «гражданских
прав». Безусловно, можно представить шкалу, учитывающую
разные степени насыщенности/ненасыщенности в каждой
интерпретационной интервенции.
Перенос и передача от одной психики

другой
В анализе перепроектирование забытой, вытесненной
и отщепленной истории (Freud, 1914) является движущей си-
лой, почти так же, как перепроектирование фантазматизации
внутреннего мира (Klein, 1948, 1952). Положительный момент
состоит в том, что это делает возможными трансформацию
и изменение, однако есть риск того, что аналитик попадет
в ловушку взятия на себя действительной роли (Sandler, 1976)
и что поле заразится болезнью пациента (как это обычно бы-
вает), но потом не излечится. 237
Если у пациента была эмоционально нестабильная мать,

то рано или поздно это будет пережито в кабинете и в поле,
и это может быть передано с помощью любого персонажа.
Это может быть переварено и метаболизировано благодаря
перильстатическим движениям в поле, а также через интер-
претацию. Следует помнить о том, что интерпретация может
быть эффективной, если она является заключительным ак-
том предшествующего пищеварительного процесса.
Если у пациентки была холодная мать, то она должна
найти холодного молодого человека, чтобы повторить трав-
му и рассказать о ней. В поле она должна столкнуться с этим
«холодным молодым человеком», который должен трансфор-
мироваться, и в этот момент молодой человек или приобретет
новые черты, или утратит свою актуальность по отношению
к истории, которая настаивает на том, чтобы быть рассказан-
ной, или он уйдет со сцены, чтобы уступить дорогу клубкам
событий в ожидании рассказчика. И каким-то образом ана-
литику также придется заболеть (или дать полю заболеть)
этой холодностью. Чтобы проделать это, ему также придется
стать достаточно плохим аналитиком (Gabbard, 2004), хотя во
многих случаях, чтобы достичь этого, достаточно строго со-
блюдать сеттинг.
Парадокс человеческого вида состоит в том, что трагедия
лучше для нашей психики, чем молчаливая непредстави-
мость.
Неслучайно театр, кино, литература, а также спорт рас-
сказывают и пере-рассказывают инкапсулированные нарре-
мы нашего вида, которые все еще принадлежат к не имеющей
опыта психике, а не к структурной биологии.
Возвращаясь к нашей главной теме: я хотел бы подчер-
кнуть то, что я считаю фундаментальным глубокое функ-
ционирование, которое устанавливается между двумя пси-
хиками, функционирование, которое также беспрестанно
перерасказывается. Аналитик должен быть виртуозом пере-
ворачивания вертекса. То, о чем сигнализирует поле, отно-
238 сится к тому, что происходит в данный момент, но одновре-
менно с этим поле работает и продолжает свою активность

по принятию, перевариванию и трансформации.
Это как если бы водитель или пилот обращали внимание
на различные приборы на борту очень сложного транспорт-
ного средства, скажем, самолета, но в действительности
единственное, что он делает, — обеспечивает достаточно
безопасное путешествие. Существует риск того, что в про-
тивном случае мы отклоняемся от курса (или провоцируем
серьезные инциденты), проводя анализ, который настолько
замкнут в себе, что невозможно продолжить путешествие,
которое является нашей целью.
То, что является постоянным, — это базовая активность
rêverie, и именно так психика аналитика неустанно воспри-
нимает, переваривает и трансформирует то, «что» приходит
от пациента в форме вербальных, паравербальных и невер-
бальных стимулов. Та же активность rêverie находится в ра-
боте у пациента в ответ на каждый акт интерпретативной
(или другой) стимуляции, исходящей от аналитика. Базовая
активность rêverie — средоточие нашей психической жизни,
и наше здоровье, болезнь и психическое страдание зависят от
ее функционирования/дисфункции.
То же самое касается базовых проективных идентифи-
каций, которые являются неотъемлемым активатором всех
rêverie. Как правило, явные и значимые манифестации rêverie
проявляются как визуальные, но, разумеется, это не всегда
исключительно так.
По своему значению для нас на сегодняшний день пере-
нос, как мне написал Джим Гротштейн в 2005 году, ссылаясь
на мою книгу «Причины болезни, причины исцеления», мо-
жет рассматриваться как передача (как выразился бы Мельт-
цер) психической боли от одной психики к другой.
Позвольте мне пояснить эту точку зрения. Это не значит,
что мы имеем дело только с болью, — в сущности, мы взаимо-
действуем со всеми мотками, которые вызывают боль, до тех
пор, пока они остаются спутанными, со всеми плохо функци-
онирующими ткацкими станками, которые ткут запутанные 239
и окклюзионные мотки протоэмоций, и с тем отсутствием

ткацких станков, которое вызывает психический хаос.
Таким образом, центральными являются постоянные
передачи (как шаттловые автобусы в крупных аэропортах),
которые передвигаются из прошлого в поле, из внутренне-
го мира в поле (внутри которого аналитик является одним
из мест) и которые также перемещаются из поля во внутрен-
ний мир пациента и из поля в его историю. Непрерывное
прибытие и убытие спутанных фрагментов сенсориально-
сти и протоэмоций делают возможным их трансформирую-
щее плетение и нео-формирования обитателей внутреннего
мира пациента и его истории.
Вероятный образ, с помощью которого можно это вы-
разить, — подвал, полный спутанных заплесневелых клуб-
ков (пряжи), которые испускают противный запах и кото-
рые после появления паразитов (симптомов) нужно отнести
в прачечную / красильную мастерскую / прядильную фа-
брику, где их очистят, покрасят и соткут. Отсюда они вер-
нутся к жизни в ящиках в доме, где они были или должны
были быть. Метафора (Ferruta, 2000, 2001) является непол-
ной, потому что есть что-то помимо и за пределами подва-
ла, что стремится быть допущенным в сам подвал: мусор,
испарения, неорганический материал, которые требуют
более нетривиального обращения, чтобы стать чем-то, что
относится к психике.
Анализ имеет смысл, когда он не только выполняет эти
операции, но и обеспечивает пациента инструментами для
проведения этих операций для самого себя в долгосрочной
перспективе.
Что нужно для того, чтобы эта передача произошла?
Во-первых, пациент, который способен к проецированию
и эвакуации с использованием основного коммуникативно-
го канала для этой операции. Для большого числа пациентов
это отправная точка, для многих других (а также для частей
или других функций психики) — это целый прорыв: стоит
240 только подумать о двумерных сгустках психики, для которых
адаптация к трем измерениям и переход от способов адгезив-

ной идентификации к способам проективной идентифика-
ции представляют собой огромное изменение (Meltzer, 1974).
Разрывы связей и восстановление связей

Теперь я хочу описать некоторые клинические случаи, кото-
рые, как мне кажется, демонстрируют возможные градации
между окклюзией и рецептивностью, а также полный спектр
возможных разрывов и восстановления связей. Чтобы прояс-
нить эту концепцию, мне придется ненадолго отложить в сто-
рону радикальную теорию поля в пользу концептуализации,
в соответствии с которой аналитик и пациент являются «силь-
ными» местами в поле (в действительности в поле есть есте-
ственная флуктуация между двумя положениями, описанны-
ми в разное время даже во время одного и того же сеанса).
Чезаре и забитая канализация

Чезаре — пациент, чья нарциссическая хрупкость появ-
ляется в моменты наименьшей «связи» между его психикой
и моей. После сеанса, на котором я интерпретировал прямо
и недвусмысленно «неистовую ярость пациента по отноше-
нию к матери, которая отвергала его», связывая ее с суще-
ствующими отношениями со мной, Чезаре говорит на сле-
дующей сессии, что он разобрал вилку стиральной машины,
чтобы его теща перестала затапливать дом (так как у нее есть
привычка так делать). Он также рассказывает о том, как по-
том он открутил сливную трубу под раковиной, чтобы убрать
скопившуюся грязь и привести все в порядок.
Затем он сообщает, что вынужден пропустить сеанс,
запланированный на следующий день, потому что идет
на «свадьбу».
Если соединение терпит полную неудачу, если есть ин-
терпретативный избыток, если он боится, что это может все
же произойти, или если он предполагает, что в психике ана-
литика есть затор, тогда Чезаре начинает действовать: про- 241
пуск сессии является способом защитить себя от затопления

интерпретацией, а также способом разблокировать психику
аналитика, давая ей отдохнуть.
Это то, что на самом деле происходит в текущей ситуации
между пациентом и аналитиком, но также и то, что позволя-
ет подсветить инфантильную эмоциональную историю, кото-
рую Чезаре реконструирует в свете того, что он увидел, что
ожило в кабинете.
Затем текущая ситуация становится чем-то, что активи-
рует безмолвные фрагменты, находящиеся в поиске рассказа,
которые, как только они оживут, будут распознаны, транс-
формированы и перемещены в одну из нескольких возмож-
ных историй.
Как это ни парадоксально, микродисфункции (и даже
иногда макродисфункции?) психики аналитика, которые
контролируются им при помощи сигналов пациента (Bion,
1983), становятся локусами и потенциалом для принятия ско-
плений эмоций, никогда не мыслимых, которые возвращают-
ся к своим исходным связям après-coup.
Однако теперь мы можем заметить разрыв связи на еще
более архаических уровнях и с еще более разрушительными
последствиями.
Даниэле и «образы» аналитика

Даниэле — аутистичный ребенок, которому после долгих
лет терапии становится значительно лучше. У меня нет цели
рассказывать здесь о терапии Даниэле в целом: я хочу боль-
ше сосредоточиться на том моменте, когда в ней произошел
квантовый скачок, когда он отказался от щита, находящего-
ся между пациентом и терапевтом, который был своего рода
безмолвным экраном, отображающим климатические и гео-
логические явления (штормы, ураганы, землетрясения, тай-
фуны, извержения вулкана и т. д.), каждое из которых всегда
соотносилось с моментами большой турбулентности, вызван-
ными встречей или разлукой. Итак, наступает момент, ког-
242 да Даниэле приостанавливает повторяющиеся игры, чтобы
укутаться в одеяло на час анализа. Это похоже на момент за-

крытия, укрывания внутри аутистического панциря. Однако
терапевт чувствует, что он может быть чем-то большим, чем
«акустическим зеркалом», он чувствует, что он впервые мо-
жет думать в присутствии Даниэле.
Он наполняется образами цунами, кладбищ, детских могил,
убийств и фильмов ужасов, но в то же время нежные, ласковые
и ностальгические песни оживают в его воспоминаниях: «Тщет-
ные усилия любви», «Влюбленные девушки». Иногда терапевт
подмечает инвалидизированный уставший взгляд на лице Да-
ниэле, за которым сразу следует взгляд безумного убийцы.
Один сеанс начинается с «пуф-тестов», подобных тем, что
вы совершаете со скороваркой, когда выпускаете пар. Потом,
похоже, Даниэле прилагает усилия, чтобы сделать свою носо-
вую полость «проходимой». Тем временем всевозможные ва-
риации слоев двигаются в психике терапевта: метаморфозы,
коконы, но также и беспокоящие проявления: Кафка и тара-
кан, Человек-слон. Даниэле пинает стену, за что извиняется,
а между тем в психике терапевта расцветают другие rêverie:
живые мертвецы, надгробия с торчащими из них мертвыми
телами. Он переживает ужас и страх, все больше образов
из фильмов ужасов, а потом душераздирающую музыку и пе-
чальный звон колоколов.
В этот момент канал вновь становится доступным, про-
ективные идентификации принимаются и трансформируют-
ся… впереди предстоит еще долгий путь.
Во-вторых (относительно вопроса на с. 240), мы имеем по-

люс, представленный психикой аналитика, а точнее (как счи-
тается) рецептивный полюс аналитика (опять же, это условное
разделение, потому что, говоря о событии в поле, не всегда лег-
ко понять, что принадлежит одному, а что другому).
Психическое функционирование аналитика во время сес-
сии становится, как говорилось ранее, центральной частью
аналитической работы. Это уводит нас очень далеко от идеи
нейтральности аналитика как объективной ценности. 243
Если бы, как это ни парадоксально, такой человек, как

92
Значение 7 — аналитик, способный на pH 792, существовал, то его присут-
нейтральная
реакция — со- ствие предотвратило бы случаи алкалоза и ацидоза, воздей-
ответствует
чистой дистил-
ствующих на дыхание поля и способствующих развитию бак-
лированной терий, которые в противном случае не смогли бы развиться
воде. — Прим.
ред. в самом поле.
Принимая во внимание центральное значение прохож-
дения через психику аналитика (рассматривая психику ана-
литика как один из элементов поля), мы можем сказать, что
психическая установка аналитика позволяет переносу разви-
ваться и быть трансформированным, хоть и являясь перемен-
ной, которая может заразить поле.
Но как мы можем установить разницу между переносом,
с одной стороны, и тем, что является продуктом аналитиче-
ской ситуации, а что — дисфункцией психики аналитика,
с другой? Это неправильная постановка вопроса, так как,
с точки зрения поля, то, что относится к одному, нелегко от-
делить от того, что принадлежит другому. Впрочем, я снова
должен применить подход различения и «персонификации»
операций в поле. Решение сослаться на концепции, такие как
отыгрывание, кажется мне в этом отношении описательно
не особенно полезным. Тем не менее есть некоторые сигна-
лы, которые необходимо учитывать. Вспомните: именно Бион
(1987) сказал, что от того, сколько часов спит аналитик, зави-
сит режим его функционирования в этот день.
Когда пациент говорит со мной, оказывается, я одновре-
менно выполняю серию операций, находящихся в осцилля-
ции друг с другом.
Я слушаю, что говорит пациент, и полностью участвую
в манифестном содержании, которое он излагает. Я позволяю,
чтобы в меня проникали, я поддаюсь очарованию историей
пациента, часто делая минимальные энзимные интервенции,
которые, кроме того что дают ему знать, что «я понимаю, что
вы говорите» или «я синхронизирован», делают вклад в раз-
витие самой истории. Я участвую сдержанно, но не чрезмерно
244 опасаясь «загрязнения», так как знаю: что бы ни происходи-
ло, серые нити моей возможной нейтральности проникнут

в поле точно так же, как и красные нити моей эмоциональной
вовлеченности.
Периодически я беру на себя роль географа, который за-
дает направление, как если бы я спрашивал: что вы хотите
сейчас сообщить через то, что вы говорите (не важно, о ком,
не важно, где, и не важно, когда)? Два уровня слушания созда-
ют взаимосвязи. Обычно я не поддаюсь искушению сделаться
создателем карты.
Главным образом я пытаюсь схватить эмоции, присут-
ствующие в том, что пациент говорит, и эмоциональную
окраску того, что он говорит, на которых я часто акцентирую
внимание. Я также придаю особое значение реакциям паци-
ента в ответ на то, что я говорю, и это помогает мне модули-
ровать мои последующие комментарии.
Но я также знаю, что в то время, как происходит постоян-
но меняющийся аналитический диалог, который беспрестан-
но трансформируется, открывает и закрывает миры, на карту
поставлен еще один более глубокий диалог между непрекра-
щающимися проективными идентификациями пациента
и моей способностью/неспособностью применять rêverie. Я
впитываю сенсориальность, музыкальность, тона, протоэмо-
циональные состояния, которые часто превращаются в обра-
зы, согласующиеся или не согласующиеся с другими вертек-
сами слушания.
Существует еще один вид слушания, который смещает
фокус с восприятия содержания на качество психического
функционирования пациента. Я понимаю, что то, что он
говорит мне на манифестном уровне, является способом
воплотить свое сновидение наяву: и это то, что в действи-
тельности меня интересует, как манифестация того, что это
производит.
Для меня манифестное содержание по большей части
имеет то же значение, что и любое другое содержание: дет-
ские воспоминания, эпизод из повседневной жизни, постель-
ная сцена, фильм, увиденный по телевизору, — для меня как 245
для практикующего аналитика все они имеют равноценное

коммуникативное значение.
Постепенно сессия превращается в сновидение или даже,
было бы лучше сказать, фильм, который я смотрю и в кото-
ром я участвую. Однако я всегда (почти всегда) знаю, что за-
интересован в улучшении качества аппарата для сно-видения
пациента, а следовательно, мышления.
Я вношу в содержания, я использую их, преобразую их, ин-
терпретирую их, но всегда с целью существенного расширения
набора инструментов, с помощью которых пациент способен
мыслить. Или, используя мой жаргон: моя цель состоит в том,
чтобы создать альфа-функцию, его и затем его , его ширину
93
Негативная диапазона PS-D и NC-SF93. Я пристально слежу за тем, что мы
способность
и избранный «производим» вместе и что мы «готовим вместе». В какой-то
факт. — Прим.
авт.
момент я чувствую, что сессия живет собственную жизнь
и что поле работает само по себе.
Я заинтересован в содержании, но еще больше я уделяю
внимания набору кухонных принадлежностей пациента (ка-
стрюли, сковородки, блюда для запекания, ступки) и его пли-
те, его горелкам (альфа-функция). То, что я говорю в един-
ственном числе по отношению к отдельному пациенту, также
является показательной абстракцией, потому что я слишком
погружен в поле. То, что существует вне сессии, — важный
момент пере-проработки, что часто происходит автоматиче-
ски. Иногда в ситуациях застоя ценным становится простран-
ство-время для «домашней работы аналитика»: порой это ста-
рательное переваривание, которое может даже занять ночь,
как контрпереносный сон.
Центральная проблема заключается в том, что пациент
делает с тем, что он пытался «передать нам», если процесс
передачи подавлен. Я сказал бы, что сигналы об этом всегда
присутствуют, пациент продолжает говорить с нами в реаль-
ном времени: есть закрытые двери, неработающие телефоны,
забитые туалеты, депрессивные матери, матки с опухолями,
девушки с вагинизмом, отсутствующие консультанты, сле-
246 пые и глухие люди и так далее.
Когда этих знаков недостаточно, в том смысле, что они

не подхвачены и не используются для того, чтобы реактиви-
ровать потенциал поля, тогда сила эвакуации возрастает в ка-
честве последней и отчаянной попытки коммуникации, в мо-
мент, когда аналитик абсолютно закрыт (бета-экран Биона,
1962). Если даже этот сигнал не схватывается, тогда пациент
должен обязательно эвакуировать в тело анализа (сеттинга),
в свое собственное тело через отыгрывание или через разру-
шение тела самого анализа.
Здесь часто формируется то, что мы называем тупиками,
психотическими переносами или негативными терапевти-
ческими реакциями (Ferro, 1993a; Barale, Ferro, 1992, 2005f,
2006g).
На мой взгляд, стоит исследовать некоторые причины
«дисфункции» получателя.
• Вертексы представления материала, с которых мы не узнаем
себя (например, муж, который хотел, чтобы сосали его со-
ски, до момента, пока я не понял сообщение).
• Сбой в получении вербального сообщения.
• Сбой в принятии «боли» в самой примитивной форме (при-
меры разрыва связи). Мы получаем спутанные и разрезанные
кусочки нитей, которые мы должны смотать в клубок, а по-
том соткать историю. Эта вторая и более серьезная причина
может иметь разные корни, которые объединяются, чтобы
создать на одном полюсе аналитика с психическим вагиниз-
мом, потому что он наполнен своими собственными тема-
ми в процессе проработки (утрата, болезнь, влюбленность),
на другом — trompe-l’oeil аналитика, который втянут в рамки
сеттинга, но который является психически двумерным. (При-
чина этого также может быть в аналитике или быть результа-
том исполнения определенной роли или отыгрывания).
• Психика аналитика обременена теориями или заранее
составленными интерпретациями, которые существенно
препятствуют «единению» проективных идентификаций
и rêverie, единению психики аналитика и психики паци-
ента независимо от заранее сложившейся интерпретации. 247
В этих случаях есть искушение применить код шифра

к другому «тексту», не подвергаясь заражению от реального
понимания. В сущности, фанатичное применение концепции
Биона «без памяти и желания» — единственно возможный
антидот к этим защитам против нового, неизвестного и под-
линного столкновения.
Недоступная жена Джоаккино

Джоаккино посвятил сессию в среду, перед той сесси-
ей, что я отменил, недоступности, которую он чувствует со
стороны своей жены: она хоть и ласковая, но избегает сек-
суальных отношений по разным причинам. Они очень ред-
ко занимаются сексом, но даже когда занимаются, это всегда
происходит с определенной ригидностью.
Есть совершенно очевидная связь с уровнем, относящим-
ся к пропущенной сессии, меньшему количеству сессий, пе-
реживанию дистанции и незаинтересованности «другого».
Столь же очевиден перенос как воспроизведение детской
ситуации, в которой, по описанию Джоаккино, мать была
не такой заинтересованной и вовлеченной, как ему хотелось
бы.
Оба этих уровня могут интерпретироваться разными
способами и с разной степенью эффективности. Что не так
просто — определить эмоциональную правду по поводу пси-
хического функционирования аналитика, которую выражает
пациент.
Если у аналитика хватит смелости заглянуть внутрь
себя, он поймет слова Джоаккино как эхографию текущего
функционирования, которое раскроет аналитика как вни-
мательного и заинтересованного, но со своими интересами
в других областях, насыщенного своими переживаниями.
Только такой способ слушания, с моей точки зрения, прида-
ет рецептивности аналитика большую степень увлеченности
в кабинете (даже когда часть его закрытости является резуль-
татом интернализации матери, которая блокирует страстные
248 валентности, или холодной стороны самого Джоаккино). Ра-
ботать над этими проблемами, предлагая предварительные

пояснения, — все равно, что украшать сицилийскую кассату 94 94
Кассата —
традиционное
цукатами и бисквитами до приготовления смеси из рикотты, сладкое блюдо
из Палермо, Си-
сахара и мелко порубленного шоколада. Только когда смесь цилия. Слоеный
готова, украшение, каким бы важным оно ни было, создает торт из бискви-
та, пропитан-
и приобретает смысл. Смешивание — это работа, которая ного ликером,
в сочетании
происходит в кабинете, в психике аналитика, находящейся с рикоттой,
в контакте с психикой пациента и трансформациями, кото- фруктами и мар-
ципаном. —
рые произошли. Прим. ред.
Иногда к нам приходят пациенты, которым нужно пора-

ботать только над украшением или верхним слоем, но я ду-
маю, что это зависит от мудрости (и, скорее всего, бессозна-
тельной) кондитера — открыть свое сердце кассате и хотя бы
поработать над базовой смесью.
У меня никогда не было чисто невротического пациен-
та — иными словами, пациента, в котором не обнаружились
бы психотические ядра или, поскольку я теперь научился рас-
познавать их, аутистические сгустки.
Какими нелепыми, жалкими монстрами мы покажемся,
если у нас хватит смелости взглянуть на нас самих глазами
пациента и через призму того, что говорит нам пациент, со
своей точки зрения. Именно поэтому мы выстраиваем за-
щиты против разделения его точки зрения (даже в качестве
абсурдной гипотезы). Это может быть защита от того, что-
бы увидеть себя такими, какие мы есть в данный момент,
и чтобы увидеть скрытое от нас наше глубинное психическое
функционирование.
Если мы посмеем размышлять о пациенте, следуя пред-
ложению Биона (1983) в некоторых незабываемых отрывках
«Итальянских семинаров», как о своего рода наивных «устах
правды» о нас и об анализе, многие из наших психических
установок и убеждений пошатнутся. Если мы рассматриваем
пациента не как кого-то, кто повторяет в переносе или вы-
зывает отыгрывание, а как кого-то, кто наивным способом
описывает наш способ существования с ним на глубоком эмо- 249
циональном уровне, то это меняет игру в целом, нередко пе-

реворачивая ее, или, во всяком случае, представляя другое,
часто разрушительное измерение, которое неизбежно подво-
95
О — термин дит нас к нашему «О»95.
Биона, клю-
чевой эле- Это не означает, что мы должны участвовать в саморас-
мент теории
трансформаций
крытии с пациентом или лечиться с помощью пациентов, —
и инвариан- это означает необходимость принимать то, что другой знает
тов, изложен-
ной в книгах больше о нас (бессознательно), чем мы сами; точно так же
«Трансфор-
мации» непосредственность этого знания (как выразился бы Бион,
и «Внимание
и интерпрета-
«пациент — наш лучший помощник») помогает нам неустан-
ция». О — аб- но выполнять микротрансформации нашего собственного
солютная или
предельная психического функционирования, которое производит ма-
реальность или
истина, О не кротрансформации в поле (которое, в свою очередь, как я
может быть
известно или
упоминал ранее, пере-символизирует внутренний мир паци-
познано, но мо- ента и историю après-coup).
жет трансфор-
мироваться или Не стоит забывать, что на сессии аналитик становится
эволюциониро-
вать. Также это в итоге более бдительным: он использует свои rêverie, а паци-
способ обозна- ент совершенно бессознательным путем сновидит и пере-сно-
чать ноуменаль-
ный (в кантов- видит для нас (когда он знает, как) на протяжении всего се-
ском смысле),
нематериаль- анса.
ный характер
психической
Стефано Болоньини (2002) говорит, что пере-установле-
реальности ние связи с состоянием психики другого, также при помощи
и опыт, из нее
вытекающий. — сигналов от пациента, само по себе является терапевтической
Прим. ред.
активностью. Я бы добавил, что психика в этом состоянии де-
лает возможным в том числе появление примеров фантазма-
тизации, которые я назвал бы «штампованными» и которые
все еще нуждаются в том, чтобы быть рассказанными.
В-третьих (возвращаясь к вопросу, заданному на с. 240),
в этой ситуации концепция поля позволяет нам выполнять
более искусные, а также более безопасные действия в том
смысле, что поле действует как выравнивающий бассейн —
своеобразное пространство, которое может вбирать в себя
значительную часть переполнения, вызванного как пациен-
том, так и аналитиком, и делает доступным ненасыщенное
впитывание благодаря использованию персонажей и нарра-
250 тивов.
Куб Луиджи
После сессии, во время которой я оказывал давление
на Луиджи своей интерпретативной активностью (предше-
ствовавшей пропущенной сессии, которая сделала перерыв
длиннее), в следующий понедельник Луиджи начал со сно-
видения: он присматривал за своей недавно забеременевшей
подругой по имени Мириам, для которой он выступал в роли,
так сказать, наседки. В какой-то момент ему пришлось сесть
в машину своего отца, большую машину представительско-
го класса, которая, однако, сжимается до размера Fiat 500
и превращается в своеобразный небольшой куб или, точнее,
пространство кубической формы, которое он вынужден по-
кинуть, чтобы не подвергнуться опасности, и затем попасть
в другое кубическое пространство, и так далее. Все помеще-
ния напоминали ему кубик Рубика и фильм «Куб», в котором
все персонажи должны были суметь выйти из сложных ситу-
аций, возникающих в каждой части куба. И, наконец, мать,
еще один персонаж сновидения, спрашивает его, не ревнует
ли он свою девушку, которая часто уходит с другом.
Прежде всего, я пытаюсь схватить вместе с Луиджи эмо-
ции, присутствующие в сновидении: идея заботы о Мириам,
его потерянность при видоизменении машины, чувство неуве-
ренности (игра или опасность) и, наконец, ревность. Луиджи,
в свою очередь, добавляет эмоциональные детали в разные ча-
сти сновидения до тех пор, пока я не чувствую, что могу гово-
рить о том, что с определенной точки зрения сновидение, как
мне кажется, в том числе суммирует его эмоции по отноше-
нию к анализу в данный момент: чувство, что ему нужно забо-
титься о том, что находится в состоянии созревания в анализе,
даже когда мы не вместе, его чувство потерянности во время
более короткой недели анализа (пропущенная сессия), движе-
ние от одной сессии к другой без понимания того, что прева-
лирует (игра или чувство опасности), и, наконец, появление
Отелло, который задает вопросы о моей неверности-отлучке.
Луиджи принимает эти точки зрения с интересом: он по-
правляет и корректирует их и потом продолжает говорить 251
о главном враче, который слишком давит на него и не дает

ему работать с той скоростью, которую он считает своей соб-
ственной. В этот момент я говорю что-то вроде: «Конечно,
легче не становится с таким главврачом», — и, услышав по-
добную ненасыщенную интервенцию, которая признает его
точку зрения, Луиджи без промедления отвечает, что «к сча-
стью, рядом с “Кубом” (в кубе — инкуб — кошмар?) главного
врача есть другое место, где я могу почувствовать облегче-
ние». Обе сцены происходят в текущий момент и отражают
два места в поле.
Нет сомнений в том, что трансформации, обусловленные
нашей работой, вызовут другую внутреннюю организацию,
которая, в свою очередь, приведет к перерабатыванию его
истории, снова увиденной через поэтапно трансформиро-
ванные линзы: другой взгляд, который сформировался в на-
стоящем, позволяет иметь непрекращающиеся и различные
интерпретации «прошлого» или, лучше сказать, создания
и пересоздания прошлого.
Перенос можно воспринимать как волну, которая стано-

вится стратифицированной внутри личности и внутри пси-
хики аналитика. Здесь я имею в виду сильно упрощенную
модель, которая оставляет без внимания более сложные си-
туации поля и его изменения.
Горообразная конфигурация, составляющая систему за-
щит и сопротивлений аналитика, является неким подобием
негатива фотографии, шаблона/формы внутри переноса, ко-
торый расслаивается в постоянном волнообразном движе-
нии. Один компонент переноса, таким образом, определяется
способностью психики аналитика приспосабливаться (или
нет) к слоям и структурам. Подводя итог: психика аналити-
ка реагирует на череду событий и модифицируется благодаря
им, относящимся к:
• пациентам,
252 • другим пациентам,
• группе пациентов,
• осцилляции его психической жизни,
• к его основной теоретической базе,
• счастливым и болезненным моментам его жизни.
Все эти возможные ситуации представляют собой особую

орографическую конфигурацию психики аналитика.
Если аналитик сохраняет фокус внимания на сво-
ем собственном психическом функционировании, то он
не только будет осознавать, какой вклад он делает в со-
здание конкретного переноса, но также сможет использо-
вать ситуацию (и извлечь из нее максимальную пользу),
которая сама по себе не является желанной, с пониманием
того, как пациент «представляет» часть переноса, которая
соответствует проблеме его психики в настоящий момент:
когда психика пациента наталкивается на одну из этих
конкретных конфигураций, это выносит на сцену именно
ту «часть», которая подходит здесь, также распространяя
сигналы, сообщающие о том, как он воспринимает психику
аналитика.
Конечно, это верно, если психика аналитика достаточно
мобильна и способна на самовосстановление, иначе мы, ско-
рее всего, движемся по направлению к тупиковой ситуации.
На самолетах Finnair есть интересное устройство (я
не знаю, есть ли на других авиалиниях что-то подобное).
По мере того как пассажиров «подводят» к земле (или во вре-
мя взлета), камера, установленная под самолетом, показыва-
ет приближающуюся посадочную полосу, ее характеристики,
ее неровность. Все это происходит в режиме реального вре-
мени до того момента, пока пассажир не «увидит» «касание»
самолета с землей (или момент отрыва от земли).
Таким образом, что имеет отношение к нашей дискуссии:
у нас есть одновременно что-то, что относится к аналитику,
что-то, что относится к пациенту и постоянному пере-сно-ви-
дению пациентом психического функционирования анали-
тика (или точнее, поля). 253
Ферма Луиджи
Анализ Луиджи начинается успешно и сразу проливает
свет на сосуществование агорафобии и клаустрофобии, апа-
тии, а также других диких аспектов.
«Ферма», счастливым обладателем которой он является,
продолжает пополняться новыми, все более дикими видами
животных.
В определенный момент нашего путешествия я вынужден
сказать Луиджи об отмене серии пятничных сессий на про-
тяжении нескольких недель, что переключает нашу работу
мгновенно к череде «воспоминаний» (пере-сно-видений!),
в которых он был ребенком, которого увезли в элитный дет-
ский пансионат в Швейцарию, на родину его матери.
Он всегда думал об этом как о довольно счастливом пе-
риоде своей жизни, но сейчас он начинает воспринимать его
как изгнание, которое он чувствовал, когда его увозили, как
источник ярости и боли.
Вместе с тем его сновидения полны лис, которые крадут
и убивают гусей, разрывая их плоть.
Моя интерпретация сновидения об аналитике, который
ест сессии, дает ему возможность «переварить» боль разлу-
ки и покинутости (все-таки мучительную), которая привела
Луиджи к тому, что он стал очень уступчивым по отношению
к своей семье, когда вернулся домой. Аналогичным образом
он по-настоящему доступен и трогателен на сессии. Мы про-
двигаемся вдоль этой новой линии работы (которая началась
после того, как я сказал ему, что мне придется пропустить не-
сколько сессий), и тут в мою жизнь вторгаются тревожащие
события и на несколько дней изменяют мое психическое со-
стояние. Позже все уляжется, однако, как бывает после всяко-
го приличного землетрясения, происходит серия афтершоков.
Луиджи сразу меняет нарративный сценарий. Он гово-
рит о том, что хочет завести еще одного ребенка в январе,
и о том, что его жена собирается пойти к своему гинекологу.
Гинеколог попросил сдать несколько «анализов», чтобы убе-
254 диться в том, что нет риска возникновения рака, и назначил
сканирование, чтобы выяснить природу подозрительного но-

вообразования.
Луиджи чрезвычайно встревожен. Он боится не только того,
что больше не сможет иметь детей (точнее говоря, что анализ,
возможно, не даст новых результатов), но и того, что он потеря-
ет свою жену (если аналитик будет неизбежно захвачен своей
«опухолью»). Важным является как анализ (самоанализ анали-
тика), так и эхографическое сканирование (проверка реакций
аналитика посредством своего рода сканирования доступно-
сти аналитика, проницаемости и способности впитывать).
Конечно, если психическое состояние аналитика остается
неизменным, то это ведет к тупику. Тем не менее, к счастью
для всех заинтересованных, это было временным явлением,
но это делает заметной генеративную тревогу пациента, не-
сомненно представляющую собой объем работы, которую все
еще предстоит проделать.
Эволюция переноса, таким образом, нелинейна (только
если аналитик не робот, способный поддерживать постоян-
ный уровень pH 7 — знаменитую нейтральность аналитика),
однако развивается сегментами.
Разумеется, в какой-то момент выполняемые задачи мо-
гут не совпадать с запланированными на день, но они будут
непременно проделаны конкретным психическим функцио-
нированием аналитика или полем. Это действует до следую-
щего возобновления более линейного переноса.
Чтобы усложнить ситуацию еще больше, pH 7 аналитика
постоянно тестируется проективными идентификациями па-
циента, хотя обычно это метаболизируется буферными рас-
творами, которые аналитик имеет в своем распоряжении.
Я всегда говорил, что поле должно как таковое подхва-
тить болезнь пациента, чтобы излечиться от нее. Если анали-
тик не позволяет себе быть включенным каким бы то ни было
образом, например, посредством симбионтов пациента, то,
они останутся опознанными, но не трансформированными.
Возвращаясь к Луиджи: ситуация аналитика пришла
в «норму», он возобновил следование нити легкости/слож- 255
ности в управлении интенсивными и дикими эмоциями,

но с двойным уровнем риска впадения в спячку или эвакуа-
торного отыгрывания.
Подведение итогов
Только теперь я могу сказать, что хотя бы частично понимаю,
почему мне было так сложно объяснить концепцию переноса.
Потому что я использую его (несмотря на то, что я импли-
цитно применяю концепции, свойственные его различным
формулировкам) по-другому, именно так, как это представ-
лено в заголовке: как двигатель, запускающий некий анализ,
занимающийся развитием функций.
Обычно я не исхожу из цели поиска подтверждения тео-
рий — возможно, потому что я не хочу потерпеть крушение
на рифах высказываний «это то, о чем говорил Фрейд». Я ста-
раюсь использовать вместо этого клинические нарративы,
для того чтобы открыть путь предварительным текущим ги-
потезам в их постоянной эволюции, и, опять же, на этот раз
я попытался предложить большой простор для обсуждения
и возможных расхождений во взглядах.
Я думаю, что мы неизменно работаем в условиях непре-
рывного сно-видения и лишенного непрерывности сно-виде-
ния второго уровня. Непрекращающееся сно-видение пред-
ставляется альфа-функцией как пациента, так и аналитика,
поскольку они постоянно пытаются преобразовать долю не-
мыслимого, которым перенос непрестанно питает поле.
Прерывистое ночное сновидение неотступно реорганизует
изобилие альфа-элементов (а также дает второй шанс для
трансформации доли сенсориальности, которая остается не-
переваренной в течение дня), накопленных во время бодр-
ствования.
Мне кажется, что перенос в традиционном смысле явля-
ется недостаточным. Аналитик должен позволить полю забо-
леть болезнью пациента. Защищающийся аналитик в «броне»
256 оставляет многие аспекты психики пациента не превра-
щенными в нарратив. Пациент приходит с необходимостью

найти тот нарратив, который принесет ему умиротворение,
даже если он не знает, по поводу чего и почему. Есть что-то
в классической концепции переноса, что вызывает у меня
ощущение затхлого душка, доносящегося из подвала. Даже
при реконструируемых тревогах различных типов памяти,
мне кажется, преобладающей является ориентация скорее
на прошлое, чем на будущее.
Я понимаю текущие отношения (Schachter, 2002) как ин-
струмент трансформации переноса и осаждения трансфор-
маций, которые претерпел перенос (важно, я считаю, не ре-
конструировать «травму», а альфабетизировать ее, сначала
разделяя ее на нарративные единицы, трансформируя невы-
разимую протосенсориальность, связанную с ней, и иногда
развивая аппарат, чтобы проделать это в качестве предвари-
тельного действия). Я согласен с Фонаги (2003) (хоть и под
совершенно другим углом зрения), когда он говорит, что
процесс реконструкции/повествования является более важ-
ным, чем содержание. Я даже могу говорить о создании вос-
поминаний о событиях, которые никогда в действительности
не происходили (Ferro, 2006c), или, выражаясь более изящно
словами Биона, воспоминаний о будущем.
Я думаю, что принципиально важно понимать перенос
(даже перенос аналитика на пациента, когда он случается)
как неочищенное топливо анализа. И тем не менее, в этом
нет ничего линейного, он не включает повторение или про-
ективные идентификации (хотя оба варианта возможны). Он
состоит из трансформирующих и непредсказуемых цепочек,
которые психики как аналитика, так и пациента создают
и совместно обдумывают (Widlöcher, 1996) с помощью дви-
жений поля.
В конечном итоге перенос — это все, что пациент вносит,
он сквозной, диффузный, он появляется, чтобы занять все про-
странство, каждую щель. Перенос также является силой, кото-
рую привносит каждый, чтобы разыграть драму, которая ожи-
вет и затем постепенно исчезнет непредсказуемым образом. 257
Я сожалею, что по причинам конфиденциальности не могу

привести исследования продолжительных случаев, тем не ме-
нее различные виньетки, описания которых я представил,
можно рассматривать как показательные для разных момен-
тов анализа.
Психика аналитика служит для полноты инсцениров-
ки переноса. Драма должна развиваться как серия историй
(Luzes, 2001): она должна жить, пульсировать, воплотиться,
найти выход.
Для некоторых аналитиков само качество отношений «па-
циент — аналитик» запускает перенос, для других перенос
(в каком-то смысле заранее приготовленный пациентом с по-
мощью его экзистенциального опыта до встречи с аналитиком)
влияет на качество отношений, как это нам четко формулирует
Борди. В аналитической теории поля два элемента воздейству-
ют друг на друга и создают друг друга. Грин (2005) говорит, что
анализ — это процесс, в котором продвижение в сторону объек-
та мобилизует все трансформации прошлого, имеющие отноше-
ние к настоящей ситуации. Я бы добавил, что качества объекта
совокупно определяют эти трансформации и, самое главное,
что эти трансформации не являются вопросом самого процесса.
Я понимаю, что моей работе (и моей концепции переноса)
не хватает линейной структуры, которую можно обнаружить
у Мельтцера (1967) в «Психоаналитическом процессе», но я ду-
маю, что работа поля (которую также можно сравнить с дыха-
тельными или перистальтическими движениями) прекрасно
изображается при помощи образов движения: приливы и отли-
вы, подводное течение, волна, следующая за волной. Бесконеч-
ные возвратно-поступательные движения заставляют думать,
что одно движение ведет к завершению, но потом начинается
новое движение, новое расширение в виде непрерывного про-
цесса конструирования, деконструирования и реконструирова-
ния историй, и в особенности аппарата по осмыслению историй.
С этой точки зрения, истории становятся сетями, содер-
жащими эмоции и паттерны и позволяющими разноцветным
258 нитям переплестись в разные полотна.
Задача, которую я ставлю перед собой или которую мне

поставили, относится к моей клинической практике. Именно
поэтому я так часто ссылаюсь на мои предыдущие работы. Я
делаю это из необходимости показать постепенное создание
моей аналитической идентичности, показать процесс этой
работы.
Хотя не возникает никаких сомнений, что я разделяю ба-
зовое наследие любого аналитика — центральную роль исто-
рии пациента, инфантильность, сексуальность, значимость
внутреннего мира пациента и его объектов, — я расцени-
ваю его как более пригодное, более конструктивное и потен-
циально более открытое к диалектическому подходу, чтобы
подчеркнуть специфику моей аналитической кухни, после-
довательно структурированную в течение многих десятиле-
тий полноценной аналитической работы, зачастую с тяжело
больными пациентами. Этот опыт, разумеется, объясняет тот
факт, что мой интерес к аппарату мышления, чувствования
и сно-видения больше, чем к содержанию, хотя, конечно, пер-
вое не имело бы смысла без второго.
Еще раз напомню, что в моем способе работы именно
сами пациенты снова и снова пересказывают по-разному
свои детские и семейные романы: они как живые элементы,
безостановочно порождающие новые гештальты.
Для меня эта история — фундаментальный вклад, остав-
ленный третьей стороной, наподобие камеры хранения
на вокзале, в которой содержимое чемоданов периодически
меняется, с тем чтобы отобразить идентичности, пребываю-
щие в постоянном состоянии изменения и открытые к буду-
щему.
Я мог бы показать все, что обычно демонстрируется
в классическом психоанализе: вытеснение, возвращение вос-
поминаний, воспоминания о травмах, реконструкция сцен
из детства или важность имплицитных воспоминаний. Одна-
ко я предпочел обратить внимание на несколько, возможно,
более редкие формы растений и отдельные случаи затейли-
вых листьев. 259
Для меня на моей аналитической кухне история пациен-

та — это первоначально история возможных «нарративных
производных», поскольку фокус моего интереса находится
в «сновидении на сессии и в особенности на инструментах,
которые его генерируют». В этом отношении я не так далек от
Биона (1983), когда он описывает пациента, который сказал
ему об операции на сердце: «Была ли операция действительно
проведена или всего лишь был сделан надрез на коже — мне
это не известно. Все, что я знаю, — что это мог быть психоло-
гический надрез». Я могу лишь познавать то, что рассказыва-
ется, и в большей степени — то, чему я являюсь свидетелем
и соавтором.
Каждый пациент, который приходит в мой аналитиче-
ский ресторан, всегда абсолютно отличается от других, и,
по-моему, он имеет право развернуть свой анализ в том нар-
ративном жанре, которому он отдает предпочтение: в про-
шлом, настоящем или будущем. Для меня важным является
то, как он работает, функционирование/дисфункция его пси-
хики вместе с моей, говорит ли он о себе в детстве, о своей
жене или о «Стартреке».
Тогда почему, вы можете спросить, я не делаю это, пред-
ставив исследование целого случая, которое показало бы,
что я имею в виду под «осадком микротрансформаций»
в «стабильные макротрансформации», которые населяют
внутренний мир пациента, а позднее и его историю в не-
прерывном après-coup? Почему я не демонстрирую развитие
с течением времени способности осуществлять онейриче-
ское мышление наяву (альфа-функция) или видеть ночные
сновидения? Само собой разумеется, из соображений кон-
фиденциальности, которые не позволяют мне опубликовать
полную историю анализа. Мне пришлось довольствоваться
короткими отрывками, которые только сам пациент сможет
узнать.
Для меня разнообразие моделей всегда было источником
любопытства, стимула и роста. Сравнение различных спосо-
260 бов работы и обнаружение имплицитных моделей, лежащих
в их основе, является одной из самых интересных задач, кото-

рую мне довелось выполнять в разных ситуациях.
Верно то, что существуют принципиальные различия
в имплицитных моделях, техниках и теориях, но также я счи-
таю, что есть часть анализа, которая работает независимо от
знания, которым обладают пациент и аналитик, — а именно,
это та часть, которая зависит от того, как психика этого кон-
кретного аналитика «соединяется» с психикой этого конкрет-
ного пациента в этот конкретный день со всеми трансформа-
циями, которые они порождают.
Это именно та самая часть, которая всегда находится в ра-
боте и которая на самом деле является наибольшим общим
знаменателем. Никто не продемонстрировал, что одна из мо-
делей лечит пациентов лучше, чем другая: возможно, все мы
можем сказать с определенной долей уверенности, что этот
конкретный аналитик, не важно какой он ориентации, заслу-
живает нашего доверия.
Один вопрос остается без ответа: что я должен делать
с «неврозами» или «психозами переноса»? Должен ли я пре-
вратить их в способ функционирования, который, возможно,
в какой-то момент оживет в каком-то месте в поле (с помощью
какой истории, какого молчания или сно-видения, я не знаю)
наряду со многими другим возможными новыми мирами,
не являющимися чистым повторением или реконструкцией,
а представляющими неожиданные и, к счастью, непредсказу-
емые открытия смысла? Что еще должно двигать нас в нашей
увлекательной работе, как не желание обнаружить, что суще-
ствует за пределами Геркулесовых столбов компульсивного
повторения? Что находится в параллельных вселенных, что
ждет, когда звездолет «Энтерпрайз» продолжит свое путеше-
ствие? К счастью, мы не знаем ответа!
Дать название тому, что мы делаем, без знания о том, что
мы делаем, это, по моему мнению, и есть то, что мы исследу-
ем в психоанализе.
После того как я перевернул все вверх дном на своей ана-
литической кухне, мне нужно привести все в порядок. Я все 261
еще (хотя и с большей осознанностью) считаю, что перенос

находится среди моих самых ценных инструментов до тех
пор, пока он используется имплицитно. Поставить его на пе-
редний план сродни желанию сохранить на дистанции то,
что пульсирует в кабинете в настоящем.
Для меня маловажно, откуда он проистекает. Огден (1994)
в интервью с Митчеллом однажды сказал, что встреча с дру-
гим человеком — единственный способ высвободить крик,
который вы не можете испустить в одиночестве, при условии,
что другой не будет ошеломлен или затоплен им.
Наконец, перенос — это в том числе и перенос дефекта:
пациент, который передает нам свой крик, пациент, который
передает нам свою нестерпимую боль, пациент, который го-
ворит с холодностью о мороженом (ice-cream) Биону, прежде
всего, передает свою «не-способность» альфабетизировать
эти психические состояния. Он заставляет нас делать это
вместо него, он вызывает rêverie, он принуждает нас трени-
роваться в контейнировании и расширять контейнер. Это за-
ставляет Биона, проницаемого для отчаяния пациента, сде-
лать трансформацию в я кричу (I scream). Это приводит нас
к передаче — на этот раз от нас к нему, — к нашей способно-
сти переплетать протосенсориальные и протоэмоциональные
состояния в образы: это помогает нам передать ему метод
сно-видения наяву (развитие альфа-функции), это подводит
нас к тому, чтобы передать ему нити, с помощью которых
можно соткать более стабилизирующий контейнер, широкий
и эластичный, это побуждает нас, пока мы видим сновидения
за него, я повторяю, передать ему метод, я повторяю для себя,
для чувствования, думания, сно-видения.
Возможный первый образ касается пространства (поля),
в которое сборщик вносит буквы или фрагменты букв алфа-
вита: в этом рецептивном пространстве присутствуют некие
мастера (развивающие и трансформирующие функции), ко-
торые перерабатывают эти фрагменты в буквы и буквы во
фрагменты речи. Постепенно, по мере того как эти фрагмен-
262 ты приобретают значение и вес, они оседают благодаря на-
личию силы притяжения в этом пространстве (внутреннем

мире), откуда они затем непрерывно всасываются в другое
место в этом пространстве, где слоги, предложения превра-
щаются в истории, эти цветные ткани (истории и историю),
которые другой сборщик в какой-то момент переносит из это-
го пространства в другие пространства, о которых мы ничего
не знаем (внешняя реальность пациента).
Второй образ отчетливо говорит нам о поле, в котором
фрагменты с неполным значением, сенсориальность, бета-
элементы, изолированные альфа-элементы обрабатыва-
ются, альфабетизируются онейрическими, контейнирую-
щими, ткущими значение функциями поля, функциями,
пока еще дефективными в пациенте, но которые затем им
интроецируются или развиваются через копирование их
из самого поля. В таком поле у нас есть два вида сновид-
ческого функционирования: неустанное функционирование
кинооператора (альфа-функция) и другое, больше похожее
на работу режиссера, сновидящего альфа-элементы, кото-
рые появляются во время ночного сна; мы можем рассма-
тривать последнюю функцию как альфа-метафункцию или
как функцию по режиссуре и монтированию, выполняемую
аппаратом по видению сновидений. По сути, пусть даже и на
другом языке, это то, о чем говорит Риоло (1998) в своем вве-
дении к «Сочинениям» Коррао, когда, заявив, что «существу-
ют символические системы, отвечающие за расшифровку
и передачу смысла, и символические системы, отвечающие
за производство и трансформацию смысла», он утверждает,
что «идея Коррао заключается в том, что психоанализ при-
надлежит к последним: он представляет собой систему, ге-
нерирующую новые мысли».
В своем анализе Валентина порождает монстров из неиз-
вестных миров, пока она ждет посылку, монстров, которых я
представил в своем rêverie о «Вторжении похитителей тел».
Марго сделала что-то похожее с большой коробкой, которую
она подарила мне, где марля приобрела значение, которого
у нее не было до нашей встречи с ней. 263
Я мог бы сказать что-нибудь провокационное о первом

сновидении Доры (Freud, 1901). Возможно, Дора просто хоте-
ла сообщить, что она стала жертвой эмоционального пожара,
и что, хотя это правда, что в аналитической работе были вещи,
которые она считала ценными (драгоценности для спасения),
но, вспоминая сицилийскую пословицу, “Fuiri è briogna ma è
sarbamento ’i vita”, бегство — это позор, но оно спасает жизнь.
Это уже предвосхищало идею, что ее путь к спасению лежал
через прекращение аналитической работы с помощью побе-
га. В глубине души, возможно, она была права: совершив по-
бег, она спасла себя от опыта, который был слишком эмоци-
онально интенсивным, чтобы пережить его. И я считаю, что
Фрейд был поджигателем, который воспламенил в пациентке
эмоции, для взаимодействия с которыми у психоанализа еще
не было достаточных средств противопожарной или граждан-
ской обороны.
Поэтому я полагаю, что всегда полезно следить за тем,
что кипит в горшке: это помогает нам корректировать анали-
тическую еду, чтобы удостовериться, говоря словами Биона,
что пациент имеет достаточно оснований, чтобы вернуться
на следующий день (и сильно не обжечься при этом!). Как это
и подобает любому хорошему ресторану или по крайней мере
любому достаточно хорошему ресторану.
Глава 10
Психоаналитические
упражнения
Эта глава задумана как своего рода практическое учебное посо-

бие, которое подразумевает, что ответы на вопросы можно най-
ти в первой части книги (а также в моих предыдущих работах).
Я думаю, это полезно, потому что аналитик должен быть
подвижным: чтобы понимать, коммуницировать, обога-
щаться, он должен знать не только свой собственный язык,
но и языки других. Я надеюсь на то, что эти упражнения бу-
дут стимулировать способность аналитика мыслить, фанта-
зировать и играть.
Само собой разумеется, вне контекста (или даже в рам-
ках заданного контекста) не может быть правильного ответа.
Я повторюсь, что это лишь упражнения «у станка», который
служит для того, чтобы помочь аналитику выйти на сцену бо-
лее подготовленным.
Упражнение 1
Давайте представим пациента, находящегося в анализе, кото-
рый в какой-то момент сессии говорит: «Вчера мой компью-
тер был завален таким количеством писем, что он сломался». 265
Аналитик 1: «Нечто подобное происходило с вами, когды вы

были ребенком и ваша мать невыносимо кри-
чала на вас, что позднее послужило причиной
многих проблем с вашим начальством, чье ма-
лейшее замечание парализует вас».
Аналитик 2: «Вчера, возможно, я слишком много вам ска-
зал, и вас затопило».
Аналитик 3: «Спам — это проблема».
Аналитик 4: «Кто прислал вам столько писем?»
Аналитик 5: «Я могу представить, как сильно вы злитесь
на людей, которые прислали вам все эти пись-
ма».
Аналитик 6: «Были среди них хотя бы интересные письма?»
(а) П
опробуйте объяснить, что думал каждый аналитик, пе-
ред тем как ответить, и какую предполагаемую опорную
модель он использовал.
(б) Добавьте другие возможные ответы, объясняя теоретиче-
скую модель, скрытую в ответах.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Как вы думаете, что является правдой в психоанализе? Истори-
ческая правда? Нарративная правда? Эмоциональная правда?
Приведите примеры, обосновывающие ваш ответ / ваши
ответы.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
266 ____________________________________________________________
Глава 10. Психоаналитические упражнения
После интерпретации переноса в понедельник на сессии па-
циент говорит: «Сегодня дорога была ужасной, за мной вплот-
ную ехал грузовик, и я был в ужасе от того, насколько близко
он находился позади меня».
Аналитик 1: «Есть часть вас, которая в отсутствие анализа

преследует вас, и вы не знаете, как избежать
этого преследования».
Аналитик 2: «Вероятно, на прошлой сессии я слишком мно-
го интерпретировал и мои слова были грузови-
ком».
Аналитик 3: «Это ужасный опыт, совсем как в фильме “Ду-
эль”».
Аналитик 4: «ЭТО ужасный опыт, совсем как в фильме “Ду-
эль”».
Аналитик 5: «Значит, мне стоит ездить медленнее».
Аналитик 6: «А нельзя ли было ехать быстрее?»
Аналитик 7: «Грузовик нависал так же, как ваш отец, про-
веряющий вечером, сделали ли вы домашнюю
работу».
(a) П
опытайтесь представить, как пациент (как вы его пред-
ставляете) ответил бы на каждую из этих интерпретаций.
(б) Попытайтесь представить, как пациент, приближающий-
ся к завершению анализа, ответил бы на каждую интер-
претацию.
• Как бы ответил пациент с сильной паранойей?
• Как бы ответил пациент с обсессией?
• Как бы ответил пациент с фобией?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________ 267
Если пациент сказал одну из следующих вещей:
• Я переживаю из-за атипичной пневмонии, поскольку мой

сын в Китае.
• Вчера я видел по телевизору фильм, в котором ковбои звер-
ски убили индейцев.
• Когда я был маленьким, я ужасно боялся докторов.
• Мою секретаршу преследует кто-то с психическим рас-
стройством.
• Мне приснился сон, в котором на кошку напал питбуль.
(a) В
се ли эти формулировки имеют одинаковое коммуника-
тивное значение? Почему да или почему нет?
(б) Эти формулировки имеют одинаковое коммуникативное
значение по сравнению с предыдущим примером с грузо-
виком? Да или нет? Почему?
(в) К
акие рисунки нарисовал бы ребенок вместо этих вер-
бальных формулировок?
(г) В
какие бы он играл игры, которые бы соответствовали
этому опыту?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
«Моя жена, как вы знаете, находится в депрессии на протя-
жении долгого времени, поэтому она не хочет заниматься со
мной сексом, или, по крайней мере, мне так сильно приходит-
ся настаивать на этом, что я теряю интерес. Поэтому, когда
в какой-то момент во время рождественских каникул Мариса
ясно дала понять, что она не против, я не стал отказываться.
268 Я начал с ней отношения, которые, вместо того чтобы вызвать
у меня чувство вины, дают мне энергию, и даже отношения

с моей женой, кажется, становятся лучше».
К каким интерпретациям мы можем прийти по поводу
того, что пациент сообщает, рассказывая эту историю? О чем
мы могли бы подумать? Что вы могли бы сказать? Какого рода
этот пациент мог бы быть и на каком этапе анализа?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
«Я пришел домой преисполненный энтузиазма и эмоций
и рассказал жене о своих планах по поводу новой книги. Она
отреагировала, сказав, что в этом нет смысла. Я почувствовал
себя подавленным и разозлился. Я принялся за работу на ком-
пьютере. Даже умудрился уронить свои очки и разбить их.
Весь прогресс, которого я достиг днем, превратился в дым,
потому что мне нужно было купить новые очки».
Какие интерпретации могут быть даны в этом случае?
Какой бы была интерпретация переноса? И интерпретация
в переносе? А какой бы была интерпретация, центрирован-
ная на функционировании внутреннего мира? Это нарратив?
Он насыщенный? Ненасыщенный? Историко-реконструирую-
щий?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
«Когда я шел на сессию, я стал свидетелем сцены, которая
невероятно разозлила меня, настолько, что я захотел сделать 269
что-нибудь: мать кружила на велосипеде, в то время как ее

маленькая дочка бежала за ней, пыхтя и все больше задыха-
ясь. А ее мать сказала: “Не останавливайся, так ты сбросишь
хоть сколько-то веса”».
Ответьте на те же вопросы, что и в предыдущем упраж-
нении. И на один дополнительный: какое сновидение можно
рассказать, чтобы выразить подобный эмоциональный опыт?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
После некоторого самораскрытия, сделанного аналитиком,
пациент отвечает с облегчением, что знание того, что анали-
тик рассказал о себе, очень помогает ему. Вскоре после это-
го он сообщает о том, что кто-то на машине не остановился
на запрещающий знак и сбил его. В результате он ударился
головой о землю, лишился памяти и чувствовал себя рассеян-
ным в течение долгого времени.
О чем, кажется, говорит пациент? Что можно было бы от-
ветить на эту коммуникацию?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Какая разница между классической концепцией интерпре-
тации Стрейчи, интерпретацией переноса, интерпретацией
в переносе и интерпретацией переноса в понимании фран-
цузских психоаналитиков?
270 Приведите клинические примеры.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Что такое après-coup? В какой модели его использование осо-
бенно и неизменно присутствует?
Приведите пример.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Каким образом может пониматься концепция проективной
идентификации?
Приведите пример.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Что такое разыгрывание (enactment)? Отыгрывание вовне
(acting out)? Отыгрывание внутрь (acting in)? Что такое басти-
он?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________ 271
«В моем сновидении насекомые и монстры преследовали
меня до самой моей спальни. Я был в ужасе».
Какими могут быть мысли аналитика по поводу этого вы-
сказывания?
Предложите семь возможных записанных интерпретаций.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
После первого летнего перерыва: «В детстве я очень любила
собаку, боксера по кличке Ларри. Он следовал за мной везде
по пятам все время. Я ему нравилась, и он мне нравился. По-
том в один день он пропал, и с тех пор я о нем ничего не слы-
шала. Наверное, его сбила машина или его убили».
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Предложите семь возможных вербальных интерпретаций.

1. ____________________________________________________________
2. ____________________________________________________________
3. ____________________________________________________________
4. ____________________________________________________________
5. ____________________________________________________________
6. ____________________________________________________________
272 7. ____________________________________________________________
«Я опоздал сегодня из-за пробок и из-за того, что полиция пе-
рекрыла несколько дорог».
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________

1. ____________________________________________________________
2. ____________________________________________________________
3. ____________________________________________________________
4. ____________________________________________________________
5. ____________________________________________________________
6. ____________________________________________________________
7. ____________________________________________________________
«Несмотря на множество моих опасений, включая страх под-
хватить такую болезнь, как гепатит или столбняк, сейчас я
решилась проколоть уши».
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________

1. ____________________________________________________________
2. ____________________________________________________________
3. ____________________________________________________________ 273
4. ____________________________________________________________
5. ____________________________________________________________
6. ____________________________________________________________
7. ____________________________________________________________
«Когда я была маленькой девочкой, моя мать сказала мне од-
нажды, чтобы я попросила отца перестать заниматься с ней
сексом хоть на какое-то время».
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________

1. ____________________________________________________________
2. ____________________________________________________________
3. ____________________________________________________________
4. ____________________________________________________________
5. ____________________________________________________________
6. ____________________________________________________________
7. ____________________________________________________________
«Когда я была маленькой, я однажды оказалась в комнате
с мужчиной, которого не знала. Мне было очень страшно, и я
не знала, что делать. Потом все погрузилось во мрак».
____________________________________________________________
274 ____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________

1. ____________________________________________________________
2. ____________________________________________________________
3. ____________________________________________________________
4. ____________________________________________________________
5. ____________________________________________________________
6. ____________________________________________________________
7. ____________________________________________________________
Пациент рассказывает об агрессивном брате-алкоголике,
с которым он не желает иметь ничего общего, даже несмотря
на то, что его мать хочет, чтобы он присматривал за ним. Так-
же он добавляет, что его брат отказывается принимать «нет»
в качестве ответа и может стать опасным, если кто-нибудь
откажет ему.
Он добавляет, что ему также сложно мириться с отказами
и, когда это происходит, он чувствует, что ему необходимо
остудить что-то кипящее внутри.
О чем говорит пациент?
В чем очевидно заключается(ются) проблема(ы)?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Какие из нижеследующих коммуникаций могут говорить
о том, что аналитик должен быть более интерпретативным
и проницательным или, наоборот, менее активным? 275
• Когда у меня очень мало работы, я начинаю скучать.

• На днях я смотрела фильм в кинотеатре, знаете, тот, что снял
Росселлини, «Стромболи», в котором извергается вулкан.
• Аналитик моей подруги Клары связывает все, что говорит
Клара, с ней самой, поэтому Клара научилась, каких тем
нужно избегать и чего не говорить.
• Мой муж неделями не занимается со мной любовью.
• Моя кошка очень пугается, когда собака приближается
слишком близко.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
С точки зрения отношений , какие существуют риски при
чрезмерно активной и настойчивой интерпретативной дея-
тельности?
Также с точки зрения отношений , каковы, с другой
стороны, риски чрезмерного развития в ситуации отсут-
ствия значительной интерпретативной активности ( )?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
В начале недели пациентка рассказывает аналитику о своей
матери, которая однажды забыла ее в супермаркете и поняла,
что она сделала, только через несколько часов. Она вернулась
обратно в супермаркет, совершенно запыхавшаяся. Ее дочь
276 все еще была там, но потом ее допросила полиция.
Как мы можем определить, относится ли этот случай

к части семейной истории или это является коммуникацией
в «здесь и сейчас», или это относится к области реконструк-
ции, и нужно ли это интерпретировать в текущем переносе?
Как это можно интерпретировать?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Сказав, что ее родители категорически против ее анализа,
молодая пациентка рассказывает следующее сновидение во
время первой сессии: «Я была в машине с кубинским пар-
нем, с которым я встречалась, и мы начали целоваться и об-
ниматься, потому что я хотела этого. Я хотела, чтобы меня
нежно обнимали, и он был таким ласковым, таким мягким.
Единственное, он хотел большего, а я нет. Потом в итоге я
согласилась раздеться догола, и мы были оба голые и близко
друг к другу. Рядом с нами находился микроавтобус с группой
парней. Они танцевали и казались довольно счастливыми.
А потом он захотел заняться любовью. Он зашел за машину
и уговорил меня пойти за ним. В тот самый момент я поняла,
что моя тетя из Рима наблюдает за мной. Она сказала: “Ты
не можешь делать это, пока я здесь”. И потом где-то еще стоя-
ли мои родители, которые были в ярости на меня, оттого что
я ушла из дома, ничего не сказав им, и потом, — она понизи-
ла голос, — еще кое-что произошло, о чем я не хочу говорить.
Было слишком ужасно обнаружить там мою тетю, чересчур
стыдно, это было похоже на присутствие контролирующего
наблюдателя».
Можно ли интерпретировать это сновидение как таковое?
Почему? Что оно могло бы значить? 277
Можно ли использовать в качестве ассоциаций то, что го-

ворит пациент до и после сновидения? Почему?
Можно ли использовать в качестве ассоциации то, что
приходит в голову аналитику? Почему?
Нужно ли активно просить пациента привести ассоциа-
ции, раскрывающие латентный текст сновидения? Почему?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
При многих патологиях проблема заключается в том, как
справиться с архаическими аспектами селф, скоплениями
бета- (или бальфа-) элементов, я назову их «питбулями» для
пояснения концепции.
При фобиях питбули размещаются в каком-то месте, ко-
торое становится фобической областью или фобическим объ-
ектом, и все, что остается потом делать, — это избегать их.
При обсессивных синдромах питбуль находится под по-
стоянным контролем и удерживается в клетке благодаря ис-
пользованию ритуалов.
При ипохондрии питбуля загоняют в угол, где он постоян-
но находится под наблюдением.
Люди с расстройствами характера яростно занимаются
эвакуацией.
Как справляются с питбулем люди, страдающие:
(a) истерией,
(б) психосоматическим заболеванием,
(в) паническими атаками?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
278 ____________________________________________________________
Пациент говорит, что он купил фантастический фотоаппарат,
и следом рассказывает эпизод, в котором к нему подошел фо-
тограф и попросил разрешения сфотографировать его милую
маленькую дочку для каталога одежды, предоставив в каче-
стве рекомендации имя и адрес модного дома. Мужчина сде-
лал много фотографий, но потом пациент погрузился в силь-
ную тревогу от того, что фотограф мог оказаться педофилом
или членом какой-нибудь преступной организации. Он решил
убрать свое имя из телефонного справочника и снять табличку
с ним со входной двери.
О чем, возможно, говорит пациент?
Что мог бы сказать ему аналитик и в каком стиле?
С каким видом тревоги мы имеем здесь дело?
Какие «проблемы» могут быть у этого пациента?
На каком этапе анализа это могло произойти?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Вечернюю сессию в четверг аналитик завершил вдумчивой,
взвешенной интерпретацией переноса, соответствующей
тревоге пациента по поводу разлуки с аналитиком.
В пятницу утром пациент смотрит на стену в комнате
и спрашивает: «Эта картина всегда была там? Это типичная
картина психоаналитика».
Какого рода коммуникацию совершает пациент?
Как мог бы вмешаться аналитик?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________ 279
Следующая сессия (в понедельник) начинается с того, что

пациент говорит, что его личный тренер велел ему порабо-
тать еще на велосипеде и увеличить скорость, но после этого
оставил его одного.
Какие интерпретации, комментарии, интервенции мож-
но было бы здесь сделать? И почему стоит выбрать одно вме-
сто другого?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент рассказывает о том, что у него есть небольшая ком-
пания, которая занимается звуковым и световым оформлени-
ем праздничных мероприятий. Он одет в футболку с акулой,
которая демонстрирует свои острые зубы, и ниже надпись:
«Не беспокойся, в Альпах акулы не водятся».
Затем он начинает говорить не останавливаясь, произво-
дя новые образы, истории и рассказы, будучи в очень взбудо-
раженном состоянии, так что создается впечатление, что он
эвакуирует мысли и образы.
Что, как мы думаем, может происходить в психике паци-
ента и в его отношениях с аналитиком?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Аналитик объявляет об отмене последней сессии на неделе,
и на следующий день после этого сообщения пациенту снит-
280 ся женщина за рулем «белого Fiat Uno», потом — что он не мо-
жет найти место для парковки своей машины, и позднее ему

снится женщина, которая стреляет сначала ему в руку, а по-
том в сердце. У нее глаза умалишенной, и она напоминает ему
соседку, живущую поблизости, которую он очень боится.
Как можно было бы интерпретировать это сновидение?
Или нам нужны ассоциации пациента, которые помогут нам
получить доступ к скрытому смыслу сновидения?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациентке снится, что ей снится сновидение о том, что у нее
рак желудка, однако опухоль внешняя, покрытая какой-то си-
не-зеленой плесенью с сочащейся из нее жидкостью.
Аналитик испытывает отвращение, пока она рассказы-
вает это сновидение. Он надеется, что пациентка не придет
на следующий день, и вспоминает свое собственное сновиде-
ние, которое ему приснилось накануне: там было что-то вро-
де кувшина, ящика / кувшина Пандоры (думает он в своем
сновидении), и, несмотря на то, что кувшин все же был за-
крыт крышкой, каким-то паукам и другим неведомым жут-
ким насекомым удалось выползти наружу. Аналитик забо-
левает гриппом на следующий день после сессии, пропуская
неделю анализа.
Какие выводы мы можем сделать из того, что произошло?
На основании какой теории?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________ 281
Аналитик: Вы часто отказываетесь от моей помощи.
Пациент: Многие мне говорят об этом, даже мои родители.
Они говорят: «Ты никому не разрешаешь тебе по-
мочь». Проблема в том, что происходит, когда я
показываю им свою любовь, свое страдание: они
хотят уединения и чтобы их не беспокоили.
Аналитик: Для меня это подтверждает то, что вы опасае-
тесь, что я недоступен для вас и не воспринимаю
ваши эмоции.
Пациент: Мой муж невыносим: он всегда хочет заниматься
сексом со мной сзади, он даже будит меня сре-
ди ночи, чтобы удовлетворить свои потребности,
вообще не заботясь о моем удовольствии.
Аналитик: …
Что, вероятно, развернулось в этой повествовательной по-

следовательности?
Почему в нарративе появилась сексуальность?
О чем мог думать аналитик?
Как он мог вмешаться?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Маленькая девочка возвращается с летних каникул, запыхав-
шись, она говорит, что бежала всю дорогу. Она продолжает
говорить о том, что ей не было страшно, когда ее мать ушла.
Потом она рассказывает об однокласснице, которая не делала
домашнюю работу, заданную на каникулы, и даже не купила
282 учебник, возможно потому, что у нее не было денег.
К тому же она рассказывает о подруге, которую называют

«большой поросенок» и которая переехала.
После этого она сообщает, что ее сестра разбрасывает все
их игрушки и потом она должна приводить их в порядок.
Сессия заканчивается на том, что она рисует два рисунка.
На первом изображена девочка в коробке с большим коли-
чеством игрушек, на втором — стальная птица со стальным
хвостом и железными когтями, хорошо спрятанная под чем-
то вроде розового детского комбинезона.
Что следует думать об этих коммуникациях?
Как можно их интерпретировать/комментировать?
Какой была бы аналогичная коммуникация, если бы ее
совершил сорокалетний обсессивный инженер после первого
летнего перерыва в анализе?
И какие могли бы присниться сновидения инженеру вме-
сто рисунков?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент, который работает терапевтом, возвращается с лет-
них каникул и начинает говорить о случаях, с которыми
он имел дело. В частности, он акцентирует свое внимание
на пациентке, которая настолько эмоционально привязана
к своему мужу и детям, что, когда они уходят, с ней слу-
чаются истерики. Потом он описывает женщину-пациентку,
чей муж потерял свою работу, — когда она услышала эту
новость, ей показалось, что земля уходит из-под ее ног. Муж
раним, и, более того, его охватывает дрожь, как будто у него
какое-то неврологическое заболевание. После этого он рас-
сказывает о ночи, проведенной на дежурстве, во время кото-
рой его вызвали к пациенту, у которого был приступ острой 283
боли в животе, не нашедшей клинического подтверждения,

и к пациенту со случаем дисфагии, снова без каких-либо ор-
ганических признаков. Затем он рассказывает о безмятеж-
ных каникулах, проведенных с девушкой на Сицилии, и за-
канчивает сновидением, в котором был питбуль с будто бы
расщепленной личностью: его привели на шоу как пуделя,
украшенного лентами, однако потом его запирают в клетке,
в которой он так свирепо рычит, что никто не смеет прибли-
зиться к нему.
Что сообщает пациент?
Как можно работать с подобной коммуникацией, которая
так сильно напоминает матрешку?
О чем, кажется, говорит сновидение?
Как могла бы быть рассказана та же «история» восьмилет-
ним ребенком с фобией, который вернулся в школу (в анализ)
опять же после летних каникул?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
На продвинутом этапе анализа с психотерапевтом, который
рассказывает о депрессивном пациенте, которого он не знает,
как лечить, и которому он не понимает, что говорить, ана-
литик предлагает интерпретацию, касающуюся сложности
вступления в контакт с очень депрессивной частью селф, с ко-
торой тот пока что не может установить связь.
Пациент отвечает, описывая проявления жестокости
по отношению к животным, свидетелем которых он оказался.
Он постепенно становится все больше и больше злым на лю-
дей, причиняющих вред животным и заставляющих его ис-
284 пытывать желание убить этих мучителей.
Он добавляет, что не знает, как быть с серьезными заболе-

ваниями. Он говорит о том, что не уверен, что хочет продол-
жать быть психотерапевтом, что он хотел бы перестать иметь
дело с пациентами.
Что можно подумать об этой клинической последователь-
ности?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Как можно было бы это расшифровать, если все это пере-

нести на два года назад или на два года вперед в анализе того
же самого пациента?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Почему временной интервал (двумя годами раньше и дву-

мя годами позже) может иметь значение?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Маленькая девочка приходит после летних каникул и гово-
рит о том, что она осуществила ferrata («железный путь», т.
е., путь в горах, оснащенный металлическими лестницами
и т. д.): ей пришлось спускаться вниз по длинной лестнице
при помощи крюков, и она боялась упасть. Чтобы собраться
с духом, она начала петь, но ее мать накричала на нее, чтобы
она прекратила. 285
Какую коммуникацию совершает девочка?

Как это можно понимать?
Как подобный опыт был бы передан взрослым?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Мальчик, у которого лицо маленького взрослого, говорит
на сессии о том, что «ему приходится ходить по одной и той
же дороге и посещать одни те же места». Он говорит моно-
тонным голосом и без тени эмпатии. Он рисует черно-белый
рисунок, на котором, как он говорит, все нормально. После
чего он говорит, что встревожен и не может спать, потому что
уже думает о рождественских подарках.
После интервенции, сделанной аналитиком, он рисует
рисунок, пестрящий цветными пятнами, затем цветными
кругами, затем лабиринтами и, в довершение ко всему, пря-
мыми серыми линиями, он говорит, что «все нормально», но
ему «скучно».
Какая разворачивается коммуникация?
Какой вид диагноза можно было бы поставить?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент испытывает нужду поддерживать значительную эмо-
циональную дистанцию. Потом он рассказывает о новом типе
автомобиля, в котором ручной тормоз срабатывает автомати-
286 чески в разных ситуациях при их обнаружении датчиками.
Как нам следует думать об «этом ручном тормозе»? Как

о «полезной» защите, о чем-то, что необходимо пациенту
на этот момент времени? Или как об атаке на связь с анали-
тиком и зависимости от него?
Почему?
Насколько иначе эта проблема была бы выражена пяти-
летним ребенком с фобией животных?
Или полицейским с фобией оружия?
Или инженером, отвечающим за шлюзовые ворота пло-
тины?
В какую игру мог бы играть трехлетний ребенок с бояз-
нью огня, которая означала бы то же самое?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
В момент, когда пациент начинает отказываться от аутисти-
ческих защит, ему снится сновидение: «Я пришел в неизвест-
ное для меня место, там был ресторан, в котором официантка
вела себя фамильярно, еще там было ограждение, за которым
паслись лошади, и там были какие-то пугающие женщины
с бензопилами».
Аналитик, частично используя то, что он «чувствует»
по отношению к пациенту, дает интерпретацию о том, что
пациент совершает прорыв в своей эмоциональной жизни;
возможно, официантка — это сам аналитик, которого невоз-
можно полностью контролировать. Это означает быть способ-
ным проживать эмоции мирно, так же как мирны лошади,
которых держат за ограждением, в том числе это влечет за
собой активацию эмоций, опасному нападению которых он
чувствует, что подвергается, — такому же опасному, как жен-
щины с бензопилами. 287
После короткого молчания пациент говорит: «Мне кажет-

ся, что мне снился еще один сон: я пошел в ресторан, чтобы
поесть с друзьями, и еда была вкусной, но еще там были блюда,
которые были слишком тяжелыми, потом вдруг из кухни выш-
ли повара с дубинками и начали бить всех по голове, равно как
в сценах, где полицейские бьют людей на демонстрациях».
Какие можно было бы сделать комментарии в этот мо-
мент?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Однажды пациент, страдающий от панических атак, а также
с фобией ножей, говорит во время сессии: «Да, это правда, я
люблю помидоры, пиццу, я мог бы прожить на одной пицце,
все красное, клубнику, клюкву, мне нравится все: цвет, вкус,
они сладкие».
Какие у нас могут возникнуть фантазии по поводу этой
коммуникации?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент, который завершил длинный и, по его собственной
оценке, хороший анализ, делает запрос на новый анализ.
У него создается впечатление, что он расставил все по местам
в своей жизни. И тем не менее есть что-то, что он не знает,
как выразить, и это заставляет его чувствовать себя плохо.
288 После этого он рассказывает сон: он в красивом доме, верх-
ние этажи которого отремонтированы, картины развешаны

на стенах умело и со вкусом. Потом он приходит в ужас от
того, что все картины падают на пол, вместе с керамическим
блюдом, которое издает пронзительный крик.
Он продолжает говорить о том, что в детстве ему всегда
было страшно, он даже помнит чувство ужаса, которое он ис-
пытывал в своей кроватке. Обычно он раскладывал мягкие
игрушки в идеальном порядке вокруг себя, но он боялся того,
что было под кроватью, хотя не знал, что это может быть:
волк, дьявол? Так или иначе, что-то жутко страшное.
Аналитик, который слышал это уже несколько раз, пред-
ложил интерпретацию о том, что пациент боится его, анали-
тика. Однако он чувствовал, что это не то, есть что-то еще под
кроватью… Но он не знал, что это.
Что нам следует подумать об этой истории?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Как можно было бы рассказать о той же проблеме, ис-

пользуя другой сюжет?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Если бы пациент был ветеринарным врачом, какой мог бы

он поведать рассказ на ту же основную тему?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________ 289
Обязательно ли мужское гомосексуальное функционирование
( ) и женское гомосексуальное функционирование ( ) меж-
ду психиками связано с биологическим полом?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
В каком смысле вы имеете в виду то, что вы сказали?

____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Анна начинает рассказывать о своих нежных гомосексуаль-
ных отношениях с Мартиной, о том, что нет ничего прекрас-
нее, чем вечера, которые они проводят вместе перед ками-
ном, лаская друг друга, возможно, поедая десерт. После этого
Анна рассказывает о своем брате, который сильно ненавидит
их родителей, и о том, что с ним практически невозможно
установить контакт. Она и Мартина занимаются волонтер-
ством, в частности помогая обездоленным детям.
Она говорит о том, что боится одиночества, потому что
на самом деле ее одиночество оживляется присутствием че-
го-то, что она не может описать; также она боится темноты.
Страх мешает ей сдавать экзамены в университете.
Она все время говорит тихим голосом, иногда все же крас-
нея.
После этой первой встречи что мы можем фантазировать
об этой истории?
____________________________________________________________
290 ____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Спустя несколько лет анализа Анна начинает жить с Джиджи,
с которой у нее противоречивые, но динамичные отношения.
Она купила себе большую черную собаку и, несмотря
на недовольство Джиджи, хочет прикрепить розовый бант
к ее хвосту.
Теперь она говорит более уверенным, более спокойным
голосом, хотя часто с очаровательной, но довольно неискрен-
ней улыбкой на лице.
Какие трансформации произошли в Анне, какой путь для
нее мы можем представить, какую работу еще предстоит сде-
лать?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Страдающая анорексией видит себя толстой и некрасивой,
потому что:
(a) У нее ошибочное представление?
(б) У нее искаженное восприятие реальности?
(в) У нее бредовое восприятие своего тела?
(г) В
своем воображении она видит образ себя, отраженный
ее «попечителями»?
(д) Ее взгляд на себя похож на некое ультразвуковое сканиро-
вание, то есть она видит не только внешность, она видит
себя такой, какая она есть на самом деле изнутри: полная
гнева, ненависти или, по крайней мере, протоэмоций, ко-
торые заставляют ее «раздуться и гадко выглядеть»? 291
Почему часто булимическое поведение чередуется с ано-

рексией?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Почему страдающая анорексией хочет еще больше похудеть?
(a) Чтобы достичь совершенного эстетического/аскетическо-
го идеала самой себя?
(б) Чтобы дать адекватный ответ на бредовое восприятие, ко-
торое у нее есть о самой себе?
(в) « Уменьшить» Халка, который есть у нее внутри, истощая
его, с надеждой на то, что, если питбуля не кормить, он
сможет превратиться в пуделя?
Если (в) верно, тогда булимическое поведение парадок-
сально или оно соответствует другой стратегии? И если это
так, то какой стратегии?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
«Когда я смотрю на себя в зеркало, мне кажется, что я ужас-
на, и когда я пытаюсь сбросить вес — и тогда я все равно
чувствую себя толстой, — и когда я сбрасываю с себя оковы
и объедаюсь вплоть до набора двадцати килограмм за очень
короткий период времени. Мне также некомфортно на рабо-
те, я беру отгул, я сбегаю и чувствую себя комфортно, лишь
катаясь по подземной линии метро, которое напичкано им-
292 мигрантами. Там я могу успокоиться».
Даже при отсутствии контекста, на какие размышления

наталкивает эта коммуникация, приведенная молодой де-
вушкой, пациенткой с расстройством пищевого поведения?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Мальчик появляется на сессии (на данный момент он ходит
два раза в неделю до тех пор, пока родители не смогут орга-
низовать третью сессию), показывая небольшой, все еще кро-
воточащий порез на пальце.
Потом он ищет какую-нибудь веревку, с помощью кото-
рой он пытается зафиксировать альпиниста-монстра-робота,
чтобы тот не упал со стены. Однако, несмотря на добавление
двух кусков скотча, он говорит: «Сегодня, похоже, не выйдет
прикрепить его к стене: он слишком много весит».
К концу сессии он запрыгивает на кушетку со словами: «А
теперь — смертельный прыжок!»
После этого он сооружает «ледяную дорогу» из листов бу-
маги, добавляя: «Будем надеяться, что мост не разрушится
под весом снега».
Какую основную тему, по всей видимости, выражает ре-
бенок?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Как та же тема могла бы быть выражена взрослым паци-

ентом, страдающим от фобий?
____________________________________________________________
____________________________________________________________ 293
____________________________________________________________
____________________________________________________________
И что бы произошло, если бы пациентом был инженер

среднего возраста с обсессией?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Марчелло — трехлетний ребенок, чья мать никак не может
свыкнуться с идеей, что он должен находиться в кабинете на-
едине с аналитиком.
После долгого периода, во время которого она присутству-
ет на сессии, она, наконец, соглашается подождать ребенка за
пределами кабинета.
На следующий день она звонит со словами, что не может
привести Марчелло на сессию, потому что «он практически
отрезал себе палец, разрезая лимон ножом пополам, и поэто-
му он оказался в отделении скорой помощи».
О чем говорит мать Марчелло?
Приведите не менее пяти возможных комментариев об
этой женщине.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Могла бы та же основная тема быть выражена взрослым

пациентом с психосоматическим заболеванием?
____________________________________________________________
294 ____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Или взрослым пограничным пациентом?

____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент страдает от обсессивного расстройства, которое побу-
ждает его совершать неоднократные ритуалы по закрытию две-
рей и окон из опасения, что «кто-нибудь» проникнет в дом.
Иногда он покупает старые выпуски газет, потому что бо-
ится, что он мог сбить или убить «кого-нибудь» на улице.
Он с отчаянием проверяет свои банковские выписки
из страха того, что «кто-нибудь» может получить доступ к его
счету и воспользоваться всеми его деньгами.
Сейчас он больше в ладах с собой, потому что его жене уда-
лили опухоль из почки и повторное ультразвуковое сканирова-
ние и сцинтиграфия не выявили каких-либо раковых клеток.
О чем, кажется, говорит пациент?
Какие другие способы совладания могли бы быть у паци-
ента при таком же уровне тревоги?
В ситуации, когда тревожность повышается, какие могли
бы быть симптомы?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Как может быть выражена в рассказе та же проблема

трехлетним ребенком? Восьмилетним? Шестнадцатилетним
подростком? 295
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
В случаях стокгольмского синдрома жертвами похищения
или насильственного увоза обычно являются женщины, кото-
рые «влюбляются» в похитителя. Мы можем представить, что
это способ справиться с чрезмерным преследованием, сделав
решительный шаг и «полюбив» преследователя, чтобы «успо-
коить» его.
Если молодой человек чувствует после психотического
срыва, что «левая сторона» поменялась с «правой стороной»,
после чего ему снится сновидение о том, что пункт управле-
ния захватили бандиты, сбежавшие из тюрьмы, какой тогда
симптом может развиться? В соответствии с каким течением
мысли?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент задает много вопросов о «других людях», которые
ложатся на кушетку: «Кто они? Они люди или нет?»
О чем, возможно, говорит пациент?
Как мог бы ответить аналитик?
Как мог бы задать тот же вопрос ребенок в анализе?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
296 ____________________________________________________________
Пациентка говорит, что не хочет беременеть, потому что тог-
да она себя почувствует «безбилетником на борту». Аналитик
интерпретирует это, говоря, что пациентка боится появления
эмоций, которые она хочет оставить скрытыми и тайными.
Она говорит о друге, который учится на фотографа и
которому никогда не удается правильно использовать фото-
метр, в итоге он попусту тратит бесчисленное количество фо-
топленки.
Что, вероятно, случилось?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Воссоздайте другую диалоговую последовательность

с тем же значением.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент на сессии рассказывает о том, что ребенок, находя-
щийся у него в психотерапии, написал в его кабинете и ему,
действительно, пришлось потрудиться, чтобы высушить ко-
вер. В результате он не был расположен к следующему паци-
енту из-за сильной усталости.
Каким из следующих гипотез вы бы отдали предпочте-
ние?
(a) П
ациент говорит о своих попытках, которые он предпри-
нимает, чтобы избежать анализа.
(б) Пациент говорит о реальном внешнем событии, демон-
стрируя навыки, которые он приобрел. 297
(в) Пациент говорит о своей эмоциональной несдержанности.

(г) Пациент говорит о своей эмоциональной несдержанности,
которую не уловил аналитик.
(д) Пациент говорит об интерпретативной несдержанности
аналитика, от которой он промок насквозь и которая пло-
хо подготовила его к следующей сессии анализа.
(е) Д ругое: поясните.
Основываясь на выбранной вами гипотезе, какую можно
было предложить интерпретативную формулировку?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Два аналитика анализируют двух сестер.
На одного из них обрушились телефонные звонки от Сары
во время летних каникул.
Другой перед возобновлением сессий получает звонок от
Карлы, которая просит встретиться пораньше. Аналитик со-
глашается на этот запрос.
Карла все время говорит о том, как плохо чувствовала
себя Сара, особенно после того, как она обнаружила, что отец
заблокировал ее банковский счет.
О чем говорит Карла?
Какое вмешательство мог бы предпринять аналитик Кар-
лы?
Что можно сказать о подобном нарушении сеттинга, кото-
рое допустил аналитик Карлы?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
298 ____________________________________________________________
Пациентка говорит о том, что она заразилась венерическим
заболеванием, потому что ее молодой человек не использо-
вал презерватив. Она разрывается между тем, чтобы уйти от
него, и тем, чтобы самой найти способ защитить себя, хотя
она не знает, как: возможно, отказавшись от секса с ним, за-
ставив его использовать презервативы, или при помощи дру-
гих способов, о которых она еще не подумала.
О чем могла говорить пациентка?
(a) О
реальном внешнем событии, причиняющем ей страда-
ния.
(б) Об отсутствии интерпретативной осторожности со сторо-
ны аналитика.
(в) О
намеке, который она имплицитно шлет аналитику о том,
как интерпретировать.
(г) О
б эмоциях, неконтролируемых и размножающихся вну-
три нее, которые активируются при незащищенном кон-
такте.
(д) Об инфицировании ее страдающей и несдержанной части.
Какие защиты она может использовать, если мы будем
рассматривать это сообщение как событие в текущих отно-
шениях?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент возвращается после перерыва на выходные и рас-
сказывает о своей поездке в заснеженные горы, где его мо-
бильный телефон был вне сети (по-итальянски слово «сеть»
в этом контексте — это campo = поле). Поскольку телефон
продолжал попытки найти сеть и он подумал, что это может
навредить, он отключил его. 299
По возвращении он поссорился со своей девушкой, кото-

рая осталась в городе, поэтому он был уверен в том, что она
забыла о нем, обосновывая это тем фактом, что она не купила
пленку для его фотоаппарата, которую он просил ее купить.
У него были подозрения, что его девушка забыла не только
о пленке, но что она также воспользовалась его отсутствием,
чтобы изменить ему.
Он решает посмотреть, как она будет вести себя в бли-
жайшие выходные, и, если он будет чувствовать себя таким
же забытым и обманутым, расстаться с ней до наступающих
рождественских каникул, во время которых он планирует уе-
хать со своими тремя братьями.
Эта коммуникация может быть интерпретирована в соот-
ветствии с:
(a) с сильной реляционной теорией,
(б) полевой теорией,
(в) интерпретацией/реконструкцией.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациентка начинает сессию с жалоб на своего мужа, который
купил почти два килограмма кефали в рыбном магазине. Прав-
да, ее сестра находится у них в гостях со своими детьми, при
этом пациентка откровенно злится, думая о том, что у нее нет
достаточного количества больших кастрюль и сковородок, что-
бы приготовить рыбу, и что в любом случае предстоит еще мно-
го работы, хотя рыба очень хорошая, свежая и красивого цвета.
О чем, по всей вероятности, говорит пациентка?
Об излишних приставаниях мужа? Или о наличии в поле
живых и красочных эмоций, которые превышают ее способ-
300 ность справляться с ними? О сессии, которая состоялась на-
кануне (или о непосредственно предшествующей интерпре-

тации), когда она почувствовала, что получила больше, чем
она может «приготовить» с учетом кухонных принадлежно-
стей, которыми она располагает? Какими могли бы быть эти
инструменты с позиции психоаналитических теорий, кото-
рые вы берете за основу?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Попытайтесь представить оставшуюся часть сессии в за-

висимости от ответа аналитика.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Попытайтесь написать различные последовательности.

____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациент описывает свою жену как «белую ворону». Как мы
можем представить себе отношения, которые он описывает?
Попытайтесь описать гипотетическую сессию, на которой он
говорит об этом. Какие истоки может иметь этот феномен?
Что он отражает с точки зрения психической жизни и что
с точки зрения аналитической работы? Какой приоритет мо-
жет быть у последнего?
____________________________________________________________
____________________________________________________________ 301
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Пациентка начинает беспокоиться по поводу своих постоян-
ных пререканий с мужем: она говорит, что чувствует, буд-
то бы она все время находится на границе между Израилем
и арабскими странами.
Если один из них говорит «это круглое», можно не сомне-
ваться, что другой скажет «нет, это квадратное». Если один
хочет газированную минеральную воду, другой захочет воды
без газа. Если один хочет пойти на пляж, другой захочет по
ехать в горы. Это то, что происходит всегда, как в важных ве-
щах, так и в мелочах.
Она говорит о своем собственном двойнике, который на-
ходится в непрерывном конфликте с ней?
Она рассказывает о мужском типе гомосексуального пси-
хического функционирования ( ), при котором существует
противостояние, но нет рецептивной способности? Она гово-
рит о разногласии, которое чувствует в отношениях с анали-
тиком, в которых ни один не желает слышать и принимать
точку зрения другого? Или о чем еще она говорит?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Какие дефекты, как мы можем себе представить, присут-

ствуют в текущем поле? Какие исторические гипотезы мы
можем предложить, чтобы придать смысл этому нарушению?
Какие метафоры мог бы использовать аналитик, чтобы
начать «работать над» этой проблемой? Что мы могли бы ска-
302 зать или какую интерпретацию дать пациенту?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Попытайтесь записать одну или несколько последователь-

ностей сессий, соответствующих некоторым из этих проблем.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Задержка речи у ребенка может быть оборотной стороной
вселяющего страх недержания.
Речь может быть возможной модальностью между молча-
нием, заиканием и недержанием.
Какие другие ситуации и психосоматические выражения
могут иметь аналогичные значения?
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Попробуйте привести клинические примеры первых

встреч с родителями пациента и попытайтесь представить
сессию, где есть эти основные проблемы.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________ 303
Аутистический сгусток может привести к тромбозу в отноше-
ниях (мутизм) или неконтролируемому кровотечению в от-
ношениях (эвакуация).
Попытайтесь привести другие клинические примеры
и представить иные способы управления аутистическими
сгустками или иные способы их представления.
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
____________________________________________________________
Библиография
Amati Mehler, J., Argentieri, S., Canestri, J. (1990), La Babele dell’in-

conscio. Raffaello Cortina, Milano.
Ambrosiano, L., Gaburri, E. (2004), Ululare con i lupi. Boringhieri, Torino.
Ammaniti, M., Stern, D.N. (1991) (a cura di), Rappresentazioni e narra-
zioni. Laterza, Roma-Bari.
Arrigoni, M.R., Barbieri, G.L. (1998), Narrazione e psicoanalisi. Raffa-
ello Cortina, Milano.
Artoni Schlesinger, C. (1997), “Memorie delle mie ‘non memorie’. Cenni
sulla vita mentale in un periodo di offuscamento della coscienza
per una grave malattia”. In Algini, M.L. (a cura di), La depressione
nei bambini. Borla, Roma.
Artoni Schlesinger, C. (2006), Adozione e oltre. Borla, Roma.
Badoni, M. (1997), “Intreccio di immagini e costruzioni: l’ambiente di
cura”. In Quaderni di psicoterapia infantile, 36.
Ballerini, A., Barale, F., Ucelli, S., Gallese, V. (2006), Autismo. L’umanità
nascosta. Einaudi, Torino.
Barale, F. (1999), “Postfazione”. In Ferro, A., La psicoanalisi come lette-
ratura e terapia. Raffaello Cortina, Milano.
Barale, F. et al. (2006), Psiche. Dizionario storico di psicologia, psichia-
tria, psicoanalisi e neuroscienze. Einaudi, Torino.
Barale, F., Ferro, A. (1987), “Sofferenza mentale dell’analista e sogni di
controtransfert”. In Rivista di psicoanalisi, XXXIII, 2, pp. 219-233.
Barale, F., Ferro, A. (1992), “Reazioni terapeutiche negative e micro-
fratture nella comunicazione analitica”. In Nissim Momigliano, L., 305
Robutti, A. (a cura di), L’esperienza condivisa. Raffaello Cortina,

Milano.
Baranger, M. (1963), “Malafede, identità e onnipotenza”. Tr. it. in Ba-
ranger, M., Baranger, W., La situazione psicoanalitica come cam-
po bipersonale. Raffaello Cortina, Milano 1990.
Baranger, M. (1992), “La mente del analista: de la escucha a la inter-
pretación”. In Revista de Psicoanálisis, XLIX, 2, p. 223.
Baranger, M., Baranger, W. (1961-1962), “La situación analítica como
campo dinámico”. In Revista Uruguaya de Psicoanálisis, IV, 1.
Baranger, M., Baranger, W. (1964), “El insight en la situación
analítica”. In Revista Uruguaya de Psicoanálisis, IV, 1.
Baranger, M., Baranger, W. (1969), Problemas del campo psicoa-
nalítico. Kargieman, Buenos Aires.
Baranger, M., Baranger, W., Mom, J. (1983), “Process and no-process
in analytic work”. In International Journal of Psychoanalysis, 64,
pp. 1-15.
Baranger, M., Baranger, W., Mom, J. (1988), “The infantile psychic
trauma from us to Freud: Pure trauma, retroactivity and re-
construction”. In International Journal of Psychoanalysis, 69,
pp. 113-128.
Baranger, W. (1961-1962), “El muerto vivo: Estructura de los objetos
en el duelo y los estados depresivos”. In Revista Uruguaya de Psi-
coanálisis, IV, 4, pp. 217-229.
Baranger, W., Zac De Goldstein, R., Goldstein, N. (1994), Artesanías
psicoanalíticas. Kargieman, Buenos Aires.
Baruzzi, A. (1998), “Prefazione all’Edizione italiana”. In Bion, W.R.,
Memoria del futuro. Libro secondo. Presentare il passato. Raffa-
ello Cortina, Milano, pp. XI-XVI.
Bezoari, M., Ferro, A. (1989), “Ascolto, interpretazioni e funzioni tra-
sformative nel dialogo analitico”. In Rivista di psicoanalisi, XXXV,
4, pp. 1015-1051.
Bezoari, M., Ferro, A. (1990a), “Elementos de un modelo del campo
analítico: los agregados funcionales”. In Revista de Psicoanálisis,
5-6, pp. 847-861.
Bezoari, M., Ferro, A. (1990b), “Parole, immagini, affetti. L’avventura
306 del senso nell’incontro analitico”. In Bartoli, G. (a cura di), In due
dietro il lettino. Scritti in onore di Luciana Nissim Momigliano.

Teda Edizioni, Castrovillari.
Bezoari, M., Ferro, A. (1991a), “L’oscillazione significati-affetti”. In Ri-
vista di psicoanalisi, XXXVIII, 2, pp. 380-403.
Bezoari, M., Ferro, A. (1991b), “Percorsi nel campo bipersonale dell’-
analisi: dal gioco delle parti alle trasformazioni di coppia”. In Rivista
di psicoanalisi, 35, pp. 5-47.
Bezoari, M., Ferro, A. (1992a), “El sueño dentro de una teoria del
campo. Agregados funcionales y narraciones”. In Revista de Psi-
coanálisis, 49, 5-6, pp. 957-977.
Bezoari, M., Ferro, A. (1992b), “I personaggi della seduta come aggre-
gati funzionali del campo analitico”. In Notiziario SPI, suppl. 2,
pp. 103-115.
Bezoari, M., Ferro, A. (1994), “Il posto del sogno all’interno di una
teoria del campo analitico”. In Rivista di psicoanalisi, XL, 2,
pp. 251-272.
Bion Talamo, P. (1987), “Perché non possiamo dirci bioniani”. In
Gruppo e Funzione Analitica, 279.
Bion, W.R. (1962), Apprendere dall’esperienza. Tr. it. Armando, Roma
1972.
Bion, W.R. (1963), Gli elementi della psicoanalisi. Tr. it. Armando,
Roma 1979.
Bion, W.R. (1965), Trasformazioni. Il passaggio dall’apprendimento
alla crescita. Tr. it. Armando, Roma 1973.
Bion, W.R. (1966), Il cambiamento catastrofico. Tr. it. Loescher, Tori-
no 1981.
Bion, W.R. (1970), Attenzione e interpretazione. Tr. it. Armando,
Roma 1973.
Bion, W.R. (1975), Memoria del futuro. Libro primo. Il sogno. Tr. it.
Raffaello Cortina, Milano 1993.
Bion, W.R. (1977a), A proposito di una citazione tratta da Freud. Tr. it.
in Seminari clinici. Raffaello Cortina, Milano 1989, pp. 225-229.
Bion, W.R. (1977b), Memoria del futuro. Libro secondo. Presentare il
passato. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 1998.
Bion, W.R. (1978a), Discussioni con W.R. Bion. Tr. it. Loescher, Torino
1984. 307
Bion, W.R. (1978b), Arrangiarsi alla meno peggio. Tr. it. in Seminari
clinici. Raffaello Cortina, Milano 1989, pp. 238-247.
Bion, W.R. (1979), Memoria del futuro. Libro terzo. L’alba dell’oblio. Tr.
it. Raffaello Cortina, Milano 2007.
Bion, W.R. (1980), Bion a New York e San Paolo. Tr. it. in Discussioni
con W.R. Bion. Loescher, Torino 1984.
Bion, W.R. (1983), Seminari italiani. Tr. it. Borla, Roma 1985.
Bion, W.R. (1987), Seminari clinici. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 1989.
Bion, W.R. (1992), Cogitations. Tr. it. Armando, Roma 1997.
Bion, W.R. (1997), Addomesticare pensieri selvaggi. Tr. it. Franco An-
geli, Milano 1998.
Bion, W.R. (2005), Seminari Tavistock. Tr. it. Borla, Roma 2007.
Birksted-Breen, D. (2003), “Il tempo e l’après-coup”. In L’Annata Psico-
analitica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005.
Bleger, J. (1966), Psicoigiene e psicologia istituzionale. Il colloquio psi-
cologico e contributi per una psicopatologia psicoanalitica. Tr. it.
Libreria Editrice Lauretana, Loreto 1989.
Bleger, J. (1967), Simbiosi e ambiguità. Tr. it. Libreria Editrice Laureta-
na, Loreto 1989.
Blum, H. (2003), “Rimozione, transfert e ricostruzione”. In L’Annata
Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005.
Bollas, C. (1999), Il mistero delle cose. La psicoanalisi come forma di
conoscenza. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 2001.
Bolognini, S. (1997), “Empatia e patologie gravi”. In Correale, A., Rinal-
di, R. (1997), Quale psicoanalisi per le psicosi? Raffaello Cortina,
Milano.
Bolognini, S. (1999), Come vento come onda. Bollati Boringhieri, Torino.
Bolognini, S. (2002), L’empatia psicoanalitica. Bollati Boringhieri, To-
rino.
Bonaminio, V. (1996), “Esiste ancora uno spazio per l’individualità del
paziente?”. In Rivista di psicoanalisi, XLII, 1.
Bonaminio, V. (1998), “Dall’analisi al sogno, dal sogno all’analisi”. In
Rivista di psicoanalisi, 44, 1, pp. 97-110.
Borgogno, F. (1994), “Spoilt children”. In Richard e Piggle, 2, 2, p. 135.
Borgogno, F. (1997), “Parla il campo. Immagini e pensieri”. In Gaburri, E.
308 (a cura di), Emozione e interpretazione. Bollati Boringhieri, Torino.
Borgogno, F. (1999), La psicoanalisi come percorso. Bollati Boringhieri,

Torino.
Botella, C., Botella, S. (2001), La raffigurabilità. Tr. it. Borla, Roma 2004.
Busch, F. (2003), “Un anello mancante nella tecnica psicoanalitica: la
coscienza psicoanalitica”. In L’Annata Psicoanalitica Internaziona-
le. Borla, Roma, 1, 2005.
Cancrini, T. (2002), Un tempo per il dolore. Eros, dolore e colpa. Bollati
Boringhieri, Torino.
Chianese, D. (1997), Costruzioni e campo analitico. Borla, Roma.
Collini, S. (1992), “‘Interpretazione terminabile e interminabile’: Intro-
duzione”. Tr. it. in Eco, U. et al., Interpretazione e sovrainterpreta-
zione. Bompiani, Milano 1995.
Corrao, F. (1981), “Il modello trasformazionale del pensiero”. In Rivista
di psicoanalisi, 3, 4, p. 673.
Corrao, F. (1991), “Trasformazioni narrative”. In Orme, vol. 1. Raffaello
Cortina, Milano 1998.
Corrao, F. (1998), Orme. Raffaello Cortina, Milano.
Corrente, G. (1992), “Trasformazioni del Campo ÷ Identità”. In Gruppo
e Funzione Analitica, 2.
Culler, J. (1982), On Deconstruction. Cornell University Press, Ithaca, NY.
De Leon De Bernardi, B. (1988), “Interpretación, acercamiento analítico
y creatividad”. In Revista Uruguaya de Psicoanálisis, novembre,
pp. 57-58.
Delourmel, C. (2004), “Una passione omosessuale passeggera nel corso
di un trattamento psicoanalitico”. In L’Annata Psicoanalitica Inter-
nazionale. Borla, Roma, 2, 2006.
De Masi, F. (1999), La perversione sadomasochistica. Bollati Boringhie-
ri, Torino.
De Masi, F. (2002), Il limite dell’esistenza. Un contributo psicoanalitico
al problema della caducità della vita. Bollati Boringhieri, Torino.
De Simone, G. (2002), Le famiglie di Edipo. Borla, Roma.
Di Benedetto, A. (2000), Prima della parola. Franco Angeli, Milano.
Di Chiara, G. (1992), “L’incontro, il racconto, il commiato. Tre fattori
fondamentali dell’esperienza psicoanalitica”. In Nissim Momiglia-
no, L., Robutti, A. (a cura di), L’esperienza condivisa. Raffaello Cor-
tina, Milano. 309
Di Chiara, G. (2003), Curare con la psicoanalisi. Raffaello Cortina,

Milano.
Diderot, D. (1796), Jacques il fatalista. Tr. it. Mondadori, Milano 1994.
Eco, U. (1962), Opera aperta. Bompiani, Milano.
Eco, U. (1979), Lector in fabula. Bompiani, Milano.
Eco, U. (1990), I limiti dell’interpretazione. Bompiani, Milano.
Eizirik, C.L. (1996), “Psychic reality and clinical technique”. In Interna-
tional Journal of Psychoanalysis, 77, 1, pp. 37-41.
Eizirik, C.L. (2005), “Analytic listening to traumatic situations”. Panel
presentato al Congresso IPA, Rio De Janeiro.
Faimberg, H. (1988), “A l’écoute du téléscopage des générations: perti-
nence psychanalytique du concept”. In Topique, 42, pp. 223-228.
Faimberg, H. (1989), “Sans mémoire et sans désir: à qui s’adressait
Bion”. In Révue Française de Psychanalyse, 53, p. 54.
Faimberg, H. (1993), “Il téléscopage delle generazioni: a proposito della
genealogia di certe identificazioni”. Tr. it. in Kaës, R. et al., Trasmis-
sione della vita psichica tra generazioni. Borla, Roma 1995.
Faimberg, H. (1996), “Listening to Listening”. In International Journal
of Psychoanalysis, 77, 4, pp. 667-677.
Ferro, A. (1987), “Il mondo alla rovescia. L’inversione del flusso delle iden-
tificazioni proiettive”. In Rivista di psicoanalisi, XXXIII, 1, pp. 59-77.
Ferro, A. (1991a), “From Raging Bull to Theseus: The long path of a
transformation”. In International Journal of Psychoanalysis, 72, 3,
pp. 417-425.
Ferro, A. (1991b), “La mente del analista en su trabajo: problemas, rier-
gos, necessitades”. In Revista de Psicoanálisis, 5/6, pp. 1159-1177.
Ferro, A. (1992a), La tecnica nella psicoanalisi infantile. Il bambino e
l’analista: dalla relazione al campo emotivo. Raffaello Cortina, Milano.
Ferro, A. (1992b), “Due autori in cerca di personaggi: la relazione, il
campo, la storia”. In Rivista di psicoanalisi, XXXVIII, 1, pp. 44-91.
Ferro, A. (1993a), “From hallucination to dream: From evacuation to
the tolerability of pain in the analysis of a preadolescent”. In The
Psychoanalytic Review, 80, 3, pp. 389-404.
Ferro, A. (1993b), “The impasse within a theory of the analytic field: Pos-
sible vertices of observation”. In International Journal of Psychoanaly-
310 sis, 74, 5, pp. 917-929.
Ferro, A. (1994a), “Criterios sobre la analizabilidad y el final del análisis”.

In Revista de Psicoanálisis, 3, p. 97.
Ferro, A. (1994b), “Del campo e dei suoi eventi”. In Quaderni di Psicote-
rapia Infantile, 30. Borla, Roma.
Ferro, A. (1994c), “El dialogo analítico: mundos posibles y transfor-
maciones en el campo analítico”. In Revista de Psicoanálisis, LI, 4,
pp. 771-790.
Ferro, A. (1994d), “Gruppalità interne di relazione e di campo nell’analisi
duale”. In Gruppo e Funzione Analitica, Quaderni, 1. Borla, Roma.
Ferro, A. (1996a), Nella stanza d’analisi. Emozioni, racconti, trasforma-
zioni. Raffaello Cortina, Milano.
Ferro, A. (1996b), “A sexualidade como gênero narrativo, ou dialeto,
na sala de análise”. In Bion en São Paulo: Ressonancies, Atti del
convegno, pp. 175-184.
Ferro, A. (1996c), “Carla: insight and transformations. What comes
out of the cracks: monster or nascent thoughts?”. In International
Journal of Psychoanalysis, 77, pp. 997-1011.
Ferro, A. (1996d), “Elógio da Fileira C.: A Psicanálise como forma parti-
cular de literatura”. In Silêncios e luzes: sobre a experiênza psíquica
do vazio e da forma. Casa do Psicologo, São Paulo.
Ferro, A. (1998), “Le jeu: personnages, récits, interprétations”. In Jour-
nal de la psychanalyse de l’enfant, 26, pp. 139-160.
Ferro, A. (1999a), “Contenitore inadeguato e violenza delle emozioni:
dinosauri e tartarughe”. In Quaderni di Psicoterapia Infantile, 39.
Borla, Roma.
Ferro, A. (1999b), “‘Characters’ and their precursor in depression: Expe-
riences and transformation in the course of therapy”. In Journal of
Melanie Klein and Object Relations, 17, 1, pp. 119-133.
Ferro, A. (1999c), La psicoanalisi come letteratura e terapia. Raffaello
Cortina, Milano.
Ferro, A. (1999d), “Construction d’une histoire, dessin et jeu dans l’analy-
se d’enfants". In Decobert, S., Sacco, F. (a cura di), Psychothérapie
psychanalytique de l’enfant et de sa famille. ÉRÈS, Ramonville
Saint-Agne 2000.
Ferro, A. (2000a), “O respeito pela mente”. In IDE, 1, Sociedade Brasi-
leira Psicoanálise, São Paulo. 311
Ferro, A. (2000b), Teoria e tecnica nella supervisione psicoanalitica. Se-

minari clinici di San Paolo. Raffaello Cortina, 2000.
Ferro, A. (2001a), “La séparation entre le rêve et l’évacuation”. In Revue
Française de Psychanalyse, 2, pp. 489-498.
Ferro, A. (2001b), “Rêve de la veille et narration”. In Revue Française de
Pychanalyse, LXV, pp. 285-297.
Ferro, A. (2001c), “Entretien avec Antonino Ferro, de Diana Messina
Pizzuti”. In Cahiers de Psychologie Clinique, 16, 1, pp. 209-223.
Ferro, A. (2001d), “Entrevista realizada no XXIII Congresso Latino-
americano de Psicanálise/2000 a Gramado. Entervistadora: Tel-
ma Barros”. In Psicanálise em Revista, 1, 1, Recife.
Ferro, A. (2002a), Fattori di malattia, fattori di guarigione. Genesi della
sofferenza e cura psicoanalitica. Raffaello Cortina, Milano.
Ferro, A. (2002b), “Some implications of Bion’s thought: The waking
dream and narrative derivatives”. In International Journal of
Psychoanalysis, 83, pp. 597-607.
Ferro, A. (2002c), “Superego transformations through the analyst’s ca-
pacity for rêverie”. In Psychoanalytic Quarterly, LXXI, pp. 477-501.
Ferro, A. (2002d), “Libere associazioni e pensiero onirico della veglia”.
In Rivista di psicoanalisi, XLVIII, 2, pp. 375-385.
Ferro, A. (2002e), “Narrative derivatives of alpha elements: Clinical im-
plications”. Paper presentato al Congresso IPA, Santiago del Cile,
1999.
Ferro, A. (2002f), “Quelle réalité dans la séance analytique?”. In Bulle-
tin FEP, 56, p. 89.
Ferro, A. (2003a), Il lavoro clinico. Seminari di San Paolo e Ribeirão
Preto. Raffaello Cortina, Milano.
Ferro, A. (2003b), “Marcella from explosive sensoriality to the ability to
think”. In Psychoanalytic Quarterly, LXXII, pp. 183-200.
Ferro, A. (2004a), “Réalité des faits et réalité interne: des dérivés narra-
tifs aux émo-tions premières”. In Chouvier, B., Rousillon, R. (a cura
di), La Réalité Psychique. Dunod, Paris.
Ferro, A. (2004b), “Alfa + e il dovere del medico: (parata e) risposta a
Davide Lopez”. In Rivista di psicoanalisi, 50, 1, pp. 203-208.
Ferro, A. (2005a), “Which reality in the psychoanalytic session?”. In
312 Psychoanalytic Quarterly, LXXIV, pp. 421-442.
Ferro, A. (2005b), “Introduzione a Pensare per immagini a cura di

Anna Ferruta”. In Monografia Rivista di Psicoanalisi. Borla, Roma.
Ferro, A. (2005c), “Pensée onirique, narration et champ dans le travail
psychoanalytique”. In Journal de la psychanalyse de l’enfant, 37,
pp. 107-137.
Ferro, A. (2005d), “‘Commentary’ on field theory by Madeleine Baran-
ger and on the confrontation between generations as a dynamic
field by Luis Kancyper”. In Lewkowicz, S., Flechner, S., Truth, Rea-
lity and the Psychoanalyst. IPL, London.
Ferro, A. (2005e), “Réflexions à propos de l’interprétation”. In Psychoa-
nalyse en Europe-Bulletin FEP, 59, pp. 44-46.
Ferro, A. (2005f), “The analyst at work: Four session with Lisa”. In In-
ternational Journal of Psychoanalysis, 86, pp. 1247-1256.
Ferro, A. (2005g), “Bion: Theoretical and clinical observations”. In In-
ternational Journal of Psychoanalysis, 86, pp. 1535-1542.
Ferro, A. (2005h), “Faktoren der Heilung und die Beendigung der
Analyse”. In Psychoanalyse im wider spruch, 34, pp. 77-94.
Ferro, A. (2006a), Tecnica e creatività. Il lavoro analitico. Raffaello
Cortina, Milano.
Ferro, A. (2006b), “Que tipo de sexualidade nos diz respeito en quanto
analistas? Una ipotese radical”. In Lewkowicz, S. et al. (a cura di),
Psicanálise e Sexualidade. Casa do Psicologo, São Paulo.
Ferro, A. (2006c), “Como escribir un trabajo psicoanalitico: una re-
ceta psicoanalítica”. In Revista Chilena de Psicoanálisis, 22, 2,
pp. 194-195.
Ferro, A. (2006d), “Contratransferência e os personagens na sala de
análise”. In Zaslavsky, J., Dos Santos, M.J.P. (a cura di), Contra-
transferência: Teoria e Prática Clínica. Editora Artmed, San Paolo.
Ferro, A. (2006e), “Penser l’impensable (Ce soir on improvise)”. In Les
voies nouvelles de la thérapeutique psychanalytique. Presses Uni-
versitaires de France, Paris.
Ferro, A. (2006f), “Clinical implication of Bion’s thought”. In Internatio-
nal Journal of Psychoanalysis, 87, pp. 989-1003.
Ferro, A. (2006g), “Narrateur, personnages en quête d’auteur et temps
dans l’analyse”. In Green, A. (a cura di), Temps et Psychotherapie.
Editions In Press, Paris. 313
Ferro, A. (2006h), “Entre Hercule et le Chat Botté”. Relazione pre-

sentata al Congresso “Storia e funzione del mito in psicoanalisi”.
Atene, 4-8 ottobre.
Ferro, A. (2007), “La narrazione come specificità della specie”. In
Pubblic/azione, 4, pp. 94-103.
Ferro, A., Basile, R. (2004), “The psychoanalyst as individual: Self-
analysis and gradients of functioning”. In Psychoanalytic Quar-
terly, 73, 3, pp. 659-682.
Ferro, A., Basile, R. (2006), “Unity of analysis: Similarities and dif-
ferences in the analysis of children and grown-up”. In Psycho
analytic Quarterly, 75, 2, pp. 477-500.
Ferro, A., Civitarese, G., Collovà, M., Foresti, G., Molinari, E., Mazza-
cane, F., Politi, G. (2007), Sognare l’analisi. Sviluppi clinici del
pensiero di Bion. Bollati Boringhieri, Torino.
Ferro, A., Meregnani, A. (1994), “Listening and trasformative functions
in the psychoanalytical dialogue”. In Bulletin FEP, 42, pp. 21-29.
Ferro, A., Meregnani, A. (1998), “The inversion of flow of projective
identification in the analyst at work”. In Australian Journal of
Psychotherapy, 16, pp. 94-112.
Ferro, A., Pasquali, G., Tognoli, L., Viola, M. (1986a), “L’uso del simbo-
lismo nel setting e il processo di simbolizzazione nella relazione
analitica”. In Rivista di psicoanalisi, XXXII, 4, pp. 539-553.
Ferro, A., Pasquali, G., Tognoli, L., Viola, M. (1986b), “Note sul pro-
cesso di simbolizzazione nel pensiero psicoanalitico”. In Rivista
di psicoanalisi, XXXII, 4, pp. 521-538.
Ferro, A., Politi, P. (2006), “Bion”. In Barale, F. et al., Psiche. Diziona-
rio storico di psicologia, psichiatria, psicoanalisi e neuroscienze.
Einaudi, Torino.
Ferro, A., Vender, S. (2007), Terapia bipersonale nella clinica psichia-
trica. La terra di nessuno tra psichiatria e psicoterapia. In corso
di pubblicazione.
Ferruta, A. (2000), “Espace psychique et libération métaphorique”. In
Vermorel, H., Cabrol, G. (a cura di), Psychanalyse et Psychoses:
nouveaux modèles. Editions du Monde Interne, Paris.
Ferruta, A. (2001), “A propos de l’usage du cadre comme indicateur
314 de désymbolisation”. In AA.VV., Cadre extérieur et intérieur dans
la cure. Editions Société Psychanalytique de Paris, Institut de

Psychanalyse, Paris.
Ferruta, A. (2002), “Une interprétation qui construit le sujet: l’aven-
ture du processus psychanalytique”. In Baranes, J.J., Sacco, F.,
Inventer en psychanalyse. Dunod, Paris.
Fonagy, P. (2003), “Replica a H. Blum”. In L’Annata Psicoanalitica In-
ternazionale. Borla, Roma, 1, 2005.
Fonagy, P., Sandler, A.M. et al. (1995), “On transference and its inter-
pretation”. In Psychoanalysis in Europe, 45.
Freud, S. (1901), Frammento di un’analisi d’isteria (Caso clinico di
Dora). Tr. it. in Opere, vol. 4. Boringhieri, Torino 1970.
Freud, S. (1914), Ricordare, ripetere e rielaborare. Tr. it. in Opere, vol.
7. Boringhieri, Torino 1975.
Freud, S. (1924), Nota sul “notes magico”. Tr. it. in Opere, vol. 10.
Boringhieri, Torino 1978.
Freud, S. (1925), Inibizione, sintomo e angoscia. Tr. it. in Opere, vol.
10. Boringhieri, Torino 1978.
Gabbard, G. (2004), “La psicoterapia dei pazienti borderline”. In Qua-
derni del Centro Milanese di Psicoanalisi, 8.
Gabbard, G., Lester, E.P. (1995), Violazioni del setting. Tr. it. Raffaello
Cortina, Milano 1999.
Gaburri, E. (1987), “Narrazione e interpretazione”. In Morpugo, E., Egidi, V.
(a cura di), Psicoanalisi e narrazione. Il Lavoro Editoriale, Ancona.
Gaburri, E. (1997) (a cura di), Emozione ed interpretazione. Bollati
Boringhieri, Torino.
Gaburri, E., Ferro, A. (1988), “Gli sviluppi kleiniani e Bion”. In Semi, A.
(a cura di), Trattato di psicoanalisi, vol. 1. Raffaello Cortina, Milano.
Gibeault, A. (1991), “Interprétation et transfert”. In Psychanalyse en
Europe. Bulletin FEP, 36.
Ginzburg, A. (2006), “Gli isomorfismi, una strategia inconscia per ri-
cordare, ripetere e rielaborare”. Relazione presentata al convegno
SPI-APA, Bologna.
Green, A. (1993), Il lavoro del negativo. Tr. it. Borla, Roma 1996.
Green, A. (2005), Jouer avec Winnicott. PUF, Paris.
Greimas, A.J. (1966), Structural Semantics. Bahri Publications, New
Delhi. 315
Greimas, A.J. (1970), On Meaning: Selected Writings in Semiotic The-

ory. Pinter, London 1988.
Grotstein, J. (2003), “Il settimo servitore: le implicazioni della pulsione
di verità nella teoria di ‘O’ di Bion”. In L’Annata Psicoanalitica In-
ternazionale. Borla, Roma, 2, 2006.
Grotstein, J. (2006), comunicazione personale.
Grotstein, J. (2007), A Beam of Intense Darkness. Wilfred Bion’s Legacy
to Psychoanalysis. Karnac Books, Londra.
Guignard, F. (1996), Nel vivo dell’infantile. Tr. it. Franco Angeli, Milano
1999.
Guignard, F. (1997a), Épître à l’objet. PUF, Paris.
Guignard, F. (1997b), “L’interprétation des configurations œdipiennes en
analyse d’enfants”. In Psychoanalyse en Europe. Bulletin FEP, 50.
Guignard, F. (2004), comunicazione personale.
Hamon, P. (1972), “Pour un statut sémiologique du personnage”. In
Barthes, R., Kayser, W., Booth, W.C., Hamon, P., Poétique du récit.
Editions du Seuil, Paris 1977, pp. 115-180.
Hautmann, G. (1996), “Pellicola di pensiero: sensorialità, emozione,
gruppalità, relazione nella veglia e nel sonno”. Tr. it. in Psicoanalisi e
metodo, vol. 1. Borla, Roma.
Imbasciati, A. (1994), Fondamenti psicoanalitici della psicologia clinica.
UTET, Torino.
Jacobs, T. (1999), “On the question of self-disclosure by the analyst: Error
or advance in technique”. In Psychoanalytic Quarterly, 63, 2, pp. 159-
172.
Kaës, R., Faimberg, H., Enriquez, M., Baranes, J.J. (1993), Trasmissione
della vita psichica tra generazioni. Tr. it. Borla, Roma 1995.
Kancyper, L. (1997), Il confronto generazionale. Tr. it. Franco Angeli,
Milano 2000.
Kelleter, R. (2005), comunicazione personale.
Klein, M. (1946), Note su alcuni meccanismi schizoidi. Tr. it. in Scritti
1921-1958. Boringhieri, Torino 1978.
Klein, M. (1948), Sulla teoria dell’angoscia e del senso di colpa. Tr. it. in
Scritti 1921-1958. Boringhieri, Torino 1978.
Klein, M. (1952), Le origini della traslazione. Tr. it. in Scritti 1921-1958.
316 Boringhieri, Torino 1978.
Levine, H., Jacobs, D., Rubin, L. (1998) (a cura di), Psychoanalysis and
the Nuclear Threat. The Analytic Press, Hillsdale, NJ.
Lewkowicz, S., Flechner, S. (2005) (a cura di), Truth, Reality and the
Psychoanalyst. IPL, London.
Luzes, P. (2001), comunicazione personale.
Magris, C. (1982), Itaca e oltre. Garzanti, Milano.
Mancia, M. (1994), Dall’Edipo al sogno. Raffaello Cortina, Milano.
Mancia, M. (2005), “Memoria implicita e inconscio precoce non rimos-
so: loro ruolo nel processo terapeutico”. Centro Milanese di Psico-
analisi, 20 ottobre.
Manguel, A. (1996), Une histoire de la lecture. Actes du Sud, Paris 1998.
Marrone, G. (1986), Sei autori in cerca di personaggio. Centro Scienti-
fico Torinese, Torino.
Meltzer, D. (1967), Il processo psicoanalitico. Tr. it. Armando, Roma
1971.
Meltzer, D. (1974), “Identificazione adesiva”. Tr. it. in La comprensione
della bellezza. Loescher, Torino 1981.
Meltzer, D. (1984), Vita onirica. Tr. it. Borla, Roma 1989.
Meltzer, D. (1992), Claustrum. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 1993.
Meotti, A. (1987), “Appunti su funzione alfa, dolore sensoriale, dolore
mentale, pensiero”. In Neri, C., Correale, A., Fadda, P. (a cura di),
Letture bioniane. Borla, Roma.
Muschio, C. (2005), La cantina di Isabella. Borla, Roma.
Neri, C. (1993), “Campo e fantasie transgenerazionali”. In Rivista di
psicoanalisi, 39, 1, pp. 43-64.
Neri, C. (1995), Gruppo. Borla, Roma.
Neri, C. (2006), “Campo”. In Barale, F. et al., Psiche. Dizionario storico di
psicologia, psichiatria, psicoanalisi e neuroscienze. Einaudi, Torino.
Neri, C., Correale, A., Fadda, P. (1987) (a cura di), Letture bioniane.
Borla, Roma.
Nissim Momigliano, L. (1984), “Due persone che parlano in una stan-
za”. In Rivista di psicoanalisi, 30, 1, pp. 1-17.
Ogden, T. (1979), “On projective identification”. In International Jour-
nal of Psychoanalysis, 60, pp. 357-373.
Ogden, T. (1986), The Matrix of the Mind: Object Relations and the
Psychoanalytic Dialogue. Jason Aronson, London. 317
Ogden, T. (1994), Soggetti dell’analisi. Tr. it. Masson, Milano 1999.

Ogden, T. (2003), “Sull’incapacità di sognare”. In L’Annata Psicoanali-
tica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005.
Ogden, T. (2004), “Holding e contenimento. Essere e sognare”. In L’An-
nata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 2, 2006.
O’Shaughnessy, E. (1999), “Relating to the Superego”. In International
Journal of Psychoanalysis, 80, p. 861.
O’Shaughnessy, E. (2005), “Who’s Bion?”. In International Journal of
Psychoanalysis, 86, pp. 1523-1528.
Paniagua, C. (2002), “Un caso di fine analisi”. Tr. it. in Ferro, A. et al., Psi-
coanalisi e pluralismo delle lingue. Bollati Boringhieri, Torino 2004.
Pavell, T.J. (1976), “Possible worlds in literary semantics”. In Journal
of Aesthetics and Art Criticism, 34, 2, p. 165.
Petofi, J.S. (1975), Vers une théorie partielle du texte. Buske, Ham-
burg.
Petrella, F. (1988), “Il modello freudiano”. In SEMI, A.A. (a cura di),
Trattato di psicoanalisi. Vol. 1: Teoria e tecnica. Raffaello Cortina,
Milano.
Petrella, F. (1993), Turbamenti affettivi e alterazioni dell’esperienza.
Raffaello Cortina, Milano.
Petrella, F. (2005), comunicazione personale.
Platinga, A. (1974), The Nature of Necessity. Oxford University Press,
London.
Propp, V. (1928), Morphology of the Folktale. Research Center of In-
diana University, Bloomington, IN.
Quinodoz, D. (2003), Le parole che toccano. Tr. it. Borla, Roma 2004.
Quinodoz, J.M. (2003), I sogni che voltano pagina. Tr. it. Borla, Roma
2001.
Ramshorn Privitera, A. (2006), comunicazione personale.
Renik, O. (1997), “La soggettività e l’obiettività dell’analista”. In Qua-
derni di Psicoterapia Infantile, 39, p. 109.
Renik, O. (1998), “The analyst’s subjectivity and the analyst’s objecti-
vity”. In International Journal of Psychoanalysis, 79, pp. 487-498.
Renik, O. (1999), “Play one’s card face up in analysis: An approach to
the problem of self-disclosure”. In Psychoanalytic Quarterly, 68,
318 4, pp. 521-539.
Riolo, F. (1983), “Sogno e teoria della conoscenza in psicoanalisi”. In

Rivista di psicoanalisi, XXIX, 3, pp. 279-295.
Riolo, F. (1989), “Teoria delle trasformazioni. Tre seminari su Bion”. In
Gruppo e Funzione Analitica, 2, 7.
Riolo, F. (1998), “Introduzione”. In Corrao, F., Orme. Raffaello Corti-
na, Milano.
Rocha Barros, E. (1994), “A interpretaçao: seus presupostos teoricos”.
In Revista de Psicanálise SPPA, 1, 3, pp. 57-72.
Rocha Barros, E. (2000), “Affect and pictographic image: The con-
stitution of meaning in mental life”. In International Journal of
Psychoanalysis, 81, p. 1087.
Ryan, M.L. (2001), Narrative as Virtual Reality. Johns Hopkins Univer-
sity Press, Baltimora.
Sandler, J. (1976), “Countertransference and role responsiveness”. In
International Review of Psychoanalysis, 3, pp. 43-47.
Schachter, J. (2002), Transference. The Analytic Press, Hillsdale, NJ.
Smith, H.F. (2000), “Countertransference, conflictual listening and
the analytic object relationship”. In Journal of American Psychoa-
nalytic Association, 48, pp. 95-127.
Smith, H.F. (2003), “Analisi del transfert: una prospettiva nordameri-
cana”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 1,
2005.
Todorov, T. (1971), Poetica della prosa. Tr. it. Edizioni Teoria, Ro-
ma-Napoli 1989.
Tolstoj, L. (1884), Avanti popolo. Tr. it. Edizioni Stampalternativa, Vi-
terbo 2005.
Vallino, D. (1998), Raccontami una storia. Borla, Roma.
Van Dijk, T.A. (1976), “Pragmatics and poetics”. In Pragmatics of Lan-
guage and Literature. North Holland, Amsterdam.
Vicente Branco, L. (2005), “Psicodrama: Transferência e contra-tran-
sferência”. In Análise Psicológica, 23, 2, pp. 79-83.
Widlöcher, D. (1996), Le nuove carte della psicoanalisi. Tr. it. Borla,
Roma 2004.
Williams, P. (2001), “Some difficulties in the analysis of a withdrawn pa-
tient”. In International Journal of Psychoanalysis, 82, pp. 727-746.
Winnicott, D.W. (1971), Gioco e realtà. Tr. it. Armando, Roma 1974.
Научное издание
Переводчик Юлия Пыльцина
Главный редактор Сергей Князев

Научный редактор Дмитрий Селиванов
Редактор Нина Карпинская
Корректор Оксана Гончарова
Верстальщик Мария Гусева
Издательство Beta 2 Alpha

beta2alpha.ru
ISBN 978-5-6049000-3-1 (РФ)

Антонино Ферро — психиатр, психоаналитик и супервизор Итальянского психо-
аналитического общества и Международной психоаналитической ассоциации.
Многолетний президент Итальянского психоаналитического общества. Был
приглашенным профессором психоанализа в различных учреждениях Европы,
Северной Америки, Южной Америки и Австралии. Автор многочисленных книг
и статей, переведенных на многие языки.
Известен своей клинической работой с детьми, а также с пациентами, страдаю-

щими тяжелыми психическими расстройствами. В данный момент ведет част-
ную практику в Павии и Милане.
«Я бы хотел немного поразмышлять о том, как ИЗБЕГАНИЕ эмоций становится

одним из главных видов активности нашей психики».
«Почему мы так часто, вместо того чтобы проживать пламенные страсти, га-
сим их в обыденности, усталости, повторе, скуке и интеллектуализации эмо-
циональной лавы? Всего лишь для того, чтобы не выдергивать чеку из нашей
эмоциональной гранаты».
«Цель анализа — развить поэта, художника или музыканта, о котором зача-

стую не подозревает сам пациент и который тихо прячется внутри него. Или
можно сказать, что психоанализ по Биону тождественен развитию творческого
потенциала человека, все несчастье которого заключается в том, что он вы-
страивает свое психическое функционирование, основываясь на том опыте при-
нятия или отвержения, который был сформирован при его ранних попытках
установить отношения с другими».
А. Ферро

Ferro - Izbeganie Emociy Prozhivanie Emociy.713124

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Ferro - Izbeganie Emociy Prozhivanie Emociy.713124

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Ferro - Izbeganie Emociy Prozhivanie Emociy.713124

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Антонино Ферро

В этой книге Антонино Ферро, знаменитый итальянский психоаналитик

ISBN 978-5-6049000-3-1 (рус.) © Antonino Ferro, 2007

Глава 2. Изображение и повествование:

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы 55

Глава 4. Бион: теоретические и клинические

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации:

Глава 6. Психоаналитические шкалы

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса 213

Глава 10. Психоаналитические упражнения 265

С другой стороны, лучше ковать железо,

нальные состояния, я бы хотел немного поразмышлять о том,

Я думаю, что аутистическое поведение зачастую имеет те

ста одним и тем же образом, миниатюризация эмоций («эмо-

«почему», без «прежде» и без «где» — ведь все эти пугающие

Пациент не выходит из своего дома в течение десяти лет,

Рис. 1.1. Постер

Проще всего было бы думать об этих «пулях» в аспекте

Позвольте мне сделать здесь некоторое отступление: мы

Такой бойкот главным образом инсценируется через ис-

Пациентка, которая страдала тяжелыми запорами, попро-

команами, иммигрантами, ворами, шантажистами, все они

Несмотря на то, что Марта могла бы иметь удовлетворяю-

Однажды пациент рассказал мне историю, которая, я ду-

было рядом с пляжем, на некотором расстоянии от ближайше-

Рис. 1.2. План маленькой квартиры

Уставшие после долгого дня и вечера, проведенного в бли-

смывающая все на своем пути. С воплями и криками эти люди

Протоэмоциональные или эмоциональные силы зачастую

молоко), пациентка выражает зависть и ненависть по отноше-

шей сестрой, когда она была ребенком (сестра выполняла роль

лась в богатого судовладельца и бросила мужа и детей), и стар-

мужем». Я, в свою очередь, замечаю: «Тем более справедливы

са сенсориальной составляющей, к которому не было доступа. 21

непрерывно Каждая сессия — это жемчужина, бусина в ожерелье/чет-

к фильму «Оливер Твист», который решила посмотреть, пото- 2) озарение,

ние «мамы, которая сбежала» говорит не только о трагической

Совместная работа над эмоциями, существующими в поле,

собности связывать и переплетать протоэмоции, превращая

Нет газели без тигра: застенчивость и преследование

надевает две пары трусов, сильно потеет, и у нее выдвинутая

да приемы душа и гигиенические привычки, которые очищают

включающая распутывание нитей, из которых соткан Лео,

Я остановлюсь здесь, но работа с Луизой продолжилась

Как правило, за этим стоят родители, которые слишком уж

Нижнее белье или Красный Крест?

события, над которыми мы работали, и ухватить нити всех 27

главных тем последнего периода работы. Нандо кажется мне

Тема, на которой она сосредоточивает свое внимание боль-

часто сопровождая это магическими мыслями и затяжными

свободную и менее контролирующую, которая выражается

Надеюсь, я не создал впечатления, будто я думаю, что все

Существует довольно много эвакуаторных и околоэвакуа-

Парадокс анализа: нарративные

пригодятся для того, чтобы освободить нас от ответственно-

Вскоре после рождественских каникул Эрминия приходит

ширить границы нашего кабинета до точки понимания каждо-

Rêverie и формирование смысла. И… где же хвост?

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы 55

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса 213

Глава 10. Психоаналитические упражнения 265

Мара мучается от панических атак, у нее есть желудочно-