Херсонес Таврический

Базилика — это прямоугольное в плане здание, разделённое внутри продольными рядами колонн или столбов на несколько (обычно 3 или 5) частей — так называемых кораблей, или нефов. Средний неф, завершающийся аспидой, — выше и шире боковых и освещается через окна над крышами боковых нефов. Войти в базилику можно через нартекс.

Римские и раннехристианские базилики имели открытое деревянное стропильное перекрытие, в более поздних применялось сводчатое. В Древнем Риме базилики предназначались для судебных заседаний и торговых сделок. Позже, став одним из основных типов раннехристианского храма, базилика получила дальнейшую разработку в византийской, романской и готической архитектуре.

В Древнем Херсонесе было, по всей вероятности, не менее десяти базилик. Почти разрушенные до основания, они угадываются по полукруглым изгибам наложенных камней.

Базилика Крузе

Если пройти немного к югу, в сторону Портового района, то можно осмотреть руины одного из самых древних христианских храмов города — базилику Крузе, обнаруженную в Херсонесе в 1827 году. Раскопки велись по приказу командира черноморской эскадры и губернатора Севастополя А.С. Грейга. Организация работы была поручена морскому офицеру Г. Крузе, и впоследствии один из храмов, найденных его экспедицией, был назван именем этого лейтенанта.

Дата его постройки IV-V века, поэтому некоторые ученые полагают, что это вполне мог быть легендарный храм святого Петра. Хотя стены базилики сохранились на ничтожную высоту, видно, что они были сложены из больших тесаных блоков известняка, пространство между которыми заполнял необработанный камень — бут, скрепленный известковым раствором. Необычна и его архитектура: длина храма почти равна его ширине, так что в плане он образует квадрат, алтарная апсида имеет форму трилистника, образуемую тремя симметричными полукруглыми нишами. Такая архитектурная композиция редко встречается в храмовой архитектуре не только Херсонеса, но и Византии и обычно свойственна мартириям, связанным с почитанием памяти какого-либо мученика.

Символизм храма ясно виден в его делении на три части: алтарь, нефы и притвор, или нартекс. Эти три части символизировали Святую Троицу, идея которой воспроизводилась также в трех алтарных нишах, в трех дверях нартекса, через которые заходили в базилику. В древнехристианских церквях прихожая — нартекс — служила помещением для непосвященных, кающихся. Позднее, до VI в., в нем помещались женщины, в монастырях — непосвященные еще монахи, совершались поминальные службы, литии, ставились гробы. Затем все это было перенесено во внутренние части церкви, и нартекс утратил свое прежнее значение. Центральная дверь открывалась редко и предназначалась для клириков, священнослужителей; правый неф служил для прихожан — мужчин, а левый — для женщин, если только не было особого хода на хоры, где с VI в. стало принято размещать так называемый гинекей (место для женщин). В этом случае оба боковых нефа занимали мужчины. Это разделение прихожан по полу, предписываемое апостольскими постановлениями, долгое время неукоснительно соблюдалось ромеями, а значит, и херсонеситами. Тогда как мужчины стояли внизу, женщины, чаще всего, занимали верхние ярусы. Причем первоначально вход в эти помещения охранялся с мужской стороны диаконами, а с женской — диакониссами.

Г. Крузе не закончил раскопки из-за начавшейся в Севастополе эпидемии чумы, вылившейся в городские беспорядки. При доследовании, проведенном более чем через полвека К.К. Косцюшко-Валюжиничем, внутри базилики было найдено большое количество обломков мраморных плит алтарной преграды, украшенной крестами, резные капители колонн и карнизы, обломок мраморного голубя, остатки греческой надписи, монеты императоров V-VI и IX-XI вв.

Здание просуществовало очень долго, вероятно, почти до конца жизни города, подвергаясь переделкам. Так, в X-XI вв. один из двух внутренних рядов колонн был заложен камнями и превращен в стену, а в узком внешнем притворе — нартексе, своеобразной прихожей храма, и рядом с ним были высечены в скале два десятка прямоугольных могил. Ряд их хорошо просматривается при входе в храм. Произведенные в 1998-1999 гг. доследования памятника М.И. Золотаревым совместно с австрийскими археологами во главе с профессором Р. Пиллингер показали, что он таит в себе еще немало неясного, включая время его сооружения. Но, к сожалению, раскопки этого интереснейшего памятника были прерваны, и его тайны еще ждут своих исследователей.

Северная базилика

На берегу моря, почти вдоль кромки берега виднеются руины прямоугольника еще одной раннесредневековой базилики, существовавшей с VI до XI столетия. Ее называют Северной базиликой. Она была открыта в 1861 году и после этого неоднократно доследовалась в конце XIX в. и в 1981 году.

С запада базилика имела небольшой, обнесенный стеной предхрамовый двор — аулу. Дальше молящиеся попадали в узкое преддверие — нартекс, откуда в свою очередь открывался проход в три двери, каждая из которых вела в свой зал — неф. Стены католикона были сложены из крупных тесаных блоков на известковом растворе с добавлением керамики. По периметру базилики шел пояс из четырех рядов квадратной плинфы, перемежающихся слоем раствора, более чем в два раза превышавшем толщину кирпичей, что говорит о возведении постройки с такой кладкой не ранее конца VI в. От нее уцелел почти весь центральный, широкий неф и узкий боковой. Другой неф, располагавшийся вдоль обрыва, исчез, безжалостно «съеденный» наступающим морем. Залы храма разделяли ряды из шести мраморных колонн и мрамором были выложены полы. Большой средний неф завершала полукруглая изнутри алтарная апсида, украшенная настенной мозаикой и оформленная снаружи пятигранником, как это было принято во многих херсонесских средневековых храмах V-VII вв. Северный конец ее тоже обрушился в море. Сохранившийся боковой неф несет следы перестройки. Он был перегорожен пополам стеной, а восточный конец с небольшой полукруглой апсидой превращен в обособленную малую церковь-усыпальницу. К этому же нефу с южной стороны, как и в Уваровской базилике, примыкает узкая прямоугольная пристройка шириной около четырех метров. Первоначально она являлась, вероятно, галереей и заканчивалась сильно выступающим помещением с внутренней полукруглой апсидой, где позже тоже соорудили еще одну церквушку.

Напротив, параллельно галерее, вытянулся еще один прямоугольник из остатков стен, сложенных на известково-цемянковом растворе. Он состоит из четырех помещений, мощеных каменными плитами. Здесь, в те же столетия, что и базилика, действовала городская баня — валания. В одном из ее помещений были найдены лежащие кучей 192 бронзовые монеты василевса Романа I Лакапина (920-944). Значит, баня существовала по меньшей мере до времени правления этого императора. К.К. Косцюшко-Валюжинич отмечал наличие у этого здания «террасы со следами мраморной облицовки». Ныне ясно различимо небольшое торцовое помещение с тремя прямоугольными отверстиями в поперечной стене, где находилась круглая кирпичная печь кочегарки, грелась вода и откуда поступало тепло в подпольное отделение. Вдоль южной наружной стороны видны пристроенные прямоугольные ниши четырех ванн, некогда облицованных для гидроизоляции цемянковым раствором и выложенных плинфой. Две из них имели сидения — «ступеньки», а одна из ванн отличалась от остальных полукруглой стороной. В эти своеобразные «моечные кабинки» вели дверные проемы. Пол был специально устроен полого, с наклоном в сторону входа и раздевальни, чтобы по нему стекала вода из моечных помещений, удалявшаяся по водостоку в море.

В последний период существования Северной базилики к ее южной стороне была пристроена небольшая часовня и отгорожен двор. В XII в. вместо разрушенной базилики на месте ее центрального нефа соорудили церковь-усыпальницу, которая, как и предыдущая, продолжала служить до гибели этого района города в конце XIII в. Таким образом, херсонеситы продолжали чтить свои святые места, лишь заменяя крупные храмы на малые в соответствии с новыми велениями времени.

Восточная базилика

Трудно точно сказать, когда восточная площадь претерпела реконструкцию и на ней взамен предыдущих языческих святилищ был выстроен новый большой христианский храм, но к концу VI-VII вв. он уже существовал. На это указывают находки мозаичных кубиков и монет императора Маврикия (582-602), оказавшиеся в расположенном по соседству, в I квартале, колодце, возможно, засыпанном в связи с работами по переделке или достройке христианского храма. Археологи называют его Восточной базиликой. Храм был открыт в 1876 году и доследовался в 1908 году Р.Х. Лепером, только приступившим к своим обязанностям заведующего херсонесских раскопок. То, что мы видим, — результат реставрационной работы 1975 года.

Если следовать указаниям составителя «Житий святых епископов», базилика могла быть освящена во имя самого ближайшего ученика Христа, одного из главных вождей христианской общины — первоверховного апостола Петра, до призвания известного как Симон-рыбак. Согласно св. Писанию, он первым провозгласил назаретского Учителя «Христом, Сыном Бога живого», за что был удостоен названием «камня», на котором будет основана вселенская церковь. Как и все христиане, херсонеситы особо чтили дни его памяти, ежегодно торжественно отмечая их 12 июля, а также на следующий день, в праздник св. Апостолов, и 29 января, когда поклонялись темничным оковам апостола. Во всяком случае, именно от храма апостола Петра как ориентира начиналась Феона — восточная часть ранневизантийского Херсона.

Базилика имела отношение к целому культовому комплексу и была одной из самых крупных в городе (34,6 х 16,4 м). С западной стороны здания через четырехколонный портик прихожане попадали в так называемый экзонартекс. «Нартекс» в переводе с греческого дословно означает «тростник», а приставка «экзо» указывает на то, что так называлась внешняя пристройка к храму, своеобразная прихожая, вероятно, получившая такое название за свою вытянутую форму. Из экзонартекса путь вел во внутренний нартекс, еще одну «прихожую», через которую проходили верующие.

За пределами «прихожей» — нартекса в Восточной базилике, как и в любой другой базилике, лежал собственно сам храм, пространство которого было разделено здесь на три части, или коридора (нефа). Главный, самый просторный центральный неф отделяли от более узких, боковых, рядами колонн, вероятно, по шести в каждом. Нижняя часть стен базилики была богато облицована тяжелыми плитами мрамора, на что указывает громадное количество толстых железных штырей — пиронов, а нефы и нартекс вымощены, по крайней мере частично, мозаикой, которая не сохранилась. Алтарная часть находилась в большой полукруглой апсиде центрального нефа и имела ширину почти 8 м. Снаружи она была сделана в виде пятигранника. Увидеть это ныне невозможно, так как часть обрывистого берега обрушилась, подмытая морем.

Восточная базилика и крестообразный храм. Реконструкция

В море оказалось и соседнее здание или помещение, в котором с середины VI до XI в. размещался городской архив документов, скрепленных печатями различных византийских чиновников, в том числе финансовых, таможенных. Встречаются также печати стратигов и епископов Херсона. Их находки располагаются по дну вытянутым на 15 м шлейфом вдоль берега и позволяют предполагать существование где-то неподалеку от Восточной площади, в двух-трех десятках метров к юго-востоку от Восточной базилики, помещения административного ведомства, возможно, таможенного поста, откуда прекрасно просматривался вход в гавань и регистрировался заход каждого судна.

К сожалению, очень мало уцелело от располагавшегося впритык к базилике справа, с севера, видного ранневизантийского крестообразного храма-мартирия, рядом с которым, впритык к оконечности апсиды левого нефа базилики, К.К. Косцюшко-Валюжинич в 1886 году отмечал следы одноапсидной квадратной крещальни с купелью. Кроме того, в XI-XIII вв. к южной стороне базилики, в ее средней части, была пристроена крошечная церквушка с одной апсидой, а рядом к востоку находилось еще две точно таких же. Вероятно, они были усыпальницами представителей поздневизантийской городской знати, духовной или светской, так как имели под полом только по одной-две могилы.

Наконец, четвертая по счету церковь этого же времени с погребениями, расположенными рядом с ней и внутри, была выстроена (или, скорее, перестроена из более ранней) к северо-западу от Восточной базилики, в I квартале, как раз на месте стены, до конца VI — начала VII вв. ограждавшей бывший античный священный участок — теменос. Остатки высокого фундамента и стен этой постройки, когда-то оштукатуренной и аккуратно облицованной снаружи гладко тесаными блоками камня, бросаются в глаза при входе на площадь, с левой стороны. Судя по результатам раскопок Р.Х. Лепера в 1908 г., здание, ориентированное точно в соответствии с соседней базиликой, тоже могло быть сооружено уже на грани VI-VII вв. В состав его внутреннего интерьера входил мраморный карниз с посвятительной надписью ранневизантийского времени о сооружении постройки «по обету такого-то». Поздний слой Х-ХП вв. времени перестройки находился на метр выше первоначального мраморного пола храма. Поначалу в церквушку вело два входа: с юга, со стороны аккуратно мощеной плитами площади, и с запада (последний оказался позже заложен в связи с устройством помещения — мавзолея с погребениями). Можно подойти к ее небольшому прямоугольнику, завершающемуся сильно выступающей вперед апсидой, некогда пятигранной, чтобы увидеть пол, выложенный каменными плитами. Перед алтарной нишей вымостка образует полукруг, который, возможно, был заполнен мозаикой. Здесь же было устроено две могилы.

Такие однотипные, архитектурно простоватые миниатюрные церквушки были распространены по всему Средиземноморью. Они имелись в каждом квартале города, занимая в нем наиболее видное место, и скорее всего являлись общинными приходскими церквями-усыпальницами, строившимися вскладчину самими общинами прихожан или их отдельными, наиболее состоятельными членами. В последнем случае они оставались собственностью строителя — ктитора и его наследников — и даже подлежали продаже, как любая другая постройка. Разумеется, Херсонес не представлял исключения.

Очевидно, тогда же, в последние века существования города и площади, на которой мы находимся, пространство между колоннами среднего нефа Восточной базилики соединили сплошной стенкой, а в боковых нефах устроили усыпальницы. Позднейший, некогда большой храм существовал уже только в таком «урезанном» виде, отвечавшем духу наступавшей эпохи.

Уваровская базилика

Самым крупным древним христианским храмом в Крыму считается Уваровская базилика, расположенная в епископском квартале средневекового Херсонеса. Здание имело длину 50 метров, ширину 22 метра и разделялось на три продольных зала — нефа. Храм был открыт в 1851-1853 годах в ходе раскопок под руководством известного мецената графа А.С. Уварова, основателя Московского археологического общества. Исследования памятника неоднократно возобновлялись как в дореволюционное, так и в советское время. В 1970 году выполнены консервационные работы под руководством С.Г. Рыжова.

Построена базилика в конце VI — начале VII веков, в последствии неоднократно перестраивалась.

Граф Алексей Сергеевич Уваров

К базилике с запада, через весь город тянутся две продольные улицы, а с юга — поперечная улица, по ширине почти не уступающая главной. Кроме того, вдоль нее в Средневековье располагались торговые помещения. Ясно, что сюда отовсюду шел, а в праздники — валом валил народ.

Вслед за херсонеситами мы тоже можем пройти одним из этих путей, а именно, ближайшей 5-ой улицей. Слева от нас находился жилой дом из девяти помещений и двора общей площадью немного меньше 350 кв.м. Предположительно его считают домом священника. Это был состоятельный человек, в хозяйстве которого были не только четыре пифоса, жернова, но и медная посуда (кастрюля, ведро). Метки на черепице указывают, что усадьба была построена в поздневизантийский период и погибла в результате пожара в XIII-XIV вв.

В комплекс Уваровской базилики входит самая крупная в Херсонесе крещальня. Сооружения, предназначенные для обряда крещения, называют еще баптистериями — от греческого слова baptisterion — купель. Крещальня была открыта в 1876 году раскопками Одесского общества истории и древностей. Херсонесский баптистерий в плане имеет крестообразную форму, внутри каждая ветвь креста заканчивалась нишей — эскедрой. Они выступали наружу в виде апсид, северная и южная были трехгранными, а восточная — пятигранная. В скальном полу крещальни, строго по центру, видна вырубленная, круглая в плане, купель со ступенькой для входа с восточной стороны и крестообразным углублением на дне; внутренняя поверхность купели и нижняя часть стен были облицованы мрамором, верхнюю половину стен покрывали фресковые росписи, центральный свод и своды экседр были выложены смальтовой мозаикой, на которой, судя по преобладавшим при раскопках темно-синим и золотым мозаичным кубикам, был изображен небесный свод с золотыми светилами. Вода из бассейна, находившегося рядом с крещальней, по трубе, проведенной под полом, поступала в купель, а затем по каналу под полом баптистерия выводилась в яму за пределами здания. Размеры всего здания и купели наводят на мысль, что в VI-VII веках, когда был сооружен баптистерий, широко практиковалось крещение не только детей, но и взрослых язычников, коих было предостаточно. Некоторые ученые полагают, что именно здесь крестился князь Владимир, а в главном храме комплекса он мог венчаться с византийской принцессой.

В. Васнецов. Крещение князя Владимира

Непосредственно перед Уваровской базиликой поперечная улица была вымощена плитами и переходила в коридор с нарядным мозаичным полом в виде сплошного коврового узора из перекрещивающихся кругов черно-красного цвета. Отсюда, из этого парадного преддверия, можно было попасть в расположенный слева, к западу от базилики, просторный прямоугольный двор, окруженный со всех сторон портиками, навесами или просто низкой стеной. Сейчас от нее нет и следа. Лишь в центре двора, называвшегося «атриум» или на греческий лад — «аула», сохранились остатки небольшого шестигранного снаружи и круглого внутри водоема — фиала — над которым возвышался на четырех каменных устоях свод портика.

Фиал Уваровской базилики. Автор фото Руслан Стойчев

Примечательно, что такой большой двор открыт только у этого херсонесского храма. У других базилик и крестообразных храмов он был гораздо меньше или его вовсе не было. В раннехристианских базиликах он играл роль универсального помещения для мирян. Здесь можно было омыться перед входом в храм, здесь собирались прихожане перед началом и после окончания литургии, здесь же совершались некоторые церковные службы. Вместе с храмом он являлся своеобразным городом в городе, центром его общественной и интеллектуальной деятельности. Сюда шли больные вымолить у Бога исцеление. Врачи практиковали и консультировали подчас прямо у входа в церковь. Там готовились к проведению праздничных, радостных и скорбных, погребальных обрядов. Там обсуждали цены на зерно и рыбу. Туда приходили за утешением, советом, за тем, чтобы вымолить прощение, покаяться в грехах. Это было преддверие убежища для любых преследуемых, которое давал храм в радиусе 50 шагов, и в то же время усыпальница именитых людей. Впрочем, начиная уже с VII в., атриум перестал быть непременной частью почти каждой крупной церкви, вместо него базилики ограничивались внешним нартексом, то есть притвором, и большинство херсонесских храмов убедительно демонстрируют это общее правило.

Из аулы через широкий портик с тремя дверями можно было войти во внешнюю «прихожую» храма — узкий, вытянутый прямоугольник экзонартекса, вымощенный квадратными мраморными плитами. Из него через вход шириной в три метра попадали в следующую, внутреннюю «прихожую» — нартекс почти четырехугольной формы, с мозаичным полом из перекрещивающихся кругов. Около южной двери притвора находилась мраморная плита античного надгробия, изображавшая возлежавшего на ложе мужчину с венком в вытянутой руке и сидящую рядом женщину. После того как плита попала в кладку храма, на нее нанесли изображения врезных крестов и снабдили греческой надписью «Господи, помоги Дому сему. Аминь».

Из нартекса, пройдя высокий мраморный порог главной двери, можно было попасть в центральный зал — неф храма (длина — 36 м, ширина — 11 м), вымощенный продолговатыми мраморными плитами, который завершала огромная полукруглая алтарная ниша — апсида. Пол в нем покрыли мраморными плитами. Первоначально, как и многие другие, она была оформлена снаружи пятигранником, а позже переделана в полукруглую. Ныне от нее осталась лишь южная часть: остальное обрушилось в море. Мраморные плиты растащили еще в 1855 году, когда во время осады Севастополя французы, занявшие городище, устраивали здесь пороховые склады и рыли траншеи.

В этой херсонесской базилике был найден амвон — сравнительно небольшое и узкое возвышение в центральном нефе. Оно было ограждено шестью мраморными столбиками, между которыми стояли плиты с изображением на каждой равноконечного креста. На это возвышение всходили несколькими ступенями. Отсюда диакон читал Евангелие и апостольские послания, а пресвитеры и епископ проповедовали. В большинстве остальных херсонесских храмов роль амвона выполняла центральная часть солеи — возвышение перед алтарной апсидой.

Два боковых нефа Уваровской базилики были гораздо более узкими, шириной около 4 м, но имели полы, украшенные мозаикой с геометрическим ковровым узором, выполненном на белом фоне из кубиков черного, красного, желтого и белого цвета. Здесь не было окон, поэтому царил полумрак, что создавало интересный контраст с ярко освещенным центральным нефом, в котором проводились богослужения. Мозаика из южного нефа включала греческую надпись посвятительного характера, выполненную в рамке черными кубиками («О молитве за Малха и всех сродников его»), и, вообще, отличалась столь хорошей сохранностью, что сразу после раскопок в 1853 году для предохранения от неминуемого разрушения было решено забрать ее в Эрмитаж, где она находится до сих пор, правда, в перекомпонованном виде, украшая полы одного из залов античного отдела. Центральный зал-неф отделяли от боковых две колоннады по 11 высоких мраморных колонн в каждом ряду. На старинной гравюре, изображающей только что раскопанную графом Уваровым базилику, можно видеть одну из них, стоящую в левом ряду. Сверху здание было перекрыто деревянными стропилами, на которых покоилась двускатная черепичная крыша.

Кафедральный храм (Уваровская базилика) в Херсонесе. IV в. н.э. Гравюра сер. XIX в.

Лучше других сохранились остатки длинной прямоугольной галереи, шедшей вдоль всей стены южного нефа базилики. Назначение ее может быть предположительно определено как резиденция и жилые комнаты епископа или место для обучения основам веры, а может быть, для размещения школы грамматиков и риторов, какие существовали в византийских городах. Наконец, при епископских резиденциях часто были странноприимные комплексы, иногда весьма благоустроенные. Наличие круглых вырубов в скальном основании постройки, где, очевидно, стояли пифосы, а также высеченные в камне ложа водостоков и колодцы говорят сами за себя. Как бы то ни было, «Уваровская» галерея была разделена на ряд помещений, часть которых (по крайней мере, восточную) украшала мозаика. Здесь в кладке стен, как и в крещальне, хорошо видно применение техники opus mixtum, с использованием которой, вероятно, было выстроено все здание. Когда же это произошло?

Подсказать ответ на вопрос помогает находка 112 римских и ранневизантийских монет, которые были обнаружены при раскопках К.К. Косцюшко-Валюжинича в 1901 году в яме или колодце под передней стеной нартекса базилики. Разумеется, монеты попали туда до того, как яма была засыпана землей при планировке участка, на котором стали строить храм. Самая поздняя из них, как и в канале купели крещальни, оказалась мелкой медной монеткой, выпущенной в византийском Херсоне. По мнению нумизматов, монеты такого типа стали чеканить при императоре Юстине II (565-578), продолжали при его преемнике Тиверии II Константине (578-582) и в самом начале правления следующего императора — Маврикия (582-602). Следовательно, и в этом случае постройка главного храма церковного комплекса была предпринята не раньше конца VI в. Как показывают новейшие исследования, большинство херсонесских базилик, следы которых видны до сих пор, было возведено во второй половине VI — начале VII вв., и грандиозная постройка на северо-восточном берегу как бы венчала предпринятые усилия.

Монета периода Юстина II

«Слово на перенесение мощей преславного Климента», возможно, написанное кем-то из горожан, свидетелей пребывания Константина Философа в византийском Херсоне в 860-861 гг., а также италийский вариант этого письменного источника, написанный по-латыни, говорят о существовании в городе «кафоликой (вселенской) церкви» или «большой базилики» — главного храма города, скорее всего посвященного святым первоверховным апостолам Петру и Павлу, — двум особо почитаемым последователям Христа, величайшим, самоотверженным проповедникам его учения, которым суждено было, по словам известного русского ученого С. Аверинцева, «вывести христианство из палестинско-арамейского захолустья на просторы Средиземноморья». Традиция утверждает, что они были казнены вместе в 67 г. н.э. в Риме по приказу императора Нерона.

Если верить источникам, именно в этот храм торжественная процессия горожан, духовенства и властей, обойдя весь город, доставила мощи св. Климента, найденные херсонеситами с помощью Константина Философа. Видимо, эту же базилику называли храмом Св. Апостолов, хотя есть и иные, недостаточно подкрепленные версии (Софийский храм — храм Премудрости Божьей, храм Рождества Богородицы), порождаемые путаницей с названием летописной церкви, где крестился князь Владимир. Можно только представить, сколько народу ежегодно, в течение многих столетий, собиралось здесь и на соседней площади около базилики св. Петра 12 июля, в праздновавшийся церковью день памяти двух самых великих апостолов!

Разумеется, за долгое время своего существования Уваровская базилика претерпела немало изменений. От многих ее частей нет ныне и следов. Например, в море рухнула квадратная двухкамерная пристройка к северной стене экзонартекса и нефа, в которой можно подозревать скевофилакий — место хранения церковных одеяний и утвари или мавзолей-усыпальницу. К.К. Косцюшко-Валюжинич нашел в небольшой яме, вырубленной под престолом в алтарной апсиде, заклад из 19 монет василевса Романа I Лекапина (920-945), тестя Константина Багрянородного, что указывает на время перестройки, которую претерпела базилика. Во время раскопок графа Уварова было обнаружено, что промежутки между рядами колонн были заделаны от самых баз кирпичами «почти до трех аршин высоты» (более двух метров), и с внешней стороны в закладах были устроены гробницы, где лежали истлевшие скелеты. Следовательно, после X в. храм сократился до размеров своего центрального зала и превратился в церковь-усыпальницу. Базилика, рассчитанная на множество людей, свой век отжила. Новой эпохе нужны были ограниченные сравнительно небольшим пространством храмы, рассчитанные на более замкнутые, корпоративные людские сообщества. Вероятно, тогда же стены были покрыты новыми фресками, а с восточной стороны бывшего правого (южного) нефа была пристроена небольшая одноапсидная часовенка-капелла. Отличие ее небрежной кладки от кладки стен самой базилики бросается в глаза. В восточной, узкой части южной галереи в скале был вырублен подземный погребальный склеп с арочным входом.

Есть мнение, что мемориальная мозаичная надпись, поминавшая Малха, имела отношение не к южному нефу, а к этой усыпальнице-мартирию. Как уже говорилось, в церкви разрешалось хоронить прежде всего священнослужителей, монахов и некоторых привилегированных мирян — донаторов и покровителей церкви. Для погребения внутри храма существовала своеобразная иерархия почетности мест захоронения от алтаря до дальнего конца храма. Она же соблюдалась и для погребенных вне храма: тут наиболее привилегированными считались места у апсиды и площадь перед западным фасадом церкви. Исключение составляли епископские базилики. Не случайно, в отличие от большинства храмов Херсонеса, на территории Уваровской базилики долгое время было сравнительно мало захоронений. Видимо, чести упокоиться в центральном святом месте города — его кафедральном соборе-католиконе — удостаивались немногие.

Не ранее X в. огороженный двор-аула перед базиликой утратил свое значение как часть церковного комплекса, и на нем стали размещать служебные постройки, хозяйственные сооружения, пифосы, устроили несколько глубоких водосборных цистерн и даже печь для выжига извести, которая находилась недалеко от бассейна-фиала, в западном углу двора. Монеты и поздневизантийские черепицы с фигурными клеймами, обнаруженные в засыпи этих цистерн, ям, а также южной галереи, позволяют установить время окончательного разрушения Уваровского комплекса, происшедшее в XIII в. Маленькая частица Херсонеса и на этот раз отразила общую роковую судьбу города.

Базилика 1935 года

«Бессмертным солнцем светит колоннада 

В блаженный мир ведут ее врата».

И.А. Бунин 

Венцом нашего путешествия станет осмотр самой знаменитой базилики Херсонеса, высящейся на морском берегу. Именно ее изображают на открытках, календарях и денежных купюрах. Именно она стала главным символом Херсонеса. Белоснежные мраморные колонны, которые хорошо видны на берегу моря, принадлежат «Базилике 1935 года», именно в этом году она была открыта во время раскопок, которые проводились под руководством Г.Д. Белова. Но не надо думать, что базилика при раскопках предстала в том виде, в каком мы ее сейчас наблюдаем. Колонны (их пышные резные капители поддерживали арки сводов) найдены и установлены в 30-х годах нашего столетия; в 1957-1958 годах произошел следующий этап реставрации — поставлены стены между нефами и внутренним притвором, установлены мраморные детали интерьера храма.

Как и некоторые другие крупные херсонесские христианские храмы этого типа, она была построена не ранее конца VI в. и просуществовала до конца X, а может быть, и первой половины XI в. Самой поздней монетой, попавшей под ее пол до начала строительства, как и в Уваровской базилике, была медная монета, выпущенная в правление византийского императора Маврикия (582-602). Материалы этого же времени встречаются в близко расположенных рыбозасолочных цистернах, которые оказались засыпаны во время нивелировки места под новую застройку. Время же разрушения базилики очерчивает клад из 68 монет, обнаруженный в одном из южных помещений храмового комплекса. Наиболее поздними среди них оказались 19 монет византийского василевса, сурового Василия II Болгаробойцы (976-1025). Отсюда рождается вопрос: не было ли связано это разрушение с землетрясением, от которого город тяжко пострадал, горел в XI в., и следы которого археологи долгое время принимали за последствия похода на Корсунь киевского князя Владимира в 988-989 гг.?

Впрочем, история базилики на этом не была закончена, а ее предыстория тоже уходит корнями в глубь веков. Раскопки показали, что поначалу на ее месте находился в половину меньший храм с пятигранной апсидой. Внутреннее пространство в нем не было разделено рядами колонн на нефы и поэтому не правильно называть его базиликой, как нередко делают. С точки зрения позднеантичной и раннесредневековой храмовой архитектуры, он вообще уникален, причем не только для Херсонеса. Обращает внимание общая непрочность постройки и «соединение несоединимого»: только нижняя часть стен была сложена из камня, да и то бутового, на грязи вместо раствора, а верх был сооружен, вероятно, из плоских саманных кирпичей. Такие кирпичи готовились из желтоватой глины, смешанной с соломой, и не обжигались, а высушивались на солнце. Для византийцев не было характерно применять их в строительстве, тем более храмовом. Внутри полы раннего храма были вымощены мелким камнем, скрепленным раствором цемянки красноватого цвета. Местами их украшала мозаика типично античного облика с геометрическим орнаментом, изображением двуручного кратера, чаши с двумя виноградными гроздьями, плюща. Стены были оштукатурены, покрыты фресковой росписью, включавшей геометрический, растительный орнаменты, изображения фазана, павлина, канфара, рисованных колонн с продольными полосками — каннелюрами, а внизу имели панели, выкрашенные в красный цвет. Реконструкцию этих фресок можно увидеть выставленной в Средневековом отделе музея в экспозиции византийской истории. Поверху шел богатый лепной гипсовый карниз, прикрепленный с помощью костяных шпилек и украшенный рельефными пальметтами, прямоугольными зубчиками — «сухариками», рядами полукруглых ов и «бус». Сделано все это было не ранее конца IV в., на что указывает найденная внутри ранней мозаики монета, выпущенная в правление римского императора Феодосия I Великого (379-395). К слову, именно им было законодательно оформлено разделение империи на Западную и Восточную, позже получившую название Византии, а также принят знаменитый эдикт о признании христианства единственно законной верой.

А.Л. Якобсон полагал, что археологи наткнулись на остатки наземного склепа или мавзолея. Однако доследования, проведенные М.И. Золотаревым совместно с американскими археологами в 1994-1998 гг., позволили предположить, что поначалу сооружение не имело отношения к отправлению христианского культа, а могло быть иудейской синагогой V в. н.э. Такие сооружения часто размещали на торговых площадях или возле мест общественных собраний, и с этой точки зрения позиция херсонессской синагоги рядом с площадью на северном берегу и предполагаемым рыбным рынком выглядит весьма удобной. После ее перестройки в христианский храм в засыпи остались кусочки штукатурки с надписями на греческом и иудейском языках. Из греческих надписей удалось прочитать еврейские имена — Енох, Иуда, Исайя, слово «евлогия» («благословение»). В одной из надписей на иврите содержится слово «Иерусалим». Здесь же оказались светильники, изображения на щитках которых можно интерпретировать как особую нишу в восточной стене синагоги, где хранили свитки Торы, Книги Пророков, Писания и другие священные рукописи иудеев. Кроме того, в нижнем ряду фундамента красивой большой базилики, возведенной позже на месте предполагаемого здания для сбора иудейской общины Херсонеса, оказалась вторично использована известняковая плита с вырезанной на ней менорой, то есть светильником-семисвечником на подставке, а также пальмовой ветвью слева и изогнутым рогом справа от него. Такими символами украшали только синагоги, которые имелись в большинстве греко-римских городов. Очевидно, иудейская диаспора грекоговорящих евреев имела свою общину и в Херсонесе.

Как бы то ни было, синагога успела подвергнуться ремонту, о чем свидетельствуют следы побелки на фресках и гипсовом карнизе, но к концу V в. оказалась разрушена или, что более вероятно, перестроена в христианский храм с пятигранной апсидой: самая поздняя монета, найденная археологами в слое с остатками его фресок, была выпущена при византийском императоре Льве I Макелле (457-474). Прозвище Макелла — «Мясник» — он, фракиец по происхождению, получил потому что до того как стать императором, торговал говядиной за одним из константинопольских прилавков — авак — вместе со своей женой Вериной. Кстати, Лев I не был редчайшим исключением среди тех ромеев, карьера которых, приводившая к ослепительным высотам трона, начиналась с низов простонародья.

Разумеется, монета, чеканенная в третьей четверти V в., могла какое-то время находиться в обращении, прежде чем оказаться в слое мусора. Поэтому некоторые исследователи разделяют предположение С.Ф. Стржелецкого, что причиной разрушения храма стало сильнейшее землетрясение 480 года, которое продолжалось в течение 40 дней, захватив столицу империи — Константинополь и Малую Азию. Через восемь лет был предпринят ремонт и строительство оборонительных стен и башен Херсонеса, в том числе башни «Зинона» в «цитадели», о чем сообщал в известной нам надписи на мраморной плите византийский комит Диоген.

Однако, какова бы ни была причина, старое здание было перестроено, обветшавшие сырцовые стены заменены каменными, лепные карнизы, расписная штукатурка, прежние мозаики, возможно, какие-то зримые следы былой иудейской принадлежности храма уничтожены, а поверх слоя мусора проложили новый цемянковый пол. Сооружение продолжало функционировать, сохраняя преемственность с прежними культовыми строениями до тех пор, пока старая культовая постройка была вновь разобрана и в конце VI или начале VII вв. на ее месте заново, от фундаментов, опущенных в насыпь на глубину до двух метров, возвели новую, на сей раз типичную просторную базилику размером 32,8 х 18,5 м известную нам как базилика 1935 года. В переводе с греческого слово «базилика» означает «царский дом». Так в римское время назывались административные здания. В полукруглой апсиде, ставшей впоследствии местом для христианского алтаря, заседал судья. Когда христиане в IV веке вышли из подполья, а их религия стала официально разрешенной, они сочли, что форма базилики идеально подходит для богослужения. Богослужения в языческих храмах совершались во дворе, поэтому их украшали снаружи. В христианских храмах религиозные обряды стали совершать внутри, поэтому скромная внешняя отделка нередко контрастировала с пышным внутренним убранством.

Вход в базилику вел с восточной стороны, через узкую галерею-экзонартекс (в нем могли стоять язычники, наблюдая за красотой христианского богослужения и постепенно обращаясь к новой вере), после чего, как и положено, следовала широкая, изящно оформленная мрамором главная дверь, через которую попадали в притвор для некрещенных и кающихся — нартекс — с мозаичным полом, окаймленным бордюром из плющевых листьев. Из него можно было тремя дверями пройти в средний и два боковых нефа, разделенных колоннадами по шесть крупных колонн из белого с серовато-голубыми прожилками проконнесского мрамора (в переводе с греческого слово «неф» означает «корабль». Это — намек на корабль Ноя, на котором была спасена земная жизнь во время Всемирного потопа. Так же и молящиеся в своем «нефе», по представлениям тех времен, спасутся и обретут вечную жизнь). Такой мрамор, из которого изготовлены многие херсонесские архитектурные детали, с первых веков н.э. и до раннего средневековья добывали в значительных количествах в императорских мрамороломнях Проконнеса на острове Мармора в Мраморном море и его развозили в другие города. Часто такие ценные детали в Херсонесе использовали повторно, забирая их из более ранних сооружений, подлежавших сносу.

В базилике 1935 года удалось установить на прежние места несколько колонн и реставрировать часть стены нартекса с дверью, облицованной мрамором. Пройдя сквозь нее, мы оказываемся в главном, самом широком нефе, который завершается на восточной стороне большой полукруглой апсидой, где размещался алтарь и престол. Он был отделен невысокой мраморной алтарной преградой с изображением резных крестов в квадратной рамке и на круге.

Кроме крупных колонн, во время раскопок были найдены колонны средних размеров, что позволило Г.Д. Белову предположить наличие в главном нефе, возвышавшемся над боковыми, еще и верхних колоннад — хор. Этот ярус храма также называли гинекеем, так как туда поднимались женщины. Мужчины во время службы стояли внизу. Украшением базилики служила небольшая, сделанная еще в IV-V вв. мраморная статуя, изображавшая Доброго Пастыря с овцой на плечах.

На полу левого бокового нефа, ближайшего к берегу моря и ныне почти целиком разрушенного, была выложена мозаика с орнаментом в виде «елки», тогда как в правом нефе она представляла собой три ряда пересекающихся кругов. Зато пол центрального нефа покрывали большие мраморные плиты, подобные лежащим в углу около главной двери. Когда археологи перевернули их, оказалось, что среди них есть украшенные превосходно выполненными позднеантичными резными рельефами. В числе сюжетов были любимый герой греков Геракл, изображенный сразу за тремя из своих двенадцати подвигов (похищение трехголового пса Кербера из подземного царства Аида, похищение быков Гериона, похищение золотых яблок из сада Гесперид), лица бога Диониса и непременного члена его свиты — козлобородого, плешивого Сатира, крылатые эроты — приземистые крепыши, поддерживающие пышные гирлянды из цветов и плодов, возлежащие на ложах фигуры умерших горожан. Рассмотреть рельефы можно в Античном зале музея. Скорее всего, они принадлежали частям привозных мраморных саркофагов, заготовки для которых были доставлены в город во II в. н.э. из-за моря, из Малой Азии. Но нельзя исключить и того, что мраморные детали, послужившие полами базилики, первоначально являлись декоративными рельефами, предназначенными для сооружения, в котором поклонялись Дионису и Гераклу, — составляли фриз, который мог украшать, например, подход к театру или алтарям, стоявшим на возвышении. Выполненные в языческом духе, они не имели шансов надолго уцелеть после окончательной победы христианства, не только символически, но и буквально поправшего их ногами.

Рядом с базиликой, а также под полом в ней самой было устроено около 40 могил. Большинство их, судя по находкам монет, относится к IX-X вв. Кроме того, как и некоторые другие херсонесские здания этого типа, оно имело обширную пристройку к правому боковому нефу. Южная стена этой пристройки прошла как раз над остатками круглого павильона, который мы относим к бывшей позднеантичной рыночной площади. Но не это делало пристройку особой. В ее крайнем восточном небольшом помещении находилась прямоугольная купель для таинства крещения, какое обычно совершали только в баптистериях при епископальных храмах — католиконах. Выходит, в южной пристройке находился комплекс помещений, где готовили к мистерии крещения, а также совершали само крещение и обряд миропомазания, причем баптистерий находился внутри, а не как обычно по соседству, снаружи.

Если рождению базилики предшествовало землетрясение, вполне возможное не только в 480 году, но и во второй половине VI в., то разрушение ее тоже могло быть роковым образом связано со стихийным бедствием, постигшим город. Во всяком случае в XI в. храм не стали восстанавливать полностью, а перестроили его в небольшую квартальную церковь-усыпальницу базиликального типа (ныне она полностью разобрана). Все ее три крошечных нефа и апсида уместились на половине центрального нефа прежней базилики, начиная от задней стены нартекса с дверью. Захоронения в новом храме делали, судя по находкам монет, до XIII в. включительно, а возможно, и позже.

Впрочем, научные споры о времени сооружения и о назначении различных построек на этом месте продолжаются до сих пор. Нельзя не сказать и о том, что базилика эта, без сомнения — самый «запечатленный» археологический объект Херсонеса. Как только посетители, вооруженные фотоаппаратами, впервые видят ее белые колонны, они сразу же перестают слышать экскурсовода. Им хочется немедленно сфотографироваться именно здесь. Уехать из Херсонеса, не запечатлев себя на фоне базилики и моря, — это все равно, что уехать из Египта, не сфотографировавшись на фоне пирамид. Интересно, что когда-то это был лишь один из многих храмов Херсонеса, и мы не знаем, был ли он самым почитаемым и посещаемым.

Базилика в базилике

Раскопанные кварталы окружены темной зеленью кевовых (фисташковых) деревьев. Они невелики, но живут довольно долго — несколько столетий. Их часто находят на местах старинных поселений (из косточек плодов добывали масло). Среди деревьев, к югу от северного квартала, проглядывают стройные ряды мраморных колонн и живописные руины довольно большого, сложенного из блоков на известковом растворе раннесредневекового храма, а точнее, целого храмового комплекса, получившего в литературе условное название «базилика в базилике» (по счету императорской Археологической комиссии — № 15). Он действительно напоминает своеобразную «матрешку» из двух храмов — большего и меньшего, как бы «вставленных» один в другой. Впрочем, для нас это не ново. Мы уже знаем, что подобное расположение более поздней базилики на более ранней имело место на северном берегу, и с этой точки зрения храм 1935 года — тоже «базилика в базилике». Поздние, меньшие храмы строились и на центральных нефах Восточной, Уваровской, Северной базилик, базилик 1932 и 1935 годов, то есть перед нами скорее правило, чем исключение.

Эта базилика была открыта в 1889 году во время раскопок, которыми руководил К. Косцюшко-Валюжинич. В 1972 -1974 годах под руководством С.Г. Рыжова и О.И. Домбровского проводилась консервация и реставрация мозаичных полов, которые вместе с остатками колонн и мраморного престола в алтарной части производили особенно яркое впечатление на всех, кто бывал в Херсонесе.

Базилика в базилике. Детали мозаичных полов. VI в.

Первый храм на этом месте построен в VI веке. Он был типичной для того времени трехнефной базиликой (27 м на 22 м) с притвором и обладал красивыми мозаичными полами, которые ныне, благодаря недавно изобретенным способам закрепления, реставрированы и экспонируются под открытым небом. В тесноватый нартекс с запада вели три двери, и через столько же дверей оттуда можно было попасть в два узких боковых нефа и широкий центральный неф, завершавшийся большой полукруглой апсидой. Нефы отделяли колоннады по пять колонн в ряду. Возможно, сверху были устроены хоры (гинекей), от которых сохранились две колонны меньшего диаметра, чем от нижних колоннад. Уцелевшие куски мозаики показывают, что она покрывала весь пол храма, причем в нартексе и боковых нефах преобладал геометрический орнамент в виде излюбленных херсонеситами перекрещивающихся красных кругов на белом фоне, лозы плюща с листьями красного и черного цветов, плетенкой, рисунками птиц — утки, цапли, вероятно, орла, заключенных в круги, а также прямоугольников с изображением красных плодов на светло-желтом, как бы золотистом фоне.

У входа в центральный неф не полностью сохранилась надпись на древнегреческом языке: «Всякое дыхание да хвалит Господа». За ней на полу следовали ряды сложного геометрического узора из ромбов, треугольников, квадратов, прямоугольников желтого, белого и черного цветов, в каждом из которых находилась птица — символ человеческой души, канфар — символ причастия — Евхаристии, ромб с надетыми на него кольцами — символ вечности, якорь — символ одной из трех главных человеческих добродетелей — Надежды. Символом райского сада смотрелись расположенные по бокам солеи — возвышения перед алтарем — две мозаичные полоски с изображением птиц, фруктов.

Через две двери по углам левого бокового нефа можно было попасть в длинный, очень узкий коридор, тянувшийся вдоль всей северной стены базилики. Коридор в свою очередь сообщался с такой же вытянутой постройкой прямоугольной формы, разделенной на четыре смежных помещения. В одном из них была открыта небольшая купель, на месте которой ныне находится круглое углубление. Бесспорно, помещение служило крещальней. Полы его украшала мозаика, центр которой занимал стоящий в фас павлин с распущенным хвостом — символом звездного неба, а слева и справа от него в кругах были изображены голуби — символ Святого Духа, повернутые в сторону павлина — символа Воскресения. Прочее свободное пространство занимали разнообразные плоды, символизирующие райский сад, где обитают праведники. Материал мозаики: смальта, мрамор, известняк разных цветов.

Весь комплекс, по мнению С.Г. Рыжова, мог представлять собой раннесредневековый баптистерий. Действительно, деление северной галереи четко соответствовало трем первым стадиям литургии при совершении крещения. В описании Кирилла Иерусалимского в 347-348 гг. западная, темная часть подобного помещения символизировала «область тьмы» и здесь стояли ожидавшие крещения. Оттуда они передвигались в расположенное восточнее соседнее помещение, в направлении «Божественного света». Раздевшись и умастившись маслами в самом большом среднем помещении перед крещальней, они друг за другом входили в крещальню, где пресвитер совершал обряд. Учитывая небольшие размеры купели, вероятно, все ограничивалось омовением лба святой водой. Заключительная часть — церемония помазания всех миром — свершалась в небольшом помещении, располагавшемся с восточной стороны купели, после чего крещеные, облачившись в белые одеяния, шли в главный неф храма для участия в Евхаристии и принятии Св. Даров — гостии. Таким образом, планировка еще одного херсонесского баптистерия напоминает по сути ту, что мы встречали в крещальне у базилики 1935 года, только там пристройка была шире и находилась не с северной, а с южной стороны храма.

Храмовый комплекс с первоначальной базиликой был построен не ранее времени правления византийского императора Юстиниана I (527-565), о чем свидетельствуют находки двух бронзовых монет, выпущенных в его правление и оказавшихся под мозаичным полом северного нефа. Причины разрушения храма нам неизвестны, однако мы знаем, что он просуществовал около четырех веков, прежде чем на месте его центрального нефа из материалов вторичного использования на «грязевом» растворе была выстроена скромная, маленькая, хотя тоже трехнефная базилика с одной алтарной апсидой. Ее вымостили мраморными плитами, несколькими десятками перевернутых необработанных баз колонн и на обломке ствола колонны установили доску престола. Находка бронзовой монеты василевса Романа I Лакапина под вымосткой апсиды говорит о том, что это могло произойти не ранее второй четверти X в., если не позже, учитывая особенность византийских монет подолгу, иногда столетиями, оставаться в обращении. Может быть, перед нами вновь очередной «памятник», выросший из последствий землетрясения XI в.? Кстати, только с этого времени в Херсонесе стало принято массово строить квартальные храмы-усыпальницы, к числу которых относится и поздняя «базилика в базилике» с рядами из трех колонн в каждом. Устроенные в ее полу прямоугольные гробницы с многоярусными погребениями содержали разные находки, в частности стеклянные браслеты, датируемые ХII-ХIII вв. Одна из таких гробниц с высеченным на стенке крестом в полукруге виднеется внизу справа от главного входа в нартекс. На месте бывшего правого нефа большой базилики тоже были устроены могилы, безжалостно испортившие мозаичный пол.

В XII-XIII веках к храму с севера пристроили открытую галерею, складские и торговые помещения. К северной стене позднего храма примыкали 12 помещений, группировавшихся в три небольших самостоятельных комплекса, и открытая галерея, перекрытие которой покоилось на пяти колоннах. Обломки их, подобно окаменевшим пенькам, тянутся в ряд. Возможно, пристройки несли складские и торговые функции, тогда как с южной стороны базилики была сооружена часовня со сводчатым склепом в нижнем этаже, разделенном на шесть частей, куда ведет низкий узкий вход. Такое сочетание храмовой архитектуры с торговыми лавками было вполне привычно для средневековья, несмотря на попытки церковных властей бороться с ним. Не позже конца XIV в. все это гибнет в огне, и херсонеситы больше не пытались возродить утраченное. Очевидно, для оставшихся в живых хватало немногих уцелевших квартальных церквей-усыпальниц.

Западная базилика

Взойдя на зеленый холм, который закрывает вам обзор в западном направлении, вы увидите обширное, заросшее травой пространство. Это — почти не исследованный Западный район Херсонеса. Его только предстоит раскопать археологам. Лишь несколько храмов были здесь раскопаны. Крупнейший из них именуется Западной базиликой и находится у самой оборонительной стены. Храмовый комплекс вместе с базиликой был сооружен в VI столетии.

Пятигранная снаружи и полукруглая внутри крупная апсида Западной базилики отстоит примерно на 12 м от проходящей восточнее древней, античной оборонительной стены. Судя по тому, что она прошла над участком некрополя с погребениями II-I вв. до н.э., стена была выстроена не ранее этого времени. Она была сложена из камней, скрепленных известково-цемянковым раствором, и тянулась от кромки обрыва ровной прямой линией наискось к куртинам и башням на вершине узкого перешейка между безымяной балкой-оврагом, впадавшим в Карантинную бухту, и Песочной балкой, где были устроены Западные городские ворота Херсонеса. На участке, прилегающем с востока к базилике, античная оборонительная стена имела пристроенную снаружи квадратную башню, в свою очередь перестроенную из круглой.

После возведения западной средневековой оборонительной стены древняя оборонительная стена была упразднена, но не сразу разобрана. Как показали раскопки С.Г. Сурова в 1960 году, раннесредневековые помещения с подвалами, в том числе мастерская по производству металлических изделий, были построены на фундаменте античной стены только в IX-X вв. и, значит, ранневизантийская базилика какое-то время находилась между двух основных оборонительных стен — старой и новой. С севера защитой ей служил крутой обрыв и проходивший по его краю отрезок приморской стены, примыкавший к башне I (уцелевшая башня оборонительной стены, куртине, к которой она примыкает присвоен тот же номер), а с юга — еще одна невысокая стена, протянувшаяся между древней и новой оборонительными линиями. Само расположение храма показывает, что строители постарались разместить его точно посередине укрепленного участка — еще одной своеобразной «цитадели», уравновешивавшей архитектонику противоположных концов города.

Есть все основания считать, что этот храм входил в состав большого монастыря св. Леонтия, который сразу вставал перед глазами входящего в Херсонес: миновать его было нельзя. Так же в «Житиях» базилика упоминается как дом, в котором останавливалась на ночь процессия, переносившая в Херсонес мощи святого Климента. Входившие на территорию монастыря сразу видели эффектный открытый портик, который, вероятно, как и в Уваровской базилике, играл роль экзонартекса, а может быть, и двора — атриума: именно здесь находился открытый К.К. Косцюшко-Валюжиничем колодец, который играл роль фиала. Далее следовал достаточно просторный нартекс и три нефа, отделенных друг от друга колоннадами по 10 колонн в каждом из двух рядов. Позже при перестройке, скорее всего, в ІХ-Х вв., по две колонны с каждой стороны ряда удалили и заменили пятиметровыми отрезками каменных стен. Стертость мраморных порогов трех дверей, через которые попадали внутрь храма, показывает, что средние, главные двери открывали редко, в особо торжественных случаях, а обычные богомольцы входили через боковые двери, в которых открывалась только правая половина. Боковые нефы имели мозаичные полы, а пол центрального широкого нефа был вымощен небольшими квадратными мраморными плитками. Пол солеи — возвышения перед алтарем с отверстиями для установок мраморных досок преграды — тоже был выложен мраморными плитками, окаймлявшими мозаичный круг с четырьмя лучами внутри него. В центре круга еще во время первоначальных раскопок 1890 года было обнаружено облицованное мрамором полуметровое крестообразное углубление, в котором лежали обломки маленького мраморного саркофага — ковчега, несомненно, для хранения мощей. Внутри алтарной апсиды со временем устроили синтрон — возвышение для священников — с тремя рядами сидений и с кафедральным креслом посредине для архиерея, что указывает на кафедральный характер этого храма — монастырского католикона, в котором регулярно осуществлялась служба. Общие пропорции базилики были короче, чем Уваровской, но различные пристройки к ней говорят о том, что весь храмовый комплекс играл особую роль.

К числу таких важнейших пристроек, сделанных, скорее всего, одновременно с сооружением базилики, то есть тоже не раньше конца VI в., относится небольшое, почти квадратное помещение, некогда вымощенное плоской плинфой, с широкой полукруглой апсидой. Оно находилось на углу левого бокового нефа базилики, с которым было связано небольшим проходом. Его иногда называют часовней, очевидно, потому, что здесь в 1901 году были открыты могилы, в одной из которых оказались кусочки ткани с остатками золотых нитей и серебряная часть небольшого оклада Евангелия, застежки, крестик с монограммой Христа. Однако правильнее говорить об этом сооружении как о крещальне. На это недвусмысленно указывала обнаруженная в полу, на границе апсиды, глубокая яма в виде десятигранника, выложенного мрамором, которая служила купелью. Для схода в нее служила ступень вышиной почти полметра, которая вела с востока, со стороны апсиды, где стоял священник, совершавший обряд. Судя по этой ступени, первоначальная полная глубина купели была чуть меньше метра.

Всего под полом крещальни находилось четыре вырубленные в скале прямоугольные могилы. Две из них разместили по обеим сторонам купели, причем в одной из них оказалось множество листьев лавра, что свидетельствует о важности погребенных здесь лиц, скорее всего, архиереев высокого духовного ранга. Интересно, что вместе с баптистерием Уваровской базилики это второй пример использования помещений крещален под захоронения.

Таким образом, в раннесредневековом Херсонесе действовало не менее восьми баптистериев и подавляющее большинство из них было сооружено приблизительно в одно время — в VI-VII вв. С конца VIII — начала IX вв. входит обычай использования переносных купелей вместо крещален. К слову, два фрагмента такой переносной купели, сделанной из мраморовидного известняка, были найдены в 1982 году при раскопках соседней «базилики на холме», а еще одна мраморная, почти квадратная купель, украшенная по бокам крестами, оказалась обнаружена в 1892 г. в южной части большой агоры в центре города. Переход к их применению объясним тем, что практика крещения взрослых сменилась крещением преимущественно детей, младенцев. Сравнительно небольшие размеры купелей в загородном храме Богоматери Влахернской, в баптистериях «базилики в базилике», базилики 1935 года и Западной базилики тоже могут косвенно указывать на то, что их создавали преимущественно с расчетом не на взрослых крещаемых. Не случайно, с VIII-IX вв. прекратилось строительство баптистериев, отдельных от церквей. Показательно, что летописный рассказ о крещении князя Владимира в Корсуни связывает совершение этого обряда с конкретной церковью, а не с баптистерием.

Вероятно, в VII в., немного позже Западной базилики, к ее крещальне пристроили с запада крестообразный храмик, остатки которого, к сожалению, исчезли. Он имел сравнительно небольшие рзмеры и явно являлся надгробным мавзолеем — мартирием, мощехранительницей монастыря. Вход в него вел с запада и находился над вырубленным в скале склепом с тремя боковыми нишами-лежанками, заложенными кирпичом, с множеством костей на полу. Внутри самого храма тоже находилось семь гробниц, в которых оказались стеклянные и бронзовые браслеты, пара бронзовых серег. Средняя ниша апсиды — редчайший случай — оказалась украшена резным изображением креста в круге на ножке. В целом, план построек (крестообразного мартирия и квадратной одноапсидной крещальни с левой стороны Западной базилики), по словам Косцюшко-Валюжинича, был совершенно аналогичен подобному комплексу около Восточной базилики, что говорит о близости времени их сооружения.

Меньше чем в четырех метрах к северу от крещальни базилики, в углу, образуемом древней западной и приморской оборонительными стенами, в 1891 и 1901 гг. К.К. Косцюшко-Валюжинич раскопал еще одну небольшую, квадратную в плане церквушку или капеллу, с очень красивым мозаичным полом, полукруглой апсидой, вымощенной плитами и отгороженной каменной алтарной преградой. К деталям интерьера относился каменный голубь с отверстием вместо ног для насаживания на стержень. Толстые стены были сложены из обработанных крупных блоков, которые отличались от кладки более тонкой апсиды. Постройка тоже являлась сооружением погребального характера, очевидно, одновременным с предыдущим или, возможно, несколько более ранним. При ее возведении херсонеситы несомненно руководствовались расположением прямоугольного подземного склепа, перекрытого изящным полуцилиндрическим сводом из тонких плоских светло-коричневых кирпичей-плинф на розоватом цемянковом растворе. Арочный вход в эту тщательно оштукатуренную усыпальницу с одной, но очень широкой низкой лежанкой в глубине, оказался с северной стороны капеллы и имел мраморный порог. Несколько вырубленных в скале могил находились также снаружи, перед входом и у южной стены храмика, причем они содержали вещи, аналогичные тем, что были обнаружены в погребениях крестообразного мартирия.

Известно, что такие небольшие сооружения для поминальных служб и трапез-агап нередко строили над могилами мучеников. При этом над надгробной плитой усопшего ставили алтарный столик с дополнительной столешницей — менсой. Обряд поминовения на трапезе, по-видимому, включал омовение, то есть освещение менсы, пение, ритуальные танцы, моления и собственно трапезу, для которой на столик и надгробную плиту помещали хлеб и рыбу, чаши с вином, а иногда делали возлияния елея и вина прямо в погребение, делясь трапезой с покойным.

Мемориальный, поминальный характер церквушки заставляет в очередной раз вспомнить рассказ «Жития» о мученической смерти одного из первых епископов города, Василия, от рук упорствующих в своем неверии язычников-херсонеситов. Агиограф писал, что «не удовольствовавшись [смертью святого], поклонники идолов, извлекши всечестное тело его вне города, бросили его на съедение псам», а «...некоторые из верных, ночью тайно взявши тело, честно погребли его вне города». Церковно-славянские редакции перевода «Жития» уточняют, что мертвое тело мученика было выброшено вне «красных врат», то есть больших западных (в другом рукописном списке — «врата слышаштиих ся иера», то есть «святые» по-гречески), а погребение его было совершено «...вне стены на запад града близ тоя стены месяца марта в (7) день». В IV в. н.э., к которому относится событие, роль основной оборонительной стены на западе еще играла древняя античная стена. Но и склеп, связанный с позднее построенной здесь поминальной капеллой-мартирием, тоже расположен в нескольких метрах от этой стены.

Не был ли он местом первоначального захоронения херсонесского епископа Василия? Позднее часть его мощей могла быть помещена и в Западную базилику, и в другие храмы и мавзолеи города, в том числе в расположенную посреди центральной агоры церковь св. Василия, в которой, согласно летописи, крестился князь Владимир, и в храм-гробницу с мемориальной «пещерой»-криптой рядом с Главной улицей.

Если это так, тогда место у Западной базилики являлось конечным пуктом церемониальных шествий литургического характера, связанных с календарной службой в честь св. Василия. Первоначальная община монашествующих могла появиться здесь по той же причине, в связи с необходимостью содержать в порядке святыню. Тогда становится понятно, почему херсонеситы, вопреки логике, выбрали для строительства Западной базилики и примыкающих к ней сооружений столь неудобное место, на границе подъема скалы к югу, с перепадом высот около 10 м, на мощных, агрессивных глинах, которые провоцировали оползни в сторону близкого берега моря. У них были веские основания для проведения столь масштабных работ именно здесь, что потребовало возведения подпорных стен с юга и востока, создания системы террассирования, гидротехнических сооружений и других мер борьбы за «жизнеспособность» участка.

Но вернемся к следам стен того здания, о котором мы вели речь. Особый интерес среди осматриваемого представляет узкая, длинная, прямоугольная галерея, пристроенная, как и в Уваровской и Северной базиликах, с южной стороны большого храма. Сооружение, как и крещальня, было вымощено плоским кирпичом-плинфой и со временем разделено на несколько помещений стенками. Оно сообщалось с правым боковым нефом базилики через дверь, облицованную, как и дверь в центральном нефе, тесаным камнем. Еще один дверной проем, впоследствии замурованный, выводил с южной стороны придела на прилегающий проулок шириной около метра. Его узость обусловливалась тем, что вдоль всего проулка была выстроена подпорная стена, которая должна была сдерживать глиняные наносы, постепенно надвигавшиеся со склона соседней возвышенности. По мнению С.А. Беляева, проводившего здесь исследования в 1983-1984 гг., эти наносы глины и воды стали представлять особенно серьезную опасность к X в. Восточная оконечность придела базилики заканчивалась полукруглой апсидой, снаружи оформленной прямоугольником. Подобное мы уже встречали в южной галерее Северной базилики.

Придел подвергался некоторым перестройкам и в ходе одной из последних, видимо, не ранее X в., помещение с апсидой было переоборудовано во внутреннюю церковь. В ее алтаре был установлен массивный каменный круг с вырезанным внутри крестом, который стоял за престолом, покоившимся на куске ствола мраморной колонны. Вымостка полов мозаикой прошла над могилами, в которых костяки лежали в несколько слоев. Вообще, наличие столь многочисленных захоронений в крещальне, крестообразном мартирии, а затем в гробничной церкви позволяют думать, что весь здешний храмовый комплекс играл роль липсанотеки — мощехранительницы, подобной тем, что устраивали в монастырях как хранилища мощей умерших иноков, инокинь, а также некоторых мирян и их детей.

Любопытно, каково было назначение помещений южного придела? Мы уже предполагали, что в некоторых случаях здесь могли размещать школы грамматиков, вполне уместные при епископальных храмах и монастырях, занятых организацией благотворительной деятельности. В отдельных случаях в таких пристройках могли хранить архивные документы, рукописи книг, могли заниматься их перепиской. Но в случае с «галереей» Западной базилики не исключен еще один вариант.

В ходе раскопок 1968 года сразу за 1-ой куртиной в торцовой части крепостного рва был обнаружен вырубленный в скале, нетронутый склеп с одной нишей-лежанкой, действовавший, по-видимому, с VII до IX-X вв. Вход в него закрывала закладная каменная плита с изображением врезного креста и греческой надписью «Да уложишь спать (упокоишь) здесь, Господи, раба Божьего Гота». В довольно просторном склепе оказались останки 31 человека (четырех женщин и 27 мужчин), большей частью умерших в возрасте до тридцати лет, но с врожденной деформацией конечностей, позвоночника, ненормальным развитием костей черепа, несросшимися швами, гидроцефалией (водянкой мозга), раком челюсти, со следами перенесенных иных болезней, травм, которые вызвали еще прижизненные, патологические изменения костей. Никаких вещей или даже обломков гвоздей, указывавших на наличие гробов, рядом с костяками найдено не было. Подобное мы уже встречали в часовне при средневековой богадельне X-XIII вв. в северном районе Херсонеса. Не входил ли такой же приют или монастырский госпиталь — носокомион в комплекс Западного городского монастыря?

В этом случае местом для его размещения могли служить по меньшей мере дважды перестраивавшиеся комнатушки южной «галереи» большого монастырского храма-базилики, в которых, кстати, оказалось немало битой посуды, амфор.

Кельи, хозяйственные помещения, необходимые для нужд монастыря, могли размещаться вдоль 1-ой куртины, древней западной, а также приморской оборонительной стены, которая к настоящему времени рухнула в море, поглотившее за истекшее тысячелетие не менее десяти метров берега.

Храм и весь монастырский комплекс были разрушены, сожжены, скорее всего, в 988-989 гг., во время военных действий войск князя Владимира. Очевидно, эта сторона города лежала ближе других к основному месту боев и не могла не пострадать. Последние по времени выпуску монеты с монограммами имени императора Василия II и титулом «деспот», лежавшие на полу сгоревшей металлообрабатывающей мастерской, выстроенной в IХ-Х вв. на фундаменте соседней с Западной базиликой античной оборонительной стены, встречаются в кладах, относимых ко времени осады Корсуня князем Владимиром. По мнению нумизматов, выпуск данных монет прекратился в 989 году. Находок позднее конца X-XI в. в этом районе пока не обнаружено. Жители города не стали восстанавливать храм, разобрав его на строительные материалы.

Базилика на холме

Стоит пройти немного на северо-восток, и можно осмотреть остатки еще одного храма. Его освободили от земли в 1890 году во время раскопок К. Косцюшко-Валюжинича и назвали, согласно расположению, «Базиликой на холме», но она не была раскопана до конца, поэтому доследование базилики и прилегающей к ней территории квартала XLVI, где она находилась, было проведено С.А. Беляевым в 1973-1984 гг. Впрочем, доследование тоже не дало ответ на все вопросы и загадки.

На месте позднеантичной усадьбы с гончарной мастерской был построен храм, который просуществовал до Х в. Для него было избрано очень удачное положение — находясь на холме, он как бы доминировал над окружающей территорией. От гончарной мастерской остались следы обжигательной печи, засыпанной, судя по фрагментам амфор, краснолаковых чаш, мисок не ранее V — середины VI вв. В 20 метрах к югу от базилики был обнаружен колодец, в засыпи которого оказалось около ста бронзовых монет, самые поздние из которых были выпущены в правление императора Юстиниана I (527-565). Перед строительством базилики строения снесли, колодец засыпали, территорию выровняли и даже увеличили площадь холма, досыпав его северо-восточную часть. Вероятно, произошло это не ранее середины VI в., а не на два века раньше, как полагал С.А. Беляев.

Новый христианский храм стал одним из самых крупных в Херсонесе и по своим размерам мог соперничать с Уваровской, Восточной базиликами и базиликой 1935 года. Поскольку здесь не было такой регулярной и плотной застройки, как в центральных кварталах, строители не были стеснены планировкой городских улиц и смогли расположить здание согласно религиозным традициям, ориентировав его строго на восток. Базилика была трехнефной, с одной пятигранной апсидой и имела на редкость мощные фундаменты толщиной до 1,3 м. Ее внешние стены можно проследить практически на всем их протяжении. Особенно хорошо видны южная, а также западная стена, отделявшая притвор-нартекс. Здесь остался мраморный порог двери шириной около двух метров, ведшей в центральный неф. Храм имел мозаичный пол с рисунком в виде пересекающихся и вписанных в квадраты кругов, волнообразных линий с примыкающими листьями винограда, и, судя по обломкам мраморных архитектурных деталей, частей алтарной преграды с изображением резных крестов в круге, отличался впечатляющим богатством внутренней отделки.

К югу от него располагались жилые постройки, от которых сохранились только отдельные кладки стен и хозяйственные ямы, вырубленные в скале. В слое разрушения оказался бронзовый сосуд, в котором хранились монеты. Вероятно, это был клад, сделанный в конце X в. По его находке можно предполагать, что разрушение помещений и вместе с ними всего храмового комплекса последовало в 988-989 гг. во время похода князя Владимира и захвата им Корсуня. Впрочем, по мнению А.И. Романчук, это могло произойти позже, в первой трети XI в., в связи с постигшим город землетрясением.

К этому времени на месте ранневизантийской базилики и из ее строительных материалов был сооружен новый, тоже трехнефный храм с одной апсидой, только меньшего размера, уместившийся на части площади центрального и бокового северного нефа бывшего храма. Если верить плану, приведенному А.Л. Бертье-Делагардом, нефы были разделены двумя колоннадами по четыре колонны в ряду. Позже к базилике пристроили внешний придел, через который попадали в храм.

Расположение базилики на холме («горе») и ее хронологическая близость к Корсунскому походу князя Владимира навели С.А. Беляева на мысль, что мы имеем дело с упоминаемой в русских летописях церковью, которую князь повелел построить в городе после его взятия. В «Повести временных лет» определенно указано: «Поставил и церковь в Корсуни на горе», причем эта «гора» или, точнее, холм увеличились из-за того, что херсонеситы сносили на это место землю, извлекаемую из земляной насыпи, которую возводили русы, очевидно, перед западной оборонительной стеной города, чтобы ворваться в него. «Стоит церковь та и доныне», — отмечал летописец. В «Житии св. Владимира», написанном монахом Иаковом еще раньше «Повести», в последней трети XI в., уточнялось, что новый храм получил имя св. Василия. Последний, как мы знаем, был особенно почитаем в Херсонесе по причине памяти об одноименном первом епископе города, принявшем здесь в IV в. мученическую смерть. Кроме того, св. Василий был небесным покровителем царствовавшего императора ромеев, ставшего шурином и союзником русского князя. Впрочем, более поздняя Ипатьевская летопись сообщает, что выстроенная по повелению Владимира церковь была освящена в честь св. Иоанна Предтечи — Иоанна Крестителя, и это скорее соответствует истине, учитывая гораздо более вероятную возможность давнего существования храма св. Василия на месте большой агоры, где корсуняне вели торг.

С юга и юго-запада от базилики были возведены какие-то помещения, в одном из которых оказались найдены кусочки штукатурки с цветной росписью. В семи метрах к юго-востоку расположилась небольшая часовня, в кладку которой вошли архитектурные детали первого храма. Часовня состояла из основного помещения и коридора, со склепом под полом. Вероятно, она была одновременна поздней «базилике на холме». Весь комплекс огородили стеной из бутового камня на земляном растворе, оставив в юго-западной части ограды проход шириной два метра. По бокам его находились два вспомогательных помещения, может быть, сторожки.

Архитектурный комплекс явно имел кладбищенский характер, на что указывают около 150 могил, устроенных в его пределах. Часть этих могил С.А. Беляев отнес к погребениям русских воинов и варягов из дружины князя Владимира, погибших при осаде города. На это, по его мнению, указывают особенности погребального обряда. После XII в. помещения к югу от храма перестали существовать, и после этого мемориальный комплекс «базилики на холме» окончательно превратился в кладбищенскую церковь. Вместе с часовней она действовала до тех пор, пока гибель города не прервала пеструю игру его жизни. В пользу такого заключения свидетельствуют черепицы-керамиды с клеймами XIII-XIV вв. из слоя последнего разрушения и такие же черепицы в некоторых могилах под головами погребенных.

При подготовке данного материала были использованы следующие источники:

Хапаев В.В. Памятники Херсонеса. — Симферополь: Бизнес-Информ, 2005.

Съедин Н.А. Что в имени твоем? О значении крымских названий. — Симферополь: «Оригинал-М», 2008.

Гармаш П.Е. Город-герой Севастополь. Путеводитель — Симферополь: «СОНАТ», 2004.

Херсонес Таврический. Краткий путеводитель по городищу, составленный по изданию: Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Жизнь и гибель Херсонеса. — Севастополь: Библекс, 2010.

Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Херсонес — Херсон — Корсунь. Путешествия через века без экскурсовода. — К.: Стилос, 2003.

Веникеев Е.В. Севастополь и его окрестности. — Москва: «ИСКУССТВО», 1986.

Крым: православные святыни: путеводитель. — Сост. Е.М. Литвинова. — Симферополь: «РуБин», 2003.

Херсонес Таврiйський: Фотоальбом / Фото I.М. Радченка. - К.: Мистецтво, 1989.

Севастополь: путеводитель. — Севастополь: Библекс, 2009.