Споры о чувашском не умолкают — то орфографию обсуждают, то школьные часы считают и пересчитывают, то о закрытом лицее имени Лебедева плачут. Пишут в редакции газет, жалуются Главе республики, посылают депеши спикеру Госсовета…

Опираясь на результаты собственного социолингвистического исследования, чувашский каталонец, не лукавя, доложил миру о том, что «ускорение утраты использования чувашского языка как языка домашнего общения» неизбежно, и причина этого кроется в отсутствии в Чувашии полноценного дошкольного и школьного образования на чувашском языке.

Тогда еще подумалось: «Сказал бы эту горькую правду свой, чуваш, давно бы ему голову отсекли, а тут и презентации, и обсуждения, и публикации. Видимо, на граждан иностранного происхождения у наших опричников рука не поднимается». Ничего подобного! Для государственной машины нет ни юпитеров, ни быков. Недавно узнала, что Эктор Алос-и-Фонт больше не работает в ЧГИГН. Уволили… Уволили так же, как увольняли из институтов и университетов своих правдолюбцев.

Конечно, нет человека — нет проблемы, но и слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Научный доклад «Преподавание чувашского языка и проблема языкового поведения родителей» уже вошел в каталоги всех крупных научных библиотек мира. А высказал каталонец в своей работе прямые и очень нерадостные для будущего чувашей мысли. Например, он открыто написал, что закон «О языках Чувашской Республики», изначально устанавливающий обязательное обучение чувашскому языку на всех уровнях образования (от детских садов до высшей школы) и возможность избрания его как языка преподавания в средней школе, к настоящему времени стал чисто декларативным. В 2014 году Государственный Совет Чувашии внес вредительские изменения в этот закон, признав утратившим силу пункт об обязательном школьном преподавании чувашского языка.

Да и на деле чувашский язык уже много лет лишь формально является языком обучения в дошкольном и школьном образовании (среднее и высшее профессиональное образование в Чувашии всегда получали только на русском языке). Согласно статистике Минобразования Чувашии, в 2013/2014 учебном году только в 2 из 21 района республики чувашский был языком обучения в средних классах для более, чем 100 школьников. Преподавание на чувашском осуществляется только в деревнях, и практически только в начальных классах. Но и здесь — не без «потемкинских деревень». В 17 из 26 школ Моргаушского района, которые посетил исследователь, половина учащихся использовала в начальных классах чаще всего русский язык и «еще чаще преподаются на русском языке предметы «Математика» и «Окружающий мир», «иногда преподавание велось полностью на русском языке с 1 класса».

Уповать на город чувашефилам не нужно совсем: городские чуваши родной язык не знают и учить его не считают нужным. «Во второй половине 1990-х годов в Чувашии была сделана кардинальная стратегическая ошибка, когда было решено не развивать образование на чувашском языке (полностью на нем или вместе с русским) в некоторых городских школах с 1 по 11 класс. С учетом того, что половина чувашского населения республики живет в городах и прогнозируется, что эта доля увеличится в будущем, такая ситуация более чем серьезно разрушает демографическую базу чувашского языка», — предупреждает автор брошюры.

Отрицательный языковой сдвиг начал распространяться и в чувашских селах. Переход сельских школ к русскому языку обучения неизбежно приводит к тому, что чуваши, учившиеся в русскоязычной (полностью или почти полностью) сельской школе, говорят со своими детьми в основном по-русски. Даже преподаватели чувашского языка в чебоксарской лингвистической школе «Язык для успеха», руководимой известным в республике полиглотом и борцом за чувашский язык Александром Блиновым, со своими детьми в быту разговаривают по-русски. Подливают масла в огонь пресловутые единые государственные экзамены в школе. Появление ЕГЭ было воспринято чувашскоязычными участниками образовательного процесса как сигнал о необходимости усилить обучение русскому языку. Поэтому не удивляйтесь, что «учащиеся-чуваши сельских школ, как правило, лучше читают и пишут на русском языке, чем на родном». Сельская школа слабо готовит читательскую аудиторию на родном чувашском языке…

Обо всем этом мы, конечно же, знаем и без научных докладов. Видим, слышим, наблюдаем каждый день – в городах и селах, в школах и детских садах, в семьях и на улице. Преподавание чувашского языка и культуры в школах и вузах идет самотеком на самом низком уровне. Бессмысленно спорить с Алос-и-Фонтом: чуваши действительно теряют свой прекрасный древний язык — единственный живой язык булгарской группы тюркской языковой семьи. Но в отличие от многих, Эктор не ковыряется в этикетках, бланках, надписях на павильонах транспортных остановок, где нет чувашских переводов, а зрит в корень проблемы. Чувашский язык не спасешь без крепкой национальной школы и поддерживающей республиканской языковой политики, закрепленной на законодательном уровне. «Небрежное отношение чиновников федерального образования к нерусским языкам России» может нивелировать только местная власть, взяв под свой жесткий контроль полноценность и доступность дошкольного и школьного образования в Чувашии на чувашском языке. К сожалению, последние два десятка лет депутаты выдают одни «противоязыковые» постановления и поправки.

«Если система образования предлагает образование в городах только на русском языке, несмотря на большую численность жителей-чувашей, власть громко заявляет: «В городе — по-русски!» Если она не предлагает образование на чувашском языке в элитных школах и даже сокращает количество часов на него, уже недвусмысленно высказывается недоверие к ценности чувашского языка для успеха в образовании и в жизни. Если, исходя из Стратегии развития образования в Чувашской Республике до 2040 года, роль в развитии «полилингвизма» играет только обучение иностранному языку, вызывает сомнение, является ли чувашский для чиновников языком или это только какая-то культурная традиция» — без всяких обиняков выносит приговор ученый.

Никаких шпионских происков в научном докладе Эктора Алос-и-Фонта «Преподавание чувашского языка и проблема языкового поведения родителей» я не обнаружила. Это качественное, добротно выполненное социолингвистическое исследование, результаты которого огромными камнями грохнулись в огород исполнительной и законодательной власти республики. Вижу искреннюю озабоченность ученого-гуманитария ускоренной утратой родного языка еще одним народом мира. Антироссийские и антирусские ярлыки к чувашскому каталонцу, женатому на русской и воспитывающему двух детей-россиян, тоже приклеивать не стала бы — ни один здравомыслящий человек не рубит сук, на котором сидит.

Остается искренне сожалеть, что не только своим неугодным исследователям, но еще одному хорошему ученому-иностранцу закрыли дорогу в Чувашии. Остается безропотно ждать, как скоро чувашский язык станет «какой-то культурной традицией». При таком развитии событий это абсолютно неизбежно.