Г. В.

ГОРОДСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ:
ФИЛОСОФСКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

Монография

Омск
2019
УДК 130.2
ББК 87.5
Г67
Печатается по решению редакционно-издательского совета
Омского государственного педагогического университета

Рецензенты:
доктор философских наук, профессор Д. М. Федяев
доктор философских наук, профессор Л. К. Нефёдова

Горнова Г. В.
Г67 Городская идентичность: философско-антропологические
основания : монография / Г. В. Горнова. – Омск: Изд-во «Амфора»,
2019. – 167 с.
ISBN 978-5-6044095-8-9
В монографии исследуется влияние городской культуры на становле-
ние городской идентичности человека. Автор понимает городскую иден-
тичность как устойчивое представление человека о себе как жителе опре-
делённого города, непосредственное переживание своей связи с городом,
чувство сопричастности городу и его жителям, приобщённость к городско-
му бытию, сложно артикулируемое чувство общей судьбы. Показывается,
что городская идентичность является конструируемым социокультурным
феноменом, складывается в пространстве повседневности, основными
формами её репрезентации выступают городской нарратив, культурная
память, коммеморативные практики. Основой городской идентичности
является соразмерность города и человека. Предложена методология ис-
следования городской идентичности на основе анализа объективирован-
ных форм городской культуры: городских идеалов, мифов и метафор.
Конкретизация методологии применительно к Омску позволила показать
конфликтность городского дискурса, отчетливо выражающуюся в антино-
мичности миграционных установок горожан.
Монография адресована исследователям, занимающимся урбанисти-
ческой проблематикой.
УДК 130.2
ББК 87.5
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках на-
учного проекта № 18–411–550008 р_а «Городская идентичность: антино-
мичность миграционных установок горожан (на материале города Омска)»

© Горнова Г. В., 2019

© Иванов А. Н., дизайн обложки, 2019
 ОГЛАВЛЕНИЕ

В ..........................................4
Глава 1
С ..................8
1. Структура городской идентичности . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8
2. Соразмерность города и человека – основа городской
идентичности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17
3. Визуально-семиотические аспекты
городской идентичности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 29
Глава 2
С ,
. . . . . . . . . . . . . . . . . 42
1. Демократические и либеральные аспекты
городской идентичности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 42
2. Город: круг страданий и жизненный мир философии . . 49
3. Город и одиночество . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52
4. Картография потусторонней городской идентичности . 57
Глава 3
М . 66
1. Ценностный подход в исследовании
городской идентичности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 66
2. Коллективная память в конструировании
городской идентичности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 75
3. Объективированные формы городской культуры
и антиномичность миграционных установок горожан . . . 87
З . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 103
С . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 109
П
Е. А. Гемпик, К. А. Кустова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 114
Рекомендации по улучшению показателей
индекса качества городской среды
градостроительными средствами . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 114

3
 ВВЕДЕНИЕ

Проблема городской идентичности – междисциплинарная

проблема, различные ее стороны изучают философия, соци-
ология, психология, экономика, политология, культурология,
история, комплекс архитектурных и градостроительных дис-
циплин. При этом происходит некоторое смешение понятий
и сужение проблематики: чаще всего речь идет об идентич-
ности города, под которой понимается его уникальность, не-
похожесть на другие города и тождественность самому себе.
Городская идентичность замещается понятиями «бренд горо-
да», «имидж города», «образ города», которые ограничивают
круг представлений об уникальности и самотождественно-
сти города, о его способности сохранять свою суть на про-
тяжении сменяющих друг друга исторических эпох.
В монографии предлагается другой исследовательский
ракурс. Городская идентичность понимается как синтез иден-
тичности города и идентичности горожанина, и рассматри-
вается прежде всего городская идентичность личности, по-
скольку в современном социально-гуманитарном знании ей
уделяется недостаточно внимания. Главными философско-
антропологическими основаниями городской идентичности,
с точки зрения автора, являются непосредственное пережива-
ние человеком своей связи с городом и соразмерность города
и человека.
Почему в теоретическом знании бытие человека в горо-
де до сих пор не находит должного отражения? Возможно
потому, что современный мир стал миром городским, со-

4
временный человек – человеком городским, а сам город –
константой человеческого существования, и такая ситуация
воспринимается нами как сама собой разумеющаяся, при-
вычная и потому зачастую не рефлексируется. Между тем
масштабы включенности города в жизнь человека, мировую
культуру, искусство сложно переоценить. В рассказе «Четыре
цикла» Х. Л. Борхес пишет, что в мировой литературе есть
всего четыре истории, самая старая из них – об укрепленном
городе, который штурмуют герои и защищают герои. Вто-
рая история связана с первой – это история о возвращении в
родной город, история Одиссея. Третью историю – историю
о поиске, историю Ясона, отправляющегося за золотым ру-
ном, Борхес предлагает трактовать как вариант второй, но ее
ведь можно рассматривать и по-другому, тоже как историю о
городе: золотое руно не имеет ценности само по себе, даже
символической, его надо добыть для того, чтобы стать царем
города Иолка. И только последняя из четырех историй – исто-
рия о самоубийстве бога – не является историей о городе. И
сколько бы времени не прошло, люди будут пересказывать
эти истории в том или ином виде.
Первая глава монографии посвящена сущностным харак-
теристикам городской идентичности и отвечает на вопро-
сы, почему именно эта локальная форма территориальной
идентичности выполняет такую психологическую функцию
как удовлетворение базовых потребностей – потребности в
безопасности и потребности в принадлежности, поясняет-
ся, почему силу категорического императива в градострои-
тельстве должна обрести соразмерность города и человека,
демонстрируется, каким образом визуально-семиотические
аспекты городской идентичности влияют на формирование
негативной городской идентичности и миграционные уста-
новки горожан.
Вторая глава показывает измерения – социальные, экзи-
стенциальные, метафизические, которые являются контек-
стом городской идентичности. Город рассматривается как
социально-онтологическое основание идей свободы и соци-

5
ального равенства, демократии и либерализма, как феномен,
который порождает страдания и одиночество и вместе с тем
предлагает способы их преодоления, описывается картогра-
фия представлений о загробной жизни, и оказывается, что
там тоже есть города. Может быть, люди уже не представля-
ют своей жизни без городов, даже в ином мире?
В третьей главе предлагается возможная методология ис-
следования городской идентичности. В рамках ценностного
подхода город исследуется как объект ценностной ситуации,
показывается роль коллективной памяти и коммеморативных
практик, складывающихся на ее основе, в конструировании
городской идентичности, объективированные формы город-
ской культуры – городские идеалы, мифы и метафоры – ана-
лизируются в рамках представлений о конфликтности город-
ского дискурса и городских нарративов, показывается, что
городская идентичность является одним из основных регу-
ляторов миграционного поведения, так как влияет на выбор
города, с которым человек связывает свою жизнь, и, в целом,
на степень удовлетворённости своей жизнью и на экзистен-
циальное ощущение осмысленности жизни.
Часть идей этой монографии появилась в 2016 году – году
трехсотлетия Омска – во время встреч с городскими сообще-
ствами, городскими активистами, когда автора приглашали
выступать с докладами о философском исследовании горо-
да. В конце каждой встречи задавались вопросы об Омске.
Вначале автор пытался объяснять, что философия имеет дело
с предельными основаниями человеческого бытия, и что в
этом смысле Омск, к огорчению вопрошающих, ничем не от-
личается от других городов. Слушатели оставались крайне
разочарованными такими ответами, настоятельная потреб-
ность людей задавать вопросы именно о своем городе не-
много скорректировала исследовательскую оптику автора, и
в этой книге осуществлена попытка применения гегелевского
принципа восхождения от абстрактного к конкретному и ряд
идей конкретизирован непосредственно на материале город-
ской жизни Омска.

6
 Приложением к монографии являются рекомендации по
улучшению показателей индекса качества городской среды
градостроительными средствами, выполненные Екатериной
Гемпик и Ксенией Кустовой. Теоретический анализ фак-
торов, влияющих на городскую идентичность показал, что
улучшение качества городской среды способствует более
полному удовлетворению пространственных потребностей
горожан и способствует формированию позитивной город-
ской идентичности. Это эмпирическая составляющая работы
над грантовым проектом № 18–411–550008 р_а «Городская
идентичность: антиномичность миграционных установок го-
рожан (на материале города Омска)».

7
 Глава 1
СУЩНОСТЬ ГОРОДСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

1. С 1

Система культурных координат современного общества

находится в неустойчивом, неравновесном состоянии, что
обусловлено, в первую очередь, резкой трансформацией со-
циально-политических реалий. Современный человек, надо
полагать, уже осознал, что он живёт в динамичном прони-
цаемом мире «текучей современности» со слабыми связями
между субъектами (поверхностными и кратковременными),
с вытекающей из этих обстоятельств колоссальной свободой,
что проявляется прежде всего в том, что его интересы уже не
связаны прочно с конкретным обществом и конкретной тер-
риторией 2. Столкновение между «текучими» и «твёрдыми»
обществами в мире, обретение свойств «текучести» и боль-
шей неподвижности и закрытости обществами на постсовет-
ском пространстве приводит к изменениям социальной ре-
альности, при этом идеологически насыщенное социальное
конструирование картины мира средствами массовой комму-
никации, зачастую откровенно манипулятивное, вызывает у
индивида сложный комплекс чувств и эмоций, порождает по-
требность определить своё место в изменившемся мире.
1
Горнова Г. В. Структура городской идентичности // Вестник Омского
государственного педагогического университета. Гуманитарные исследо-
вания. 2018. № 3 (20). С. 14–16.
2
Бауман З. Текучая современность / Пер. с англ. Под ред. Ю. В. Асоча-
кова. Санкт-Петербург, 2008. С. 44, 161.

8
 Определить своё место в мире – это задача, которая требу-
ет обращения к системе личных духовных координат, к раз-
мышлениям о себе и о мире. Присутствие человека в мире,
пространственно-временные аспекты его существования не
так однозначны, как может показаться на первый взгляд 1.
Оказывается, что для взрослого человека вопросы «Кто я?»,
«Кто мы?» требуют своего уточнения, если не постоянно, то
хотя бы время от времени. Этот поиск актуализирует пробле-
матику идентичности на всех уровнях – от индивидуальной
идентичности до национально-государственной. Человече-
ская потребность соотносить себя с социальной группой,
разделять с другими идеологические и ценностные установ-
ки реализуется в разных формах идентичности: индивиду-
альной и групповой, локальной и надлокальной, позитивной
и негативной, фундаментальной и актуальной, «твёрдой» и
«подвижной».
Можно предположить, что реакцией на неожиданную
и возросшую изменчивость мира станет на какое-то время
возобладание консервативных тенденций, стремление к ста-
бильности, желание закрепиться в изменчивом мире, следо-
вательно, востребованной станет «твёрдая» идентичность,
способная быть опорой. Лучше всего эту функцию сможет
выполнить территориальная идентичность, так как в бук-
вальном смысле слова именно она может дать возможность
укорениться.
Однако сама по себе групповая идентичность, имеющая
территориальные и пространственные аспекты, – от регио-
нальной идентичности до национально-государственной –
существует как достаточно абстрактный феномен. Абстрак-
ция высокого порядка вряд ли может удовлетворить потреб-
ность в безопасности (стабильности), так как именно по-
нятный мир рождает ощущение безопасности. В ситуации
нестабильности проще происходит идентификация с чем-то
конкретным, внятным, чётко отграниченным: представляет-
1
Максименко Л. А. HOMO COSMICUS: феномен «океанического чув-
ства» // Теория и практика общественного развития. 2010. № 4. С. 22–23.

9
ся, что в данном случае восхождение от абстрактного к кон-
кретному совершается на уровне локальной идентичности,
одной из форм которой выступает городская идентичность.
Город – явление конкретное, имеющее территориальные
границы, ясно представимое, доступное чувственному вос-
приятию (зрительному, слуховому, кинестетическому, ося-
зательному, обонятельному); восприятие города знаково-
символически опосредуется в текстах и изображениях, не
утрачивая при этом своей конкретности.
Идентичность – категория междисциплинарная, имеет
давнюю традицию исследования целым комплексом фило-
софских наук, психологией, социологией, историей, поли-
тологией и рядом других теоретических дисциплин. В этой
исследовательской традиции уже складывается консенсус
относительно выделения основных компонентов в структуре
идентичности. Чаще всего используется четырехкомпонент-
ная структура, в которой выделяют когнитивный компонент,
аффективный (эмоционально-чувственный) компонент, цен-
ностно-смысловой (ценностно-нормативный) компонент,
практический (поведенческий, деятельностный, инструмен-
тальный) компонент 1. В отдельных модификациях структуры
идентичности встречается исключение ценностно-смысло-
вого компонента, как правило, его содержание оказывается
включенным в когнитивный и аффективный компоненты, как
происходит, к примеру, у М. Китинга 2.
Даже беглого взгляда на эту структуру достаточно, что-
бы заметить практически полное совпадение компонентов
идентичности и компонентов, также традиционно выделяе-
мых, структуры мировоззрения. Это не является случайным
совпадением, так как идентичность естественным образом
входит в круг мировоззренческих понятий, и даже является

1
Головнева Е. В. Конструирование региональной идентичности в со-
временной культуре (на материале Сибирского региона). Автореф. дисс. …
д-ра филос. наук. Екатеринбург, 2018. С. 14.
2
Китинг М. Новый регионализм в Западной Европе // Логос. 2003. № 6
(40). С. 93.

10
центром этих понятий. В Современном философском слова-
ре мировоззрение лаконично определяется как «концепту-
ально-выраженная система взглядов человека на мир, на себя
и на свое место в мире» 1, если раскрыть это определение в
терминах идентичности, то получится, что, решая проблему
идентичности, человек задается вопросами: «Мир – какой?» –
это взгляд на мир; «Кто я?» – это взгляд на себя; «Где я и с
кем я?» – это взгляд на свое место в мире. Предельность ми-
ровоззренческих вопросов, невозможность дать на них одно-
значный и единственно верный ответ порождает исходную
проблематичность категории идентичности.
Проблематичность идентичности также поддерживается
и тем, что природа идентичности транзитивна. Актуализация
и концептуализация идентичности происходит в моменты
личностных и социальных изменений, сложно переживае-
мых и порождающих ощущение реальной или кажущейся
утраты экзистенциальных оснований бытия. В моменты яс-
ности и устойчивости существования вопрос об идентич-
ности не ставится человеком по причине ее внутренне ощу-
щаемой очевидности. Видимо, неслучайно закрепление в
научном обиходе второй половины двадцатого века термина
«идентичность» Э. Эриксоном было сделано одновременно
с разрабатываемым им же понятием кризиса идентичности.
Транзитивность идентичности – это практически оксюмо-
рон, сочетание семантически антонимичных значений, так
как сама идентичность предполагает сохранение тождествен-
ности, структурную неизменность при всех непрерывных
изменениях. В этом сущностном свойстве идентичности –
транзитивности – имплицитно заключена антиномичность.
В связи с этим можно полагать, что адекватным методоло-
гическим основанием анализа идентичности является диа-
лектика устойчивости и изменчивости, постоянства и вари-
ативности.
1
Мясникова Л. А. Мировоззрение / /Современный философский сло-
варь / Под общ. ред. В. Е. Кемерова. 2-е изд. Лондон, Франкфурт-на-Майне,
Париж, Люксембург, Москва, Минск: «ПАНПРИНТ», 1998. С. 488.

11
 Городская идентичность – это устойчивое представление
человека о себе как жителе определённого города, непосред-
ственное переживание своей связи с городом, чувство сопри-
частности городу и его жителям, приобщённость к город-
скому бытию, некое сложно артикулируемое чувство общей
судьбы. Городская идентичность является конструируемым
социокультурным феноменом, складывается в пространстве
повседневности, основными формами её репрезентации вы-
ступают городской нарратив, культурная память, коммемора-
тивные практики.
В логике социального конструктивизма наиболее орга-
ничные практики конструирования городской идентичности
основываются на концепте «родина», так как, во-первых,
сам концепт «родина» является устойчивой интерпретаци-
онной схемой восприятия мира 1, а во-вторых, можно отме-
тить «одноприродность» концептов «город» и «родина», на
что, к примеру, указывает Ш. Зукин, отмечая, что «именно
город является сложно устроенной родиной» 2. При этом в
постсовременности концепт «родина» подвергается доста-
точно жесткой деконструкции: один из основных культур-
ных онтологических образов десемантизируется из-за его
чрезмерно политизированного и манипулятивного исполь-
зования, конструкт «любовь к родине» проходит сложную
эволюцию от чувства любви к родине к долгу перед госу-
дарством 3. Концепт «город» такой деконструкции и десе-
мантизации не подвергается, в привязанности к городу обе
части – любовь и долг – по-прежнему гармонично уравно-
вешены.
Анализ структурных компонентов городской идентично-
сти показывает превалирование когнитивного и аффективно-
1
Щербинин А. И. Конструирование образа (на примере выстраивания
концепта родины) // Артмаркетинг. 2009. № 4 (28). С. 19–27.
2
Зукин Ш. Культуры городов / Пер. с англ. Д. Симановского. Москва,
2015. С. 400.
3
Щербинин А. И., Щербинина Н. Г. Десемантизация сакраментальных
конструктов «Ленин» и «Родина» // Вестник Томского государственного
университета. Философия. Социология. Политика. 2019. № 47. С. 211–212.

12
го компонентов над остальными. Вполне вероятно, что эти
компоненты можно выделить в качестве основных.
Когнитивный компонент содержит представления об от-
личительных свойствах и качествах города, объективных
факторах, влияющих на жизнь города. К таким объективным
факторам можно отнести географический, демографический,
экономический и ряд других факторов. География города, его
климатические и ландшафтные особенности, удаленность
или близость относительно центра, основных транспортных
путей, положение внутри страны оказывают влияние на раз-
витие города. Демографический фактор – численность и воз-
растная структура населения, средняя продолжительность
жизни, естественный и миграционный прирост населения
и другие показатели косвенным образом позволяют сделать
заключение о привлекательности или непривлекательности
города, его удобстве для жизни. Экономический фактор –
развитие производственной и непроизводственной сфер,
среднего и малого бизнеса, инвестиции в инфраструктуру,
средний уровень зарплат, возможность или невозможность
использования агломерационных эффектов, бюджет горо-
да и т. д. – показывает, есть ли надежды на инновации, на
создание креативных индустрий в городе, и, в целом, может
ли и хочет ли молодой человек свою профессиональную ре-
ализацию связывать именно с этим городом. Представления
о городе, входящие в когнитивный компонент, существуют и
на теоретическом, профессиональном уровне и на житейском
уровне обыденного сознания, причем именно уровень обы-
денного сознания подталкивает жителей к поиску ответов на
насущные вопросы и к решению этих вопросов, напрямую
касающихся не только их жизни в этом городе, но и жизни в
целом.
Проблематичность собственной городской идентичности
может не осознаваться напрямую, но так или иначе отра-
жается в достаточно размытом круге вопросов, которые че-
ловек себе периодически задает: «Мне хорошо жить в этом
городе?». В пределе – это классические мировоззренческие

13
вопросы: «Как я проживаю свою жизнь? Хорошо ли?», «По-
чему мне так плохо жить в этом городе?», «Смогу ли я найти
себе место для жизни в другом городе?»
Эти вопросы, по сути, служат переходом к аффективному
компоненту городской идентичности, в котором нейтральные
объективные представления когнитивного компонента эмоци-
онально-чувственно «осваиваются» человеком, переходят в его
жизненный мир и утрачивают нейтральность, поскольку вос-
принимаются уже как обстоятельства, напрямую влияющие
на жизнь индивида. Таким образом, аффективный компонент
городской идентичности представляет собой субъективное пе-
реживание объективных факторов когнитивного компонента,
опосредованных условиями жизни человека в городе и влия-
нием образов, сформированных СМИ и социальными медиа.
Ценностно-смысловой компонент идентичности, очевид-
но, чуть реже выделяется исследователями в качестве само-
стоятельного в связи с тем, что он меньше осознается инди-
видом, так как требует от него определенных рефлексивных
усилий для определения и осознания личностных ценностей,
смыслов, норм, для постоянного «мониторинга» тех измене-
ний, которые происходят в этом компоненте, когда аксиоло-
гические или этические представления меняют свое место в
ценностной картине мира субъекта: от периферии значений
приближаются к смысловому ядру компонента, становятся
более важными, или, напротив, представления, ранее зани-
мавшие центральную позицию, сдвигаются на периферию,
становятся менее значимыми для человека в силу либо жиз-
ненных обстоятельств, либо психологических и духовных
кризисов, с ним происходящих.
Любые усилия, в том числе и рефлексивные, требуют
определенных энергетических затрат, поэтому представле-
ния, образующие ценностно-смысловой компонент, зачастую
находятся вне прямого осознавания и тем более четкой арти-
куляции человека. Ценностно-смысловой компонент город-
ской идентичности складывается как результирующая когни-
тивного и аффективного компонентов. Личные ценностные

14
представления горожан о городе в ходе его исторического
развития концентрируются в экзистенциальной парадигме
города в виде объективированных форм городской культуры –
городских идеалов, мифов и метафор.
«Почему мне так плохо жить в этом городе?» – это болез-
ненный вопрос, заставляющий прилагать усилия для осоз-
нания реалий собственного существования, а в структуре
городской идентичности, наверное, самый быстрый переход
от аффективного компонента к ценностно-смысловому. Не-
гативное переживание страдания, порождаемое материаль-
ными или духовными трудностями жизни в этом городе, дает
человеку силы для понимания и инвентаризации собствен-
ных ценностных представлений.
Вопрос о том, почему так плохо, побуждает задать чуть
более абстрактный, но одновременно и уточняющий вопрос:
«Что не так с этим городом?», в котором желание установить
истину смещается с эгоцентричной позиции «мне так плохо»
на исследовательскую позицию, на внешний мир – конкрет-
ные особенности города, в котором происходит этот акт эк-
зистенциального вопрошания. Тем не менее вопрос «Что не
так?» тоже травмирующий, так как связан не только с оцен-
кой города, но и с самооценкой горожанина, этот вопрос от-
носится к разряду вопросов, способных понизить самооцен-
ку и усилить тревожность личности.
Потребность уменьшить тревожность и защитить само-
оценку включает компенсаторный механизм объективиро-
ванных форм городской культуры. И. Ю. Окунев, в частно-
сти, выделяет следующие антиномичные ряды ключевых
пространственных мифов: миф о центральности и миф о
транзитности; миф о территориальной гомогенности и миф о
территориальной исключительности; миф об исконной земле
и миф об оккупированных территориях 1. Когда объективные
представления когнитивного компонента напрямую указыва-
ют, что, например, географическое положение города, к при-
1
Окунев И. Ю. Территориальная и пространственная идентичность: кон-
цептуализация базовых понятий // Сравнительная политика. 2018. № 1. С. 20.

15
меру, Омска, его положение внутри страны: удаленность от
центра, от других крупных городов, от рынка сбыта произ-
веденной продукции, от проигранной конкурентной борьбы
за то, чтобы стать региональным логистическим центром, за-
трудняют его экономическое развитие и не дают надежды на
быстрый экономический рост без диверсификации экономи-
ки, без отказа от психологии промышленного города, основ-
ными ценностями которой являются стабильность и патер-
нализм, то тут же в массовом сознании актуализируется миф
о центральности – зато мы находимся в центре страны, мы –
середина России. Предполагается, что это уже само по себе
дает основания для гордости, а человек, который горд самим
фактом своей территориальной отнесенности уж никак не
может чувствовать себя уязвленным «неверной» оценкой гео-
графических условий своего города. Так работает компенса-
торный механизм. Если рассмотреть все антиномичные ряды
ключевых пространственных мифов, то можно выделить
присущий каждому из них компенсаторный механизм.
Ответ на вопрос «Почему тот или иной город хороший
или плохой?», как правило, содержится в объективирован-
ных формах городской культуры. Городские идеалы, мифы
и метафоры накладываются на восприятие места, человек
смотрит на город сквозь призму этих представлений. Вопрос
«Почему хорошо жить в этом городе, в котором я живу?» – за-
дается не так часто. Мировоззренческие вопросы возникают
в периоды жизненных кризисов и осознания несовершенства
жизни, они мучительны, когда человеку хорошо, он просто
получает удовольствие от гармоничного проживания жизни.
Вопросы «Почему плохо?», «Что не так?» инициируют пере-
ход к практическому компоненту городской идентичности, в
котором проявляется готовность человека действовать впол-
не определенным образом в конкретных обстоятельствах.
Для практического компонента городской идентичности
предельным является выбор между возможностью что-то из-
менить в том городе, где человек живет, готовностью прило-
жить усилия к этим изменениям, измениться самому, чтобы

16
обрести утраченную гармонию с городом, или возможностью
найти свое место в жизни в другом городе, т. е. инструмен-
тальное воплощение антиномичности миграционных уста-
новок горожан осуществляется практическим компонентом
городской идентичности.
Таким образом, идентичность сама по себе как централь-
ная категория круга мировоззренческих понятий в форме ло-
кальной идентичности – городской идентичности – затраги-
вает смысложизненные вопросы существования человека, но
при этом ответы на них обращены не только и не столько к са-
мому человеку, сколько содержат обращение «Urbi et orbi» –
к городу и миру.

2. С –

Человек тотально включен в пространство города. Город –

это мир человека. Перефразируя классический тезис, мож-
но сказать, что «жить в городе и быть свободным от города
нельзя». Эта тотальность имеет телесные, психологические,
социальные, экзистенциальные аспекты. Она способствует
возникновению соразмерности города и человека. На осно-
ве соразмерности города и человека складывается городская
идентичность.
Древнегреческий философ Протагор две с половиной ты-
сячи лет назад выдвинул постулат: «Человек есть мера всех
вещей: существующих, что они существуют, и не существую-
щих, что они не существуют» (Секст Эмпирик. Против ученых,
VII, 60). Мощный гуманистический посыл этого принципа со-
хранил свою актуальность до сих пор, отодвинув на второй
план более «узко специализированные» смысловые оттенки:
абсолютизацию относительности познания, субъективизм 1.
1
Горнова Г. В. Соразмерность города и человека: категорический импе-
ратив градостроительства // Вестник Омского государственного педагоги-
ческого университета. Гуманитарные исследования. 2016. № 2 (11). С. 22–25.

17
 Значимость протагоровского принципа в освобождении
от неподвижных схем в области мышления, в переходе от
неподвижного космологизма к антропологизму сложно не-
дооценить. А. Ф. Лосев при этом указывает еще на общую
черту софистической философии и эстетики – на стремление
«исследовать жизнь во всей пестроте составляющих ее яв-
лений, упиваться настоящим, зарываться в прошлое и с не-
обычайной остротой стремиться к будущему», на стремление
«к максимально разностороннему переживанию жизни и к
максимально разностороннему ее использованию», т. е. этот
постулат в контексте данного философского направления об-
ращен не просто к абстрактному человеку самому по себе как
некому эталону, а к человеку, принимаемому во всей полноте
его проявлений 1.
Со времени оформления этого тезиса мир стал намного
сложнее, разрушились многие представления о стабильности
и устойчивости мироустройства, современный человек суще-
ствует в мире «текучей повседневности», в котором кризисы
следуют за кризисами, но человек по-прежнему хочет быть
мерой всей вещей в мире.
Категория меры традиционно присутствует в философ-
ском дискурсе в сопряжении с такими понятиями как про-
порция, гармония, масштаб, порядок, умеренность, ритм,
соразмерность. Мера приходит в философию досократиков
из мифологии и наделяется космически-онтологическим и
этико-антропологическим значением. Пифагорейцы пыта-
лись выразить меру, используя числа и пропорции. Софисты
противопоставили космологической интерпретации меры ее
антропологическое истолкование 2.
Сопряженное с мерой понятие соразмерности, обладаю-
щее эвристическим потенциалом для исследования бытия

1
Лосев А. Ф. История античной эстетики. Т. II. Софисты. Сократ. Пла-
тон. М.: Искусство, 1969 // http://psylib.org.ua/books/lose002/txt01.htm#2.
(Дата обращения 15.05.2016).
2
Огурцов А. П. Мера //Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. 2.
М.: Мысль, 2010. С. 529.

18
человека в городе, используется Платоном для анализа выс-
шего Блага: «Если мы не в состоянии уловить благо одной
идеей, то поймаем его тремя – красотой, соразмерностью и
истиной…» (Филеб 65 а). А. П. Огурцов отмечает, что Пла-
тон различает виды измерения – количественное и сущност-
ное, что «позволяет понять именно меру как всеобщую ка-
тегорию, относящуюся и к бытию, и к знанию, и к этике, и
к эстетике»1, т. е. фиксирует в категории ее всеобщность и
общезначимость. Протагоровская мера через соразмерность
оказывается одним из определяющих аспектов блага.
В истории философии не так много максим, которые мо-
гут встать вровень с этим высказыванием Протагора по своей
смысловой наполненности, афористичной выразительности
и тому влиянию, которое они оказывают на дальнейшее раз-
витие философии. Категорический императив Канта нахо-
дится в этом смысловом ряду. Принцип Протагора и катего-
рический императив Канта редко рассматриваются в одном
контексте. Объединяют имена этих двух философов чаще
тогда, когда рассматривается их агностицизм как мировоз-
зренческая и интеллектуальная позиция. Однако, при нали-
чии существенных различий между принципом Протагора и
императивом Канта («волюнтаристский» субъективизм Про-
тагора и «категорический» объективизм Канта в познании,
софистическая логика кажимости и ноуменальность крити-
ческого идеализма, релятивизм и абсолютизм в этике) между
ними все-таки имеются не менее важные пересечения.
Проще всего увидеть пересечение принципа Протагора и
категорического императива в той формулировке, которую
сам Кант также называл практическим императивом, прак-
тическим законом: «Поступай так, чтобы ты всегда относил-
ся к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого
также как к цели и никогда не относился бы к нему только
как к средству»2. Общее здесь – отношение к человеку как к
1
Там же.
2
Кант И. Основы метафизики нравственности //Кант И. Сочинения в
шести томах. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. С. 269–270.

19
безусловной ценности. Однако классическая формулировка
категорического императива: «Поступай так, чтобы максима
твоей воли могла в то же время иметь силу принципа все-
общего законодательства» 1, – тоже может быть соотнесена с
мерностью Протагора.
Категорический императив Канта – общезначимое нрав-
ственное предписание, представляющее нравственную нор-
му как независимую от каких-либо условий. Мы можем обо-
значить связь нормы и меры в императиве. Норма является
частным случаем меры, представляет собой интервал, в кото-
ром возможны количественные изменения предмета при со-
хранении его качества. Также Г. Д. Левин обращает внимание
на антропологический аспект нормы: существование нормы
возможно лишь там, где есть человеческие потребности и
цели. Норм нет в природе, не преобразованной человеческой
деятельностью. Связана норма и с благом: «Соответствует
норме и, следовательно, является нормальным лишь тот объ-
ект, который служит достижению не любой, а лишь благой
цели, т. е. объект, включенный в процесс реализации смысла
человеческой жизни»2.
Понимание всеобщего законодательства может быть рас-
крыто через трактовку всеобщей воли и воли всех Ж.-Ж. Рус-
со. Всеобщая воля направлена на соблюдение общих интере-
сов, воля всех охраняет интересы частные.
Д. М. Федяев всеобщую волю предлагает определять как
предельно возможное в конкретных условиях и поясняет эту
мысль следующим примером. Если провести мысленный
эксперимент и представить соотношение святых и жуликов/
мошенников в нашем обществе, то мы согласимся с тем, что
на одного-двух святых придется достаточно большое коли-
чество мошенников. Графически распределение обществен-
ных индивидов будет выглядеть так: на вершине треугольни-

1
Кант И. Критика практического разума // Кант И. Сочинения в шести
томах. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. С. 347.
2
Левин Г. Д. Норма // Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. 3.
М.: Мысль, 2010. С. 108.

20
ка/пирамиды будут находиться святые, основание составят
жулики, между ними будут находиться все остальные члены
общества. Всеобщее законодательство все-таки состоит из
отдельных законов, если создавать законы для святых, то
следовать им смогут только святые, хотя святым-то законы
как раз и не требуются, жулики/мошенники просто не будут
следовать никаким законам. Для всеобщности законодатель-
ства необходимо, чтобы как можно большее число инди-
видов могло ему следовать. Разделим общественный треу-
гольник/пирамиду линией (представим ее как линию нормы,
линию законов по аналогии с линией меры – узловой линией
мер Гегеля), параллельной основанию так, чтобы площади/
объемы фигур оказались равными. Линия пугающе прибли-
зится к основанию, получается, что законы окажутся близки
к гипотетическим законам жуликов. Вряд ли таким образом
проявляется всеобщая воля, следовательно, надо поднять эту
линию ближе к вершине настолько, чтобы законы были все
же возможно выполнимыми для всех индивидов, т. е. все-
общее будет означать предельно возможное в конкретных
условиях 1.
Поскольку норму в мир вносит человек, она осуществля-
ется в действительности в его преобразующей деятельности,
то воплощение нравственного закона в жизнь в градострои-
тельстве наглядно представлено наличием или отсутствием
этой «человекоразмерности» в нашей повседневной жизни.
Для градостроительства принцип Протагора должен быть
чем-то подобным категорическому императиву Канта, то
есть тем, что требует своего безусловного воплощения, во-
площения несмотря ни на что в градостроительной практике,
в муниципальной политике, так как это – безусловная необ-
ходимость.
Императивность тезиса о человеке как мере всех вещей
представлена в соразмерности города и человека.
1
Федяев Д. М., Навойчик Е. Ю. Дух и духовность в контексте времени //
Вестник Омского государственного педагогического университета. 2013.
№ 1. С. 50.

21
 Соразмерность города и человека – это соответствие че-
ловека городу и города человеку, такой тип отношений, ко-
торый содержит в себе оптимум для реализации сущности
человека. Соразмерность города и человека выступает ин-
тегрирующим фактором объединения города и горожанина
в определённую целостность. Соразмерность адекватно по-
стигается в рамках коммуникативной парадигмы – на уровне
экзистенциальной коммуникации при синергийном общении
субъектов с разным онтологическим статусом 1. Субъектами
такой коммуникации будут являться человек и город, сама
возможность такой коммуникации обеспечивается наличи-
ем представления о городе как о смысловом мире, с которым
можно вступить в коммуникацию 2, но этот мир будет не ис-
кусственно сконструированным, а укоренённым в духовном
мире человека.
На основе соразмерности складывается городская иден-
тичность человека как непосредственное переживание сво-
ей связи с городом, как одно из измерений самоопределения
личности. Городскую идентичность можно условно выразить
в формуле: «Я житель именно этого города», – и в идеале хо-
рошо бы, чтобы эта формула дополнилась утверждением: «И
мне это нравится!»
Соразмерность имеет материальные и духовные аспекты,
которые не изолированы, а скорее плавно перетекают друг
в друга. Вот так это «перетекание» зафиксировано австрий-
ским архитектором Вольфом Приксом в его вольном опреде-
лении архитектуры: «Архитектура – это трехмерная проек-
ция нашего общества. Чем насыщеннее общество, тем богаче
архитектура» 3. Наиболее зримо соразмерность человека и
города выражена в архитектуре – соразмерны ли здания, ар-
1
Аванесов С. С. Отсутствующая сущность. 16 пространных тезисов о
сути человеческого бытия // Человек. 2014. № 6. С. 132.
2
Щербинин А. И., Щербинина Н. Г. К постановке проблемы внешнего
позиционирования университетского города // Вестник Томского государ-
ственного университета. 2012. № 359. С. 57.
3
Таранова М. Ломать – не строить: Интервью с Вольфом Приксом //
Б–52. 2006. № 5/90. С. 118.

22
хитектурные ансамбли, сама планировка города, образ и фор-
ма города человеку. Форма города – безжалостный индикатор
состояния цивилизации, форма города определяется решени-
ями людей, в нём живущих 1.
Материальные и социальные аспекты соразмерности го-
рода и человека представлены и частично отрефлексирова-
ны в деятельности архитекторов и градостроителей, которые
выводят прямую зависимость между качеством городской
среды и формированием городской идентичности человека.
Представители этого профессионального сообщества давно
эмпирическим путем вывели следующие закономерности:
чем большее внимание в городской планировке уделяется че-
ловеческому масштабу, тем выше качество городской жизни.
Город, в котором улицы, тротуары, площади и парки сораз-
мерны человеку, любим его жителями, а плохо спроектиро-
ванные города ожесточают людей.
Установление соразмерности и формирование городской
идентичности предполагает интенсивное взаимодействие с
городским пространством: как непосредственное движение
по городу, включающее зрительное, слуховое, осязательное,
обонятельное восприятие, так и знаково-опосредованное тек-
стами и изображениями взаимодействие, то есть представ-
ленностью города в искусстве.
Я. Гейл отмечает, что естественной отправной точкой при
проектировании городов должно быть ориентирование на
чувственное восприятие человека и его подвижность, так как
именно это выступает биологической основой деятельности,
поведения и коммуникации в городском пространстве. В ходе
эволюции сенсорный и опорно-двигательный аппарат чело-
века сформировался горизонтально-ориентированным: важ-
но было замечать опасности, обнаруживать врагов впереди
и следить за тем, что происходит по сторонам, поэтому люди
мало что видят сверху, немногим больше замечают то, что
снизу, лучше воспринимают небольшие здания, а не высо-

1
Bacon E. N. Design of cities. London: Penguin Books, 1976. P. 13.

23
кие, больше внимания привлекают фасады нижних этажей и
события, попадающие в поле нашего зрения. Чем выше, тем
сложнее что-то увидеть, нужно отходить как можно дальше,
чтобы взглянуть наверх и уже сложно разглядеть детали.
Связь между плоскостью улицы и высокими зданиями теря-
ется после пятого этажа.
Влияет на восприятие города и скорость передвижения
по нему. Например, в старых городах, ориентированных на
пешеходов, масштаб пространства и зданий естественным
образом соответствуют скорости 5 км/ч. Открытые про-
странства в таких городах невелики, здания расположены
достаточно близко друг к другу, множество деталей и люди
поблизости порождают массу чувственных образов и насы-
щенных ощущений. Если передвигаться быстрее, чем при
ходьбе или беге, шансы увидеть и осмыслить увиденное
снижаются. При передвижении на автомобиле со скоростью
60 км/ч можно воспринимать только большие пространства,
широкие дороги и не замечать деталей и людей. Прогуливать-
ся в городской среде, спроектированной для такой скорости,
это значит обречь себя на отсутствие впечатлений и скуку 1.
Вполне очевидно, что для взаимодействия с городом не-
обходимо пространство. Одна из основных потребностей
горожанина – это пространственная потребность, имеющая
две стороны, т. е. выступающая и как витальная потребность
(каждый человек как физическое тело занимает некоторое
пространство) и как социальная потребность (человек как
социальный субъект нуждается в некотором количестве со-
циального пространства определенного качества) 2 [9, с. 99].
Архитекторы, градостроители, проектировщики, которых
можно отнести к направлению «урбанистического гуманиз-
ма» подчеркивают ценность пространства, ведущую роль
именно пространства, а не городской застройки, которая его
оформляет. Основной посыл состоит в апелляции к челове-
1
Гейл Я. Города для людей. М.: КРОСТ, 2012. С. 33, 39–41, 43–44.
2
Заборова Е. Н. Социологический анализ городского социального про-
странства. Дисс. … д-ра социол. наук. Екатеринбург, 1997. С. 99.

24
ку, живущему в городе, и не только к прагматике, к функцио-
нальности его жизни, а в обращении к душе и переживаниям
человека, и по убеждению архитектора и градостроителя Эд-
мунда Бэкона неизменной мерой пространства должен быть
ритм шагов идущего горожанина. Философ Мишель де Серто
писал практически о том же: благодаря шагам пространство
обретает плоть1.
Становление городской идентичности предполагает ин-
тенсивное взаимодействие с городом. Ритм шагов идущего
горожанина – неизменная мера пространства. Не только жи-
тель города, но и тот, кто по роду деятельности может напря-
мую повлиять на облик города – профессионал: архитектор,
градостроитель, проектировщик или дизайнер, – только через
хождение как самое прямое взаимодействие с городом спосо-
бен воспринять и постичь палитру городских пространств 2.
А. Н. Береговских, прекрасно осознавая профессиональ-
ную ответственность, выдвигает программный тезис: «Гра-
достроитель – это архитектор пространства» 3. Однако, даже
с ясно осознанной ответственностью и профессиональной
честностью одними градостроительными средствами не
справиться с задачей качественного улучшения городской
среды, поскольку, если архитектура – трёхмерная проекция
нашего общества, и чем более развитым является общество,
тем лучше в нем архитектура, то вполне очевидно, что верна
будет и обратная зависимость: чем примитивнее общество,
чем более неразвитыми являются его гражданские инсти-
туты, тем однообразнее архитектура и общественные про-
странства городов.
К сожалению, в настоящее время слабость городских сооб-
ществ и несамостоятельность муниципальной власти приво-
дит к тому, что экономические интересы отдельных социаль-
ных групп (прежде всего в сфере девелопмента, нацеленного

1
Серто де М. По городу пешком //Communitas. 2005. №2. С. 85.
2
Bacon E. N. Design of cities. London: Penguin Books, 1976. P. 15.
3
Береговских А. Н. От градостроительства к градоустройству. Омск,
2018. С. 281.

25
на максимальное извлечение прибыли: переуплотнённая вы-
сотная застройка, предельная скученность населения в от-
дельных городских районах, точечная застройка, разрушение
исторической среды, строительство «голых» квадратных ме-
тров в ущерб общественным пространствам и т. д.) негативно
сказываются на качестве жизнепригодности городской среды,
разрушают «человеческую мерность» города, что, в свою оче-
редь, запускает процессы негативной идентификации, обо-
стряет конфликтность городского дискурса.
Человек, одновременно, и создатель, и творение города.
Город принципиально искусственен, он не может появиться
сам по себе, он создается человеком. Активность человека в
максимально обобщенном виде представлена, в частности, в
таком виде деятельности как градостроительство. Проявляя
эту активность, человек изменяет мир под себя, создает сре-
ду своего обитания, но одновременно вынужден изменяться
сам, чтобы приспосабливаться ко все усложняющимся усло-
виям жизни в городах.
Складывается достаточно парадоксальная ситуация: ра-
циональная деятельность по созданию мироустройства «под
себя» зачастую демонстрирует утрату «человекоразмерно-
сти» этого устройства. Конечно, можно критиковать рацио-
нальное мышление и рациональную деятельность по многим
основаниям, в частности, за возможную элиминацию ирра-
циональных аспектов человеческой природы. Однако в ряде
случаев можно ограничиться в объяснении этого феномена
социальными аспектами.
Приведем один из самых ярких примеров: ограниченность
территориального ресурса крупных городов вынуждает их
расти вверх, переуплотненная высотная застройка создает
предельную концентрацию жителей, скученность фрустри-
рует территориальную потребность и порождает агрессию,
выступает одним из самых мощных конфликтогенных факто-
ров в современном городе.
Такая ситуация вполне объяснима: архитектура – искусство
сильных, при слабости городских сообществ и муниципаль-

26
ной власти реализация экономических интересов отдельных
социальных групп приводит к утрате качеств жизнепригодно-
сти городской среды в целом, прежде всего, к утрате именно
этой «человеческой мерности» среды, к нарушению меры.
Традиционно избыточность и сложность архитектурной
среды определяется как фактор ее эмоционального воздей-
ствия. Архитектурные образы несут сложный комплекс зна-
чений – в них опредмечена история, отношения людей, ранее
населявших город.
А в типовой застройке современных городов, где архи-
тектурная среда не отличается разнообразием, представлена
множеством однотипных домов, с еще большим количеством
одинаковых квартир с не очень высоким уровнем комфор-
та проявился феномен, который специалисты по городской
экологии назвали «грустью новых городов». Этот термин
описывает увеличение частотности угнетенно-депрессив-
ных состояний у жителей новостроек. Так люди реагируют
на однообразную, лишенную сенсорных впечатлений среду.
Массовая застройка несоразмерна человека, она не учитыва-
ет его нужду в зрительных впечатлениях, не удовлетворяет
информационную потребность1.
Петербургский архитектор, искусствовед Г. З. Каганов
предлагает провести мысленный эксперимент: представить,
что вам надо пройти, допустим, по пути на работу мимо де-
вяти или десяти подъездов такого дома типовой застройки
на окраине, это займет минут пять. А теперь представьте эти
же пять минут вы проходите по Невскому проспекту: какие
там будут здания, арки, сквозь которые видны другие дома и
дворы, витрины магазинов, сколько людей вы встретите, воз-
можно, даже кого-то из знакомых. Согласитесь, это будут со-
вершенно разные пять минут вашей жизни.
Исследовать духовные аспекты соразмерности города и
человека можно, обратившись к объективированным формам
городской культуры, которые фиксируют спектр возможных
1
Дридзе Т. М. Социально-диагностическое исследование города //
Вестник Российского гуманитарного научного фонда. М., 1996. № 1. С. 98.

27
образцов, моделей воспроизводства человека городского,
исторически сложившиеся поведенческие практики, присва-
ивая и реализуя которые, человек выстраивает свой тип от-
ношений с городом.
Соразмерность города и человека может быть разных ви-
дов, например, позитивной и негативной. Позитивная дает
энергию для личностного развития, негативная ведет к суже-
нию жизненных отношений и деградации личности.
Соразмерность не статическое явление, а имеет динами-
ческие характеристики. Город детства, как правило, пред-
ставляет естественную гармонию со средой, естественную
соразмерность человека и города. Может быть, ностальгию
порождают именно воспоминания о ней. Из этой соразмер-
ности или вырастают, или открывают новые грани в отно-
шении к городу. Ясно, что город детства человек не выби-
рает, он оказывается в нем независимо от своего желания.
Возможность выбора появляется позже, и тогда у человека
может появиться город выбора, в который он уезжает. Есть
вероятность в дальнейшем обрести город смысла, в котором
не обязательно жить, но важно, что он просто существует.
Например, С. Моэм в одном из своих романов так писал о
Париже: «Это удивительный город, он рождает ощущение,
что там можно без помехи додумать свои мысли до конца.
Мне кажется, там я смогу понять, как мне жить дальше» 1.
Человек может быть соразмерен не только одному городу,
но многим. Можно быть человеком многих городов 2.
Соразмерность представляет собой сущностный аспект
отношений человека и города, в котором преодолевается
взаимное отчуждение. Но для того чтобы эта соразмерность
была возможной, в градостроительстве силу категорического
императива должен обрести постулат Протагора о человеке
как мере всех вещей и всех городов.

1
Моэм С. Лезвие бритвы //Моэм С. Театр: Романы. Рассказы. М.:
Эксмо-Пресс. С. 275.
2
Горнова Г. В. Феномен города в духовном мире человека. Омск: изд-
во ОмГПУ, 2005. С. 139–142.

28
 Городская идентичность складывается на основе сораз-
мерности города и человека: взаимном соответствии субъ-
ектов взаимодействия – человека и города. Материальные и,
частично, социальные аспекты соразмерности теоретически
постигаются и практически воплощаются в профессиональ-
ной деятельности архитекторов и градостроителей, духовные
аспекты соразмерности города и человека являются предме-
том философского анализа.

3. В -
1

Одной из теоретических интерпретаций города является

его понимание как визуально и знаково-символически ор-
ганизованной формы культуры 2. Таким же образом можно
интерпретировать и все феномены городской жизни и город-
ской культуры, в частности, при изучении городской иден-
тичности выделить её визуально-семиотические аспекты.
К тому же и сам термин «аспект» имеет отчётливо выражен-
ную семантику визуальности: этимологически восходит к
латинскому «aspectus», что переводится как взгляд, вид, об-
лик; в толковых словарях общеупотребительное лексическое
значение термина определяется как точка зрения или угол
зрения, одна из сторон рассматриваемого объекта, явления,
понятия; узкопрофессиональное употребление – в ботанике –
внешний вид, облик фитоценоза, в лингвистике – глагольный
вид, в астрономии (устар.) – видимое расположение планет и
звёзд с точки зрения наблюдателя. Получается, что, исследуя
визуальные аспекты какого-либо объекта, мы удваиваем се-
мантику визуальности.

1
Горнова Г. В. Визуально-семиотические аспекты городской идентично-
сти // Праксема. Проблемы визуальной семиотики. 2019. № 3 (21). С. 62–74.
2
Аванесов С. С. Визуальная семиотика города: перспектива исследо-
вания городских текстов // Праксема. Проблемы визуальной семиотики.
2016. № 4 (10). С. 10.

29
 Прагматика семиотического подхода в качестве основной
функции знаковых систем выделяет функцию обеспечения
коммуникации в сообществе, а в качестве основной задачи –
исследование деятельности субъектов по созданию и ин-
терпретации знаков 1. Семиозис идентичности также осуще-
ствим только в сообществе – реальном или воображаемом.
Аналитика визуально-семиотических аспектов городской
идентичности может быть осуществлена с использованием
представлений о структуре городской идентичности.
Когнитивный компонент городской идентичности содер-
жит комплекс теоретических и обыденных, коллективных и
индивидуальных представлений о городе, в котором человек
живёт, об особенностях города и объективных факторах (гео-
графических, экономических, демографических, социально-
политических и т. п.), влияющих на условия и качество жизни
в городе. Отчётливая визуализация этого компонента пред-
ставлена на географических картах, на которых изображены
все географические характеристики города: его местополо-
жение относительно столицы и других населённых пунктов
страны, рельеф, гидрография, коммуникации, хозяйственные
объекты и пр.; на всевозможных графиках, диаграммах, та-
блицах, делающих наглядными основные экономические,
демографические, социальные, экологические показатели
развития города. Объективные когнитивные представления
далее подвергаются субъективизации, ценностно окрашива-
ются в аффективном и ценностно-смысловом компонентах
городской идентичности.
Аффективный компонент городской идентичности, лич-
ностно «перерабатывающий» объективные данности суще-
ствования города, отвечает за эмоционально-чувственное
освоение и присвоение города индивидом, которое проис-
ходит в процессе переживания города. Интенсивность про-
цесса переживания имеет двусторонний характер, зависит от
города и от человека: способен ли этот город пробуждать чув-
1
Гутнер Г. Б. Семиотика // Энциклопедия эпистемологии и философии
науки / под общ. ред. И. Т. Касавина. Москва, 2009. С. 855.

30
ства, в состоянии ли человек испытывать сильные чувства и
осознавать свои эмоции. Сама способность города порождать
переживания зависит от его истории и культуры, от сложно-
сти архитектурных образов, в которых сохраняется прошлое
города. По Аристотелю, история – это прошлое в настоящем.
Архитектура, как живая память, связывает поколения и явля-
ется самым мощным визуальным свидетельством этой связи,
позволяет осуществить символическую реконструкцию про-
шлого в настоящем. Способность человека переживать город
и осознавать свои переживания воспитывается.
Воспитанию этой способности и исследованию эмоци-
онального воздействия архитектуры посвятил свою жизнь
историк и педагог, исследователь городской культуры, апо-
логет экскурсионного подхода в преподавании истории
И. М. Гревс, который ввёл термин «гуманитарное краеве-
дение». Сверхидеей этого подхода можно считать целена-
правленные усилия по развитию эмоционального опыта че-
ловека. Основной целью, которую И. М. Гревс ставил перед
слушателями своих курсов, было вживание в душу города с
целью строительства собственной души, а для этого был со-
вершенно необходим особым образом организованный непо-
средственный контакт с познаваемой реальностью – городом.
В составленных им учебно-экскурсионных программах были
разработаны «техники» знакомства с городом, в которых глав-
ная роль отводилась визуальности: важен был взгляд на город.
Тяга профессора Гревса к психологизации историческо-
го исследования, его желание «вжиться» в предмет изучения
– город, постоянное стремление к жизненной актуализации
предмета исследования объясняется методологией его иссле-
довательской стратегии: аффективные аспекты изучаемого
объекта являются первичными для исследователя и не могут
быть полностью переведены на язык научного описания; не-
возможно отказаться от исследования субъективного пере-
живания объективного; последующее соотнесение с фактами
позволяет рационально проверить полученное «интуитивное»
знание. Программу научного «вживания» (заранее спланиро-

31
ванного, направленного) Гревс активно использовал в качестве
теоретической основы своей экскурсионной деятельности1.
Обучающиеся должны были овладеть навыками визуаль-
ной коммуникации. Для того, чтобы почувствовать город,
нужно увидеть его топографию: именно это даёт представ-
ление о целостности города. Рассматривания карты города
недостаточно, необходимо закрепить понимание планировки
города взглядом с высоты «птичьего полёта», поднявшись на
самую высокую точку – башню, колокольню, под купол хра-
ма. Гревс даёт конкретные рекомендации: в Санкт-Петербурге
для этого лучшее место – галерея Исаакиевского собора, в
Риме – купол собора Св. Петра. Но этот панорамный взгляд
сверху способен нарушить пропорции, «сплющить реаль-
ность», стереть рельеф, поэтому ему надо противопоставить
другой взгляд – общий вид города с другой возвышенной
точки, вид сбоку, который не даст возможность разглядеть
общие планы, но раздвинет «перспективы для уразумения
“психического облика” изучаемого, часто таинственного и
сложного чувства» 2. Лучшие виды Москвы открываются с
Воробьёвых гор, на Киев нужно смотреть с Владимирской
горки, на Рим – с западного берега Тибра с холма Яникула, на
Париж – с Монмартра или с террасы Сен-Клу 3.
Продолжая эту традицию исследования влияния визуаль-
ного образа города на человека, Д. С. Лихачев затрагивает
вопрос о силуэтности города (skyline) – очертании зданий
на фоне неба, линий города на фоне неба. Если в природе
первичен горизонт – далёкая граница степи и неба, неба и
моря, то в городе – skyline 4. К. Линч при изучении роли об-

1
Свешников А. В. Иван Михайлович Гревс и петербургская школа
медиевистов начала ХХ в. Судьба научного сообщества. Москва, Санкт-
Петербург, 2016. С. 64.
2
Гревс И. М. Монументальный город и исторические экскурсии: основ-
ная идея образовательных путешествий по крупным центрам культуры //
Экскурсионное дело. 1921. № 1. С. 27.
3
Там же.
4
Лихачёв Д. С. Образ города // Лихачёв Д. С. Книга беспокойств. Вос-
поминания, статьи, беседы. Москва, 1991. С. 398.

32
разов окружения в городской жизни приводит в пример ви-
зуальную структуру Джерси-Сити, полученную в результате
полевого исследования, и отмечает её общую невнятность,
недостаток чётко распознаваемых и согласованных элемен-
тов пространственного восприятия, а также выделяет инте-
ресную особенность – чётко опознаваемым и ценимым всеми
горожанами является только потрясающее зрелище силуэта
Нью-Йорка в отдалении 1. В визуальной организации города
силуэтные линии определялись вполне осознанно: в каче-
стве примера Д. С. Лихачев приводит храм Софии в Великом
Новгороде, высотную доминанту и самое монументальное
строение в городе, и настаивает, что и в современном городе
по-прежнему необходима осознанность в этом вопросе, не-
обходимо осмысленное и бережное сохранение силуэтности,
открывающейся с разных точек обзора 2.
Даже если у горожанина специально не воспитывается и
не поддерживается способность переживать город и осозна-
вать свои эстетические, этические и экзистенциальные чув-
ства, данная способность всё равно у него присутствует: у
одних на рефлексивном уровне, у других – на дорефлексив-
ном. Интересно, что эта способность актуализируется и про-
буждает чувства, когда в городе, в котором живёт человек, по-
являются разного рода «новации и инновации», практически
внезапно и непоправимым образом изменяющие город. При
этом важно замечание Дж. Джекобс о том, что бросающиеся
в глаза объекты, которые можно воспринимать как визуаль-
ные уличные преграды, воздействуют на городскую картину
совершенно непропорционально своим физическим разме-
рам, даже если это большие здания 3. Во многом это касается
и силуэтности города. Если раньше высотные доминанты –
храмы, башни – были наделены ясно осознаваемым символи-
1
Линч К. Образ города / Пер. с англ. В. Л. Глазычева под ред. А. В. Икон-
никова. Москва, 1982. С. 34–35.
2
Лихачёв Д. С. Образ города // Лихачёв Д. С. Книга беспокойств. Вос-
поминания, статьи, беседы. Москва, 1991. С. 399.
3
Джекобс Д. Смерть и жизнь больших американских городов / Пер. с
англ. Л. Мотылёва под ред. А. Курилкина. Москва, 2011. С. 398.

33
ческим значением, то в современных городах единственным
объяснением варварского отношения к исторически сложив-
шейся силуэтности города, единственным значением появле-
ния высотных доминант является власть денег и слабость го-
родского сообщества. Наглядный пример в Омске – высотное
здание ЖК «Новый Пионер», построенное в исторической
центральной части города на стрелке Оми и Иртыша, засло-
нившее и словно заключившее в скобки здание Дома худож-
ника, зачеркнувшее доселе гармоничный skyline. Горожане,
любившие это место, испытывают чувство горечи, ощущают
собственное бессилие и чуждость городу. Сходным приме-
ром вмешательства в облик города является история «Лах-
та-центра» в Санкт-Петербурге, когда 400-метровое здание
собирались построить практически в историческом центре –
на Охте, разрушив ценностно-символическую связь иглы
Адмиралтейства, шпиля Петропавловского собора и купола
Исаакия, но протесты горожан заставили бизнес и власть
перенести небоскрёб к Лахтинскому разливу. Такое высокое
здание, конечно, теперь видно со всех смотровых площадок
города, но, может, победа горожан в борьбе с корпорацией
«Газпром» придаст этому зданию небольшой, но хоть какой-
то дополнительный символический оттенок смысла?
В рамках сложившихся психологических теорий эмо-
ций – эволюционной, биологической, психоаналитической,
органической, активационной, двухфакторной, потребност-
но-информационной и пр. – все эмоции условно делятся на
позитивные и негативные. Это деление условно, поскольку
негативные эмоции выполняют важные и необходимые для
психики функции: они сигнализируют об опасности, о не-
удовлетворенности важной потребности, о том, что стоит
удалиться от объекта, вызывающего негативные эмоции. По-
зитивные эмоции придают энергию, побуждают к деятельно-
сти, повышают вероятность того, что эта деятельность будет
успешной и пробуждают желание быть как можно ближе к
объекту, их вызывающему. По отношению к городским пере-
живаниям и для анализа городской идентичности важно за-

34
фиксировать это свойство аффективного компонента, которое
затем в полной мере проявится в практическом компоненте
городской идентичности. Нормальное протекание эмоцио-
нальных процессов подразумевает возможность выражения
эмоций, их подавление приводит к разного рода искажениям
отношения человека к миру и к другим людям. Репрессия аф-
фективного компонента городской идентичности отражается
в ценностно-смысловом компоненте.
Ценностно-смысловой компонент городской идентич-
ности базируется на идеалах, экзистенциалах, ценностях
и нормах городской культуры. Онтологическим полем его
существования является экзистенциальная парадигма горо-
да, представляющая собой объективацию идеальной сторо-
ны городского бытия и выступающая не только основани-
ем духовного освоения города, но и формой согласования
представлений людей о городе. Объективированные формы
городской культуры – городские идеалы, мифы и метафоры –
репрезентируют ценностно-нормативные представления в
синхроническом и диахроническом срезе, показывают, какой
ценностный отбор производили горожане предшествующих
исторических эпох, что закрепилось в мемориальной культу-
ре города, что кануло в прошлое, а что актуально существует
и влияет на повседневную жизнь.
Объективированные формы городской культуры содер-
жат видение города, разделяемое большими и малыми со-
циальными группами, приобретающее дополнительные
значения в разного рода субкультурах. К примеру, урбани-
стическая предельная метафора «город-сад» является одной
из фундаментальных городских метафор, поскольку даёт
внятное и чёткое впечатление о городе, описывает практиче-
ски идеальную городскую среду, но эта метафора от часто-
го и порой манипулятивного риторического употребления
стала штампом, её несовпадение с реальной городской сре-
дой, протест против очевидного несоответствия, вызывает к
жизни антонимичную метафору «город-пень», которая ёмко
поясняет, к чему приведёт некачественное кронирование

35
или вырубка деревьев в городе. Городские мифы содержат
набор возможных вариантов жизнепроживания. Например,
универсальный миф о завоевании столицы провинциала-
ми – архетипический сюжет, без остановки транслируемый
художественной литературой и кинематографом, – до сих
пор не утратил свой энергетический заряд и по-прежнему
функционирует в пространстве каждого провинциального и
каждого столичного города мира, влияя на ценностный вы-
бор горожан. Такой выбор впоследствии реализуется в ми-
грационном поведении.
Именно в ценностно-смысловом компоненте городской
идентичности происходит наделение дополнительными
смыслами и значениями объективных факторов, влияющих
на жизнь в городе, и субъективных переживаний горожан
(аффективный компонент), которые порождаются этими фак-
торами. Это можно проиллюстрировать на примере Омска.
Так, вполне объективные представления о географиче-
ском положении города под влиянием остро переживаемого
ощущения несправедливости и чувства обиды, вызванных
неправильной, с точки зрения омичей, федеральной и реги-
ональной бюджетной политикой, а также неравномерным
распределением социальных ресурсов, запускают компен-
саторный механизм, который трансформирует нейтральные
представления о местоположении города в ценностно-окра-
шенные и наделяет энергией классический пространствен-
ный миф о центральности города: хотя мой город и про-
игрывает в социально-экономической конкуренции, зато он
находится в центре страны, значит, и я нахожусь в центре
страны в отличие от всех прочих, и это придаёт мне осо-
бую значимость. Такие рассуждения часто используются в
разного рода прожектёрских планах, как правило, имеющих
интересную и легко доступную для восприятия визуализа-
цию, которая не исключает, однако, наличия изрядной доли
абсурдности в этих проектах.
К таким проектам можно отнести «евразийский мегапро-
ект “73-й Меридиан”, <…> включающий в себя создание

36
Аэрограда» 1. 73-й меридиан восточной долготы, который
проходит через Омскую область, позиционируется как центр
Евразии, а сам Омск метафорически полагается центром / на-
чалом / истоком меридиана; об этом говорит и название цити-
руемой статьи – «73-й Меридиан начинается в Омске». Тем
не менее, более распространённой версией всё же считается
отнесение центра Евразии ближе к 80-му меридиану (оказы-
вается, определение центра Евразии является популярной и
дискутируемой темой). По замыслу авторов проекта «73-й
Меридиан» Омск должен стать транспортно-логистическим
центром, своеобразным «собирателем территорий», распо-
ложенных на этом меридиане: территорий 4-х субъектов РФ,
а также территорий Казахстана, Киргизии, Таджикистана,
Афганистана, Пакистана и Индии. Аргументация проектного
решения зачастую связывалась авторами с удобством веде-
ния бизнеса, чему способствуют единый часовой пояс и сход-
ный менталитет коренного населения данных территорий.
Представляется, что дальше нет необходимости описывать
проект… Обсуждение такого рода проектов активизирова-
лось перед 300-летием Омска, отмечавшимся в 2016 году, что
можно объяснить надеждой на федеральное финансирование.
Помимо фантастических проектов были заявлены три
проекта, казавшихся горожанам вполне реальными и частич-
но выполнимыми к юбилейной дате: омское метро, подпор-
ная плотина – Красногорский гидроузел, который должен был
поднять уровень воды в Иртыше в пределах Омска, и новый
аэропорт Фёдоровка. Все эти проекты так и не были реализо-
ваны; федеральные и региональные средства, выделенные на
их реализацию, в буквальном смысле слова были закопаны в
землю, и не были предприняты попытки реорганизации про-
ектов, хотя такие возможности имелись. В. Вучек, мировой
эксперт в сфере транспортного развития, посетивший Омск
в 2014 году, предложил возможное решение, но оно не было
принято. На 5,5 млрд рублей, потраченных на Красногорский
1
Самохина Г. И. 73-й меридиан начинается в Омске // Национальные
приоритеты России. 2017. № 1 (23). С. 61.

37
гидроузел, можно было существенно улучшить городскую
среду или поддержать общественный транспорт, однако, та-
кая рутина повседневной жизни региональным властям была
не очень интересна.
Возможно, что нереализованность этих проектов, в конеч-
ном итоге, обернулась для города благом, поскольку самое ко-
роткое метро в России было бы нерентабельно, Красногорский
гидроузел нанёс бы вред экологии, а добираться до аэропорта
Фёдоровка омичам пришлось бы долго и дорого. Однако эти
проекты имели и символическую ценность: метро поддержало
бы реноме города-миллионника, Иртыш стал бы полноводнее
и лучше смотрелся на фотографиях, хоть и в пределах города,
аэропорт подарил бы надежду на лучшую связь с миром, на
преодоление изолированности и развитие большей мобильно-
сти, хотя Омск к этому моменту уже проиграл в региональной
конкурентной борьбе за создание хабов. В этом виртуальном
проектном городе будущего Омск символически становился
центром пространственно-временных координат…
Региональные власти долгое время вели массированную
информационную поддержку этих проектов, прибегая к силь-
ным символическим преувеличениям. Так, метромост (мост
им. 60-летия Победы, сдан в 2005 году) в официальной рито-
рике именовался Мостом Тысячелетия 1. Губернатор Л. К. По-
лежаев, руководивший Омском в период 1990–2012 годов,
обеспечивал успешный контроль медиаповестки. Поскольку
другая трактовка событий не приветствовалась, а социаль-
ные медиа были ещё не развиты, происходило вытеснение
целого комплекса представлений аффективного компонента
городской идентичности: недоумения, злости, возмущения,
огорчения, ощущения абсурдности происходящего. Всё это
впоследствии «взорвалось» в негативной городской идентич-
ности с её символикой абсурда: омской птицей, омским ме-
тро и мемом «Не пытайтесь покинуть Омск».
1
Метромост (энциклопедическая справка) // Новый Омск. 18 октя-
бря 2015. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://newsomsk.ru/
news/32927-metromost/ (дата обращения 01.06.2019).

38
 Метафора центра – одна из основных метафор Омска: гео-
графический, культурный, научный, промышленный центр и
пр. Почему такая метафора до сих пор активно функциони-
рует в символическом пространстве городской культуры и
ценностно-смысловом компоненте городской идентичности?
Это можно объяснить, во-первых, парадоксом центральной
позиции личности, эксцентрической позицией личности, ко-
торая свойственна горожанину любого города, – каждый че-
ловек, проживая свою единственную и неповторимую жизнь,
пространство своей жизни воспринимает как центральное,
именно его полагает точкой отсчёта. Во-вторых, централь-
ность не сводится только к индивидуально-психологическим
интерпретациям, она имеет более широкие контексты, на-
пример, космологический, и изначально присуща культуре 1.
В-третьих, Омск, как хороший, крупный провинциальный
город, воспроизводит социально-психологическую норму,
устойчивые срединные образцы городской культуры и адап-
тивных, стабильных, способных к адекватному социальному
взаимодействию горожан. Вот эта устойчивость, культурная
срединность, «великое среднее» усиливает семантику цен-
тральности. Однако, в последнее время это воспроизводство
социально-психологической нормы начинает давать сбои,
что обнаруживается при анализе практического компонента
городской идентичности.
Практический компонент городской идентичности на-
прямую влияет на деятельность горожанина, на стратегию
его жизненного выбора, в целом – на его жизненный путь.
Констатация этих стратегических выборов, в конечном итоге,
отражается в сухих статистических данных миграционного
движения населения. В 1993 году население Омской области
составляло 2 177 тыс. человек, в 2019 – 1 960 тыс. человек,
за двадцать пять лет регион потерял более чем 200 тыс. жи-

1
Максименко Л. А. Космология в культуре: философско-антропологи-
ческое осмысление. Автореферат дисс. на соискание уч. степ. д-ра филос.
наук. Омск, 2011. С. 29–30.

39
телей 1. По данным Федеральной налоговой службы за 2018
год более 121 тыс. жителей Омской области официально тру-
доустроены в других регионах; по сравнению с 2017 годом
сумма НДФЛ, уплаченная в бюджеты других регионов уве-
личилась в 1,5 раза 2, то есть реально Омск покидает большее
число жителей, чем фиксирует миграционная статистика.
Миграция – нормальная составляющая процесса урбани-
зации. Она имеет чёткое направление: сельские жители пере-
езжают в города, жители малых городов – в региональные
центры, жители крупных провинциальных городов – в столи-
цы. Миграционная ситуация в Омске достаточно типичная,
далеко не самая худшая по стране, но в структуре омской го-
родской идентичности отчётливо артикулирована антиномия
двух крайних жизненных стратегий, предельно выраженных
следующим образом: либо покинуть Омск, либо остаться
вопреки всему и добиться успеха здесь. Второй вариант –
остаться и реализовать свой потенциал – воспринимается как
более сложный.
Анализ визуально-семиотических аспектов городской
идентичности позволяет предположить, что подавление ка-
кого-либо аспекта приводит к формированию негативной
городской идентичности: происходит эмоциональное отчуж-
дение человека от его города, преобладает негативный фон
городских переживаний, город перестаёт быть для челове-
ка ценностью. В ряде случаев можно определить причины
формирования этих тенденций. В Омске можно уверенно
выделить два момента, повлиявших на преобладание нега-
тивной городской идентичности в общественном сознании.
Во-первых, символическая практика глобального преувели-
чения в официальной риторике, уверенно закрепившаяся в
начале двухтысячных годов и до сих пор существующая по
1
Козубович С. К. Сегодня строительный комплекс Омской области за-
гружен в среднем только на половину // Коммерческие вести. 31.07.2019.
№ 28 (1403).
2
Глазьев К. Омичи, работающие за границей области, перечислили
другим регионам 7,1 млрд рублей НДФЛ // Коммерческие вести. 24.07.2019.
№ 27 (1402).

40
инерции, а также отсутствие возможности донести до ши-
рокой аудитории альтернативные мнения по поводу важных
событий городской жизни привели к формированию про-
тестных абсурдистских представлений о городе в среде кре-
ативной молодежи: «Омск – город качественного абсурда».
В этой же среде выработались идеологические обоснования
миграционных установок горожан, сформировался практи-
ческий компонент городской идентичности, выраженный в
интернет-меме «Не пытайтесь покинуть Омск». Во-вторых,
ни один из масштабных проектов к 300-летию Омска не был
реализован, при этом их ценностно-символический потенци-
ал был использован по максимуму: когда стало понятно, что
Мост Тысячелетия – это единственный действующий объект
омского метрополитена, а также что уроки из этой истории,
не просто происходившей на глазах горожан, а прожитой
ими, извлечены не будут, разочарование и эффект обмануто-
го ожидания в полной мере реализовались в миграционных
установках горожан, то есть в практическом компоненте их
городской идентичности.

41
 Глава 2
СОЦИАЛЬНЫЕ, ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЕ
И МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ ИЗМЕРЕНИЯ
ГОРОДСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

1. Д
1

Философской основой демократии и либерализма являет-

ся совокупность устойчивых представлений о свободе лич-
ности и социальном равенстве. Универсальные ценности
демократии и либерализма генетически связаны с урбанисти-
ческими процессами.
На формирование демократического общественного уст-
ройства оказывали влияние многие факторы: это и идея об-
щественного договора, идея естественного равенства людей,
уважение к автономии личности и невмешательство в сферу
ее частной жизни, охрана государством частной собственно-
сти, конкурентное равноправие в предпринимательской дея-
тельности и ряд других моментов. Одной из предпосылок по-
явления этих идей, ценностей и концепций в жизни человека
и общества является город. Город оказывается той структу-
рой общественного бытия, которая выступает социально-он-
тологическим основанием вышеперечисленных идей.

1
Горнова Г. В. Урбанистические истоки демократии и либерализма //
Вестник Омского государственного педагогического университета. Гума-
нитарные исследования. 2017. № 4 (17). С. 12–14.

42
 Возникший в пятом веке до нашей эры термин «демокра-
тия» обозначал государственное и политическое устройство
Афин, то есть можно зафиксировать, что понятие демократии
исходно связано с городом-государством. В античности по-
лис мыслился как особая социальная реальность, предостав-
ляющая гражданину возможность благой, добродетельной
жизни, а также возможность реализовать его личностные и
социальные качества. Универсалистский подход к понима-
нию отношения между человеком и городом-государством
был обоснован в «Государстве» и «Законах» Платона, в «По-
литике» Аристотеля. В рамках этого подхода полис высту-
пал Единым, целым, Благом, при этом воплощением целого
в идеальном государстве оказывался город. При ответе на во-
прос о должном соотношении города и государства Платон
приходил к выводу, что в идеальном государстве воплощени-
ем целого должен быть город, так как далекое от совершен-
ства государство на деле не является единым, а совмещает в
себе множество государств1.
Аристотель определял человека как существо политиче-
ское, а гражданина как индивида, обладающего совокупно-
стью гражданских прав. Естественно, что всю полноту прав
имели только свободные граждане, рожденные в этом горо-
де, имеющие надел земли и выполняющие свои обязатель-
ства перед полисом. В «Политике» Аристотель отмечает, что
город необходим для развития и совершенствования чело-
веческой природы, так как человек вне полиса – это либо
Бог, либо зверь. Как субъект нравственных добродетелей
индивид может существовать только как полисный (поли-
тический) субъект. Ж.-Ж. Руссо считал, что общая воля как
единство волеизъявления граждан могла возникнуть только
в античном городе-государстве или же в его родном городе –
Женеве, в чем-то продолжившим полисные традиции, так
как в этих городах существовала непосредственная демокра-
тия, а осуществление индивидами политических прав, осно-
1
Платон. Государство // Платон. Соч.в 3-х т. М.: «Мысль», 1971. Т. 3.
Ч. 1. С. 145.

43
вывалось на патриотизме и отражало врожденные ценности
граждан 1.
Х. Ортега-и-Гассет по этому поводу выразил мнение, что
древние философы были ограничены некоторой парадигмой
понимания общества и государства: им необходим был не-
кий материальный объект, в котором единство принимало бы
форму зримого соприкосновения, соседства и этой формой
был город 2.
Логика социальных процессов приводила к тому, что в
городе вырабатывались определенные правила поведения,
необходимые для сосуществования большого количества не-
похожих друг на друга людей. Сосуществование больших
групп людей – процесс сложный и противоречивый. Для того
чтобы он был безопасным и взаимовыгодным в ходе разви-
тия цивилизации вырабатывались нормы, правила, этикет,
законы, регулирующие различные виды взаимоотношений,
взаимодействий и обменов. С течением времени город все
больше и больше осмысливался как правовое пространство,
в котором человек находился под защитой городских стен,
где невозможно вооруженное насилие, а возникающие про-
блемы разрешаются при помощи разума.
Возрастающая гетерогенность городского социального
бытия приводила к тому, что в жизни общества складыва-
лись и входили в повседневную жизнь новые специфические
свойства и черты, которые вызывали изменения в обществе,
культуре и человеке. Такой специфической городской чертой
выступала свобода. Как ценность свобода вошла в массовое
сознание уже в средневековом городе. В средние века сложи-
лась антиномия города и деревни, что нашло свое отражение
в разных экономических укладах, в специфике городского и
1
Общая воля // Политика. Толковый словарь /Д. Андерхилл, С. Бар-
ретт, П. Бернелл, П. Бернем, и др. Общая редакция: д. э. н. Осадчая И. М.
М.: Инфра-М, Изд-во «Весь Мир». 2001./https://dic.academic.ru/dic.nsf/pol
itology/3921/%D0%9E%D0%91%D0%A9%D0%90%D0%AF (дата обраще-
ния 15.09.2017).
2 Ортега-и-Гассет Х. В гуще грозы //Иностранная литература. 1998.
№ 3. С. 240.

44
деревенского образа жизни, в непохожести культурных цен-
ностей. Однако основным отличием городского образа жизни
от деревенского стала свобода в разных формах ее репрезен-
тации. Личная свобода была представлена персональной не-
зависимостью горожан, которую подкрепляло иммунитетное
городское право с его основной формулой: «городской воз-
дух делает свободным». Социальная свобода достигалась
встраиваемостью индивида в сложную общественную струк-
туру города, экономическая свобода становилась возможной
вследствие развития денежного хозяйства, новые грани ду-
ховно-религиозной свободы открывались благодаря воспри-
ятию города как более привилегированного места спасения.
В средневековом городе в повседневную жизнь горожан
проникали идеи демократизма, так как в основе западноевро-
пейской средневековой городской общины лежало соглаше-
ние формально равных между собой лиц. Представление о
равных социально-политических и морально-нравственных
правах людей лежали в основе устройства городской комму-
ны. Эти идеи не всегда находили свое воплощение в реально-
сти, но в моменты кризисов были востребованы горожанами.
Социально-политическая система западноевропейского сред-
невекового города характеризовалась выборностью долж-
ностей муниципального управления. Хотя, конечно, круг
людей, имевших доступ к власти, был достаточно ограничен-
ным. Безусловно, бюргерство состояло из разных слоев на-
селения, но и богатые, и бедные жители города выполняли по
отношению к общине определенные обязательства: платили
налоги, были ответственны за городскую собственность, за-
щищали город от внешних врагов.
В Новое время с развитием производства, товарно-де-
нежных отношений, коммуникаций изменилась социаль-
ная структурированность города, и большее значение стало
придаваться материальным интересам людей, повседневной
жизни человека и ее комфорту. Частная собственность, «дух
предпринимательства», стремление получить законную при-
быль, выполняя профессиональную деятельность, лежат в

45
основе мещанских добродетелей буржуа-горожанина, и для
него важно, чтобы его коммерческая деятельность была за-
щищена законами общества и были обеспечены права на рав-
ные конкурентные условия деятельности. При этом государ-
ственная власть, осознаваемая справедливой, обеспечивая
безопасность отдельного гражданина и общества в целом, не
должна была вмешиваться в частную, семейную и деловую
жизнь человека.
В исследованиях городской культуры уже устоявшимся
стало мнение, что для нормального функционирования горо-
да надо, чтобы большинство его жителей были горожанами,
как минимум, в третьем поколении. В Европе городское на-
селение традиционно имеет несколько поколений городских
предков. Городская жизнь в России в отличие от большинства
западноевропейских городов, сложившихся еще в средневе-
ковье, имеет свою историческую специфику.
В истории России можно выделить, как минимум, два пе-
риода (отмена крепостного права и индустриализация), когда
происходило вынужденное или насильственное переселение
сельских жителей в город. В результате этого процесса на
какое-то время вчерашние крестьяне оказались в численном
превосходстве над коренными горожанами. А. Г. Вишнев-
ский отмечает, что «переселение сельского жителя в город –
классический пример маргинализации человека, источник
множества синдромов социальной дезадаптации. А здесь
маргинализировались целые поколения, десятки миллио-
нов людей. … Столкновение городской и сельской культур
оказалось трагичным для обеих» 1. Особенности российской
истории вызывали затруднения при формировании город-
ского самосознания. Отсюда многочисленные высказывания
на тему отсутствия в России городской цивилизации. Спец-
ифика истории российской городской культуры до сих пор
влияет на процессы становления демократии и либерализма
в России.
1
Вишневский А. Г. На полпути к городскому обществу // Человек. М.,
1992. № 1. С. 23.

46
 Исследователь петербургского текста русской культуры
М. С. Уваров вспоминал, как во время его юности прохожий-
иностранец задал ему вопрос, где находится исторический
средневековый центр Ленинграда. И он в замешательстве,
будучи коренным питерцем, не смог ответить ничего друго-
го, кроме как: «Не знаю» 1. Вопрос был вполне традиционным
для европейца – их великие города основывались в средне-
вековье. А Петербург – великий, самый европейский город
России, основан немногим более трехсот лет назад. Западная
Европа еще в XII–XIII вв. была поставлена в такие условия, в
которых городским жителям приходилось самим решать про-
блемы муниципальной власти, устанавливать основы выбор-
ности, участвовать в конфликтах с имперской и церковной
властью. Именно в средние века горожане учились ценить те
городские свободы, которые доставались им нелегко, и при-
нимать ответственность за воплощение их в повседневной
городской жизни. У России не было такого периода «средне-
вековой демократии», возможно, именно этим можно объяс-
нить ряд объективных трудностей, возникающих в процессе
становления демократической системы управления в России.
Надо обратить внимание и на еще один аспект рассматри-
ваемой проблемы: в современном обществе свобода и равен-
ство воспринимаются как безусловно позитивные ценности, а
осознание того, что зачастую свобода и равенство противоре-
чат друг другу отходит на второй план: равенство ограничивает
свободу, а свобода, в свою очередь, нарушает равенство. Глав-
ной ценностью либерализма является индивидуальная свобода,
а демократии – равенство прав, принцип равноправия.
В настоящее время существуют два основных подхода
к рассмотрению соотношения демократии и либерализма.
В первом, более распространенном, подходе идеи демокра-
тизма и либерализма практически отождествляются. А во
втором подходе подчеркивается различное основание идей и
ценностей.
1
Уваров М. С. Город. Метапоэзия жизни и смерти в ландшафтах петер-
бургской культуры // Дружба народов. М., 1996. № 6. С. 123.

47
 Х. Ортега-и-Гассет замечал, что нам свойственно идеа-
лизировать античную полисную демократию, поскольку она
ближе всего к нашему общественному и государственно-
му устройству. Но при этом мы не принимаем во внимание
феномен растворения отдельной личности в коллективной
общности полиса и распространяем наши современные ли-
беральные воззрения на жизнь в античном городе, так как в
нашем сознании смешались демократизм и либерализм. Ис-
панский философ подчеркивает, что демократия и либера-
лизм представляют собой два ответа на два совершенно раз-
личных вопроса.
Демократия отвечает на вопрос: «Кто должен осущест-
влять политическую власть?» И правильным ответом будет
следующий: осуществление политической власти должно
возлагаться на гражданское общество, то есть все граждане
вправе решать общественные дела. Но в этом вопросе нет и
речи о границе политической власти. Либерализм отвечает на
совершенно другой вопрос: «Каковы должны быть границы
любой политической власти?» И соответственно этому во-
просу ответ будет звучать так: политическая власть не долж-
на быть неограниченной и любое вмешательство государства
должно останавливаться в тех пределах, где начинаются пра-
ва личности, то есть либерализм стремится ограничить права
государства в пользу прав отдельной личности 1.
Таким образом, анализируя проблему соотношения либе-
ральных, демократических, консервативных ценностей, ис-
следуя становление демократической системы управления
в современном обществе, надо при теоретическом рассуж-
дении удерживать в мышлении различные аспекты соотно-
шения идей свободы и социального равенства, демократии и
либерализма, не упрощая их, а также прояснять социально-
онтологические основания формирования этих идей, одним
из которых, безусловно, является город, городская культура,
урбанистические процессы.
1
Ортега-и-Гассет Х. Эссе об Испании // Иностранная литература.
1993. № 4. С. 226.

48
 2. Г : 1

Появление и развитие городов в истории человечества

повлекло за собой изменение всего спектра отношения че-
ловека к предельным проблемам бытия и к миру в целом. Ре-
лигиозные откровения и философские учения «осевого вре-
мени» вряд ли распространились бы по миру без городской
культуры и городской цивилизации, изменивших предельные
основания бытия человека.
К. Ясперс, обозначая эпоху между VIII и II вв. до н. э. как
«осевое время», возникновение новых духовных движений,
обусловивших появление нового типа человека, связывает
со сменой духовной парадигмы – мифологическое мироот-
ношение сдает свои позиции, ему на смену приходят великие
религии и складывающееся философское мировоззрение.
Человек, чувствующий трагический разлад с миром, осоз-
навший непрочность своего бытия, вступает в круг страда-
ния и, пытаясь разобраться, в чем причина его страданий, за-
дает предельные вопросы о смысле жизни, о справедливости,
о сути страдания и возможности его избыть.
Начавшаяся в эту эпоху пандемия страдания связывается
современными исследователями в том числи и с иррациональ-
ным эффектом целеполагающей практической деятельности,
когда человек вынужден иметь дело с неконтролируемыми
последствиями своих поступков, когда количество накоплен-
ного людьми «вынужденного зла» превышает критическую
массу. Непредвиденные негативные последствия целепола-
гающей деятельности также оказываются тесно связаны со
свободой, люди становятся в этой точке истории источником
страдания, зла и несправедливости друг для друга, так как
свобода внезапно становится слишком велика, ее не регули-
рует родовая мораль и традиции, человек уже может обратить

1
Горнова Г. В. Город: круг страданий и жизненный мир философии //
Реальность. Человек. Культура: мыслитель в современном мире: Х Оре-
ховские чтения: материалы Всерос. науч. конф. (Омск, 16 ноября 2018 г.).
Омск: Изд-во ОмГПУ, 2018. С. 34–37.

49
эту свободу во вред, но еще не научился обращать ее себе на
пользу 1. Вступление в эпоху неблагополучия связывается с
уходом в прошлое общинного строя, «сцементированного ми-
фом»: нерефлексивностью и синкретичностью мифологиче-
ского сознания, помогавшему человеку непротиворечиво вос-
принимать и принимать, природу, общество и самого себя 2.
По сути, исходя из вышеизложенных положений, оказы-
вается, что осознание страдания тесно связано с городом, так
как именно в городе развивается рациональная активность,
социальность и субъектность человека, а деятельность ста-
новится максимально активным отношением человека к объ-
ективной реальности, которую он преобразовывает, исходя
из свободного целеполагания. Сама свобода также является
атрибутивным свойством города. К тому же, городская куль-
тура по природе своей рефлексивна, т. е. как форма созна-
ющей себя культуры, она способна сознавать и страдание, а
сознавая страдания – умножает его. Получается, что город
является если и не прямой причиной порождения массовой
мощной волны страдания, то по меньшей мере делает стра-
дание более интенсивным.
Однако, если все есть яд и все есть лекарство, то надо рас-
смотреть и другую сторону вопроса. Практика постановки
предельных вопросов, в том числе и вопросов о страдании,
поиск рациональных ответов на них возникли в городе. В го-
роде традиционная родовая мораль отступает на второй план,
складываются новые, до этого не существовавшие социаль-
ные отношения и человек принимает личную ответствен-
ность за свою жизнь и поступки – зарождается индивидуа-
листская этика. И сам вопрос о смысле жизни подразумевает
поиск такого ответа, который подразумевает смысл именно
твоей жизни, а не рода, общины и предков.

1
Грицков Ю. В. Феномен страдания и способы его освоения в культу-
ре. Дисс. … д-ра филос. наук. Омск, 2006. С. 67–68.
2
Грицков Ю. В. Образы страдания в страдающем сознании (феномен
страдания и способы его осмысления в общественном сознании): Моно-
графия. Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 2004. С. 32–35.

50
 Религии осевого времени, пробужденные к жизни осоз-
нанием страдания, связаны с городской жизнью. Будда, до-
стигший просветления, запустил колесо Дхармы тогда, когда
пришел в город Бенарес и стал проповедовать четыре благо-
родные истины в Оленьем парке. Далее именно «городской
средний класс» – купцы и торговцы, варна вайшьи, массово
восприняли буддизм, возможно из-за того, что в нем содер-
жалась этическая доктрина личного усилия, способствовав-
шая прикладыванию деловых усилий к достижению личного
благосостояния.
Вопрос о справедливости тоже стал рефлексироваться в
городе, до этого справедливость понималась как следование
воле богов и традиции. Платон же в трактате «Государство»
решал этот вопрос, применительно к полису, создавая кон-
цепцию идеального государства и связывая ее со свойства-
ми души человека. В ряде философских традиций вопросы
справедливости и свободы рассматриваются вкупе с вопро-
сами о гражданском обществе. Город – это зарождение граж-
данственности и гражданского общества. В Афинах периода
классической демократии формировалось осознание того,
что именно горожане и составляют государство, и граждан-
ское общество лежит в его основе.
Можно проводить множество историко-культурных ре-
минисценций, развивая мысль о связи возникновения, пре-
терпевания и избывания страдания с городом, о том, что
само страдание является экзистенциальной составляющей
развития личности и неотъемлемой частью познания – «во
многой мудрости много печали, и умножающий познание,
умножает скорбь», но надо отметить инвариантность свя-
зи города, страдания, развития, познания, т. е. того, из чего
складывается жизненный мир философии, ее витальное и эк-
зистенциальное пространство. Город, начиная с эпохи «осе-
вого времени», времени зарождения философии, и до наших
дней обладает такой значимостью, что формирует целостное
мироотношение, которое может быть рассмотрено как фило-
софский инвариант пространства мысли и жизненного мира

51
философии и философов. Именно в городе начинает раци-
онально осознаваться страдание, рефлексивность городской
культуры, с одной стороны, порождает страдания, с другой –
предлагает способы его преодоления.

1
3. Г

Социальные науки антропологическое начало города фор-

мализовано описывают общепринятым понятием «социаль-
ная среда», которое включает совокупность индивидов, их
связей и взаимодействий. В духе социологического реализ-
ма социальную среду можно трактовать как субстанцию, не
сводимую к отношениям между отдельными индивидами,
которой приписывается способность тотального воздействия
на сознание человека, его поведение и деятельность. Соци-
ологический номинализм онтологическим содержанием на-
деляет только индивида как субъекта социального действия.
В. Е. Кемеров фиксирует возникающий на стыке этих под-
ходов парадокс «центральной позиции личности», характе-
ризующийся тем, что личность, с одной стороны, является
главной фигурой среды, но с другой, все равно остается су-
ществом претерпевающим, страдающим, испытывающим
на себе воздействия со стороны среды 2. Этот парадокс лич-
ностной центральности в среде сопрягается с идентифика-
ционными процессами личности, когда в выстраивании соб-
ственной идентичности человек устанавливает отношения
тождественности с определенными социальными группами,
а на основе этих отношений выстраивается связь между ин-
дивидом и обществом, однако рефлексия идентичности хоть
на обыденном, хоть на теоретическом уровне возможна толь-

1
Горнова Г. В. Город и одиночество // Вестник Омского государствен-
ного педагогического университета. Гуманитарные исследования. 2019.
№ 1 (22). С. 12–14.
2
Кемеров В. Е. Среда социальная // Социальная философия: Словарь.
М.: Академический Проект, 2003. С. 422.

52
ко тогда, когда формируется самотождественность, осозна-
ние своей индивидуальности, целостности и постоянства
ведущих личностных черт. Получается, что идентификаци-
онные процессы требуют от человека разнонаправленных
движений: вхождение в социум (отождествление с больши-
ми или малыми социальными группами) и выход из социума
(рефлексия самотождественности, равенства самому себе).
Выход из социума преднамеренный или ненамеренный
представляет собой социальный аспект одиночества. Как
правило, социальные аспекты одиночества, его позитивные
и негативные стороны феноменологически описываются
как уединение и изоляция. При этом предполагается, что уе-
динение – это личный выбор человека, целенаправленно и
осознанно осуществляемый им для решения экзистенциаль-
ных проблем, в частности, размышления над собственными
смысложизненными вопросами, куда входят и разного рода
ответы на вопрос «Кто я?». Изоляция чаще всего характери-
зуется как выбор вынужденный, или даже не выбор, ведь он
предполагает наличие субъектности и свободы воли, а его от-
сутствие, ощущение безнадежности, принципиальной «зато-
ченности» в ситуацию безысходности, субъективного пред-
ставления о невозможности ее изменения. Эти две стороны
социального одиночества особую проявленность обретают в
городе.
Город – это всегда насыщенность социальными отноше-
ниями, взаимодействиями и объектами вещно-предметного
мира. Чем крупнее город, тем гуще сеть социальных взаи-
модействий. Восклицание «Magna civitas, magna solitudo!»
(«Большой город, большое одиночество!») 1 не утратило сво-
его эмоционального заряда с начала семнадцатого века, и ло-
гика урбанизационных процессов подсказывает, что не утра-
тит и через один-два века и после нас. В программных трудах
Г. Зиммеля «Большие города и духовная жизнь» и Л. Вирта
«Урбанизм как образ жизни» развитие индивидуальности (по-

1
Бэкон Ф. О дружбе // Соч. в 2-х т. М., 1972. Т. 2. С. 409.

53
зитивная черта города подчеркивается Зиммелем) и крайние
формы индивидуализма (негативная черта города по Вирту)
неразрывно связаны с одиночеством, так как в городе про-
исходит разрыв ранее существовавших традиционных связей
и их замена поверхностью, мимолетностью и анонимностью
контактов. Причем, оба классика отмечают, что чем большее
количество людей взаимодействуют друг с другом, тем ниже
уровень коммуникации, тем слабее связи между ними. В со-
временном урбанизированном и глобализирующемся мире
беспрецендентное внедрение технологий позволяет вступать
в виртуальное общение на много порядков большему коли-
честву людей. Многие «резиденты» социальных сетей зача-
стую не имеют представления о том, кем являются их «френ-
ды» и партнеры по коммуникации в реальном мире, в данном
случае социальные связи становятся симулякром.
Рассуждение об одиночестве было «актуальной политиче-
ской повесткой» и во времена Френсиса Бэкона, и остается
таковой и в наши дни, к примеру, на Всемирном экономи-
ческом форуме 2019 года в Давосе, на котором обсуждались
перспективы развития современных обществ сквозь призму
новой волны глобализации, тематически объединенных про-
блемой «Глобализация 4.0», панельная дискуссия была по-
священа проблеме одиночества 1. В одном из высказываний
дискуссии одиночество определялось как несовпадение меж-
ду количеством и качеством отношений, каких вы хотите и
какие у вас есть. И при этом иллюстрировалось все той же
мыслью – вы можете быть в толпе и чувствовать себя при
этом совершенно одиноким.
Почему такой живучей оказывается эта иллюстрация оди-
ночества – одинокий индивид и толпа на улице большого го-
рода? Наверное, этот метафорический образ обладает такой
силой воздействия вследствие сильной семантической напря-
женности образа – резкого разрыва, контраста между единич-
ностью и множественностью. Поскольку человек – существо
1
Loneliness: An Epidemic? // https://www.weforum.org/open-forum/
event_sessions/loneliness-an-epidemic (дата обращения 27.01.2019).

54
социальное, этот контраст манифестирует одиночество как
общественное состояние безнадежности 1.
И. Пригожин при исследовании города указывал на воз-
никновение «эффекта усиления», на образование двойной
положительной обратной связи, когда друг на друга наклады-
ваются уровень экономической активности населения и сфор-
мированная экономическая структура города, и называл этот
феномен «городским мультипликатором» 2. Видимо, город
таким же образом «мультиплицирует» одиночество, и образ
одиночества в толпе является тому наглядной иллюстрацией.
Психологические аспекты одиночества в городе, в данном
случае ради анализа выделяемые несколько искусственно –
поскольку социальные, психологические и экзистенциальные
аспекты одиночества тесно переплетены и неразрывно связа-
ны, можно рассматривать, начиная с самого раннего периода
развития личности. Приведем лишь один пример. В теории
К. Хорни невротическое развитие связано с переживанием
одиночества в раннем детском возрасте. Хорни оперирует
термином «базальная тревога», описывая ощущение незащи-
щенности ребенка перед лицом мира, который представляет-
ся ему пугающим и потенциально враждебным, «это чувство
изоляции и беспомощности в мире» 3, т. е. базальная тревога
напрямую связана с одиночеством, по мысли Хорни, она не
дает возможность ребенку идентифицироваться с «мы». Если
взрослые члены семьи смогут создать обстановку стабиль-
ности, способствующую формированию надежной привязан-
ности, то обеспечат ребенку условия для нормального здоро-
вого развития.
Это не значит, что взрослые неотрывно должны быть
вместе с ребенком – это способствовало бы только форми-
1
Федяев Д. М. Надежда и безнадежность // Рациональность иррацио-
нального / Под ред. В. И. Колосницына. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та,
1991. С. 117.
2
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека
с природой. М.: Прогресс, 1986. С. 258–2365.
3
Хорни К. Невроз и личностный рост. Борьба за самореализацию.
СПб.: Восточно-Европейский институт психоанализа, 2000. С. 31.

55
рованию тревожной привязанности, но внимание к психоло-
гическим потребностям ребенка позволяет ему выдерживать
необходимый «оптимум одиночества», который затем по-
требуется для нормального протекания идентификационных
процессов. Однако мир, в котором живут эти гипотетические
взрослые, скорее всего, далеко не самый лучший из возмож-
ных миров, и если мы говорим о современном западном об-
ществе, относя туда и Россию, то это мир, где большая часть
жителей – горожане, следовательно, они тоже находятся под
воздействием «городского мультипликатора одиночества»
и вряд ли полностью свободны от собственных невротиче-
ских нарушений, поэтому неизбежно совершают ошибки. В
частности, продуцируя представления об опасности мира за
пределами квартиры. Одно-два поколения назад городские
дети с восторгом осваивали мир дворов, кварталов, районов,
центра города где-то с разрешения взрослых, а где-то втайне
от них, что было нормальным вариантом постепенной социа-
лизации и инкультурации, которая разворачивалась именно в
«театре городских улиц» (Дж. Джекобс). Жизнь изменилась.
В современной России сильно понизился уровень социаль-
ного доверия, не то что улицы города – дворы стали воспри-
ниматься таким местом, где опасно позволять ребенку оста-
ваться без постоянного контроля взрослых. Представления
об опасности мира и складывающиеся под их воздействием
социальные практики воспитывают тревожных детей и не-
вротизированных взрослых. Общение детей, их игры посте-
пенно переносится в ставший привычным виртуальный мир
сетевых игр.
Экзистенциальная психотерапия, чьим фундаментальным
основанием является философия экзистенциализма, глубин-
ные корни тревоги находит в непроработанном страхе смер-
ти. В этом философско-психологическом направлении самы-
ми главными проблемами считаются столкновения человека
с предельным данностями бытия: смертью, одиночеством,
смыслом и свободой. Все эти проблемы также синергетиче-
ски усиливаются реалиями городской жизни. И. Ялом опи-

56
сывает одиночество (экзистенциальную изоляцию) как раз-
лад между индивидом и миром 1. Этот разлад особенно остро
ощущается в критических ситуациях, когда человек очень
ясно понимает неподлинность своего бытия. Однако «погра-
ничные ситуации» все-таки достаточно экстраординарны, и
встречаются в жизни человека не каждый день, но ощущение
того, что человек проживает не свою жизнь, а чью-то чужую,
занимается чем-то навязанным извне, подпадает под воздей-
ствие социальных стереотипов, растворяется в «Man», пре-
следует современного горожанина достаточно часто.
Городская рутина, поглощенность работой, конкурентные
отношения, утрата связи с близкими и с самим собой при-
водит к тому, что человек собственную жизнь воспринима-
ет лишенной глубинного смысла. Избавиться от этого ощу-
щения тяжело, жить в городе и быть свободным от города
нельзя. Даже на прагматическом уровне лишиться того ком-
форта, который обеспечивает современная городская жизнь,
представляется абсурдным. И тут город приходит человеку
на помощь – с тем же самым «городским мультипликатором
одиночества», только в этом случае одиночество становится
даром, который дает возможность познать смысл своей жиз-
ни, своей работы, осознать свою принципиальную свободу, и
снова окунуться в городскую жизнь.

2
4. К

Представления о загробном мире как форме инобытия

начали складываться еще до того, как люди обрели непо-
средственное переживание бытия личного. В первобытном
социуме смерть воспринималась как нарушение естествен-
ного хода, прежде всего, коллективной жизни. В восходящих

1
Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М.: «Класс», 1999. 576 с.
2
Горнова Г. В. Города страны мертвых: картография представлений
о загробной жизни // Вестник Омского государственного педагогического
университета. Гуманитарные исследования. 2018. № 1 (18). С. 19–22.

57
к тому времени ритуалах погребения отражалось двойствен-
ное отношение к умершему: страх и надежда на возможное
покровительство духа-предка. Страх вызывал желание на-
дежно изолировать умершего от мира живых, но стремление
к сохранению целостности социума не делало расстояние
между местом обитания коллектива и местом погребения
слишком отдаленным 1.
Первые захоронения осмыслялись как «жилища» – дома
мертвых. Самые первые рукотворные сооружения – простей-
шие постройки из огромных камней – мегалиты (менгиры,
кромлехи, дольмены) были либо гробницами, либо частью
ритуальных строений, связанных с культом мертвых. В них
была реализована самая первая строительная технология –
стоечно-балочная система, а первыми пользователями этой
примитивной технологии стали покойники 2. Позднее эти
«поселения» в некоторых культурах перерастали в некропо-
ли – «города мертвых». Кроме физического погребения не-
обходимо было выполнить некоторые ритуально-сакральные
действия, чтобы духи не вредили живым членам племени.
После совершения всех положенных ритуалов и обрядов
можно было ожидать покровительственного отношения бла-
годарных духов к оставленному ими роду. Один из главных
погребальных обрядов – проводы души в потусторонний
мир, помощь живых тому, кто отправляется в тяжелое и опас-
ное загробное путешествие.
Чтобы правильно проводить душу, нужно было хотя бы
приблизительно представлять, куда она уходит. Чтобы не-
сколько приглушить страх смерти собственной, надо было
хотя бы в общих чертах освоить пространство загробной
жизни. Мир живых и мир мертвых находятся далеко друг от
друга и в физическом, и в метафизическом измерениях, на

1
Петрухин В. Я. Загробный мир // Мифы народов мира. Энциклопе-
дия. В 2-х т. / Гл. ред. С. А. Токарев. М.: «Советская Энциклопедия», 1980.
Т. 1. С. 452.
2
Кавтарадзе С. Анатомия архитектуры. Семь книг о логике, форме и
смысле. М.: Изд. Дом Высшей школы экономики, 2016. 2-е изд. С. 12.

58
пути от одного мира к другому много преград: реки, леса,
горы, пропасти, болота, огненные озера. Если не преодолеть
эти преграды, дух не найдет успокоения и будет вечно ски-
таться, значит, нужна карта или ее подобие – рисунок, сло-
весное описание.
«Картография» загробного мира родилась из потребности
в ориентирах, потребности в безопасности, легла в основу
первых космологических схем. «В структуре мировоззренче-
ских установок человека, затрагивающих коренные вопросы
его бытия, мироощущения, космологии принадлежит важное
место»1. Человек чувствует себя в безопасности в знакомом
и упорядоченном мире. И живой, и умерший должны нахо-
диться в обжитом, понятном мире, отличающемся от пустого
и неосвоенного пространства хаоса.
Картографами иного мира становились как люди, которые
намеренно туда отправлялись, выполняя конкретную задачу –
провожали душу умершего, просили исцеления и защиту для
живого (шаманы), вопрошали о будущем, искали бессмертия
(эпические герои: Гильгамеш, Одиссей, Эней, и др.), так и
визионеры, на которых мистические видения нисходили без
их воли как откровение. Эти картографы выстраивали связь
между своими городами и иным миром. Гильгамеш хотел
принести тайну бессмертия в Ур, Эней, покинувший Илион
а затем и Карфаген, чтобы исполнить свою судьбу и стать
прародителем основателей Рима, в царстве мертвых в Орке
(римский аналог Аида) видел в пропасти зловещий город с
железными башнями, окруженный тройной стеной, и огнен-
ную реку Флегетон.
В метафизической топографии миры богов, людей и мерт-
вых были разграничены. Только в очень ранних мифологи-
ческих представлениях умершие могли населять пустынные

1
Максименко Л. А. Космология в культуре: структурная и функцио-
нальная рациональность // Цивилизация – культура – образование: из про-
шлого в будущее: Материалы Международной научно-практической кон-
ференции 30 марта 2009 г.: в 2 ч. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2009.
Ч. 1. С. 180.

59
пространства. Эти пространства впоследствии преобразова-
лись в долины, поля (ср. райские поля египтян – поля Иару,
поля камыша; Элизиум), поселения (родовые поселения
умерших в мифологии народов Сибири, североамериканских
индейцев и др.), острова (острова блаженных в шумерской,
кельтской, китайской, японской и др. мифологиях). В бо-
лее поздних представлениях иной мир стал мыслиться либо
очень локально, почти точечно, – усадьбой, крепостью, либо
размыто и неопределенно – царством, страной.
Отличительными свойствами локальных представлений
была огражденность, отграниченность, огороженность. На-
пример, Мидгард в скандинавской мифологии – среднее
(между небом и подземельем) огороженное пространство.
Пространство в пределах ограды и за оградой противопо-
ставлялось как космос и хаос.
Впоследствии вполне наглядным и конкретным пред-
ставлением о локусах и топосах иного мира стал город. Эту
более четкую «представимость» можно объяснить тем, что,
во-первых, это были более поздние представления времен
становления городской цивилизации, а, во-вторых, город сам
по себе – это всегда пространственная и социальная локали-
зация порядка, и не важно, в каком мире он находится.
Упорядоченность – один из основных признаков города,
его регулярность, повторяемость, постоянность противосто-
ят неопределенности и пустоте. Первые города мыслились
как проекция космоса на землю, их основание было победой
над хаосом. Наличие множества городов в ином мире, воз-
можно, объясняется и этим свойством. Конечно, эта версия
не противоречит и более простому объяснению – картина за-
гробной жизни просто отражает картину жизни реальной, где
город является одной из основных форм поселения.
В топографии загробного мира существуют горизонталь-
ная и вертикальная космологические проекции. Горизонталь-
ная проекция сложилась раньше, считается, что она обладает
большей антропоцентричностью. Примером такой проек-
ции может служить оппозиция Мидгард – Утгард. Мидгард

60
(«гард» с древнеисландского языка переводится как ограда,
крепость, город) – освоенная людьми земля – противопостав-
ляется находящемуся на северной пустынной окраине Утгар-
ду, в котором обитают демоны и великаны. На севере также
находится царство мертвых – хель. Оппозиция Мидгард – Ут-
гард несет целый комплекс значений как противопоставле-
ние своего и чужого, центра и периферии 1.
В китайской мифологии страна мертвых находится на за-
паде. Этой страной управляет хозяйка запада, богиня страны
мертвых и обладательница снадобья бессмертия Си-ван-му.
Лао-цзы считал, что ей подвластны жизни всех людей, кроме
мудрецов, святых и даосов 2. Один из четырех классических
китайских романов (букв. «Четыре Великих Творения») «Пу-
тешествие на Запад» У Чэн-эня повествует о странствии буд-
дийского монаха Сюанцзана в Индию, предпринятом, чтобы
принести в Китай священные книги. С одной стороны, это
вполне «физическое» путешествие, описанное в жанре сред-
невекового «road movie»: Индия находится на западе, герои
идут по реальному Великому шелковому пути. С другой сто-
роны, на пути монаха и его спутников – царя обезьян Сунь
Укуна, человека-кабана Чжу Бацзе, дракона Шасена наряду с
людьми встречаются и существа скорее иного мира: оборот-
ни, демоны, чудовища, небожители и сам Будда.
Вертикальная топография иного мира оформилась позд-
нее, она связана с более зрелыми религиозными представ-
лениями «осевого времени», с включением человека в «круг
страдания», обусловленного осознанием и переживанием
личного бытия. В этой картине мира выделяются нижний,
средний и верхний миры. Противопоставление земли людей
и окраинного мира далекой периферии сменяется оппозици-
ей неба и преисподней. Например, Асгард – небесная столица
асов, в которой находятся жилища богов Одина, Тора, Баль-

1
Мелетинский Е. М., Гуревич А. Я. Германо-скандинавская мифология //
Гл. ред. С. А. Токарев. М.: «Советская Энциклопедия», 1980. Т. 1. С. 287.
2
Рифтин Б. Л. Си-ван-му // Гл. ред. С. А. Токарев. М.: «Советская Эн-
циклопедия», 1982. Т. 2. С. 431.

61
дра и других, и Вальхалла – место загробного пребывания
воинов, погибших в бою, противопоставляется не Мидгарду,
а хелю (царству мертвых). При этом хель оказывается цен-
тром, в котором совпадают горизонтальная и вертикальная
проекции 1.
Топография иного мира иррациональна, ад и рай локали-
зированы одновременно и в горизонтальной, и в вертикаль-
ной проекции. Ад мыслился под землей, на дне, а также на
севере или на западе. Рай – на небе или на востоке. Простран-
ственная структура загробного мира дискретна: странники
по загробному миру посещают разные места, но непонятен
порядок их расположения, это конгломерат разрозненных
населенных пунктов, их связывает только путь, по которому
странника ведет проводник 2.
Если картография загробного мира выполняла самую
главную задачу – указывала путь на тот свет, то топографи-
ческие представления закрепляли космологические схемы:
«<…> при правильном распределении живых и мертвых, лю-
дей, зверей и духов правильно будет функционировать весь
космос и его актуальный центр – селение живых <…>» 3.
Нижний мир, преисподняя – территория мертвых – отде-
ляется рекой или реками как границей от территории живых.
В философском анализе выделяют два основных смысловых
аспекта границы: граница отделяет одно качество от другого,
и граница полагает конечность бытия. При этом сама воз-
можность границы уже предполагает возможность ее пере-
хода4.
1
Мелетинский Е. М., Гуревич А. Я. Германо-скандинавская мифология //
Гл. ред. С. А. Токарев. М.: «Советская Энциклопедия», 1980. Т. 1. С. 288.
2
Гуревич А. Я. Западноевропейские видения потустороннего мира и
«реализм» средних веков // Труды по знаковым системам VIII. Вып. 411.
Тарту, 1977. С. 16.
3
Петрухин В. Я. Загробный мир. Мифы разных народов. М.: АСТ,
Астрель, 2010. // http://www.e-reading.by/bookreader.php/1019321/Petruhin_-_
Zagrobnyy_mir._Mify_raznyh_narodov.html (дата обращения 25.09.2017).
4
Федяев Д. М., Чинакова Л. И. Диалектика границы: общее в различ-
ных версиях // Современные проблемы науки и образования. 2012. № 3.
С. 324.

62
 Граница между миром живых и миром мертвых в полной
мере выявляет эти смысловые аспекты, она отделяет бытие
от небытия, является пределом жизни и самим своим суще-
ствованием провоцирует культурных героев, шаманов-пси-
хопомпов, визионеров и других картографов загробного мира
пересекать ее в поисках трансцендентных смыслов.
Что видят они, попадая в нижний мир? Чаще всего преис-
подняя описывается как сочетание концентрических кругов,
сужающихся к центру: христианский ад, исламский джахан-
нам, индуистская нарака. В центре этого иного царства часто
находится город. В «Божественной комедии» Данте описыва-
ет ад как опрокинутый конус, разделенный на девять кругов.
Первые пять кругов образуют верхний ад, последние четыре –
нижний. Четыре круга нижнего ада заключает в себе город
Дит. Это ужасный город с красными башнями, укрепленный
железной стеной, окруженный стигийским болотом. Внутри
него – гробницы, колодцы, пропасти и разгул адских стихий:
огня, тьмы, боли и плача. В центре города Дита, как ось, сам
Люцифер, «червь, который пронзает землю».
Невольно привлекает внимание обилие городов в подзем-
ном царстве. В основном, это столицы владык и судей нижне-
го мира. В древнекитайской мифологии Куньлунь – нижняя
столица верховного правителя Хуан-ди/Шан-ди. Лофэн –
даосская столица подземного царства, находящаяся на горе
на крайнем севере. А души самоубийц отправляются в «го-
род напрасно умерших» Вансычэн, из которого нет пути к
другому рождению. В индуистской мифологии упоминается
подземная столица Бхогавати, выложенная золотом и драго-
ценностями. В город Ямапуру – столицу Ямы – древнеиндий-
ского владыки обители мертвых приводят на суд души умер-
ших, и он решает, куда их отправлять дальше в ад или в рай.
В верхнем мире также есть города: на восточном небе
египтян в полях Иару расположены двойники всех священ-
ных городов Египта. В видениях ирландского рыцаря Тнуг-
дала фигурирует Серебряный город, в нем находятся пра-
ведные миряне, Золотой город – город мучеников, аскетов,

63
монахов и строителей церквей, город Драгоценных камней,
в котором пребывают святые и сам покровитель Ирландии –
Патрик 1. Однако описание городов верхнего мира вызыва-
ет ощущение некоей умозрительности, конспективности,
лишенной подробностей и фактурности. Здесь есть только
одно исключение – небесный город, чьи архитектурно-пла-
нировочные решения детально зафиксированы в Откровении
Иоанна Богослова: город представляет собой квадратную в
плане крепость, высота ее стен равна ширине, она сложена из
драгоценных камней. В крепости двенадцать ворот, по три на
каждую сторону света. А самое главное решение – в центре
города не будет храма, так как вместо него сам Бог.
Христианский «верхний мир», место вечного блаженства –
рай – представлен тремя основными образами: садом, горо-
дом и небесами. Эдем Ветхого Завета, Небесный Иерусалим
Нового Завета и апокрифические описания небесных кругов
рая символизируют идеи природы, цивилизации и трансцен-
дентности. Образы сада и города в отличие от абстракции
небес легко представимы, имеют аналог в жизни людей, по-
этому при описании иного мира чаще используются. Ветхо-
заветный рай – это рай, находящийся на земле, на востоке,
прекрасный сад, в котором безмятежно существуют души
праведников. Рай Нового Завета – Небесный Иерусалим, го-
род без печали и смерти.
Появление Нового Иерусалима привело к серьезным из-
менениям в «градостроительной политике» верхнего мира,
так как до этого никакой архитектуры в раю не было, был
только сад. Разделение представлений о рае на сад и город по-
рождает ряд противоречий, например, антиномию урбанизма
(рай как город) и антиурбанизма (рай как сад) при ответе на
вопрос, где правильное место для благой жизни. Противопо-
ложность этих образов вызывает ассоциации с противоречи-

1
Петрухин В. Я. Загробный мир. Мифы разных народов. М.: АСТ,
Астрель, 2010. 416 с. // http://www.e-reading.by/bookreader.php/1019321/
Petruhin_-_Zagrobnyy_mir._Mify_raznyh_narodov.html (дата обращения
25.09.2017).

64
ями между либерально-демократическими представлениями
о социально-государственном устройстве (древо познания
добра и зла в Эдеме дает возможность выбора, правда, мы все
помним последствия этого выбора) и идеологией этатизма (в
небесном городе счастливые жители находятся под надзором
и управлением мудрого начальства) 1.
В «Божественной комедии» Данте следует трансцендент-
ной традиции и для описания рая не приводит урбанистиче-
скую метафору, его рай состоит из девяти сфер, в последней
из которых – хрустальном небе – открывается Роза Правед-
ных, вокруг точки, которая есть Бог. А. Я. Гуревич отмечает,
что фантазии при описании рая гораздо бледнее, нежели рас-
сказ об адских муках, описание рая человеческими средства-
ми вообще невозможно, поэтому авторы видений говорят о
несказанности, невыразимости, когда хотят сообщить о сия-
нии рая или о радостях блаженства 2.
Таким образом, мы приходим к пониманию, что в обжи-
вание человеком иного мира включено и представление о го-
роде. В городах страны мертвых опредмечивается сверхчув-
ственное. Остается открытым вопрос, почему в нижнем мире
городов больше, нежели в верхнем. Возможно, это связано
с чувственной конкретикой преисподней, душа в ней сохра-
няет следы материальности и телесности, испытывает муки,
боль и страдание – это та реальность, которая, увы, «дана нам
в ощущении», легко представима и передаваема конкретно-
образно, в отличие от абстракции блаженства.

1
Кавтарадзе С. Анатомия архитектуры. Семь книг о логике, форме
и смысле. М.: Изд. Дом Высшей школы экономики, 2016. 2-е изд. С. 245.
2 Гуревич А. Я. Западноевропейские видения потустороннего мира и
«реализм» средних веков // Труды по знаковым системам VIII. Вып. 411.
Тарту, 1977. С. 8.

65
 Глава 3
МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
ГОРОДСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

1. Ц
1

Деятельностный подход к исследованию культуры опреде-

ляет ее как «форму деятельности людей по воспроизведению
и обновлению социального бытия, а также включаемые в эту
деятельность ее продукты и результаты» 2. В более разверну-
том определении культуры В. С. Степина в рамках этого же
подхода акцентируется внимание на сложных взаимосвязях,
которые существуют между структурными элементами куль-
туры и влияют на изменение социального бытия: культура –
это «система исторически развивающихся надбиологических
программ человеческой жизнедеятельности (деятельности,
поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и
изменение социальной жизни во всех ее основных проявле-
ниях. Программы деятельности, поведения и общения пред-
ставлены многообразием знаний, норм, навыков, идеалов,
1
Горнова Г. В. Ценностный подход в методологии исследования куль-
турного пространства сибирского города (на материале г. Омска) // Мате-
риалы Всеросс. научно-практической конф. с международным участием
«Сибирский город в фокусе гуманитарных исследований: к 400-летию
г. Новокузнецка» (Новокузнецк, 25–26 октября 2018 г.) С. 17–24.
2
Кемеров В. Е. Культура // Современный философский словарь / Под
общей ред. В. Е. Кемерова. Лондон, Франкфурт-на-Майне, Париж, Люк-
сембург, Москва, Минск: Панпринт, 1998. С. 37.

66
образцов деятельности и поведения, идей, гипотез, верова-
ний, целей, ценностных ориентаций и т. д.» 1. Важная роль
здесь отводится ценностно-нормативному компоненту и его
связи с деятельностным содержанием культуры, которое на-
правлено на воспроизводство человеческого в человеке.
Изучение производства и функционирования системы об-
разований, задающих своеобразный теоретический уровень
культуры, в качестве которых выступают знания, верования,
стандарты деятельности и поведения, ценности, идеалы бу-
дет продуктивным при использовании ряда взаимосогласо-
ванных исследовательских подходов. В данной статье ос-
новное внимание уделяется возможности применения в этом
ряду аксиологического подхода.
Учитывая, что в современной цивилизации культура про-
изводится и воспроизводится в городе, важно изучать куль-
турные феномены (знания, верования, ценности, идеалы,
мифы и др.), связанные уже с конкретной городской средой,
применение аксиологического подхода позволит выделить
своеобразие связи универсальных и локальных городских
смыслов и ценностей в физическом и метафизическом про-
странстве конкретного города.
Современная городская культура вмещает в себя культур-
ные ресурсы прошлого, которые открываются в архитектуре
города, в его истории, в отражении этой истории в искусстве,
в образовательной среде города. Повседневная жизнь совре-
менного человека проходит в декорациях застывшего в архи-
тектурных памятниках прошлого. Но историческое наследие
запечатлено не только градостроительной средой. Также оно
сохраняется в традициях и обычаях городской жизни, в по-
веденческих практиках жителей города. Самосознание горо-
жан, их личностная идентичность тесно связаны с культур-
ным пространством города.
Человек не просто существует в пространстве города как
единица социума, а испытывает к городу вполне опреде-
1
Степин В. С. Культура // Новая философская энциклопедия. М.:
Мысль, 2001. Т. 2. С. 341.

67
ленные чувства, причем спектр их переживаний достаточно
широк: любовь, неприязнь, равнодушие, жалость, гордость,
восхищение, ностальгия – этот ряд перечислений можно про-
должать достаточно долго. Город находит свое место в систе-
ме ценностей человека. Отношение человека к городу можно
рассматривать в терминах аксиологии, попытавшись понять
прежде всего ценность города и город как ценность.
Сами ценности культурно-исторически обусловлены и
тесно связаны с городской культурой. В. И. Плотников ге-
незис ценностных представлений человека относит к эпохе
становления первых цивилизаций и связывает это с тем, что
в первых городах-государствах ослабло общинное и мифо-
логическое регулирование первобытного общества, ориен-
тированное прежде всего на пользу. В первых городах новой
формой универсального проектирования жизни и деятель-
ности как отдельного человека, так и социума становится
ценность 1. И в этот же период времени сам город начинает
осмысливаться как ценность и благо. Начинает формиро-
ваться городской дискурс, источником которого выступает
аксиологически-смысловая сфера города, основными идея-
ми и ценностями которой являются идеи рациональности,
единства, порядка.
Историческая психология при исследовании проблем вы-
деления человеком себя в составе социальной группы изуча-
ет и появление особой психологии горожанина, отмечая при
этом, что «человек города» – это принципиально новый тип
жителя, и его формирование явилось одним из важнейших
структурообразующих моментов в развитии города. Новая
«городская» психология складывалась как нечто отличное от
общинной психологии, город противопоставлялся всем про-
чим формам поселения: деревне, степи. Город становился
социальной ценностью, осмыслялся как особое образование
и житель нового типа был способен оценить этот факт, вос-
1
Плотников В. И. Ценность // Современный философский словарь /
Под общей ред. В. Е. Кемерова. Лондон, Франкфурт-на-Майне, Париж,
Люксембург, Москва, Минск: Панпринт, 1998. С. 1003–1004.

68
принять городскую жизнь с ее достоинствами и недостат-
ками. С. В. Бондарь (на материале Ассирии) относит к III–
II тыс. до н. э. становление такого субъекта действительно-
сти как горожанин 1.
Идеалы, ценности и нормы городской культуры формиро-
вались в ходе исторического развития города. Они фиксиро-
вали ряд возможных образцов, моделей воспроизводства че-
ловека городского, присваивая которые человек выстраивал
свой тип отношений с городом. Индивидуальное отношение
человека к городу находит свое отражение в психологиче-
ском аспекте городской аксиологии. На отношение к городу
как к ценности влияют переживаемые и осознаваемые смыс-
лы, запечатленные в городском ландшафте и сохраняемые
городской культурой. Они делают возможным существова-
ние некоего своеобразного нового переживаемого измере-
ния – субъективной социально-психологической городской
реальности.
Ценностные установки по отношению к городу зависят от
того, как он связан с жизнью человека: является ли жизнь в
этом городе осознанным выбором человека или он живет в
нем в силу «инерции» своей судьбы, подчиняясь вынужден-
ным социально-экономическим обстоятельствам, или просто
не рефлексируя по поводу пространства жизнепроживания.
При этом в повседневной жизни вполне очевидна ценностная
«неравномерность» городской среды: престижность жизни в
центре и маргинальность существования на окраине. Акси-
ологические аспекты архитектуры, вопросы о ценностных
параметрах городской среды требуют своего решения 2.
Ценностное отношение к городу напрямую зависит от
насыщенности городской культурной среды, от «толщины»
культурного слоя города, от его включенности в мировые
культурно-исторические процессы. Великие города мира,

1
Бондарь С. В. Ассирия. Город и человек. (Ашшур III–II тыс. до н. э.).
М.: «Древлехранилище», 2008. С. 128.
2
Аванесов С. С. Городское пространство как антропологический фено-
мен // Праксема. Проблемы визуальной семиотики. 2018. № 2 (16). С. 24–26.

69
внесшие свой вклад в историю человечества, вызывают глу-
бокую привязанность у множества людей, привязанность эта
может иметь не только культурно-историческое, но и лич-
ностное содержание, которое способно добавить жизненно-
му опыту человека дополнительную глубину.
Ценностное отношение к городу зависит и от биографии
человека. Как правило, город детства нагружен ценност-
ными переживаниями, если человек покинул этот город,
то город воспринимается ностальгически, так как связан с
воспоминаниями о счастливых периодах жизни, о времени
детства и юности, когда вся жизнь была впереди и таила
много возможностей. Город воспоминаний, безусловно, не
совпадает с реально существующим городом и возвращение
в город детства может быть не только вдохновляющим, но и
болезненным при драматическом несовпадении воспомина-
ний и реальности. Город, сохранившийся в воспоминаниях,
может представлять собой сочетание черт реального и иде-
ального города.
Идеальный город – это некий конструкт, позитивное пред-
ставление о том, в каком городе хотелось бы человеку жить.
Идеальный город так же является объектом ценностного от-
ношения и может также напряженно переживаться челове-
ком. Человек может идеализировать реально существующий
город, в котором он никогда не был, но хочет туда попасть.
Процесс идеализация запускается мощным культурным бэк-
граундом, связанным с городом, фиксируется в языке, в вы-
разительных афористических фразах: «все дороги ведут в
Рим», «увидеть Париж и умереть», «Париж стоит мессы» и
т. д., эти устойчивые выражения подчеркивают значимость
города. Но верно и обратное – афоризмы такой силы воздей-
ствия есть только у городов так «нагруженных смыслом», что
стоит только произнести название города (Берлин!) – сразу
всплывает весь набор представлений. Совокупность таких
представлений, насыщенных историей и историями, образу-
ет особое нарративное пространство – пространство познава-
емое и переживаемое, способное «перекрывать» физический

70
город и образовывать дискурсивное поле «воображаемого»
города1.
В теории ценностей традиционно уделяется особое вни-
мание двум сторонам существования ценностей: феноме-
нальной, доступной для восприятия, познания, оценки, и
ноуменальной, не зависящей от субъекта переживания и по-
стигаемой особой интуицией. Город как ценность для субъ-
екта переживания – горожанина – составляет феноменаль-
ную сторону урбанистической аксиологии. Ценность города,
существующая объективно, не зависящая от субъекта пере-
живания, образует ноуменальную сторону аксиологической
сферы города.
Переживание города как феноменологическая репрезен-
тация городской аксиологии представляет собой особую бы-
тийную форму жизненного и культурного освоения и присво-
ения города, в которой осуществляется процесс перехода в
субъективный внутренний мир человека объективированных
форм проявления сущности города. Универсальная способ-
ность переживания преломлять в себе значимые смыслы и
отношения позволяет выстраивать в сознании (и бессозна-
тельном) горожанина соотношение «человек – город».
Субъективность индивидуальных ценностных пережива-
ний объективируется в формах и реалиях городской культуры
и образует аксиологическую сферу города, которая существу-
ет на грани объективной реальности города и субъективного
отношения человека к городу.
Структура ценностной ситуации применительно к аксио-
логической сфере города включает в себя: субъекта ценност-
ной ситуации, то есть человека, испытывающего определен-
ные чувства, переживания, желания по отношению к городу,
город как объект ценностной ситуации и непосредственно
ценностное отношение, связывающее человека и город. Что

1
Линднер Р. Текстура, воображаемое, габитус: ключевые понятия куль-
турного анализа в урбанистике // Собственная логика городов: Новые под-
ходы к урбанистике / Коллективная монография; под отв. ред. Хельмута
Беркинга и Мартины Лёв. М.: Новое литературное обозрение, 2017. С. 105.

71
касается субъекта ценностной ситуации, то значимость го-
рода для индивида по-разному проявляется в жизни людей.
У одних – это будет чем-то несущественным, у других на-
столько значимым, что перейдет в разряд личностных цен-
ностей, и будет влиять на ценностную ориентацию личности
и на саму психическую структуру личности в целом.
В. И. Плотников отмечает специфический аспект суще-
ствования ценностей: сам способ существования ценностей
оказывается уникальным – пока человек не оказывается в
ситуации жизненного выбора, для него нет никаких ценно-
стей1. Какой же самый значимый жизненный выбор касается
города? Конечно, это решение уехать или остаться. Это ре-
шение зависит от наполненности ценностным содержанием
отношения человека к городу. Является ли этот город для че-
ловека ценностью? Может ли он реализовать в пространстве
города свои жизненные смыслы? Или город будет выступать
препятствием для их реализации?
Смысл жизни теоретически описывается с помощью ка-
тегорий идеального и реального, целостности, ценности. По
Д. В. Пивоварову, смысл жизни человека – это умопостигае-
мая целостность всех его духовных и душевных проявлений.
Смысл жизни, идеальный по природе, обнаруживает себя в
повседневной реальности в поступках, установках, поведе-
нии, в отношениях человека к своему и иному, но при этом
не может быть сведен к простой сумме значений отдельных
событий. Вместе с тем в «пограничных ситуациях», критиче-
ских выборах идея индивида становится отчетливо зримой 2.
В Омске в сфере формирования миграционных установок
заострилась ситуация критического выбора в среде молодых
креативных жителей города. Традиционно существующие
миграционные установки: добиваться успеха и реализовы-

1
Плотников В. И. Ценность // Современный философский словарь /
Под общей ред. В. Е. Кемерова. Лондон, Франкфурт-на-Майне, Париж,
Люксембург, Москва, Минск: Панпринт, 1998. С. 1004.
2
Пивоваров Д. В. Основные категории онтологии. Екатеринбург: Изд-
во УрГУ, 2003. С. 253–254.

72
ваться в своем городе или уезжать в поисках лучшей судьбы
в другой город, – в настоящее время предельно актуализиро-
вались. Житель Омска как субъект ценностной ситуации ис-
пытывает довольно сложный комплекс чувств по отношению
к Омску как к объекту ценностной ситуации.
С одной стороны, инициативная работа по выявлению
ценностей жителей города, проведенная Институтом тер-
риториального планирования «Град» в рамках разработки
мастер-плана Омска, показала, что люди достаточно внятно
выделяют элементы своего ценностного отношения к городу.
Оказалось, что для горожан Омска особой ценностной мар-
кировкой наделены:
– сами омичи (небезразличие к судьбе города жители про-
являют в разных формах: инициативности, критической реф-
лексии – пресловутое «омское нытье», самоиронии);
– спокойный и размеренный ритм жизни в городе;
– климат и ландшафт («Сибирь закаляет», образ Омска
как «города Солнца», ландшафт речной долины);
– реки города (сформировался четкий общественный за-
прос на то, чтобы вернуть реки городу – продолжить рекон-
струкцию набережных);
– современная культура, источником развития которой
выступает противоречие между традиционной культурой и
контркультурой;
– и ряд других достаточно явно сформулированных цен-
ностных предпочтений (промышленные традиции, поиски
самобытной исторической локальной идентичности и т. д.) 1.
С другой стороны, высокая степень критической рефлек-
сии, присущая жителям города, все более усугубляющаяся
депрессивность города, отсутствие улучшений в экономи-
ческой, социальной и политической сфере влияет на возрас-
тание потенциальной готовности населения выбирать для
жизни другой город, реализовывать свой жизненный смысл
в другом месте. Для активной части городского населения,
1
Ценности. Омск // Проект: Мастер-план города Омска. URL:http://
itpgrad.ru/node/2344 (дата обращения: 24.07.2018).

73
прежде всего, молодого, обладающего высоким образова-
тельным статусом Омск превращается в фактор фрустра-
ции, в то, что видится препятствием на пути к достижению
жизненных целей. Нереализуемость городских инициатив
приводит к общему ощущению неудачи среди активных го-
рожан, постоянные неудачи способны привести к безнадеж-
ности. «Поскольку человек – существо социальное, надежда
и безнадежность оказываются не только характеристиками
внутреннего мира индивида, но функционируют также как
групповые и даже общественные настроения» 1.
Такая общественные настроения характерны не только
для Омска, но и для всех сибирских городов в разной мере.
Однако, можно привести в качестве примера Томск, в кото-
ром пессимистическое мироощущение выражено намного
меньше, можно обратить внимание на сложившиеся в этом
городе теоретически оформленные городские практики и
предпосылки для выработки стратегии по работе с образом
города так, чтобы образно-ценностный аспект города под-
черкивал его уникальные преимущества, сильные репутаци-
онные стороны и рождал желание связать свою жизнь с этим
городом2. Безусловно, опираться эта разработка ценностных
образов должна на объективную реальность города. Судя по
всему, в Томске эти практики оказываются работающими.
В Омске же негативная миграционная установка вследствие
антропологической специфичности омичей («ноющий омич»
как метафора рефлексивности и негативной идентичности)
начала отчетливо осознаваться и выражаться ярче, чем в дру-
гих сибирских городах.
Таким образом, город как объект ценностной ситуации
имеет ряд особенностей. Прежде всего, он дает повод для
переживаний, так как представляет собой совокупность со-
1
Федяев Д. М. Надежда и безнадежность // Рациональность иррацио-
нального / Под ред. В. И. Колосницына. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та,
1991. С. 117.
2
Щербинин А. И., Щербинина Н. Г. К постановке проблемы внешнего
позиционирования университетского города // Вестник Томского государ-
ственного университета. 2012. № 359. С. 57–58.

74
бытий – в городе всегда что-то происходит, происходило
ранее или будет происходить в ожидаемом недалеком или
угадываемом далеком будущем. Также отдельные аспекты
объективной реальности города: социальная среда, вещная
среда, историческая среда, сам городской образ жизни с при-
сущими ему реальными или иллюзорными возможностями –
для человека ценностно маркированы. Объектом ценностной
ситуации может быть как реальный, так и идеальный город,
может быть город, в котором человек живет и тот, в котором
он никогда не был, но стремится попасть. Великие города,
чья судьба оставила свой отпечаток в мировой культуре и
истории, чаще становятся объектами ценностной ситуации,
чем города культурной провинции, но, тем не менее, ни один
город не остается нейтральным для этических или эстетиче-
ских переживаний живущих в нем людей.
В ценностном отношении объединяются объективная и
субъективная реальность города. Ценностное отношение
субъекта ценностной ситуации к городу как к объекту цен-
ностной ситуации выступает одним из факторов формирова-
ния городской идентичности.

2. К
1

Идентичность города имеет социальное, человеческое,

физическое, культурное, политическое и экономическое из-
мерение. Идентичность города – это та особость, которая от-
личает один город от другого. Эти различия и непохожесть,
индивидуальность и вызывают стойкую привязанность горо-
жан к своему городу, порождают чувство гордости за него.
Историческая идентичность города сохраняет дух города,

1
Горнова Г. В. Коллективная память и практики коммеморации в фор-
мировании городской идентичности // Вестник Омского государственного
педагогического университета. Гуманитарные исследования. 2017. № 2
(15). С. 18–21.

75
дает почувствовать его жизненную силу, поддерживает связь
между гражданами, местами и пространством 1.
М. Хальбвакс ввел в научный обиход понятие «коллек-
тивная память», в своих исследованиях он показал, что ин-
дивиду доступны два вида памяти: личная и коллективная.
Личная память – память внутренняя, автобиографическая,
ограниченная достаточно узкими пространственными и вре-
менными рамками. Коллективная память по природе своей
социальна, исторична, также ограничена в пространстве и
времени, но уже иными не такими четкими пределами.
Коллективная память опирается на индивидуальную, но
не смешивается с ней: если воспоминания индивида прони-
кают в коллективную память, они трансформируются, пре-
ображаются. М. Хальбвакс одним из первых поставил про-
блему, которая до сих пор обладает острой актуальностью в
исторической эпистемологии, – это проблема соотношения
памяти и истории. Если при сопоставлении индивидуальной
памяти и истории интуитивно понятно, что это разные сущ-
ности, то при сопоставлении с коллективной памятью это
не так очевидно. Однако Хальбвакс настаивает на этом раз-
граничении и приводит следующие аргументы: во-первых,
коллективная память обладает особой непрерывностью – она
существует в сознании определенной социальной группы и
сохраняет только то, что еще живет в сознании этой группы.
Во-вторых, коллективная память не функционирует как уни-
версальная память, можно вести речь об одновременном су-
ществовании нескольких коллективных памятей 2.
Продолживший эту традицию рассуждений П. Нора, под-
черкивал ничем не опосредованную связь памяти с жизнью,

1
Zadbagher-Seighalani E., Yaghoubzadeh S., Ostad-Ali-Askari K.,
Eslamian S., Singh V. P., Deletions N. R., Ghane M. Organizing the Texture
by Approach of Preserving the Historical Identity of the City, Case Study: The
Historical City, Region of Isfahan Province, Iran // Annals of Ecology and
Environmental Science Volume 2, Issue 2, 2018. P. 69.
2
Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосно-
венный запас 2005, 2–3 (40–41) // http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/ha2.html
(дата обращения 15.05.2017).

76
так как носителями памяти являются живые социальные
группы, при этом сама память не существует в некоем за-
стывшем виде, она постоянно эволюционирует, источником
ее развития служит диалектическое противоречие между за-
поминанием и амнезией. Если история – это всегда неодно-
значная и не обладающая целостностью и полнотой рекон-
струкция прошлого, то память является всегда актуальным
феноменом1. П. Нора пишет о чувственной и магической
природе памяти, что дает нам возможность соотнести ее с
мифом, так как основными особенностями мифа являются
его яркий чувственно-образный характер и вера в реальность
мифологического содержания. При этом, что для памяти (по
П. Нора), что для мифа характерна своя мифологическая
логика – волюнтаризм в отношении главного и неглавного,
избирательность деталей. Миф – это специфическое чув-
ственно-образное представление о явлениях природы и кол-
лективной жизни.
В коллективной памяти также отражаются представления
социальных групп о том, что их объединяет. С точки зрения
Б. Гизена память конституирует идентичность и выступает
стабильной основой солидарности в изменяющемся мире 2.
Однако А. Мегилл высказывает мнение, что все не так одно-
значно, он подчеркивает, что идентичность тесно связана с
памятью, и обе они имеют сложное отношение к истории 3.
Эта сложность коллективных представлений усугубляется
тем, что память вмещает как позитивные аспекты социаль-
ного опыта (победа, торжество, гордость; победа в Великой
Отечественной войне, строительство нового справедливого
общества и т. д.), так и негативные (вина, стыд, травма; Хо-
локост как абсолютное зло, рабство в Америке, Хиросима).
Антиномичность, присущую содержанию коллективной па-
1
Нора П. Проблематика мест памяти // Нора П., Озуф М., де Пюимеж Ж.,
Винок М. Франция-память. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. С. 20.
2
Хлевнюк Д. О. Бернард Гизен. Триумф и травма //Социологическое
обозрение. Т. 9. № 2. 2010. С. 115.
3
Мегилл А. Историческая эпистемология. М.: «Канон+» РООИ «Реа-
билитация», 2007. 480 с.

77
мяти, одним из первых стал исследовать Б. Гизен, поделив в
своей концепции все воспоминания на триумфальные и трав-
матические, при этом Гизен концентрирует свое внимание на
травме как на предельной категории коллективного опыта,
которая стала ядром коллективной памяти немцев, определи-
ла их национальную идентичность как травматическую 1.
Переживания вины и стыда крайне тяжелы, Х. Арендт,
стоявшая у истоков изучения культуры памяти, подвергалась
остракизму за свои статьи в журнале «Нью-Йоркер», напи-
санные по следам процесса над Эйхманом, за саму, уже став-
шую классической, формулировку «банальность зла», так как
она умаляет чудовищные преступления нацистов и страда-
ния их жертв. Причем обвинения выдвигались с разных сто-
рон, например, У. Черчилль и ряд его последователей поддер-
живали политику забвения, ориентированную на будущее, с
такой точки зрения – не надо ворошить прошлое, у Арендт
же другой подход к памяти: помнить, чтобы никогда не за-
бывать. Еврейские организации представляли Арендт преда-
тельницей еврейского народа, так как она якобы утверждает,
что евреи виновны в Холокосте так же, как их убийцы (речь
идет о трактовке роли юденратов, принудительно созданных
административных органах еврейского самоуправления, в
Третьем рейхе)2.
Для облегчения тяжести таких переживаний существуют
социокультурные стратегии, которые напрямую могут быть
соотнесены с психоаналитической трактовкой защитных ме-
ханизмов психики, сформированных индивидом, – стратегии
забывания, стратегии отрицания. «Я это сделал», – говорит
моя память. «Я не мог этого сделать», – говорит моя гордость
и остается непреклонной. В конце концов память уступает» 3.
1
Хлевнюк Д. О. Бернард Гизен. Триумф и травма // Социологическое
обозрение. Т. 9. №2. 2010. С. 115–116.
2
Принц А. Ханна Арендт или любовь к Миру. Главы из книги // Ино-
странная литература. 2015. № 4. С. 180–183.
3
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии буду-
щего // Ницше Ф. Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990 / http://www.opentextnn.
ru/man/?id=1469 (дата обращения 15.05.2017).

78
 На стыке стратегий памяти и забвения формируется ком-
меморация, когда происходит отбор событий для поклоне-
ния или же порицания. А. Мегилл рассматривает память как
персональный или совместный опыт людей или социальных
групп, складывающийся в результате более или менее спон-
танного запоминания проживаемого опыта, т. е. память вы-
ступает побочным продуктом прошлого опыта. «Память –
это образ прошлого, субъективно сконструированный в
настоящем»1. А коммеморацию формирует то отношение к
прошлому, которое существует в обществе в настоящий мо-
мент, разделяемое большим количеством людей отношение
к репрезентации прошлых событий, которое подтверждает
чувство единства, общности, упрочивает связи внутри сооб-
щества2. Таким образом, практики коммеморации порождают
и сохраняют живую связь с прошлым, служат способом укре-
пления и передачи памяти о прошлом, могут использовать-
ся государством для манипуляции историческим сознанием,
разновидностями практик коммеморации можно считать
воздвижение памятников, наименование или чаще переиме-
нование улиц, установку мемориальных досок, изобретение
новых ритуалов и традиций, т. е. если коллективная память
это взаимосвязь повторения и запоминания, то коммемора-
ция это сознательное повторение 3.
Коммеморация осознанно конструирует современную на-
циональную идентичность, которая отражается на всех со-
циально-политических процессах, например, самокритичная
коммеморация в Германии, сложившаяся под воздействием
переживаний вины и стыда, влияет, скорее всего, определя-
ющим образом, на политические решения, принимаемые по
проблемам мигрантов.
В России современные практики коммеморации приводят
к тому, что в коллективной памяти о Великой Отечествен-
1
Мегилл А. Историческая эпистемология. М.: «Канон+» РООИ «Реа-
билитация», 2007. С. 124.
2
Там же. С. 116.
3
Романовская Е. В., Фоменко Н. Л. Идентичность и коммеморация //
Власть. 2015. № 7. С. 83.

79
ной войне в общественном сознании усиленно подкрепляет-
ся дискурс триумфа и всячески нивелируется дискурс кол-
лективной травмы. Триумф должен служить «социальным
клеем», рождать чувство гордости, давать ощущение при-
надлежности к великой державе каждому гражданину. Для
осмысления травмы реализуется стратегия отрицания. На-
верное, такие практики преследуют разумную и благую цель
формирования, актуализации национальной идеи, воспита-
ния патриотизма у подрастающего поколения. Однако, пред-
ставляется, что такая глорификация, крайне прямолинейная
реализация этих практик в настоящее время не способствует
социальному единению, а разделяет общество на тех, кто су-
ществует в дискурсе триумфа и мыслит категориями победи-
теля, героизма, и тех, кто существует в дискурсе травмы и, в
первую очередь, акцентирует внимание на жертвы и репрес-
сии, на цену победы.
Если обратиться к истории коммеморативных практик,
связанных с Днем Победы, то можно отметить, что в настоя-
щий момент – это главный национальный праздник, но таким
он был не всегда. Только в 1965 году сложилась современ-
ная традиция его празднования (выходной день, ежегодный
парад, открытие монумента Могила Неизвестного Солдата),
так как по разным интерпретациям при Сталине и Хрущеве
он обладал другой идеологической нагруженностью.
В 1975 году к тридцатилетнему юбилею появилась песня,
ставшая официальным и неофициальным гимном праздни-
ка, «День Победы» (Д. Тухманов, В. Харитонов), ее судьба
также была непростой. Эта песня точно отразила коллектив-
ные представления того времени, реально существовавший
синтез триумфа и травмы («праздник со слезами на глазах»).
Таким современным синтезом триумфа и травмы на новом
витке исторического переосмысления прошлого, примером
социальной солидарности, конкретной формой воплощения
коллективной памяти, имела возможность стать акция «Бес-
смертный полк», появившаяся не в столице, а в провинци-
альном городе Томске, как «движение снизу», как ответ на

80
экзистенциальный вызов – ветераны уходят, их все меньше,
но они должны символически присутствовать в пространстве
города именно на этом событии. Однако масштабность жи-
вого отклика по всей стране на это общественное движение,
с одной стороны, показала насущную потребность в сохра-
нении личной, семейной, коллективной памяти и необходи-
мости ее символической репрезентации в пространстве го-
рода, с другой стороны, привела к тому, что движение стало
координироваться из центра, вследствие чего бюрократизи-
ровалось, обрело неявно артикулируемую политическую по-
доплеку, в которой дискурс травмы становился излишним и
отрицаемым, что привело к упрощению и личной памяти.
«Историческая метаморфоза памяти оплачивается опреде-
ленной трансформацией индивидуальной психологии» 1.
П. Нора подчеркивал, что коллективная память не только
порождается той социальной группой, которую она сплачи-
вает, но и укоренена в конкретном: в пространстве, объекте,
образе. В рамках нашей темы это пространство вполне опре-
делено – это пространство города, так как распад деревен-
ского мира, в конце прошлого века нарушил традиционное
равновесие, исчезновение крестьянства, совпавшее с апоге-
ем индустриального подъема, стало невосполнимой потерей,
так как до этого именно крестьянство было основным носи-
телем коллективной памяти 2.
Уже у М. Хальбвакса город представлен как хранитель
коллективной памяти: «…подобные наблюдения можно с
легкостью делать, и не покидая Франции, или Парижа, или
города, в котором мы всегда жили. Хотя за полвека облик
города сильно изменился, в Париже есть немало районов,
и даже немало улиц и кварталов, выделяющихся на фоне
остального города и сохранивших прежний характер. Впро-
чем, и жильцы походят на квартал или дом. В каждую эпоху
существует тесная связь между привычками, духом группы
1
Нора П. Проблематика мест памяти // Нора П., Озуф М., де Пюимеж Ж.,
Винок М. Франция-память. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. С. 33.
2
Там же. С. 18–20, 33.

81
и обликом тех мест, в которых она живет. Существует Париж
1860 года, образ которого тесно связан с обществом и обыча-
ями того времени. Чтобы вызвать его в памяти, недостаточно
искать таблички на домах, в которых жили и умерли неко-
торые знаменитые персонажи той эпохи, или прочесть исто-
рию преобразований Парижа. Именно в сегодняшнем городе
и населении наблюдатель найдет множество прежних черт …
еще проще, быть может, обнаружить прежний Париж в тех
или иных маленьких провинциальных городах, из которых
еще не исчезли типы, костюмы и обороты речи, с которыми
во времена Бальзака можно было столкнуться на улице Сент-
Оноре или на парижских бульварах» 1. В дальнейшем эти на-
блюдения трансформируются в концепцию мест памяти П.
Нора.
Коммеморативная проблематика актуальна в силу своей
связанности с проблематикой идентичности, с влиянием ком-
меморации на формирование коллективной идентичности,
со стратегиями конструирования идентичности, с существу-
ющим в настоящее время кризисом идентичности (практиче-
ски всех ее основных форм).
Разрушение традиционного общества, секуляризация
общества, модернизация общества, слом привычного укла-
да жизни тесно связаны с урбанизационными процессами.
Связан с ними и кризис идентичности, гендерная и половая
идентичность в настоящее время – это не некие данности, а
уже предмет для дискуссий, возрастная идентичность также
расшатана, статусная идентичность размыта.
В рамках исследуемой проблематики нас интересует го-
родская идентичность как разновидность коллективной
идентичности, формирующаяся посредством коллективной
памяти и коммеморативных практик, городская идентич-
ность как устойчивое представление человека о себе как о
жителе определенного города, наделенное позитивной кон-
1
Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосно-
венный запас 2005, 2-3(40-41) // http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/ha2.html
(дата обращения 15.05.2017).

82
нотацией, субъективно переживаемое как чувство сопричаст-
ности городу и его жителям.
Поскольку городская идентичность является формой кол-
лективной идентичности, то для нее справедливым является
большая часть того, что относится к коллективной идентич-
ности, а именно: то, что она складывается из многих фак-
торов – памяти, традиций, географии, общего прошлого,
мифологии и т. д. Городская идентичность, также как и кол-
лективная, служит основой эмоциональных связей в группе
и обществе1.
Кризис городской идентичности напрямую влияет на
развитие города, что ясно можно увидеть на материале го-
рода Омска, одной из основных проблем которого является
депрессивных характер развития и связанный с этим отток
молодого, активного и креативного, трудоспособного на-
селения из города. Выше отмечалось, что основной комме-
моративной практикой в настоящее время являются симво-
лические ритуалы, связанные с Днем Победы. В Омске эта
практика также нашла широкое распространение и искрен-
нюю социальную поддержку, однако эта практика формирует
прежде всего национальную идентичность. Представляется,
что на формирование городской идентичности жителя Омска
в большей степени могли бы оказать влияние другие коллек-
тивные исторические и мифологические представления по
вполне определенным причинам, связанным с механизмами
функционирования коллективной памяти, обратимся только
к одному из таких представлений.
Места памяти являются таковыми в трех взаимосвязанных
аспектах – материальном, символическом и функциональ-
ном. Только лишь материальный аспект не создаст полноцен-
ное место памяти, если воображение не наделит его симво-
лической аурой, обратное также справедливо. Обладающая
предельно выраженным символизмом минута молчания яв-
ляется вполне материальным разделением временного един-
1
Романовская Е. В., Фоменко Н. Л. Идентичность и коммеморация //
Власть. 2015. № 7. С. 82.

83
ства1. Относительно Омска это положение можно трактовать
следующим образом: в городском пространстве Омска Вели-
кая Отечественная война существует опосредованно. Име-
ется в виду, конечно, материальный аспект, символический
аспект ярко выражен, как и во всех постсоветских городах,
но в материальном теле города нет следов боев, разрушений,
в символической памяти сохранились – проводы на фронт,
семейные трагедии, тяжелая работа на оборонных заводах,
радость встречи.
Коллективная память о трагических моментах истории
существует в логике триумфа или травмы. Но в отличие от
отечественных войн гражданские войны и их последствия
все-таки сохраняются в мемориальной культуре в травмати-
ческом дискурсе. Сложно представить растиражированные
слоганы массовой повседневной культуры «Можем повто-
рить!», «На Берлин!» и т. д., обращенные к гражданам своей
страны и жителям своего города. Сама травматичность пере-
живаний останавливает эти необдуманные высказывания.
Во время Гражданской войны волны истории перехлесты-
вали через Омск и сделали его местом памяти. Город стал
субъектом истории как столица белого движения, Третья сто-
лица, Белая столица. Этот краткий период истории города
может однозначно интерпретироваться в дискурсе травмы.
Драматизм этой интерпретации обусловлен не только трагич-
ностью эмоционального опыта Гражданской войны, но и тем,
что этот опыт не был осмыслен должным образом, поскольку
вполне осознанно применялась жесткая репрессивная стра-
тегия забывания. Существовавшее в Советском Союзе идео-
логизированное отношение к истории превращало культуру
памяти в культуру забвения. Строгая регламентация мемори-
альной культуры превращала ее в «навязанную память», не
способную вызывать живой эмоциональный отклик.
Городская культура памяти является зримым подтверж-
дением того, что мировоззренческие противоречия не кану-
1
Нора П. Проблематика мест памяти // Нора П., Озуф М., де Пюимеж Ж.,
Винок М. Франция-память. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. С. 40.

84
ли в прошлое – не стали общим прошлым для всего народа,
прошлым, которое мы принимаем, разделяем, помним, не
хотим повторить. «Гражданская война в России продолжа-
ется и в наши дни на полях коллективной памяти» 1. Эти
противоречия по-прежнему раскалывают общество, в про-
странстве города они отражаются в «войне памятников», в
«полемике мемориальных досок», в антагонистических и
крайне неполиткорректных высказываниях комментаторов
новостей в социальных медиа при обсуждении вопроса об
увековечивании памяти того или иного видного историче-
ского деятеля. Мемориальные доски адмиралу Колчаку, к
примеру, накануне столетия революции устанавливали в
Санкт-Петербурге, Омске, Екатеринбурге, Владивостоке.
Спустя непродолжительное время в Санкт-Петербурге и
Екатеринбурге доски были демонтированы, в других горо-
дах периодически требуют их демонтировать, раскалывают,
заливают краской и т. д. Еще более яростная общественная
полемика разворачивалась вокруг установленных и не уста-
новленных памятников Колчаку, причем и памятные доски,
и сами памятники оформляются в виде эвфемизмов – чтят
память полярного исследователя, ученого-океанографа,
флотоводца, а не лидера Белого движения, хотя помнят ад-
мирала Колчака именно как Верховного Правителя России.
Ценностный конфликт оказывает влияние на личностные
идентификационные процессы. Попыток работать с этим
ценностным конфликтом, анализировать, проговаривать,
разрешать его – нет. Большой пласт коллективной памяти
оказался искусственно вытесненным, и до сих пор есть со-
противление его возвращению.
Городские исследования культуры памяти значимы тем,
что они делают память «вещественной» благодаря реали-
1
Вибе П. П. Монументальная коммеморация событий Революции и
Гражданской войны в России: путь к примирению или расколу // Четвер-
тые Ядринцевские чтения: Материалы IV Всероссийской научно-практи-
ческой конференции, посвященной 100-летию Революции и Гражданской
войны в России (30–31 октября 2017 г.) / Отв. ред. П. П. Вибе. Омск: ОГИК
музей, 2017. С. 6, 12.

85
стичности «мест памяти», вплавленных в топографию совре-
менного города.
Можно предположить, что историческая идентичность го-
рода, его уникальность и тождественность самому себе фор-
мирует позитивную городскую идентичность. «Навязанная
память» нивелирует различия, делает все города похожими
друг на друга, сложно любить то, что утратило индивидуаль-
ность. Городская идентичность личности складывается в ре-
зультате ценностного выбора, человек пытается найти себя в
пространстве города и в его истории, выбрать те фрагменты
коллективной памяти, с которыми он может себя соотнести,
отсутствие возможности выбора обедняет экзистенциальную
парадигму города, приводит к формированию негативной го-
родской идентичности.
Один из основных тезисов психоанализа о том, что по-
давленное психическое содержание не теряет своей актив-
ности и энергии в бессознательном, может быть применен
к коллективной памяти и впоследствии к феномену город-
ской идентичности. Сильный эмоциональный отклик, воз-
никающий как в профессиональном сообществе историков,
так и в рассуждениях горожан по поводу того, на чьей сто-
роне была правда в той или иной исторической ситуации,
свидетельствуют о непроработанности травмы, о не «пре-
одолении прошлого», о том, что культурная память пока не
может выполнить социально-терапевтическую функцию
объединяющего характера, что характерно и для России в
целом, а не только для отдельно взятого города. Мемори-
альная практика «преодоления прошлого» 1 способна стать
основой формирования новой коллективной идентичности,
в том числе сделать более сложной и многообразной город-
скую идентичность.

1
Ассман А. Новое недовольство мемориальной культурой. М.: Новое
литературное обозрение, 2016. С. 208.

86
 3. О
1

Городские идеалы, мифы и метафоры есть объективиро-

ванные формы проявления сущности города, сохраняемые
городской культурой. Они объективированы в текстах, в дея-
тельности и поведении людей, фиксируют варианты жизнен-
ных стратегий, сохраняются социальной памятью и могут
быть эксплицированы с помощью содержательного анализа
документальных, биографических и художественных тек-
стов. Анализ городских идеалов, мифов и метафор позволяет
приблизиться к постижению сущности города.
Городской идеал представляет собой единство, синтез
идеала города и идеала горожанина. Идеал города выступает
носителем определенного устройства города, характеризует
условия и образ жизни населения, оказывается связанным с
определенными философскими учениями. Идеал города – это
всегда некая абстракция. Идеал характеризуют в основном
безотносительно к какому-либо городу. Идеал города – это
некое «чистое, урбанистическое» состояние. Идеал города
морально нагружен. Область знания, которая продуцировала
идеалы города (философия, религия, искусство), с необходи-
мостью оказывается «замкнутой» на этику. Как правило, мо-
раль есть последнее основание идеала. Идеал оправдывается
представлениями о должном и недолжном, о благе и об ущер-
бе и т. д. – всем тем, что является своеобразным этическим
материалом идеала.
Идеал горожанина формируется на основе идеала города,
является производным от него, и, по сути, является идеалом
человека в его социальном качестве. В результате эволюции
городских идеалов современный город вобрал в себя смыслы
1
Горнова Г. В. Соразмерность города и человека: категорический импе-
ратив градостроительства // Вестник Омского государственного педагоги-
ческого университета. Гуманитарные исследования. 2016. № 3 (12). С. 8–11;
Горнова Г. В. Соразмерность города и человека: проблемы формирования го-
родской идентичности // Праксема. Проблемы визуальной семиотики. 2018.
№3 (17). С. 43–56.

87
и ценности идеалов предшествующих эпох и существует как
поликультурное, полиидеальное образование.
На материале городской культуры Омска можно проде-
монстрировать проблематику формирования городской иден-
тичности и конфликтность городского дискурса. Городской
идеал Омска артикулирован нечётко, он не самостоятелен, а
является производным двух идеалов – имперского идеала и
идеала индустриального города.
Основной оппозицией имперского идеала является анти-
номия центра и периферии. На долю Омска приходится вна-
чале пассивная позиция окраины империи, сложившаяся в
период внутренней колонизации во времена Российской им-
перии, а затем – уже в Советском Союзе – удалённой пери-
ферии. В этом семантическом ряду сильным аттрактором вы-
ступает идея Сибири, в сферу притяжения которой попадает
Омск.
Идея Сибири, воплощающая региональный патриотизм,
вступает в противоречие с имперским идеалом, в противо-
вес колониальной политике центра формируется образ силь-
ной территории, способной к обретению независимости
(«Сибирь – территория свободы»). Теоретическую оформ-
ленность такая форма патриотизма получает в идеологии
сибирского областничества конца XIX – начала XX века, и
вновь актуализируется в конце XX – начале XXI века в не-
ообластничестве. Идея Сибири оказывается настолько емкой,
что включает в себя, поглощает все городские идеалы сибир-
ских городов, нивелируя различия между ними. Получается,
что Омск, Новосибирск, Томск и другие сибирские города
приобретают сходное «лица необщее выраженье». В итоге
сибирская региональная идентичность оказывается сильнее
локальной городской идентичности.
В работах омского художника Дамира Муратова идея
Сибири, вполне по-гегелевски, обретает свою конкретную
форму и в современном искусстве осуществляет тот самый
процесс самопознания. Картины «Сибирь – остров свободы»
и «Соединенные штаты Сибири» – манифест независимости

88
и сибирской идентичности. «Сибирский сувенир» (на карти-
не изображен орнамент из кандалов) – горький и ироничный
взгляд на историю и современность – объединяет две сто-
роны идеи: с одной стороны, территория свободы, с другой,
каторга. Но, возможно, свобода необходимо имеет эти две
стороны, разрешаясь в смысле, закрепленном в широко упо-
требляемом устойчивом выражении, что дальше Сибири не
сошлешь. Это вполне в духе классической диалектики – вза-
имопроникновение противоположных сторон – идея фронти-
ра и место ссылки. Эти взаимопроникающие представления
зафиксированы в достаточно широко используемом устой-
чивом выражении «дальше Сибири не сошлёшь», в соответ-
ствии с которым живущий в Сибири уже априори свободен,
его мало чем можно напугать.
Идеал индустриального города в Омске имеет некоторое
своеобразие в своём функционировании. В городской культу-
ре промышленный город представлен двумя формами инду-
стриального идеала: позитивной и негативной. Традиционно
негативная форма идеала преобладает, так как взрывной рост
производства неблагоприятно сказывается на условиях жиз-
ни людей. Резкий переход от традиционного общества к ин-
дустриальному изменил его социальную структуру: вызвал
массированное перемещение в города сельского населения,
плохо адаптированного к жизни в новых социально-экономи-
ческих условиях, способствовал обострению противоречий
между трудом и капиталом, а также крайне неблагоприятно
воздействовал на экологию.
Позитивная форма идеала основывается на том, что раз-
витие науки и техники приводит к повышению уровня и
комфорта жизни в целом. В обеих версиях идеала важным
различающим критерием позитивной и негативной оценки
выступает именно качество городской среды.
Надо отметить достаточно парадоксальную ситуацию:
как правило, и в общественном сознании, и в искусстве не-
гативный аспект идеала индустриального города является
преобладающим. При рефлексии над жизнью такого города

89
и в таком городе на первый план выходит марксистская про-
блема отчуждения. При социальном отчуждении сущности
человека индустриальный город оказывается орудием этого
отчуждения: отчуждение от родовой сущности, от средств и
продукта производства, отчуждение человека от человека в
процессе производства, отчуждение от природы – не только
происходит в условных декорациях индустриального города,
но и инициируется самим его устройством.
В Омске же закрепился позитивный идеал индустриально-
го города, поскольку именно в шестидесятые годы прошло-
го века достаточно сильная городская власть смогла разного
рода мерами принудить сферу производства к облагоражива-
нию городской среды. Исследование городских нарративов
показывает, что именно тогда фиксировался один из самых
сильных всплесков любви к городу и гордости за него.
Городская мифология составляет одно из измерений го-
родской культуры и убедительно показывает, что миф в его
различных формах сохраняет свое место в духовном мире
человека. Урбанистические мифы делятся на три основные
вида: урбогонические мифы (мифы об основании города),
городские этиологические мифы (о свойствах тех или иных
городских объектов/явлений/процессов) и эсхатологические
городские мифы (в них содержатся мотивы грядущей гибели
города). Городские мифы отчасти раскрывают идеал челове-
ка в его социальном качестве, отчасти – в творческом каче-
стве. Городская мифология влияет на формирование город-
ской идентичности как чувства сопричастности городу и его
жителям.
Городская мифология Омска представлена урбогониче-
скими мифами (мифами об основании города), этиологиче-
скими (мифами о свойствах тех или иных городских объ-
ектов, явлений) и эсхатологическими (мифами, в которых
содержатся мотивы грядущей гибели города).
Урбогонические мифы раскрывают, как правило, не толь-
ко коллективные представления о происхождении города, но
и неявно содержат ответ на вопрос, зачем этот город нужен

90
именно в этом месте. Возможно, что урбогонические мифы –
это «предварительный» ответ на вопрос о смысле города.
Основной урбогонический миф Омска – это миф о городе-
крепости. Содержание мифа противоречиво, в нём причудли-
во сочетаются позитивные и негативные смысловые оттенки.
Позитивное значение мифа об Омске как о городе-крепости –
населённом пункте, приспособленном к упорной обороне, –
расширяется целым спектром не очень лестных для города
дополнительных значений: от случайности возникновения
города именно в этом месте (по одной из версий, экспеди-
ция Бухольца, по указу Петра Первого искавшая золото и но-
вые торговые пути, потерпела неудачу, и вынужденно была
основана первая Омская крепость, причём тоже не в самом
удачном месте, спустя время крепость была перенесена на
противоположный берег Оми) до функциональной несосто-
ятельности – Омск был крепостью, на которую никто не на-
падал за все годы её существования. С течением времени кре-
пость преобразовалась в острог, город стал восприниматься
как место отбывания наказания.
Урбогонический миф Омска – миф амбивалентный, в нем
отражены противоположные чувства по отношению к городу,
с одной стороны, патриотическая гордость за предков, расши-
ряющих границы страны, осваивающих новую территорию,
терпящих невзгоды, выполняющих свой долг и сохраняющих
верность отечеству. С другой стороны, преобразование кре-
пости с течением времени в острог, в котором содержались
арестанты, ссыльные (см. мифологему О.М.С.К. 1), обретаю-
щая со временем сильное звучание тема каторги, т. е. воспри-
ятие города как места отбывания наказания.
В этом плане крайне интересен интернет-мем «Омичи
после смерти опять попадают в Омск» и созвучный ему, бо-
лее известный – «Не пытайтесь покинуть Омск». То, что эти
фразы стали мемами, указывает на силу их эмоционального
воздействия. В этих фразах сплавились воедино тема судьбы
1
Груздов Е. В. О.М.С.К. // Словарь мифологии Омска / http://ru.mifomsk.
wikia.com/wiki/. (дата обращения 01.07.2016).

91
(рока, обреченности) и тема искупления (возможности из-
быть наказание, «отработать карму»). Но первый мем можно
воспринять и по-другому – не безысходно, а вполне себе в
духе бунта и протеста Камю – а, может, Омск – это и не са-
мое плохое место для нового круга жизни? А может в этом и
открывается пока неведомая нам грань свободы? Ведь в кон-
це концов концепция кармы неразрывно связана со свободой
воли, с нравственной ответственностью человека. А может,
это и есть правильный ответ на вызов — опять оказаться в
Омске?!
Двойственность урбогонического мифа – с одной сто-
роны, гордость за предков, раздвигавших границы импе-
рии, служивших Отечеству, с другой стороны, тема каторги
и ссылки – напрямую влияет на амбивалентность процесса
идентификации и усложняет его.
Городские этиологические мифы представляют собой
объяснительные мифы-повествования, в которых разъясня-
ется в мифологической форме происхождение какого-либо
городского феномена, явления или фиксируются особенно-
сти социальной жизни города.
К этиологическим омским мифам можно отнести, в част-
ности, все разновидности столичного мифа, пытающиеся за-
крепить право города на особое место в системе сибирских
или даже российских городов: Омск – третья столица, Омск –
столица Степного края, Омск – индустриальная столица,
Омск – столица Сибири.
Наверное, самым значимым в ряду этих столичных мифов
является миф о третьей столице, Белой столице, поскольку
этот миф, во-первых, имеет реальные исторические осно-
вания – события времен Гражданской войны, во-вторых, он
действительно указывает на особость, неповторимость го-
рода – Омск был единственным городом, ставшим столицей
белого движения. Этим он отличается от урбогонического
мифа Омска – как крепости основывались очень многие горо-
да. У этого мифа – богатый бэкграунд, исторически-социаль-
ный, например, в том, что даже по прошествии почти ста лет

92
рождается очень сильный эмоциональный отклик, который в
пределе опять может свестись к вопросу о самоопределении:
«Ты за кого? За белых или за красных?» Визуальный: Омск –
белый город, полгода засыпан снегом, летом на небе ярко-бе-
лые облака, осенью – белесые туманы.
Особенности омского хронотопа «схвачены» в мифах о
плоском городе, тихом городе, закрытом городе: в таком го-
роде время течет по-особенному, медленно и неспешно, с
одной стороны, завораживая и погружая в размышления, с
другой стороны, негуманно, эта вязкость времени останав-
ливает развитие города, заставляет задыхаться творческих
людей, не дает реализоваться судьбам и замыслам. Равнин-
ный, плоский, однообразный ландшафт города поддерживает
такое течение времени. Эти и многие другие мифы собраны в
«Словаре мифологии Омска».
Создатели «Словаря» Е. В. Груздов и А. В. Свешников за-
фиксировали коллективные представления жителей города от
событий большой политической истории (Колчак, Белая сто-
лица), истории культуры классической (Достоевский) и анде-
граунда (ГрОб), геополитической истории (Степная столица),
современной истории (омское метро), до вполне конкретных,
внятных и ощутимых «вещей» городской повседневности
(омское пиво, сыр «Омичка»)1. «Словарь мифологии Омска»,
как и всякий хороший словарь, пробуждает активность чи-
тателя: вызывает любопытство и провоцирует отправиться в
свободный поиск перехода по ссылкам, тем самым конструи-
руя уже свой собственный мифологический образ города, по-
зволяет читателю включиться в этот интерактив и в какой-то
мере на непродолжительное время стать соавтором.
Слабые отзвуки эсхатологических мотивов содержатся в
топонимических мифах «Ом» и «Асгард», неявно отсылаю-
щих к теме Армагеддона, к корпусу преданий о Беловодье,
к скандинавской мифологии и мифологии древних славян:
Асгард Ирийский – столица Беловодья, Ирий – восточносла-
1
Груздов Е. В., Свешников А. В. Хождение в народ-2: из опыта работы
над «Словарем мифологии Омска» // НЛО, 2005. № 4 (74). С. 26.

93
вянский рай. Реки Омска наделяются эклектическими маги-
ческими смыслами, Омь, давшая названия городу, трансфор-
мируется в изначальную мантру Ом, содержащую символы
создания, поддержания и разрушения, Иртыш – обретает
предикаты рая, Ирия. Таким образом, если в урбогонических
мифах возвеличиваются результаты творческой деятельно-
сти человека, то в городских эсхатологических мифах со-
держатся пророчества о неминуемой каре, которая последу-
ет за разрушением социального идеала, содержащего в себе
основные качества социальности человека, характерные для
данной эпохи.
Стремление человека к краткому и лаконичному выраже-
нию сущности города реализуется в форме урбанистической
метафоры. Урбанистическая метафора представляет собой
синтез городского мифа и идеала, в ней рациональность идеа-
ла и образность мифа снимаются и образуют новое качество.
Урбанистическая метафора – это вид тропа, в котором осу-
ществляется перенос свойств одного явления городской жиз-
ни на другое, где присутствует скрытое сравнение различных
аспектов бытия города, городской культуры. Урбанистические
метафоры являются также и теоретическими формами, в ко-
торых осуществляется познание города. Они манифестируют
основную идею концепции города, отражают качества самого
человека, позволяют интерпретировать процессы, происходя-
щие в городе, являются средством интеграции представлений
о городе как форме социальной действительности.
К числу урбанистических метафор, активно функциониру-
ющих в Омске, относятся: метафора центра — «Омск – центр
Западной Сибири» (географический, промышленный, куль-
турный, научный) или вариация этой метафоры – «Омск –
столица Сибири» (Белая столица, Степная, театральная,
культурная и т.д.), «Омск – город-сад» (разные интерпрета-
ции этой метафоры: «Город будущего», «Заброшенный сад»,
«Утраченный рай»).
Поэтические метафоры «Город тихий как сон», «Город
воздушных фрегатов» Р. Рождественского и Л. Мартынова

94
представляют собой авторскую конкретизацию классической
метафоры «Город детства».
Процесс метафоризации представлений об омской дей-
ствительности идет непрерывно, поскольку урбанистическая
метафора является средством интеграции представлений
о городе не только в социальном аспекте, сходном для чле-
нов социальной общности, но и в психологическом, лично
переживаемом смысловом оттенке. К примеру, на форуме
городских сообществ и активистов «Сборка», проходившем
в Омске 18 и 19 июня 2016 года, в свободной дискуссии ме-
тафорические образы озвучивались представителями про-
фессионального сообщества архитекторов: «Омск – бывшее
дно бывшего океана» (Н. П. Шалмин), «Город нереализо-
ванных замыслов» (И. Г. Стуканева), «Город открытых воз-
можностей» (Н. П. Шалмин и И. Г. Стуканева). Экономист
О. М. Рой, описывая региональную специфику существова-
ния Омска как моноцентричного города, неожиданно затро-
нул тему одиночества города.
Городские активисты предлагали следующие метафоры:
Омск — это город-трафик, город-портал, город пути, что по-
нималось ими как трансформация прежде всего молодого че-
ловека, взаимодействующего с городом. Он рождается в Ом-
ске или приезжает в него, как правило, получает достаточно
качественное образование в многочисленных высших учеб-
ных заведениях города, период его личностного и социаль-
ного взросления проходит в городе, а затем он отправляется
дальше, в поисках себя и судьбы, но Омск в нем что-то не-
уловимо меняет, добавляет какое-то качество, но сам процесс
этого изменения скрыт и неописуем, мы можем видеть только
то, что на входе и на выходе, а процесс преобразования — это
«черный ящик», он непознаваем. Идея непознаваемости ню-
ансов такой трансформации породила интересную метафору
«Омск – город качественного абсурда», которая в духе теории
хаоса пытается пояснить, каким образом Омск несмотря ни
на что выполняет одну из самых важных функций хорошего
города – воспроизводить социальную норму.

95
 Однако представляется, что предельностью для Омска,
т. е. возможностью создать метафорическую модель города,
в которой бы замыкались теоретические концепции, возника-
ло понимание города и пути его развития, обладают не мета-
форы центра, столицы или пути, а метафора сада.
Смысл, данный нам предельной метафорой, задает стере-
отипные варианты поведения в городе и позволяет увидеть
в нем некую особость общественных связей и отношений.
В городе мастеров важно быть мастером; в городе-базаре –
купцом; в городских джунглях можно быть либо хищником,
либо жертвой; в городе-машине механик становится главной
персоной; в мегаполисе огромный набор социальных ролей
позволяет быть всем. Город-сад предполагает наличие садов-
ника, который терпеливо превращает природу в культуру, не
уничтожая при этом природы.
В метафорическом описании города как сада содержится
синтез основных смыслов омских идеалов и мифов. Метафо-
ра «город-сад» имела эмпирическую достоверность и легко
верифицировалась, но сейчас эти предикаты утратила. По-
зитивный идеал индустриального города закрепился в обще-
ственном сознании прежде всего потому, что зримо менял
городскую среду, за несколько десятилетий, за время жизни
одного поколения жителей, город преобразился: появились
парки и скверы, в которых ежегодно высаживались сотни
тысяч кленов, лип, тополей, акаций, хвойных деревьев. На
улицах города высаживали миллионы цветов. Позитивность
идеала поддерживалась наглядной демонстрацией того, что
развитие промышленности изменяет облик города в лучшую
сторону.
В метафоре сада происходит «снятие» коллективных
представлений о природном и социальном ландшафте горо-
да. Целый ряд «растительных» метафор описывают Омск:
«город-сад», «город-лес» (одичавший сад), «город-пень»
(вырубленный сад). Расположение Омска в зоне лесостепи
порождает мифологическое представление об Омске, как о
городе, стоящем на границе степи и леса, разделяющем степь

96
и лес, тем самым поддерживая структуру ландшафта (или
мироздания?), задавая правильный пространственный поря-
док. Сад является синтезом степи и леса, сохраняя их пози-
тивные свойства (например, степь – это простор, ощущение
свободы), нивелирует отрицательные аспекты этих явлений,
которые они привносят в город, у степи – пыль, снежные
бури, наводнение, грязь, у леса – одичание, заброшенность.
Г. Ю. Мысливцева отмечает, что ветер, пыль и вода – это при-
родные субстанции Омска, изначально заданные ландшаф-
том еще до появления человека. И именно этот ландшафт
стал питательной почвой для романтических фантазий о го-
роде-саде1.
Также метафора сада работает и со смыслами пути, транс-
формации, которые оказались наиболее близки молодым лю-
дям. Как происходит это взаимодействие? Одно из этимо-
логических значений слова «культура» – это взращивание,
возделывание, культивирование, т.е. то, что имеет отношение
к деятельности по созданию сада, которая оказывается сино-
нимичной деятельности по воспитанию как социализации
и культурному преобразованию (ср. «детский сад»). Полу-
чается, что город-сад способствует воспроизводству соци-
альной нормы, поддерживает передачу социального опыта и
культурных эталонов от поколения к поколению. Этой соци-
альной эстафете соответствует оттенок смысла образа сада,
отсылающий к вечному обновлению и смене циклов жизни:
есть время цветения и время увядания, которое опять сменя-
ется цветением и плодоношением.
У образа города-сада есть еще и такое неожиданное зна-
чение – он способен служить условием философствования.
Город сам по себе есть предпосылка философии. Именно в
городе человек создал философию и науку. Однако город как
генератор культурогенеза является и генератором противо-
речий, он насыщен вещами, процессами и отношениями.
1
Мысливцева Г. Ю. «Себя-познающий ландшафт» Омска. Опыт интер-
претации визуальных и вербальных текстов // Территория мечты / Сборник
трудов Г. Ю. Мысливцевой. Омск. 2014. С. 33.

97
В нем тяжело сделать паузу, выключиться из суеты повсед-
невности, сосредоточиться на размышлении. И поэтому
представляет интерес пространственная практика, появив-
шаяся в античности: превращение запущенных мест в горо-
де в сад и создание в нем философской школы. Сад Академа
у Платона впоследствии преобразовался в академию, у Ликея
Аристотеля был сад для прогулок – перипаты, отсюда позд-
нейшее название учеников Аристотеля – перипатетики, сад
Эпикура был прибежищем от жизненных бурь, местом, где
можно насладиться общением с друзьями, ученики Эпикура
стали «философами сада» 1.
Помимо когнитивного содержания в метафоре важно еще
то, что она создает эстетическое переживание, в ней изна-
чально заложены ценностные отношения. Метафора «город-
сад» предполагает такое воплощение прекрасного, по срав-
нению с которым реальные города проигрывают, даже если
в них есть сады Семирамиды. Метафора «город-сад» поэто-
му всегда подернута неким ностальгическим флером, затаен-
ной тоской по прошлому.
Неизбывность этой ностальгии имеет явные архетипиче-
ские основания, восходит к религиозным представлениям.
В христианской религии существуют три образа рая – это
сад, город и небеса. Образы сада и города употребляются
значительно чаще, поскольку они конкретнее, имеют аналог
в жизни человека и поэтому легко представимы в отличие от
абстрактного образа небес. В Ветхом Завете рай описывается
как прекрасный земной сад Эдем, находящийся на Востоке,
в котором безмятежно существует человек. В Новом Завете
рай – это город без печали и смерти, Небесный Иерусалим,
который представляет собой совершенную проекцию земно-
го города.
Далеко не все люди, попадающие в сферу воздействия ар-
хетипического образа «город-сад», осознают оттенки рели-
1
Красноярова Н. Г. О философии сада // Сибирский сад территория
мечты: Сборник материалов научно-художественного проекта. Омск-
Новокузнецк. 2002 год. Омск: Изд-во ОГИК музея. 2004. С. 9.

98
гиозного смысла, содержащиеся в нем, но практически все
горожане хотели бы жить именно в таком городе.
Архетипическая мечта о наступлении золотого века, о соз-
дании рая на земле нашла свое отражение и в коммунистиче-
ской идеологии. Этот образ до сих пор активно функциониру-
ет в постсоветском пространстве, и неважно, что он не имеет
ничего общего с текущей градостроительной политикой.
Этот образ порождает в нас желание жить в таком городе,
в том числе и потому, что в нем неявно задействованы оттен-
ки смысла, отсылающие нас к безмятежности и покою рая.
Город-сад вбирает в себя два основных предиката христиан-
ского рая, совмещает в себе рай Ветхого и Нового Заветов.
Приближение в реальности к такому городу, его воплощение
в нашей повседневной жизни могло бы стать хорошей психо-
терапией для общества.
В этих объективированных формах городской культуры
Омска сконденсированы устойчивые модели жизнепрожи-
вания, частично воспроизводя которые в своих поведенче-
ских практиках, горожанин выстраивает свой тип отношений
с городом. Объективированные формы городской культуры
тем или иным образом отражаются в личных нарративах го-
рожан, влияют на возможность обретения соразмерности с
городом, на становление городской идентичности, на форми-
рование миграционных установок.
Можно выделить предельное противоречие между акту-
альными миграционными установками, существующими в
городском дискурсе и воспроизводящимися им: это решение
оставаться жить в своём городе или решение покинуть его и
отправиться на завоевание другого города.
Актуальные миграционные установки, функционирую-
щие в социокультурном пространстве Омска, образно выра-
жены в интернет-мемах и хештегах.
Самым ярким интернет-мемом Омска в последние годы
стала фраза «Не пытайтесь покинуть Омск». Мощный экс-
прессивный заряд этого выражения обеспечил его тиражи-
руемость, спонтанное и неконтролируемое распространение.

99
Так распространяться может только информация, обладаю-
щая сильным эмоциональным воздействием, способная за-
деть за живое. Можно предположить, что суггестивность
этого интернет-мема объясняется его прямой связью с го-
родским идеалом и урбогоническим мифом Омска, в част-
ности, с восприятием города как места отбывания наказания
(тема ссылки, каторги, неволи). Смысловая полифония этого
мема содержательно дополняется другим выражением, не
получившим такого широкого распространения, но весьма
креативным: «Омичи после смерти опять попадают в Омск».
Тема предопределённости судьбы обретает здесь ещё более
метафизическое звучание, проясняет эсхатологические моти-
вы основного мема.
Региональными властями была предпринята попытка
найти антитезис этому мему и поддержать противополож-
ную миграционную установку – осознанное решение жить
и работать в своём городе. Обеспокоенность региональных
властей тем, что интеллектуально-ресурсная часть населения
связывает пути и формы развития и реализации собствен-
ного потенциала, по большей части, с агломерациями двух
федеральных городов и не принимает в расчёт возможность
личностной и профессиональной реализации в своём городе,
вполне понятна, и, наверное, саму попытку решения пробле-
мы надо приветствовать.
Министерством культуры Омской области был сконстру-
ирован хештег «#Я_остаюсь». Попытка ввести и распро-
странить этот хештег поддерживалась рядом мероприятий,
самым заметным из которых стал выпуск сувенирного ка-
лендаря на 2018 год, в котором известные во всём мире пу-
тешественники заявляют о том, что они решили остаться в
Омске, и пытаются обосновать своё решение разного рода
аргументами 1. Например, Жак-Ив Кусто решает, что омские

1
Валитов Д. Омский минкульт выпустил патриотический календарь «Я
остаюсь» // Вечерний Омск, 2018. 15 января. [Электронный ресурс]. Режим
доступа: http://omskgazzeta.ru/events/omskij-minkult-vypustil-patrioticheskij-
kalendar-ya-ostayus (дата обращения 30.06.2018).

100
реки – более интересный объект исследования, чем океаны.
Адмиралу Крузенштерну нравится озеро в Омской области,
и он принимает такое же решение. Юрий Гагарин заявляет,
что Омская область – просто космос, и поэтому он остаётся.
Полиграфическое воплощение идеи получилось доста-
точно неплохим. Актёры Омского ТЮЗа перевоплотились в
известных первооткрывателей, фоном для портретов стали
живописные места Омской области. Однако идея ещё до её
воплощения оказалась нежизнеспособной. Неудачность про-
екта объясняется тем, что тяжело распространить то, что пы-
таются навязать сверху, несовпадением с нарративными прак-
тиками целевой аудитории, отсюда фальшь и неискренность;
и самая главная причина неудачи – это неукоренённость идеи
в смысловом контексте городской культуры Омска.
Такое нарочитое несовпадение с реальностью вызва-
ло оживлённую общественную дискуссию и создание
Е. Александровым альтернативного календаря с хештегом
«#надоЕхать»1. Автор альтернативного календаря собрал
известных исторических личностей, которые на самом деле
жили в Омске и в большинстве своём оказались здесь во-
все не по своей воле. Слова, которые они произносят, звучат
достаточно органично, имя города даже не упоминается, но
понятно, что все эти люди говорят об Омске. Достоевский
произносит: «Хорошо сидим, но надо ехать», рядом с изо-
бражением Егора Летова строки из его песни «Всё идет по
плану» и констатация: «Надо ехать». Репрессированный ави-
аконструктор Сергей Королёв, год работавший в Туполевской
«шарашке» в Омске, вступает в заочную дискуссию с Юрием
Гагариным: «До космоса рукой подать. Надо ехать».
Можно сделать вывод, что исследование объективиро-
ванных форм городской культуры – городских идеалов, ми-
фов и урбанистических метафор позволяет нам познавать
духовные аспекты соразмерности города и человека, на ко-
1
Федор Достоевский: «Хорошо сидим, но #надоЕхать» // Омскин-
форм. 2018. 19 января. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.
omskinform.ru/news/115342 (дата обращения 30.06.2018).

101
торых, собственно, и строится городская идентичность. Что
касается исследования объективированных форм городской
культуры Омска, то развернувшаяся общественная дискус-
сия наглядно демонстрирует специфичность идентификаци-
онных процессов омичей, которая проявляется, во-первых,
в социальной амбивалентности процессов идентификации,
во-вторых, в конфликтности городских дискурсов и наррати-
вов, в-третьих, в построении идентичности на отрицании и
в преобладании чётко артикулируемой негативной городской
идентичности.

102
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Человеческий потенциал страны производится и воспро-
изводится городской культурой. Каждый пятый россиянин
проживает в городах-миллионниках. Миграционные потоки
в стране направлены в крупнейшие города. Однако, асим-
метричность урбанизационных процессов приводит к тому,
что более восьмидесяти процентов миграций осуществля-
ются в агломерации двух федеральных городов – Москву и
Санкт-Петербург. Однако в региональной политике асимме-
тричность урбанизации до сих пор не учитывается должным
образом. Такая миграционная динамика негативно влияет
на экономический и социокультурный потенциал не только
крупных городов-региональных центров, но и федеральных
городов, принимающих потоки внутренней миграции: усугу-
бляются демографические проблемы, возрастает социальное
напряжение, обостряются социально-экономические, социо-
культурные, межэтнические противоречия и конфликты.
В крупных провинциальных городах в последние годы
резко возросла потенциальная готовность жителей выбирать
для жизни другой город. Причем такой выбор осуществля-
ет прежде всего активная часть трудоспособного городского
населения, обладающая высоким образовательным статусом.
Эта тенденция ярко проявляется в Омске: молодежь покидает
Омск. Молодежь – это будущее общества. Город, лишенный
будущего, обрекается на депрессивное развитие. Главными
центрами притяжения становятся Москва и Санкт-Петербург.
Такая центростремительная тенденция характерна практиче-
ски для всех российских провинциальных городов, включая

103
крупные города и региональные центры, однако в городах за
Уралом она представлена наиболее отчетливо.
Социальные, экономические, экологические, демогра-
фические аспекты асимметричности урбанизационных про-
цессов находят свое отражение в конкретных научных дис-
циплинах. Однако малоисследованными остаются духовные
аспекты урбанизации, которые напрямую влияют на жизнь
человека в городе, в том числе на городскую идентичность и
формирование миграционных установок. Методологический
потенциал философской антропологии и философии культу-
ры позволяет познавать эти аспекты, используя взаимосвязь
классических антропологических идей и представлений о
том, что город являет собой меру развития сущностных сил
человека, так как именно в городе активность, социальность,
субъектность, рациональность человека представлены наи-
более полно, так как город является и результатом, и объек-
том творческой деятельности человека. При этом, выполняя
функции интенсификации культурогенеза, город существует
как генератор противоречий и антиномий.
Миграционная динамика – это нормальная сторона урба-
низации и реализация одного из базовых прав человека – сво-
боды передвижения. Недальновидность региональной поли-
тики государства приводит к ярко выраженной асимметрии
урбанизации, ухудшающей качество жизни людей. Городская
идентичность оказывает влияние на важное решение – будет
ли человек свою судьбу связывать именно с этим городом.
Проведенное исследование позволило прийти к ряду за-
ключений.
Городская идентичность представляет собой локальную
форму территориальной идентичности, фиксирующую пред-
ставление человека о себе как о жителе определенного города,
содержащую ценностно-рефлексивное отношение к городу. В
феномене городской идентичности происходит процесс вос-
хождения от абстрактного (групповая идентичность, имеющая
территориальные и пространственные аспекты) к конкретному
(локальная идентичность в форме городской идентичности),

104
при этом социально-психологическим основанием процесса
восхождения от абстрактного к конкретному в этом случае вы-
ступает потребность в безопасности, так как в ситуации неста-
бильности проще происходит идентификация с конкретным,
четко отграниченным и ясно представимым объектом.
Сущностная проблематичность городской идентичности
обусловлена самой транзитивной природой идентичности,
так как актуализация и концептуализация идентичности про-
исходит в периоды личностных и социальных изменений,
сложно переживаемых и сопровождающихся ощущением
утраты экзистенциальных оснований бытия. Поскольку тран-
зитивность идентичности имплицитно содержит смысловую
антиномичность, то адекватным методологическим основа-
нием анализа идентичности выступает диалектика устойчи-
вости и изменчивости, постоянства и вариативности.
В рамках ценностного подхода фиксируется феноменаль-
ная сторона урбанистической аксиологии – город как цен-
ность для субъекта переживания (горожанина) и ноуменаль-
ная сторона – ценность города, существующая объективно
и не зависящая от индивидуального субъекта. Структура
ценностной ситуации, конкретизированная применительно
к городу, включает в себя: субъекта ценностной ситуации
(человек, испытывающий определенные чувства и пережива-
ния по отношению к городу), город как объект ценностной
ситуации и ценностное отношение, связывающее человека и
город. Ценностное отношение выступает одним из факторов
формирования городской идентичности.
Применительно к Омску показано, что житель Омска как
субъект ценностной ситуации испытывает сложный комплекс
чувств по отношению к Омску как к объекту ценностной си-
туации: горожане отчетливо наделяют ценностной маркиров-
кой фрагменты объективной и субъективной реальности Ом-
ска (ритм жизни в городе, климат и ландшафт, реки города,
жители города и т. д.) при этом ценностные оценки обладают
ярко выраженной полярностью, что оказывает влияние на
антиномичность миграционных установок.

105
 Выделены и теоретически описаны четыре компонента
структуры городской идентичности: когнтивный компонент,
аффективный (эмоционально-чувственный компонент), цен-
ностно-смысловой компонент, практический (инструмен-
тальный, поведенческий) компонент. Анализ структурных
компонентов городской идентичности показал превалирова-
ние когнитивного и аффективного компонента над осталь-
ными. Показано, что инструментальное воплощение антино-
мичности миграционных установок горожан осуществляется
практическим компонентом городской идентичности.
Основанием городской идентичности является соразмер-
ность города и человека, соразмерность зависит от факторов
материальной и духовной культуры конкретного города и от
личностных особенностей конкретного горожанина.
Городская идентичность является конструируемым со-
циокультурным феноменом, складывается в пространстве
повседневности, репрезентируется в городском наррати-
ве, мемориальной культуре и коммеморативных практиках.
Наиболее органичные практики конструирования городской
идентичности складываются на основе концепта «родина»
по двум основаниям, во-первых, концепт «родина» явля-
ется одной из самых устойчивых интерпретационных схем
восприятия мира, во-вторых, концепты «город» и «родина»
одноприродны, имеют многоаспектную физическую и мета-
физическую общность.
Предложена методология исследования духовных аспек-
тов соразмерности города и человека, влияющих на форми-
рование городской идентичности, на основе анализа объек-
тивированных форм городской культуры: городских идеалов,
мифов и метафор. Конкретизация методологии применитель-
но к Омску выявила конфликтность городского дискурса, от-
четливо выражающуюся в антиномичности миграционных
установок горожан. Схематично конкретизацию можно пред-
ставить следующим образом. Городской идеал Омска, как
и всех сибирских городов, артикулирован нечетко, так как
попадает в сферу действия идеи Сибири. Городской идеал

106
Омска является производным от имперского идеала с явно
выраженной антиномией центра и периферии и позитивного
идеала индустриального города, сложившегося в шестидеся-
тые годы ХХ века. Городская мифология Омска в массовом
сознании представлена следующими ведущими мифами: ур-
богоническим мифом о городе-крепости и этиологическим
мифом о Белой столице. Урбанистические метафоры Омска
представляют собой различные вариации метафор центра и
метафор сада. Наибольшим объединяющим жителей потен-
циалом обладает метафора сада, что можно использовать при
работе с мастер-планом города при формировании видения
города и работой над национальным проектом «Формирова-
ние комфортной городской среды». Однако, надо четко про-
рабатывать вербальные выражения этой метафоры, так как
она по-разному интерпретируется горожанами, принадлежа-
щими к разным поколениям.
Теоретически описана образная представленность мигра-
ционных установок в интернет-мемах. Самый тиражируе-
мый мем последнего десятилетия «Не пытайтесь покинуть
Омск» репрезентирует негативную городскую идентичность.
Ярко выраженная суггестивность мема базируется на объек-
тивированных формах городской культуры Омска, в частно-
сти, восприятия города как места отбывания наказания (в ур-
богоническом мифе о городе-крепости переплетены мотивы
крепости, каторги, неволи).
Понимание городской идентичности как конструируемого
социокультурного феномена, а именно, аналитика однопри-
родности концептов «город» и «родина», позволяет объяс-
нить неуспешность проекта, разработанного региональным
министерством культуры, по нейтрализации мема «Не пы-
тайтесь покинуть Омск» – конструирование и внедрение в
культурное пространство города хеш-тега «#Я_остаюсь».
Критерий неуспешности – отсутствие спонтанного, «низово-
го» распространения хеш-тега, его непредставленность в со-
циальных медиа, что можно объяснить рядом причин, среди
которых: несовпадение с нарративными практиками целевой

107
аудитории (креативная молодежь); неукорененностью идеи
в смысловом контексте городской культуры Омска; приме-
нением неверной практики социального конструирования –
идеологически-программной частью поддержки хеш-тега
выступил выпуск сувенирного календаря с изображением
известных людей, делающих заявления об уникальности
Омской области и желании остаться, однако, для всех персо-
нажей Омск не являлся родиной, что усиливало впечатление
неискренности высказываний.
Анализ ценностных форм городской идентичности жи-
телей Омска показывает преобладание негативной город-
ской идентичности, что возможно объясняется требующими
дальнейшей проверки положениями об «антропологической
специфичности» омичей: пресловутое «омское» недоволь-
ство городом (отрицательный аспект) и критическая рефлек-
сивность (положительный аспект). При этом необходимо от-
метить, что негативная городская идентичность имеет ярко
выраженный мощный позитивный потенциал – рефлексив-
ность и креативность.

108
 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аванесов С. С. Визуальная семиотика города: перспек-

тива исследования городских текстов // Праксема. Проблемы
визуальной семиотики. 2016. № 4 (10). С. 9–22.
2. Аванесов С. С. Городское пространство как антрополо-
гический феномен // Праксема. Проблемы визуальной семио-
тики. 2018. № 2 (16). С. 10–31.
3. Аванесов С. С. Отсутствующая сущность. 16 простран-
ных тезисов о сути человеческого бытия // Человек. 2014.
№ 6. С. 127–134.
4. Ассман А. Новое недовольство мемориальной культу-
рой. М.: Новое литературное обозрение, 2016. 232 с.
5. Бауман З. Текучая современность / Пер. с англ. Под ред.
Ю. В. Асочакова. Санкт-Петербург, 2008. 240 с.
6. Береговских А. Н. От градостроительства к градо-
устройству. Омск, 2018. 424 с.
7. Бондарь С. В. Ассирия. Город и человек. (Ашшур III–II
тыс. до н. э.). М.: «Древлехранилище», 2008. 232 с.
8. Бэкон Ф. О дружбе // Соч. в 2-х т. М., 1972. Т. 2. С. 408–
415.
9. Вибе П. П. Монументальная коммеморация событий Ре-
волюции и Гражданской войны в России: путь к примирению
или расколу //Четвертые Ядринцевские чтения: Материалы
IV Всероссийской научно-практической конференции, по-
священной 100-летию Революции и Гражданской войны в
России (30–31 октября 2017 г.) / Отв. ред. П. П. Вибе. Омск:
ОГИК музей, 2017. 469 с.

109
 10. Вирт Л. Урбанизм как образ жизни // Вирт Л. Избран-
ные работы по социологии. М.: ИНИОН РАН, 2005. С. 93–118.
11. Вишневский А. Г. На полпути к городскому обществу //
Человек. М., 1992. №1. С. 12–25.
12. Гейл Я. Города для людей. М.: КРОСТ, 2012. 276 с.
13. Головнева Е. В. Конструирование региональной иден-
тичности в современной культуре (на материале Сибирского
региона). Автореф. дисс. … д-ра филос. наук. Екатеринбург,
2018. 38 с.
14. Гревс И. М. Монументальный город и исторические
экскурсии: основная идея образовательных путешествий по
крупным центрам культуры // Экскурсионное дело. 1921.
№ 1. С. 21–34.
15. Грицков Ю. В. Образы страдания в страдающем созна-
нии (феномен страдания и способы его осмысления в обще-
ственном сознании): Монография. Красноярск: Краснояр.
гос. ун-т, 2004. 120 с.
16. Грицков Ю. В. Феномен страдания и способы его осво-
ения в культуре. Дисс. … д-ра филос. наук. Омск, 2006. 319 с.
17. Груздов Е. В., Свешников А. В. Хождение в народ-2:
из опыта работы над «Словарем мифологии Омска» // НЛО,
2005. № 4 (74). С. 26.
18. Гуревич А. Я. Западноевропейские видения потусто-
роннего мира и «реализм» средних веков // Труды по знако-
вым системам VIII. Вып. 411. Тарту, 1977. С. 3–27.
19. Джекобс Д. Смерть и жизнь больших американских
городов / Пер. с англ. Л. Мотылёва под ред. А. Курилкина.
Москва, 2011. 460 с.
20. Дридзе Т. М. Социально-диагностическое исследова-
ние города // Вестник Российского гуманитарного научного
фонда. М., 1996. №1. С. 95–103.
21. Заборова Е. Н. Социологический анализ городского со-
циального пространства. Дисс. … д-ра социол. наук. Екате-
ринбург, 1997. 339 с.
22. Зиммель Г. Большие города и духовная жизнь // Логос.
2002. № 3–4. С. 23–35.

110
 23. Зукин Ш. Культуры городов / Пер. с англ. Д. Симанов-
ского. Москва, 2015. 424 с.
24. Кавтарадзе С. Анатомия архитектуры. Семь книг о ло-
гике, форме и смысле. М.: Изд. Дом Высшей школы экономи-
ки, 2016. 2-е изд. 472 с.
25. Кант И. Критика практического разума // Кант И. Со-
чинения в шести томах. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. С. 312–501.
26. Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И.
Сочинения в шести томах. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965.
С. 220–310.
27. Китинг М. Новый регионализм в Западной Европе //
Логос. 2003. №6 (40). С. 67–116.
28. Красноярова Н. Г. О философии сада // Сибирский
сад территория мечты: Сборник материалов научно-художе-
ственного проекта. Омск–Новокузнецк. 2002 год. Омск: Изд-
во ОГИК музея. 2004. С. 6–9.
29. Линднер Р. Текстура, воображаемое, габитус: ключевые
понятия культурного анализа в урбанистике // Собственная
логика городов: Новые подходы к урбанистике / Коллектив-
ная монография; под отв. ред. Хельмута Беркинга и Мартины
Лёв. М.: Новое литературное обозрение, 2017. С. 101–116.
30. Линч К. Образ города / Пер. с англ. В. Л. Глазычева под
ред. А. В. Иконникова. Москва, 1982. 328 с.
31. Лихачёв Д. С. Образ города // Лихачёв Д. С. Книга
беспокойств. Воспоминания, статьи, беседы. Москва, 1991.
С. 391–414.
32. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Т. II. Софи-
сты. Сократ. Платон. М.: Искусство, 1969. 846 с.
33. Максименко Л. А. HOMO COSMICUS: феномен «оке-
анического чувства» // Теория и практика общественного раз-
вития. 2010. № 4. С. 19–25.
34. Максименко Л. А. Космология в культуре: структурная
и функциональная рациональность // Цивилизация – культура
– образование: из прошлого в будущее: Материалы Междуна-
родной научно-практической конференции 30 марта 2009 г.: в
2 ч. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2009. Ч. 1. С. 180–185.

111
 35. Максименко Л. А. Космология в культуре: философ-
ско-антропологическое осмысление. Автореферат дис. на со-
искание уч. степ. д-ра филос. наук. Омск, 2011. 41 с.
36. Мегилл А. Историческая эпистемология. М.: «Ка-
нон+» РООИ «Реабилитация», 2007. 480 с.
37. Мысливцева Г. Ю. «Себя-познающий ландшафт» Ом-
ска. Опыт интерпретации визуальных и вербальных текстов //
Территория мечты / Сборник трудов Г. Ю. Мысливцевой.
Омск. 2014. С. 30–33.
38. Нора П. Проблематика мест памяти // Нора П., Озуф М.,
де Пюимеж Ж., Винок М. Франция-память. СПб.: Изд-во
СПбГУ, 1999. С.17–50.
39. Окунев И. Ю. Территориальная и пространственная
идентичность: концептуализация базовых понятий // Срав-
нительная политика. 2018. № 1. С. 18–25.
40. Ортега-и-Гассет Х. Эссе об Испании // Иностранная
литература. 1993. № 4. С. 203–235.
41. Пивоваров Д. В. Основные категории онтологии. Ека-
теринбург: Изд-во УрГУ, 2003. 268 с.
42. Платон. Государство // Платон. Соч. в 3-х т. М.:
«Мысль», 1971. Т. 3. Ч. 1. C. 89–455.
43. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый
диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. 432 с.
44. Принц А. Ханна Арендт или любовь к Миру. Главы из
книги // Иностранная литература. 2015. № 4. С. 162–186.
45. Романовская Е. В., Фоменко Н. Л. Идентичность и ком-
меморация // Власть. 2015. № 7. С. 81–84.
46. Самохина Г. И. 73-й меридиан начинается в Ом-
ске // Национальные приоритеты России. 2017. № 1 (23).
С. 61–67.
47. Свешников А. В. Иван Михайлович Гревс и петербург-
ская школа медиевистов начала ХХ в. Судьба научного со-
общества. Москва, Санкт-Петербург, 2016. 415 с.
48. Серто де М. По городу пешком // Communitas. 2005.
№ 2. С. 84–86.
49. Уваров М. С. Город. Метапоэзия жизни и смерти в

112
ландшафтах петербургской культуры // Дружба народов. М.,
1996. № 6. С. 122–137.
50. Федяев Д. М., Навойчик Е. Ю. Дух и духовность в кон-
тексте времени // Вестник Омского государственного педаго-
гического университета. 2013. №1. С. 49–53.
51. Федяев Д. М. Надежда и безнадежность // Рациональ-
ность иррационального / Под ред. В. И. Колосницына. Екате-
ринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1991. С. 110–129.
52. Федяев Д. М. О философском инварианте // Гумани-
тарное знание. Сер. Преемственность: сб. науч. трудов. Омск:
Изд-во ОмГПУ, 1997. Вып. 1. С. 15–20.
53. Федяев Д. М., Чинакова Л. И. Диалектика границы:
общее в различных версиях // Современные проблемы науки
и образования. 2012. № 3. С. 324.
54. Хальбвакс М. Коллективная и историческая память //
Неприкосновенный запас 2005, 2–3(40–41). С. 8–27.
55. Хлевнюк Д. О. Бернард Гизен. Триумф и травма // Со-
циологическое обозрение. Т. 9. № 2. 2010. С. 112–117.
56. Хорни К. Невроз и личностный рост. Борьба за само-
реализацию. СПб.: Восточно-Европейский институт психоа-
нализа, 2000. 316 с.
57. Щербинин А. И., Щербинина Н. Г. Десемантизация са-
краментальных конструктов «Ленин» и «Родина» // Вестник
Томского государственного университета. Философия. Соци-
ология. Политика. 2019. № 47. С. 200–215.
58. Щербинин А. И. Конструирование образа (на примере
выстраивания концепта родины) // Артмаркетинг. 2009. № 4
(28). С. 19–27.
59. Щербинин А. И., Щербинина Н. Г. К постановке пробле-
мы внешнего позиционирования университетского города //
Вестник Томского государственного университета. 2012.
№ 359. С. 53–58.
60. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М.: «Класс»,
1999. 576 с.

113
 ПРИЛОЖЕНИЕ

Е. А. Г , К. А. К

РЕКОМЕНДАЦИИ

I. Общие положения
Настоящие рекомендации подготовлены с целью расши-
рения спектра применяемых механизмов улучшения каче-
ства городской среды и направлены на реализацию принципа
обеспечения комплексного и устойчивого развития террито-
рии на основе территориального планирования, градострои-
тельного зонирования и планировки территории.
Правовую основу настоящих рекомендаций составляют
Градостроительный кодекс Российской Федерации, Земель-
ный кодекс Российской Федерации, Федеральный закон от
6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах органи-
зации местного самоуправления в Российской Федерации»,
другие федеральные законы и иные нормативные правовые
акты в области градостроительной деятельности, земельно-
имущественных отношений и организации местного само-
управления.

II. Индекс качества городской среды

Городская среда отнесена к основным направлениям стра-
тегического развития России в составе перечня, утвержден-
ного Федеральным проектным офисом (Президиумом Совета

114
при Президенте Российской Федерации по стратегическому
развитию и приоритетным проектам) 1.
17 ноября 2016 г. Минстрой России приступил к реали-
зации приоритетного проекта «Формирование комфортной
городской среды», основной целью которого являлось соз-
дание условий для системного повышения качества и ком-
форта городской среды на всей территории Российской Фе-
дерации 2.
Одним из результатов проекта стала система оценки ка-
чества городской среды, обеспечивающая формирование ин-
декса качества городской среды по шести направлениям:
– состояние среды жилья и прилегающих пространств;
– состояние среды уличной инфраструктуры;
– состояние среды озелененных и прибрежных про-
странств;
– состояние среды общественно-деловой инфраструктуры
и прилегающих пространств;
– состояние среды социально-досуговой инфраструктуры
и прилегающих пространств;
– состояние среды общегородского пространства 3.
Каждое из направлений оценивалось по пяти критериям:
безопасность (общий уровень угрозы для жизни и здоровья
пребывающих в пространстве муниципального образования
людей в связи с разного рода рисками, вызванными несо-
1
Федеральный проектный офис (Президиум Совета при Президенте
Российской Федерации по стратегическому развитию и приоритетным
проектам) [Электронный ресурс] // Официальный сайт Правительства Рос-
сийской Федерации. URL: http://government.ru/department/361/about/ (дата
обращения: 25.09.2018).
2
Паспорт приоритетного проекта «Формирование комфортной город-
ской среды» (утв. президиумом Совета при Президенте Российской Феде-
рации по стратегическому развитию и приоритетным проектам, протокол
от 18 апр. 2017 г. № 5) [Электронный ресурс] // Документ опубликован не
был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
3
Методика определения индекса качества городской среды муници-
пальных образований Российской Федерации, (утв. приказом Минстроя
России от 31 окт. 2017 г. № 1494/пр) [Электронный ресурс] // Документ
опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант
Плюс».

115
вершенством его инфраструктуры или наличием социаль-
ных проблем), комфорт (уровень бытового, повседневного
комфорта и удобства, которые муниципальное образование
обеспечивает для жителей и гостей), экологичность (мера со-
ответствия использования территории муниципального об-
разования принципу сохранения и улучшения окружающей
среды, а также состояние экологии на момент оценки), иден-
тичность и разнообразие (своеобразие и узнаваемость тер-
риторий, а также вариативность пространственных решений
и функциональное разнообразие городской среды), а также
современность среды (описание возможностей, которые му-
ниципальное образование предоставляет жителям). Баллы
по ним выставлялись в зависимости от показателей, основан-
ных на конкретных городских данных.
Индикаторы, участвующие в индексе, выбирались исходя
из четырех критериев: данные по ним доступны во всех горо-
дах, они ежегодно обновляются, ими нельзя манипулировать
и их можно собрать единым способом. Для оценки расчета
индикаторов использовались данные, содержащиеся в госу-
дарственных информационных системах, а также в открытых
источниках:
– государственная информационная система ЖКХ (ГИС
ЖКХ);
– официальная статистическая информация (http://www.
gks.ru);
– информация из открытых источников (Yandex, Google,
2GIS, Вконтакте, OpenStreetMap, данные дистанционного
зондирования земли Copernicus Open Access Hub, ГЛОНАСС,
GPS, Реформа ЖКХ).
К целям формирования индекса были отнесены:
1) определение текущего состояния городской среды, в том
числе выявление конкурентных преимуществ муниципальных
образований и ограничений, препятствующих его развитию,
актуальных проблем, перспективных направлений развития;
2) формирование системы мониторинга процессов в сфе-
ре развития городской среды с использованием набора объ-

116
ективных индикаторов, направленной на обеспечение обо-
снованности принимаемых на федеральном, региональном и
муниципальном уровнях власти решений в сфере развития
городской среды, в том числе поддержку и вовлечение в при-
нятие этих решений граждан;
3) подготовка ежегодного рейтинга субъектов Российской
Федерации по качеству городской среды, сформированного в
соответствии с уровнем качества городской среды в муници-
пальных образованиях, расположенных на территории соот-
ветствующего субъекта Российской Федерации;
4) обеспечение возможности сопоставления условий жиз-
ни населения в различных муниципальных образованиях и в
различных субъектах Российской Федерации;
5) повышение открытости для граждан и общественности
результатов работы органов власти в сфере развития город-
ской среды и создание основы для оценки эффективности их
работы в этой сфере, в том числе в рамках реализации при-
оритетного проекта;
6) стимулирование граждан, представителей бизнеса к их
вовлечению в реализацию мероприятий по благоустройству
муниципальных образований.
При этом разработанная система оценки концентрировалась
на достаточно узком спектре вопросов благоустройства тер-
ритории, не связанных с планированием городского развития.
Президентом Российской Федерации в мае 2018 года были
сформулированы цели и целевые показатели развития Рос-
сийской Федерации по направлению «Жилье и городская сре-
да» на период до 2024 года, среди которых:
1) увеличение объема жилищного строительства не менее
чем до 120 млн квадратных метров в год;
2) кардинальное повышение комфортности городской сре-
ды, повышение индекса качества городской среды на 30 про-
центов, сокращение в соответствии с этим индексом количе-
ства городов с неблагоприятной средой в два раза;
3) создание механизма прямого участия граждан в фор-
мировании комфортной городской среды, увеличение доли

117
граждан, принимающих участие в решении вопросов разви-
тия городской среды, до 30 процентов;
4) обеспечение устойчивого сокращения непригодного
для проживания жилищного фонда 1.
В соответствии с вышеуказанными целями приоритетный
проект «Формирование комфортной городской среды» был
трансформирован и включен в статусе федерального проекта
в национальный проект «Жилье и городская среда» (далее –
национальный проект) 2.
Целью обновленного проекта заявлено создание механиз-
мов развития комфортной городской среды, комплексного
развития городов и других населенных пунктов с учетом ин-
декса качества городской среды.
Во исполнение национального проекта Правительством
Российской Федерации утверждена Методика формирования
индекса качества городской среды (далее – Методика) 3.
Для оценки городов разработана матрица. Итоговый балл
каждого города формируется из показателей по шести типам
пространств: «Жилье и прилегающие пространства», «Улич-
ная инфраструктура», «Озеленение и водные пространства»,
«Социально-досуговая инфраструктура и прилегающие про-
странства», «Общественно-деловая инфраструктура и при-
легающие пространства» и «Общегородское пространство».
Каждый из них оценивается по пяти критериям: безопас-
ность, комфортность, экологичность и здоровье, идентич-

1
Указ Президента Российской Федерации от 7 мая 2018 г. № 204
«О национальных целях и стратегических задачах развития Российской
Федерации на период до 2024 года» [Электронный ресурс] // Доступ из
справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
2
«Паспорт национального проекта «Жилье и городская среда» (утв.
президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и
национальным проектам, протокол от 24 дек. 2018 г. № 16) [Электронный
ресурс] // Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой систе-
мы «Консультант Плюс».
3
Методика формирования индекса качества городской среды (утв. рас-
поряжением Правительства Российской Федерации от 23 марта 2019 г. №
510-р) [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-правовой системы «Кон-
сультант Плюс».

118
ность и разнообразие, современность и актуальность среды,
эффективность управления. Таким образом, всего Методика
включает 36 индикаторов. Баллы по ним выставляются в за-
висимости от показателей, основанных на конкретных город-
ских данных. Данные по каждому индикатору оцениваются
по десятибалльной шкале. Сумма баллов по всем критериям
складывается в общую оценку города. В зависимости от ито-
гового балла состоянию городской среды присваивается со-
ответствующая оценка: «неблагоприятная городская среда»
(0–180 баллов), «благоприятная городская среда» (180–360).
Чтобы избежать сравнений несопоставимых населенных
пунктов друг с другом, Методика распределяет все города
по категориям в зависимости от численности их населения и
климатических характеристик: малые (до 5 тыс. чел.), малые
(5–25 тыс. чел.), малые (25–50 тыс. чел.), средние (50–100
тыс. чел.), большие (100–250 тыс. чел.), крупные (250 тыс. –
1 млн чел.), крупнейшие (от 1 млн чел.). Распределение го-
родов по климатическим характеристикам осуществляется
внутри каждой размерной группы.
1 ноября 2019 г. состоялась презентация первого индекса
качества городской среды рассчитанного в масштабах Рос-
сийской Федерации 1.
По результатам произведенных расчетов среднее значение
индекса качества городской среды по стране за 2018 г. соста-
вило 163 балла. А доля городов с благоприятной городской
средой по итогам прошлого года – 23 процента.
Для достижения показателей национального проекта к
2024 г. количество городов с благоприятной средой должно
стать не менее 676. А среднее значение самого индекса – со-
ставлять не менее 212 баллов.
Индекс качества городской среды является инструментом

1
Минстрой России обнародовал первый в стране индекс качества
городской среды [Электронный ресурс] // Официальный сайт Минстроя
России. URL: http://www.minstroyrf.ru/press/minstroy-rossii-obnarodoval-
pervyy-v-strane-indeks-kachestva-gorodskoy-sredy/ (дата обращения: 10 но-
ября 2019 г.).

119
мониторинга и не содержит информации о произведенных
расчетах, а также рекомендаций по улучшению существую-
щей ситуации для конкретного региона или города.
Региональным и городским властям необходимо самосто-
ятельно проанализировать существующие показатели, опре-
делить основные проблемные факторы и выработать план
мероприятий на ближайшую пятилетку, позволяющий обе-
спечить достижение необходимых показателей или заложить
основы для их улучшения.

III. Методологическая основа осуществления

градостроительной деятельности
Приоритетный проект «Формирование комфортной го-
родской среды», реализуемый в 2016–2017 гг., предусматри-
вал преимущественно мероприятия и проекты в области бла-
гоустройства. Практическая реализация проектов начального
этапа подтвердила актуальность проблемы качества среды и
востребованность таких проектов на локальном уровне. При
этом стало очевидна нерациональность решения в рамках
приоритетного проекта только вопросов благоустройства. Ре-
ализация проектов благоустройства в большинстве случаев
требует сопутствующих изменений документов территори-
ального планирования, нормативов градостроительного про-
ектирования, правил землепользования и застройки и другой
градостроительной документации.
С появлением индекса качества городской среды и включе-
нием приоритетного проекта в структуру национального про-
екта «Жилье и городская среда» взаимное влияние градостро-
ительных проектов и проектов благоустройства усилилось.
Состав индикаторов и показателей, включенных в Мето-
дику, в соответствии с которой ежегодно должен осущест-
вляться расчет индекса качества среды, подтверждает не-
обходимость системного планирования и последовательной
реализации градостроительных решений и проектов благо-
устройства.

120
 В качестве базовой методологической основы, обеспечи-
вающей системность планирования и последовательность
реализации решений, предлагается использовать методику
комплексного проекта создания системы управления разви-
тием территорий (далее – Комплексный проект), разработан-
ную Институтом территориального планирования «Град» 1 и
внедряемую в муниципальных образованиях более чем со-
рока регионов России, включая Тюменскую область, Ханты-
Мансийский и Ямало-Ненецкие автономные округа, При-
морский край и Республику Крым.
Комплексный проект предполагает единовременную раз-
работку всех видов документов планирования и регулиро-
вания пространственного развития: документов стратеги-
ческого планирования, градостроительного нормирования,
территориального планирования, градостроительного зони-
рования, документации по планировке и благоустройству
территории.
Методической особенностью Комплексного проекта яв-
ляется включение в состав проекта документов, которые вы-
полняют роль инструментов реализации градостроительной
политики на основе решений, заложенных в градостроитель-
ной документации, тем самым обеспечивая наиболее эффек-
тивное исполнение полномочий муниципалитетов, установ-
ленных Федеральным законом от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ
«Об общих принципах организации местного самоуправле-
ния в Российской Федерации» 2, Федеральным законом от
28 июня 2014 г. № 172-ФЗ «О стратегическом планировании

1
«Управление развитием территорий и градостроительная документа-
ция. Часть 3. Кому? Зачем? Какая? Нужна градостроительная документа-
ция» / под ред. Береговских А. Н. Омск. 2009. C. 309–314.
2
Об общих принципах организации местного самоуправления в Рос-
сийской Федерации. Федер. Закон Рос. Федерации от 6 октября 2003 г.
№ 131-ФЗ: принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 16 сент. 2003 г.:
одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 24 сент. 2003 г. //
Рос. газ. 2003. 8 октября.

121
в Российской Федерации» 1 и другими нормативными право-
выми актами.
Все базовые и дополнительные документы разрабатыва-
ются в единой системе на основе электронной обобщенной
информационной базы о современном состоянии и использо-
вании территории и представляют собой инструментальный
комплекс поддержки управленческих решений.
Единовременность и системность разработки всех доку-
ментов позволяют сократить срок выработки решений, обе-
спечить их согласованность и реализацию в комплексе с меро-
приятиями, направленными на повышение качества городской
среды, мероприятиями иных национальных («Образование»,
«Здравоохранение», «Безопасные и качественные автомобиль-
ные дороги», «Культура», «Экология») и соответствующих фе-
деральных проектов, а также комплексного плана модерниза-
ции и расширения магистральной инфраструктуры.
Рекомендуемый состав Комплексного проекта городского
округа, территория которого включает большие, крупные и
крупнейшие города, предусматривает наличие:
1) стратегии социально-экономического развития;
2) плана мероприятий по реализации стратегии социаль-
но-экономического развития;
3) местных нормативов градостроительного проектирова-
ния;
4) генерального плана;
5) плана мероприятий («дорожной карты») по реализации
генерального плана;
6) проектов планировки и межевания территорий общего
пользования, в том числе территории улично-дорожной сети;
7) правил землепользования и застройки;
8) проектов планировки территории и проектов межева-
ния территории элементов планировочной структуры;

1
О стратегическом планировании в Российской Федерации. Федер.
Закон Рос. Федерации от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ: принят Гос. Думой
Федер. Собр. Рос. Федерации 20 июня 2014 г.: одобр. Советом Федерации
Федер. Собр. Рос. Федерации 25 июня 2014 г. // Рос. газ. 2014. 3 июля.

122
 9) правил благоустройства;
10) комплексной программы развития систем коммуналь-
ной, транспортной, социальной инфраструктур;
11) информационно-аналитической системы управления
развитием территорий, включающей автоматизированную
информационную систему обеспечения градостроительной
деятельности (далее – ИАС УРТ).
Состав Комплексного проекта конкретного муниципаль-
ного образования определяется с учетом специфики его раз-
вития.
Эффективность применяемой методики комплексного
проекта подтверждает ее включение в состав лучших прак-
тик 1, а также факт ее закрепления в региональном законода-
тельстве. Так, частью 1 статьи 21 Закона Ямало-Ненецкого
автономного округа от 18 апреля 2007 г. № 36-ЗАО «Градо-
строительный устав Ямало-Ненецкого автономного округа» 2
установлено, что в целях эффективного и экономного расхо-
дования средств окружного и местных бюджетов, оператив-
ности подготовки документы территориального планирова-
ния, градостроительного зонирования и документация по
планировке территорий муниципальных образований могут
разрабатываться в виде комплексных проектов управления
развитием территорий.
Внедрение методологии комплексного проекта предпола-
гает проведение организационных мероприятий, предусма-
тривающих:
– закрепление должностного лица (не уровне не ниже за-
местителя руководителя высшего органа власти субъекта
Российской Федерации или муниципального образования),

1
Генеральный план Мегиона победил в конкурсе Минстроя в но-
минации «Лучший генеральный план города» [Электронный ресурс] //
Официальный сайт Института территориального планирования «Град».
URL:https://itpgrad.ru/node/1606 (дата обращения: 10 ноября 2019 г.).
2
Градостроительный устав Ямало-Ненецкого автономного округа: За-
кон Ямало-Ненецкого автономного округа от 18 апреля 2007 г. № 36-ЗАО:
принят Гос. Думой Ямало-Ненецкого автономного округа 3 апр. 2007 г. //
Красный Север. 2007. 27 апреля.

123
ответственного за достижение целей и показателей регио-
нального проекта;
– утверждение плана реализации Комплексного проекта
на пятилетний период;
– создание координационного органа по реализации Ком-
плексного проекта, включающего органы власти субъекта
Российской Федерации, органы местного самоуправления,
представителей бизнеса, образовательных и научных органи-
заций и иных заинтересованных в реализации Комплексного
проекта участников или возложение функций координацион-
ного органа на существующий проектный офис с обязатель-
ным участием указанных представителей;
– ежегодную демонстрацию и изучение результатов про-
екта (при необходимости – корректировка плана реализации
Комплексного проекта), обучение команд муниципалитетов и
органов исполнительной власти региона работе с Комплекс-
ным проектом в ИАС УРТ.

IV. Сравнительный анализ индекса качества среды

на примере Омска и Екатеринбурга
В группу крупнейших городов с условно комфортным
климатом согласно Методике включены 15 городов, среди
них: Москва, Санкт-Петербург, Челябинск, Уфа, Самара,
Ростов-на-Дону, Пермь, Омск, Новосибирск, Нижний Новго-
род, Красноярск, Казань, Екатеринбург, Воронеж, Волгоград.
Последнее место в группе и самый низкий показатель
качества среды в 104 балла имеет Омск. Лучшим городом в
данной группе стал Екатеринбург с общей оценкой город-
ской среды в 191 балл. Более высокие показатели столичных
Москвы и Санкт-Петербурга в настоящих рекомендациях не
учитываются в виду специфики статуса и развития.
Ниже в таблице приведено сопоставление показателей
Екатеринбурга и Омска.

124
Таблица 1 – Сопоставление показателей Екатеринбурга и Омска
Типы Критерии и показатели, Екате-
Омск
пространства их оценивающие ринбург
Доля населения, живущего
в аварийном жилье, в общей
численности населения
Доля жилого фонда, обеспе-
ченного централизованными
услугами тепло-, водо-, элек-
троснабжения, водоотведения,
в общем объеме жилого фонда
Количество вывезенных твер-
дых коммунальных отходов на 43 19
душу населения балла баллов
Разнообразие жилой застройки
Разнообразие услуг в жилой
зоне
Доля многоквартирных домов,
расположенных на земельных
участках, в отношении которых
осуществлен государственный
кадастровый учет, в общем коли-
честве многоквартирных домов
Доля озелененных территорий
общего пользования (парки,
сады и др.) в общей площади
зеленых насаждений
Уровень озеленения
Состояние зеленых насаждений
Привлекательность озеленен- 17 16
ных территорий баллов баллов
Разнообразие услуг на озеле-
ненных территориях
Доля населения, имеющего до-
ступ к озелененным территори-
ям общего пользования (парки,
сады и др.), в общей численно-
сти населения

125
 Продолжение таблицы 1

Типы Критерии и показатели, Екате-

Омск
пространства их оценивающие ринбург
Количество погибших в до-
рожно-транспортных проис-
шествиях
Доля улично-дорожной сети,
обеспеченной ливневой канали-
зацией, в общей протяженности
улично-дорожной сети
Загруженность дорог
Количество улиц с развитой 36 10
сферой услуг баллов баллов
Индекс пешеходной доступ-
ности
Доля доступных для инвалидов
и других маломобильных групп
населения приоритетных объек-
тов социальной, транспортной,
инженерной инфраструктуры в
общем количестве приоритет-
ных объектов
Доля освещенных частей улиц,
проездов, набережных на конец
года в общей протяженности
улиц, проездов, набережных
Разнообразие услуг в обще-
ственно-деловых районах
Доля площади города, убирае-
мая механизированным спосо- 27 16
бом, в общей площади города баллов балов
Концентрация объектов куль-
турного наследия
Уровень развития обществен-
но-деловых районов города
Уровень внешнего оформления
городского пространства

126
 Продолжение таблицы 1

Типы Критерии и показатели, Екате-

Омск
пространства их оценивающие ринбург
Безопасность передвижения
вблизи учреждений здравоохра-
нения и образования
Разнообразие культурно-до-
суговой и спортивной инфра-
структуры
Доступность спортивной ин-
фраструктуры
Доля объектов культурного на-
следия, в которых размещаются
объекты социально-досуговой
инфраструктуры, в общем коли- 26 20
честве объектов культурного баллов баллов
наследия
Количество сервисов в городе,
способствующих повышению
комфортности жизни маломо-
бильных групп населения
Доля детей в возрасте 1 – 6
лет, состоящих на учете для
определения в муниципальные
дошкольные образовательные
учреждения, в общей численно-
сти детей в возрасте 1 – 6 лет
Количество дорожно-транспорт-
ных происшествий в городе
Доступность остановок обще-
ственного транспорта
Доля городского населения,
обеспеченного качественной 42 23
питьевой водой из систем цен- балла балла
трализованного водоснабжения,
в общей численности городско-
го населения
Количество центров притяже-
ния для населения

127
 Продолжение таблицы 1

Типы Критерии и показатели, Екате-

Омск
пространства их оценивающие ринбург
Доля городского населения,
работающего в непроизвод-
ственном секторе экономики, в
общей численности городского
населения
Доля жителей города в воз-
расте старше 14 лет, имеющих
возможность участвовать в
принятии решений по во-
просам городского развития
с использованием цифровых
технологий, в общей числен-
ности городского населения в
возрасте 14 лет

Сравнительный анализ показателей, представленных в

таблице, свидетельствует о том, что наиболее проблемными
типами пространства городской среды Омска являются:
– улично-дорожная сеть (отставание в 26 баллов);
– жилье и прилегающие пространства (отставание в 24
балла);
– общегородское пространство (отставание в 19 баллов).
Улучшение критериев и показателей по указанным типам
пространств в увязке с реализацией других национальных
проектов должно стать первоочередной задачей городских
властей до 2024 года.

V. Выбор средств и инструментов улучшения

Индекса качества городской среды
Опубликованный Индекс качества городской среды не со-
провождается материалами и показателями, на основании
которых произведен расчет индекса для конкретного города.
Сопоставление критериев и показателей типов про-
странств с задачами и результатами федерального проекта

128
«Формирование комфортной городской среды», структурны-
ми элементами комплексного проекта позволяет определить
обобщенный состав инструментов, которые в дальнейшем
могут применяться для улучшения таких показателей.
Детализация требований к таким инструментам должна
осуществляться по результатам изучения материалов и пока-
зателей по конкретному городу при формировании заданий
на выполнение работ.
Результаты сопоставления с задачами и результатами фе-
дерального проекта приведены в таблице 2.

129
130
131
132
133
134
135
 Федеральный проект является основным источником ре-
сурсного обеспечения проектов по улучшению состояния го-
родских пространств.
Единственным стратегическим инструментом реализации
проекта является муниципальная программа, направленная
на реализацию мероприятий по благоустройству обществен-
ных территорий, дворовых территорий и мероприятий по
строительству объектов капитального строительства, а так-
же по осуществлению строительного контроля в процессе
строительства объектов капитального строительства. Эффек-
тивность такой программы напрямую зависит от согласован-
ности ее мероприятий с решениями градостроительной до-
кументации и документами стратегического планирования
муниципального образования.
Результаты сопоставления критериев и показателей Ин-
декса качества городской среды с возможностями комплекс-
ного проекта приведены в таблице 3.
Отдельные показатели сопровождаются мнением экспер-
тов – авторского коллектива Мастер-плана города Омска, раз-
работка которого была выполнена по инициативе Института
территориального планирования «Град» в 2016 г. 1
Мастер-план (как его определяют сами участники про-
екта) – это видение, сформулированное на основе городских
ценностей, отражает мнение сотен горожан, принявших уча-
стие в совместной работе над мастер-планом.

1
Мастер-план Омска [Электронный ресурс] // Официальный сайт
Института территориального планирования «Град». https://genplan-omsk.
itpgrad.ru/masteromsk (дата обращения: 1 декабря 2019 г.).

136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
154
155
156
157
158
159
160
161
162
163
164
 Таким образом большинство показателей индекса, по ко-
торым ситуация в Омске хуже, чем в Екатеринбурге, могут
быть улучшены (прямо или косвенно) с помощью разработки
и реализации Комплексного проекта.
Непродуманная или бессистемная реализация проектов
благоустройства при локальном положительном эффекте мо-
жет иметь в дальнейшем негативные последствия. Недоста-
точная обоснованность решений в отсутствие официальных
критериев выбора проектов может повлечь недовольство на-
селения или игнорирование интересов социально значимых
групп. Также не исключается риск внеплановой корректиров-
ки документации в ходе реализации проекта или отсутствия
инфраструктуры, необходимой для дальнейшей эксплуата-
ции благоустроенной территории и ее развития во взаимос-
вязи с другими городскими пространствами.
В составе Комплексного проекта, учитывая критический
характер ситуации и необходимость улучшений в ключевых
для города жилищной и транспортной сферах, как минимум,
рекомендуется предусмотреть разработку и утверждение:
1) изменений в местные нормативы градостроительного
проектирования;
2) новых согласованных между собой генерального плана
и правил землепользования и застройки;
3) комплексной программы развития систем коммуналь-
ной, транспортной, социальной инфраструктур;
4) проекта планировки улично-дорожной сети с проектом
организации дорожного движения;
5) новых правил благоустройства с графическими альбо-
мами и приложениями, включающими требования к базовым
элементам благоустройства в зависимости от местоположе-
ния и функционального назначения территории.
Все утвержденные документы должны быть размещены
в региональной информационной системе обеспечения гра-
достроительной деятельности, с помощью которой будет
осуществляться мониторинг их реализации и обеспечено их
использование при предоставлении государственных и муни-

165
ципальных услуг, планировании и реализации проектов бла-
гоустройства.
Требования к составу и содержанию Комплексного проек-
та должны быть уточнены и скорректированы по результатам
изучения показателей 2018 года, ставших основой для рас-
чета значения индекса городской среды Омска на 2019 год, и
выполненных с применением этих показателей расчетов.

Сведения об авторах:
Гемпик Екатерина Александровна, юрисконсульт Фе-
дерального автономного учреждения «Федеральный центр
нормирования, стандартизации и технической оценки соот-
ветствия в строительстве», Москва.
Кустова Ксения Александровна, ведущий юрист Инсти-
тута территориального планирования «Град», Омск.

166
 Научное издание

Горнова Галина Владимировна

Г :
-

Монография

В авторской редакции

Компьютерная вёрстка –
О. Я. Евдокимова

Подписано в печать 25.12.2019

Формат 60×84 1/16. Усл. печ. л. 9,71
Тираж 100 экз. Заказ № 094

Издательство «Амфора»
644042, Омск, пр. К. Маркса, 34а
Тел./факс (3812) 957-177
e-mail: [email protected]